"Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса" - читать интересную книгу автора (Дворецкая Елизавета)

Глава 7

К приближении усадьбы Можжевельник догадаться было нетрудно – склоны гор, полого сбегающие к морю, густо покрывали заросли можжевельника, торчащего меж плоских темно-серых камней. Кое-где их присыпало снегом. Зима набирала силу, и в долинах подальше от берега бонды уже разъезжали на санях, но здесь влажное дыхание моря растапливало снег и оставляло лишь беловатую изморозь на темно-зеленых островках мха.

– Ну, что, скоро приедем?– то и дело спрашивал кто-нибудь из домочадцев Гуннвальда.

Люди устали в многодневном путешествии и мечтали обрести хоть какой-то приют, пусть ненадолго. Однако ехать к Ингстейну хевдингу без Вигмара Гуннвальд и его люди дружно отказались.

– Одинаковым птицам лучше летать в стае!– сказал Гуннвальд, когда наутро после поединка с Гейром Вигмар завел речь о расставании.– В наших краях так говорят. Ты – надежный человек, и мы тебя тоже пока не подводили. Зачем же нам расставаться – чтобы тролли сожрали нас поодиночке? Если тебе надо ехать не к нашему хевдингу, а к чужому, то и мы поедем с тобой. Конечно, сейчас не лучшее время для путешествий, но судьбу не выбирают!

День был довольно ясный, между беловато-серыми облаками проглядывало солнце. И вдруг пошел снег. Большие пушистые хлопья падали медленно, редко и величаво, как будто кто-то наверху сыпал пух из горсти. Снежинки исчезали, едва коснувшись земли, и в отсветах солнечных лучей их медленный полет казался чудом, приветственным знаком зимы. Рагна-Гейда улыбалась, ловя их на ладонь: почему-то этот странный снегопад под солнцем показался ей добрым знамением.

– Вон она, усадьба!– сказал Гейр, первым заметивший нагромождение дерновых крыш на берегу фьорда и несколько столбов дыма.– Это и есть Можжевельник.

– Ты бывал здесь раньше?– спросил Стейнмод.– Все же приятнее приехать в знакомый дом.

– Мы не раз проплывали мимо,– ответил Вигмар.– И этим летом тоже, когда плавали к кваргам на торг… Пытались плавать. А заходить сюда нам не случалось.

– Ничего!– бодро утешил его Гуннвальд.– В жизни все когда-нибудь приходится делать в первый раз.

Эльдис ехала в середине строя, стараясь спрятаться между другими женщинами. При мысли о том, что сейчас она увидит своего настоящего отца, в груди ее что-то обрывалось, а сердце проваливалось глубоко-глубоко, чуть ли не в самый Нифльхейм. С тех пор как она узнала о существовании отца, образ его так и этак рисовался в мыслях. Вокруг не было никого, кто мог бы ей рассказать о настоящем Вальгауте Кукушке, и живому воображению Эльдис он представлялся то добрым и ласковым, то грозным и суровым. «О, какая прекрасная у меня дочь!– быть может, скажет он.– Как я мог прожить столько лет, ничего о тебе не зная! Как мне не хватало тебя! Вы с моей матерью похожи, как две горошины из одного стручка! Теперь мы всегда будем вместе!» А может, он только нахмурится и скажет: «Как будто у нас здесь мало своих бродяг! Любая рабыня может притащить своего щенка и сказать, что он мой! Проваливайте! Я и в дом не пущу людей, среди которых один объявлен вне закона!»

– Не волнуйся так сильно!– утешала Рагна-Гейда.– Если Вальгаут нам не слишком обрадуется, можно и не говорить, что ты его дочь. Мы уже обсуждали это с Вигмаром. Он не слишком-то хочет набиваться в родню к могущественным людям, которые прекрасно обходились без нас. Ты же знаешь, какой он гордый. Мы просто скажем, что нас прислал брат Ингстейна хевдинга… ну, и так далее, что он поручил сказать Гейру. А дальше будет видно.

Эльдис молча кивала, делая вид, что все поняла и согласна. На самом деле ей не слишком нравилось, что Рагна-Гейда говорит «мы», объединяя себя с Вигмаром в одно целое. Когда-то давно Эльдис восхищалась дерзостью своего брата, посмевшего любить дочь Стролингов. Но сейчас, когда он получил, что хотел, Эльдис втайне ревновала и чувствовала себя одинокой. Именно в ней заключалась общая надежда на хороший прием, и именно она никому не была нужна: ни Вигмару, ни Гейру, ни тем более Гуннвальду и его людям. И когда девушка думала об этом, ей втрое сильнее хотелось, чтобы Вальгаут обрадовался нашедшейся дочке. Может быть, у него вообще нет никаких других детей и он захочет сделать ее своей наследницей? Чего на свете не бывает?

Спустившись с пологого склона горы, Вигмар и его спутники ехали по берегу фьорда и уже видели перед собой высокие ворота, окованные железом, когда вдруг показалось около десятка вооруженных людей.

– Ничего страшного!– успокаивал товарищей Гуннвальд.– Помните, нас и раньше люди обходили стороной. Все-таки нас пятнадцать человек – нешуточная дружина!– Гуннвальд гулко хохотнул, довольный, что после всех бедствий и унижения бегства снова может внушать кому-то опасения.

– Кто вы такие?– спросили от ворот, когда гости приблизились на расстояние голоса.

– Нас прислал Хегстейн Однорукий, брат Ингстейна хевдинга с Квиттингского Севера,– ответил Вигмар.– Мы едем к Фрейвиду Огниво и хотим увидеть Вальгаута Кукушку.

Десятки глаз внимательно, но без особого опасения осматривали приезжих. Здесь еще не видели войны и жили спокойно. А у Вальгаута была хорошая дружина: все хирдманы не моложе двадцати и не старше пятидесяти пяти лет, крепкие и сильные, отлично вооруженные. Дрожащая Эльдис куталась в плащ и пряталась за спину Рагны-Гейды. Крепкая высокая стена усадьбы, ворота с железным кольцом в виде змея, кусающего свой хвост, шесть или семь больших домов, множество людей – все это пугало и подавляло ее. Девушка трепетала, словно въезжала в Валхаллу, и неведомый отец уже представлялся кем-то вроде бога.

Перед одним из крепких бревенчатых строений толпилась пестрая стайка женщин. Как видно, это был женский покой.

– Ой, а кто это? Откуда? Это к нам или дальше?– гудели голоса.– Уж наверное, они не от хорошей жизни с собой детей повезли! Бедняжки, как они замерзли!

– Вальгаут хельд здесь!– Один из хирдманов указал на двери хозяйского дома.– Подождите, я предупрежу его.

Спешившись, гости отдали коней и стали приводить себя в порядок. В дверях хозяйского дома толпилась любопытная челядь. И вдруг оттуда раздался женский крик, полный такого ужаса, что все во дворе вздрогнули и обернулись.

Эльдис тоже вскинула глаза и застыла, как пораженная молнией. Из дверей хозяйского дома на нее смотрела она сама. Тоненькая девушка, высокая для своих лет, с длинными волосами и с лицом Эльдис глядела на гостью точно такими же глазами, огромными от изумления и ужаса. Мир дрогнул и поплыл, словно земля вдруг обернулась подвижным льдом, уши сдавила гулкая тишина, в душе стало пусто и страшно.

– Это… это фюльгья!– вскрикнула девушка в дверях, и из глаз ее брызнули слезы.– Моя фюльгья! Моя…

Прижав руки ко рту, словно желая сдержать крик, она повернулась и бросилась в дом, рыдая на ходу и расталкивая людей. А Эльдис смотрела ей вслед и не могла опомниться, уверенная, что видела фюльгью, духа-двойника, встреча с которым предвещает скорую смерть. Не зря у нее не лежало сердце к этой поездке, не зря мучили тяжелые предчувствия… Только горе принесет встреча с отцом. Ах, если бы что-то помешало, если бы ей не ездить сюда! Всем существом Эльдис мечтала скорее бежать, но не имела сил даже повернуться к Вигмару и вымолвить хотя бы слово.

Из дома вышли сразу несколько человек, среди них высокий старик, широкогрудый и крепкий, с длинными волосами и бородой, совершенно белыми, одетый в косматую медвежью накидку. Его лицо было встревожено, он торопливо оглядывал приезжих. Заметив Эльдис, старик невольно охнул и шагнул к ней. Но тут уже Вигмар и Гейр, опомнившись, разом двинулись вперед и преградили ему дорогу.

– Кто это?– тревожно воскликнул старик.– Она живая или это…

– Она живая!– успокоил его Вигмар.– И если кто-то захочет причинить ей вред, то ему сначала придется уложить меня.

– И нас всех!– выразительно добавил Гуннвальд, шагнув ближе. С нахмуренными бровями он имел весьма грозный вид.

Старик недоуменно переводил взгляд с одного гостя на другого и все пытался заглянуть за спину Вигмару, чтобы увидеть Эльдис.

– Я думаю, лучше вам войти в дом,– сказал он наконец.– И объясниться с хельдом.

Вслед за стариком гости вошли в дом, миновали кухню и оказались в гриднице. На хозяйском месте сидел высокий человек лет сорока пяти, с темно-русыми длинными волосами и рыжеватой бородой. Морщины на его щеках образовывали треугольные впадинки и наводили на мысль о многих пережитых испытаниях, а темно-серые глаза смотрели остро и умно.

Поймав взгляд хозяина, Вигмар невольно вздрогнул: ему вспомнилась мать, и всем существом он ощутил смутный стыд, неприязнь, горечь. Конечно, это он. Лицо было смутно знакомым: много лет назад маленький тогда сын Хроара видел этого человека, гостившего то ли у Логмунда, то ли у Стролингов. Девятилетнего Вигмара мать не брала на пиры, которые в изобилии устраивались той зимой, но один или два раза Вальгаут заезжал и в Серый Кабан. А Хроар зимовал в тот год за морем, у слэттов. А потом родилась девочка, которую хотели выбросить в лес. И выбросили бы, если бы Вигмар не заступился. Он слишком любил свою мать, чтобы позволить причинить ей такое горе. Любил, хотя и понимал, что она опозорила их всех. При виде человека, отчасти виновного в том позоре, Вигмар с особенной остротой и ясностью вспомнил мать, и горе на миг всколыхнуло сердце с такой силой, будто мать умерла лишь вчера.

– Кто вы?– низким, густым и звучным голосом спросил Вальгаут хельд.– Откуда вы – с Севера или из Нифльхель?

– Мы слышали, что ты гостеприимен, Вальгаут,– ответил Гуннвальд, пока Вигмар пытался взять себя в руки.– Брат Ингстейна хевдинга надеялся, что ты хорошо примешь его посланцев. Сейчас времена такие, что добрым людям лучше держаться друг за друга покрепче, а не то рауды и фьялли перебьют нас поодиночке.

– Я никому не отказываю в гостеприимстве и всегда хорошо принимаю посланцев Ингстейна хевдинга, равно как и всякого другого достойного человека,– отвечал Вальгаут. Девушка, похожая на Эльдис, как дух-двойник, стояла за почетным сиденьем хозяина и прижималась лицом к руке Вальгаута, положенной на подлокотник.– Простите, если я был неучтив. Но моя дочь прибежала с криком, что явилась ее фюльгья и она скоро должна умереть… Я вижу среди вас девушку… Она в самом деле живая?

Глаза Вальгаута остановились на Эльдис. Она боялась поднять голову и кожей чувствовала десятки изумленных и встревоженных взглядов, устремленных на нее со всех сторон. Дочь Вальгаута! Другая дочь!

Девушка украдкой подняла заплаканное лицо и тоже посмотрела на Эльдис. На щеках ее блестели мокрые следы слез, но светло-серые глаза уже смотрели осмысленно, с любопытством. Теперь Вигмар заметил, что между нею и Эльдис все же есть различия: у Эльдис волосы темнее, зато у ее «фюльгьи» румянец на пухлых щечках гораздо ярче. И она моложе года на два.

– Если твоя дочь испугалась, то в этом нет нашей вины,– заговорил Вигмар. Напрасны оказались их прежние замыслы: спрятать Эльдис не удалось, и придется рассказывать.– Мое имя – Вигмар сын Хроара Безногого из усадьбы Серый Кабан. Моя мать звалась Вильдис дочь Донмара. Может быть, ты встречал ее?

В глазах Вальгаута что-то дрогнуло.

– Эта девушка,– Вигмар легким кивком указал на Эльдис,– моя сестра. Она дочь моей матери, но мой отец никогда не признавал ее своей. Она родилась пятнадцать лет назад. И ты, Вальгаут хельд, сам можешь догадаться, почему она так похожа на твою дочь.

Гридница загудела: любой догадается, в чем тут дело. Вальгаут молчал, пристально глядя на Эльдис, словно хотел взглядом проникнуть той под кожу, увидеть в лице скрытую суть, понять, не обманывают ли его глаза и память. Не только потеря родичей переворачивает мир. Обретение тоже.

– Я не хотел бы прослыть негостеприимным,– выговорил наконец Вальгаут.– Садитесь. Я прикажу подавать еду. Посланцев Ингстейна хевдинга нужно хорошо принять… особенно если они оказались моими собственными родичами.

Многие из гостей вздохнули с облегчением при этих словах. Но Эльдис так и не решилась поднять глаз: она еще не поняла, рад ей ее отец или нет.

Челядь внесла столы, подали сначала хлеб и сыр, творог с мукой и салом, гороховые лепешки, потом из кухни потянуло запахом рыбной похлебки и жареного мяса. Тем временем Вальгаут расспрашивал гостей о событиях на севере – этот разговор не из тех, с которым можно вежливости ради ждать хотя бы несколько дней. Вигмар был рад отметить, что они попали к умному и дельному человеку: Вальгаут слушал внимательно, задавал четкие вопросы и сам мог немало рассказать.

– Конечно, Хегстейн прав: чем лучше мы поможем Северу, тем меньше врагов доберется до нашей земли,– говорил он.– Но едва ли Фрейвида хевдинга сейчас можно застать дома. На тинге Острого мыса он просватал свою дочь за молодого Вильмунда конунга и теперь живет вместе с ними на озере Фрейра, в усадьбе Конунгагорд. Это в трех-четырех днях пути от Острого мыса.

– Не очень-то близко,– вставил тот длинноволосый старик, который встретил гостей в дверях. Это был Эдельмод, воспитатель детей Вальгаута.

– Но гораздо ближе, чем от нас,– ответил ему Вальгаут.– Пока мы до них доберемся, пока войско оттуда доберется сюда – раньше Середины Зимы невозможно успеть.

– Разве что Один одолжит нам Слейпнира,– опять вставил Эдельмод.

– Понадобится целый табун Слейпниров, так что нечего и говорить,– отмахнулся Вальгаут.– А о Стюрмире конунге ничего не слышно с тех пор, как он уплыл к слэттам. Так что придется нам как-то управляться самим, без него.

– В ваших местах можно собрать войско?– спросил Вигмар.

Вальгаут слегка пожал плечами:

– У нас здесь хорошие места, много людей. Но я не конунг и не хевдинг, чтобы посылать ратную стрелу. Я могу собрать своих друзей и родичей, но этого будет маловато против раудов и фьяллей.

– Тогда нужно послать весть на озеро Фрейра.

– Конечно, я пошлю туда. Сегодня же.

– Мы… – начал Гейр.

– А вы пока останетесь у меня,– учтиво, но решительно перебил его Вальгаут.– Я не могу отправить своих родичей в такой далекий путь, не дав им отдохнуть. А ждать некогда. У меня есть надежные люди, которые доберутся до озера Фрейра и отвезут новости не хуже вас.

Прошло несколько дней. Вальгаут не проявлял бурной радости по поводу появления незнакомой дочери, но без колебаний принял Эльдис и Вигмара в число своих родичей и обращался с ними так уважительно, как они только могли желать.

– Постой-ка, это тебя на Остром мысу объявили вне закона?– как-то раз вспомнил Эдельмод, в каком-то разговоре опять услышав имя Вигмара.

– Меня.– Вигмар кивнул и посмотрел на Вальгаута.– Но я не прошу никакой поддержки в этом деле. Сейчас уже…

– Мне было бы стыдно перед богами и людьми, если бы я оставил без поддержки хоть кого-нибудь из своей родни!– ответил Вальгаут, даже рассерженный словами Вигмара.– Ты должен был попросить у меня помощи еще тогда! Уж я бы не дал этим Стролингам объявить тебя вне закона! Ха!– Он с размаху хлопнул себя по колену.– Ведь я слышал речь Кольбьерна! Мне и в голову не могло прийти, что ты мой родич и все это тоже меня касается. Уж тогда я не стоял бы, как столб Тюрсхейма, и не размышлял, какой плащ надеть на вечерний пир!

– Теперь эта вражда прекращена!– успокоил его Вигмар.– От Стролингов мало кто остался, а я беру в жены их дочь. Мы справим свадьбу, как только выдастся подходящее время.

– А разве сейчас плохое время?– Вальгаут удивился.– Давай назначим день, и я велю женщинам варить пиво.

Гейр в изумлении раскрыл рот, а Вигмар благодарно улыбнулся и покачал головой:

– Спасибо тебе, Вальгаут, ты действительно уважаешь родню. Но мне хотелось бы обзавестись женой не раньше, чем снова заведу свой собственный дом. Хоть какой-нибудь. Для этого нужно прогнать обратно раудов. А это случится еще не скоро.

– Пожалуй, это разумно.– Вальгаут кивнул, хотя по лицу его было заметно, с какой неохотой расстается он с мыслью о скором свадебном пире.– А пока этого не произошло, и ты сам, и твоя невеста, и все твои люди могут жить у меня. В моей усадьбе на всех хватит места.

– Ой, так это твой жених?– шептала Рагне-Гейде Вальтора, дочь Вальгаута. Глаза девочки засверкали, она даже запрыгала на месте от нетерпения.– Ой, почему вы не хотите справлять свадьбу сейчас! Это так весело! Я так люблю, когда у нас дома пиры! И вовсе вам не надо какой-то свой дом – живите у нас, разве здесь плохо?

Как видно, уважение ко всякой родне и любовь к пирам у отца и дочери жила в крови. Рагна-Гейда улыбнулась и постаралась подавить вздох. Ей было грустно думать, что свадьба отодвигается на неопределенный срок, но она не возражала. Вигмар прав: не стоит заводить семью сейчас, пока вся жизнь поломана и нет надежд на скорое ее восстановление, когда ничего не известно о родичах, когда родными местами владеет враг, когда сами жених с невестой – лишь две щепки в бурном море. Здесь, на западном побережье, пока еще не тянуло дымом войны, но Рагне-Гейде казалось, что она не рассталась со своим разоренным Севером – часть сердца осталась там, а часть родины она принесла сюда с собой.

До Середины Зимы оставалось еще полмесяца, а Трехрогий Фьорд, в котором конунги Фьялленланда с давних времен собирали войско для далеких походов, уже был полон кораблей. И с каждым днем войско Торбранда конунга увеличивалось: один за другим приплывали новые корабли, подходили конные и пешие дружины. После того как союзники-рауды начали поход, по земле побежали слухи о небывалой легкости их продвижения и о богатой добыче. Даже те, кто сомневался в успехе, теперь поспешно снаряжались и торопились занять свое место в войске.

– Квиттам не устоять,– негромко заметил Торбранд конунг. И впервые он говорил не о том, чего страстно желает, а о том, что есть на самом деле.– Такая лавина их сметет. Хотел бы я сейчас поглядеть на тех, кто сомневался в нашей победе.

Конь Торбранда стоял на уступе горы, тянущейся вдоль всего Среднего Рога, и отсюда хорошо были видны все три рукава фьорда и все множество людей и кораблей. Дымы костров сотнями поднимались к небу, пестрели шатры и паруса, которыми покрыты землянки; сотни конских и козлиных голов на носах кораблей стремились к морю. И впервые с начала подготовки Торбранд успокоился. Та лихорадочная, нетерпеливая жажда мести, в которой он жил почти полгода, была сплошной непрерывной мольбой к богам о помощи. И вот наконец-то конунг фьяллей поверил, что боги услышали его.

– Те, кто сомневался, сейчас далеко,– ответил Торбранду Хродмар сын Кари. По обыкновению, он держался на шаг позади.– И мне, по правде сказать, жаль, что они нас не видят. И что мы не видим их.

Торбранд конунг хорошо различал оттенки в голосе своего любимца и сейчас без труда разобрал намек на что-то неприятное. В отличие от вождя, Хродмар не успокоился: не так давно полученное известие об обручении любимой им девушки лишило его сна и покоя, и теперь он жил лишь тем днем, когда наконец-то ступит на Квиттинг.

– Ты говоришь об Эрнольве?– Торбранд обернулся, скользнул взглядом по лицу Хродмара.– Неужели ты так сильно обижен, что он не позвал нас с тобой на свадьбу?

– Хотел бы я, чтобы ты всегда так смеялся, как сейчас!– со скрытой досадой ответил Хродмар.– Не меня, но тебя он мог бы позвать на свадьбу! Или хотя бы сперва спросить, понравится ли это тебе!

– Можно подумать, что моя родственница Ингирид будет жить в доме у тебя самого!– насмешливо сказал Торбранд. Он не отличался легковерием, но сейчас полагал, что Хродмар уж слишком строг к Эрнольву и напрасно подозревает в том черные замыслы.

– Послушай, конунг!– тихо, но очень решительно сказал Хродмар и подъехал ближе, так что конь его встал головой к голове коня Торбранда.– Видят боги, я не из тех, кто стремится из зависти оговорить всех подряд. Но тебе следует быть осторожнее. Если бы здесь был мой отец, он сказал бы тебе то же самое. Эрнольв почти равен тебе по происхождению, и теперь он состоит с Бьяртмаром конунгом в более близком родстве, чем ты. Я не знаю, хочет ли он изменить тебе, но что он может это сделать, поймет даже глупый великан. И я на твоем месте послал бы какого-нибудь надежного человека, чтобы приглядывал за ним и его новой рауденландской родней.

Торбранд конунг помолчал, и его взгляд, устремленный в лицо Хродмара, выражал такую странную смесь досады, сожаления и сочувствия, что Хродмар смутился и отвел глаза.

– Я понимаю, на что ты намекаешь,– ответил наконец он.– Но хватит об этом, Хродмар сын Кари. Я не отпущу тебя на Квиттинг. Я говорил тебе не раз: куда лошадка, туда и уздечка. Мы пойдем туда вместе, когда все будет готово. А пока пусть Эрнольв справляется один.

Хродмар нахмурился, в его голубых глазах отразились боль и досада.

– Я вовсе не имел в виду себя!– ответил он, постукивая пяткой по конскому боку и с усилием удерживая скакуна на одном месте.– Чего мне делать на Квиттингском Севере, когда мне нужно… на запад, на юг, в Медный Лес… Я сам не знаю! Но на севере не может быть…

– Твоей девушки не может быть на севере,– мягко подхватил Торбранд.– Послушай, Хродмар, ты знаешь, никто никогда не сможет охладить мою дружбу к тебе. Но людям не запретишь болтать. И очень многие подумают, что женитьба на дочери Бьяртмара – не такая уж большая вина, во всяком случае куда меньше, чем любовь к дочери квиттинского хевдинга. В глазах людей ты не меньше Эрнольва похож на предателя…

– Если бы я знал, кто так говорит… – возмущенно воскликнул Хродмар и сжал рукоять меча.– Если это Асвальд…

– Успокойся!– Торбранд повелительно коснулся его руки концом свернутой плети.– Асвальд или кто-нибудь другой – неважно. Я верю тебе. И Эрнольву мы должны верить. Даже если кто-то вообразит, что теперь его права на власть во Фьялленланде не уступают моим. А присмотреть за ним… Это и в самом деле было бы неплохо. Говорят, в Медном Лесу есть золото. Если Эрнольв его найдет, я хотел бы верить, что он не забудет своего конунга…

– Пока мы здесь сидим, он уже дошел до Золотого озера,– угрюмо бросил Хродмар.– А его южный берег граничит с Медным Лесом.

– Думаешь, уже дошел?– переспросил Торбранд, и его лицо вдруг приняло озабоченное выражение.

– Если он идет так быстро, как говорят…

– Я не хотел бы, чтобы рауды дошли до Золотого озера и остановились там! Останавливаться нельзя – каждый день нашего промедления увеличивает силу квиттов. Поедем! Предупредим кое-кого, что скоро придется выступать!

Торбранд конунг послал коня вниз по тропинке. Хродмар устремился следом: мысли конунга все-таки повернулись в нужную сторону.

После полудня вдали показались горы.

– Вон, видишь,– это уже Медный Лес!– Тьодольв, сын Вальгаута, махнул вытянутой плетью.– К закату будем возле озера, а там до усадьбы недалеко.

– Значит, сегодня будем ночевать под крышей?– бодро, с явным удовольствием спросил Гуннвальд.

– И под крышей, и в тепле!– со смехом подтвердил Тьодольв. Ему нравился разговорчивый великан Гуннвальд, и всю дорогу он старался держаться поближе.– Сегодня вы увидите свой новый дом!

Путь от побережья продолжался уже шестой день. Мужчинам казалось, что большой обоз, полный женщин, детей, домашних пожитков, съестных припасов и прочего, со стадом всякого скота в середине, движется слишком медленно, но Вальтора уверяла, что путь от Можжевельника до усадьбы Золотой Ручей, где семейство Вальгаута проводило лето, всегда занимает шесть дней.

– Весной иногда даже семь или восемь!– добавляла она.– Когда тепло, можно ведь не торопиться, верно? Можно даже и раз-другой переночевать под открытым небом. Я так люблю спать на земле у костра и смотреть на звезды!

– Значит, ты тоже любишь ночевать в усадьбе Небесный Свод!– подхватывал Гуннвальд, и Вальтора звонко смеялась, даже когда шутка повторялась не в первый раз. Ей тоже нравился Гуннвальд.

Казалось, веселые дети Вальгаута Кукушки даже не задумываются над тем, что они едут в любимую горную усадьбу не весной, а в начале зимы, оставляя за спиной войну. Но впечатление было обманчивым. По вечерам Тьодольв часто подсаживался к Гуннвальду и Вигмару и расспрашивал их о фьяллях. Этой войне предстояло стать первой в жизни семнадцатилетнего парня.

– Ты не грусти, мы там долго не задержимся!– говорил он Вигмару, если замечал у того задумчивый неподвижный взгляд.– Мы только отвезем женщин, устроим там их всех и сразу вернемся. Не на крыльях же летят эти рауды! Они нас не опередят. Дня два или три побудем в Золотом Ручье, потом шесть дней обратно… Нет, налегке за четыре доедем или даже за три. И мы опять дома! Может, к тому времени уже будут вести от конунга или от Фрейвида хевдинга. И мы сразу поедем в войско. И мы с отцом, и вы все.

Вигмар кивал, но редко отвечал что-нибудь. Ему следовало гордиться доверием, которое ему оказал Вальгаут Кукушка, поручив отвезти всех женщин и детей из своей прибрежной усадьбы в безопасное место. Почему-то все верили, что в глубину Медного Леса фьялли и рауды не пойдут. Вигмар и сам хотел бы найти для Рагны-Гейды и Эльдис надежный приют, хотя бы в чужом доме, раз уж своего больше нет. Но и мысль о скором возвращении на побережье не радовала. Рагна-Гейда тоже не хотела отпускать его, но молчала. Как же можно во время войны отговаривать мужчину от битв? Пытаться усадить его среди женщин возле очага? Об этом нечего и думать. Рагна-Гейда и радовалась, что вскоре у нее будет надежный дом, и не хотела, чтобы их поездка быстрее подходила к концу. Пока Вигмар и Гейр оставались с ней, она не теряла бодрости и надежды на лучшее. Но что она станет делать, оставшись одна? Мысль об этом обрушивала на нее такой ужас одиночества и беззащитности, что Рагна-Гейда старалась не останавливаться на ней и скорее искала глазами Вигмара. Если его не будет рядом, она сама окажется разрубленной пополам.

– Здесь еще маленькие горы!– наперебой рассказывали им с Гейром Вальтора и Тьодольв.– А вот там, в глубине Медного Леса, они такие высокие, что до вершины идти целый день! Правда, мы с отцом несколько раз ездили в гости в дальние усадьбы. Однажды даже были у хевдинга в усадьбе Кремнистый Склон. Там рядом Раудберга, та самая, на которой стоит святилище Стоячие Камни. Она такая высокая, что достает до самого неба.

– Не хотела бы я там побывать!– Рагна-Гейда улыбнулась, шутливо передернула плечами.– Там, должно быть, полным-полно троллей!

– Что тролли!– в один голос закричали дети Вальгаута. Вспомнив, что он уже мужчина и воин, Тьодольв замолчал, а ликующая Вальтора продолжала, глотая слова от воодушевления: – Там рядом Турсдален – Великанья Долина! А в ней живет Свальнир! Это великан, из старших родов, которые здесь жили еще до людей! Он такой огромный, как вон та гора! А может стать еще больше! Каким захочет, таким и будет! Он – дух Медного Леса, это нам Горм говорил! Он живет в том святилище и все знает!

– Ну, ну, вы так гордитесь, как будто этот Свальнир – ваш собственный!– ревниво вставила Эльдис.

Она еще не привыкла, что эти двое – ее брат и сестра, и никак не могла заставить себя полюбить их хоть немножко. Напротив, Вальтора и Тьодольв вызывали в ней невольную неприязнь, поскольку способны были болтать и смеяться без умолку и приковывали все внимание только к себе. И Вигмар, и Гуннвальд, и Гейр, и Рагна-Гейда слушают только их, а ее как будто и вовсе нет!

– У нас на севере тоже есть на что посмотреть!– продолжала Эльдис.– Вот вы не видели ни одного мертвого оборотня, а я видела!

– А хотя бы и не видели!– миролюбиво согласился Тьодольв.– Зато если у нас такой объявится, то мы тоже не очень-то испугаемся!

Рагна-Гейда слушала их беседу, улыбаясь, но на душе у нее было тяжело. Она сама несколько лет назад походила на нынешнюю Вальтору. У нее тоже имелись веселые и смелые братья, мечтавшие о подвигах. И как знать – не придется ли Вальторе очень скоро заплакать, как пришлось ей, проводив в небесные дружины Одина тех, кого она любит больше всех на свете?

А горы Медного Леса приближались, медленно выступали из глубин, затянутых серыми туманными облаками. Одна или две уже остались позади, словно сами переместились за спины гостей и заступили дорогу назад. Не слишком крутые, но высокие, поросшие лесом, усеянные валунами, они окружали неширокую тропку со всех сторон, и Рагне-Гейде казалось, что и сам воздух вокруг другой. Земля дышала здесь иначе, и до сердца спящей богини Йорд было ближе, чем в других местах. Казалось, здесь даже теплее, чем на побережье: ветер мягко гладил кожу, нигде не лежал снег. Все это вселяло в душу робость и священный трепет; хотелось говорить потише и ходить поосторожнее, чтобы не потревожить дремлющие силы таинственной страны, именуемой Медным Лесом. Неуловимое, но ясно ощущаемое присутствие этих сил не пугало, а дарило драгоценное ощущение надежности и защищенности; скрытые силы земли брали под покровительство каждого, кто вступал сюда, и бегущий от врагов мог знать, что здесь он уже не один. Невидимые глаза неотрывно следят за ним, и невидимые руки в нужный миг протянутся на помощь. Впервые уловив это чувство, Рагна-Гейда внимательно прислушивалась к нему и отдыхала душой: именно безопасности ей так не хватало в последнее время.

– Вон, вон, видишь, три горы!– вдруг воскликнула Вальтора.– Между ними – Золотое озеро! Мы его скоро увидим!

Рагна-Гейда нашла взглядом три горы на севере. Кое-где их покрывал хвойный лес, но по большей части буро-рыжие кремневые склоны оставались открытыми.

– Нам нужно подниматься на них?– спросила она у Вальторы.

– Нет, не нужно.– Девочка покачала головой.– Вон там между ними маленькая долина, там течет Золотой ручей, там и наша усадьба. Уже скоро.

К вечеру похолодало, посыпался мелкий, но густой снег. За серой пеленой спрятались горы, лес по сторонам тропинки неясно темнел, и Рагне-Гейде делалось страшно. Горы и лес были полны таинственной, нечеловеческой жизни, которая не слишком-то рада пришельцам.

Оставив сбоку гору, отряд втянулся в узкую долину.

– Сейчас ты кое-что увидишь!– ликующе напевала Вальтора, вытирая платком покрасневший от холода носик.

– А я знаю кое-что, чего ты никогда не видела!– весело подхватывал Тьодольв. Брат и сестра перемигивались и посмеивались, предвкушая что-то необыкновенное.

Объехав еловый лесок, спускавшийся со склона, Рагна-Гейда наткнулась на неширокий ручей. Он быстро бежал по каменистому ложу, огибая выступы скал, поросшие мхом, и журчание его казалось осмысленным: ручей говорил что-то на своем собственном языке и сам себя слушал. Уже почти стемнело, и Рагна-Гейда вдруг удивилась, осознав, что может свободно разглядеть каждый камешек на берегу, каждый клочок мха над водой.

– Ну, видишь?– восторженно воскликнула Вальтора, словно все это было делом ее рук.

Вода в ручье светилась. Мягкое золотистое сияние поднималось со дна и насквозь пронзало воду; отблески света падали на берега и скользили по камням, словно торопились успеть за быстро бегущим потоком, но не могли.

– Это Золотой ручей!– наперебой объясняли Вальтора и Тьодольв, смеясь от радости.– Говорят, что в нем отражается все золото, которое спрятано в Медном Лесу! А в Золотом озере можно еще не такое увидеть! Ведь Золотой ручей впадает в Золотое озеро! Жалко, что сейчас не лето – летом на закате все озеро сияет, как будто полно золотом до краев!

Вокруг слышались изумленные восклицания: спутники Вигмара, никогда еще не видевшие подобного чуда, не могли оторвать глаз от мягкого сияния, скользящего по поверхности ручья.

– А там на дне полно золота, да?– восхищенно расспрашивал Гуннвальд.– А если пошарить – можно выловить колечко-другое?

Вальтора и Тьодольв хохотали, давая понять, что поиски будут напрасны.

– Там нет золота!– наконец выговорила девочка.– Само золото спрятано троллями и сварт-альвами в горах. А здесь только его отражение! Добраться до золота нельзя, а вот поглядеть на него может каждый!

– Ладно, Гуннвальд, поедем дальше,– предложил Вигмар.– У нас еще будет время этим полюбоваться, а сейчас нам всем давно пора погреться у огня.

В памяти Вигмара был еще жив курган Гаммаль-Хьерта, полный сокровищами, которые никому не принесли счастья. Поэтому и блеск Золотого ручья его нисколько не порадовал.

Хирдман, которого Эрнольв Одноглазый посылал к Торбранду конунгу, с трудом нашел своего ярла.

– Я вижу, вы не теряли времени зря!– сказал Хрольв, наконец-то догнав Эрнольва на много переходов дальше к югу.– Если бы об этом знал Торбранд конунг, он бы заторопился еще сильнее.

– Так он заторопился?– обрадованно переспросил Эрнольв. Ему давно уже не терпелось увидеть в походе фьяллей, а не одних раудов.

– Он хочет присоединиться?– не так радостно переспросил Ульвхедин ярл. Его-то не слишком порадовала весть о скором дележе добычи.

– Конечно,– ответил Хрольв.– Я сам видел Трехрогий Фьорд – он полон кораблями, как ячменный сноп зернами. Корабли отплывают на следующий день после Середины Зимы, а пешие дружины начинают поход еще раньше. Очень скоро здесь будет Арнвид Сосновая Игла. Торбранд конунг дает ему пять или даже шесть сотен человек. Они помогут нам продвинуться дальше. Ведь в Медном Лесу придется уже не так легко, как на севере. Тролли хорошо стерегут свое золото!

– Да есть ли оно, это золото?– с недоверием спросил Эрнольв.

– Торбранду конунгу хочется, чтобы оно было.– Хрольв пожал плечами.– Он велел передать тебе, чтобы ты хорошенько поискал. Надо расспросить здешний народ.

– Никого не надо расспрашивать, я уже все знаю!– самоуверенно заявила Ингирид. Торбранд конунг не мог бы найти более горячей сторонницы в поисках квиттингского золота.– У нас же есть этот парень… Как его, Кам?

– Книв,– поправил Эрнольв.– И ты веришь его болтовне?

– Еще бы не верить! Ведь он все видел своими глазами!

– Что он видел?

– Золото!– с торжеством воскликнула Ингирид, как будто само это слово снимало все сомнения и уничтожало преграды.– Он же сколько раз рассказывал про курган Старого Оленя! Я не знаю, где у тебя уши, а я не упустила ни словечка!

Эрнольв только вздохнул. Ингирид начала расспрашивать о золоте сразу же, как только ей позволили приехать в захваченную усадьбу Стролингов. Хальм с остатками дружины уехал в тот же день, тяжело раненный Ярнир остался в усадьбе, а Книв прижился возле Эрнольва и следовал за ним, естественно приняв его как нового хозяина. По рассказам Книва, все извлеченное из кургана золото фру Арнхильд увезла с собой, когда покидала усадьбу. Ингирид немедленно приказала послать дружину вдогонку, но поиски оказались напрасны. Вокруг усадьбы простиралось слишком много густых лесов, а у Эрнольва было много забот и мало людей.

Книв уверял, что в кургане еще оставалось немало золота, но курган найти не удалось. День за днем Книв и Ингирид кружили по долинам, но от кургана не осталось и следов, хотя перед этим он несколько веков смирно стоял на месте.

– Это все Грюла!– сокрушенно сознался наконец Книв.– Она спрятала курган. Она отводит нам глаза, и мы никогда его не найдем.

– Но где же ваш Старый Олень набрал столько золота?– не отставала Ингирид.

– Говорят, в горах Медного Леса. Там его добывают только сварт-альвы. Но люди рассказывают, что в Медном Лесу текут ручьи, где вместо камней лежат золотые самородки, вот такие большие!– Книв выразительно показал кулак.– Это если ручей где-нибудь в горе размоет кладовую сварт-альвов. Тогда можно брать, сколько сумеешь унести.

Ингирид жадно слушала и себя не помнила от нетерпения скорее оказаться возле такого вот ручья. Ее ладони уже ощущали тяжесть мокрых, окатанных водой самородков, глаза слепил их упоительный блеск. Ее жажда добраться до золота Медного Леса даже превышала жажду отомстить Вигмару Лисице.

А Эрнольв вспоминал квитта каждый день. Теперь он точно знал, кого ищет и кто вернет ему второй рунный полумесяц. Амулет оставался равномерно теплым, и это означало, что дела у далекого побратима идут неплохо. И это радовало Эрнольва; он приходил в ужас от мысли, что и Вигмар может погибнуть, а полумесяц снова окажется потерян – замолчит, зарытый в могилу, или уйдет совсем к другому, неизвестному человеку, и поиски станут почти безнадежными. А сейчас Эрнольв был полон надежды: если он думал о Вигмаре, тот представлялся ему как живой. Эрнольв отчетливо помнил каждое его слово, сказанное во время их немногих встреч возле Островного пролива, каждое движение, каждый взгляд его желтых глаз. Теперь, после рассказов Книва, Эрнольв знал о Вигмаре все и гораздо лучше понял его задумчивую грусть, его стихи о женщине, брата которой он убил. Эрнольв расспрашивал о Вигмаре всех квиттов, которые попадали в плен, но никто его не видел.

– Он это умел – исчезать!– рассказывал Книв.– Я сам видел однажды: идет он по долине, идет, а потом вдруг раз – и нету. Как под землю провалился. Это его Грюла научила.

На усадьбе Ореховый Куст напуганные и растерянные домочадцы, потерявшие хозяина, не могли рассказать о Вигмаре ничего нового.

– Он был здесь, желтоглазый оборотень, чтобы ему попасть прямо в зубы Фенриру!– бранилась фру Оддборг, то причитая, то плача.– Удачи! Мой глупый сын искал удачи и притащил сюда этого тролля! Вот она, его удача! Где мой сын! Сгорел в той проклятой троллиной усадьбе, а желтоглазый тролль вернулся к своей проклятой родне под землю! Чтоб ему обратиться в камень!

Никто из дружины Модвида не видел Вигмара после пожара Кротового Поля. Только Сэг-Гельмир, тоже раненый и попавший в плен, дал Эрнольву умный совет.

– Никто не знает, что случилось с той девушкой, дочерью Кольбьерна,– сказал он.– А Вигмар тоже любил ее. Модвид не думал об этом, а напрасно. Мне думается, Вигмар исчез не один, а с ней. Ищи ее, и ты найдешь его.

Казалось бы, такая красивая девушка, как Рагна-Гейда дочь Кольбьерна, и такой заметный человек, как Вигмар Лисица, не могли пройти через весь Квиттингский Север, не оставив следов. Однако почти никто их не видел. Лишь на одной усадьбе хозяева вспомнили, что такие люди у них однажды ночевали. Но куда ушли потом – никто не знал.

Однако Эрнольв не терял надежды. Иногда ему казалось, что он уже видел те леса и долины, мимо которых лежал путь, хотя никогда прежде он здесь не бывал. Значит, здесь проезжал его побратим, и рунный полумесяц подсказывает, что поиски ведутся в верном направлении.

– Теперь до Золотого озера уже недалеко, не больше двух-трех переходов,– сказал Книв в тот день, когда их догнал вернувшийся от конунга Хрольв.– Но я этих мест уже не знаю. Я тут был один раз всего, и то пять лет назад.

– Только бы добраться до Медного Леса!– нетерпеливо мечтала Ингирид.– И там уж троллям придется попрощаться со своим золотом!

– Да, надо поторапливаться,– бормотал Ульвхедин ярл, думая о том, что Арнвид Сосновая Игла и другие ярлы Торбранда тоже не откажутся пошарить в золотоносных ручьях.– Надо поторапливаться, а не то тролли спрячут свое золото. И мы останемся ни с чем!

Когда люди разошлись, Хрольв тронул Эрнольва за рукав.

– Я хочу еще кое-что сказать тебе, ярл, но это только для твоих ушей,– негромко произнес он.– Многим людям… Короче, Хродмар сын Кари очень недоволен твоей женитьбой.

– Хродмар недоволен?– Эрнольв изумленно вскинул брови.– Чем она ему помешала?

– Он говорит, теперь ты стал более близким родичем Бьяртмару Безбородому, чем сам Торбранд конунг. Неизвестно, хочешь ли ты предать конунга, но теперь ты можешь это сделать. Это собственные слова Хродмара, мне передал их Асвальд сын Кольбейна. А Хродмар часто говорит об этом с Торбрандом. И Асвальд велел мне предупредить тебя: было бы очень хорошо, если бы ты нашел побольше золота и все его преподнес Торбранду конунгу. Иначе он перестанет тебе верить.

– Благодарю,– медленно выговорил Эрнольв, не сразу уяснив неожиданные и неприятные новости. Что же это получается? Он заставил умолкнуть собственное сердце, принудил себя взять в жены Ингирид, надеясь этим доказать свою верность и разом избавиться от всех упреков. А теперь все это поставили ему в вину!

Отвернувшись, Эрнольв сердито сплюнул на землю. Сколько можно доказывать, что ты не тюлень? Вигмар, квиттинский побратим, не стал бы такого терпеть. Он давно бы бросил эту хюльдру Ингирид (если бы вообще когда-нибудь на ней женился) и вернулся домой, к родичам и к любимой, послав к великанам весь этот поход, для которого он, видите ли, недостаточно хорош! Пусть сами воюют! Хродмар сын Кари! Сам спит и видит во сне свою квиттинку! Пусть он и возится со всеми здешними троллями, если не доверяет другим!

Однако скоро гнев Эрнольва остыл. Он не умел долго сердиться, а привычку подчинять свои чувства необходимости в нем воспитали с детства. «Те, кто думает только о себе, легко и весело живут в молодых годах, но в старости им приходится слишком тяжело!– когда-то говорил им с Халльмундом отец.– Я не желаю вам такой старости!»

Вдруг Эрнольв поймал себя на мысли, что уже очень давно не вспоминал Халльмунда. В первые дни и месяцы после потери брат не шел у него из головы, но сейчас время и привычка притупили остроту горя и даже саму память. Но, странное дело, Эрнольв не чувствовал себя одиноким. Это в первые дни на месте брата зияла пустота. А сейчас Эрнольв невольно жил с сознанием, что где-то далеко есть человек, неразрывно связанный с ним; человек, с которым у них общие силы и одна на двоих удача. Не брат, а кто-то другой, заменивший его. Побратим. Вигмар сын Хроара.

Усадьба Гулльбекк – Золотой Ручей – была очень старой постройки. Ее окружала стена высотой в полтора человеческих роста, и не земляная, а из бурых гладких камней. Нижний ряд составляли такие огромные валуны, что Рагна-Гейда удивленно спросила:

– Уж не великанов ли заставили таскать эти камни?

– Может быть,– вполне серьезно ответил Тьодольв.– Это было очень давно.

Гостевой дом представлял собой длинное, шагов в двадцать, строение, где каменные стены поднимались не выше человеческого роста, а над ними возвышалась огромная двускатная крыша, покрытая дерном.

– Да так строили еще в Века Асов!– изумленно присвистнув, воскликнул Вигмар.– Вот уж не думал, что хоть раз в жизни увижу настоящий «длинный дом»! Как он только уцелел? Вы в нем держите коров?

– Для коров у нас есть хлевы,– горделиво, как и пристало богатой хозяйке, отозвалась Вальтора.

– А «длинный дом» здесь держат для гостей,– ворчливо заметил Эдельмод. Ему не нравилось, что северный пришелец, внезапно оказавшийся родичем хозяина, поставлен главным над всеми домочадцами, и в каждом слове Вигмара старый воспитатель подозревал обиду.– Можешь сам убедиться – в нем из стен не дует и крыша не течет! Здесь умеют содержать хозяйство в порядке. В Века Асов знали, как надо строить! Не то что сейчас!

На крыше большого хозяйского дома дрожала веточками целая стайка березок.

– Одна береза выросла совсем большая, отец велел ее срубить, а то обрушилась бы крыша!– рассказывала Вальтора, показывая пенек над дверью.– А жалко! Было бы у нас дерево на крыше…

– Хватит тебе болтать, лучше покажи девичью!– прервал ее брат.– Ты помнишь, отца с нами нету, так что придется тебе похозяйничать!

Вальтора захлопотала. В тринадцать лет она уже стала неплохой хозяйкой: знала, как все должно идти в домашнем хозяйстве, только немного не хватало опыта, чтобы все устроить подобающим образом. Но на то в Золотом Ручье имелся управитель по имени Ферли, а из Можжевельника вместе с детьми Вальгаута приехали воспитатель Эдельмод и его жена Фроа. Так что вскоре усадьба, где зимой вокруг очага в кухне грелось лишь с десяток скотников, была освещена и полна шума. В хозяйском доме горели очаги и в кухне, и в гриднице, рабыни варили похлебку и кашу.

Утомленных детей покормили первыми и уложили спать, взрослые устроились вокруг очагов. Завтра Вальтора и Фроа собирались ставить пиво, но пока горячий отвар брусничных листьев с медом показался замерзшим и усталым путникам ничуть не хуже. Довольный Тьодольв занял высокое хозяйское место меж резных столбов, а напротив усадил Вигмара; по стенам развесили оружие, пол усыпали соломой, и гридница приобрела совсем жилой, оживленный вид. Женщины негромко болтали, радуясь концу длинного пути и устройству на новом месте, Стейнмод извлек из походного мешка тавлейную доску, с которой, как оказалось, не расставался и сумел спасти даже из горящего дома, и выискивал себе товарища для игры. Гуннвальд расспрашивал Ферли, хороша ли здешняя кузница и найдутся ли толковые помощники, чтобы чинить оружие. И даже Гейр, отогревшись, повеселел: его подбадривало чувство вновь обретенного дома. А через несколько дней, когда они вернутся к Вальгауту, может быть, там уже будут вести о родичах. Стролингов не так-то просто извести!

– Завтра утром пойдем смотреть Золотое озеро!– мечтала Вальтора, то и дело зевая, но не сдаваясь и не желая прерывать уютный и веселый вечер.– Если выдастся ясный день, то будет видно, как блестит золото. Ну, отражение. Пойдешь с нами, Гейр?

Гейр кивнул, слегка улыбаясь: ему нравилось смотреть на румяную, разговорчивую, никогда не унывающую девочку. И он вовсе не считал, что между нею и Эльдис есть хоть какое-то сходство: разное выражение лиц, замкнутое у одной и открытое у другой, делало сводных сестер совсем разными. Эльдис испытала горе и познала страх смерти, а Вальтора будто и не подозревала, что они существуют на свете. И хотя Эльдис знала о жизни больше, на Вальтору было приятнее смотреть. Горе и смерть – неотъемлемая часть мира, но живое бежит от мертвого. Человеческое сердце хочет верить в радость, верить, что бы ни случилось. И Гейр, не так давно считавший свою жизнь конченной, испытал на себе заживляющее действие этой веры.

– Завтра мы пойдем на охоту!– поправлял Вальтору брат.– Пока мы с мужчинами здесь, надо заготовить побольше мяса впрок. Погляжу я на тебя, как ты зимой пойдешь на лыжах выслеживать оленей! А резать коров тебе Эдельмод не позволит, так и знай!

– Очень напугал!– не смущаясь, отвечала Вальтора, грозно уперев белые ручки в бока.– Если надо будет, я не хуже тебя сумею подстрелить оленя!

– Может, дать тебе рогатину? Сходишь на медведя?– предложил Тьодольв. Шутливые перепалки служили знаком совершенного согласия между ними, и все вокруг улыбались.

– Ну, вы идите на охоту, а мы с Рагной-Гейдой пойдем смотреть озеро!– решила наконец Вальтора.– А Вигмару и Гейру я потом еще раз покажу.

– Тьодольв хельд!– В гридницу из кухни заглянула женщина.– Там кто-то стучится в дверь!

– Кто стучится?– Тьодольв вопросительно оглядел присутствующих.– Кто-нибудь на двор выходил?

– Если бы выходил, я бы помнила – я же сижу около двери, чтобы зря тепло не выпускали,– пояснила рабыня.– А теперь кто выходил, все уже вернулись. Это кто-то…

В тишине снова послышался негромкий, но уверенный стук снаружи.

– Да у вас ворота закрыты ли?– спросил Эдельмод, уже готовый возмутиться небрежностью сторожей.

– Закрыты!– уверил его один из хирдманов Тьодольва.

– Как же он попал во двор?

Стук повторился.

– Открывайте!– решил Тьодольв.– Может, кто-то заблудился.

Несколько хирдманов прошли на кухню и открыли дверь.

– Наконец-то!– весело произнес из тьмы молодой женский голос.– А то я уже хотела лезть через дымоход! Приветствую этот дом, его хозяев, гостей, свободных и рабов!

Голос был негромок, но его услышали по всей кухне и по всей гриднице. А Вигмар невольно поднялся с места: этот голос он помнил. Как наяву, ему представилась крошечная каморка, освещенная плошкой с тресковым жиром на сундуке, высокая женская фигура, окутанная пламенным облаком рыжих волос…

– Я пришла, чтобы увидеть Вигмара сына Хроара!– продолжал голос.– Думаю, он тоже будет мне рад!

Вигмар шагнул к двери, и тут же на пороге гридницы появился знакомый образ. Казалось, Альвкара не подошла к порогу, а прямо возникла на нем; язык света от очага слизнул с порога темноту, освободив ей место. Она встала в дверном проеме, и два факела, вставленные в кольца по сторонам двери, разом побледнели перед пламенным сиянием ее волос, как земной огонь бледнеет перед небесным.

Люди в гриднице замерли, не спуская глаз с чудесного видения. Высокая, головой под притолоку, величавая фигура рыжеволосой девушки со смеющимися голубыми глазами, одетая в черную кольчугу поверх длинной лебедино-белой рубашки с широкими рукавами, была так прекрасна, что дух захватывало. А Альвкара радостно улыбалась, словно все здесь собрались ее родичи, по которым она соскучилась в разлуке.

– Здравствуй, Вигмар!– приветливо сказала гостья, сразу найдя глазами прежнего знакомого.– Укажи мне подходящее место. Я пришла издалека и немножко устала.

– Еще бы тебе не устать!– воскликнул Вигмар, живо представив, из какого «далека» сюда явилась валькирия. Но почему-то он не ощущал никакого священного трепета, а только радость, как будто на пороге и впрямь стояла его родственница. Должно быть, многолетнее знакомство с Грюлой приучило его к нечеловеческим существам.– Садись сюда.

Он взял теплую руку валькирии, нежную и мягкую, словно никогда не державшую меч, провел Альвкару в середину палаты и усадил возле самого большого очага. Во всей палате повеяло свежим, бодрящим запахом летней грозы, таким неожиданным зимой. Все в гриднице следили за девушкой, как завороженные. И больше других удивилась Рагна-Гейда. Вигмар уже рассказывал ей о рыжеволосой валькирии, которая помогла ему не опозориться на стихотворном состязании, но одно дело слышать о чуде, а совсем другое – увидеть его своими глазами.

– У вас есть чего-нибудь тепленькое выпить?– спрашивала Альвкара, протягивая руки к огню, и ее пальцы светились красноватым светом пламени, как прозрачные.– Там наверху так холодно – страшно подумать!

– Это кто?– озадаченно пробормотала Вальтора, не сводя глаз с гостьи.

– Это валькирия, ее зовут Альвкара,– пояснила Рагна-Гейда, сама удивляясь, до чего буднично звучит ее голос.– Она помогает Вигмару. Ее надо получше встретить.

Вальтора серьезно кивнула и тут же налила в свою собственную серебряную чашу горячего брусничного отвара. Весело поблагодарив, Альвкара принялась пить, грея замерзшие пальцы о горячие бока чашки, и всем в гриднице вдруг стало тепло, легко и весело.

– Я рада, что ты оправдал мои надежды!– говорила между тем Альвкара Вигмару.– Я не ошиблась, когда решила тебе помочь, а знаешь, как приятно убеждаться в своей правоте? Ради такого и померзнуть не жалко.

– Да уж!– насмешливо согласился Вигмар.– Я насовершал таких подвигов, каких ты и в древности не видела! Только давай не будем говорить о них сейчас. Все эти добрые люди могут лишиться сна, если узнают, с каким великим героем им приходится жить рядом!

Альвкара подняла на него глаза, и ее взгляд из веселого стал серьезным.

– Я говорю вовсе не об этом,– мягко сказала она.– В древности я видела подвиги, подобные твоим, но, поверь, они и тогда доставляли мне мало радости. Я видела героев, которые сотнями убивали невиновных людей только за то, что те дружили с их врагом. Один великий воин утопил в море одиннадцатилетнего сына своего врага, ничего и не знавшего об этой вражде. А тот еще хвалебную песнь о себе сочинил. В Валхалле я никогда не подхожу к нему. Пусть его угощает Регинлейв и все остальные. Я хочу, чтобы на земле наконец стали рождаться другие герои.

Голос Альвкары окреп, она заговорила быстро и взволнованно, ее голубые глаза засверкали ярче звезд. Все слушали, проникаясь огромной, еще не ясной важностью ее слов. А Вигмар видел, что эта речь идет от самого сердца, что Альвкара много веков думала об этом и страдала от «доблести», которая велит убивать женщин и маленьких детей только за то, что те родились не в той семье. Даже в Асгарде ее едва ли понимает хоть кто-нибудь, но не зря ее зовут Неистовой. Она не такая, как все.

И сейчас Вигмар вдруг понял, почему валькирия стала ему помогать. Он ведь тоже в своем роде неистовый – и не такой, как все.

– Я пришла к тебе не потому, что ты убил Эггбранда и Модвида,– продолжала Альвкара.– Я пришла, потому что ты сделал это не ради пустой доблести, а ради своей любви. Кровь не лучшее средство, но судьба не всегда дает выбирать. В Кротовом Поле ты поступил как должно. Грюла помогла тебе потому, что мало кто решится убить своего вождя, и она гордилась, что ее любимец так высоко поднялся в древней доблести. А я хочу помочь тебе потому, что твоя любовь к женщине одолела клятву вождю. Ты – тот, кто мне нужен.

– Зачем?– тихо спросил Вигмар. Она все-таки рассказала людям, среди которых ему придется жить и сражаться, о его позоре, но сейчас важным было не это.– Зачем я тебе нужен? И почему именно я?

– Не тревожься.– Альвкара поставила на очажный камень пустую чашку и улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.– Я не пошлю тебя в походы и не потребую от тебя никаких подвигов. Я прошу только об одном: будь и дальше верен своему сердцу. Больше ничего. Такие, как ты, делают богов сильнее.

– Как?– Вигмар в последнее время мало чему удивлялся, но эти слова показались уж очень странными.– Я никогда не был так богат, чтоб приносить обильные жертвы…

– И не надо!– Альвкара покачала головой, улыбнулась, но улыбка отчего-то вышла грустной.– Кровь – это только кровь. Жертва – это мертвое тело, не больше. Этого почему-то никто не понимает, а ведь это так просто! Когда-то боги сотворили людей, а теперь люди творят богов. Боги делаются сильнее человеческой верой, и душа бога тем полнее и богаче, чем более ярко и горячо его представляют люди. Если бы воины не восхваляли нас, бесстрашных и неутомимых дев-воительниц, то и сами валькирии до сих пор лишь волокли бы по небу грозовые тучи. А это скучновато… Облака не стоят на месте, и мир не должен стоять. Кто-то должен помнить, как было раньше. А кто-то должен искать дорогу вперед. Те, кто ищут, часто ошибаются, их не все любят. Но без них нельзя. И ты – как раз из таких…

– Послушай, Альвкара!– Рагна-Гейда вдруг встала с места и шагнула к валькирии, с мольбой протягивая руки. Само небо послало ей эту воительницу, прекрасную, как белая лебедь, и грозную, как туча. Только она имеет власть приказать Вигмару, дать возможность не возвращаться к Вальгауту и при этом не прослыть трусом.

– А, это ты!– Альвкара улыбнулась, и все ее лицо засияло от радости.– Иди сюда! Я очень хочу рассмотреть тебя поближе. Оттуда,– она глянула вверх, где на потолочных балках хранились пивные котлы,– не очень-то много увидишь.

Альвкара взяла Рагну-Гейду за руку и усадила рядом. Вигмар смотрел на девушек, не помня себя: они были настолько разными, что казалось, невидимая, но непреодолимая стена разделяла их.

– Послушай!– воодушевленно и растерянно, от волнения с трудом подбирая слова, говорила Рагна-Гейда.– Скажи: ведь Вигмару вовсе не нужно возвращаться на побережье? Неужели Вальгаут, Стюрмир конунг и прочие не обойдутся без него? Ведь если все мужчины уйдут, мы останемся здесь беззащитными!

– Успокойся!– Альвкара улыбнулась ей и посмотрела на Вигмара.– Не так-то скоро они смогут уйти. Я бы им этого не советовала. Ни ты, Вигмар, ни ты, Тьодольв, не захотите оставить ваших женщин одних сражаться с раудами и фьяллями?

– Как – с раудами?– разом загудело множество голосов.– Откуда они? Разве они придут сюда?

– Они уже идут!– объявила Альвкара.– Я затем и пришла, чтобы предупредить. Ульвхедин ярл с дружиной идет к Золотому озеру, потому что ему не дает покоя мечта о золоте.

– Каком золоте?– Люди недоумевающе переглядывались.– Здесь нет никакого золота!

– Здесь есть золото, только оно очень хорошо запрятано!– уверила их валькирия.– А Ульвхедин ярл должен сам убедиться, что ему золота не найти. А с ним идут еще два человека, которых ты, Вигмар, очень хорошо знаешь!– Альвкара лукаво покосилась на Вигмара.– Это Эрнольв Одноглазый и его жена, Ингирид дочь Бьяртмара. Ингирид нужно золото, а Эрнольв очень хочет повидаться с тобой.

– Со мной?– изумился Вигмар.– Зачем я ему понадобился?

– Он полюбил тебя, как родного брата!– смеялась Альвкара.– О встрече с тобой он мечтает днем и ночью. Я бы очень советовала тебе дождаться его здесь, а не ходить на побережье.

– Да уж конечно, я никуда не пойду!– решительно отрезал Вигмар.– И пусть они думают что хотят – я не покину этот дом, когда ему грозят рауды и всякие одноглазые фьялли!

Люди в гриднице шумели, обсуждая тревожные новости.

– Послушай-ка, красавица!– перекрывая общий шум, крикнул Альвкаре Гуннвальд.– Говоришь, сюда идет целое войско?

– Не войско, но сотни три мечей у Ульвхедина ярла есть. А следом подходит дружина фьяллей, но они будут здесь еще не очень скоро. Не раньше Середины Зимы.

– А нас всего… – Гуннвальд наморщил пересеченный шрамом лоб, силясь сосчитать людей.– Нас с Вигмаром и Гейром – девять, да у Тьодольва пятнадцать человек… Да он сам, да Эдельмод… Маловато выходит против трех сотен!– наконец сделал он вывод, так и не высчитав конечное число.– Что делать будем?

– Ты поможешь нам?– с надеждой спросила Рагна-Гейда. Она верила, что одна валькирия с успехом заменит несколько сотен войска.

Альвкара помедлила, потом вздохнула и покачала головой:

– Ваш конунг не слишком усердно приносил жертвы Одину, хотя был предупрежден. Я не могу помочь вам в битве, Властитель не позволит мне. Но не бойтесь. Вы можете найти здесь другую помощь.

– Какую?– спросил Вигмар. Он привык полагаться на себя, и отказ валькирии его не разочаровал.

– Здесь, в Медном Лесу, много разных сил. Могущественных сил!– Альвкара загадочно улыбнулась, подняв палец.– Они помогут вам не хуже, чем девять валькирий с огненными мечами. Здешние жители упрямы, но повинуются, если чувствуют силу. Они могут многое, если суметь с ними договориться.

– Но как это сделать?– Рагна-Гейда никак не могла взять в толк, о чем говорит валькирия.

– И где их искать?– спросил Вигмар.

– Как с ними договориться, ты знаешь сам – недаром же договорился и с Грюлой, и мертвым оборотнем, и со мной. А я ведь такая привередливая – о, ты еще не знаешь!– Альвкара коротко рассмеялась и снова стала серьезной.– А найти их просто. За воротами я приметила тропу, ведущую на запад…

– Там гоняют стадо!– тут же доложила Вальтора.– Она ведет на летние пастбища!

– Если пойдешь по ней, то вскоре заметишь другую тропинку, поуже, а за ней – каменные ворота,– продолжала Альвкара.– Пройди в эти ворота и найдешь тех, кто тебе нужен.

– Там нет никаких ворот,– недоуменно пробормотал Тьодольв.– Я там все облазил. Еще когда мальчишкой был.

– Эти жители пускают к себе не каждого!– загадочно сказала Альвкара.– Поэтому пойти к ним должен Вигмар. И непременно взять с собой свое копье.

– И меня!– быстро вставила Рагна-Гейда. Она вовсе не рвалась совершать подвиги, просто не хотела отпускать Вигмара. Если он уйдет один, она изведется от беспокойства, дожидаясь его. А вместе с ним девушку не испугала бы даже встреча с самим драконом Фафниром.

– О светлая ветвь нарядов, ты знаешь, как мне хорошо рядом с тобой!– ласково, но очень твердо сказал Вигмар.– Но эта прогулка к пастбищу может оказаться опасной, а мне будет гораздо легче защищать только себя самого, а не кого-то еще.

«Вот как – „светлая ветвь нарядов»!– обиженно подумала Эльдис.– А мне бы сказал просто: „Не выдумывай глупостей и сиди дома!»»

– Я бы посоветовала тебе все же взять ее с собой!– сказала Альвкара еще прежде, чем сама Рагна-Гейда собралась возразить.

Вигмар посмотрел в сияющие голубым светом глаза, и в голове его вдруг раздался голос, звучный и отчетливый, хотя губы ее улыбались и не произнесли ни слова. «Возьми ее с собой!– сказала ему Альвкара так, чтобы никто другой не мог ее слышать.– Ведь не золоченое копье, а эта девушка дает тебе сил для всех подвигов. И прошлых, и будущих».

«Ты права!– мысленно ответил Вигмар, уверенный, что валькирия услышит.– Если бы не Рагна-Гейда, то я и за копьем в курган едва ли полез».

Альвкара улыбнулась и встала с места.

– Спасибо вам всем!– ласково сказала она.– Я приду снова, если Властитель еще когда-нибудь сделает вид, что отвернулся. Но нельзя долго испытывать его терпение.

– А зачем он отворачивается?– вполголоса спросил Вигмар, замирая от жути, что смеет обсуждать дела Отца Богов, и все же не в силах удержаться от вопроса.– Зачем он позволяет нарушать собственный запрет?

Альвкара улыбнулась с озорным лукавством, показывая, что сама-то ничего не боится. Даже Властителя.

– Помнишь Бьяртмара Безбородого?– спросила она.– В его нраве есть кое-что общее с Властителем. Отец Ратей тоже любит позабавиться. Бросить человека в воду и посмотреть, как тот будет барахтаться. А ты барахтаешься так отчаянно, что даже Одину занятно наблюдать. Но хватит. Я разболталась!

Альвкара поднесла палец к губам, улыбнулась, прощальным взглядом обвела людей в гриднице и вдруг шагнула к очагу. И исчезла. На миг пламя взметнулось высоко, в нем взлетел сноп ее волос, раздуваемых ветром, мелькнул прозрачный силуэт, и вот уже огонь в очаге горит как обычно, ровно и спокойно. Ни один уголек не оказался потревожен, не сдвинулся с места. Единым шагом Неистовая из рода альвов перенеслась в свой высокий, непостижимый человеческим разумом мир.