"«Ахматовская культура» или «Не ложи мне на уши пасту!»" - читать интересную книгу автора (Михайличенко Елизавета, Несис Юрий)

12. Шабашка

Свободная стоянка нашлась далековато, у доски объявлений. Самое большое объявление было на русском. Духовно-просветительское общество «Хашмонаим» приглашало на лекцию Обер-амутанта. Тема лекции была замалевана, сверху наглым красным фломастером торопливо написано: «Как украсть миллион». Может, не зря сосед принимает зарезанных собак на свой счет…

Разбитая морда Умницы отвлекла меня от мрачных мыслей об ирочкиной болезни, и даже настроение мое слегка прояснилось. Увы, ничто скотское мне не чуждо. Интересно, все-таки один я такой, или это норма… Неужели пьяная драка двух выдающихся ученых? Или Вероника с бабулей? Или еще что-то?

— Ты имеешь к этому отношение? — поинтересовался я у подозрительно довольного Левика.

— Мир не без добрых людей! — хмыкнул сын. Вымахал он все-таки. — Пришел из школы, а он с такой мордой.

На плече Левика я заметил татуировку. И просто озверел. Мало того, что шкуру испортил, сопляк, да еще чем — пятиконечной звездой в круге. Не татуировка, а тавро какое-то!

— Это что?! — прорычал я, схватив его за руку.

— Это? А че? Это тату, — испуганно, но нагло ответил малолетка. — Ну че, пусти! У нас все так ходят!

— Кто все?! Я тебе сейчас эту дрянь без наркоза выведу! Кто тебе это сделал?

Левик хихикнул:

— Па, да ты че? Это же наклейка!

Я всмотрелся. Сволочи, почти не отличить. Чувствуя себя отставшим от жизни дураком, я отпустил Левика и буркнул:

— А почему такая дурацкая? В комсомольскую ячейку записался?

Левик пожал плечами:

— Что это такое?

Не объяснять же ему сейчас. Я потрогал переводную картинку, которую он еще и вверх ногами нашлепнул:

— Ты сначала объясни, что это такое.

— Просто так…

— Это, Боря, знак сатаны, — скорбно произнес Умница. — В твоей ситуации — надо бы знать.

Левик смущенно усмехнулся:

— Да ладно… Че, не красиво? Ну пожалуйста, я могу смыть.

Надо, надо ребенком заняться. Придет Ленка, поговорим вместе…

Умница от вопросов о морде уклонялся. Так, мол, какая-то шпана привязалась по дороге. Звучало как-то слишком уж по-российски, и я продолжил расспросы: где, когда, как, зачем, почему. Умница дергался, путался и в конце-концов, припертый к стенке, психанул и нагло заявил:

— А не твое дело. Это мое личное дело. Без тебя разберусь! А ты вирусом занимайся, не отвлекайся.

В чем-то он был прав — вирусом надо заниматься, а не его мордой. Тем более, что в процессе поиска выплывают порой какие-то дурацкие вещи, глядишь и мордобой, как «Красная Москва» выплывет.

Я сварил крепкий кофе и достал потрепанную салфетку из кафе со списком подозреваемых. Поредел списочек. Теперь возглавляла его Елка. Еще был Вувос и члены моей семьи. Поэтому, если отбросить экзотику вроде меня-лунатика или Умницы-шутника, то все сводилось к ограниченному числу вариантов. Но покрутить их всерьез не удалось — пришла Ленка, запричитала над мордой Умницы и начала ею заниматься. Левиком бы лучше занялась. Тогда я сказал про Ирочку. Ленка запричитала еще сильнее и повела параллельный допрос — у меня выясняла подробности о племяннице, а у Умницы — о драке. В конце-концов мы оба озверели, и я, чтобы не пересказывать одно и то же в третий раз, позвонил Вувосу.

Скульптор был дома и в превосходном настроении. Причина была банальна.

Вчера с утра к нему явилась Елка. Она сумела оценить его творчество и вообще, они провели вместе упоительный день.

— Ты можешь себе представить, что она стреляет лучше меня?! — восхищался Вувос.

— В кого же это вас угораздило?

— Ха. В летающие одноразовые тарелки. Мы пикничок в Иудейской пустыне устроили… Слушай, ты не в курсе, с ее паспортом нас в Синай впустят? Понырять. А то она большую аквалангистку из себя строит, надо бы проверить. Да и вообще…

Таким Вувоса я еще не видел, то есть не слышал. Впрочем, это было типичное мужское состояние в прологе романа с Елкой. Про эпилог я решил не рассказывать. Разве чуть сбить восторженность, чтобы меньше комплексовал потом:

— Тебе агар-агар не слишком на мозги давит?

Ленка и Умница дружно уставились на меня. Она недоуменно, он недовольно. А Вувос продолжал токовать:

— Хорошая баба. Устроила мне скандал из-за вши.

— Даже до этого дошло? — с притворным ужасом спросил я.

— Пошляк, — как-то даже обиделся Вувос. — У Номи. На голове. Увидела какую-то маленькую вошь и это… Схватила Номи, мыла ее, стригла… Не каждая бы. А сегодня утром приехала, пока меня не было, такую уборку провернула — генеральную. Все на положенных местах, и ничего не могу найти. Даже Номи. Даже саму Елку. Ты, кстати, не в курсе — куда она делась?

С Вувосом было все ясно — даже если это он спер вирус, то в ближайшее время пускать в дело его не будет.

— Боренька, — прыснула Ленка, как только я положил трубку, — скажи, пожалуйста, как ты себе представляешь «агар-агар»?

— Смутно, — осторожно ответил я. — А что тебя так развеселило?

— Ну а все-таки?

— Да, — перебил ее Умница, — чуть не забыл! К тебе, Боря, через пять минут явится делегация. Уважаемые люди. Лидеры духовно-просветительской организации «Хашмонаим», ну, которые скворечники на склоне строят.

— Прошмонаем? Кого? — вступила прямо с порога Софья Моисеевна. — Фимошка, што вы имеете в виду?

— Какой ужас! — взвилась Ленка. — А у нас такой бардак! И ты, Фимка, только сейчас об этом говоришь?! Мама, давай хоть что-то приберем… А кто именно будет? Сосед?

— Ну да, с утра заходил этот Обер-амутант, а с ним еще один. То ли бухгалтер, работающий у этих амутированных раввином, то ли наоборот, я не вникал.

— Как это — наоборот? — не поняла Ленка.

— Увидишь — поймешь, — ухмыльнулся Умница. — В общем, сам разбирайся, Боря. Я им сказал в три прийти.

Ленка бестолково металась по холлу, как залетевшая в квартиру сорока, хватая все, что плохо лежало. При этом она информировала тещу о психозе в семье. Теща пронзительно смотрела на меня, понимающе кивала головой и все недоверчиво переспрашивала, что неужели таки никогда никто в моем роду не страдал психическими расстройствами…

Ровно в три явилась странная парочка. Обер-амутант с кем-то, похожим на нового русского из старообрядцев — то есть «умервщленная» плоть в спортивном костюме «Адидас», носки с босоножками, сталактит длинной жидкой неухоженной бороды и взгляд, что-то выискивающий на верхней полке то ли книжного шкафа, то ли кладовки. Все это венчала кипа. А взгляд Обер-амутанта наоборот, выискивал что-то на нижней полке то ли шкафа, то ли кладовки. А, скорее всего, он просто боялся наступить на зарезанную собаку.

Узнав, зачем они пришли, я рухнул в кресло и долго нервно смеялся. А перестал только встретив пристальный докторский взгляд Софьи Моисеевны. А потом эта ведьма многозначительно кивнула на меня — Ленке. Похоже, я поймал тремп на диагнозе племянницы.

Кажется, моя загубленная Умницей карьера пошла на второй виток. Я получил первый заказ как частный детектив, подозрительно похожий на мое первое задание в израильской полиции — найти убийцу убитых собак. Мой смех произвел впечатление — амутанты попереглядывались и назвали сумму, превышавшую мои ожидания. Наличными. Этого даже могло бы хватить на тещины зубы. Интересно, откуда у них такие деньги на такую фигню?

— Кого вы сами подозреваете? — задал я дежурный вопрос.

— Я же вам все рассказывал еще в первый раз, когда заходил, — слегка раздраженно ответил Обер-амутант. — Правление амуты вынуждено было повысить цены на квартиры. Не все это правильно поняли. Мы люди в строительстве неопытные, нас подвели, мы запутались… В общем, были намеки, обвинения и даже угрозы.

— Кто вам кажется наиболее опасным? — продолжал я страндартную процедуру.

Обер-амутант пожал плечами, а второй проблеял:

— Э-э… пять последних… — он задумался, — купивших квартиры семей… — он снова замолчал, — наиболее агрессивны… — пауза. — Они считают… — тяжелая пауза, — что, заключая с ними договор… — бесконечная пауза, — мы знали о повышении цены.

Уф. Главное, больше не задавать вопросов, а то это никогда не кончится.

Возникало ощущение, что каждое слово он рассматривает со всех сторон и обнюхивает, как пенсионер на рынке — апельсин. Я встал, положил задаток в карман, и мы попрощались, как сообщники…

— Интерешно, — прокомментировала Софья Моисеевна, — школько шуток этот шеловек шитает пашхальную агаду?[43]

— Дареным зубам в коня не смотрят! — весело ответил я, похлопав оттопыренный карман.

Умница и Софья Моисеевна подозрительно на меня посмотрели.

— Боря, а при шем ждешь конь? — встревожилась теща.

Хотелось мне выдать достойную реплику, да не подворачивалась. Выручил телефон. Звонил Вувос. Я было открыл рот, чтобы куртуазно сообщить ему, как вовремя он позвонил, но что-то в его тоне заставило эту фразу проглотить.

Елка украла Номи. Я не стал ничего уточнять, только заставил его пообещать ничего не делать до моего приезда.

Видимо, я не «удержал» лицо. Три пары глаз смотрели на меня с явным интересом, который я проигнорировал.

— Если до полуночи не вернусь, сядешь в засаде у подъезда, — сообщил я Умнице.

— Сколько? — с готовностью спросил он.

— До первых кобельков, — отрезал я, запихивая в карман запасную обойму.

— Да не это, — возмутился он. — Сколько ты мне в час за это будешь платить? Это ведь ночное дежурство! А лучше давай договоримся о моем процентном участии.

Я так резко повернулся, что он даже шарахнулся.

— Давай. Девяносто процентов тебя устроят? Вот и хорошо. Это твое процентное участие в зубах моей любимой тещи, сожранных твоей любимой сукой! — и я успел захлопнуть дверь прежде, чем Софья Моисеевна успела отреагировать. Стареет теща. Уже не та реакция.