"Четвертый год" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артем)

Глава 23

Крейсер не утонул — «Варяг» и «Находка» обнаружили его после рассвета, на мелководье у правого берега. Сам он туда сумел дойти, или его отбуксировали, но факт есть факт — уйти на дно ему не дали. Воды он принял, правда, немало — лег на грунт, просев в воду чуть ли не до второго яруса весел. Корму ему потрепало здорово — доски торчали во все стороны, будто иглы дикобраза, а башенка с орудием опасно перекосилась.

Лом, оценив состояния судна, выразил свое мнение:

— Походу этот героический лилипут мину к веслу привязал — по идее весь зад должно было оторвать, если бы рвануло на корпусе. А еще лучше под днищем.

Клепа на любой намек о неполноценности его подвига реагировал нехорошо:

— Слышь, ты, окурок в помаде — ты бы еще в мину стирального порошка насыпал вместо тротила, а потом на меня все валил. Я ставил на корпус, под водой. Хочешь под днище поставить, так сам плыви, и гармонь тебе на рыло вместо акваланга… Ихтиандр…

— Да вроде нормальный аммонит был, — лениво оправдывался Лом. — Надо было просто пару мин, или бочонок побольше. Вон какие доски толстенные — корпус у этого хера крепкий, погасил удар сильно. Вот под днищем бы сильней эффект был: там гидроудар взрыву помогает и сопротивление среды неплохо работает.

Олег указал на два оставшихся крейсера, замерших возле искалеченного собрата:

— Думаю, это они его дотащили. Сам он остался без рулевого весла, да и гребные весла у кормы переломаны, или висят как сопли. Похоже, пытались завести в свою реку, но он сильно просел, и застрял. Вот и крутятся теперь, думают, как его вытащить.

Клепе сама идея о возможности эвакуации и последующего ремонта геройски взорванного крейсера очень не понравилась:

— Надо бы его как–нибудь спалить.

— Ага, — кивнул Олег. — Сейчас позавтракаем, зарядим все что можно, подойдем ближе, и спалим все к чертям. А эти два «Титаника» будут смотреть на спектакль со стороны, и в ладоши хлопать.

— Можно дать Клепе канистру с бензином, и пусть сам сплавает, ему нетяжело, — предложил Лом. — Ему это даже нравится.

Клепа, нехорошо взглянув на Лома, буркнул:

— Что–то ты бухтишь сегодня много: небось опять с мужем поругался? Эти козлы специально тут крутятся, охраняют его от нас. Разве тут подойдешь…

Олег улыбнулся, хлопнул Клепу по плечу:

— А ведь ты не дурак.

— Ясное дело. И яиц у меня почти три.

— Пока эти монстры сторожат подбитую трирему, никто не охраняет фарватер. А ведь отдельные отряды до сих пор переправляются, и вообще у них движение не прекращается.

— Ну и что? Тогда они нас гонять опять начнут, если полезем к мелким.

— Нет Клепа, не все так просто: если они погонятся за нами, мы оттащим их подальше, потом на моторах быстро вернемся сюда, и спалим этот подбитый броненосец. Если они один корабль оставят здесь, а второй пустят на нас, то тоже неплохо: пока он гоняет «Варяга», «Находка» занимается черными делами. Если не подойдут еще такие крейсера, то все — плотно контролировать переправу они уже не смогут.

— Я бы на их месте тогда это корыто бросил.

— Тогда мы его спалим. А два корабля это не три: держать под контролем всю переправу им станет трудновато.

Дубин проснулся от того, что кто–то тряс его за плечо. Впечатление такое, будто весь день и ночь мешки грузил, а поспать успел не более минуты. Продрав глаза, взглянул на такого же сонного, красноглазого Кругова.

— Дубин, ты вроде язык восточников знаешь хорошо, пошли в избу к Монаху, переговоры проведешь.

— Хреново я его знаю. Это что за переговоры? Я спать хочу, как перед смертью — лег перед рассветом, а сейчас вон, утро раннее.

— Все хотят. Что бы блин как девица капризничаешь!

— Тебе Круг, хорошо, ты вчера пушки не ворочал. Дай хоть умоюсь.

— На улицу выйди, сразу умоешься — там дождяра как из ведра хлещет.

Дубин снял с деревянных гвоздей развешанную возле печи одежду. При этом пару раз наступил на спавших вповалку на полу бойцов, но те даже не проснулись. Увы: тряпье просохнуть не успело — пришлось натягивать влажное.

Брюки с кожаным верхом, пара портянок, высокие сапоги, простая холщовая рубаха, безрукавка из оленьей шкуры мехом внутрь, тяжелая, холодная кольчуга. Перепоясался, прицепил ножны с коротким мечом, за голенище сунул нож.

Круг не обманул — за порогом будто водопад бушевал. Потоки воды с ревом вылетали с крыши, заметно перепахав землю. Того и гляди, тес смоет. Бегом, шлепая по лужам, добрались до избы старосты деревни. Дубин удивился — он думал, что Монах ночует в своем шатре — на его глазах солдаты ставили эту огромную палатку. Все дома были набиты воинами под завязку, очевидно, ради этих разговоров отсюда всех выперли.

За порогом пришлось протискиваться мимо четверки гвардейцев. Волкодавы Монаха, держали ладони на рукоятях мечей и кинжалов, и на южан покосились нехорошо. Но пропустили без вопросов.

В сумраке низенькой избы посредине на табурете восседал явный рыцарь. Толстенные сапоги, обшитые бронзовыми бляхами, потемневшая кольчуга, на широченном поясе пустые ножны от кинжала, руки связаны впереди, в ладонях сжимает чашку с чаем. Вид не восточный — жгучий брюнет, будто южанин. На вошедших бросил чуть насмешливый, хитроватый взгляд — без тени страха.

Монах и Серго сидели у стены, по обе стороны от единственного окошка. При виде южан, диктатор кивнул Дубину, и спросил:

— Сможешь перевести, что он говорит?

— Попробую. Где его поймали?

— Не поймали его — сам пришел.

— Сам?!

— Да. Издалека нашим что–то орал и меч свой бросил, показывая, что сдается, или переговоры какие–то затеял. Трудновато его понять — те восточники, что ближе всех к нам живут, вроде немного не так говорят. Наверное у них чуть ли не в каждой деревне свой диалект. Ты спроси его, кто он такой, и зачем приперся.

Дубин, прокашлявшись, присел на свободный табурет, и, повернувшись к рыцарю, старательно подбирая слова, спросил:

— Кто вы, и зачем пришли к нам?

Рыцарь, оторвавшись от кружки, ответил мгновенно и без запинки:

— Я сир Дюраг, верный вассал барона Шервазира. Мой барон и его герцог послали меня к вам для важного разговора. Передай вашим вождям, что меня можно и не связывать — я никуда не убегу.

Монах, выслушав перевод, кивнул:

— Хорошо, спроси его, что за разговор.

Дубин перевел восточнику и от себя добавил:

— Только говорите помедленнее, чтобы я успевал переводить.

— Хорошо. Но можно мне сперва узнать, с кем я разговариваю? Мне нужны главные ваши вожди, и трепаться попусту с их слугами будет досадной потерей времени.

— Слуг здесь нет — в этом доме собрались наши военные вожди. Я Дубин, вот это Кругов: мы вожди юга. Монах и Серго вожди севера. Вся эта армия, что расположилась в деревне и вокруг нее, наша.

— Это очень хорошо. Тогда переводи остальным вождям. Меня послали к вам, чтобы договориться о союзничестве. Вместе нам легче будет сбросить хайтов назад в реку.

Монах, выслушав перевод, покачал головой:

— Мы не видим смысла в союзе с разбойниками. Ваши всадники разоряли наши деревни, убивали людей, или угоняли их к себе в плен. Если нам попадается восточник живьем, мы сажаем его на кол. И этому сиру, возможно, грозит та же участь. Не вижу ни одной причины, которая бы помогла ему избежать такой неприятности.

Слова диктатора рыцаря ничуть не напугали. Сохраняя безмятежный вид, он продолжил:

— Мы сюда не за вашими деревнями пришли: просто некоторых ребят невероятно трудно удержать в узде. Стоит ли обижаться на такие мелочи? Наши дозорные видели, как вы днем воевали с хайтами. Они сказали, что вы не смогли снять осаду с вашей крепости, и очень поспешно отступили за реку. И еще они сказали, что вам при этом очень повезло.

— В чем же нам повезло?

— Пока вы дрались с пехотой Хайтаны, мы сражались с их кавалерией. Отряды фраков в погоне за нами ушли прилично на восток. Мы там стараемся их разделить, чтобы бить по частям, но эти черные мрази упрямо держатся кучей. Они знают, что пехоте наших рыцарей не догнать, вот и оставили ее в лагере у вашей крепости. Когда им надоест за нами гоняться, вернутся назад, и потом уже совместно начнут двигаться. Вот вы представьте, если бы днем с хайтами был отряд в три сотни фраков. Представили? И как по–вашему: удалось бы вам переправиться через реку избежав разгрома? Не думаю, что от атаки сотен этих бестий вы бы спаслись своими вонючими трубами. А вот мы могли бы неплохо вам помочь при таком раскладе: нам они не так страшны.

Монах, очевидно, кое–как понимал, что говорит Дюраг, и перевод Дубины слушал невнимательно. Едва тот закончил, нетерпеливо произнес:

— Если он так уверен в своих силах, то зачем им вообще союз с нами?

Рыцарь тоже над ответом долго не раздумывал, и признался честно:

— Мы бы хотели остановить хайтов здесь, не пустив к нашим границам. Очень трудно сладить с их ордой, когда она будто змея многоголовая расползается по лесам. Сколько их не режь, все равно разграбить успеют многих. Если бы у нас хватило сил, мы бы их давно перетоптали, но увы: нас не так много, как хотелось бы. У нас попросту не хватает воинов на такую ораву. У вас, похоже, те же проблемы. Так почему бы не сделать работу вместе, если это выгодно и нам и вам? Ведь поодиночке мы ничего с ними поделать не можем.

На этот раз Монах отвечать не спешил, и обратился к командирам:

— Как, по–вашему, стоит всерьез обсуждать предложение этого проходимца?

Круг решительно кивнул:

— Если для победы мне придется черта в союзники взять, я возьму без угрызений совести.

Серго кивнул:

— Монах: он прав. Мы и без фраков их выдавить не можем. Многовато для нас.

Дубин, покосившись на рыцаря, тихо произнес:

— Многие наши ребята недовольны будут. Да и кшаргам восточники не по душе. Но, думаю, выбирая между хайтами и восточниками, все выберут хайтов.

Монах, чуть подумав, кивнул:

— Хорошо. Скажи ему, что мы не против совместных действий. Но для этого нам надо переговорить с их вождем. Мы должны получить назад угнанных жителей, и нам понадобится компенсация за разгром нескольких поселений.

Дюраг, выслушав перевод, ответил быстро:

— Да, это надо говорить вождям: я не могу ничего обещать. И вождь у нас тоже не один: четыре королевства послали своих воинов в этот поход. Если ваш черный вождь передумал знакомить кол с моей задницей, пусть прикажет вернуть мне оружие и посадить на коня. Уже к полудню тогда сумеет поговорить с нашими вождями: мы стоим не так далеко отсюда.

Кабан, напичканный наркотическим маковым отваром, храпел как тяжелый бульдозер. Даже когда сестренка Литали уселась ему на ноги, не сбился с ноты — продолжал храпеть в том же ритме. Сама Литали разместилась на табурете и, как и младшая сестра, разинув рот, следила за руками землянина.

Ладони Макса за последний год загрубели серьезно — работать им приходилось не в тепличных условиях. Кожа ороговела, загорела до черноты, ногти исцарапало, суставы трещали при попытке сжать кулаки. Но это ему не особо мешало — вот уже полчаса охотник развлекал восточниц примитивными фокусами. Для этих детей леса, неизбалованных цивилизацией, и храп Кабана мог за музыку сойти, а проделки чернявого землянина и вовсе можно назвать грандиозным шоу.

«Вытащив» из уха девочки свинцовую картечину, Макс сжал ее в кулаке, дунул на костяшки пальцев, раскрыл ладонь — продемонстрировал, что она пустая. Зрительницы дружно охнули, а младшая, от избытка эмоций, начала грызть ногти, за что схлопотала шлепок от старшей:

— Отец увидит, что опять ногти грызла, отрежет тебе все пальцы сапожным ножом. И никто тебя потом без пальцев замуж не возьмет!

Скрипнули деревянные петли, в каморку заглянул Гена:

— Макс, пошли на стену, похоже, хайты что–то замышляют. Плохое замышляют.

— Да уж понятно, что хорошее не замыслят…

Извиняющее улыбнувшись Литали, охотник пошел за комендантом.

Проливной дождь прошел так же внезапно, как и начался — теперь на улице лишь нудно моросило. Двор превратился в исполинскую лужу — вода неохотно просачивалась через щели у ворот, не в силах уже впитываться в землю. Похоже, за конец ночи и утро выпало сантиметров пять осадков, а, скорее всего, больше. Таким темпом Измаил вскоре в бассейн превратится.

По тропинке, выложенной камнями, добрались до лестницы, избежав знакомства с грязью. На верхней площадке башни, несмотря на дождь, было многолюдно — с десяток защитников с тревогой вглядывались вдаль. Макс, протиснувшись к бортику, пригляделся туда же. Вроде бы обычная картина — хайты занимаются своими делами в лагере и вокруг него. Только вот дела их сместились ближе к крепости — сотни четыре врагов таскали доски, брус и бревна, что–то мастерили. Что–то большое…

— Чего это они там делают? — ни к кому не обращаясь, спросил Гена.

— На таран, вроде бы, не похоже, — неуверенно ответил кто–то из воинов.

— И камни, вон, таскают от обрыва, — добавил второй, указывая влево.

Посмотрев в том направлении, Макс увидел, что по реке снуют плоты, лодки, и одинокий баркас, захваченный врагами у причала. На противоположном берегу в обрыве выходили каменные пласты, оттуда хайты перетаскивали глыбы на свой берег.

Еще раз оценив масштабы строительства, Макс, указав на реку, заявил:

— Снаряды заготавливают.

— Какие снаряды? — не понял Гена.

— Простые… Метательные машины они сооружают. Как доделают, начнут нас обстреливать. Развалят башни и стены, потом сметут.

— Блин! И что делать?!

— А ничего. Будем пока что на это смотреть. Добить до них не сможем, а на вылазку не хватит сил. Будем ждать… ждать и надеяться…