"Четвертый год" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артем)

Глава 4

Макс покосился в сторону пленника, и внутренне содрогнулся. Не столь уж давно он сам так же кормил муравьев — невольно вспоминаешь об этом кошмаре, глядя на подобное зрелище.

Пленник держался стоически — вот уже пару часов без звука кормил насекомых, явно решив молчать до упора. Люди Бума почти все уже спали, лишь тройка самых азартных продолжала по десятому кругу проигрывать друг другу трофейные вещи, отобранные у пойманного стрелка. Сам Бум, присев на седло рядом с пленником, вот уже час неутомимо сражался с лошадиными мослами, выковыривая из них мозг. Судя по всему, это занятие не надоест ему никогда. Земляне и кшарги тоже спали, или, по крайней мере, дремали, лишь Макс с Дубиным терпеливо продолжали ждать результатов допроса захваченного врага. Вопреки своей природе, не спали и муравьи, продолжая мстить за причиненные им разрушения. В принципе, им теперь и негде было спать — конус их мегаполиса был срыт до основания и высыпан на тело пленника.

Бум, отбросив опустошенную кость, издевательски–ласково произнес:

— Дружище, я вижу, уже стемнело, муравьи отдыхать потянулись, а язык у тебя так и не развязался. Что ж… раз по–хорошему ты не понимаешь, будем по–плохому. Гурк, хватит кости трясти. Накали–ка стилет на огне получше, и выжги ему, для начала, левый глаз. Ури, а ты ему пока веки отрежь, чтобы взгляд не воротил.

— Как скажете, сир, — буркнул слуга рыцаря, и, достав из–за голенища длинный, кривой нож, направился к пленнику.

То ли муравьи все же покончили с остатками упрямства, то ли несчастный просто не был готов психологически к подобному членовредительству, но играть в молчанку перестал:

— Стойте! Не надо! Меня зовут Рицо, я человек барона Пигируса.

— Пташка зачирикала, — осклабился Бум. — А скажи–ка мне, Рицо, почему это ваш барон разбойничает в лесах здешних? Или обнищал до того, что с бродяги готов штаны драные стянуть?

— Барон Пигирус не разбойник! — возмущенно вскинулся пленник.

— Это как же не разбойник?! Ты нам сказал, что из его людей будешь, и при этом мы видели, что ты разбойничаешь. Если у рыцаря люди разбойники, то рыцарь или повесить их обязан, или сам должен привыкнуть, что он теперь разбойник.

— Я не разбойничал, — мрачно–упрямо заявил Рицо.

— Да что ты говоришь! Скажи еще, что наши лошади от сапа сдохли! Ты, и твои дружки–ублюдки, второй день уже по нам из кустов стреляете при любой оказии. У нас уже почти лошадей не осталось — или пали от стрел ваших, или разбежались в суматохе. Ты, дружок, не просто разбойник, ты еще и конокрад. А знаешь, что в краях наших с конокрадами делают?

— Вешают за шею. Так же, как и тех, кто чужих жен ворует.

Бум покачал головой:

— Вот как ты заговорил! Что–то я не припомню, чтобы я у барона Пигируса жену умыкнул. Да, я, конечно, не евнух, всякое бывало, но, насколько знаю, Пигирусы это род из центральных лордств, а меня там никогда не бывало. Так что разбою твоему нет оправданий, и быть тебе в петле, если так и дальше будешь ерунду языком молоть. Говори же — зачем твой ослоподобный барон послал вас за нами?

Пленник упрямиться не стал:

Барон Пигирус послал нас в лес, чтобы найти ваши следы, сир Бум. Вас видели у замка Шифки, нам повезло, что мы были рядом, и у нас хорошие проводники. Когда мы поняли, что вы уходите на запад, то сир Орус решил убить ваших лошадей, чтобы вы не смогли уйти далеко. Войско герцога Нирусватуса недалеко, а с ним и наш барон. Мы преданные ему люди, и просто делаем то, что велел делать наш барон.

— Проклятье! — взревел Бум. — Вы, канальи, могли бы проявлять поменьше рвения при этом! У нас осталось всего восемь лошадей на весь отряд, да и то все раненые. Хуже нет для рыцаря, чем пешком по лесам бродить.

Дубин, ничего не поняв из допроса пленника, склонился к Максу:

— Что они там говорят?

— Да из–за пристрастия Бума к чужим бабам все наши беды нынешние. Кто–то из людей Шифки, думаю, узнал нашего рыцаря, и стукнул об этом людям герцога. Те послали вслед этих молодцов, чтобы они нас задержали в лесу. Вот они и стреляли по лошадям, не трогая людей.

— Нифига себе не трогая! У нас уже семеро раненых!

— Ну, стрела это дело такое — летит не всегда туда, куда хотелось бы. Да и сам посмотри: у нас осталось восемь лошадей, а было сорок. При этом есть еще пять коров, а пропала лишь одна. Все лошади ранены, а корову лишь одну лечить пришлось.

— Да… странно, что сами этого не заметили… Нас и правда стараются задержать.

Бум тоже обернулся к Максу:

— Плохо дело. Пешком нам не уйти от погони. Думаю, люди барона, или самого герцога, уже в затылок дышат. Уж очень серьезно они за нас взялись.

Пленник, решив, что настал его звездный миг, заявил:

— Его светлости герцогу Нирусватусу нужна лишь голова сира Бума. Принесите ее в мешке, и он наверняка помилует остальных. Ну, разве что уши отрежет, или выпорет.

— Я тебе сейчас отрежу все, что можно у мужика отрезать, — пригрозил Бум.

— У вас нет другого выбора, — упрямо гнул пленник. — Барон Пигирус со своими вассалами пошел к Рыбице рысью, не жалея лошадей. Ему не надо было крюк к Шифке делать. Так что у брода вас будет ждать его отряд. Луга вокруг Рыбицы по нашему берегу просторные, есть где разгуляться. У вас восемь полудохлых кляч осталось, а у нашего барона семь рыцарей, а с ними оруженосцы и свита. Втопчут вас в траву как жаб.

Бум пнул пленника по макушке, заставив замолчать, и обернулся к Максу:

— Самое время вам подумать, что делать дальше. Или режьте мне голову, или надо не попасться на глаза этому сыну ублюдка Пигирусу.

Пойманный лучник зашипел:

— Когда придет время суда, я расскажу барону, как ты его оскорбил. Смерть твоя будет собачья, позорная!

Рыцарь без слов вытащил меч, коротко рубанул пленника в горло:

— Наконец–то заткнулся! — хохотнул Гурк.

Бум, не обращая внимания на агонизирующее тело, корчащееся у ног, вновь обернулся к Максу:

— Ну что решать будем?

Макс пожал плечами:

— Нас мало, бой мы не потянем. Надо поворачивать на юг, и переходить Рыбицу выше их засады.

— Плохая идея. Через Рыбицу один брод, на ее повороте. Кратчайший путь к Фреоне… так говорят. Если переходить ее выше, в самые болота уткнемся. Что там ваши кшарги про эти болота говорят? Знают они там тропы?

— Вряд ли. Им незачем туда соваться. Говорят, эти болота опасны и непроходимы.

— Эх… лучше голову отрежьте… ненавижу болота…

Добрыня присел на скамью, и кивнул Олегу:

— Вот, это наш химик, Серега, про которого я тебе говорил.

Плюгавенький мужичок суетливо кивнул в знак приветствия, обернулся к Добрыне:

— Я еще не подобрал точную пропорцию, но вроде бы эта селитра хорошая. Вот, смотрите:

Покопавшись среди множества плошек и кувшинчиков, расставленных на столе, «химик» выставил тарелку с горкой серого порошка.

— Подождите минутку, я светильник принесу.

Проводив взглядом спину специалиста, скрывшегося в сарае, Олег поморщился:

— Ну и воняет же здесь.

— А что ты хотел… это же кожевня. Потому за стенами и работают, иначе в поселке не продохнуть будет.

— Не внушает мне доверия этот химик. Я порох черный видел: он не так должен выглядеть.

— Критику разводить легко, а ты вот найди мастера получше.

«Пороховых дел мастер» выскочил из сарая, поспешно плюхнул на стол жировой светильник, зажег от него лучинку, поднес к тарелке. Серая кучка зашипела, выбросила язык пламени, пробушевав секунды две–три оно резко пошло на убыль, оставив после себя жалкое пятно дымящегося шлака.

— Вот, вроде уже получше горит, — обрадовался Сергей.

Олег хмыкнул, и поинтересовался:

— А ты вообще, откуда химию знаешь? Учился? Работал?

— И учился, и работал.

— Что–то я у нас в городе пороховых заводов не встречал…

— Ну, так небось завод безалкогольных напитков знаешь, вот там я технологом и работал.

Олег покачал головой:

— Дерьмо это, а не порох… Серега, лучше бы ты на динамитной фабрике работал — я в детстве и то лучше делал разную гадость для бомбочек.

— Ну так я пропорцию точную не знаю, надо подбирать, — начал суетливо оправдываться «химик». — И вообще вы много от меня хотите: да никто в наше время подобное делать не может. Нет таких людей. Надо все придумывать заново.

Из–за спины радостно донеслось:

— Здравствуйте дяденька Добрыня!

Лидер островитян чуть не поперхнулся:

— Кислый! Лом! Мать вашу! Вы какого здесь делаете?! Я же ясно сказал вам с гонцами убираться!

— Так мы пропустили их уход, — подчеркнуто–виновато ответил Кислый.

— Ну амба вам, торчкам! Связанными отвезу и сдам Кругу!

— Ну дядя Добрыня, ну что вы такой злой. Мы же вам помогли, жизнями рисковали ради вас. Ну что вам стоит поделиться одной–единственной лодочкой?

Лом, подкравшись к столу и осмотрев выставку химикалиев, с любопытством поинтересовался:

— А че это вы тут делаете?

— Кружок «Юных химик» у нас тут, — буркнул Добрыня. — Пока дармоеды вроде вас под ногами путаются, мы делом занимаемся, порох пытаемся вот сделать.

— А хули тут пытаться? — недоуменно протянул Лом. — Берешь и делаешь.

— Ну, раз ты такой умный, может, сам и сделаешь? — въедливо предложил Добрыня.

— Не вопрос, — небрежно заявил Лом, и бесцеремонно расположился рядом с Олегом.

Глядя, как ловко он завозился с посудой, островитяне переглянулись, и без комментариев стали следить за действиями Лома. Тот быстро, но без суеты, что–то смешивал, толок, просеивал через чайное ситечко, из плошки светильника временами капал жидким жиром и даже плюнул пару раз. Высыпав приготовленную смесь на жестяную лопатку, он, постоянно потряхивая, подсушил ее над пламенем, и лениво заявил:

— Ну вот вам и порох. Дерьмо конечно, но на нормальный состав тут у вас кое–чего не хватает.

Добрыня, сунув нос в лопаточку, недоверчиво буркнул:

— Да это чай какой–то… гранулированный. Торчок ты конченный: как у тебя совести хватило нам голову морочить? Ты же даже взвешивать ничего не стал, смешал все что видел!

— А че тут взвешивать? Это ж не термит, отклонение на один процент легко допустимо. Вот, сами смотрите, если не верите.

Лом сунул лучинку в лопаточку. Яркая вспышка заставила всех шарахнуться, под крышу навеса ушло облако дыма, на лопаточке осталось темное пятно нагара.

— Нормальный порох. Только грязноватый немного. Но за пять минут из этого дерьма лучше не сварганить.

Добрыня молча переглянулся с Олегом, и вкрадчиво поинтересовался:

— Скажи–ка Лом, ты что, химик по образованию?

— Не, я на экономиста учился… только не доучился.

— А откуда знаешь, как порох делать?

— Так хули тут знать? Три компонента, пропорция легкая, почти все в селитру идет, просто перемешать получше и на гранулы пустить.

Кислый решил отрекламировать товарища:

— Лом у нас головастый, вы не смотрите, что тормознутый немного. Он если надо, из табуретки что угодно замастырит, хоть героин!

— Сам ты тормоз, — огрызнулся Лом. — Но вообще–то да, талант у меня к химии. Хотя насчет табуретки ты и загнул… Правда, кому надо, тот и электрической лампочкой сможет вставиться, главное знать как. Добрыня: ну так как там насчет лодки?

— Да погодь ты со своей лодкой! Ты мне вот что скажи: а тонну пороха сможешь сделать?

— Говно вопрос. Но это не за пять минут. Селитры нужно будет такой же под тонну. Ну и по паре центнеров угля и серы этой. Серу еще почистить надо будет. Не, она, конечно хорошая, но мусора много. Проварить ее, и расплав через сито пустить. Осадок не трогать, а летучие примеси, если есть, то сами уйдут. Ну и масло нужно нормальное, а не эта параша из лампы. Сито тоже побольше надо, а то в этом чайном ситечке четыре горба заработаешь, если тонну через него перетрясешь.

Добрыня застучал пальцами по столу, будто на пианино играет, и, сверкая глазами, лихорадочно спросил:

— Лом, а вот ты, к примеру, динамит смог бы сделать?

— А хули там делать? Только смысла нет. Если уж делать, то пластик.

— Чего?

— Ну вы Добрыня и темный! Ну пластиковая взрывчатка. Тот же нитроглицерин, но с нормальным пластификатором. По мощности ничего не теряешь, а хранить и использовать гораздо проще динамита.

— А снаряд для катапульты сможешь соорудить, с этой пластиковой взрывчаткой?

— Ну, корпус нужен, и хлам железный под осколочную массу. Под детонатор пружина нужна будет и трубка, хотя можно тупо капсюль с фитилем поставить, это проще будет.

Олег уважительно поинтересовался:

— Слушай, Лом, и откуда ты все знаешь?

— Да так… в инете нарыл, когда для себя инфу искал…

— Может ты и бомбу атомную сделать сможешь?

— Не вопрос. Ее и дебил сделает. Там сложность не в бомбе, а в боевом изотопе. Получить его несложно, но надо перелопатить офигенную гору уранового сырья, отделяя двести тридцать пятый от двести тридцать восьмого. Хотя можно и проще: сварить плутоний. Работы поменьше гораздо, но работа очень грязная.

Добрыня поднял руку:

— Тихо Олег! Лом, я вот подумал, а нахрен вам назад, к Кругову переться вообще, ведь можете спокойно у нас остаться.

— Так у нас там хижина, вещи…

— Ваших вещей там стоптанные лапти и пара голодных тараканов. Выделим мы вам и вещи, и домишко. Голодать у нас точно не станете, да и работа будет интересная: вижу я, химия тебе нравится?

Лом нерешительно покосился на Кислого и, встретив в глазах товарища понимание, обернулся к Добрыне:

— Ну в принципе можно. Только в этом сарае я работать не буду, у меня уже нос отвалиться хочет от этой вонищи.

— А тебе и не придется здесь работать, для тебя мы новый сарайчик соорудим… чуть подальше от поселка… мало ли что. А заведовать кожевным производством у нас остается его старый начальник — Сергей.

Кругов пожал руку Добрыне, остальных островитян поприветствовал кивком. Указав рукой на берег, где из лодок высаживались его люди, мэр произнес:

— Со мной пришло восемьдесят человек.

— Негусто, — вздохнул Добрыня.

— А что ты хотел? Сам просил притащить всех немедленно. Чтобы собрать народ со всех поселков, нам пара дней нужна, вот я и прихватил лишь своих.

— Да нормально. Хайтов немного, сотни две. У нас с вашими столько же наберется почти, да еще и Олега к ваксам послали, он толпу должен привести.

Кругов озабоченно нахмурился:

— Гонцы про вашу дружбу с ваксами рассказали, но мне до сих пор не очень верится… Наши на них очень злые… Прошлый год вспомни — немало наших к ним в котел попало.

— Помню… Ну так местных людоедов мы давили и будем давить. А эти южане, пришлые, с нами у них стычек не было. Они сами местных убивают, враги с ними. Круг — мы не в том положении, чтобы пренебрегать помощью, пусть даже такой. Или мало вас в тот раз хайты погоняли?

— Ну смотри… твои союзники, не мои. Теперь любой набег ваксов на них сваливать будут, сам еще пожалеешь, что дружбу с ними завел. Когда выступаем?

— Заночуете у нас, а утром вместе и выступим. Олег должен ждать нас у лагеря лесорубов.

— Хорошо. Что у тебя тут вообще новенького? Видели мы, «Варяг» пришел с Нары. Что привезли? Соль?

— Ну вроде того, — уклончиво ответил Добрыня. — Круг, кстати, мы тут, наконец–то, порохом занялись серьезно. Кузнецам задание дал стволы делать. Если все будет хорошо, скоро у нас артиллерия будет своя.

Кругов присвистнул:

— Неплохо. Только вы в этом деле немного опоздали. Про Монаха слыхал?

— Ну слыхал. Вроде он уже землян на севере всех подмял под себя.

— Может и не всех. Но все равно у него людей очень много. Так вот, говорят, что у него огнестрельное оружие есть. Правда, не думаю что много.

— Может, с Земли попало с кем–то?

— Может и так. Но тогда непонятно, где патроны берут. Мы тут думали насчет пороха, но никто не представляет, как селитру добывать. Да и ствол выковать проблема… это тебе не топор…

Добрыне не терпелось похвастать Кругу привезенными «Варягом» вещами, и особенно пушечными стволами, но он сдержал первый порыв. Не стоит всем трубить о своей удаче. Да и, если честно, нечем пока хвастать. Горстка пороха на тарелке и ржавый ствол противотанковой пушки это еще не оружие.

Это лишь мечты о чем–то большем.

Лето выдалось засушливым, и реки серьезно обмелели. Рыбица не исключение: перекаты и мели оголились, заросли камыша и тростника оказались на суше. Течение здесь и в половодье немедленное, а сейчас вода чуть ли не ревет в узости съежившегося русла. Не лучшее место для переправы, но Бум выбрал именно его, мотивируя это тем, что противоположный берег в этом месте лесистый, а не болотистый. Для Макса его логика была непонятна — все равно в болото влезть придется, так какая разница, но спорить не стал. А жаль: может быть несчастная буренка выжила. Лошади, привыкшие к походам, переправились без проблем, а вот раненой корове не повезло.

Буренка оступилась еще не дойдя до глубины, завалилась на бок. Народ, не ожидая от нее таких фокусов на мелководье, помочь животному не успел, и лишь бранью смог отреагировать на ее поведение. Обезумевшее от усталости, боли и страха животное дернуло вниз по течению, в сторону переката, и, вскоре, ее жалостливое мычание затихло.

Бум, добравшись до берега, завалился на седло, вытянул ноги, позволяя Ури одеть на себя сапоги. Обернувшись к Максу, весело прогудел:

— Не горюй по этой глупой корове: все равно бы сдохла, в ее ране черви уже ползали. Жалеть надо об одном: о потерянной говядинке — эта конина уже поперек горла стоит. А это еще что? Гляди–ка кто пожаловал!

Обернувшись, Макс увидел стрелков. Неутомимые преследователи выбирались из леса, выстроились на краю луга, глядя на тех, кого преследовали. Их было всего семеро, хотя, возможно, показались не все — иной раз, попав под обстрел, Макс думал, что против них вышла целая сотня лучников.

— Как жаль что между нами теперь река, — вздохнул рыцарь. — На лугу этим канальям от всадников не уйти.

Встав, Бум погрозил в сторону противоположного берега кулаком, и проревел:

— Передайте вашему барону Пигирусу, что сыны его содомиты поганые, дочки дешевые блудницы, а жена и вовсе ведьма одноглазая! И когда–нибудь я до них еще доберусь — за каждую лошадку заплатят!

Лучники переглянулись, и устроили короткую пантомиму. Один, развернувшись спиной к реке, стянул штаны, продемонстрировал белый зад, второй молча провел ребром ладони по горлу.

— Это что они этим хотят мне сказать? — удивился Бум.

Макс охотно пояснил:

— Очевидно, говорят, что срать на вас хотели, и если поймают, прирежут.

— Ах вы ублюдки! Отродья грошовых шлюх! — взревел рыцарь. — И вы тоже заплатите за всех лошадок. Я, сир Бум, слов на ветер не бросаю! Ноги велю отрубить, и не сможете больше по лесу бегать! А тебя, беложопого, велю еще и как женщину использовать!

Один из лучников не выдержал, выстрелил. Но расстояние слишком велико для прицельной стрельбы — стрела зарылась в песок в десятке шагов от рыцаря. Бум захохотал, и, прекратив перепалку с противником, мрачно произнес:

— А теперь нам еще веселее станет. Без проводника суемся в болото, куда со времен сотворении мира никто не совался.

— Может все же рискнуть, и попробовать пройти вдоль реки? — предложил Макс.

— Нет. Не дадут нам они это сделать. Кругом дозорных поставят, не пройти нам незаметно.

— Откуда знаешь про то, что они делают?

Бум, хохотнув, охотно пояснил:

— Да потому что я бы на их месте сделал именно так.