"В постели с врагом" - читать интересную книгу автора (Роуз Эмили)

Эмили Роуз В постели с врагом

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Неужели этот парень у стойки бара смотрит на нее?

Да не может быть.

Мужчины, которые выглядят, как он, никогда не смотрят на женщин, которые выглядят, как она. Туфли на плоской подошве, короткая стрижка и грудь первого размера редко вызывают выброс тестостерона у обычного мужчины. Хотя этого мужчину трудно назвать обычным. Но у нее все равно нет времени на развлечения.

Обри Холт посмотрела на часы. Она приехала на час раньше, чтобы сориентироваться в незнакомом месте, и теперь до назначенной за ланчем встречи оставалась еще сорок одна минута. Так что у нее было время еще раз посмотреть список вопросов, которые ее отец просил задать Лайаму Эллиоту, финансовому директору «Издательского Холдинга Эллиот» — главного конкурента «Холт Энтерпрайзиз», компании ее отца. В ИХЭ что-то затевали, и никто не мог понять, что именно.

При других обстоятельствах Обри предпочла бы встретиться в каком-нибудь знакомом ей месте, но она хотела, чтобы финансовый директор ИХЭ чувствовал себя достаточно комфортно и, расслабившись, выболтал бы какую-нибудь информацию. Это не казалось ей достойным коммерческим ходом, но, если Обри собирается доказать своему отцу, что она стоящий сотрудник, ей придется вести игру по его правилам. Пусть ей не нравится, но она сделает это, и сделает наилучшим образом — а иначе она и не умела.

Обри невольно опять взглянула на мужчину у стойки бара. Он сидел к ней спиной, и она воспользовалась возможностью рассмотреть его с ног до головы. Она медленно провела взглядом от начищенных до блеска черных туфель вверх по ладно сидящим серым брюкам, по темно-синей рубашке, скроенной так, чтобы подчеркивать ширину плеч, а талию делать уже. Его густые волосы цвета темного золота были коротко подстрижены. У хорошего стилиста, а не в простой парикмахерской, заметила Обри.

И тут она встретила в зеркальной стенке бара его пристальный взгляд. Попалась! Ее щеки вспыхнули. Мужчина улыбнулся углом рта и обернулся. Bay! Этому человеку определенно нет нужды клеить женщин в пабах. Они, скорее всего, толпами стоят у него прямо под дверью.

Блондин поднял свой стакан и вопросительно посмотрел на нее.

О господи! У Обри перехватило дыхание.

В двадцать девять лету нее, конечно, был кое-какой опыт, но еще никогда при взгляде на мужчину ее не тянуло немедленно рухнуть с ним в постель — даже не поздоровавшись. Но сейчас ей захотелось именно этого. И чем скорее, тем лучше. Захотелось сразу же воплотить с ним одну из тех диких фантазий, о которых она осмеливалась думать только под покровом темноты в своей одинокой постели.

К сожалению, она не из тех, кто воплощает свои фантазии. Во всяком случае, с незнакомцем из бара.

А он уже направлялся к ней, легко и стремительно, как горнолыжник на крутом спуске, огибая столики, официанток и посетителей. Быстро, пружиняще, решительно.

— Вы позволите присоединиться к вам? Не может быть.

— Я… э… жду кое-кого… вроде бы. Что она несет?!

— Друга?

— Нет.

— Тогда вы не возражаете, если я пока присяду за ваш стол? Все места заняты.

Обри быстро скользнула взглядом по сторонам. Действительно, бар был полон.

Эй! Обри Холт, когда тебе еще встретится такой мужчина?

Она торопливо собрала свои бумаги и запихнула в портфель.

— Присаживайтесь. В вашем распоряжении еще… — она взглянула на часы, — приблизительно тридцать девять минут.

Он улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.

— Приблизительно, да?

Обри, ты не могла бы не выставлять себя полной дурой ?

Он повесил пиджак на вешалку, стоявшую в углу, и сел за столик прямо напротив нее. Его колено коснулось ее. От этого легкого прикосновения по телу проскочила молния.

Он был, как ей показалось, шести футов роста и прямо-таки просился на обложку фитнес-журнала. Она почувствовала запах его одеколона. Кедр? Сандал? Если она не могла распознать марку, это означало, что производитель не размещал рекламу ни в одном из журналов, издаваемых Холтами.

— Вы не часто здесь бываете. — Это был не вопрос, а утверждение.

Она чувствовала, что тонет в его глазах цвета морской волны, и с радостью отдалась этому ощущению.

— Я здесь в первый раз. А вы часто? Он кивнул.

— Лучшие сандвичи «Букмекер» во всем Нью-Йорке.

— «Букмекер»?

Обри, ты блестящая собеседница, во всяком случае, сегодня.

Ветчина и пепперони на ирландском хлебце с винным уксусом, язык проглотите. Или пробуйте «Ребрышки Гиннес», если не стесняетесь облизывать пальцы. Они очень нежные. Буквально тают.

И она тоже. Просто разговаривать с ним уже было физическим наслаждением. От звуков этого низкого голоса все волоски на ее теле встали дыбом.

— Вы работаете где-то рядом?

— Не настолько близко, чтобы наткнуться здесь на кого-то из своих сотрудников. Когда я ухожу из офиса, то ухожу из офиса, если вы понимаете, о чем я.

— Очень хорошо понимаю. Бывают дни, когда мне хочется кинуться с работы сломя голову и никогда не возвращаться.

Она не спросила его имени и не назвала своего. Мужчина Ее Мечты подошел к ней только потому, что в баре не было других мест. И больше они, скорее всего, не увидятся.

От этой мысли она сразу сникла.

— Чем вы занимаетесь? — спросил он.

Обри замялась. Она уже обожглась несколько раз: мужчины видели в ней лишь способ подобраться к империи ее отца, а она наивно думала, что они интересуются ею ради нее самой.

— Всем понемногу. А вы?

— Финансами.

На Манхэттене это могло значить все что угодно — от воротилы с Уолл-стрит до младшего бухгалтера, но на его счет было трудно заблуждаться.

Подошла официантка.

— Готовы сделать заказ?

Мужчина Мечты посмотрел ей в глаза.

— Я могу угостить вас, пока не наступила роковая минута?

Она никогда не пила, если ее ждала работа, но, черт возьми, она и промышленным шпионажем тоже никогда не занималась. От этой мысли у нее похолодело внутри. Оставалось тридцать две минуты до того, как начнется ее нравственное падение.

— Конечно. Спасибо. Очень сухой мартини, пожалуйста.

Мужчины Мечты заказал себе виски, и официантка ушла.

Обри посмотрела на его руки. Маникюра нет, но и, слава богу, никаких обкусанных ногтей. И обручального кольца тоже нет. Что чувствует женщина, когда эти руки скользят по ее коже?

То, что у нее скоро деловая встреча и нет никаких шансов на продолжение знакомства с Мужчиной Ее Мечты, придало ей смелости, и она решилась на легкий флирт.

— Держу пари, вы способны на многое. Я имею в виду — на работе.

В углах его глаз появились лукавые морщинки.

— Да. Я вообще известен как трудяга. Иногда ночи напролет… работаю. И показываю неплохие результаты. На работе.

Официантка принесла напитки, и Обри в смятении выпила почти весь бокал. Мартини обжег ее пустой желудок.

— Сова или жаворонок? — спросил он.

— Я люблю работать, когда в офисе пусто, так что могу быть и тем и другим. Я очень гиб… — она прикусила язык.

— Гибкая. — Его пристальный взгляд скользнул по ее лицу, по шее и ниже, в вырез черной блузки. Бюстгальтера она не носила. Нечего было поддерживать. Проклятие.

Но, как ни странно, когда он так смотрел на нее, она вовсе не чувствовала себя плоскогрудой. Ее соски напряглись. Она заметила, как подрагивают его ноздри. Жадно. Возбужденно.

У нее перехватило дыхание, а по низу живота прокатилась горячая волна желания.

Она вспомнила сцену из одного ужасного фильма, в котором мужчина и женщина встретились в туалетной комнате переполненного ресторана и накинулись друг на друга, как перевозбужденные подростки с гормональной интоксикацией. Тогда, в кино, Обри только недоверчиво фыркнула. Сейчас эта идея казалась ей не только возможной, но и очень соблазнительной. Даже для нее. Женщины, состоящей из сплошных запретов, если верить ее последнему любовнику.

Она медленно перевела дух. Никогда еще она не ощущала такой властной мужской привлекательности и, уж конечно, никогда не чувствовала в себе такого сильного отклика.

Почему это случилось именно теперь, когда у нее вот-вот деловая встреча?

Твоя очередь говорить, Обри. Давай! Будь остроумна. Сострой ему глазки.

Но когда она смотрела в глаза Мужчины Своей Мечты, язык у нее буквально отнимался.

— Нравится?

— Вы о чем? — Она покраснела. Морщинки в углах его глаз углубились.

— Ваш мартини. Вам нравится?

Обри хотелось спрятаться под стол. Если она это сделает, у него наверняка будет очень неверное представление, зачем она туда полезла. Он подумает, что она решила познакомиться с ним получше. Эта мысль должна была ее шокировать. Но не шокировала.

— О! Ода. Восхитительный. И очень крепкий. Возможно, ей удастся списать свою глупость на алкоголь. Обри попыталась мобилизовать все свое остроумие, прежде чем он решит, что она полная кретинка.

— А как насчет вас? Сова или жаворонок? Он небрежно пожал плечами.

— Зависит от задачи. Некоторые вещи удаются мне лучше сразу после пробуждения. А иногда я отличаюсь непосредственно перед тем как уснуть.

Если ее сердце забьется еще сильнее, ей понадобится «скорая». Обри, у тебя просто давно не было мужчины. Иначе его двусмысленности не вызывали бы у нее желания на него накинуться.

— Бизнес или развлечения? — спросил он.

— Извините?

— Что привело вас сюда сегодня?

— Бизнес. А вас?

— Тоже.

Он поглядел на часы.

— Ко мне должны прийти с минуты на минуту. Она едва не хлопнула себя по лбу и посмотрела на дверь. К ней ведь тоже должны прийти! Ей следовало следить за входящими, ведь она не знает, как выглядит Лайам Эллиот. Может быть, она забыла об этой встрече потому, что совсем не хотела ее, не хотела шпионить? Но, как бы то ни было, законными средствами или нет, она должна доказать отцу… Обри посмотрела на часы.

— Ко мне тоже.

Мужчина Мечты печально улыбнулся.

— Я вижу, там столик освободился. Пожалуй, мне стоит его занять.

Разочарование камнем легло ей на сердце. Она не хотела, чтобы он уходил. Флиртовать с ним было так приятно. Когда она вообще в последний раз флиртовала? Ей хотелось узнать его имя и номер телефона. Спроси его. Но она не могла решиться.

— Да, я думаю, вы правы. Спасибо за мартини и за компанию.

— Я могу позвонить вам?

Да! Да! Да! — мысленно завопила она, чувствуя, как радость разливается по ее венам, подобно шампанскому.

— Мне будет очень приятно. Очень.

Обри полезла в сумочку и достала ручку, но не могла найти, на чем записать, кроме списка своих шпионских вопросов. Она не хотела давать ему визитную карточку — не хотела сразу признаваться, что она важная персона в «Холт Энтерпрайзиз». А писать на бумажной салфетке было как-то неловко.

— Мне не на чем записать.

Мужчина Ее Мечты встал, вынул из кармана пиджака изящную золотую визитницу, достал две визитные карточки и положил на стол лицевой стороной вниз, пододвинув одну к ней.

— Напишите на обороте.

Она написала свое имя и телефонный номер. Он пожал ей руку и очень долго удерживал ее в своей. Рукопожатие было теплым и сильным, и явно сексуальным.

— Приятно было познакомиться с вами… — не выпуская ее руки, он перевел глаза на карточку. И тут же отдернул руку. — Обри. Обри Холт?

Откуда он узнал ее фамилию? Сконфуженная его реакцией, Обри взяла его карточку со стола и перевернула. Ее сердце рухнуло.

— Вы — Лайам Эллиот?

— Да.

Она вырвала руку, проклиная все на свете. Наконец-то встретила человека, с которым хотела бы встречаться, — и должна не просто обманывать его, а и выудить у него конфиденциальную информацию.

Не лучший способ заводить друзей и любовников, Обри.

Она еле сдерживалась, чтобы не разреветься от разочарования. Самый сексуальный человек, которого она когда-либо встречала, был для нее запретным плодом.

Черт! Черт, черт, черт! — выругался Лайам про себя. Из-за проблем на работе и болезни — матери у него вот уже несколько месяцев просто не было времени посмотреть на женщину. И вот он посмотрел! А она оказалась дочерью его врага.

Он глядел в ее фиалковые глаза — самые потрясающие глаза, которые он когда-либо встречал, — и видел, как желание в них сменяется замешательством.

— Но вы должны были прийти позже.

— Вы тоже.

— Я… я хотела осмотреться в незнакомом месте. А Лайама раньше времени привело сюда желание выпить после очередной семейной стычки. Его родня вела между собой войну уже девять месяцев, с рождественского обеда, на котором дед объявил семье, что уходит в отставку. Патрик Эллиот выбирал себе преемника настолько диким образом, что втянул всех своих детей и внуков в драку за место главы «Издательского Холдинга Эллиот».

Но что хуже всего, Лайам подозревал, что дед использовал информацию, которую Лайам неосторожно выдал ему.

Лайам был своему деду ближе всех других членов семьи. Они обедали вместе, вместе играли в гольф, вместе занимались в тренажерном зале. Они говорили обо всем на свете, и теперь Лайам раскаивался, что не держал рот на замке и при встречах с дедом забывал, что он ему не только внук и приятель, а еще и деловой партнер. Но он никогда не ожидал, что его откровенность будет использована против семьи.

В течение нескольких месяцев Лайам наблюдал, как его родственники превращаются из соратников в конкурентов. Он пытался доказать деду, что подковерные интриги и распри ослабят компанию, а вовсе не укрепят, как тот рассчитывал. Лайаму нравилось работать в семейном бизнесе, но постоянные дрязги привели к тому, что каждое утро он шел на работу как на каторгу.

Он допил свой виски и прикинул возможные варианты развития событий. Первый: можно развернуться и уйти. Но любопытство буквально приковало его к месту. Зачем Обри Холт хотела с ним встретиться? Вариант второй: заказать им обоим выпить и остаться. Но за последний час он уже дважды нарушил свои правила. Он не пил днем, хотя последнее время все чаще об этом думал. Что неудивительно, если учесть, какой серпентарий был у него в компании. Но он никогда не позволял себе больше двух порций. И если сейчас выпьет третью, то, может статься, пошлет к дьяволу свое семейство, работу, правила и пригласит Обри к себе домой. Это повлечет за собой кучу проблем. А оно того, пожалуй, не стоит.

— Я — Итак. — Обри перестроилась с кокетливого тона на деловой. Искорки в ее глазах потухли. Губы, такие влажные и зовущие минуту назад, сложились в твердую линию.

У Лайама возникла было мысль, что Обри с самого начала знала, кто он. Что она строила ему глазки, чтобы усыпить его бдительность и выудить у него информацию. Но ее ужас, когда она прочитала его имя, был столь очевидным и непритворным, что Лайам отказался от своих подозрений.

— Пожалуйста, садитесь, мистер Эллиот. Позвольте, я закажу вам завтрак.

— Зовите меня Лайам.

Он еще раз выругался про себя и сел на стул. При этом снова задел коленом колено Обри. Но теперь, вместо горячей дрожи и сердцебиения, которые это прикосновение вызвало у него несколько минут назад, на него навалилось тяжелое, безнадежное чувство. Ничего из этого не выйдет. Ничего хорошего. Мэтью Холт — не тот человек, перед которым можно давать слабину. А значит, и перед его дочерью тоже.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить, Обри? — Он не сможет называть ее мисс Холт после того, как мечтал сорвать с нее одежду и исследовать каждый дюйм ее длинного, сухощавого тела. Руками. Губами. Языком.

Он не сводил с нее глаз с той минуты, как она вошла в бар. Обри была худой и высокой, как модель. Движения, которыми она сняла свой жакет, могли сделать честь высококлассной стриптизерше. Томные. Завораживающие. Соблазнительные. Не то чтобы он хорошо разбирался в стриптизе, но уж врожденную сексуальность мог распознать с первого взгляда.

— Я… эээ… пригласила вас, чтобы обсудить условия работы с нашими рекламодателями.

— Например.

Она снова достала из портфеля бумаги.

— Ходят слухи, что ваши журналы преднамеренно понижают цены на размещение рекламы, чтобы переманить рекламодателей у Холта.

— Что? Это вздор. Мы потеряли бы на этом огромные деньги и имидж. Где вы это слышали?

— Я… эээ… не могу назвать вам свой источник. — Она опустила глаза и стала медленно водить пальцем по краю бокала.

Лайам пристально следил за движением ее пальца, и капля пота, подобно каплям влаги на ее запотевшем бокале, поползла по его спине. Несколько минут назад он страстно мечтал, чтобы она дотронулась до него. Неужели она сознательно его соблазняла?

— Разве в прошлом году количество фирм, размещающих рекламу в ваших журналах, не возросло самым неожиданным образом? Вы что, предлагаете дополнительные маркетинговые услуги?

— Это конфиденциальная информация.

— Да, но мы должны знать это, чтобы быть в состоянии конкурировать с вашим издательским холдингом.

— Это ваши проблемы.

— Я понимаю. Но я надеялась…

— Надеялись, что я выдам вам служебную информацию? — спросил он ожесточенно. Его дед уже использовал против него полученные от него же данные. Обри собирается сделать то же самое?

— Я надеялась, что мы могли бы вместе разработать некие нормы нашей работы с рекламодателями. Так, чтобы ни одна компания не оказалась в убытке.

Ему следовало развернуться и уйти. Но он очень хотел есть и к тому же чувствовал знакомое покалывание в затылке — знак, который он никогда не игнорировал. Что-то настораживало его в явно нечестной игре Обри. Возможно, некоторые рекламодатели уловили запашок разлада в воздухе «Издательского холдинга Эллиот». Его родственники изо всех сил старалась не выносить сор из избы, потому что для деда репутация семьи была священна, но иногда слухи все-таки просачивались наружу.

Лайам позвал официантку и заказал свой любимый сандвич. Обри заказала то же самое — возможно, лишь для того, чтобы не отвлекаться от интересующей ее темы.

— Я ничем не могу вам помочь. Наша политика в отношении рекламодателей осталась прежней.

Это правда, не считая того, что каждый в его семье теперь готов перегрызть другому глотку, чтобы сманить к себе клиента. Дед объявил, что тот, чей журнал принесет наибольшую прибыль за этот год, возглавит холдинг. И никто не хотел проиграть.

Поскольку голос Лайама как финансового директора был решающим, все это легло на его плечи. Он должен забыть о симпатиях и антипатиях и опираться только на голые цифры. Это нелегко. Он переживал за холдинг. Еще больше он волновался за свою мать.

И пока он старался спасти свою огромную семью от склок и скандалов, жизнь проходила мимо. Ему был тридцать один год. Его родители к этому возрасту уже давно были женаты и имели четырех детей. Двое его братьев обзавелись семьями. Гэннон женился в феврале. Он и его жена Эрика ждали первого ребенка. Младший брат Лайама Тэг был помолвлен. Сестра Бриджит недавно вышла замуж за шерифа из Колорадо и оставила семейный бизнес.

А что было у Лайама? Долгие, выматывающие отношения «не с теми» женщинами, работа и квартира на Парк-авеню, в которой он только ночевал. У него не было никого, кто поддержал бы его так, как отец поддерживал мать в ее беде.

В последние несколько месяцев отец, которого все считали трудоголиком, очень четко расставил свои жизненные приоритеты: на первом месте — семья. Работа на втором. Хотя так было не всегда. Лишь когда у его жены обнаружили рак груди, Майкл Эллиот понял, что в его жизни главное.

Официантка принесла сандвичи и удалилась.

Обри посмотрела на Лайама своими фиалковыми глазами, и он почувствовал, что дыхание у него перехватывает.

— Как себя чувствует ваша мать? Я читала о ее болезни в газетах.

Она что, ненормальная?

— Ей намного лучше. Она прошла химиотерапию. У нее уже отрастают волосы.

— Ее диагноз, наверное, был ударом для всех вас. ~Да.

— Вы, наверное, очень любите свою мать.

— А вы что, не любите свою мать? Взгляд Обри потух.

— Нет. Она оставила моего отца, когда мне было одиннадцать.

— Вы с ней не общаетесь?

— Некоторое время я жила то с отцом, то с матерью, но потом она снова вышла замуж… — Обри опустила голову, и густая прядь светло-каштановых волос скрыла ее лицо. — Сандвич действительно вкусный, и вы были правы насчет уксуса. Это нечто.

Но он не дал ей сменить тему.

— Вы не понравились ее новому мужу? Обри слегка побледнела.

— Я ему чересчур понравилась.

Лайаму вдруг показалось, что он жует кусок резины.

— Он к вам приставал? Обри отодвинула тарелку.

— Да.

— Сколько вам было?

— Шестнадцать.

— Ваша мать с ним развелась?

— Нет. Послушайте, мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Лайам больше не хотел есть. Он хотел спросить, как ее мать могла дальше жить с этим извращенцем и почему ее отец его не убил. Но он только сказал:

— Конечно.

— Я слышала, Патрик подумывает об отставке. Кто его заменит?

— Обри, я не намерен обсуждать внутренние дела холдинга.

— Я понимаю. Извините, что отняла у вас столько времени.

Лайам никак не мог понять выражение ее лица. Она была разочарована, это понятно. Но он готов был поклясться, что она связывала с этой встречей еще какие-то надежды и эти надежды рухнули. Что же произошло?

— Не за что. Это был самый приятный завтрак за последние полгода. До тех пор, пока вы не начали выпытывать у меня служебные тайны.

Она покраснела и хотела что-то ответить, но тут зазвонил его телефон.

— Извините. Я слушаю.

— Мистер Эллиот, это Триша из художественной галереи. Джильда Рейне согласилась поговорить с вами о продаже картины, которую вы хотели купить для своей матери. Не могли бы вы приехать? Она хочет встретиться с вами прямо сейчас.

— Я еду. — Он позвал официантку. — Мне очень жаль, но я должен идти.

— Проблемы на работе?

Он усмехнулся. Девушка не сдается?

— Нет. Я много месяцев вел переговоры о покупке картины одной художницы, которую моя мать очень любит. Художница наконец согласилась со мною встретиться.

— Кто это?

— Джильда Рейне. Обри вскочила.

— Серьезно? Я тоже ее обожаю. Вы едете к ней! Она же никого к себе не подпускает. — Она схватила его за руку, отчего по его ладони пробежали искры. — Можно я пойду с вами?

Лайам смотрел на дочь своего врага, на ее хрупкую, тонкую кисть, сжимавшую его руку. Если у него есть хоть немного мозгов, он остановится на этом и попрощается. Прямо сейчас. Но, очевидно, мозгов у него не было, потому что сияние фиалковых глаз и робкая улыбка Обри затмили все доводы рассудка.

— Можно. Но мы не будем разговаривать про холдинг. Предупреждаю, если вы зададите хоть один вопрос, я остановлю такси и высажу вас. Ясно?

Она улыбнулась.

— Яснее не бывает.