"Монахи моря" - читать интересную книгу автора (Гарв Эндрю)

Глава 2 

Наверху, в башне Сверлстоун, бодрствовал главный смотритель Джордж Робсон. Он заступил в полночь и должен был дежурить до четырех.

Робсон был ветераном маячной службы. Прошло почти сорок пять лет с тех пор, как он нанялся младшим помощником смотрителя. А сейчас уже близок день, когда ему исполнится шестьдесят пять. Это значит, что уход на пенсию вовсе не за горами. Его внешность и манеры полностью соответствовали его жизненному пути. Главный смотритель был человеком плотного сложения, большим и сильным, с обветренным лицом и коротко остриженными седыми волосами. Взгляд его голубых глаз, глубоко посаженных под седоватыми бровями, был ясным и мудрым. Морщинки, веером расходившиеся от уголков глаз, придавали ему добродушно-снисходительный вид. Робсон производил впечатление спокойного и уверенного в себе человека с огромным опытом, скромно и добросовестно исполняющего свои обязанности. Таким он и был в действительности.

Сейчас он находился в служебной комнате – оперативном и административном центре маяка, удобно расположенном под световой камерой. Здесь хранились все записи, составлялись метеосводки, велся вахтенный журнал. Тут же находилась большая часть метеорологических приборов – барометр, термометр, указатель силы ветра. Мебели немного – небольшой рабочий стол да стул. На соседнем столе – радиотелефон для связи с берегом. Комната была круглая, как все помещения в башне, безупречно чистая, с белеными стенами. Ее диаметр, не считая места, занятого объемистым шкафом, был едва ли больше двенадцати футов.

Робсон, в голубой фуфайке, которую он предпочитал своей форменной куртке, удобно сидел, откинувшись на спинку стула. Он курил трубку и читал одну из газет, привезенных сегодня его помощником Митчелом на сменном катере. Он позволил себе немного расслабиться, так как в это время от него требовалось лишь время от времени посматривать да прислушиваться. В окно он видел отблеск вращающегося луча маяка на стене тумана. Из глубины башни доносился тихий равномерный гул генератора. Все было в полном порядке.

Не так давно все механизмы Сверлстоуна были электрифицированы, и современная система контроля взяла на себя большую часть тяжелой работы и тревог ночной вахты. Теперь не нужно было ежечасно заводить пружину, которая в старые времена вращала световое устройство, и постоянно следить за работой лампы. Теперь почти все делалось автоматически. Если наверху, в световой камере, выйдет из строя электрическая лампа, немедленно включится другая, и на индикаторной панели будет гореть аварийный сигнал до тех пор, пока неисправная лампа не будет заменена. Если что-нибудь случится с механизмом, управляющим световым устройством, загорится другой сигнал на индикаторной панели. Если внизу, в машинном отделении, обнаружится дефект в работе генератора, сработает сигнальное устройство, и через секунду может быть включен один из двух запасных генераторов. Робсон, человек солидного возраста, хоть и моложавый с виду, в свое время одобрил все новые приспособления. Прежде, когда это было необходимо, он с удовольствием, и азартом трудился физически: поднимал грузы лебедкой, подрезал фитили ламп. Работа на маяке тогда была по сути рабством, но он тем не менее всегда ее любил. Ему нравился даже монотоннейший, скучнейший здешний порядок, потому что это тоже каким-то образом служило маяку, а служение маяку было его призванием и его гордостью. Он очень просто выбрал когда-то свой жизненный путь. Он хотел быть полезным в этом мире, а уберегать корабли от скал – это очень важно, и такая работа согревала его сердце… Тем не менее после почти полувека тяжелого, утомительного труда на разных маяках побережья он был полностью за то, чтобы избегать бессмысленной и излишней работы. Ведь было много и других дел…

Включился ревун, предупреждающий суда о тумане. Звук был несколько приглушен гранитными стенами башни толщиной даже на такой высоте в два с лишним фута. Однако он был все же достаточно громким, чтобы заставить вибрировать воздух. Робсон отложил газету. Он был человеком мыслящим и некоторое время просто сидел, удовлетворенно покуривая и размышляя. Вспомнил с удовольствием, как хорошо прошла последняя смена. Он всегда испытывал удовлетворение при благополучном исходе смены: возвращающийся домой высажен на берег, заступающий на дежурство прибыл, припасы доставлены. Эти ежемесячные морские путешествия всегда были ненадежными и рискованными, даже если погода благоприятствовала. И никогда наверняка не было известно, что смена состоится. Робсон мог вспомнить достаточно случаев, когда погода была тихой почти до последнего момента, а потом внезапно портилась. Это означало, что тот, кто собирался возвращаться на берег, вынужден распаковывать свои вещи. Все становились раздраженными, теряли терпение. И невозможно было сказать, когда погода переменится к лучшему. Однажды Робсон провел в башне без смены четыре месяца. Хотя, пожалуй, это все заботы тех времен, когда не было катеров, а, чтобы подвести лодку к башне, четыре человека должны были работать веслами. Но зато, заступив на смену, все чувствуют себя прекрасно. Можно успокоиться еще на один месяц… и, конечно, были письма, газеты и книги, привезенные с берега, и слухи из внешнего мира, не говоря уже о свежем мясе и овощах на несколько дней. Да, ничего не было лучше удачной смены…

Тень пробежала по лицу Робсона. Не много смен тут ему осталось. Ему было грустно от этой мысли. Грустно еще и потому, что жена умерла год назад, что дети выросли и разъехались. И когда он в последний раз вернется на берег, он будет один. Он знал, что ему будет не хватать общения с башней, которая стала ему близким, верным другом. Уход на пенсию лишит его части того, к чему он привык. Но он не слишком грустил. Они с Джейн прожили вместе долго и счастливо, несмотря на то, что многие годы подряд он видел ее один месяц из четырех. Но зато каким чудесным бывал этот месяц… В целом у него была прекрасная жизнь, лучше, чем у многих других. И сейчас еще у него ясный ум и крепкое тело. Старость имеет свои радости. Он найдет, чем заняться… Робсон обладал здравым смыслом, и эта простая философия обычно поддерживала его.

Оставшиеся месяц или два здесь, думал он, должны быть приятными. Ему нравились все его помощники – Грэнджер, который сейчас был в отпуске, и Митчел, хоть он и держался несколько вызывающе. А больше всех ему нравился новый молоденький паренек Джим Лоу. Это был многообещающий юноша – старательный, тактичный, стремящийся побольше узнать. Робсон чувствовал в нем какую-то глубину – он должен многого добиться на этой службе. Очень спокойный и интеллигентный. Слушатель и наблюдатель – вот каким был Лоу. И замечательно хороший повар, что имело большое значение на маяке. Подумать только – испек почти такой же вкусный хлеб, как печет сам Робсон.

Опять завыла сирена, предупреждающая о тумане. Ужасный звук, подумал Робсон, под стать ужасной ночи… Он ненавидел туман – как все смотрители маяков. Туман прибавлял работы, а постоянно повторяющийся звук сирены нарушал покой. Привыкнуть к нему было невозможно… Однако к утру погода должна улучшиться.

Помощник смотрителя Митчел находился в это время в помещении этажом выше. Он прохаживался взад и вперед по комнате. Он относился к туману так же, как Робсон, – с ненавистью, но его чувство было острее. Он и дежурил-то сейчас только для того, чтобы предупреждать о тумане. Если бы ночь выдалась ясная, он бы мог и поспать. Вместо этого он торчал у механизмов восемь часов без перерыва. Однако в этом и заключались его обязанности.

Митчел был худой, энергичный сорокалетний мужчина. У него был длинный тонкий нос, острый подбородок и немного впалые щеки. Гладкая, прилизанная прическа, тонкие сардонические губы. Он не был красив, но его внешность производила впечатление на окружающих. Хотя ему и не хватало уверенной силы Робсона, он был мускулистым и крепким. В нем чувствовался энергичный и хорошо знающий свое дело работник.

Не считая пары сезонов на рыбацком траулере в юности, Митчел, как и Робсон, посвятил всю свою трудовую жизнь службе на маяке. Как и Робсон, он ни разу не пожалел об этом. Но он относился к службе не совсем так, как главный смотритель. Его преданность маяку имела привкус горечи. Митчела нельзя было отнести к категории людей, страстно стремящихся служить на благо человечества. Наоборот, что касается основной массы живущих на берегу, он был скорее мизантропом. Он ненавидел жизнь на побережье, особенно современную городскую жизнь. Он испытывал отвращение к суете, шуму и толкотне, машинам и дыму. В городе его не покидало чувство приближающегося конфликта. Для него маяк был избавлением, уходом с враждебной земли в счастливое уединение. Если бы это было возможно, он вообще нечасто отправлялся бы в отпуск на берег. На берегу он был человеком, не приспособленным к тамошней жизни. Он предвзято относился ко всему, что видел вокруг, и не скупился на едкие, резкие комментарии, когда что-то ему не нравилось. У него, естественно, было мало друзей.

Он знал, что все могло сложиться по-другому, если бы он женился, если бы он, как Робсон, нашел подходящую девушку. Это примирило бы его с необходимостью проводить на берегу один месяц из четырех. Это смягчило бы его. Когда-то он желал, чтобы это произошло. Но девушка, на которой он собирался жениться, девушка из Плимута, бросила его и уехала с каким-то пройдохой из Лондона, парнем с деньгами. Она даже не попрощалась. Митчел так и не смог простить ее… И на берегу, где таких парней становилось все больше и больше, он не мог забыть эту отвратительную историю. На скале он был другим человеком – веселым, компанейским, с чувством юмора. Тут он никогда не бывал резким, зато всегда был поглощен какой-нибудь новой идеей. И уж во всяком случае он был знающим и добросовестным смотрителем.

Итак, Митчел находился в световой камере маяка. Он спокойно двигался по комнате шагом занятого делом человека. Время от времени выходил на открытый балкон посмотреть, не рассеивается ли туман, и послушать отдаленные голоса кораблей. Но снаружи было холодно и промозгло даже в бушлате поверх фуфайки; порывы ветра просто оглушали. Внутри было гораздо приятнее.

По стандартам башни световая камера была довольно-таки просторной: пятнадцать футов в поперечнике и почти двадцать до купола. Ее круглая стена полностью состояла из больших окон специального стекла. Точно в центре камеры поднимались металлические леса шести футов высотой, наверху помещалась круглая огороженная платформа, туда вела короткая металлическая лестница. Над платформой возвышалась фонарная клеть – изящный, высотой в три фута оптический прибор с тысячью призм, почти беззвучно вращающийся на роликах из полированной стали, как по волшебству превращающий свет единственной мощной электрической лампы в шесть пар симметрично расположенных световых лучей. Четкость, эффективность и красота маячной службы достигали здесь наивысшей точки.

В тот момент, однако, прожектор значил немного. Разумеется, он должен светить и вращаться, даже если его никто не сможет увидеть сквозь туман. Однако жизненно важным сейчас было следить за работой сирены… Не то чтобы она требовала большого внимания. Митчел уже проверил работу механизма, который обеспечивал необходимую периодичность потоков сжатого воздуха, чтобы звук раздавался каждые положенные пять минут. Время от времени Митчел подходил к компрессору – убедиться, что все идет должным образом. Он не ожидал каких-либо неприятностей. Все машинное оборудование в Сверлстоуне, как и сама башня, содержалось смотрителями в исключительном порядке. И они все в равной степени гордились этим. Если все будет отлажено, достаточно просто вести наблюдение, а потом кто-нибудь из них, когда придет время, выключит сирену и прожектор, нажав несколько кнопок на панели управления…

Насвистывая веселую мелодию, Митчел продолжал расхаживать взад и вперед. Ему было приятно опять оказаться в башне. Может быть, немного непривычно после месяца вынужденного отсутствия. Но это естественно. В первые дни после возвращения с берега комнаты маяка всегда кажутся маленькими, а стены вроде бы давят. Но это скоро пройдет. Для Митчела башня была домом…

Джим Лоу лежал в спальне на койке. Спальная комната была расположена этажом ниже служебной. В течение двух последних часов он старался заснуть, но повторяющийся рев сирены был настолько громким, что ему удалось лишь немного подремать. Сейчас он уже окончательно отбросил мысль о сне. Лежал и перечитывал богатое новостями письмо, доставленное с берега вчерашним катером. Письмо было от отца. Отец был рулевым на спасательной шлюпке. В письме он как раз подробно рассказывал о последнем своем рейсе – к расколовшемуся надвое пароходу.

Лоу был крупный широкоплечий парень, ему шел двадцать первый год. Жизнь еще не наложила своего отпечатка на его открытое круглощекое лицо. У него была копна густых волос соломенного цвета, припухлый рот. Прекрасные большие темно-карие глаза, задумчивые и кроткие. Надо сказать, что он был больше похож на свою мать, чем на отца, человека с лицом строгим и грубоватым. Лоу обладал богатым воображением и вместе с тем огромным усердием. Он был большой книголюб. Ему очень многое дало обучение в средней школе – то, чего его отец был лишен.

Джим Лоу служил на Сверлстоуне всего лишь полтора года, но за это время кое-чего добился и обнаружил значительные способности маячного смотрителя. Внешне неторопливый и даже медлительный, он быстро овладел здешней техникой и приемами работы. Им двигали скорее любознательность и интерес к делу, чем просто чувство долга. Он мог уже управлять фонарями, содержать в исправности горелки, производить мелкий ремонт машин, сигнализировать флажками, пользоваться большей частью установок, управлять сиреной и присматривать за электрической станцией, мог приготовить вкусный обед на троих и оказать первую помощь. Он приобрел первый опыт работы, оказываясь под рукой и помогая везде, где это было необходимо. Когда кто-нибудь заболевал или уезжал, нужно было заполнить эту временную брешь. Кроме того, он до Сверлстоуна выполнял временные работы на восьми других маяках и четырех береговых станциях. И теперь, необычайно рано для своего возраста, он был вполне сформировавшимся помощником смотрителя и работал на совесть.

Страстная любовь к морю привела Лоу на маяк. Еще мальчиком он собирался сделаться моряком. Но как-то увидел Сверлстоун из рыбацкой лодки отца и решил стать смотрителем. Так сильно башня на скале поразила его воображение. И оказалось, что работа эта полностью соответствует его наклонностям. Он остро ощущал зовущую поэтическую таинственность моря, любил чувство пространства, необъятные небеса, музыку волн. Он любил внушающее благоговейный страх великолепие шторма. Он наслаждался уединением, ничего не имеющим общего с одиночеством. Здесь не было привкуса горечи – в отличие от Митчела, он ни от чего не убегал. Пожалуй, у него не было особенно возвышенных мыслей по поводу той службы, которую он нес. Просто он оказался необычайно сосредоточенным, не утерявшим внутренней гармонии молодым человеком, влюбленным в дикую свободную природу, и сейчас, в башне, он ощущал абсолютное единство с окружающим…

Снова рев сирены. Лоу закончил читать письмо и взял книгу с полки над головой. Скоро ему заступать на вахту. Как раз оставалось немного времени почитать перед тем как начнется его смена. Вскоре он был уже далеко отсюда – вместе с героем рассказа пересекал Северную Атлантику в небольшой двадцатифутовой шлюпке…

Примерно в половине третьего ночи Робсон вышел из служебной комнаты, решил посмотреть, как там снаружи. Неторопливым шагом человека, уверенного, что все вокруг в полном порядке, он поднялся к прожектору. Митчел сидел на нижней ступеньке металлической лестницы, уткнувшись в какую-то книгу. Он поднял глаза, когда снизу показалась голова главного смотрителя.

– Все такой же густой, Роб… Робсон кивнул.

– Я рад, что я сейчас не в открытом море.

Он прошел на балкон и постоял там, облокотившись на перила. Ему показалось, что туман редеет. Но для лучей прожектора он все еще представлял непроницаемую стену. Робсон вдыхал влажный холодный воздух и слушал. Донеслось несколько гудков, но все они были далеко. В такую ночь корабли могут стать легкой добычей рифов. Море ста пятьюдесятью футами ниже молчало, совершенно невидимое. Робсон давно не помнил его таким спокойным, во всяком случае, в Сверлстоуне…

Вдруг нечто необычное привлекло его внимание. Похоже, снизу доносились какие-то звуки. Робсон не мог понять, откуда они – с моря или со скалы. Он напряг слух, стараясь догадаться, что это может быть. Но определенно это что-то находилось снаружи башни. На несколько секунд все заглушил рев сирены. Когда он затих, Робсон услышал опять… несомненно, это был человеческий голос. Кто-то кричал:

– Помогите!…

Смотритель быстро вернулся в помещение.

– Митч! Внизу на скале кто-то есть! Митчел уставился на него с недоверием:

– Не может быть.

– Есть, я тебе говорю… Должно быть, судно на мели.

Митчел вышел и прислушался.

– О Боже! – сказал он. – Идем вниз…

Робсон шел впереди. Он задержался возле спальной комнаты, чтобы позвать Лоу. До сих пор никогда ничего подобного не случалось. Но первая волна возбуждения прошла, и они спокойно приготовили все необходимое. Все трое надели высокие до бедер сапоги и спасательные жилеты. Каждый смотритель обязан надевать жилет, выходя из башни. Митчел и Лоу взяли фонари, а Робсон повесил на шею рупор. Пока они спускались по лестнице, никто не сказал ни слова. Робсон и Митчел думали о том, на каком уровне сейчас вода, и Лоу понял, чем они озабочены.

Внизу Лоу отодвинул засов и снял запоры у двойных входных дверей. Это были тяжелые железные створки весом в полтонны каждая. Но он довольно легко их открыл, петли были хорошо смазаны. Митчел снял с крючка свернутый в бухту канат и перекинул его через плечо. За дверями вертикально опускалась металлическая лестница, прикрепленная к граниту башни. Двадцать три ступеньки через фут. Они быстро спустились на уступ шириной в пять футов и с ограждением вокруг – каменное основание маяка. Оттуда более короткая вертикальная лестница вела вниз на скалу, на которой и была построена башня.

Крики все еще доносились откуда-то с воды. Лоу и Митчел посветили туда фонарем. Сначала они ничего не заметили, кроме неясной тени в ореоле светового пятна. Потом, когда туман на мгновение рассеялся, они с удивлением разглядели очертания выброшенного на мель катера. На носу трое мужчин и девушка кричали и размахивали руками. Казалось, что один из мужчин собирается прыгнуть в воду. Робсон крикнул в рупор:

– Мы идем, оставайтесь на месте!

Гребень рифа между суденышком и маяком был в некоторых местах все еще под водой. Но по расчетам Робсона глубины тут было не более фута. Он взял у Митчела канат, привязал один конец к железному кольцу в стене башни и стал пробираться вброд к катеру при свете фонарей Лоу и Митчела. Переход по неровной скользкой поверхности рифа – дело небезопасное, но Робсон не спешил, твердо ставил ногу и добрался до суденышка без происшествий. Там он закрепил канат, чтобы тот служил страховочным тросом, и позвал остальных.

Смотрители не стали тратить время, чтобы полюбоваться дрожащими перепачканными путешественниками, и еще меньше потратили времени на разговоры. Единственными словами были спокойные инструкции Робсона. Лоу забрался на борт и вынес девушку, подняв ее так легко, словно это был маленький ребенок. Митчел показал ей страховочный трос, велел крепко держаться и помог перебраться по воде к подножию башни. Трое молодых людей, тоже при помощи смотрителей, последовали за ними.

Теперь предстояло доставить спасенных к входной двери маяка. Промокшие и окоченевшие, они вряд ли были способны взобраться в темноте по вертикальной лестнице без посторонней помощи. Подъем по этой высокой металлической лестнице был особенно опасен. Не удержишься, сорвешься – конец.

Робсон повернулся к Лоу:

– Лучше, пожалуй, использовать лебедку, Джим… Лоу кивнул и быстро поднялся наверх. Через входную дверь спустил к скале крепкий канат. Митчел обвязал девушку, и когда лебедка потянула ее наверх, сказал ей несколько ободряющих слов. Без особых приключений, целая и невредимая, она добралась до входной двери; тем же способом подняли и остальных.

Наконец все были в башне. Митчел положил на место фонари и рупор, свернул канат и повесил его на крюк. Робсон запер дверь.

– Идите наверх, – сказал он. – Теперь с вами все в порядке.

Тяжело им, особенно девушке, далось это восхождение. Довольно крутая винтовая лестница поднималась в толще стены, так что каждая комната оставалась абсолютно изолированным помещением. Перед каждой дверью была небольшая площадка, и группа несколько раз останавливалась передохнуть. С облегчением проследовали они за Лоу в обшую комнату башни, расположенную тремя этажами ниже прожектора.

Когда они все вошли, стало довольно тесно. Комната была всего четырнадцать футов в диаметре, и много места уже было занято. Там стояла кухонная плита с маленькой духовкой, рядом была раковина, над ней – резервуар со свежей водой. Еще в комнате помещались кухонный стол с ящичками, шкаф-кладовая, шкаф с посудой, сундучки, а центр занимали круглый стол и три стула. Семеро в таком помещении, причем трое из них – крупные мужчины… там и яблоку было негде упасть.

Вначале Робсон лишь бегло окинул взглядом мокрых и дрожащих путешественников. Естественно, с расспросами можно было подождать, пока они хоть немного не придут в себя.

– Приготовь лучше чаю, Джим, – сказал он. – Они, пожалуй, и закусить не откажутся – смотри, какой у них голодный вид…

Лоу кивнул и принялся ставить на стол посуду, доставать продукты. Чайник уже пел на плите. Митчел подбросил угля в топку.

– Вы, девушка, лучше сядьте к огню, – Робсон придвинул для Рози стул. – Здесь вы скорее обсохнете… А вы двое возьмите эти два стула…

Хайнес и Бейкер послушно сели. В комнате сразу стало посвободнее. Мейси стоял у стены с безразличным видом, руки в карманах.

Вскоре ужин был готов. Лоу наполнял кружки чаем и передавал их по кругу.

– Берите, угощайтесь, – предложил Робсон.

На столе оказались свежий хлеб с берега, масло, ветчина, помидоры и сыр. Спасенные не стали дожидаться вторичного приглашения и жадно набросились на еду. В тепле от их одежды шел пар.

Пока они ели, Робсон спокойно рассматривал путешественников. Забавная компания, подумал он, и совершенно ясно, что у них неприятности. Особенно это видно по девушке – на щеках черные следы от той дряни, которой она красила ресницы… Но теперь на их лица вновь понемногу возвращалась жизнь. Пришло время послушать их рассказ.

Раздался рев сирены. Робсон подождал, пока он затихнет. Затем спросил:

– Ребятки, вы, наверное, сошли с ума. Чего ради надо было выходить в море в такую ночь? – он оглядел гостей, ожидая, кто ему ответит.

– Мы просто катались по гавани, вот и все, – отозвался Мейси. – В Солмауте… Хотели немного поразвлечься, ясно?… Потом мы заблудились, и чертов катер дал течь. Ничего не могли поделать, пришлось плыть сюда… Мы орали целых полчаса.

Робсон хмыкнул. Ему не понравился тон Мейси, как, впрочем, и его вид. Если по совести, то все они ему не нравились. А Митчел глядел на пришельцев с открытой неприязнью.

– Чей это катер? – спросил Робсон. По его мнению, никто их них не был похож на владельца судна.

– Мой, – ответил Мейси. – Он у меня уже давно.

– Как он называется? Мейси заколебался.

– «Роза», – наконец сказал он. Робсон покачал головой.

– У него на борту стоит «Херон»… Вы украли его, не так ли?

– Конечно, нет, – Мейси пожал плечами. – Если вам так хочется знать, мы его одолжили… Это правда, да, Крис? Просто взяли покататься, вот так. Мы собирались поставить его обратно, когда вернемся, – так с чего весь этот шум?

– Это просто чудо, что вы не утонули.

– Не велика была бы потеря, если вас интересует мое мнение, – вставил Митчел.

Со вздохом Робсон повернулся к двери.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Мейси.

– А как ты думаешь – что я собираюсь делать? – ответил Робсон. – Пойду вызову берег и сообщу о вас, что же еще?

– А к чему такая спешка?

– Я хочу, чтобы вас забрали отсюда до перемены погоды, нам будет сложно разместить вас здесь на ночь… Скажите-ка ваши имена.

– Сейчас, – Мейси бросил предупреждающий взгляд на Хайнеса и Бейкера, те тотчас же встали. – Это Крис Хайнес, это Томми Бейкер, это Рози, а я – Мейси. Король Мейси…

Резким движением он вытащил из кармана револьвер.

– Отойди-ка от двери, парень, если тебе жизнь дорога. Эта пушка заряжена, и я не шучу…

На мгновение наступила полная тишина. Все трое смотрителей замерли, глядя на револьвер. Его дуло было направлено прямо Робсону в грудь. Рука державшего была тверда; серые глаза были похожи на мокрую морскую гальку. Робсон стоял на месте не шевелясь. Он просто не знал, как ему следует действовать в такой ситуации.

Первым отреагировал Митчел.

– Ах ты, сукин сын… – с этим криком он бросился наперерез через комнату.

Но его тотчас же остановил Хайнес, выставив навстречу лезвие ножа.

– Ты что, умник, неприятностей ищешь?

– Еще одно такое движение, – объявил Мейси, – и я тебя пристрелю на месте.

– Не посмеешь, побоишься… – от гнева лицо Митчела налилось кровью.

– Хочешь, поспорим, старик?… Я уже пришил сегодня одного парня – второй труп для меня погоды не сделает.

– Он не хотел его убивать, – всхлипнула Рози.

– Заткнись, Рози, сейчас я разговариваю… Так что мне нечего терять, усек? Запомни хорошенько: мне нечего терять! Если понадобится, я всех вас перестреляю – выбирайте сами…

Робсон, не отрываясь, смотрел на Рози. Мейси, думал он, может и блефовать насчет убийства, но девушка выглядит слишком напуганной, чтобы говорить неправду.

– Лучше успокоиться, Митч… Думаю, он именно этого от нас хочет.

Митчел бессильно опустил руки.

– Вот так-то лучше, – одобрил Мейси. – Ну, теперь за дело, – он оглядел свое войско. – Томми, ты сходи поищи какую-нибудь веревку, и мы свяжем этих чудаков.

Бейкер с готовностью вышел.

– Ты ведь не думаешь, что тебе все это сойдет с рук, а? – спросил Робсон.

– До сих пор сходило… – Мейси взял со стола ломтик ветчины, осмотрел его и отправил в рот.

Он чувствовал себя очень спокойным и холодным, полностью контролирующим ситуацию. Пушка дала ему власть над смотрителями маяка, как и всегда надо всеми.

Когда он держал в руке оружие, он был полностью уверен в себе. Он опять прислонился спиной к стене.

– Как дела, Рози? Обсохла?

– Со мной все в порядке, – ответила девушка. Она была настолько напугана, что ее голос был едва слышен. Она все время испуганно посматривала на нож Хайнеса, который видела впервые.

На лестнице послышались шаги, и в комнату вошел Бейкер с мотком тонкой веревки в руках.

– Эта подойдет, Король?

– Как раз то, что нужно, – кивнул Мейси. – Разрежь ее на куски – на шесть кусков… Примерно вот такой длины, – он развел руки, не отрывая глаз от смотрителей.

Бейкер разрезал веревку ножом для хлеба.

– Хорошо, – сказал Мейси. Поведя дулом револьвера, он показал Митчелу, чтобы тот стал ближе к Робсону, так ему было удобнее наблюдать за обоими. – Теперь свяжи мальчишку, Томми, – под «мальчишкой» явно подразумевался Лоу, который за все время еще не произнес ни слова. – А ты подойди к нему, Крис… Запястья и лодыжки. Лучше усадите его сначала на пол.

Хайнес ткнул ножом в сторону Лоу.

– Быстро на пол.

Лоу вопросительно посмотрел на Робсона. Тот хмуро кивнул. Лоу сел на пол, прислонился спиной к стене. Бейкер связал ему ноги, потом руки за спиной. Митчел внимательно наблюдал, как он завязывает узлы. Это были узлы рабочего человека – нелегко их будет развязать…

– Теперь ты, – Мейси двинул дулом в сторону Митчела.

– Ты за это заплатишь! – зло пообещал ему Митчел.

– На пол, говорун!

Митчел сел на пол и дал себя связать. За ним последовала очередь Робсона.

Наконец все трое смотрителей, связанные, сидели рядком у стены. Хайнес со щелчком убрал лезвие ножа и спрятал его в карман.

– Ну что, как мы захватили этот чертов замок?! – Мейси с удовлетворением оглядел спутников.

– И без единого выстрела, – хихикнул Хайнес. – Это здорово, Король… а, Рози?

– Думаю, что да, – согласилась Рози. Она чувствовала облегчение оттого, что никто не пострадал.

Мейси пододвинул к себе один из стульев и сел, заложив руки за спину.

– Хорошо… А сейчас мы с вами немного поболтаем… Вот ты. Как тебя зовут? Тот, который хотел со мной драться.

– Митчел.

– О'кей, Митчел, говори. Как далеко отсюда берег? Митчел не отвечал.

– Старик, лучше не упрямься, если не хочешь заработать себе неприятностей, – Мейси опять поднял дуло револьвера.

– Я вам скажу… – встревоженно заговорил Робсон.

– А ты лучше заткни пасть! – прикрикнул Мейси. – Надо поучить этого козла!… Ну-ка, Крис.

Хайнес полез за ножом. Потом остановился… С дьявольской усмешкой стянул со стола полиэтиленовый пакет, в котором хранился хлеб, и натянул его Митчелу на голову.

– Если он не хочет говорить, зачем ему воздух?

– Правильно, – согласился Мейси.

За прозрачной пленкой лицо Митчела медленно темнело, наливалось кровью. Он широко раскрыл рот, выпучил глаза. Было видно, как напряглись стянутые веревкой руки и ноги. Он задыхался… Бейкер наблюдал за происходящим с растущим ужасом.

– Снимите пакет! Вы же убьете его! – закричал Робсон.

– Король, Король!… – подхватила Рози. – Пусть он снимет пакет!… Пожалуйста!!!

С царственным видом Мейси кивнул Хайнесу. Тот стянул пакет с головы Митчела. Смотритель, болезненно морщась, с хрипом втянул в легкие воздух. Прошла долгая минута, пока его лицо приобрело нормальный цвет.

– Так-то, – произнес Мейси. – Ты получил хороший урок – может, теперь заговоришь? Сколько миль отсюда до берега?

– Двенадцать до Солмаута… – Митчел все еще не восстановил дыхание, – восемь до ближайшей точки на побережье.

– А что это за точка?

– Она называется Овечья Голова. Мейси кивнул.

– А когда наш катер будет на плаву?

Митчел вопросительно посмотрел на Робсона. Робсон сказал:

– Я не думаю, что он когда-нибудь вообще будет на плаву. После того как вы сели на этот риф… В любом случае ты, кажется, говорил, что у него уже была течь?

– Пробоину можно залатать, не так ли? Когда он будет на плаву, если залатать все пробоины?

Робсон задумался.

– В два часа дня, если продержится такая же погода.

– Ты умеешь заделывать пробоины, а, Митчел?

– Вообще-то умею, – ответил тот. – Зависит от того, что там за пробоина.

– Будет лучше, если ты ее залатаешь. Начнешь, как только рассветет.

– А какие же у нас планы, Король? – спросил Хайнес.

– Вернуться отсюда на берег, конечно. И драпать дальше.

– А как же туман? Как мы найдем дорогу в тумане?

– Пожалуй, завтра туман будет не таким плотным, – сказал Мейси. – Днем обычно не бывает тумана, – он говорил таким тоном, словно этот вопрос больше не подлежал обсуждению. – Рози, тебе лучше отдохнуть, если тебе не мешает этот чертов вой наверху. Тебе тоже, Томми, но только час или два. Поищите, где спальня у этих идиотов, и устраивайтесь там.

Рози встала.

– А где здесь туалет?

– Там, внизу, у входа, – ответил Робсон.

– Проводи ее, Томми, – кивнул Мейси.

– Только веди себя хорошо, парень, – подмигнул Бейкеру Хайнес.

– Пойдем, Рози, нужно немного поспать, – сказал Бейкер.

Рози взяла свою сумочку, и они спустились вниз по винтовой лестнице.

Хайнес громко зевнул. Сперва гонка на автомобиле, затем катер, потом пара острых моментов в башне… он чувствовал себя полностью истощенным.

– Король, а мы что будем делать?

– Мы будем стеречь этих чудил, парень. По очереди, понял? Ты пока немного поспи, а я разбужу тебя через час.

– Ага, – согласился Хайнес. Он составил два стула вместе и улегся на них перед огнем, протянув ноги на стол. Через несколько минут он уже похрапывал.

Мейси сидел, поглядывая на смотрителей, и полировал рукоятку своего револьвера рукавом рубашки. Он тоже чувствовал себя ужасно уставшим, но еще час он сможет продержаться. Вожак должен бодрствовать. К тому же ему нужно многое обдумать: весь кайф этого дня, и как ему удалось все организовать… Да, он, конечно, вел себя весьма неглупо.

Для смотрителей воздержаться этой ночью от сна не было проблемой. К тому же их позы с руками, связанными за спиной, не располагали к дремоте. Время от времени кто-нибудь их них тихонько ронял слово-другое, но никто не поддерживал разговора, все они не хотели обсуждать свое положение, пока их слышал Мейси. Большую часть времени сидели молча, погрузившись в свои мысли. Им тоже было о чем подумать.

Для каждого из них ситуация напоминала ночной кошмар. Это было ужасно, это было неуправляемо. Робсон особенно остро чувствовал унижение от того, что чужаки захватили маяк, – как-никак именно он был здесь старшим. Возвращаясь памятью к происшедшему, он не видел возможности повлиять на ход событий, но все равно мучил себя, продолжая считать, что где-то и как-то допустил ошибку. Ему было невыносимо стыдно: трое каких-то юнцов смогли так легко взять маяк в свои руки. Единственным утешением было то, что маяк продолжал работать. Все так же регулярно раздавался звук сирены, за окном все так же ходили лучи прожектора… Теперь самое главное – поскорее отправить отсюда этих бандитов. Как только они вернутся на берег, ими займется полиция. Если Мейси действительно убил человека, как он заявляет, их, возможно, уже ищут, потому они и угнали катер… Робсон думал о завтрашнем дне. Очень может быть, что здесь, на рифах, катер получил новые пробоины, но есть надежда, что и нет, – ведь море было необычно спокойным. Что же касается течи… если этому катеру еще суждено когда-либо держаться на воде, то Митчел его починит. Хоть бы немного повезло – тогда этот кошмар закончится через двенадцать часов. Пока же им необходимо избегать любых опрометчивых действии. Робсон не собирался увенчать свою карьеру смотрителя маяка нелепой трагедией.

Мысли Митчела были не так ясны и сдержанны. То, что он лежал сейчас связанный на полу, казалось ему оскорблением более сильным, чем можно было стерпеть. Его снедали гнев и ненависть. Как можно перенести такое! Свора крыс захватила маяк! Ах, если б он мог заполучить хоть одного из них в свои руки!… Посмотреть бы, как Мейси валится с ног от убийственного удара в голову!… «Король» Мейси, вот уж… Самодовольный тупой урод!… А этот ублюдок Хайнес!… Наступит, наступит час отмщения!…

Лоу тоже думал о своем и по-своему. События этой ночи не только напугали его, но и глубоко потрясли. Несколько раз в своей недолгой жизни он уже попадал в опасные ситуации, ведь опасность неотделима от моря, но такого он даже и представить себе раньше не мог. Никогда он не встречал таких людей, как Мейси и Хайнес, – на самом деле он даже не понимал, как люди могут быть такими. Конечно, он читал о подобном в книгах, но никогда не встречал в жизни. Его страшила бессердечность Мейси, который смог застрелить человека и не выказывал даже тени раскаяния. Его мутило от звериного садизма Хайнеса. Их поведение казалось ему тем более ужасным, что их же вырвали из лап моря, спасли, когда они могли запросто утонуть, с ними обошлись по-хорошему, обогрели и накормили… Как могут люди быть настолько неблагодарными?… Для Лоу это была ночь кошмарных откровений. Одно хорошо: не на нем лежала ответственность за руководство – тогда он уж точно не знал бы, что делать. Робсон, ясное дело, мудр и осторожен, такому вполне можно довериться. И он это уже доказал. Если б не его самообладание, возможно, сегодня здесь пролилась бы кровь. Лоу ненавидел даже мысль о насилии, и при виде револьвера Мейси оцепенел от ужаса. Конечно, он пытался не выдать своего страха – все его силы уходили на то, чтобы держаться спокойно… И все же это будет нелегкая ночь для него, пусть даже всего несколько часов… От мертвого взгляда Мейси у него мурашки пробегали по коже.

Мейси и Хайнес дежурили по очереди, сменяя друг друга и пытаясь выспаться за свободный час. Когда небо за окном стало по-утреннему светлеть, Мейси встал со стула и умылся.

– Пойду гляну, что там за погода, – бросил он Хайнесу.

Затем опухшими после бессонной ночи глазами посмотрел на пленников:

– Эй, ребята, наверху у вас есть выход наружу? Робсон ответил, что наверху есть круговой балкон.

– О'кей… Присматривай за ними, Крис.

Мейси забрался в световую камеру, мельком взглянул на прожектор и через дверь вышел наружу. Он с удовлетворением отметил, что туман немного рассеялся. Похоже, думал он, что все складывается удачно для их возвращения на берег.

Он перегнулся через поручни и посмотрел вниз. Море отошло далеко, и теперь видны были многие подводные рифы. Они были ржаво-красного цвета там, где их не покрывали водоросли, и походили, пожалуй, на звезды с неровными лучами. Рифы тянулись от маяка ярдов на двести. Тот, на который сел их катер, открылся сейчас целиком. Он казался отсюда выше, чем основание башни, а его гребень был просто как острие бритвы. Катер сильно накренился. Море было уже не таким спокойным, как в предыдущую ночь, но все равно относительно тихим.

Успокоившись насчет погоды, Мейси вернулся в комнату. По дороге он разбудил Бейкера и Рози, постучав в дверь спальни.

– Как погодка? – поинтересовался Хайнес.

– Как раз то, что надо, дружище. Пора приниматься за дело, – он посмотрел на Робсона. – Как насчет прожектора там, наверху? Он что, светит весь день?

– Если развяжете меня, – отозвался Робсон, – я пойду и выключу его.

– Не спеши, старик… Где выключатель?

– В световой камере.

– А мальчишка может это сделать? – Мейси задумчиво кивнул в сторону бледного и напряженного Лоу, сидевшего между двумя старшими смотрителями.

– Конечно.

– Развяжи мальчишку, Крис, и отведи наверх… Нож у тебя с собой?

– Спрашиваешь!

– Хорошо… – Мейси наблюдал, как Хайнес освобождает Лоу. – Если ему нужно в туалет, он может… – его слова прервал звук сирены. – А это мы не можем выключить?

– Посмотри-ка, Джим, – попросил Робсон.

С трудом передвигаясь, Лоу приблизился к окну.

– Нет еще, Роб…

– Да брось! – возмутился Мейси. – Там уже почти нет тумана.

– Еще достаточно…

Робсон задумался. Поразмыслив мгновение, он сказал:

– Если мы выключим сигнал слишком рано, Мейси, кто-нибудь может доложить, что он не работает… Вы ведь не хотите этого, а?

Мейси сразу понял намек.

– Ну хорошо, поступайте как знаете… Отведи мальчишку наверх, Крис.

Хайнес вытащил нож и ушел наверх вместе с Лоу. Мейси повернулся к Митчелу:

– Ну а ты умеешь ремонтировать катера, умник?

– Да, – ответил Митчел.

– У тебя есть инструменты и всякое такое?

– Да, внизу в мастерской. Мейси кивнул.

– Посмотрим после завтрака.

За дверью послышались голоса, и в комнату вошли Бейкер и Рози. Рози только что накрасилась: яркая помада, тушь на ресницах и зеленые тени на веках.

– Привет, девчушка Рози, – сказал Мейси. – Удалось соснуть?

– Не очень-то, – голос Рози звучал раздраженно. – Когда мы смотаемся отсюда?

– Я же сказал – как только будем на плаву.

– Могу тебя заверить, мне это не покажется слишком рано… И этот вой… – она уставилась на смотрителей. – Они что, так просидели всю ночь?

– Конечно.

Рози поспешила отвести глаза.

– Что у нас на завтрак?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Мейси. – Чашка чая да яйца, надо думать. Там в шкафу есть яйца.

– А кто это приготовит?

– Ты, малышка. Рози вскинула голову.

– Да за кого ты меня принимаешь? За кухарку, что ли?

– Это точно, – ответил Мейси. – И Томми тебе поможет.

– А где остальные?

– Пошли выключать прожектор.

– А, ясно… я бы лучше… – покачиваясь, Рози направилась к плите. Бейкер уже что-то доставал из шкафчика.

Через несколько минут вернулись Хайнес и Лоу.

– Свет вырубили, – объявил Хайнес. – Салют, Рози. Салют, Томми.

Рози фыркнула. Бейкер ответил:

– Салют, Крис.

– Мальчишку опять связать? – спросил Хайнес.

– Только ноги, – ответил Мейси. – Надо им всем развязать руки, чтобы они могли поесть. Если, конечно, они будут себя хорошо вести.

Он отступил к стене с револьвером в руке и стоял так, пока Хайнес возился с узлами.

– Яйца готовы, – позвал Бейкер. – Подходите.

Рози принялась разливать чай и передавать чашки по кругу. Хайнес нарезал буханку хлеба. Бейкер раздал всем вареные яйца. Тарелок и приборов на всех не хватило, но кое-как они управились.

– Почти как дома, а? – заметил Хайнес.

Мейси посмотрел на часы. Время приближалось к восьми.

– Давай-ка послушаем новости, Крис.

Хайнес сходил за транзисторным приемником и включил его. Диктор как раз начал читать краткую сводку новостей. Взрыв бомбы в Йоханнесбурге… Ограбление в Солмауте… Хайнес неуверенно взглянул на Мейси.

– Оставь, – сказал Мейси, – я хочу послушать. Не волнуйся насчет этих дураков – они все равно ничего не могут сделать.

Краткая сводка завершилась. Рассказ о взрыве бомбы был почти полностью заглушён воем сирены. Звук затих как раз вовремя, к началу второго сообщения.

Диксон, владелец кинотеатра «Мажестик» в Солмауте, произнес диктор, был застрелен прошлой ночью при вооруженном нападении на кинотеатр трех молодых людей и девушки на угнанном автомобиле во время густого тумана. Пока один из молодых людей, угрожая кассирше ножом, опустошал кассу с дневной выручкой, второй стоял у дверей кинозала с пистолетом в руке. Когда владелец, мистер Джордж Диксон, вышел из зала, второй грабитель выстрелил ему в голову. После этого оба гангстера скрылись на автомобиле, в котором были еще один молодой человек и девушка. Наличными украдено около ста двадцати фунтов. По утверждению миссис Блаунт, кассирши, мистер Диксон был застрелен с близкого расстояния, умышленно, когда он повернулся, чтобы спрятаться в зале кинотеатра.

Рози испуганно посмотрела на Мейси.

– Врет, старая сука, – процедил тот. – Я же сказал: он набросился на меня…

Дальше шли описания – машины, верблюжьего пальто и телосложения Мейси, одежды Хайнеса, молодости Бейкера и светлых волос Рози. Диктор сообщил, что, по мнению полиции, налетчики все еще находятся в Солмауте, и их ищут по всему городу.

Передача новостей закончилась. По знаку Мейси Хайнес выключил приемник. Бейкер задумчиво продолжал жевать. Хайнес окинул взглядом смотрителей и усмехнулся.

– Вот так-то, – подытожил Мейси. – Они все еще ищут нас в городе, они не знают про катер… Значит, нам будет легко смыться.

Он был доволен, что послушал новости. По лицам людей с маяка было видно, что информация произвела на них сильное впечатление. Теперь-то они понимали, с каким человеком имеют дело. С таким, который сумел и организовать набег, и скрыться с награбленным. И выстрелить в цель, кстати. Теперь они станут более податливыми… Правда, они и прежде немногого стоили. Мейси презирал их. Полные идиоты, сидят здесь рядком на полу, ничего путного сказать не могут.

Он опустошил свою кружку и встал.

– Ладно… Пора заняться катером.

Затем обернулся к Хайнесу: – Развяжи этому умнику ноги… Томми, ты пойдешь со мной и Митчелом… Крис, а ты присмотришь за остальными двумя.

Они гуськом спустились по винтовой лестнице: впереди Бейкер, за ним Митчел, а замыкал шествие Мейси с револьвером в руке. Заглянули в мастерскую, чтобы Митчел забрал сумку с инструментом и кое-какой материал для починки, затем прошли дальше к выходу. По лестницам спускались в том же порядке и наконец осторожно пробрались по гряде рифов до самого катера. Прилив уже начался, но оставалось еще достаточно времени до того как вода закроет днище судна.

Митчел осмотрелся: море было почти спокойное, сквозь редеющий туман проглядывало небо. Он с удовольствием ощущал свежесть утреннего бриза. Воздержавшись, разумеется, от комментариев по случаю перемены погоды, он занялся осмотром потрепанного корпуса суденышка. Днище уже было залатано в нескольких местах. Он очистил кусочек от водорослей и обнаружил под ними некрашеное, уже довольно-таки мягкое дерево. Нечасто ему приходилось видеть менее подходящее для морских путешествий судно – этот корпус годился уже только на растопку. Он медленно обошел катер вокруг, причем вплотную за ним следовал Бейкер, а Мейси держался на более безопасном расстоянии. У носа суденышка Митчел остановился. Стало ясно, где корпус дал течь, так что дальнейшего осмотра не требовалось. Две доски треснули в том месте, где они соединялись с форштевнем, и щель была такой широкой, что в нее можно было засунуть палец.

– О черт! – поразился Бейкер. – Вот чего стоило катеру столкновение со сваями!

– Ну как, сможешь починить? – спросил Мейси.

– Я могу попробовать, – пожал плечами Митчел.

– Мой тебе совет: постарайся и сделай как надо, умник. Ты ведь не знаешь, может, я решил взять тебя с нами…

С кислым видом Митчел принялся за работу. Он знал, что не сможет сделать все как полагается, да и доски были слишком старыми, ненадежными, но эту дыру можно залатать сверху. Может быть, этого хватит, чтобы они уплыли отсюда… Мейси стоял рядом с револьвером в руке.

Бейкер обернулся и посмотрел на башню. Он впервые видел маяк так близко при дневном свете. Это было строение светло-серого цвета, с красными прожекторной частью и балкончиком. Ему понравился этот тонкий, сужающийся кверху силуэт. Маяк казался очень высоким и крепким, и Бейкер невольно задумался: кому и как удалось когда-то построить его здесь?

Мейси напомнил о себе:

– Томми, ты пока вычерпай воду из этой развалюхи. По крайней мере отправимся в сухой лодке…

– Конечно, Король.

Бейкер поднялся на катер с той стороны, на которую он дал крен. Часть воды уже вылилась из корпуса через дыру в носу, но часть еще плескалась внутри. Бейкер взял ведро и черпал, пока мог зачерпнуть. Потом он пошел взглянуть на топливный бак. Неясно было, сколько там еще осталось горючего, так как катер накренился довольно сильно, но похоже, что еще хватало. Во всяком случае достаточно для восьми миль до берега… Он заглянул и в кабину. Накануне в темноте невозможно было разобрать, что там и как, и теперь ему было интересно осмотреться. Он потрогал снасти, управление, порылся в стенных шкафах. В одном из них обнаружился большой сверток из желтой резины, перевязанный веревкой. Развязав веревку, Бейкер, к своему удивлению, увидел, что это надувная резиновая лодка. С веслами и ручным насосом – все это хранилось в специальных кармашках.

Он вытащил свою находку на крышу кабины и там развернул. Лодочка была грушевидной формы, футов пяти в длину. Позвал Мейси и, приподняв лодку, показал ему.

– Смотри, Король, что я нашел внутри. Может пригодиться для последнего рывка к берегу.

– Что-то она не кажется мне надежной, – усомнился Мейси.

– Вроде для двоих нормально, если вести себя осторожно.

– Ну, будем надеяться, что она нам не пригодится, дружок… Спускайся, умник уже почти все закончил.

Бейкер оставил лодку на крыше кабины и спрыгнул вниз на риф. Митчел закрыл трещину сверху полоской листового железа и укрепил края заплаты каким-то быстро твердеющим составом из жестяной банки.

Бейкер потрогал пальцем:

– Выглядит неплохо, а, Король?

Митчел отступил на шаг и оглядел свою работу:

– В любом случае это лучшее, что я мог…

– О'кей, – согласился Мейси. – Собирай свой инструмент и пошли обратно в башню…

До начала прилива вода не поднимется до катера, они больше ничего не могли сделать.

Раздался звук сирены. Мейси спросил:

– Как насчет того, чтобы теперь ее выключить? Митчел огляделся вокруг – туман еще поредел, и кивнул.

– А где выключатель? Наверху?

– Да.

– Я пойду наверх вместе с тобой, – сказал Мейси. – Как же действует на нервы этот чертов вой…

Едва они вернулись в комнату, как где-то наверху раздался громкий звонок. Мейси подскочил:

– А это что такое?

– Телефон, – ответил Робсон.

– Это тебе звонят?

– Думаю, что да.

– И что им нужно?

Смотритель глянул на часы, пожал плечами.

– He представляю.

Мейси заколебался, но только на какой-то миг.

– Лучше ответить… Крис, свяжи быстрее Митчела и развяжи Робсона… Быстрее, быстрее!

Произошла небольшая суматоха с веревками, в которой принял участие и Бейкер. Через минуту Митчел опять был надежно связан, а Робсон освобожден. Мейси показал ему жестом, чтобы он встал.

– Где телефон?

– Наверху, в служебной комнате.

– Хорошо, пошли наверх… Если кто-нибудь из них шевельнется, бей его, Крис! – Мейси пригрозил Робсону револьвером и пошел за ним по лестнице.

– Теперь я хочу тебя предупредить, – заявил Мейси, когда они вошли в служебную комнату. – Ты ничего не знаешь, понял? Скажешь хоть одно лишнее слово – хоть одно! – и я всажу тебе пулю прямо в кишки. Так что смотри, – он держал револьвер в футе от живота Робсона, палец застыл на курке.

Робсон снял трубку.

– Маяк Сверлстоун, – произнес он, – старший смотритель слушает… – его голос звучал твердо, но на лбу выступили капельки пота.

– Доброе утро, шкипер, – голос в трубке был громкий и четкий, поэтому Мейси мог легко расслышать все. – Это сержант Дьюкес из солмаутской полиции.

– Доброе утро, – ответил Робсон.

– Вы случайно не слышали о налете на «Мажестик» прошлой ночью?

– Да, по радио.

– Ну так вот, мы думаем, что банда уплыла в море на катере. В порту не хватает одного катера тридцати футов, название – «Херон». Старая развалюха грязно-серого цвета. Вы ничего такого не заметили, я полагаю?

Палец Мейси напрягся на курке.

– Нет, я ничего такого не видел, – сказал Робсон. – Был слишком густой туман…

– Так я и думал… Ладно, посматривайте там и сразу сообщите, если заметите такой катер.

– Хорошо…

– Спасибо. Пока… – на том конце послышался щелчок.

Робсон положил трубку. Мейси одобрительно кивнул.

– Старик, ты только что спас свою жизнь! – он взял со стола журнал с записями и принялся листать его. – Вам сюда много звонят?

– Нет, не очень.

Мейси задержался взглядом на одной из страниц. Это были записи предыдущего дня.

– А что это – «доклад на берег, 10.40»?

– Кто-нибудь из нас звонит на берег каждое утро, – пояснил Робсон.

– Зачем?

– Просто рабочий звонок. Сообщить, что все в порядке, и дать информацию о погоде.

Мейси перевернул страницу.

– «Доклад на берег, 16.45». А это когда?

– Днем, без четверти пять.

– Значит, после обеда вы тоже звоните, а?

– Правильно, – согласился Робсон. – Два раза в день.

– Всегда в одно и то же время?

– От десяти тридцати до одиннадцати утром, – ответил Робсон, – и от четырех тридцати до пяти днем. Я сам решаю, когда звонить.

Мейси посмотрел на часы. Его глаза сузились.

– Пожалуй, ты хотел это от меня скрыть, а, старик?… Уже 10.40. Ты что, не собирался сегодня звонить?…

Робсон вытер лоб рукавом рубашки.

– Это не имеет никакого значения… Если я не позвоню на берег до одиннадцати, они позвонят мне сами.

– Конечно, и подумают, что здесь что-то случилось, да? Лучше давай звони побыстрее!

– Вначале мне нужно взглянуть на приборы.

– Валяй! Только помни…

Робсон подошел к окну и выглянул наружу. Потом записал показания барометра, температуру, силу ветра; вышел на балкончик – Мейси за ним по пятам – и посмотрел на флюгер над прожектором. Когда он вернулся к телефону, было уже без пяти одиннадцать. Он набрал номер береговой службы.

– Привет, Фред…

Доклад занял всего несколько минут. Мейси внимательно слушал, но в короткой деловой беседе не было ничего подозрительного.

– Хорошо, – сказал он, когда Робсон опять положил трубку. – Теперь спускайся обратно вниз. Думаю, это их всех успокоило.

Часом позже Мейси один поднялся наверх, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Увиденное его не обрадовало. Туман рассеялся полностью, и на небе появилось бледное зимнее солнце. Впервые на море стали видны корабли: два небольших пароходика, направляющиеся в Солмаут, и еще что-то дальше, на линии горизонта. На севере обозначилась земля – длинный, высокий утес тускло вырисовывался на фоне неба. Это, наверное, и была Овечья Голова. Восемь миль…

Мейси нахмурился. Пожалуй, когда они отправятся в путь, вся дорога до берега займет вряд ли больше часа. Но теперь катер в розыске, тумана больше нет, так что это будет очень опасный час. Наверное, все сейчас высматривают их: проходящие корабли, береговая охрана, жители домов на побережье… Если уж на то пошло, может, им лучше подождать до сумерек, а потом и отплыть. На Овечьей Голове есть поселок, ночью там включат свет, так что заблудиться тут мудрено. Конечно, они могли бы отплыть и в назначенный час и просто повертеться немного в окрестностях маяка – это тоже было приемлемо… Опасность предстоящего пути вообще не волновала Мейси. Если они сумели доплыть до башни, что мешает им вернуться обратно? – На востоке были видны небольшие облака, и на балкончике ветер ощущался сильнее, чем раньше, но море выглядело подходяще.

Он тотчас же спустился вниз, чтобы сообщить остальным об изменениях в плане. Бейкер стоял у окна и выглядел что-то уж слишком задумчивым. Рози подкрашивала брови у зеркала над раковиной. Хайнес нашел какую-то танцевальную музыку по радио и подергивался в такт… Мейси велел ему выключить приемник и коротко изложил ситуацию.

– Считаю, нам лучше подождать и двинуть в путь примерно в полшестого, – заключил он. – Это самое лучшее время… Тогда у нас все легко получится.

Задержка казалась обоснованной, и никто не стал возражать. Только Бейкер задал тревоживший его вопрос, хотя и на другую тему:

– Король, а ты подумал, что делать со смотрителями, когда мы будем смываться отсюда?

– Конечно, – соврал Мейси; ничего он об этом не думал.

– Ну и что? – спросил Хайнес.

– Если мы развяжем их до того, как уехать, – продолжал Бейкер, – они рванут прямо к телефону и сообщат в полицию, где мы и куда направляемся. И тогда нас точно схватят.

– А зачем нам их развязывать? – опять вступил в разговор Хайнес. – Что плохого, если мы их так и оставим?

– Если мы их так оставим, они не смогут ни есть, ни вообще ничего… Так нельзя, Крис.

– Правильно, – согласилась Рози, – так нельзя, Король. Они неплохие ребята.

– Тогда можно их связать, – рассуждал Хайнес, – но некрепко. Пока они еще развяжутся…

– Если связать их некрепко, – покачал головой Бейкер, – то у них уйдет очень мало времени на то, чтобы развязаться. Они уже через несколько минут будут у телефона.

Внезапно глаза Хайнеса заблестели.

– Хорошо, ребята, ведь есть очень простой способ решить эту проблему. Разбить чертов телефон! Скажи, Король, я пойду и разобью его! Это их успокоит.

– Черт! Вы, пацаны, хватит орать, – отозвался Мейси. – Разбивать телефон совсем ни к чему.

– А что же ты собираешься делать?

– Надо оставить их связанными, – объяснил Мейси, – и с ними все будет в порядке. Робсон должен звонить в береговую охрану около пяти часов, ясно? Если он не позвонит, то они сами позвонят ему, а если никто не снимет трубку, то очень скоро сюда прилетит катер – выяснить, что случилось. К тому времени мы будем уже далеко, так что нам это все равно.

Бейкер вздохнул с облегчением.

– Ну, Король, у тебя мозги и в самом деле варят.

Немногим позже часу дня изменения в погоде начали волновать Мейси. Они пообедали тем, что нашли; отнесли немного еды и воды на борт «Херона». Они были готовы отплыть, как только прилив снимет катер с рифа. Но когда Мейси поднялся на балкончик для последнего осмотра, он был потрясен. Все небо было затянуто облаками, и дул сильный бриз. Поверхность моря покрылась белыми пятнами пены. У подножия башни волны с фонтанами брызг обрушивались на скалу.

Он постоял немного, хмурясь и глядя на эту картину. Потом спустился вниз поделиться увиденным с остальными.

– Море сильно изменилось, – сказал он. – Что-то мне это не нравится.

Бейкер и Рози подошли к окну и выглянули наружу.

Они увидели белые барашки волн и услышали завывание ветра.

– Быстро все поменялось, да? – произнесла Рози. Бейкер кивнул.

– Рози, давай спустимся вниз. Может, там оно лучше выглядит, чем сверху.

Они быстро спустились к выходу. Когда Бейкер открывал тяжелую дверь башни, их догнал Хайнес. Все они посмотрели в сторону катера. Вершина рифа, где им нужно было пройти, еще не скрылась под водой, но вокруг нее уже закручивались хищные водоворотики. Время от времени волна ударяла в скалу, и тогда вода одевалась в белую пену. Порывами налетал ветер.

– Это еще не так плохо, – подумав, сказал Бейкер. – Пожалуй, все уладится, как только мы выйдем в открытое море.

Хайнес был настроен пессимистично:

– А ты что думаешь, Рози?

Она посмотрела на кипящую воду прямо перед собой, потом вдаль, в открытое море.

– Там, подальше от скал, лучше…

– Ага, и там-то мы и будем, – поддержал Бейкер. – Нам главное – выплыть отсюда, а там уже все будет хорошо.

На их глазах волна, вся в белой пене, перекатилась через гребень рифа.

– Ну, ребята… – забеспокоился Хайнес, – вот что я хочу вам сказать: если мы хотим попасть на катер, надо это делать как можно скорее.

– Правильно, – отозвался Бейкер. – Пожалуй, у нас есть еще минут пять.

– Я позову Короля, – и Хайнес умчался наверх в башню.

Мейси стоял у окна.

– Ну, как там дела, Крис?

– Выглядит море ужасно, – ответил Хайнес. – Но если мы пойдем прямо сейчас, то, может быть, все и получится.

Мейси подхватил свое пальто, проверил, надежно ли связаны смотрители, и спустился следом за Хайнесом. У входной двери он замер, молча глядя на поднимающееся в приливе море.

– Что будем делать, Король? – жалобно спросила Рози. – Мы не едем?…

– Не знаю…

– Ну так нужно что-нибудь решить. Море выглядит не очень хорошо…

– Я считаю, что все в порядке, – заявил Бейкер. – Думаю, нам нужно забраться в катер и там ждать.

– Здесь я решаю, Томми, – напомнил Мейси.

– Конечно, Король…

– Мне море не нравится.

– Мне тоже, – согласился Хайнес.

– Может быть, завтра будет лучше…

Волна с силой ударила в подножие скалы, и брызги взлетели до самого уступа. Казалось, что ветер крепчает с каждой минутой.

– Хороши бы мы были, если б отправились сейчас туда! – воскликнул Мейси. – Смотрите, смотрите!…

Огромная волна обрушилась на гребень рифа, окатив его молочно-белой пеной от края до края.

Рози замерла. Именно там они должны были пробираться.

– Я тоже думаю, что это небезопасно, – сказала она. – Но сейчас…

Они остались на уступе и сверху смотрели на море. Речи о том, чтобы забраться в катер, больше не было, но необычное зрелище зачаровало их. Уровень моря поднимался, и то место, где был риф, уже напоминало огромный котел с кипящей пеной. Волны били в запрокинутый бок катера, вздымая кверху целые фонтаны брызг. Кисло усмехнувшись, Бейкер вспомнил, как старательно он вычерпывал там воду этим утром. Теперь же волны легко захлестывали в кабину… Как хорошо, что все-таки они не попытались пройти по рифу. Было бы ужасно находиться сейчас на катере… Море выглядело и в самом деле устрашающе.

Но самое худшее ждало их впереди. Внезапно катер вздрогнул. Волна приподняла его немного и опустила опять. Даже наверху у входной двери они ясно услышали треск в тот момент, когда катер опять сел на камни. Еще одна волна, и еще одна… Долгое время катера просто не было видно за густыми брызгами. Вот волна окатила его целиком и отступила, унося с собой резиновую лодочку, которую Бейкер оставил на крыше кабины. Еще одна волна – и катер взлетел как перышко, а потом камнем упал вниз. Теперь его просто колотило о камни – то вверх, то вниз… он скатывался по волне – и каждый раз садился на зубчатый гребень рифа. Даже сквозь шум волн доносился треск ломающегося дерева. Доски уже отрывались от форштевня… доски отлетели с двух сторон от корпуса…

А потом, прямо у них на глазах, катер просто переломился пополам. С благоговейным ужасом смотрели они, как оторвалась крыша кабины и поплыла прочь по воле волн. Нос и корма задрались кверху под немыслимым углом. Истрепанный, избитый о камни, изуродованный и проломленный собственным тяжелым двигателем, растерзанный волнами катер уже больше даже не походил на судно. Следующий вал положил его на бок, и он, соскользнув с рифа в глубину, затонул. И ничего не осталось, кроме нескольких болтающихся на поверхности досок…