"Шаг во времени" - читать интересную книгу автора (Бэрбор Энн)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Лондон, 14 апреля 1996 г.

– Что с вами, девушка? Вам помочь?

Аманда Маговерн вся напряглась от непрошеной заботы, прозвучавшей в голосепрестарелого господина, и почувствовала, как еле заметная головная боль начала нарастать, пульсируя и превращаясь в тупую муку.

– Нет, благодарю, – сухо ответила она, – со мной все в порядке, – и в пустоте погруженной в полумрак церкви ее голос отозвался эхом, гулко повторявшимся, пока она осторожно опускалась на скамью. – Просто зашла передохнуть.

– Не хочу докучать, – господин успокаивающе выставил ладонь, – но по тому, как вы вошли...

– Всегда так хожу, – перебила его Аманда, – такая уж походка у меня. – Затем, сменив тон, вежливо добавила: – Спасибо за участие. Похоже, непозволительно много прошла сегодня пешком, вот и понадобилось посидеть. До чего же здесь хорошо! – и она обвела взглядом помещение церквушки, где никого не было, кроме нее да старика.

– Действительно, хорошо, – приветливо согласился он. – Я сюда частенько заглядываю.

И тут Аманда ощутила некоторую тревогу: старик вошел в предыдущий ряд скамей, уселся прямо перед нею и снял шляпу, словно располагаясь к длительной беседе. Она ничуть не испугалась, потому что и представить себе не могла более безобидного существа, чем сие убожество в очечках, в старомодной одежде и настолько дряхлое, что, казалось, вот-вот рассыплется, как ветхая штукатурка. Но у нее не было ни малейшего желания выслушивать пространные излияния всяких назойливых незнакомцев, пусть даже немощных, вроде этого.

– Американка, – произнес старик утвердительно и просиял, будто обрадовавшись. – Впервые в Лондоне?

– Да. – И она показательно склонилась над брошюрой, которую прихватила у входа в церковь. Но в нависшей тишине ей стало неловко за свою неучтивость, и спустя буквально несколько секунд добавила: – Я занимаюсь английской литературой и... историей Британии. – Затем, сама себе удивляясь, продолжала: – После Лондона мне бы хотелось побывать в Озерном краю.

Старик кивнул, и выцветшие пряди его волос заколыхались в легком дуновении воздуха, пробежавшем по залу церквушки:

– Разумеется, Вордсворт и Шелли.

Улыбнувшись впервые за время их разговора, Аманда сказала:

– Да... и Китс. Еще надо съездить в Чотон, навестить дом Джейн Остен. Здесь, в Лондоне, я уже побывала в домах доктора Джонсона и Диккенса и в заново реконструированном театре «Глобус», – а про себя с неприязнью подумала: «Боже мой, растрепалась, как заезжий болтун на поминках».

– Это за один-то день? – спросил явно пораженный старик.

Кивнув, она сообщила:

– У меня на Лондон всего неделя, потом – поездка по стране, так что сейчас надо использовать каждую минуту, – и вдруг осознала, что, вопреки обыкновению, ей начинает нравиться мимолетное знакомство с этим милым пережитком минувшего.

– Но как вы оказались в фешенебельном районе Мейфэр?

Расхохотавшись так громко, что чуть сама не оглохла, Аманда созналась:

– Ох, да! Ехала в автобусе, заметила табличку с названием улицы «Бонд-стрит» и не смогла удержаться, чтобы не поглазеть на витрины шикарных магазинов и картинных галерей. – И, вконец смущенная своей словоохотливостью, прибавила: – А потом решила, что должна увидеть и роскошную площадь Баркли-сквер. Ведь приятно очутиться среди такого скопления существующих и поныне старых георгианских зданий, а у меня к эпохе королей Георгов и Регентства особенный интерес.

– Понятно, – проговорил старик, сверкнув стеклами очков в меркнущем свете уходящего дня, – он-то и довел вас до окончательного изнеможения.

Опять насупившись, Аманда раздраженно выпалила:

– Я привыкла ходить пешком! Просто заблудилась и решила отдохнуть, собраться с силами!

В наступившем молчании она сжалась от стыда за свою резкость и вымученно призналась:

– Наверное, слегка переусердствовала... Понимаете, – начала она, ощущая какую-то странную потребность поверить свои невзгоды этому непритязательному человечку, – в детстве попала в автомобильную катастрофу и была тяжело ранена. Теперь-то я в полном порядке, ну, не совсем в полном, – и она привычно провела пальцами по изуродованным мышцам ног, – но передвигаюсь я почти нормально.

– Значит, вы очень страдали, – прошептал старик.

– Да, страдала, – спокойно сказала она, – но выжила и держусь.

– Да... И добились немалого, – и старик задиристо выгнул дугою бровь.

Аманда вздрогнула. «Странные вещи говорит! – подумала она. – Не может же он знать, что я доктор наук, и про все, что с этим связано, – и очень внимательно посмотрела на старика. – Прямо персонаж из Диккенса: старомодно высокий ворот сорочки на несколько размеров больше тощей шеи; строгий черный костюм давно порыжел; глаза будто нездешним светом мерцают за круглыми стеклами в проволочной оправе, что сползла на самый кончик остренького носика, еле выступающего из пары тугих румяных щечек». Она снова вздрогнула, осознав, что он продолжает говорить, и вернулась к действительности.

– ...и пустились в путь одна?

– Да, – легкомысленно ответила она. – Предпочитаю разъезжать в одиночестве. Сначала подумывала купить тур, но уж больно мне не по душе все эти гиды. Сама я гораздо активней передвигаюсь и постигаю все быстрей.

– Неужели из-за ваших разъездов в одиночку никто не волнуется – ни ваша семья, ни ваши друзья?

От этого вопроса у Аманды непривычно тоскливо засосало под ложечкой.

– Друзья уважают мое стремление к самостоятельности. – Затем, выдержав довольно долгую паузу, проговорила: – На самом-то деле близких друзей у меня не густо, а с родными я не поддерживаю тесных отношений уже многие годы: они не понимают моих личных проблем, – и внутренне ужаснулась своим словам, сообразив, что такое не следует говорить совершенно чужому человеку. – Меня это вполне устраивает, – поспешно добавила она. – Лишние обузы мне ни к чему, забот у меня предостаточно, – и сокрушенно махнула на свои ноги.

– Обузы? – переспросил старик и взглянул на нее с неприкрытым сожалением. – Вы никогда никого не пускали к себе в душу?

Аманда с трудом проглотила комок, застрявший в горле и прошептала:

– Нет. Только... нет, ничего, – и она плотно сжала губы. Этому странному старцу она почему-то поведала о себе то, что никому никогда с тех пор, как стала взрослой, не говорила, но даже теперь она ни за что не станет рассказывать о Дереке.

Старик издал такой глубокий вздох, что это показалось ей невероятным для столь тщедушного тела. Он взял шляпу.

– Я с вами, милая, с удовольствием посидел бы подольше, но, к сожалению, мне надо идти, – сказал он, поднимаясь, и стало слышно, как захрустели его суставы.

Продолжая удивлять себя, Аманда открыла было рот, чтобы возразить, но сдержалась и, состроив приветливую улыбку, прошептала:

– Понятно. Приятно было побеседовать с вами.

Сделав шаг в проходе меж скамьями, старик обернулся и подрагивающей рукой провел по ее щеке, чуть выше горькой складки у губ. Впечатление было такое, будто ее лица коснулась паутинка. Он коротко кивнул, затем, взяв за руку, пристально посмотрел ей прямо в глаза, и Аманда ощутила странное умиротворяющее тепло, исходящее из его тонких пальцев.

– Так-так... Сдается, вы – то, что надо, – загадочно проговорил он. Отклонившись, принялся изучать ее взглядом, и, пока разглядывал, голова его подергивалась на слабой шее. – Вам предстоит долгое путешествие. Желаю удачи, – закончил он лаконично, повернулся и исчез во мраке.

«Что надо» – для чего? – озадаченно подумала Аманда в непроницаемой тишине церкви, сковавшей ее словно плотным покровом. Ее охватила какая-то подавленность, и она почувствовала новый приступ головной боли, о которой совсем забыла – словно ее и не было во время разговора со стариком. – А приступы случаются все чаще, – удрученно отметила она. – По возвращении домой надо проверить зрение. Хворей да болей мне и так хватает».

Невольно она потрогала кулон на тонкой золотой цепочке и смежила веки. «Дерек», – перед внутренним взором возникли до боли родные густые завитки золотистых волос и глаза цвета морской синевы. Когда-то видела эти глаза, пылающие страстью; но позже с горечью наблюдала, как взгляд их становился холодней и как потом, в конце концов, застыло в них пустое равнодушие.

Стиснув кулон, она почти рада была, что его острые края врезались ей в ладонь. «Господи, – возмутилась она, – я же давно разделалась с этим! Так зачем же ношу этот символ недолговечной привязанности? Нет, это не память об ушедшей любви. Ношу, потому что красивый, – твердо решила она, – к тому же, он всегда напоминает мне, что любовь – лишь иллюзия, придуманная сентиментальными литераторами прошлого века. – Опустив кулон за вырез платья, собралась встать. – Хватит отдыхать. Вперед, Аманда!»

– О черт! – выругалась она вслух, спохватившись, что не расспросила этого «милосердного самаритянина», как выбраться отсюда. Взглянула на обложку брошюры. Написано: «Часовня Гросвенор, построена в 1730 году». Ей показалось знакомым это название; возможно, видела в своем путеводителе, который, к сожалению, опять забыла в гостинице. «Так, – принялась соображать она, – шла я по улице Северная Одли-стрит. Заболели ноги, стала искать пристанище и заметила эту часовню с милым садиком позади нее, а на соседнем здании была табличка «Публичная библиотека района Мейфэр». Значит, если пойду в том же направлении, то приду к площади Гросвенор-сквер, а оттуда до Оксфорд-стрит – рукой подать. Единственная проблема – продраться на двоих сквозь толпы людей, которых к вечеру всегда полно на этой улице. Вчера так толкнули, – вспомнила она, – что оступилась и чуть не грохнулась на булыжную мостовую».

Нежданно память воскресила картину, такую живую, что перехватило дыхание: Дерек тащит ее за руку по пляжу в Сан-Диего. Она неуклюже ковыляет за ним, а он хохочет, но с любовью, по-доброму подбадривая ее, и она старается изо всех сил, чтобы не испортить ему настроения.

Вернувшись к действительности, она ощутила прохладу и поняла, что уже почти стемнело. «Надо вернуться в гостиницу, лишь бы удалось найти дорогу к ней. Ну, возьму такси». Вцепившись в спину скамьи предыдущего ряда, попыталась подняться на ноги и, вдруг ощутив слезы на щеках, растерянно замерла. Накатила новая волна слабости, и Аманда бессильно осела. Церковные стены поплыли, и, запрокинув голову, она умоляюще прошептала:

– Смилуйся, помоги! Мне очень плохо...

Она опять попробовала встать, но в тот же момент притихшая головная боль взметнулась обжигающим вихрем. Аманда застонала, и эхо стона словно сдвинуло мрак церкви, он начал наступать на Аманду и обволакивать ее все плотнее и плотнее, пока не поглотил совсем в своих душных глубинах. И вдруг возник чистый луч света, исходящий будто из окна над алтарем, пронзил Аманду, и жгучая боль превратилась в непереносимую пытку. Чуть слышно охнув, она упала боком на скамью и погрузилась во тьму.

Лондон, 14 апреля 1815 г.

Граф Уильям Ашиндон был в гневе. У входа в часовню Гросвенор он с ходу осадил пару коней, пропустив мимо ушей страдальческие вскрики дамы, сидевшей рядом с ним в его щегольской одноколке. Слышал, как сзади остановился еще один экипаж, но, даже не обернувшись, спрыгнул наземь и двинулся к дверям церкви.

– Ну, пожалуйста, милорд!..

Опустив взор, он увидел умоляющие глаза Серены Бридж и тут же услышал тяжелую поступь ее мужа, Джереми, спешившего к ним.

– Пожалуйста, милорд, – повторила Серена, – позвольте нам – мне с мужем – самим уладить это.

– Верно, – пропыхтел Джереми, тряхнув растрепанной шевелюрой. – Не следует вашему сиятельству самому разбираться с этим... досадным происшествием.

– Не следует?! – взъярился граф. – Считаю, что при данных обстоятельствах мне не только следует, но даже необходимо разобраться во всем самому. А вы лучше заставьте помолчать эту визгливую плакальщицу! – и отвернулся, махнув на служанку, которая, уткнувшись лицом в передник, безутешно ревела в сторонке. Джереми не замедлил рявкнуть на несчастную девушку.

«О Господи, только этого не хватало, чтобы усугубить мое и без того жалкое положение, – подумал граф. – Месяцами противился настояниям поверенного проявить интерес к девице Бридж, но стоило лишь уступить, так вот к чему это привело! Еще не женат, но уже рогоносец».

Граф, конечно, не был сражен прямо в сердце, но его самолюбие было задето. Ведь одного того, что Аманда предпочла ему человека, типа Космо Саттерли, достаточно, чтобы из его сиятельства сделать посмешище в светском обществе. Он, разумеется, никогда особенно не считался с мнениями этих самозваных блюстителей нравственности, но данный случай выходит за все рамки. Когда он прибыл к Бриджам, чтобы сделать официальное предложение «предмету своего внимания» и вдруг узнал, что час назад эта девица сбежала к другому, он чуть не задохнулся от гнева и унижения. Внешне он, естественно, и виду не подал, оставаясь спокойным и корректным. И именно он учинил допрос злополучной служанке, из которого выяснилось, что Аманда удрала на свидание со своим милым в эту часовню. Это было полнейшей неожиданностью для него – как он заверил себя – и потому он так ошеломлен. Никаких иллюзий относительно своих личных достоинств он, конечно, не питал, ибо не мог слыть красавцем, да и светский опыт его минимален, а уж финансовое положение, – тут он даже хмыкнул. В последний раз, когда он посетил усадьбу Ашиндон, оставшись в пустынном, мрачном доме, он чувствовал себя каким-то привидением, царящим над руинами промотанного наследства. Остался, правда, древний и почетный титул Ашиндонов – весьма желанный товар для таких, как Джереми Бридж.

Аш полагал, что дворянство высокого ранга манит и красивую дочь Бриджа. Казалось, она благосклонно относится к его ухаживаниям – трепещет своими необычайными ресницами, неукоснительно хихикает над каждой шуткой. Но, очевидно, он ошибался.

Используя ее выходку как предлог, он с удовольствием прервал бы все эти многообещающие отношения, но нельзя. Слишком много надежд связано с предстоящим браком, а у него дела в таком плачевном состоянии, что впору отчаяться. «Тем не менее, охотно удавил бы эту глупую пигалицу, – кипел он внутри, решительно шагая к часовне. – Сидит там, обмирает, любовника ждет». Преследуемый по пятам четой Бриджей, он проскочил передний притвор, ворвался в церковь, обвел ее взглядом и мигом обнаружил то, что и предполагал, – она сидела в позе молитвенного ожидания, затаившись в дальнем углу. Серена Бридж ахнула за его спиной, Аманда вскочила и резко повернулась к ним, зашелестев шелковыми юбками. Губы ее раскрылись, приняв форму огромной буквы «О», изобразившей смесь удивления с отчаянием, и она невольно воздела руки, будто защищаясь. Но красивое личико внезапно исказилось от боли, она прижала ладони к вискам, застонала и рухнула на пол. Аш с трудом удержался от гневного окрика. «Думает, стоит свалиться в притворном обмороке – и ее не накажут?!» Он наклонился, взял ее на руки, грубо встряхнул и вдруг замер, затаив дыхание: лицо ее застыло в покое и по нему разлилась сероватая бледность. Он видел смерть многих людей и хорошо изучил ее признаки. Забыв о гневе, приложил ладонь к горлу Аманды и не ощутил никаких биений. Посмотрел на Серену и Джереми и удивился, как растеряны были их лица, какое страдание застыло в их глазах, но это его не разжалобило.

– Она... – начал граф, – мистер и миссис Бридж... боюсь, что ваша дочь... – и вдруг ему показалось, что она шевельнулась у него на руках; опустив взор, с изумлением увидел, как затрепетали ее ресницы и глаза открылись.

Очнувшись, Аманда сначала испытала неведомое ощущение надежности и защищенности, которое немедленно сменилось чувством неловкости, ибо она осознала, что разлеглась на руках у какого-то незнакомого мужчины. Завозившись, попыталась принять сидячее положение и с облегчением обнаружила, что они не наедине, а рядом присутствует пожилая пара вполне приличного вида. С не меньшим облегчением отметила, что и голова перестала болеть. Скользнула взглядом по груди мужчины, который все еще держал ее на руках, и лицо которого было так волнующе близко. «Боже милосердный, ну и наряд на нем, да и на этой парочке тоже! – всполошилась она про себя. – Неужели я впала в беспамятство посреди репетиции какой-то исторической постановки?»

– Извините, пожалуйста, – прошептала она, – я, кажется...

– Аманда! – произнесла женщина с интонацией сурового неодобрения. – Как же ты, негодница, посмела?!

– Ч-что? – еле выговорила от изумления Аманда. Она же не нарочно испортила им представление или – что там у них было... Но откуда они знают ее имя?

– Не следует притворяться, будто ничего не понимаешь, – пробурчал пожилой господин. – Нам известно все, что ты собиралась вытворить... и за это ты заслуживаешь хорошей трепки.

– Что?! – переспросила Аманда повышенным тоном. – Да кто вы, черт возьми, такие?

– Аманда! – прикрикнула женщина. – Что о тебе подумает его сиятельство?!

«Его сиятельство?» – Аманда рывком обернулась, очутилась впритык лицом к лицу с мужчиной, продолжавшим удерживать ее в объятиях, и поняла, что он высок и силен и что она слабеет, под взглядом его глаз цвета стали. Ни за что не назвала бы его красавцем: все черты у него сплошь неправильны, грубо, словно наобум, слеплены, да и нос великоват. Однако признала, что держится он с непринужденной элегантностью и повелительно, как настоящий лорд. Выглядит лет на тридцать; пиджак цвета серо-голубого перламутра, шелковый жилет, сорочка с кружевным гофрированным воротом, а галстук повязан столь замысловато, будто специально для достоверности портрета надменного представителя высшего класса.

Она засуетилась, пытаясь высвободиться.

– Очень сожалею, если испортила ваше... – подыскивая нужное слово, Аманда развела руками и замерла в оцепенении, увидев собственные кисти.

– Боже мой! – вырвалось у нее. «Это не мои руки! – панически подумала она. – У меня же они, как у обычной труженицы, с полноватыми пальцами, с коротко обстриженными ногтями. А это – какие-то чужие отростки, холеные, изнеженные; пальчики тонюсенькие, а полированные ногти похожи на длинные и острые коготки». Глянув на себя, она чуть не упала в обморок заново. На ней было платье из какой-то легкой ткани, длинное, до щиколоток, и это открытие породило в глубине ее души неприятную дрожь. Платье оказалось бледно-желтого цвета, поверх него был надет очень короткий, невесомый жакет с высоким воротом и длинными рукавами. С помощью молодого человека она осторожно встала на ноги. Голова пошла кругом, когда она осознала, что стоит на длинных, стройных и сильных ногах. «Боже мой, что это за приступ такой?! Неужели я сошла с ума?» В паническом ослеплении она, было, бросилась прочь из этой церквушки, но ее тут же грубо схватил пожилой господин:

– Стой, милочка, не дури!

– В самом деле, Аманда! – поддержала его женщина. – Сейчас мы вместе поедем домой и там обо всем поговорим.

– Да уж, поговорим, черт возьми, – проворчал пожилой. – Ближайшие недели будешь сидеть безвылазно у себя в комнате. Иначе, этот надменный... – но глянув на «его сиятельство», плотно сжал свои толстые губы. – Так что пошли! – подытожил он и, вывернув ей руку, поволок к выходу.

Аманда в отчаянии провела на всякий случай взглядом по церкви, но там по-прежнему никого не было, кроме нее самой да этой кучки маньяков.

– Нет! – закричала она. – Подождите, пожалуйста! Я не понимаю...

– Отпустите ее, Бридж. – Впервые услышала она голос молодого человека, такой же грубый, как и лицо, но тон был сух и беспристрастен. – Она явно не в себе. Я отвезу ее. Полагаю, вы повремените с вашим допросом до той поры, пока к ней не вернется рассудок. – И, взяв Аманду за руку, повел по проходу между рядами скамей. Не сопротивляясь, она шла за ним, как в полусне. Но когда они вышли на улицу, она резко остановилась и глаза ее чуть не вылезли из орбит. Был ясный день, и яркое солнце освещало то, чего не могло быть на самом деле. Катили конные экипажи самых немыслимых видов; метались меж ними пешеходы, все как один наряженные в костюмы ушедшей эпохи; сновали уличные торговцы, толкая ручные тележки и что есть мочи расхваливая свой товар. А какие дома! Куда-то канула Публичная библиотека. На ее месте стоял рядок невысоких строений. А позади часовни, там, где она прежде видела прелестный садик, теперь раскинулось кладбище. Она растерянно взглянула на мужчину, что держал ее за руку, но его ответный взгляд ей ничего хорошего не обещал.

– Пойдемте, мисс Бридж. Вы же понимаете, что рано или поздно вам придется испытать на себе гнев вашего отца. А мне надлежит через полчаса явиться в Карлтон-Хаус и предстать перед принцем-регентом.

Аманда от изумления просто разинула рот. Потом пролепетала:

– Прин... цем-регентом? – и снова провалилась в зияющую бездну мрака.