"Вернуть прошлое" - читать интересную книгу автора (Бэрбор Энн)

ГЛАВА 5

На следующее утро Лайза проснулась рано – как и всегда. К тому же ей не давали покоя события прошедшего вечера. Она быстро оделась в платье темного, неброского цвета для очередной поездки в Сити и спустилась в маленькую столовую. Она позавтракала одна и покинула дом еще до того, как появились мать с Чарити.

– Томас, я жду твоих объяснений. – С этим словами Лайза вошла в контору вышеназванного джентльмена.

Томас даже и не пытался сделать вид, что не понимает, о чем она говорит.

– Ах, твой новый сосед… – проговорил он с натянутой улыбкой.

– А я вот не вижу ничего смешного в этой истории, – ответила она с обидой и раздражением. – Как ты мог мне такое подстроить?

– Но, Лайза, дом пустовал, и был жилец, которому позарез нужно было где-нибудь поселиться. Как я мог ему отказать? – Он быстро взглянул на нее и продолжил уже совсем серьезным тоном: – Разве это важно, где он живет? Он вернулся, и тебе придется время от времени сталкиваться с ним.

– Да, но…

– Может, после того как ты поживешь рядом с ним, ты поймешь, что он – вовсе не тот злодей, каким ты его себе воображала последние шесть лет.

– А я никогда и не считала его злодеем, – ответила она резко. – Просто… – Лайза запнулась, а потом продолжила с внезапно нахлынувшим подозрением: – Томас, ты вселил Чада в соседний со мной дом намеренно – думая, что мы можем возобновить наши… наше прежнее знакомство? – Она глубоко вздохнула. – Ну как ты мог?

Томас встал из-за стола и поспешил туда, где сидела Лайза, застывшая от боли, обиды и гнева. Его карие глаза засветились сочувствием, когда он взял ее руку в свои.

– Лайза! Когда ко мне пришел Чад, я подумал: вот прекрасная возможность залечить старые раны. – Он еще крепче сжал ее пальцы. – Давно пора… ты же знаешь сама… давно пора уже дать успокоиться призраку тех отношений. Тебя это очень ранило, но это было так давно. – Заметив протест в глазах Лайзы, он поспешил ее опередить: – Да, я все знаю, знаю… свет думает, что у тебя даже и мысли не было о Чаде с тех пор, как он уплыл за моря. Но ведь я – не свет, я – твой друг.

Лайза ничего не сказала, но глаза ее сверкали, когда она с обидой смотрела на него.

Томас вернулся и сел на свое место за столом.

– Больше я на эту тему не скажу ничего, – закончил он. – Но обещай мне, что попытаешься именно так смотреть на своего соседа. Просто как на незнакомца, который поселился в соседнем доме. Пора покончить с прошлым, потому что люди меняются, ты же знаешь. Сделай так, как делают дети. Они вытирают грифельные доски дочиста– и снова можно писать.

– Ты просишь слишком многого, мой старый друг, – начала Лайза, ее голос стал чуть жестче. – Конечно, я буду обходиться с ним по-светски. А что до доски, боюсь, на ней скопилось много грязи, которую не отмыть. И снова писать невозможно. Я жалею, что он не остался в Индии. – Она сделала паузу и с усилием взяла себя в руки. – Я и не знала, что ты до сих пор его поверенный в делах финансов. Слышала, он хорошо потрудился в этой… Господи, где же это все было?.. Ах да… в Калькутте.

Томас криво улыбнулся:

– Ты не спрашивала… Да и потом, это не та информация, которой я бы охотно делился. Я никогда не обсуждаю дела одного клиента с другими – даже с хорошими друзьями, и поэтому ты сможешь меня понять: что касается его успеха– или отсутствия такового, – тут я сказать тебе ничего не могу.

Лайза приняла прохладный тон:

– Конечно, я понимаю. В конце концов, я жду от тебя того же. И мне вовсе не интересны успехи мистера Локриджа – или их отсутствие, как ты говоришь. Я просто поддерживаю беседу.

– Отлично, – отозвался ее поверенный.

– А теперь, – сказала Лайза, меняя тему довольно поспешно, – расскажи мне о нашей новой школе для девочек неподалеку от Хэмпстед Хита.

Томас оживился:

– Уверен, все будет отлично – тебе все всегда удается, Лайза. Я нашел очень хорошую директрису, и она рекомендовала мне еще нескольких женщин, которые уже преподавали в школе.

– Превосходно!

Потом она начала обсуждать с ним более мелкие дела, прежде чем встала и собралась уходить.

– Полагаю, ты не взяла с собой горничную? – спросил Томас, нахмурившись.

– Нет, мистер Приличие, не взяла. Но, конечно, я захватила своих молодцов, – она указала на двух дюжих лакеев, терпеливо ждавших ее в коридоре. – А вот насчет горничной – мне просто показалось, что она не вписывается в эту картину.

– Ты же знаешь, как судачат злые языки.

– Да, – согласилась она задумчиво. – Но лютые стражи хорошего тона мирятся с моей эксцентричностью, потому что я богата.

– О да. – Томас сделал паузу и потом подмигнул. – Все до одного слышали о твоей знаменитой везучести. Нет! – закричал он, смеясь, когда рука Лайзы в негодовании крепче сжала ридикюль. – Я не люблю, когда в меня кидаются дамскими сумочками.

– Тебе-то лучше всех известно, – ответила она с шутливой свирепостью, – что удача не имеет к этому никакого отношения. Ну хорошо, пусть чуть-чуть. Самую малость, – допустила Лайза через мгновение. – Но львиная доля– это бессонные ночи, изучение разных вещей, связанных с бизнесом, чутье на дела на бирже и потом – принятие умного решения, – заключила она довольно задиристо.

– Согласен, о ясновидящая кудесница Среднидл-стрит, – хихикнув, сказал Томас. – Ты– одна из немногих моих клиентов, для которых я работаю больше как помощник, чем как менеджер. Подозреваю, – он взглянул на нее с усмешкой, – что именно для этого ты меня и наняла. Ты искала поверенного, который бы не стал вмешиваться в твои деловые планы.

Лайза покраснела, и ее глаза смотрели ласково, когда она положила свою руку на руку Томаса.

– Я искала агента, о котором я бы знала: он – умный, честный и необычайно сообразительный. И в чем мне действительно повезло, так это в том, что я нашла все это в своем самом старом и самом дорогом друге – даже если у него и есть прискорбная привычка вмешиваться не в свои дела.

– Не вгоняй меня в краску, лукавая девчонка! – засмеялся Томас, опять пожимая ее пальцы.

Лайза улыбнулась ему на прощанье и отправилась дальше на королевскую Биржу, где у нее было назначено несколько встреч. Она стала пробираться сквозь толпу торговцев, маклеров, джобберов и других спекулянтов, чьи голоса сливались в сплошную какофонию, которая, однако, – как ни странно – нравилась многим денежным мешкам со всего мира, готовым с радостью делать здесь инвестиции.

– Лайза!

При звуках своего имени, произнесенного знакомым голосом, она резко повернулась и увидела Чада, который направлялся к ней. К своей досаде, Лайза почувствовала, как сердце ее забилось быстрее при виде его крепкой стройной фигуры, и уж совсем с раздражением поняла, что его особенная, присущая только ему улыбка до сих пор заставляет слабеть ее колени.

– Чад!

Ее голос прозвучал как неуверенный шепот, и она молча остановилась и стала смотреть, как он приближается.

Должно быть, перед этим он шел очень быстро, потому что говорил, немного задыхаясь.

– Ни за что не догадаюсь, что могло привести вас сюда! – Он огляделся по сторонам. – Вы пришли на биржу с каким-нибудь господином?

– Нет. – Ее тон был отрывистым. – Я здесь одна – приехала, чтобы заняться своими делами. – Говоря это, она приветливо кивала знакомым, проходившим вблизи нее.

Брови Чада резко приподнялись.

– Дела?

– Да. Я приехала, чтобы узнать последние котировки акций.

Выражение его лица, а он смотрел на нее недоуменно и тупо, было почти глупым.

– Но… зачем? – наконец спросил он.

– Чтобы я могла принять решение о некоторых своих инвестициях.

Она вынула листок бумаги из ридикюля и сделала знак одному из своих лакеев, стоявших неподалеку.

– Я составила список акций, которые кажутся наиболее многообещающими, и хочу проинструктировать Томаса о количестве, в каком бы я хотела их иметь.

Она протянула листок Чаду, который уставился на него и смотрел молча в течение нескольких минут. Когда он поднял голову, Лайза с удовольствием отметила, что его лицо стало озадаченным и на нем появилось невольное уважение. Она взяла листок у него из рук и протянула его своему лакею, который повернулся и быстро исчез.

– Собственно, я тоже здесь затем, чтобы изыскать возможность новых инвестиций. Вообще-то, – продолжил он медленно, – ваш список и мой на удивление одинаковые.

В наступившем молчании Чад преспокойно разглядывал ее, и пульс Лайзы гулко отдавался в ее ушах. Пауза была внезапно прервана, когда их слегка толкнул и даже этого не заме-тил какой-то джентльмен, спешивший по своим делам.

– Господи, – сказал Чад, – да нас здесь скоро просто растопчут. Могу я предложить вам чашечку кофе?

Он указал в направлении ближайшей кофейни.

Губы Лайзы приоткрылись, чтобы произнести какой-нибудь приличный, но колкий отказ, но, к ее изумлению, она услышала, что соглашается. Он взял ее под руку, и она сразу почувствовала тепло и силу.

Они прошли всего несколько шагов, когда некий господин преградил дорогу Лайзе, а затем мгновенно приподнял шляпу. Это был славный молодой человек с румяными щеками и телосложением хорошо откормленного бульдога.

– Э-э, да это ест леди Лайза! – воскликнул джентльмен со страшным немецким акцентом. – Как карашо видайт фаз сегодня, дорогая. Утро был удачный? – спросил он, и его маленькие глазки подмигнули. На веселый кивок Лайзы он улыбнулся и продолжал: – Помнит, что я гофорил про Хораций Пэлхэм? Я понимайт, он думайт делайт нофый текстильный фабрика ф Ланкашире. Умная дама нушно карашо нат этим – и получайт немношко денек, а?

С улыбкой он отвернулся и вскоре исчез в толпе.

– Кажется, вы выбрали себе забавных и весьма колоритных спутников в вашем плавании по морю финансов, – сказал Чад со смехом, когда они устроились за столиком.

– А-а, вы об этом. Это был молодой мистер Ротшильд – Натан, так его имя.

Изумленное выражение появилось на лице Чада.

– Натан Ротшильд, финансист?

– Вы о нем уже слышали раньше?

– Мне знакома эта фамилия, – ответил Чад, и глаза его прищурились. – Мы слышали об этой семье даже в Индии. Он – брокер, и, похоже, дела его идут в нашей стране очень хорошо – хотя он в Лондоне всего два или три года. Он и его братья на континенте занимаются фондами для армии Веллингтона. Откуда вы его знаете? – спросил он с любопытством.

Лайза засмеялась.

– Я познакомилась с ним совершенно случайно, несколько месяцев назад. Между прочим, вы знаете, что раньше фамилия его семьи была Мейер? Только в этом поколении они стали называть себя Ротшильдами – что значит «Красный щит» – по имени гетто во Франкфурте, где они жили. Ну, короче говоря, мой экипаж пробирался по улочкам Сити, и я увидела мистера Ротшильда с женой и двумя детьми. – Она умолкла, а потом продолжила с отвращением: – Кучка из восьми или десяти щеголей буквально приперла семью к стенке. Травля евреев, похоже, любимое занятие некоторых молодых людей определенного сорта. Я его еще не знала в то время, но разве я могла пройти мимо такой сцены? Я быстро остановила экипаж, и мои лакеи и грум быстро обратили в бегство этих трусливых подонков.

– Силы небесные! – вырвалось у Чада. – С Ротшильдами было все в порядке? Они не пострадали?

– Нет, но они были напуганы. Забава этих идиотов не успела зайти дальше того, что они смяли шляпу мистера Ротшильда и толкнули его. Миссис Ротшильд – Ханна, так ее зовут, – старалась не плакать, но дети кричали от ужаса.

– Как вы хорошо сделали, что остановились. Им повезло. Многие бы на вашем месте проехали мимо.

– Может быть.

– Но вы, – продолжал Чад, и глаза его смотрели тепло, – не из их числа. Я хорошо помню день, когда вы выскочили из моего экипажа, чтобы в самых энергичных выражениях отчитать трубочиста. Помните, он шел по улице с малышом– таким худеньким… Он заставил несчастного больного ребенка столько тащить на себе! Вы это увидели и отругали его. Тот здоровенный верзила мог бы утащить и ребенка и всю его ношу на одном только своем мизинце!

Лайза взглянула на кофейную чашечку и продолжила свой рассказ:

– Как бы там ни было, но мистер Ротшильд, совершенно очевидно, считает себя обязанным мне и добровольно берет на себя некоторые обязательства, хотя я и не раз говорила ему, что это чепуха и мы можем поддерживать прочные – пусть даже и не очень тесные – дружеские отношения. Но он иногда снабжает меня кое-какой информацией, которую услышит сам. А теперь расскажите мне, – сказала она, торопливо меняя тему, – что приводит вас в Сити? Я слышала сплетни о вашем успехе в Индии. Так вы вернулись к нам набобом?

Чад секунду помолчал, прежде чем ответить довольно безучастно:

– В Калькутте я неплохо потрудился.

Заметив выражение его лица, Лайза вспыхнула.

– Извините, – быстро проговорила она, ее наигранно-светская манера и тон изменились. – Я не спрашиваю о подробностях…

Чад шутливо погрозил ей пальцем:

– Лайза, давайте не будем ходить на цыпочках по шатким мосткам нашей прошлой м-м… наших отношений. Теперь, когда я вернулся в Англию, в лоно высшего света, мы, несомненно, должны видеться чаще.

К его удивлению, она отстранилась и холодно улыбнулась.

– Конечно, – согласилась она, – мы – соседи.

– Да, в самом деле. Кто знает, вдруг мне придет в голову зайти за глотком бренди или еще за чем-нибудь. В любом случае, – заключил он, – в наших же интересах забыть прошлое.

– Я уже сделала это, много лет назад, – проговорила Лайза с напускным безразличием. – И, уверена, вы– тоже. Те двое, что несли романтическую чушь той сумасшедшей весной, были просто детьми.

– Ну, как бы там ни было, – сказал уязвленный Чад, – вы завоевали себе на удивление заметное и прочное место в обществе. Ваше имя у всех на устах.

Она взглянула на него почти испуганно.

– В самом деле… мне нравится заниматься делом, но я не считаю себя… мне никогда не казалось, что я в центре внимания – хотя, конечно, мне, как и всякому человеку, хотелось бы занимать определенное положение в обществе. Но оно не обязательно должно быть заметным.

– Но как же может быть иначе? – спросил он намеренно учтиво. – Вы молоды и красивы, вы получили прекрасное воспитание и вы богаты, и – согласно общему мнению – мадам Фортуна улыбается вам необычайно благосклонно.

Лайза вспылила:

– Иногда мне кажется, что я просто закричу и затопаю ногами, если еще раз услышу: «У везучей леди Лайзы опять удача».

– А вы видите себя финансовым магом… – с шутливым сочувствием продолжил за нее Чад.

– Вовсе нет, – ответила она суровым тоном. – Но у меня есть небольшие успехи.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Ну что ж, – проговорил он. – Тогда позвольте мне предложить вам пари.

Лайза взглянула на него удивленно.

– Предложить что?

Я не оговорился. Мы начнем каждый, скажем, с тысячи фунтов, и тот, кто сможет за три месяца максимально увеличить эту сумму, – тот и выиграет.

– Это самая нелепая вещь, какую я только слышала! – воскликнула она в изумлении.

– Вы боитесь проиграть?

– Нет, конечно нет, но…

– Мне показалось, вы обрадуетесь возможности проявить свои способности и опыт в финансовых делах, хорошо известных Фомам неверным, которые считают ваш успех лишь капризом судьбы.

Лайза несколько минут внимательно изучала его лицо. Голова его была чуть повернута набок, а зеленые глаза казались ясными и безмятежными, как весенний дождь в лесу. Она хорошо знала это выражение его лица и с уверенностью подумала, что предложенное пари было не праздной прихотью Чада. Ему было что-то нужно.

– Что у вас на уме? – спросила она наконец.

– Меня не обошли слухи об имеющейся у вас драгоценности.

Лайза была ошеломлена. Подвеска королевы! Эти слова резанули ее мозг, словно он прокричал ей их на ухо. Ну конечно! Должно быть, он узнал, что она нашлась, может, он даже искал ее сам с тех самых пор, как покинул Англию. Но каким чудом он узнал, что она купила ее? Было ли именно это причиной его возвращения в Англию? Она внутренне улыбнулась. Сколько же желчи, наверное, разлилось у него внутри, когда он сразу же по возвращении обнаружил, что добычу увела у него из-под носа его отвергнутая любовь.

Мысли замелькали в ее голове, как гравий из-под копыт стремительно мчащегося коня. Как он наверняка был доволен, когда Томас предложил ему снять соседний с нею дом. Теперь он уж точно думает, что может возобновить их знакомство в своих целях. Почему он прямо не предложил ей купить у нее подвеску? Должно быть, это выше его финансовых возможностей. Неужели он думает, что она – такая глупая несмышленая девчонка и он сможет завладеть подвеской путем пустячной сделки?

Лайза встала из-за стола, с трудом обуздывая закипавшую в ней ярость. Но голос был твердым и ровным, когда она взяла со стола свой ридикюль.

– Я поняла, что вы говорите о подвеске королевы. – Она даже не дождалась его кивка и быстро продолжала: – Да, она – у меня. Она достаточно дорого стоит, и, боюсь, я не захочу рисковать ею таким манером, сэр.

Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановила рука Чада. Он мягко, но настойчиво удерживал ее. Даже в возбуждении и гневе Лайза ощутила, как дрожь пронзила все ее существо в ответ на его прикосновение.

– Но, моя дорогая, – сказал он лениво, вы даже не выслушали, что я со своей стороны предлагаю в нашем пари. Видите ли, я тоже не так давно обзавелся довольно ценным приобретением. Я – теперешний владелец Брайтспрингс.

– Брайтспрингс… – Она была так изумлена, услышав это слово из его уст, что потребовалось несколько секунд, чтобы смысл сказанного дошел до ее сознания. – Я не ослышалась?!

– Я – владелец Брайтспрингс, – повторил он. – Вашего бывшего дома. Вашей заветной мечты.

– Но это невозможно! Нынешний хозяин – затворник… никто даже не знает его имени. Вы не можете… – она замолкла, прочитав правду в его глазах.

– Я купил его три года назад – у человека, которому ваш отец его продал, когда перевез свою семью в Бэкингемшир.

Гнев начал сдавливать ее горло.

– Но почему вы мне не сказали? Почему вы не отвечали на вопросы Томаса?

Это и есть твоя месть, Чад?

Но Чад не собирался признавать, что понял безмолвный вопрос в ее глазах. Он пережил неприятную минуту, но сохранил вид безразличного спокойствия.

– Я просто смотрел на это как на вложение денег, – проговорил он с нарочитой медлительностью. – У меня не было ни малейшего желания снова ввязываться в перепалку с вами. А теперь – очень кстати – я взглянул на это как на свой козырь. Я подумал: как удобно, что у нас обоих есть то, чего бы хотелось другому.

Ей захотелось ударить его. Она просто изнывала от желания взять свою чашку и плеснуть кофе ему в лицо. Ей бы доставило удовольствие выцарапать ему глаза. Она безмолвно кляла гримасы судьбы, отдавшей ее ему во власть. Но теперь-то все по-другому? Много лет назад к нему ее привязала любовь – мириадами пут, и она была рада такому плену. Теперь же она ощущает лишь ярость и беспомощность.

Она собрала остатки самообладания и села на стул. Стиснув руки на коленях, она заговорила бесстрастным голосом:

– Да, более чем удобно. Но почему именно пари? Почему не простой обмен – я полагаю, стоимость обоих ставок равнозначна?

– Да, но… ах! – это повредит азарту. – Его зубы блеснули в улыбке, и перед глазами Лайзы вдруг предстал волк на охоте. – И кроме того, – продолжал он, – я намерен выиграть пари и завершить состязание, став владельцем и подвески, и Брайтспрингс.

Каким-то образом ей самой удалось изобразить дерзкую, слегка «оскаленную» улыбку.

– Вы очень уверены в себе, Чад Локридж. Но, боюсь, вам придется быть весьма бдительным, если хотите не упустить свой главный шанс. Я принимаю ваше предложение. Думаю, мы поручим Томасу обдумать детали.

Не сказав больше ни слова, она встала с высокомерным видом и удалилась твердой походкой, оставив Чада в одиночестве смотрящим ей вслед.

Вскоре Чад уже смотрел в лицо изумленного Томаса, сидевшего за своим письменным столом.

– Ты… ты– владелец Брайтспрингс? – еле выговорил Томас. – Но… но…

– Надеюсь, тебя не слишком расстроило, старина, – сказал Чад, – что на этот раз я воспользовался услугами другого агента. В конце концов, я не мог просить тебя участвовать в деле, где неизбежен конфликт интересов.

– Вздор! – фыркнул Томас. – Ты говоришь неправду. Ты просто хотел поставить Лайзу перед свершившимся фактом в тот момент, когда тебе это будет нужно, чтобы извлечь для себя максимальную выгоду.

– Так оно и есть, – невозмутимо согласился Чад.

Томас колебался несколько секунд, прежде чем продолжить:

– Неужели для тебя так важно причинить ей вред? Поставить ее в щекотливое положение? Неужели именно это и есть цель твоего возвращения – хоть как-то заставить ее зависеть от твоей милости?

– О Господи! – Чад вскочил в порыве ярости. – И ты это… – Он обошел стол Томаса и взглянул ему прямо в лицо. – Полагаю, именно так все выглядит на ее… она тоже так думает?

Томас ничего не ответил – он просто сверлил Чада взглядом.

Чад порывисто сел.

– Я… я никогда не сделал бы ей больно, ты же знаешь.

– Ты уже это сделал.

Услышав это, Чад резко выпрямился:

– В самом деле? Ты прекрасно знаешь, что не я покончил с нашей помолвкой еще до того, как она могла состояться.

– Странно, – недоуменно пробормотал Томас. – А я слышал обратное.

– А она рассказала тебе… что обвинила меня… как она подумала, что я…

– Охотник за богатыми невестами? – резко вставил Томас. – Нет, этот щекотливый момент можно было узнать от любого болтуна в городе. В сущности, – продолжал он, – Лайза не рассказала мне ничего. Просто мне повезло быть ее близким другом, и я видел, как она из живой, смеющейся девушки, просто сиявшей от любви, превратилась в независимую, иногда даже дерзкую, здравомыслящую, но не очень счастливую молодую женщину.

Губы Чада сжались крепче.

– Ну, она выглядит вполне счастливой. Весь Лондон у ее ног – не говоря уже о молодом Джайлзе Дэвентри, который, похоже, удостоился милости приблизиться к ней настолько, что тут недалеко и до поцелуя.

Томас нахмурился:

– Так ты уже слышал об их дружбе? В таком ключе? Он ходил за ней буквально по пятам много лет, еще даже до того, как ты с ней познакомился, но лишь в последние месяцы она стала его слегка поощрять.

– Зато теперь она делает это с размахом, – обронил негромко Чад. Он тряхнул головой. – Будь уверен, сердечные дела леди Лайзы меня не интересуют. А теперь давай поговорим об этом пари.