"Драконий родич" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Маккефри Тодд)

Глава 4

Я взрослый уже, и мне плакать нельзя,

А голос мой слишком робок,

Чтоб спеть вам скорбную песню, друзья.

Прощайте. До встречи за гробом.

Ледяной ветер насквозь продувал одежду Киндана и больно щипал кожу. Осень уже сменялась зимой; впрочем, Киндан был уверен, что на кладбище всегда холодно. Уже были сказаны последние слова, жители холда покинули кладбище и удалились в главный зал, чтобы выпить в память о мертвых, но Киндан остался — маленькая фигурка возле ряда свежих могил.

Его отец не слишком баловал мальчика разговорами. Как самый младший из девяти детей, Киндан был лишь одним из многих. А самые старшие братья всегда были ему почти чужими — примерно как старший горняк Наталон.

Но всё равно Киндан чувствовал, что должен был сказать что-то еще, должен был оставить что-то на память. Перед тем как перейти в свои новые семьи, Джакрис сделал резной барельеф, а Тофир нарисовал картинку.

Терра и ее муж Ритерин уже имели четырех собственных детей — все были еще маленькими, — и потому решили забрать к себе Джакриса, самого старшего. Кроме того, Ритерин был плотником, так что резной узор — так сказать приданое Джакриса, — должен был получить в этом доме должную оценку.

Тофира усыновила семья жителя Кром-холда, где его способности к рисованию могли получить необходимое развитие. Не исключено, что он даже научится картографии — умению, необходимому в горном деле.

— Киндан!

Киндан повернул голову на голос. Это оказался Далор. Он бежал к Киндану, размахивая руками.

— Отец сказал, чтобы я поискал тебя здесь. Он велел увести тебя отсюда, пока ты не окоченел насмерть.

Киндан с серьезным видом кивнул и поплелся вслед за младшим товарищем. За минувшую семидневку Киндан виделся с Далором больше, чем за несколько истекших месяцев. Он, правда, подозревал, что Далора приставил к нему Наталон для присмотра. Впрочем, Киндан не возражал: Далор был в общем-то парнем что надо.

Далор бросил на него взгляд через плечо, то ли чтобы убедиться, что Киндан идет за ним, то ли просто из симпатии к младшему из сыновей Данила.

— В холде уже приготовили подогретое вино, — только Далор и его семья употребляли слово «холд», имея в виду свой большой дом, — и отец сказал, когда мы придем, нам тоже дадут немного.

— Нет, это прямо в мозгах не укладывается! — говорила Милла Дженелле, матери Далора, в тот самый момент, когда мальчики вошли в кухню холда. — Причем большинство из одной семьи — бедняжка Данил с сыновьями. Ну, прямо невозможная жалость. А что же теперь будет с бедняжкой Кинданом? Двоих бедняжек отдали на усыновление, и я не вижу причины, по которой его нельзя тоже отдать в семью. Ему, бедняжке, наверно, ужас как страшно спать в своем доме одному-одинешеньку.

Дженелла увидела мальчиков и многозначительно кашлянула, призывая Миллу умолкнуть. Но та стояла спиной к двери и энергично месила тесто, а на намек не обратила никакого внимания.

— У тебя, бедняжка, что, снова кашель? Немудрено, такая холодина, того и гляди расхвораешься, — сочувственно заметила она.

И беспечно продолжала:

— Девять мертвецов, трое раненых, и бедняжка Зенор требует, чтобы его взяли в шахту вместо бедняжки отца. Нет, я, конечно, не осуждаю ни его, ни Норлу, его мать, она, бедняжка, так тяжело всё это перенесла...

Милла принялась раскладывать тесто по формам, в которых оно подходило и выпекалось.

— Да и сменой командовать не каждому поручишь... Нет, я даже не представляю себе, как они будут выкручиваться из этого несчастья.

— Далор, Киндан, я вижу, вы совсем замерзли, — громко сказала Дженелла, поспешно перебив Миллу, чтобы та не ляпнула еще чего-нибудь. — Милла, сделай одолжение, налей им немного горячего вина, оно стоит на печи. Мне, видишь ли, сейчас трудно тянуться вверх.

Дженелла была беременна на исходе седьмого месяца. Киндан слышал, что она уже была беременна раньше, но потеряла ребенка. Той ночью Силстра ходила помогать ей и вернулась в таком отчаянии, что отец заставил ее немедленно отправиться спать.

— Ох! — воскликнула Милла, повернувшись всем своим крупным телом. — Простите, мальчики, я вас не видела. Кружки стоят в буфете. Почему бы вам, бедняжкам, самим не налить себе согревающего, пока я буду ставить коржики в духовку?

— Да, мэм, — вежливо отозвался Далор.

Он был выше ростом, чем Киндан, и без труда достал кружки. Киндан подумал, что ему самому пришлось бы подставить табурет или что-нибудь в этом роде, и в который раз проклял свой медленный рост. Он был на шесть месяцев старше Далора, но на целую ладонь ниже.

С полными кружками горячего вина с пряностями — когда вино нагревали, из него улетучивался алкоголь, в противном случае Киндану не разрешили бы его пить, — мальчики устроились на свободном краешке скамьи и сидели тихо, не без оснований полагая, что такое везение долго не продлится.

— Наталон скоро пришлет за тобой, — сказала Киндану Дженелла.

— Да, мэм.

В то же мгновение Далор резко толкнул его локтем и обжег строгим взглядом. Киндан поспешно поправился:

— Моя госпожа.

Киндан никогда не знал, как правильно обращаться к матери Далора. Дженелла всегда казалась ему куда менее важной персоной, чем родная сестра, но, с другой стороны, если Наталону удастся утвердить Наталон-кемп, он когда-нибудь непременно превратится в Наталон-холд с собственной шахтой, а Дженелла в таком случае сделается женой владельца холда. Но чтобы утвердить Наталон-кемп, необходимо добывать уголь, а за минувшую семидневку в шахту не спускался никто, кроме команды, исследовавшей причины аварии.

— Это было нормально — Киндан слышал, как взрослые говорили, что нельзя возвращаться в забой, пока все тела не будут извлечены и похоронены.

— Я слышал, что Зенора поставили в смену отца, — полушепотом сообщил Киндану Далор. — После гибели отца кормить семью стало некому.

— А как же он будет учиться? — вслух спросил Киндан.

Далор окинул его долгим задумчивым взглядом и пожал плечами.

— Может, он вовсе не будет учиться! — сказал он. — А что! Теперь, когда к нам прислали мастера Зиста, Далору будет лучше всех.

— Да что ты понимаешь! — взорвался Киндан, совершенно забыв, что они в комнате не одни. Опомнившись, он растерянно оглянулся на мать Далора и прошептал приятелю: — Извини.

К счастью для него, именно в этот момент появился мастер Зист собственной персоной.

— Киндан, пойдем со мной.

Мастер Зист ввел Киндана в большую комнату, в которой по утрам занимался с учениками. Здесь стояло три стола, два длинных, протянувшихся на всю длину класса, один поменьше, стоявший перед очагом перпендикулярно к первым двум. За ним обычно сидел мастер Зист. За ближним из двух длинных столов сидели Наталон и Тарик. Повинуясь приглашающему жесту Наталона, мастер Зист и Киндан подошли и сели напротив.

— Киндан, — начал Наталон, — мне сказали, что ты хочешь остаться здесь, в кемпе.

Киндан кивнул. Если по правде, он до сих пор почти не думал о том, как будет жить дальше. Его должны отдать куда-то на воспитание, вот и всё. И еще, он слышал, как взрослые перешептывались между собой насчет того, что ему не разрешат оставаться одному в доме. Быстро взглянув на Тарика, он сразу понял, кто претендует на его жилище. Дженелла скоро должна родить, подумал Киндан, и Тарик со своей женой и тремя старшими детьми будет рад удрать подальше от криков младенца.

Киндан почувствовал, как при мысли о том, что Тарик поселится в доме, который отец строил для своей большой семьи, его охватил гнев, который становился чем дальше, тем сильнее. Но потом гнев вытеснила другая, еще более важная и яркая мысль.

— Сэр, что показало расследование? — спросил Киндан.

Наталон искоса взглянул на Тарика, а тот почему-то весь напрягся и смерил Киндана кислым взглядом.

— Как часто бывает при несчастных случаях такого рода, — начал Наталон, — результаты неопределенные.

Киндан выпрямился, готовясь вступить в спор, но Наталон остановил его жестом.

— Мы думаем, — продолжал главный горняк, тщательно подбирая слова, — что смене твоего отца не повезло, она подрыла ни на что не опиравшуюся скалу, которая сползла у них за спинами и перекрыла дорогу.

— Но ведь был запах, — возразил Киндан. — Даск сказал мне, что был запах. Я и сам чуял его.

Наталон и Тарик переглянулись. Тарик недовольно помотал головой.

— Никто из тех, с кем я беседовал, ни словом не обмолвился о запахе, — заявил он.

— А ты уверен, что правильно понял Даска? — спросил Наталон.

— Я всегда думал, что, для того чтобы научиться понимать стража порога, требуется несколько лет учиться, — неприятным голосом сказал Тарик. — К тому же у скотины, наверно, последний разум помутился от боли.

— Для того чтобы запомнить звуки, которыми обозначают «загрязненный воздух», вовсе не требуется много лет, — возразил Киндан. — Этот и другие сигналы, предупреждающие об опасности, я выучил самыми первыми.

Он не стал уточнять, что понимать стража порога его учила Силстра, да и обучение это продолжалось очень недолго.

Тарик снова помотал головой.

— Я не видел никаких признаков огня.

— Это мог быть маленький карман, — предположил Наталон, задумчиво поглаживая подбородок. — Взрыв вызвал обвал.

— Карман, который не смог обнаружить страж порога? — глумливо бросил Тарик. — Данил так расхваливал этих тварей. Я уж подумал, что у них, наверно, носы волшебные.

Киндан вскинул на родича Наталона негодующий взгляд, но мастер Зист всё сразу понял и подвинулся так, чтобы заслонить Тарика от мальчика. Протянув руку, он накрыл руку Киндана своей большой ладонью и предостерегающе сжал ее.

— Если кто-то угодил киркой прямо в карман и высек искру, всё могло закончиться раньше, чем страж порога мог отреагировать, — не сдавался Наталон.

— Да неужели? — Тарик, казалось, испытывал от своих слов огромное удовольствие. — В таком случае какой же от них прок? Я вот что скажу: нам только повезло, что мы наконец-то избавились от этой обузы. Без этих тварей работа в шахте пойдет куда быстрее.

Наталон открыл было рот, чтобы возразить, но его перебил мастер Зист:

— Так, а что же будет с Кинданом?

Наталон и Тарик даже растерялись. Они, похоже, успели забыть о том, что Киндан находится в комнате вместе с ними.

— Этот дом слишком велик для него, — заявил Тарик. — Есть множество людей, которые сумеют использовать его гораздо лучше.

— Там остались воспоминания, — негромко заметил мастер Зист, как будто разговаривая с самим собой. — Не стоит оставаться там, где слишком много воспоминаний.

— Э-э-э... — задумчиво протянул Наталон.

— Я могу поселиться в этом доме, — сказал Тарик таким тоном, словно намеревался оказать всем великое благодеяние. Он посмотрел на Наталона и добавил: — У тебя скоро прибавление, так что будет лучше, если я со своими не буду мешаться у вас под ногами.

— Что ж, — медленно произнес Наталон, — если Киндан не возражает...

— Это не его дом, чтобы возражать или не возражать! — яростно вскинулся Тарик. — И всё равно его нужно будет освободить, когда начнется Падение Нитей.

От бесцеремонности Тарика Киндан пришел в настоящую ярость.

— Но всё это не дает ответа, где будет жить мальчик, — строго сказал мастер Зист, игнорируя реплику Тарика.

— Его нужно всунуть к кому-нибудь, кто согласен кормить лишний рот, — проворчал Тарик. — Может быть, его возьмет Норла.

Норла была матерью Зенора. Киндан любил ее, хотя она всё время носилась со своими многочисленными дочерьми. У нее он жил бы вместе с Зенором, а это было бы прекрасно. Но так ли это прекрасно, как ему кажется? Киндан решил рассуждать трезво. Разве это хорошо, если он будет сидеть в классе мастера Зиста, а Зенор в это время вкалывать в шахте? Нет, пожалуй, это плохая идея. К тому же Киндан не был уверен, что ему так уж хочется стать старшим братом четырем маленьким девочкам, одна из которых еще лежит в пеленках.

— Он должен войти в семью, где меньше всего детей, — напомнил Наталон старинное правило об усыновлении сирот. — К тому, кто имеет опыт воспитания детей, но не сочтет это чрезмерно тяжелым бременем.

Он поднял голову и выразительно посмотрел на мастера Зиста.

Арфист, изумленный, резко выпрямился. Несомненно, он не ожидал такого поворота событий.

Глаза Тарика вспыхнули.

— Тебе ведь тоже не понаслышке знакома печаль, мастер Зист?

Арфист взглянул на него с негодованием. Киндан с нарастающей тревогой следил за ходом разговора, но даже волнение не помешало ему заметить, как Тарик пытается нажиться на чужом горе, и он смотрел на старого горняка с еще большим негодованием, чем арфист. Впрочем, Тарик решительно не обращал внимания на их чувства, напротив, на его губах даже заиграла чуть заметная усмешка.

— Я не... — начали было в унисон Зист и Киндан и смолкли, потрясенные, глядя друг на друга.

Наталон встал, показывая всем своим видом, что обсуждение закончено.

— Я думаю, получится как нельзя лучше, мастер Зист. Киндан, ты можешь обратиться к кому угодно за помощью, чтобы перенести вещи и кровать в дом мастера.

— Я тоже кого-нибудь подыщу, — вставил Тарик, уже не скрывая удовлетворенной улыбки. — Наталон, если всё решено, то я хотел бы начать переезд прямо сегодня.

Киндану помогли с переездом Свани, кладовщик кемпа, и мясник Има.

— Если ты разберешь раму, то сможешь перенести ее по частям, — сказал Свани Киндану, свернув матрац и вскинув его на плечо. Он постучал пальцем по пустой раме и одобрительно заметил: — Отличное дерево. Сначала отнеси планки, а потом возвращайся за всем остальным.

Под руководством мастера Зиста они вынесли из дома Данила два комода и небольшой сундук для одежды.

— Твои сестры, несомненно, захотят их забрать, когда узнают о случившемся, — сказал мастер Зист. — Я уверен, что из этих вещей у тебя останется только сундук, но всё же поставь мебель в свою комнату.

— В мою комнату? — эхом откликнулся Киндан. У него никогда не было собственной комнаты, он всегда делил ее с Тофиром и Джакрисом.

— Но ведь не будешь же ты спать со мной, — скорчив гримасу, сказал Зист.

— В таком случае я, пожалуй, возьму побольше одеял, — глубокомысленно заметил Киндан.

Какими бы вредными ни были Тофир и Джакрис, между ними Киндану было тепло даже в самые холодные ночи — если, конечно, они не стаскивали с него одеяла.

— Киндан, если ты не намерен забрать с собой всё имущество, — сказал Свани после того, как быстро, но внимательно осмотрел дом изнутри, — я хотел бы взять кое-что из ненужного и раздать тем, кто победнее. А остальное, думаю, имеет смысл убрать на склад. У Тарика и без того достаточно всякого добра.

Киндан с готовностью согласился, и все трое взрослых одобрительно закивали.

— Еще мгновение, — сказал мастер Зист, поднимая руку. Все уставились на него. — Киндан, нет ли здесь чего-нибудь такого, что ты хотел бы взять для себя лично?

Киндан задумался.

— Всё равно что?

— Всё равно, — согласился Зист.

— Ну, в таком случае я хотел бы взять старый мамин столик. У него откидывается крышка и играет музыка...

— Музыка? — мастер Зист поднял бровь. Киндан кивнул.

— Его подарили ей и отцу... конечно, после... — Мастер Зист остановил его жестом.

— Има, Свани, позаботьтесь о столике, пожалуйста. — Мужчины закивали. — Что-нибудь еще?

— Давай-ка, парень, посмотри вокруг как следует, — посоветовал Свани. — Если здесь останется что-то такое, о чем ты потом вспомнишь и пожалеешь, а мы уже всё раздадим, то конечно, всегда можно будет вернуть вещь, но...

Киндан послушался совета и отправился в обход дома. В кухне он остановился и посмотрел на мастера Зиста:

— Может быть, вам нужна кухонная или столовая посуда?

Мастер Зист покачал головой:

— В Доме арфиста хватает посуды.

Киндан поджал губы, хмуро уставился в сторону и ненадолго задумался. Потом склонил голову.

— В таком случае, пожалуй, всё.

Свани испытующе посмотрел на Киндана.

— Ну и хорошо. Значит, мы сейчас перенесем твои вещи, а всё остальное распределим. Спасибо, парень: очень много народу будет благодарно за те вещи, без которых ты легко обойдешься.

Киндан молча кивнул. Он не совсем понял, что имел в виду кладовщик.

Как только Далор поднялся наверх, Нуэлла потребовала, чтобы он в подробностях рассказал ей все новости.

— Значит, Киндан переселяется к арфисту? — воскликнула она, когда он закончил повествование.

— А дядя Тарик переселяется в старый дом Данила, — подтвердил Далор.

Он не скрывал своей радости — теперь ему больше не придется постоянно слушать жалобы и ворчание дяди.

— Ах, но это же просто ужасно! — расстроилась Нуэлла. — Как я буду посещать арфиста, если там всё время будет Киндан? — Далор нахмурился, помолчал и буркнул:

— Не знаю.

— А ведь мастер Зист собирался учить меня играть на флейте, — печально добавила Нуэлла, обращаясь сама к себе.

— Ты и так уже играешь на ней лучше некуда! — веско заявил Далор.

— Но ведь никто, кроме тебя, об этом не знает, — жалобно протянула Нуэлла, чувствуя себя совсем несчастной.

— И еще мать, — поправил Далор.

— Из-за этого обвала отцовские планы оказались под угрозой, да? — спросила Нуэлла.

Далор пожал плечами. Нуэлла вздохнула.

— Хотелось бы мне... — Она снова вздохнула, покачала головой, но так и не выговорила свое желание вслух. Посидев немного в тишине, она взяла свою флейту и заиграла негромкую грустную мелодию.

Прошло уже несколько часов, но Киндан, сидевший на собственной кровати, в своей собственной комнате и слышавший движения арфиста кемпа, расхаживавшего за дверью, так и не успел оправиться от потрясения.

Мастер Зист несколько раз просовывал голову из-за двери, чтобы спросить:

— Всё нормально, парень?

В первый раз Киндан чуть не подскочил от неожиданности и нашел в себе силы лишь на то, чтобы безмолвно кивнуть в ответ.

— Вот и прекрасно. В таком случае я пойду кое-чем займусь, — сказал мастер Зист. — Если захочешь есть, найди что-нибудь на кухне. Я буду в кабинете и хотел бы, чтобы меня не тревожили.

Быстрого взгляда на лицо мастера вполне хватило Киндану, чтобы понять: тревожить его — в любом случае очень неразумный поступок. Он быстро кивнул, но ничего не сказал.

— Вот и прекрасно, — повторил мастер Зист, очевидно, чтобы прервать паузу. — Располагайся, устраивайся, а когда я покончу с делами, будем обедать.

Киндан довольно отчетливо слышал голоса, доносившиеся из кабинета Зиста. Голос самого мастера — и второй голос, молодой. Киндану стало любопытно, и он начал прислушиваться. Молодой голос походил на голос Далора, но слышно было всё-таки недостаточно хорошо, чтобы можно было сказать наверняка. Неужели мастер Зист решил помочь Далору наверстать все пропущенные уроки? Когда Киндану пришла в голову эта мысль, он сразу же задумался, не получал ли Далор дополнительные уроки и в то время, когда их учил подмастерье Джофри. Разве не могло быть так, что ему — как сыну Наталона — решили сделать послабление и частично освободить от шума и грубоватых шуток и выходок соучеников, которые непременно сопровождали каждый урок. Киндан знал, что все дети в кемпе считали Далора чрезмерно болезненным. Хотя, задумавшись сейчас, Киндан не смог припомнить ни одного случая, чтобы Далор слег с какой-нибудь хворью. Может быть, это Дженелла, которая потеряла несколько младенцев сразу после родов, излишне оберегала Далора и оставляла его дома всякий раз, когда ей казалось, что сын хоть самую малость нездоров? Это казалось Киндану маловероятным... да и голос звучал не совсем так, как у Далора. Он подумал, не стоит ли приоткрыть дверь и прислушаться к голосам.

Но пока он гадал, как же ему поступить, к разговору присоединился третий голос. Киндан безошибочно узнал горняка Наталона. И еще ему показалось, что Наталон чем-то недоволен. Он слышал также голоса мальчика и мастера Зиста. Говорили то тише, то громче, тон каждого голоса всё время менялся, и Киндан с уверенностью пришел к выводу, что обладатель молодого голоса, кем бы он ни был, хорошо знаком Наталону. Так что это скорее всего Далор, решил Киндан. Возможно, Наталон рассердился, обнаружив, что Далор мешает мастеру.

Голоса еще раз поднялись до повышенных тонов и смолкли. Киндан услышал, как две пары ног прошли по коридору, а затем шаги стихли за дверью. Прошло немного времени; мастер Зист тоже вышел в коридор и постучал в дверь Киндана.

Мальчик, никогда в жизни не встречавшийся с такой обходительностью, не знал, что и сказать.

— Можно мне войти? — справился Зист после непродолжительного ожидания.

Киндан поспешно открыл дверь.

— Конечно, мастер Зист. — Мастер Зист переступил через порог и осмотрелся.

— Значит, ты устроился?

— Да, спасибо, — ответил Киндан.

— Хорошо, — заявил Зист, сопроводив это слово решительным кивком. — А теперь пойдем на кухню. Будем обедать там.

Киндан уловил крепкий запах тушеной говядины задолго до того, как увидел стоящий на подставке в очаге горшок, который, как он знал, принадлежал к кухонной утвари Дженеллы. В горшке пузырился соус. Мальчик обвел взглядом помещение, нашел тарелки и столовые приборы и быстро накрыл на стол.

Мастер Зист разложил мясо, и в неловкой тишине они принялись за еду. Киндан быстро прикончил свою порцию и вежливо ждал возможности попросить еще. Мастер Зист заметил это, но продолжал медленно и тщательно пережевывать пищу. К тому времени, когда он наконец доел, Киндан уже ерзал от нетерпения на стуле.

— Десерт? — спросил мастер Зист.

— Э-э-э... — замялся было Киндан, но тут же выпалил: — Вы знаете, я подумал: а нельзя ли взять еще мяса?

Мастер Зист указал на горшок.

— Здесь нет никого, кроме нас с тобой, Киндан. Так что можешь съесть столько, сколько хочешь.

Пока Киндан наполнял тарелку, мастер Зист глубокомысленно разглядывал его и, когда мальчик вернулся к столу, сказал:

— Если мы одни, Киндан, всегда можешь есть, что хочешь и сколько хочешь. Только спроси и ешь.

Киндан, успевший набить полный рот, улыбнулся и кивнул.

— У тебя было много старших братьев и сестер, не так ли?

Киндан снова кивнул. Мастер Зист вздохнул.

— В моей семье я был самым старшим. Так что не могу в деталях вообразить, каково тебе приходилось. Однако предполагаю, что ты, скорее всего, был самым последним из тех, кому доставалась добавка... или десерт.

— Нет, было вовсе не так плохо, — ответил Киндан. — Сие старалась следить, чтобы мне всегда что-нибудь доставалось. — Он скорчил рожу. — Но Кайлек всегда пытался стащить мой десерт, если он у нас был.

Его лицо стало грустным, мальчик погрузился в воспоминания.

— Ты плохо ладил с Кайлеком, правда? — мягко спросил мастер Зист.

Киндан покачал головой.

— Да, и только в самый последний вечер перед тем, как... — он жалобно сморщился. — Зенор, мой друг, рассказал мне, что Кайлек спас ему жизнь. — На глазах Киндана выступили слезы. — Он всегда шпынял меня, но он спас жизнь Зенора.

— Не укладывается в голове, да? — грустно улыбнулся мастер Зист. — Я не раз удивлялся тому, как часто люди, которых всю жизнь считаешь никуда не годными, проявляют настоящую самоотверженность, когда по-настоящему припечет. — Киндан кивнул, безмолвно соглашаясь.

— Киндан, тебе известно, чем обычно занимаются арфисты?

— Ну... они... они учат детей, поют песни на праздниках и играют на разных инструментах, — сказал Киндан, далеко не уверенный в том, что дал правильный ответ.

Мастер Зист кивнул.

— Это часть их работы. Арфисты также собирают информацию и распространяют ее. Мы сохраняем знание. Мы помогаем целителям.

— Моя сестра умела лечить, — сообщил Киндан. Зист кивнул.

— А еще стараемся сделать жизнь легче. — Киндан уставился на него, выпучив глаза. Мастер Зист вздохнул.

— Мы выслушиваем каждого и пытаемся помочь, когда считаем, что может потребоваться серьезная помощь.

Киндан попытался сделать умный вид, чтобы мастер подумал, будто ему всё понятно. Это было особенно важно, поскольку он уже расправился и со второй порцией мяса, и рот у него наполнился слюной от предвкушения десерта, а мастера Зиста Киндан уже знал достаточно хорошо: он будет объяснять до тех пор, пока не решит, что Киндан всё понял.

Мастер Зист изобразил кривую, не слишком довольную улыбку.

— Нас также учат быть хорошими наблюдателями. Случается, конечно, что мы на что-то не обращаем внимания, но мы обучены видеть.

Он поднялся, взял обе тарелки и положил им обоим лакомств, которые прислала булочница.

— Наблюдать и слушать арфистов обучают ничуть не меньше, чем играть и петь, — продолжил мастер Зист, откусив кусочек печенья.

Киндан кивнул с набитым ртом.

— И еще арфист обучается хранить тайны, — добавил Зист.

— Я могу хранить тайны, — сказал Киндан. Мастер Зист погрозил ему пальцем.

— Возможно-возможно, но бывают такие случаи, когда нужно хранить и чужие тайны. Ты можешь это сделать?

Киндан в сомнении скривил губы.

— Ладно, посмотрим, — сказал мастер Зист. — Пока что я надеюсь, что ты не будешь подслушивать любые разговоры, которые я веду в моем кабинете или в кухне. Если ты что-то услышишь и захочешь обсудить, то подойди ко мне. А я тебе скажу, является ли это тайной или нет. Ты сможешь так вести себя?

Киндан кивнул.

— Вот и хорошо. — Мастер Зист положил в рот последнее печенье, поглядел на опустевшую тарелку Киндана и встал. — Помой посуду и отправляйся спать. Завтра начнем уроки.

— Уроки? — повторил Киндан. Мастер Зист кивнул.

— Уроки. — Он кивнул в сторону кабинета. — Арфисты также ведут записи. Джофри оставил мне свои. А там отмечено, что один из сыновей Данила не только хорошо поет, но выказывает вполне определенные склонности к тому, чтобы стать арфистом.

Широко раскрытые глаза Киндана вспыхнули недоумением.

— Он так написал?

Мастер Зист торжественно кивнул, но его глаза тоже сверкнули.

— Написал, — подтвердил он и указал пальцем на дверь. — Заканчивай с посудой и живо в кровать.

Новая жизнь, как казалось Киндану, шла куда более напряженно, чем старая. И, что печально, очень сильно отличалась от нее. За ним сохранилась обязанность нести дежурства на сторожевой вершине, стоявшей на сотню метров выше входа в шахту. Оттуда открывался изумительный вид на то, что большинство народа называло просто «долиной», но арфист и вслед за ним Киндан стали именовать «Долиной Наталона». Теперь, однако, он не был рядовым наблюдателем, каких много, а оказался ответственным за всех младших обитателей кемпа, дежуривших на вершине горы и бегавших с поручениями. Вероятно, эта должность досталась бы Тофиру или Джакрису, если бы они остались в кемпе, а теперь... Киндан был потрясен, осознав, что оказался самым старшим из мальчиков кемпа, не занятых на работе в шахте.

Когда Киндан в первый день смотрел вниз со своего поста и увидел Зенора, одетого в комбинезон, перешитый из запасной рабочей одежды его отца, он почувствовал одновременно и острый стыд, и страх, и горе. Стыд за то, что не спускается в забой вместе с горняками, страх из-за того, что его лучший друг Зенор вынужден заниматься работой взрослого, и горе из-за того, что воочию увидел жестокое напоминание о страшной беде, которая отняла не только жизни его родного отца и братьев, но и жизнь отца Зенора, и детство друга.

Киндан очень быстро обнаружил, что новые обязанности почти не оставляют ему времени для воспоминаний. Он никак не мог сообразить, было ли это организовано нарочно, или же так получилось из-за того, что в кемпе не хватало наблюдателей и посыльных. Когда он надлежащим образом распределил смены на Дозорной горе и развел бегунов по местам, где они должны находиться в ожидании поручений, ему тут же поручили возглавить группу крепких мальчиков и девочек по девять-десять Оборотов и отправиться обрубать ветки деревьев, которые свалили накануне взрослые кемпа.

Норла, мать Зенора, сумела очень удачно воспользоваться опытом, накопленным за те годы, что она потратила на возню с собственными малолетними чадами: ей поручили вести дневные детские ясли, где матери всего кемпа оставляли младенцев, отправляясь на работу в полях, огородах или же на распиловку деревьев, срубленных для изготовления шахтных крепей. Это назначение — его предложил мастер Зист — позволяло Норле работать на пользу всего поселения и одновременно держать под неусыпным наблюдением своих собственных малышек. Прежде этим занимались все матери по очереди, но теперь дом Норлы заполнился подгузниками различных степеней использования, а благодаря тому, что матери при первой возможности забегали проведать своих младенцев, овдовевшая Норла чаще виделась с остальными обитателями кемпа, чем при любой другой работе.

Гора угля на дальней стороне долины, напротив входа в шахту, непрерывно увеличивалась, но давалось это не просто.

Киндан слышал — но благоразумно держал свои знания при себе — много ночных бесед, которые велись вполголоса в Доме арфиста. Пожалуй, все горняки, за исключением Тарика, сочли своим долгом нанести визит новому арфисту. Многие приходили по два и по три раза. И все волновались.

— Да, это правда, у нас сейчас неплохая выработка угля, но надолго ли хватит разработанной шахты? — таков был лейтмотив каждой беседы. — Если мы не поведем новый ствол, нам останется только разрабатывать целики или... или закрывать шахту.

Поэтому Киндан почти не удивился, когда на следующее утро арфист попросил его объяснить, что означает «разрабатывать целики».

— Месторождение угля представляет собой огромное подземелье, — сказал Киндан. — Над ним находится скала, она давит сверху на выработку. Когда мы роем, то оставляем нетронутыми большие участки. Получаются такие столбы из угля, на них сверху давит скала...

— Но это не единственный способ вести добычу угля, не так ли?

Киндан кивнул.

— Да, можно устанавливать в выработках крепи и потом выбирать целики. Конечно, если бы залежь не была такой огромной, или, скажем, когда ее уже почти полностью выберут, правда, это будет не раньше окончания следующего Прохождения или даже еще позже...

— Более пятидесяти Оборотов? — На мастера Зиста эти сведения произвели немалое впечатление.

Киндан снова кивнул.

— Пласт хороший, в три метра толщиной, и занимает несколько акров. Нужно доказать, что кемп может обеспечить добычу. После этого здесь пробьют еще несколько шахт, одну для воздуха, а остальные только для угля, и еще, наверно, сделают штреки пошире, чтобы в них можно было запускать рабочий скот, а не возить уголь и породу на тачках и вагонетках вручную.

Мастер Зист вздохнул и покачал головой, расстроенный собственным невежеством.

— Давай вернемся к целикам. — Киндан кивнул.

— Целики держат всю верхнюю скалу и не позволяют ей осесть и смять ходы в угольном пласте. Они выдерживают ее вес. Если выработать целики...

— Возникает риск того, что вся шахта обвалится, — подхватил мастер Зист.

Киндан одобрительно улыбнулся арфисту.

— Совершенно верно! — согласился он.

— Тогда при каких же обстоятельствах выработка этих самых целиков имеет смысл?

Киндан пожал плечами.

— Я еще не всё знаю о горном деле, мастер Зист, — неохотно признался он.

— В таком случае давай попробуем предположить.

— Ну... по-моему, это может быть в двух случаях. Когда нужно побыстрее выкопать уголь и не думать о том, что будет с шахтой после. И еще, когда основной уголь уже добыт и нужно подставлять крепи, чтобы сдержать тяжесть свода, пока из целиков выбирается остаток угля, — задумчиво произнес Киндан.

— В таком случае получается, что и один, и второй вариант означают конец шахты, не так ли? — спросил мастер Зист.

— Да, — согласился Киндан, и в его голосе прорезалось беспокойство.

Если шахту закроют, подумал он, то что же будет со мной?

Мастер Зист, должно быть, отгадал его мысли, потому что вдруг протянул руку и легонько ударил кулаком Киндан а по плечу.

— Арфисты могут работать везде, парень. — Он взглянул в окно. — И, кстати о работе, у нас есть два дела, за которые пора взяться.

Занятия с арфистом тоже шли не так, как прежде. Уроки у мастера Зиста с самого начала нисколько не походили на те уроки, которые проводил арфист Джофри. Теперь же, поселившись в Доме арфиста, Киндан хорошо понимал уникальность своего положения. Более того, он обнаружил в себе некое новое чувство глубокой лояльности по отношению к суровым, порой доходившим до прямой грубости, методам обучения мастера Зиста, тогда как еще полугодом раньше он, без всякого сомнения, выступил бы против дисциплины, которой требовал арфист, со всей силой своего упрямства.

Далор, заметив это, не сказал ничего. Кристов же, напротив, стал издеваться над новообретенным прилежанием Киндана. Сын Тарика никогда не стеснялся подчеркивать свое привилегированное положение перед остальными детьми кемпа; теперь же он обрел особое удовольствие в том, чтобы причинять Киндану боль, напоминая ему при каждой возможности, что спит теперь в его комнате, и рассказывая, каким хорошим был старый дом Киндана.

Киндан терпел эти издевательства сколько мог, но однажды он подстерег Кристова, когда тот выходил из холда, направляясь домой на ленч. Одна ловкая подсечка — и Кристов растянулся в жидкой слякоти, в которую превратилась под солнцем засыпанная снегом глиняная дорожка, соединявшая холд горняка Наталона и остальную часть кемпа.

— Получше смотри под ноги, — грубо бросил Киндан. — И не распускай язык.

Кристов вскочил на ноги, но, прежде чем он успел кинуться в драку, огромная рука схватила Киндана за ухо и потащила обратно в холд.

— Я сам этим займусь, — раздался глубокий голос мастера Зиста.

При виде того, как наставник тащит Киндана в дом, рот Кристова, открытый для ответного выкрика, искривился хитрой усмешкой.

— Вытри ноги, — приказал арфист Киндану, когда они дошли до входа в холд.

Киндан подчинился, всё еще страдая от боли в ухе, и последовал за арфистом в недавно покинутую классную комнату.

— Сядь, — так же резко скомандовал мастер Зист, указав на место за одним из длинных столов.

Киндан сел и стал тереть пострадавшее место.

— Оставь ухо в покое. Ты заслужил боль, — остановил его Зист. — А теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне, что ты сделал неправильно и что должен был сделать.

Киндан нахмурил брови и попытался сосредоточиться, стараясь не обращать внимания на горячее, словно обожженное, ухо.

— Он говорил...

— Не забывай, что ты готовишься стать арфистом, — невозмутимо напомнил мастер Зист. — А значит, говорить — это твоя работа.

— Но...

Мастер Зист поднял сжатую в кулак руку, и Киндан сразу умолк.

— Скажи мне три хорошие вещи о Кристове, — приказал арфист.

Киндан закрыл рот и задумался.

— Ну... он сильный.

Мастер Зист выпрямил один палец и ободряюще взглянул на Киндана.

— Мать его любит.

— Это ты сказал хорошую вещь о его матери, — иронически заметил мастер Зист.

— А что, разве арфисты не должны учиться в Доме арфистов? — спросил Киндан, надеясь изменить тему.

— Мастер может взять ученика в любом месте, где он находится, — ответил мастер Зист, — и переслать его в Дом арфистов позднее. — Он поднял кулак с одним выпрямленным пальцем. — Ты еще не закончил.

— М-м-м-м... вот! Он плохо считает... и пишет...

— Это недостатки, а не достоинства, — со вздохом сказал мастер Зист.

— Я знаю, — возразил Киндан, — я только пытаюсь сообразить...

— Вижу, — сказал арфист. — Но, как бы там ни было, мы уже потратили слишком много времени, а ведь у нас есть еще и постоянные обязанности. Так вот, чтобы тебе лучше думалось, ты, в дополнение к другим поручениям, будешь каждый вечер, после того как покончишь с обычными делами, приходить в дом к Тарику и стирать там всю одежду. И будешь делать это до тех пор, пока не сможешь рассказать мне о трех достоинствах Кристова. И еще ты принесешь Кристову извинения за свое поведение.

— Но... но... — Киндан затараторил, — как я заставлю мать Кристова позволить мне стирать их белье? Я даже представить себе этого не могу. Она такая гордая, она не позволит мне даже прикоснуться к их вещам.

— А уж как ты этого добьешься, зависит только от тебя, — сказал мастер Зист. — Но ты должен это сделать.

Киндан закатил глаза.

Мастер Зист погрозил ему пальцем:

— Я не думаю, что, если ты будешь вот так вращать глазами, это поможет тебе договориться с леди Дарой, — сказал он и поднялся с места. — А теперь двигай: может быть, успеешь найти в кухне что-нибудь поесть, если поторопишься.

— А как же вы, мастер?

— Мне, — мастер Зист выпрямился во весь свой немалый рост и принял важную позу, — предстоит свидание с молодой леди. — Заметив удивленный взгляд Киндана, он добавил, сопроводив свои слова повелительным взмахом руки: — Хватит с тебя! Убирайся!

Киндану потребовалось два поистине мучительных дня, чтобы сформулировать три достоинства, которыми обладал Кристов: честность, верность, целостность. Он сумел снискать расположение Дары, выдумав объяснение, что, дескать, воспоминание о занятиях стиркой в старом доме является одним из его любимых, и он с радостью постирал бы немножко белья для них — если, конечно, ему позволят, — чтобы вспомнить о добром старом времени. Кристов помирал со смеху, Тарик сохранял свой обычный кислый вид, но Дара окинула его долгим задумчивым взглядом и смягчилась.

И всё же, когда Киндан справился со всеми дополнительными поручениями и доложил о результатах мастеру Зисту, его подстерегала очередная неожиданность.

— Теперь опиши мне дом, — приказал Зист. Киндан принялся рассказывать по памяти, но арфист остановил его взмахом руки.

— Нет, не то, что ты помнишь, а то, как дом устроен сейчас.

Киндан еще сильнее напряг память, изо всех сил пытаясь подобрать слова; он ерзал на стуле и тряс головой.

— Арфист должен учиться наблюдать, — сказал мастер Зист. — И везде, куда бы ты ни пошел, ты должен в подробностях замечать окружающее.

При помощи наводящих вопросов арфиста Киндан медленно вспоминал детали дома Тарика и его обстановки. Он был немало удивлен, обнаружив, насколько много ему известно об этом доме, невзирая на то, что он не имел сознательного намерения его изучать.

— Что ж, неплохо, — сказал в конце концов мастер Зист. — Но уже поздно, так что лучше всего будет, если ты пойдешь спать.

Вид у Киндана сделался такой, будто он готов взбунтоваться.

— Завтра вечером в холде состоится Встреча, — пояснил мастер Зист. — Мы будем праздновать окончание зимы, и мне надо, чтобы мозги у тебя были на месте и чтобы ты помог мне, играя на барабанах.

Киндан опешил. Мастер Зист начал обучать его игре на барабанах чуть ли не на следующий день после того, как Киндан переехал в его дом, но до сих пор мальчик и не подозревал, что мастер, столь скупой на похвалы, позволит ему играть вместе с ним.

— Нечего удивляться, — сказал мастер Зист. — Ты же отлично понимаешь, что я не могу один играть на всех инструментах. А теперь отправляйся в кровать. Завтрашний день будет достаточно длинным и утомительным даже без праздника.

На следующий день первое дежурство на дозорном утесе нес Далор. Арфист разбудил Киндана задолго до рассвета, поскольку в обязанность мальчика входила организация дежурств. Поспешно выпив чашку кла — время завтрака придет гораздо позже, — он вышел и заторопился в темноте к началу тропы, ведущей к утесу, рассчитывая перехватить там Далора.

Землю всё еще покрывал снег, но снегопада не было на протяжении всей последней семидневки. Погода становилась теплее, и днем снег превращался в слякоть. Киндан шел, внимательно глядя вокруг, и с наслаждением прислушивался к сопровождавшему каждый его шаг хрусту ледяной корки, образовавшейся на снегу за время холодной ночи.

Не встретив Далора, он немного подождал и, помня о прочих своих обязанностях, помчался в холд.

Недоброе он почувствовал в тот самый момент, когда открыл дверь. Что-то было не так. Ему было достаточно много известно о загрязненном воздухе в шахтах, чтобы предположить, как такое могло случиться в доме: то ли дымоход оказался чем-то забит, то ли другая помеха заставила все газы от очага распространиться по комнатам, вместо того чтобы выйти наружу.

Он достаточно хорошо усвоил то, чему его учили. Всё зависело от того, сколько времени прошло с тех пор, как газ начал выделяться.

— Пожар! На помощь, на помощь! Пожар! — заорал Киндан во всю силу легких.

Он принялся распахивать и закрывать створку двери, чтобы вдуть внутрь хоть немного чистого воздуха, но быстро сообразил, что этого недостаточно. Нужно устроить сквозняк. Он обежал дом от кухонной двери к главному входу, продолжая непрерывно кричать.

Едва он успел распахнуть большие двери холда и несколько раз махнуть тяжелой створкой, к нему подбежал запыхавшийся мастер Зист.

— Парень, что случилось?

— Ядовитый воздух! — объяснил Киндан. — Я вошел на кухню, чтобы разбудить Далора, и сразу его почуял. Я открыл дверь в кухню и пытаюсь устроить сквозняк, но...

— Пожар! На помощь, на помощь! Пожар! — не дослушав, оглушительно взревел мастер Зист во всю силу легких.

Вдалеке показалось несколько фигур. Киндан осмотрелся. Могло случиться и так, что помощь придет слишком поздно. Он нырнул в прихожую.

— Киндан!

— Всё в порядке! — крикнул, не оборачиваясь, Киндан. — Я маленький, мне нужно воздуха меньше, чем взрослым. Если мне удастся добраться наверх, я смогу открыть окна и постараюсь разбудить их.

Воздух на лестнице определенно не годился для дыхания. Киндан понял это, едва поднялся на несколько ступенек. Он спрыгнул вниз, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и побежал дальше, задержав дыхание. Внезапно он с благодарностью вспомнил, как соревновался с Кайлеком: кто сможет дольше не дышать. Когда он достиг лестничной площадки, его глаза уже не на шутку разболелись. Пальцам не сразу удалось справиться со шпингалетом, но, в конце концов, он всё же распахнул окно, высунул голову, несколько раз глубоко вдохнул и поспешил к спальням.

Открыв первую попавшуюся дверь, он вбежал в комнату и сразу же открыл окно. Снизу доносились крики людей, вслед за ним вбежавших в дом и бросившихся вверх по лестнице. Он встряхнул лежавшего в кровати человека — это оказался Далор. Ошеломленный и перепуганный, мальчик резко вскинулся в постели.

— Вставай, Далор! — закричал на него Киндан. — Ядовитый воздух, надо скорее уходить!

Подкрепляя свои слова действием, он дернул Далора за руку. Через несколько мгновений он уже брел из комнаты, почти волоча на себе ослабевшего от отравления мальчика и стараясь не обращать внимания на всё усиливающееся головокружение.

В двери их встретили сразу несколько мужчин. Один схватил Далора, перекинул его через плечо и бегом спустился по темной лестнице. Второй точно так же поступил с Кинданом, не обращая внимания на его протесты.

Неожиданно для себя Киндан оказался снаружи. Он лежал на покрытом твердым настом снегу и глубоко дышал. Голова болела...

Что-то пошло не так, как надо. Кто-то называл ее по имени, но казалось, откуда-то издалека.

— Нуэлла! Нуэлла! — Это был голос Зенора. Губы Нуэллы раскрылись в улыбке. Зенор. Она действительно любила его. Ее друг. Первый друг, который появился у нее в кемпе. Ее единственный друг. Она попробовала шевельнуться, но руки и ноги были почему-то тяжелыми, как камень.

— Нуэлла! — теперь голос Зенора звучал ближе. Нуэлла смутно слышала, как открылась дверь, а потом почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, ее выдернули из постели, взяли на руки и вынесли из ее комнаты.

— Вредный воздух, Нуэлла... Я должен вытащить тебя наружу, — сказал Зенор, тяжело дыша.

«Вредный воздух? — повторила про себя Нуэлла. — Наружу?» Тут девочка почувствовала тревогу и не сразу поняла ее причину. К тому же она чувствовала себя слишком усталой, слишком тяжелой, чтобы двигаться. Наружу! Но ведь отец требует, чтобы она не показывалась снаружи, если есть опасность попасться кому-нибудь на глаза.

— Нет, только не наружу, — пробормотала она. Зенор, который, тяжело дыша, тащил ее вниз по лестнице, ничего не услышал.

— Ты в порядке, парень? — спросил мастер Зист, опустившись на колени около Киндана.

Киндан слабо кивнул — более резкое движение не позволила сделать жестокая головная боль. Движением ладони он всё же сумел задать немой вопрос: «Остальные?»

— Все, похоже, уцелели. Благодаря тебе.

Тут рядом с Кинданом появилась еще одна мужская фигура. Это оказался Наталон.

— Спасибо тебе, парень. Если бы не ты, мы все умерли бы во сне.

Киндан сел, выдавил, преодолевая головную боль, улыбку в ответ на слова Наталона и посмотрел вокруг. Дженелла куталась в одеяло, из ее глаз струились обильные слезы. Рядом с ней стоял надрывающийся от кашля Свани. Киндан вдруг сощурился, всматриваясь. Да, там был Зенор, и он склонился над какой-то девочкой... Киндан взглянул на мастера Зиста и вопросительно поднял бровь. Арфист вскинул голову и чуть заметно кивнул.

Киндан, почти забыв про головную боль, вскочил на ноги, схватил Далора за руку и с заговорщическим видом взглянул ему в глаза. Легким движением головы он указал на девочку, и глаза Далора широко раскрылись. Киндан снова дернул головой и, не выпуская руки Далора, непринужденно направился к Зенору и девочке.

Зенор накрыл голову девочки одеялом. Когда Киндан приблизился, он обжег его недовольным взглядом. Киндан быстро приложил пальцы к губам и встал так, чтобы загородить девочку от остальных обитателей кемпа.

— Пойдем, Далор, погреемся в Доме арфиста, — громко сказал Киндан, жестом приказывая девочке и Зенору подниматься.

После этого потребовалось лишь накрыть Далора и девочку одним одеялом, и все четверо, тесно прижимаясь друг к дружке, направились к дому арфиста. Всю дорогу Киндан о чем-то громко говорил.

Он очень надеялся, что всё было сделано достаточно быстро и никто, кроме него, не заметил, что из дома Наталона вытащили двоих детей, а не одного. Оказавшись в безопасности в кухне, все четверо расселись около огня. Далор и девочка, одетые лишь в ночное белье, дрожали, естественно, куда сильнее, чем Киндан и Зенор.

— Как ты узнал, что с нами что-то случилось? — спросил Далор; его губы были совершенно синими.

— Ты опоздал на дежурство, — объяснил Киндан.

— Спасибо, — сказал Далор.

Девочка нерешительно подняла руку и погладила Киндана по щеке.

— Спасибо, Киндан, — сказала она.

— Пожалуйста, Нуэлла, — ответил Киндан. И добавил, услышав удивленное шипение Далора и глядя в широко раскрывшиеся глаза Зенора: — Мастер Зист взял меня в ученики. Он говорит, что арфист должен уметь хранить свои тайны и уважать тайны других.

Он повернулся к буфету и вынул несколько кружек.

— Зенор, не поможешь ли мне принести теплого кла, пока Далор, — Киндан сделал ударение на этом имени, — будет греться здесь?

Зенор широко улыбнулся другу.

— Конечно.

— Скоро увидимся, — сказал Киндан и подмигнул продолжавшему растерянно глядеть на него Далору.

К вечеру уже каждый обитатель кемпа знал, что дымоход забился из-за выпавшего обломка кирпича, что теперь холд Наталона как следует проветрен, и никому из тех, кто намерен прийти туда, чтобы отпраздновать Окончание зимы, не угрожает ни малейшая опасность.

Тем не менее большие двустворчатые парадные двери и окна длинной комнаты были широко открыты, чтобы успокоить даже самых беспокойных. Два длинных стола, за которыми днем сидели ученики, были отодвинуты к боковым стенам, а учительский стол перенесли в дальний конец комнаты напротив очага, так, чтобы освободилось много места для танцев.

Киндан и мастер Зист устроились на столе у стены. Арфист велел Киндану отбивать на барабанах простой ритм для сопровождения песен.

Отбивание ритма было настолько механическим делом, что Киндан мог отвлечься на рассматривание посетителей вечеринки. Всего в Наталон-кемпе обитало менее двухсот человек — это если считать самых маленьких младенцев, — но если бы в зал набилась такая толпа, всем, наверно, пришлось бы стоять неподвижно. По прикидкам Киндана, здесь присутствовало не более четверти жителей кемпа.

И в этом не было ничего удивительного — хотя горняки хорошо знали, что такое загрязненный воздух, и всю жизнь проводили рядом с этой угрозой, но сегодня утром даже Милла, булочница, очень долго отказывалась отправиться в пекарню, чтобы готовить обычные лакомства. Дженелла, леди Наталона, расхворалась от отравления ядовитым воздухом, которое перенесла еще тяжелее из-за беременности, и потому осталась в постели. Отсутствие других тоже было легко понять — у Зенора, скажем, было четыре маленькие сестры и мать, и все они почти постоянно нуждались в его заботе. А из-за случившегося осенью обвала было введено две постоянные сменные бригады для работы в шахте, и вторая смена как раз сейчас находилась в забоях. Третья бригада, получившая название «воздушная», следила по ночам за воздушными насосами. Она не имела постоянного состава, и в ней попарно работали назначаемые на более или менее длительный срок самые молодые, самые старые или наименее квалифицированные горняки.

Киндан настолько углубился в свои мысли, что даже не заметил, как мастер Зист перестал играть. Он опомнился, только когда мастер встал со своего места и подошел поближе.

— Продолжай отбивать ритм, парень, а я тем временем сойду вниз.

Киндан кивнул. Всё так же не сбиваясь с ритма, он следил за тем, как мастер слез с их импровизированной эстрады и направился к дальнему столу, на котором было расставлено угощение. Когда арфист оказался рядом с блюдами, Киндан заиграл громче, и его намек, судя по всему, не остался непонятым: мастер Зист коротко махнул ему рукой — значит, принесет что-нибудь поесть.

Продолжая автоматически играть на барабанах, Киндан всмотрелся в стоявшую неподалеку группу людей. Ему удавалось даже улавливать обрывки разговора.

— Вот-вот подойдет караван, чтобы забрать наш уголь...

— Верно: после того, как стают снега, нужно в любой день ожидать караван торговцев, который вывезет добычу последних шести месяцев.

— ...Надеюсь, они привезут хоть несколько учеников...

— Точно: Наталон уже давно отправил мастеру-горняку в Кром барабанное послание с просьбой прислать учеников.

— ...Бесполезно, всё равно пришлют кого похуже. Иначе кто бы их отпустил к нам?

Киндан вздохнул, поскольку в последний комментарий было вложено слишком уж много чувства. Наверно, это правда: ученики, которых согласятся отпустить для работы в новой шахте, ни за что не будут лучшими. Лучших мастера оставят в действующих шахтах. Могут попасться просто молодые и нетерпеливые, а возможен вариант и похуже: ленивые или беспомощные.

— ...И как нам теперь быть без стража порога?

При этих словах Киндан еще больше насторожил уши, пытаясь определить, кто это произнес.

— ...Слишком уж много происходит всякой ерунды, даже если не считать...

В конце фразы, вероятно, должно было прозвучать «обвала», но голос потонул в общем шуме. Киндан был полностью согласен с этим человеком, кем бы он ни был: мелкие обвалы — правда, пока без трагического исхода — теперь происходили раз, а то и два в неделю, начиная с той катастрофы, которая погубила его отца и Даска. Одной из причин — Киндан слышал, как Наталон говорил Зисту однажды поздним вечером, когда оба думали, что ученик крепко спит, — была та, что горняки много перерабатывали при явной нехватке людей, а вторая заключалась в самом характере подземной работы, где от любой небрежности — всего один шаг до беды.

Киндан снова оглядел толпу и увидел Панита, одного из старых горняков и близких друзей Тарика. Он стоял, опираясь на палку; нога была взята в лубки. Несмотря на весь свой опыт, он упустил вагонетку, которая переехала ему ногу.

— В конце концов, в неприятностях виноват главный горняк, правда ведь? — заявил Панит, обращаясь к небольшой кучке собравшихся вокруг него рудокопов. Все они казались очень взволнованными. Киндан напряг слух. — Может быть, дело вовсе не в стражах порога, а в руководстве?

Киндан еще больше напрягся и наклонился вперед, пытаясь уловить реакцию других горняков, но это привело лишь к тому, что он сбился с ритма. Густо покраснев, он поспешно выпрямился, но всё же несколько голов успели повернуться в его сторону. Одна из этих голов принадлежала Паниту.

— Когда подслушиваешь, — прошептал в ухо Киндану внезапно появившийся рядом с ним мастер Зист, — очень важно оставаться незамеченным.

— Виноват, — пробормотал Киндан с кривой улыбкой.

Мастер Зист кивнул. Он поставил перед Кинданом кружку кла и тарелку с несколькими разными закусками.

— Передохни, — сказал он.

Не скоро, очень не скоро закончилась Встреча. Киндан и арфист уходили последними, сгибаясь под тяжестью своих инструментов, измотанные бесконечно длинным днем.

Киндан так и не смог вспомнить, каким образом оказался в постели.

— Мастер Зист! Мастер Зист! — Крик Далора разбудил Киндана слишком скоро. Он поспешно вскочил с кровати, встревоженный непривычным испугом в голосе Далора.

— А? Что случилось? — крикнул из комнаты мастер Зист, когда Киндан, спотыкаясь спросонок, уже вбегал в кухню.

— Моя мать... — запинаясь, объяснил бледный от испуга Далор. — Она рожает... раньше срока.

Из спальни появился арфист, облаченный в ночное белье. Он бросил лишь один взгляд на Далора и решительно повернулся к Киндану.

— Живо лети к Марджит и разбуди ее. — Он вновь посмотрел на Далора. — Я сейчас приду, только оденусь. А ты мчись назад. Проверь, есть ли у вас горячая вода. Если нет, сразу же поставь кипятить. — Он вгляделся в лицо мертвенно-бледного Далора и добавил куда более мягким тоном: — Всё будет в порядке, парень. А теперь беги назад!

— Марджит не очень сильна в акушерстве. Роды обычно принимали Силстра и арфист Джофри, — сообщил Киндан арфисту, едва Далор успел скрыться за дверью.

— Подмастерье Джофри стал обучаться целительству после того, как я выкинул его из моего класса пения, — сказал мастер Зист и признался со вздохом: — А я стал обучаться пению после того, как мастер-целитель выгнал меня из своего класса.

Киндан встревожился. Арфист сделал рукой успокаивающий жест.

— Ну шевелись! Мы справимся.

Киндан разбудил Марджит и подгонял ее как только мог, но она не слишком желала торопиться. Подойдя к комнате Дженеллы, они увидели Миллу, которая, стоя в дверях, ломала руки и причитала:

— Рано! Бедняжка! Слишком рано!

— Ничего не рано, — непринужденным тоном заявила Марджит.

Подойдя к булочнице вплотную, она наклонилась и вполголоса резко сказала ей на ухо:

— И если ты не можешь держать себя в руках, то лучше возвращайся на кухню.

Милла, которая даже за кучу золота не отказалась бы пропустить повод поволноваться, фыркнула, сердито зыркнула на целительницу, но всё же замолчала.

Киндан, неся лекарские принадлежности Марджит, вошел вслед за ней в комнату. Наталон сидел возле кровати, он держал Дженеллу за руку. Мастер Зист расправил простыни и одеяла и расположился на кровати, готовый принять ребенка.

Марджит решительно отодвинула арфиста, сама осмотрела роженицу и, удовлетворенная, подняла голову.

— Всё прекрасно, дорогая, просто прекрасно, — уверила она Дженеллу. — Когда наступит следующая схватка, просто потужься. Ты же сама знаешь, как это делается.

Далор неловко топтался в углу комнаты. Мастер Зист взглянул на него, прищурился и подозвал Киндана:

— Парень, скажи Свани, чтобы он срочно прокипятил и высушил несколько полотенец. Когда ребенок родится, его нужно будет обтереть. И возьми Далора, пусть поможет тебе.

Киндан вскинул на арфиста вопрошающий взгляд, затем его лицо просветлело, и он улыбнулся. Таща за руку неохотно следовавшего за ним Далора, он покинул комнату.

Выйдя за дверь, Киндан негромко сказал своему спутнику:

— Если мы всё сделаем, как надо, то твоя сестра сможет время от времени подменять тебя.

— О, пожалуйста, — прошептала появившаяся из тени фигурка. Это оказалась Нуэлла. — Мне нужно быть там. Мама этого захочет.

— Но если Марджит или Милла... — начал возражать Далор.

— Они ничего не заметят, если вы двое не окажетесь в комнате одновременно и если будете одеты одинаково, — перебил его Киндан. — При таком волнении всем не до вас.

— Достаточно будет надеть мою кепку, — приободрился Далор.

Поспешно сняв головной убор, который он носил, почти не снимая, он нахлобучил его на голову Нуэллы.

— И убери под нее волосы, — напомнил Киндан.

Нуэлла поспешно сняла кепку, собрала волосы в узел и снова надела кепку.

— Потрясно! — воскликнул Далор. — Ну, точь-вточь, как я.

— Но если ты снимешь кепку или она слетит, считай, ты попалась, — предупредил Киндан.

На лицо Далора вернулось испуганное выражение. Нуэлла поспешила сменить тему.

— Когда придете в кухню, — сказала она Киндану, — заставьте повариху простерилизовать самый острый нож, какой только у нее есть — она только охает и ахает и ничего не слушает, — чтобы было чем перерезать пуповину. И пусть она завернет нож в одну из этих прокипяченных тряпок, чтобы он оставался стерильным.

Киндан поспешил в кухню, гадая про себя, когда же это сестра Далора успела перехватить инициативу.

В любом случае его план сработал превосходно. Киндан ловко устраивал так, чтобы Далор и Нуэлла сменялись каждые четверть часа. В первый раз, увидев рядом с собой дочь, Дженелла широко раскрыла глаза. Нуэлла чуть заметно кивнула в сторону Киндана, и роженица сразу успокоилась, благодарно улыбнулась и с силой сжала руку девочки.

Пошел ребенок. Марджит решительно отступила в сторону, предоставляя принять роды мастеру Зисту. У Киндана сложилось впечатление, что она хочет передать бремя — и фигурально, и буквально — в большие руки арфиста. И всё прошло прекрасно. Вот арфист наклонился над Дженеллой, приговаривая что-то успокаивающее, и уже в следующее мгновение послышалось его сосредоточенное сопение и негромкий звук, похожий на мяуканье.

— Киндан, дай сюда нож, — приказал мастер Зист.

Приблизившись, Киндан увидел крохотного новорожденного, всё еще соединенного с матерью шнуром пуповины.

— Завяжи пуповину, как можно ближе, — продолжал командовать мастер Зист.

Киндан выполнил распоряжение, и арфист обратился к Наталону:

— Иди сюда, перережь пуповину и поздравь свою новую дочь с появлением на свет.

Наталон гордо взглянул на жену, широко улыбнулся и перерезал пуповину. Марджит взяла ребенка из рук мастера Зиста, быстро вытерла его стерильными полотенцами и оглянулась в поисках пеленок.

— Я сейчас принесу, — предложила Нуэлла и торопливо вышла из комнаты.

Марджит проводила ее растроганным взглядом.

— Хороший у вас парень, — сказала она Дженелле. — Обычно только дочери знают, где хранятся детские вещи.

— Далору, наверно, не один день это вдалбливали, — поспешно сымпровизировал Киндан. — Хотя, я думаю, он надеялся, что будет брат.

— Он будет рад сестре, я уверен, — сказал Наталон. Он со счастливым видом смотрел на жену. — А уж я-то как рад!

В дверях появился запыхавшийся Далор с кучей пеленок. Он передал их Марджит, которая ловко запеленала новорожденную и передала ее Дженелле.

— Не знаю, как считает арфист, — сказала Марджит, взглянув на мастера Зиста, — но, по-моему, она просто очаровательна.

Киндан с превеликим изумлением увидел, что по лицу мастера Зиста текут слезы.

Марджит тоже заметила это и ужасно расстроилась.

— О, мастер Зист, простите меня, я, дура, совсем забыла, что у вас тоже была дочь.

Зист кивнул и вытер глаза.

— Была, — произнес он.

Прежде чем произнести это короткое слово, ему пришлось громко откашляться. Он посмотрел на Дженеллу.

— Прошу прощения, но ваша девчушка как две капли воды похожа на мою, когда она только-только появилась на свет.

— И как ее звали? — мягко спросил Киндан.

— Кариеса, — пробормотал арфист. Он изобразил кривую улыбку и окинул гордых родителей долгим взглядом. — И как вы собираетесь назвать эту красавицу?

Наталон и Дженелла переглянулись.

— Мы еще не знаем.

— У них еще много времени, чтобы подумать, — пришла им на помощь Марджит. — Ну, а теперь вы все можете со спокойной душой идти по своим делам, а я пока что помогу Дженелле и ее малышке. — Она сложила руки перед грудью и сделала такое движение, будто укачивала младенца. — Милла, было бы хорошо, если бы ты тоже помогла нам.

Когда мужчины спустились вниз, уже начало светать. Вдруг Наталон выругался:

— Проклятье! Я опоздал на смену!

— Я думаю, они поймут, — успокоил его мастер Зист.

— Отец, я попросил Свани предупредить их, — добавил Далор.

Наталон с благодарностью взглянул на сына и испустил глубокий вздох облегчения.

— Сегодня у всех нас будет долгий день, — сказал мастер Зист Киндану, когда они вернулись в маленький холд арфиста. — Но что поделаешь, так частенько случается.

Киндан кивнул, соглашаясь, но, увы, вместо слов у него вырвался громкий продолжительный зевок.

— Немного кла поможет нам взбодриться, — предложил мастер Зист.

Киндан мог бы долго рассказывать о том, как он в этот день командовал дежурством. На дозорной вершине всё еще стоял пронизывающий холод, поэтому он потратил некоторое время на сбор дров для костра и растопки и всё еще оставался наверху, когда туда взобрался первый наблюдатель.

Потом он спустился вниз, спеша на урок с мастером Зистом, а когда утренний туман наконец рассеялся, снова взобрался на гору, чтобы отпустить на ленч Ренну, самую старшую из сестер Зенора.

Поэтому именно он первым увидел приближение каравана торговцев.