"Именем Зевса" - читать интересную книгу автора (Дэникен Эрих фон)Глава 5. Атлантида — детектив тысячелетийЭто произошло в 401 г. до Р.Х. Афины праздновали торжества в честь своей покровительницы. Жонглеры и танцоры вышли на улицы, у подножья Акрополя развлекали публику молодые актеры, а наверху, в храме богини Афины, ярким пламенем горел священный огонь. Запахи фимиама и сожженных жертвенных животных наполняли переулки Афин. В северном городском предместье, там, где стояло маленькое святилище местного героя Академоса, в прохладе внутреннего дворика просторного каменного дома собралось человек пять для беседы. Знакомы они были друг с другом очень хорошо, немало уже ночей провели вместе за философскими беседами. Хозяин — предположительно сам Платон — предложил гостям занять места на мягких подушках. Юноши расставляли прохладительные напитки. Кем был этот Платон? Воспринимало ли его всерьез тогдашнее общество, или он считался неким аутсайдером? Кем были другие гости? Важными, сановными людьми, чье слово что-либо да значило, или просто любители поболтать? Вот краткий перечень участников разговора: Платон: сын Аристона, знатного афинского рода. В молодости он писал трагедии, а затем под влиянием Сократа занялся философией. После смерти своего учителя Платон общался с Евклидом в Мегаре и изучал у него геометрию и математику. После непродолжительного пребывания в родных Афинах отправился на Крит, в Египет и затем на Сицилию, где был представлен при дворе Диониса Сиракузского. Тиран Дионис мало что понимал в философии, так как вследствие ссоры велел арестовать Платона и передать спартанским посланникам. Те же продали его в рабство. После авантюрных странствий Платона выкупили, и он вернулся в свой родной город Афины. Там философ основал Академию. Последние годы жизни провел в кругах высокообразованных людей. Некоторые из его учеников тоже стали известны. Умер Платон на каком-то свадебном пиршестве. Сократ: сын скульптора Софрониска из Афин. Считается основателем греческой философии. Его ученики происходили из благороднейших афинских кругов. Обвиненный в мнимом безбожии был приговорен к казни — испитию чаши с ядом. От предложенного побега отказался, поскольку считал решение, принятое государством, превыше всего. Тимей: естествоиспытатель и астроном из Локр в Нижней Италии. Согласно Сократу, он «занимал высшие чины и состоял на почетных должностях в городе». Тимей считался учеником математика Пифагора. Критий: уважаемый в Афинах политик, один из 30 глав Афин. Критий неоднократно подчеркивает, что узнал историю Атлантиды от своего деда Солона, а также получил письменные свидетельства о существовании Атлантиды. По материнской линии Критий — родственник Платона. Гермократ: известный военноначальник из Сиракуз. В ходе Пелопоннесской войны сражался на стороне Спарты. Позднее попал в плен. (Исследователи творчества Платона никак не могут прийти к единому мнению, этот ли Гермокрит или какой другой был участником разговора.) Напитки были разнесены, участники разговора и, вероятно, еще несколько, оставшихся неизвестными, слушателей заняли свои места. Сократ открыл беседу в шутливом настроении: Сократ. Один, два, три — а где же четвертый из тех, что вчера были нашими гостями, любезный Тимей, а сегодня взялись нам устраивать трапезу? Тимей. С ним приключилась, Сократ, какая-то хворь: уж по доброй воле он ни за что не отказался бы от нашей беседы. Сократ. Если так, не на тебя ли и вот на них ложится долг восполнить и его долю? Тимей. О, разумеется, и мы сделаем все, что в наших силах! После того как вчера ты как подобает исполнил по отношению к нам долг гостеприимства, с нашей стороны было бы просто нечестно не приложить усердия, чтобы отплатить тебе тем же. Сократ. Так. Но помните ли вы, сколько предметов и какие именно я предложил вам для рассуждения? Тимей. Кое-что помним, а если что и забыли, ты здесь, чтобы напомнить нам; а еще лучше, если это тебя не затруднит, повтори вкратце все с самого начала, чтобы оно тверже укрепилось у нас в памяти. Затем собравшиеся начинают беседовать о тех правилах игры, которых необходимо придерживаться в государстве. Гермократ вспоминает о том, что за день до того Критий рассказывал о легенде, однако Сократа тогда уже не было с ними. Теперь он мог бы повторить рассказ, чтобы собравшиеся смогли сказание обдумать. Так начинается пространнейший монолог Крития: предисловие к истории Атлантиды. Очень важно проследить за этим несколько скучноватым рассказом, потому что здесь открывается занавес к истории Атлантиды… (Я пользуюсь переводом профессора Отто Апельта 1922 года [109]. Все цитаты из перевода Апельта выделены курсивом.[1]) Критий. Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов. Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критик) — а старик в свою очередь повторял это нам, — что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые были потом забыты по причине бега времени и гибели людей; величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить, чтобы сразу и отдарить тебя, и почтить богиню в ее праздник достойным и правдивым хвалебным гимном. Сократ. Прекрасно. Однако что же это за подвиг, о котором Критий со слов Солона рассказывал как о замалчиваемом, но действительно совершенном нашим городом? Критий. Я расскажу то, что слышал как древнее сказание из уст человека, который сам был далеко не молод. Да, в те времена нашему деду было, по собственным его словам, около девяноста лет, а мне — самое большее десять. Мы справляли тогда как раз праздник Куреотис на Апатуриях, и по установленному обряду для нас, мальчиков, наши отцы предложили награды за чтение стихов. Читались различные творения разных поэтов, и в том числе многие мальчики исполняли стихи Солона, которые в то время были еще новинкой. И вот один из сочленов фратрии, то ли впрямь по убеждению, то ли думая сделать приятное Критию, заявил, что считает Солона не только мудрейшим во всех прочих отношениях, но и в поэтическом своем творчестве благороднейшим из поэтов. А старик — помню это, как сейчас, — очень обрадовался и сказал, улыбнувшись: «Если бы, Аминандр, он занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину! Я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой». «А что это было за сказание. Критий?» — спросил тот. «Оно касалось, — ответил наш дед, — величайшего из деяний, когда-либо совершенных нашим городом, которое заслуживало бы стать и самым известным из всех, но по причине времени и гибели совершивших это деяние рассказ о нем до нас не дошел». «Расскажи с самого начала, — попросил Аминандр, — в чем дело, при каких обстоятельствах и от кого слышал Солон то, что рассказывал как истинную правду?» — Есть в Египте, — начал наш дед, — у вершины Дельты, где Нил расходится на отдельные потоки, ном, именуемый Саисским; главный город этого нома — Саис, откуда, между прочим, был родом царь Амасис. Покровительница города — некая богиня, которая по-египетски зовется Нейт, а по-эллински, как утверждают местные жители, это Афина: они весьма дружественно расположены к афинянам и притязают на некое родство с последними. Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях — о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времен. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!» «Почему ты так говоришь?» — спросил Солон. «Все вы юны умом, — ответил тот, — ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные — из-за огня и воды, а другие, менее значительные — из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, у этого сказания облик мифа, но в нем содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подпадают более полному истреблению, нежели те, кто живет возле рек или моря; а потому постоянный наш благодетель Нил и в этой беде спасает нас, разливаясь. Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесены потоками в море; но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не падает на поля сверху, а, напротив, по природе своей поднимается снизу. По этой причине сохраняющиеся у нас предания древнее всех прочих, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе. Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это с древних времен запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых. И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих. Взять хотя бы те ваши родословные, Солон, которые ты только что излагал, — ведь они почти ничем не отличаются от детских сказок. Так, вы храните память только об одном потопе, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от малого семени, оставленного этим родом, но вы ничего о нем не ведаете, ибо выжившие на протяжении многих поколений умирали, не оставляя по себе никаких записей и потому как бы немотствуя. А между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением то государство, что ныне известно под именем Афин, было и в делах военной доблести первым, и по совершенству всех своих законов стояло превыше сравнения; предание приписывает ему такие деяния и установления, которые прекраснее всего, что нам известно под небом». Услышав это. Солон, по собственному его признанию, был поражен и горячо упрашивал жрецов со всей обстоятельностью и по порядку рассказать об этих древних афинских гражданах. — Жрец ответил ему: «Мне не жаль, Солон; я все расскажу ради тебя и вашего государства, но прежде всего ради той богини, что получила в удел, взрастила и воспитала как ваш, так и наш город. Однако Афины она основала на целое тысячелетие раньше, восприняв ваше семя от Геи и Гефеста, а этот наш город — позднее. Между тем древность наших городских установлений определяется по священным записям в восемь тысячелетий. Итак, девять тысяч лет тому назад жили эти твои сограждане, о чьих законах и о чьем величайшем подвиге мне предстоит вкратце тебе рассказать; позднее, на досуге, мы с письменами в руках выясним все обстоятельнее и по порядку». В монологе Критий неоднократно упоминает имя Солона. Кем же был этот человек? Солон был предшественником Платона, очень уважаемой личностью в Афинах (часто его называют жрецом), он составил для афинян новый свод законов. В 571 г. до Р.Х. Солон отправился в Египет и высадился в Наукратисе, порту в канопском рукаве Нила. В 16 километрах оттуда находился город-храм Саис со школой толмачей. В храме Солон пожелал услышать от храмового писаря старца Сонхиса историю об Атлантиде и одновременно взглянуть на иероглифы. Через 650 лет после смерти Солона Плутарх написал книгу о выдающемся деятеле Афин: «Жизнь Солона». В ней Плутарх пишет о том, что Солон сам хотел рассказать об Атлантиде в письменном виде, но по причине своего преклонного возраста не смог приступить к изложению. Критий передает разговор, в котором участвовал Солон во время своего пребывания в Саисе. Это является несколько рискованным заявлением, Крития с самого начала хочется обвинить во вранье. Ведь если посудить, он рассказывает о воспоминаниях своего деда. Но сам Критий причислялся к 30 главам Афин, к авторитетным политикам. Зачем же тогда Критию дурачить почтенных слушателей? Все они были достаточно взрослые и умные, и лживые истории с ними бы не прошли. Вокруг ученых мужей сидели ученики, которые абсолютно все записывали. Речь идет не только о запутанном вступлении, не о речах об идеальном государстве, как это часто хотят представить. Подобное сообщество людей Платон описывает во всех подробностях в диалогах «Законы», «Государство» и «Политик». В них и так обо всем сказано. К чему дополнительная ложь об Атлантиде? К тому же создается впечатление, что Критий точно знает, о чем говорит. Он называет географические детали — «где Нила поток расщепляется, называемые саитидами… крупнейший город Саис… родной город царя Амасиса» и т. д., — а также утверждает, что в Саисе существовали письменные источники об Атлантиде. Солон, как известно, списал текст об Атлантиде с пьедестала одной из статуй. Информация на статуях должна касаться особенных событий — иначе никогда ее не сочли бы чем-то ценным, достойным вечной памяти. Затем Критий «дает слово» «почтенному летами жрецу», о котором рассказывал Солон. «Почтенный летами» уверяет, что египтяне сохранили все исторические источники. В одном из таких источников сообщается, что Афины до великого потопа вышли войной против воинства, жившего «в атлантическом море». Тогда море в том месте было судоходным, а сегодня (имеются в виду времена Солона) уж нет. Почему? За столпами Геракловыми находился остров, от которого можно было перебраться к расположенному за ним другому острову, а затем и к материку. Тогда настало время «великих землетрясений и наводнений», и «день и ночь полны были устрашающих ужасов». Так что остров Атлантида исчез, и поэтому море в том месте перестало быть судоходным. Все это «из-за чудовищных количеств грязи, поднятых потонувшим островом». Критий заканчивает первый рассказ об Атлантиде словами: «Вот теперь у тебя, мой Сократ, есть краткий пересказ старого Крития, услышанный им от Солона». Добавляя и словно извиняясь, Критий говорит слушателям, что все это он вспомнил прошлой ночью, ибо все, чему он научился отроком, накрепко запечатлелось в памяти. К тому же старик Солон тогда ответил ему на все вопросы. После этого гости начинают спорить на астрономические темы, о геометрии и возникновении мира. Сегодня наши астрофизики рассуждают о возникновении времени как такового. Им можно ответить словами из платоновского диалога «Тимей»: «Потому что время возникло одновременно со Вселенной, так что оба они, вместе созданные, вместе и погибнут вновь…» Современная астрофизика не стала проницательнее ни на йоту. И это все, что в древности рассказывалось об Атлантиде? Нет — и речи быть не может! Через день те же самые собеседники встретились вновь. За это время Критий успел привести в порядок свои документы. На этот раз беседу открыл Тимей. Он попросил у Крития, начавшего за день до того историю Атлантиды, продолжить свой рассказ. Что Критий и сделал, однако вначале попросил собеседников быть снисходительными и указал на те трудности, с которыми связано извлечение из памяти старинного сказания. Он сравнил свои замыслы с действиями художника, рисующего на холсте великолепную картину. Изображение должно точно соответствовать оригиналу. Он, Критий, надеется справиться с непростой своей задачей. Из этого вступления ясно, насколько серьезно собравшиеся восприняли сказание об Атлантиде. Каждый из гостей осознавал, что Критий вынужден рассказывать нечто услышанное еще в детстве, опираясь только на собственную память и некоторые записи. Критий, в свою очередь, постарался передать картину в той степени, в какой ему удалось восстановить ее на основе юношеских впечатлений. Критий. …Прежде всего припомним, что, согласно преданию, девять тысяч лет тому назад была война между народами, которые обитали по ту сторону Столбов Геракла, и всеми теми, кто жил по сю сторону: об этой войне нам и предстоит поведать. Сообщается, что во главе последних вело войну наше государство, а во главе первых — цари острова Атлантида; как мы уже упоминали, это некогда был остров, превышавший величиной Ливию и Азию, ныне же он провалился вследствие землетрясений и превратился в непроходимый ил, заграждающий путь мореходам, которые попытались бы плыть от нас в открытое море, и делающий плавание немыслимым. Разговор состоялся в 400 г. до Р.Х. Если отсчитать время от сегодняшнего дня в обратном направлении, то события, о которых рассказывает Критий, должны были происходить где-то 11 500 лет назад. Обо всех «невозможных датах», с которыми мы сталкиваемся у всех древних народов, я уже писал. В данный момент не остается ничего иного, как оставить все, как оно есть. Здесь сравнение «Троя — Атлантида» дает первую серьезную трещину. Согласно гомеровским «Илиаде» и «Одиссее», осада Трои длилась 10 лет. Археологические раскопки говорят о разрушении города в 1200 г. до Р.Х. Тут нам остаются только два варианта: 1. Гомеровская и шлимановская Троя, разрушенная в 1200 г. до Р.Х. сначала называлась Атлантидой. В таком случае Гомера от разрушения Трои (она же — Атлантида) отделяет лишь пара столетий. Почему же тогда он не назвал ее Атлантидой? (То же самое касается и прочих греческих историков.) Прежние названия Трои известны вплоть до самых что ни на есть мифических времен. Слово «Атлантида» нигде в литературе не появляется. 2. Гомеровская и шлимановская Троя в совсем иные эпохи, затерявшиеся в дымке времен, носила название Атлантида. Та Атлантида не была идентична с Троей археологии хотя бы потому, что была много старше, чем Троя в момент ее разрушения. При подобном раскладе археологические находки в шлимановской Трое были бы бесценны, они бы вписывались в модель Атлантиды. К тому же миф является памятью народа. Столь грандиозный город, как Атлантида, не исчезнет из народной памяти и не начнет неожиданно называться Троей, Троасом или Илионом. А что делать с датой «девять тысяч лет назад», о которой упоминает Критий? Эберхард Зангер считает, что египтяне уже с 2500 г. до Р.Х. использовали государственный солнечный календарь и два религиозных лунных календаря. Вероятно, даты на храмовых колоннах в Саисе, записанные Солоном в его истории об Атлантиде, были рассчитаны в лунных циклах. Пересчет дает 1207 г. до Р.Х., а в то время греки действительно были втянуты в серьезную войну, в ходе которой, помимо всего прочего, была разрушена и Троя. При подобной подтасовке Троя/Атлантида должна была бы просуществовать до 1207 г. до Р.Х. Отчего же тогда Критий (цитируя Солона) настаивает на том, что Атлантида располагалась в Атлантическом океане? Я имею в виду не только упоминавшиеся здесь «столпы Геракла». Троя никак не может располагаться ни вблизи Атлантического океана, ни на острове. И если я «перенесу» разрушение Трои/Атлантиды в 1207 г. до Р.Х., возникнет та же самая проблема, что и в первом пункте. Только будет еще хуже: если Атлантида/Троя существовала в 1200 г. до Р.Х. и охватывала немыслимо огромные территории, то отчего же тогда египтяне и вавилоняне не знали о том, кто в непосредственном от них соседстве набрал эдакую великую силу? Собеседники Платона, ученые мужи 401 г. до Р.Х., вслушиваются в слова рассказчика Крития. Он упоминает (и такая фраза уж точно могла бы родиться из-под моего пера!), что когда-то боги разделили всю землю между собой. Каждый владел определенными регионами, а нас, людей, считал своей собственностью и подопечными. Тут Критий говорит о Греции до потопа, а следовательно, до разрушения Атлантиды. Однако нигде он не приходит даже к мысли, что Атлантида тогда была составной частью географического пространства Греции. Афины находятся на расстоянии примерно 300 километров от Трои — если плыть морем. Но Троя расположена к северо-востоку от Афин, тогда как Атлантический океан находится в противоположном направлении. Мудрый Солон, записавший в Саисе историю об Атлантиде, жил приблизительно в 640–560 гг. до Р.Х. Разрушение Атлантиды/Трои произошло бы тогда за 600 лет до этого времени. В Египте Солон узнал, что море в окрестностях бывшей Атлантиды несудоходно из-за ужасного количества ила и грязи, образовавшихся после гибели Атлантиды. Вот только море у Трои вкупе с проходом через Дарданеллы язык не поворачивается назвать «несудоходным». Наоборот, из-за своего положения в этой части моря Троя/ Атлантида должна была бы процветать. Дарданеллы даже после гибели Трои были судоходны. И если подтасовать факты, что после разрушения Трои/Атлантиды греки вновь «расчистили» несудоходную зону, тогда сами-то греки должны были знать об этом. За 600 лет до Солона! Кроме того, Критий однозначно дает понять, что даже при «эллинских» (то есть греческих) именах «речь идет о мужах из мест чужих». А потом вводит в рассказ подробности в таком невероятном количестве, что благодаря их точности и многообразию историю только с большой натяжкой можно было бы назвать плодом фантазии: «…Однако должен я рассказу моему еще одно краткое замечание предпослать, чтобы вас не удивляло, когда услышите вы эллинские имена, где речь идет о мужах из мест чужих; должно вам причину того знать. Солон, имевший в виду имена сии для своей поэмы использовать, взялся за исследование их собственного значения и обнаружил, что египтяне тоже перевели их, старейшие, на язык свой. Он сам, со своей стороны, еще раз смысл каждому имени придал и записал их, на наш язык переведя. И эта запись была во владении деда моего, а теперь в моем и с детских лет моих тщательно прорабатывалась. Итак, когда придет вам очередь имена выслушивать такие, как здесь они звучат, то не удивляйтесь, ибо известна вам теперь причина. А долгого рассказа начало гласит следующее…» Здесь мы находим подтверждение существования письменного изложения легенды об Атлантиде, которым обладал сам Критий: Критий. Сообразно со сказанным раньше, боги по жребию разделили всю землю на владения — одни побольше, другие поменьше — и учреждали для себя святилища и жертвоприношения. Так и Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее своими детьми, зачатыми от смертной женщины, примерно вот в каком месте города: на равном расстоянии от берегов и в середине всего острова была равнина, если верить преданию, красивее всех прочих равнин и весьма плодородная, а, опять-таки, в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее краев, стояла гора, со всех сторон невысокая. На этой горе жил один из мужей, в самом начале произведенных там на свет землею, по имени Евенор, и с ним жена Левкиппа; их единственная дочь звалась Клейто. Когда девушка уже достигла брачного возраста, а мать и отец ее скончались, Посейдон, воспылав вожделением, соединяется с ней; тот холм, на котором она обитала, он укрепляет, по окружности отделяя его от острова и огораживая попеременно водными и земляными кольцами (земляных было два, а водных три) большей или меньшей величины, проведенными на равном расстоянии от центра острова, словно бы циркулем. Это заграждение было для людей непреодолимым, ибо судов и судоходства тогда еще не существовало. А островок в середине Посейдон без труда, как то и подобает богу, привел в благоустроенный вид, источил из земли два родника — один теплый, а другой холодный — и заставил землю давать разнообразную и достаточную для жизни снедь. Произведя на свет пять раз по чете близнецов мужского пола, Посейдон взрастил их и поделил весь остров Атлантиду на десять частей, причем тому из старшей четы, кто родился первым, он отдал дом матери и окрестные владения как наибольшую и наилучшую долю и поставил его царем над остальными, а этих остальных — архонтами, каждому из которых он дал власть над многолюдным народом и обширной страной. Имена же всем он нарек вот какие: старшему и царю — то имя, по которому названы и остров, и море, что именуется Атлантическим, ибо имя того, кто первым получил тогда царство, было Атлант.[2] Близнецу, родившемуся сразу после него и получившему в удел крайние земли острова со стороны Геракловых столпов вплоть до нынешней страны гадиритов, называемой по тому уделу, было дано имя, которое можно было бы передать по-эллински как Евмел, а на туземном наречии — как Гадир. Из второй четы близнецов он одного назвал Амфереем, а другого Евэмоном, из третьей — старшего Мнесеем, а младшего Автохтоном, из четвертой — Еласиппом старшего и Мнестором младшего, и, наконец, из пятой четы старшему он нарек имя Азаэс, а последнему — Диапреп. Все они и их потомки в ряду многих поколений обитали там, властвуя над многими другими островами этого моря и притом, как уже было сказано ранее, простирая свою власть по сю сторону Геракловых столпов вплоть до Египта и Тиррении. От Атланта произошел особо многочисленный и почитаемый род, в котором старейший всегда был царем и передавал царский сан старейшему из своих сыновей, из поколения в поколение сохраняя власть в роду, и они скопили такие богатства, каких никогда не было ни у одной царской династии в прошлом и едва ли будет когда-нибудь еще, ибо в их распоряжении было все, что приготовлялось как в городе, так и по всей стране. Многое ввозилось к ним из подвластных стран, но большую часть потребного для жизни давал сам остров, прежде всего любые виды ископаемых твердых и плавких металлов, и в их числе то, что ныне известно лишь по названию, а тогда существовало на деле: самородный орихалк,[3] извлекавшийся из недр земли в различных местах острова. Критий предварительно сообщил, что имена в записях Солона переведены на греческий, но среди них все равно не обнаруживается ни одного имени, известного по сказаниям о Трое. Потом Критий рассказывает, что в той земле, Атлантиде, всегда были овощи и фрукты, замечательные на вкус. Почему? «Потому что климат ее тогда соединял тепло солнечное с влажностью». Это вообще к климату Трои никакого отношения не имеет. Там в течение всех зимних месяцев неуютно и холодно. Тропические фрукты и деревья там бы просто не выжили. В Атлантиде же их сколько угодно — круглый год напролет. Наконец, Критий начинает говорить о строительстве и архитектуре Атлантиды. И его данные настолько точны, что наши архитекторы смогли подготовить достоверные чертежи [110]. Критий. Прежде всего они перебросили мосты через водные кольца, окружавшие древнюю метрополию, построив путь из столицы и обратно в нее. Дворец они с самого начала выстроили там, где стояло обиталище бога и их предков, и затем, принимая его в наследство, один за другим все более его украшали, всякий раз силясь превзойти предшественника, пока в конце концов не создали поразительное по величине и красоте сооружение. От моря они провели канал в три плетра шириной и сто футов глубиной, а в длину на пятьдесят стадиев вплоть до крайнего из водных колец: так они создали доступ с моря в это кольцо, словно в гавань, приготовив достаточный проход даже для самых больших судов. Что касается земляных колец, разделявших водные, то они прорыли каналы, смыкавшиеся с мостами, такой ширины, чтобы от одного водного кольца к другому могла пройти одна триера; сверху же они настлали перекрытия, под которыми должно было совершаться плавание: высота земляных колец над поверхностью моря была для этого достаточной. Самое большое по окружности водное кольцо, с которым непосредственно соединялось море, имело в ширину три стадия, и следовавшее за ним земляное кольцо было равно ему по ширине; из двух следующих колец водное было в два стадия шириной и земляное опять-таки было равно водному; наконец, водное кольцо, опоясывавшее остров в самой середине, было в стадий шириной. Остров, на котором стоял дворец, имел пять стадиев в диаметре; цари обвели этот остров со всех сторон, а также земляные кольца и мост шириной в плетр круговыми каменными стенами и на мостах у проходов к морю всюду поставили башни и ворота. Камень белого, черного и красного цвета они добывали в недрах срединного острова и в недрах внешнего и внутреннего земляных колец, а в каменоломнях, где оставались двойные углубления, перекрытые сверху тем же камнем, они устраивали стоянки для кораблей. Если некоторые свои постройки они делали простыми, то в других они забавы ради искусно сочетали камни разного цвета, сообщая им естественную прелесть; также и стены вокруг наружного земляного кольца они по всей окружности одели в медь, нанося металл в расплавлен-ном виде, стену внутреннего вала покрыли литьем из олова, а стену самого акрополя — орихалком, испускавшим огнистое блистание. История обрастает подробностями и усложняется. Что у нас понимается под «тремя плетрами» или «одним стадием»? 1 стопа = 30 сантиметров 100 стоп = 1 плетр (30 метров) 3 плетра = 90 метров 6 плетров = 180 метров или 1 стадий 5 стадиев = 900 метров 50 стадиев = 9 километров 2000 стадиев = 360 километров 10 000 стадиев = 1800 километров. 1 лос = 1800 квадратных метров 1 клерос = около 3,24 квадратных километров (или ок. 330 гектаров) Если предположить, что в рассказе Крития нет никаких художественных вымыслов его деда и Солона, то Атлантида приобретет достойные удивления очертания. Некоторые выдающиеся ее особенности следует взять на заметку: • Боги делят между собой мир. Посейдон получает Атлантиду. • На расстоянии около 50 стадиев (9 километров) от берега находится невысокая гора. • Там вначале живут уроженцы этих мест Евенор и Лев-киппа. Единственная их дочь Клейто теряет родителей. • Посейдон сходится с Клейто, она беременеет. • Посейдон окружает невысокую гору мощными защитными укреплениями, «недоступными для людей», — рвами с водой и земляными валами. • Посейдон и Клейто производят на свет божий пять пар близнецов мужского пола. Старший сын зовется Атлас, именем его назван Атлантический океан. • Остров богат драгоценными металлами. • Климат — субтропический («…солнечное тепло соединялось с влажностью»). • Атлас и его потомки возвели в центре острова царскую крепость. • С моря прорыт канал 50 стадиев длиной (9 километров) и шириной 3 плетра (90 метров) в сторону первого вала. • Самый большой вал укреплений шириной 3 стадия (560 метров). • Диаметр острова, находящегося в самом центре укреплений, составляет 5 стадиев (900 метров). • Этот центр окружен каменной стеной, полностью закрытой бронзой. • Башни, ворота и дома возводятся из разноцветного камня (белый, черный, красный). • В скалах сооружается тайный корабельный арсенал. • Стены вокруг центральной крепости покрываются золотомедной рудой. До сих пор возникал целый ряд сложностей с попыткой отождествить Атлантиду с Троей. Но ничего невозможного не бывает, все зависит только от того, рассказывал ли Критий прекрасную сказку дедовских времен — или истинную правду. Я еще обязательно вернусь к разговору об этом. Если предположить, что Атлантида идентична Трое, то тогда в центральной части «Трои I» был бы защитный вал, окруженный рвом (укрепления, «недоступные для людей»). Археологи действительно обнаружили защитный вал вокруг «Трои I», но уж очень он небольшой, явно недостойный бога Посейдона. А вот рва с водой не было. Подобный ров невозможен на холме. К тому же Атлантида должна была бы располагаться в Атлантическом океане, о чем говорит имя Атласа, первенца Посейдона. Троя, как известно, находится в другом месте. Климат Трои никак субтропическим не назовешь, и до сего дня никто не смог обнаружить девятикилометровый канал. Это, конечно, ничего «такого» еще не значит, потому что вплоть до нынешнего дня проводилось не слишком много раскопок и замеров в окрестностях Трои. Центральная часть Атлантиды имела диаметр около 900 метров — к Трое это, в общем, подходит, однако крепостные стены были покрыты металлом (бронзой). Это, конечно, тоже еще ничего не исключает, потому что металл мог быть украден или расплавлен во время пожаров. Но остатки все равно должны были отыскаться в земле. Для этого вполне достаточно химического анализа почвы, взятого в нескольких местах. Шлиман упоминал, что на девятиметровой глубине был обнаружен шлаковый слой расплавленного свинца и меди, однако во время современных раскопок следов этих металлов не нашли. И наконец, до сих пор не обнаружены разноцветные архитектурные сооружения, а также центральная крепость, покрытая золотомедной рудой. Лично я уверен только в одном: Гомер в своей поэме не говорил ничего подобного, когда рассказывал о Трое. Однако Критий еще не закончил описание Атлантиды: Обиталище царей внутри акрополя было устроено следующим образом. В самом средоточии стоял недоступный святой храм Клейто и Посейдона, обнесенный золотой стеной, и это было то самое место, где они некогда зачали и породили поколение десяти царей; в честь этого ежегодно каждому из них изо всех десяти уделов доставляли сюда жертвенные начатки. Был и храм, посвященный одному Посейдону, который имел стадий в длину, три плетра в ширину и соответственную этому высоту; в облике же постройки было нечто варварское. Всю внешнюю поверхность храма, кроме акротериев, они выложили серебром, акротерии же — золотом; внутри взгляду являлся потолок из слоновой кости, весь испещренный золотом, серебром и орихалком, а стены, столпы и полы сплошь были выложены орихалком. Поставили там и золотые изваяния: сам бог на колеснице, правящий шестью крылатыми конями, вокруг него — сто нереид на дельфинах (ибо люди в те времена представляли себе их число таким), а также и много статуй, пожертвованных частными лицами. Снаружи вокруг храма стояли золотые изображения жен и всех тех, кто произошел от десяти царей, а также множество прочих дорогих приношений от царей и от частных лиц этого города и тех городов, которые были ему подвластны. Алтарь по величине и отделке был соразмерен этому богатству; равным образом и царский дворец находился в надлежащей соразмерности как с величием державы, так и с убранством святилищ. К услугам царей было два источника — родник холодной и родник горячей воды, которые давали воду в изобилии, и притом удивительную как на вкус, так и по целительной силе; их обвели стенами, насадили при них подходящие к свойству этих вод деревья и направили эти воды в купальни, из которых одни были под открытым небом, другие же, с теплой водой, были устроены как зимние, причем отдельно для царей, отдельно для простых людей, отдельно для женщин и отдельно для коней и прочих подъяремных животных; и каждая купальня была отделана соответственно своему назначению. Излишки воды они отвели в священную рощу Посейдона, где благодаря плодородной почве росли деревья неимоверной красоты и величины, а оттуда провели по каналам через мосты на внешние земляные кольца. На этих кольцах соорудили они множество святилищ различных божеств и множество садов и гимнасиев для упражнения мужей и коней, которые были расположены отдельно друг от друга на каждом из кольцевидных островов; в числе прочего посредине самого большого кольца у них был устроен ипподром для конских бегов, имевший в ширину стадий, а в длину шедший по всему кругу. По ту и другую сторону его стояли помещения для множества царских копьеносцев; но более верные копьеносцы были размещены на меньшем кольце, ближе к акрополю, а самым надежным из всех были даны помещения внутри акрополя, рядом с обиталищем царя. Верфи были наполнены триерами и всеми снастями, какие могут понадобиться для триер, так что всего было вдоволь. Так было устроено место, где жили цари. Если же миновать три внешние гавани, то там шла по кругу начинавшаяся от моря стена, которая на всем своем протяжении отстояла от самого большого водного кольца и от гавани на пятьдесят стадиев; она смыкалась около канала, входившего в море. Пространство возле нее было густо застроено, а проток и самая большая гавань были переполнены кораблями, на которых отовсюду прибывали купцы, и притом в таком множестве, что днем и ночью слышались говор, шум и стук. Итак, мы более или менее припомнили, что было рассказано тогда о городе и о древнем обиталище. Теперь попытаемся вспомнить, какова была природа сельской местности и каким образом она была устроена. Во-первых, было сказано, что весь этот край лежал очень высоко и круто обрывался к морю, но вся равнина, окружавшая город и сама окруженная горами, которые тянулись до самого моря, являла собой ровную гладь; в длину она имела три тысячи стадиев, а в направлении от моря к середине — две тысячи. Вся эта часть острова была обращена к южному ветру, а с севера закрыта горами. Эти горы восхваляются преданием за то, что они по множеству, величине и красоте превосходили все нынешние: там было большое количество многолюдных селений, были реки, озера и луга, доставлявшие пропитание всем родам ручных и диких животных, а равно и леса, огромные и разнообразные, в изобилии доставлявшие дерево для любого дела. Такова была упомянутая равнина от природы, а над устроением ее потрудилось много царей на протяжении многих поколений. Она являла собой продолговатый четырехугольник, по большей части прямолинейный, а там, где его форма нарушалась, ее выправили, окопав со всех сторон каналом. Если сказать, каковы были глубина, ширина и длина этого канала, никто не поверит, что возможно было такое творение рук человеческих, выполненное в придачу к другим работам, но мы обязаны передать то, что слышали: он был прорыт в глубину на плетр, ширина на всем протяжении имела стадий, длина же по периметру вокруг всей равнины была десять тысяч стадиев. Принимая в себя потоки, стекавшие с гор, и огибая равнину, через которую он в различных местах соединялся с городом, канал изливался в море. Выше по течению от него были прорыты прямые каналы почти в сто футов шириной, которые шли по равнине и затем снова втекали в канал, шедший к морю, причем отстояли друг от друга на сто стадиев. Соединив их между собой и с городом кривыми протоками, по ним переправляли к городу лес с гор и разнообразные плоды. Урожай они снимали по два раза в год, зимой получая орошение от Зевса, а летом отводя из каналов воды, источаемые землей. …Порядки относительно властей и должностей с самого начала были установлены следующие. Каждый из десяти царей в своей области и в своем государстве имел власть над людьми и над большей частью законов, так что мог карать и казнить любого, кого пожелает; но их отношения друг к другу в деле правления устроялись сообразно с Посейдоновыми предписаниями, как велел закон, записанный первыми царями на орихалковой стеле, которая стояла в средоточии острова — внутри храма Посейдона. В этом храме они собирались то на пятый, то на шестой год, попеременно отмеривая то четное, то нечетное число, чтобы совещаться об общих заботах, разбирать, не допустил ли кто-нибудь из них какого-либо нарушения, и творить суд. Перед тем как приступить к суду, они всякий раз приносили друг Другу вот какую присягу: в роще при святилище Посейдона на воле разгуливали быки; и вот десять царей, оставшись одни и вознесши богу молитву, чтобы он сам избрал для себя угодную жертву, приступали к ловле, но без применения железа, вооруженные только палками и арканами, а быка, которого удалось изловить, подводили к стеле и закалывали над ее вершиной, так чтобы кровь стекала на письмена. На упомянутой стеле помимо законов было еще и заклятие, призывавшее великие беды на головы того, кто их нарушит. Принеся жертву по своим уставам и предав сожжению все члены быка, они растворяли в чаше вино и бросали в него каждый по сгустку бычьей крови, а все оставшееся клали в огонь и тщательно очищали стелу. После этого, зачерпнув из чаши влагу золотыми фиалами и сотворив над огнем возлияние, они приносили клятву, что будут чинить суд по записанным на стеле законам и карать того, кто уже в чем-либо преступил закон, а сами в будущем по доброй воле никогда не поступят противно написанному и будут отдавать и выполнять лишь такие приказания, которые сообразны с отеческими законами. Поклявшись такой клятвой за себя самого и за весь род своих потомков, каждый из них пил и водворял фиал на место в святилище бога, а затем, когда пир и необходимые обряды были окончены, наступала темнота и жертвенный огонь остывал, все облачались в прекраснейшие иссиня-черные одеяния, усаживались на землю при клятвенном огневище и ночью, погасив в храме все огни, творили суд и подвергались суду, если кто-либо из них нарушил закон; окончив суд, они с наступлением дня записывали приговоры на золотой скрижали и вместе с утварью посвящали богу как памятное приношение. Существовало множество особых законоположений о правах каждого из царей, но важнее всего было следующее: ни один из них не должен был подымать оружия против другого, но все обязаны были прийти на помощь, если бы кто-нибудь вознамерился свергнуть в одном из государств царский род, а также по обычаю предков сообща советоваться о войне и прочих делах, уступая верховное главенство царям Атлантиды. Притом нельзя было казнить смертью никого из царских родичей, если в совете десяти в пользу этой меры не было подано свыше половины голосов. Столь великую и необычайную мощь, пребывавшую некогда в тех странах, бог устроил там и направил против наших земель, согласно преданию, по следующей причине. В продолжение многих поколений, покуда не истощилась унаследованная от бога природа, правители Атлантиды повиновались законам и жили в дружбе со сродным им божественным началом: они блюли истинный и во всем великий строй мыслей, относились к неизбежным определениям судьбы и друг к другу с разумной терпеливостью, презирая все, кроме добродетели, ни во что не ставили богатство и с легкостью почитали чуть ли не за досадное бремя груды золота и прочих сокровищ. Они не пьянели от роскоши, не теряли власти над собой и здравого рассудка под воздействием богатства, но, храня трезвость ума, отчетливо видели, что и все это обязано своим возрастанием общему согласию в соединении с добродетелью, но, когда это становится предметом забот и оказывается в чести, оно же идет прахом, а вместе с ним гибнет и добродетель. Пока они так рассуждали, а божественная природа сохраняла в них свою силу, все их достояние, вкратце нами описанное, возрастало. Но когда унаследованная от бога доля ослабела, многократно растворяясь в смертной примеси, и возобладал человеческий нрав, тогда они оказались не в состоянии долее выносить свое богатство и утратили благопристойность. Для того, кто умеет видеть, они являли собой постыдное зрелище, ибо промотали самую прекрасную из своих ценностей; но неспособным усмотреть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность и сила. И вот Зевс, бог богов, блюдущий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию. Поэтому он созвал всех богов в славнейшую из своих обителей, утвержденную в средоточии мира, из которой можно лицезреть все причастное рождению, и обратился к собравшимся с такими словами… Что, простите, говорится дальше? С какими словами обратился Зевс к собранию? Вот это с большим удовольствием узнали бы все мы — огромная армия философов, классических филологов и исследователей Атлантиды. Однако диалог Платона с рассказом об Атлантиде резко обрывается. Непонятно, потому что после диалога «Критий» Платон писал еще и другие философские работы. Отчего же нет конца в истории Атлантиды? Может быть, какой-нибудь из наследников Платона оказался изрядно неряшливым?.. Но неужели нет никакой другой подсказки из древности? Неужели ни один автор античности не писал больше об Атлантиде? Первое упоминание об Атлантиде, исходящее не от Платона, я обнаружил в «Аргонавтике» Аполлония Родосского [14]: «…Изо всех сил хлестал прилив; вечером подойти к острову Атлантидн. Орфей пылко просил их, дабы не отвергали они торжества острова небольшого, таинства его, права, обычаи, произведенья священные. Так смогут снискать они любовь небес в море опасном. О вещах же больших говорить не отваживаюсь…» Здесь недвусмысленно говорится об острове, «острове небольшом» под названием Атлантидн, прибыв на который, следовало уважать определенные права его, обычаи и таинства. В то время, как Аполлоний в других местах «Аргонавтики» подробно рассуждает о географии и топографии земель, на этот раз он «не отваживается» «о большем говорить». Странно. Возможно, следует вспомнить, что Атлантида была островом бога Посейдона и что двое из его сыновей находились на борту «Арго». Геродот (490–425 гг. до Р.Х.) ничего не знает об Атлантиде, однако в IV книге «Историй» (главы 184 и 185) пишет о соляных землях, что граничат с горами под названием Атласские: «Гора эта настолько высокая, что вершину ее разглядеть невозможно. Никогда не рассеиваются облака возле нее, ни летом, ни зимой. Уроженцы сих мест говорят, что гора эта — столп небесный. По горе и люди также названы, зовутся они атлантами…» Спустя непродолжительное время после смерти Платона его ученик Аристотель (384–322 гг. до Р.Х.) опубликовал произведение, в котором выразил сомнение в правдивости истории об Атлантиде [111]. Уже тогда! С другой стороны, тот же самый Аристотель упоминал неизвестный остров в Атлантике, называемый им Антилией. Однако говорилось и нечто противоположное. Другой ученик Платона, Крантор Солойский (330–275 гг. до Р.Х.), хотел даже отправиться в Египет и взглянуть в Саисе на письменное изложение истории об Атлантиде. В конце концов Крантор — первым! — опубликовал «Диалоги» Платона. Все остальные великие поэты и историки более поздних дохристианских времен так или иначе упоминали об Атлантиде. Сюда следует причислить такие известные личности, как Прокл, Плутарх, Посейдоний, Лонгин, Страбон, Фукидид, Тимаген, Плиний Старший и Диодор Сицилийский. Однако ни один из них не предоставляет каких-либо новых сведений, каждый опирается на Платона. Первоисточником навсегда остался Платон. Нечто новое, что выходило бы за рамки диалогов Платона «Тимей» и «Критий», больше узнать невозможно. Поэтому основной вопрос заключается в следующем: а не предложил ли Платон миру литературный вымысел? Философская школа, возглавляемая Платоном, обязывалась говорить истину. Все диалоги строго придерживаются этого правила: идет поиск истины. Тот, кто читает произведения Платона, на каждом шагу наталкивается на подобные поиски правды. Тут анализируется, сравнивается, оспаривается, принимается, определяется абсолютно все, все кружит вокруг основного предмета разговора и наконец сводится к «так-дальше-не-пойдет». И если собеседники Платона что-то сочиняют, то в диалоге заранее об этом сообщается и дальше обо всем говорится в сослагательном наклонении. Так почему бы Платону не придерживаться своей четкой линии и в пересказе истории об Атлантиде? Он и все остальные участники диалога должны были бы знать, представляет ли легенда об Атлантиде исключение из всех правил, является ли она придуманной египтянами историей. Почему же никто тогда не говорит об этом? Наоборот, Критий начинает диалог с проникновенного замечания, что хоть речь пойдет об очень странной истории, но она является все же «безусловно правдивой». А Сократ спрашивает, о каких деяниях — которые «действительно происходили» — говорилось при этом, хоть о них не осталось в истории никакого упоминания. Чуть позже будет задан вопрос, от кого тогда все это Солон «как правдивую историю услыхал». Престарелый египетский жрец, от которого Солон узнал эту историю, подчеркивает, что у них всё исстари в письменных свидетельствах сохраняется для потомков и истории. И он настаивает также еще и на том, что подробности они затем «сами по источникам пройдут». Неужели Платону пришлось пойти на все эти маленькие «враки», чтобы сделать Атлантиду достоверней? Там ведь еще и ученики при разговоре присутствовали и, вероятно, — этого мы наверняка не знаем, — еще какая-нибудь публика. На второй день диалога сей достопочтеннейший господин Критий утверждал, что всю ночь предавался воспоминаниям. Что вспоминал-то? Ложь, которую задумал преподнести за правду мудрым мужам афинским? И затем настаивал на том, что записи с историей находились во владении его деда, но теперь перешли к нему. Если бы все это не было словами Крития, то Платону следовало бы выдумать их. Что немыслимо для Платона, во всех вещах пытавшегося дойти до самой сути. Тот же самый Платон должен был бы тогда отбросить всю лживую историю об Атлантиде в придачу с Солоном небрежным пинком сандалии. Но Солон был известным законодателем, выдающимся деятелем Афин! И как бы посмотрел Критий на то, что Платон использует имя его деда в лживой насквозь истории? Слишком уж невероятно. И если Критий сам вложил в уста своего деда совершенно надуманную историю, тогда другие участники диалога обязательно бы возразили ему. Предположим, Платон все вообще придумал, весь разговор вкупе с его участниками. Однако это из области невозможного, потому что все собеседники, упомянутые в диалоге, были живы-здоровы во времена Платона и каждый из них был достаточно значительной личностью, чтобы не допустить подобной лжи и злоупотребления своим добрым именем. Да, выдумки не вписываются в платоновское кредо — поиск истины. То же самое касается и самого рассказа. Говорится, что в Атлантиде существовали разные виды металлов, золотомедная руда, позднее исчезнувшая из недр земных. Как можно придумать такое? В Атлантиде стоят горы, «защищая ее от северных ветров». Такие подробности в лживой истории о предполагаемом «идеальном государстве» будут столь же поверхностны, как и несущественны, потому что в подобных историях все равно, откуда ветер дует. В центре острова Атлантида находилась колонна, на которой были выгравированы законы Посейдона. И вновь мы имеем дело с коварной ложью? На этой же самой колонне были также выгравированы «формулы клятвы с яростными проклятьями». Зачем было говорить это при бесконечных рассуждениях об «идеальном государстве»? Цари Атлантиды должны были вершить суд над своими собратьями и вынесенные приговоры записывать на золотые скрижали. А в случае войны верховное командование должно было оставаться у «рода Атласа». Что пользы афинянам в этом самом «верховном командовании Атласа»? Говорилось обо всем этом в грамматической форме прошедшего времени, то есть как будто все так и происходило на самом деле. Выдумкам не было места в платоновской школе. Разве могла эта школа (или Платон в качестве ее единственного деятеля) «продавать» интеллектуальной элите города Афины рафинированную ложь как истинную историю, услышанную от Крития, одного из авторитетнейших людей своего времени? Затем ложь становится еще более вопиющей: Критий имеет наглость полагать, что божественное начало в потомках Посейдона в результате частого смешивания со смертными все «больше и больше исчезало», и в результате победили «человеческие чувства». Да разве возможно знать об этом? И если все было выдумано, то такие слова в те времена были бы классифицированы как оскорбление богов. История об Атлантиде никак не вписывается в якобы раскинутую Платоном «сеть лжи». По крайней мере его нельзя упрекнуть в злоупотреблении честным именем живых людей. И вот теперь Эберхард Зангер отождествляет Атлантиду с Троей. Это значит, что ученый принял всерьез рассказ Платона и, следовательно, считает историю Атлантиды правдой? Давайте посмотрим, так ли это. Платон говорит об Атлантиде-острове. Однако Троя расположена на материке. У Зангера на это готов достойный ответ [107]. Он считает, что для египтян почти все чужеземцы были теми, кто явился с «островов». У слова «остров» в бронзовом веке было иное значение, чем сегодня. Поскольку в Египте не существовало практически никаких островов, для этого слова не было подходящего иероглифа. Используемый для «острова» знак означал сушу или берег территории, расположенной за пределами самого Египта. Что ж, вполне возможно. Но египтяне прекрасно знали, что Греция, с которой они поддерживали постоянную торговлю, состояла не только из многочисленных островков. И то, что у меня никак не укладывается в голове при сравнении Трои и Атлантиды, так это размеры могущественной державы Атлантиды, которые сообщает Платон. Судя по всему, это было высокоорганизованное государство, структура власти которого сочеталась с феноменально оснащенной армией. Так неужели это Троя была, так сказать, «соседкой» Египта? Геродот, к примеру, во времена своего египетского путешествия узнает огромное количество полезной информации от своих собеседников. Он записывает сказания, имена богов и фараонов, названия династий, фиксирует даты. Однако ни один из египетских историков или жрецов так ни разу и не проинформировал гостя из Греции об Атлантиде, что располагалась прямо по соседству. Геродот был жаден до знаний, он никогда не прекращал поиск новых фактов, никогда не уставал расспрашивать. Вот только не пытался навести справки об Атлантиде. Почему? Потому что на географическом пространстве Греции никакой подобной Атлантиде державы никогда не существовало. Тем более той, которую греки позднее вздумали называть Троей, Тросом или Илионом. К тому же слово «Атлантида» является производным от «Атласа» и «Атлантического океана». Как же так, раз оно называлось «Троей», «Тросом» или «Илионом»? И если, — согласно Гомеру, — вокруг Трои полыхала несказанная по тем масштабам война, в которой участвовали греки со всеми их героями и тысячью кораблей в придачу, то тогда бы они должны были знать, что в действительности крушат Атлантиду, убивают потомков самого бога Посейдона, а не каких-то варваров-троянцев. Эберхард Зангер расположил на равнине перед Троей различные болота, акватории портов и даже каналы и продемонстрировал, что платоновская Атлантида без труда может быть перенесена на равнину у Трои. Но то же самое можно проделать и в других местах. Даже если найдутся при раскопках вокруг Трои какие-либо каналы, у нас по-прежнему не будет никаких доказательств существования платоновской Атлантиды. Существовало великое множество городов с каналами и защитными валами. Например, Геродот описывает, как медерский царь Дейок повелел воздвигнуть подобные сооружения (1 книга, глава 98): «Он построил большую, мощную крепость, зовущуюся ныне Агбатана, в которой одно кольцо стены в другом располагается. Крепость эта так заложена, что всегда одно кольцо другое башнями своими превышает… В целом у города семь стен кольцевых. Внутри расположен царский дворец и сокровищницы… башни первого кольца белые, второго — черные, третьего — пурпурно-алые, четвертого — голубые, пятого — ярко-красные…» Атлантида? Троя? Да нет, Агбатана! «Их храм выглядел так: он расположен на острове… от Нила ведут туда два канала… и тянутся по обеим сторонам вокруг… Вход храма 10 маховых саженей высоты и достойными внимания скульптурами украшен… вокруг храма возведена с барельефным украшением стена…» Атлантида? Троя? Нет. Геродот описывает храм Бубастиса в Египте. И так продолжается и дальше. Многие храмы располагались на островах и были окружены каналами. Тем самым становится понятно, что древним египтянам все-таки было известно слово для обозначения «островов». Помимо всего прочего, тот же Геродот беседует с египетскими жрецами о похищении Елены в Трою/Илион (2 книга, глава 113). Обсуждаются, причем подробно, Гомер и «Илиада». Но ни Геродоту, ни его собеседникам жреческого сана не приходит в голову идея уравнять Трою с Атлантидой или хотя бы заметить, что египтяне называют Трою по каким-то причинам «Атлантидой» — или называли так тысячелетия назад. Или во всей истории с Атлантидой речь идет о выдумке Платона, что с трудом укладывается в голове, или же платоновская Атлантида никак не может быть названа Троей. Эбер-хард Зангер попытался отождествить Атлантиду с Троей, другие авторы — с островами Крит и Санторин. Греческий сейсмолог Ангелос Галанопулос и его коллега Эдвард Бэкон предоставили отличные доказательства того, что вулканический остров Санторин во многих отношениях соответствует платоновскому описанию Атлантиды и что она в конце концов была разрушена в результате извержения вулкана [112]. Вот только цифры, приведенные Платоном, никак не подходят к размерам острова Санторин. Авторы исправили и это, считая, что Солон ошибся в подсчетах и в действительности сотни просчитал за тысячи. Как пишет Иорг Дендл в своей замечательной критической работе, это допущение совершенно не может быть принято [113]: «Платон описывает разделение „большой долины“ очень подробно. Вся страна [Атлантида] была поделена на земельные участки. Величина каждого земельного участка составляла 10 на 10 стадиев; всего существовало 60 000 участков [Платон]. Эти 60 000 участков, каждый 10 х 10 стадиев, могли разместиться только на площади от 2000 х 3000 стадиев. Если бы была допущена ошибка при чтении, эти расчеты вообще не производились бы». А ирландский профессор Джон Люк, специализацией которого является греческая литература, разместил Атлантиду на острове Крит минойской эпохи [114, 115]. Довольно часто ему достаточно самого незначительного повода, чтобы «воскресить» Атлантиду. Так, в рассказе Платона об Атлантиде мы читаем, что цари Атлантиды устраивали охоту на пасущихся на воле быков. «Без железа, только с палками и вревищем. Того быка, что поймать удавалось, приводили к колонне и забивали его… по содержащимся на то указаниям». Телец жертвовался богу Посейдону. Где — простите, — существовал культ тельца? На Крите! Вспомните: Зевс приплыл на Крит в образе тельца, а из-за быкоподобного Минотавра Дедал вынужден был строить лабиринт. Следовательно, Атлантида соответствует Криту. И в том, и в другом месте существовали «мифические цари», которые долгое время властвовали над остальным миром. И в том, и в другом месте процветала культура, существовали великолепные дворцы и, разумеется, искусственные каналы. Троя — Атлантида, Крит — Атлантида, Санторин — Атлантида, а почему бы и не Мальта? Все острова Средиземного моря, которые сейчас «вылупливаются» в Атлантиду, обладают только одним, общим для всех недостатком: расположены они далеко не в Атлантическом океане. А дата Платона — 9000 лет — разумеется, не соответствует ни одной из этих иллюзий об Атлантиде. Минойские дворцы Крита были разрушены в 1450 г. до Р.Х. Или мы примем Платона таким, каким уж он есть, или придется фильтровать абсолютно все нюансы его рассказа и отбрасывать все то, что не вписывается в нужную схему. Все тот же профессор Джон Люк, специалист по древним грекам, поместивший Атлантиду на Крите, обращает внимание на тот факт, что Платон никогда не называл историю «мифосом» (легендой), наоборот, считал ее «логосом» (словом правды) [116]. История охоты на быков в Атлантиде и жертвоприношение тельца у огромной колонны не позволяют обвинять философа в подтасовке, в том, что Платон придумал все это, чтобы дать описание «идеального государства». Большинство «ученых мужей», которых сегодня мы именуем «историками античного мира», путешествовало в Египет. Там побывал не только Геродот, но и такие его «коллеги», как Диодор, Плиний Старший, Страбон. Почему же они ничего не узнали об Атлантиде? Все ученые подробно писали о египетской истории, и каждый из них удивлялся «невозможным датам» египетских царских домов. Но является ли это контраргументом, направленным против Атлантиды? Может, каждый из данных историков просто обязан был вернуться домой с историей об Атлантиде в «записной книжке»? Подобные аргументы можно истолковывать и «за», и «против» существующей версии об Атлантиде. Если бы сказание об Атлантиде было повсеместно распространенной в Египте информацией, то и другие греки, не только Солон, тоже давным-давно знали бы о ней. Вероятно, они слышали об Атлантиде — и не поверили. Или же прошедшие 9000 лет оказались той самой причиной, почему даже в Египте никто ничего не знал об этом удивительном острове. За исключением старого жреца в Саисе, рассказавшего историю Солону и документально подтвердившего ее достоверность. При этом речь шла о документах (колонне с письменами), находившихся именно в Саисе, — правда, это ни в коем случае не означает, что таких же упоминаний не существовало еще где-нибудь. Старые песни, но я не устаю согревать ими душу вновь и вновь: античные библиотеки были разрушены и разорены — или еще не обнаружены. В связи с чем по-прежнему надеюсь на чудо. Несколько лет назад в одной из телевизионных передач представлялись волнующие доказательства существования Атлантиды (я до сих пор жду не дождусь выхода в свет книги на данную тему). Геологам Вильяму Райану и Вальтеру Питманну пришлось заниматься исследованием морского дна у северных берегов Черного моря. Они пробурили скважины и взяли пробы грунта на анализ. Пораженные открытием, они пришли к выводу, что море у берегов южной Украины поднялось на 150 метров. Причем поднимался уровень воды не постепенно, а за короткое, исполненное апокалиптического драматизма время. И произошли эти ужасные катаклизмы в природе 7500 лет назад. Предположительной причиной катастрофы стало падение метеорита, в результате которого и повысился уровень моря. Миллиарды тонн льда расплавились тогда, и мощные потоки воды смыли землю. В результате потопа образовалось Черное море. До той поры оно было обыкновенным озером. Не могу выносить какие-либо приговоры, судить, правы ли ученые, да в мои задачи и не входит ставить под вопрос их выводы. Только я знаю, что другие геологи и гляциологи убеждены в прямо противоположном. Профессор д-р Герберт Э. Врайгт из Миннесотского университета уверяет, что «атлантистам следовало бы поискать катастрофу где-либо в другом месте» [147], ибо легко доказать, что подобных катаклизмов в последние 12 000 лет на Земле не случалось. При этом факт поднятия уровня моря не оспаривается. Но утверждается, что подобные изменения на побережье происходили на заре человеческой истории постепенно. Вероятно, гляциологам и океанографам было бы полезно вместе обсудить накопившиеся у них данные. Атлантида в глубинах Черного моря? Но ведь это совсем не «по ту сторону геракловых столпов», как пишет Платон, и не в Атлантическом океане, и уж умолчим о субтропическом климате. И уж если я коснулся темы таяния ледников, то следует тотчас же упомянуть и нечто прямо противоположное по смыслу — образование ледников. Авторы Фриц Нестке и Томас Ример расположили Атлантиду прямо на антарктическом континенте [118]. Конечно, они великолепно обосновали свою гипотезу. Но у кого их нет, хороших доказательств «атлантических теорий»? С Атлантидой почти все возможно. Вот только версия Эберхарда Зангера о том, что Атлантида есть не что иное, как Троя, практически недоказуема. Атлантида ли, Троя ли — оба этих места были когда-то и кем-то основаны. Основателем Атлантиды считался Посейдон, брат Зевса, Зачем же он основал Атлантиду? Да просто в самом начале начал Атлантиды Посейдон влюбился в земную девушку Клейто. Жила она на холме, который Посейдон окружил «мощным защитным валом, недоступным для людей» (Критий). Если бы возникновение Атлантиды было идентично возникновению Трои, то у «Трои I», построенной в 3000 г. до Р.Х., был бы «мощный защитный вал». А его-то как раз и не обнаружили. И вообще не было ничего похожего на рассказ об Атлантиде. Критий говорил, что Посейдон еще на первом этапе строительства сделал «малые и большие рвы с водою морской и землей, середину острова как циркулем измеряя, повсюду на одинаковом друг от друга расстоянии». Подобные сооружения на территории сегодняшней Трои совершенно невозможны. Холм Гис-сарлык, на котором располагается (предполагаемая) Троя, плавно опускается в сторону моря, а с противоположной стороны переходит в плоскогорье, по-прежнему, однако, возвышаясь на 15 метров над уровнем моря. Рвы Посейдона должны были бы воздвигаться на противоположной морю стороне. Но там ничего нет. А ведь сын богов, скорее всего, установил еще и насос, чтобы поднимать морскую воду на более высокий уровень. Только так можно было заполнить рвы водой. А зачем Посейдон воздвиг свой «мощный защитный вал, недоступный для людей» и рвы? Чтобы основать для своей супруги и божественного потомства царство, в котором хорошо жилось бы даже в самом отдаленном будущем. Следовательно, в окрестностях Трои должны были бы отыскаться следы этого могущественного царства атлантов. Ничего подобного там нет. Неужели Посейдон уже на фазе основания хотел контролировать проход кораблей через Дарданеллы? Нет, «потому что кораблей тогда еще не существовало» (Критий). Неужели именно это, при одном только взгляде на руины Трои на холме Гиссарлык, приходит на ум в качестве объяснения основания данного места? Почему именно здесь? Вероятно, потому, что пункт стратегически важен и с него было легко охранять проход в Дарданеллы. Сущая бессмыслица. В 3000 г. до Р.Х. «Троя I» была не чем иным, как ничтожным поселением, не имевшим ни малейшей возможности господствовать над Дарданеллами. К тому же холм Гиссарлык располагается не в этом стратегически значимом месте, он удален от него в сторону на несколько километров. В третьем тысячелетии до Р.Х. не было ни пушек, ни другого оружия, с помощью которого можно было бы помешать проникновению нежеланных визитеров в Дарданеллы. Для чего же тогда сегодняшние фортификационные сооружения для господства над Дарданеллами были поставлены прямо у входа в пролив? Даже если деревенская община «Трои I» надеялась с холма Гиссарлык или берега остановить корабли потенциальных захватчиков, это напоминало бы шутку. В списке причин основания «Трои I» никогда не числился контроль над Дарданеллами. В таком случае крепость должна была бы располагаться в другом месте! А Атлантида вообще не подходит под описание «Трои I». Согласно археологическим данным, Троя была основана в 3000 г. до Р.Х. В последующие века и тысячелетия из поселения возникла сильно укрепленная крепость. Одновременно на другой стороне Средиземного моря происходило феноменальное развитие Египта. Египтяне строили свои огромные пирамиды уже через 500 лет после основания Трои. Вскоре финикийцы стали властелинами морских путей в Средиземном море. Если бы Эберхард Зангер был прав, сравнивая Трою с Атлантидой, и если бы Атлантида была разрушена в ходе Троянской войны в 1207 г. до Р.Х., то, рассуждая логично, все корабельщики Средиземного моря к тому моменту должны были бы проплывать мимо Атлантиды. Или, — что еще абсурдней, — если бы Атлантида была островом в Средиземном море, то корабли из разных стран постоянно причаливали бы к берегам этой пресловутой Атлантиды. Во всем регионе Средиземноморья велась бы торговля с этой могущественной державой. Но почему-то никто из писателей и историков не сообщает об этом. Критий описывает земли Атлантиды как высокогорье, резко к морю обрывающееся. Только земли вокруг города располагались на равнине. «Равнина эта, город окружающая, сама горами защищалась, к морю обрывающимися». Подобной топографии на территории Трои нигде не сыщешь. В центре Атлантиды должен был находиться храм Посейдона длиной в 1 стадий и шириной в три плетра. Эти данные соответствуют площади размером 180 на 90 метров. Во всей Трое не существовало ни одного архитектурного сооружения, что сравнилось бы с подобным святилищем. Раскопанная Троя — это лабиринт стеночек, неразбериха разрушенных помещений без намека на монументальность и стен, которые никак нельзя назвать «циклопическими». Стены Трои — все равно в каком слое раскопок — не выдерживают никакого сравнения с шестиметровой толщиной микенских стен или с огромным зданием «Сокровищницы Атрея». Они не сравнимы с громадными каменными плитами под храмом Аполлона в Дельфах или с мегалитической стеной Делоса. И уж совершенно точно стены «Трои I» недостойны бога Посейдона. Кстати, легенда упоминает еще и об участии Аполлона в возведении крепостных стен Трои. Сравнение фотографий мегалитических стен Делоса и скромных стеночек Трои делает разницу между ними еще очевидней. Делос тоже был посвящен Аполлону. И тот же Делос является составной частью геометрической сети, раскинутой над античной Грецией. То, что сегодня называют Троей, не входит в эту сеть. Где бы ни действовали сыновья богов, — Посейдон ли в Атлантиде или его брат Аполлон в Трое, — ничто не соответствует руинам того места, которое со времен Генриха Шлимана называется Троей. Как уже неоднократно упоминалось, Троя расположена в нескольких километрах от входа в Дарданеллы. Название этого морского пролива имеет такое же отношение к сарделькам, как Мраморное море к мармеладу. Тут другие связи. В Дарданеллах берет свое начало проход из Средиземного моря (эгейская часть) в Мраморное, на берегах которого расположен Стамбул. Босфор соединяет его с Черным морем. Речь действительно идет о важнейших водных артериях. Если бы Атлантида Посейдона была основана в этом месте, Критий и Солон знали бы об этом. В сказании об Атлантиде упоминаются все значительные географические или топографические детали, и немыслимо, чтобы позабыли о таком важном для Атлантиды моменте. Но Критий/Солон ничего не говорят об этом. Просто Атлантида никогда не основывалась у пролива и не господствовала над таковым в более поздние эпохи. Разумеется, «тыл» Атлантиды тоже должен был бы извлекать прибыль из богатства легендарного государства. В связи с Троей это были бы нынешние Эзин на юге, Кумкале на севере (прямо у входа в Дарданеллы) или Байрамик на востоке. Даже если расширить круг влияния Трои, то там были бы найдены всевозможные античные предметы. Нельзя упускать из виду, что Троя была уничтожена в 1207 г. до Р.Х. и этот самый город отождествляется с Атлантидой. Следовательно, в 1207 г. до Р.Х. существовали цивилизации в «тылу» Трои/Атлантиды. Согласно Гомеру, в Троянской войне была уничтожена одна только Троя. Где же тогда располагаются эти великолепные места, разбогатевшие благодаря соседству с Атлантидой? В «тылу» сегодняшней Трои ничего подобного нет. И тот, кто заявляет, что Атлантида располагалась в той же самой географической точке, что и более поздняя Троя, только значительно раньше последней, может и не связывать Троянскую войну Гомера с гибелью Атлантиды. Чем дальше заводит дорога назад в прошлое, тем меньше Троя становится похожей на Атлантиду. Археологические слои холма Гиссарлык доказывают это четко и недвусмысленно. И вот еще что: если бы Троя была Атлантидой, то как бы тогда проплыли мимо нее аргонавты? В «Аргонавтике» в глазах пестрит от географических подробностей. Страна Колхида, устье реки Фасис, у которого располагался город Айя с золотым руном, находились на берегу Черного моря. Таким образом, аргонавты должны были пройти через Дарданеллы; другой дороги в Черное море нет. Следовательно, они бы обязательно натолкнулись на могущественную державу Атлантиду! Однако в одном-единственном отрывке, в котором в «Аргонавтике» упоминается об Атлантиде, речь без сомнения идет об «острове», причем «маленьком острове», а не побережье Трои ( Противоречия между Троей и рассказами об Атлантиде ни под какой крышей мирно друг с другом не уживутся. И хотя я очень высоко ценю другие работы Эберхарда Зангера, в данном случае я вынужден сказать, что он охотится за призраком. В платоновском рассказе об Атлантиде говорится также о совершенно уникальном металле, существовавшем только на землях Атлантиды. Он назывался «орихалком» — золотомедной рудой — и «после золота он превыше всего ценился» (Критий). Отчего же тогда нигде в описании гомеровской Трои не упоминается такой необычный сплав? Почему у Плиния Старшего его тоже нет? У Страбона, Геродота и прочих историков? Да потому, что его не было на территории Древней Греции — ни в Трое, ни в ее «тылах». Потому, что Троя не была Атлантидой. Мне известна только одна-единственная страна, в которой действительно существовал подобный сплав: Перу. И было это задолго до инков. В Перу и Эквадоре знали секреты изготовления смешанных сплавов, позднее безвозвратно утерянные. Анализ покрытий свидетельствует о такой технологии, что современные специалисты удивленно покачивают головами. Были найдены изделия с тончайшими покрытиями из меди, серебра и золота, которые — в зависимости от состава — выглядят как более светлое или более темное золото. Даже кислотный тест не раскрыл секрет смесей. Тамошним ювелирам была известна древнейшая техника, благодаря которой они еще в доинкские времена «придавали недрагоценным металлам вид драгоценных» [119]. Как это в рассказе об Атлантиде называлось? Орихалком, рудой золотомедной, и «после золота он превыше всего ценился». В знаменитой легенде Платона есть еще несколько моментов, не замеченных исследователями Атлантиды или специально не упоминаемых ими. Если допустить, что Платон был прав и эта загадочная Атлантида существовала где-нибудь в Атлантическом океане — где ей и положено было существовать, — тогда за Атлантидой (если смотреть из Европы) должна была находиться и другая земля: Америка. Что там написано-то у Платона? «Путешественники тех времен могли с острова этого на другие острова перебраться, и с островов этих континента достигнуть, на суше располагавшегося… Это государство [Атлантида] на острове владело многими другими островами и частью суши». Если Платон выдумал весь диалог с первой до последней страницы, то откуда он знал о другом материке, расположенном еще дальше на запад от Атлантиды? К тому же здесь четко проведена «демаркационная черта» между «островами» и «сушей». И речи больше быть не может о буквоедстве, о том, что египтяне считали все остальные народы «островитянами», об «идеальном государстве» — мечте Платона. Здесь, как сказали бы юристы, представлены действительные факты. Но если Платон все это не придумал и происхождение истории «переселилось» в Египет, — то откуда тогда египтяне знали что-то об американском континенте? Ведь говорили же они, что уже десять тысяч лет всё письменно сохраняют, а греки для них, — что касается истории с древнейших времен, — похожи на детей, которые помнят только о самых последних катастрофах. Упоминается континент за Атлантидой, а как нам известно со времен Колумба, он реально существует, это не выдумка. Вот только Платон не мог иметь об этом ни малейшего представления. Мой вопрос все меньше звучит как «Где располагалась Атлантида?». Для этого имеется более чем достаточно литературных спекуляций. Мой вопрос нацелен в другом направлении: когда существовала Атлантида и как могло островное государство таких размеров бесследно исчезнуть с лица земли? |
||
|