"Под белым крестом Лузитании" - читать интересную книгу автора (Коршунов Евгений Анатольевич)НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧАВ это утро вставать было особенно тяжело. И Корнев уже минут пять лежал с плотно закрытыми глазами. Мангакис шумно делал зарядку. Корневу казалось, что от движений этого невысокого жилистого человека тростниковая хижина вот-вот развалится и накроет их вместе с десятками надоедливых лесных крыс, всю ночь шнырявших по земляному полу. Грек качнул гамак, сплетенный из тонких лиан, издающих какой-то почти неуловимый приятный запах: — Никос, подъем!.. Жоа нервничает. Сегодня у нас самый опасный участок. — Встаю, встаю! Корнев неохотно открыл глаза и с трудом вылез из качающегося, зыбкого сплетения лиан. Сказывались три дня утомительного похода по сырому бушу. До рассвета оставалось около двух часов, но лесная деревня уже проснулась. В густой темноте то там, то здесь светились багрово-красные пятна, они то темнели, то становились ярче: это женщины раздували угли в жаровнях. Между невидимыми во тьме хижинами вспыхивали фонарики партизан, сопровождавших Корнева и Мангакиса. Оба наскоро позавтракали маисовыми лепешками с крепким чаем, который умело приготовил Жоа. Он был, как обычно, подтянут и уверен в себе, и Корнев удивился — с чего это Мангакис взял, что их хладнокровный проводник нервничает. Когда они допивали чай, подошел староста деревни. Присев у остывающей жаровни, возле которой проходило чаепитие, и вытянув над мерцающим багровым жаром широкие руки со скрюченными ревматизмом пальцами, он вежливо осведомился о том, как «уважаемым, гостям» спалось, и пожелал им удачи в наступающем дне. Жоа перевел его слова. Староста помолчал. Потом тихо заговорил снова, обращаясь к Жоа, и тот его внимательно слушал. Корневу даже показалось, что в его приглушенных словах были тревожные нотки, но Жоа снисходительно улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Он предлагает нам охрану, — с пренебрежением сказал Жоа, обращаясь к Кориеву и Мангакису. — В деревне есть отряд самообороны… — И тут же, не дожидаясь ответа своих спутников, что-то решительно сказал не спускающему с него настороженных глаз старосте. По интонации Корнев догадался, что Жоа отклонил предложение. Староста подумал, потом понимающе кивнул. — Мышь в буше легче скроется, чем слон, — деловито продолжал уже по-английски Жоа. Он запрокинул голову и долго смотрел на низкое черное небо. Звезды уже начинали блекнуть, но до молниеносного африканского рассвета было еще далеко. Затем Жоа поднес почти вплотную к лицу светящийся циферблат больших наручных часов и встал. — Пора… — Пора… Фрэнк Рохо опустил руку с часами, тяжело оперся на плечо Майка и с трудом поднялся с земли. Они только что окончили походный завтрак — сухие безвкусные галеты, банка марокканских сардин и по чашке кофе. Но после промозглой, сырой ночи, влажной постели из грубых бумажных одеял, брошенных прямо на сырые и липкие листья, каждый глоток горячего крепкого кофе доставлял непередаваемое блаженство… Майк внимательно, испытующе посмотрел на охотника. — Как ваша нога? — Боюсь, как бы не пришлось заменить ее деревяшкой. Впрочем, так будет даже романтичнее, а романтика сегодня влечет всех… — Верный бизнес? Великий Охотник не обиделся. — Люди устали от бездушных каменных муравейников, забитых вонючими автомобилями, от каждодневного хождения на набившую оскомину службу, от нудных семейных обязанностей, от разоряющих инфляции, от угрозы безработицы, от преступности — от всего, что сегодня ханжески именуется «цивилизованным обществом». Их мечты не в будущем, где они не видят ничего светлого. Светлое — это их прошлое; там, в прошлом, осталось все, во что они верили наивными и чистыми детьми. И они тянутся к прошлому. Следопыт, Кожаный Чулок, Всадник без головы — добрая старая романтика, приключения в джунглях, пожары в пампасах — вот что влечет их сегодня. — Вы будете писать о своих приключениях книги… — Или кто-нибудь напишет обо мне, — просто ответил Рохо. — Если, конечно, судьба догадается предложить этой книге эффектный конец… Но… Рохо деловито взглянул на часы. — Скоро он будет здесь… Все произошло неожиданно. Земля вдруг вырвалась из-под ног, и Корнев полетел вперед лицом, прямо в теплую, топкую грязь тропы. Тяжелое тело обрушилось ему на плечи, руки мгновенно оказались вывернутыми. Его обдало запахом пота и дешевых сигарет, кто-то повалил его и прижал к земле. Единственное, что Корнев успел увидеть за какую-то долю секунды перед этим — это Мангакиса, неожиданно метнувшегося в сторону, но тут же рухнувшего, словно подкошенного, чьим-то ударом… Еще он услышал стоны позади себя, оттуда, где шли партизаны, — короткие, жуткие, оборванные. Жесткая петля стянула кисти рук, вывернутых за спину. Веревка впилась в лодыжки, врезалась в кожу; он чуть не задохнулся — кляп заполнил весь рот, разорвал губы. На голове оказался плотный мешок. И сразу же, беспомощного, как спеленатого младенца, его подхватили, бросили на чье-то широкое плечо и понесли — быстрым шагом, почти рысью. Он слышал тяжелое, прерывистое дыхание; ветви цеплялись за его одежду. Мыслей не было, была тьма, и пустота, и странная апатия. Но страха он не ощущал… Наконец человек, тащивший его на плече, остановился, осторожно опустил его на землю, придерживая за пояс, поставил на ноги. Кто-то другой перерезал веревки. Корнев неуверенно пошевелил кистями и стащил с головы мешок. Он стоял перед большим махагони, под которым догорал костер. Уже рассвело, но солнечные лучи еще не могли пробиться сквозь плотную листву, и под могучим деревом было темно. Корнев с трудом различил там фигуры двух людей. Один был высок и широкоплеч. Второй — стройный, тонкий в поясе, в форме офицера колониальной армии. — Мистер Корнев? Вы? Офицер неуверенно шагнул из-под дерева. Потом он перевел взгляд куда-то за спину Корнева. — И… мистер Мангакис? Корнев невольно обернулся. Шагах в пяти позади него стоял Мангакис. Рядом с ним три африканца в защитной форме, но без знаков отличия. Двое таких же парней стояли по бокам Корнева, а еще с десяток — кольцом по краю небольшой поляны, над которой возвышалось дерево-великан. — А… Майк Браун! Не слишком ли часто мы с вами встречаемся в последнее время? — Мангакис стал рядом с Корневым. — Что ж, ваши парни, мистер Рохо, знают свое дело, — продолжал он и потер скулу, по которой сочилась кровь. — Партизан, которые шли с нами, я полагаю, они зарезали на месте? — Я рад, что вам знакомо мое имя, мистер Мангакис. И что вам известно мое правило — не брать пленных. — Он оперся на плечо Майка, с трудом шагнул вперед и поклонился Корневу. — Я — Фрэнк Рохо, командир «Огненной колонны» … — И… Великий Охотник… Что ж, «солдаты свободы» многое отдали бы, чтобы повидать вас вот так — лицом к лицу… Корнев с любопытством разглядывал Рохо. — Весьма польщен тем, что и вы меня знаете, — усмехнулся тот. — А что касается встречи «лицом к лицу», то методы ведения войны в буше несколько отличаются от тех, что были при Ватерлоо. Или вы со мною не согласны? — Вы сказали, что не берете пленных… — Понимаю, вас беспокоит ваша дальнейшая судьба, джентльмены… — Охотник продолжал быть изысканно вежливым. — Вы — не пленники, вы — наши гости. Помните, как в русской опере: «Хочешь — возьми любой шатер, возьми коня любого». Кажется, так. Впрочем, может быть, я и ошибаюсь, давно уже не слушал музыки… Мангакис насмешливо приподнял бровь. Майк осторожно снял руку охотника со своего плеча: — Мистер Рохо, но вы же говорили… Вы говорили мне, что цель операции захват партизанских вожаков… А этих людей я знаю много лет. Они не имеют к партизанам Кэндала никакого отношения! — Зато наших парней, которых собираются судить в Габероне, обменяют на них гораздо охотнее, сынок! Майк бессильно опустил голову. — Чудовищно! — У нас мало времени, джентльмены, — не обращая на него внимания, продолжал командир «десперадос». — К вечеру мы должны быть в форте № 7 — путь дальний, но вам придется от нас не отставать. — А если мы не пойдем! — Мангакис вызывающе вскинул подбородок. — Тогда вас понесут, — последовал лаконичный ответ. — Итак?.. Пленники переглянулись… — Мы пойдем сами, — хмуро согласился Корнев. Майк молчал. Он был в полном смятении. Что делать? Как себя вести?.. Если бы он только знал, за кем Рохо охотится!.. Он ни за что бы не отправился в форт № 7, не подчинился бы приказу генерала ди Ногейры. Или остался бы в форте с капитаном Гомешом… Или… Он готов был на все, лишь бы не было вот этой встречи в буше… Откуда-то издалека донесся переливчатый посвист лесной птицы. Ей ответила другая, поближе. Потом еще и еще. Птицы приближались, перекликались. И Майк увидел, как Рохо насторожился. Охотник рукой очертил круг по воздуху — и «десперадос» мгновенно растворились в зарослях. — Лежать! — почти шепотом, но так властно приказал Рохо, что Корнев и Мангакис, переглянувшись, мгновенно опустились на траву. Посвистывание птиц прекратилось. Прошло минут десять-пятнадцать… Потом где-то рядом захрюкал кабан. Рохо облегченно вздохнул, опустил автомат, который держал на изготовку, и тут же из кустов на поляну вышли двое: «отчаянный», а с ним незнакомец с охотничьим мушкетом; на поясе — мешочки для самодельных пуль и рога антилоп, куда обычно насыпался порох. Майк опешил, увидев его… Да, это был сержант Аде, вернее, капитан Морис — человек, погубивший десант, предавший наемников и… отпустивший его, Майка… Капитан Морис тоже узнал его. Майку даже показалось, что он подал знак — чуть двинул бровью. На лице юноши отразилось смятение. Но Фрэнк Рохо понял его по-своему: — Это свои, капитан. Можете встать, джентльмены. Прошу извинить за мой резкий приказ, но… — Рохо с добродушной улыбкой развел руками. — …мы на войне. «Только бы Корнев и Мангакис не выдали Аде! Только бы не показали, что знают его!» — Майк поймал себя на этой мысли и… испугался ее: он сделал выбор! Непроизвольно, сейчас. И Рохо, Великий Охотник — отныне… Аде вынул из-за пазухи круглую гранату с привязанным к ней листком и молча протянул Рохо. Тот отвязал бумажку и вернул гранату. Охотник прочел записку раз, другой, недовольно поморщился, потом задумался. — К сожалению, нам придется задержаться здесь, джентльмены. Часа на два-три. Но зато у меня для вас будет приятный сюрприз: через два-три часа здесь будут ваши… Он не кончил фразы и многозначительно усмехнулся. |
||
|