"Бой на Калиновом мосту" - читать интересную книгу автора (Филенко Евгений)

19. Как они перешли Калинов мост

Калинов мост они перешли без приключений.

Вел он не на противоположный берег Бурлана, как ожидалось, а на каменистый островок, лишенный всяких проявлений жизни, до блеска омытый кипучими водами. В самом центре островка высилось мрачное сооружение из массивных гранитных плит, сильно схожее с невероятных размеров склепом. Обитать в нем представлялось не столько страшным, сколько неудобным. На серых стенах оседала водная пыль, в просторные щели свободно проникал жгучий ветер. И, конечно же, повсюду мотались тяжелые клочья уже порядком надевшего тумана.

— Лучшего местечка для Кощея и не придумаешь, — заметил Фомин.

Он едва удержался, чтобы по привычке не добавить: «Не нравится мне это».

— Слабо верится, что охраной этого замка ведал один-единственный динозавр, — сказал Тимофеев.

— Ну, для Осена и прочих богатырей местного производства вполне достаточно.

— Тихо здесь… Может быть, никакого Кощея и нет?

— Не будем терять бдительности. Народной молве следует верить. Мы уже едва не накололись, когда не поверили в поганое чудище. Если нам говорят, что это кощеева хоромина, будем исходить из того, что в ней живет некто, условно именуемый кощеем. И что держит в неволе красну девицу по имени Вика…

Тимофеев погладил одну из гранитных плит.

— Грубая обработка, — авторитетно констатировал он. — Но не традиционными орудиями типа рубила. Грани как бы оплавлены.

— А это, судя по всему, парадный вход, — сказал Фомин, указывая на просторный зазор между улегшимися валунами.

— Мне сдается, не следует просить разрешения у хозяина войти, — произнес Тимофеев.

И они проникли внутрь кощеева логовища.

Тусклый свет падал сквозь многочисленные щели на кривые, неряшливо отесанные ступени, что вели куда-то наверх. Тимофеев осторожно поставил ногу на нижнюю, и ему почудилось, будто она качнулась. Он обернулся к Фомину, чтобы поделиться своими сомнениями, но тот приложил палец к губам. В самом деле, малейший звук грозил разнестись гулким эхом по всей хоромине, многократно умножившись в ее закоулках, и выдать присутствие гостей. К счастью, оба добрых молодца были обуты в мягкие спортивные тапочки и ступали неслышно. По крайней мере, Фомин крался, будто кошка, намеренная слегка помышковать, а Тимофеев старательно ему подражал. Но, разумеется, сноровки ему недоставало. И он ухитрился-таки в темноте зацепиться чемоданом за низко нависший уступ. Друзья застыли. Нечаянный отзвук поскакал горохом гулять во все стороны. Прошла томительная минута выжидания. Затем другая… Хоромина зловеще молчала, не желая раскрывать до поры свои карты.

То, что лестница была ловушкой, пришло им в голову не настолько рано, чтобы ее избежать, но как раз вовремя, чтобы уцелеть.

Нога Тимофеева, занесенная для очередного шага, не нашла опоры. И народный умелец, не изменяя позы, не выпуская чемодана, не успев даже как следует испугаться, молча опрокинулся в пустоту.

Мгновение спустя он с некоторым удивлением обнаружил, что свободно висит над пропастью, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, как елочная игрушка на ниточке. А не падает лишь потому, что его мертвой хваткой держит за шиворот железная рука верного друга Николая Фомина. И вопрос единственно в том, достанет ли Фомину сил, чтобы вытянуть его прежде, чем затрещит и расползется по швам многажды руганная за низкое качество продукция местного швейного объединения. Но сорочка, благодаря которой уцелел Тимофеев, была сшита на диво крепкими нитками. Фомин же никогда никого не подводил. И он достал Тимофеева из бездны, вместе с чемоданом.

Ощутив под ногами надежную твердь, Тимофеев неожиданно для себя и теперь уже совершенно безосновательно стал лязгать зубами. Ему чудилось, что делает он это безнравственно громко и заполняет постыдным лязгом весь мир. Он решил, что сначала уймет разыгравшиеся не на шутку эмоции, а затем благодарно пожмет спасительную руку Фомина. За какие-то часы они оба неоднократно оказались обязаны друг другу жизнью. Их суровая мужская дружба подвергалась основательной проверке на излом и выдержала ее с честью. Вряд ли в той повседневной реальности, скрытой от них за колдовскими туманами, отделенной пластами веков, им представился бы такой случай.

Все это время, пока Тимофеев сражался с нервами, Фомин лежал на животе и внимательно вглядывался в пропасть. Там, на самом дне огромного рукотворного колодца, полыхало мертвенное зарево, словно от множества синих газосветных ламп.

— Ты что-нибудь различаешь? — шепотом спросил он у подползшего Тимофеева.

— Какие-то прозрачные ящики. И в каждом кто-то лежит.

— Интересно, что там может быть? По-моему, надо спускаться.