"Девушки Мечты" - читать интересную книгу автора (Миллнер Денин)

4

– С днем рождения тебя-я-я-я-я! – хором пропели Джимми, Эффи и СиСи, а Лоррелл застыла над тортом – на сахарной глазури розовым кремом было написано ее имя и огромная цифра «18».

Улыбаясь, как четырехлетняя девочка, которая собирается окунуть пальчик в густой крем, Лоррелл под аплодисменты друзей захлопала в ладоши, завизжала и задула свечи.

– А желание загадала, детка? – с хитрым видом спросил Джимми.

– А то, – сказала Лоррелл; улыбка выдавала фривольные мысли, не дававшие ей покоя с самого отъезда в Майами-Бич. Она не могла выкинуть Джимми из головы. И в особенности перестать думать о том, что Джимми нашептывал в ту ночь, когда они покинули Детройт.

«Ты такая юная, детка, но как только тебе исполнится восемнадцать, ты станешь моей, – шептал он, пока девушка устраивалась у него на груди. – Ты будешь совсем взрослой и готовой к Джимми, да? Я терпеливо жду. Джимми умеет ждать». – «Неужто целых три дня потерпишь?» – хохотнула Лоррелл. «Черт побери, для меня это целая вечность, но тебе повезло, что я такой терпеливый. Не заставляй меня ждать слишком долго, слышишь?»

И вот они стояли, томясь в ожидании, когда же выпадет шанс выступить, в гостиной трехэтажного дома мисс Барбары, который она ловко переоборудовала под роскошный отель, отделенный от цепочки отелей «только для белых» пляжем; здесь черные группы ждали своего часа. Джимми весь день нашептывал поздравления и мурлыкал «С днем рождения!», постоянно напоминая, что она теперь «стала женщиной». Лоррелл отлично понимала, к чему он клонит, но не была уверена, что готова вручить девственность женатому певцу, который так отчаянно хочет сбежать подальше от своей жены и откровенно гордится тем, что постоянно занимается сексом с поклонницами, и которого только что бросила совсем юная девица. Лоррелл как-то раз грозилась все это ему высказать, но тут на защиту Джимми встала – ни за что не поверите! – Эффи: «Девочка, Джимми взрослый мужик, а у взрослых мужиков свои потребности. А такие, как Джимми, получают то, что им нужно. К тебе это не имеет никакого отношения. А теперь если перестанешь ломаться, то тогда сможешь высказывать свое „фи" по поводу того, куда он сует свой член. А пока что просто отвернись и запомни: пока ты не готова ему отдаться, единственная, кто имеет права на Джимми Эрли, – это миссис Эрли».

Когда Лоррелл задула свечи на торте, она уже знала, что готова стать девушкой Джимми во всех смыслах слова. И словно знак, ниспосланный самим Творцом, – когда она открыла глаза, перед ней стоял на коленях Джимми, держа на ладони маленькую коробочку. Лоррелл жадно схватила коробочку, разорвала подарочную упаковку и завизжала от восторга. Все в комнате ахнули, когда именинница продемонстрировала кольцо с изумрудом размером с костяшку пальца. Лоррелл запрыгала и бросилась обнимать Джимми, не успевшего подняться с колен. Она впилась ему в губы, и от этого поцелуя у Джимми тело стало как ватное.

Их жаркие объятия прервала Дина, которая тихонько спустилась по лестнице, но потом откашлялась, чтобы обратить на себя внимание.

– Простите, что я задержалась, – сказала она, подошла к Лоррелл и чмокнула ее в каждую щеку.

– Вот что бывает, когда переодеваешься по четыре раза, – ухмыльнулась Эффи, разглядывая свои ногти.

Дина стрельнула в нее глазами, но пропустила комментарий мимо ушей. Когда она обнимала Лоррелл, Эффи встала между девушками и Кертисом.

– Кертис, а правда, что ты плакал, когда впервые услышал Билли Холлидэй? – спросила она, выпячивая бюст и улыбаясь ему в лицо.

– Очень интересно, кто тебе это сказал, – пробормотал Кертис, бросая взгляд на своих сестер Ронду и Дженис, которые хором захихикали.

– Ну, может, ты сам мне расскажешь. м-м-м. наверху, – промурлыкала Эффи, беря его за руку.

Кертиса не нужно было долго упрашивать, он просто молча позволил Эффи отвести себя наверх.

Джимми, посмотрев им вслед, прошептал Лоррелл на ухо:

– Эй, малышка, а что, если мы с тобой возьмем кусочек этого торта и шампанское с собой?

– А куда мы пойдем? – поинтересовалась Лоррелл.

Джимми просто мотнул головой в сторону лестницы.

Лоррелл разнервничалась еще больше.

– Может, встретимся прямо там? Я сейчас, – промямлила она, старательно отводя взгляд.

– Не заставляй меня ждать слишком долго, слышишь? Я хочу кусочек этого тортика, – прошептал Джимми и ушел.

Целых пятнадцать минут у Лоррелл ушло на то, чтобы подняться по ступеням. Сначала она показывала Дине кольцо, предложила мисс Барбаре помочь вымыть посуду и убрать беспорядок, оставшийся после вечеринки, а потом притворилась, что читает статью в газете с речью, которую Мартин Лютер Кинг произнес во время митинга, названного в газете «маршем на Вашингтон». Когда Дина наконец поднялась к себе, мисс Барбара успокоилась, раз никому больше ничего не нужно, а СиСи пошел посидеть с музыкантами в бар для цветных, расположенный по соседству, Лоррелл собрала наконец силы, чтобы дотащиться на трясущихся ногах до третьего этажа. Она потопталась перед дверью и только потом тихонько постучала. Дверь открылась почти мгновенно, словно Джимми стоял за ней и ждал. Он затащил Лоррелл в номер и тихонько закрыл дверь.

– Ты где была, ягодка моя? Я уж думал, ты никогда не придешь с моим тортиком.

– Ой, черт, я забыла торт внизу. Давай я принесу тебе кусочек, – пробормотала Лоррелл и направилась к выходу.

Джимми схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет, детка, все в порядке. Я лучше попробую на вкус тебя, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать Лоррелл.

Девушка дернулась и отпрянула, придвинувшись к столу. По всему столу были разбросаны ноты, там же стояла сумка с туалетными принадлежностями, приоткрытая ровно настолько, чтобы Лоррелл увидела запас кокаина в маленьком пластиковом пакетике. За стеной слышались стоны Эффи и какой-то приглушенный стук. Услышав шум, который издавала ее лучшая подруга, занимаясь любовью, Лоррелл смутилась и отскочила от стены как от огня и тут же налетела на Джимми, который незаметно подошел и встал рядом.

– Ну же, малышка, ты ведь не боишься? – спросил Джимми, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке.

Он взял ее за подбородок и нежно поцеловал, а потом впился в губы со всей страстью. Лоррелл отстранилась.

– Я не боюсь, – запинаясь, пробормотала она. – Просто все немножко быстро.

– Не беспокойся, малышка, я не буду торопиться.

– Я не малышка, – перебила Лоррелл. – Я теперь женщина.

– Я знаю, – сказал Джимми, а визг Эффи буквально поставил точку после его слов. – А я мужчина. И хочу всего лишь любить тебя, как мужчина любит женщину. – Он повел ее к кровати.

Лоррелл нервно взглянула на постель, а потом на него:

– Я никогда. раньше этим не занималась.

– Тсс… я все знаю, – сказал он, целуя ее в губы, а сам тем временем расстегивал молнию на платье. Лоррелл старательно смотрела в сторону или в пол, но Джимми повернул ее личико к себе. – Расстегни мне рубашку, пока я помогу тебе выбраться из платья. нежно и непринужденно.

Когда все закончилось, Лоррелл расплакалась. Джимми покрывал ее лицо поцелуями и успокаивал, а Лоррелл зажимала рот рукой в слабой попытке положить конец истерике.

– Тсс, малышка, ну же, все будет хорошо, – сказал Джимми, не переставая целовать ее.

Лоррелл отвернулась, но Джимми прильнул к ее телу, лаская и успокаивая девушку, пока она тихо плакала, уткнувшись в подушку.

– Ты теперь моя, малышка. Официально. А я твой, слышишь? Теперь мы вместе.

Лоррелл, утешившись мыслью о том, что теперь она девушка Джимми Эрли, вытерла слезы, катившиеся по щекам, и улыбнулась.

– О, Джимми, – сказала она и потянулась, чтобы поцеловать его.

К этому моменту Эффи уже устроилась в постели Кертиса, но он думал совсем не о любви.

Менеджер клуба «Парадайс» быстро напомнил Кертису: несмотря на то что ему удалось протащить Джимми и «Дримфеток» на сцену отеля в Майами, его черная задница все еще на Юге.

– Скажи Джимми и остальным, что они могут пользоваться гримеркой, но вот поесть и пописать лучше заранее, поскольку черномазых не пускают ни в ресторан, ни в туалет, – коротко бросил Мартин Джек из-за своего рабочего стола.

Чернокожий официант в белых перчатках, во фраке и с бабочкой поставил перед ним коктейль на серебряном подносе. Он как ни в чем не бывало продолжил обслуживать Мартина Джека, низкорослого коренастого мужчину, у которого волосы так стремительно редели к затылку, что под определенным углом он казался лысым, – словно услышал, как некто поделился рецептом сладкого чая, но слово «черномазый» и та легкость, с которой Мартин Джек произнес это слово, так покоробили Кертиса, что он вздрогнул. Заявившись сюда, он отдавал себе отчет в том, что придется стать толстокожим, как носорог, ради достижения своей цели – встречи с продюсером «Американской эстрады» на его территории плюс полный зал белых парочек, покачивающихся в танце под музыку Джимми. И если девочкам ради этого придется ужинать и пользоваться туалетом в гостинице на Эллери-стрит, а ему – проглотить пару комментариев о «черномазых», значит, так оно и будет. Дик Кларк, в конце концов, стоит таких жертв.

– Без проблем, – сказал Кертис Мартину Джеку, который уже листал журнал, лежавший на его столе, и давал понять, что разговор окончен.

Кертис намек понял и замешкался на минуту, когда официант проворно подскочил к двери и открыл ее перед ним.

– У вас отличное шоу, мистер Тейлор, – сказал официант, напугав Кертиса, не ожидавшего, что этот парень знает, кто он такой.

В ответ Кертис только кивнул и прошел мимо. Уже семь вечера, Джимми и девочки приедут через полчаса, и ему надо выйти встретить автобус и убедиться, что все усвоили правила поведения.

Но через двадцать минут подопечные ясно дали понять: несмотря на то что Кертису каким-то чудом удалось протащить их на эту сцену, Джимми, Эффи и Дина не очень-то хотят помалкивать в тряпочку из благодарности. На самом деле они начали гнать волну, еще спускаясь из автобуса.

– Я хочу сказать, парень, что мои зрители не привыкли к такому Джимми, – сказал Джимми, указывая на свои волосы, которые были искусственно выпрямлены и напоминали шлем а-ля Перри Комо, в полной противоположности его обычному начесу, который личный парикмахер укладывал, переводя тонны геля для волос. – А что это за костюм, брат? Кремовые ути-пуси? А девочки? Они похожи на подружек невесты на свадьбе у белых!

– Воистину, – буркнула Эффи, слезая по ступенькам на шпильках; туфли на размер меньше ужасно жали.

– А я не понимаю, что вам не нравится в этих платьях, – звонким голоском сказала Дина, взбивая пышный парик и глядя на себя в зеркальце. – Мне кажется, милые платьишки.

– «Мне кажется, милые платьишки!» – передразнила ее Эффи. – Ага, милые, для таких тощеньких, как ты. А для женщин в теле? Просто пытка впихиваться в этот узенький корсет, вот что я тебе скажу. А от чертова кринолина у меня аж все чешется. Господи, Кертис, ничего получше не мог выдумать?

Кертис остался равнодушен к ее нытью и даже не потрудился ответить, просто проводил свою группу к черному входу, оттуда по коридору мимо кухни в гримерку.

– Оставайтесь здесь и ждите, я вернусь через пятнадцать минут.

В этот момент к Джимми робко подошел один из официантов, которого вытолкнули коллеги, что-то тихонько обсуждавшие и наблюдавшие за прибывшими артистами, как только те вошли в дверь.

– Простите, – обратился официант к Джимми. – Меня зовут Клет, Клет Уилкс. Я живу рядом с домом мисс Барбары, где вы поселились. Я только хотел сказать: это большая честь видеть вас здесь, я. то есть все мы. – Он посмотрел на других официантов, которые отложили свои дела и прислушивались к разговору. – Мы рады, что вы получили то, к чему стремились. Очень мало цветных сюда попадает, да и те работают на кухне или убирают номера. Будет здорово увидеть вас на сцене. Мы вами по-настоящему гордимся. Очень.

Впервые после того, как он влез в костюм Перри Комо, Джимми улыбнулся.

– Спасибо, парень, – сказал он и протянул руку, которую Клет с готовностью крепко пожал. Джимми засмеялся: – Ты нам очень поможешь, если после выступления запакуешь с собой парочку стейков.

– Точно, – поддакнул СиСи.

Кертис, которого этот разговор разозлил, но не настолько, чтобы взорваться и наорать, коротко сказал:

– Я сейчас вернусь с продюсером, – поправил галстук и ушел, крикнув через плечо: – Соберитесь и приготовьтесь! Вот так-то! – А потом позвал СиСи: – Пойдем.

Возможно, Кертис и выглядел безучастным, когда вошел в Хрустальный зал, но не обманывайтесь: к тому моменту, как он, обменявшись парой дежурных фраз с Майком Игером, молодым и дерзким продюсером «Американской эстрады», занял свое место в тени массивных портьер, складками ниспадающих с боковой стены переполненного зала, он готов был упасть в обморок. Выступление, думал он, должно пройти без сучка без задоринки, однако после сцен, устроенных в автобусе и в зале, Кертис не был до конца уверен, что Джимми готов подняться на вершину белых чартов. Но точно знал одно – выступление должно принести свои плоды. Должно, и точка. Кертис пожал Майку руку, представил СиСи и предложил сигару, пытаясь разговорить продюсера, однако тот не слышал его. Он без устали смеялся шуткам конферансье Сэнди Прайса, который шел по залу, не пропуская ни одного столика и выбирая все новых и новых жертв для своих шуточек.

– Ты кубинец? Шутишь, что ли? – спросил Сэнди у одного из гостей – мужчины в смокинге и с сигарой между пальцев. – Я еврей, а ты кубинец. Положа руку на сердце, скажу так: даже грязный негритос может поселиться в соседнем доме, только б не ты. – Публика, разогретая парами алкоголя, тут же разразилась хохотом. Казалось, смех придал ему сил, и вот Прайс уже подкрался к новой жертве – полной, безвкусно одетой даме, сидевшей рядом с кубинцем. – А вот ты наверняка еврейка, милочка, – вон у тебя какая задница да и в норковом манто больше никого нету. Ты в отпуске, милочка? И сидишь рядом с кубинцем? А прививки-то хоть сделала?

Майк чуть со стула не свалился. Кертис издал нервный смешок, скорее, чтобы продемонстрировать Майку, что он тоже слушает и наслаждается шоу, хотя это, разумеется, неправда. Комик перешел к следующему столику, на этот раз выбрав пожилого джентльмена, сидящего в гордом одиночестве.

– Нет, ну ты только посмотри на себя. Кто-нибудь еще пострадал в той же аварии, что и ты? – Снова смех в зале.

– Нет, сэр, – ответил мужчина, пытаясь покрасоваться перед публикой.

– Не называй меня «сэр», – бесстрастно сказал Сэнди. – Ты же не черномазый.

СиСи всем телом повернулся к Кертису, на его лице застыло недоуменное выражение – что, черт побери, это было? Но Кертис никак не прореагировал, лишь растянул рот в улыбке и посмотрел на комика в упор. СиСи наблюдал, как обслуживающий персонал, в основном кубинцы и чернокожие, бесшумно передвигались по залу. Такое впечатление, что их ничуть не задели эти оскорбления и, что беспокоило СиСи еще сильнее, – они к ним привыкли.

– Но на самом деле, друзья мои, Бог создал нас, чтобы мы смеялись. Все мы люди. Евреи и немормоны, кубинцы, негры и пуэрториканцы. Э-э-э… Нет, пожалуй, все-таки пуэрториканцы нет… – Зрители заржали так громко, что практически заглушили его следующую реплику. – Но сегодняшний день войдет в историю. Впервые негритянская звезда выступает в Майами-Бич. На самом деле очень удобно. Попели, поплясали, а потом со шваброй по залу прошлись! Лучших помощников и не сыскать!

Джимми с горечью повесил голову и уставился в пол. Эффи и Лоррелл украдкой переглянулись, выпучив глаза и раскрыв рты, настолько обидны были эти слова. Они стояли в ожидании, когда занавес поднимется, и не понимали, что им делать – то ли бежать сломя голову, то ли стоять, где стоят, чтобы обматерить этого белого коротышку перед белой же аудиторией и уйти с высоко поднятой головой. Девушки посмотрели на Дину, которая одернула юбку и распрямила плечи, очевидно, оправившись от оскорблений. На самом деле она не обратила на шутки конферансье никакого внимания. Ну что, скажите, можно ожидать в таком отеле, как «Парадайс», где чернокожим не позволяют даже чистить бассейн, не то что плавать в нем? Дина была слишком толстокожей, чтобы разволноваться из-за таких пустяков. В тот момент, когда они приехали в Майами, Дина решила для себя, что она здесь ради одной-единственной цели – петь. Она улыбнулась как можно шире, приняла красивую позу, пока ведущий продолжал.

– Так давайте же поприветствуем талантливого Джимми Эрли и «Дримфеток!» – заорал Сэнди в микрофон.

Занавес поднялся, а за ним в полутьме виднелись силуэты Джимми и девушек.

Пока музыканты играли замедленный вариант песни «Хочу тебя, детка», Джимми демонстрировал более сглаженные движения, а за его спиной покачивались «Дримфетки», взгляд Кертиса блуждал по залу. Кертис мотнул головой, чтобы СиСи тоже посмотрел вокруг: за соседним столиком молодая пара целовалась, еще одна пара держалась за руки. Казалось, даже продюсера «Американской эстрады» очаровал мелодичный ремикс их хита: он что-то нацарапал в блокнотике, но Кертис, как ни пытался, не мог разглядеть, что именно.

Кертис взял быка за рога.

– Разумеется, для «Американской эстрады» мы можем исполнить что-нибудь более молодежное, – сообщил он продюсеру.

Тот в ответ уклончиво улыбнулся и снова посмотрел на сцену, как раз в тот момент, когда Джимми отбросил условности и начал с жаром импровизировать в духе соул. Чтобы добить публику, он сделал несколько вращательных движений бедрами и пропел: «О, не заставляй меня умолять! О, детка, пожалуйста! О-о-о-о!» Это было его фирменным знаком, заставлявшим женщин в радиусе десяти кварталов срывать с себя трусики и бросать их на сцену, но только не в Хрустальном зале. Нет, здесь на сексуально окрашенное выступление Джимми среагировали иначе. Какая-то дамочка отвернулась, очевидно, смутившись. Муж схватил ее за руку, они с шумом поднялись и вышли из зала. Их примеру последовали еще несколько пар, а Джимми, с закрытыми глазами продолжавший импровизировать, понятия не имел, какое потрясение вызвал.

Кертис делал знаки Лоррелл, пытавшейся привлечь внимание Джимми, но непоправимое случилось. Продюсер «Американской эстрады» захлопнул блокнот и поставил жирный крест на Джимми Эрли и девочках – им нечего делать с Диком Кларком, разве что ботинки ему надраить. Кертис залпом осушил свой бокал и перевел взгляд с Джимми на Дину, которая, в отличие от Лоррелл и Эффи, сохраняла спокойствие, несмотря ни на что. Он еще раз обвел взглядом зал и заметил, что и другие мужчины – заметьте, белые! – тоже смотрят на Дину. Кертис поднял палец, подзывая официанта.

– Виски, – сказал он, не сводя глаз с Дины. – Двойной.

После выступления Лоррелл, Дина и Эффи уселись в гримерке перед зеркалом и одновременно стащили парики.

– Мне нравится Джимми, но ему пора перестать называть меня малышкой, – вдруг ни с того ни с сего сказала Лоррелл. И добавила, глядя на свое отражение: – Я теперь женщина.

– Ты видела того мужика, с которым сидел Кертис? – взволнованно спросила Дина, пропустив замечание Лоррелл.

– Ты слышала, что я сказала, Дина? – спросила Лоррелл, поворачиваясь к подруге. – Я теперь женщина.

– Лоррелл, я в курсе, – рассердилась Дина.

– Что значит, ты в курсе? Джимми разболтал?

– И так все ясно, – сказала Дина; в ее голосе звучало отвращение. – Как ты могла, Лоррелл? Ты же совсем ребенок!

– Нет, Дина! Я теперь женщина! – заорала Лорелл, а потом осеклась. Не стоит вовлекать в обсуждение всех, быстро смекнула она, понижая голос. – Мне уже восемнадцать, и я женщина.

– Да, она зрелая женщина, как и я, – сказала Эффи, снимая невидимую пушинку с парика. – Она любит Джимми так же, как я – Кертиса. И в этом нет ничего дурного.

Дина прекратила рыться в сумочке и отодвинулась от девочек:

– Вы ни о чем другом не можете думать?

– Ага, – хором ответили Лоррелл и Эффи.

– Определенно, меня мама лучше воспитала, – вздохнула Дина.

– Дина, ты просто завидуешь, – уколола подругу Лоррелл.

– Да, сама бы попробовала… разик, – кивнула Эффи. – Это так здорово – любить кого-то, – сказала она, вытирая глаза.

Когда дверь открылась, Эффи сначала испугалась, но потом расслабилась, когда в гримерку заглянул СиСи.

– Девочки, вы тут в приличном виде? – спросил он невинным голосом.

– Я – да, – ответила Дина. – За этих двоих не поручусь.

Эффи бросила на Дину такой недобрый взгляд, что могла бы прожечь дырку на ее худеньком тельце. СиСи, так и не поняв, что Дина имеет в виду, вошел, а за ним и Кертис.

– Ну, Кертис, как там дела с «Американской эстрадой»? – набросилась на него Дина.

– Я неудачно выбрал время, – резко ответил Кертис.

– Ну, может, они заинтересуются после нашего выступления в «Копе», – передернула плечами Эффи.

– А мы не выступаем в «Копе».

Стиснув зубы, Кертис почувствовал укол в висок. Нервный тик, который в последнее время все чаще давал о себе знать. Он не хотел таким образом преподносить новость, но для того, чтобы план сработал, нужно было действовать быстро. Проведя вечер с Эффи, Кертис вернулся в Хрустальный зал и выпивал с менеджером, который торчал в баре, время от времени вливая в себя водку или сухой мартини, рявкая на официантов, которые готовили зал к следующему представлению. Кертис знал, что ему нужно уладить вопрос напрямую с Мартином Джеком, поскольку тот отбирал артистов для одного из самых крупных клубов страны. Всего пара-тройка звонков, и до «Копы» и остальных клубов, куда пускали только белых, докатится слух, что Джимми вытворял на сцене, как он распугал всех приличных белых дам, и это будет означать для Кертиса и всех его музыкальных групп пожизненный приговор – выступать только в местечковых клубах для черных, их больше никогда в жизни не увидят белые зрители и не поставят на белых радиостанциях. Нет, Кертису такой вариант не годился. Он сделал глоток ликера и перешел к делу.

– Ну, кое-где мы немножко переборщили, но все равно, мне кажется, выступление хорошее, – начал Кертис, водя пальцем по ободку бокала.

– Тебе кажется? – ухмыльнулся Мартин Джек. – Ну, лично с моего места мне показалось, что вы переборщили не немножко, а множко. Особенно с вращением бедрами. Это первоклассное заведение, сюда приходит приличная публика, которая не воспринимает такого рода выступления. я говорю о ваших негритянских штучках. По моим подсчетам, я потерял пару сотен баксов, когда ушли гости с трех столиков, так что твое «немножко» стоило мне денег.

– Но если всего три пары из ста ушли, вы все равно добились успеха?..

– А у тебя есть пара сотен баксов, чтобы вернуть мне, парень? Поройся в карманах и достань деньги, а потом уже рассказывай мне, кто чего добился, даже если несет убытки, а то логика хромает. – буркнул Мартин Джек, опрокинув еще одну порцию спиртного. – Вот что я тебе скажу: единственное, что спасло твою задницу сегодня, – та милая кошечка на сцене. Симпатичная цветная девулька.

– О ком вы?

– Ну, та девчонка с большими глазами, – улыбнулся Мартин Джек.

– А-а-а. так вы про Дину?

– Не знаю, как ее там зовут, но знаю точно – она очень привлекательна.

И тут Кертис понял, что же нужно, чтобы открыть для его лейбла новые горизонты, – Дина. Она хорошенькая в том смысле, что привлекает белых мужчин, – тоненькая, миленькая и даже, пожалуй, сексуальная. Кертис тоже заметил, как на нее смотрели мужчины – их спутницы корчились от злости на стульях, когда поняли, что внимание сильной половины привлекло очарование и шик чернокожей девочки. А ее голос, пусть и слабее, чем простецкий, но громкий, как иерихонская труба, голос Эффи, идеален для радио: не такой узнаваемый, более приятный для слуха. Идеально для поп-исполнительницы. В ней определенно чувствуется порода и врожденный такт, который помешает развиться звездной болезни, в отличие от Эффи, чье эго будет только расти и расти, пока не превратится в нечто невообразимое.

Прощаясь в баре с Мартином Джеком, Кертис уже четко, по пунктам, знал, что нужно сделать, чтобы поднять «Рэйнбоу Рекордс» и свою мечту на первые строчки чартов. Оставалось только убедить девочек. А если точнее – Эффи.

– Что значит «мы не будем выступать в „Копе"»? – спросила Эффи, испугавшись, что Кертис собирается снова вернуться ко вчерашнему разговору. – Ты же говорил.

– Я разрываю контракт с вами и Джимми, – перебил ее Кертис.

Лоррелл повернулась так резко, словно в нее вселился дьявол.

– Я знаю, почему ты это делаешь, Кертис! Ты бросаешь нас, потому что тебе не нравится, что я с Джимми. Вам всем не нравится, потому что вы завидуете! – воскликнула она сквозь слезы. – Но нас с ним ничто не разлучит! Ничто, слышите?

Кертиса несколько ошарашила ее истерика. Разумеется, он знал, что Лоррелл и Джимми переспали (Джимми разве что табличку на заднем стекле автобуса не повесил, чтобы все вокруг знали, что он лишил Лоррелл девственности), но не ожидал, что Лоррелл не захочет выйти из тени Джимми. Вот уж не думал Кертис, что такой проблемой станет заткнуть Лоррелл. С другой стороны, Эффи…

– Я разрываю контракт, потому что Джимми тормозит нас, а вы, девочки, остаетесь, и мы создаем нашу собственную группу, – тихо сказал Кертис.

Все три девушки застыли в изумлении.

– Ты сказал «нашу собственную группу»? – переспросила Дина; ее глаза стали большими как блюдца.

– Наконец-то! – завопила Эффи. – Я этого и ждала от тебя. Кертис, я тебя люблю! – Она обвила Кертиса руками за шею.

Слезы Лоррелл высохли так же быстро, как и появились в глазах.

– Милый, я так рада, – проворковала она как ни в чем не бывало. – Я, конечно, люблю Джимми, но не собираюсь работать у него на подпевках до конца жизни!

Кертис встал и прошел в центр гримерки.

– Дамы и господа, позвольте представить вам трио «Мечты»! – Девушки захихикали и захлопали в ладоши, а Кертис раскинул руки и улыбнулся. – «Дримфетки» – это маленькие девочки, а вы теперь женщины.

– Видишь, Дина, я тебе говорила, – засмеялась Лоррелл, но Дина шутки не поняла.

– Первое выступление у нас здесь же через неделю, так что предстоит много работы и многое изменить, – продолжил Кертис. – Я приглашу Джолли Дженкинса, он поставит совершенно новое шоу. Он участвовал в съемках фильмов, ставил мюзиклы на Бродвее и концерты в модных клубах, вы назовете.

– Но ведь наши танцы придумывает СиСи, – нахмурилась Эффи. – Всегда наши выступления ставил он.

– Ничего, Эффи. – СиСи впервые после того, как Кертис выложил им новости, подал голос. Кертис уже посвятил его в свой план нанять нового хореографа, аппетитно расписав все плюсы того, что танцы будет ставить специально нанятый человек, а СиСи «сможет сосредоточиться на музыке». СиСи начал было возражать, ведь раньше он всегда успешно совмещал и то и другое, но Кертис быстро поставил его на место, твердо сказав: «Слушай, парень, ты хороший композитор, но у тебя есть потенциал стать не просто хорошим, а великим, однако этому не суждено случиться, если ты будешь стоять на сцене и пытаться втолковать девочкам, как им вертеть попками. Позволь мне уладить все дела, а ты вплотную займись музыкой». СиСи это не особо понравилось, но когда он остыл и еще раз взвесил слова Кертиса, то понял их суть и согласился. – Джолли – самый лучший спец в этом деле, – просто сказал СиСи.

Кертис подошел и встал перед Диной, которая так и стояла, застыв с улыбкой на темнокожем открытом личике.

– У нас будут новые парики, самые-самые дорогие. Новые костюмы, которые понравятся более молодой публике, – сказал Кертис, и Дина хихикнула. Перед тем как преподнести последнюю, самую убийственную новость, Кертис заглянул Дине в глаза: – А Дина у нас будет солировать.

– Что она будет делать? – Эффи резко повернулась, чтобы посмотреть Кертису в лицо.

– Солировать.

– Что ты имеешь в виду? Я всегда солирую. – Эффи переминалась с ноги на ногу, уперев руки в боки. – Скажи ему, СиСи.

– Мы пробуем что-то новенькое, Эффи, – тихо сказал СиСи, и она по голосу поняла, что брат ее предал.

– Так ты все знал? – тихо спросила Эффи растерянно и обиженно.

– Мы с Кертисом только что переговорили, – сказал СиСи. – Он сказал, что это временно.

Эффи мерила шагами комнату, слова вылетали из ее рта как из пулемета, стараясь поспеть за мыслями:

– Нам наконец выпал шанс организовать нашу собственную группу, и Дина будет солировать? Но она же не умеет петь так, как я.

– Она права. Я не умею так петь, – пролепетала Дина; ее лицо вытянулось. Она восхищалась талантом Эффи петь во все горло и с самого начала понимала, что ее голос сильно проигрывает и уж точно не сможет завести слушателей так, чтобы они повскакивали с мест. Больше всего на свете Дине хотелось стать звездой, но она не была уверена, что смогла бы так держать себя на сцене, как Эффи, или доводить слушателей до экстаза, как остальные соул-исполнители. – И не хочу быть солисткой.

– Ты будешь делать то, что я хочу! – взорвался Кертис. – А я хочу новое звучание и новый образ…

– Новый образ? – огрызнулась в ответ Эффи. – Кто ж его увидит на пластинке?

Кертис начал терять терпение, он не понимал, почему никто не встречает с восторгом его идею – превратить трио «Мечты» в группу международного уровня.

– Мы можем изменить ситуацию одним-единствен-ным способом – привлечь подростков. Все современные подростки смотрят телевизор. – Кертис понимал: то, что он только что сказал, жестоко, но это правда.

– Значит, Дина будет солисткой только потому, что тебе нравится ее внешность? – тихо спросила Эффи; ее глаза наполнились слезами. – А я для тебя уродлива, Кертис?

– Конечно, нет, детка. – Кертис подскочил к ней и стал гладить по лицу. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не принимай это на свой счет!

– А как еще? Дина красавица. Она всегда была красавицей, но у меня есть голос, Кертис. У меня есть голос! Ты не можешь поставить меня назад. Просто не можешь, и все!

– Эффи, но ты же будешь вместе со мной, – вмешалась Лоррелл, пытаясь утешить Эффи. – Что тут такого? Черт, пусть для разнообразия Дина сделает за тебя всю работу.

СиСи, которому о грядущих переменах Кертис сказал незадолго до того, как сообщить девочкам, сначала среагировал так же, как сестра. Они мечтали о том, как «Дримфетки» поднимутся на вершины чартов с Эффи в главной роли, и в эту мечту они вложили душу и сердце. И вот, когда их мечта так близка к воплощению, появляется Кертис, вносит в сложившуюся картинку непостижимые изменения, в соответствии с которыми Эффи отводится лишь вспомогательная роль.

– Ты не можешь так поступить с моей сестрой, – выговаривал СиСи Кертису. – Это ее убьет.

– Поэтому я пришел сначала к тебе, чтобы ты ее убедил, приятель, – сказал Кертис. – А теперь слушай сюда, сынок: тебе придется работать со мной в паре. Мы собираемся взять музыкальный олимп штурмом, ты и я, и если мы хотим воплотить все задуманное, то нужно делать это правильно, согласен?

– Да, но.

– Никаких «но», друг мой, – перебил его Кертис. – Просто пойми: пока что я ни разу не ошибся и не собираюсь начинать. У твоей сестры талант? Да. Она поет лучше, чем большинство исполнителей эр-н-би, засветившихся в чартах. Да, черт побери. Ты можешь сделать так, чтобы «Мечты» заняли первые строчки чартов? Нет, черт побери. Ни с ее звучанием, ни с ее внешностью. Но как только мы окажемся на вершине чарта, мы заставим зрителей принять ее как солистку. А окажемся мы там с помощью Дины. Просто доверься мне. Ты должен поговорить с ней, втолковать ей, когда я объявлю о переменах, а не то не будет ни трио «Мечты», никаких тебе попчартов, ни «Рэйнбоу Рекордс», ни нас с тобой. Просто дай мне время, братишка. И разберись со своей сестрой.

И СиСи, несмотря на всю неприятность создавшейся ситуации, понимал, что Кертис прав. СиСи поверил в мечту Кертиса – сделать девочек популярными, и теперь, когда они на пороге реализации этой мечты, он должен все бросить на полдороге. СиСи сделал все, как велел Кертис, и продолжил обрабатывать Эффи.

– У тебя слишком необычный голос, – уговаривал он сестру. – Для того, чтобы попасть в поп-чарты, нужно более мягкое звучание. Именно оно нам и необходимо.

– А меня никто не хочет спросить, что необходимо мне? – фыркнула Эффи.

И тут СиСи спел одну из своих песен о том, что они одна семья, и мечта у них одна на всех, поэтому уйти не получится. Ему подпели Лоррелл и Дина.

Эффи не верила своим ушам и не могла понять подтекста. Она знала только одно: если Кертис, ее мужчина, убедил самого горячего ее поклонника – младшего брата, – что так лучше, значит, ей ничего другого не остается, кроме как согласиться. Битва, состоявшаяся даже без ее участия, проиграна, и ей придется уступить. Расстроенная Эффи кинулась в объятия Кертиса и зарылась ему в плечо. Ее любимый и ее брат приняли решение. Эффи ничего не могла поделать, только принять это как данность.