"Матерый и скокарь" - читать интересную книгу автора (Сухов Евгений Евгеньевич)

Глава 25

Еще один труп Георгий Волостнов вышел на улицу. Спокойным размеренным шагом затопал к машине: «Итак, что получается? А получается, что мы имеем на одну загадку больше. И при этом к раскрытию тайны не продвинулись даже на йоту! Печально».

Дорога до машины заняла не более пяти минут, а настроение поразмышлять было немалое. Самое время вернуться в управление, выпить чашку чая. Вот где хорошо думается. Удобно расположившись в салоне автомобиля, Волостнов завел двигатель.

Напоминая о себе, завибрировал телефон в наружном кармане. Взглянув на экран, он увидел, что это номер Фомича. В последнее время тот ему звонит только для того, чтобы сказать что-нибудь неприятное.

– Слушаю, – напрягся Волостнов.

– Послушай, Георгий Егорович, ты знаешь такого майора Вандышева?

– Что-то слышал. А в чем дело?

– Он меня всерьез стал расспрашивать по дому генерала. Не знаю, откуда у него такой нюх, но топчется он конкретно.

Пальцы у Волостнова мгновенно отсырели – этого еще не хватало! Переложив трубку в другую ладонь, он спокойно произнес, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности:

– У него ничего против тебя нет, расслабься.

– Они могли видеть машину.

– Избавься от нее.

– Понял.

– Если все-таки на тебя крепко насядут, то от всего отказывайся, что бы ни предъявляли.

– Но послушай…

– Все будет в порядке. Ты работаешь на нашей стороне. И не беспокой меня по пустякам! Все, конец связи.

Волостнов выключил телефон. Надо попридержать этого Вандышева. Неизвестно, куда может завести его служебное рвение.

Майор Вандышев уже в который раз перечитывал личное дело генерала, надеясь отыскать между строк нечто такое, что прольет свет на состоявшееся преступление.

Досье генерала было рафинированное, гладко причесанное, вылизанное. В нем не было ничего такого, что могло бы скомпрометировать его даже косвенно. Полнейшее впечатление, что жизнь у него двигалась по накатанной дороге, даже не по горизонтали, где его могли бы ожидать какие-нибудь колдобины и буераки, а в гору, к очередным завоеваниям.

Но из служебного опыта Вандышев знал, что так не бывает. Прежде чем на плечи упадут тяжелые погоны, приходится брести через такие тернии! В этом долгом пути перешагивают не только через личную гордыню, но даже через друзей.

А это чревато…

Что ж, личное дело генерала ему не дали, но никто не запретит проследить за ним. А если вдруг обнаружится, что он установил за Саторпиным негласное наблюдение, то всегда можно будет объяснить, что сделано это было в его же собственных интересах – мало ли кто за ним увяжется!

Уже через пару дней были получены первые результаты.

Наиболее интересные моменты решено было заснять. Столь деликатное дело он решил поручить своему помощнику, старшему лейтенанту Виктору Курмашеву, который с присущим ему энтузиазмом взялся за дело. И сейчас Вандышев с интересом рассматривал распечатанные снимки.

Генерал вел вполне заурядную жизнь, но далеко не стариковскую. Если так можно выразиться, любил жизнь во всех ее проявлениях. Много времени уделял спорту – ходил в бассейн, любил играть в теннис, а кроме того, содержал любовницу лет тридцати. По тому, как она бережно держала старика под руку, можно было предположить, что между ними взаимное чувство.

Генерал был сфотографирован в самых неожиданных местах: это были модные рестораны и многолюдные бары, в одном месте он был запечатлен даже целующимся в городском парке (право, как мальчишка, ему следовало позавидовать!). Удивляло и расстояние, с которого генерал был сфотографирован: от откровенно близкого, когда тот, уподобившись обыкновенному смертному, выстаивал в очереди в пивном баре где-то на окраине Москвы, до весьма приличного, которое можно преодолеть только мощнейшей оптикой, – здесь он прогуливался с дамой.

Наиболее удачными оказались те снимки, что были сделаны в непосредственной близости. Причем лицо генерала всякий раз было иным, и у Вандышева невольно возникало впечатление, что он рассматривает разных людей. Отставной генерал был то откровенно мечтательным (наверное, думал о предстоящей романтической встрече), то очень сосредоточенным и даже почти злым (Вандышев многое бы отдал за то, чтобы понять, какие мысли одолевают его в эту минуту).

Профессиональное любопытство было сродни подглядыванию в замочную скважину, однако иного способа проникнуть в потаенный мир Саторпина не находилось. Так что не обессудьте, товарищ генерал-полковник.

Просмотрев все фотографии, Дмитрий Вандышев невольно вздохнул: старику оставалось только позавидовать, не каждый в его возрасте способен вести столь активную жизнь.

Собрав фотографии, Вандышев небрежно бросил их на край стола.

– Куда он ходил в последнее время? – спросил он у помощника.

Оторвав взгляд от фотографий, тот произнес:

– За последние три недели он дважды наведывался в банк на Ямской.

– А вот это уже интересно, – оживился майор. – И что же он там делал?

Пожав плечами, тот ответил:

– Точно сказать трудно. Осуществлял какие-то банковские операции, но, судя по тому, как с ним там общались, клиент он весьма состоятельный и деньги у него водятся.

– Немудрено, – хмыкнул Вандышев, подняв фотографию, на которой была запечатлена белокурая тощая красавица. – Такие барышни кроме обыкновенного обхождения требуют еще и немало денег. Вот что, Виктор, добейся разрешения пробить его счет, важно знать, какие у него капиталы. Только сделай это поаккуратнее, под видом какой-нибудь ревизии.

– Понял, придумаю что-нибудь. Не в первый раз.

– Продолжай вести за ним наблюдение. – Вандышев мягко опустил на стол ладони. Привычка, свидетельствующая об окончании разговора. Об этой его особенности знали все подчиненные, и Дмитрий обратил внимание на то, что помощник украдкой посмотрел на часы. – И докладывай о каждом его шаге.

– Есть, товарищ майор!

Дмитрий Вандышев всегда стеснялся своих ладоней. Такие пальцы, белые, ухоженные, могут быть разве что у музейных работников, весьма привычных к переворачиванию пыльных страниц.

– И еще вот что… Поставь кого-нибудь поквалифицированней. Все-таки он разведчик и может понять, что за ним следят. У нас есть такой человек?

– Думаю, найдется.

Вернувшись в свой кабинет, подполковник Волостнов привычно осмотрел бумаги. Все они лежали точно в таком положении, как он их оставил. А может, ничего такого и не было? Может, за ним никто и не следил и его подозрительность основана на усталости? Чего только не привидится, когда голова загружена! Сам слегка сдвинул бумаги, да и позабыл.

Ладно, будем считать, что показалось.

Раздался негромкий стук в дверь, она распахнулась, и вошел стажер:

– Вызывали, товарищ подполковник?

– Вызывал. В последнее время Фомич сильно нервничает, не до конца с нами откровенен. Не нравится мне это. Не удивлюсь, если он изготовил копию, а подлинник копья решил оставить у себя. Проследи за ним, посмотри его контакты. Его могут шантажировать… От людей, с которыми он вошел в контакт, можно ожидать что угодно.

– Понял.

– Постарайся сделать это как-то поаккуратнее, не засвечивая себя. Важно знать, кто пойдет с ним на контакт. Потом доложишь.

Живой игрушкой завибрировал в кармане телефон.

– У нас еще один труп, – узнал он голос дежурного.

Захотелось чертыхнуться, но Волостнов проговорил нарочито размеренным голосом:

– Что за человек?

– Документов при нем не обнаружили. Но клиент солидный, один костюм на пару тысяч баксов потянет.

Этого еще не хватало!

– Где труп?

– На Никитской, восемнадцать.

– Выезжаю, скоро буду.

Уже через полчаса Волостнов подкатил к месту преступления. Как это и бывает, оно оказалось многолюдным: кроме тех, кому следовало на нем быть по долгу службы, стояла за пределами ограждения праздная толпа, жадная до всего острого. Люди обменивались впечатлениями, делились какими-то своими наблюдениями и тяжко вздыхали. А в глазах – тайная радость от того, что курносая нагрянула к кому-то другому.

Криминалисты уже были на месте. Аккуратно складывали какие-то предметы в пластиковые пакеты: окурки, куски проволоки, была даже мятая пачка сигарет. Большая часть собранного в дальнейшем окажется на мусорной свалке, но работа криминалистов заключается в том, чтобы не пропустить главного, что в дальнейшем поспособствовало бы раскрытию преступления.

Эксперты-криминалисты работают в связке с уголовным розыском, эдакие сиамские близнецы, но Волостнов всякий раз удивлялся тому, что на место преступления они прибывали раньше оперативников. Пожалуй, нужно обладать сверхъестественными способностями, чтобы прибывать раньше оперативной группы.

Убитый лежал под высоким кустом акации, зарывшись лицом в пожухлую поредевшую траву. Возможно, костюм на нем и вправду был дорогим, но, перепачканный в грязи, он не впечатлял.

Не самое благоприятное место для кончины – рядом скамейка, валялась разбитая бутылка, оберточная бумага и прочий сор.

Подошел знакомый капитан Климов. Как всегда, он был в джинсовом костюме. Порой Волостнову казалось, что он просто родился в нем, – во всяком случае, последние пять лет он не расставался с этой одеждой.

Азартно блеснув золотой фиксой, поздоровался. Георгий Волостнов всякий раз хотел поинтересоваться у старинного приятеля, что заставило его стачивать здоровый зуб и ставить на него золотую фиксу: обыкновенное позерство или желание походить на клиентуру.

– Когда его нашли?

– В шесть часов утра. Одна женщина возвращалась с ночной смены, ну и натолкнулась… Поначалу думала, что это просто бродяга, а потом увидела, что на нем костюм из дорогой материи, вот и подошла. Думала поначалу, пьяный, а потом поняла, что труп.

– Опросили?

– Да. Но ничего добавить она не могла. Ведь беднягу сюда на машине привезли. Вон и следы от протекторов, – кивнул он на склонившихся оперативников.

– Вижу… Почему народ стоит? – хмуро поинтересовался Волостнов, глянув на собравшихся.

– Пробовали гонять, так они не уходят.

– Что значит не уходят?

– Точнее, одни уходят, а вместо них приходят другие. Не вызывать же милицию! – усмехнулся капитан.

Шутка удалась, но улыбаться не хотелось.

– Не установили, кто такой?

– Нет. При нем ни удостоверения личности, ничего такого, что могло бы помочь. Похоже, что его карманы выгребли. Нет даже обычной мелочи.

– Насчет мелочи это ты точно сказал, такие люди мелочь не таскают. С десяток пластиковых карт – вот это их уровень! Ладно, давай подойдем.

Нырнув под ленточку, подполковник осторожно подступил к убитому. Аккуратно, как если бы опасался какого-то подвоха, тронул его русую голову. Голова чуть повернулась, глаза смотрели на него неподвижно. На шее рваная рана, смертельной она быть не могла, а вот на левой стороне лба аккуратное потемневшее отверстие, крови немного. Столь же бережно Волостнов вернул голову в прежнее положение.

Похоже, на одну загадку стало меньше. Вот, значит, как пришлось познакомиться.

– Кажется, я знаю, кто это.

На лице капитана отобразилось изумление: вот что значит профессионализм, мы тут ползаем, собираем всевозможные вещественные доказательства, мним из себя непревзойденных сыскарей, а стоило появиться подполковнику Волостнову, как он уже знает, кто убитый, и наверняка держит в голове имя предполагаемого злодея.

– Вот как! И кто же?

– Трубадур. Он же Росомаха и Матерый. Человек в уголовном мире весьма авторитетный. Только кто же его так? Знаю, что он частенько выступал в качестве третейского судьи, он вообще старался быть вершителем судеб. Видно, на этот раз кому-то не угодил. За его смерть могут спросить очень строго. А если так, то человек, который его убрал, или уж слишком бесшабашный, или не знал, с кем связался. – Хмыкнув, добавил: – Интересно было бы взглянуть на этого смельчака. А сам ты что думаешь по этому поводу?

– Пока трудно что-то сказать, но нам известно, что машина, которая его сюда привезла, прибыла около двух часов ночи. Простояли они несколько минут, что вполне достаточно для того, чтобы выбросить его из салона и незаметно уехать.

– Что за машина?

– Предположительно «Рено». Темного цвета, но вот какого именно, сказать трудно.

– Откуда такая информация?

– Все очень просто. Мы тут пораспрашивали сторожа, – кивнул он на небольшой магазин, отстоявший метров на сто. – Он как раз в это время на крылечко выходил, покурить. Ну и заметил эту машину. Поначалу он никакого значения этому не придал, а когда мы подъехали, вспомнил.

– Ладно, будем искать «Рено».

Больше из этого места вряд ли что можно выжать, то, что ему требовалось, он уже узнал. Глянул на часы – через несколько минут должно подъехать высокое начальство. Накатило раздражение – это у них называется руководить оперативной работой. В действительности от их появления одна нервотрепка. Вся их деятельность сводится к тому, чтобы накрутить хвосты всем присутствующим оперативникам, назначить срок раскрытия преступления, а потом свалить столь же помпезно, как и прибыли.

Пора уезжать. Получать вместе со всеми нагоняй не хотелось. Волостнов считал себя штучным продуктом, а потому, если хотите намылить шею, так вызывайте в большой кабинет, а уж там я выслушаю все ваши наставления по полной форме, вытянувшись!

– Поеду… Нужно будет еще поработать. Потом со всем материалом ко мне.

– Имеются какие-то соображения?

– Кое-что прорисовывается, – не стал разубеждать Георгий Волостнов, – но пока об этом рано говорить. Нужно все как следует продумать.

Приподняв ленточку, подполковник покинул место преступления. Уже распахнув дверцу своего автомобиля, он увидел, как подъехала служебная «Волга» прокурора.

Оказавшись в салоне, он почувствовал невероятное облегчение.