"Сказки на всякий случай" - читать интересную книгу автора (Клюев Евгений Васильевич)

БАРАБАН, КОТОРЫЙ УМЕЛ УЖАСНО ГРОМКО СТУЧАТЬ

Не заметить, что в доме появился Барабан, было невозможно: он таким оглушительным треском поприветствовал всех сразу, что все сразу даже поёжились. Особенно Дедушка поёжился, но всё равно гостеприимно сказал в ответ:

— Здравствуйте, дорогой Барабан, и добро пожаловать… экий Вы громкий!

— Я такой оттого, — с радостью отчитался Барабан, — что новёхонький. И умею стучать ужасно громко.

— Это хорошо, что Вы умеете стучать громко, — улыбнулся Дедушка. — Но ведь дело не в этом.

— А в чём? — очень заинтересовался Барабан.

Однако Дедушка только покачал головой и ответил, что пока не скажет Барабану, в чём дело, потому как, дескать, рано ещё об этом говорить.

Тогда Барабан решил подождать, когда настанет время, а сам пока принялся стучать во всю мощь — просто хоть уши зажимай! Так, между прочим, и поступило одно комнатное растение под названием Аспарагус… кстати, это было очень вежливое растение и — перед тем как заткнуть уши — оно извинилось и сказало, что у него с утра сильно голова болит. А Барабан ответил, что, мол, сочувствует и что в таком случае уши, конечно, следует зажать, поскольку он, Барабан, как раз намерен сейчас ужасно громко стучать… — и опять застучал.

— Простите, Вы когда‑нибудь отдыхаете? — спросила Барабан Настольная Лампа, которая от его треска даже принялась нервно мигать.

— Никогда! — браво отрапортовал Барабан. — Я же новёхонький! И пока я новёхонький, я буду стучать без передышки.

— Понятно… — вздохнула Настольная Лампа, нервно мигая. А Дедушка только развел руками.

Через несколько дней, когда всем уже казалось, что они вот‑вот сойдут с ума от постоянного беспорядочного треска, Барабан наконец выучил одну дробь — хоть и короткую, но всё‑таки ритмичную. Так что слушать его стало уже не так мучительно — и Дедушка сказал:

— Ну вот, дорогой Барабан, а теперь мы с Вами пойдём в цирк.

И они пошли в цирк — и в цирке Барабан увидел один Очень Большой Барабан, а увидев, подумал: «Наверное, этот Очень Большой Барабан умеет громче меня стучать». И Очень Большой Барабан застучал… но оказалось, что стучит он довольно тихо. А в это самое время под куполом цирка одна гимнастка делала всякие упражнения на трапеции. И тогда наш Барабан подумал, что Очень Большой Барабан всё‑таки слишком тихо стучит, и решил ему помочь. Тут он ка‑а‑ак начнёт трещать… и все зрители принялись оборачиваться в его сторону и шикать, а гимнастка чуть не упала со своей трапеции — и зрители ужасно испугались за неё, что она разобьётся, но всё, слава Богу, обошлось.

А наш Барабан, конечно, обиделся и сказал:

— Я же помочь хотел своим громким стуком!

И услышал в ответ от Дедушки:

— Это хорошо, что Вы умеете стучать громко, но ведь дело не в этом.

— А в чём? — снова, как в день знакомства с Дедушкой, спросил Барабан.

Однако Дедушка опять только покачал головой и ответил, что пока не скажет Барабану, в чём дело, потому как, дескать, рано ещё об этом говорить.

Тогда Барабан решил ждать дальше, когда настанет время, а сам снова принялся стучать и выучил ещё одну дробь, а потом ещё одну. И наступил день, когда Дедушка сказал Барабану:

— Теперь мы с Вами пойдём на военный парад.

На военном параде наш Барабан увидел много разных барабанов — от самых маленьких до самых больших. Они шли и барабанили — невероятно слаженно. Тут наш Барабан решил, что его стука явно не хватает в их мелодии — и принялся выдавать свои дроби, одну за другой. А под барабанный бой маршировали военные — и когда наш Барабан вмешался в общую мелодию своими дробями, все окружающие на него зашикали — и военные сразу сбились с ноги, чуть не попадав друг на друга… и даже мелодия на время прекратилась, но потом всё, слава Богу, обошлось. А наш Барабан, разумеется, обиделся и сказал:

— Я же только хотел как лучше!

Снова услышав в ответ от Дедушки:

— Это хорошо, что Вы умеете стучать громко, но ведь дело не в этом.

И вот какая странность: как бы громко ни барабанил Барабан потом, дело опять и опять было не в этом. А в чём было дело… оставалось загадкой, потому что говорить об этом всегда было рано.

Между тем Барабан давно уже стучал не так часто. Он знал теперь великое множество всяких дробей и множество разных коротких мелодий, но исполнял их не всё время, а от случая к случаю: например, бодрые — утром, деловые — днем, тихие‑претихие — вечером, и лишь по праздникам просто барабанил вовсю. А если в доме случалась беда — и вовсе молчал, дожидаясь хороших перемен. И только когда хорошие перемены наконец приходили, Барабан разражался самой долгой и бравурной своей дробью.

— Смотри‑ка, — нервно мигая, говорила тогда Настольная Лампа Аспарагусу, снова, вежливо сославшись на головную боль, зажимавшему уши, — этот старый Барабан, оказывается, всё ещё умеет стучать, как новенький — ужасно громко!

— Конечно, умею, — отзывался старый Барабан и смущённо добавлял: — Только теперь я знаю, что дело не в том, чтобы стучать громко… дело в том, чтобы стучать вовремя.

А уж Дедушка ли объяснил ему это или Барабан понял это сам — какая разница!