"Окликни меня среди теней" - читать интересную книгу автора (Кривенко Евгений Владимирович)

1. Беглец

Русов подогнал «УАЗ» к дому и вышел, чтобы размяться. Ему пришлось поднять воротник куртки - с сопок, кое-где уже покрытых снегом, дул ледяной ветер.

Наконец на крыльце появился отец в рыбацкой куртке и резиновых сапогах, а за ним ещё двое, экипированных таким же образом - гости из столицы Автономии. Гости отчаянно зевали, и Русов им посочувствовал: отец мог пить всю ночь напролет, но за дело всегда брался рано, будь то рабочая планерка или выезд на рыбалку, как сегодня.

– Пошевеливайся!

Это было первое слово, которое отец бросил Русову, и стал вытаскивать на крыльцо рюкзаки, набитые рыбацким снаряжением и бутылками. Русов послушно укладывал рюкзаки в машину, а потом сел за руль. Гости влезли назад, дыша водочным перегаром. Отец грузно уселся рядом.

Марьяна в нарядной красной кофте появилась на крыльце, зыркнула на Русова и заулыбалась гостям.

– Счастливой дороженьки, дорогие, - нараспев сказала она. - Ни пуха, ни пера!

– К черту, - сипло отозвался отец. И кивнул Русову: - Трогай!

Гости захрапели, пока Русов еще вел «УАЗ» по улицам города. Других машин не встретилось, гроздья рябины висели над пустынными тротуарами. Миновали порт, где на синей воде краснели ржавые корпуса судов. Несмотря на ранний час, в порту шла работа: лязгало железо, поворачивались стрелы портальных кранов. Близился конец навигации, надо было успеть с отправкой грузов. Струнную дорогу до Кандалы пока не довели.

Миновали пруды рыбацкой артели, потом звероводческую ферму, а дальше дорога пересекла по мосту бурную реку и стала подниматься в гору.

На душе Русова полегчало. Сосны и голубой простор моря развеяли тоску, которую наводил набитый женщинами и детьми дом градоначальника. Русов ютился там на птичьих правах после смерти матери. Сколько ни просил отца выделить ему комнату из запасного жилого фонда - первому лицу города это ничего бы не стоило, - тот был против. Хотя от планов сделать Русова своим преемником отказался: Русова не приняли в школу Братства, и теперь старший сын Марьяны, Семен, во время каникул сидел в кабинете и с каменным лицом наблюдал, как отец выслушивает просителей или кричит на провинившихся начальников рангом пониже. Русов же тянул лямку в транспортном отделе, ожидая, когда можно будет поступить в университет. Обязательной военной службы в Карельской автономии не было.

«Держит меня при себе как мальчика на побегушках», - с обидой подумал Русов про отца.

Дорога тем временем поднялась на перевал и теперь спускалась, прямая как стрела. Вдалеке синели сопки, слева они подходили близко, и каменистые склоны вздымались над дорогой. Ровно гудел недавно отрегулированный мотор, похрапывал рядом отец, и Русов на время забыл свои невзгоды - впереди ждало несколько дней безделья: лес, река и бьющаяся на леске рыба…

Через полчаса он помрачнел и сбавил скорость: из-за болота с чахлыми деревцами желтой змеей выскользнула насыпь железной дороги. Поговаривали, что по ней можно дойти до странного места - заброшенного рудника, куда в прошлую войну был нанесен ядерный удар. Те немногие, кто видел рудник (сам Русов несколько раз оглядывал окрестности с высокой сопки, но тщетно), клялись, что постройки остались целы и невредимы. Шоссе, естественно, не пострадало, однако дорожники не любили задерживаться здесь, и приходилось ехать по рытвинам, кое-как присыпанным щебнем. Почему бомбили не военный аэродром неподалеку, а никому не нужный рудник? Или боеголовка просто сбилась с курса?..

Но уровень радиации давно упал до естественного фона, и когда Русов объехал обгорелый холм, а за ним еще два, заваленных выбеленными солнцем и непогодой скелетами деревьев - по неизвестной причине ни пожары, ни гниение за двадцать лет не коснулись их, - то снова начался нормальный лес, жизнь здесь взяла свое.

Миновали запрещающий знак - кто придумал поставить его так далеко от города? - и у поворота к аэродрому Русов затормозил. Его взгляд, как всегда, приковала уходящая вперед дорога. Дальше она была полностью заброшена, лишь иногда виднелась между холмами, и пропадала возле синего моря. Невеселой была эта синева, солнце не бросало туда ни единой искры. Когда-то там был город и база подводных лодок, а теперь раскинулась Темная зона - царство вечного сумрака, где среди уродливых деревьев скользили хищные твари.

Холод струйкой протек по спине. Русов аккуратно повернул направо.

Их ждали, ворота ярко-зеленого цвета отъехали в сторону, и «УАЗ» покатился к неказистому домику. Русов знал, что основные сооружения базы скрыты под землей; американцы не успели добраться до них своими БЕТАБами - бетонобойными бомбами, а там и войну пришлось досрочно закончить. Возле дома лениво крутил лопастями окрашенный в камуфляжную краску вертолет. Русов остановил машину и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но сразу проснулся и стал будить гостей.

Из домика появились двое. Невысокий генерал шагал, как всегда, размашисто, ординарец едва тащил за ним два необъятных рюкзака. Русов вышел и с удовольствием потянулся - его миссия на этом заканчивалась.

Генерал подошел, и начались шумные приветствия, объятия и хлопанье по спинам. Затем вся компания направилась в домик - перекусить чем бог послал, как радушно объявил генерал. Русов получил указание погрузить пожитки в вертолет, подвел «УАЗ» ближе и, чувствуя, как ерошит волосы поднятый винтом ветер, стал перетаскивать рюкзаки. Пилот обернулся и помахал рукой.

Постанывая, доплелся ординарец. Русов помог и ему, а потом отогнал машину от вертолета, положил руки на баранку и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось оказаться подальше от людей. Он стал представлять реку, куда сейчас полетят: серебристую водную гладь, бьющуюся на леске форель.

…И незаметно задремал, слишком рано сегодня пришлось вставать.

Он сразу увидел реку, только вода оказалась темнее, чем представлял - она была совсем черной. На другом берегу стояла женщина. Лес сзади затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.

Русов сразу узнал покойную мать.

Она вгляделась, улыбнулась и помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: «До свидания!».

Русов проснулся, сердце сильно билось.

Он давно не видел во сне мать. Первое время ее присутствие ощущалось часто, особенно по ночам, когда он лежал без сна и в шорохе дождя чудились крадущиеся шаги тварей из Темной зоны. Тогда она приходила, клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране… А потом перестала приходить, словно однажды зашла в заколдованный сад слишком далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова…

От домика уже возвращалась веселая компания: на гостях из столицы Автономии повисли две девицы в камуфляже, с ярко накрашенными губами. Отец виновато подошел к машине.

– Прости, Евгений, - заговорил он, и Русов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. - Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, - он добавил нецензурное слово, - генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них мало. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится.

Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком в щеку Русова и зашагал к вертолету. Русов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Но вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.

Набирая мощь, раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Постепенно уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились девственные леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки, так что рыбалка предполагалась с комфортом.

Русову ничего не оставалось делать, как подогнать «УАЗ» к домику. Спрятав ключи в карман, он взял рюкзак и поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от повисшего в комнате сигаретного дыма.

– Будь здоров, не кашляй! - приветствовал его сидящий за столом человек. Он был в расстегнутой камуфляжной куртке, лысый, щеки блестели от пота. - Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Вот, выпей, - он кивнул в сторону канистры на столе, - это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.

Он протянул жестковатую ладонь.

– Евгений, - буркнул Русов.

Он выбрал стакан без следов губной помады и налил чуть не половину, настолько выбил из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважной, местного производства - и в голову сразу ударило.

– Давно здесь служите? - спросил он, двигая коснеющим языком.

– С самой войны, - охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с распластанной розовой семгой: - Закусывай. Мне она уж обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.

– Уехали бы в какую-нибудь южную автономию, - промямлил Русов, вгрызаясь в сочную мякоть. - У вас лет двадцать выслуги должно быть.

Сирин одним махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.

– Куда уехать? - зло спросил он. - На тот свет, что ли? Только там меня и ждут. Жена и дочка дожидаются. - По щекам и вправду потекли слезы.

Русов оторопело откусил семги, навидался пьяных слез в отцовском доме и не терпел этого зрелища. Но Сирин взял себя в руки, сначала хлебнул еще водки, а потом стал вытирать глаза скомканным платком.

– Ладно, - вздохнул он. - Что было, того не вернуть. А ехать мне некуда, парень. В Москву сейчас разве что сумасшедший сунется. Тут хотя бы на казенных харчах. Ну ладно, пойдем. Устрою я тебя.

Он встал, завинтил канистру пробкой, и повел Русова по лесенке вниз. Спускаться пришлось долго, наконец уперлись в овальную стальную дверь. Сирин отворил, и они оказались в тускло освещенном коридоре. Было душновато, направо и налево через равные интервалы располагались такие же двери.

– Командный пункт, - сообщил Сирин. - Сейчас законсервирован, хотя на кой хрен он вообще нужен? Вот и моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, видак погляди.

Он толкнул другую дверь - открылся обширный зал, уставленный пультами.

– Большая часть этого железа не работает, - хмуро сказал Сирин. - Кое-что еще с советских времен. Главный радар отключен за ненадобностью, с севера теперь никто не полезет, а через спутниковую «тарелку» записываем канадские и американские телепрограммы. Отправляем на анализ в ГРУ, хотя, по-моему, хренотень одна. Английский хоть немного знаешь?

– Свободно владею, - брякнул Русов, не подумав.

– Да ну, - присвистнул Сирин. - Откуда? Это в мое время в школах обязательно учили.

Русова даже передернуло, до того надоело объясняться.

– У меня мама американка, - неохотно сказал он, оглядывая сумрачный зал. - Приехала еще до войны с христианской миссией. Была у них такая кампания - русских правильной вере обучать. После этой заварухи, конечно, пришлось остаться. Ее чуть не посадили как шпионку, но отец в жены взял. Из-за этого целый скандал вышел. Она и выучила меня языку. Часто свою Каролину вспоминала, книжки на английском мне читала…

– Ну и ну, - ухмыльнулся Сирин. - Выходит, ты у нас наполовину американец! То-то рожа не русская, больно вытянутая. Но все равно, красавчик. Девки небось так и бегают…

Русов стиснул кулаки. Только сегодня утром, бреясь тупой китайской бритвой, он скептически разглядывал себя в зеркале. Грязно-светлые волосы (давно пора стричь), курносый нос, следы прыщей на коже. Лишь глаза можно было счесть красивыми - мать называла их голубыми, хотя цвет скорее походил на серый…

Вдобавок слова Сирина напомнили детскую дразнилку, Русова донимали ей в школе, пока свежи были воспоминания о войне: «Один американец засунул в жопу палец и вытащил оттуда говна четыре пуда».

– Замолчи, пожалуйста, - сказал он, не заметив, как перешел на ты. - А то и ударить могу!

Глаза Сирина погрустнели.

– Ладно, извини, - пробормотал он. - Тошно мне. Пойду, прилягу. Если захочешь что-нибудь посмотреть, аппаратура вон там.

Он повернулся и, тяжело ступая, вышел из зала.

Русов шумно выдохнул, достали в детстве кличкой «американец». Из скольких носов пришлось кровь пустить, пока начали остерегаться. В гробу он эту Америку видел. Хотя примерно там она и оказалась…

Чувствуя, как горят щеки, он сел к компьютеру и взял первый попавшийся диск. На оборотной стороне была дата - наверное, когда записывали. Русов толкнул его в дисковод, экран осветился, сперва пошла реклама - на английском языке, но в основном китайских товаров, а потом боевик.

Действие происходило где-то в Америке. Парень и симпатичная девушка становились случайными свидетелями бандитской разборки, их обвиняли в убийстве, и приходилось бежать от полиции в Лимб, а потом и в саму Темную зону. Выглядела она кошмарнее здешних: парню то и дело приходилось спасать девушку от гигантских пауков или жутких мутантов. Порою для разнообразия девушка спасала его. Под конец они выбирались к цивилизации, эффектно расправлялись с бандитами и заканчивали действо затяжным поцелуем.

Русов зевнул и от нечего делать стал смотреть запись дальше. Пошла информационная программа: интервью с конгрессменом от некоего Ил-Оу о проблемах здравоохранения, пара криминальных происшествий, опять реклама китайских товаров…

Русов смотрел вполглаза, в основном слушая голос диктора. Вяло подумал: доведется ли встретиться с американцами и поговорить с ними по-английски? Шансов на это казалось немного. Он протянул руку, чтобы выключить компьютер…

Сзади раздалось лязганье открываемой двери, вошел Сирин - лицо опухло, одежда помята.

– Сидишь? - спросил он, с отвращением оглядывая зал. - Пойдем, прогуляемся. Свежего воздуха глотнуть хочется.

Русов потянулся и встал. Продолжать ссору с Сирином не хотелось, ругани хватало и дома.

– Пойдем. Покажешь, что у вас тут?

– Кое-что есть, - с хмурой гордостью сказал Сирин. - Пошли через ангар.

Они вышли в коридор, и перед очередной дверью Русов впервые увидел в подземелье других людей: два бледных юнца в камуфляже играли в домино за металлическим столом.

– Это кто с тобой? - недовольно глянул один на Сирина.

– Сын здешнего градоначальника. Генерал разрешил.

– Улетел старый козел? - вступил в разговор другой. - Небось всю неделю водку жрать будет. Не жмись, давай и нашу долю.

Сирин достал из кармана фляжку, двое оживились и перестали обращать на них внимание.

За дверью было темно - по сквозняку Русов понял, что вошли в обширное помещение. Сирин, чертыхаясь, шарил по стене. Наконец вспыхнул свет и Русов вздрогнул: тусклая вереница ламп озарила огромный зал. На полу из бетонных плит, сгорбившись, сидели огромные черные птицы со стеклянными глазами поверх хищных клювов.

«Да это же самолеты, - с опозданием понял Русов. - Боевые самолеты!».

– Вот они, птички наши, - ласково сказал Сирин. - Им уже лет по двадцать. Разместили, когда еще боялись, что американцы опять с севера полезут. Но выглядят как новенькие.

– А с кем воевать собираетесь? - поинтересовался пришедший в себя Русов. - Китайцы далеко, к тому же они Темных зон боятся как черт ладана, вдруг на их драгоценные гены подействуют.

Сирин не ответил, любовно и в то же время с тоской оглядывая самолеты. Похоже, они остались единственным, что ему было дорого в жизни.

– Это «СУ-34М», - сказал он, будто не слыша Русова. - С увеличенной дальностью полета, чтобы можно было вести бои над Европой. У китайцев и сейчас ничего подобного нет.

– Они с ядерным оружием? - шепотом спросил Русов.

– Нет, - Сирин нахмурился. - У нас его и не было. В основном ракеты «воздух-воздух».

Странная мысль пришла в голову Русова, слегка уколов при этом мозг - то ли навеянная недавним фильмом, то ли откуда-то со стороны.

– А до Америки такой самолет долетит?

– Гм, - Сирин был озадачен. - Вообще-то это фронтовой бомбардировщик, полетная дальность четыре тысячи километров. Но если снять боезапас и навесить дополнительные баки… Надо прикинуть.

Он с интересом поглядел на Русова:

– Хочешь слетать, а?

Русов смутился:

– Да нет, просто так подумал. Тоскливо тут.

– Тебе-то что тосковать? - Они шли через ангар. - Отец начальником пристроит, бабу хорошую найдешь…

Русов промолчал. Потому и тошно было, что за него уже все решено.

Сирин оглянулся на понурых металлических птиц и закрыл дверь. Потоптался в тамбуре, открыл другую. Пахнуло свежим воздухом, и они оказались на улице, последняя дверь была вделана прямо в скалу.

– Ну вот, - блаженно сказал Сирин, усаживаясь на бревно. - Замаскированы мы неплохо, ангар еще с советских времен остался. Да толку что? Воевать не с кем, это ты правильно заметил. НАТО больше нет, а вместо границы Темная зона, через нее вряд ли кто полезет. Разве только канадцы через Северный полюс, но им зачем? Так что граница на замке. Просто положена военная часть, и все. Зимой по норам сидим, а летом промышляем. Рыбу ловим, зверя иной раз завалим. Консервы на свежий хлеб вымениваем, да бабам даем. За то, что они нам дают, ха-ха-ха… У нас ведь меньше сотни человек. А командует генерал! То-то расстарался для ревизоров, чтоб оставили все как есть. Только как бы ему боком не вышло, если кто-то из Братства приехал. Впрочем, мне наплевать.

Сирин вытащил сигареты и закурил.

– А почему народу не видно? - полюбопытствовал Русов, тоже садясь на бревно. Окурков было набросано пропасть: видно, любимое место для перекуров.

– Так на семге все, - пояснил Сирин, выпуская дым и щурясь на солнце. - Чего ради сейчас с проверкой приехали? Семга идет. У нас своя речка есть, сети поставлены. Генерал с ревизорами будут спиннинги закидывать - конечно, когда от водки очухаются, - а наши ловят по-простому: сеть вытягивают, семгу пластают и солят. На весь год запасаем. У нас, Евгений, осколок прежней Россиянии, то есть полный бардак.

Русов пожал плечами и залюбовался пейзажем. Безмятежно синее озеро, за ним лесистые холмы, а выше белые облака.

– Красиво тут, - вздохнул Сирин. - Привык к этим местам за двадцать лет. А где моя жена и дочка лежат, так и не знаю.

– А может, они живы, - осторожно сказал Русов. - Города, попавшие в Темные зоны, говорят, успели эвакуировать…

– Где там, - отмахнулся Сирин. - Знаешь, как Москва сейчас выглядит? Роботы-разведчики снимали. Все цело, брошенные машины вообще как новые. Только везде сумрак - весь город тогда накрыло «черным светом» со спутника. Большую часть жителей, конечно, эвакуировали - кого на автобусах, кого на электричках, а многие сели в свои машины и рванули за город. Но от моих с тех пор ни слуху, ни духу. Остались бы живы, давно отыскал через единую базу данных.

– А вообще, как это было? - Русов попытался отвлечь собеседника от грустных воспоминаний. - С чего все началось?

– А леший его знает! - пожал плечами Сирин. - По официальной версии, с провокации американских спецслужб. Сами американцы сваливают все на террористов. В общем, разное говорят… Так или иначе, кто-то устроил диверсию против нашей орбитальной группировки. На спутниках заработали установки «черного света» - по слухам, их создавали как радиоэлектронное оружие, - и в зонах поражения вдруг стало темнеть, а потом люди и компьютеры словно сошли с ума. Американцы сочли это нападением, и атаковали Россию высокоточным оружием. Наши тогда подняли «МИГи-31» и стали сбивать американские «Томагавки» и «Стелсы» над Европой, да еще поставили ядерную завесу, чтобы сжечь их электронику. Но компьютерные системы и так пошли в разнос из-за «черного света», поэтому все быстро закончилось. Настоящей ядерной войны не получилось, разве что Европе здорово досталось. Спутники с «черным светом» посбивали, и что это такое, сейчас никто не…

Сирин вдруг поперхнулся и недовольно добавил:

– В школе, что ли, не проходили?

Русов неопределенно повел плечами: все не запомнишь.

Сирин раздраженно бросил окурок:

– Ладно, пошли отсюда. Холодает.

И в самом деле, поднялся ветер. Деревья зашумели, облака вытянулись и словно призрачные руки зашарили по небосводу. Пахнуло осенью и еще чем-то - неопределенным и зловещим, наверное, со стороны Темной зоны.

В подземном зале управления Сирин сел за компьютер и между делом кинул Русову пачку фотографий.

– Посмотри, это ребята над Европой снимали. Когда еще летали в разведку.

Русов взял неохотно, но жутковатая красота снимков приковала взгляд.

Когда-то это был город…

Остатки оплавленных адским огнем зданий походили на причудливые сталагмиты желтого и оранжевого цвета. Размытые потопом ударных волн улицы тонули в зарослях - настоящих буро-зеленых джунглях. Местами из-под массы растений выглядывали погнутые фонарные столбы и кузова автомобилей. Виднелись даже цветы - огромные гроздья желтых и красных бутонов, словно кинутые кем-то в насмешку к надгробиям европейской цивилизации.

– Да уж, - неопределенно сказал Русов, откладывая фотографии. - Она вся такая?

– Да нет, значительная часть обитаема. - Сирин не отрывал глаз от дисплея. - А в этих местах китайцы хотят развлекательный парк открыть, радиации там почти не осталось…

Он умолк, а Русов от нечего делать порылся в дисках и отыскал другой американский фильм - любовную драму, пронизанную ностальгией по благополучному прошлому. На эротических сценах он воровато оглядывался на Сирина, православная цензура такого не пропускала.

– Слушай, получается! - оторвался от компьютера Сирин. - Я рассчитал по электронным картам. Если лететь на сверхзвуке, то горючего в подвесных баках хватит до Гренландии. Там их можно сбросить, скорость увеличится и запаса в самолете хватит до Великих Озер, это шесть тысяч километров отсюда. Еще останется немного, чтобы отыскать место для посадки.

– Ты о чем? - удивился Русов.

– А помнишь, ты спрашивал, долетит ли «СУ» до Америки? Долетит! Хорошая машина. Надо будет расчеты пилотам показать. Ладно, пойду спать. Захочешь есть, консервы вон там.

Русов досмотрел фильм, поковырялся в холодных консервах и походил по залу. Порой нажимал на кнопки, казавшиеся безопасными, но экраны по большей части оставались темными - лишь немногие пробуждались к жизни, да и те только мерцали, словно по всей Земле шел бесконечный снег.

Русов снова сел к аппаратуре и включил тюнер. Местное радио транслировало классическую музыку. Потом диктор зачитал новости, в основном про подготовку к зиме, а под конец скороговоркой сообщил о происшествии: в Петрозаводске дотла сгорела физическая лаборатория университета. Была одна странность: никто не погиб - в развалинах не нашли останков, - но сотрудники исчезли непонятно куда. Ни администрация университета, ни домашние не знали, что с ними случилось…

Русов зевнул и протянул руку к выключателю. Она остановилась на полпути, сбоку стоял Сирин с совершенно белым лицом.

– Ты чего? - ошалело спросил Русов. Но Сирин молча постоял, а потом ушел, шаркая ногами.

Русов пожал плечами и стал устраиваться на ночлег. Идти в комнатку Сирина не хотелось, решил устроиться на продавленном диване, благо в рюкзаке был спальный мешок. Вместо подушки положил свернутую куртку, переоделся в тренировочный костюм и залез в мешок с головой. Сразу стало уютно, совсем как в детстве, когда мама подтыкала одеяло со всех сторон и тихонько напевала что-нибудь по-английски. Он скоро уснул…

Проснулся от тяжкого гула, диван задрожал.

Русов откинул капюшон спальника и услышал частый отрывистый стук.

«Стреляют? - ошалело подумал он. - Учения у них, что ли?».

Стало жутковато, и он выбрался из мешка. Только поставил ноги на пол, качнуло сильнее - на этот раз грохот раздался совсем близко, с потолка на голову сыпанул мусор. Русов кое-как надел ботинки и кинулся к двери, чувствуя противную слабость в коленях.

Едва выглянул в тускло освещенный коридор, как раздался мерзкий визг, и неподалеку из стены брызнуло крошево.

Русов рванул дверь на себя, ручка выскользнула из вспотевшей ладони, и он едва не упал. С трудом удержался на ногах и, захлопнув дверь, закрыл на засов.

И в самом деле, стреляют! То ли целились в него, Русова, то ли случайная пуля. Может быть, охрана перепилась и развлекается стрельбой куда попало? Начальства ведь нет. Тогда надо отсидеться за стальной дверью… Но сердце ныло, вспомнился недавний грохот. Похоже, что одну за другой взрывали именно двери.

Неужели война? Но с кем?

Русов растерянно сел на диван.

…И подскочил: адский вопль пронзил тишину подземелья. Тоска и механическая злоба слились в нем - Русов не сразу понял, что слышит сирену.

Вскоре вой прекратился, а коридор загудел от бегущих ног. Кто-то упал возле двери, вскочил и с приглушенной руганью устремился дальше. Снова остервенело застучали автоматы (Русов знал этот звук, стрелял на уроках по боевой подготовке). Эхо отдавалось в коридоре и казалось, что стреляют со всех сторон.

Внезапно все смолкло. Русов продолжал сидеть, не зная, что делать. Не привык к таким переделкам - жизнь в Кандале была однообразной. Тишина тем временем становилась более жуткой, чем грохот недавней стрельбы. Наконец Русов не выдержал, на цыпочках приблизился к двери и приложил ухо к холодному металлу.

И ощутил ледяной комок в животе, снова предательски ослабли колени.

Кто-то скребся снаружи!

Словно крыса шуршала в подземелье… Или кто-то прилаживал взрывчатку к двери!..

Русов забегал в поисках укрытия - но не нашел ничего подходящего и бросился плашмя за диван, авось укроет от осколков. Чихнул от поднявшейся пыли и затаился. Сердце сильно стучало.

Но время шло, а ничего не происходило. Потом за дверью негромко сказали:

– Евгений, открой.

Русов узнал голос Сирина. Еще немного полежал, потом отряхнулся и пошел к двери. Чувствовал себя по-дурацки: а вдруг это розыгрыш и теперь станет мишенью для насмешек?

Помедлив, открыл дверь.

Сирин не торопился входить. Вид у него был сумрачный, лысина блестела в электрическом свете. В одной руке держал пистолет, а в другой авоську. Смотрел куда-то в сторону.

Русов тоже поглядел туда.

На полу, вытянув руку к стальному косяку двери, лежал человек в камуфляже. Лица не было видно, а вглубь коридора тянулась кровавая полоса.

Русов судорожно вздохнул и с трудом задвигал языком.

– Это наш?.. Я слышал, что кто-то скребется снаружи. Побоялся открыть. Надо помочь, а то истечет кровью.

Он сделал движение к телу, но Сирин толкнул грудью так, что Русов качнулся и был вынужден шагнуть обратно. Сирин переступил порог и, аккуратно поставив авоську, закрыл дверь на засов.

Потом повернулся, и Русов увидел, что глаза у него белые от бешенства.

– Ты с ними заодно? - прошипел он, наступая на Русова и тыча в живот чем-то твердым.

Русов скосил глаза и с ужасом увидел в руке Сирина пистолет.

– С кем? - Голос противно задрожал. - Я ничего не понимаю, Михаил. Раздался грохот, я проснулся…

Сирин продолжал глядеть на него бешеными глазами, но потом опустил пистолет и смачно плюнул.

– Добрались-таки до нас, - сказал он с непонятной интонацией. - Ладно, будем считать, ты тут ни при чем. Хорошо, что ребята успели заблокировать наружные двери. Но это ненадолго.

Он оглянулся.

– А кто эти нападавшие? - прошептал Русов.

– Они не представились, - усмехнулся Сирин. - Одеты в камуфляж, без знаков различия. Двое валяются дальше по коридору.

– А наши? - Голос Русова прозвучал хрипло.

– Обоим кранты, - равнодушно сказал Сирин. - Если стреляют из автоматов в замкнутом помещении, все бывает кончено за несколько секунд. Не то, что в фильмах… Ладно, нет времени рассуждать. На базу совершено нападение, будем действовать по инструкции. Пока…

Сирин криво улыбнулся и сделал движение к двери. Но остановился, почесал затылок и направился к пульту у стены. Засветилось несколько экранов, и Сирин присвистнул:

– Ага! Это хорошо, что я инструкцию вспомнил. Ее не дураки писали.

Он вернулся к стоявшей на полу авоське, достал из нее округлый предмет и на цыпочках подкрался к двери. Тронул что-то у косяка, отодвинул засов…

Русов едва не оглох от пронзительного воя сирены, а Сирин приоткрыл дверь и, взмахнув рукой, тут же закрыл. По барабанным перепонкам Русова саданул звенящий удар, дверь подпрыгнула, а сверху обрушилась целая вьюга побелки.

– Ну вот, - удовлетворенно сказал Сирин, и Русов еле расслышал в наступившей ватной тишине. - Пожалуй, я медаль заработал.

Он снова вытащил из кармана пистолет и открыл дверь, на этот раз пошире. Долго смотрел, сильно не высовываясь, а потом брезгливо усмехнулся и спрятал пистолет.

– Пока стрелять не в кого. Погляди.

Русов выглянул, но тут же отвернулся: его едва не стошнило. К прежнему трупу добавился второй - в истерзанном и залитом кровью камуфляже.

– Что будем делать? - хмуро спросил он.

– Дела хреновые, Евгений. - Сирин поднял авоську (теперь Русов понял, что она набита гранатами). - Камеры наверху не работают, связи нет. Наверное, перерезали кабели. Сколько нападающих, я не знаю. По инструкции положено выводить самолеты из строя, чтобы не достались террористам. Но сделаем по-другому. Сейчас только две машины готовы к полету. На одной я заблокирую электронику, а на другой улетим. Тут возможен старт прямо из ангара. На самолете нажму кнопку тревоги, сразу вышлют спецназ. Ну а нам до Петрозаводска полчаса лёту. Только надо спешить, дверь наверху просто так не возьмешь, выдержит атомный взрыв, но и с нею можно справиться. А то и запасной вход в ангар отыщут.

Они вышли в коридор - Сирин первый, а Русов пристроился сзади. Старался не глядеть под ноги, но поскользнулся и снова ощутил тошноту.

– Ты ведь не пилот, - пробормотал он.

– Не военный летчик, это верно, - благодушно отозвался Сирин. - Но перегонять самолеты с базу на базу нас учили. Это называется совмещением военных профессий. Всякое может случиться, а людей вечно не хватало. Так что полетал вторым пилотом… Ладно, давай скорее. Надо переодеться, без высотно-компенсирующих костюмов лететь нельзя.

В раздевалке Сирин переоделся сам и подобрал комбинезон с летным шлемом Русову. Потом снова вышли в коридор. Русову было неуютно, то и дело оглядывался. Но шли недолго. Сирин свернул к обитой рейками двери, повозился с замком, и они вошли в кабинет с коврами и дорогой мебелью.

– Генеральский, - буркнул Сирин, направляясь к сейфу. Немного поковырялся, и дверца открылась. - Когда пили, сам показывал, как открывать.

Бумаг Сирин трогать не стал, взял только плоский футляр, похожий на портсигар. Захлопнув сейф, положил футляр на стол.

– Смотри внимательно, - голос прозвучал напряженно. - Если меня убьют, тогда заберешь. Открывается легко, просто нажать на защелку…

Футляр открылся, и Русов увидел четыре белых цилиндрика, чуть больше сигареты каждый. В голосе Сирина прозвучала гордость:

– Это совершенно секретная вещь. Была разработана для спецподразделений. Запоминай! Порядок - сверху вниз. У первой штучки с обоих концов хитрые пробки, их надо надавить одновременно. При этом уколешь палец, но не бойся - это в кровь попадет антидот. Все остальные в радиусе полусотни метров уснут и хорошенько выспятся… Второй тоже надо надавить с обоих концов, но бросать от себя подальше. Рассмешит любую, даже самую угрюмую компанию. Будут хохотать до упаду, так что станет не до тебя. Потом тоже расслабятся на пару часов… Третья штучка серьезнее, может расчистить дорогу от небольшого отряда. Наводишь заостренным концом в нужную сторону, нажимаешь с боков и отпускаешь. Идет на тепло человеческого тела и сама обходит препятствия. Только держи в стороне от себя и сразу разжимай пальцы, иначе прожжет в тебе дырку… Четвертая - подарочек из самой преисподней. Видишь рифленое колесико? Ставишь, сколько минут тебе надо, чтобы удрать хотя бы на двести метров, и ноги в руки! Даже генерал не знает, что это такое. Может быть, холодный термояд. Ни ударной волны, ни радиации, но в радиусе полусотни метров все исчезает.

Захлопнув футляр, Сирин положил его в карман.

– Ладно, пошли. Ещё кое-куда зайти надо.

Он выглянул в коридор, на секунду исчез, а потом показалась рука с пистолетом и поманила Русова. Зашли в комнату Сирина, где он открыл холодильник и достал из морозилки полиэтиленовый пакет. В ответ на недоуменный взгляд Русова усмехнулся:

– Доллары. Это мы перед войной на машину копить стали, вот и остались. А в морозилку прятать меня жена приучила. Было время, выпивал я сильно, и она стала деньги припрятывать. Чуть до развода тогда не дошло. Потом я пить бросил, а она как-то лежала больная и попросила на рынок за мясом сходить. Я ей и говорю, что денег нет: нам тогда по полгода зарплату не давали. А она улыбается, весело так. «Миша, - говорит, - ищи, где похолоднее…».

Русов пожал плечами: кому в России нужны доллары?

А Сирин помрачнел. Взял со стола фотографию красивой женщины с пепельными волосами (к плечу прислонилась худенькая девочка) и положил в карман комбинезона.

Снова шли по сумрачному коридору. Комбинезон непривычно обтягивал тело Русова, на голову давил шлем. Происходящее казалось нереальным: странное нападение, взрывы, окровавленные тела…

Сверху донесся грохот, в спину словно толкнула исполинская рука в упругой перчатке. Русов упал, но тут же ошалело вскочил.

Дальше уже побежали, подгоняемые воющим ветром, резко запахло какой-то химической дрянью. Русов чувствовал, как панически бьется сердце. Влетели в ангар. Сирин задержался возле двери. В искусственной пещере вспыхнул свет, ближний самолет глянул на них стеклянными глазами кабины. Он показался Русову огромным псом, склонившим лобастую голову перед хозяином. Остальные обиженно жались к стенам.

Сирин метнулся к одному из них, открыл дверцу в борту, стал что-то делать…

И снова оказался рядом.

– Залезай!

Русов пошарил глазами, но не отыскал лесенки, а прозрачный колпак кабины был высоко. Сирин почти ткнул носом в оранжевый трап, спустившийся из недр самолета. Русов взобрался к маленькому стеклянному небу над двумя креслами, увидел множество приборов и непонятных приспособлений и опустился в правое кресло, стараясь ничего не касаться.

Сирин ловко уселся в кресло рядом. Он что-то торопливо проверял, чем-то щелкал. Потом перегнулся через проход:

– Давай-ка упакуем тебя как следует. В полете будем говорить через шлемофон и дышать через трубочку. Высоко пойдем, а самолет старый - вдруг разгерметизация.

Некоторое время он возился, пока Русов не почувствовал себя спеленатым как младенец. Даже рот закрыла пахнущая химической гадостью маска. Но дышалось легко.

– Ну, все! - Трап поднялся и замкнул их в металлическом чреве самолета. - Поехали!

Голос прозвучал странно. Русов понял, что слышит его через шлемофон.

Самолет задрожал, сзади послышался мощный рык. От стен ангара звук двигателей отдавался, наверное, как гром. Русов увидел, как от самолета побежали пыльные вихри.

Краем глаза уловил другое движение и с трудом повернулся. Дверь, ведущая к озеру, отлетела, переворачиваясь в облаке дыма. Мгновением позже в ангар ворвались двое. Рты разевались в беззвучном крике, один человек поднял что-то блестящее. Словно электрический разряд пронизал тело Русова.

– Эй! - крикнул он.

Сирин покосился, но сразу отвернул голову. Потянул за что-то - воздух задрожал, очертания предметов исказились. Русов увидел, как двух людей отшвырнуло к стене. Пол ангара двинулся навстречу, швы между бетонных плит плыли все быстрее. Русов глянул вперед и испугался: вереница ламп укорачивалась на глазах.

– Постой! - испуганно сказал он. - Впереди ведь стена…

День обещал быть ясным, одним из последних перед дождливой осенью. Из тумана вставало солнце, и только дым от развалин домика нарушал безмятежность пейзажа… Вдруг из недр лесистого холма послышался гул, задрожала земля. С металлическим лязгом часть скалы отъехала в сторону, открыв тускло освещенный туннель. Гул превратился в гром, огромная хищная птица вырвалась из туннеля и взмыла в небо на косых столбах дыма и пламени.

Вскоре она скрылась из виду, а в небе появился белый инверсионный след, уходя на северо-запад…