"Любовные хроники: Флинт Маккензи" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)

Глава 3

Гарнет проснулась оттого, что пещеру заливал струящийся меж камнями солнечный свет. Она села и оглянулась по сторонам — их убежище оказалось пустым.

Первой мыслью было, что Флинт ее оставил, но в следующую минуту женщина заметила придавленную ружьем записку и рядом зеркало и расческу.

Она пробежала глазами короткое послание о том, что ее спутник отправился разведать, нет ли за ними погони, и просил оставаться на месте до его возвращения. Флинт предупреждал, что из ружья можно стрелять только в самом крайнем случае, если дело коснется жизни и смерти.

Гарнет зевнула и потянулась. Это было ошибкой — боль пронзила все ее тело. Она пошевелила ступней: лодыжку дергало и нога онемела, но оказалось, что на нее можно наступать и даже ходить. Гарнет потрогала юбку и блузку и, обнаружив, что они все еще не высохли, осталась в джинсах и рубашке Флинта. Решив использовать время с толком, она собрала всю влажную одежду и, захватив зеркало, расческу и ружье, вышла наружу.

После вчерашнего дождя в воздухе пахло свежестью, а благодатные лучи горячего солнца прогревали ноющие кости. Расстелив на камне одежду, Гарнет села, положила рядом ружье и взялась за зеркало. Как она и предполагала, волосы превратились в сбившийся ком перепутанных локонов. Женщина мрачно вздохнула и принялась приводить в порядок свою голову. Дело оказалось не только кропотливым, но и болезненным. И каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, она обнаруживала, что не намного продвинулась вперед. Прошло еще немного времени, и Гарнет ощутила голод. Оставалось надеяться, что в седельных сумках Флинта было еще вяленое мясо.

Флинт возвращался обратно к пещере, когда заметил вспыхивающие в стороне яркие блики света. Это могло означать только одно: команчи обнаружили их стоянку и теперь сообщают о своем открытии остальным. Скоро вся округа будет кишеть индейцами. Сигналы повторились еще несколько раз, и Флинт пришпорил коня, заставляя его перейти на рысь.

К своей досаде, он увидел, что Гарнет вышла из пещеры, сидела у входа, а их одежда была разложена па камнях.

— Быстро сматываемся отсюда, — коротко приказал он. Времени для объяснений не оставалось. Внезапно он вытащил «кольт» и намелил его в сторону ближайшей вспышки, но тут же убрал револьвер. Подскочив к Гарнет и выхватив из ее рук зеркало, он с возмущением воскликнул: — Черт побери, так это вы!

— Не понимаю.

— Отблески на скалах! Их дает вот эта стекляшка! Проклятие, дамочка! Вы хоть представляете, что переполошили всех индейцев в горах и окрестностях?

— Я всего лишь расчесывала волосы. А зеркало вы дали мне сами.

— И приказал не выходить из пещеры. Забыли? Не выходить! Это значит — оставаться внутри и не высовываться. — Флинт сердито отвернулся и принялся собирать одежду. — Вывесили бы уж сразу красный флаг, чтобы команчам было легче нас найти.

Растерявшись от такой неожиданной атаки, Гарнет мямлила бессвязные извинения:

— Простите, я не подумала.

— Расскажете это индейцам. — Флинт поспешно запихивал вещи в сумки. — А сейчас удираем, пока к нам не пожаловало целое племя.

Он посадил ее на Сэма и дал в руки поводья, а сам с ружьем в руке пружинящей походкой быстро направился вперед.

Время тянулось медленно. У Гарнет не было часов, но по положению солнца на небе она догадывалась, что давно уже перевалило за полдень. К ее облегчению, тропа стала шире и отошла от предательского обрыва. Но появилась другая опасность: с обеих сторон ее возвышались высокие сосны и тополя, за толстыми стволами которых мог прятаться коварный враг.

Несмотря на недавнюю спешку, теперь Флинт шел неторопливо. Почему, Гарнет не спрашивала. С момента утренней размолвки ее спутник с ней и словом не обмолвился. Время от времени бросал короткие фразы коню, но ни слова ей, словно совершенно забыл о ее присутствии. Тело Гарнет ныло, ноги подкашивались от жажды и голода, но она мужественно переносила все тяготы пути, боясь презрительных ухмылок Флинта. К ее досаде, у нее стало урчать в желудке. Потом сморила дрема. Голос Флинта разбудил ее так внезапно, что женщина чуть не скатилась с коня.

— Сэму нужен отдых. Остановимся передохнуть. — Он свел коня с тропы и укрыл среди тополей. Потом с такой легкостью снял ее с седла, будто Гарнет весила не больше пушинки.

Она вздохнула и опустилась на землю у толстого ствола. Флинт ослабил подпруги Сэма, взял мешок и сел рядом.

— Поешьте. — Он подал ей вяленое мясо.

Гарнет в один миг прикончила несколько кусков и только тогда поняла, что ее спутник так и не притронулся к еде.

— А вы?

— Я не голоден.

Женщина почувствовала, что он лжет.

— Я далека от того, чтобы сомневаться в вашей искренности, мистер Маккензи, но мне кажется, это было последнее мясо.

— На ужин хватит. А днем я ем не много. — В его голосе снова почувствовалось раздражение.

— Я вижу, вас смущает, когда люди замечают вашу доброту.

— Нисколько. Просто не привык к любезностям. Не люблю их.

— Сомневаюсь, чтобы вам представился для этого случай. — Гарнет подала ему длинную полоску вяленого мяса. — Этого хватит нам обоим.

Флинт усмехнулся. Белоснежные зубы сверкнули на темном бородатом лице. Он полез в карман и достал плитку табака, которую нашел на теле убитого.

— Позвольте предложить вам пожевать.

— Благодарю, сэр, но я не жую табак и не курю трубку.

Флинт хмыкнул и убрал плитку в карман.

— Каким же ветром бедняжку из Джорджии занесло на Дикий Запад? — Он откусил мясо, а остаток полоски отдал обратно Гарнет.

— Еду в Санта-Фе, чтобы выйти замуж, — отозвалась женщина.

— А в Джорджии родственники остались?

— Нет, все умерли. Брат Роберт утонул четырнадцать лет назад, когда ему было всего тринадцать, отца убили при Геттисберге, а мать умерла во время эпидемии холеры. — Гарнет нежно провела пальцами по медальону. — Здесь хранится дагеротип всей нашей семьи, но мне уже трудно вспомнить голоса родных. — Глаза женщины подозрительно заблестели. — Особенно голос Роберта.

Хотя эта женщина и стала для него обузой, Флинт не мог не восхищаться ее стойкостью.

— Вам повезло, что у вас сохранился их дагеротип, — сказал он, глядя в пространство. — У меня такого нет. И сколько я ни стараюсь, не могу вспомнить лица матери. Помню ее прическу, помню, как она потирала виски, когда уставала, а лицо нет… — Он осекся, смущенный своей внезапной откровенностью.

Слезы побежали по щекам Гарнет. Пряча неловкость, Флинт впился зубами в мясо.

— Жалко, нет кофе, — пробормотал он. — Мне легче обойтись без еды, чем без кофе. Может быть, вечером сумеем развести огонь.

Гарнет не продолжала разговора о своем медальоне, и Флинт с облегчением вздохнул. Они передавали друг другу мясо до тех пор, пока не съели все до последней крошки. Флинт открутил крышечку фляги и подал ее своей спутнице:

— По крайней мере от жажды мучиться не придется. Кругом сколько угодно свежей воды.

Они напились и начали готовиться в дорогу.

— А нельзя ехать на Сэме вдвоем? — поинтересовалась женщина.

— Нет смысла его переутомлять, заставляя тащить двойную ношу. Его силы могут пригодиться, если придется удирать. К тому же конь, несущий двойную поклажу, будет оставлять более глубокий след, который легче заметить.

Внезапно Флинт насторожился. И прежде чем Гарнет успела что-либо понять, опрокинул ее на землю и, не давая крикнуть, зажал ладонью рот. Потом поднес палец к губам и только после этого убрал с ее лица руку и показал на тропу.

Гарнет подняла глаза и чуть не вскрикнула: вдалеке но дороге ехали верхом два индейца. Они что-то изучали на земле, но в любой миг могли посмотреть вперед и заметить беглецов. Гарнет беспокойно оглянулась на привязанного в нескольких футах Сэма. Стукни конь копытом, и чуткие уши индейцев уловили бы этот звук.

Женщина затаила дыхание. Флинт стоял рядом на коленях с ружьем в руках, готовый ко всему.

В звенящей тишине до слуха долетели приглушенные голоса индейцев. Судя по жестам, команчи спорили. Но вот, к великому облегчению Гарнет, они двинулись дальше.

Женщина вопросительно посмотрела на Флинта, но тот только мотнул головой, давая понять, что говорить нельзя. Он достал из кобуры револьвер, подал ей, знаком приказывая оставаться на месте, а сам крадучись последовал за краснокожими.

Гарнет вжалась в землю и до звона в ушах вслушивалась в тишину. Тени, которые только что укрывали беглецов от посторонних глаз, вытянулись и из союзника превратились во врага, не давая видеть, что происходило на тропе. Любой звук, казалось, оглушал: скрипучие крики сойки, верещание белки, шелест листвы. Удушающим облаком нахлынул едкий запах лошадиного пота. От неожиданности Гарнет вздрогнула, когда из соседнего куста с шумом взлетела перепелка. Женщина вытерла о штанину потную ладонь и крепче вцепилась в рукоять револьвера.

«Это всего лишь перепелка. Держи себя в руках, Гарнет», — мысленно уговаривала она себя, не в силах унять дрожи. Она не представляла, сколько прошло времени с тех пор, как исчез Флинт. Казалось, много часов. А если индейцы его обнаружили? Тогда он наверняка уже мертв. От этой мысли она чуть не вскрикнула, но тут откуда-то из травы вынырнул Флинт.

— Нужно выбираться отсюда.

— А индейцы?

— Пошли по другой тропе, но в любой момент могут вернуться назад. Вам придется идти пешком. Всадника легче заметить.

Гарнет не спорила.

Они двигались всю ночь, останавливаясь только, чтобы немного передохнуть и глотнуть воды. Шли небыстро, по когда тьма сменилась рассветом, зашагали веселее. Лодыжка болела, напряжение не отпускало грудь, но Гарнет заставляла себя не отставать.

Лишь после полудня Флинт устроил привал у реки. Гарнет наклонилась, чтобы попить, и вгляделась в свое отражение в ноле. То, что она увидела, привело ее в отчаяние: волосы растрепались, лицо в кровоподтеках и заляпано грязью.

— С волосами надо что-то делать, — пробормотала она, с отвращением отпрянув от воды.

— Чем я могу помочь? — спросил Флинт.

Женщина посмотрела на него с надеждой, но, заметив, как рука ее спутника потянулась к ножу, тревожно спросила:

— Уж не хотите ли вы предложить мне их отрезать?

— Никогда не стал бы этого делать, — усмехнулся Флинт. — Разве можно отнимать у краснокожих такое развлечение? — С этими словами он достал на седельных сумок несколько сыромятных ремешков и сплел их вместе.

— У вас черный юмор, мистер Маккензи, — возмутилась Гарнет и, выхватив у него ремешки, быстро скрутила на затылке волосы.

Потом принялась смывать грязь с рук и лица, и холодная вода успокоила жжение на синяках и ссадинах. Когда она наклонилась к реке, медальон закачался на цепочке в опасной близости от поверхности. Гарнет подхватила свою драгоценность, обтерла полой рубашки и, сев на берегу, откинула крышечку. К счастью, дагеротип не пострадал.

— Насмотрелись, вдовушка? — раздался за спиной голос Флинта. — Мы и так потеряли уйму времени. — Он взялся за поводья и тронул коня вперед.

Гарнет подмигнула лицам в медальоне и едва слышно пробормотала:

— Грубиян. Не человек, а какой-то надсмотрщик. Но я уверена, родные, мы сумеем его полюбить. — Она крепко зажала золотую вещичку в ладони, устало поднялась и побрела за спутником.

Когда через несколько миль Флинт снова устроил привал, женщина рухнула, лишенная последних сил. Они остановились у каменной стены. Небольшое углубление в скале могло скрыть от постороннего глаза костер. Флинт тотчас собрал дров и развел огонь.

— Не опасно? — забеспокоилась Гарнет. — Ведь за нами гонятся. Индейцы могут заметить отблеск.

— Для этого еще слишком светло, — успокоил ее спутник.

— А дым? — не отставала женщина. — Они найдут нас по дыму.

Флинт недовольно покосился на нее и подвесил к огню видавший виды кофейник:

— А для этого уже достаточно стемнело.

Гарнет решила больше не задавать вопросов и молча ждала, когда сварится кофе. Как только напиток был готов, Флинт залил костер. Они напились из одной металлической кружки и доели остатки вяленого мяса. Когда с ужином было покончено, Флинт кинул ей одеяло:

— А теперь поспите.

С заходом солнца похолодало. Гарнет расстелила одеяло.

— Мы оба на нем уместимся. Вам нет никакой необходимости ложиться на сырой земле.

К немалому удивлению женщины, ее предложение не было отвергнуто, и, положив под руку ружье, Флинт растянулся рядом.

— Хотите, я посторожу? — предложила Гарнет. — Вы уже наверняка несколько суток без сна и нуждаетесь в отдыхе больше, чем я.

— А с ружьем справитесь?

— Я стреляю с десяти лет. Отец, бывало, всегда брал нас с братом на охоту. — Она машинально потянулась рукой к медальону, но не найдя его на привычном месте, стала лихорадочно шарить пальцами по груди.

— Что случилось? — Флинт сел на одеяле.

— Мой медальон. Он пропал. — Гарнет в страхе вскочила и принялась встряхивать одежду. — Он был па мне, когда мы останавливались в прошлый раз. Помните, за несколько миль отсюда, в том месте, где я скрутила на затылке волосы. Наверное, потеряла по дороге. — Женщина в отчаянии опустилась на землю.

— Мы не можем за ним возвращаться. — Флинт снова улегся, подсунул под голову руку и закрыл глаза.

— Я вас об этом не прошу.

Воцарилось молчание. Гарнет ощутила безмерную тоску и крепко зажмурилась, чтобы не дать слезам воли. Нет, Флинт не прав. Что бы ни говорил этот человек, она никогда не забудет, как выглядели ее родные.

Справившись наконец со своим горем, Гарнет взглянула на спутника и поняла, что он крепко спит.

Когда Флинт бодрствовал, все время приходилось мириться с его невоспитанностью, грубостью, злостью. Но зато в те редкие мгновения, когда Гарнет видела его спящим, этот человек казался совсем иным. Неужели под внешней грубоватостью могла таиться настоящая нежность? Хотелось надеяться. И когда-нибудь однажды она откроется и для нее, Гарнет.

Не в силах отвести от Маккензи глаз, Гарнет ощутила, как в ней всколыхнулось новое чувство. В растянувшемся на одеяле Флинте не было ни грубости, ни злости — их надежно укутал своими крыльями сон. Но он оказался не в состоянии скрыть настоящую мужскую силу, которая исходила от лежащего рядом длинного жилистого тела.

Оно неотвратимо притягивало. Гарнет горячечно вспыхнула и подавила желание провести по этому телу рукой — от плеч по мускулистой спине к ногам. Погладить. Обнять. Кончиками пальцев ощутить его мощь и страсть.

Сердце ее бешено заколотилось. Гарнет позволила воображению разыграться чуточку сильнее. Она представила, что это тело всем могучим весом придавило ее — и вот уже горячие руки мужчины скользят по ее телу. По спине пробежал холодок. Гарнет отвернулась и отодвинулась на дальний край одеяла.

Когда она утром проснулась, то опять не обнаружила Флинта рядом. Заметив неподалеку привязанного Сэма, Гарнет решила, что его хозяин ненадолго отправился в лес. Она подошла к коню и, достав из седельной сумки расческу, начала приводить в порядок волосы. Но едва Гарнет вонзила гребень в непокорную гриву, как почувствовала чье-то присутствие. Женщина обернулась, намереваясь поздороваться с Флинтом, и от ужаса вскрикнула: перед ней стоял полуголый дикарь с раскрашенным черной и красной красками лицом. На мгновение ее словно парализовало. Потом она бросилась бежать. Но другой индеец выскочил сзади из кустов и сбил ее с ног. Гарнет извивалась что было сил, но дикарь притиснул ее к земле и зажал рот. В ноздри ударил запах прогорклого жира. Пригрозив томагавком, дикарь заставил ее молчать, а его спутник в это время обшаривал седельные сумки Флинта. Когда тот покончил с обыском, нападавший ослабил хватку. Гарнет поднялась и стояла, не сводя глаз с команчеи, совещавшихся о чем-то на своем языке.

Ее сердце бешено стучало, но женщина не теряла самообладания — слишком часто она оказывалась в подобных ситуациях во время войны с янки. А когда она сумела взять себя в руки, Гарнет стала строить план избавления. Ружье Флинта лежало всего в нескольких ярдах. Если бы удалось на мгновение отвлечь внимание индейцев, она могла бы до него добраться.

Флинт не прошел и трех миль, как обнаружил лежащий на тропе медальон. Вздохнув с облегчением, он подобрал драгоценную вещицу, сунул в карман рубашки и поспешил назад. На рассвете он переобулся в мокасины и отправился пешком по своему собственному следу. Пожалуй, это было самое рискованное из его предприятий, и к тому же они теряли драгоценное время. Но молчаливое горе рыжей после утраты медальона оказалось сносить тяжелее, чем самые бурные рыдания. А Бог свидетель, Флинт совершенно не терпел женских слез.

Он был уже рядом с лагерем, когда чей-то крик заставил его замереть. А услышав его опять, понял, что это голос Гарнет, а не какого-нибудь животного. Флинт бросился вперед, потом замедлил бег и стал тихо подкрадываться. Первое, что он увидел на поляне, была совершенно голая Гарнет.

Поразительное зрелище заставило его на секунду растеряться — длинноногое, стройное, с небольшой грудью тело и полыхающие на солнце рыжие волосы представляли собой ослепительную картину. Но в следующее мгновение он заметил стоявших поодаль индейцев. Опасность вернула Маккензи к реальности. Флинт вытащил «кольт», но, испугавшись, что на выстрел сбегутся другие команчи, сунул револьвер в кобуру и сжал рукоять ножа.

Индейцы стояли рядом, но на стороне Флинта была внезапность. Он подполз поближе и метнул нож в ближайшего команчи. Дикарь вскрикнул и несколько томительных секунд тщетно пытался схватить рукоять застрявшего между лопатками кинжала. Не теряя времени, Флинт бросился из кустов на другого дикаря и, увернувшись от удара томагавка, сбил его с ног. Сцепившись, они покатились по земле. Белый изо всех сил пытался вырвать из рук краснокожего топор и тут почувствовал боль — острое как бритва лезвие чиркнуло по плечу. Флинт напряг раненые мышцы и застыл, не давая команчи опустить на свою голову томагавк.

Гарнет только-только успела надеть панталоны, как заметила на плече у Флинта кровь. Она подобрала ружье, но не могла как следует прицелиться и, не решаясь выстрелить, ошеломленно наблюдала, как мужчины бились не на жизнь, а на смерть. Вот индеец оказался наверху, пригвоздил Флинта к земле и занес томагавк, готовясь нанести роковой удар. Женщина вскрикнула, пытаясь ухватить взглядом пляшущую мушку. Но прежде чем она успела это сделать, Флинт вытащил «кольт», прижал дуло к телу врага и потянул курок. Тело команчи заглушило грохот выстрела.

Томагавк выскользнул из рук индейца. С безумным взглядом дикарь вскочил на ноги, прижал ладонь к животу и начал валиться прямо на Гарнет. Широко раскрытыми глазами она смотрела на пугающе раскрашенную физиономию. Глаза индейца были обведены черным. Половина лица была размалевана красным, другая половина — белым, на лбу и носу пролегала темная полоса, пробор между двумя прядями волос сиял желтым. Потрясенная женщина продолжала пятиться, пока не натолкнулась спиной на Сэма. Дикарь потянулся к ее волосам, но в это время его глаза стали стекленеть, закатились, и он рухнул к ногам Гарнет. А она, не в состоянии отвести взгляда, как завороженная смотрела на убитого.

Флинт сел. Красное пятно на его рубашке продолжало шириться. Он развязал обмотанный вокруг шеи цветной платок и прижал его к ране. Словно в оцепенении, Гарнет подошла к мужчине и опустилась подле него на колени.

— Позвольте, я вам помогу.

— Боже мой, леди, не лучше ли вам для начала одеться?

Едкое замечание вывело ее из столбняка, и, как-то сразу почувствовав свою наготу, Гарнет поспешила к груде одежды. Ее юбка и блузка все еще лежали в седельной сумке. И ей снова пришлось облачиться в джинсы и рубашку спутника.

Флинт, покачиваясь, поднялся, зажимая раненое плечо, проковылял к Сэму, снял измазанную кровью рубашку и рылся в сумке до тех пор, пока не извлек из нее бутылку виски. Он плеснул из горлышка на рану и сделал добрый глоток.

Гарнет направилась к нему решительным шагом и неожиданно приказала:

— Сядьте!

То ли Флинта поразил ее тон, то ли он в самом деле ослабел от потери крови, потому что без лишних слов повиновался и опустился на землю. И пока Гарнет шарила в седельной сумке, снова приложился к бутылке.

В сумке нашелся еще один чистый шейный платок. Гарнет сложила его в несколько раз и получившуюся аккуратную полоску наложила на рану. Занимаясь плечом, она заметила шрам на груди и еще один на спине, но несмотря на любопытство, спрашивать постеснялась. Ее внимание привлекли вьющиеся на мускулистом торсе темные волосы, но Гарнет заставила себя отвести глаза и, покончив с раной, помогла Флинту натянуть рубашку.

— Хотите, устрою для руки перевязь?

— С какой стати? — проворчал он и снова отхлебнул виски.

Гарнет выхватила у него бутылку, заткнула пробкой и положила в сумку. Не хватало еще терпеть общество пьяного!

Но она явно недооценила стойкости Флинта. Ни рана, ни спиртное не изменили его походки. Проводник отыскал свою шляпу, нахлобучил ее на голову, потом выдернул из спины индейца нож, обтер лезвие о ногу убитого, вложил оружие в чехол и, к удивлению Гарнет, снял с трупов мокасины.

Флинт чертовски злился. Но не на спутницу, а на самого себя. Нечего было так кидаться на бедную женщину. Ведь он даже не удосужился спросить, не пострадала ли она. Может быть, перед тем как он подоспел, индейцы успели ее изнасиловать.

— С вами все в порядке?

— Все, — огрызнулась Гарпет.

— Я хотел спросить… не причинили ли вам какого-нибудь вреда?

— Никакого. Так что не было смысла их убивать. Я полностью владела положением.

— С чего это вы взяли? — оторопело спросил Флинт, подбирая оброненное ею ружье. — Когда я появился у поляны, то увидел, что вы совершенно голая стоите перед двумя дикарями.

— Это верно, — сухо подтвердила женщина. — Но и индейцы видели то же самое. Мама когда-то меня учила: окажешься в затруднительном положении — тут же срывай с себя одежду!

Флинт фыркнул и насмешливо изогнул бровь:

— Чего ради? Чтобы ошарашить своим видом незваных гостей?

— Мать утверждала, что от вида обнаженной женщины мужчина теряется. А мне только это и было нужно — воспользоваться их замешательством.

— И как долго, миссис Скотт, вы рассчитывали держать их в растерянности?

— Довольно, чтобы успеть дотянуться до ружья. Оно лежало всего в нескольких ярдах. Стоило мне его схватить, и я заставила бы индейцев бросить оружие.

Флинт откинул голову и залился смехом:

— Вы и двух шагов не успели бы сделать, как томагавк снес бы вам голову.

— Заблуждаетесь, сэр. Вы же сами видели, как они из-за меня спорили.

— Действительно, спорили, — еще больше развеселился проводник. — Кстати, вы говорите на шойонском наречии?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Потому что индейцы разговаривали именно на этом языке.

— Знаете что, мистер Маккензи, не обязательно понимать язык, чтобы догадаться, о чем идет спор. Мне и без слов все было ясно.

— Краснокожие спорили, кому из них вы послужите добычей.

— Добычей? — в замешательстве нахмурилась Гарнет. — Вы хотели сказать, они договаривались, кто первый мною овладеет?

— Я имел в виду совершенно иное. Индейцы препирались, кому достанется Сэм, а кому ваш скальп.

— Скальп? — Женщина в ужасе округлила глаза. — Не понимаю.

— Судя по тому, что я слышал, — принялся объяснять Флинт, — на команчей ваша нагота не произвела ни малейшего впечатления. Ваши рыжие волосы достались бы проигравшему в споре. Видите ли, здешние индейцы очень ценят лошадей.

Гарнет надменно вздернула подбородок:

— Я вам не верю.

— Верите или нет, меня это мало трогает, — проворчал проводник, сравнивая две пары мокасин, и, выбрав меньшие, предложил спутнице:

— Наденьте вот эти.

— Что вы сказали? — возмутилась та. — Надеть обувь с ноги мертвеца!

— Пока не выберемся из гор, миссис Скотт, лучше ходить в мокасинах, а не в ботинках. В них можно двигаться быстрее, они не скользят на камнях и не оставляют следов.

— Тогда наденьте их коню, — предложила Гарнет, — он ведь тоже идет с нами. — И она отпихнула от себя мокасины.

Флинт спрятал добычу в седельную сумку и пробормотал под нос:

— Да, Сэм, капризная нам досталась бабенка.

— Собираетесь и здесь оставить мертвецов без подобающего погребения? — Гарнет подбоченилась и сердито топнула ногой.

— А вы желаете заняться их похоронами? Милости прошу, миледи. Только я сматываюсь — не хочу дожидаться, пока появятся остальные. Но учтите, если так печетесь о достойном погребении двух дикарей, которые чуть не лишили вас рыжих волос, — команчей хоронят лишь на западных склонах: считают, что духам умерших с заходящим солнцем легче добраться к Великому Духу. Вот еще, чуть не забыл, их надо закапывать сидящими. А когда зароете, поищите в округе, где они спрятали лошадей. Я бы сам занялся, да недосуг.

Кипящая от злости Гарнет схватила ботинки и поспешила за Флинтом. И была готова вцепиться ему в лицо, заметив самодовольный взгляд, когда он наклонился, чтобы помочь ей подняться на круп коня. Она оказалась сзади и, чтобы не соскользнуть, обхватила спутника за пояс и прижалась к нему всем телом.