"Паранойя" - читать интересную книгу автора (Файндер Джозеф)

39

О встрече с доктором Джудит Болтон в головном офисе «Уайатта» не было и речи: меня могли заметить. Но теперь, когда я вышел на большую охоту, нужно было натаскать «крота» поосновательнее. Уайатт настаивал, а я и не сопротивлялся.

Итак, я встретился с Джудит в «Марриотте» в следующую субботу, в номере для деловых свиданий. Из письма я знал, куда идти. Джудит была уже там и успела подключить ноутбук к видеомонитору. Странно, что эта дама до сих пор заставляла меня нервничать. Между прочим, по дороге я заехал и снова постригся за сто долларов, да и одет был прилично, не в то шмотье, какое обычно носил по выходным.

Я, оказывается, забыл, какая Джудит яркая — льдисто-голубые глаза, медно-красные волосы, блестящие красные губы и ногти — и какая жесткая. Я крепко пожал ей руку.

— Ты вовремя, — улыбнулась она.

Я пожал плечами, усмехнулся, показывая, что шутку понял, но мне не смешно.

— Хорошо выглядишь. Жизнь успешного человека тебе идет.

Мы сели за роскошный стол, который лучше смотрелся бы в столовой — моей, например, — и она спросила, как дела. Я рассказал обо всем, хорошем и плохом, включая Чеда и Нору.

— Без врагов не бывает, — сказала Джудит. — Этого следует ожидать. Но они опасны. Ты бросил в лесу горящую сигарету, и, если ее не погасишь, возможно, придется тушить пожар.

— А как ее погасить?

— Об этом позже. Сейчас нас интересует Джок Годдард. Даже если ты больше ничего из нашей встречи не вынесешь, запомни главное: он патологически честен.

Я не мог не улыбнуться. Слышать такое от главной советницы Ника Уайатта, который, наверное, врет даже на приеме у уролога!

В глазах Джудит блеснуло раздражение, и она наклонилась ко мне.

— Я не шучу. Он выделил тебя не просто потому, что оценил твой ум, твои идеи — которые, конечно, совсем не твои, — а потому, что ему импонирует твоя честность. Ты говоришь что думаешь. Ему это нравится.

— И это патология?

— Честность — это его фетиш. Чем ты откровеннее, чем меньше выбираешь слова, тем больше получаешь очков. — Интересно, не смешно ли самой Джудит советовать мне такое: дурачить Джока Годдарда, притворяясь честным? Стопроцентная синтетическая честность, ни грамма натуральных волокон. — Если он заметит обман или подхалимаж, то быстро к тебе остынет. А раз потеряв доверие Джока, ты вряд ли его вернешь.

— Ясно, — нетерпеливо вставил я. — Значит, теперь никакого обмана.

— Милый, ты на какой планете живешь? — оборвала меня Джудит. — Мы не можем его не обманывать. Это же элементарные основы карьеризма! Ты будешь его дурачить, только очень-очень хитро. Ничего очевидного, ничего такого, что он бы унюхал. Годдард чует ложь, как собаки чуют страх. Поэтому тебе нужно казаться абсолютно искренним. Сообщай ему плохие новости, которые другие пытаются приукрасить. Принеси план, который ему понравится, и сам укажи на недостатки. Честность — очень редкий товар в наше время. Как только научишься ее подделывать, считай, что ты в дамках.

— Всю жизнь мечтал, — сухо ответил я.

Джудит не удостоила меня вниманием.

— Люди всегда говорят, что не любят подхалимов, но на самом деле подавляющее большинство начальников обожают подхалимаж, даже когда понимают, что к ним подлизываются. Подхалимаж укрепляет их хрупкое эго, подпитывает чувство собственной важности. Другое дело — Джок Годдард. Ему это не нужно. Поверь мне, он уже достаточно высокого мнения о себе. Его не ослепляет тщеславие. Он не Муссолини, который стремился окружить себя подпевалами. — У меня чесался язык спросить: «Точно как один наш общий знакомый?» — Посмотри, кого он собирает вокруг: умных, сообразительных людей, которые способны быть резкими и откровенными.

Я кивнул:

— То есть он не любит лести.

— Нет, я этого не говорила! Все любят лесть. Но она должна казаться ему правдой. Маленькая притча: однажды Наполеон отправился на охоту в Булонский лес с Талейраном, который хотел произвести на великого полководца впечатление. Лес кишел кроликами, Наполеон убил полсотни и очень радовался. К сожалению, позже он узнал, что кролики были не дикие, а специально купленные слугами Талейрана на рынке, и пришел в ярость. С тех пор Наполеон никогда не доверял Талейрану.

— Пригодится на случай, если Годдард пригласит меня поохотиться на кроликов.

— Мораль в том, — заявила Джудит, — что льстить нужно уметь.

— Ну, я не с кроликами, Джудит. Я скорее с волками.

— А много ты о волках знаешь?

— Кое-что.

— У них все откровеннее, чем у людей. Да, есть самец-альфа, конечно, однако нам интересно другое: иерархия постоянно проверяется. Она очень нестабильна. Иногда самец-альфа бросает свежий кусок мяса на землю перед остальными, отходит на пару шагов и просто наблюдает. Это открытый вызов остальным: мол, попробуйте только понюхать!

— А кто понюхает, становится обедом.

— Неверно. Обычно альфе достаточно злобного взгляда. Или угрожающей позы. Поднять хвост и уши, рыкнуть, показаться больше и злее. А если драки не избежать, альфа будет нападать на наименее уязвимые части тела нарушителя. Он не собирается наносить увечья члену собственной стаи, а уж тем более убивать. Видишь ли, альфа не может жить без других волков. Волки — небольшие животные, которые в одиночку не завалят ни лося, ни оленя, ни карибу. Так что запомни: они постоянно друг друга проверяют.

— То есть так будет и со мной. — Эх, не на того я учился. Надо было ветеринарные курсы оканчивать.

Она искоса посмотрела на меня.

— У людей это не так очевидно, Адам. И все же генеральный директор, как вожак волчьей стаи, хочет, чтобы его команда была сильной. Поэтому демонстрация агрессии иногда приемлема: это признак выносливости, силы, жизнеспособности стаи. Вот почему так важна честность и продуманная прямота. Когда ты льстишь, делай это тонко и неявно, и пусть Годдард думает, что всегда услышит от тебя правду без прикрас. Джок Годдард в отличие от многих других начальников прекрасно понимает: если он хочет быть в курсе того, что происходит в компании, такие помощники необходимы. А если он не в курсе, грош ему цена.

И еще одно. В любых отношениях между ментором и протеже есть что-то от отца и сына, но в нашем случае это выражено еще ярче. Скорее всего ты напоминаешь ему сына, Элайджу.

Годдард действительно так меня называл.

— Мой ровесник?

— Был бы ровесником. Он погиб года два назад, когда ему был двадцать один. Некоторые думают, что после трагедии Годдард очень изменился, даже сдал. Возможно, ты начнешь идеализировать Годдарда, видеть в нем отца, которого хотел бы иметь. Но и он будет видеть в тебе сына, которого потерял. Помни об этом, может пригодиться. И будь осторожнее: иногда он будет к тебе слишком мягок, а иногда — неоправданно требователен.

Джудит нажала на пару клавиш ноутбука.

— А теперь — внимание. Мы посмотрим несколько интервью, которые Годдарддал на телевидении, — одно из «Уолл-стрит уик» с Луисом Рукейзером, несколько на Си-эн-би-си, и еще одно — с Кейти Курик на «Тудэй шоу».

На экране застыло видеоизображение Джока Годдарда — гораздо моложе, но такое же лукавое. Джудит повернулась ко мне.

— Адам, тебе предоставляется экстраординарная возможность. В то же время ситуация осложняется. Теперь тебе будет сложнее передвигаться по компании незамеченным и тусоваться с рядовыми сотрудниками. Парадоксально, однако твоя задача крайне осложнилась. Придется пользоваться всем, что у тебя есть. А сегодня я хочу, чтобы ты выучил Годдарда вдоль и поперек, ясно?

— Ясно.

— Отлично, — сказала она и холодно улыбнулась. — Я знаю, что ясно. — Джудит понизила голос почти до шепота: — Адам, я должна тебя предупредить, ради твоего же блага, — у Ника кончается терпение. Ты сколько недель в «Трионе»? А по секретным проектам до сих пор ничего не принес.

— Так ведь есть же предел... — начал я.

— Адам, — тихо, но угрожающе оборвала Джудит, — с этим человеком шутки плохи.