15

Дункан вполголоса задействовал экран и теперь мог слышать разговор в гостиной. Инспектор Вильямс сообщила, что Департамент обязан принять меры по четырем жалобам, полученным от граждан Воскресенья. Первая: Граждане Субботы, уходя в стоунеры, не убрали свои пожитки в шкафы для личных вещей. Вторая: Граждане Воскресенья обнаружили в углу на кухне мусор, оставленный жителями Субботы. Третья: Под воронкой мусоропровода брошен пакет с нестоунированными кухонными отбросами. Четвертая: грязные простыни на кроватях не заменены. На замечания Субботы жители Воскресенья ответа с извинениями не дали. Вместо этого они оставили оскорбительное, непристойное послание Воскресенью. А именно: Пустите себе через задницу пулю в ваши геморройные мозги.

— Бездельники! Ну и жили бы в фешенебельном месте, раз они такие дьявольские чистоплюи!

— Но есть же определенные минимальные нормы, которые вам должны быть известны, — сказала инспектор. — Мы уполномочены подтвердить или опровергнуть жалобы и провести проверку на месте.

— Но сейчас уже слишком поздно, — запротестовал Барри Клойд. — Вы не можете обвинять нас в неаккуратности, у нас еще не было времени на уборку.

— Нам приказано доложить о санитарном состоянии квартиры на момент инспекции, — объявила Вильямс. — Это предусмотрено Инструкцией 6-С5, подраздел 3Д. — Коротышка по имени Себта молчал. Его челюсти мяли жевательную резинку.

— Вы нарушаете наш покой, — объявил Барри.

Несмотря на серьезность момента, Дункан ухмыльнулся. Раздражение Клойдов не трудно понять: они вовсе не ответственны за следы хозяйствования жителей Субботы.

— Можете сообщить о наших действиях, если угодно, — с безразличием предложила Вильямс. Без сомнения, она привыкла и к более серьезным личным выпадам.

Сник спокойно шепнула:

— Не вернуться ли нам в стоунеры Пятницы?

— Забудь об этом, — ответил Дункан.

— Не очень-то и хотелось, — отреагировала Сник. — Но как, черт возьми, не попасться им на глаза?

Дункан изложил план.

— В этом не меньше риска, чем залезть в стоунеры, — улыбнулась она. — В конце концов, можно и… не думаешь ли ты об этом всерьез?

Между тем долговязая Вильямс и коротышка Себта, темнокожий, с окрашенной в пурпуровый цвет бородой, принялись за дело. Себта с камерой следовал за Вильямс, а та говорила в ручной микрофон. Свет от камеры падал в стык между экранами и ковром, а Вильямс оценивала санитарное состояние освещаемого участка. Они облазили по периметру гостиную, сунули нос под мебель-СПЖ (составь по желанию). Лежавшая на полу Вильямс победно вскричала «ага!», извлекая из-под дивана грязный носок.

— Это не наш, — отреклась Донна.

— Чей же? — резонно поинтересовалась Вильямс.

— Откуда мне знать? — заявила Донна. — Должно быть, украшения Воскресников.

Вильямс опустила носок в сумку для улик, висевшую у нее на поясе.

Инспекторы и Клойды двинулись в коридор. Долговязая сказала:

— Откройте шкаф для личных принадлежностей.

К счастью, он оказался открытым. Будь иначе, своими картами Клойды не смогли бы его открыть.

Дункан и Сник притаились за полуоткрытой дверью в комнату стоунирования. Дав совет аккуратнее расставлять предметы на полках, Вильямс возглавила шествие в спальню. Хорошо, что Клойды стояли в дверном проеме, частично закрывая инспекторам обзор коридора. Затем Донна еще потянула дверь к себе, почти совсем лишая инспекторов обзора. Барри резко жестикулировал, очевидно, показывая, что им следует выйти.

Клойды действовали в этих обстоятельствах значительно хладнокровнее, чем Дункан мог бы ожидать. Возможно, они сообразили, что Дункан и Сник могли наблюдать за ними в экраны.

Дункан отключил экраны — пусть настырные инспекторы не знают, что за ними следили. Затем он и Сник нырнули в гостиную и спрятались за диван у дальней стены комнаты — подальше от искушения выскочить из квартиры и попасться на глаза соседям. Вместе с тем необходимо было перехватить Шурбера и Тан, пока они не возвратились из магазина. Но и тут соседи удивятся, почему супруги не явились выложить покупки, а, наоборот, удалились с ними?

— Моя жизнь зависит от огромного числа столь преходящих вещей, — пробормотал Дункан.

— Что? — переспросила Сник.

— Не обращай внимания.

Теперь при отключенных экранах он лишился возможности проследить за маршрутом инспекторов. Но тут же Донна громко сказала:

— Полагаю, в спальной все в порядке? Куда теперь?

— Более или менее, — разочарованно ответила Вильямс. Второй вопрос остался без ответа.

— Надо взглянуть, куда они двинулись, — шепнула Сник. Дункан не успел ответить, как она, выскочив из-за укрытия, оказалась на полпути к выходу в коридор. Он приподнялся — голова ее уже скрылась. — Они в комнате для стоунирования, — доложила Сник вернувшись.

— О черт! — в сердцах проговорил Дункан. Сник озадаченно смотрела на него. — Я не подумал об этом. Если они заметят, что Вторника и Субботы нет в цилиндрах, возникнут подозрения. Могут арестовать Клойдов.

— Я полагала, ты учел это.

В этот момент входная дверь бесшумно заскользила в нишу, но донесшиеся голоса с улицы заставили Дункана выглянуть из-за дивана. Показался Шурбер с неизменной Тан, катившей складную двухколесную тележку, нагруженную бумажными пакетами. Дункан подпрыгнул, жестикулируя, приложив палец к губам. Сник тоже выскочила, безмолвно и выразительно артикулируя слова и указывая на коридор.

Тан чуть было не воскликнула что-то. Дункан быстро откатил тележку за диван. Сник, наблюдавшая за прихожей, вернулась в убежище. Дверь медленно закрывалась. Кто-то из супругов снаружи вставил карту и голосом задействовал запорный механизм.

— Закрылись! — облегченно сказал Дункан пристроившейся рядом с тележкой Сник. Прошло минут пять. Отдаленные голоса сделались слышнее: группа вышла в прихожую. Клойды намеренно говорили громко, чтобы играющие в прятки слышали их, хотя и не были уверены, что они еще в квартире.

Дункан попросил Сник прокрасться к стене и опять включить внутренние мониторы.

— Установи наблюдение за кухней и комнатой стоунирования. Постой там, потом выключишь и вернешься.

Инспекторы оказались в комнате стоунирования. Несколько минут они обнюхивали стены внизу, у пола. На цилиндрах визитеров, по всей видимости, интересовала только пыль, хотя люди Субботы отвечали лишь за свои стоунеры.

Дункан вздохнул с облегчением — Вильямс проследовала мимо стоунеров Вторника, не взглянув на них. Ее особенно интересовали цилиндры Субботы — их она обошла дважды. Затем Вильямс попросила Клойдов подтвердить, что она и Себта завершили инспекцию. На этом она выключила свой диктофон.

Все будет в порядке, если кому-нибудь в их чертовой конторе не придет в голову сравнить частоту голосов Клойдов и Шурбера с Тан. Но надо надеяться, гэнки не стоят за этим визитом. А может, Вильяме и Себта сами органики? И теперь им известно, что Клойды не те, за кого себя выдают. А Вильямс заметила, что стоунеры Вторника пусты, еще до того, как Сник включила монитор. И пара «инспекторов» непременно доложит обо всем коллегам. Тогда органики кучей навалятся на квартиру. Нет. Шурбер и Тан заметили бы их и предупредили бы его. Вильямс и Себта не знали, что еще двое прячутся в квартире. Если бы они что-то подозревали, что им мешало арестовать Клойдов? Под комбинезонами наверняка было оружие.

Вильямс уходя сказала:

— Департамент уведомит вас о любых возможных мерах.

Она жестом пригласила Себта последовать за ней, и оба покинули комнату стоунирования. Дункан подал знак Сник отключить дисплеи. Через секунды она уже присоединилась к нему. Наконец, и инспекторы оставили квартиру.

Дункан и Сник появились из-за дивана. Донна вскрикнула и дернула Барри за руку.

— Боже, вы перепугали нас! Мы же не знали, что вы еще здесь.

Дункан рассказал им, что произошло.

— Тан и Шурбер должны возвратиться минут через пятнадцать. Но сперва они позвонят.

— Я едва штаны не замочила, — объявила Донна. — Я была уверена, что эти типы заметят пустые стоунеры. Как насчет выпивки? Мне это сейчас необходимо.

Клойды уже были навеселе, когда явились Тан и Шурбер. Супруги уговаривали Дункана и Сник присоединиться, но те уже давно договорились не увлекаться выпивкой. Опасность подстерегала в любую минуту, надо сохранять форму.

Шурбер и Тан от волнения пытались нагнать Клойдов. Обед запоздал, но наконец все расселись в гостиной. Лишь Дункан и Сник оставались настороже.

Передававшиеся новости давали повод для восторженного возбуждения. На многих уровнях всех башен проходят антиправительственные демонстрации. Донна немного посмотрела на разгневанных демонстрантов и заявила, что хочет спать.

— Я, пожалуй, пойду в цилиндр. Когда выйду, стану дважды стоунированной [игра слов — англ. to stone — побивать камнями и стоунировать, делать окаменелым]. — Она рассмеялась.

— Хорошая идея, — поддержал Барри. Обнявшись и поддерживая друг друга, супруги нетвердой походкой удалились.

Комментаторы сообщали, что политические демонстрации происходят и в других штатах Калифорнии. Разрешения на их проведение Департамент органиков не выдавал. Для гэнков наступают нелегкие времена, думал Дункан. Но это значит, что для протестующих грядет еще более тяжелая пора. Каналы новостей переключались на различные сходки, наконец, остановившись на одном из самых неистовых митингов на Площади Голубой Луны, недалеко от сегодняшнего пристанища беглецов.

Двадцать две секции экранов показывали площадь с различных точек. Демонстранты — в большинстве своем молодые люди и девушки — сгрудились в центре площади вокруг многоярусного фонтана. Пронзительные крики с экранов заставили Дункана приглушить звук.

«Мы требуем большей свободы!»

«Уберите небесные глаза!»

«Покончить с однодневной жизнью в неделю! Вернемся к нормальной жизни!»

«Долой коррупцию в правительстве!»

«Помочимся на тиранов!»

«Головой об стены, свиньи!»

«Немедленно дайте людям ФЗС!»

«Мы не подонки общества! Дайте нам тоже ФЗС!»

«Подавись дерьмом, диктатор!»

Слышались и отдельные выкрики.

«Ура Дункану и Сник!»

«Прощение Дункану и Сник! Пусть они расскажут правду!»

«Мы устали от лжи правительства!»

«Нам нужна правда!»

Многие в толпе размахивали распечатками. Дункан не мог разобрать слов, но был почти уверен, что это те два послания, которые он передал всего две недели назад, две недели, казавшиеся сейчас вечностью. А затем он услышал портативный передатчик, транслировавший часть его посланий. «…ПРАВИТЕЛЬСТВО СОПРОТИВЛЯЕТСЯ, ВОССТАВАЙТЕ!..» 

Толпа росла, переливалась. Передние, образуя группы, то растягивались, то сжимались.

Комментатор сказал: «В незаконной демонстрации на Площади Голубой Луны участвовали тысяча человек. По официальным данным, общее число демонстрантов — а все демонстрации происходили без разрешения и, следовательно, нарушен закон — приблизительно пятьдесят тысяч. Это ничтожная цифра в сопоставлении с населением штата Лос-Анджелес — двадцать миллионов. Хотя Великая Хартия о Правах и Ответственности Органического Сообщества предоставляет людям право проведения демонстраций с политическими, социальными и экономическими требованиями, в качестве особого условия оговаривается, что местные департаменты органиков должны выдавать лицензии, разрешающие подобные мероприятия. Но эта незначительная группа подпольщиков и мятежников…»

Улицы, отходящие от площади, были забиты гэнками. Пробники оставались в кобурах, в руках — электрошоковые дубинки, специальные затупленные пики, какими загоняют скот, гранаты со слезоточивым газом. Два огромных водомета стояли в начале главных улиц у площади — их стволы глядели на толпу. За рваным кругом протестующих — множество патрульных машин, по такому случаю оснащенных пневматическими ружьями, стреляющими резиновыми пулями.

На некоторых экранах появилась солидная стая полицейских аэролодок, опускавшихся на крыши башен и площадки станций органиков на разных уровнях башен. Они прибыли сюда из других штатов Калифорнии.

Генерал-органик проревел в портативный мегафон: «Это последнее предупреждение! Немедленно расходитесь! Немедленно отправляйтесь по домам! Или будете арестованы! Я повторяю!..»

— Как вам это нравится? Никто, ни один не ушел! Все остались! Послушайте! — восклицал Шурбер.

Комментатор: «…в штабе Сан-Франциско. Сообщения о стычках с органиками подтверждаются… Тамошний представитель Департамента органиков утверждает, что неустановленное число демонстрантов арестовано. Имеются случайно пострадавшие, убитых нет; когда ситуация прояснится, мы дадим вам более точную информацию о…»

Голос генерала гремел над выкриками, воплями и пением на Площади Голубой Луны: «Офицеры! Арестуйте негодяев! При сопротивлении применяйте необходимые методы сдерживания!»

— Боже, как я хотела бы находиться там! — не сдержала чувств Сник. — Я бы им показала!

Первые гэнки, попытавшиеся произвести аресты без использования силы, как предписывается Департаментом, были сбиты с ног хлынувшей на них толпой. Следующая цепь гэнков выставила пики против надвигавшихся на них демонстрантов. Генеральский мегафон изрыгал команды, но теперь их едва можно было расслышать. Из водометов поверх голов органиков в гущу толпы ударили окрашенные в красное могучие струи. Многих сбило с ног; визжащие люди вдавливались во внешние ряды толпы.

Центр толпы исчез, но упавшие поднимались вновь. Водометы приблизились. Столбы красной воды не пощадили и многих гэнков. Внезапно вся масса людей оказалась ярко-красной с головы до пят. Вода, растекаясь по площади, походила на кровь.

— Проклятье! Они же не отмоются от краски. Помечены по крайней мере на неделю! Бедняги. Гэнки поймают их, даже если они убегут! — возмущалась Тан.

Внезапно толпа прорвала окружение органиков. Люди пробежали мимо патрульных машин. Стрельбу открыть не удалось, поскольку органики тоже попадали под резиновые пули. Протестующие выплеснулись с площади, напирая на плотные ряды органиков в местах пересечения улиц с площадью. Многие органики, как и демонстранты, исчезли. Но большинство не разбегалось. Генерал стоял на своей открытой машине и орал, требуя от демонстрантов остановиться и добровольно подвергнуться аресту. Кто-то (Дункану показалось, что это женщина) ткнул отнятую у гэнка пику в живот генерала. Он выронил мегафон, согнулся, обхватывая живот, и, свалившись с машины, исчез из виду.

Вскоре уже не менее трех четвертей демонстрантов заполонили улицы. Остальные либо недвижно лежали на площади, либо подчинились гэнкам. Этих последних затащили в резервные общественные стоунеры, торчавшие по краям площади. На всех стоунеров не хватило, остальных демонстрантов скрутили, надели на них наручники. Струя ТИ в лицо каждого довершила дело.

— Неплохо для начала, — заметил Дункан. — Ко всему населению демонстрантов не много. Но со временем толпа возрастет и решительности прибавится. Я уверен.

— Слава Богу, мой муженек был мертвецки пьян. Как бы он все это стерпел? — Тан неуверенно поднялась со стула. — Он никогда не мог много пить. Может, мне лучше уложить его в кровать. — Она помогла Шурберу встать.

— Смотрите! Я так и думал! — воскликнул Дункан. — Они возвращаются! Все обстоит гораздо лучше, чем я мог надеяться.

Красная ватага быстро двигалась по улице, по которой только что утекали демонстранты, обратно — навстречу гэнкам. Гэнки таращились в изумлении, но построились рядами в центре площади, словно воспроизводя только что сыгранный спектакль. Вернулись патрульные машины, повернув ощерившиеся ружьями колпаки на улицы. Водометы тоже направили хоботы навстречу приближающимся людям.

Теперь в руках протестующих появились баллоны. Дункан предполагал, что баллоны были при них и раньше, когда началась демонстрация, но люди не решились их применить. Но теперь лица молодых горожан, наверно, стали такими же красными от гнева и возбуждения собственным неповиновением, как и от краски на коже и одежде. Толпа напирала на органиков, проворные юноши залезали на столбы с мониторами и опрыскивали экраны черной жидкостью. Другие направили пульверизаторы в лица служивых.

Генералу удалось опять взобраться на свою машину. Он снова что-то кричал в мегафон. Дункан не мог разобрать слов, тонувших в адском шуме. Толпа поливала черными струями настенные экраны зданий, окружавших площадь, и портативные камеры телерепортеров новостей. Дункан видел, что многие экраны уже ослепли.

— Заливайте их все! — кричал он, вскакивая на ноги. — Покажите, что вы не стадо баранов!

Сник тоже встала. Она в восторге хлопала в ладоши.

И в этот миг погас свет.