"Распад" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Жозе)Фармер Филип ЖозеРаспадФилип ФАРМЕР РАСПАД ПРЕДИСЛОВИЕ - ОНО ЖЕ И ЭПИЛОГ - ДОЧЕРИ КЭРДА - АРИЭЛЬ Отец обычно представлял меня так: "Моя дочь - историк". Джефферсон Сервантес Кэрд никогда и не помышлял о том, что однажды он сделается известнейшим персонажем видеокниг и станет в один ряд с Робином Гудом, Вильгельмом Теллем [в швейцарской легенде времен борьбы против австрийского господства (XIV в.) - меткий стрелок из лука; наместник Гесслер принудил его сбить стрелой яблоко с головы сына; сделав это, Телль застрелил Гесслера, что было сигналом к восстанию], Джорджем Вашингтоном и многими другими вымышленными, полувыдуманными и совершенно реальными героями легенд и историческими личностями. Тем более не мог он предположить, что его дочь займется изучением жизни отца. Зачем же мне, его дочери, делать это? Разве мне не известно о нем все? Разве все факты его биографии - от рождения до сегодняшнего дня - не ведомы мне как свои пять пальцев? Увы. Во-первых, после окончания университета я редко видела отца. И, главное, я знала не более кого-либо другого, что у него не одна, а много жизней. Все, что отцу было известно о его раннем детстве, оказалось неправдой. Истину унесли с собою в могилу его родители. Отец оставался в неведении, хотя явь могла быть недосягаемо упрятана в глубинах его памяти. А вот еще кое-что об отце. Это не могло случиться ранее середины первого столетия Новой Эры - того, что предки именовали 21-м веком нашей эры (старый стиль) - и что действительно произошло на пару тысячелетий позднее. Две тысячи облет - вот так. Термин этот не используется уже ни в официальных летоисчислениях, ни в разговорной практике. Не существует более различия между обвременем и субвременем. Мы обратились к древней системе исчисления времени. Все возвернулось, да вот только содержание понятий теперь - иное. В стародавнюю пору, именовавшуюся нами Новой Эрой, мы росли в Мире Дней. Он становился привычным, едва делался осознаваемым нами. И он казался незыблемо естественным. Теперь же школьников учат: Мир Дней - это стоунеры для людей, деление живущих на семь групп, и это различие между обвременем и субвременем. Для детей Мир Дней - всего лишь занимательная история. Дети везде и во все времена остаются детьми. Однако ж этот прошлый, неведомый мир, должно быть, казался им столь же диковинным, сколь необычным представлялся мне период до Мира Новой Эры, когда ребенком была я. Теперь же, когда мне физиологически пятьдесят, а в действительности триста пятьдесят лет, если исчислять их по обращению Земли вокруг Солнца, эпоха после Новой Эры глубоко удивляет меня. Тогда учили, что мир-де разделен по национальным признакам, что существует множество государств - каждое со своим правительством. После длительной кровавой борьбы образовалось Мировое правительство. Даже несмотря на огромные людские потери в этих войнах, планету населяло восемь миллиардов человек, через последующее столетие (обвремя) - десять, а возможно, и одиннадцать. Планета задыхалась, загрязнение природы и уничтожение лесов наступали на все живое. К счастью, практическое применение получило изобретение, названное стоунером. Способ временного прекращения молекулярного движения в живом организме с помощью приложения электрической энергии во многом кардинально изменил к лучшему общество да и лицо всей Земли. Но не во всех отношениях. Все население делилось на семь, и каждой седьмой части означено было жить один определенный день в неделю. Остальные шесть дней людям надлежало проводить в стоунерах в состоянии, схожем с временным прекращением жизненных функций, хотя в действительности они не прерывались. Они как бы замораживались. К примеру, людям Вторника следовало войти в эти гробоподобные контейнеры не позднее полуночи. Граждане Вторника окаменевали "стоунировались", а затем люди Среды, наоборот, "размораживались". И так далее. В следующий Вторник граждане этого дня подвергнутся "разокаменению" и продолжат прерванную жизнь. Что и требовалось. Ежедневно лишь 1,1 миллиарда человек будет использовать пищевые и водные ресурсы и производить соответствующий объем отходов. Но и восьмимиллиардное население было слишком велико. Мировое правительство приняло неотвратимые меры контроля рождаемости; население стало сокращаться, стремясь к оптимуму, который, как полагало правительство, позволит планете сохранять природное равновесие. Даже в наши дни, несмотря на множество свобод, родители помнят, что им нельзя иметь более двух детей, пока правительство, хотя бы на время, не поднимет "планку" в том или ином районе Земли. В любом случае трое детей - это предел. Мир Дней не был утопией. Утопия неосуществима: ей противоречит врожденная природа человека. Народ в массе своей принимал предложенную систему, хотя многие возмущались и роптали. Как водится, не обходилось без мошенничества, лжи, борьбы за власть в правительственной иерархии. Я вовсе не сомневаюсь, что все это продолжается. Правительство, как и любая власть на протяжении всей истории человечества, требует надежного контроля, постоянной оценки Своих действий. В этом смысле ничего не меняется. Те, кем правят, должны управлять правителями. В ту пору появились первые нарушители дня - дэйбрейкеры, недовольные и откровенно преступные личности, которые отнюдь не собирались ограничивать себя жизнью один день в неделю. Некоторым из них удавалось не попадаться полицейским (эвфемистически полицейских называли органиками, а граждане величали их "гэнками"). Пойманного дэйбрейкера направляли на перевоспитание, а не способных к исправлению стоунировали навечно. Среди дэйбрейкеров оказался и мой отец. Но он был не такой, как другие. Ему помогала могущественная, хотя и тайная организация; отец каждый день недели принимал иной образ и для каждого образа он был обеспечен идентификационной картой. Задолго до рождения Джефа Кэрда, гражданина Вторника, ученый по имени Иммерман открыл средство, замедляющее старение. Человек, которому обычно отводилось сто лет жизни, с помощью этого средства мог рассчитывать на все семьсот. Поскольку же система стоунирования позволяла человеку в семь раз увеличить отпущенные ему природой сто лет, Иммерман, используя свой ФЗС (фактор замедления старения), получал четырнадцать столетий бессмертия. Он берег ФЗС для себя и некоторых членов своей семьи. Позднее ФЗС получили члены крепнущей тайной организации - иммеры. Джеф Кэрд, внук и правнук Иммермана, был связным агентом иммеров. Он нарушал систему дня, имея на каждый день идентификационную карту, и мог свободно доставлять послания, которые иммеры не доверяли электронным каналам связи. Кэрд выполнял также определенные задания руководителей иммеров - такие, о которых не следовало знать рядовым членам организации. В конечном счете отец _с_т_а_л_ этими семью личностями. Затем Пантея Сник, детектив, случайно напала на его след. Выслеживая отца, она угодила в руки иммеров. К тому времени Иммерман по подложной идентификационной карте на имя Дэвида Джимсона Ананда сделался Мировым Советником. Джеф Кэрд втянулся в отношения со Сник и теперь представлял опасность для иммеров. Иммерман приказал убить внука. Неплохо для проявления родственных чувств. А тут еще семь личностей Кэрда сражались за право управлять его телом. Учитывая все это, иммеры вдвойне опасались отца. Кэрда схватили, но он ничего не мог рассказать о своей прежней деятельности. Даже верное средство, заставляющее говорить правду, оказалось бессильным. Он перенес физическое расстройство, принял образ новой личности без каких-либо воспоминаний о прежних семи персонажах. Затем он выбрался - первый случай - из считавшейся неприступной тюрьмы и сбежал в штат Лос-Анджелес из штата Манхэттен. Во время этой длительной одиссеи он освободил Сник - она пребывала стоунированной в хранилище окаменелых. Сник стоунировали и поместили туда по ложному обвинению властей и приговору тайного незаконного суда. Совершено это было по хитроумному подстрекательству Иммермана - теперь Мирового Советника Ананды. Он опасался, что Сник не сумеет сохранить в тайне то, что ей известно об иммерах. Мой отец (теперь называвший себя Дунканом), Сник и их товарищ были схвачены Анандой в Лос-Анджелесе. Однако отец и Сник уничтожили его охрану и пленили самого Ананду. Используя проверенное медицинское средство туман истины, Кэрд выведал у Ананды секретный код команды замещения. Это позволило Кэрду распространить телевизионное послание по всему миру под носом у правительства. Он раскрыл правду о злоупотреблениях Мирового правительства своей властью, о его лживости и о существовании ФЗС. Дункан (то есть мой отец Джеф Кэрд) и Сник освободились от "свиты" Ананды и оказались на верхнем этаже одного из лос-анджелесских домов-башен. Полиция спешила к башне. Далее последует рассказ о приключениях отца и Сник, начиная с этого момента. Как вы убедитесь, многое следует воссоздать. Нам неведомо, о чем размышлял Кэрд в это время. Не знаем мы также, почему он принял последний образ (мы полагали, что он последний). В известном смысле это был его финал. Но с этих пор Кэрд превратился в зрелого человека в умственном смысле. Ученые имели достаточно оснований полагать, что черты его характера свойственны подлинной личности Джефферсона Кэрда. Но, как вы убедитесь в дальнейшем, это не был его врожденный характер. Мой отец так и не может вспомнить о резком превращении его в другую, неподдельно оригинальную личность. Однако уже много позже описываемых далее событий ученые применили новый высокоэффективный метод, позволивший им вернуться в прошлое и обнаружить импульсы мозга того периода. Нет, это вовсе не чтение мыслей. Это длительный, дорогостоящий и весьма болезненный процесс. Но мозговая активность, отраженная на дисплее, помогла ученым более-менее точно объяснить, что происходило в самый критический период жизни моего отца. Таким образом, факты можно воспроизвести здесь с большой долей уверенности в их реальности. 1 Бежишь прочь, а прибегаешь навстречу. До чего же верна старая китайская поговорка, думая Дункан, мчась по верхней башне. Куда ни кидайся, избавляясь от полиции, непременно наткнешься на других органиков. Они как стая саранчи. И он и Пантея Сник его товарищ, спасающаяся от властей, - зерна, которые саранча стремится проглотить. - Не выйдет! - выдавил он, задыхаясь от ярости. - Что? - спросила Сник. Она была совсем рядом. Он не ответил. Надо было восстановить дыхание. Но гнев отнюдь не следовало усмирять. Гнев рдеющим приливом поднимался в нем, притягиваемый луной выстраданных несправедливостей. Он бил по разуму, подавлял здравомыслие, угрожал раздавить их. Низкие ночные облака поглощали свет, отражаемый башнями Лос-Анджелеса. На всех двадцати монолитах, возвышавшихся в водах бухты Лос-Анджелеса, сверкали огни, пронзительно, словно звери, попавшиеся в капканы, ревели сирены - последнее напоминание гражданам Понедельника занять места в своих стоунерах. В них они отвердевали, как алмазы, и, лишенные сознания, пребывали до следующего Понедельника. За восемь минут до полуночи лишь несколько граждан этого дня не войдут в цилиндры. Это органики Понедельника, остающиеся на своих постах до того, как их сменят сразу же после полуночи "промежуточные" утренние органики Вторника. Сегодняшние дежурящие гэнки увидят на настенных экранах в полицейских участках и на уличных экранах послания, переданные Дунканом. Поскольку схемы замещения все еще работали (и будут работать, пока инженеры не разберутся, как избавиться от них), дежурные гэнки Вторника также прочтут послания на экранах и распечатки. То же сделают граждане Вторника, покинув стоунеры. ГРАЖДАНЕ МИРА! Ваше правительство скрывает от вас секрет формулы, замедляющей старение в семь раз. Если бы вы обладали этим рецептом, то жили бы в семь раз дольше. Всемирный Совет и другие высокие чиновники используют его для продления своих жизней. Они отказывают вам в этой формуле. Вот эта формула. Ниже приводились химическая формула и инструкции по приготовлению этого вещества. Второе послание: ГРАЖДАНЕ МИРА! Ваше правительство лгало вам тысячу облет. Население мира не восемь миллиардов. Оно составляет только два миллиарда. Повторяем: _д_в_а_ миллиарда. Это искусственное разделение Человечества на семь дней не нужно. Требуйте правды. Требуйте, чтобы вам разрешили вернуться к естественной системе жизни. Если правительство сопротивляется - восставайте! Не удовлетворяйтесь ложью правительства. Восставайте! Послание одобрено Дэвидом Джимсоном Анандом, известным под именем Джильберта Чинга Иммермана. Также одобрено и передано Джефферсоном Сервантесом Кэрдом. Дункан и Сник мчались по верхней галерее башни к спасительной пристройке-проходной на восточном ее конце. От люка до этого сооружения было более двухсот ярдов. Надо успеть туда до того, как на галерею опустятся воздушные корабли органиков или до того, как гэнки, штурмующие апартаменты этажом ниже, поднимутся по лестнице. Тяжело дыша, Дункан остановился у металлического куба - здесь был проход к винтовой лестнице. Сник догнала его; она дышала спокойнее. Оба стояли, прислонившись к двери куба. Подрагивающие оранжевые огни, слабо освещавшие приближающуюся машину, спешили, пробивая воздух, к галерее. - Они опустятся возле открытого люка. Им непременно надо переговорить с гэнками в квартире Ананды. Затем уж они бросятся обшаривать все проходы к лестницам. Органики догадаются, что мы выбрались на крышу. - Они наверняка прикажут осветить все подходы к люкам. Надо захватить аэролодку. Это наш единственный шанс, - отозвалась Сник. Дункан понимал ее. Если они сейчас откроют дверь, их легко будет заметить в потоке света из строения-куба. Органики, совершив посадку, заметят их и свяжутся по радио с коллегами в квартире нижнего уровня, чтобы те блокировали лестницу. - Зайдем-ка за куб, - позвал Дункан, увлекая за собой Сник. И вовремя! Еще немного - и яркий свет огромных круглых "солнечных" прожекторов, установленных на четырехфутовых стенах по периметру крыши, поймал бы их. Стоя у парапета, Дункан смотрел на восток. Пока никаких огней кораблей органиков с других домов-башен не видно. Но тут Сник, следившая за кубами-проходными в западной части галереи, объявила: - Один корабль летит. Опустится через несколько минут. А может, и раньше. - Через несколько секунд она добавила: - Он уже сел возле люка в ангар. Два гэнка. Дункан разглядел офицеров, вылезающих из воздушного судна, похожего на каноэ. Свет из полуоткрытого люка струился наружу - маяк для других прибывающих аэролодок. Люк плавно, горизонтально уходил в нишу в верхней плоскости крыши. Ниже располагался ангар, из которого беглецы выбирались с помощью приставной лестницы. Отсюда - прямой путь в огромные апартаменты милого дедушки Ананды-Иммермана, Мирового Советника. Ананда и его прислужник, мелкая сошка Каребара, находившиеся без сознания, были единственными обитателями необъятного логова. Покидая его, Дункан и Сник не смогли выйти через дверь в коридор. Органики в наружном холле апартаментов закрыли выход, а сейчас крушили дверь, чтобы войти. Возможно, они уже добрались до ангара. Что-то надо придумать. Сник тоже лихорадочно искала выход из ситуации. - Сейчас или никогда, - проговорила она ему в самое ухо. В руке Сник сжимала пистолет с протонным ускорителем: луковицеобразный конец оружия смотрел вверх. - Следи за той стороной, - Дункан кивнул на угол, за который они зашли. - За мной эта сторона. Они заняли позиции за кубом. Дункан взглянул вверх - убедиться, не летит ли второй корабль. Что делать? Как однажды сказал древний римлянин Сенека: гладиатор строит свою стратегию на арене. Откуда явилась эта мысль? Конечно же, не от личности, известной как Дункан. Он выглянул из-за угла. Летающая лодка опустилась в шести футах от люка. Органик в зеленой униформе и зеленом же шлеме стоял возле люка. Макушка другого шлема вертелась ниже входа: один органик спускался по лестнице. Другой, спиной к Дункану, стоял на страже. Дункан отскочил и оглянулся. Сник направлялась к нему. - Ты видела? - Сник кивнула. - Надо попытаться убрать этого - на стреме. Но чтобы второй и усом не пошевелил. Когда я скажу: пош... Он осекся. Человек почти рядом с ним тихо говорил что-то, хотя голос его звучал громче слов Дункана. Органики поднимались по лестнице со 125-го этажа. Сник обернулась, приседая и направляя оружие по голосу. Сердце Дункана стучало во тьме тела, но он оставался спокойным. Он дотронулся до плеча Сник. Она не оглянулась - ничто не могло оторвать ее взгляда от угла куба. Дункан прошептал: - Я зайду с другой стороны. Она кивнула. С пистолетом в руке он быстро двинулся вперед. Слава Богу, что у его высоких сапог мягкие подметки. Гэнк стоял у люка, нагнувшись и опираясь руками в колени, - очевидно, что-то говорил коллеге внизу. Дункан надеялся, что он какое-то время проторчит в такой позе. Выглянув уже из-за другого угла, он прикинул расстояние до куба-проходной. Тем временем женский голос присоединился к мужскому. Офицер у люка сохранял позу. Дункан стремительно подскочил к другому углу строения, прислушался и бросился к следующему. Сник обогнула "свой" угол секундой раньше. Внезапно увидев направленное на них оружие, органики подняли руки - пистолеты теперь смотрели в небо. Никто не произнес ни слова - лишь громкий вздох донесся до Дункана. Сник спокойным голосом велела полицейским направиться к "слепой" стене куба. - Не вздумайте шутить - мой друг настороже. - Верно, - отозвался Дункан, заставив органиков вздрогнуть. Дункан обезоружил органиков. Сник приказала обоим принять известную в таких случаях позу: лицом к стене, руки вверх, ладони прижать к стене, ноги расставить. Гэнки повиновались - лица их были мрачны, губы дрожали от страха. Дункан и Сник старались говорить как можно тише: операторы ближних станций могли, вероятно, принимать сигналы радиошлемов органиков. Но, судя по всему, пленники переговаривались лишь между собой. Дункан знаком предупредил Сник, что им следует молчать. Он подошел к органикам и отключил ручки радиотелевизионной связи на шлемах. Несмотря на прохладу, гэнки явно вспотели. Страх смешался с запахом их тел. - Стаскивайте шлемы и форму. До исподнего. Живее! - Быстро! - Сник подкрепила команду Дункана. - Или мы вам поможем. Органики не замедлили исполнить приказ и теперь стояли дрожа. Пока Сник облачалась в женскую униформу и надевала шлем, Дункан держал пленников под прицелом. Женщина-органик была крупнее Сник, но материал формы сжимался или растягивался по фигуре. Теперь они поменялись ролями, пока Дункан проделывал аналогичную операцию и засовывал пистолет органика за специальный пояс изнутри кителя. Сник также получила захваченное оружие. Дункан еще не успел облачиться в форму органика, как Сник, установив в пистолете режим среднего оглушения, выстрелила органикам в затылки. Фиолетовые лучи вырвались из "луковицы" на конце ствола - обе жертвы упали. Голова женщины, словно мяч, отскочила от пола, мужчина-органик ударился о стену караульного помещения. Очнувшись часа через полтора, они ощутят сильнейшую головную боль от нескольких поврежденных кровяных сосудов мозга. Дункан встревоженно вздрогнул - в наушниках шлема раздался мужской голос. - Эйби, докладывайте! "Эйби... Эйби... АБ? [A, B (Эй, би) - первые буквы английского алфавита] - лихорадочно размышлял Дункан. - Позывные органика... этого - у стены?" Дункан повернул диск с боку шлема. - Эйби слушает. - Он надеялся, что последует подтверждение приема. Взгляд Дункана упал на шифр местоположения, большими белыми знаками выведенный на стене строения. - Ничего подозрительного, - передал он. - Мы наблюдаем за крышей башни с лестницы у проходной номер Кью 1.15. Аэролодка органиков находится у открытого люка... - Сообщение принято, Эйби, - ответил голос. - Продолжайте наблюдение. Вторник в пути, чтобы сменить вас. Доложите положение им по прибытии и немедленно в участок. Домой не заходить. Доложите о себе в участок через экран и отправляйтесь в резервные стоунеры. Повторяю. Вы должны стоунироваться в участке. Ясно? - Ясно. - Связь окончена, Эйби. - Связь окончена, - повторил Дункан и отключил наушники. - Я все слышала, - сказала Пантея. Он взглянул на часы. - Одна минута после полуночи. Может, смена и не окажется излишне расторопной. Приказ у них есть, но им понадобится по меньшей мере четверть часа. Надо одеться и всякое такое... Внезапно Сник быстрым движением руки показала на человека с другой стороны строения, который стоял у открытого люка. - Его с приятелем тоже должны сменить. - Сейчас мы с ним разберемся. Поставь-ка на максимум. Мой пистолет "на оглушении". Если он что-то заподозрит, когда мы будем еще далеко от него, сделай-ка в парне дыру. 2 Гэнк ходил взад-вперед у открытого люка, с нетерпением дожидаясь смены. До Дункана и Сник было футов двести, и он бегло взглянул на появившиеся фигуры. Затем склонился и что-то сказал, очевидно, коллеге внизу, в ангаре. Теперь он уставился на приближающуюся пару. Оставалось футов шестьдесят. Дункан поднял пистолет. Рука испуганного органика скользнула к кобуре. Бледно-фиолетовый луч попал ему в грудь. Рот его раскрылся в немоте, тело откинулось назад, и гэнк шлепнулся - почти сел на ягодицы. Дункан выстрелил еще раз. Луч пришелся как раз под подбородочный ремень шлема. Органик, раскинув руки, повалился на спину. Голова в шлеме слегка подпрыгнула при ударе. Широко открытые глаза уставились на Дункана. Сник пробежала к люку и теперь в ярком свете вглядывалась в ангар. - Никого нет, - выпрямилась она. - Его дружок, наверно, разгуливает по апартаментам. Дункан засунул в карман кителя запасные заряды бесчувственного органика. - Пошли. - Он поднялся в открытую кабину аэролодки и расположился на месте пилота. Дункан щелкнул ремнями безопасности. Сник села за Дунканом. Он закрыл фонарь кабины и нажал светящуюся кнопку - "Двигатель". Сигналы готовности к подъему вспыхнули, едва Сник успела пристегнуться. Дункан осмотрел приборную панель - все системы были в порядке. Он нажал кнопку "Взлет", левая ступня надавила педаль акселератора. Аэролодка медленно поднялась и устремилась к северному краю башни. - Ой! Смотри! Гэнки вылезают! Сразу из дюжины люков! - кричала Сник. Дункан не обернулся. Он направил аэролодку к северу, туда, где стена поднималась фута на четыре над крышей. Он двинул вперед руль управления лодка тотчас повернулась под крутым углом. Хотя он не включал никаких опознавательных огней, тусклая поверхность бухты Лос-Анджелеса хорошо просматривалась. Ее воды мерцали в отраженном свете домов-башен. Дункан выровнял аэролодку, но она заметно снижалась. Экран пилота засвидетельствовал внезапный сильный всплеск выходной мощности, замедлившей падение. Лодка шлепнулась фюзеляжем в воду с легким хрустом. Казалось, корпус не выдержит, да и его позвоночник тоже. Вокруг царила тишина, если не слышать собственного хриплого дыхания. В кабине было сухо. - О Боже! Я думала, мой хребет на пару дюймов выступит из задницы! Пальцы Дункана шарили по приборной панели, пытаясь уменьшить ее освещение. Пожалуй, он сможет управлять и на ощупь. Лучше вообще обойтись без света. Дункан погружал лодку, пока лишь один фонарь кабины остался над водой. Шесть аэролодок с белыми, оранжевыми и зелеными огнями строем пролетели с запада. Наверно, они поднялись с центральной башни, на которой базировалось большинство воздушных кораблей органиков. Неясно вырисовывавшаяся стена башни - более мили высотой - быстро скрыла аэролодки, опустившиеся на крышу. - Через несколько минут они начнут искать нас, - произнесла Сник. Едва лишь расспросят гэнка, которого ты свалил. - Он не знает, в каком направлении мы улетели. - Горло Дункана пересохло. Голос скрипел, как шестерни без смазки. - Ну? - сказала Сник. Он обернулся взглянуть на нее. Отражаемого от низких облаков света явно не хватало, чтобы рассмотреть ее лицо. Эти большие карие глаза, правильной формы голова, маленький нос, тонкие вытянутые губы - может, они слишком тонки, округлый подбородок - все прятала тень. Шлем скрывал черные прямые волосы. - Башня распределения электроэнергии на юго-западе, - заметил Дункан. - Я знаю. Я была там, когда ты разыскивал карты района... это было... дня три назад. Ты сказал... - Я сказал, что это, должно быть, там, где в древние времена находились горы - Болдуин Хиллз. Затем их сровняли с землей и воздвигли эту башню. Подадимся-ка туда. - Зачем? - Он объяснил. - Ты сумасшедший. Но мне это нравится. Почему бы не попытаться? Безрассудно, но... - Может сработать. В любом случае - что нам терять? Им в голову не придет, что мы выкинем нечто подобное. Что значит еще одно преступление против государства? - заметила Сник. - Против преступного государства? - В голосе ее чувствовалось нетерпение. - Пистолет придется кстати, - добавила она. По тону ее нетрудно было понять: Сник смакует эту мысль. Дункан повернул лодку, чтобы обогнуть основание башни. Вода плескалась над кабиной - скорость была всего пять миль в час. Вспыхивающие огни других аэролодок спешили к башне. Оставляя в кильватере за собой белую пенистую полосу воды, играя огнями, на высокой скорости приближалась лодка. Дункан еще глубже погрузил свой аппарат, кабина всего на пару дюймов виднелась над поверхностью воды. Лодка приближалась, и уже по воющим сиренам можно было определить, что это органики. Когда гэнки были уже достаточно далеко, Дункан немного поднял лодку из воды и чуть увеличил скорость; через десяток минут нетерпение взяло верх, и корабль уже разрезал водную гладь со скоростью сорок миль в час. Справа осталась Башня Университета, потом миновали Башню Великого Конгресса Земли. Впереди, окруженный поверху яркими огнями, виднелся коренастый массив башни энергораспределения Болдуин Хиллз. В отличие от других башен ее дневное население было невелико - всего пятьсот человек: мужчины, женщины, дети. Здесь работали сто инженеров и техников. Из них половина сейчас занималась делом. Остальные отправились спать, покинув стоунеры. Жили все они на верхнем уровне. Лодка неслась в ночи, волны глухо шлепались о корпус. Поя пятьюдесятью футами темной воды покоился глубокий ил - под ним остатки древнего Лос-Анджелеса, затопленного более двух тысяч облет назад растаявшей шапкой полярного льда. И дерево и бумага растворились до молекул, а соль, словно голодная мышь, обглодала беспорядочно наваленные камни. Дункан кипел от гнева; будь эта ярость видна, он походил бы, наверно, на человеческого жука-светляка, на световой маяк, на глаза взбешенного быка. Но он совсем не хотел, чтобы гнев переполнил его. Гнев ослеплял разум, а Дункан не мог этого допустить. Если осмотрительность лучшая часть доблести, ему явно досталась худшая. Он был заполнен бычьей безмозглостью и отчаянностью при виде красной накидки матадора. Нет! Нет! При чем тут матадор? Люди в башне не ведают о его приближении. И он сумеет овладеть своим гневом. Он направит его силу, чтобы разжечь, а не угасить ум. Так будет. Черная башня четверть мили шириной и пятьсот футов в высоту заменила собою впереди все. Дункан остановил лодку. В сотне ярдов в сторону находились причалы, начинающиеся огромным арочным входом у основания строения. Слабый свет исходил из колоссального помещения, призрачно освещая парусные и моторные суда, пришвартованные к причалам или заполнившие эллинга. Суда принадлежали верхушке чиновников администраторов и инженеров. Вокруг не было ни души. Дункан поднял свою лодку и провел ее под высокий свод в большое строение. В конце его виднелись грузоподъемники, выше - широкая дверь в просторный коридор - так было показано на плане, который он изучал несколько дней назад. Капли воды стекали на цементный пол, лодка скользила к двери. Квадратная десятифутовая дверь открывалась из ниши в стене. Сейчас вход был закрыт. Эта серая махина приводилась в движение управляющими экранами. Вряд ли сейчас кто-то наблюдает за мониторами в центре управления башни. Сигналы тревоги уже разносились бы по всем углам. Едва Дункан попытался бы пробраться через дверь, непременно раздался бы пронзительный истеричный рев сирены. Он нажал несколько кнопок на панели управления лодкой. Верхняя часть носа корабля разошлась надвое: поднялись лонжероны. Из носовой части выдвинулась пушка. Это была модель класса III, длиною всего два фута, но в фут толщиной; на конце боевого ствола красовалась луковицеобразное утолщение размером с его голову. После маневрирования пушка уставилась прямо в правую часть двери; Дункан повернул тумблер "Энергия". Затем нажал соседнюю клавишу "Огонь". Из луковицы выплеснулся фиолетовый луч, мгновенно образовавший дыру в пластиковой двери. Еще два луча увеличили проход до семи дюймов. Кондиционеры тотчас уничтожили и дым и запах. В закрытую кабину приглушенно доносился нервный звук сирены. Дункан убрал пушку и направил лодку в проход - дверь подалась в стенную нишу, и лодка двинулась по длинному коридору. Сник откинула колпак кабины. Коридор перпендикулярно выходил к огромному залу. Дункан повернул направо. Стены зала сверкали красочными движущимися картинами и композициями. В дальнем конце зала неожиданно появился мужчина - глаза его полезли из орбит, широко открытый рот застыл... Из-за его спины показалась голова женщины. Женщина воззрилась на происходящее и тотчас исчезла. Мужчина тоже отпрянул и скрылся из виду. Дункан продолжал движение, пока не оказался возле широких окон центра управления. Сник спрыгнула на пол по пистолету-пробнику в руках. Теперь Дункан повернул лодку влево - нос и корма проскрежетали меж двух стен - и направил ее к окну. Сквозь него хорошо обозревалась большая комната с множеством настенных дисплеев и полусотней рабочих пультов. Операторы улепетывали в три выхода. Сник, стоя в дверном проеме, выстрелила в ногу убегавшей женщины. Несчастная со стоном повалилась, тут же тщетно пытаясь встать. Дункан произвел выстрел из пушки. Луч пронзил окно и проделал дыру в стене как раз над дверным проемом, в который сейчас протискивались, мешая друг другу, орущие операторы. Выстрел достиг цели: нагнать побольше страху на трудяг-операторов. Сник вбежала в комнату, устремляясь к раненой женщине. На стенах высвечивались оранжевые слова: ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ. НЕРАЗРЕШЕННЫЙ ВХОД. Сигналы тревоги не умолкали. Дункан разворачивал лодку в обратном направлении. Зафиксировав тумблер "ОСТАНОВКА", он спокойно покинул лодку и вошел в центр управления. 3 Все настенные экраны показывали текущее время - точно 12:31. Через пять минут надо исчезнуть отсюда - столько времени по расчету Дункана требовалось органикам, чтобы добраться сюда из других башен. А местные прискачут в любую секунду. Сник волокла все еще стонущую женщину к рабочему пульту и кричала: - Заткнись! Ты останешься живой, если выполнишь, что я скажу! Женщина заныла, лицо ее сделалось белым, вытаращенные глаза вращались. Дункан помог Сник дотащить ее до стула. Луч насквозь прошил бедро женщины, но он же прижег рану, и кровь не шла. - Отключи сирены! - орал Дункан. Женщина, задыхаясь, произнесла код в расположенный перед ней экран сирены смолкли, световые сигналы тревоги отключились. Голова мужчины показалась в одном из дверных проемов. Дункан выпустил луч - коробка задымилась, голова исчезла. Дункан подбежал к двери убедиться, что там никого нет. Где-то за его спиной Сник продолжала отдавать приказы, а раненая женщина визжала: - Я не могу это сделать! Они не простят мне! - Скажешь, что тебя заставили силой. Я убью тебя! Выбирай! Дункан внимательно осматривался кругом - в длинном зале не было никого, но органики могли появиться в любую из дверей. Сник таки добилась своего: женщина выполняла ее приказы. На настенных экранах воспроизводились коды, которые оператор, прекратив сопротивление, быстро вводила. Впервые в истории Новой Эры все в городе были д_е_с_т_о_у_н_и_р_о_в_а_н_ы _о_д_н_о_в_р_е_м_е_н_н_о_. Не считая обитателей башни распределительной станции Болдуин Хиллз, во всех двадцати одной башнях находился миллион живущих людей одного дня и шесть миллионов - в стоунерах. Коды вызвали одновременное поступление энергии во все цилиндры, заключавшие в себе людей, превращенных в камень. Дестоунированные вообразят, что на это утро и приходится их плановый день жизни. Граждане Вторника, Среды, Четверга, Пятницы, Субботы, Воскресенья и Понедельника будут крайне удивлены, когда обнаружат, что и другие дни также свободно разгуливают. Можно лишь представить шок и хаос в каждой башне. Более ста сорока миллионов человек запрудят все и вся - ведь башни и окружающие площади рассчитаны лишь на ежедневные двадцать миллионов. Это будет только первый удар. Второй придет, когда они прочтут послания Дункана на экранах. Сник установила пробник на режим среднего оглушения - луч в затылок и жертва опустилась на панель пульта. Уже через десять секунд аэролодка уносила Дункана и Сник в обратный путь. Все повторялось: лодка замедлила движение у правого поворота в коридоре, со скрипом протиснулась в нем меж двух стен, миновала длинный зал и арочный свод и остановилась. Здесь она развернулась на девяносто градусов - и вновь в проем. Выше располагалась огромная, круглая, хорошо освещенная комната двести пятьдесят футов в диаметре и сотня футов в высоту, - окруженная галереями. В центре, занимая полкомнаты, блестел светло-пурпурный цилиндр. Под полом - Дункан не сомневался в этом - к основанию цилиндра проходил мощный огромной толщины кабель. Он соединялся с меньшими цилиндрами, размещенными в главном; двадцать один кабель - десять футов в сечении расходился отсюда вдоль стены под внешней обшивкой. Огромный кабель нес энергию, переданную из гигантского комплекса в пустыне Мойджав. Центром этого комплекса являлся шахтный ствол, прожженный протонными акселераторами на глубину для забора тепла от металлического ядра Земли. Термоионный конвертер превращал тепловую энергию в электрическую, и часть ее направлялась на станцию Болдуин Хиллз в штате Лос-Анджелес. Все управляющие экраны в башне были отключены. Ни обитатели башни, ни местные гэнки не знали, где находится аэролодка. Дункан установил в пушке режим непрерывного огня полной мощности. Орудие выплюнуло в цилиндр широкий луч. В течение нескольких секунд фиолетовый луч, сливаясь с багровым цилиндром, с жадностью поедал его. Открылась стена. Сквозь образовавшееся темное отверстие луч впился во внутренний цилиндр; затем еще несколько секунд безмолвной работы тысячи мегаватт, сконцентрированных в шестидюймовом луче, заставили слезиться глаза от обжигающего нос, перенасыщенного озоном воздуха. Сник вылезла из лодки и с двумя протонными пистолетами притаилась у дверей. Дункан тоже настороженно следил за всеми входами в зал. Один пистолет он сжимал в руке, другой покоился рядом, на сиденье. - Гэнки на галерее! - внезапно вскричала Сник. Он не мог видеть их должно быть, они появились на верхних ярусах. Пламя и дым, раскаленные белые вспышки и грохот сотни Ниагарских водопадов - все это выплеснулось из пробоины в цилиндре. Дункан был оглушен; навалившееся на него ослепляющее вонючее облако жгло ноздри, огненными пальцами сжимало легкие. Он кашлял и кашлял, в ушах стоял пронзительный крик Сник, карабкавшейся на сиденье позади него. Говорить она не могла и лишь молотила его правое плечо, торопя убираться прочь. Дункан запустил аппарат. Дым был настолько плотным, что скрыл от глаз яркий луч пушки. Дункан еще раз выстрелил. Облако осталось позади, хотя все еще клубилось в зале. Они могли уже глотнуть чистый воздух. Путь более не освещался - значит, кабели распределения энергии были уничтожены, превращены в расплавленную массу. В другую минуту Дункан закричал бы от радости, но сейчас он мог только остервенело откашливаться. Лодка вновь процарапалась меж стен на повороте, подпрыгнула и помчалась под арку к водам бухты Лос-Анджелес. Глазами, полными слез и боли, Дункан тщился получше разглядеть окружающее. Ни на крышах башен, ни на соединяющих их мостах огней не было. Исчез и отблеск, отбрасываемый низкими облаками. Лишь несколько гидросамолетов и аэролодок желтовато-красными жуками-светляками огней мерцали над водой, показывая, что город-штат здесь еще существует. Когда глаза перестали слезиться и боль немного отступила, Дункан смог различить бледные блестящие края облаков над Башней Бербэнк за Голливуд Хиллз. Все еще кашляя, Дункан откинул фонарь кабины. По меньшей мере дюжина судов органиков с прожекторами сновали вокруг только что покинутой им и Сник башни. Обитатели ее наверняка крайне озадачены. Несомненно запрашивают сейчас по радио всяческое начальство, пытаясь выяснить, чем вызвано такое полное затемнение. Лодка наконец-то в воде, полностью погруженная, медленно двигалась в северо-западном направлении. В приступах кашля Дункан хриплым голосом объяснял Сник, что он предполагает делать дальше. - Ты согласна? - закончил он вопросом изложение плана. - Это еще более безрассудно, чем то, что мы сделали. Но мне нравится, - отозвалась она. Дункан направил лодку - теперь уже со светящимися огнями - к своей первой остановке - Башне Университета. Любой гэнк принял бы лодку за одну из своих. Когда органики поймут ошибку, будет уже поздно. Он отыскал огромный сводчатый вход на десятом уровне и опустился там. Здесь находились лишь две аэролодки, людей видно не было. Дальше по меньшей мере один гэнк торчит на дежурстве, но свой пост не оставит: таковы инструкции. У него обязательно должен быть переносной сигнальный фонарь. Кашель уже не так мучил Дункана. Они прошли со Сник по коридору и оказались в комнате, где одиноко у стола сидела женщина - сержант второго класса. Фонарь - "солнечный" прожектор - свисал с крюка в центре потолка. Несколько натянуто улыбаясь, она встала. - Рада видеть вас. Я тут заскучала одна. Как дела в башне? Все в порядке? Вместо ответа Сник извлекла из кобуры пистолет и наставила его на сержанта. - Руки вверх! Побледнев, женщина повиновалась. Дрожащим голосом она спросила: - В чем дело? - Кто-нибудь еще есть поблизости? - вмешался Дункан. Она отрицательно покачала головой. - Не хотите ли вы... - сержант споткнулась не договорив. - ...расстаться с этой штукой? - закончила за нее Сник. Женщина промолчала. - Ждете кого-то еще? - спросил Дункан. Она опять покачала головой. Сник подошла и освободила сержанта от пистолета, привычно заткнув его себе за пояс. Затем подошла к шкафчику на стене. Осмотрев его содержимое, прихватила пару баллонов ТИ [Truth Mist (англ.) - туман истины] и четыре упаковки зарядов для протонного пистолета. Она рассовала все это по карманам. Сник утолила жажду из фонтанчика в углу; пока Дункан следовал ее примеру, она держала сержанта под прицелом. - Нам нужна еда. Где у вас кладовка? Сержант - руки за головой провела их в кухню штаба территории. Дункан нес тяжелый фонарь, а обратно - еще и коробку, полную консервов, и пару специальных консервных ключей. Он предпочел бы какие-то деликатесы, но они были стоунированы. Сник наручниками пристегнула сержанта к ножке приделанного к полу стола, и они с Дунканом, прихватив свою добычу и пару фонарей, вышли. Оставшаяся в темноте женщина слала им вслед проклятия и угрозы. Уже на площадке порта они убедились, что обе аэролодки органиков на месте. Одна из них - трехместная - обладала не только большей скоростью, но и была солиднее обеспечена энергозапасом для двигателя и пушки. Это было мощное судно класса V. Сложив продукты, оружие и фонари в заднюю секцию, оба залезли в кабины. Дункан вызвал на дисплей карту бухты и прилегающей местности. Не зажигая огней, аэролодка летела низко над водой к огромному водохранилищу в северо-восточной части бухты. Здесь судно поднялось над бетонной плотиной, пересекло большое озеро и проследовало курсом Лос-Анджелес - Ривер. Уже достигнув большого водного массива, называемого озером Пэнг (прежнее название Лейк Хьюз), Дункан повернул направо и пролетел вдоль трехполосной пластиковой дороги на Борон. В этой небольшой деревеньке размещалась заправочная станция для наземного транспорта, курсировавшего между термоионным энергокомплексом Мойджав и Лос-Анджелесом. Дункан уже перед самой станцией выключил огни и, сделав крюк миль десять по пустыне, вернулся к дороге. Пошел сильный дождь. И молния и гром разгулялись чуть западнее. Когда они со свистом проносились над хайвэем, преодолевая последние шестьдесят миль до комплекса, Дункан представлял себе, какое столпотворение и бедлам творятся сейчас в Лос-Анджелесе. Наверно, органики уже вычислили виновников. Однако сколько времени уйдет на восстановление порядка, прежде чем гэнки смогут собрать достаточные силы для их преследования. Пока разрушенная станция распределения энергии не будет работать, им вряд ли удастся справиться с хаосом. Да и куда направились беглецы - органикам неизвестно. Им повезло, что небо затянуло тучами. Постоянно контролирующие территорию спутники окажутся беспомощными. Приборы инфракрасного видения, конечно же, будут работать, но его судно не очень-то поддается этому "глазу". Двигатель Гернхардта с вращательным электроприводом, который установлен в лодке, вызывает сильные электромагнитные помехи. Да и приближающаяся электрическая атмосферная буря также не поможет спутнику. Дункан не по-доброму усмехнулся. То, что им удалось сделать в Лос-Анджелесе, - сущие пустяки в сравнении с тем, что они сотворят на площадке станции Мойджав. Конечно, если все пройдет по-задуманному. Шторм захватил их в сети дождя, грома и молнии. Дункан включил лампы ультрафиолетового излучения, чтобы легче ориентироваться в незнакомой местности. Да и близкие и частые грозовые разряды помогали ему. Уже через пятнадцать минут лодка была вблизи гигантской дыры - могущественнейшее дело рук человеческих лежало перед ними. По крайней мере - одно из них. Пятьдесят подобных отверстий, одинаковых по размеру, возникли на пяти континентах. Судно остановилось у края круглой впадины - двадцать миль в поперечнике, тысяча футов ниже уровня моря. Она была вырыта на месте огромной скалы два тысячелетия назад. Свет, струившийся от разбросанных строений и фонарей, столь ярко сиял сквозь бесконечные струи дождя, что Дункан и Сник легко разглядели белую цилиндрическую башню в центре впадины и окаймляющие ее, расположенные по кругу сооружения в глубине. Башня имела две мили в диаметре и пятьсот футов высоты. Стены из картона двадцатидюймовой толщины, подвергнутые обработке стоунирующей энергией и потому неуязвимые для любых тепловых воздействий, за исключением, возможно, температуры в центре земного ядра. Башня прикрывала полумильной ширины шахтный ствол, уходивший на тысячу семьсот миль в глубь земли. Стены ствола также были покрыты стоунированным картоном. Конец трубопровода в центре почти достигал границы земной мантии и жидкого расплава, окружающего ядро. Поднимающееся по трубопроводу тепло расходилось в башне по дюжинам трубопроводов, проложенных горизонтально и отходящих в другие огромные цилиндры вокруг центральной башни. Там находились термоионные преобразователи - огромные устройства, превращающие тепло в электричество. Отсюда кабельные каналы толщиной пятьдесят футов доходили до строений третьего круга - там находились трансформаторы; далее подземные кабели передавали энергию на еще один ряд трансформаторов и оттуда - в центры распределения десятков западных департаментов, которые именовались также штатами. Целью Дункана было здание, в котором находился трансформатор N_6. Оно размещалось на западной стороне внешнего круга и было выполнено из стали. Значит, стены не устоят против пушки с протонным акселератором класса V. Сквозь дождь тускло мерцали огни жилых домов у основания отверстия, которое не удивляло бы, будь оно в стране Бробдиньяг [название вымышленной страны в романе Джонатана Свифта "Путешествия Гулливера" (1726 г.)]. Дороги, связывающие внутренние строения с домами, где проживал персонал, были пустынны. - Успехи и поражения. Как у Финнегана [в романе Дж.Джойса "Поминки по Финнегану" (1939) каменщик Тим Финнеган; в романе описывается "пьяное падение" героя - циклическая смена подъемов и падений, умирания и возрождения], - громко произнес Дункан. - Если радар сразу же не обнаружит нас, дело может выгореть. Не очень-то приятно в такой дождь ползти на брюхе по земле. Дункан был уверен, что радары расположены по краям отверстия и где-то внизу. Пока еще он не видел ни одного. Возможно, они не работают. Ведь еще никто в истории Новой Эры не пытался нападать на комплекс термоионного генератора. Внимание к безопасности могло ослабеть, особенно в такую штормовую дождливую ночь. Лодка подлетала к краю отверстия. Когда небо было чистым и солнце наполняло теплыми лучами глубокую шахту, туда приходил день. Но дождь охладил воздух - там воцарилась холодная ночь. Лодку подхватил сильный западный ветер и понес ее к подножию отвесной скалы. Дункан включил энергию подъема, чтобы как-то противостоять влекущему вниз воздуху, и теперь снижался со скоростью тридцать миль в час. Он сбросил скорость, пытаясь обогнуть скалу. Это удалось лишь в нескольких метрах от земли. Затем он вновь увеличил скорость. До цели оставалось две мили - и он опять свел ее к минимуму, поскольку при большой инерции движения остановить лодку в ограниченном пространстве не удалось бы. Через несколько минут полет прекратился; лодка зависла в пятидесяти футах над землей, уставившись носом на обшивку большого конвертера. Ни звуковых, ни световых сигналов тревоги не было. Пушка изрыгнула фиолетовую массу. Обшивка задымилась, но дождь сковал распространение дыма. Прошла минута. Две. Индикатор зарядов на приборной панели показывал, что две трети запаса израсходовано. Дункан убрал пушку. Завыли сирены, запестрели огни на обшивке и на фасадах отдаленных строений. Квадраты света внезапно вспыхнули вдоль пасти дыры. Открывались гаражи и ангары, выпуская машины и аэролодки. Дункан устремился прочь, на большой скорости миновав гигантскую дыру. На борту имелся радар, но, если где-то рядом размещается радарная вышка, индикатор ничего не покажет. Снизившись до сотни футов над пустыней Мойджав, лодка летела на предельной скорости. Потом Дункан сбросил ее, продираясь на посадку сквозь дождь и разъяренные грозовые разряды. Лодка располагала и ближним и дальним светом и ультрафиолетовым источником света. Судно снизилось до пяти футов. Сник вскрикнула - в тумане перед ними неожиданно возникла скала. Дункан одновременно резко отвернул лодку и сбросил скорость. Лодка едва не задела скалу. Миновав опасность, судно продолжало полет. Далеко позади, неясно мерцая на разной высоте, дрожа в тяжелом дожде, рыскали прожекторы множества аэролодок органиков. 4 Извлечение из текста, составленного Мировым Советником Среды Джи Нефзави Ибсоном и направленного тайными курьерами другим Мировым Советникам. ИСПОЛЬЗУЙТЕ ДЛЯ РАСШИФРОВКИ КОД # 1489С ЗАПОМНИТЕ И УНИЧТОЖЬТЕ ЭТО СООБЩЕНИЕ. Кас. Врагов Сообщества Земли Джефферсона Сервантеса Кэрда, известного под именем Вильяма Сен-Джорджа Дункана и так далее (смотри перечень) и Пантеи Пао Сник, известной под именем Дженни Ко Чэндлер и так далее (смотри перечень). Различные видные и проверенные на лояльность ученые утверждают, что история окончилась с началом Новой Эры. Простая тщательная хронология земных событий заменила историю. Хотя подобные утверждения не следует однозначно принимать всерьез, они во многих отношениях справедливы. Самое главное, что Новая Эра обеспечила людям хорошую жизнь (так это называют), но совсем исключила неожиданности, лишила возможности удивляться. Парадоксально - прогресс все еще сопутствует нам, а вот разнообразия в жизни нет. На самом деле есть и изменения, но они так медленны, что практически отдельный обыватель их не ощущает. Расизм, культ секса, национализм, бедность, загрязнение среды обитания, экономическая неустойчивость устранены. Конфликты и предубеждения между различными расами, существовавшие до Новой Эры и в начале ее, исчезли. Белые, монголы, негры, американские индейцы и австралийские аборигены смешались и превратились в одну более или менее смуглую расу. Однако стерлись не только различия в цвете кожи. Многое красочное в повседневной жизни тоже оказалось утраченным, и, увы, в потерях этих оказались отнюдь не только расовые различия. Я склонен согласиться с историками и социологами, утверждающими сказанное; но подобной потери "красок" вряд ли можно было избежать. За все надо платить. На каждое приобретение приходится потеря. В сказанном полно клише и трюизмов, но я не прошу за это извинения. История и есть ряд воплощенных вариантов стереотипов и избитых истин. Имена людей, события, место действия, результаты войн, торговля, наука, технология - вот и все разнообразие истории. (К счастью, на Земле две тысячи облет не происходило войн). Но, главным образом, история - это повторение событий, движимое жадностью и идеализмом, более все-таки алчностью. И алчность и идеализм питаются жаждой власти, чем бы стремящиеся к ней ни прикрывались. Я подвожу вас к теме героя в истории. Вы хорошо образованны, обладаете одной или несколькими докторскими степенями. Таким образом, у меня нет необходимости раскрывать вам роль героя (мужчины или женщины) в мифологии, в легендах и собственно в истории. Все эпохи, кроме нашей, имели множество героев. Как не хватало их Новой Эре! Единственным выдающимся героем, имя которого хорошо знал каждый, был Джерри Пао Нель. Он возглавил обреченное на неудачу восстание марсианских колонистов против правительства Земли. Нель стал персонажем бесчисленных пьес, и мы разрешили показывать их, поскольку они ослабляли мятежный дух и обиды населения. Подобная терпимость взглядов соответствовала тайному правилу управления гражданами в Новую Эру. Пусть люди получат желаемую свободу но в определенных пределах. Держите их на длинном поводке, не дергайте его, пока они не заходят слишком далеко. Насколько возможно, пусть граждане не разглядят в бархатной перчатке железную руку. Так будет лучше для них же самих. Я веду речь о героях, поскольку Новая Эра выдвинула своих. Если быть точным - двоих. Эти двое: мужчина - нарушитель закона - Джефферсон Сервантес Кэрд, известный как Вильям Сен-Джордж Дункан, и женщина-преступница, по рождению Пантея Пао Сник, последняя идентификационная карта которой сделана на имя Дженни Ко Чэндлер. Позвольте мне вкратце описать жизни и карьеры этой пары до того, как я разовью мою мысль о них как о народных героях, и потом я покажу, сколь опасны они для правительства Земли. Мы считаем эту пару бандитами, нарушителями дня, убийцами, ниспровергателями, злодеями. Но многие с уверенностью сочтут их героями, как, к примеру, простые люди древней Англии и Швейцарии возвели в герои Робина Гуда и Вильгельма Телля, а древние китайцы - Сунг Чанга и его банду. Или как древние жители США обошлись с Джоном Диллинджером [(1902-1934 гг.), американский грабитель банков; дважды бежал из тюрьмы и был убит]. Кэрд-Дункан, как в дальнейшем мы будем называть его, и Сник вобрали в себя политическую природу Робина Гуда и Телля и антисоциальную полупсихопатическую суть Диллинджера. Я повторю некоторые биографические данные нашей пары лишь для лучшего понимания того, как они сделались преступниками и как их действия скажутся на нас, то есть на истории. Будем надеяться, что они действительно очень скоро станут историей. Родители Джефферсона Сервантеса Кэрда, теперь называемого Дунканом, Хогэн Рондо Кэрд, доктор медицины и биохимии, и Алиса Гэн Сервантес, доктор философии, специалист по молекулярной биологии. Они родились в штате Манхэттен, где и их сын, единственный ребенок в семье. Доктор Алиса Гэн Сервантес была дочерью знаменитого биолога, Джильберта Чинг Иммермана. Иммерман приходился также дедом доктора Хогэна Рондо Кэрда, отца Джефферсона. Таким образом, Иммерман был одновременно и прадедом и дедом Джефферсона Сервантеса Кэрда. Как вы знаете, департамент органиков до недавнего времени не ведал, что, будучи еще молодым, Иммерман в своей лаборатории создал то, что мы теперь называем эликсиром или ФЗС - фактором замедления старения. Он в семь раз замедляет старение человека. Если ребенок, которому природой отпущено сто сублет, при рождении получит ФЗС, он проживет семьсот. Но, поскольку система одного дня уже обеспечивает ему семьсот облет жизни, человек проживет четыре тысячи девятьсот облет. Если же гипотетически ребенок живет ежедневно, он достигнет возраста семисот облет или семисот сублет, поскольку в этом случае обгода и субгода будут означать одно и то же. Земля за время его жизни семьсот раз обернется вокруг Солнца. Можно назвать Иммермана доктором Фаустом Новой Эры. Он держал в руках дар всему человечеству, который можно было назвать благом или проклятием как на это посмотреть. Для индивидуума это, наверно, был дар Божий, да простится мне мое суеверие. Богу известно, как много еще людей, верующих в него. Однако сколько верящих в астрологию, предсказание судьбы, привидения, ангелов, демонов, колдовство, азартные игры... Для общества это могло быть просто бедствием. Мы (под "мы" я подразумеваю прошлых и сегодняшних Мировых Советников) поддерживаем прирост населения Земли на нулевом уровне. В действительности, как вы, в отличие от широкой публики, знаете, нам удалось уменьшить население с десяти миллиардов - столько было тысячу облет назад - до сегодняшних двух миллиардов. Но массы (в это понятие включаются все, кроме высших правительственных чиновников) верят, что население Земли составляет десять миллиардов человек. Мы добились этого, исходя из высших этических соображений для блага народа и во имя процветания планеты Земля. То, что хорошо для Земли, хорошо для ее обитателей. Мы никогда не позволим вновь опустошить и загрязнить эту планету, чтобы человечество оказалось на грани вымирания, как это произошло в начале двадцать первого века нашей эры. Как я сказал, Иммерман мог сделать свой эликсир общедоступным или вовсе скрыть свое изобретение. Вместо этого он решил использовать его не только для себя, но и для своей жены и детей. Его жена поклялась хранить тайну ФЗС, это же сделали дети, достигнув совершеннолетия. В конечном счете ФЗС получали члены все увеличивавшейся семьи, а потом и кое-кто еще. Они составили ядро тайного общества членов, которые называли друг друга иммерами. Через некоторое время эта группа, постоянно расширяясь, превратилась в полуполитическую организацию. Иммеры породили также другие тайные группы, которые ими контролировались. Но эти новые образования ничего не знали о ФЗС или его происхождении. В результате деяний Дункана и Сник нам удалось узнать, что Иммерман решил исчезнуть. Внешне он оставался значительно моложе своих современников; Иммерман намеревался инсценировать свою смерть, а потом принять новый облик. (Жена Иммермана погибла при несчастном случае). В лаборатории он вырастил копию своего тела (лаборатория принадлежала правительству, но управлялась Иммерманом). Затем он устроил "несчастный случай", в котором дубликат тела, идентифицированного как тело Иммермана, был почти уничтожен. Хотя и проводилось тщательное расследование с целью раскрыть факт ввода фальшивых сведений в банк данных и использование Иммерманом подложной идентификационной карты, мы до сих пор не преуспели. Возможно, мы и впрямь окажемся в тупике. Как говорилось в предыдущих докладах, контроль за данными и тщательная слежка за гражданами со стороны правительства придают нам большую силу. Но наш контроль за данными - штука обоюдоострая. Мы используем его для управления торговлей, движением, потоком материалов, защитой граждан от них самих. Но криминальные элементы ставят банки данных на службу себе. Фальсифицированные сведения обычно обнаруживаются, но, без сомнения, достаточно случаев, когда добиться этого не удается. Сколько их - этих случаев, - мы, конечно, не знаем. Иммерман исчез и сделался фактически другим гражданином. Но он по-прежнему руководил организацией иммеров. Потом он отказался от новой идентификационной карты, вероятно, посредством другой "смерти" и сделался Дэвидом Джимсоном Анандой. Это происходило в районе, в прошлом известном как Албания, а теперь - части Юго-восточного Европейского Департамента. Вам известно, как он поднялся от руководителя блока в Тиране до Мирового Советника. Незаурядная изобретательность Иммермана иллюстрируется тем фактом, что его биографические данные скрупулезно проверялись в процессе восхождения хитреца по административной лестнице, однако их заведомая фальсификация не была обнаружена. Уже после того, как Иммерман упрочил свое положение в Мировом Совете, он тайно ввел замещения на каналах передачи новостей. До сих пор мы не знаем, как ему это удалось, и не можем определить место расположения схем замещения. Хотя сейчас мы в состоянии предотвратить передачу посланий, необходимо обнаружить их источник. Предполагается, что он находится на одном из семи тысяч спутников связи. Если это так, его установили космические специалисты; всех, кто мог быть причастен, следует подвергнуть воздействию ТИ. Однако расследование показало, что трое потенциально причастных умерли именно в тот период времени, когда устройство замещения могло быть установлено на спутник. Кое-кто из них мог быть ответствен за преступление. Нам не повезло, если это так. Сейчас мы активно пытаемся установить реальность этих смертей. Неизвестно - зачем Иммерман-Ананда организовал установку схемы замещения. Должно быть, это часть некоего неведомого плана. А не стремился ли он, хотя это кажется совсем невероятным, сделаться всемирным диктатором. Какова бы ни была причина, Иммерман-Ананда не ожидал, что кто-то, применяя насилие, может узнать место расположения схем замещения и использовать их от его имени для личных целей. Этот "кто-то" - его собственный потомок Джефферсон Сервантес Кэрд, он же Дункан и другие. Возможно, когда Джефферсону Кэрду было восемнадцать, ему рассказали про иммеров и ФЗС. Он поклялся, связав себя двойным обязательством, поскольку, предавая иммеров, он предавал бы и своих любимых родителей. Кроме того, нам известно, что Кэрд был одержим идеей и стремился играть в делах активную роль. Окончив Колледж штата Южный Манхэттен, Кэрд поступил в Манхэттенскую Академию органиков и окончил ее со множеством отличий. Его докторская диссертация была посвящена психологическому портрету и химии мозга нарушителей дня. Задним числом можно оценить, каким зловещим последствием это обстоятельство обернулось для правительства. Иммеры долго взращивали своих членов, служивших в различных правительственных учреждениях. Пользуясь положением органика, Кэрд обычно знал, когда опасность разоблачения угрожает иммерам, и всегда мог предупредить их. Нам не известно, когда ему была поручена роль связного иммеров. Все послания гражданским лицам между днями - устные или в записи на лентах - доверялись Кэрду. Он сделался дэйбрейкером. А потом принял и разные идентификационные карты соответственно для каждого дня. Как вымышленные биографические данные для личности каждого дня были введены в банк данных, до сих пор остается загадкой для органиков. Уже в начальный период Кэрду и высшим администраторам среди иммеров открылась его необычная способность - одна из многих, как оказалось. Вначале он просто принял идентификационную карту для каждого дня. Затем стало очевидно, что Кэрд не просто действует как персонаж каждого дня. Он _с_т_а_л_ этим каждым персонажем. Хотя личность каждого дня решительно отличалась от других и от самого Кэрда, он _б_ы_л_ каждым. Он б_ы_л_ Тинглом - оператором базы данных - в Среду. В Четверг инструктором фехтования Дунски. В Пятницу он был Реппом - актером, писателем, продюсером на телевидении; в Субботу - Омом - вииди, забулдыгой, барменом на полдня; в Воскресенье - Отцом Томом Зурваном, полубезумным уличным проповедником; в Понедельник - Ишарашвили рейнджером-лесничим в Центральном Парке. Однако примерно один процент самого Кэрда оставался в каждом персонаже. Этого было достаточно, чтобы поддерживать тонкую преемственность между всеми личностями и выполнять роль связного. Родители Кэрда погибли, очевидно утонув во время катания на яхте в шторм недалеко от Лонг-Айленда. Спутники из-за очень высокой облачности не смогли обнаружить сигналов бедствия с яхты. Судно затонуло, а раздутые тела были выловлены через неделю. Их можно было воссоздать методом лабораторной репродукции. По каким-то причинам (мы не сумели их выяснить, и Кэрд, очевидно, тоже был в неведении) родители Кэрда должны были исчезнуть. Возможно, они объявились где-то с подложными идентификационными картами, может, и действительно умерли. Еще обучаясь в Академии, Кэрд женился и получил лицензию на одного ребенка. Жена Кэрда живет в Манхэттене и преподает историю. Ее подвергали воздействию ТИ - оказалось, что она совершенно не знала ни о ФЗС, ни об иммерах. Вторым талантом Кэрда, на сей раз совершенно уникальным, явилась врожденная или самоприобретенная сопротивляемость ТИ. Так или иначе, туман истины на него не действовал. Находясь в его парах или получив инъекцию, он может преспокойно лгать, даже будучи в бессознательном состоянии. Не оправдывают себя даже электронные устройства, которые управляют такими надежными показателями увиливания от прямого ответа и умственного напряжения, как изменения потенциала кожи, химического состава крови, импульсов мозга, движения глаз. Сдается, что Кэрд-Дункан, когда он под воздействием ТИ, способен лгать не только другим, но и себе самому. Пантея Пао Сник была дочерью офицеров-органиков, служивших в Манхэттене. Она унаследовала профессию родителей и стала детектив-майором незадолго до событий, которые объединили ее и Кэрда. Характеристика Сник была отменной, ее начальники отмечали в ней незаурядные способности детектива. Подтверждением высокой оценки начальства явилась выдача ей одной из очень редких виз на переход в другие дни. Сник имела задание выследить женщину-дэйбрейкера по имени Даблдэй. Вам известно, что случилось потом. Довольно запутанная история, но в процессе развития событий Кэрд (и его личности) стал опасным для иммеров. Иммеры захватили Сник, а Кэрду поручили убить ее. Сам Иммерман-Ананда прилетел из Цюриха в Манхэттен, чтобы лично разобраться в ситуации. Он, очевидно, совсем был лишен родственных чувств, если обрек собственного внука на смерть. Но Кэрд сбежал и спас Сник. Кэрд был близок к умственному расстройству. Все его личности пытались захватить власть и изгнать друг друга. Избегая и органиков и иммеров, Кэрд временно впал в кататонию [нервно-психическое расстройство, характеризующееся мышечными спазмами, нарушением движений либо возбуждением, проявляющимися в пении, танце и т.п.] и был арестован органиками. После допроса Сник органики арестовали и подвергли действию ТИ некоторых иммеров. Гражданин Среды полковник Паз выложил все, что знал. Конечно, ему неизвестно было, в отличие от нас, что Ананда в действительности Иммерман и что он находится в Манхэттене. Но органики смогли выудить многих иммеров низшего ранга; их показания и признания Паза раскрыли нам существование общества иммеров. К сожалению, нам пришлось стоунировать Сник и поместить тело на склад в труднодоступном месте в Нью-Джерси. Она знала слишком много и явно симпатизировала Кэрду - доверять ей стало опасно. Главным, из-за чего следовало заставить ее молчать, был ФЗС. Массам не следовало знать о нем люди начнут требовать эликсир. Отдаленные последствия применения ФЗС будут крайне пагубны для общества в целом. Мы оказались в двусмысленном положении, встав перед необходимостью согласовать действия с Иммерманом. Но мы. Мировой Совет, решили распространить эликсир среди нас самих и тех наших детей, которым можно доверить тайну. Теперь из-за повсеместного распространения Кэрдом послания и раскрытия формулы ФЗС, мы оказались в весьма непростой ситуации. Должны ли мы признать, что формула действительна? Или отрицать ее, объявить бесполезной, преступной мистификацией и, возможно, опасной? Или вызвать бурю требований граждан и в результате дать им эликсир? Или самим предложить им фальсифицированный эликсир - препарат из безвредных составляющих и люди поверили бы, что он позволит им жить в семь раз дольше? К тому времени, когда граждане обнаружат, что их старение не замедляется, пройдет по меньшей мере десять сублет, то есть семьдесят облет. Можно будет все свалить на Кэрда. Пока мы спорили, что делать с Кэрдом, он сбежал из здания, побег из которого, как считалось, абсолютно невозможен. Кэрд неуловим и изобретателен - прекрасный образец ловкача. Эти качества покажутся людям привлекательными и добавят блеска к его роли героя мятежа. Сбегая из Манхэттена в диковатые района Нью-Джерси, Кэрд, очевидно, вновь изменил свой образ. На сей раз он - Вильям Сен-Джордж Дункан. Он связался с преступниками - людьми, ставшими дэйбрейкерами по различным криминальным причинам. Они проникли в древние тоннели под складом - тем самым, где мы спрятали окаменелую Сник. Кэрд обнаружил ее и дестоунировал. В эти дни, пытаясь навсегда избавиться от преследователей, он сумел создать в правительственной лаборатории недалеко от склада своего двойника. Хитрец, он подсунул его, предварительно нанеся двойнику смертельные раны, вместо своего тела - якобы он, Кэрд, был убит в стычке с офицером-органиком. Офицера-органика он, увы, уничтожил на самом деле. Кэрд, Сник и их компаньон (смотри Указатель касательно падре Кэбтэба) отправились в штат Лос-Анджелес. Там они вышли на связь с местной подпольной организацией. У нее было много названий - я буду использовать одно: СК - Старый Койот. Вероятно, за исключением самой верхушки СК, никто из членов организации не знал об иммерах или ФЗС. СК был просто орудием иммеров. Мировой Советник Ананда - Иммерман - обнаружил местонахождение Кэрда, Сник и Кэбтэба. Он попытался убить их, а затем по неизвестным мотивам насильно доставил их в свои тайные апартаменты на сто двадцать пятом уровне Комплекса Башни Ла Бреа. Об этой тайной резиденции Мирового Советника не ведали даже лос-анджелесские генералы-органики каждого дня. Так или иначе пленники сумели сбежать. Падре Кэбтэб погиб, а Сник и Кэрд-Дункан убили всех своих тюремщиков, кроме двоих. Это были Иммерман-Ананда и его сообщник Каребара. Кэрд-Дункан, воздействуя на Иммермана-Ананду ТИ, выпытал у своего дедушки необходимые сведения секретные схемы замещения, которые Иммерман-Ананда ввел много сублет назад. Запустив механизм трансляции своих мятежных посланий через видеоканалы и автоматической их распечатки, Кэрд-Дункан связался с ближайшим участком органиков. Он сообщил дежурному офицеру, что в квартире совершено убийство. Сообщение озадачило органика, поскольку он получил сведения, что квартира на этом уровне пустовала. Однако несколько органиков, дежуривших в промежуток между сменой стоунируемых, были направлены в указанное место. Кэрд-Дункан и Сник покинули апартаменты через люк на крыше ангара до того, как прибыли органики и выжгли лаз в единственной двери в квартиру. Кэрд-Дункан, очевидно, сообщил офицеру-органику об убийцах, поскольку хотел, чтобы мы приложили руки к еще живому Иммерману-Ананде. Должно быть, он надеялся, что мы с помощью ТИ заставим его дедушку открыть миру чудовищный обман, сотворенный Мировым Советником. Надо полагать, Кэрду-Дункану все это известно лучше. Правду этого заговора следует, насколько это возможно, скрыть. В любом случае генерал Коват уведомлен, что Иммерман-Ананда и Каребара должны умереть в госпитале органиков или немедленно по выходе. Он будет достойно вознагражден за благоразумие и безотлагательное исполнение приказа. "Убийцы" Мирового Советника Ананды и Каребары объявляются (Среда). Кэрд-Дункан и Сник обвиняются в их смерти. Насколько информирован департамент органиков, никаких сомнений в истинности сообщений по каналам новостей о смерти убийц у общественности нет. Идентификационная карта Ананды, в действительности являющимся Иммерманом, раскрыта не будет по причинам, которые я не могу огласить. Поиски Кэрда-Дункана и Сник продолжаются. Мы представления не имеем, где они сейчас. После совершения поразительного гигантского преступления дестоунирования всех граждан Лос-Анджелеса одновременно, они разрушили центр распределения электроэнергии, а затем, несколькими часами позже, успешно вывели из строя термоионный конвертер и распределитель для всего Западного побережья. Они вызвали замешательство и беспорядки, большие неудобства для жителей этих департаментов. Широкая мировая огласка этих событий сделалась неизбежной. Кэрд-Дункан и Сник должны быть схвачены - очень скоро. Без сомнения они планируют и другие выступления против государства, они намерены раздуть неудержимую бурю раздоров, возможно, даже мятеж. Я предлагаю, если позволят обстоятельства, уничтожить этих двух сверхпреступников, как только они будут пойманы. При отсутствии гражданских свидетелей немедленно. Если поблизости окажутся гражданские свидетели, а преступники не будут сопротивляться при аресте, их следует доставить в ближайший участок органиков. Доверенному генералу будут даны указания поручить дело подчиненным и подготовить сообщение: Убиты при попытке к "бегству". КОНЕЦ СВЯЗИ. ЗАПОМНИТЬ И УНИЧТОЖИТЬ. 5 Дункана редко можно было застать врасплох. Он и помыслить не мог, что Пантея неожиданно кинется на него. Он обнаружил вход в пещеру на склоне горы. Под непрерывными потоками дождя через десятифутовый зев лодка вошла в прохладную пустоту. Футов через сорок низкий скат скалы едва не остановил движение лодки. Она протиснулась сквозь низкое и узкое отверстие в другую полость. Здесь Дункан и остановил у стены свой корабль. Сигнальные огни освещали пещеру, изнутри походившую на ящик, на который наступил гигант. Каменный пол был усеян старыми костями - в основном оленей и зайцев. Слабый кошачий запах напоминал о том, что пантера тоже гостила здесь. Дункан и Сник извлекли из заднего багажного отделения лодки фонарь, заимствованный у органиков, пару надувных матрацев и впопыхах прихваченных одеял. Они уже заканчивали сооружение постелей на полу у лодки, когда Дункан сказал: - Ох и отоспимся вволю и... - О, нет! - воскликнула Сник. Света в пещере от фонаря было не больше, чем в тазу - воды для плавания рыбы. Сник сорвала с себя полицейскую форму. На ней оставалась светло-лиловая тенниска и короткие трусики. Прямые темные волосы блестели как мех котика, а темно-карие глаза сверкали. Казалось, точеное широкоскулое лицо над гладким бронзовым телом вот-вот вспыхнет. Какая прекрасная у нее была голова, если головы вообще бывают прекрасными. Она сдернула тенниску. Обнажились груди - небольшие совершенной формы шары с крупными розово-красными сосками. Затем прочь полетели трусики, открывая необычно густую лонную растительность, темную и загадочную. Сник пантерой прыгнула на него. Он упал на спину под ее натиском, не сопротивляясь, прижатый к матрацу ее телом. С помощью Сник с его одеждой было быстро покончено. - Я не ожидал... - шептал он. - Помолчи! - ее рот накрыл его губы... Голова Сник покоилась у него на груди. Правая рука обнимала его тело. Отчего она буквально бросилась на меня? Она же ни разу ни словом, ни движением не давала ему повода и подумать, что он нравится ей в сексуальном смысле. Его собственное отношение к Сник как к женщине сделалось каким-то призрачным. Сначала ему казалось, что он влюблен. Можно было предположить, что он любил ее, пребывая в других своих личностях. Он не помнил их. Но ее жадность кровопролития как-то оттолкнула его, и он решил, что и не мог любить ее. Как будто решение ума имеет что-то общее с решением чувств. Но его ответный порыв к ней сейчас - нет! это больше, чем желание удовлетворить вожделение. Он слился с ней в исступлении, которое может вызвать только любовь, но не похоть. Оба были столь переполнены неистовством страсти! Что еще, кроме секса, могло спалить высокий нервный заряд после всего сделанного сегодня? То, что это не все, что они еще сильно и глубоко пронизаны нервной энергией, сразу стало очевидным. Сник жадно целовала его тело; четыре раза соединялись они, пока не затихли, опустошенные. Вспотевшие, они лежали недвижно, успокаивая учащенное дыхание. Чуть погодя Дункан вышел к дождю и стоял в нем, содрогаясь под потоками холодной воды, но ощущая себя счастливым и очищенным. Через минуту и Сник присоединилась к нему. Близкие зигзаги молний судорожно освещали их. Выкрикивая что-то радостное, она опять обхватила его, увлекая за собой на холодную, твердую землю... "Мы взбесились сильнее молний", подумал Дункан. Дрожа, они вернулись в пещеру. Полотенцами из неистощимого багажного отделения они растерлись насухо, потом мазью из походит аптечки натерли колени, ободранные на скалистом ложе. Они с жадностью набросились на еду; Сник беспрерывно оживленно болтала. Что-то переключилось в ней: обычно разговор поддерживал он. - Мы показали им, ублюдкам! - кричала она. - И еще кое-что им преподнесем! Они нас не забудут никогда! - Отложим это на завтра. - Он вполз на матрац и завернулся в тонкое, но теплое одеяло. - Не желаешь ли присоединиться? - Я не могу спать, когда еще кто-то есть в моей постели. Сник нагнулась, нежно поцеловала его и легла на свой матрац. Уснула она, должно быть, почти мгновенно, хотя Дункану казалось, что он слышал ее бормотание: "...все время до конца". Трудно было понять ее. Сник ненавидела тех, кто ложно обвинил ее, и, случись, не остановилась бы перед убийством прямо ответственных за это. Но истинно революционным началом она не обладала. Собственно говоря, у нее не вызывали протеста ни жизнь один раз в неделю, ни система власти. Сник просто-напросто желала выпустить кишки продажным чиновникам, которые наплевали на ее преданность и веру в систему. Это не имеет значения, убеждал себя Дункан. То, что она делает, вызывает революцию, и она может помочь приблизить конец мира дня. Поздним утром, окоченевший и сердитый, Дункан поднялся с постели. Сник спала, голова ее свисала с подушки, рот открылся. Дункан сорвал с консервной банки колпак и следил за тем, как вода в ней темнеет и закипает. Он выпил кофе и вышел из пещеры. Вернувшись, он застал Сник в постели - проснувшейся. Он повторил операцию с банкой и подал ей кофе. Она сидела, накинув на плечи одеяло, потягивая напиток. Потом Сник спросила: - Что теперь? - Дождь кончился, но небо заволокло - на западе сильнее, чем на востоке. Того и гляди снова разразится гроза. Тогда мы выберемся отсюда. До леса миль десять совершенно открытой местности. Хорошо бы проскочить, пока патрули не пролетят. Сник согласилась. Она не спорила и когда он предложил вернуться в Комплекс Башни Ла Бреа. - Мы заберемся в дебри, и, если повезет, нас долго не обнаружат, сказал Дункан. - Потом отправимся в Башню. Вряд ли кому-то придет в голову, что мы вернемся в то же место, откуда улетели. - Значит, все обтяпаем в два счета? Дункан не ответил. Вопрос был риторический. Они коротали время. Прошел час. Ветер усилился и теперь завывал в пасти пещеры. Еще через час косой дождь стал заливать вход. Грохотал гром. Раскаты его в пещере усиливались ее природной акустикой. Невдалеке ударила молния - расщепленное дерево свалилось с едва слышным треском. - Повезло, что не в нас. Вряд ли патрули высунут нос, - проговорил Дункан. Спутники наблюдения будут пытаться засечь электромагнитное поле любой аэролодки размеров той, что захватил Дункан. Их местонахождение и маршруты станут известны кораблям властей. В тот же миг, как детекторы засекут неизвестную лодку, на ближайшей станции органиков получат ее координаты. Пока аэролодки органиков стаей бросятся на перехват подозрительного корабля, спутники продолжат свою слежку. Во время бури беглецы оставались в безопасности: детекторы бессильны при электрических возмущениях. Порою Дункану верилось, что он один из тех редких людей, чей "личный магнетизм" притягивает тихеноны. Это такие волнообразно движущиеся частицы, о существовании которых говорят астрологи и метафизики и прочие далекие от науки люди. Частицы называются так по имени древней греческой богини случая и судьбы Тихе. Тихеноны собираются вокруг определенных индивидуумов, как железные опилки на магните, и таким образом увеличивают вероятность для них доброй судьбы и щедрого счастья. Конечно же, это полнейшее суеверие. Тем не менее ему и впрямь здорово везло. До сих пор. Тысячу облет назад вся эта территория была бесплодной пустыней. В Новую Эру понадобилось триста облет, чтобы превратить в порошок скалы и создать новую почву, наполнить ее червями и другими микроорганизмами, рождающими жизнь земли, вырастить деревья. Были выкопаны русла рек, и по ним с гор побежала вода. И вот там, где когда-то дремали тысячи квадратных миль сухой и мертвой поверхности, радуют глаз зеленью деревья и кустарники. Под сенью этих деревьев и двигалась аэролодка в направлении штата Лос-Анджелес. К трем часам пополудни лодка припарковалась под кроной ели у склона горы. Они еще нарубили веток и укрыли ими лодку. Чуть выше по склону, в нише под нависающим выступом они и нашли себе убежище. Здесь они останутся до раннего утра следующего дня. А какой хороший обзор отсюда на башни Лос-Анджелеса, на бухту, на воздушное движение. Часть дня они провели в кабинах лодки, следя за новостями на экранах. Дикторы утратили профессиональное спокойствие, хотя и очень старались обуздать свое возбуждение и негодование. Они сообщали, что двое преступников (иногда их именовали суперпреступниками), Дункан и Сник виновны в нападении на жизненно важные объекты Земли, особенно в штатах на Западном побережье и, в первую очередь, в штате Лос-Анджелес. Новое оборудование во Вторник утром было доставлено дирижаблями с ядерными установками и гигантскими аэрокораблями из штатов Сан-Диего и Сакраменто. Его установили во Вторник во второй половине дня. Однако энергия не будет подаваться, пока не заменят поврежденное оборудование в термоионном центре. До одиннадцати вечера подача энергии на Западный Берег не возобновится. К десяти часам утра в Среду восстановлен порядок в Лос-Анджелесе. Дестоунированные всех дней, кроме Среды, отправились в свои цилиндры. Граждане были потрясены, их объял панический страх, когда они обнаружили, что все одновременно оказались дестоунированными в полном мраке города. Лос-Анджелес превратился буквально в сумасшедший дом, все его граждане прошли небывалое в их жизни тяжелейшее испытание. Большинство не могла покинуть квартиры. Электрические дверные замки не открывались. Дома, рассчитанные на одновременное пребывание жителей только одного дня, кишели людьми, не имеющими ни малейшего понятия о том, что же произошло. Отключение кондиционеров прервало поступление свежего воздуха в квартиры. Квартиры переполнились людьми, которые быстро использовали кислород. Гэнки бросились вырезать дверные замки, чтобы освободить людей. Процедура оказалась весьма медленной, хотя к делу привлечены были все свободные рабочие. Сказалась нехватка протонного оружия, ускоряющего дело, но органики и рабочие из Сан-Диего и Санта-Барбары действовали обычными пистолетами. Это был настоящий ад; имели место сотни случаев умственного помешательства. Город оставался в смятении. Слишком потрясенные граждане не могли приступить к своим обычным делам. Каждые десять минут дикторы вдалбливали зрителям, что тем следует не обращать внимания на лживые распечатки, подготовленные отвратительными социопатическими преступниками Дунканом и Сник. Необходимо немедленно уничтожать эти бумажки. - Черта с два! - воскликнул Дункан. - Люди слишком любопытны и непременно прочтут их. Комментаторы сообщали, что преступники все еще на свободе. Но их арест - дело ближайших дней. Тем не менее всем гражданам необходимо быть крайне внимательными. Если кто-то заметит эту пару, не следует пытаться задержать их. Преступники вооружены, они опасные убийцы. Граждане, увидевшие их, должны сообщить об этом органикам, которые будут действовать. Прозвучало короткое сообщение о смерти Дэвида Джимсона Ананды, Мирового Советника, и других зверски убитых в квартире Ананды на 125-м уровне. - Они убили его! - тихо сказал Дункан. Он не удивился этому. - Но что они выведали от него с помощью ТИ перед тем, как прикончить? Пока еще комментаторы ни словом не обмолвились, почему Мировой Советник, резиденция которого находилась в Цюрихе, Швейцария, инкогнито появился в Лос-Анджелесе. - Ага! Вот что я тебе говорил! Весь город открыт нам. Они еще очень долго будут возиться с заменой замков. Заходи в любую квартиру! - При том, что и гэнки и граждане знают, как мы выглядим? На экранах появились их портреты, под ними биоданные. - Мы быстро найдем, где спрятаться. Чертовски быстро! Пополудни следующего дня они сидели на матрацах под козырьком скалы. Оба молчали. Дункан искал слова - как лучше сказать ей о том, что занимало его мысли эти дни. Он произнес: - Я не робкий, Тея. Я задаю себе вопрос... Конечно, можно выкинуть все из головы... Но мне надо знать. - Знать - что? - Она повернулась на ягодицах, словно на шарнирах. Дункан посмотрел ей в лицо. Вопрос не был для нее неожиданным. 6 - Ты любишь меня? Она вздрогнула, хорошо - хоть не рассмеялась. - Не знаю. Я... Что такое любовь? - Довольно трудно определить. Однако большинство людей, полюбив, знают об этом. Она сидела возле него на матраце. Теперь Сник встала и, глядя на него, вдруг присела на корточки. - Я восхищаюсь тобой и глубоко уважаю. Возможно, так, как никогда и никого. А я знала многих мужчин. Я полностью доверяю тебе и никогда не предам. Пожертвую ли я ради тебя жизнью? Не знаю. Если готовность отдать свою жизнь за любимого и есть истинное испытание любви, то... я не знаю. Я могу подвергнуть за тебя свою жизнь опасности. Действительно, я уже много раз доказывала это и, без сомнения, сделаю еще. Минуту Сник молчала. Пронзительный крик хищной птицы прервал тишину. Дункан увидел кружащуюся на ветру сойку. - Ты определенно более чем хороша в постели. Но настоящая любовь это нечто большее. И тебе это известно. Захочу ли я прожить с тобой остаток моей жизни, иметь общего ребенка? Сник покусывала губу. - Я не думала об этом. Меня действительно не влечет эта идея. Я достаточно реально смотрю на вещи: обычная домашняя жизнь как жены и матери сделает... ну, если она не заставит меня биться о стену... сделает меня несчастной. Но... Он выждал несколько секунд. - Но что? Сник боролась с собой. - Я просто не знаю. Любить - значит быть помешанной на ком-то, одержимой. Это чувство несомненно исчезает после долгого общения и сменяется спокойствием любви. Чувствовать себя с партнером раскованно, скучать без него и все такое. Нет, я не рехнулась. А ты? - Я мог бы стать счастливым. - Ты одержимый? - Не думаю, что это непременность любви. Поднявшись, Сник глядела вдаль. - Уверена, это так. Но я не помешалась на тебе в том смысле, в котором я сказала. Мысль быть с тобой всю жизнь не вызывает во мне трепета. Это не то, без чего я не смогу существовать. - Она взглянула на него. - Надеюсь, я не причинила тебе боли. Но я не была бы искренней, сказав, что действительно люблю тебя так, как ты понимаешь любовь. Говоря по правде, Дункан, если я что-то и люблю, так это мою работу. Я имею в виду работу, которой занималась, пока эти подлецы не отняли ее у меня. Вот, что я любила, вот, что воистину делало меня счастливой. Время от времени я жила с мужчинами. Ничем хорошим это не кончалось. Они надоедали мне... я доходила до предела. Знаешь, я не хочу больше об этом. Сник опять опустилась перед ним, заключив его большую руку в свои ладони. - Я обязана тебе своей жизнью. Но это не означает, что я должна любить тебя так, как ты этого желаешь. - Друзья? - Нет, мы больше, чем друзья. - Все в порядке. Мы больше, чем друзья. Вполне достаточно для меня. Тема исчерпана... пока ты сама не поднимешь ее. Сник поднялась и направилась к лесу. Дункан чувствовал себя отвергнутым. А имел ли он на это право? Право? Что значит - право? Лицо ребенка проплыло перед его мысленным взором. Это было то же лицо, которое промелькнуло перед ним недавно. Он узнал его - себя, пятилетнего. В первый раз Дункан увидел свое лицо - лицо десятилетнего мальчика - да и то не был уверен, что это он. Тогда черты были определенно его, но черты пятилетнего... Лицо выглядело очень печальным. Он встряхнул головой - лицо исчезло. Что означают эти галлюцинации? Умственное расстройство? Он не знает, да и что можно с этим поделать? В Четверг за час до рассвета аэролодка выскользнула из леса в воды восточной части бухты. Погруженная по самую кабину пилота, лодка медленно плыла к Комплексу Башни Ла Бреа. Облачное небо обещало проясниться через несколько часов после утренней зари. Аэролодок органиков не было; он проплыл мимо нескольких кораблей, доставлявших товары, в разные районы. Часто встречались суда для внутренних перевозок; они плыли на разгрузку к причалам у оснований башен... Дункан замедлил ход, приближаясь к причалу. Он образовывался двумя прямыми волнорезами, начинавшимися у основания башни, и третьим, полукруглым, наполовину прикрывавшим горловину. Аэролодка проскользнула в гладь воды, где отдыхали пришвартовавшись множество крупных яхт. Сверху нависал второй уровень башни. Дункан направил лодку между двумя яхтами и плавучим погрузочным доком. Впереди виднелся вход - тускло освещенная арка. В этом месте для состоятельных граждан, которые могли позволить себе иметь дорогие суда и оплачивать стоянку в доке, было безлюдно. Вода глухим шлепком прижала борт лодки к причалу. Сник выбралась, наконец, на твердь. Дункан дал речевую команду устройству управления и последовал за ней. С открытыми кабинами лодка погружалась под воду. Двигатель отключится, едва лодка коснется дна. Они стояли, провожая ее глазами, - два офицера-органика, имеющие право появляться повсюду. За большим сводчатым проходом в башню располагался гимнастический зал. Меж унылых стен "органики" прошли в высокий зал. Двери из него выходили в большие комнаты - через несколько открытых просматривалась обстановка конференц-залов, множество цилиндров-стоунеров, используемых при чрезвычайных обстоятельствах или несчастных случаях, столовые, комната для игры в шахматы, гандбольная площадка. Далее размещались офисы. Дункан первым вошел в ближайший. Сник закрыла за собой дверь. - Кто-то идет, - прошептала она. Он резко обернулся. Рука Сник скользнула к рукоятке пистолета... Послышался мужской голос, а вслед за ним - голос собеседницы. - Мы могли бы спрятаться здесь, - шепнул Дункан, - но, возможно, они именно сюда и сунутся. Пожалуй, лучше представиться органиками, разыскивающими беглецов. - А может, они тоже органики. Дункан пожал плечами и решительно вышел в коридор. Женщина смолкла на полуслове, вздрогнув от неожиданности. Мужчина тоже выглядел встревоженным. - Вы напугали меня! - сказала женщина. - Так неожиданно выскочили. - В чем дело, офицеры? - спросил мужчина. Секунду оба словно колебались. - Я хотел бы проверить ваши идентификационные карты. Пожалуйста, первым прервал заминку Дункан. - Привет! А мы только что собрались на морскую прогулку. Сегодня наш нерабочий день, решили отправиться пораньше. Дункан протянул правую руку, левая будто потянулась к оружию. - Необходимо проверить ваши карты. - Вам известно, _к_т_о _м_ы_? - громко произнес мужчина. Лицо его покрылось краской. - Карты, пожалуйста, - повторила Сник. - Они не знают, - сказала женщина. - Должно быть, у них основания. Давай, Мэнни. Служба... Она притянула пятиконечную звезду, висевшую на шее, и подала ее Дункану. Мужчина - его лицо еще сильнее налилось кровью - несколько раз, словно судорожно глотая воздух, открыл и закрыл рот. Потом извлек звезду. Многие граждане носили такие штуки с вставленными в них идентификационными картами. - Я хотел бы взглянуть на ваши карты тоже! Это мое право! - Конечно. - Дункан сохранял спокойствие. - После того, как мы проверим ваши. Мужчина не уступал в росте Дункану, но был старше и крупнее. Женщина на несколько дюймов выше Сник. Просторная одежда на обоих скрадывала различия в комплекции. Оставив Сник с недоумевающей парой, Дункан вернулся в офис. Он нашел щель в стене и голосом привел в действие расположенный на ней экран. Сунув в щель карту мужчины, он дал команду на распечатку. Проделав то же самое со второй картой, с распечатками в руках он вернулся в зал. - Нам повезло, - шепнул он Сник. Альберт Парк Лэйр и Женевр Томата Кингсли были руководящими сотрудниками ДТИЭ - Департамента транспортировки импорта-экспорта. ДТИЭ занимался главным образом перевозкой пищевых продуктов и промышленных товаров в Лос-Анджелес и из него. Лэйр - первый помощник директора ДТИЭ, Кингсли - глава отдела учета товаропотоков. Супруги жили в квартире на 125-м уровне. Единственный их сын двадцати сублет - студент Колледжа экономики в Беркли, штат Сан-Франциско. - У вас есть домашняя прислуга? - поинтересовался Дункан. - Да, - ответила Кингсли. - Сегодня они у вас? - Да, - дрожащим голосом произнесла Кингсли. Дункан вернул супругам идентификационные карты. Затем вместе со Сник он препроводил супругов в комнату для шахматной игры. Чиновники, нервничая, стояли в углу, двое гэнков - в другом о чем-то переговаривались. - Здесь Морской клуб, я полагаю - для элиты, - говорил Дункан. Лэйр наконец не выдержал. - Я требую, чтобы вы объяснили свое гнусное поведение и предъявили свои идентификационные карты! - Сейчас мы вместе направляемся в ваши апартаменты. Если кто-то из ваших знакомых встретится по дороге, ведите себя нормально, не пытайтесь никого предупреждать - будете убиты оба. На сей раз лицо Лэйра сделалось багровым, он открыл рот, но не мог вымолвить ни слова, в глотке что-то булькало, будто он задыхался. Кингсли же еще больше побледнела. - Вы не гэнки! - наконец выдавил Лэйр. - Ни слова больше. Только если придется ответить на приветствие. - Вы не смеете вытворять подобное! Я буду... Дункан резко воткнул кулак в живот Лэйра. Тот изогнулся, обхватывая себя, издал булькающий звук. Потом выпрямился и, злобно глядя на обидчика, безмолвно последовал за всей компанией. Пленники не могли скрыть страха. На лифте все отправились до обители супругов на 125-м уровне. "Пока все идет как надо, - подумал Дункан. Раньше лифт не остановится, если только по какой-либо причине это не сделают органики. Собственно, причин для этого нет, но на верху шахты могут торчать органики". Так и было... Дункан заметил их, едва выйдя из кабины лифта и успев сказать Сник, чтобы она не выпускала супругов, пока он не проверит коридор. Органиков было двое - мужчина и женщина в патрульной форме. Кобура у каждого на велкро-застежках. Казалось, ничто не встревожило их. - Твидлдум и Твидлди [человечки-близнецы в английском детском стихотворении (Труляля и Траляля)]. Обычное дежурство, служба идет, шептал Дункан, стоя вполоборота к Сник. - Выходите. Продырявь нашу пару, если поднимут шум. Я займусь гэнками. - Ваша жизнь зависит от вашего поведения. Понятно? - прошептала Сник Лэйру и Кингсли. Заметив издали Дункана, органики замедлили и без того неторопливый шаг. Дункан смотрел на них, пока остальные выходили из лифта. Напряженно улыбаясь органикам, он присоединился к Сник, сопровождавшей супругов. И шеи и туловища пленников, казалось, одеревенели - они передвигались, словно роботы. - Никаких подмигиваний, никаких гримас... если хоть что-то привлечет внимание гэнков... - цедил Дункан. Супруги были испуганы до предела. Они могли позвать на помощь, внезапно вцепиться в органиков или просто побежать. Вместо этого в сопровождении полицейского эскорта они проследовали мимо органиков, те кивнули, приветствуя... кого? Знают ли Лэйр и Кингсли этих гэнков хотя бы внешне? Супруги не ответили на приветствие. Не озадачит ли это гэнков? Дункан, кивнув в ответ, прошел мимо. Словно иголки впились в спину. Словно рука призрака нарисовала на его спине мишень - яблоко прямо на позвоночнике. Как ни тянуло обернуться, Дункан не сделал лишнего движения. Он заметил, что входные двери в квартиры изуродованы отверстиями с почерневшими краями - там, где выжигали замки. Настенные экраны в широком коридоре с высоким потолком показывали рисунки и пейзажи и сцены телевизионных пьес на исторические сюжеты. Программы для украшения коридоров выбирали жители каждого дня. Завтра виды могут полностью смениться. Дункан обернулся, лишь когда Лэйр и Кингсли остановились у дверей своей квартиры. Гэнков не было. Однако и позже может всплыть в памяти, что на 125-м уровне они видели двоих людей, которые выглядели весьма подозрительно. Лэйр сунул пальцы в отверстие в двери, сдвигая ее в нишу стены. - Вы сказали, ваша прислуга сегодня не появится в квартире. Вам лучше говорить правду. Кингсли повернулась к Сник. - Я не дура. Сник первой вошла в квартиру, извлекая на ходу пистолет. Дункан жестом пропустил вперед супругов, быстрым взглядом осмотрел коридор и вошел, закрывая за собой дверь. К счастью, коридор был пуст. Пол в просторной прихожей покрывал толстый ковер с орнаментом древних американских индейцев. Так нравилось жителям Четверга Лэйру и Кингсли. Жители Пятницы могли перегруппировать рисунки и узоры ковра во своему желанию. Всего лишь немного поработать с настенными экранами, команда и линии и краски по вкусу Пятницы украсят пол. Пока Сник осматривала квартиру, Дункан с "хозяевами" оставался в прихожей. Вскоре на стене в прихожей засветился квадрат и появилось улыбающееся лицо Сник: - Входите, сдается мне, все в порядке. Все трое вошли в гостиную - большую по меркам обычных граждан. Дисплеи на серых стенах были отключены. По команде Дункана Лэйр и Кингсли уселись рядом на диване. Сник вошла в гостиную из смежной комнаты-столовой. - Если желаешь, можешь полюбоваться: две спальни, большие шкафы для личных вещей, пара ванных комнат, приличная гимнастическая комната, комната стоунирования, детская спальня с двумя кроватями и колыбелью... понимаешь ли, в стоунерах пятеро детей! Да еще детская, игротека... А кухня! Конечно, поскромнее, чем у Ананды, но и они не Мировые Советники. Дункан разговаривал с супругами. - Вы сегодня звали гостей? У вас где-нибудь назначены встречи? Кто-то может ждать вашего звонка? Или должен позвонить вам? Оба отрицательно качали головой. - Вы не собирались в магазин? Не заказывали доставку продуктов домой? - Нет, - Кингсли была резка. - Сегодня последний день нашего трехдневного уик-энда. Я хочу пить. Дункан кивнул и взглянул на Сник. Она проводила женщину в ванную комнату. Воцарилось краткое молчание. Лэйр пристально, не мигая смотрел на Дункана. - Что все-таки происходит? Вы не настоящие гэнки. Это очевидно. Вместо ответа Дункан речевой командой включил включил экран и заказал двадцать восьмой канал. Засветились два квадрата - каждый шириной три фута. Левый сообщал мировые и местные утренние новости Четверга, правый показывал портреты Дункана и Сник, приводил их биографии и приметы, крупно выделяя слова: ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА ИНФОРМАЦИЮ, СПОСОБСТВУЮЩУЮ ИХ АРЕСТУ, 30.000 КРЕДИТОВ. Глаза Лэйра полезли на лоб. Лицо его на сей раз сделалось мелово-бледным. - Вы?.. - Да, - кивнул Дункан. Он собирался убедить их, что они не пострадают, если станут сотрудничать. Открытый рот Дункана словно застыл. То детское лицо, его лицо возникло из глубины сознания будто призрак, явившийся из-под пола. Лицо было печальным. Теперь оно исказилось... чем? Горем? Ужасом? Потом лицо исчезло. - Что-нибудь не так? - спросила Сник. 7 - Со мной все в порядке. Так... пришла одна мысль... Может, в другой раз... Почему он не рассказал ей про это лицо? Он не представлял себе, что все это значит. И чем она сумеет помочь ему? Более того. Сник могла усомниться в его способности к борьбе за выживание. Если появляющееся вновь лицо - симптом помешательства - о Боже, он надеялся, что это не так! - ей придется не только спасаться от преследователей, но и заботиться о нем. Такое способно угасить ее стремление к борьбе. Если видение действительно ли видение - станет слишком частым и будет мешать его мыслям и поступкам, он скажет ей. А пока нечего забивать голову Сник еще одной проблемой. - Отправляйтесь в комнату стоунирования, - приказал Дункан супругам. - Но сперва отдайте ваши идентификационные карты. Оба вскочили с дивана. - Что вы намерены с нами сделать?! - спросила Кингсли. - Вы заплатите за все! Мы достаточно известны. Не забывайте об этом, - сказал Лэйр. - Хвастовство. Пустые угрозы. Давайте ваши карты. Супруги вышли молча, бледные и дрожащие. Сник впереди, Дункан сзади. В комнате их встретили четырнадцать вертикальных серых цилиндров и три, похожих по форме на шкатулки, - у всех двери и большие круглые окошки. Лица двенадцати жильцов квартиры через стекла невидяще уставились на противоположную стену, а трое малышей - вверх, на потолок. Сник, открыв двери, жестом приглашала Кингсли и Лэйра занять места в цилиндрах. Женщина, казалось, успокоилась. Ее не собираются убивать. Лэйр же орал, вступая в стоунер: - Ты вонючий мерзавец! Я еще увижу, как тебя стоунируют навечно, я... Сник включила подачу энергии. Тотчас возникли две статуи, движение молекул в телах прекратилось, тела сделались холодными и твердыми. Лица и глаза - как у покойников. Когда будет подана энергия дестоунирования, статуи оживут, станут теплыми, в глазах восстановится свет. Дункан, вернувшись в гостиную, взял с дивана идентификационные карты супругов; Сник копалась в шкафах для личных вещей. Он отправился на кухню. Ее дальняя стена была смежной с другой квартирой. Установив режим пистолета на ПРОЖИГАНИЕ ВБЛИЗИ, он сделал в стене четырехдюймовое углубление. К тому времени, когда Сник, привлеченная запахом разрушающегося материала, вошла в кухню, Дункан уже прожег контуры потенциального выхода. Надо будет устранить еще один дюймовый слой дерева и пластика - и квадратный лаз готов. Там наверняка кухня смежной квартиры. Сник ни о чем не спрашивала. Ей было ясно, что при атаке гэнков через входную дверь, им придется выбираться через "соседей". - Может, я зря трачу заряды. Но у каждого кролика есть запасной ход в нору. - У Братца-Кролика был не один. - Мы больше не Братцы-Кролики. Мы Братцы-Волки. Дункан вызвал на экран 231-й справочный канал. Первым делом он запросил, где в Башнях Комплекса Ла Бреа хранятся аэрозольные баллоны с краской. Очевидно, такая информация не предназначалась для широкого распространения. Без объяснения причины на дисплее высветилось: ЗАПРОС НЕ ПРИНЯТ. Дункан выругался, нахмурившись, несколько секунд поразмышляв, вставил в щель карту Лэйра и повторил просьбу. Дисплей выдал ответ. Лэйру, чиновнику ДТИЭ, такие сведения получать не возбранялось. Аэрозольные баллоны хранились на шестом уровне в каждом секторе. Теперь Дункан запросил наличие баллонов для склеивания поверхностей. Они обычно использовались для прочного соединения металлов или металла и пластика. Такие баллоны тоже были. Их в запасе оказалось двенадцать тысяч, четверть из них - со сцепляющей жидкостью черного цвета. И тут же Дункан получил распечатку с расположением помещений и описанием системы охраны складов. Сник, готовившая завтрак на кухне, услыхала обрывки разговора. - Аэрозольные баллоны? Зачем? - Почти на любом углу на улицах торчит столб с телемонитором. - Объясни толком - ну и что? - Распыли краску на экраны - и они ослепнут. Краску ни соскоблить, ни растворить. Экран остается только заменить. - Кто же отважится на такое? - удивилась Сник. - Похоже на кошку, повесившую себе колокольчик, собираясь ловить мышей. - Я покажу как это делается. - И тотчас попадешься в лапы органикам. - Я сыт по горло бегствами и борьбой только в целях самообороны. Глаза Дункана сверкали, лицо пылало. - Спокойней. Ну, испортишь ты дюжину мониторов на углах. Ну и что? Всего лишь досадишь органикам. - Это может походить на камень, брошенный в воду. Рябь распространится. Другие станут подражать мне. Множество камней полетит в воду. Круги пересекутся и вызовут бурю. Сник поставила пару подносов полных еды на стол. - Садись. Ешь. Ты собираешься ехать без горючего? - Спасибо. Сейчас. Он смотрел на нее. Руки сжимались и разжимались, как крылья большого орла перед взлетом. - Правительство делает все возможное, чтобы все дни были совершенно изолированы между собой. Но между ними существует определенная неминуемая и легальная связь. Особенно между официальными департаментами и предприятиями. Обычные граждане разных дней имеют много безобидных способов общения. Например, оставлять послания для следующего дня или предыдущего. Обычно с помощью послания общаются с днем, плохо убравшим за собой квартиру. По меньшей мере полмира прочло наши послания. Другая половина непременно это сделает. Можешь не сомневаться, что иммеры и их вспомогательные группы - не единственные подрывные организации в мире. Они тоже получат послания и захотят действовать. Если мы сумеем зажечь их одним лишь случаем саботажа - порчей мониторов, например, - они поступят также. А сколько еще недовольных, которые могут последовать за ними или придумать собственные способы выражения неудовлетворенности правительством и системой разделения дней. Особенно в случае, если правительство будет по-прежнему отрицать существование ФЗС. Дункан сердито смотрел на нее - кулаки беспрестанно работали. - Я не нуждаюсь в лекциях. Идею я поняла. - Извини. Я слишком увлекся? Мы не добьемся успехов без организации, щупальца которой глубоко внедрились бы в правительство. Сник рассмеялась. - Похоже на спрута. - Спрут - это правительство. Нам нужны противоспруты. Есть Старый Койот... - СК. Та самая организация, которая пыталась убить нас, когда мы стали для нее опасны?.. - Да, мой дедушка признался нам, что он возглавлял ее. Он мертв. Либо СК так перепугалась, что самораспустилась, либо кто-то другой руководит организацией. И этот другой мог убедиться, что ситуация изменилась, и возжелал призвать нас вновь. - Вряд ли. - Но возможно. СК - единственная известная нам организация. Итак... - Что? - Вот что нам следует делать, я полагаю. Сник слушала его, не прерывая, пока он говорил. - А что еще нам остается? По крайней мере сейчас. Четверг прошел быстро, хотя оба чувствовали себя не совсем спокойно. Несмотря на заверения Лэйра и Кингсли, кто-то из их коллег или приятелей мог позвонить. В промежутках между занятиями гимнастикой, коротким сном и едой Дункан и Сник следили за новостями на экранах. Более всего их интересовали успехи органиков - как там они ловят их. Краткие сообщения и официальные бюллетени органиков пытались внушить оптимизм. В полночь следующего дня они приветствовали покинувшую цилиндры пару Пятницы. Дункан и Сник довольно резко прервали их протесты. Используя ТИ, прихваченный еще в полицейском участке Башни Университета, Дункан допросил их. Они поведали, что сегодня у них свободный день. Они собирались на парусную прогулку, как и жители Четверга. Затем была назначена встреча с друзьями и посещение спектакля в театре на 123-м уровне. Дункан заставил их позвонить и отменить встречи, затем парочку препроводили обратно в стоунеры. Уже завтракая, Дункан сказал: - Не думаю, что мы сможем долго торчать здесь. Что если у Субботних бедолаг не будет выходного? А дети? Им надо будет идти в школу. Если родители оставят послание о болезни детей, власти тотчас пришлют докторов. - Я тоже думала об этом, - откликнулась Сник. - А почему бы нам не двинуть в квартиру Ананды? Он уставился на нее, словно не понимая, потом ухмыльнулся. - Как я люблю такие дерзкие решения! Это последнее место на Земле, где они станут ждать нас! Забыв о еде, он прошел к настенному экрану. Вызвал на экран план 125-го уровня. Квартира Ананды оставалась помеченной как н_е_з_а_н_я_т_а_я_. Она находилась вблизи запасной лестницы, ведущей к входному строению на крыше. Знакомое место - здесь он и Сник прятались в тот памятный день. Сюда полмили топать по коридорам под бдительным оком мониторов, а возможно, и самих органиков. Наверняка, все мониторы в Лос-Анджелесе да и на Западном побережье запрограммированы на автоматическое распознание беглецов. Гэнков, конечно, тоже ознакомили с их приметами. Да и граждане имеют удовольствие часто видеть их физиономии на экранах. Используя идентификационные карты обитателей квартиры, Дункан и Сник извлекли из шкафов для личных вещей все необходимое; они выбрали себе парики, модную одежду, надели поверх формы длинные плащи, на голову водрузили шляпы с широкими полями. Потрудились над изменением походки. Сник следовало чуть больше сгибать ноги в коленях и не так раскачивать руками при ходьбе. Слегка ссутулиться. Ему необходимо пожертвовать твердостью и энергичностью шага, локти при ходьбе - ближе к телу. После тренировок в гостиной и прихожей обоим пришлось внести небольшие коррективы - укоротить шаг, Дункану приподнять подбородок. Сник немного наклонить голову влево. Она подкрасила губы, делая чуть больший рот. Оба подложили под верхнюю губу по маленькому ватному тампону. 8 В 4:30 после полудня с наплечными сумками - шлемы органиков и прочие необходимые вещи - они покинули квартиру. Коридор был многолюден обитатели возвращались с работы. Дункан напрягся, заметив двигавшихся навстречу четверых гэнков. Однако они быстро прошли мимо, будто их ожидало где-то важное и срочное дело. Через пятнадцать минут Дункан и Сник стояли у дверей в апартаменты Ананды. Дыра в двери была прикрыта специальной лентой, на ней - быстро сохнущий цемент. Через весь проем - концы приклеены к стене - широкие зеленые бумажные полосы. Крупными буквами написано: ЗОНА ДЕПАРТАМЕНТА ОРГАНИКОВ. Этих трех слов было достаточно для законопослушных граждан. Не было необходимости втолковывать им, что вход запрещен. Осмотрев пломбы и подпись, Дункан и Сник прошли дальше. Монитор в дальнем конце коридора конечно же зафиксировал их, когда они открывали дверь к общему лестничному маршу. Правда, сие ничем не грозит: монитор не передаст сигналов тревоги в штаб органиков, если не пользоваться этим выходом. Лишь несколько человек обычно проходят здесь, и у гэнков могут возникнуть подозрения... "Но, с другой стороны, - размышлял Дункан, - зачем монитору тревожить компьютер в штабе, если какие-то граждане воспользовались ходом?" Беглецы поднялись по широкой лестнице во входное строение. Слава Богу, мониторов здесь не было. Они сняли с себя верхнюю одежду и парики и, надев шлемы, затолкали все в сумки. Мягкий ветерок встретил новых "органиков", когда они покинули безлюдное помещение. Легкие облака скользили в восточном направлении высоко в небе. Никого. Дункан и Сник прошли к люку над ангаром в покоях Ананды. Как и дверь в квартиру, люк был опечатан крест-накрест. Надпись повторялась: ЗОНА ДЕПАРТАМЕНТА ОРГАНИКОВ. Ленты пришлось разрезать. Узким лучом пистолета Сник прошила запорный механизм. Тонкое лезвие ножа Дункана вошло под ребро легкой прочной крышки люка из пластика. Ему удалось отжать крышку и просунуть пальцы - крышка сдвинулась в нишу в полу. Сник, повиснув на вытянутых руках, спрыгнула вниз. Вся их возня могла попасть в поле зрения спутника-наблюдателя, но это тоже было не очень опасно, пока монитор не установлен на режим тревоги. Режим тревоги включался, если на конкретном участке фиксировалась подозрительная деятельность. Вот тогда... Но шанс следовало не упустить. Сник приставила лестницу к краю люка. Уже стоя на лестнице, Дункан, манипулируя ножом, вернул крышку на прежнее место. С пистолетами в руках они осмотрели каждую комнату. Сколько следов сражения осталось после их бегства: пятна засохшей крови, отбитые куски штукатурки, прожженные двери... Здесь, в этих просторных комнатах, было все необходимое для существования. Следовало быть начеку: органики по какому-либо поводу могли сунуться в квартиру в любое время. Сник спала, пока дежурил Дункан, а потом она оберегала его покой, хотя ничто не вызывало излишней обеспокоенности. Еды было вдоволь, подолгу они занимались в прекрасно оборудованном гимнастическом зале, много беседовали, правда, в основном ораторствовал Дункан, следили за каналами новостей, смотрели образовательные и развлекательные передачи. Увы, обоим было понятно, что до Среды им придется покинуть апартаменты Ананды. В этот день Лэйр и Кингсли выйдут из стоунеров с готовым рассказом, который потрясет гэнков. Узнав, что отъявленные преступники находятся (или находились) в башне, гэнки не пожалеют сил для их розыска. В новостях ничего не сообщалось про аэролодку, которую Дункан отправил на дно причала. Право же - это ничего не значит. У органиков есть достаточно причин не информировать публику, даже если они обнаружили лодку. Разумнее проследить, не явятся ли бандиты за ней опять. Во Вторник сразу после полудня он включил все каналы новостей. Сводки каждого дня уделяли много внимания ловкости Дункана и Сник, поскольку каждому дню следовало подробно рассказать, что натворила эта пара. Наряду с историей Дункана и Сник, как он и предполагал, немало времени отводилось на интервью с высокопоставленными деятелями. Они заявляли, что все в посланиях Дункана - сплошная ложь. Утверждение, будто население Земли составляет лишь два миллиарда, а не десять, как сообщает правительство, очевидный абсурд и легко опровергается. - Такими же методами они проводят переписи, - сказал Дункан. - Любая информация по их результатам формируется правительством. Большинство комментариев в сводках новостей касались опровержения того, что, мол, ФЗС может семикратно увеличить продолжительность жизни. Однако, чтобы доказать публике ложность формулы, правительственные биологи собирались испытывать эликсир или ФЗС в экспериментах с дрозофилами. Эти двукрылые насекомые живут недолго, так что применение эликсира и его долговременные эффекты или их отсутствие можно научно подтвердить. - Увеличение долголетия, возможность жить в семь раз дольше, комментировал Дункан, - это штука, за которую люди станут биться. Когда власти обнародуют фальсифицированный отчет, мы поднимем вокруг этого чертовский шум. И конца ему не будет, покуда правительство не докажет убедительно, что ФЗС - утка. А оно не сможет это доказать. По всем каналам каждые пять минут передавались объемные изображения Дункана и Сник, сведения о них. "Вооружены и опасны", гласил один из заголовков. "Убийцы-психопаты, отщепенцы общества. Разыскиваются за нарушение дня, антиправительственную деятельность, вооруженные нападения, избиения, использование поддельных идентификационных карт, сопротивление при аресте, разрушение правительственной собственности, покушения на убийство, убийство и многие другие преступления. МОЛНИЯ! Мы только что получили сообщение о том, что вознаграждение за опознание и указание местопребывания этих преступников увеличено до сорока тысяч кредитов. Однако любой гражданин, опознавший преступников, не должен предпринимать никаких самостоятельных действий. Немедленно сообщайте об их обнаружении и местонахождении в департаменты органиков. Повторяю, не предпринимайте усилий по задержанию преступников. Правительство озабочено тем, чтобы не пострадали невинные граждане". - Невинные! - вскричала Сник. Немногое потрясало ее, но обида и гнев за несправедливые обвинения, так изменившие ее жизнь, прорвались наружу и обнажили раскаленную лаву, дышавшую огнем в ее душе. Он не осуждал ее за то, что она взорвалась. Сник была типичным образцом органика. Она глубоко верила в свою миссию охранителя закона и никогда не отступала от этики гэнков, как она излагалась в уставе департамента и регламентировалась нормами поведения. Трижды на протяжении ее службы ей предлагались взятки, и она всякий раз решительно отказывалась без намека на колебания или сожаление. - Убила бы этих подлецов! Сожгла бы дотла! - Тебе представится возможность, - вставил Дункан. Он вертел головой от экрана к экрану, ловя новости. - Непременно. Напряженное внимание к новостям объяснялось тем, что, по существу, могло быть надеждой - слабой, как тонкое перистое облачко. Ни он, ни Сник не представляли, что это может быть. Но если бы они увидели надежду - они узнали бы ее. Вероятно. Он вскочил, будто выброшенный катапультой. Лицо словно лучилось. Он указывал пальцем на восьмой канал. - Там! Вот оно, слава Богу! Сник тоже вскочила, подхваченная его возбуждением. - Что? - Не что! Кто! На всех каналах время от времени появлялись интервьюеры, опрашивавшие граждан на улицах. Часто люди просто отмахивались: "Не знаю". Но некоторые весьма энергично выражали свое мнение - за или против. Вот и сейчас убежденно говорила женщина - лицо ее на секунды заняло весь экран. Высветилось ее имя и идентификационный номер. Донна Ли Клойд была привлекательной женщиной среднего роста, темнокожей блондинкой с голубыми глазами; цветом глаз она, очевидно, обязана депигментации. На ней было другое платье - не то, в котором он видел ее последний раз, хотя канареечного цвета туфли на высоких каблуках оставались те же. - Лицо! Пятно на лбу! - воскликнул Дункан. Сник, словно силясь вспомнить, нахмурила брови, потом улыбнулась. - Та женщина, которая передала нам записку сразу же, как мы прибыли в Лос-Анджелес. Связная СК. На лбу Донны Ла Клойд приютилась татуировка - маленькая черная свастика [от древнеиндийского "су" - хорошо, связано с благом и "асти" есть; можно перевести как знак "счастливого существования"; изображается в виде креста с загнутыми (под углом или овально) концами; кроме широкого распространения в индийской культуре, встречалась в символике Китая, Древнего Египта, в раннем христианстве и т.д.] справа - знак принадлежности к подлинной секте Гаутама [(или Готама) в др.индийской мифологии один из семи великих _р_и_ш_и_ (мудрец, провидец; медведь); согласно многим источникам, семь риши, в бытность медведями, образовали семичленное созвездие Большой Медведицы; в буддизме Гаутама - родовое имя Шакьямуни]. - Я не верю ни одному слову этого возмутительного лживого послания, говорила женщина. Лицо ее оставалось серьезным. - Надеюсь, что гэнки, то есть органики, схватят этих жестоких, сумасшедших убийц, и правосудие воздаст им должное. - Спасибо, гражданка, - поблагодарил интервьюер. Мужское лицо сменило Клойд. Дункан дал команду экрану вернуть запись изображения и задержать на экране лицо женщины. Он записал идентификационный номер Клойд в блокнот, лежавший на кофейном столике возле дивана. Затем Дункан вызвал на экран справочник жителей башни и выписал ее адрес. - Она несомненно маскируется. Зритель должен верить, что она обожает правительство и смертельно ненавидит нас. - Ты уверена, что она прикидывается? Всего лишь несколько недель назад, когда Дункан, падре Кэбтэб и Сник вышли из иммиграционного центра, направляясь в Башни Комплекса Ла Бреа, к ним подошла женщина. Казалось, она намеревалась что-то сказать им. Вместо слов женщина сунула в руку Дункана записку и незаметно удалилась. В записке для них содержалась инструкция встретиться с неизвестным в 9 часов вечера в Спортере - ближайшей таверне вблизи их квартир на двадцатом уровне западного блока башни. Неизвестный сам найдет их. Клойд являлась связной подрывной группы, позднее получившей название Старый Койот - СК. СК выдала всем троим идентификационные карты и позаботилась о квартирах. Больше они Клойд не видели. До сегодняшнего дня. Ее адрес: улица Трипитака, 12-й уровень. Профессия: систематизатор информации - исследователь, работает на неполном рабочем дне без контракта; имеет разрешение служить в любом неправительственном учреждении. НСП 0,5. (Это означает - наполовину субсидируемом правительством). - Она живет в секции вииди, - сказала Сник. - Калифорнийцы сказали бы - в секции блони. - Слабаки... моллюски... - протянула она с неприязнью в голосе. - Привет. Они же просто люди, предпочитающие не работать все время, чтобы иметь его для личных интересов, - успокаивал ее Дункан. - Паразиты! А что станет, если каждый захочет работать от случая к случаю или вовсе бездельничать? - Так поступают очень немногие. Забудь об этом. У нас есть заботы поважнее. Заметив в справочнике сразу после Донны имя Барри Гарднера Клойда, Дункан выписал и его. Барри был мужем Донны, они жили в ее квартире. Он работал, когда это было так, официантом в высококлассном ресторане, постоянно посещавшемся высокими правительственными чиновниками и специалистами. Хотя Барри, как и Донна, числился человеком религиозным, ему разрешалось служить в ресторане, поскольку заведение было частным. - Неплохой источник сведений для подпольщиков, - заметил Дункан. Выпивка и закуска развязывают язык. - Вряд ли он кому-нибудь передает услышанное. - Сник с пренебрежением относилась к организации, к которой она и Дункан принадлежали совсем недавно. Он не упрекал ее за это: СК пыталась уничтожить их, полагая, что они стали опасными для нее. Если бы им удалось глубже проникнуть в организацию, приблизиться к ее руководителю, они сумели бы лучше использовать возможности СК - так считал Дункан. Иммерман-Ананда создал группу, именовавшую себя среди прочих названий КУКОЛКОЙ и Старым Койотом. Но дедушка был мертв. Значит кто-то другой возглавил ее. Разве что СК распалась, когда не стало лидера. Но ведь Иммерман не являлся местным шефом, следовательно, тот, прежний, должно быть, и возглавляет группу. Существовал только один путь узнать истину. Указывая на планы 125-го и 12-го уровней на большом настенном экране, Дункан излагал Сник свой замысел. - Тот лифт ограниченного доступа, которым мы поднимались вместе с Лэйрдом и Кингсли, расположен слева от двери в квартиру. Направо полно общественных лифтов. Поднимаемся на двенадцатый уровень. Оказываемся недалеко от Площади Голубой Луны. Идем по восьмирядной улице к четырем блокам, затем сворачиваем на улицу Трипитака. Придется миновать четыре угла с уличными мониторами. - И кучей гэнков, разыскивающих нас, - вставила Сник. - Да, но ничего страшного. Они наверняка считают, что мы еще прячемся в лесах. - Сник усмехнулась. - Ты непременно должен съесть яблоко, чтобы узнать, не отравлено ли оно. Или сунуть яблоко кому-то другому, чтобы он откусил его вместо тебя. Наплечные сумки были упакованы. Уже подхватив свою, Дункан начал отключать экраны. - Погоди-ка! Я хочу взглянуть на это. - Болтовня на двадцать восьмом канале? - спросила Сник. - Да. Рассказывалось об убийстве Ананды. 9 - Чего я не понимаю, между прочим, так это каким образом предполагаемым преступникам удалось попасть в квартиру Мирового Советника? - сказал криминалист, профессор из Башни Университета. - В тех кратких сообщениях, которые мне довелось видеть, я, однако, не заметил признаков того, что в апартаменты проникали силой, если не считать повреждений входной двери органиками, когда они прибыли по звонку человека, назвавшего себя Кэрдом. И как могли, между прочим, три человека, хотя и хорошо вооруженные, убить всех тоже не безоружных охранников? Кроме того, откуда предполагаемые преступники узнали, что Советник в квартире? Если верить сообщениям и тому, что мне поведали органики, квартира Мирового Советника не числилась в адресной книге города. Никто не знал, что у Советника есть здесь квартира. Кроме того... Ведущий сказал: - Извините, профессор Шинн. Давайте поочередно. Майор Хафиз, ответьте, пожалуйста, на первый вопрос: как преступники попали в квартиру Советника? Майор Хафиз: - Я не могу ответить в данное время, но я уверен... Профессор Шинн: - А как сумели предполагаемые преступники отменить все предохраняющие электронные схемы защиты и передать эти телевизионные послания? Ведущий: - Пожалуйста, профессор Шинн, не перебивайте. - Как здорово, что есть люди, которые не проглатывают целиком все, что власти подсовывают им. Может, таких, как Шинн, станет больше, проговорил Дункан. Пока еще правительство разрешает гражданам свободно обсуждать действия его и Сник. Но, если оно действительно запретит широкий обмен мнениями - слишком многие задают вопросы типа профессорских - поднимется волна протестов. Более того, оскорбленные граждане задумаются, почему правительство лишает их конституционных прав. Правительство встретится с серьезными неприятностями, но он, Дункан, увы, не переполняется сочувствием. Облаченные в форму, они вышли тем же путем, каким попали сюда, и закрыли за собой люк. Солнце щедро светило. Спутники будут фиксировать их движение, пока они не окажутся во входном строении. Затем заботу на себя примут мониторы - фиксировать каждый шаг на лестнице, в холлах, на улицах. Про запас - пока органики не получат приказ просмотреть записи, сделанные по всему Западному Побережью. Однако ж сил на такое просто не хватит, а начнут, конечно, с пустынь и лесов. Когда же до гэнков дойдет, что разыскиваемая пара была в башне, придется просматривать ленты, снятые в этом районе. Но будет поздно. Во входном строении они опять переоделись - в ход пошли на сей раз другие парики, шляпы, плащи. В квартире Ананды в изобилии имелись и костюмы и парики - и его самого и его "придворных". Одетая совсем по-другому пара спустилась на десятый уровень. Здесь они вышли и окунулись в движущийся послеполуденный поток. За исключением верхнего и нижнего уровней башни, остальные были распланированы одинаково во всем их полумильном диаметре. Если смотреть сверху, каждый из ста двадцати трех уровней походил на мишень лучника. Яблоко мишени - огромная центральная площадь. Пешеходные дорожки - круги. Четыре прямых авеню, отходящие от периметра, прорезали круги и встречались на центральной площади. И прямые и кольцевые автострады пересекали площади поменьше - здесь располагались склады, магазины, гимнастические залы, катки, кегельбаны, театры с настоящими "живыми" актерами, местные таверны и ратуши. Путники по лестнице вышли на пересечении восьмирядной улицы оживленной магистрали - кольцу внешнего периметра, и Блю Мун Стрит, которая рассекала башню с запада на восток. Они двигались по тротуару, заполненному пешеходами. Улица кишела велосипедистами, электромотоциклами и электромобилями. Мимо проехала патрульная машина органиков; двое внутри внимательно разглядывали прохожих через большие восьмиугольные темные очки. Дункан и Сник шли не торопясь, стараясь незаметно прикрывать себя поближе к стене, примериваясь к шагу других пешеходов. Гэнкам и в голову не могло прийти, что они не заметили преступную пару. Небесно-голубое перекрытие над десятым уровнем пестрело ленивыми белыми облаками. Изображение солнца медленно плыло над ними. Его положение согласовывалось с тем, настоящим, солнцем над башней. На всех уровнях, кроме верхнего и нижнего, днем красовалось солнце, ночью - луна (если луна и впрямь светила на земных небесах). Оптический обман убеждал, что солнце находится в правильном положении в "небе", стояли ли вы в восточном или западном конце улицы или на центральной площади. Движение воздуха всегда составляло три мили в час, а температура - 75 градусов по Фаренгейту. Обрывки разговоров в потоке прохожих долетали до Дункана и Сник. - ...говорят, Ананда был похож на халифа Гарун аль-Рашида [арабский халиф с 786 г. нашей эры (763?-809); фигурирует в сказках "Тысячи и одной ночи"; переодевшись нищим, он бродил по Багдаду, чтобы узнать, что говорят о нем подданные], он запросто ходил среди граждан Лос-Анджелеса как будто такой же, как мы... переодетый... хотел узнать, что думает обычный человек... кто такой, черт возьми, этот Гарун-аль Рашид? - Ты никогда не видел сериала "Тысячи и одной ночи?" Где ты провел всю свою жизнь? - ...Гэнки не отвечают на некоторые вопросы. Они уклоняются от них. - ...Если они действительно утаивают от нас этот ФЗС, им придется дорого заплатить за это и... - ...Многих это приведет в замешательство. Если он говорят правду, за что же его обвинять? - ...Парень врет. Всего два миллиарда? Откуда он взял такую чушь? - ...Прямо восхищаюсь ими. Ты когда-нибудь слышал, чтобы кому-то так долго удавалось дурачить органиков? - ...В семь раз дольше? Если это так, надо провести лабораторные испытания ФЗС. Потом правительству не удастся морочить нам голову. - ...Мразь, настоящая вонючая мразь. Этих убийц следует засадить навсегда - и никакого телевидения чтоб не было, и... Шествуя словно пара порядочных граждан, вышедших на прогулку, беглецы добрались до площади. Здесь они оказались в большом универмаге и вошли в дверь, над которой светилась надпись: Комната отдыха. Сейчас здесь находилось несколько мужчин и женщин. Дункан и Сник заняли отдельные кабины и переоделись. Покинула магазин уже другая пара... Миновав несколько блоков, они оказались у общественных лифтов. В кабине без попутчиков они поднялись на двенадцатый уровень. Обитатели одного уровня редко посещали другой. На двенадцатом уровне они также разыскали магазин и повторили свой маскарад. Несколькими минутами позже пара была уже на пересечении улиц Семи Мудрецов и Викенфорд. Здесь они свернули направо. Мониторы на верху десятифутовых столбов с регуляторами уличного движения, которые торчали на каждом углу, имели две камеры, направленные одна к другой под правыми углами. Поэтому приборы не сопоставили свои видеопортреты Дункана и Сник с теми, которыми владеют компьютеры в центре. Случись такое, гэнки давно бы окружили преступников. А может, у гэнков приказ следовать за ними на определенном расстоянии в надежде схватить их сообщников. Вряд ли. Слишком велико было бы искушение тотчас вцепиться в неуловимых преступников и доставить их в ближайший участок или в какое-то другое место. Эти двое ускользают как ртуть - сквозь пальцы, уж с ними-то ухо надо держать востро. Еще четыре перекрестка - и четыре сдвоенных монитора на каждом. Они дали небольшой крюк и вышли к нужному месту. Район был жилой, но народу на тротуарах хватало. Многие возбужденно разговаривали, яростно жестикулируя, кое-кто потрясал распечатками. Дункан и Сник, стараясь не привлекать внимания, незаметно проскользнули мимо, направляясь к апартаментам Клойдов. В конце концов, у них может быть здесь деловая встреча. Внешние дисплеи на стенах квартир почти сливались в один сплошной экран. Дункан остановился, словно любуясь этой картиной. По тому, что жители хотели видеть на уличных экранах, легко было судить об их психологии. Многоцветные быстро сменяющиеся образы и абстрактные фигуры, казалось, тяготеют к религиозной тематике. На заднем плане сверкала молния и нависло мрачное грозовое облако; за ним выглядывало сияющее солнце. Облако разрасталось и вот уже закрыло стену, устремляясь на зрителя, ослабляя образы. Потом удары молний стали столь частыми и яркими, что фигуры вновь осветились, а затем исчезли во мраке вновь. Одной из фигур был Будда, обыкновенный сидящий монгольский Будда, который, взмывая ввысь, превращался в красивого индийского принца Сиддхартха [Шакьямуни (мудрец по имени шакья); Сиддхартха - его собственное имя, Гаутама - родовое имя; в буддийской мифологии - последний земной будда, проповедовавший дхарму (закон, моральным правопорядок, добродетель), в основе которой буддийское вероучение]. Он сталкивается и сливается с ангелом, светлокожим и крылатым, затем превращается в вытянутое тело с крыльями, сделавшимися вспышками молний. Изо рта его выскакивает темнокожая женщина, похожая на азиатскую индианку; теперь из ее уст стремительно появился человек, обросший бородой и усами, похожий на Христа. С его губ слетело арабское - Магомет? - изверглось от американских индейцев из древних лесов - Гайавата? [вождь племени могавков, проводивший политику примирения индийских племен; герой одноименной поэмы Г.Лонгфелло (1855 г.)] - уста исторгли койота, который выплюнул существо получеловека, полукойота - Старика Койота из американского мифа? - который изверг огромного белого кролика - Овассо, принадлежавшего к индейскому из племени индейцев Оджибвэй. И дальше: его большой рот вышвырнул гигантского черного [у западноафриканских народов Ананси - паук - мифологический персонаж, трикстер (от англ. trickster - хитрец, ловкач); выступает также как культурный герой: с ним связывают появление солнца и др.] паука Ананси. Казалось, эти метаморфозы бесконечны, но вот возник ребенок, охваченный пламенем. Затем весь цикл с Буддой повторился. Сник сдавила руку Дункана. - Бог мой! Лицо Будды! Оно же твое! Лик божества действительно походил на его лицо. Но он исчез так быстро... - Должно быть, они сегодня придали божеству черты твоего лица... Они - за тебя! Они восхищены тобой! Вот что это значит! - Тише. Вон тот гэнк тоже мог заметить сходство. - Он и не пытался вглядеться. Идет слишком быстро. Костяшкой пальца Дункан нажал кнопку звонка. Над головой из монитора у входа раздался мужской голос. - Кто это? Представьтесь. Те, в квартире прекрасно видели его и Сник. - Нам необходимо поговорить с вами... гражданин Клойд? - Мы сейчас очень заняты. Личные дела. Кто вы? Дункан не успел сказать, что у него тоже неотложное дело и очень срочное. Там, за дверью, послышался женский голос: - Барри, это он! И женщина тоже! - Кто? - переспросил собеседницу мужчина за дверью. - Через несколько секунд он воскликнул: - Боже мой! Ты права! Но что?.. Голос другой женщины, громкий и дрожащий, произнес: - Нет! Не впускай их! Пусть уходят, пока... Монитор отключился. 10 Дверь бесшумно скользнула в стенную нишу. Дункан и Сник оказались в гостиной. Клойды, стоя у дивана, уставились на гостей. Женщина с длинными черными волосами пробежала по коридору и метнулась вправо. Там, Дункан был уверен, комната стоунирования. Мимо Клойдов Дункан ринулся в прихожую. Его опасения, что она воспользуется настенным экраном и вызовет органиков, оказались ложными. Криво улыбаясь, она направлялась ему навстречу. - Я в ужасе. Мне очень не хотелось, чтобы вы видели меня здесь. Я... - ...принадлежу к СК, - закончил за нее Дункан. Глаза женщины слегка расширились. - Да, она называлась СК, затем КУКОЛКА, а теперь как-то еще. Откуда вы знаете? - Догадываюсь. Эта дьявольская система ячеек в СК... не более одного контакта за раз, знать только одного члена организации... Он вышел в коридор, ожидая ее. В гостиной на диване сидели Клойды, а Сник стояла у выхода, засунув руку под плащ, готовая выхватить пистолет. Подняв сумку женщины, которую та в спешке оставила, Дункан вывалил ее содержимое на кофейный столик. - Что вы?.. - начала было она и остановилась. Помимо одного предмета, там оказалось все, что обычно можно обнаружить в сумке женщины. Но вот баллон ТИ... Иметь его разрешалось лишь служащим департамента органиков, да и для гэнков были свои ограничения. - Вы собирались поработать над Клойдами? - спросил Дункан, сжимая баллон. Женщина кивнула. - Это мера безопасности, к которой мы прибегаем при необходимости В данной ситуации... - она жестом показала, что сейчас именно такой момент. - Ваше имя и идентификационный номер? - О, этого я вам сказать не могу! Слишком опасно. - Как эта милая дама представилась вам? - обратился Дункан к Клойдам. - Вы поддерживаете связь только с ней? Донна Клойд выпалила, не дав мужу открыть рот: - Кодовое имя ЛИСА. Помимо нее прямых контактов нет. - Чувствовалось, что она колеблется. Дункан демонстративно покачал баллоном ТИ. - Лучше бы вам сказать мне правду. - О, да, вы можете узнать от нас правду любым способом. Но к чему такая воинственность? Мы на вашей стороне. Все в этой квартире, жители всех дней, кроме Пятницы, члены СК. Мы общаемся посланиями, когда получаем соответствующие приказы. - ЛИСА, передайте ей вашу идентификационную карту! - Дункан указал женщине на Сник. - Вы доставляете мне большие неприятности! - взвизгнула ЛИСА. - Отдайте. Побледнев, дрожа, с явной неохотой ЛИСА подтянула бусы из поддельного золота, на которых висела карта. Сник вставила голубой прямоугольник в щель в стене. Имя - Харпер Шеппард Джексуд - и идентификационный номер появились в верху экрана. Лицо на экране медленно поворачивалось: анфас, четверть профиля, полупрофиль, профиль, голова с затылка. Затем портрет, все еще вращаясь, уменьшился, и на половине экрана возникли биографические сведения. ЛИСА жила на четырнадцатом уровне, работает полный день - шесть часов - в качестве техника-лаборанта в отделении биохимических исследований, находящемся в частном владении, но субсидируемом также и правительством. Не замужем, бездетна. Последние десять субнедель проживает с мужчиной Джонсоном Чу Гольдштейном, механиком аэролодок. - Гольдштейном? Он тоже член СК? - поинтересовался Дункан. - Я рекомендовала его кандидатом, - ответила Джексуд. Правда, мне сказали, что он злоупотребляет спиртным и излишне болтлив. Однако я не думаю, что его отвергли из-за этого. Он не настолько много пьет. - Возможно, он член Старого Койота, но наверху не хотят, чтобы вы об этом знали, - предположила Сник. Джексуд эта мысль потрясла. Она опустилась на диван возле Клойдов. - Вы все, конечно, смотрите новости, - сказал Дункан. - Но вам не известно, что Мировой Советник Ананда являлся главой СК и Бог знает каких подпольных организаций еще. Он мертв, но гэнки, должно быть, немало выведали у него под ТИ, пока он не впал в глубокую кому. В любом случае кто-то занял его место главы СК, если личность этого человека не была раскрыта Анандой. Надеюсь, этого не произошло. Я собираюсь подняться по иерархической лестнице и добраться до этого человека. Вы - вторая ступенька, - указал он на Джексуд. - Это безумие! Невозможно! Мне не известен мой вышестоящий связной. Я никогда не видела его. Закодированные послания передавались мне через телевидение. Непосвященные должны были принимать закодированные сообщения как безобидную беседу. - Были исключения? - Мне... всего лишь однажды... велели встретиться с ней. В большом магазине... вскоре после того, как меня завербовали в организацию. - Завербовал - кто? - продолжал свой допрос Дункан. Джексуд взглянула на сидевшую рядом Донну Клойд. - Она. Она моя двоюродная сестра. Мы встречались только маленькими детьми. Она убедила меня. - Черт побери! - вскричала Донна. - Ты не должна была... Джексуд прервала ее. - Какая разница? Они же применят ТИ. - Она взглянула на Дункана. - Не так ли? Он кивнул. - Поэтому лучше не лгать нам. Опишите этого человека. Дункан ничуть не удивился, когда она закончила рассказ. Его, Дункана, собственный опыт встречи с высокопоставленным лицом организации походил на ее описание. Разве что встреча происходила в гимнастическом зале. То таинственное существо было упрятано в капюшон и в маску и говорило через исказитель речи. На минуту воцарилось молчание. Первой его нарушила Джексуд. - О черт возьми! Вы же все равно вытащите из меня что хотите этим ТИ! Мне не надо было так поступать. Это запрещено и опасно и бессмысленно! Какая тупость! Но было слишком любопытно! Я не могла удержаться! Я пошла за ней, когда она покинула гимнастический зал. Дункан улыбался. - Не слишком умно. И опасно тоже. Если бы она обнаружила, что вы творите, вас бы уже не было в живых. Он полагал, что она засветила связника, обратившись к переодетому, замаскированному человеку как к женщине. - О Боже! Вы не расскажете им? - в голосе Джексуд слышалась мольба. - Останется между нами. Правильно? - он взглянул на Клойдов. Барри Клойд подергивал конец своего черного пышного уса. - Вдвойне. Поскольку мы кое-что знаем. Опасность так же угрожает нам, как и ЛИСЕ... то есть Джексуд. Едва слышно Харпер Джексуд произнесла: - Я очень сожалею. - Вы следили за ней. Как ее зовут? Адрес? Идентификационный номер? Знаете? Джексуд глубоко вздохнула. - Да. - Она говорила медленно, будто с болью вытягивая из себя каждое слово. Джексуд кралась за связной; из-за штабеля ящиков проследила, как в темном углу женщина стащила с себя бутафорский костюм и, засунув его в наплечную сумку, вышла из магазина. Джексуд, полная страха, но подгоняемая неудержимым любопытством, шла за ней на некотором расстоянии. Та села в лифт, направляясь на престижный 125-й уровень. Джексуд обождала, пока указатель уровней высветил, где остановилась кабина. В другой кабине она поднялась на 125-й уровень и успела заметить спину женщины, свернувшей за угол в конце длиннющего коридора. Джексуд продолжала преследование. Сердце ее от страха выдавливалось из груди, как она сказала, словно поршень из насоса. Она увидела женщину, входящую в дверь. Джексуд запомнила адрес. Возвратившись домой, она вызвала на экран справочную книгу башни и по адресу определила жителя этого дня. - Вы не выдадите, что я следила за ней? - Ни к чему. Женщину звали Лин Казумель Эрленд, детектив-капитан второго участка 111-го уровня. - Когда я узнала, что она органик, это напугало меня еще больше. Была ли она членом СК по убеждению? Или внедрившимся агентом органиков? Я не могла доложить о ней моему шефу, поскольку она и была им. Если бы я и сумела сообщить о своих наблюдениях кому-то другому, это было бы нарушением приказа. - Мы разберемся - шпик она или нет. Не думаю, что она блефует. И вас, и Клойдов, и, кто знает, скольких бы еще давно загребли, окажись она подсадной уткой. По жесту Дункана Сник подошла к Джексуд, держа в руке баллон ТИ. Джексуд отпрянула. - Я рассказала правду. Разве эта штука обязательна? - На всякий случай проверим, - твердо сказал Дункан. Сник протянула руку. Фиолетовая струя ударила Джексуд в лицо. Через несколько секунд женщина лишилась сознания. Полчаса допроса не принесли Дункану ничего нового. Джексуд не была осведомительницей. Настала очередь Клойдов. Они тоже повторили рассказ и действительно оказались членами Старого Койота. - Зачем это делать, - брюзжал Барри. - Ведь нас уже несколько раз туманил связник и другие обитатели квартиры. Дункан не сомневался в этом, но настоял на новом допросе. - Известно, что люди по той или иной причине изменяют свою лояльность. Или вас раскроют, а затем заставят работать на гэнков. Не думаю, что это ваш случай, но мне необходимо убедиться. Я применяю этот принцип к любому. За исключением моего непременного коллеги. Дункан не очень-то и удивился, когда Джексуд и Клойды, придя в сознание, настаивали на проверке его и Сник. - Я доставлю вам такое удовольствие при обычных обстоятельствах. Но вы _з_н_а_е_т_е_, кто мы. Вы имели удовольствие достаточно часто видеть нас на экранах. Мне некогда терять время. - Дункан поинтересовался, не могут ли они добыть ему и Сник идентификационные карты. - Еще парики, грим да мне фальшивую бороду. Еще пленку с отпечатками пальцев на случай, если нам доведется подтверждать наши фальшивые карты. Барри вскочил с дивана. - Вы собираетесь опять появиться на улицах?! У вас же _з_д_е_с_ь прекрасное укрытие. Зачем искушать судьбу? - Мы воспользуемся этим местом в будущем. Отныне я прячусь только тогда, когда это абсолютно необходимо. Всякий раз, когда можно будет нападать, мы станем нападать. Барри тяжело опустился на диван. - Рано или поздно они поймают вас, скорее всего - рано! Это значит, что нас тоже схватят! Дункан не стал объяснять ему, что на него лично ТИ не действует. Чем меньше людей знают об этом, тем лучше. Конечно, если схватят Сник, она выложит все. - СК уже не ничтожная организация, - сказал Дункан. - Наступает большое представление, и мы стараемся изо всех сил. Вы все заняты в спектакле, желая того или нет. - Вы не наш старший! - вскричала Донна Клойд. Черная свастика на лбу еще резче бросалась в глаза на побледневшем лице. - Я справлюсь. - Дункан положил правую руку на рукоятку пробника. Требуются доказательства? - Джексуд и Клойды молчали. - Повторяю: можете ли вы добыть нем идентификационные карты и прочее? Харпер Джексуд кивнула. - Это очень рискованно, особенно сейчас. Но можно попробовать. Только не сегодня. Вам придется подождать до следующего Вторника. Ему совсем не улыбалось сидеть в квартире целую обнеделю. Отведя Сник в сторону, Дункан тихо сказал: - Кому-то одному из нас придется отправиться за Эрленд. Другой должен остаться здесь и не сводить с троицы глаз. Я бы не хотел, чтобы они попытались предупредить Эрленд. - Зачем это им? - Не знаю, но мало ли что взбредет им в голову? - Можно узнать об их намерениях, повторив туман... - Просто спросить, уведомят ли они Эрленд, если предложить им сделать это? Знаешь, ТИ дает порою ненадежный эффект. Кроме того, не хотелось бы заходить слишком далеко и возбуждать в них неприязнь. - Сдается, Клойды от тебя без ума. Зачем бы им проделывать эти фокусы с твоей физиономией и ликом Будды на дисплее. - А что ты думаешь о Джексуд? Сник нахмурилась. - О'кей. Иди за Эрленд. Я остаюсь. Ты ведь этого хочешь? Он кивнул. - Дай мне ТИ. 11 Дункан в одиночестве поднимался в лифте на 125-й уровень. Выглядел он безмятежным, даже счастливым и насвистывал современную мелодию, но мысль о мониторах, которые он миновал, и о тех, впереди, не оставляла его. А уж этот в кабине, установленный в целях безопасности пассажиров... До сих пор тихеноны, как ему приятно было думать, окружают его и приносят ему счастье. Свое дело сделали парик и яркий плащ, ватная прокладка под верхней губой и измененная походка. Из квартиры Клойдов Дункан не звонил, потому что на экране в ее, Эрленд, апартаментах появится номер телефона Клойдов. Дункан не имел "безопасной" идентификационной карты, посему общественной кабиной также не мог воспользоваться. Имей он карту, зачем было бы ему закрывать видеоэкран и прятать свою физиономию, чтобы не вызвать подозрений. Кабина остановилась. Он оказался в Холле Голубого Дельфина, 125-й уровень. Коридор как коридор, лишь на стенах наружные дисплеи. Дункан прошел вперед, повернул, миновал другой коридор, вновь поворот - и он у дверей Пиггатт Холл, 1236. Единственными "глазами" в коридоре были мониторы в каждом его торце. Дункан ткнул кнопку звонка, одновременно отмечая про себя, что запорный механизм недавно заменяли. Прошло несколько секунд, и над головой раздался женский голос. Она явно разглядывала его, прежде чем ответить. - Что вам угодно? - Вы капитан Эрленд? - Да. Кто вы? - Голос ее звучал требовательно. - Старый Койот, КУКОЛКА, ВАБАССО. Вабассо - сегодняшнее название организации. Так сказала Джексуд. Наступило долгое молчание. Должно быть, Эрленд была поражена. - Вы один? - Да, как видите. Опять пауза. Дункан нарушил молчание первым. - Мне не очень-то улыбается торчать здесь. Дверь медленно приоткрывалась. Внутри кто-то говорил - это передавали новости. Он выставил ногу, ожидая, пока просвет увеличится. Дверь застыла, оставляя проход, словно она отмерила его плечи. Эрленд - высокая, рыжеволосая, стояла посреди гостиной. Правая рука покачивалась, сжимая направленный в пол пробник. Эрленд, очевидно, сомневалась в нем и была готова ко всему. Дверь закрылась по команде хозяйки. - Оставайтесь на месте! Не двигаться! Руки... - короткий фиолетовый луч метнулся ей в грудь, обрывая слова. Эрленд, еще пытаясь поднять свой пробник, опускалась, откидываясь назад. Луч ее оружия достался верхнему углу потолка. Пробник упал - луч оборвался, когда ее палец перестал давить на спусковой крючок. Дункан склонился над рухнувшим телом и пощупал пульс. Он был редким и неритмичным. Открытые глаза на меловом лице. Засунув под внутренний ремень плаща ее пробник, Дункан положил женщину на диван. Диктор новостей, привлекательный мужчина с низким голосом, приятное звучание которого, наверное, не обошлось без компьютера, сообщал: "...уполномочены... в интересах населения... последние сведения о преступнике Джефферсоне Сервантесе Кэрде, он же Вильям Сен-Джордж Дункан, он же располагает многими другими идентификационными картами. Преступник Кэрд обладает уникальным талантом: он способен лгать под воздействием паров ТИ! Не ясно, является ли эта доселе неведомая способность следствием внезапно возникших наследственных изменений или она - результат воздействия медицинских средств, не известных науке! Серьезная проблема возникает перед органиками - с преступником невозможно бороться законными методами. В настоящее время Всемирный Суд изучает это новое обстоятельство и..." Дункан уменьшил звук. Он недоумевал, почему правительству понадобилось так много времени, чтобы раскрыть его необычную способность. Но неотложные дела не ждали. Около получаса пришлось ему считать минуты, пока к Эрленд вернется сознание, восстановится нормальный пульс и цвет лица. Он дал ей воды. Эрленд пыталась протестовать, увидев в руке Дункана баллон ТИ. Выпустив в ее лицо струю, Дункан приступил к допросу. Вопросы ставились четко, легко воспринимаемо. Это походило на диалог с компьютером. Человек под действием ТИ не выдаст информацию самопроизвольно. Ее приходится извлекать шаг за шагом, вопросы зачастую необходимо переформулировать. Он знал, что Эрленд и есть то лицо, за которое выдает себя. Еще раньше, ожидая, когда она придет в себя, он взял ее идентификационную карту и вызвал на экран биографические сведения. Теперь же он узнал от Эрленд, как ее завербовали в СК, и кое-что о ее деятельности. Затем он спросил, что ей известно об Иммермане-Ананде. Она представления не имела ни об Иммермане, ни о том, что Иммерман и Ананда - одно лицо. И про ФЗС она впервые узнала из его посланий, когда они появились на телевизионных каналах. - Назовите имя вашего непосредственного связника-руководителя в организации, известной как Старый Койот, КУКОЛКА и ВАБАССО. - Я не знаю. - Видели ли вы когда-нибудь вашего непосредственного связника-руководителя? - Да. - Опишите внешность вашего непосредственного связника-руководителя. Как он и ожидал, связник был в просторной одежде, в маске, в перчатках, а говорил через исказитель речи. Потом она выдала, что встречалась с этим человеком шесть раз. Разговоры велись без свидетелей в шести различных местах. - Имели ли вы контакты с помощью других средств? - Да. - Что это были за средства? - Настенные экраны. Все средства экранной связи высвечивали имя и идентификационный номер вызывающего абонента. В данном случае это было недопустимо. Дункан спросил Эрленд, имеет ли она представление о том, как ее шеф обходил это условие? - Да, - ответила одурманенная женщина. - В чем суть этого способа? Лицо Эрленд исказилось, словно мышцами лица обвивала она свою мысль. Простые ответы давались легко, любые, даже относительно абстрактные трудно. Секунд через двадцать она готова была ухватить ускользающую мысль. Ей казалось, что ее связной не передавал телевизионные послания целиком только через открытую сеть. Он ввел схему типа "поймай-меня-если-можешь". Послания отправлялись из передающего пункта непосредственно к ней в квартиру. В банке данных, по всей видимости, была секретная инструкция не регистрировать послание в файле. Послания по запоминании следовало уничтожать. Они были кратки, зашифрованы и содержали лишь сведения о месте и времени встречи. - Когда последний раз вы получили от своего связника послание? продолжал допрос Дункан. Он напомнил ей сегодняшнее число и неделю и сколько сейчас времени, чтобы она не запуталась. - Сегодня в семь вечера, - сообщила Эрленд. - Назовите текст послания. - ОФ-1928.МВ.С.10.30СВ.4У.1149В.ПО.ЗДО. Отвечая на вопросы, Эрленд сказала, что не знает значения ОФ-1928. Дункан подумал, что, по всей вероятности, этот код использовался абонентом для выполнения операций с файлами. - MB - место встречи, - расшифровала она. - С - сегодня вечером. 4У четвертый уровень этой башни. 1149В - адресный номер, В - восток. Она сообщила, что по справочнику башни разыскала все улицы на четвертом уровне, название которых начинается с "П" и включает слово на "О". На авеню Плывущие на Восток Облака, 1149, оказался магазин. 3ДО означало, что Эверленд следует войти в дверь 3, которая окажется открытой. - Каким образом вы давали знать, что получили послание? - Я сообщала - "действует". Следующая серия вопросов касалась состояния розыска его и Сник. Эрленд заверила, что на тот момент, когда она уходила из полицейского участка домой, все в департаменте органиков были убеждены, что преступники все еще скрываются в труднодоступных местах. Охота велась очень интенсивно. Масса органиков из других штатов присоединились к ней. Органики всех дней непрерывно продолжали поиски. - Настраивали ли мониторы в Лос-Анджелесе специально на распознание Дункана и Сник? - Да. - Придавались ли мониторам уловители запахов? - Нет. - Почему? - Их просто недостаточно для комплектования каждого монитора. И работа слишком большая. Понадобилось бы семьдесят последовательных дней на их установку. Однако все патрули будут оснащены ими. - Сколько времени займет оснащение патрулей? - Три обнедели. Он вздохнул свободнее. Уловитель запахов был чувствителен, как нос ищейки с чрезвычайно тонким нюхом. Настроенный на улавливание запаха тела конкретного человека, он обнаруживает одну молекулу этого индивидуума среди миллиона других молекул. Прибор не обдуришь, даже если зальешь его одеколоном. Дункан размышлял над загадкой связника Эрленд. Не тот ли это тип, который встретил его в спортзале? Тогда к Дункану - он скрывался под именем Эндрю Вишну Бивольфа - был применен ТИ. Как тот переодетый человек подготовил эту встречу? Каким-то образом на короткое время требовалось ослепить мониторы на улице, ведущей к спортзалу. Приборы не должны были зафиксировать, как он входит в здание. Но пройти в маске по улице и войти в ней в спортзал он тоже не мог. В свой шутовской наряд он облачился уже войдя в помещение, где Дункан-Бивольф позднее присоединился к нему или к ней. Но он - если это мужчина - должен был также отключить мониторы, чтобы Дункан незамеченным вошел в здание. А значит - деятель СК имел доступ к управлению мониторами. Он делал все нелегально, но тем не менее непременно должен был знать о всех новациях, которые могли вноситься в систему отключения. Если, конечно, таковые были. Дункан знал, что мониторы редко проверялись - лишь когда возникала тревога или за кем-то следили персонально. Любой способный отключить мониторы втайне от органиков - непременно высокий чин органиков. Причем достаточно высокий. Вечером на время, когда шеф Эрленд назначил встречу с ней, он должен был обеспечить в определенной последовательности отключение мониторов. Значит, и Дункана, собиравшегося отправиться на встречу, не заснимут. Значит, чин Старого Койота не сможет следить ни за кем на улице и у магазина. Оставался один вопрос. Что знала Эрленд о попытке убить его, Сник и падре Кэбтэба? Эрленд с готовностью ответила, хотя и укоряла себя за преступление. Ее начальник приказал ей послать пару человек, переодетых гэнками, уничтожить всю троицу. Ей объяснили причину убийства, хотя сама она не спрашивала - почему троих членов организации решено устранить. Органики слишком плотно сели им на хвост. Важно заставить троицу замолчать до того, как их схватят и они выложат все, что знают про Старого Койота. Сознание вернулось к Эрленд - она сидела часто моргая. Выпив поданный Дунканом стакан воды, она слабо произнесла: - Ну? Вместо ответа он сдернул парик, извлек прокладку под верхней губой, пластиковые вставки в ноздри. Несколько секунд она не узнавала его. Затем рука Эрленд безвольно опустилась на грудь. - О Боже! - Мне будет весьма жаль убивать вас. Но тем не менее - придется. Вы же не колебались, организуя мое уничтожение. - Я подчинялась приказу, - выдавила Эрленд. - Меня бы уничтожили, если бы я ослушалась. Она помолчала, затем добавила: - Полагаю, таковы и ваши намерения... - Зачем мне это? Если, конечно, вы что-нибудь не выкинете. Тогда непременно. Все меняется, Эрленд. Этот преступный Микки Маус сделается разъяренным львом. Я - ваш новый начальник, независимо от того, что скажет или сделает ваш связной. Вы оба не вздумайте помещать мне. Эрленд, вы первой окажетесь в гробу. Если ваш связной не возглавляет СК, я полезу выше по лестнице, пока не достигну цели. - Вы безумец! - Если бы... Несмотря на протесты и угрозы, под дулом пистолета Дункан втолкнул Эрленд в комнату стоунирования. Забрав у нее идентификационную карту, он закрыл дверь цилиндра и установил подачу энергии. Лицо женщины застыло в полугримасе, словно она увидела Горгону [в греческой мифологии чудовищные порождения морских божеств Форкия и Кето; отличаются ужасным видом: крылатые, покрытые чешуей, со змеями вместо волос, с клыками, со взором превращающим все живое в камень]. 12 Пробник был установлен на режим оглушения. Дункан выстрелил в затылок человека в маске. Тело упало вперед на штабель ящиков, за которыми Дункан поджидал Эрленд. Закрытая капюшоном голова стукнулась о твердый пол. Дункан вышел из рядов сложенных ящиков, перевернул на спину обмякшее тело. Под маской оказалось лицо темноволосого и темнокожего мужчины. Вокруг глаз сложились необычно большие морщины. Вздернутый нос. Выглядел человек приблизительно на тридцать пять сублет. Еще минуты четыре он будет без сознания. Дункан снял с него цепочку с идентификационной картой, вытащил из кобуры пистолет, замечая по ходу дела, что одежда на связном под плащом гражданская. Карта, засунутая в щель ближайшего настенного экрана, вывела на дисплей медленно поворачивающийся объемный портрет и биографические сведения детектив-полковника Киза Алана Симмонса. Симмонс оказался старшим офицером органиков Вторника в башне Комплекса Ла Бреа. Жил он, конечно же, в квартире на 125-м уровне. Женат. Полностью использовал квоту на детей - обоим еще не было двенадцати. Доход за субгод 64 тысячи кредитов. Одно обстоятельство удивило Дункана: первой женой Симмонса была детектив-капитан Лин Козумель Эрленд. Дункан уже знал из биографии Эрленд, что их брак с Симмонсом был расторгнут. Вроде все нормально. Дункан рассмеялся: Эрленд и не догадывалась, что этот таинственный незнакомец, ее шеф-связной - к тому же ее бывший муж. Должно быть, Симмонс сам прятал под маской смех во время их нелегальных встреч. Вернувшись к распростертому полковнику, Дункан повесил ему на шею цепочку с картой и оттащил подальше в проход между двумя рядами ящиков. Минуту спустя Симмонс открыл глаза и огляделся. Все еще непонимающими глазами он уставился на Дункана. В левой руке тот держал баллон ТИ, готовый угостить Симмонса, если он попытается напасть на него. Другой рукой он стащил парик. Глаза Симмонса расширились. - Вы узнали меня? - спросил Дункан. Симмонс глотнул и хрипло выдавил: - Кэрд! Дункан! Как вы?.. - Нашел вас? У меня свои методы. - Где... она? - Эрленд? Отдыхает в стоунере. - Она рассказала вам? - Я использовал ТИ. Никому из людей, которые открыли мне то, что я хотел знать, с туманом не совладать. Так что забудьте о возмездии. Как ваша голова? - Болит. Но не слишком. - Я не усердствовал. Минимальная мощность. Мониторы в магазине включены? Только не лгите. Опасность - на двоих. - Включены. Работают зазря в пустой комнате. - Я верю вам, но в любом случае проверю. - Баллон ТИ оказался всего в дюйме от лица Симмонса. Вновь лишаясь сознания, с откинувшейся головой, Симмонс сполз к ногам Дункана. Тот подложил ему под голову его же наплечную сумку. Жаль, что придется допрашивать его в столь неуютном и небезопасном месте. Но не тащить же детектив-полковника к Клойдам или в квартиру Эрленд. Придется смириться. Дункан уселся на свою сумку возле Симмонса. Первый вопрос - а их порядком имелось у Дункана - о действии схемы замещения, которую Симмонс использовал для вызова Эрленд. Дункан нагнулся, чтобы не говорить громко. Кулак органика пришелся ему в подбородок. Несколько секунд, пока Симмонс перевернулся, приподнялся и навалился на соперника, распластавшегося на земле, Дункан был в замешательстве. Могло быть и хуже, но силы еще не полностью вернулись к детектив-полковнику. Нокдауна не было, да и Симмонс не мог стремительно подняться. Сработали давние рефлексы тренированного бойца - Дункан выбросил вперед левую ногу. Удар подъемом пришелся в полковничью промежность. Он взвыл от боли и повалился на бок, обхватывая пах. Дункан вскочил на ноги, тоже не слишком резво после полученного удара. Он саданул полковника в челюсть, потом дважды под ребра. Обмякший Симмонс не потерял сознания, но рот был открыт, глаза подернулись пеленой. Казалось, он не чувствовал боли. Дункан восстановился после полученного удара, но был потрясен вопросом - почему не сработал ТИ? Неужели он имитировал потерю сознания? Но этот же ТИ поверг и Джексуд и Эрленд. Почему-то Симмонс оказался невосприимчив... Дункан ощущал себя как бегун, рвущийся к победному финишу и неожиданно врезавшийся в стеклянную стену. Насколько ему было известно, он, Дункан, - единственный человек в мире, которого природа наделила невосприимчивостью к ТИ. Конечно же, нельзя не допустить, что были и другие. Но способность эта столь уникальна и вероятность того, что именно ему доведется наткнуться на ее обладателя, казалась ничтожной. Все еще пожимая плечами, словно не в состоянии поверить в случившееся, Дункан осмотрел содержимое сумки детектив-полковника. Он обнаружил там небольшой баллон ТИ и наручники. Дункан перевернул Симмонса физиономией вниз - руки за спину - и защелкнул наручники на запястьях. Затем усадил его спиной к нижнему ящику штабеля. Детектив-полковник, кашляя, кривясь от боли, уставил на своего победителя темно-карие глаза. Дункан погладил ноющую челюсть. - Вам ввели какой-то анти-ТИ? Он не спрашивал. Он утверждал. - Да. И мне почти удалось схватить вас. Дункан подошел поближе, оставаясь все же вне досягаемости сапог пленника. - Я не враг вам, если вы не остаетесь моим. Другим способом, кроме ТИ, я не мог извлечь из вас правду. Теперь я вроде бы в тупике, если вы отказываетесь сотрудничать. - Симмонс неотрывно глазел на него. - Вам известно, что я не поддаюсь ТИ? Могу лгать в бессознательном состоянии? Симмонс кивнул. - Значит, вам ничто не угрожает, если даже меня поймают. Я не выдам вас. Итак, только вам известно, что я здесь, только я знаю вашу идентификационную карту. Если меня подвергнут воздействию ТИ, я смогу отрицать, будто что-то знаю о вас. В любом случае вы должны рассказать мне все. - На каком основании? - спросил Симмонс. - Если вы не назовете вашего непосредственного начальника, вам придется расстаться с жизнью. Сейчас. Здесь. В свою очередь могу сказать, что я собираюсь возглавить Старого Койота. Это бездействующая, бесполезная организация, но она более не останется такой. - Вам неизвестно, что мы задумали! - сердито огрызнулся Симмонс. - И впрямь. Но я намерен узнать ваш план, если он существует. Однако сделать это будет значительно труднее, чем я рассчитывая. Вы располагаете анти-ТИ, значит, ваш начальник тоже. Но люди рангом пониже вас его лишены. Почему? Одна мысль сверлила Дункана, пока он ждал ответа Симмонса: всего лишь обнеделю назад он применил ТИ к своему дедушке Джильберту Иммерману. Ананде. Мировой Советник сопротивляться воздействию ТИ не мог. Но он же возглавлял СК и, возможно, многие другие аналогичные подрывные группы! Почему же ему не впрыснули анти-ТИ? Симмонс заговорил. Он не был ослом и не хотел умирать. - Хорошо. Анти-ТИ, мы называем его А-ТИ, был разработан в манхэттенской лаборатории одной близкой нам группой. Возможно, и вы принадлежали к ней, будучи Кэрдом. Посылка прибыла сюда в последний Вторник. А-ТИ решено было вводить только самым высокопоставленным членам СК каждого дня. Мне ничего не известно ни об Ананде, ни о том, что он находится в Башне Ла Бреа. Очевидно, он не получил лекарство, почему - не знаю. Возможно, А-ТИ отправили ему в Цюрих секретным путем, но старик оказался в Лос-Анджелесе из-за чрезвычайных обстоятельств, связанных с вами и Сник. Одно ясно: он не был привит. В противном случае ваш номер с ТИ не удался бы. - Нелепо - не так ли? Не устрой он ловушки вам, ему бы ввели А-ТИ. И вы никогда не выведали бы, как направить послания через схемы замещения. - Полагаю, вам не известен ваш начальник. При встречах он всегда в маске и плаще? - До этого утра, - признался Симмонс. - Он не скрывал более своей идентификационной карты после того, как нам обоим ввели А-ТИ. Он заявил, что нам нет нужды теперь беспокоиться о допросах. - Но есть и другие способы заставить человека заговорить. - Они противозаконны. Дункан улыбнулся. - Действительно. Так кто этот человек? Казалось, мышцы лица Симмонса окаменели. - Он... - Трудно преодолевать старые привычки, - сказал Дункан. - Но вам придется. Дункан взглянул на часы. 10:39. К 11:30 большинство граждан будут готовы отправиться в стоунеры. Тотчас после полуночи из цилиндров появятся жители Среды. Тем временем Сник, Клойды Я Джексуд будут испытывать бесконечную тревогу. Джексуд необходимо возвратиться в свою квартиру до полуночи. Клойды могли не волноваться по поводу стоунирования, поскольку жители Среды также члены СК. Но нетерпеливая и раздраженная Сник могла отправиться в квартиру Эрленд на его поиски как это ни было опасно. Или она могла предположить, что гэнки схватили его, и убраться ко всем чертям из Лос-Анджелеса. Нет, она не поступит так, пока не узнает, что с ним случилось. - Я не смогу вывести вас на него. - Симмонс попытался выпрямить затекшие руки. Наручники причиняли ему боль. - Понимаю. Просто скажите мне то, что я хочу знать. А как я поступлю потом... Лицо Симмонса сморщилось, словно его зажали в тиски. Рот открылся, но детектив-полковник не мог вымолвить ни слова. Страх и бессилие сдавили горло. - Ну же! - Дункан направил на Симмонса пробник. - Я начну сжигать ваши пальцы - один за другим, пока вы не заговорите. Мне это не доставит удовольствия, но... Когда останется последний, я убью вас. Вы лишитесь возможности сочинить историю о своих мучениях, которая рассеяла бы подозрения ваших шефов. Я не желаю, чтобы они узнали ее, поэтому просто уничтожу вас. А ваше убийство пополнит список нераскрытых дел. - Ладно, я скажу! - пронзительно взвизгнул пленник. Дункан старался не выдать удовлетворения. Он считал, что способен выполнить угрозы, но это еще отнюдь не означало, что он сможет привести приговор в исполнение. Мучить этого типа совсем не хотелось, хотя именно он играл главную роль в попытке убить его и Сник и в умерщвлении Кэбтэба. - Юджин Годвин Дизно. Сегодняшний глава Банка данных Лос-Анджелеса! Храни меня Господь! - Он не сумеет причинить вам вреда, я обещаю. Где он живет? Дункан не был особенно удивлен должностным положением Дизно. Человек, возглавляющий Банк данных, обладает неограниченными возможностями. Он способен без особого труда ввести в банк фиктивные сведения и у него же наименьшие шансы быть разоблаченным. Марк Твен сказал однажды что-то в таком роде: укажите мне предрассудки нации, и я сумею править ею. В данном случае - штатом Лос-Анджелес. Несомненно, Дизно выполнял приказы правительства, но как много он мог сделать того, что хотела организация или Мировой Советник Ананда, и все сходило ему с рук. В определенных пределах. Теперь уже Симмонс отвечал на все вопросы Дункана. За пять минут Дункан получил необходимые сведения. Или, как он уточнил про себя, информацию, которую считал необходимой. Наверное, есть еще вопросы, которые следовало бы задать. Но, когда они возникнут, будет поздно. Дункан разомкнул наручники на запястьях Симмонса, оставаясь у него за спиной, пока он с трудом поднимался. - Ребра целы? - Вроде. - Не забудьте привести себя в порядок. - Я не новичок! - огрызнулся Симмонс. - Еще бы! Но на вас столько свалилось. Итак, запомните: вы направляетесь домой. Не пытайтесь предупреждать Дизно. - Упаси Бог! Он же убьет меня! - И вам нет нужды устранять Эрленд, - продолжал наставления Дункан. Это ничего не даст вам. Дизно не причинит зла ни вам, ни кому-нибудь другому. Я позабочусь об этом. Однако для полной уверенности, что Симмонс не предостережет Дизно, Дункан еще раз "успокоил" его лучом пробника. Минут двадцать ему будет весьма не по себе - действовать полковник не сможет. Через десяток минут Дункан стоял перед квартирой Дизно на 125-м уровне. Пошли первые минуты после полуночи; экраны в коридоре светились обычным для этого часа оранжевым светом-уведомлением и издавали легкий сиренообразный звук. Дункан вписался в дверной проем - заметить его мог только проходящий мимо - и, почти прижав пробник к животу, выжег замок и выбил его рукояткой оружия. Замок упал за двери. Чуть обождав, пока пластик двери остынет, он вставил три пальца в отверстие и дернул дверь. Она неохотно сдвинулась в стенную нишу. С оружием в руках Дункан стоял в квартире. Стены были тускло-серы и беззвучны (экраны замерли), хотя свет горел. Он прикрыл дверь и, миновав две просторные комнаты, оказался в большом холле. Быстро и бесшумно Дункан поочередно приоткрывал двери комнат, заглядывая в них. Дизно с семьей должны быть в цилиндрах, но это еще требовалось доказать. Убедившись, что все остальные комнаты пусты, Дункан вошел в комнату стоунирования. Он проверил идентификационные таблички на цилиндрах и установил круговые шкалы в положение "выключено" у всех стоунеров жителей Среды. Шеф Банка данных оказался непомерно высоким и широкоплечим. Темная кожа испещрена розоватыми прожилками с крючковатыми бесцветными вкраплениями. Черные волосы собраны в пучок, длинная толстая заколка из настоящего серебра пронзала его. Из шеи торчала козлиная густо навощенная бородка. Пара тяжелых серег в зигзагообразной форме молний оттягивала мочки ушей. На нем были лишь короткие ярко-красные трусы. Человек внушительный, уверенный в себе. Однако челюсть его заметно задрожала, а лицо побледнело, когда он увидел наставленный на него пистолет. Глаза вылупились от удивления и страха. - Я Вильям Сен-Джордж Дункан, известный также как Джефферсон Сервантес Кэрд. Прошу пройти в гостиную. Поговорим. Словно на негнущихся ногах, с трясущейся головой Дизно прошел в комнату впереди Дункана. 13 Настенный экран показывал 1:10 после полуночи. Среда. В гостиной сидели Юджин Дизно, его жена Ольга Кан Сарадотер, двое взрослых жителей Среды - Раджит Беллпорт Мэйфея и Майя Дибрун Лютер. Выпытав у Дизно, что его жена и обитатели квартиры следующего дня - члены Старого Койота, Дункан дестоунировал их. Потом он вынудил Дизно признаться, что он возглавляет организацию в этом регионе. Пришлось пригрозить ему той же пыткой - сжигать пальцы ног и рук. Дункан выведал также имена высших чинов СК в Лос-Анджелесе. В большинстве это были гэнки или руководители Банка данных. Дункан объявил Дизно, что отныне он берет на себя руководство Старым Койотом. - Я вижу, вам это не очень-то нравится. Пора выжидания и ничегонеделания закончилась. Мои послания вызвали волнения повсюду в мире. Мы обязаны использовать реальные возможности перерастания их в восстание. Я по праву должен возглавить его, даже если мне придется еще некоторое время скрываться. Я обладаю огромным опытом активной борьбы, моя биография говорит сама за себя. У меня есть планы продолжения борьбы. Согласитесь у вас их нет. - Время не пришло! - воскликнул Дизно. - Оно никогда не будет столь удачным. Самое подходящее время. Послушайте все: мне необходимо ваше искреннее согласие с тем, что руководителем становлюсь я. Безоговорочное взаимодействие, если даже вы возмущены тем, что я захватил бразды правления организацией, и побаиваетесь последствий. От вас тут несет затхлостью. Получили ФЗС, а теперь еще А-ТИ. За это придется платить. Обстановка меняется. Все члены СК должны получить ФЗС и А-ТИ. Вы оказались слишком эгоистичными - все только для избранных. Как это бездарно! Каким образом простой член организации сможет обдурить гэнков, если его поймают? Он естественно предаст вас. Нет ничего более надежного, чтобы обеспечить преданность и вызвать чувство благодарности, чем наделить члена организации ФЗС. В послании я раскрыл формулу ФЗС, можете не сомневаться, что граждане добудут эликсир, пусть делать это придется незаконным способом. Когда мы разгадаем формулу А-ТИ, мы тоже доведем ее до масс. - Правительство контролирует все лаборатории, - вставил Дизно. - Это не остановит иммеров. Они найдут способ изготовления лекарства для своих людей. В основе ФЗС - мутированные гомозиготные бактерии. Их можно разводить в любой кухне и запросто вводить. Проблема в получении ФЗС для всех желающих. Но это произойдет и без особого участия СК. Найдется немало людей, которые смогут похитить из лабораторий и мутировать бактерии, а затем выращивать их. Сама мысль, что можно увеличить продолжительность их жизни в семь раз, делает людей одержимыми в стремлении заполучить ФЗС. Правительство всеми силами будет бороться против распространения эликсира, но ему придется смиряться. Или оно падет. - И мы станем жертвами... - вздохнула жена Дизно. - Допускаю, но мы не должны пятиться назад лишь потому, что можем оказаться мучениками. Дункан несколько раз изложил свои намерения. Теперь он перешел к практическим действиям. Сколько времени понадобится Дизно, чтобы снабдить его и Сник идентификационными картами? С неохотой Дизно сообщил, что Майя Лютер может устроить это немедленно. Однако некоторые атрибуты, которые сопутствуют подготовке карт, займут определенное время. Возможно, все будет готово сегодня к вечеру. Нынче он сам и Сарадотер не станут стоунироваться, но Мэйфея и Майя Лютер должны отправиться на работу. У них нет уважительных причин, чтобы остаться дома. Но они смогут заняться этими материальными моментами. Дизно введет фиктивные данные - он сумеет это сделать непосредственно из квартиры, хотя сегодня не его законный день и ему следовало бы торчать в стоунере. Дизно ухитрился дать возможность Дункану "без ушей" позвонить в квартиру, где остались Сник и Клойды. Дункану совсем не хотелось раскрывать ее: туда еще придется возвращаться. Симпатичная рыжая женщина ответила на вызов. Он узнал ее: Люция Шомур Клейвин - одна из двоих жителей Среды. Как Дункан и предполагал, она была абсолютно в курсе событий до того момента, как он покинул квартиру. Она жестом пригласила Клойдов и Сник подойти. У Сник словно тяжесть с души свалилась при виде его. Затем она напустилась на Дункана. - Какого черта ты не сообщил мне, что творится! Мы очень беспокоились. Донна и Барри просто были в панике. Я тоже близка к тому. - Сомневаюсь, - вставил Дункан. - Ну ладно, я просто волновалась. - Я не мог позвонить без риска. Послушай, до сих пор все идет хорошо. Объясню при встрече. Донна Клойд стояла рядом. - Д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ все о'кей? - Да. Около семи вечера дестоунируйте всех членов СК в квартире. Расскажите им, что произошло. Я добавлю подробности. Ситуация резко изменилась к лучшему. Отдыхайте, я буду к восьми. - Я, кажется, прозевала самое интересное? - Это должен был делать кто-то один. Двоих могло оказаться слишком много. Кончаем. После разговора он положил себе в сумку ампулы ФЗС и А-ТИ (должно хватить для каждого члена СК в квартире) и прихватил распечатки с формулами. В семь часов Дизно удалился, не сказав Дункану куда. Дункан не настаивал. Вероятно, Дизно был прав, утверждая, что так будет безопасней. В 7:31 Дизно вернулся и передал Дункану небольшой пакет. В нем находилась пара телесного цвета колпачков для больших пальцев Дункана и Сник. Когда они пожелают провести кредитные операции своими идентификационными картами, надо будет прижать большие пальцы к регистрирующей пластине. На внешней стороне колпачка - отпечатки пальца члена СК по имени Макро, который жил на том же уровне, что и Клойды; на другом колпачке отпечаток пальца сожительницы Макро - Джулеп Чу Харт. Дункан запомнил биоданные Макро, потратив на это часть дневного времени. Сник придется "сродниться" с биографией Харт. - Вам повезло, - заметил Дизно. - Макро и Харт, очевидно, до смерти перепугались, когда ваши послания вытеснили с экранов привычные изображения. Они, должно быть, посчитали, что все кончено и надо удирать от гэнков, и исчезли. Полагаю, скрылись в лесах, идиоты. Правда, мы считали их неустойчивыми и поэтому... - Дизно прикусил язык. - Вы собирались избавиться от них, не правда ли? Так же, как от Ибрагима Азимова - агента, который держал эту кондитерскую и аптечный магазин. Так же, как вы пытались избавиться от меня и Сник. - Это было необходимо по соображениям безопасности. Вы понимаете это, - держался Дизно. - Ладно, хватит, - сказал Дункан. - Но с этого дня, если о ком-то складывается мнение, что человек ненадежен, я хочу знать об этом. Я должен быть уверен, что подозреваемый действительно опасен для нас. Есть ведь и другие пути, как обойтись с людьми. Не обязательно убивать. - Вы слишком мягки. - Не советую проверять. - Если рядовые члены организации будут знать, что за предательство их не уничтожат, ничто не остановит от предательства, - заявил Дизно. Лицо его покраснело от негодования. - Люди не должны знать, что смерть им не грозит. Пусть думают, что она неизбежна. Но на самом деле их можно стоунировать и спрятать. - Какая разница между этим окаменением и смертью? - ухмыльнулся Дизно. Он и не собирался скрывать насмешку. - У людей сохраняются шансы, что однажды их найдут и дестоунируют. - А что, если это случится скоро? И они все расскажут гэнкам? И в словах Дизно была своя логика, но Дункан не собирался никого убивать - иначе как в целях самозащиты. Чего Дункан конечно же не сказал сдается, Дизно один из тех, от кого хотелось бы избавиться. Дункан не доверял этому человеку. Он не сомневался, что того в свою очередь возмущает самозванство Дункана. Если представится возможность, он непременно разделается с ним. История революций тесно переплетается с кровопролитной борьбой за власть. Дизно просто повторяет историю, так сказать, являет модель человеческого поведения. "Откуда у меня эти мысли? - думал Дункан. - Я не помню того, что знал Кэрд да и того, что знали мои персонажа, за исключением одного - моего который сегодня - я. Но иногда неожиданно возникают воспоминания, которых у меня не должно было быть. Просачиваются. Значит, я не полностью отделен от прежних личностей". Это лицо, его лицо пятилетнего ребенка, проплыло перед ним словно на экране его памяти. И в то же мгновение - так прежде никогда не случалось огромная рука, казалось, влезла в него, схватила внутренности и рванула их вверх. Ощущение было столь явственным и болезненным, что напомнило ему эпизод в сериале о Поле Баньяне [персонаж американского фольклора], который он видел несколько недель назад. Великан-дровосек, встретивший слоновьих размеров медведя, засунул руку в медвежью глотку, захватил его внутренности и вывернул медведя наизнанку. - Что случилось? - встревожился Дизно. Дункан выпрямился, с лица исчезло напряжение - одновременно с болью. - Ничего. - Ничего! Вы выглядели так, будто кто-то угостил вас неплохим ударом в живот. - Все в порядке. Ерунда. Что-то вроде спазма. Бывает, когда долго не ешь. Дизно нахмурился, но ничего не сказал. Возможно, у него и промелькнула мысль, что ему еще доведется воспользоваться этой слабостью Дункана. Возможно? Несомненно! Он ничего не имел бы против его смерти. Лицо исчезло - на время. Дункан не понимал, что означает его внезапное появление то тут, то там. Не предвестник ли это нового умственного расстройства? Если так - он не намерен тревожиться. Дать навязчивой идее овладеть собою - означает ускорить крушение, если оно действительно назревает. Возникающее вновь лицо - признак незавершенного отделения его сегодняшнего "я" от тех, других. Признак незначительного умственного недуга, легкая неисправность. А может, эти рассуждения - всего лишь стремление подбодрить себя? Остаток вечера Дункан не возвращался к этим размышлениям. Он был слишком занят - работал с Дизно и тремя другими его коллегами. В восемь часов вечера он позвонил в квартиру Клойдов. А еще через минуту уже беседовал со Сник, Клойдами и обитателями квартиры - жителями Среды. 14 Весь Четверг Дункан и Сник много работали, прерываясь лишь на еду, коротко - на физические упражнения и принятие ванны. Дизно выдал им сведения о сорока восьми единомышленниках - руководителях подрывных групп в разных частях мира. Сник заявила, что Дизно, наверно, хватил бы удар, узнай он, сколько тайных средств связи они использовали. Дизно рассказал, как подключиться к ним, но советовал задействовать их лишь в случаях крайней необходимости. Ему было невдомек, что такой момент наступил. - Откуда вам знать - может, органики следят за вашими собеседниками и в курсе всего? Неверный шаг - и мы все обречены. Первым делом после получения новой идентификационной карты Дункан направил формулы ФЗС и А-ТИ и разъяснил коллегам их назначение. Некоторым из адресатов было известно о ФЗС, но никому - про А-ТИ. Дункан известил всех, что он теперь возглавляет организацию и все ее подпольные группы, приказал обеспечить всех членов ФЗС и А-ТИ. Кроме того, все члены организации обязывались любыми доступными безопасными средствами распространять распечатки с формулами среди граждан. Способы - по усмотрению подпольщиков. Таким образом, говорил он, люди сами станут проводниками этой информации, что вызовет немалую тревогу правительства. Сперва не все лично ответили на его обращения, хотя многие сделали это и разговаривали с Дунканом. Лишь кое-кто хранил молчание. Все собеседники были изумлены, узнав, что он - Кэрд, известный под именем Дункана. Разговор с каждым был недолог. Упрочив свое положение и кратко сообщив о планах, он направил всем длинное письменное послание. - Почему ты уверен, что они станут действовать? - спросила Сник. - У меня нет другого способа заставить их выполнять мои приказы. Многие зашевелятся. Сник охотно участвовала во всех его делах. Но, как и он, она понимала, что рано или поздно кого-то из подпольщиков непременно поймают. Теперь можно врать и под действием ТИ, но сколько есть других методов вытащить из человека правду, пусть незаконных, и уж гэнки-то ими владеют. Другие обитатели квартиры - граждане Пятницы - не имели к СК никакого отношения. Наконец-то Дункан и Сник провели этот день в стоунерах, чтобы не попадаться им на глаза. Они втиснулись в цилиндры Клойдов - слава Богу, те окаменели, уютно расположившись калачиком. В Субботу они появились вместе с гражданами этого дня и Клойдами. Донна и Барри не стоунировались: их просто в восторг приводило нарушение дня. Дункан воспользовался их помощью в передаче своих посланий. Лемюэль Зико Шурбер и Сара-Джон Панголин Тан - жители Субботы - ушли на весь день на работу. В Пятницу в квартире заменили дверной замок. Согласно новостям, все граждане получат новые замки к концу следующего Понедельника. Клойды работали на Дункана в отдельных помещениях - она в кухне, он в ванной комнате. Донна - убежденная буддистка, настояла на получасовом перерыве для песнопения перед Главным Кругом. Это был стол с двенадцатью углами, двенадцать дюймов в поперечнике, - поставленный на кухонный стол. Этот необычный стол - Главный Круг - был начинен электронными устройствами, которые передавали голограмму Будды в позе лотоса в центре черного поля. По мере того, как Донна тянула Проповедь Огня на древнем, давно исчезнувшем языке пали, Будда становился все меньше и меньше. Через пятнадцать минут он исчез. Донна продолжала песнопение, погружаясь в Небытие (как она это называла), пока Будда не появился вновь в едва видимом далеке и опять сделался большим. Барри Клойд оказался приверженцем Божественного культа Тонкой Гармонии. Вера основывалась на утверждении, что молящийся может тонко настраивать себя, пока не станет резонировать с основным колебанием Вселенной. Для достижения такого состояния он сочетал свои молитвы с работой зеремина. Это был электронный инструмент с двумя антеннами. Когда руки Барри двигались внутри поля электрической емкости, излучаемой двумя антеннами, они изменяли тон и тембр музыкального гудения. Таким способом Барри единился с космическими колебаниями и прокладывал сквозь них свой путь, пока не устанавливал контакт со Вселенной и Богом. Не знай Дункан своего былого, покойного теперь спутника, падре Кэбтэба, его должно было встревожить пребывание в СК подобных иррациональных людей. Волосатый священник еще фанатичнее придерживался своей религии, чем Клойды. Однако ему никак нельзя было отказать в рациональности и искушенности во всех других отношениях. Граждане Субботы Шурбер и Тан вернулись домой с работы в 4:30. Взглянув на секцию мерцающих настенных экранов, Шурбер спросил: - У вас включен только один канал? - И за ним-то не очень слежу, - Дункан махнул рукой, указывая на секции экранов, каждая из которых имела свой секретный канал. - Я связывался с нашими соратниками во всем мире. Шурбер покачал головой. - Никак не могу свыкнуться с этой идеей. Того и гляди гэнки в любой момент вломятся сюда. - Возможно, - пожал плечами Дункан. - Но если им удастся обнаружить передаваемые сигналы - это будет чистая случайность. - Которая может произойти. Или кто-то из собеседников окажется предателем. Дункан не считал опасность слишком явной. Всех членов подпольных групп испытывали, когда про А-ТИ и слуху не было. - Во всяком случае Сара-Джон и я в ярости. Около 3:30 в новостях сообщили, что правительство временно отменяет результаты референдума - до завершения чрезвычайной ситуации. Не сомневаюсь, они найдут доводы для их отмены! Несколько обнедель назад жителям тщательно отобранных городов разрешили высказаться на референдуме об их отношении к ослаблению правительственной слежки. Небольшим большинством голосов эта идея победила. По закону сие означало последующее голосование в мировом масштабе. Даже если большинство проголосует лишь за смягчение наблюдения за гражданами, детали надлежит выработать представителям победивших. Потом программа вновь станет объектом всемирного референдума. Победа граждан окажется минимальной - это Дункан отчетливо осознавал. Отказываясь отменить наблюдение со спутников, правительство будет руководствоваться логикой общественных интересов. "Небесные глаза" абсолютно необходимы для регулирования движения товаропотоков, наблюдений за погодой, для регистрации происшествий и проявлений преступности. Все это - во благо общества. Но не могут же спутники наблюдать за всем этим, не фиксируя на открытой местности поведение каждого гражданина. Однако ситуация в городах с башенной архитектурой решительно отличалась от таковой в горизонтальных городах. Горожане недоумевали, почему мониторы должны наблюдать за каждым квадратным футом улиц башни? Может быть, и для блага людей, но им это не нравилось. Раздраженные граждане предлагали, чтобы мониторы отключили и использовали лишь тогда, когда сообщение о происшествии или преступлении, о домашней ссоре поступало бы к органикам или в медицинскую службу в конкретном районе. Это была бы незначительная уступка правительства. Особенно, если учесть, что власти могли заверить в бездействии мониторов, а на деле все оставалось бы по-прежнему. Когда наблюдательные комитеты граждан посещали полицейские участки с целью проверки исполнения закона, мониторы отключались. Стоило им покинуть станции органиков, все вновь возвращалось на круги своя. Поиски Дункана и Сник, последние стихийные демонстрации и локальные бесчинства, о которых поведали по каналам новостей, оправдывали полномасштабную слежку. Во всяком случае с позиций властей именно это будет определять их тактику. - Сообщают, что сегодня вечером в разных районах города состоится демонстрация, - сказал Шурбер. - Ближайшая - на Площади Голубой Луны. Сара-Джон и я намерены участвовать. Но гэнки... - ...будут торчать там, и вы не хотите рисковать, - вклинилась Сник. Появившиеся в комнате Клойды ухватили конец фразы. - Конечно, не следует идти туда, - заявил Барри. Сник взглянула на Дункана. - Я устала сидеть взаперти. - Слишком велик риск для тебя, - откликнулся Дункан. - Ну и ну! Вы, должно быть, оба телепаты. Читаете мысли друг друга. Это оттого, что вы так долго вместе? - спросила Донна. - Возможно. Ну, а что касается дела - мы мыслим одинаково. Но сколько раз я ни за что не могла понять, о чем он думает! - в сердцах добавила Сник. Он действует как экстраверт [человек, интересующийся только внешними предметами], хотя в сущности он интроверт [человек, сосредоточенный на самом себе, на своих переживаниях]. Дункан промолчал. Устной командой задействовал секцию экранов. Передавались заключительные задания на сегодня. На другом конце - дом в Сингапуре, руководитель местных подпольщиков принимал распечатку программы - как достичь необходимого перелома в убеждениях революционеров. Наиболее серьезный и радикальный вопрос - призыв отказаться от системы однодневной жизни, принятой в Новой Эре. Нет никакой принципиальной необходимости распределять население мира на семь дней. На Земле два миллиарда человек, а вовсе не десять, как лживо утверждает правительство. В прошлое человечества должна уйти "однодневная" жизнь. Но в манифесте объявлялось: То, что есть хорошее в Новой Эре, должно сохраниться. Не следует допустить возврата и к прошлому опыту человечества, если он не оправдал себя. Лемюэль Шурбер подождал, пока Дункан закончил передачу последней инструкции. - Мы с Сарой-Джон должны сходить в магазин. - Только держитесь подальше от Площади Голубой Луны, - посоветовал Дункан. - Обязательно, - согласился Шурбер. Через минуту дверь за супругами закрылась. - Полагаю, нам лучше вернуться в стоунеры, - произнесла Донна. Очень приятно было бы пообедать в компании с вами, но кормить нас всех довольно разорительно для гостеприимной Субботы. Дункан не пытался их удержать, хотя веселых собеседников будет не хватать. Глазами проводил их и обратился к Сник. - По крайней мере на вечернюю демонстрацию сегодня можно было бы взглянуть. Посмотрим, выльется ли поднятая нами смута в нечто большее, чем прогулка. - Ты имеешь в виду, осмелятся ли юнцы облить мониторы из баллонов? А может, и гэнков заодно? - Руководитель подпольщиков Субботы прислал донесение, что небольшая группа молодых людей похитила баллоны со склада. Им втолковали, что надо облить уличные мониторы черной краской. Мониторы ослепнут на время, пока экраны не заменят. Этот руководитель сообщил, что один из членов СК вошел в группу юношей и предложил идею. Молодые люди были "за", но как бы дело не обернулось пустым бахвальством. Вместе с тем, если они дадут задний ход, другие жители Лос-Анджелеса могут последовать их примеру. Юнцов арестуют, накажут. Молодые люди не могут, подобно опытным и консервативным старшим, отдавать себе отчет в последствиях. В дверь позвонили. На доли секунды Дункан и Сник застыли, как и Клойды, уже входившие в комнату стоунирования. Экраны по всей квартире высвечивали оранжевые буквы: ЗВОНОК. Звонили настойчиво - это не Шурбер и Тан. Они бы проделали обычную процедуру - вставили бы в прорезь идентификационную карту. Замок бы открылся, но супруги чуть выждали бы: оставшимся в квартире лучше убедиться на экране монитора, что нежданных гостей нет. Дункан включил монитор. Коротышка-мужчина и каланча-женщина глядели с экрана. На обоих ярко-красные комбинезоны - рабочая форма Департамента санитарии штата Лос-Анджелес. Их эполеты были украшены золотыми метлами - знаки Инженерной секции службы содержания домов. Эмблемы в форме совка для мусора указывали на принадлежность этой пары к инспекторам. - Берите инициативу на себя. Представьтесь обитателями квартиры сегодняшнего дня, - резко бросил Дункан Клойдам, вернувшимся в коридор. Барри рассматривал пришельцев на экране над входом. - Какого черта они хотят? - Не знаю. Полагаю, какое-нибудь нарушение по содержанию квартиры, процедил Дункан. - Надеюсь, это не гэнки, явившиеся сюда взять нас без лишнего шума. Клойды побледнели, но голос Донны прозвучал твердо. - Почему бы нам не притвориться, что нас нет дома? - Граждане Шурбер и Тан! - раздался голос женщины за дверью. Пожалуйста, впустите нас. Мы пришли проверить жалобу Субботних жителей этой квартиры. Воскресный департамент органиков передал нам послание. У нас разрешение на инспекцию. Вот наши идентификационные карты. Портрет и карта женщины возникли на мониторе. Капрал-инспектор Рани Ису Вильямс имела достаточные полномочия. Она перестала улыбаться и теперь сердитым твердым тоном объявила: - Мы знаем, что вы дома и потребляете чрезвычайно много энергии. Открывайте! - О Боже! - простонала Донна. Дункан выругался про себя. Хотя его передачи по телеканалам не поддавались обнаружению, однако заметное превышение в потреблении энергии - больше, чем требовалось для домашних нужд, - регистрировалось. Обычно оказывалось достаточным оплатить расход энергии, используя идентификационную карту. Вряд ли Департамент электроэнергии стал бы привлекать внимание гэнков к этому обстоятельству. Но, если инспекторам дадут от ворот поворот, они непременно доложат гэнкам. А уж те либо явятся с ордером, либо установят за квартирой специальное наблюдение. Возможно, эта пара - просто переодетые органики или наемные убийцы, подосланные Дизно. Такой вариант нельзя было сбрасывать со счетов. Сник ни слова не говоря отключила все экраны в квартире, кроме каналов новостей и декорирования стен, обычно выбираемого по вкусу жителями каждого дня. Дункан решительно скомандовал: - Донна! Барри! Кто-нибудь немедленно ответьте! Скажите им, что вы вздремнули. Впустите их! Сник уже стояла у дверей комнаты стоунирования, держа в руке пистолет. - Что если они знают Шурбера и Тан в лицо? - прошептала Донна. - Будем надеяться, что нет, - успокоил Дункан. - Нет смысла больше тянуть! Отвечайте. Уже удаляясь по коридору, он услышал, как Донна ворковала: - Извините. Мы слегка вздремнули. Прошлой ночью была отменная вечеринка. Дункан вошел в комнату стоунирования, когда входная дверь плавно вписалась в стенную нишу. 15 Дункан вполголоса задействовал экран и теперь мог слышать разговор в гостиной. Инспектор Вильямс сообщила, что Департамент обязан принять меры по четырем жалобам, полученным от граждан Воскресенья. Первая: Граждане Субботы, уходя в стоунеры, не убрали свои пожитки в шкафы для личных вещей. Вторая: Граждане Воскресенья обнаружили в углу на кухне мусор, оставленный жителями Субботы. Третья: Под воронкой мусоропровода брошен пакет с нестоунированными кухонными отбросами. Четвертая: грязные простыни на кроватях не заменены. На замечания Субботы жители Воскресенья ответа с извинениями не дали. Вместо этого они оставили оскорбительное, непристойное послание Воскресенью. А именно: Пустите себе через задницу пулю в ваши геморройные мозги. - Бездельники! Ну и жили бы в фешенебельном месте, раз они такие дьявольские чистоплюи! - Но есть же определенные минимальные нормы, которые вам должны быть известны, - сказала инспектор. - Мы уполномочены подтвердить или опровергнуть жалобы и провести проверку на месте. - Но сейчас уже слишком поздно, - запротестовал Барри Клойд. - Вы не можете обвинять нас в неаккуратности, у нас еще не было времени на уборку. - Нам приказано доложить о санитарном состоянии квартиры на момент инспекции, - объявила Вильямс. - Это предусмотрено Инструкцией 6-С5, подраздел 3Д. - Коротышка по имени Себта молчал. Его челюсти мяли жевательную резинку. - Вы нарушаете наш покой, - объявил Барри. Несмотря на серьезность момента, Дункан ухмыльнулся. Раздражение Клойдов не трудно понять: они вовсе не ответственны за следы хозяйствования жителей Субботы. - Можете сообщить о наших действиях, если угодно, - с безразличием предложила Вильямс. Без сомнения, она привыкла и к более серьезным личным выпадам. Сник спокойно шепнула: - Не вернуться ли нам в стоунеры Пятницы? - Забудь об этом, - ответил Дункан. - Не очень-то и хотелось, - отреагировала Сник. - Но как, черт возьми, не попасться им на глаза? Дункан изложил план. - В этом не меньше риска, чем залезть в стоунеры, - улыбнулась она. В конце концов, можно и... не думаешь ли ты об этом всерьез? Между тем долговязая Вильямс и коротышка Себта, темнокожий, с окрашенной в пурпуровый цвет бородой, принялись за дело. Себта с камерой следовал за Вильямс, а та говорила в ручной микрофон. Свет от камеры падал в стык между экранами и ковром, а Вильямс оценивала санитарное состояние освещаемого участка. Они облазили по периметру гостиную, сунули нос под мебель-СПЖ (составь по желанию). Лежавшая на полу Вильямс победно вскричала "ага!", извлекая из-под дивана грязный носок. - Это не наш, - отреклась Донна. - Чей же? - резонно поинтересовалась Вильямс. - Откуда мне знать? - заявила Донна. - Должно быть, украшения Воскресников. Вильямс опустила носок в сумку для улик, висевшую у нее на поясе. Инспекторы и Клойды двинулись в коридор. Долговязая сказала: - Откройте шкаф для личных принадлежностей. К счастью, он оказался открытым. Будь иначе, своими картами Клойды не смогли бы его открыть. Дункан и Сник притаились за полуоткрытой дверью в комнату стоунирования. Дав совет аккуратнее расставлять предметы на полках, Вильямс возглавила шествие в спальню. Хорошо, что Клойды стояли в дверном проеме, частично закрывая инспекторам обзор коридора. Затем Донна еще потянула дверь к себе, почти совсем лишая инспекторов обзора. Барри резко жестикулировал, очевидно, показывая, что им следует выйти. Клойды действовали в этих обстоятельствах значительно хладнокровнее, чем Дункан мог бы ожидать. Возможно, они сообразили, что Дункан и Сник могли наблюдать за ними в экраны. Дункан отключил экраны - пусть настырные инспекторы не знают, что за ними следили. Затем он и Сник нырнули в гостиную и спрятались за диван у дальней стены комнаты - подальше от искушения выскочить из квартиры и попасться на глаза соседям. Вместе с тем необходимо было перехватить Шурбера и Тан, пока они не возвратились из магазина. Но и тут соседи удивятся, почему супруги не явились выложить покупки, а, наоборот, удалились с ними? - Моя жизнь зависит от огромного числа столь преходящих вещей, пробормотал Дункан. - Что? - переспросила Сник. - Не обращай внимания. Теперь при отключенных экранах он лишился возможности проследить за маршрутом инспекторов. Но тут же Донна громко сказала: - Полагаю, в спальной все в порядке? Куда теперь? - Более или менее, - разочарованно ответила Вильямс. Второй вопрос остался без ответа. - Надо взглянуть, куда они двинулись, - шепнула Сник. Дункан не успел ответить, как она, выскочив из-за укрытия, оказалась на полпути к выходу в коридор. Он приподнялся - голова ее уже скрылась. - Они в комнате для стоунирования, - доложила Сник вернувшись. - О черт! - в сердцах проговорил Дункан. Сник озадаченно смотрела на него. - Я не подумал об этом. Если они заметят, что Вторника и Субботы нет в цилиндрах, возникнут подозрения. Могут арестовать Клойдов. - Я полагала, ты учел это. В этот момент входная дверь бесшумно заскользила в нишу, но донесшиеся голоса с улицы заставили Дункана выглянуть из-за дивана. Показался Шурбер с неизменной Тан, катившей складную двухколесную тележку, нагруженную бумажными пакетами. Дункан подпрыгнул, жестикулируя, приложив палец к губам. Сник тоже выскочила, безмолвно и выразительно артикулируя слова и указывая на коридор. Тан чуть было не воскликнула что-то. Дункан быстро откатил тележку за диван. Сник, наблюдавшая за прихожей, вернулась в убежище. Дверь медленно закрывалась. Кто-то из супругов снаружи вставил карту и голосом задействовал запорный механизм. - Закрылись! - облегченно сказал Дункан пристроившейся рядом с тележкой Сник. Прошло минут пять. Отдаленные голоса сделались слышнее: группа вышла в прихожую. Клойды намеренно говорили громко, чтобы играющие в прятки слышали их, хотя и не были уверены, что они еще в квартире. Дункан попросил Сник прокрасться к стене и опять включить внутренние мониторы. - Установи наблюдение за кухней и комнатой стоунирования. Постой там, потом выключишь и вернешься. Инспекторы оказались в комнате стоунирования. Несколько минут они обнюхивали стены внизу, у пола. На цилиндрах визитеров, по всей видимости, интересовала только пыль, хотя люди Субботы отвечали лишь за свои стоунеры. Дункан вздохнул с облегчением - Вильямс проследовала мимо стоунеров Вторника, не взглянув на них. Ее особенно интересовали цилиндры Субботы их она обошла дважды. Затем Вильямс попросила Клойдов подтвердить, что она и Себта завершили инспекцию. На этом она выключила свой диктофон. Все будет в порядке, если кому-нибудь в их чертовой конторе не придет в голову сравнить частоту голосов Клойдов и Шурбера с Тан. Но надо надеяться, гэнки не стоят за этим визитом. А может, Вильяме и Себта сами органики? И теперь им известно, что Клойды не те, за кого себя выдают. А Вильямс заметила, что стоунеры Вторника пусты, еще до того, как Сник включила монитор. И пара "инспекторов" непременно доложит обо всем коллегам. Тогда органики кучей навалятся на квартиру. Нет. Шурбер и Тан заметили бы их и предупредили бы его. Вильямс и Себта не знали, что еще двое прячутся в квартире. Если бы они что-то подозревали, что им мешало арестовать Клойдов? Под комбинезонами наверняка было оружие. Вильямс уходя сказала: - Департамент уведомит вас о любых возможных мерах. Она жестом пригласила Себта последовать за ней, и оба покинули комнату стоунирования. Дункан подал знак Сник отключить дисплеи. Через секунды она уже присоединилась к нему. Наконец, и инспекторы оставили квартиру. Дункан и Сник появились из-за дивана. Донна вскрикнула и дернула Барри за руку. - Боже, вы перепугали нас! Мы же не знали, что вы еще здесь. Дункан рассказал им, что произошло. - Тан и Шурбер должны возвратиться минут через пятнадцать. Но сперва они позвонят. - Я едва штаны не замочила, - объявила Донна. - Я была уверена, что эти типы заметят пустые стоунеры. Как насчет выпивки? Мне это сейчас необходимо. Клойды уже были навеселе, когда явились Тан и Шурбер. Супруги уговаривали Дункана и Сник присоединиться, но те уже давно договорились не увлекаться выпивкой. Опасность подстерегала в любую минуту, надо сохранять форму. Шурбер и Тан от волнения пытались нагнать Клойдов. Обед запоздал, но наконец все расселись в гостиной. Лишь Дункан и Сник оставались настороже. Передававшиеся новости давали повод для восторженного возбуждения. На многих уровнях всех башен проходят антиправительственные демонстрации. Донна немного посмотрела на разгневанных демонстрантов и заявила, что хочет спать. - Я, пожалуй, пойду в цилиндр. Когда выйду, стану дважды стоунированной [игра слов - англ. to stone - побивать камнями и стоунировать, делать окаменелым]. - Она рассмеялась. - Хорошая идея, - поддержал Барри. Обнявшись и поддерживая друг друга, супруги нетвердой походкой удалились. Комментаторы сообщали, что политические демонстрации происходят и в других штатах Калифорнии. Разрешения на их проведение Департамент органиков не выдавал. Для гэнков наступают нелегкие времена, думал Дункан. Но это значит, что для протестующих грядет еще более тяжелая пора. Каналы новостей переключались на различные сходки, наконец, остановившись на одном из самых неистовых митингов на Площади Голубой Луны, недалеко от сегодняшнего пристанища беглецов. Двадцать две секции экранов показывали площадь с различных точек. Демонстранты - в большинстве своем молодые люди и девушки - сгрудились в центре площади вокруг многоярусного фонтана. Пронзительные крики с экранов заставили Дункана приглушить звук. "Мы требуем большей свободы!" "Уберите небесные глаза!" "Покончить с однодневной жизнью в неделю! Вернемся к нормальной жизни!" "Долой коррупцию в правительстве!" "Помочимся на тиранов!" "Головой об стены, свиньи!" "Немедленно дайте людям ФЗС!" "Мы не подонки общества! Дайте нам тоже ФЗС!" "Подавись дерьмом, диктатор!" Слышались и отдельные выкрики. "Ура Дункану и Сник!" "Прощение Дункану и Сник! Пусть они расскажут правду!" "Мы устали от лжи правительства!" "Нам нужна правда!" Многие в толпе размахивали распечатками. Дункан не мог разобрать слов, но был почти уверен, что это те два послания, которые он передал всего две недели назад, две недели, казавшиеся сейчас вечностью. А затем он услышал портативный передатчик, транслировавший часть его посланий. "...ПРАВИТЕЛЬСТВО СОПРОТИВЛЯЕТСЯ, ВОССТАВАЙТЕ!" Толпа росла, переливалась. Передние, образуя группы, то растягивались, то сжимались. Комментатор сказал: "В незаконной демонстрации на Площади Голубой Луны участвовали тысяча человек. По официальным данным, общее число демонстрантов - а все демонстрации происходили без разрешения и, следовательно, нарушен закон - приблизительно пятьдесят тысяч. Это ничтожная цифра в сопоставлении с населением штата Лос-Анджелес - двадцать миллионов. Хотя Великая Хартия о Правах и Ответственности Органического Сообщества предоставляет людям право проведения демонстраций с политическими, социальными и экономическими требованиями, в качестве особого условия оговаривается, что местные департаменты органиков должны выдавать лицензии, разрешающие подобные мероприятия. Но эта незначительная группа подпольщиков и мятежников..." Улицы, отходящие от площади, были забиты гэнками. Пробники оставались в кобурах, в руках - электрошоковые дубинки, специальные затупленные пики, какими загоняют скот, гранаты со слезоточивым газом. Два огромных водомета стояли в начале главных улиц у площади - их стволы глядели на толпу. За рваным кругом протестующих - множество патрульных машин, по такому случаю оснащенных пневматическими ружьями, стреляющими резиновыми пулями. На некоторых экранах появилась солидная стая полицейских аэролодок, опускавшихся на крыши башен и площадки станций органиков на разных уровнях башен. Они прибыли сюда из других штатов Калифорнии. Генерал-органик проревел в портативный мегафон: "Это последнее предупреждение! Немедленно расходитесь! Немедленно отправляйтесь по домам! Или будете арестованы! Я повторяю!.." - Как вам это нравится? Никто, ни один не ушел! Все остались! Послушайте! - восклицал Шурбер. Комментатор: "...в штабе Сан-Франциско. Сообщения о стычках с органиками подтверждаются... Тамошний представитель Департамента органиков утверждает, что неустановленное число демонстрантов арестовано. Имеются случайно пострадавшие, убитых нет; когда ситуация прояснится, мы дадим вам более точную информацию о..." Голос генерала гремел над выкриками, воплями и пением на Площади Голубой Луны: "Офицеры! Арестуйте негодяев! При сопротивлении применяйте необходимые методы сдерживания!" - Боже, как я хотела бы находиться там! - не сдержала чувств Сник. Я бы им показала! Первые гэнки, попытавшиеся произвести аресты без использования силы, как предписывается Департаментом, были сбиты с ног хлынувшей на них толпой. Следующая цепь гэнков выставила пики против надвигавшихся на них демонстрантов. Генеральский мегафон изрыгал команды, но теперь их едва можно было расслышать. Из водометов поверх голов органиков в гущу толпы ударили окрашенные в красное могучие струи. Многих сбило с ног; визжащие люди вдавливались во внешние ряды толпы. Центр толпы исчез, но упавшие поднимались вновь. Водометы приблизились. Столбы красной воды не пощадили и многих гэнков. Внезапно вся масса людей оказалась ярко-красной с головы до пят. Вода, растекаясь по площади, походила на кровь. - Проклятье! Они же не отмоются от краски. Помечены по крайней мере на неделю! Бедняги. Гэнки поймают их, даже если они убегут! - возмущалась Тан. Внезапно толпа прорвала окружение органиков. Люди пробежали мимо патрульных машин. Стрельбу открыть не удалось, поскольку органики тоже попадали под резиновые пули. Протестующие выплеснулись с площади, напирая на плотные ряды органиков в местах пересечения улиц с площадью. Многие органики, как и демонстранты, исчезли. Но большинство не разбегалось. Генерал стоял на своей открытой машине и орал, требуя от демонстрантов остановиться и добровольно подвергнуться аресту. Кто-то (Дункану показалось, что это женщина) ткнул отнятую у гэнка пику в живот генерала. Он выронил мегафон, согнулся, обхватывая живот, и, свалившись с машины, исчез из виду. Вскоре уже не менее трех четвертей демонстрантов заполонили улицы. Остальные либо недвижно лежали на площади, либо подчинились гэнкам. Этих последних затащили в резервные общественные стоунеры, торчавшие по краям площади. На всех стоунеров не хватило, остальных демонстрантов скрутили, надели на них наручники. Струя ТИ в лицо каждого довершила дело. - Неплохо для начала, - заметил Дункан. - Ко всему населению демонстрантов не много. Но со временем толпа возрастет и решительности прибавится. Я уверен. - Слава Богу, мой муженек был мертвецки пьян. Как бы он все это стерпел? - Тан неуверенно поднялась со стула. - Он никогда не мог много пить. Может, мне лучше уложить его в кровать. - Она помогла Шурберу встать. - Смотрите! Я так и думал! - воскликнул Дункан. - Они возвращаются! Все обстоит гораздо лучше, чем я мог надеяться. Красная ватага быстро двигалась по улице, по которой только что утекали демонстранты, обратно - навстречу гэнкам. Гэнки таращились в изумлении, но построились рядами в центре площади, словно воспроизводя только что сыгранный спектакль. Вернулись патрульные машины, повернув ощерившиеся ружьями колпаки на улицы. Водометы тоже направили хоботы навстречу приближающимся людям. Теперь в руках протестующих появились баллоны. Дункан предполагал, что баллоны были при них и раньше, когда началась демонстрация, но люди не решились их применить. Но теперь лица молодых горожан, наверно, стали такими же красными от гнева и возбуждения собственным неповиновением, как и от краски на коже и одежде. Толпа напирала на органиков, проворные юноши залезали на столбы с мониторами и опрыскивали экраны черной жидкостью. Другие направили пульверизаторы в лица служивых. Генералу удалось опять взобраться на свою машину. Он снова что-то кричал в мегафон. Дункан не мог разобрать слов, тонувших в адском шуме. Толпа поливала черными струями настенные экраны зданий, окружавших площадь, и портативные камеры телерепортеров новостей. Дункан видел, что многие экраны уже ослепли. - Заливайте их все! - кричал он, вскакивая на ноги. - Покажите, что вы не стадо баранов! Сник тоже встала. Она в восторге хлопала в ладоши. И в этот миг погас свет. 16 - Что за?.. - Дункан взглянул на светящийся циферблат. Ровно 7:11. Из прихожей донесся голос Сары-Джон Тан: - Опять нет электричества! Дункан попытался командой включить настенные экраны. Безуспешно. На произнесенный код не среагировала и входная дверь. - Может, в шкафах у сегодняшних жителей есть какой-то фонарь или свечи? - Не беспокой Тан. Напрасно. Я внимательно проверяла все в их шкафу. Ничего нет. Казалось, сам воздух замирает. Толщей своей и теплом он давил на Дункана. Ощупывая стену, он двинулся вдоль нее и тут же наткнулся на Сник. Сара-Джон Тан пробиралась в гостиную. На голос Сник она подошла к дивану. Дункан вдохнул аромат ее духов, смешанный с запахом пота от нервного возбуждения. - Лем напился до потери сознания. Счастливчик, сукин сын, валяется себе в кровати! - Что же могло случиться? - недоумевала Сник. На сей раз мы же не выводили из строя никаких электростанций. Может, какая-то другая подпольная группа, про которую нам ничего не известно? - Сомневаюсь, - проронил Дункан в задумчивости. По всей видимости, авария. Он не верил в это. Скорее - дело рук правительства. При отключенной электроэнергии, когда освещение дают только машины гэнков, демонстранты беспомощны. Их разгонят, только успевай удирать. Отключить электроэнергию - очень крутая мера, но правительство способно на нее. Однако власти не возьмут вину на себя. Ответственность возложат на кого-нибудь другого... Сара-Джон Тан почти потеряла голову. - В прошлый раз это был сплошной ужас. Мы проснулись в Среду и сперва подумали, что это опять Вторник. Но когда все другие дни покинули стоунеры, мы поняли, что произошло нечто очень серьезное. Нельзя было выйти из квартиры. Потом гэнки выжгли запорные механизмы и велели нам покинуть город. На улицах образовались заторы, конечно... Сник остановила ее. - Мы все это знаем. - Вы не попадали в такую чудовищную кутерьму. - Думаю, что энергию скоро подадут, - вставил Дункан. - Спокойней, давайте подождем. - Плохо, что замок надо вынимать, - заметила Сник. Чертовы гэнки могут явиться сюда для этого Бог весть когда. Может, самим, но потом как им объяснишь? - Не дергайся, Тея. Ситуация на сей раз иная. Дестоунированы только граждане сегодняшнего дня. Значит используется лишь седьмая часть кислорода, так что воздуха хватит. Да и гэнков нынче хоть пруд пруди. Подождем. Он почти физически ощущал внутренний непокой Сник. Она была воплощением активности и терпеть не могла спокойно томиться, пока что-нибудь произойдет. Если ракета готова к запуску, то Сник должна нажать кнопку. С другой стороны, врожденное нетерпение сдерживается строгой дисциплинированностью и значительным опытом офицера-органика. Она не станет поступать необдуманно, не вынуди ее к этому сама ситуация. Час тянулся бесконечно. Секунды, казалось, просачивались сквозь нагревающийся и тяжелеющий воздух и оседали в нем, словно мелкие дохлые насекомые. Все трое обменивались отрывистыми словами, фразы делались все короче. Наконец Дункан поднялся с дивана. - Придется выжигать замок. Из прихожей разнесся голос Шурбера. - Что, черт возьми, тут происходит? Тан вскочила и выбралась на ощупь из гостиной. - Не паникуй, Лем! - кричала она. - Опять отключили энергию! - Голос Шурбера скатился на визг. Он ругался, растягивая слова, будто хмель еще не покинул его. Выслушав рассказ о событиях, Шурбер вновь разразился проклятиями, а потом затих. Дункан подумал, что его предположение о причастности правительства к отключению энергии ошибочно. Демонстрантов уже давно разогнали или разыскали и арестовали. А куда спрятаться? Двери квартир заперты. Выдать себя за непричастных к беспорядкам граждан, случайно оказавшихся на улице, когда отключили электроэнергию? Краска на всем не даст соврать. Правительство, видать, действительно собирается создать горожанам временные скотские условия. Это заставит их так страдать, что они возмутятся, нет, возненавидят тех, кто очевидно ответственен за отключение электричества. Эти люди будут совсем не при чем, но правительство намерено их обвинить. Преступниками назовут Дункана и Сник. Какую же легенду создадут власти? Что Дункан и Сник, психопаты-преступники, сумасшедшие подпольщики, еще раз напали на станцию Болдуин Хиллз и разрушили конвертеры-генераторы? Нет. Эта версия не подойдет, ежели власти намерены вскорости включить электроэнергию. Скорее правительство заявит, что преступникам как-то удалось ввести в систему команду отключения. Инженерам, мол, понадобилось много времени, чтобы выявить эту команду и отменить ее. Дункан испытывал жажду, в горле пересохло. В личном шкафу Шурбера и Тан он отыскал бутылки фруктового сока, которые супруги недавно притащили из магазина. Вчетвером с соками быстро покончили. В обычных условиях этого было бы достаточно. Но теперь воздух не казался ему более массой дохлых насекомых. Букашки были полны жизни и высасывали влагу из его тела. Дункан нащупал место запорного механизма во входных дверях. Выжечь замок. Плевать на последствия. Надо выбираться, пока не сдох от полного обезвоживания или кислородного голодания, черт знает, что наступает сперва. Он уже вытащил пробник, когда резкий удар в дверь заставил его вздрогнуть. Дункан приложил ухо к двери. Из-за двери послышалось: - Департамент органиков! Стукните в дверь, если вы меня слышите. Дункан слегка постучал рукояткой пистолета. - Отойдите! Мы выжигаем замки! Бледно-красное пятно появилось на двери, очерчивая место расположения запорного механизма. Пятно увеличивалось, запахло горелым. Фиолетовый луч прорвался через небольшое отверстие, прошелся по окружности и исчез. Удар - и выжженная секция двери свалилась внутрь, дымясь кромкой. Запах горелого дерева и пластика наполнил комнату. Свет фонаря проник в отверстие, превращая темноту в полумрак. Теперь голос, усиленный мегафоном, разносился четко. Дункан бросился в гостиную. - Тея, за мной! Тан, Шурбер, оставайтесь здесь! - Они вовремя добежали до ванной комнаты. Входная дверь открылась, и громкий мужской голос произнес: - Пока оставайтесь дома! Мы не хотим, чтобы улицы переполнились. У нас еще много дел. - Благодарим вас, - сказала Тан. Выждав минуту, Дункан и Сник подошли к открытой двери. И Тан и Шурбер уже стояли там, глубоко вдыхая воздух улицы - почти такой же плотный и горячий, как в квартире. Фары и прожекторы двух патрульных машин органиков освещали улицу. Они стояли поодаль, всего в нескольких квартирах отсюда. Лица жильцов, выглядывавших из-за дверей, были бледны в свете огней машин. Четверо гэнков продолжали выжигать замки. Минуло полчаса. Свет от патрульных машин и фиолетовые лучи протонных пистолетов мелькали теперь далеко. Люди выходили из квартир. Поначалу тихий разговор перерастал в гомон, в трескотню взрослых, смешанную с плачем младенцев и визгом детей постарше. - Это ужасно, - сказала Сара-Джон Тан. - Как мы узнаем без телевизора, что происходит? С рождения окружал ее свет и движущиеся изображения на стенах. Отсутствие их делало жизнь какой-то ненадежной, сомнительной. Дункан и Сник во время своего бегства через Нью-Джерси как-то привыкли к "окружению без изображений". Мысли были заняты борьбой за жизнь и "бестелевизионного" синдрома у них не наблюдалось. Уже через четверть часа рабочие Департамента технического обслуживания и ремонта установили портативные фонари. Фонари располагались через каждые двести футов, слабо освещая площадку перед квартирой. Но это было лучше, чем ничего, и как-то подбодрило людей на улице. Дункан и Сник вернулись в гостиную, супруги оставались в дверях. Дункан сказал: - Если вскорости не подадут энергию, город придется эвакуировать. Воздуха хватит ненадолго. - Можно же открыть все выходы на крышу и в основание башни? Это должно помочь, - заметила Сник. - Возможно. Но этого мало. Думаю, людей придется выводить из башни. По крайней мере - в кольцевые улицы по периметру. Там воздух посвежее. - Думаешь, мы не сможем оставаться здесь? - Попробуем. Вероятно, когда все эти люди уйдут, станет легче дышать. Можно отправиться с толпой, хотя это весьма опасно. Гэнки наверняка держат ухо востро. Понимают, что сейчас самое время сцапать нас. Однако... У властей сейчас дел по горло. Наверно, больше, чем они способны охватить. Станут ли они помышлять, чтобы отрядить органиков на поиск пары преступников? Вряд ли. С другой стороны, почему бы гэнкам просто не узнать их? Несколько минут спустя мимо медленно проехала на электромотоцикле рабочая Департамента технического обслуживания и ремонта. Дункан еще издали слышал ее громкое - через мегафон - обращение: "Внимание, граждане! Внимание, граждане! Всем жителям! Всем жителям! Немедленно направляйтесь в восточную часть улицы! Для паники нет оснований! Направляйтесь в восточную часть улицы! Внимание, всем гражданам! Направляйтесь в восточную часть улицы! Это распоряжение губернатора! Сохраняйте спокойствие! Направляйтесь в восточную часть улицы! В восточную часть! Вас эвакуируют через запасной выход! Внимание, всем гражданам!.." Голос глашатая растаял вместе с ней в западном конце улицы. Народ, преодолевая сомнения, потянулся в указанном направлении. К людям присоединялись все новые и новые горожане. Проехали несколько набитых пассажирами автобусов. Можно было представить себе, какой огромной вскоре станет толпа. А гэнки и не подумают организовать толпу, направлять людей на лестницы, как-то регулировать передвижение горожан, успокаивать их. А как с больными в госпиталях? Впрочем, это не его проблема, думал Дункан. - А что нам делать? - обратилась к Дункану Тан. - Оставаться здесь, идти со всеми? - Мы остаемся. Решайте сами, но я полагаю, вам лучше уйти. - Увидимся позже, - согласилась она. Вскоре супруги слились с текущей по улице темной патокой увеличивающейся толпы. Однако, к удивлению, улица довольно быстро опустела. Теперь уже в обратном направлении опять проехала знакомая женщина, крича в мегафон распоряжение губернатора. - Теперь на двоих-то нам должно хватить воздуха. Вроде он уже не такой спертый. С полчаса они просидели у открытых дверей, вдыхая чуть посвежевший воздух, готовые тут же нырнуть в квартиру при виде гэнков или рабочих. Хотелось спать, но в квартире было слишком душно. Всем подсознанием, всеми нервами они чувствовали что-то зловещее, угрожающее. Причину отключения электричества так и не объяснили. Им не успокоиться, пока они не узнают правду. Свет дальних огней, еще не зримых за округлой линией улицы, заставил их подняться. Потом показались светящиеся фары патрульных машин. Дункан присел и, стараясь оставаться невидимым, чуть высунул голову. - Две машины гэнков справа по обе стороны улицы. Шарят прожекторами по дверям. По двое гэнков из каждой машины вошли в квартиру. Двое из них тащат какое-то устройство. Не разглядеть, думаю - нюхалки, - вел репортаж Дункан. - Я вижу, - ответила Сник. Она юркнула в квартиру и, вернувшись, доложила: - На той стороне тоже что-то происходит. Поворот мешает обзору, но я думаю, там машины. Наверно, гэнки заняты тем же. Сдается, органики разыскивают нас. А кого же еще? Откуда им знать, что мы скрываемся в этом районе? Если кто-то из горожан видел меня или, более вероятно, думал, что видел, но не был в этом уверен, он мог сообщить органикам. Но почему гэнки взялись за поиски именно сейчас? Почему не раньше? Ответ (если он может существовать): доносчик заметил его несколько часов назад, но сообщил недавно, поскольку его грызли сомнения. Недавно ну, скажем, перед самым отключением электричества. Позже он не мог этого сделать. Впрочем, мог и позже, если отправился со своей информацией в участок органиков самолично. Значит, живет поблизости или открылся проходившему гэнку. И впрямь, скорее всего не отважился бы на прогулку в темноте. Но... информатор должен был находиться вне квартиры, когда заметил меня. В магазине? Но очевидно одно: гэнки явно не знают точно, где мы скрываемся. В противном случае здесь перед квартирой была бы целая стая, готовая на штурм. Да и если бы они знали, что мы поблизости, они бы тоже толпились на улице, прочесывая все подряд. Максимум, что они знают: Дункан и Сник скрываются на этом уровне или в этой башне. Дункан еще раз выглянул за край дверного проема. У каждой машины стоял гэнк и направлял прожектор на дверь квартиры, в которую вошел коллега. Дункан отступил внутрь и тихо сказал: - Если им удастся схватить нас, когда рядом нет свидетелей, они сделают, что захотят. Убьют или арестуют и незаметно доставят в ближайший участок. - Что ты думаешь - предпочтут? - Притащат к себе и постараются узнать все о наших делах и связях. Но живые мы можем доставить правительству массу неприятностей да еще служить знаменем недовольных и радикально настроенных. Будь я Мировым Советником, предпочел бы видеть нас мертвыми. - Несомненно, - согласилась Сник. - Давай-ка захватим с собой побольше этих гадов. Дункан угрюмо усмехнулся. Древние викинги, презиравшие любую смерть, кроме гибели в битве, не имели перед ней преимуществ. Будь здесь Вальхалла [древнеисланд. - черты убитых; в скандинавской мифологии находящееся на небе жилище павших в бою храбрых воинов, которые там пируют; их уносят туда валькирии и там прислуживают им], Валькирии [валькирия - буквально "выбирающая мертвых, убитых" - в скандинавской мифологии воинственные девы, участвующие в распределении побед и смертей в битвах] унесли бы ее туда, хотя она и женщина. Сник пыталась что-то сказать, но он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Слабый шум, словно приглушенное бормотание многих голосов, доносился в дверь. Она подошла ближе, прислушиваясь. - Что это? Дункан опять выглянул. Сник, прижавшись к нему, тоже высунула голову. Спиной к ним стояли двое гэнков. Свет фар усиливался. Появилась патрульная машина. Из-за круглого поворота улицы показались несколько гэнков с оружием в руках. За ними нестройными шеренгами голова процессии очевидно, арестованные демонстранты. Они выкрикивали лозунги, некоторые Дункану удалось разобрать в шуме толпы. "Давайте жить каждый день!" "Покончим с правительством!" "Честный суд над Кэрдом и Сник!" "Да здравствует революция!" "Дайте нам бессмертие тоже!" "Долой свиней!" - Гэнки окружили их и гонят к лестницам, - сказал Дункан. - Или затолкают в какое-нибудь большое помещение вроде театра и запрут, а потом станут обрабатывать поодиночке. Гэнки, рыскавшие в квартирах, высунулись из-за дверей. Удовлетворив любопытство, вернулись продолжать свое дело. Через минуту они уже входили в следующую дверь. - Не попытаться ли влиться в толпу? - предложила Сник. - Нет. Они обнюхают каждого, не сомневайся. Вскоре последние из демонстрантов скрылись за поворотом, за ними патрульные машины и гэнки в арьергарде. Два органика подъехали еще на несколько ярдов ближе к дверному проему, где притаились Дункан и Сник, и занялись осмотром следующих дверей, освещенных прожекторами машин. С западной стороны улицы донесся шум новой толпы. Гэнки обернулись. Дункан и Сник выскочили на улицу; звук их шагов поглотят гул толпы. Он разрастался - другая группа демонстрантов двигалась по улице. Находясь шагах в двадцати от гэнков, Дункан и Сник выстрелили одновременно. Оба гэнка тяжело осели и застыли. Дункан нырнул в ближайшую квартиру налево. Сник - по другую сторону улицы. Передняя комната, в которой очутился Дункан, ярко освещалась прожектором. В коридоре было чуть темнее. Услыхав голоса, доносившиеся из комнаты стоунирования, он остановился. 17 Дверь в комнату стоунирования была полуоткрыта. В просвете Дункан заметил двоих гэнков около цилиндра. Женщина светила фонарем в его открытое чрево. В другой руке у нее был пробник. Мужчина держал за ручки цилиндрический блестящий, серого цвета прибор - сниффер, в просторечье нюхалка. Глаза гэнка следили за светящимся дисплеем. Дункан разглядел, что только два стоунера были закрыты. Гэнки искали преступника, прячущегося в стоунере, или следы запаха его пребывания в цилиндре. Женщина-гэнк сказала: - Слишком долго возимся. Приказ был провести быстрый поиск. - Тогда вообще можно не стараться. Быстрее нельзя, - огрызнулся второй. - Он прошел к соседнему цилиндру, потянул ручку дверцы, а женщина, чуть отступив, направила свет фонаря и ствол пистолета в стоунер. - Дерьмом занимаемся, - бросил гэнк. - Они не такие идиоты, чтобы торчать здесь. Тем более - когда нет электричества. Откуда, черт побери, стало известно, что бандиты в башне? Дункан неслышно ступил и выстрелил женщине в затылок. Она бесшумно осела, едва фиолетовый луч коснулся головы. Следующим был мужчина. Фонарь, пистолет, сниффер глухо шлепнулись на толстый ковер. Мужчина опрокинулся лицом в стоунер. На улице Дункан увидел Сник, спешащую к нему. - Порядок, - бросила она. Подхватив гэнков за руки, они втащили их в гостиную - к стене, подальше от обзора с улицы. - Та форма в квартире Тан вроде нам лучше подходит. Пошли, - позвал Дункан. С фонарями поверженных органиков они вернулись в квартиру Тан и Шурбера. Торопясь, тяжело дыша в спертом воздухе, Дункан и Сник переоделись и побежали к открытой патрульной машине органиков. Дункан развернул машину на запад. Фары второй машины по-прежнему светились. Он намеревался воспользоваться лестничным маршем у секции лифтов за Площадью Голубой Луны. Там, должно быть, меньше народа, чем на запасных лестницах по периметру башни. Через сколько времени обнаружат брошенную патрульную машину и оглушенных органиков? Двадцатью минутами они располагают наверняка. Нюхалки непременно учуют следы запаха их тел. Гэнки обшарят все соседние квартиры. Самый стойкий запах преступников окажется в квартире Тан и Шурбера. Когда возобновят подачу электроэнергии, а это может произойти с минуту на минуту, все оставшиеся жильцы в квартире будут дестоунированы. Это означает гибель членов Старого Койота, даже если им и вводили А-ТИ. Тем или иным способом гэнки добьются признаний. Дункан сочувствовал коллегам, но ничего не мог предпринять. Как хотелось бы по крайней мере предупредить Эрленд, Симмонса и Дизно, что гэнки могут пойти по их следу. Но надо радоваться и тому, если им со Сник удастся спасти собственные задницы. Возглас Сник вывел его из задумчивости. - Ой! Ой! - рука ее сжала рукоятку пистолета. В двухстах футах впереди показались из-за поворота четыре электромотоцикла - два впереди и два сзади, вторая пара освещала дорогу. Приблизившись, они проехали мимо, звуковыми сигналами приветствуя коллег. Дункан ответил коротким гудком. Сник помахала рукой. Впереди была Площадь Голубой Луны со множеством магазинов, несколькими театрами, спортивной ареной, гимнастическим залом, начальной и средней школой, колледжем с двухгодичным курсом, госпиталем, станцией органиков, суперблоком административных офисов, несколькими складами. Площадь по краям и вокруг умолкшего ныне фонтана освещалась большими передвижными фонарями. Свет падал и на толпу - человек двести горожан и несколько больших групп органиков. Огромная бронированная машина глядела на толпу водяной пушкой, торчавшей из башни. Патрульные машины, полные гэнков, окружали людей. Отраженные от водомета и машин лучи света падали на искаженные лица и поднятые кулаки окруженных. И не слыша слов, можно было не сомневаться, что они оскорбительные и дерзкие. Дункан повернул машину, чтобы выехать на авеню, пересекавшую улицу справа. Он не хотел проезжать площадь. Там слишком много гэнков. Кто-то того и гляди признает в них разыскиваемых преступников, а совсем не коллег. Там чересчур светло. По авеню он доедет до улицы, той, что рядом с площадью, и прямо к секции лифтов и ближайшим лестничным маршам. - Дьявол! - процедил он. По улице двигалась вереница огней, рой машин и электромотоциклов органиков; их сопровождали два мощных прожектора и еще один водомет. Темная людская масса арестованных колыхалась за передними машинами. Проехать было негде. Придется поставить машины возле квартир и обождать, пока толпа протечет мимо. Неожиданно из головы толпы, усиливаемый мегафоном, прогремел голос: "Говорит полковник Пекапор! Кругом! Поворачивайте на площадь!" Дункан, с нервным напряжением ощущая на себе свет фар, остановил машину, повернув ее туда, откуда они приехали. Пекапору, по всей видимости, нет никакого дела, есть ли у нас какое-либо задание. Он использует весь персонал, какой доступен. - Смоемся? - Нет. Выберемся потом, ускользнем при первой возможности. Поскольку Дункан не получил приказа пристроиться в определенном месте, он подъехал по краю площади к водомету. Машина смотрела на запад, на лестничные марши. Оба стояли возле машины с пистолетами в руках. Кавалькада вкатилась на площадь. Достаточно было и криков и неразберихи. Новую группу арестованных подгоняли к фонтану громкими выкриками да длинными тупыми пиками. Теперь две группы арестованных разделял только фонтан. Люди и не собирались поддерживать построение, а, наоборот, переливались туда-сюда, толпа то расширялась, то сжималась, образуя ложноножки, словно две гигантские амебы. Над криками, воплями, возгласами на всю шкалу децибел ревел в мегафон голос полковника Пекапора: "Сейчас же прекратить сопротивление и крики! Успокойтесь и точно выполняйте распоряжения, иначе я прикажу подвергнуть всех лучевому оглушению!" Под аккомпанемент угроз полковника к Дункану подскочила капитан-органик. - Какого дьявола вы двое торчите здесь? Давайте-ка туда, помогайте удерживать эту свору! - Мы не получали такого приказа, - ответил Дункан. - Нам велено прибыть сюда. - Иисус Христос! - вздохнула капитан. Лицо ее исказил гнев. - Где же, черт возьми, ваша инициатива? Зажглись огни. На мгновение воцарилась относительная тишина. Перестал орать Пекапор, смолк гул арестованных. Затем первое удивление прошло, шум возобновился. Капитан, казалось, поразилась, но отнюдь не внезапному включению света. Дункан и Сник двинулись было к машине, когда капитан вскричала: - Задержитесь! Подойдите сюда оба! - В чем дело, капитан? - обернулся Дункан. Она подошла к нему вплотную. Глаза сузились, капитан пристально посмотрела на него, потом на Сник. Гнев сменился на ее лице тревогой. Женщина потянулась к кобуре. - Вы в... Фиолетовый луч пробника Сник впился в грудь органика. Прозорливая блюстительница порядка упала навзничь, выпавший пистолет брякнул железом на твердом полу. Дункан выглянул из-за водомета, сзади, за слепой махиной которого они укрылись. Кажется, никто не видел выстрела... Но сколько секунд пройдет, пока кто-то наткнется на тело капитана... Дункан взвалил его на плечо, несколько шагов - и капитан в машине под задним сиденьем. Сник прыгнула на место водителя. Едва Дункан обежал машину и опустился на сиденье рядом с ней, Сник нажала на акселератор. Электромобиль не обладал высокой скоростью. Сник выжимала из машины все. Двое гэнков на электромотоциклах въезжали на площадь с западной стороны. Неужели они заметили, как он сбрасывал в машину капитана? Гэнки остановились, слезли с машин. Дункан не колеблясь выстрелил в первого, успев установить пробник на максимальное оглушение. Сник, удерживая руль одной рукой, уложила другого. Дымок вился над телами поверженных. Оставив позади распростертые тела, машина на предельной скорости - тридцать пять миль - выехала на авеню. - Не доложились ли они по радио? - предположила Сник. - Сомневаюсь. У них и времени-то было разве успеть схватить пистолеты. Ребята растерялись. Не ухлопали ли мы их совсем? У меня был установлен максимум. Огромные круглые колонны вокруг секции лифтов и лестничных маршей виднелись уже давно. С авеню еще надо было свернуть на улицу и проехать два блока. Дункан удовлетворенно ухмыльнулся: уличные мониторы на двух последних перекрестках были залиты краской. Вот и здесь демонстранты постарались. С электричеством было все в порядке, но мониторы ослепли. Это укрепляло решимость Дункана и Сник. У колонн, прикрывая вход в лифты и на лестничные марши, дежурили двое гэнков. Успели ли они разглядеть двоих коллег-офицеров в приближающейся машине? Оба упали, пораженные лучами пробников. Ближайшие экраны мониторов тоже были залиты краской. В одну из открытых дверей соседних квартир они втащили тело капитана и стражей. Двоих отправили в пустые стоунеры, третью с трудом затолкали в занятый. Вытирая вспотевшие лица, оба бросились к лестничному маршу. Подача энергии возобновилась. Выселенные горожане возвратятся в свои квартиры. Это будет долгий и непростой процесс. Наверняка потребует отвлечения многих гэнков от поиска преступников. Однако гэнки, оставленные в квартире недалеко от Клойдов, скоро зашевелятся. Да и команда женщины-капитана обнаружит исчезновение своего командира. Над дверцами лифтов высвечивались указатели уровней. Лифты, наверно, уже доставляли горожан, хотя сколько времени еще пройдет, пока наступит очередь покинувших 112-й уровень! Масса людей, должно быть, эвакуировалась пешком по лестнице. Немногие захотят таким образом карабкаться обратно на верхние уровни. Дункан и Сник быстро спустились вниз. Ступени вели прямо к лестничной площадке. Одолев один марш, они бросились дальше. Настенные экраны работали, хотя принимали, кажется, один канал. Комментатора сменил майор-органик Пруит. Он говорил, а на экране возникли портреты Дункана и Сник. Под ними текст: БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ПРИ ВСТРЕЧЕ С ЭТИМИ ПРЕСТУПНИКАМИ. СООБЩАЙТЕ О НИХ НЕМЕДЛЕННО ОРГАНИКУ ИЛИ НА СТАНЦИЮ ОРГАНИКОВ. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ЗАДЕРЖИВАТЬ ИХ. ОНИ ВООРУЖЕНЫ И ОПАСНЫ. Голос майора сопровождал их бег вниз: "Электроснабжение полностью восстановлено во всем Комплексе Башни Ла Бреа. Все граждане вернутся в свои квартиры согласно указаниям офицеров-органиков. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Ждите распоряжений. Двое разыскиваемых преступников - Джефферсон Сервантес Кэрд, он же Вильям Сен-Джордж Дункан, он же Эндрю Вишну Бивольф, и Пантея Пао Сник, она же Дженни Ко Чэндлер, были замечены на 112-м уровне. В настоящее время они еще на свободе. Вознаграждение за любые сведения, способствовавшие их поимке или смерти, увеличены до 75.000 кредитов. Электроснабжение полностью восстановлено во всем Комплексе Башни Ла Бреа. Все граждане..." По всей видимости, гэнкам еще не известно, что мы в их форме, подумал Дункан. Иначе об этом сообщили бы. К моменту, когда он и Сник тяжело дыша добрались до двенадцатого уровня, ситуация вновь изменилась. "...напали и вывели из строя много органиков и облачились в их форму... Сейчас преступники выдают себя за офицеров-органиков. Мы доводим до сведения..." На экранах возникли Дункан и Сник в форме патрульных органиков. Операторы неплохо поработали, столь оперативно смоделировав портреты. Дункану и Сник пришлось замедлить бег. По лестнице, совсем запрудив ее, с трудом тащились группы мужчин, женщин и детей. Хотя многие наверняка видели изображения на экранах, никто из толпы не узнал их или не подавал виду. А ведь такое тоже возможно. Заметивший их просто подчинялся совету не пытаться задерживать преступников. С другой стороны, такое вознаграждение могло подавить страх. Человек, первым выкрикнувший их имена, помогший таким образом поимке, получал 75 тысяч кредитов. Дункан успокаивал себя тем, что усталые и взволнованные граждане не сопоставят экранные портреты с гэнками, неожиданно возникшими у них перед носом. Теперь Дункан и Сник с большим трудом прокладывали себе путь вдоль стены. Люди будто и старались уступить им проход, но давление тел крайне замедляло движение. Но и это к лучшему: он заметил шлемы двоих гэнков, поднимавшихся вверх. Они двигались у самых перил и в толпе, наверно, не заметили сжавшихся коллег. За десять минут беглецы одолели лишь три уровня. Затем толпа внезапно поредела. На всем лестничном марше повстречалась пара десятков отставших людей. И - никого. Спустившись на второй уровень, они осмотрелись, глянули за угол. Прислонившись к перилам на площадке первого уровня стояли двое гэнков. 18 Дункан и Сник отступили к огромным раздвижным дверям - вход на второй уровень. Взглянув сквозь необъятные стекла, они тотчас отпрянули: двое гэнков стояли беседуя совсем рядом. Мотоциклы были в нескольких шагах. - Посты, наверно, у каждого выхода на всех уровнях, - предположила Сник. - Вероятно, - согласился Дункан. Зачем оба гэнка на первом уровне неожиданно исчезли в дверях? Что произошло? Он нахмурился. Уголком рта едва заметно усмехнулся. Мониторы включены, но тот, в штабе, наблюдающий за лестницей, не доложил о появлении преступников... Или кто-то в штабе на время вывел мониторы из строя, пока он и Сник переходили с уровня на уровень. Это означает, что некто из высоких чинов СК оберегает их как может. Дизно? Симмонс? Такое не столь опасно, если никто не следит за оператором. Всего лишь кратковременное отключение на каждом этаже. Коли так, а не просто неисправность, оператору не легко приходится. Он должен знать, что Дункан и Сник блокированы гэнками снаружи - у дверей на первом уровне - и двумя гэнками - в самом низу лестницы. Он мог ослепить мониторы только на это время. Дункан поделился соображениями с коллегой. - Давай-ка уберем этих бедолаг на первом уровне, - была реакция Сник. Он посмотрел вниз, перегнувшись через перила. Гэнки - мужчина и женщина - сидели на нижней ступеньке. "Должно быть, устали, как и все в этой башне, и Сник и я", - подумал Дункан. Они позволили себе чуть передохнуть, уверенные, что мониторы обязательно определят преступников, когда они будут спускаться, и уж их, гэнков, тотчас оповестят. Хотя гэнки и не очень-то ждали подобных событий. Дункан и Сник были уже на полпути к первому уровню. Женщина-гэнк поднялась со ступеньки, потянулась, зевнула и повернулась к напарнику. Рот ее так и не успел закрыться - луч воткнулся в тело. Сник повергла второго, он опрокинулся на перила, потом вперед - на пол. Установив пробники на максимальное поражение, Дункан и Сник проводили рекогносцировку через широкие окна. Планировка первого уровня не отличалась от других: авеню периметра очень широкое, а выходившие на нее "жилые" улицы - относительно узкие. На ближайшей улице, стоя перед своими квартирами, беседовали люди - наверняка о доставшихся им испытаниях. Пока никаких иных объяснений временной слепоты мониторов, кроме неисправности, не вырисовывалось. Гэнков не видать, а машины оглушенных торчали на прежнем месте. Дункан задействовал двери, и те вошли в щель ровно настолько, чтобы он и Сник могли по очереди пройти. Затем они оседлали мотоциклы, намереваясь тронуться. И тут отчетливо донесся вой сирен органиков. Решение еще не родилось, патрульная машина с зажженными огнями в сопровождении четырех гэнков на электромотоциклах выскочила с левой стороны улицы. - Подожди, может, они не по нашу душу! - сказал Дункан. Хорошо, что он решил не удирать. Группа растянулась по плавному изгибу авеню. - Вперед! - скомандовал он, и они пристроились в кильватер органикам. Дункан включил сирену и фары. Сник последовала его примеру. Группа органиков обогнула улицу; Дункан и Сник продолжили путь, пока не доехали до выхода, - это и было место назначения. Припарковав машины у большой пляжной кабины, они вошли в нее, спустились по лестничному маршу вниз. Внизу прошли по коридору в элитный яхт-клуб - тот самый, в который попали в памятную ночь полета с крыши башни. Никого видно не было, но мониторы работали. Если только неизвестный покровитель не прикрывает им глаза ради них. Такой человек есть! Иначе на выстрелы в тех гэнков на первом уровне нагрянула бы стая органиков. Они миновали сводчатый проход к пристани - тоже знакомый - и ступили в ночь. Чистое небо, полное звезд, другие башни, дуги мостов сияли ярким светом. Было прохладно. Вода шлепалась о тело башни под пристанью. Суда покачивались в эллингах. Однако картина заметно изменилась. Между основанием башни и пристанью было припарковано с полсотни аэролодок органиков. Органиков, пригнавших сюда лодки, вызвали для помощи в охоте на преступников и организации исхода горожан. Дункан намеревался поднять затопленную аэролодку - работа не из приятных: холодная вода не манила. Теперь это ни к чему - спасибо гэнкам. Сперва, хотя это займет уйму времени, надо заняться речевым программированием всего аэрофлота органиков. Работали они напряженно, но за час поставили программы лишь тридцати судам. Дункан аж запарившись заявил: - Хватит. Кое-кто из гэнков отправится на свои станции раньше остальных. - Почему бы не испортить остальные? - предложила Сник. - Я бы не прочь. Но если с патрульного корабля засекут, что палят все пушки лодок, органики притащатся сюда разбираться. - Он показал на огни судна где-то в полумиле. То и дело пролетали над бухтой аэролодки, хотя ни одна не попадала в поле видимости. - Я послежу. Покажется патрульная - дам знак прекратить огонь. Дункан колебался. Аэролодка или надводный корабль могли появиться из-за округлого поворота башни и засечь фиолетовые лучи. Но, черт возьми, подвиги, которые он задумал, куда как рискованней и опасней, чем это. Дункан кипел от гнева, а горючего требовалось все больше и больше. "О'кей", - бросил он и полез в кабину четырехместной лодки, приглянувшейся для побега из башни. Орудийная батарея лодки имела полный комплект зарядов. Подняв лодку в воздух, он отлетел в дальнюю точку района парковки. Установив орудие на режим максимального поражения, он двинулся вперед, пока орудийный нос-картошка не оказался в нескольких дюймах от первой обреченной лодки. Луч рассек ее пополам. Дункан бросил лодку вперед и ее острым краем завершил содеянное. Одну за другой, прислушиваясь к радиоголосу Сник, он уничтожил девятнадцать лодок. На дело ушло две минуты. Подбежала Сник и улыбаясь забралась на сиденье рядом с Дунканом. Закрывая колпак кабины, она воскликнула: - Дружище, это было великолепно! Дункан кивнул, сохраняя напряжение в лице. Он поднял лодку над водой у причала. - Что ж, приступим. Он произнес код: "Эрида" [в греческой мифологии богиня раздора; Эрида стала причиной губительного соперничества Афродиты, Афины и Геры в Троянской войне, бросив на свадьбе Пелея и Фетиды яблоко с надписью "Прекраснейшей" (яблоко раздора)], передавая радиосигнал программам, введенным в системы управления на тридцати лодках. Корабли поднялись и устремились в заданных направлениях. Вспыхнули их навигационные огни. Дункан погружал лодку, пока поверхность воды не достигла уровня его подбородка. Едва он двинулся на запад, как тридцать лодок точно по программе поднялись, стремительно ускоряя полет. Десяток лодок устремились на север - на горы Голливуд Хиллз, о которые и разобьются, еще десять - на запад в Тихий океан, пока полностью не израсходуют топливо и не врежутся в грузовые суда, пришвартованные в бухте. Он с наслаждением представил себе ужас и замешательство на лицах органиков-операторов радаров на башне при внезапном появлении тридцати лодок. Без предупреждения диспетчеров движения, размещенных на горных вершинах, ни одно судно не могло курсировать в районе Лос-Анджелеса. А уж когда лодки разобьются, диспетчеры просто будут в шоке. Убедившись, что суда отправились, как обычно, от Башни Ла Бреа, диспетчеры оповестят органиков. Находящиеся в Башне органики бросятся к причалам, органики из других мест прибудут туда на аэролодках. Некоторые уже взлетели - их огни дугами потянулись от площадок на крышах и на разных уровнях башен. Вот они пронеслись над головой, не замечая угнанной лодки, без огней, почти полностью погруженной в воду. - Раз мне не одолеть богов в небесах, я по крайней мере вызову волнения в Ахероне [в греческой мифологии болотистая, медленно текущая река в подземном царстве, через которую души умерших, чтобы достичь потустороннего мира, переправлялись в челне], - пробормотал Дункан. - Что? - не поняла Сник. - Так, ничего. Он не помнил, откуда явилась к нему эта мысль, должно быть, цитата из древней литературы. Но она запала ему в голову до того, как он сбежал из института реабилитации в Манхэттене. Еще одна утечка от его прошлого персонажа. Впереди виднелась центральная башня распределения электроэнергии Болдуин Хиллз. Крыша башни сияла в отраженном свете гигантского серебристого дирижабля и нескольких огромных аэролодок. Было слишком далеко, чтобы разглядеть кабели, тянущиеся за воздушным судном, но Дункан не сомневался: там ведутся работы. Каналы новостей неоднократно сообщали, что в здании будет установлен дополнительный преобразователь-распределитель. В случае нового перерыва в подаче энергии выручит запасной кабель. Зрителей уверяли, что такое почти исключено. Специально принятые меры безопасности позволят предотвратить диверсии Дункана и Сник. Арочный проход, через который эти авантюристы проникали, разрушая конвертер-распределитель, был закрыт. Но Дункан и не собирался им воспользоваться. Вместо этого он направил лодку почти вплотную к башне - ее корпус едва не касался прочного черного металла. Неожиданно откинулся колпак кабины, ветер на подъеме ударил в лицо. Уже у крыши он развернул лодку носом к башне и, устремляясь вверх, огнем пушки продырявил шкуру дирижабля, перерубил его ребра и фермы, выпустил дух из резервных газовых баллонов. Величественный корабль упал носом вниз; тяжелейший конвертер с хвостом кабелей неудержимо ввергнулся в зев строения, ударился и вертикально застыл. А Дункан уже рассек пополам три титановые аэролодки; их части с прикрепленными кабелями тоже стремительно рухнули внутрь. Рабочие, находившиеся снаружи, бросились врассыпную, гэнкам тоже было не до стрельбы по налетчикам. Лодка застыла в чреве башни. Площадки для персонала в огромной шахте были частично разрушены, рабочие на них застыли в страхе. Конвертер-распределитель опрокинулся набок, смяв нижние галереи. Индикатор энергии на приборной панели лодки светился красным цветом. Дункан вжался в сидение - мотор из последних сил старался не заглохнуть и после финального напряжения лодка свалилась. Ударившись днищем, она подпрыгнула. В шее будто что-то щелкнуло, голова вдавилась в плечи. Индикатор энергии опять сделался бледно-красным. Впереди по большому коридору с пистолетами в руках к ним бежали двое гэнков. Луч пушки ткнулся между ними, гэнки шмыгнули в ближайший проем. Дункан направил лодку в коридор, несколько раз в движении поворачивая ее то вправо, то влево. Лучи пушки шарили по сторонам, достав и напуганных гэнков. Лодка миновала зал, повернула влево, проскочила другой зал. Еще поворот - снова зал. Женщина вскрикнула, вжимаясь в стену. Луч пистолета Сник оглушил ее. Опять поворот - они оказались в зале, который вел к входу; всего несколько обнедель назад Дункан и Сник побывали здесь. Теперь они нападали с другого направления. Как и раньше, Дункан остановил лодку в высоченном дверном проеме камеры, где стоял конвертер. Тогда пушка сделала свое дело. Теперь перед ними сверкал новенький. Лучи плавили кожух, принимаясь за начинку. Гэнки с верхних галерей открыли стрельбу. К счастью, они стояли слишком высоко: лучи под углом, не доставая налетчиков, вонзались в пол невдалеке - рядом дымились дыры. Сколько времени еще понадобится, чтобы уничтожить конвертер? Тридцать секунд? Сорок? С выключенными огнями лодка повернулась и на фут поднялась над полом. Фары зажглись. Сквозь дымок свет их пробивался футов на двадцать. Рывок - и лодка возле огромной шахты, в которой покоились обломки резервного конвертера и титановых судов. Дункан погасил фары и включил радар. Ведомая им, медленно двигаясь, лодка вошла в шахту. Еще медленнее поднимал он лодку, пока она не приблизилась к носовой части дирижабля. Скрытое целиком в его массе, судно заскользило вверх между огромными рухнувшими обломками и стеной шахты. Тут и там на галереях вспыхивали огни, отдельные устремлялись за лодкой, но теряли след, едва Дункан хоть немного увеличивал скорость. Переносные фонари рабочих, которыми они пользовались в дополнение к свету с верху башни? У вершины шахты, скрытая верхней частью дирижабля, лодка скользнула к краю и опустилась к стене. Сник закрыла фонарь кабины, когда лодка была в стороне от башни. Минутой позже судно уже по самую кабину оказалось в воде. Кружило в воздухе, пенило воду вокруг множество судов, огней, рыскающих радаров и инфракрасных детекторов. Пара дюймов воды закрывала лодку "с головой". Путь обратно к Башне Ла Бреа был путешествием неторопливых ленивцев, но добрались они до нее без происшествий. Выждали, пока поблизости, с западной стороны башни, не останется ни одного судна гэнков. Поднялись из воды. Откинули фонарь кабины. Приблизились к стене. Верхняя площадка была освещена как обычно. Но гэнки и не стали бы включать огни своих судов. Убедившись, что площадка пуста, Дункан опустил на нее аэролодку. Включая-отключая фонарь, Сник освещала путь. Оказалось, что сели они у входа в люк. Уже через несколько секунд они проскользнули в дверь ангара. Сник светила фонарем. Ощущение было такое, будто они только что побывали здесь. В углу огромного помещения виднелась полуотремонтированная лодка. Сник приставила к люку лестницу. Дункан взобрался, откинул крышку. Освещая путь фонарями, они осмотрели комнаты - помещения были безлюдны. В поисках еды осмотрели бесконечные кладовые и холодильники. Хватало банок со всякой всячиной, включая фруктовые соки и другие долго сохраняющиеся продукты. Достаточно не на один день, хотя они не собирались оставаться дольше необходимого. При свете фонарей они закусили, оживленно обсуждая свои приключения. Затем прошли в просторную спальню, в которой почивал во время своих нечастых визитов в Лос-Анджелес его дедушка. Будь электричество, они могли бы деполяризовать окна, которые сейчас были черны, как и ночь снаружи. Но и в светонепроницаемости оставалось свое достоинство: ты не можешь выглянуть наружу, но и тебя не увидят. Дункан смачно зевнул, потянулся. - Пламя погасло. Я отправляюсь спать. Даже морду не сполосну. - Ты никогда не злоупотребляешь этим, - откликнулась Сник. - Кстати, насосы не работают. И туалеты тоже будут не самым приятным местом, пока не восстановят подачу энергии. Дункан начал стягивать с себя куртку. Последнее, что помнил: с полу он взглянул вверх. Яркие фонари ослепили его. Мужской голос - он казался знакомым - произнес: - Наконец-то мы нашли вас. 19 Отрывки из секретного доклада Мировому Совету Гюнтера Джеронимо Зага, фельдмаршала. Департамент органиков, Северо-Американский министерский орган (правительственная структура, курирующая территорию бывшей Канады и США): "...уполномочен ввести военное положение в субпровинции Южная Калифорния". "...тщательное расследование показало, что предполагаемая изменническая организация проникла значительно выше, чем использование компьютерных банков данных. Установлено, что Дизно, житель Вторника, генерал Департамента органиков штата Лос-Анджелес, идентификационный номер ВтЛА-х/4529У, является руководителем подрывной группы, именующей себя Старый Койот, КУКОЛКА и другими часто меняющимися названиями. Мы подозреваем участие в этих организациях органиков в лице различного персонала, возможно, весьма высокопоставленного, и из других дней. Органики, посланные в квартиру Дизно, чтобы дестоунировать его, вообще не застали генерала. Его обнаружили в аэролодке, готовившейся взлететь. На предложение сдаться он открыл огонь, ранив одного и убив другого органика. Ответным огнем генерал был убит на месте, хотя мы предпочли бы захватить его живым". "...вышли бы на Дизно и других в квартире, где скрывались Дункан и Сник, если бы отключение электроэнергии не прервало отыскание различных нелегальных схем..." "...очевидно, что генерал Дизно, а возможно, и другие, еще не идентифицированные, помогали Кэрду и Сник в проведении их операций в Комплексе Башни Ла Бреа. Отказы в работе башенных мониторов, которые непременно помогли бы опознать двух преступников, были вызваны - мы в этом абсолютно уверены - одним или несколькими органиками, преступно, предательски управлявшими техникой, отчего и не последовало никаких сигналов обнаружения. Тщательное изучение обстоятельств этого дела проводится, и мы не сомневаемся, что виновные не избегнут на сей раз сетей полиции". "...с сожалением вынуждены признать, что... представления... где сейчас скрываются преступники Кэрд и Сник. Их столь долгая неуловимость и дерзкие нападения показывают слабости нашей системы безопасности. Часть же их успеха следует отнести на счет незаурядной смелости и коварства Кэрда-Дункана и Сник-Чэндлер. Если позволительно употребить столь не строгое сопоставление в докладе, сие походит на действия Робина Гуда и Вильгельма Телля против общества. Или как если бы их соучастником стал Стенька Разин. Предварительный доклад, содержавший анализ ситуации (приказано полностью уничтожить), сравнивал Кэрда-Дункана с некоторыми персонажами древней мифологии, ловкачами из американских индейцев Стариком Койотом и Вабассо, Великим Белым Кроликом. Несмотря на явные преувеличения этой аналогии или, наоборот, благодаря им Кэрд-Дункан и Сник-Чэндлер сделались народными героями среди наименее законопослушных и наиболее неразумных граждан". "...главнейшим фактором, обеспечившим проявление их способности скрываться и предпринимать атаки, является слабость нашей системы. На протяжении тысячи облет недовольства и преступления почти не занимали общество. В Новую Эру оно столь приблизилось к Утопии, насколько вообще на это способны человеческие существа. С раннего детства в гражданах воспитывается неприятие насилия и неповиновения; избавление от бедности, избыток хорошего жилья, добротность пищи, бесплатное образование и медицинская помощь, приверженность демократическим принципам и процедурам сделали систему Мира Дней раем в сравнении с преисподней, в которой жили люди до Новой Эры. Отнюдь не большинство граждан жаловались на неотступное наблюдение за ними властей - в основном, люди относились к этому спокойно. Они понимали, что общество не может без этого достичь желаемых целей". "...удовлетворением. Департамент органиков ожидает от граждан беспрекословного подчинения законам и командам полицейских. Насильственный мятеж не ожидается - для него нет никаких логических причин. Однако я предлагаю вам внимательно просмотреть серию видеозаписей РАЗУМ И ДУША ЧЕЛОВЕКА, выполненную знаменитым психиатром доктором Беллой Джинрик Фордсвонтер. Она выделяет то, что идиоматически названо ею как "врожденная злобность человечества", иррациональная склонность "лезть на рожон". В то время как десять процентов населения составляют "врожденные лидеры", вычислено, что три процента - это "врожденные бунтари". Половина последних - с криминальными устремлениями. Ученые выполнили генетический анализ части врожденных лидеров и врожденных бунтарей, но не сумели выявить какие-либо генотипы или факторы окружающей среды, ответственные за подобные свойства характеров". "...слишком снисходительно и мягко. Правительственную политику удерживать граждан на длинном поводке и дергать за него, лишь когда в серьезной опасности оказываются принципы и порядки Новой Эры, необходимо изменить. Людей важно заставить осознать, что более строгий контроль за их действиями служит общему благу". "...удивляет. Даже я, уже двадцать сублет как фельдмаршал, не подозревал, что население мира составляет два миллиарда, а не десять, как утверждается во всех учебных сериях и в субгодовых правительственных докладах. Конечно, я разделяю разумность мотивов Мировых Советников удерживать эти сведения в тайне от всех, кроме себя и небольшой элиты правительственных чиновников. Манипулирование данными осуществлялось для общего блага с очевидной целью предупредить любые требования об изменений основного принципа Новой Эры и возвращения к системе ежедневной жизни". "Но теперь высшим официальным лицам известно, что предъявленное Кэрдом-Дунканом обвинение правительства в обмане относительно численности населения справедливо. Высшим официальным лицам сообщили правду, и они не будут ощущать себя виновными в выдаче тайны. В конечном счете вся правда выйдет наружу: растущая волна требований населения подтвердить или опровергнуть обвинения Кэрд-Дункана, сделает свое дело. Я лично не представляю, как можно продолжать извращать правду, если множеству независимых ученых и обычных граждан дозволено исследовать до конца численность населения. И это обязательно осуществится". "...как вам известно, были опрошены граждане всех дней, проживавшие в вышеупомянутой квартире. Все они оказались членами подрывной организации, кроме двух жителей Пятницы. В процессе допроса других обитателей этой квартиры выяснилось, что они обладают умением лгать под действием ТИ. Такие возможности весьма походили на способности Кэрда-Дункана по сути своей, но не по степени. Некоторые методы, описывать которые нет необходимости, заставили неблагонадежных признать, что им вводили совершенно новый препарат анти-ТИ. (Подробности смотри в Докладе N ОД-XC 7392-C. По прочтении уничтожить). Это откровение сильно озадачило департаменты органиков всех дней. Оно очень обеспокоило их. Теперь допросам под действием ТИ становилось трудно доверять. Возник вопрос сколь широкое распространение получил анти-ТИ или, как он ныне официально именуется, А-ТИ". "...не известно, являются ли подпольщики Лос-Анджелеса и Манхэттена частью всемирной организации, достаточно свободно связанной с другими, или они полностью независимы. На этот вопрос сейчас ищут ответ в комплексе и в рамках каждого дня". 20 Дункан сел. Расплывчатость сознания исчезла. Тело трепетало в готовности к действию. Рука потянулась к пистолету, но застыла... Нет, его пристрелят раньше. Он услыхал голос Сник. - Что случилось? Она говорила так, будто горло ее было забито пылью. Его рот тоже совершенно пересох. Оставалась слабая головная боль. Знакомый голос произнес: - Ваше оружие изъято, когда вы были без сознания. Пока оно вам не требуется. Щурясь в ослепительном свете, Дункан посмотрел по сторонам. Он насчитал пять лучей, но в глубине в полумраке могли находиться и другие люди. На освещенное место вышел человек среднего роста, не более шести футов, очень широкоплечий, в форме офицера-органика. Слева на груди тускло блестел золотого цвета знак - пушка. - Полковник Киз Алан Симмонс! - Дункан узнал его широкое, с высоко посаженными скулами лицо, эти крупные складки в уголках глаз. - Он самый, - ответят Симмонс. - Я ваш друг. Мы переправим вас в другое место. Сохраняйте спокойствие. Подчиняйтесь приказам. Вот ваши пистолеты. Заряды извлечены. Появившаяся в круге света женщина протянула ему оружие. Незнакомый мужчина вернул Сник ее арсенал. - Как же вы схватили нас? - спросил Дункан. - Вам вообще не удалось бы уйти далеко, если бы я не схитрил с мониторами, когда вы оба покидали квартиру. Но сейчас никаких разговоров. Все объяснения позже, - объявил Симмонс. Сник взглянула на Дункана. Глазами он сказал ей, что сейчас им остается лишь подчиниться требованиям полковника. Минутой позже они покинули эту квартиру. Дункан полагал, что группа воспользуется дверью в коридор. Но все прошли через анфиладу комнат в помещение ангара. Крышка люка была полностью открыта, а лодка зависла в нескольких дюймах от пола ангара. Это был двенадцатиместный корабль, такой крупный, что, казалось, он непременно должен был ободрать себе бока, опускаясь в ангар. Дункан и Сник забрались в лодку. За ними расположились четверо гэнков, а Симмонс и двое других, включая пилота, разместились впереди. Лодка медленно поднималась, аккуратно вписываясь в люк. Она висела в воздухе почти у края люка, пока двое гэнков закрывали крышку. Крыша башни была буквально запружена невольными беженцами. Тут и там вспыхивали запасные лампы. Множество гэнков поддерживали порядок. Те, что стояли поближе, посмотрели на лодку, приняв ее за обычный корабль с беженцами. Лодка поднялась и устремилась к северу. За весь полет никто не проронил ни слова. Пилот вел корабль на высоте тысячи футов в условиях интенсивного движения. Оставив позади бухту Лос-Анджелеса, аэролодка поднялась на две тысячи футов. Пилот перешел на автоматическое управление, и лодка уверенно продолжила полет. Скорость возросла до четырехсот миль в час - максимальная для двигателей Гернхардта. Потом пилот отключил автоматическое управление, устремляясь к густым лесам к востоку от района Башни Санта-Барбара. Он пролетел над несколькими холмами - почти в рост деревьев - и скользнул в небольшую долину. Лодка опустилась перед огромным бревенчатым домом у подножия холма. И дом и территория вокруг были хорошо освещены. Две конюшни, гараж и загон для скота виднелись неподалеку. Широкий ручей журчал почти возле самой входной двери. Все молча проследовали в дом. Их встретила просторная гостиная с каменным камином; жадные языки пламени облизывали поленья. Две стены целиком спрятались под отключенными сейчас телеэкранами. Лестница вела на открытый второй этаж. Их приветствовала пара людей лет семидесяти, как оказалось - прислуга. Пока Дункан и Сник приводили себя в порядок в ванной комнате, появились напитки и сэндвичи. Гостям предложили сесть на диване у камина. Оба попросили чай со льдом и быстро осушили по паре стаканов. Стоя со стаканом виски в руке, полковник Симмонс объявил: - Теперь мы можем поговорить. Сначала послушайте меня. Трое гэнков куда-то исчезли, остальные сидели неподалеку. Полковник сказал пожилой паре, что им пора отправляться в стоунеры, и прислуга удалилась. - Вы двое, наверное, самые коварные люди, каких когда-либо знала эта земля. Без сомнения, вы составите компанию наиболее изворотливым и, видит Бог, обладаете самыми незаурядными деструктивными способностями. Я пришел к выводу, что вы непременно вернетесь на то самое место, где вас никому не вздумается ждать. Никому и в голову не придет, что у вас хватит дерзости опять отправиться туда. Кто еще отважится на такое? Итак, я установил там детекторы на аккумуляторах большой емкости, замаскировав их под предметы мебели. Когда вы оба действительно явились сюда после того невероятного подвига... - Он замолчал, улыбнулся, а потом разразился громким хохотом. Придя в себя после безудержного смеха, Симмонс продолжал: - Детекторы передали радиосигнал тревоги. Они же открыли контейнеры с газом, которые я установил, конечно же тоже замаскировав. Остальное вам известно. - Нет. Многого я не знаю, - заметил Дункан. - Прежде всего, что вы затеяли? Почему мы здесь? Что-то движет вами, не так ли? - Вы двое, особенно вы, Дункан, должны сыграть важную роль в грядущих событиях, событиях, причиной которых станем мы сами. Более важную, чем вы могли бы предполагать. Вы все время убегаете. Что остается после вас? Я решил, что настало время взять на себя инициативу. Не нападать и разрушать оборудование, причиняя людям серьезные неудобства. Хотя вы сделали значительно больше этого. Начну с уведомления вас: я возглавляю все подпольные организации в Лос-Анджелесе и где бы то ни было еще. Дизно старше меня по званию в Департаменте органиков, но я его командир в Старом Койоте. Когда Дизно убили, я понял, что скоро доберутся и до меня. Итак, я решил действовать. Вы - мое главное оружие. - Он взглянул на экран. - 1:02 утра. Черт знает что сейчас творится в Лос-Анджелесе. Так воспользуемся всей этой смутой. А сейчас... не хотите ли немного поспать? - Не могли бы вы все-таки посвятить нас в ваши планы? Какую роль вы отводите нам? Симмонс улыбнулся, но голос его на сей раз звучал чуть жестче. - Вы мои уважаемые гости. Но я предпочел бы, чтобы вы делали то, что я скажу. Основания этому вы поймете позже. У моих людей и у меня очень много дел. Мне было бы спокойнее, если бы вы не торопились, отдохнули после всех ваших испытаний, скажем так. Здесь место отдыха и развлечений для высших чинов органиков. Но по крайней мере неделю сюда никто не сунет нос. Все места заняты. Другие дни тоже будут уведомлены об этом, не сомневайтесь. Вам придется доверять мне. - Не остается ничего другого, - заметил Дункан. - Но... как насчет прислуги на другие дни недели? Что с нашей охраной? - Не забивайте себе голову мелочами. Я обо всем позаботился. Симмонс пальцем подозвал троих гэнков, которые тут же подошли к гостям. - Курт, Чанг и Эшвин, - представил гэнков Симмонс. - Ваши смиренные слуги. Просите их обо всем, что вам потребуется. Эшвин ответит также на ваши вопросы, разумеется, кроме тех, которые могут угрожать безопасности. Вы, уверен, это понимаете. Он покинул дом в сопровождении троих гэнков. Эшвин, худощавый, темнокожий мужчина с усами щеточкой и слишком развитой челюстью и шеей, провел их в комнату на втором этаже. В ней было две кровати, отсюда же дверь в ванную комнату. Прежде чем пожелать гостям доброй ночи, Эшвин извлек из ранца два протонных пистолета и несколько зарядов к ним. - Шеф сказал, что вам следует это иметь. Во-первых, как жест его доверия, во-вторых - на случай налета. Это почти исключено, но мало ли что бывает. Он поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. - Комната скорее всего просматривается, - предположила Сник. - Какая разница? Ты что-то хотела сказать? - Не тянет на разговоры, хотя многое меня беспокоит. Подождем до завтра... когда как следует выспимся. Через десяток минут они уже были в объятиях Морфея. Воскресное небо сияло солнцем. Дункан проснулся перед самым полуднем, спустился вниз. Сник в обществе Эшвина и двух женщин уже поглощала не то завтрак, не то ленч. Женщин, которые накануне были в сопровождающей группе, представили как Рэни и Джиан. Дункан ел молча. Сник по обыкновению иногда бросала реплики. Другие же оживленно обсуждали новые телесериалы. Потягивая кофе, Дункан сказал: - Я хотел бы знать обстановку здесь. Неплохо бы посмотреть новости и получить информацию, которую общественности не сообщают. - Шеф сказал, что вам предоставят все сведения, кроме некоторых секретных, - напомнил Эшвин. В открытое окно доносилось пофыркивание и негромкое ржание лошадей, мужские и женские голоса. Где-то каркала ворона. Поблизости лилось прекрасное пение кардинала. Вид дома в городке вдруг всплыл воспоминаниями перед глазами Дункана. Зеленый палисадник и сад за домом. Всякие птицы малиновки, кардиналы, сойки, зяблики, колибри - порхали в саду. Ястреб парил вдали, высматривая голубей или кроликов. И небо и солнце настоящие не тот однообразный мир башни с его искусственным небом и солнцем, где птицы жили лишь в клетках на площадях, а единственной растительностью были карликовые деревья на них же. Этот дом - где он был? - Про это место нечего особенно и говорить, - Эшвин словно задержался с ответом, ожидая, пока Дункан выйдет из задумчивости. - Здесь коневодческое ранчо для отдыха и развлечений высших чинов органиков. Прислуга и тренеры не проявляют особого любопытства по поводу нашего пребывания здесь в Воскресенье. Руководители органиков то и дело нарушают день по ведомым лишь им причинам. Всем известно, что сейчас чрезвычайные обстоятельства, поэтому работники ранчо спокойно относятся к тому, что мы не люди Воскресенья. - Он встал, продолжая говорить: - Сейчас посмотрим новости. Не местные, нет, новости со всего мира и различных дней. Местные передачи касались, в основном, отключения электричества в штате Лос-Анджелес. Обозреватель утверждал, что ответственны за это, без сомнения, архипреступники Дункан и Сник. Подробности, связанные с прекращением подачи электроэнергии, станут известны в ближайшем будущем. Без сомнения, отправят в отставку руководителя органиков Субботы в Лос-Анджелесе; последует также проверка компетентности губернатора Субботы Лос-Анджелеса. Остальные новости относились к местным событиям. Однако каждые десять минут на отдельной секции экранов появлялись портреты и описания двух преступников. Вознаграждение за их поимку возросло до 120.000 кредитов. Затем Эшвин включил показ различных записей событий всех дней в разных частях мира. Во многих местах происходили демонстрации, а в дюжине городов Китая, Южной Африки, Западной Европы, России, Бразилии и Австралии - мятежи в служебных органах. - У Симмонса в самом деле организация, - оценил Дункан. - Требуется масса связей и личной энергии, чтобы заполучить такие записи. - Вы весьма проницательны, - вот все, что сказал Эшвин. Вид у него при этом был весьма самодовольный. - Дункан радовался. Его послания вызвали такую бурю, на которую он и не рассчитывал. Как сохранить этот взрыв, как сделать, чтобы боевой дух не умирал? Ответ был один: не он, а народ должен совершить это. Одному человеку не под силу ни разрушить мир, ни спасти его. Люди должны сохранять гнев, пока он не уничтожит прогнившие основы. Слабость этого полувосстания - а пока оно таковым и было, - этой наспех сработанной революции в отсутствии монолитной организации, достаточно мощной, чтобы действовать открыто. Необходим также целеустремленный лидер, который мог бы координировать действия всей организации. Возможно, тот порыв, который иногда овладевает подсознанием масс, может принести победу. Великим множеством людей - случалось такое не раз и до Новой Эры - овладевает дьявол, заставляющий их действовать в унисон. Доведенные до бешенства, выступая как многоголовый, но единодушный организм, они свергали с пьедесталов тиранов и в клочья раздирали правительства. После полудня Дункан и Сник, сопровождаемые Эшвином и его коллегой, предприняли дальнюю прогулку в лес. Затем Эшвин предложил им покататься на лошадях. Хотя никому из них никогда не доводилось сидеть верхом на лошади и, возможно, никогда более и не придется, они оседлали благородных животных и целый час катались по петляющей лесной тропе за ранчо. Эшвин непрерывно инструктировал их в пути. Сразу же по окончании обеда Эшвин спустился к ним по большой деревянной лестнице. Остановившись возле стола, он объявил: - Полковник хочет видеть вас сейчас. Пожалуйста, следуйте за мной. Он провел их вверх по ступенькам, потом вниз, в холл. У дверей стояли двое вооруженных гэнков. Эшвин постучал. Глубокий голос Симмонса пригласил их войти. Полковник сидел за просторным письменным столом красного дерева; стол был уставлен корзинками, полными небольших разноцветных сфер - лент и стопок распечаток. Симмонс поднялся. Его улыбка излучала ликование и доверие, безграничное удовлетворение. Выступающий подбородок с глубокой ямкой, казалось, проецировал свет, словно он был передающей антенной. - У меня добрые новости для вас. _Н_а_д_е_ю_с_ь_, вы сочтете их хорошими. Если вы согласны - сегодня вечером мы отправляемся в Цюрих. 21 - Цюрих? - повторил Дункан. - Столица мира? - Да, - улыбаясь подтвердил Симмонс. Глаза его остановились на лице Дункана, будто он с усилием пытался добраться до его мыслей. - Штат Швейцария. Именно здесь Мировой Совет только что подготовил список кандидатов на место Ананды. - Я не заметила этого в новостях, - вставила Сник. - Список еще не объявлен. Дункан уже более не удивлялся доступности для Симмонса непубликуемой информации. - Почему? Я хотел сказать - зачем вам надо, чтобы мы ехали в Цюрих? - Садитесь, пожалуйста. - Симмонс откинулся на спинку кресла, сомкнув руки на затылке. - Вы ускользнули от органиков и безнаказанно провели свои нападения благодаря вашей смелости. L'audace, toujours l'audace [из известного призыва деятеля Великой французской революции (1789-94) Жоржа Дантона - de l'audace, encore de l'audace, toujours de l'audace - смелей, еще смелей и всегда смелей]. Вы знаете, что это значит? Дункан и Сник отрицательно покачали головами. - Смелей, всегда смелей. Эта великая фраза из великого языка французского, к сожалению, уже мертвого, как и латынь. Но галльский дух жив. Смелей, всегда смелей. В вас обоих воплощен этот дух. Но вы слишком долго убегали, настало время, чтобы вы... мы... нанесли удар... стратегический ход, который даст значительно больший эффект, чем ослепление Лос-Анджелеса дважды подряд. Ваши действия - всего лишь раздражающий фактор, хотя я допускаю, что жители Лос-Анджелеса считают отключение электричества не просто досадным происшествием. - Симмонс положил руки на стол, склонился вперед, словно пытаясь приблизиться к слушателям. - Вот что я предлагаю. Дункан и Сник дослушали Симмонса до конца не прерывая, хотя с трудом сдерживали себя. - Все, - объявил полковник. - Что выдумаете об этом? Смело, не правда ли? - Или самоубийственно безрассудно, - произнесла Сник. Поймите меня правильно. Я согласна с вами в принципе. Но тут все зависит от случая. Либо пан, либо пропал. Разве есть реальные шансы на успех? - Мы не знаем этого, пока не совершим дело, - ответил Симмонс. - Что вы думаете, Дункан? - В случае успеха вашего плана все может закончиться для нас большой победой. Я сказал - может. Недостатки... как бы это выразиться... я ненавижу отдавать себя в руки врагов... Сник тоже. Едва ли все пойдет, как задумано. С другой стороны, подобное относится к любому смелому действию. - Риск велик, я признаю, - сказал Симмонс, - но это никогда не останавливало вас в прошлом. Кроме того, что еще реально предпринять на этой стадии игры? - Власти будут глубоко поражены, - заметил Дункан. - Такое подействует обезоруживающе, выведет их из равновесия. Он взглянул на Сник. - Нам нужно немного порассуждать. Одним. Симмонс встал. - Конечно. Я так и предполагал, что вы захотите все обстоятельно обсудить между собой. Можете воспользоваться этой комнатой. Обещаю, вас не станут прослушивать. Полковник вышел. За ним Эшвин. Когда дверь закрылась, Дункан сказал: - В этом плане достаточно гарантий. Гэнки не осмелятся стрелять в нас. Слишком много глаз будет вокруг. - _Е_с_л_и_ Симмонс сможет выполнить все задуманное. Но меня беспокоит роль самого полковника. Зачем он сам делает это? Он подвергает себя такой же опасности, как и нас. Подозрения Сник казались Дункану обоснованными. Он тоже не переставал размышлять о мотивах полковника. - Власть, - проронил Дункан. - Если он поднимется на вершину, то получит огромную власть. Полковник, должно быть, крайне честолюбив, коль решается на такое. Награда, которую он получит, перевесит жертву - так он думает. - Допускаю, что он убежденный революционер, - заметила Сник. - Да. Но и они движимы отнюдь не исключительно высокими идеалами. Они стремятся подорвать власть правительства, против которого восстают, и обычно это правительство заслуживает свержения. Но в глубине души подсознательно их одолевает жажда власти. - Ну, а мы? Это относится и к нам? - продолжала дискуссию Сник. Дункан рассмеялся. - Не думаю. У меня никогда не было стремления править другими. Но кто знает, что творится в нас самих, когда внутри просыпается безмозглый зверь? Так или иначе побуждения Симмонса - не самое главное сейчас. Важно то, что произойдет в Цюрихе. - Мы едем? - Я - да. - Тогда и я тоже. Только... - Только - что? - Давным-давно я видела представление о Французской революции. Главный персонаж, его, кажется, звали Дантон, был великим вождем восстания. Каждый француз испытывал смертельный ужас при упоминании его имени. Он послал на гильотину тысячи людей. В конечном счете он тоже был осужден и ему отрубили голову. Он сказал своим судьям... подожди-ка... дай вспомнить... а, вот. Он сказал: Революция подобна сатане: она поедает собственных детей. Дункан не ответил. Детское лицо, его собственное, словно метеорит, вспыхнуло в его сознании. И как падающая звезда, исчезнув, оставляет после себя лишь мрак. Это лицо обернулось ужасом и отчаянием. - В чем дело? - что-то неладное с ним заметила Сник. - Все эти головы скатываются в корзины. Пустяки. История не обязательно повторяет себя. - Но природа человеческая неизменна, - сказала Сник. - Ты прав. Мы не можем отказываться от действий лишь потому, что нечто происходило с другими. Мы - не они. Дункан прошел к двери. Эшвин стоял, исправно неся свою службу. - Передай Симмонсу: мы готовы. Почти тотчас же полковник в сопровождении Эшвина крупным шагом вошел в комнату. Он улыбался, как будто и не сомневался в их самом благоприятном решении. - Мы участвуем, - объявил Дункан. - От начала до конца. - Прекрасно! Подобно Юлию Цезарю, переходящему Рубикон. "Жребий брошен. Мосты за нами сожжены. Погибнуть или победить", - ликовал полковник. - Он победил. Но позже его ждал плохой конец, - заметила Сник. - И ты, Брут, - улыбка не покидала Симмонса. Несмотря на всю свою осмотрительность и цинизм. Цезарь доверял некоторым людям, полагаться на которых не следовало бы. Я не повторю его ошибок. "Нет, - думал Дункан, вы совершите свои собственные". - Я сообщу вам необходимые подробности, - продолжал Симмонс. - К полуночи, когда мы отправимся, вы получите все сведения и оснащение. Через час Дункан прошел в спальню. Он лежал, закрыв глаза и пытаясь извлечь из глубин памяти все, что он знал о Джефферсоне Сервантесе Кэрде. Симмонс объявил ему, что он отправится в Цюрих под видом личного служителя полковника. Все, что от него требуется во время путешествия, - это молчать и следовать правилам, установленным для лиц, попадающих во внутривременные зоны. Он может также начать думать о себе как о Кэрде, а не о Дункане. Но в скольких других личностях был воплощен он! Боб Тингл, Джим Дунски, Виат Репп, Чарли Ом, отец Том Зурван, Вилл Ишарашвили и Вильям Сен-Джордж Дункан. Нет, это не просто принятые им образы - он с_т_а_н_о_в_и_л_с_я_ каждым из них. Короткий период, когда его снабдили идентификационными картами Дэвида Грима и Эндрю Бивольфа, он просто носил эти имена, знал сфабрикованные биоданные - играл их роли. Теперь же, чтобы вновь _с_т_а_т_ь_ Джефферсоном Сервантесом Кэрдом, ему надо продраться обратно сквозь Дункана и других к подлинному, рожденному женщиной Кэрду. Нелегкая это была задача. Пожалуй, никто в мире, кроме психопатов, страдающих раздвоением личности, не принимал столько образов. Он единственный, кто мог справиться со всем этим по своему усмотрению, с_т_а_т_ь_ всеми. Но сбросить их с себя, снять их шкуру - совсем другое дело. Спустя немного времени он отказался от попыток избавиться от Дункана - самого последнего своего персонажа. Он тяжело дышал. Его необычные, а порою "автоматические" умственные способы воспроизведения сознания и подсознания оказывались бесполезными. Дункана словно вонзили в глубину его мозга. До всех других его "я" также было не добраться. Они разговаривали четкими, хоть и тихими голосами. Считая себя мертвыми и похороненными, они настаивали на воскрешении, на том, чтобы сдвинулись надгробия над их могилами. Все они были сверхбогами или, скорее, сверхвампирами. Нет, нет не "сверх": они явились не откуда-то сверху, пребывают глубоко внизу и потому они суббоги и субвампиры. Он опять назовется Кэрдом, но в действительности он все еще Дункан. А полностью проясненные воспоминания Кэрда и его душа не принадлежали ему по воспитанию. Голоса его предшественников, которых он сотворил себе, раздавались отовсюду. Они сталкивали его с цели, к которой он стремился, как это делало то лицо ребенка... Они превращали его в самоискажающуюся параболу, в кривую траекторию. Мозг его пронзали синусоиды, пересекаемые прямоугольными волнами. Голоса рождали физический свет, который, в свою очередь, вызывал подъемы и падения энергии. Пальцы Дункана, если можно так выразиться, отнюдь не всегда управляли его ментальным реостатом. Руки других старались овладеть им. Он вздохнул, пытаясь одновременно сообразить, был ли это лишь его вздох. Он не знал - полностью или незначительно управляли им те, другие, и какие мысли принадлежали только Дункану. Он чувствовал себя не очень хорошо. Однако когда он спустился вниз. Сник приветствовала его как _Д_ж_е_ф_а_. Само это имя казалось уже начальным шагом к обретению им первой личности, его подлинности. Будто распахнулась дверь в темную комнату и его вдруг полоснуло светом. Настроение решительно улучшилось, когда он увидел новые записи на экране для пассажиров. Некоторые ленты предназначались общественным каналам новостей, другие готовились Департаментом органиков исключительно для глаз высокого начальства. Передачи новостей шли из трех десятков крупных городов всего мира и от каждого дня. Хотя факты тенденциозно оценивались с позиций правительства и передачи, без сомнения, подвергались цензуре, очевиден был размах беспорядков и смятения повсюду. Кэрд отметил, что некоторые люди демонстрировали свою поддержку правительства и имелись случаи их нападения на протестующих. Он не удивлялся этому. Многие граждане и думать не желали об изменении привычной жизни. Сама мысль об этом не только беспокоила их, но более того - страшила и вызывала гнев. Ленты органиков говорили о толпе значительно больше, чем новости. Хотя и среди них был скучнейший материал - наставления высоких чинов органиков на тему о том, как контролировать демонстрации и изматывать вожаков. Приводилась статистика о числе демонстрантов и компьютерные прогнозы успехов правительственных попыток подавить выступления. Больше всего Кэрда интересовала оценка числа граждан, изготовляющих и использующих незаконный эликсир, замедляющий старение. Как определить их? По налетам и ночным кражам в биохимических лабораториях? По арестам людей, продающих эликсир? "Продающих" - нет, это не совсем точное слово. Обладатели эликсира сбывали его за подарки, приобретаемые посредством кредитных карточек покупателей. В некоторых случаях не было и этого: владельцы эликсира просто раздавали его. 22 В 10:32 утра группа из пятнадцати человек вылетела из ранчо в большой аэролодке. Она держала путь на северо-запад - сто двадцать километров до Армада Филд. Небо было плотно затянуто облаками. Автоматически управляемая лодка скользила над верхушками деревьев и, следуя рельефу местности, огибала холмы, ныряла в долины. Все видимые огни были отключены; инфракрасные лучи и радар надежно нащупывали путь. Защищенные от дождя, но отнюдь не от урагана мыслей, не от напряжения и тревожных предчувствий, пассажиры молчали. Кричали лишь внутренние голоса. Было 10:53. Рассеянный свет - отражение облаками земных огней извещал о приближении к цели. Лодка пролетела над гребнем холмов - внизу, на безлесной равнине, лежал Армада Филд. Он расползся словно переливающийся осьминог. Водонапорные башни, диспетчерские вышки, ракеты и сверхзвуковые самолеты вспарывали горизонталь неба. Вокруг огромного поля не видно было никаких ограждений. К чему они, если нет врагов? Более двух тысяч облет не было войн, а датчики тотчас засекут любого незванного гостя размером больше опоссума. Симмонс ни словом не обмолвился о том, как он собирается воспользоваться аэродромом, как группа попадет в Цюрих. Кэрд предполагал, что указания на этот счет, вероятно, зашифрованные, он получил через банк данных органиков. Это могло произойти вполне законно, хотя конечная цель Симмонса отнюдь не была таковой. Засветился экран перед пилотом. Тот тихо произнес что-то в микрофон, свисавший со шлема. Автопилот отключился, человек принял управление на себя. Лодка сбросила скорость и опустилась точно на отмеченное место парковки. Выползшие шасси вцепились в покрытие округлыми пористыми лапами. Откинулся фонарь кабины, открылись боковые двери. Каждый пассажир выходя тащил тяжелый большой ранец. Группу поджидали двое. Одна - высокая женщина в форме гэнка и длинном зеленом плаще. Она быстро о чем-то перебросилась словами с Симмонсом, а остальная группа направилась в здание. В помещении оказались лишь трое служащих аэропорта. Голоса их глухо резонировали в огромной комнате. Симмонс подошел к ним. Члены группы, скинув тяжелые ноши, расселись где попало; кто-то направился облегчиться с дороги. Кэрд, глядя в просторное окно на портовый простор, заметил еще одну приземляющуюся аэролодку. Из нее появились две женщины и двое мужчин. Огромные рюкзаки возвышались над их головами, а в руках прибывшие тащили внушительных размеров коробки. Кэрд сразу узнают одну пару - Барри и Донна Клойды. Он был и удивлен и обрадован, словно нежданно встретился со старинными друзьями. Донна, опустив свою ношу и улыбаясь, устремилась к нему. Она обняла и поцеловала Кэрда в щеку и бросилась к Сник повторять ритуал, но та с приветливым выражением лица легким поклоном отстранилась от объятий Донны. - В чем дело, Тея! Не будь такой неприветливой. Барри сжал в объятиях Кэрда и решительно обнял Сник, даже не успевшую выказать свою сдержанность. Ей ничего не оставалось как более или менее вежливо покориться его порыву. Симмонс объявил, что они отправляются в путь - Кэрд даже не успел задать ему хоть пару вопросов. Полковник провел их по просторному залу в другую большую комнату. Оттуда проследовали по наклонному переходу и оказались у другого помещения, где их ожидали мужчина и женщина в форме пилотов. По узкому проходу группа потянулась за ними к большому летательному аппарату. Через десять минут аппарат, пятясь от перегородки, медленно развернулся и по пандусу вырулил в катапульту. Убедившись, что все пассажиры пристегнуты, а кресла достаточно откинуты назад - пассажиры почти распростерлись в них - мониторы включили предупреждающий сигнал. Голос старшего пилота велел пассажирам приготовиться к пуску. Вновь провыла сирена. Повсюду засветились оранжевые огни. Включился отсчет времени в предстартовой готовности. На нулевой отметке пассажиров глубоко вдавило в упругие объятия кресел. Кровь отхлынула к ногам. Кэрд почти отключился, затем почувствовал невесомость. Это было физиологически обманчивое ощущение. Двигатели Гернхардта работали, аппарат резко набирал высоту, с силой толкаемый вперед взаимодействием магнитных систем корабля с магнитным полем Земли. Через минуту включились реактивные двигатели. Фюзеляж вибрировал, так и не прекратив свою дрожь до самого конца полета. На высоте 60.000 футов раздался звонок. Вновь вспыхнули огни. Старший пилот предложил пассажирам немного поднять сиденья, однако люди по-прежнему оставались накрепко пристегнутыми плетеными ремнями. Пассажиры, погруженные в себя, с тревогой размышляли о том, что ждет их в ближайшем будущем и сбудутся ли оптимистические заверения Симмонса. В головах разворачивались дюжины возможных сценариев - все с весьма мрачным финалом. И Кэрду рисовались не самые радужные перспективы. Что творится сейчас в неприступном уме Сник? Быть может, ей представляется, как, попав в опасную ситуацию, с оружием в руках она прокладывает себе выход из нее весьма приятные для Сник видения. Сдается, она вообще единственная на борту, кого радует предстоящий конфликт с властями. Разве что и Симмонс предвкушает картины успеха, но его образы отнюдь не похожи на кровавые сцены ее воображения. Аппарат вздрогнул - ракетные двигатели обратной тягой замедлили движение. Через десять минут они отключились вовсе, и за дело взялись генераторы Гернхардта. Пассажирам разрешили встать, размяться, даже пройтись. Потом они вернулись на свои места. Спинки кресел теперь были подняты, но люди снова пристегнулись. За бортом было уже по-утреннему светло. В 11:35 полудня Понедельника пролетели они долиной Линц, оставляя позади горы. Ясное небо, температура воздуха в городе 71 градус по Фаренгейту. Голубое озеро Цюрих пестрело белыми, красными, зелеными и синими парусами. Кэрду доводилось видеть ленты о пресноводных дельфинах, населяющих озеро. Их предки были доставлены сюда тысячу облет назад. Они были признаны чувствующими и имели одинаковые с людьми права, хотя и не участвовали в голосованиях. Их лидер, возглавлявший совет дельфинов, взаимодействовал с представителем Департамента по связи с существами, непринадлежащими к человеческому роду. Действовали семь представителей человечества - один от каждого дня. Дельфины, однако, не придерживались системы дней. Город, как и в прежние времена, раскинулся на северо-западном берегу озера. Никаких пригородов. Все свободные от строений берега занимал общественный парк, который охраняли рейнджеры-лесничие. На самой окраине города растянулась зеленого цвета многооконная, о восьми этажах, круглая башня - восемь с половиной миль в поперечнике. Гигантское, похожее на пагоду строение венчало башню, на пике преподнося небесам вращающийся глобус Земли. Он двигался синхронно с перемещением планеты вокруг своей оси. Офисы и квартиры чиновников каждого дня штата Швейцария и Мирового правительства оккупировали башню. Там же располагались склады, рестораны, транспорт для обитателей башни. Собственно город, окружавший башню, - это небольшие административные и многоквартирные здания - не более трех этажей - и дома с меблированными комнатами. Знаменитые круглые дома с крутыми крышами. Кэрд помнил такие по многим учебным лентам. Декоративные дымовые трубы на обоих скатах, окна, так похожие на глаза надо ртом, напоминали ему рисунки домов в стране Оз, выполненные Нейлом. Основную деловую жизнь "небашенной" части города Цюриха подпитывал туризм. Сотни тысяч непосед ежегодно прибывали сюда. Наибольшее внимание, кроме осмотра башни, привлекало стоунированное тело Ванг Шена, основателя Новой Эры. Оно было установлено на пьедестале в парке вблизи от берега озера. 23 Летное поле раскинулось в десяти милях от города вдали от озера. Часть горы снесли, освобождая место для аэродрома. Поблизости размещалась железнодорожная станция, куда доставляли туристов, часто стоунированных на время пути. Окаменелые прямиком поступали в хранилище, где дожидались дня оживления. Нестоунированных автобусами доставляли в город. Но главным образом конечно же аэродром служил правительственным кораблям. Аппарат приземлился рядом с внушительным круглым зданием из сверкающего зеленью искусственного камня. После проверки идентификационных карт и цели полета пассажиров больше не тревожили вопросами и они беспрепятственно покинули корабль. Зал гудел многолюдностью - по большей части служащие в форме различных департаментов. Группа прибывших прошла в дальний конец помещения, где тянулась стена "опознания". Кэрд, как и другие, вставил в щель свою идентификационную карту. Служащие туристского бюро внимательно следили за дисплеями, хотя со стороны трудно было заметить их сосредоточенность на работе. Процедура прошла в быстром темпе. Никому из группы Симмонса и не пришлось прикладывать большой палец правой руки к специальной пластинке для сравнения отпечатка с зафиксированным в идентификационной карте. Идентификационная карта и высокое звание полковника оказались весомее необходимости обычной законной процедуры. Работники транспортного бюро помахали на прощание - и группа последовала за Симмонсом. Вышли с противоположной стороны здания, где прибывших ожидал заранее заказанный автобус. Он медленно и неслышно отъехал и вскоре влился в движущийся поток главной автострады в Цюрих. Движение было не столь интенсивным, как ожидал Кэрд, однако велосипедные дорожки - спутники шоссе - кишели любителями крутить педали. По пандусу автобус съехал с шоссе на боковую улицу. Она петляла по парку и наконец вывела автобус к стоянке на большом открытом пространстве. В центре его - бронзовый пьедестал держал на себе окаменелое тело Син Цзу. Повсюду была расставлены скамейки, фургончики, с которых продавалась воздушная кукуруза, сэндвичи, мороженое, различные напитки... Едва пассажиры покинули автобус, как рядом остановился другой. Из него высыпала команда телевизионщиков. Кэрд знал, что ее вызвал Симмонс по одному ему известным каналам. Предусмотрительность полковника наглядно иллюстрировало отсутствие непременного в таких случаях офицера-органика. Люди, формирующие общественное мнение, судя по всему, были направлены сюда законными властями. Как же не восхищаться Симмонсом! Полковник пожелал сунуть свою голову в пасть льва, сильно рискуя остаться без этой головы. l'audace, toujours l'audace. Симмонс подвергал неотвратимой опасности и других людей. А он, Кэрд, в сходных обстоятельствах также поступил бы с ними? Конечно. Руководитель бригады телевизионщиков, высокая, стройная брюнетка, беседовала с Симмонсом. Диалог был острым, брюнетка выглядела и озадаченной и встревоженной. Наконец последние слова Симмонса - Кэрд не слышал ни одного - очевидно, убедили ее: брюнетка кивнула и удалилась убеждать в чем-то своих коллег. У коллег же глаза полезли на лоб, кое-кто пытался протестовать, но тем не менее все последовали за Симмонсом и его группой к центру парка. Туристы и просто праздношатающиеся стекались сюда в предвкушении чего-то интересного. Кругом сновали дети. Некоторые взрослые держали в руках камеры. Уж они-то заснимут действо. Гэнки, нагрянув, постараются конфисковать камеры граждан, но вряд ли преуспеют, ежели не арестуют их владельцев. Да и в любом случае - что они смогут поделать с памятью зрителей? Гэнки попытаются заткнуть людям рты. Некоторых действительно удастся запугать, другие, наоборот, сделаются еще разговорчивее, поскольку гэнки велят им держать язык за зубами. И группа Симмонса и телевизионная бригада остановились перед окаменелым Син Цзу. Телевизионщики с портативными камерами в руках растянулись, охватывая действие со всех сторон. Трое удерживали растущую на дрожжах толпу, не давая ей заполонить пространство вокруг монумента. "Здесь запретное место", - объявляли они, вряд ли ведая - почему. Зрители, с готовностью повинуясь распоряжениям служителей экрана, оставались в пределах невидимых границ. Люди были и свидетелями и участниками ритуального представления, чем-то схожего с тайным обрядом. Все это и впрямь походило на религиозную церемонию, в которой зритель не ведает ее истинного смысла, но которая по этой самой причине еще более увлекательна. Син Цзу, стоунированный на веки вечные или на срок, который мог сойти за эту вечность, был облачен в окаменелые же зеленые одежды Верховного Мирового Советника - титул никому, кроме него, не присуждавшийся. Он взирал на внешний мир, стоя спиной к городу - открытые глаза уперлись в горы за озером. Черты лица его были "чисто" монгольскими; теперь редко встретишь такие из-за активного смешения рас, поощряемого властями. Его дед был шотландец, мать - пенджабка. Непокрытая голова Син Цзу и руки были раскрашены в живые цвета, чтобы скрыть серость окаменелости. Прямые прилизанные черные волосы, черные глаза, золотистая кожа. На ладони вытянутой вперед руки большой глобус Земли. На одной стороне глобуса - рельефные буквы: МИР. На четырех гранях пьедестала бронзовые таблички - имя Мирового Советника по-английски, шрифтом Логлэн и китайскими иероглифами. Ультразвуковые передатчики, установленные по углам пьедестала, отгоняли голубей, охраняя его от их забав... Симмонс взглянул на Син Цзу. Возможно, он подумал, что когда-нибудь достигнет не меньшего величия. Окаменелое тело Симмонса окажется на пьедестале, а туристы станут глазеть на него, разинув рты, чего-то крича, жуя воздушную кукурузу и яичный рулет. И будет звучать музыка - вот как сейчас она доносится откуда-то от дальней карусели. Кэрд, тоже разглядывавший Син Цзу, открыл ранец, приткнувшийся возле самого пьедестала. То же проделали и другие члены группы. Кэрд извлек нечто похожее на очень длинную веревку - оказалось, что это цепь из стоунированного металла, покрытого коричневым материалом для изоляции от холодной поверхности звеньев. Один конец цепи оканчивался очень тонким поясом из такого же изолированного металла. Кэрд как мог туго затянул пояс вокруг груди, протолкнул конец пояса в замок-защелку и повернул маленькую шкалу на замке. Теперь замок подвластен лишь знающему комбинацию знаков. Действуя быстро, Кэрд забросил на пьедестал свободный конец цепи. Кто-то с другой стороны подхватил цепь и, обвив ею пьедестал, вернул конец Кэрду. Он повторил операцию. Затем он помог обвить цепями, приковавшими других членов группы, ноги Син Цзу. Через пару минут все цепи опутали лодыжки Мирового Советника, свободные концы просунуты в замки на поясах, а шкалы на каждом закрепленном конце завершили задуманное. Вся группа приковалась к фигуре основателя Новой Эры. Камеры телевизионной бригады и зрителей фиксировали все. Симмонс велел нескольким своим людям смешаться с толпой. Они будут снимать все микрокамерами, замаскированными под пуговицы или украшения. Теперь Симмонс, повернувшись к башне, кричал: "Внимание, граждане! Внимание, граждане! Я полковник Киз Алан Симмонс из Департамента органиков Вторника, Северо-Американский правительственный орган! Эта женщина, - он указал на Сник, - скрывающаяся от правосудия, несправедливо объявленная преступницей Пантея Пао Сник! Этот мужчина, - он указал на Кэрда, - также беглец и мнимый преступник! Вы много раз видели его лицо и биоданные на экранах! Это - Джефферсон Сервантес Кэрд!" Симмонс сделал небольшую паузу. Издалека донеслось завывание сирен. Сюда спешили машины органиков. Они были уже ближе, чем казалось по звуку: ветер дул в противоположную от озера сторону. Аэролодки со светящимися оранжевыми огнями устремились вниз с башни. Дюжина других нагрянула из городских полицейских станций. Симмонс кричал: "Вам известно, как правительство. Мировые Советники и их прихвостни лгут вам! Манипулируют вами, гражданами, для своей выгоды! Вы видели послания Кэрда, раскрывающие заговор с целью скрыть от вас эликсир, замедляющий старение, и использовать его для высших чиновников, чтобы они могли жить в семь раз дольше, чем вы - обманутые граждане неверно именуемого Содружества Земли!" Первая прибывшая аэролодка опустилась на краю мощеной территории вокруг Син Цзу. Из нее вылезли шестеро гэнков, в руках наготове они держали ружья с луковицеобразными носами. Кэрд чувствовал возбуждение, но сохранял полное спокойствие. Побледнел ли он, как и вся группа, кроме краснолицего Симмонса? Вот-вот коснется земли на противоположной стороне кольца другая аэролодка. Кое-кто из зрителей счел благоразумным удалиться. Другие, казалось, неспособны вырваться из притяжения того, что вскоре, как они понимали, неизбежно должно было случиться. - Мы приковали себя к Син Цзу и останемся здесь, пока справедливость наших требований, наши права, ваши права не будут подтверждены! надсаживался Симмонс. - Мы делаем это в знак протеста против мошенничества, коррупции и гнусной противозаконной деятельности правительства! Мы делаем это, хотя знаем, что нас арестуют! Мы хотим, чтобы этот случай стал известен, мы требуем, чтобы суд над нами был публичным, чтобы весь мир получил возможность наблюдать за ним! Мы просим, чтобы общественность внимательно следила за судебным процессом и протестовала, если правительство станет пренебрегать нашими правами! Мы просим, чтобы... Генерал-органик, величественный, в яркой зеленой униформе с золотыми галунами и эполетами, в шлеме, украшенном плюмажем, крупным шагом подошел к Кэрду. Вытянутое узкое лицо застыло в гневе. Он был бледен, как эти прикованные цепями. Пробник в руке его смотрел на Симмонса. Генерал рявкнул: - Полковник Симмонс, вы арестованы именем Содружества и Мирового Совета! Прекратите свою подрывную речь! Все остальные, - он взмахнул свободной рукой, - также под арестом по тем же обвинениям: тайный сговор с целью свержения правительства, нарушение дня, побег с целью избежать ареста, сопротивление аресту, саботаж, распространение ложных подрывных утверждений, подстрекательство к бунту против законных властей, нелегальное использование банков данных, ввод в банки фальсифицированных сведений и... - генерал замолк на секунды, глубоко втянув в себя воздух, и на высокой ноте финишировал: - Убийство! "Он даже не упомянул про ослепление Лос-Анджелеса. Но сам генерал или кто-то другой непременно доберется до этого", - пронеслось в голове Кэрда. Приземлились еще две аэролодки. Уже не менее двадцати кораблей органиков скопилось здесь, а они все прибывали. Гэнки потребовали, чтобы граждане сдали им свои камеры. Симмонс не обращал на генерала никакого внимания. Он повторял свое обращение. Однако теперь громкие крики гэнков и возгласы горожан заглушали его. Один бравый фотограф в переднем ряду толпы горожан продолжал снимать. Гэнки еще не добрались до него. Наконец он прекратил свое занятие, извлек ленту - маленькую сферу - из камеры и сунул ее в карман. Затем подхватил камеру и окунулся в бурлящую шумную толпу. Генерал-органик с побагровевшей физиономией прогудел: - Прекратите свою болтовню! Симмонс прервал свою речь и также громко прокричал: - Вы не разъяснили мне мои права! - Органики не нуждаются в том, чтобы им втолковывали права! завизжал генерал. - Они их знают! - Мы не гэнки, - сказал Кэрд. - Вы не сказали нам о наших правах! - Молчать! Я требую тишины! - орал генерал. Он нажал пусковую кнопку протонного пистолета. Бледно-фиолетовый луч впился в подбородок Симмонса. Полковник откинулся назад и ударился о пьедестал, затем, потеряв сознание, тяжело осел на него. - Зверства органиков! - вскричал Кэрд. - Граждане, я свидетельствую: все, что полковник Симмонс сказал вам, - правда! Более того, могу кое-что добавить к словам Симмонса. Я расскажу вам о многих незаконных деяниях правительства - все в нарушение ваших прав и благополучия! Генерал нацелил пробник на Кэрда и вдавил спусковой крючок. 24 Кэрд проснулся - голова разламывалась, тупая боль терзала все мышцы. Боль прерывалась на мгновения, пульсировала, словно прямоугольный сигнал. Кэрд лежал на спине на голом столе, голова покоилась на тощей подушке. Сканирующий механизм, его круглый полый конец, похожий на глаз Бога довольно слабоумного Бога - двигался над Кэрдом туда и обратно по направляющим. Гэнки сгрудились вокруг стола, наблюдая за Кэрдом и доктором, облаченной в белую с красным форменную одежду. Среди них находился и генерал, который оглушил его. Другим, помимо доктора, цивильным лицом был широкий коротышка около шестидесяти сублет с невиданно огромным носом. - У вас болит голова, - доктор утверждала, а не спрашивала. Она ввела шприц в его голую правую руку. Спустя несколько секунд боль отступила будто морской отлив. Он поднял руки, ощупал грудь. Пояс и цепи исчезли. Их нельзя было срезать мазером или протонным лучом, значит, они использовали частотный сканер и определили комбинацию знаков на замке. Настенные экраны конечно же регистрировали всякое движение в комнате, да еще трое гэнков снимали камерами. Длинноносый, раздвинув других, подошел к столу. Он заключил ладонь Кэрда в большие холодные руки и объявил: - Я ваш адвокат. Гражданин Кэрд. Нельс Лупеску Бэарс, фирма Шин, Нгума и Бэарс. Мои услуга стоят дорого, но я добровольно вызвался представлять вас и не требую ни единого кредита. Мировой Совет согласился, чтобы я был вашим поверенным. Лучшего придумать не могли, черт бы их побрал! Голос его оказался низким, звучным и плавным. - Благодарю вас, - сказал Кэрд. - А что другие члены группы? - У каждого свой адвокат. - Они все в порядке? Бэарс выпустил руку Кэрда. Он криво усмехнулся, передернул плечами. - Хорошо... Доктор воззрилась на длинный узкий снимок, занявший часть настенного экрана, - результаты зондирования Кэрда машиной, перемещавшейся над ним. - Его можно переводить в камеру, - сказала она. - Вы даже считаете излишним спрашивать меня о самочувствии? - заметил Кэрд. Доктор, казалось, была удивлена. Она ткнула пальцем в сторону экрана. - Зачем? Бэарс поднял носище. Будто он указывал глазам их объект. - Действительно - зачем? Здесь никого не заботят интересы личности, сострадание или чуткость, не так ли? Пусть говорит машина! Подумать только, ее речь будет словом Божиим! Разве у Бога могут быть неисправности или ошибки? Разве Бог тревожится? Разве Бог с горы Синай обличает через дисплей? Доктор зарделась. - Показания машины дважды проверяются, - сказала она. - Прекратите эту бессмыслицу! - громко бросил генерал. - Заберите его в камеру! - Я обладаю правом советоваться со своим адвокатом, - заявил Кэрд. - Ваши права будут скрупулезно соблюдены! Два гэнка усадили Кэрда, приподняв его за плечи. Хотя боль исчезла, вставая, он почувствовал слабость. Тем не менее Кэрд сказал: - Я могу идти без помощи. - Он тихо рассмеялся. - Однако сбежать снова еще не в состоянии. Бэарс неотрывно следовал за Кэрдом, пока группа проходила по холлу мимо множества закрытых дверей. Кэрд не сомневался, что настенные экраны наблюдают за всем залом. Он ни на секунду не останется без внимания, разве что в ванной комнате. Впрочем, и там за ним станут следить. Достанет и других средств лишить его возможности побега, но не в этом дело. Он пришел сюда не за тем, чтобы стараться потом вырваться на свободу. Не оборачиваясь он громко спросил: - Гражданин Бэарс, вы мой адвокат на сегодня? Не известно ли вам, кто мой поверенный на завтра? - Я. Мне выдан временной пропуск, учитывая тяжесть якобы совершенных вами преступлений. У ваших коллег тоже адвокаты на все дни. - Это будет для вас внове - жить каждый день. - Я предвкушал такое, - признался адвокат. У выхода из зала группа остановилась. Вперед вышел капитан и, стоя лицом к двери, произнес код. Кэрд не мог расслышать слово. Дверь скользнула вправо в щель стены. Чувствуя себя очень усталым, Кэрд прошел в большую комнату. Не доходившие до потолка перегородки в углу помещения образовывали стены ванной комнаты. Среди скудной мебели обычной тюремной камеры, где нашлось место и оборудованию для физкультурных упражнений, Кэрд не увидел стоунера. Генерал говорил про это к удовольствию зрителей общественного телевидения, отмечая, что практика стоунирования заключенных, за исключением некоторых случаев, здесь не применяется. Заключенный наделялся привилегией советоваться со своим адвокатом, когда ему вздумается - днем или ночью. Генерал сообщил также, что заключенные могут пользоваться семьюдесятью телеканалами, включая каналы новостей. Это закон требовал, чтобы он смотрел их, если пожелает. Как раз сейчас передавали новости. Кэрд сидел на стуле. Генерал обратился к Кэрду. - Гражданин Джефферсон Сервантес Кэрд, заключенный идентификационный номер ИСБ-НН-9462-Х, есть ли у вас какие-либо жалобы по поводу вашего ареста и содержания в тюрьме? - Да, - сказал Кэрд. - Не было никакой необходимости проявлять жестокость и оглушать меня протонным лучом. - В соответствии с правилами ВСИС-6 вас следовало привести в бессознательное состояние, - объяснил генерал. - Вы можете подать ваши жалобы через своего адвоката, и они будут рассмотрены в соответствующем суде в соответствующее время. Он вышел, все, кроме Бэарса, последовали за ним. Дверь заняла свое место. Адвокат ухватился за свой огромный нос и несколько раз сдавил его ладонью словно совершая с ним рукопожатие. "Вероятно, Бэарс старается выкачать с помощью носа храбрость и уверенность, используя его как соединительный трубопровод к своему мозгу", - подумал Кэрд. - У нас мало времени, - объявил адвокат. - Суд начнется завтра, обзавтра, в полдень, и может окончиться к пяти часам этого же вечера. Если дело сочтут обычным криминальным случаем. Но в их силах и растянуть процесс на все семь дней или, наоборот, провернуть все в темпе и показать ленты суда по телеканалам всем другим дням. Но я полагаю, эти шишки захотят узнать реакцию общественности до вынесения приговора. Вы посеяли бурю, мой друг. - Он фыркнул. - Не видел ничего подобного в современной истории. - Вы говорите так, словно вердикт уже отпечатан. - Не сомневайтесь, вас признают виновным. Я буду бороться против этого как только могу, я это умею, хорошо умею. Но доказательства... Бэарс насупился, опять потискал нос. Надеялся ли он, что на сей раз нос окажется меньше? Или просто непроизвольно старался сжать его? Или ему нравилось привлекать внимание к своему сокровищу? Гордился ли он носом, подобно Сирано де Бержераку? Бэарс толчками подвигался вперед, держась за стул. - Прокурор информировала меня о ряде требований, законность которых она должна обосновать. Она утверждает, что правительство твердо определило, что суд не должен превратиться в общественный форум. В любом случае защитники не получат право выступить. Вам не удастся обвинить власти в обмане, коррупции и преступном сговоре против народа. Вам предоставят выбор: признать или отрицать виновность в совершении конкретных преступлений. Вы и ваши коллеги, без сомнения, виновны и будут признаны таковыми. Например, вам и Сник вменят в вину ввод фальсифицированных данных в банк, нарушение системы дня. На вас возложат ответственность за нападения на энергетические центры Лос-Анджелеса и термоионные центры и создание невиданных неудобств и мучений гражданам Лос-Анджелеса и Южной Калифорнии. Суд не станет обсуждать причины, побудившие вас совершить эти преступления. - Вы никак не можете препятствовать тому, чтобы они не затыкали нам рты? - спросил Кэрд. - О! Я буду возражать и взывать! Но ничего не добьюсь. Судьи заявят о неуместности обсуждения на подобном процессе мотивов преступлений. Исследование мотивации - это объект интересов психиатров при лечении в реабилитационных учреждениях. - Следовательно, приговор предопределен? - На этом процессе вас не осудят к немедленному окаменению. Дадут ли психиатры положительное или отрицательное заключение о возможности вашего перевоспитания... мне не сообщили. Конечно, теоретически результаты лечения не должны стать известны, пока это лечение не проведено... Вполне допускаю, что правительство не считает необходимым стоунирование и сохранит вас, чтобы в будущем иметь с вами дело... Очевидно при условии, что будут созданы методы лечения которые смогут исцелить вас, и тогда... - Мне это ясно. А что насчет моих телевизионных посланий, в которых я обвинил правительство в надувательстве народа? Если эту тему не вынесут на обсуждение, общественность вправе задаться вопросом - почему? Бэарс привычно поработал над своим носом. Адвокат выглядел задумчивым. Наверно, то, что происходило в его голове, тяготило адвоката. - Ваши послания не попадут в предъявленные обвинения. Но правительство собирается прояснить ситуацию. У вас нет шансов узнать суть объяснения властей, но заявление о намерениях передавалось по каналам новостей. Можете заказать повтор. Правительство утверждает, что оно только что открыло для себя правду о Мировом Советнике Ананде, урожденном Джильберте Чинге Иммермане. Предстала весьма отталкивающая, отвратительная история. Обнаружились также ваши связи и деятельность как члена организации иммеров. Но эти обвинения вам не угрожают. Любые ваши показания, которые могут нанести ущерб правительству, не станут достоянием публики. - Хватит о плане Симмонса... - сказал Кэрд. - А что по поводу ФЗС? От этой штуки люди ни за что не откажутся. - Правительство признает, что в этом случае произошла ошибка. ФЗС действительно оказался тем, что вы о нем говорили. Эликсир получит любой желающий. Голову на отсечение - никто не откажется. Масса граждан возмущается, что они не имели ФЗС, когда были молоды, и чихвостят иммеров за то, что те прятали его для себя. Естественно - и прокурор говорила мне об этом, - что вы существенно утеряли популярность среди общественности, поскольку являлись частью сговора избранных с целью не дать ФЗС людям. - Для этого были веские основания. - Что ж, попытайтесь втолковать это тем, кто чувствует себя одураченным. И меня можете включить в эту компанию. Продолжительность моей жизни теперь возрастет, но она увеличилась бы намного больше, если бы я имел ФЗС, к примеру, двадцатилетним. - Может, вам не следовало бы становиться моим адвокатом, чувствуя подобное разочарование? - Я профессионал, - проговорил Бэарс. - Как бы там ни было, вас не обвинят в сокрытии ФЗС, в утаивании его от широкой общественности. Итак, эти обстоятельства никак не могут сказаться на профессиональном ведении мною вашего дела. Вас осудит публика, но не правительство. - В таком случае революция теряет свои первопричины? Бэарс улыбнулся, словно заранее испытал удовольствие от ответа. - Нет, нет. Вы запустили нечто такое, что в определенных отношениях может утерять инерцию. Но люди все еще поднимаются... Вот и Совет также признает, что население мира действительно, как вы заявляли, составляет лишь два миллиарда человек, а не десять. Руководителю Бюро информации о населении и некоторым его высшим чиновникам предъявлено обвинение в сговоре с целью намеренно ввести в заблуждение правительство и население. - Скажите на милость! Как быстро все вершится! - вскричал Кэрд. - Много быстрее, чем привычная неспешность событий, - заметил Бэарс насмешливо улыбаясь. - По всей видимости, это... - ...заговор! - закончил Кэрд. Похоже, Бэарс был раздражен, что его прерывают по пустякам. - Что я могу сделать? Стану обвинять правительство - попаду под суд. Я не смогу ничего доказать и окончу карьеру в качестве подлежащего излечению. - Бэарса аж передернуло. - Я циник. Все юристы циники. Однако не толкование законов сделало меня циником. Я таким родился. Только циники идут служить праву. Наступила недолгая тишина. Затем Кэрд прервал ее. - Правительство сфабриковало дело Сник (или, может, это сотворил один Ананда?), чтобы заткнуть ей рот и надежно скрыть темные делишки. Нет сомнения - это не всплывет на суде. - Если она станет настаивать на обсуждении этой темы, несмотря на указания судей, ее попросту вернут в камеру, - пояснил Бэарс. - Но ведь общественность будет следить за всеми перипетиями процесса. Люди услышат ее первоначальные возражения. - Не более нескольких слов, - сказал Бэарс. - Просто отключат звук, и публика расслышит лишь начало ее протеста. Это законно, ибо суд объявит ее утверждения не имеющими отношения к делу. Сник продержат в ее клетке до тех пор, пока она не согласится придерживаться лишь того, что сочтет нужным суд. В случае ее отказа процесс продолжится в ее отсутствие. За Сник сохранится право следить за ним по телевидению, но никаких показаний она дать не сможет. - А другие? Симмонс? Клойды? - Аналогично. Обвинения в заговоре с целью ниспровержения правительства и незаконный побег из Лос-Анджелеса в Цюрих. Тем не менее пленки - свидетели того, как заговорщики приковали себя цепями к монументу Син Цзу, распространились по всему миру. Правительство дозволило это. Хитрый ход. Власти понимали, что люди станут смотреть их нелегально, и захотели избежать обвинений в подавлении свободы слова и исключить подпольные видеопросмотры. Кэрд в удивлении покачал головой. - Обвинения нас в убийстве опущены? - Ваших преступлений и без того хватает для приговора. Кроме того, суд опасается, что не сумеет помешать свидетельским показаниям, которые откроют, что и у властей рыло в пуху. Убийство - наиболее серьезное обвинение из всех возможных, и довольно трудно будет настоять на том, что к рассматриваемому делу оно не относится. - Вы советуете мне немедленно признать себя виновным? - спросил Кэрд. 25 - Хорошо, - тихо протянул Бэарс. - Ваш случай уникален и необычно сложен. Труден для правительства - это факт. Ваша способность сопротивляться ТИ широко известна. Утверждают, что вы готовы лгать под действием тумана даже в бессознательном состоянии. - Верно. - Суду известно, что это установлено, но вас все же отуманят, дабы удостовериться в неизменности вашей способности. Я буду настаивать, это наше право, чтобы испытание проводилось при мне и в присутствии нескольких известных мне ученых, объективности которых доверяю. Проверка обязательно будет заснята. Это поставит власти в затруднительное положение. Для доказательства вашей лжи придется задавать четкие вопросы на конкретные темы. О событиях, в реальности которых власти не сомневаются. Например: вы действительно нападали на энергетические центры? Вы подтвердите это. Нет смысла в таком случае лгать. Вас спросят, правда ли, что произошло то-то и то-то, чего на самом деле не было и в помине. Вы, естественно, станете отрицать. О том, что происходило с другими вашими личностями, вопросов не будет. Повторная проверка с ТИ засвидетельствует, что вы не помните их. Или в лучшем случае - лишь немногих, и ничего существенного по части нарушения закона. Никто не проявит интереса к каким-то другим периодам вашей жизни, предшествовавшим побегу из института в Манхэттене. Именно после пребывания в этой больнице-тюрьме вы создали персону, которую замыслили как Дункана. Бэарс придвинулся поближе. Нос его едва не касался лица Кэрда. Улыбка походила на полумесяц. - До сих пор результат допроса под действием ТИ обычно служил основой обвинения. Если ТИ показывал невиновность заключенного, суд автоматически объявлял это своим решением и освобождал арестанта. И, наоборот, он признавался виновным, если к этому подводили откровения одурманенного. Но вот впервые, - продолжал адвокат, - в преступлениях обвиняется лицо, способное отрицать вину под туманом, даже если оно действительно совершило преступления. Я преподнесу это суду, они наверняка догадываются. Уже сейчас чешут затылки. Я настою на том, чтобы ваш случай признали не имеющим прецедента. Затем в будущем появятся новые прецеденты, и они сделаются законом. Вердикт по вашему делу отложат, пока все не будет решено окончательно. - И что хорошего мне это в конечном счете принесет? - поинтересовался Кэрд. - Не обратятся ли власти вновь к старой системе суда присяжных? Решать на основании свидетельских показаний? - Непременно. Но в конечном счете это не имеет значения. Нет сомнений, что вы украли аэролодку органиков и вывели из строя энергетические центры. Суд постарается счесть достаточным признание вашей вины под воздействием тумана. И дело удастся завершить быстро и в соответствии с существующим законом. Но я буду твердить о вашей уникальной способности лгать. Тогда ваше признание в разрушении центров не сможет служить доказательством ни вины, ни невиновности. Судебное разбирательство должно состояться, хотя любой знает, что вы виновны. - Я открою вам один секрет, если вы обещаете передать его защитникам Сник и Симмонса и других. Бэарс хмыкнул, насторожился, глаза округлились. - Согласен. Обещаю. - Я не единственный, кто может лгать под ТИ. Моя способность врожденная. А вот и Симмонсу, и Сник, и другим членам группы - всем сделали прививки анти-ТИ. Бэарс оставил стул словно внезапно очутился в невесомости. - Что?! - Да. Всем, - подтвердил Кэрд. - Этот анти-ТИ распределялся среди членов Старого Койота и, Бог знает, среди скольких других организаций. Вцепившись в нос, Бэарс зашагал туда и обратно. - Блэкстон, храни нас! [Уильям Блэкстон (1723-80) английский юрист; автор комментариев к английскому законодательству, авторитет в законодательной сфере] - Кто? - Блэкстон - древний английский юрист. Не берите в голову. Мой Бог! Вы понимаете последствия этого? Конечно же! В любом случае вы все предстанете согласно былым правилам перед судом присяжных, перед жюри присяжных заседателей. И эта самая штука - анти-ТИ - станет однажды общеизвестной. Народ потребует вакцину себе, люди добьются своего законным или противозаконным путем. Подумайте, какой удар по всей судебной системе! Встревоженность новостями, по всей видимости, не слишком огорчила адвоката. Кэрд понимал его реакцию. Подобное развитие событий прибавит немало работы юристам и потребуется еще больше адвокатов. - Знаете ли, - сказал Бэарс, потирая ладони, вы сделаетесь мучеником. Однако можете утешить себя тем, что вы породите революцию. В конце концов, система Новой Эры будет упразднена. Огромные социальные, психологические и демографические изменения вызовет ФЗС. Существенно преобразит нашу правовую и судейскую систему распространение анти-ТИ. Я предвижу массу перемен, а сколько еще грядет непредсказуемых преобразований. Непредсказуемых даже с помощью этих божественных компьютеров. - Слабое утешение, - произнес Кэрд. - Осознание того, что ты приблизил интересные времена, не исцеляет печаль понимания, что ты не разделишь радости возбуждения. - Всегда следует использовать обстоятельства наилучшим образом, объявил Бэарс. - Он опять уселся. - Итак, я полагаю, вам следует просить суд о признании вас невиновным. Заставьте их немного поработать и отложить вынесение приговора. Согласны? - Невиновным... - протянул Кэрд. - Ваша умственная стабильность, да простится мне использование подобного термина, будет принята во внимание судом. Это должно смягчить суровость приговора. - Номер не пройдет, - сказал Кэрд. Это отступничество, предательство всего, за что я боролся. Запрещаю вам использовать этот повод. - Очень хорошо, хотя я сожалею, что вы пренебрегаете шансами легко отделаться. В любом случае вас направят в реабилитационный центр. Объяснения властей очевидны: раз вы антисоциальны, значит, вы непременно психопат или, по меньшей мере, неврастеник. Поскольку правительство решает, принимать или нет рекомендации психиатров об освобождении пациента после лечения... - Бэарс поднял руки ладонями вверх, - вас упрячут в реабилитационный центр на долгие времена. Могут вообще признать неизлечимым и превратить в Горгону. - Вполне вероятно. Но знаете ли вы, что действительно бесит меня? Я стал иммером добровольно. Но Сник, она просто выполняла свою работу, однако ее засадят именно за это. Только слизняк может смириться с несправедливостью, а Сник никак на него не похожа. Конечно, она сделалась преступницей! А как бы поступили вы? Бэарс осторожно пощупал бульбочку на конце носа, словно только что обнаружил необычайный ее рост. - Вполне вероятно, что судьи, если у них есть совесть, учтут это. Но все зависит от того, известны ли им обстоятельства ее неправомерного наказания. Возможно, их не допустили до этих сведений. Мало надежды, что информация всплывет на суде. - Если когда-нибудь получу свободу - я сделаю целью своей жизни добиться любым путем, чтобы все узнали правду о Сник. Ее честное имя должно быть восстановлено! - Вы похожи на вечно пузырящийся ночной горшок, - заметил Бэарс. - Но когда вы опять попадете в переплет, наймите меня. Вы нравитесь мне, хотя я отнюдь не обязательно предаю забвению все, что вы натворили. - Он перестал ходить. - Мы договорились о вашем заявлении суду? - Зачем повторяться? - Увидимся завтра в суде. Бэарс произнес пароль повернувшись к стене. Пустой экран ожил. - Мы окончили наше совещание, - объявил адвокат, - можете теперь туманить моего клиента. - Они прискачут сюда через несколько секунд и начнут сыпать вопросы, - сказал он Кэрду. - Это простая формальность, чтобы придать юридическую силу... - Знаю. Вы говорили это при первой беседе, - сказал Кэрд. - Я буду здесь всю процедуру во избежание любых подвохов. Допрос проведут в присутствии двух психиатров, надеюсь, объективных. - Помните о своем обещании, - предупредил Кэрд. Вошли генерал, три офицера, два психиатра и специалист по применению ТИ. _Д_у_н_к_а_н_ по команде вытянулся на кушетке. Специалист - женщина средних лет - распылила туман ему в лицо. Он погрузился во мрак, еще повторяя в уме заранее подготовленные ответы. В конце концов, не имеет значения - пусть задают вопросы, которые он не предусмотрел. Так или иначе, его подсознание примет дело на себя, и ответы будут такими же, оставайся он бодрствующим. На сей раз разум его не был ослеплен так, словно он стоунирован. Он погрузился в видения. Он знал, что грезит. Знал, что творит нечто такое, чего не осознает и не желает делать. Что-то овладевало им. Он был бессилен это остановить. Им - всегда безупречно контролировавшим себя, за исключением того случая в Манхэттене - теперь управляло некое существо или какая-то мятежная часть его самого. Нравилось ему это или нет - нет, нет, определенно - нет, он создавал новую личность. Он боролся с прочными нитями, которые опутывали его, словно муху в паутине. Ночь внутри него окантовал бледно-фиолетовый свет, хотя никакой каймы у этой тьмы в действительности не было. Был рассвет без солнца, разве только можно было сказать, что солнцем служил его мозг. Свет медленно распространялся наружу, в то же время - внутрь, пока мрак не сделался фиолетовым - весь, кроме зазубренной глыбы - темной, как базальт, в центре, который и центром-то не был. Но края поля вдруг пришли в движение. Это были пульсации более густого фиолетового света, и они трепетали, приобретая конические формы, и квадратные, и пилообразные. Он смутно осознавал, что это его другие личности пытаются прорваться... Происходило такое, когда он осознанно стремился сформировать новую личность, - момент наибольшего его напряжения и одновременно наитяжелейшей слабости. Блеклые голоса поднимались откуда-то, где их дотоле не было. Он узнавал их несмотря на истонченность. Подлинный Кэрд, Тингл, Дунски, Репп, Ом, Зурван и Ишарашвили. Последним был голос Дункана. Он не мог расслышать, о чем все они говорят, но узнавал интонации. Их душил гнев, давило крушение надежд. Они требовали полноты жизни, владения телом и разумом. Это было невозможно. Лишь один мог жить в полном обладании и контроле над этой обителью плоти - урожденным Кэрдом. В этот миг, думал он, мне следует убить всех их. Чернота в центре стала источать цвет - фиолетовый - и истощаться. Она таяла, тогда как фиолетовое поле вокруг уплотнялось, края его разрастались, а голоса делались громче. Он силился оттолкнуть угрожавшие ему неясные фигуры. Единственный голос, слова которого он различал, принадлежал Дункану. Потому что он еще был Дунканом. По крайней мере частично Дунканом. Здесь разворачивалось основное сражение. Им овладела паника. Он сознавал, что если не победит в этой борьбе, может исчезнуть навсегда. Так или иначе, те, другие, знали, что он в опасности, очень слаб и не защищен. Он почти физически ощущал, как мысли шуршали в его мозгу. Голос неслышный, но сильный - покрывал рябью фиолетовое поле. Фигуры по краям, хотя еще увеличивались, были отброшены, сдавлены, словно ноги ступали по ним; фигуры кружились вокруг, а затем были вытеснены за пределы видимого, которое не было зримо. Это, конечно, не был глас Божий, но он походил на голос, который возопил с горы Синай трепещущему Моисею. Голос не терпел отказа. Кому бы он ни принадлежал - он был подобен вулкану во время извержения. Края еще трепетали. Фигуры исчезали. Темнота распространялась от них, а мерцание исходило не от фиолетового поля, а от медленно убывающего внешнего мрака. Черное образование в центре истекало - свеча, догорающая рывками в полумраке. Он проигрывал сражение с самим собой. Мысль, словно призрак, несущийся по переходам древнего замка, незримо, но ощутимо присутствующая, пересекла фиолетовое поле. Время его истекало. Это не означало, как могло показаться, будто бы он приходил в полный контакт с внешним миром. Время здесь - весьма трудная для осмысления категория. Однако оно просачивалось и стремительно двигалось сквозь него крылья мотылька на лице спящего. Прикосновение и легкие следы пыльцы мотылька не вызвали в нем ощущения времени. Они пробудили видение видения о видении... Представление о времени трижды перемещалось из внешней реальности. Это было необходимо сделать. Он не желал, чтобы это было сделано. Было... Образ в центре, темный, как чрево камня, но мягкий, как замазка, наконец затух! Пятна черноты, которые - он видел их - крутились по фиолетовому, словно крапинки в глазах, затем были отброшены обратно в тень. Темный огонь прожег его. Фигура - личность, - скрытая в этом монолите с неясными контурами, начала появляться. Лицо пересекло и темное поле и бледно-фиолетовую глыбу. То самое лицо, которое он отбросил прежде. Лицо ребенка. Он сам - совсем маленький мальчик. Оно исчезло, оставляя после себя лишь зыбь. Лицо походило на квант времени в камере Вильсона, за исключением того, что его, в отличие от бесконечно малой частицы, можно было различить. Пренебрегая медленно угасающими эффектами - занавес, задернутый ветром, но все еще колеблемый им - образ Бейкера Но Вили сформировался из беспокойной массы... Он походил на него, на все другие его образы. Бейкер Но Вили? Он никогда прежде не слышал этого имени. Он увеличивался. Делался раздутой фигурой, растягивался, чтобы охватить весь фиолетовый цвет. Вот он отталкивает этот цвет - не осталось ни клочков, ни обрывков, ни прядей - ребенок появится здесь. А он, Кэрд, должен будет уйти. Это самый болезненный и тяжелый процесс. Отказаться от самого себя. Сдерживая вопль - нет! нет! нет! - он извивался, скрючивался, истлевал от боли. Но он - все его личности - могли выдержать и боль и потерю, хотя различались терпением. Создавая Дункана он думал, он должен был думать о необходимости этого. Дункан обладал волей ванадия - твердой, твердой. Однако... Сейчас было хуже, чем когда-либо. Он был связан слабо, как нитями паутины, с... кем? Фиолетовый свет исчез и перед ним возникло обнаженное, с легким загаром тело Бейкера Но Вили - единственное, что он мог различить. Он опустился с ним сквозь неосвещенное пространство, завихряясь, кружась и кружась. Центр как понятие потерялся. Не было осей, однако он вращался вдоль трех осей одновременно. Темнота славилась вокруг и надвинулась на него. Возник свет, в котором его пронзительный голос сделался почти видимым. "Нет! Нет! Я не знаю тебя! Ты не нужен мне!" Затем - ничего. Он превратился в камень, тот, который увидел Медузу [в греческой мифологии - одна из трех сестер-горгон, чудовищных порождений морских божеств; их взор превращает в камень все живое], и был не более камня сознающим происходящее. 26 - Джеф, вы просмотрели все известные записи вашей жизни до настоящего дня, - объявила психиатр. - Испытали вы хоть малейшее волнение от воспоминаний о любой из ваших предыдущих личностей? - Ни на йоту, - ответил он. Он считал себя Бейкером Но Вили, но отзывался на Джефферсона Кэрда, поскольку все в реабилитационном центре настаивали на этом имени, данном ему от рождения. Он сидел в кресле с полуоткидной спинкой. Детекторное устройство двигалось над ним взад-вперед по направляющим. Звуковые, электромагнитные и лазерные частоты зондировали со всех сторон его голову, оголенную кожу ног и туловища. Психиатр, доктор Арлен Гоу-Линг Брашино, сидела к нему лицом. Взгляд ее прыгал с его лица на дисплей монитора на стене за спиной пациента и обратно - на лицо. В верху стены, позади доктора, размещался экран, который также регистрировал все проявления пациента. Показания попадали на сетку и анализировались компьютером. Рядом с одним экраном за спиной пациента был и другой, который считывал мимику лица и частотные изменения голоса. В машине над ним был и сниффер, который анализировал на запах мельчайшие частички, отделяющиеся от его тела. Компьютер был готов поймать любое изменение, которое могло бы указать, что, обманывая, он испытывает страх. Этот способ еще использовался, хотя пациент доказал доктору, что может погружать себя в состояние трусливого петуха и принуждать тело выделять молекулы запаха испуганного человека. Он мог начинать и прекращать этот процесс почти без усилий, словно нажимая кнопку управления. Брашино поражалась, но оказалась бессильной объяснить такую способность. Доктор утверждала, что и он не способен запомнить, как всякий раз это ему удается. "Но, Арлен, - сказал он, - это правда, что у меня нет никаких воспоминаний о прошлых личностях. И я не в состоянии создать какую-либо новую. С тех пор как я попал сюда, я много раз пытался и ничего у меня не получилось. Правда, сохранились некоторые мои возможности, например, способность лгать под ТИ". Они находились в большой комнате, где он каждый Вторник проводил несколько часов. Слева от его кресла - большое окно, сквозь которое открывался вид на раскинувшийся луг; луг оканчивался внезапным обрывом. Повернувшись, он мог разглядеть долину внизу. На дальней ее стороне вздымалась гора с крутыми склонами, поросшими елями у подножия; посреди склона - утес, пик покрыт снегом. У него не было никакого представления о том, где он; очевидно, лишь - это пояс с очень теплым климатом. Ему разрешалось общение с другими пациентами, но узнать что-либо о месторасположении центра не удалось. Других "реабилитантов", как и его, доставили сюда стоунированными. Арлен Брашино была весьма симпатичной голубоглазой блондинкой среднего возраста. Длинные волосы уложены узлом Психеи, пронзенным серебряной булавкой с крупным искусственным бриллиантом на конце. Брелок на шее - звезда с двенадцатью лучами, в центре ее - идентификационная карточка доктора. Карточка была прикрыта серебряным украшением в форме лабиринта, в середине которого - голова минотавра - получеловека, полубыка. Любой из двенадцати кончиков украшения можно вставить в приемно-передающее устройство и считать или ввести данные карты. Арлен носила белую прозрачную, плотно облегающую талию блузку с высоким кружевным воротничком, зеленую до икр юбку и сандалии. Из всего лишь нескольких ответов на множество вопросов о ее личной жизни он усвоил, что она живет с двумя мужчинами. Смеясь, она поведала ему, что у нее достанет любви объять и более пары мужчин, а также двоих ее детей. "Да и грудей вполне достанет тоже", - сказал Кэрд. Эта реплика заставила ее еще раз рассмеяться. Один "глаз" путешествующей над Кэрдом машины смотрел на Арлен. Машина регистрировала ее собственные нервные и метаболические изменения в процессе лечения. Во время сеансов психиатр должен знать свои личные даже едва различимые реакции. Но Брашино чувствовала себя непринужденно, и боязни не было и в помине. Психиатр из Манхэттена Арезенти опасалась, что слишком много наслышалась от Кэрда о незаконных делах правительства и что власти избавятся от нее, когда она закончит с ним курс процедур. Арлен, просмотревшая ленты сеансов, которые проводила Арезенти с Кэрдом, рассказала ему о них. Она вовсе не умолчала о том, что ей казалось важным. Он поинтересовался, что стало с Арезенти. Арлен нахмурила брови и ответила: - Не знаю, но вы можете не сомневаться - она не пострадала. В противном случае ленты никогда бы не попали ко мне. - Не уверен, - заметил он. Он опять посмотрел в окно. Раннее лето вступило в права. Маргаритки и другие цветы, названия которых он не знал, словно осыпали луг. Олени вдали ощипывали траву. Маленькие существа, коричневые с большими белыми пятнами. Крупная черная птица парила высоко в восходящем потоке воздуха - не разглядишь - то ли ястреб, то ли орел. Снега на вершине горы ослепительно блестели под ярким позднополуденным солнцем. В прошлые времена до наступления нынешней теплой эры снега держались до середины горы. Так сказал ему один из обитателей здешнего реабилитационного центра. - Я и без машины знаю, что вы говорите правду, - сказала Арлен. Конечно, как вы себе ее представляете. - Так чем мы сейчас занимаемся? - Я направляю отчет, подтверждающий, что вы теперь другая личность, которая идентифицирует себя как Бейкера Но Вили, - ответила Арлен. - При обычном течении бюрократических процедур отчет будет штудировать комиссия из психиатров и органиков. Они могут потребовать, чтобы вас подвергли освидетельствованию другие психиатры. Вы пройдете множество испытаний, потом вас освободят. Эти заключительные тесты призваны определить, какой должна быть ваша работа или профессия, потом вас направят куда-то начинать жизнь заново. Арлен пригнулась к нему. Ее рука пересекла небольшой столик и мягко легла на его ладонь. - Трудность в том, что вы совсем не похожи на других пациентов реабилитационных центров. Подобного в практике не было. Вы утверждаете, что не способны создать новую личность. Но при этом все еще можете лгать под ТИ или когда вам вводят другие лекарства. У властей нет уверенности, что вы не обратитесь в прежнюю личность или не создадите новую. Она вздохнула и отняла руку. - Однако я полагаю, с вами станут обращаться точно так же, как с любым другим направленным на реабилитацию. - Она осветилась улыбкой. - Я сказала им, что, по моему мнению, из вас получится добропорядочный гражданин. Но поскольку вы не настоящий кандидат на лечение, а лишь новорожденный ребенок, способный бегло говорить на родном языке, вам следует отправиться в англоязычную страну. У вас окажется широкий выбор мест пребывания и климата. Конечно, вы можете получить работу органика, но я не советовала бы избирать профессией религию. Бессмысленно. Правительство не поверит в ваше полное излечение, если вы сделаетесь религиозным. - Вера - не в моем характере. - Нет, просто вы предали ее забвению. Однажды вы же были уличным проповедником - когда жили в образе отца Тома Зурвана. В конце концов, вы можете вернуться в колледж и получить новую профессию. Обучение будет бесплатным. - Что проку рассуждать о новой жизни, если у меня нет уверенности в освобождении? - В освобождении? Звучит так, будто наш центр - тюрьма. Мы предпочитаем говорить о выписывании. Кэрд улыбнулся. - Вы верите этому? - Здесь не тюрьма. И вы не приговорены к отбыванию какого-то срока. От вас зависит, когда вы покинете центр. - Может, это касается других, но не меня. - Неправда. При одном условии: если вас отпустят, вы должны стать убедительной демонстрацией благородства правительства. Стрелка общественного мнения должна указать на вас как на превосходный пример гуманной политики властей. - Проклятый, который стал образцовым [в английском звучит каламбуром - the curser who became a cursor], - сказал Кэрд. Арлен улыбнулась. - Извините, полагаю мне не следовало давать прискорбный повод для каламбуров. Увы, он не обладал памятью на винчестере о своих жизнях как ниспровергателя, но все просмотренные ленты снабдили его отличной памятью на дискете. У него не было никаких стремлений - лишь взаимодействовать с обществом - такой эвфемизм правительство придумало для себя. Этот эвфемизм он услыхал от коллеги-реабилитанта Донны Клойд. Была ли она права? Он теперь часто встречал ее в обеденном зале и во дворе для прогулок. Она утверждала, что знала его по Лос-Анджелесу и они вместе летели в Цюрих. Он верил ей, поскольку видел на лентах, как она приковывала себя к памятнику Син Цзу. Донна Клойд все еще не была вполне реальной для него, хотя он мог дотронуться до нее, замечать капельки пота на лице в жару, слышать смех. Он воспринимал ее как некую телевизионную имитацию. Это была одна из его проблем, может, наибольшая - _н_и_к_т_о _н_е б_ы_л _р_е_а_л_ь_н_ы_м_. Он был готов к тому, что люди здесь могут исчезнуть в любой момент. Они не делали этого, но чувство, что это вот-вот произойдет, не покидало его. Арлен Брашино единственной он открыл это ощущение. Она проделывала над ним какую-то операцию "по отчуждению чувств", как она ее называла. Арлен не говорила об этом, но, вероятно, была уверена, что его нельзя отпустить отсюда, пока не решится проблема "дистанцирования", то бишь доколе он не восстановит ощущение прочности и постоянства вещей и людей. Он поведал Арлен, что иногда видел ее не как прекрасную и желанную женщину, а как структуру атомов. Модель имела форму, но края были смутные, неопределенные. Она была заключена и защищена электромагнитным полем, которое в любую минуту могло потерять силу. Затем она расширилась, распространилась и превратилась в полный беспорядок. Это растревожило его, но одновременно и успокоило. Он не мог приблизиться к ней или к кому-то другому. Не мог испытать боль, когда видел других как некое образное воспроизведение, которое нельзя отключить. Но что вызывало такое восприятие? Арлен предположила, что он слишком часто перестраивал свою личность. - Аналогично местоположению древней Трои, - сказала она. - Вы слыхали о Трое? - Я помню поэмы Гомера. Странно, но я не представляю, будучи какой личностью я узнал о нем. - Троя существовала как долгий ряд городов на одном и том же месте, продолжала Арлен. - Первые люди, жившие здесь, относились к племенам каменного века. Остатки их материальной культуры оказались скрытыми последующими жителями. Маленькие поселения превратились в деревни, затем в небольшие городки, потом в города. Каждое новое поселение сооружалось на пласте своего предшественника. Вы - живая Троя. Вы создавали одну личность за другой и каждую поверх другой. Лишь завершающая, как последняя Троя, зрима, она не покрылась слоем земли. Но все другие - ниже этой последней личности, которую вы называете Бейкер Но Вили. - Что вы хотите доказать? На последнюю Трою никак не влияли ее предшественники. По крайней мере - как я полагаю. - Нет безупречных аналогий, - продолжала дискуссию Арлен. - Кроме того, я совсем не уверена, что очередная Троя не испытывала воздействия "предка". Существует такая штука, как психическое влияние. - Вы - ученая - верите этому? - Дело не в вере или неверии. Это возможно, хотя окончательно не доказано. Однако в вашем случае... Предположим, последняя Троя, ваша Троя, была разрушена. У нее оказался ненадежный фундамент, который раскачало землетрясение; подземные туннели и пещеры рухнули. Это резко усугубило эффект землетрясения. Вы... - Я испытал землетрясение, пользуясь вашим сравнением, когда вошла в жизнь эта личность? Вы заметили, - уточнил Кэрд, - я сказал: вошла в жизнь? Я это явственно ощущаю, хотя не могу подтвердить, что _н_е с_о_з_д_а_в_а_л_ Бейкера Но Вили. Меня принудили сделать это. - Кто же заставил вас? В любом случае вы преуспели в создании нового себя. Но взвалили излишне много тревог и напряжения на себя... на ваши предыдущие "я". Что-то пошло не так - не знаю что. Возможно, никогда и не узнаю. Арлен опять склонилась вперед и взяла его ладонь. Ладонь была холодной и мягкой, но слишком легкой. Ему казалось, она парит; она и впрямь поплыла бы, не добавь вся рука дополнительной тяжести. - Вы играли с реальностью - ваша главная личность - слишком долго и опасно. Итак, вы заплатили цену и у вас больше нет кредитов. Ваша душа не желает особо считаться с действительностью. _В_ы_ не хотите иметь с ней дела. - Может, то, что я вижу, вовсе не реальность, как мы обычно это называем, - сказал Кэрд. - Есть разные ее уровни. Я вижу на атомном уровне. Мой взор проникает сквозь реальность - я был рожден ее видеть - и постигает другой ее вид. Один из многих. - Уж не _в_о_с_п_р_и_н_и_м_а_е_т_е_ ли вы нас и впрямь как пляску атомов? - чуть улыбнулась Арлен. - Это просто воображаемый образ, не так ли? - Зачастую, так. Иногда я вижу... происходит какое-то смещение, будто мои глаза переключились в иное положение. Я вижу молекулярную сарабанду [старинный испанский эмоциональный народный танец], искрящуюся в электромагнитном поле. Это приводит в замешательство... Но вы же привыкли ко всему, видали и не такое. - Думаю, вы говорите правду. Зачем бы вам лгать? - Зачем? Она наконец убрала руку и села. - Возможно, вам импонирует, что вас охарактеризуют как перманентно умственно больного человека. - Почему же? - Вы не способны смотреть в лицо реальности. Или вот - я попытаюсь сформулировать это клише по-иному: вы не желаете иметь дело с человеческими существами. Скажите мне, когда вы выглядываете в окно и видите оленя, вы воспринимаете его как систему атомов? - Нет, - медленно проговорил он. - Было ли так, что глядя на себя в зеркало или на видеозаписях, вы воспринимали себя как пространственную связь атомов? - Пока нет. - Возможно, вы бессознательно чувствуете, что сами п_р_е_д_с_т_а_в_л_я_е_т_е_ собой эту конфигурацию частиц, а вовсе не люди, которые в такой форме вам видятся. Но вы выворачиваете окончательные итоги этой психологии, потому что не можете по определенным причинам вынести такое. Вы проецируете. Вы видите свой отраженный образ в других. Но не эти другие, а вы - замкнутые атомы. Он пожал плечами. - Может быть. - Подумайте об этом. Заодно о том, почему вы так хладнокровно относитесь к такому предположению. Многие пациенты сочли бы подобное огорчительным. - В том моя натура, - сказал он. - По крайней мере - основное свойство этой личности - посмотреть на аргумент с двух сторон. Однако истина уникальна. Все эти разглагольствования о многих правдах - чушь. Истины не размножаются клонами. - Ох! - вздохнула Арлен, выпрямляясь. - Что вы имеете в виду? - О чем вы? - Что истины не размножаются клонами. - По правде говоря - не знаю, - ответил он. - Просто выскочило. Но то, что я сказал, непременно правда. - Он засмеялся. - Если только то, что я сказал, был клон истины, и я ошибаюсь. - Но это глупо, согласны? - сказала Арлен. - Глупо? Он чувствовал себя весьма неспокойно. Он понимал, что уж коли пациент признает свое замечание глупым, он слишком близок к чему-то, чего желает избежать. По крайней мере так сказала ему Брашино и аналогичный комментарий он вычитал к одной из лент по психологии - из тех, что транслировались к нему в комнату из библиотеки. - Если это имеет некий смысл, у меня нет ни малейшего представления какой, - сказал он. Арлен решительно переменила тему разговора. А может, обе темы каким-то образом связаны. Арлен видит соединяющую нить, а он - нет. Она сплела ладони, прижала руки к груди. Арлен выглядела так, словно поймала правду или намек на нее - редкую птицу, которую хотелось согреть на внушительных персях. - Как вам известно, я изучала ленты, выполненные доктором Арезенти, которая пользовала вас в Манхэттене. Кроме того... - Она действительно сделала несколько лент. Сомневаюсь, что вам передали все. Правительство... - Пожалуйста, не перебивайте, - попросила Арлен. - Я знакома также с лентами, снятыми, когда психиатр наблюдал вас, начиная с трех лет и кончая шестью. Вы были очень робким и тихим ребенком, почти патологически стеснительным, если верить этим лентам, настолько, что я сама считаю оценку излишне строгой. Затем внезапно, почти за ночь, вы превратились в исключительно общительного, активного и отзывчивого ребенка. Вам было около пяти... - Вы давали мне посмотреть эти ленты. Они не пробудили никаких воспоминаний. Будто я наблюдал незнакомца. - Нет, они что-то расшевелили, - заметила Брашино. - Детекторы показали. Но вы скрыли свою реакцию. Как бы то ни было ваш детский психиатр был не на шутку озадачен переменами в вас. Другой психиатр провела дополнительное исследование, когда вам было двадцать два, сразу же после гибели ваших родителей. Она оценила вашу храбрость и настойчивость выше среднего уровня. Психиатр, обследовавший вас при поступлении в академию органиков, согласился с такой оценкой. Арлен перевела взгляд с экрана на его лицо и продолжала: - Никакой заметной реакции, - констатировала она. - Но я убеждена, что вы прячете ее глубоко в себе. - Она взглянула на цифровой дисплей на стене позади него. - Мы превысили на пять минут время нашего сеанса. Оба поднялись. Он сказал: - Какое упорство требуется для работы с пациентом, у которого не было детства. И еще больше стойкости, если ему нечего вспомнить о своем совершеннолетии. И ведь он отнюдь не страдает подлинной амнезией. - У меня не было более упорного пациента, - призналась Арлен. - Я благодарна вам. Что касается меня, утверждаю, что нет скучных случаев. Хотя бывают и утомительные, но в большинстве не выпадают из обычного ряда. Вы уникум. Я не уверена... - К чему колебания, Арлен? - спросил он. - Возможно, вы умственный мутант. - Вы хотите сказать, что в вашей практике не встречались подобные прецеденты? Не знаете, что со мной делать? - Возможно. Нет. Вы правы. Не знаю. Вы бросаете потрясающий вызов и... - Мой случай сделает вас знаменитой. Она рассмеялась. - Признаюсь, я действительно думала об этом. Но подобная мысль не одолевает меня. Главное, что вы уникальны и совершенно неожиданны. Вас нельзя диагностировать как шизофреника. Я и вправду теряюсь, как вас классифицировать. - Как насчет действительно затраханного? Он уже выходил из комнаты, а она все еще хохотала. Ему было не смешно. Как только дверь задвинулась за ним, не стало ни сияния солнца, ни смеха, ни ее красоты. Его окружил мрак. Левиафан [в библейской мифологии морское животное, описываемое как крокодил, гигантский змей или чудовищный дракон] проглотил его. Поглощенный его проворным и гнетущим желудком, под воздействием его кислот он приобрел иную форму. 27 Политическая революция согласно ленте-словарю - это свержение правительства, формы правления или социальной системы и приход другого правительства, заменяющего его. Правительство Содружества Земли низвергнуто не было и форма правления не менялась. Кэрд просмотрел все доступное ему про "революцию". Телевизионные новости и документальные ленты продемонстрировали лишь малую долю "беспорядков", однако стало очевидным, что значительная, пусть и меньшая часть граждан была и остается активно протестующей против правительства. Телевидение, показав множество петиций, массовых демонстраций, бунтов, распыление краски на уличные мониторы разными группами людей, воздержалось от представления, тысячи других эпизодов. Но большое правительство отстоялось на якоре в шторм, хотя и в гавани было небезопасно. Иные ураганы вскипали на горизонте. Именно из лент узнал он также о судьбах тех, вместе с кем был тесно связан в своих преступлениях. Кэрда не судили по причине его глубоких сложных психических нарушений, как сообщили новости. Другим заговорщикам быстро вынесли приговор, хотя и не столь оперативно, как надеялись суды. Обнаружившееся обстоятельство, что обвиняемым привит анти-ТИ, вынудило внести изменения в законные процедуры судопроизводства. Тем не менее неопровержимые свидетельства против заговорщиков воплотились в вердиктах суда. Как и Кэрд, одни преступники очутились в реабилитационных центрах, другие осуждены на смерть или стоунирование, если были признаны неизлечимыми. Все осужденные оказались незнакомы ему и не вызывали даже проблеска воспоминаний. Однако одна женщина, как ему сказали, его близкая коллега по преступлениям, пробудила какое-то чувство в груди и в паху, похожее на теплоту. Такое с ним, как он вспоминал, случалось... Это была Пантея Пао Сник, невысокая - всего пять футов и восемь дюймов, стройная, но полногрудая, смуглая, с карими глазами, волосами черными и глянцевитыми, как у морского котика. Короткая стрижка очень шла ей. Тонкие черты лица поражали совершенством. Глядя на нее, Кэрд мог поверить, что она - одна из личностей, более чем изображение - а прямо-таки хореография атомов. Он рассказал о ней Брашино. Арлен спросила: - Может, она была вашей любовницей? Так это или нет, но ваш голос выдает, что вы любили ее. - Я хотел бы, чтобы ее перевели сюда. У меня такое чувство, что будь она здесь, это могло бы помочь мне. - Но это не облегчило бы _е_е_ лечение. В любом случае ее нельзя перевести сюда, особенно если вы припомните, какую гремучую смесь вы вместе представляли. - Затем Арлен добавила: - Впервые вы выглядите разочарованным. Грустно, но не падайте духом. Спустя несколько субдней Кэрд неожиданно обнаружил, что способен ощущать гнев. Его внешние проявления не походили на ту горячность, которую он наблюдал здесь у других. Его гнев был теплый - достаточно, чтобы радоваться самой мысли: он в состоянии чувствовать неудовлетворенность. Кэрд только что присел возле Донны Клойд в обеденном зале и принялся за салат. Она повернулась к нему. - Вы знаете, Джеф, я очень злилась на вас. Вы меня глубоко разочаровали. Я считала и продолжаю так думать, что вы оказались предателем. Трудно только... - Предателем! О чем это вы? Предателем кого? Вас? - Да! Вы избрали трусливый путь. Умышленно сделались новой личностью, чтобы избежать преследования властей. Вы бросили нас на произвол судьбы. Никогда не подумала бы, что вы способны на такое. Это просто несовместимо с вашим характером. Впрочем, каков он - ваш характер? - Сожалею, что вызвал у вас подобные чувства, - сказал Кэрд. Но не понимаю, о чем вы говорите! Мне неоткуда узнать о происшедшем! Как понять, почему вы испытываете такие переживания! Кроме того, не думаю, что я сознательно сделал это. Был какой-то провал. Я не мог контролировать процесс! Она состроила гримасу. - Как же вы утверждаете, что не поступали намеренно, если не способны ничего вспомнить? Я готова была убить вас, такая ярость охватила меня! А теперь спрашиваю себя, как я могла гневаться на вас, когда вы - это не вы? Ответ таков: несмотря ни на что, я испытываю к вам отвращение и злость! - Вы действительно верите, что я был... трусом... предателем? - Какое же иное объяснение вашим действиям? - Я и вправду не знаю... Чувствую, что не мог управлять событиями. Но ничего не могу доказать. Я так чувствую. Непонятно отчего слезы потекли по щекам Донны. Она на миг прижалась к нему и быстро поцеловала в губы. Озадаченный, ощущая, что он потерял что-то такое, чему не знает названия, Кэрд проводил ее глазами, пока Донна не скрылась из виду. Затем явился тот самый гнев, хотя Кэрд не ведал его причины. Ощущение, что Донна была несправедлива к нему? Мрачная жизнь ждет его впереди, если он не сумеет вновь обрести глубину чувств, которая, как уверяла его доктор Арлен Брашино, была бы нормальной и желательной. Лишенный чувств, говорила Арлен, он превратится в призрак, обитающий в коридорах человечества. И хотя его, сегодняшнего, нельзя было заметно уязвить эмоционально, он при этом не ощущал радости бытия. С таким же успехом он мог быть мертвецом. Ладно. Кое-чего Арлен добилась. И вообще он жив, а значит, остается надежда, что однажды к нему вернется его человечность со всеми ее составляющими - скукой, болью, радостью. Когда вы собственными неимоверными усилиями пробивали себе дорогу, превращаясь в Бейкера Но Вили, говорила ему Арлен, вы надорвались физически. Нужно ли продолжать убеждать вас, что я не делал этого сознательно? так ответил он тогда. Арлен говорила: "Значит, вершила всем какая-то часть вас... Однако используем другую аналогию: математические расчеты Франкенштейна [в одноименной повести М.В.Шелли (1818) и позднее в основанных на ней кинофильмах - создатель человекоподобного монстра; чудовище выходит из-под власти ученого, убивает его и совершает множество злодеяний; монстр Франкенштейна - деяние, выходящее из-под контроля человека и вызывающее губительные последствия] оказались ошибочными. Результат: монстр". "Откуда такая тусклая, бледная личность, - думал Кэрд. - Вместо того, чтобы сделаться бабочкой, ты погрузился вновь в кокон, опять обратившись в куколку". Эликсир, замедляющий старение, увеличил бы его жизнь в семь раз. Значит, дополнительно триста пятьдесят сублет жизни, а возможно, и более. Хотел ли он существовать - это была не жизнь - в состоянии подобного привидения? "Я бы не стремился жить столь долго, - думал Кэрд, - если власти не признают, что я излечился и меня следует освободить. А может, они пожалуют мне подобный срок для реабилитации? Потерпи я неудачу, меня превратят в камень". Всю свою жизнь, кроме лет, миновавших в попытках выбраться из сегодняшнего состояния, он проведет не на Земле, не на Небесах или в Аду, а в том подземном мире Чистилища, который древние называли Лимбо. Кэрд чувствовал слабую дрожь. Он пересекает пустыню и не может повернуть назад - некуда возвращаться. Пустыня плоская и безжалостная, ни единого известного источника, без оазисов и миражей. _П_о_к_а_ - без миражей. Физически мираж - это обманчивое появление отдаленных изображений или предметов, вызываемое преломлением лучей света в слоях атмосферы различной плотности. То, что далеко-далеко, может казаться совсем рядом. А с миражами психики все наоборот. Может ли то, что под руками, казаться недосягаемым? Слово "_м_и_р_а_ж_" [исра-па-л-мирадж (араб. "ночное путешествие и вознесение") в мусульманской мифологии ночное путешествие Мухаммада в Иерусалим (исра) и вознесение на небеса (мирадж)] кометой вырвалось из глубины и мрака его разума. Он тотчас же забыл о нем. Звонок с настенного экрана звал его на двор для прогулок. Едва он отправился туда, _м_и_р_а_д_ж_ опять выскочил из ящика Пандоры [Пандора (греч. "всем одаренная") в греческой мифологии первая женщина; чтобы наказать людей за кражу Прометеем огня, Зевс приказал создать Пандору, наделить ее прелестью всех богов и послал ее к людям как "прекрасное зло"; на Земле Пандора открыла принесенный с собою сосуд (позднее названный "ящиком Пандоры") и выпустила все заключенные в нем бедствия, кроме надежды, которая осталась на дне] его памяти. При каких обстоятельствах, где узнал он это слово? Оно просто находилось там. _М_и_р_а_д_ж_. Вознесение Магомета на небеса. Что здесь общего с миражем? Ничего, думал он, может, сходные звуки для англоязычного уха. Одна из проделок, которые ловкачи задние полушария мозга безвозмездно дарят сознанию. И все? Ловкачи никогда ничего не делают наобум. Все их действия связаны. То, что тренькает в одном месте, отдается симфонией по всему сплетению, даже если слушатель воспринимает ноты по одной за раз. Хорошо, но как это поможет ему понять связь между миражом и м_и_р_а_д_ж_е_м_? Однажды... Дни миновали - один из семи, хотя казались они цельной непрерывной чередой Земля сделала свой оборот вокруг Солнца. Прошел обгод - он прожил пятьдесят два дня. Сезоны возникали и опускались, как флаги на параде быстро промаршировали мимо трибуны со зрителями и исчезли. Однажды утром он поднялся и увидел полудюймовый слой первого снега на лугу. Следующим утром другого Вторника толщина снега уже была два дюйма. Еще через два Вторника - шесть дюймов. Таким снег оставался несколько Вторников. Затем он быстро осел. Через пару дней его уже не было. Весна напоминала укус светло-зеленой кобры. Совсем немного дней предшествовало внезапному наступлению сочной зелени. Лето вверглось не так стремительно, но длилось не очень долго. Осень облачилась в свои краски, чтобы торжественно воспеть грядущую смерть, потом нежданно предстала в скорби увядшей желтизны и, наконец, через несколько субнедель опять оделась в белое. Он подумал, что было бы очень приятно наблюдать медленную смену сезонов. В Новую Эру они стали похожими на калейдоскоп действий в телепрограмме. Редактор безжалостно кромсал сценарий доброй преемственности. Его собственная жизнь текла по однообразному расписанию. Психиатр, анатомы, физиологи, генетики и специалисты по молекулярной биологии то и дело налетали на него. К исходу года каждая клетка, каждая молекула, орган, система были засняты на ленту в трех измерениях и под семью углами. Любое движение каждого нейрона, и структура отдельных кровяных клеток в артериально-венозных системах снимались на ленту. Триллионы происходивших в нем реакций - электрических и химических - и характеристики гештальтов [от нем. Gestalt - целостная структура; гештальт-психология первичным и основным элементом психики считает психические структуры, целостные образования] накапливались для просмотра и изучения. Он был как на ладони, голый, как только может быть гол человек. И он оставался тайной. Однажды летним днем - шло третье его лето здесь - Брашино сказала: - Если вы и я вскорости не добьемся вашего излечения, вас отправят на склад. Нам не отпущена вечность, вы знаете это. - Пытаетесь лечить мой мозг испугом? - спросил Кэрд. Брашино погрустнела. - Нет, совсем нет. Страх никоим образом не сработает. Я докладывала, что вы делаете успехи. Так и есть. Вы кое-чего добились, и я ожидаю от вас дальнейшего прогресса. Но власти устанавливают допустимые темпы реабилитации преступников. Вам отпустили больший срок, чем другим, учитывая ваше _в_о_з_в_р_а_щ_е_н_и_е_ в другую личность. Кроме того, вы нечто вроде народного героя, и государство желало бы рекламировать вас как полностью реабилитированную личность. - Плохое слово "возвращение". Я развился, продвинулся в другую личность. В новую. Какое же это возвращение? - Это не игрушки, - сказала Брашино. Государство устанавливает правила и всем заправляет. Сейчас вы еще не совсем здоровый человек. Однако мне не кажется, что вы представляете опасность для государства - я подчеркивала это в моих докладах. Не ручаюсь за вас на все сто процентов, но думаю, я права. Но вы не здоровы. Здоровые люди не представляют себе других в виде пляски атомов, заключенных в электромагнитное поле. Кажется, вас вообще ничего не волнует. Ваши действия автоматические. Вы достаточно коварны и ловки, с другими делаете вид, будто у вас нормальные эмоции. При мне вы не притворяетесь. Но на самом деле и других вам не удается одурачить. Понимаете? - А самого себя? - спросил Кэрд. - Себя? Или свое "я"? - Обоих. Он был озадачен ответом, как и Брашино. В следующий Вторник, уже в конце относительно бесплодного сеанса доктор Брашино сообщила: - Полковник Симмонс сбежал! Она посмотрела ему в лицо, затем на индикаторы эмоций на стенном дисплее. Кровь Кэрда вскипела от радости. Подобного трепета, охватившего тело, он никогда не испытывал. Это не было воспоминанием о прошлом восторге, напротив - непосредственное _с_е_г_о_д_н_я_ш_н_е_е_ чувство, хотя уже несколько минут спустя оно в самом деле вызвало воспоминания об эмоциях или эмоции воспоминаний, чрезмерно скоротечные и неясные - так, что трудно оказалось припомнить все поводы, которые их вызывали. - Мой Бог! - воскликнула Брашино. - Подлинное чувство! Вы не симулируете его? - Оно спонтанно, - сказал Кэрд. - Вы знаете, что я реагировал слишком быстро для притворства. - Я верю вам. Только... Вы помните полковника Симмонса? - Нет. Мне известно лишь то, что я видел о нем на лентах. - Откуда же столь сильная реакция на новости о незнакомце? - Я заключенный, - сказал Кэрд. И потому отождествляю себя с ним, сопереживаю. - В таком случае вы продвинулись значительно дальше, чем я полагала. Брашино выглядела довольной. - Его еще не схватили? - поинтересовался Кэрд. - Нет. Но поймают. - Возможно. - Симмонс сбежал из учреждения, считавшегося неприступным. Лишь три человека совершили отсюда побег за последние пять обстолетий. - И я один из них, - сказал Кэрд. - Увы, совсем не помню, как мне это удалось. - _О_т_с_ю_д_а_ вы не сбежите. Это никому еще не удавалось. Я вовсе не опасаюсь ваших попыток. У вас и стремления такого нет. И пыла бы не хватило выполнить задуманное. - Ее тон, выразительность голоса заставили его задуматься - уж не провоцирует ли она, чтобы он по крайней мере размышлял о побеге? Тогда он вступит на тропу выздоровления. - Не знаете ли вы каких-либо подробностей, как Симмонс осуществил побег? - спросил Кэрд. - Это станет известно только органикам. Мне ничего не следует знать о Симмонсе. Но у меня собственные источники информации - безусловно, законные. - Но вы в любом случае не обязаны выдавать их мне. Арлен махнула рукой. - Я свободна в выборе любых действий, которые могли бы помочь восстановить вас. Понятно, в пределах разума. - А не поможете ли вы мне сбежать? Она рассмеялась. - Я могла бы описать многие системы безопасности, которые делают невозможным побег. Полагаю, это было бы допустимо. Вы пришли бы в уныние и вовсе отказались бы от попытки. - Так в чем же дело? Глаза Арлен сузились, она наклонилась вперед. - Вам действительно интересно? Я имею в виду - вы чувствуете возбуждение при мысли о возможности побега? - Да, отчасти, - признался Кэрд. - Мне нравится такое состояние. Здесь так скучно и так долго. Я устал от молчанки. Но... - Что - но? - Что я стану делать, если и смогу выбраться отсюда? Там - на воле... - он показал жестом... - на что? Кэрд не знал. - Мне почти ничего не известно, что там, и я натурально не желаю ничего делать. Однако... я мог бы подыскать что-то. - Прежде всего следует найти себя, простите меня за клише, - сказала Арлен. - И это необходимо сделать здесь. - У меня есть свое "я". - Как бы. - Очень хорошо, - сказал он, чувствуя зарождающийся гнев. Итак, каким образом мне сделаться _н_е _к_а_к _б_ы_? - Вы не имели сексуальных связей с тех пор, как попали сюда. Даже не мастурбируете. До последнего Вторника у вас ни разу не возникала эрекция во сне. Этим утром в 3 часа 6 минут у вас произошла полуэрекция. Вы видели сон. О чем? Он колебался. - Мне снились вы. Ее глаза чуть расширились. Судя по выражению лица, ответ пришелся ей по душе. Затем лицо посерьезнело, но на нем отразилась удовлетворенность. Он уверен. Или ему так хотелось сделать ей приятное? - Не опишете ли ваш сон? - Была весна, и мы оказались на холме, господствовавшем над лугом. Солнце ярко светило, а луг внизу прямо-таки шевелился от множества разнообразных животных: коровы и быки, огромные буйволы, олень, самки лани и рогатые самцы, козлы - туча козлов, овцы, бараны - все они жизнерадостно резвились. Очевидно, была пора спаривания. Не знаю. У меня осталось смутное представление об этом. В лесу, по другую сторону холма, кто-то играл на флейте. А вы танцевали для меня танец семи покрывал. Я лежал на боку не сводя с вас глаз. У нас оказалась корзина с хлебом и сыром и кувшин вина. Вы снимали покрывала - одно за другим и танцевали... возбуждающе. Затем - вы еще не успели скинуть последнее покрывало - я поднялся и схватил вас и повалил на землю. Но мой член оставался недостаточно твердым, чтобы войти в вас, да и покрывало тоже было преградой. Я просил вас скинуть его, но вы сказали, что я должен сам сделать это. А я не мог. Я никогда не снимал покрывало. Потом сон исчез. - Вы были злы? Расстроены? Глубоко разочарованы? - Немного сердит. Насколько я способен. Огорчен - да. Разочарован, но не глубоко. Глубоко - это, видите ли, нечто такое - не знаю истинного значения слова, но... я не чувствовал особого волнения. - Что вы можете сказать обо мне как о женщине в вашем оборванном несуразном сне? Он скрестил ноги и подумал, а не фрейдистское ли это желание прикрыть промежность. Отчего это? Ничего не произошло. Однако что-то... Очень слабое потепление и набухание. Как воздушный шар с горячим воздухом, который не удалось накачать: в горелке кончилось топливо. Или воздушный шар дыряв и нагретый воздух выходит... - Да. Вы здесь несомненно самая привлекательная женщина. Вне конкуренции. Не помню, знал ли я какую-либо женщину до того, как оказался здесь. Разумеется, я видел красавиц по телевизору, и Пантея Сник, как я вам рассказывал, вызывает во мне определенную теплоту - трудно это описать. Но вы единственная женщина, которую я подлинно знаю, и к тому же - что надо. Щеки Арлен покрыл легкий румянец, возможно, от смущения, но скорее от возбуждения. Вызвано ли оно сексуальными образами или надеждой на успех терапии? А может, и от того и от другого. В который уже раз Арлен посмотрела поверх его на стенной экран. Он рассердился. Почему она делает ставку на машину? Почему не обращается непосредственно к нему? Его лица, языка тела недостаточно для нее? Арлен Брашино сказала: - Подумайте об этом, Джеф. Сон явился из вашего подсознания. Вопрос: подсознания _ч_ь_е_г_о_? Вили? Кэрда? Дункана? Ома? И прочих? - Моего... моего сегодняшнего я. Чьего же еще? - Подумайте об этом. Он сидел молча. Выпил немного чая. Нахмурился слегка. Взгляд Арлен продолжал скользить с его лица на стену и обратно... Наконец, он прервал молчание. - Я, моя новая личность, существует недостаточно долго, чтобы обладать подсознанием. Во всяком случае - хорошо развитым. Я почти пуст, скажем так. Это означает, что подсознание - море без берегов - можно разбить на отдельные отсеки. Посмотрите. У Кэрда было собственное подсознание. Все его. Затем Кэрд создал Тингла, и у Тингла оказался трубопровод в его подсознание. Но почти во всем, принадлежавшем Кэрду, Тинглу было отказано. Однако оба не были полностью обособлены между собой. Затем Тингл создал Дунски. А он ли? Разве не Кэрд сотворил все семь своих личностей - всех разом, одну за другой. Или Кэрд создал Тингла, Тингл Дунски, а Дунски - Реппа и так далее. - Он покачал головой. - Не знаю. Доктор сказала: - Разве есть разница? Он вскинул голову и медленно опустил ее. - Безусловно, Арли. Только не знаю, в чем она состоит. Во всяком случае, между отсеками сохранялась определенная связь. Как бы то ни было Вили Но Бейкер растворил все эти связи. Впрочем - не полностью. Иногда возникают вспышки, не слишком яркие - может, это просто воспоминания или эти типы разговаривают. - Странная штука, - заметила Брашино, - не этот ли ваш Вили хранит все воспоминания, нужные вам для полноценного функционирования? Вас не надо заново учить языку. Вы умеете читать и писать, знаете все детали и подробности нравов и обычаев вашего общества. Например, не позабыли, как держать вилку, нож, ложку и вообще поведение за столом. Все это исходит от Кэрда и других. - Человек не может жить одним сознанием, - заметил Кэрд. - Требуется еще и подсознание. Или, скажем так, он может существовать без подсознания, но будет лишь получеловек. Он встал, сцепил ладони и уставился на Арлен. - Я - получеловек! Мрачное отражение человека в темном зеркале! - Не столь тусклое, если припомнить, каким вы попали сюда, - сказала Арлен. - Кэрд, которого я впервые увидела, был бы не способен так злиться. Вы делаете успехи. Он освободил ладони и сел. Арлен внимательно следила за дисплеем. - Время вышло. Увидимся завтра. - Я увижу вас _р_а_н_ь_ш_е_. - О чем вы? - брови Арлен чуть поднялись. - В моих снах. 28 - Я весьма кратко остановлюсь на этом, - сказала доктор Брашино. Это соответствует вашей способности менять личности, хотя, признаюсь, не понимаю, каким образом вы это делаете. Ваше внезапное превращение в некое существо, пусть не в личность, пяти лет! Доктор Хевелманс в своем сообщении приходит к выводу, что это триумф свободной воли над генетическим детерминизмом. Триумф свободной воли над генетическим детерминизмом! Он не мог отрицать, что вы страдали странным "плавучим превращением", как он это назвал. У него нет ни объяснений, ни теории как вы все это делали. Трудно поверить, заявил психиатр, что взрослый человек способен вывернуть свою личность наизнанку. Но в пять лет... никогда. Однако факты говорят за себя. Кэрд вставил: - Я не более его понимаю, что тогда произошло. Я даже не помню себя пятилетним. - Память куда-то опустилась. Пока словесные методы, фармацевтические средства, стимуляция нервов - все оказалось бессильным пробудить вашу детскую память. Она находила это очень важным. Возможно, так оно и есть. Но он сам никогда не задумывался на эту тему - лишь когда она ее поднимала. Что бы ни значило это событие детства, ежели таковое было, он с каждым днем чуть живее воспринимал окружающее. Люди вокруг становились более основательными, менее эктоплазменными. Сэм он походил на кристаллы, осаждающиеся в жидкости. Жидкость была его изначальным существом, кристаллы - твердыми гранями, возникающими из бесформенности. Он начинал входить в жизнь. Внезапно перестал сторониться людей. Затевал разговоры с теми, кого прежде не замечал или избегал. Это касалось пациентов, сестер, докторов, обслуживающего персонала и даже гэнков. Сумел даже преодолеть недоверие к себе Донны Клойд. Впервые за долгое время Донна призналась ему, что мужчина, которого она винила в предательстве, не был похож на Кэрда. И что он не мог намеренно так изменить свою внешность. Однажды Брашино сказала ему: - Вы начинаете попадать в фокус. Еще через пару дней, когда утром он вошел в процедурную комнату, его встретил слабый запах Ф5. Он глубоко вдохнул, ощущая тепло под ложечкой и в паху. На миг он остановился в дверях, упиваясь щедрым ароматом и его эффектом. Доктор Арлен Брашино стояла улыбаясь. На ней было лишь легкое платье из тонкой полупрозрачной ткани. Благоухание подтверждало ее намерения. Духи Ф5 содержали феромоны, возбуждавшие равно и мужчин и женщин. Он сказал: - Мне это ни к чему. - Что?.. а этот Ф5! Знаю, что вы обойдетесь без него... но так... чуть-чуть способствует. Потом, может, вам нужен знак... - Впервые за долгое время... - почти прохрипел он и широко шагнул навстречу ей. Она вышла из-за стола, сокращая его путь. Они не добрались до кушетки в кабинете - слились на полу. Уже потом, повторив соитие с большим комфортом, они сели и отведали немного вина. - Вы были восхитительны. - Он еще учащенно дышал. - Благодарю вас. У меня солидный опыт и вдохновение. Но по части энтузиазма, полагаю, вы превзошли меня. С другой стороны, и я не была лишена... - Я не заслужил подобной похвалы. Она склонилась к нему и поцеловала в щеку. - Вы и впрямь были неподражаемы. - Надеюсь, нас не не засняли, - сказал он. - Впрочем, мне наплевать. - Мониторы были отключены. По крайней мере известные мне - точно. Но всегда возможно непредусмотренное. Да я тоже не очень беспокоюсь. - Это лишь терапия или вас влечет ко мне? - спросил Кэрд. - И то и другое. Терапия между прочим и для меня тоже. Обычно я полностью удовлетворена. Но то и дело... - Я близок к окончанию лечения? - Нет. Завтра мы вернемся к обычным процедурам. Я посчитала, что вы созрели для женщины, а я поспела для вас. Я стонала и охала, фантазия моя разыгралась... надеюсь, вас не встревожит мой вопрос: со мной переспал только Кэрд или старалась вся восьмерка? Мои многочисленные оргазмы вызвал ваш пенис или целая коллекция одновременно? - Хватило бы работы для целого отряда... - он рассмеялся. - Я счастлив оказаться одним из тех пациентов, с которым доктору приятно заниматься любовью. - Я тоже. Видите ли, в прошлые времена и психиатры и психологи пришли бы в ужас от одной мысли, что лечащий врач отправляется в постель с пациентом. Но нам сегодня лучше знать. Порою состояние некоторых больных заметно улучшается, если они достигают определенного симбиоза с пользующим их специалистом. Иные... не идут на это, даже и помыслить не могут. Хотя, казалось бы, весьма трудно не прийти к такой идее. - А завтра? - Найдите себе женщину. Я дала вам старт. - Но я еще отнюдь не финишировал, - откликнулся он. - Срок мой не истек. - Я отменила другие приемы. Ваше время окончится, когда вы больше не сможете им распорядиться. Шучу, разумеется. Можете говорить все что угодно, исчерпав себя на кушетке. На следующий день Кэрд предложил пациентке Бриони Лодж отправиться с ним в постель. Это произошло после вечеринки в комнате для больных, где они просматривали по телевизору учебную программу. Обычно партнеры дожидались, пока программа не приведет их к сексуальному возбуждению. Но в этот вечер дебатировалась тема - следует или нет отменить систему мира дней. Кэрд сидел в кресле рядом с Бриони. Оба потягивали "черных русских". Пациентам алкоголикам разрешали выпивку; они могли наслаждаться дневной нормой: полторы унции [жидкостная унция - мера вместимости в США, равна 29,57 куб.см] в час, если разрешал врач. Во время приятной беседы она положила руку на его ладонь, затем ее рука скользнула на его бедро и надолго задержалась на промежности. Он опустил свою руку - легкий мотылек - на ее бедро, а потом она отяжелевшей кошкой застыла выше... Бриони не то что бы возражала - напротив, сомкнув ноги, пленила его руку. Итак, социально поощряемая процедура свершилась. Мужчина или женщина должны подать первый сигнал готовности. Затем в случае заинтересованности партнер отзовется на призыв. Кэрд предложил бы Бриони тотчас покинуть компанию и отправиться в его комнату. Он хотел досмотреть программу до конца, впрочем, это доступно в любое время. Но ведь незадача - хозяева объявили, что порадуют гостей дополнительной выпивкой, если те не станут торопиться уходить. Кэрд решил остаться, если Бриони согласится. Она не возражала, и они досидели до окончания шоу. Промежуточную программу Вторника, созданную в Москве, вела Ивана Скавар Ататюрк. Это была высокая, стройная блондинка с пухлыми коленками и репутацией интеллектуалки. Она полагалась на свою память в представлении различных ссылок и высказываний, а не на проверенные факты. Своим отличительным символом она избрала тычок, украшенный скульптурными образами из классической греческой, китайской и славянской мифологии. Она никогда не касалась им гостей, но зачастую острие тычка оказывалось у самых их ноги гости, симулируя страх, чуть отодвигались. В этот вечер разговор шел о желательности разрушения системы Новой Эры и трудностей достижения этой цели. Между тем шоу было высококлассное с текстом на логлэне. Поскольку многие зрители плохо понимали этот язык, субтитры давались на английском и обычном русском языке Вторника. Гостями ведущей были Стэнли Ванг Добровски - заместитель руководителя Бюро экосистем; Ольга Шин Мюллер - шеф Всеобщего инженерного департамента европейских штатов; Таня Альварес Балгладаши - помощник руководителя Бюро работ по гражданской реконструкции, штат Западная Сибирь, и Энгельс Бахадур Тбилиси - первый секретарь Департамента транспортного планирования. Ататюрк после объявления темы дискуссии и представления гостей: "Гражданин Добровски, по жребию вам выпало первым высказать свое мнение. Как глава Бюро экосистем вы несомненно обладаете соображениями по теме сегодняшнего разговора. Я уверена, что вы разработали определенную последовательность сценариев решения тех проблем, с которыми ваше Бюро столкнется, если мир вновь обратится к системе ежедневной жизни". Добровски: "Гм. О, да. Гм... безусловно. Мы еще не закончили наши исследования из-за недостатка времени. Мы очень заняты текущими проектами. Но допуская возможность подобной... катастрофы... гм... не самое точное определение... такой проект потребует несметных вложений... гм... огромного объема планирования кредитов, материалов и труда... гм... само по себе планирование, если цель поставлена... гм... грандиозное... необходим будет глобальный всемирный сбор данных в масштабах Гаргантюа". В субтитрах появилось определение: В МАСШТАБАХ ГАРГАНТЮА [персонаж романа-гротеска Франсуа Рабле (1494-1553) "Гаргантюа и Пантагрюэль"]. Добровски улыбался, открывая зубы, окрашенные соком бетеля. "Потребуются субгоды на изучение всех данных. Необходимо внимательно проанализировать все последующие воздействия на земные экосистемы. Нам не нужны экологические катастрофы, подобные преступно совершенным в древние времена. И мы... гм... должны убедиться, не оставив и тени сомнений, что массовый переход от вертикальной системы жизни, как мы говорим, к горизонтальной не погубит достижения нескольких минувших обтысячелетий. Таким образом, обладающим, без сомнения, гражданским сознанием, но введенным в заблуждение людям, настойчиво требующим возврата к системе древних, необходимо аргументирование объяснить, какой совершенно неизбежный урон и вред повлечет за собой это изменение. Они..." Ататюрк угрожающе размахивая своим тычком: "Благодарю вас за предупреждение". И крупным планом - в камеру: "Это был Гражданин Добровски, заместитель руководителя Бюро экосистем Вторника. Ясно, что он против возврата системы, предшествовавшей Новой Эре". Добровски громко: "Я этого не говорил. Я только..." Ататюрк: "Потом, Гражданин Добровски. Вас обязательно выслушают. Гражданка Мюллер. Как важное лицо во Всеобщем инженерном департаменте..." Мюллер: "Я возглавляю департамент". Ататюрк улыбаясь: "Что и делает вас очень важным лицом. Как руководитель комплексного и чрезвычайно влиятельного департамента полностью ли вы осознаете огромную значимость слома системы, которая достаточно устойчиво существовала ряд обтысячелетий? Не хотите ли вы сделать несколько предварительных замечаний?" Мюллер: "Более чем несколько. К этой теме нельзя подходить поверхностно. Я изучала проблемы, то бишь сложнейшие вопросы... Не хватало времени добраться до тысяч более мелких вопросов и деталей... они-то зачастую открывают, что более крупные проблемы неразрешимы и вынуждают нас использовать иные методы их реализации, я имею в виду - больших проблем..." Ататюрк, направляя на Мюллер свой тычок: "Ваше мнение в данный момент? Понятно, что вы можете пересмотреть его в свете будущей информации". Ататюрк, снова заняв объектив камеры: "ИНТЕРИМ предлагает только мнения. Программа не представляет официальных политических заявлений. Комментарии официальных лиц в течение этой программы никак не обязывают отождествлять их с учреждениями, которые они представляют". Мюллер: "Я согласна с моим уважаемым коллегой. Гражданином Добровски. Масштабы задачи потрясают. Вопрос все-таки в возможности или невозможности. Если невозможно и остается определить..." Ататюрк: "Но девиз вашего департамента - НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО". Мюллер: "Да, правильно, ух! Не полный собачий бред. Я определенно не желала бы относить эти бранные слова к успешным и всегда достижимым целям департамента. Но давайте-ка посмотрим: НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО касаемо только возможного. Вы же не попросите, например, департамент сдвинуть Землю с ее орбиты. Или сгладить Гималаи, хотя это в пределах возможностей, но было бы невообразимо дорого. Вы понимаете меня?" Ататюрк: "Да. Но я полагаю, что никакое собачье дерьмо не отражает уважения к вашему девизу. Вы говорите мне, что ваш департамент в сочетании с усилиями коллег не в состоянии решить требования, как выразился Гражданин Добровски, перехода от вертикальной системы жизни к горизонтальной?" Мюллер: "Я такого не говорила. Я просто..." Ататюрк: "Вы сказали именно так". Мюллер, поднимаясь со стула и свирепея: "Я не говорила! Что я сказала..." Ататюрк, слегка втыкая в гостью художественное орудие: "Ну, ну. Не распаляйтесь. Сохраняйте спокойствие. Будем логичными. Придерживайтесь фактов. Вы государственная служащая, вам не к лицу проявлять неуважение к системе и выглядеть самонадеянной". Мюллер уселась обратно, сжимая кулаки. Лицо ее сделалось красным. "Я не самонадеянная, а вы отошли от темы. Вы..." Ататюрк: "Наоборот, вы сбились с нее. Пытаетесь все запутать и напустить туману, сбить нас с толку". Мюллер сартикулировала что-то явно непроизносимое. У знакомого пациента, Петра Абдуллы, Кэрд спросил: - Что она сказал? Это по-русски? Абдулла засмеялся. - Е... твою мать. - Потом повторил ругательство по-английски. Старая русская брань! Я не слышал ее много лет! Осушая до капли свой стакан "дикого турка", Бриони Лодж заметила: - Трудно поверить, что все это отрепетировано. Чиновники знают, какую роль они играют. Правительство не разрешило бы участвовать в передаче никому, кто запросто лезет на стенку. Все это спектакль с целью протащить государственную пропаганду и дурачить при этом зрителей, чтобы она им не наскучила. Дверь в комнату открылась и вошел, сияя лучезарной улыбкой, один из гостей. В руках он держал коробку, в которой перекатывались бутылки. - Эй! Все! Я ухитрился добыть еще выпивки! Я приобрел разных друзей, они одолжили мне это. Я в долгу у них. Ничего! У меня хватит срока расплатиться. Но какого черта?! Несмотря на возникшее вавилонское столпотворение, Кэрд продолжал смотреть ИНТЕРИМ. Тбилиси, первый секретарь Департамента транспортного планирования, утверждал, что опросы, проведенные среди тридцати четырех процентов населения, показали: семьдесят девять процентов опрошенных против отмены существующей системы. Ататюрк оспаривала эти результаты. Она заявляла, что проводившие опрос контактировали только с теми гражданами, биографии которых свидетельствовали об их консервативности. А значит, все эти опрошенные будут заведомо противиться радикальным изменениям. Тбилиси же отрицал это, заявляя, что опрос проводился на основе произвольной компьютерной выборки. Ататюрк засмеялась и сказала, что Тбилиси вполне застуживает отведать ее тычка. Ее, Ататюрк, персонал выполнил произвольную проверку двадцати трех тысяч тех самых опрошенных. Компьютер сообщил, что все они придерживаются консервативных взглядов. Без сомнения, выборочная проверка выявила бы некоторое число граждан менее традиционных взглядов. Тбилиси ответят, что он с возмущением услышал сказанное и убежденно не верит в правоту Ататюрк. Однако он уведомит директора Центра информации об опросах и голосованиях о выдвинутом обвинении. Сведения перепроверят и сообщение будет сделано в надлежащее время. "_Н_а_д_л_е_ж_а_щ_е_е_ время, - сказала Бриони. Она вернулась в кресло с джином в стакане, - что означает: если публика забудет, никакого сообщения не последует". После нескольких неуместных и грубых шуток программа вернулась к теме. В резюме высокие лица предложили несколько подходов. В итоге все сошлись на том, что система Новой Эры должна оставаться. Просто невозможно ее разрушить. По крайней мере не ранее, чем удастся избавиться от регулируемого деторождения, как высказалась Ататюрк. Затем придут нужные для строительства новые люди грядущих поколений. Ататюрк согласилась, что потребуется очень долгий период. Возникнут другие проблемы. С учетом всех этих препятствий как можно осуществить такие перемены? - С меня хватит, - отрезал Кэрд. Он встал и протянул руку Бриони. Как вы? - Я давно уже на другой волне. 29 Последовавшие десять дней показали ему, что его новая личность развила в себе заметное чувство сострадания. Оно явилось откуда-то из глубин, словно Левиафан, великодушный Моби Дик [Белый Кит - персонаж романа американского писателя Германа Мелвилла (1819-1891) "Моби Дик"], и проглотило его. При виде несчастного человека он делал все возможное для его утешения. Он тревожился о нем, пока не чувствовал, что бедняга, как он выражался, более не погружен в болото уныния. Он творил добро изо всех сил. Долгие часы проводил в беседах с одинокими людьми, а было их поболее, чем удавалась ему объять. И гэнки попадали в круг его внимания. Больше того - он тянулся к ним. Что бы ни думали о них узники, гэнки были людьми и слишком часто - одинокими и несчастными. Он говорил и шутил с ними и даже оказывал им небольшие услуги. Ему известно было, что отдельные гэнки и многие больные считали потому его ослом-сосунком. Однажды во время сеанса лечения доктор Брашино объявила: - Вы решительно обретаете характер. Некоторые здесь уже обращаются к вам Сен-Джеф. Другие... гм... Сен-Зануда. - Всегда найдутся злобные или, скажем, непонимающие, - откликнулся он. Она кивнула. - Откровенно говоря, я озадачена. С одной стороны, вы - находка для психиатра, с другой - полная фрустрация. - Я и сам не могу постичь этого. Но я ведь не должен поступать так или по-другому, чтобы _б_ы_т_ь_ таким или иным. Жизнь - вот, что важно. Поступки. Действия. Философия стремительности! - Пока то, что вы делаете, во добро вам и другим. Но вы излишне активны. Вы потеряли в весе. - Стараюсь сохранять умеренность в еде. И мне это удается. - Вам нравится пища? - Да, весьма. Но я не стремлюсь переусердствовать. Я постоянно ощущаю энергию и бодрость. Вы должны быть довольны. Я более не чувствую себя призраком и не воспринимаю других людей как скопление атомов. - Возможно, потому, что вы сжигаете себя. Когда горючее иссякнет... А может, и нет. Тем не менее, я рада вашему заметному успеху. На короткое время наступило молчание. Кэрду хотелось, чтобы сеанс окончился сейчас. Ему со многими нужно поговорить. Эти люди нуждались в нем. Минуты три она пристально смотрела на него слегка хмурясь. Затем сказала: - Что касается меня, я буду просить отпустить вас вскорости. Считаю, вы готовы вернуться в общество. Я также полагаю, вы не собираетесь обращаться вновь к революционным делам. Станете образцовым гражданином - в этом я абсолютно уверена. Она вздохнула. Он ждал. Арлен продолжила: - Если бы все зависело от меня, вы стали бы свободным человеком через несколько недель. К сожалению, не все в моих силах. Многие психиатры хотели бы продолжить изучать вас. Они думают, что смогут анализировать вас, выявить, чем вы живете. Дураки. Я им так и сказала. Это не прибавило мне популярности среди коллег, хотя меня сие не больно заботит. Мое положение достаточно прочно. Я ведь как-никак внучка Мирового Советника. Вдобавок к психиатрам и психологам есть еще Мировой Совет. Они должны быть совершенно уверены в вас. Их согласие отпустить вас решит все. Приняв решение. Советники используют вас как средство пропаганды, как витрину. Вашу свободу станут рекламировать как свидетельство великодушия и сострадания правительства. Не рассчитывайте на особую уединенность после освобождения. Ни за кем на Земле не станут следить так плотно, как за вами. - Значит, есть вероятность выбраться отсюда? - Шансы есть. Вы чувствуете какое-либо возбуждение при мысли об освобождении? - Немного, как вам известно. Зачем вы спрашиваете? Вы же можете наблюдать мою реакцию на экране. Она рассмеялась. - Здесь одна из проблем, связанных с вами. Никто не виноват, и менее всего я, в том, что машина не способна выявлять ваши истинные реакции. Это обстоятельство заставляет Мировой Совет сильно нервничать от мысли, что на Земле есть один "не читаемый машиной" человек. - Всего лишь один человек? - Один. Хотя Советники удивляются - неужели нет никого похожего в этом на вас! Им это не нравится. А еще Советники интересуются, не сподобитесь ли вы передать кому-то вашу уникальную способность, если она действительно уникальная? - Возможно, когда-нибудь, - сказал он. - Не теперь. Не знаю, как это произошло, но сегодня я не обладаю сим талантом. Похоже, случилось такое потому, что часть меня устала быть психическим хамелеоном. Она желает, чтобы это было последнее превращение - навсегда. Я думаю так. - Не сомневаюсь, что вы верите этому. Но вы ловкая бестия. Или были. Как мне знать, что вы что-то не воздвигли в своей психике - о чем вы и сами не ведаете, - но что способно однажды включиться? - Включиться? - Под определенным воздействием, не имею представления - каким. Но, должно быть, в вас что-то запрятано, только и ждет верный пароль, нужный момент. Когда все сойдется, выскочит фигурка - другой "Джек в коробочке". - Клянусь, что... Он остановился. - Не надо клятв. Вы можете ничего не знать. Он встал. - Послушайте. Время сеанса не вышло. Но у меня много дел. Что касается меня - я не нуждаюсь больше в лечении. Благодарю вас за помощь. Она была блестящей. Я хотел бы встречаться с вами как можно чаще. Мне нравятся наши беседы. Но исследование и лечение закончены. Глаза Брашино расширились, рот приоткрылся. Секунд двадцать, как показал настенный дисплей, она не могла вымолвить ни слова. - Вот те раз! Вы... вы ведете себя будто вы доктор, а я пациент! Вы не можете бросить дело! - Я устал от пустой траты времени и от политики, которая-то и держит меня здесь. Я не в состоянии убраться отсюда, зато могу не сотрудничать. - Вас объявят неизлечимым и стоунируют. - Я сохраняю право апелляции - если они нарушают законы. У меня будет хороший адвокат. Кредитов у меня нет, но заплатит государство. Любой адвокат, до смерти не напуганный, подпрыгнет от удачи - использовать возможность приобрести известность. - Вы в самом деде намереваетесь все это проделать? - Да. Она поднялась. Казалось, и удивление и смятение скатились с нее при этом, словно бросая вызов физическому тяготению. Брашино улыбалась. - Очень хорошо. Я немедленно обращусь с просьбой о вашем освобождении и сделаю все что в моих силах, чтобы убедительным образом изложить доводы. Подобное в моей практике впервые. Я даже не знаю, как реагировать. Но думаю, вы и в самом деле здоровы. Несомненно - вы уникальный случай... - Все это ерунда, - сказал он. - Я не нуждался в лечении. Просто требовалось признать, что Я НЕ БЫЛ ВСЕМИ ЭТИМИ ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ - никем из них. Я Бейкер Но Вили и никто другой, хотя власти настаивают на идентификации меня как Джефферсона Кэрда. - Мне первой следовало убедиться в этом, - сказала Брашино. - Надеюсь, Советники согласятся с вашим выводом. - Если они нарушают права, им известно, как исправляются ошибки. Через три дня Кэрд получил по телевидению и в форме официальной распечатки сообщение, что он будет вскоре освобожден. Объяснялся ли его легкий озноб при этом известии радостью или страхом, он не знал. Он сказал себе: Я буду счастлив выбраться из этого цыплячьего места. Однако и долгожданной радости не было. Наверно, так чувствует себя сирота, когда ему неожиданно говорят, что он может отправляться на все четыре стороны и как-то выживать в неведомом взрослом мире. Он спросил доктора, не является ли главной причиной его освобождения использование ею влияния бабушки - Мирового Советника. - Никакого влияния на свете не хватило бы, если бы все психиатры, привлеченные к вашему лечению, не рекомендовали освободить вас, - ответила Брашино. - Конечно, моя рекомендация была наиболее весомой. - Но вы просили вашу бабушку о помощи? - Полагаю, со времен каменного века люди используют имеющиеся связи для пользы своей и своих друзей. - И вы использовали ваши? Она улыбнулась, но не ответила. Ночью Вторника - последней перед расставанием - он был почетным гостем на большом вечере, устроенном пациентами, персоналом и некоторыми гэнками. Он прилично выпил, выслушал признания в любви трех женщин, включая Бриони, и утешил Донну Клойд. Сжимая его в объятиях и целуя, она шептала: "Не знаю, что будет со мною. Но я в самом деле не чувствую себя преступницей. Но поскольку я не ощущаю истинного раскаяния и сожаления и уверяю всех в этом, мне крышка". - Твой анти-ТИ поможет лгать. Так лги. - Ты лгал, чтобы освободиться? - Нет. Но мне это было ни к чему. Он не знал, воспользуется ли она его советом, но это было лучшее, что он мог предложить. Подкралась полночь. Он попрощался со всеми - с каждым в отдельности. Брашино поцеловала его. - Желаю счастья, Сен-Джеф. - Спасибо за все, - сказал он и вошел в цилиндр. - Возможно, когда-то я встречу кого-то из вас. Он сомневался в этом и чувствовал печаль от того, что это не произойдет. Но что остается ему, кроме грусти? Может, я кому-то сделал здесь добро, утешался он. Дверь закрылась. Последний взгляд лег на доктора Брашино, Донну Клойд и Бриони Лодж. Все плакали. Какой бы ни была причина - слезы облегчают душу. Помогают исцелить боль. В следующий Вторник он очнулся на станции приема иммигрантов в Манхэттене - огромном здании в три блока на углу 12-й Авеню и Западной 34-й улицы. Рядом с западной стороны - Вествэй Парквэй и Иммиграционная пристань реки Гудзон. Через несколько блоков к северу - новый мост Линкольна. Он вышел из цилиндра в столпотворение, в то, что приводило в замешательство, но оказывалось на поверку выверенным порядком. Его тотчас подхватили двое служащих. Гэнк сдерживал за веревочным барьером бригаду теленовостей, пока Кэрд проходил процедуру идентификации. Его голограммировали, сделали сравнительные записи голоса, провели анализ ДНК (по пряди отрезанных волос), взяли отпечаток большого пальца. Все результаты заложили в компьютер, который подтвердил, что иммигрант в действительности Джефферсон Сервантес Кэрд, чей новый идентификационный номер К*-238319-СТ, Гражданин штата Манхэттен, Северо-Американский Управляющий Центр, Органическое Содружество Земли. Следующая ступень обычной процедуры - с иммигрантом проводят инструктаж и вручают ему адрес, по которому он временно поселится. Но вместо этого пять минут он отвечает на вопросы обозревателя новостей Вилмы Перез Зухен, статной, рыжеволосой женщины, говорившей громко и четко. Она спросила, что он чувствует, возвратившись в Манхэттен - штат, в котором он родило я и жил еще всего лишь несколько сублет назад. Он ответил, что ничего не помнит об этом и она, черт побери, отлично это знает. Зухен: "Вы были освобождены Содружеством и признаны вполне реабилитированным. А что вы скажете о других ваших "я"?" Кэрд: "Что сказать о них? Они ушли, единственное, что я знаю про них - это виденное мною на лентах и то, что мне сообщили. Они не более "я", чем, например, вы". Зухен, держа у самого рта прибор приема-передачи: "Следовательно, вы упорствуете в утверждении, что были множественной личностью и потому невиновны по причине умопомешательства?" Кэрд, отклоняя голову, дабы прибор не втиснулся ему в рот: "Согласно научному определению этого термина я не был множественной личностью и никогда не являлся душевнобольные". Зухен: "Не поясните ли вы нашим зрителям ваши слова?" Кэрд: "Пожалуйста". Зухен с неподвижной улыбкой, очевидно отзывая свою просьбу: "Каковы ваши планы на будущее?" Кэрд: "Планы никогда не обращены в прошлое. Напротив - всегда в будущее. Я обратился по поводу работы в качестве больничного санитара и надеюсь ее получить. В будущем я могу поступить в медицинскую школу и пытаться получить степень доктора медицины. Больше мне нечего сказать. Многое зависит..." Зухен: "Зависит от чего?" Кэрд: "Зависит от того, насколько люди обеспокоены деяниями моих прошлых персон". Зухен: "Почему вы хотите стать больничным санитаром?" Кэрд: "В этом мире столько страданий, боли и безнадежности! Я желал бы помочь хоть немного облегчить их". Зухен: "Хотите творить добро?" Кэрд: "А разве не все это желают?" Зухен, улыбка которой сменилась злым выражением лица: "Конечно. Не острите. Гражданин Кэрд, и не будьте столь самоуверенны. Вы хотите возместить обществу ущерб за совершенные преступления?" Кэрд: "Подавитесь дерьмом. Гражданка Зухен. Вы упорно продолжаете вести себя как ослиная задница. Пытаетесь взбесить меня? Добиваетесь, чтобы я подал на вас жалобу за намеренную провокацию? Я предпочел бы обратиться с заявлением по поводу вашей глупости, но это не законное основание". Зухен: "Гражданин Кэрд, я выполняю свою работу". Кэрд: "Притом очень плохо, как мне представляется". Зухен: "Вы поступаете как смутьян и вииди. Гражданин Кэрд. У нас есть сообщения, что вы сделались очень заботливым и сострадательным человеком, но ваше поведение никоим образом не соответствует этому". Кэрд: "Мне надо работать. Нет желания тратить время на болтовню с людьми, которые даже не делают попытки понять меня и задают тупые вопросы. Я не желаю, чтобы бездельники надоедали мне, расспрашивая, что делало мое тело - мое тело, не я - исключительно ради того, чтобы удовлетворить терзающее их любопытство. Вам несомненно известна моя история. Правительство снабдило. Но если вы не делаете свою работу дома - это не моя вина. Интервью закончено. 30 Уже через пятнадцать минут он покинул здание и вышел на 12-ю Авеню. Автобусом доехал до Западной 14-й улицы и пересел в другой автобус и пересек весь город - до 1-й Авеню и 14-й Восточной. Улицы заполняли велосипедисты, электромотоциклисты, автобусы. Встречались патрульные машины органиков. Вид хорошо знакомых улиц пробудил воспоминания. С ранцем и небольшим чемоданом он прошагал в северном направлении к центру огромного Стейвесант Таун Билдинг [Петер Стейвесант (1592-1672), губернатор в голландской колонии в Северной Америке; увековечен в сатирической хронике В.Ирвинга "История Нью-Йорка" (1809)]. Дом этот имел всего четыре этажа. Башни-небоскребы, которыми выделялся древний Манхэттен, были снесены тысячелетия назад. Вспотев на раннем утреннем солнце, Кэрд вошел в комплексное строение, разыскал центральные офисы руководителей блоков и был направлен в квартиру на втором этаже. Вставил идентификационную карту в прорезь двери - дверь покорно скрылась в нише. Выпив стакан воды, он осмотрел помещение. Оно оказалось чистым, насколько можно ожидать от квартиры в районе вииди. Кэрд принял душ, надел чистую блузу и килт и отправился в офис местного руководителя блока для формальной регистрации. Секретарь явно смотрел его последнее интервью. Он не произнес ни слова, но хихикнул, когда Кэрд назвался. Проделав привычную операцию с идентификационной картой Кэрда, он прочитал данные на настольном экране. Возвращая карту Кэрду он сказал: - Гетеросексуал. Стыдно. - Жизнь полна разочарований, - заметил Кэрд улыбаясь. - И избитых фраз тоже. - И остроумной болтовни, мешающей содержательным передачам. - Боже мой, я этого не переношу! - вскипел секретарь. Содержательных передач - я подразумеваю. От них всегда одни беспокойства! - Человек рожден для волнений, как искры рождены взлетать вверх. - Как справедливо. Это не из шоу "Доброе утро, Вторник!"? - Не знаю, откуда это, - сказал Кэрд. - Превосходный денек. - Я здесь до 4:30. День практически кончается. Кэрд спустился по лестнице, миновал длинные коридоры и через вестибюль и улицу - к четырехблочной больнице - к "Госпиталю Высокой Памяти". Он представился в офисе найма; ему предложили явиться утром следующего Вторника в первый учебный класс для санитаров. Потом Кэрд разыскал в здешнем блоке таверну "Семь мудрецов" и вошел. Внутри было просторно и темновато, однако посетителей больше, чем можно найти в заведении фешенебельного района в это время дня. Большинство здешних жителей получали минимальное прожиточное пособие - МПП, но имели работу с неполным днем. Если они зарабатывали кредитов больше определенной шкалы, то теряли право на пособие. И все старались не дотягивать до лимита. Кэрд же стремился получить работу на полный день и потому не мог считаться истинным вииди. Или как их еще называли - миппом. Пьяницы выразительно осматривали его. Не гэнк ли, переодетый в гражданское? Кэрд втолкнул карту в прорезь бара и заказал пиво. Бармен, увидев на экране идентификационную карту и количество кредитов, вскричал: "Эй! Гражданин Кэрд! Я видел интервью. Добро пожаловать". Посидев немного, невольно наслушавшись разговоров завсегдатаев, Кэрд вернулся к себе в квартиру. Ему не очень-то по душе было одиночество этого вечера. Непреодолимое желание общаться с другими людьми не покидало его и, наверно, никогда не оставит. С другой стороны, ему попросту не хватало дела. Кэрд вызвал на экран программу местных мероприятий и отметил про себя встречу с руководителями блоков в семь часов. Приглашались жители. Он совсем не знает здешней обстановки - вот и случай ознакомиться. Вообще посещение подобных встреч являлось обязанностью граждан. Однако было замечено, что вииди, покуда на них не поступали жалобы, обычно игнорировали встречи. Да и тогда старались первыми представить кляузу местному руководителю. Пусть себе разбирается. В личном шкафу не оказалось ничего съестного. Ознакомившись на дисплее с ассортиментом продуктов в местном магазине, Кэрд отправился туда и купил кое-что, да и складную тележку заодно. С тележкой, нагруженной стоунированными продуктами и свежими фруктами и овощами, он поднялся на лифте на площадку своей квартиры. Едва он успел дестоунировать продукты и приготовить в микроволновой печи свой обед, как раздался громкий звонок и оранжевые буквы настенного дисплея сообщили, что его вызывают. Полагая, что это, наверно, гэнк проверяет его, Кэрд кодом включил видео-аудио систему. Молодая, хорошо одетая женщина, привлекательная, несмотря на остроносость, смотрела с дисплея. Чуть запинаясь, она сказала: - Папа? - Джефферсон Сервантес Кэрд, - ответил он. - Должно быть, вы... Что-то было в ней знакомое. Потом он вспомнил. Он видел ее на лентах в реабилитационном центре. Это Ариэль Шадиа Кэрд - его единственная дочь. - Я знаю твое имя. Я хотел бы сказать - помню тебя, Ариэль, но - увы. Прости меня. - Мне все известно, - сказала Ариэль. - Как бы то ни было я хотела видеть тебя. Сейчас. Могу ли я войти? - Не смею отказать тебе. Но боюсь, ты будешь сильно разочарована. Не надеюсь, что ты сможешь расшевелить во мне воспоминания о тебе. Напрасная трата сил. - Я ненадолго. Пробуду минут двадцать. Из ее идентификационной карты, которую он запросил на экран, Кэрд узнал, что она изучала историю в университете Восточного Гарлема. Она приехала на подземке из Ист-сайда, выйдя из блока в районе Стейвесант. Это поведала ему карта транспортных средств, которую он вызвал на экран. Кэрд нервничал. Слезы поползли по его щекам, едва ее образ исчез с экрана. Он ничего не мог изменить, хотя мог сказать ей, что любит ее. Но любовь эта была лишь проявлением гуманности. Он просто не ведал любви отца к дочери. Вряд ли он сможет заново научиться этому чувству - если когда-то и обладал им. Для этого необходимо постоянное и тесное общение с ней, которое и созидало бы его любовь. Но жили они в отдалении, а профессии их столь различны, и видеться они сумеют крайне редко. Ей понадобилась незаурядная смелость для этого визита. Большинство людей избегали Кэрда, узнав кто он. Кэрд пребывал под постоянным неослабным наблюдением - в этом нет сомнения. Наверняка органики имплантировали в его тело передатчик, хотя это и было противозаконно. Пусть мощность передатчика невелика - их детекторы-усилители точно укажут его местонахождение в любое время. До сей поры Кэрд еще не заметил живой слежки за собой, но не сомневался, что агенты тенью ходят за ним. Кэрд избрал для проживания район вииди, потому что большинству его обитателей дела нет до того, что власти считают его опасным. На деле они даже будут рады этому, станут восторгаться Кэрдом. Они редко дружили с кем-то не из своей среды да и гэнки за такое не хвалят. Кэрд предполагал, что Ариэль тщательно изучали, подвергали проверке под ТИ - все потому, что она была его дочерью. Ариэль оказалась совсем не причастной к его делам и ничего конкретно не знала о его криминальной активности. Но она понимала, что властям не понравится, если она возобновит отношения с ним. Что он мог для нее сделать? Почти ничего. Кэрд хотел бы как-то облегчить ее печаль от потери отца - по существу он был для нее мертв, но мог быть ей лишь другом и сочувствующим. Кэрд дестоунировал полкварты лимонада и несколько кубиков льда. Потягивая напиток в гостиной, он следил за новостями на экране. Показывали его интервью с Зухен, и он склонялся к мысли, что и в самом деле вел себя как дерьмо. В низу экрана появился текст: МНЕНИЯ РЕПОРТЕРА НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ОТРАЖАЮТ ПОЗИЦИЮ ОФИЦИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ ИЛИ АДМИНИСТРАЦИИ, ПОКА ОНА НЕ ПОДТВЕРЖДЕНА. Затем последовало что-то о близком завершении строительства искусственной речной системы в Южной Аравии. Внимание его обратилось к экрану, когда прервалась передача новостей. Диктор объявил, что Мировой Совет получил результаты референдума среди населения содружества об отношении к отмене системы Новой Эры. Вопреки ожиданиям, на которые влиял неофициальный подсчет голосов, за отмену существующей системы высказалось большинство. Данные о числе жителей Земли проверены и уточнены. Официально подтверждается, что численность населения составляет два миллиарда человек. Из одного миллиарда допущенных к голосованию пятьдесят миллионов не воспользовались своим правом. Таким образом, за крушение системы высказалось более шестисот тридцати трех миллионов человек - большинство в две трети. - Народ сказал свое слово! - заявил диктор с возбуждением большим, чем следовало бы профессионалу. - Конечно, референдум - всего лишь необязывающее привлечение внимания Мирового Совета к высказанному желанию масс. На вопрос высших руководителей службы новостей шеф пресс-секретарей семи Советников заявил, что преждевременно ждать комментариев от такого высокого органа. Говорилось что-то еще, но он слушал вполуха. Революция сделала шаг вперед. Несмотря на правительственную кампанию с целью убедить граждан, что изменение невозможно, большинство отказалось принять такое заключение. Экран светился оранжевым светом, зазвенел звонок, и на части настенного экрана - именно туда направляет увиденное дверной монитор появилось лицо Ариэль. Кэрд открыл ей дверь. Ариэль крепко обняла его, на груди Кэрда растаяли ее слезинки. Он тоже плакал от жалости к ней. Чуть успокоившись, Ариэль вытерла глаза и лицо, выпила стакан лимонада и присела. - К сожалению, у нас одностороннее тяготение. Я отдаю себе отчет, что старые взаимоотношения невозможно поддерживать. Но ты мой отец, пусть и незнакомец. Если мы сумеем лучше у знать друг друга, по крайней мере незнакомцами мы не останемся. - Я очень хочу этого. Но односторонняя связь - вовсе не узы. Что сближало нас когда-то исходно - ушло навечно. - Я знаю. Слезы опять поползли по ее лицу. Они говорили, рассказывая друг другу подробности прошлой жизни. Ариэль замужем за чиновником Департамента физического воспитания. У них с мужем крепкая любовь. Они подали заявление в Департамент потомства и попечения детей за разрешением иметь ребенка и надеются получить согласие. - Ты можешь стать дедушкой. - Я в восторге, - сказал Кэрд. - Дитя и я - мы можем с равными возможностями начать жизнь - оба совершенно новенькие. Слова Кэрда снова вызвали ее рыдания - ни она, ни он не могли избавиться от поставленного клейма. Еще все возможно, утешал он дочь. То, что она знала о нем, поможет ей. Она любила прежнего Кэрда, и он надеялся, что это чувство постепенно перейдет в любовь к нему - сегодняшнему. Натянутость постепенно таяла. Они говорили о разном, особенно об итогах последнего референдума. - Не ожидал такого поворота, - сказал Кэрд. - В этом твоя большая заслуга, - улыбнулась Ариэль. - Подумать только! Мой отец - великий революционер! - Новый "я", пожалуй, не обладает ни энтузиазмом радикала, стремящегося к переменам, ни рвением консерватора сохранить все как оно есть. - Нет, ты должен еще показать себя. Ты был катализатором революционных событий. Я как историк изучаю текущие направления развития событий и пытаюсь экстраполировать их на будущее. Вполне вероятно, что Мировой Совет не столь сопротивляется переменам, как можно было бы судить неофициальным высказываниям. Совет считает, что в определенных аспектах переход к новой системе может быть желательным. Особенно в части, касающейся потребления электроэнергии. Он удивленно поднял брови. - Изменение системы востребует в шесть раз больше энергии, чем сейчас. - Подумай-ка! Энергия, необходимая для получения тепла, света, топлива, - ничто в сравнении с потреблением для стоунирования и дестоунирования. Ведь именно они съедают девяносто процентов всех мощностей. Энергия солнечных панелей, приливов и отливов, глубинных течений, магнитогидродинамических источников обеспечивают лишь десятую долю всех потребностей. Стоунирование съедает тепло Земного ядра. Но если мир вернется к системе, существовавшей до Новой Эры, если со стоунированием-дестоунированием всех жителей планеты будет покончено, нам попросту некуда станет девать избыток энергии. Она сделается чрезвычайно дешевой. Фактически экономии энергии окажется более чем достаточно, чтобы сделать планету полностью чистой, построить новые города, фермы, дорога и прочее. - Это очень существенный довод "за", - сказал Кэрд. - Людям понравится. Но вот другие аспекты... перехода к новой системе все еще связываются с лишениями, изменением места проживания и образа жизни, жертвами, несправедливостями, беспорядками, хаосом. - Когда люди в полной мере осознают, что от них потребуется, они восстанут, - сказала Ариэль. Если правительство отвергнет их возражения, народ сметет его. Может пролиться много крови. Возьми, к примеру, Хобокен. Жителей Среды Манхэттена заставят отправиться туда. Им придется жить в палатках и бараках, пока не построят города. В течение неопределенного срока они станут вынужденными переселенцами и будут страдать от физических и психологических травм, которых в такой ситуации не избежать. Думаешь, они придут в восторг от необходимости расстаться с прекрасной упорядоченной жизнью, пусть и один день в неделю, и отправиться в дикую местность, расположенную ниже уровня моря, где лишь дамбы отгородят их от морской стихии, и сделаться там строительными рабочими? Много воды утечет, пока они смогут поселиться в добротных домах и вернуться к привычной жизни и профессиям. Осознав полностью, во что они влипли, люди взорвутся. Кончится это чем-то вроде Французской революции да и Русской впридачу. - Не знаю, - проговорил Кэрд. - Большинство граждан настроены решительно против насилия и за послушание. - Дикарь каменного века все еще глубоко сидит в большинстве людей. Он ждет своего часа, шанса вырваться наружу. Глаза Кэрда широко раскрылись словно каким-то механизмом, скрытым в них. Ариэль сказала: - Я почти вижу над твоей головой светящуюся электролампу. - А что если появится кто-то с жизнеспособным планом перехода к новой системе - перехода более гладкого и не влекущего за собой долгих тягот для жителей, которым придется переселяться? Что если?.. - голос его пропал. Она рассмеялась. - Не могу вообразить, что это за кролик такой выпрыгнет из шляпы. У тебя есть какая-то идея? - Нет, - ответил Кэрд. - Никакой. Но что-то такое почти щелкает в голове. Не знаю - что. Может, вернется... Они еще поговорили о разном. Потом наступило долгое молчание. Наконец, Ариэль объявила, что ей надо идти. Расставаясь, она немного всплакнула. Легкая печаль охватила Кэрда, когда закрылась дверь за Ариэль - он и сам не знал - почему. В конце концов они будут видеться. И ежели невозможно возобновить их старые отношения, раз он ничего о них не помнит, - они построят новые. Если оба желают, чтобы... Вопрос - желают ли? Перед тем как отправиться спать, он вызвал на экран ленту с инструкциями, которую ему следовало посмотреть до обращения по поводу работы в больнице. Усвоив ее, он был готов к исполнению обязанностей весьма простых для начала. На первых порах - субнеделю - всему, что ему следует знать, его будет учить санитар-ветеран. 31 В девять часов он прибрал квартиру и опустил кровать. Приказал экрану разбудить его без четверти двенадцать - надо успеть войти в стоунер - и почти тотчас погрузился в дремоту. Он видел несколько снов, но очнувшись помнил лишь один. Минут пять после сигнала экрана он оставался в постели, его собственный голос разносился со стены. Кэрд велел ему замолчать. Сон озадачивал, хотя происхождение его казалось очевидным. Еще в реабилитационном центре Кэрд видел драму ужасов "И зомби мучают кошмары" о психологических проблемах живых покойников в древнем Гаити. Это была сатира на чиновников, но большинство зрителей ее не поняли. Склеп, из которого вырвалась орда зомби, стремясь сожрать своего господина, связанного с бюрократами, - еще один символ, понятый немногими. От финальной картины сна Кэрд пришел в ужас, но тут образы зомби смешались с эпизодами другого шоу - "Малышки в Стране Игрушек". Эта современная инсценировка - одна из многих по классике прошлой эры. Огромные игрушечные роботы-солдаты, изображенные в двух комических сценах, смешались с зомби, стали ими - и вот выступают в поход, чтобы уничтожить призраков, предводительствуемых зловещим Барнаби. Кэрд и в самом деле слышал музыку "Марша деревянных солдат", когда роботы одержали победу над страшными чудовищами, вторгшимися в Страну Игрушек. По мере того как к нему возвращалось осознание реальности, он почувствовал, что стонет от ужаса. Один рогатый, покрытый мехом призрак избежал штыков солдат и почти схватил его своими лапами с острыми когтями. Кэрд поднялся с кровати, выпил стакан воды и отправился в комнату стоунирования. "Доброе утро", - пробормотал он, проходя мимо цилиндра Среды. Алмазной твердости лицо в круглом смотровом окне, естественно, не реагировало. Уже закрывая дверцу цилиндра, он ухватил наконец что-то выкинутое молниеносной вспышкой океана его разума. Я знал, что это придет, думал он. Кэрд вспомнил. Он понятия не имел, что происходит в эти шесть дней забвения между моментом подачи стоунирующей энергии и тем мигом, когда дестоунирующая мощность полностью возвращает движение молекулам его тела. Кэрд вообще не осознавал никакого перерыва. Но зная, что это не так, отождествлял стоунирование со сном. Отсюда и тревога - ему не вспомнить идею, которая вспыхнула в его мозгу как новая звезда. "Я действительно ухватил что-то! - проговорил Кэрд и толкнул дверцу от себя и вышел. - Никто другой не подумал об этом, насколько мне известно!" Он тотчас записал мысль и опять отправился в кровать. Проснувшись в шесть, с полчаса делал зарядку, затем приготовил и съел завтрак. Пока он ел, экраны на стенах во всех комнатах светились оранжевым светом и издавали легкое гудение. После ванны, из которой он вышел чистым изнутри и снаружи, Кэрд отключил сигнал предупреждения. Он и так не забудет его напоминания. Следующим делом - вызвать справочник и записать имя и телефон чиновника, с которым следует переговорить. Проделав эту операцию, Кэрд поместил послание ему в банк данных. Где-то в течение дня Роберт Хамадхани Муньягумба должен прочесть в своем офисе распечатку с идеей Кэрда. Станет ли он действовать быстро - зависит от характера этого Муньягумбы и от объема его неотложных дел. Если Кэрд ничего не услышит от него в этот Вторник - будет ведь и следующий. Кэрд склонялся к тому, что сегодня Муньягумба не позвонит ему ни в больницу, ни домой. Так и было. Кэрд погрузился в изучение кое-каких обязанностей, которые должен исполнять санитар. Здесь и смена постельного белья, и цветы для пациентов, и обеспечение продуктами. А еще надо помочь пациентам войти вечером в стоунер и покинуть его, когда придет час. Одна из самых приятных обязанностей - десятиминутная беседа со всеми желающими поговорить больными. Большинство таки желало. Он также должен помогать доставлять вновь прибывших и дестоунировать их. Людей превращали в камень в ближайших запасных цилиндрах, когда они заболевали или получали травму. Время подготовки уже истекало, когда инспектор, который наставлял и проверял его, объявил: - Можете приступать к делу, Кэрд. Сдается, у вас особые способности к этой профессии. Вы первый, кому удалось рассмешить Гражданина Грэндьяна. А как вы утешили Гражданку Блэтенд. Она так боится смерти, но отказывается стоунироваться и ждет, пока откроют средство лечения ее разновидности рака. Увы, она вряд ли дождется. Да и дестоунировать ее к тому времени, когда ученые сделают свое открытие, будет бессмысленно: она слишком стара. Тем не менее вы были так добры к ней. Надеюсь, на самом деле вы не верите во все эти религиозные враки, которыми кормили ее? Кэрд пожал плечами. - Почему бы не помочь ей чувствовать себя лучше? Это как раз тот способ. Если для счастья ей и нужно-то всего лишь кроличьей жвачки - дайте ей ее! Род человеческий! Ей сто восемьдесят сублет, она на Земле семьсот пятьдесят шесть сублет. Вы, должно быть, полагаете, что она пресытилась этой жизнью. Ничуть, она стремится держаться за нее до самого последнего прокисшего вздоха, когда она отправится на небеса. Кэрд был довольно уверен, что пройдет испытательный срок. И не долго осталось ждать, когда ему вручат эмблему, форменную одежду и пожалуют должность постоянного санитара. Ему назначат хорошее жалованье и снимут с МПП. Труд санитаров, как и всего обслуживающего персонала, хорошо оплачивался и пользовался уважением. Следующий Вторник до трех часов пополудни Кэрд ждал вестей от Муньягумбы. Он попытался дозвониться до него, но дисплей ответил, что Первый помощник Первого секретаря БПГСС - Бюро предложений граждан по социальному совершенствованию - в настоящее время занят. Кэрду позвонят при первой возможности. П_е_р_в_о_й _в_о_з_м_о_ж_н_о_с_т_и_ в этот день не представилось. В следующий Вторник - тоже. Уже около четырех часов Кэрд опять позвонил и получил прежний ответ. Он едва успел отвернуться от настенного экрана, как в комнату санитаров вошел его наставник Квинтус Му Вильямс. - Эй, Кэрд, отгадайте-ка что? Я торчал в караулке, когда передали интересное сообщение. Некий парень по имени Муньягумба, большая шишка в БПГСС, представил обоснование, как сделать возможным переход к новой системе! Новость передали по всем каналам. Мировой Совет рассмотрит его предложения! По этому поводу поднялся такой шум! У диктора, по-моему, случился оргазм! Кэрд крякнул словно получил удар в солнечное сплетение. - Этот Муньягумба, - медленно проговорил он, - предложил, чтобы людей, которые окаменелые лежат сейчас на складах, дестоунировали и послали строить новые города? - Да! - сказал Вильямс, искренне удивляясь. - Вы видели? - Нет. - Кто-то уже рассказал вам? - Нет. А еще Муньягумба предложил, чтобы дестоунированные люди со складов жили каждый день, пока работают? И что их простят за вклад в работу? - Да. Но скажите - если вы не видели новости и никто не рассказал вам?.. - Этот сукин сын! Он украл мое предложение и присвоил себе все заслуги! Только... может быть, я забегаю вперед. Мое имя упоминалось? Что-нибудь говорилось о признательности мне? - Совсем нет, - сказал Вильямс. - Так вы утверждаете, что это ваша идея? - Несомненно. Вильямс недоверчиво смотрел на Кэрда. Как и все, кому Кэрд пытался доказать, что ему принадлежит идея "Концепции Муньягумбы". Первый помощник Первого секретаря, наконец, ответил Кэрду. Он отрицал получение каких-либо сообщений от него. Когда же Кэрд обратился в суд, чтобы получить записи своих посланий к Муньягумбе, оказалось, что они стерты. Он уже и не удивлялся! Кэрд созвал пресс-конференцию и обвинил Муньягумбу в плагиате. Вскользь ее показали в новостях. Зухен - главный обозреватель новостей была столь саркастически настроена к Кэрду, как это возможно, если не переходить границ обвинения в клевете. Кэрд не тешил себя надеждами. Он нажил себе в лице Зухен врага. А что переменилось бы, будь она дружески к нему расположена? Ведь очевидно, что имелся приказ дискредитировать его. Спустя несколько дней в новостях объявили, что Муньягумба переведен во Вторник Цюриха. Он получил повышение в окладе и новую должность. Он станет одним из уважаемых членов вновь созданного Резервуара Мыслей, который займется планированием размещения дестоунированных преступников. Ожидается, что его вклад в деятельность группы будет весьма ценным. Даже вииди в таверне "Семи мудрецов" шутили над притязаниями Кэрда, хотя и были к нему по-доброму настроены. Какое-то время некоторые дразнили его Гражданин Муньягумба. Кэрд зализывал свои раны, которые быстро зарубцовывались. Конечно, было бы здорово, если бы он вошел в историю как автор идеи. Но что в конце концов это значит в сравнении с тем, что е_г_о_ идея поможет решить огромную проблему?! Однако власти не дали бы _е_г_о_ идее ходу. Они преследуют его, хотя никогда не признались бы в этом. Примерно в середине испытательного срока Кэрда пригласили в бюро Эда Шервина Ленноу - главного инспектора санитаров. Ленноу вручил ему извещение Департамента образования Манхэттена. Кэрд прочитал его и с недоверием посмотрел на Ленноу. - Это несерьезно. Они не могут заявлять, что я недостаточно квалифицирован, чтобы пройти обучение на санитара, поскольку не окончил среднюю школу. Они утверждают, что у меня нет даже начального образования! - Нет записей о нем, - сказал Ленноу. - Я сам проверял, прежде чем вызвать вас. - Конечно же, нет! - возбужденно вскричал Кэрд. - Вам известны мои биоданные. Откуда там взяться такой записи?! - Весьма сожалею. Отчеты о вашей работе, а также индекс сердечности хорошие, и мне бы очень не хотелось терять вас. Вероятно, это все временно... Возможно, вам не придется возвращаться в школу... - Начинать с первого класса! - ...если вы сумеете убедить Департамент образования устроить вам экзамены по курсу средней школы. Я бы на вашем месте подал прошение немедленно. - Я не смутьян, - сказал Кэрд, размахивая распечаткой словно это флаг, развеваемый жарким разгневанным ветром. - Я лишь хочу быть добропорядочным гражданином и приносить какую-то пользу обществу. - Ох! - Ленноу воздел к небу руки и слегка улыбнулся. - А еще это заявление, что Гражданин Муньягумба украл у вас идею. Кое-кто намекал нет, не я, уверяю вас, - что ваши притязания свидетельствуют о психической нестабильности. Я-то сам не обращаю внимания на подобные разговоры. - Кто ж такое говорит? - Не могу сказать. В любом случае - это ведь не соответствует истине. Что имеет смысл, так это, - он указал на распечатку. - Сожалею, но я обязан уволить вас. Когда вы получите свидетельство об окончании средней школы, я буду счастлив вновь рассмотреть ваше заявление о найме. Стаж, который вы приобрели за время вашей работы, будет учтен. Разумеется, если вы вернетесь сюда. Кэрду оставалось только заполучить омбудсмена [швед. ombudsman представитель чьих-то интересов; лицо, наблюдающее за законностью действий государственных органов и соблюдением прав и свобод граждан], чтобы представить прошение об экзаменах. Кэрд не был уверен, что он выдержит их - память его столь избирательна, - но он подал заявление. Закон предусматривал обязательность ответа в течение четырех субдней после подачи прошения. Однако минуло восемь субдней. Департамент образования заявил, что необычные обстоятельства задерживают решение. "Обстоятельства" не объяснялись, а омбудсперсона заверила, что напрасно требовать объяснений. Они последуют, хотя совсем не обязательно окажутся правдивыми. На двенадцатый субдень, к концу полудня прошение было отклонено. Причина: уникальный случай с Кэрдом требует, чтобы нижняя законодательная палата в Манхэттене, составленная из руководителей суперблоков, приняла бы соответствующий акт, предоставляющий ему такое разрешение. Затем пройдет голосование в верхней палате, составленной из пяти руководителей районов. Кэрд направился в офис омбудсперсоны Эмейзин - "Мейзи" - Грейс Хейдн. Она рекомендовала Кэрду подать прошение в верхнюю палату, чтобы та приняла такой акт "персональной ситуации". - Но я подозреваю, что правительство интригует с целью помешать вашему успеху. Я могу ошибаться. Все, что с вами происходит, можно объяснить законными основаниями. Из вашего рассказа я поняла: все, что вы делаете для продвижения, будет встречать препятствия. По каким-то причинам правительство хочет, чтобы вы оставались на своем пособии и не поднимали головы. - Я же не могу причинить ему вред. - Несомненно. Однако, у властей, вероятно, есть свои резоны, о которых вам безусловно не скажут. - Я не могу просто сидеть и пьянствовать или смотреть телевизор. Я же свихнусь. - Не исключено, что именно этого они и добиваются. Мне кажется, власти предпочитают отделаться от вас навсегда. Вы загадочный человек, человек, действия которого нельзя предугадать. Они не уверены, что вы снова не захотите изменить свою личность. И они опасаются, что эта личность может представлять для них опасность. Она улыбнулась и продолжала: - Ведь что ни говори, у властей достаточно примеров для оправдания опасений. Мне действительно очень жаль. Вы хотите, чтобы я посоветовалась с государственным защитником [назначается для неимущего лица] и составила прошение рассмотреть ваше дело? Кэрд взглянул на стенные экраны. Десять обращений уже ждали очереди, когда он начал беседу с Мейзи. Теперь их стало тридцать. Мейзи не выказывала нетерпения, но ее ждало столько дел. - Возможно, позднее, - ответил Кэрд. - Мне надо все обдумать. Он встал, в благодарном поклоне приложил руки к груди. - Спасибо за все, что вы сделали для меня. - Это мне в удовольствие, - ответила Мейзи. - Не отобедаем ли вместе вечером в восемь? 32 Несомненно она была красотка. Среднего роста, стройная, с вьющимися, черно-угольными волосами, большими, брызжущими жизнью, черными глазами и гладкой депигментированной цвета нефрита кожей. Привлекательная и весьма честолюбивая женщина, она изучала эродинамическую психологию, добиваясь степени магистра искусств. К чему ей интересоваться каким-то вииди, у которого перспектива войти в высший класс ничтожна мала? Так она говорила себе. Но он был загадочной личностью, а значит - увлекателен. - У меня ни с кем нет сейчас близких связей. А товарищ по квартире по моей просьбе съехал. - Не стану ли я помехой в вашей карьере? Она рассмеялась. - Я же не сказала, что приглашаю вас поселиться у меня. Потом откуда вы взяли, что можете спутать мне карты? - За вами станут следить, продолжающееся тесное общение со мной придется не по нутру властям. - Позвольте мне самой об этом побеспокоиться. За обед платила Мейзи, а проходил он в ресторане высшего класса на 34-й улице. Кэрд узнал, что она прежде пела здесь и потому сейчас встретила особое гостеприимство. Молодой, Мейзи была членом группы акробатов. Не видел ли он ее по телевидению? Кэрд покачал головой - нет. Она взяла себе первые два имени, когда ей исполнилось двадцать. Каждый мог изменить свое имя, коль пожелает, зарегистрировав его в соответствующем учреждении. Номер идентификационной карты оставался прежним. Она выбрала Эмейзин Грейс [Amazing grace - потрясающая грация (англ.)] - так называлась ее любимая песня да и сами по себе имена привлекали внимание. - После того как вы обратились ко мне за консультацией, - сказала Мейзи, - я конечно же изучила ваши биографические данные и узнала много интересного. Одной из ваших личностей был Уайт Бампо Репп, телевизионный сценарист и продюсер. Вам известно, что писательство - одно из немногих занятий, не требующих школьного образования? - Нет. - Никогда до того не слышала о писателе, у которого не было бы высшего образования. Это был первый пример. Занятия искусством как-то проскользнули сквозь эти условия. Вы можете быть певцом, композитором, музыкантом, художником, скульптором, поэтом или, наконец, писателем - и не иметь свидетельства об окончании средней школы. Наверное, изначально творцы законов сочли это совсем не обязательным. Нельзя обучать искусствам, не будучи доктором философии, но заниматься ими - пожалуйста. А вот бармен обязан окончить школу непременно. К сожалению, вам будет очень нелегко заняться сочинительством для телевидения. Вы же не можете представить им резюме Реппа. И во всяком случае - не были писателем Вторника. Если вы сумеете передать какие-нибудь сценарии на суд этих выскочек и работы им понравятся, эти зазнайки все равно не наймут вас. Власти не замедлят сообщить, что вы персона нон грата. А... нет ли у вас голоса? Достаточно приличного, чтобы получить работу певца? - Ничего похожего на "достаточно приличный". - А другие художественные способности в любой области? - Никаких. Мейзи сделала маленький глоток вина, чуть прищурилась. - У меня есть идея. Я набралась смелости и обратилась по вашему поводу к вице-президентам нескольких телеканалов. Эти ребята выразили заинтересованность. Но они дали ясно понять, что принять вас в штат не смогут. Но, повторяю, им понравилась мысль создать мини-сериал, основанный на вашей жизни. Вы приобрели огромную известность, и они не думают, что правительство станет оказывать на них давление с целью замалчивать историю вашей жизни. Вы ни на что не сможете влиять, но вам хорошо заплатят за право использовать тему сценария. Вы привлечете такое широкое внимание и поддержку общественности, что законодатели вынуждены будут принять нужный вам специальный акт. Кэрд почувствовал к Мейзи какую-то смесь гнева и восхищения. Она ведь была столь занята. И все это успела проделать еще до их первой встречи. - Если я соглашусь с этим, - сказал Кэрд, - телевизионщики представят меня в любом свете - в каком вздумается. Я догадываюсь - в каком. Все мои действия преподнесут как криминальные, а в конце несомненно заставят меня выказать социально приемлемое покаяние и сожаление. В сценарии не будет ни строчки, которую можно было бы истолковать как антиправительственную. Ни слова о мошенничестве, коррупции, жестокости властей. - Все будет представлено так, чтобы вызвать у зрителей симпатии к вам, чтобы он мог отождествить вас с персонажем. Вас изобразят искренним, но заблуждающимся. А последнее изменение личности - как отказ от предыдущей. Это станет актом самоотречения, жертвоприношением, сделанным, чтобы отрезать себя от прошлого. В финале вы предстанете добропорядочным гражданином Кэрдом. - Я и есть такой, - проговорил он. - Но мне не нравится, что меня собираются изобразить в искаженном свете - как в чистом виде преступника. Правительство все равно не перестанет преследовать меня. Оно не позволит мне стать таким, каким оно якобы желает меня видеть и каким я сам хочу стать. - Не в этом беда, - сказала Мейзи. - Я имею в виду сценарий, когда он будет написан. Я придумала великолепный ход: вы должны будете комментировать рассказ - перед каждой серией поясняющие субтитры и, по необходимости, в течение действия. Таким образом мы сведем на нет любое вмешательство правительства. Разумеется, его точка зрения тоже будет отражена, но ее воздействие окажется минимальным. Я... - ...обдумала великолепную идею - закончил Кэрд. - Это звучит так, будто вы уже работаете для телевидения. - Натурально. Работаю, - согласилась Мейзи. - Вы знаете, я иногда слишком разбрасываюсь. И еще одно. Я... не говорила вам? Забыла. Так много надо было сказать. Меня пригласили работать над этим проектом, его поддержали... проект. И я... Кэрд поднялся, складывая салфетку и кладя ее на стол. - Вы используете меня! Вот чем объясняется этот обед, вот почему вы по сути пригласили меня в свою постель. И вы - омбудсперсона! - Эй! - воскликнула Мейзи озлившись. - Я стараюсь изо всех сил, чтобы что-то сделать для вас. Я никогда не уклоняюсь от своих служебных обязанностей и не позволю вмешиваться в мои дела. Не забудьте это! Но ни один закон не запрещает мне зарабатывать дополнительные кредиты или попробовать себя в новом деле. Эта телевизионная затея слишком интересна, чтобы от нее отказаться. Кроме того, я думаю, писать сценарии - подходящее для меня дело. Для этого не нужен большой талант, вы же знаете. Не забывайте еще, какую пользу все это принесет вам. Проект может изменить всю вашу жизнь к лучшему! - Несомненно он изменит вашу. Благодарю за обед. Кэрд вышел. Но не без некоторой досады. Ведь она - специалист по эродинамике, знает все, что только можно знать о технике соития. Однако сожаления быстро прошли. Мейзи не любила его, наверно, он и не нравился ей вовсе, а потому она не могла дать ему одного, что имеет для него определяющее значение. Прошло девять субдней - и появилась пробная [обычно демонстрируется для привлечения рекламодателей] двухчасовая серия фильма из семи частей ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПОТРЯС МИР. Кэрда это не застало врасплох: фильм рекламировался уже субмесяц. Кэрд узнал, что телебоссам вовсе не требовалось его разрешение - они могли сколько угодно изображать его. Подлинный Кэрд и его последующие личности Тингл, Дунски, Репп, Ом, Зурван, Ишарашвили и Дункан более не существовали. Вопрос об их согласии на воплощение в фильме даже не возникал. Финальная часть - о новом Кэрде - была совсем не драматической. Ее составили из лент, отснятых, когда он был в институте реабилитации: за едой, во время физических упражнений или бесед с пациентами и гэнками. Все это сопровождалось закадровыми голосами всевозможных комментаторов, психологов, репортеров и правительственных чиновников. Откопали и ленты, на которых он был заснят после возвращения в Манхэттен. Он и не знал о них, но особо не удивился. Хотя Кэрд и убеждал себя, что ничего, кроме злости и потери душевного равновесия, от этих просмотров не испытает, любопытство взяло верх. И в итоге он был рад, что заставил себя посмотреть фильм. Во многих отношениях он так же мало знал о собственной персоне, как и обычный гражданин. Единственный способ определить, в каких случаях шоу уходит от правды сравнить подозрительные фрагменты с документальными лентами этих событий. Поскольку по большей части ленты состояли из кратких съемок эпизодов, особенно сопоставлять Кэрду было не с чем. По правде говоря, он узнал больше, чем предполагал. Очевидно, деятели из телеканала получили доступ, разумеется, с разрешения правительства, ко многим официальным отчетам. Так, показали воспроизведение его побега из считавшегося неприступным института реабилитации. В комментарии, предшествовавшем этой части, утверждалось, что сцены на сто процентов соответствуют действительности. "Так вот как я это сделал", - бормотал Кэрд. Вместе со зрителями Кэрд испытал глубокое волнение, когда он - будучи Сен-Джорджем Дунканом - умыкнул стоунированную Пантею Сник, спрятанную на складе в Нью-Джерси. И восхищался собственной ловкостью - сюжет с проникновением в лабораторию вблизи прибежища беглых, где ему удалось вырастить в специальной ванне своего двойника и, предварительно умертвив его, оставить двойника в лесу. Там он был обнаружен гэнками, и погоня за ним тогда временно прекратилась: власти поверили, что он мертв. Однако ни слова не прозвучало о мошенничестве, лживости и продажности высших чинов в иерархии. Негодяями объявлялись лишь все члены различных подрывных организаций, умудрившиеся пролезть на высокие посты, включая ныне покойного Мирового Советника Дэвида Джимсона Ананду. Частично шоу состояло из лент, снятых во время совещаний органиков в пору самой бешеной охоты за Кэрдом. Он нашел их интересными. Такие материалы впервые демонстрировались публике. Они не только позволяли получить представление о методах гэнков и их провалах на его примерах, но и держали зрителя в напряжении, хотя конец ему был известен. Актер, игравший Кэрда, исключительно походил на него, а все потому, что это был вовсе не актер, а компьютерное воспроизведение, смодулированное на основе реального лица. Таким же способом имитировали и Сник. Последняя часть заканчивалась совсем не так, как говорили Кэрду. Это была фантастическая сцена: восемь его имитаций собрались в одной комнате и беседуют между собой. Потом они спорили, временами ожесточенно, о том, что они затевали сделать и почему стрелки отклонились в антисоциальную сторону. В заключение все сошлись на том, что их обманули. Они считали, что борются с правительством, а обернулось так, что они воюют с другими преступниками - ничтожной кучкой чиновников, которые стремились к более высокому статусу и власти и использовали незаконные средства для достижения этого. Все было весьма убедительно, но Кэрд не верил ничему. Его терзала мысль, что истинный Кэрд, который предположительно знал правду, не согласился бы с такой трактовкой. Хотя комментаторы ничего не говорили о конечных революционных целях действий Кэрда и его товарищей, любой разумный зритель раскусит их скрытый смысл. Заслуга Кэрда в том, что общество уже никогда не станет прежним. ФЗС, анти-ТИ, публичные требования разрушить систему Новой Эры с ее законом - жить один день в неделю - все это благодаря Кэрду. Его следует объявить героем. Скульптуры в его честь надо поставить на людных площадях. Показ серий окончился без пятнадцати минут два. О том, что это время было выбрано продюсерами и правительством не случайно, Кэрду подумалось сразу же, когда объявили о важном сообщении. Появилась Зухен - старый его недруг. Она выглядела серьезной, сдержанной, хотя считалось обязательным, чтобы телевизионный ведущий улыбался, даже объявляя о худшей из катастроф. "Граждане! Экстренное сообщение чрезвычайной важности! Не отходите от экранов! Только что Мировой Совет объявил, что изменение системы состоится! К нему уже приступили! С этого исторического момента - Вторник, в 8:48, Д4-Н4, Месяц Свободы - мир повернулся кругом! ПЕРЕХОД К НОВОЙ СИСТЕМЕ НАЧАЛСЯ!" Еще показывали многое, включая интервью с Первым секретарем Муньягумбой - человеком, выдвинувшим идею, которая убедила Мировой Совет в возможности Перехода. Кэрд еще минуту послушал и отключил экран. Готовясь вздремнуть несколько часов до стоунера, Кэрд думал о том, что события покажут, окажется Муньягумба в конце концов героем или злодеем. Он еще может горько пожалеть, что украл мою идею. 33 Мировой Совет так оперативно огласил пятидесятисублетний план, что Кэрд понял: правительство давным-давно обсуждало Переход и разрабатывало пути его выполнения. Теперь, когда блестящая идея Муньягумбы, казалось, решила или по меньшей мере облегчила проблему, Мировой Совет обнародовал планы, которые с коих пор хранил как секретный материал в банке данных. Проекты сокращения определенных лесных массивов, разбивки земель под фермы, строительство дорог, каналов, домов, заводов, аэропортов и сотен других необходимых объектов, посыпались из компьютеров. Сколько дел выполнят те, кто стоунированным пылится на складах, сколькими машинами и работами станут они управлять! А если добавить к ним совсем не занятых в материальном производстве и граждан, занятых частично, да еще добровольцев! Кэрд сознавал, что как гражданина, не имеющего работы, его однажды насильно заставят трудиться. Как-то утром Кэрд, встав с постели и направляясь на кухню, услышал с настенного экрана уведомление явиться за инструкциями. На кухне сидела за столом и пила кофе Лотус Хиат Ванг, в чьей квартире он теперь проживал. Она служила в магазине - там он и познакомился с ней, когда покупал зонтик. Это была высокая брюнетка с голубыми (депигментированными) глазами - весьма привлекательная. Она частенько предавалась грустным размышлениям о причинах невнимания к ней родителей. А еще ей требовались постоянные подтверждения неизменности его чувств к ней. И она в самом деле нравилась ему, несмотря на частые состояния разочарования и раздраженности. Она безмолвно сидела, когда он вошел. Кэрд вздрогнул, полагая, что Лотус опять в дурном настроении. Но совсем не он или ее родители были причиной печали на лице Лотус. Всему виной сообщение на экране. Она отключила зудящий сигнал, однако буквы оставались оранжевыми - то делаясь ярче, то тускнея. Кэрд прочитал текст. - Я так и знала! Нас обоих заставят отправиться в какое-нибудь дикое место! А я не желаю! - Мы будем вместе. - Ты и твой е... оптимизм! - вскричала Лотус. - Полианна [героиня одноименной повести американской писательницы Кэтрин Энн Портер (1890-1980), символизирует неисправимый оптимизм] с членом! - Взгляни на ситуацию с другой стороны. Это же приключение, спокойно говорил Кэрд. - Оплаченный отпуск и работа, которая не даст тебе скучать. Подумай, сколько красивых мест ты увидишь, встретишь новых людей. Ты же жаловалась, что твоя работа продавщицей очень утомительна. А ты ведь сможешь управлять огромным бульдозером. Подумай, какая мощь будет подвластна твоим рукам. Вообрази, что ты делаешь лепешку из своих родителей огромными стальными гусеницами. - В самом деле, - сказала Лотус, свирепея. - Тошнит от твоих речей. Он налил себе кофе и присел за стол. - Только тошнотворных людей тошнит от других. - Тошнотная поговорка. Кэрд пожал плечами, погладил ее руку. Он был переполнен сочувствием, и Лотус, несомненно, напитывалась им. Иногда же она отталкивала его как зонтик воду. Лотус очень возмущалась, что Кэрд торчит дома и не работает. Ему надоело объяснять, что это не его вина. - Ты должен отправляться и найти какое-то дело, за которое платят, обычно отвечала она. Тем не менее в выходные дни Лотус почти всегда была оживленной, не прочь позабавиться в постели, а уж сексуальна - как сиамская кошка в зной - если ей опять не вспоминались родители. Ей льстило делить квартиру со знаменитым, хоть и безработным, человеком. Его узнавали даже в Центральном парке, когда они выбирались на пикник; люди обычно подходили поговорить с ним. Она сияла в отраженном свете. В следующий Вторник Кэрд и Ванг подтвердили через экран получение сообщения. Они дали команду экрану сделать распечатку своего уведомления на тот маловероятный случай, не будь оно зарегистрировано в банке данных Департамента специального найма - ДСН. Прошло шесть субнедель - они получили извещение лично явиться в здание ДСН на углу Хьюстон и Вуменвэй. Лотус позвонила своему шефу в магазин и сообщила, что не сможет завтра прийти на работу. Тот заявил, что в ДСН ей следовало бы обратиться в свой выходной день. Это разъясняли только что появившиеся правила. Лотус передала ему распоряжение ДСН, и шеф обещал, что позже перезвонит ей. Через полчаса, красный от волнения, он выполнил обещание. Он крупно повздорил с чиновником из ДСН. Шеф сердито сообщил Лотус, что ей придется взять увольнительную. Он пытался напомнить мерзавцу из ДСН о правилах, но этот сукин сын холодно заявил, что департамент может, если того требуют обстоятельства, игнорировать инструкции. - Этот негодяй никак не мог согласиться, что ДСН ошибся, - сказал шеф. - Знает ведь подлец, что промашка вышла, да покрывает себя и твердит, что можно отклоняться от порядка. Я еще запрошу устав департамента, тогда посмотрим, не лжет ли этот паршивец. Позже шеф позвонил Лотус и сказал, что никаких оснований для отмены правил ДСН нет. Но он поостыл, слишком хлопотно воевать с высокомерием и тупостью ДСН. Да еще заработаешь неприятности, хотя и законность и права на его стороне. Кэрд и Ванг явились в ДСН в восемь утра, как и сотни других. После часа ожидания их проводили в просмотровую комнату. Учебную ленту, которую им показали, с тем же успехом можно было передать им в квартиру: при демонстрации не присутствовал никто, кто мог ответить на вопросы. В автобусе по пути домой Кэрд сказал: - Как гладко начинается Переход. Прекрасно организовано, никаких грубых просчетов, никакой путаницы. - Я же тебе говорила, что начнется сплошная кутерьма. Лотус больше не продолжала, а он благоразумно промолчал. Этим вечером, когда они с Лотус сидели в "Семи мудрецах", внушительная вииди по имени Квигли выпускала пар около их стола. Ноги широко расставлены, глаза красные. Глотая слова, она шипела: - Ты, великий революционер, ослиная задница, виноват во всем этом! - В чем? - мягко спросил Кэрд. - Признаться, я не считаю себя революционером. - Не пытайся выливать на меня дерьмо от всех твоих персон! - орала Квигли. - Если бы не ты, мне не надо было бы отправляться в дебри Хобокена и сложить там свою задницу. Я могла бы жить, как мне нравится. Так нет же - ты устроил мне веселенькую жизнь! - Это правительство - не я. - Конечно! Вали все на правительство! Вали! Всего лишь несколько минут назад зычный глас Квигли разносился по бару: она громила правительство. И вот вдруг злодеем обернулся он. Кэрд не успел возразить - от сильного прямого удара кулаком в лоб он свалился со стула. Упал он тяжело, почти теряя сознание, несколько секунд оставаясь недвижным. Острым носком туфли Квигли ткнула Кэрда под ребра. Лотус, пронзительно визжа, ударила пивной бутылкой по большому рыжему затылку Квигли. Та пошатнулась, но устояла и ответила Лотус ударом в челюсть. А затем возникла пошлая драка, какая обычно таится за кулисами таверны вииди, готовая выйти под огни рампы. Кэрд еще лежал бессилен вступить в схватку, когда появились гэнки. Он не нанес ни одного удара, но его арестовали вместе с другими. Кэрд не оказал никакого сопротивления и потому отбыл в тюремном фургоне в обществе самых миролюбивых нарушителей. Квигли и пару ее дружков оглушили легкими лучами и стоунированными доставили в участок. Кэрд и Лотус отделались нотацией судьи, легким испугом и обещанием наблюдаться три дня у психолога. Квигли же нанесла оплеуху судье, пытаясь опять напасть на Кэрда. Ее оглушили и отправили в тюрьму. - Теперь мне придется опять отпрашиваться с работы - ходить к психиатру, - ныла Лотус по дороге домой. - Надеюсь, ничего подобного больше не произойдет. - Сдается мне, я становлюсь излишне популярным. Таких, как Квигли, хватает. Они готовы поносить кого угодно, а я всегда под рукой. Поскольку он был героем местных жителей - ему и быть козлом отпущения. Неприязненные взгляды и брюзгливые оскорбления стали обычным делом. Вскоре Кэрд прекратил посещение "Семи мудрецов" и нашел другую таверну. Лотус при этом жаловалась, что скучает по привычному месту и друзьям. Но и в другой таверне он встретил такой же прием тех, кого отобрали для выполнения проекта Хобокен. В итоге Кэрд теперь чаще прикладывался к спиртному дома, что очень огорчало Лотус. В конце концов с плачем и воплями о том, что он никогда не любил ее, она выдворила его. Ее жизнь стала адом с тех пор, как он поселился с ней. Оба заявления были далеки от правды, но Кэрд не спорил. Он нашел холостяцкую квартирку в Западном районе. Кэрд часто видел Лотус. Избежать встреч не удавалось - ведь они посещали общие занятия, и ему опять приходилось терпеть ее упреки. Если бы он действительно любил ее, говорила Лотус, он бы так просто не уходил, когда она выставляла его вон. Он бы возражал, упрашивал ее, убеждал в искренности своих чувств. Она хандрила, была совершенно несчастна, когда он ушел. Но не желает его возвращения. - Тогда нам лучше не разговаривать, - заметил Кэрд и двинулся прочь. - Правильно! - кричала Лотус ему вслед. - Отвергай меня, негодяй! Ты никогда не любил меня! Я всегда это знала! - Почему они клянут меня? - спросил он психолога Адриана Кус Хафиза на последнем приеме. - Ведь не я вызвал Переход. - О да, именно вы, - сказал Хафиз. - Если бы не вы, он никогда не произошел бы. - Совершенно ясно, что правительство давно все задумало, - продолжал доказывать свое Кэрд. - Переход не начался бы так быстро, - уточнил доктор. - Может быть, все оставалось бы по-прежнему долгие годы, не послужи вы катализатором. - Вы в самом деле испытываете неприязнь ко мне? Вам правильнее направить свой гнев против правительства. Не я все это сделал. Я не настоящий Кэрд. Не хочу даже, чтобы меня так звали. Я считаю себя Бейкером Но Вили. - Вряд ли вам удастся заставить рядового гражданина почувствовать разницу. - А вам, вам лично Переход причинил беспокойства? - Беспокойства - черт побери! - громыхнул Хафиз. - Мне велено отправляться в Хобокен в качестве лагерного консультанта! Понимаете ли вы, что это значит для меня и моей семьи? Представляете ли вы, что мы в итоге теряем? Нет, конечно: вы же вииди! - Я могу пожаловаться на ваше непрофессиональное отношение, враждебность и оскорбления, - сказал Кэрд. - Но я не стану этого делать. Мои соболезнования! Переход продвигался не быстро. Лишь через четыре субмесяца Кэрду сообщили, что ему надлежит явиться для обучения в качестве официанта столовой в Бруклин Форест Парк. О требовании иметь среднее образование для этой работы позабыли. Четыре субнедели ежедневно он переезжал автобусом ДСН через мост Вашингтона на север к месту обучения. Памятная доска у ворот гласила, что в древние времена в этом месте располагался Госпиталь Ветеранов Соединенных Штатов. Под неотступным контролем Кэрд неделю прислуживал за обедом за длинным деревянным столом в огромном сборном бараке. За едоков выступали роботы, запрограммированные вести себя как обычные посетители столовой. Тот, кто задавал программу, был или большим шутником или не очень хорошо думал о людях. Человекообразные машины были зверски голодны, беспредельно требовательны и неотесанны. Они "нечаянно" били стаканы и кувшины с водой и апельсиновым соком, роняли пищу на одежду, на стол, на пол, при этом громко рыгали и издавали непристойные рулады. А как громко выкрикивали они жалобы на медлительность и небрежность обслуживания. Почему лагерь был открыт здесь, а не в районе Хобокен, Кэрд так никогда и не узнал. Так же, как он не мог уразуметь, зачем он должен по восемь часов в день двадцать восемь дней подряд долбить то, что он мог усвоить за пять часов или быстрее. Кэрд с нетерпением ждал встречи с реальными человеческими существами, но когда это произошло - понял, что и люди вполне могли сойти за роботов. Люди, хвала Господу, не пердели как роботы, но были еще требовательнее и еще чаще и громче жаловались и совсем не уступали своим механическим двойникам в неряшливости и отвратительных манерах. Сначала Кэрд объяснял это тем, что большинство обедающих составляли вииди. Затем с течением времени обнаружил, что преобладали здесь представители "высшего класса", а не вииди. Дело приняло совсем худой оборот, когда столующиеся узнали, что он - Джефферсон Кэрд - тот самый человек, которого они кляли за свое изгнание. Они ругали его за все, что бы он ни делал, и не переставая оскорбляли. В конце третьей недели на него напали. Мужчина, беспрестанно жаловавшийся на качество пищи (совсем без оснований, как считал Кэрд), поднялся из-за стола и с силой швырнул тарелку с мясом и овощами в лицо Кэрду, а затем ударил его кулаком в живот. Кэрда совсем не утешили ни немедленный арест драчуна, ни последовавшее заключение его в тюрьму. Два дня он провел на больничной койке. Более того, кроме одного санитара, Роберта Ги Снавки, его, казалось, невзлюбил и отвергал весь больничный персонал. Снавки сообщил Кэрду: он слышал, что в новом создаваемом корпусе дестоунирования есть вакансии. Снавки советовал Кэрду обратиться туда. Кэрд сомневался удастся ли ему избежать подобной неприязни работников корпуса. Однако работа сама по себе должна быть интереснее официантской. Иногда Кэрд посредством экрана разговаривал с Ариэль. Он поделился с нею своими заботами и сказал о желании перейти на работу в корпус дестоунирования. - Было время, когда я бы, наверно, с презрением отверг использование знакомств для получения работы, - сказал Кэрд. - Но я теперь более трезво смотрю на вещи. Твой муж занимает довольно высокое положение в Департаменте физического воспитания. Как ты думаешь, мог бы он сделать доброе дело? - Он поможет, если будет знать, что им станут восхищаться, - сказала Ариэль. Через субнеделю она позвонила отцу. - Важные новости! Моррис использовал все свое влияние, ему обещали, что твое заявление будет удовлетворено. Вопрос в руках генерального комитета. У них у всех межвременные визы - необходима оперативная координация решений разных дней; женщина, с которой знаком Моррис - он не хочет, чтобы все знали ее имя - поможет тебе попасть в корпус дестоунирования. Заявление Кэрда было принято, но ни связи Морриса, ни хваленое быстродействие компьютеров не могли убыстрить ледниковую медлительность бюрократической машины. Через два субмесяца Кэрду сообщили, что просьба удовлетворена. Ему необходимо явиться в лагерь в Нью-Джерси через три субнедели, отсчитывая от даты принятия решения. Ездить туда каждый день было далековато, и Кэрд приискал себе жилье в лагере. Оно оказалось совсем рядом с хранилищем, из которого он, будучи Дунканом, освободил стоунированную Сник. Ему было это невдомек, пока Ариэль не рассказала все в очередной вечерней беседе на расстоянии по Вторникам. После обучения Кэрд работал непосредственным надзирателем. Его задача - принять нового дестоунированного человека и провести его через весь период адаптации. Это было увлекательно, но часто выводило из душевного равновесия. Из цилиндров забирали лишь физически здоровых и достаточно молодых. Все это были преступники с разной тяжестью содеянного. Некоторые хранились здесь тысячу облет в ожидании изобретения психологических или химических методов лечения, которые гарантировали бы исправление. Но сейчас не было речи о терапии - им предстояло работать на благо Органического Содружества Земли. Притом работать каждый день! Правительство решило, что дестоунированные рабочие и их надзиратели не будут стоунироваться шесть дней в неделю. Не просто было объяснить некоторым "оживленным", что произошло. Когда до них все доходило, им говорили, что, если они не желают участвовать в Переходе, их снова отправят в хранилище. Ежели они действительно выбирают работу, их простят через пятнадцать сублет. Потом, при условии примерного поведения, они станут полноправными гражданами. В хранилищах покоились пять миллиардов человек. Из них почти миллиард - здоровые, в здравом уме и достаточно молодые, чтобы быть рабочими. Из этого следовало, что, пусть и при медленном течении процесса дестоунирования, население Земли возрастет почти на миллиард за последующие пятнадцать облет. Давая себе отчет в том, что такая масса "новых" людей сильно напряжет жизненные ресурсы и окажется неконтролируемой, правительство собиралось оживить лишь около ста миллионов. Это по преимуществу незлостный криминал, а также стоунированные за преступления на сексуальной почве. - Сто миллионов сумасшедших! - высказался босс Кэрда. - Их бы держать в лагерях за высокими стенами да с вооруженной охраной. Не то они разбегутся по лесам. Ведь не хватит людей ловить их. Одна лишь охрана и забота о них - уже черт знает что за морока! "Плохой оборот, - думал Кэрд. - Ведь те, кто караулит и обучает и обслуживает дестоунированных, также по существу становятся заключенными". - Вокруг лагерей будет проволочное заграждение, - сказал босс. Представляете, уже тысячу лет не было лагерей за колючей проволокой! Многие из дестоунированных не собирались делаться рабочими - это Кэрд знал. Их отправят назад, в цилиндры, а других освободят - пусть попытают счастья. Один из подопечных Кэрда, Майкл Симон Шемп, был весьма циничный молодой человек. - Да, они обещали нам, что мы освободимся, когда построим все их новые города, - сказал он Кэрду. - Как бы не так. Когда все окажется сделанным, нас опять засунут в стоунеры. Найдут объяснения. - Если вы верите этому, почему сразу не попросите стоунировать вас? спросил Кэрд. - Нет, что угодно, но только не это. Я так считаю. Что бы ни ожидало Шемпа и Кэрда впереди, они более не кузнечики, прыгающие через время. Они увидят каждый восход и заход, станут радоваться естественному медленному росту цветка - от семени к стеблю - к бутону - к цветению - и никаких пропастей между посадкой и срезом. 34 В обязанности Кэрда входило наблюдать и оценивать поведение и настроение подопечных. Если кто-то покажется слишком опасным и упрямым, Кэрду надлежит доложить свою оценку старшему офицеру органиков, ответственному за данную секцию. Сама идея, что он, Кэрд, может послать кого-то обратно в стоунер, была ему ненавистна. Шемпа выбрали для дестоунирования как профессионального строительного рабочего. Приказам он подчинялся с готовностью и улыбкой, не проявлял никаких признаков непокорности, однако биоданные говорили о его отчаянном нраве. Судили Шемпа за убийство гэнка при аресте. Он не выдержал процесса реабилитации и угодил в стоунер. Шемпу тогда было двадцать шесть сублет, а его единственный ребенок - дочь - родился одним субгодом раньше. Она еще жива - ей восемьдесят восемь сублет - и является гражданкой Среды в Нью-Хейвене, округ Коннектикут. Сын ее мертв, а внук и один правнук также проживают в Нью-Хейвене. - Я бы хотел повидать их, - сказал однажды Шемп. - У вас нет на это никаких шансов, - ответил Кэрд. - Никаких - пока вас не освободят как реабилитированного, а лечение ваше начнется после выполнения условия: годы работы здесь. - Значит - никогда? - Я не могу этого сказать. Будьте реалистом. Для своей семьи вы чужой человек. Никаких предпосылок для дружеских отношений. Кроме того, вы преступник. Они будут испытывать неловкость. - Так или иначе, я собираюсь увидеть их. - Попытаетесь бежать? Шемп не ответил, но намерения его были очевидны. Но Кэрд не сообщил про этот разговор. Он не доносчик, хотя это подразумевалось. Кэрд пытался отговорить Шемпа от этой идеи и, казалось, убедил его. По крайней мере Шемп сделал вид, что смирился. Однажды Шемп не появился на утренней перекличке. Через пару часов его доставили обратно из леса, где он брел в северном направлении. Кэрд понял, что Шемпу имплантировали передатчик - слишком быстро изловили беглеца. Кэрд подозревал, что передатчики носили в себе все дестоунированные. Нарушение закона. Но и он, надзиратель, по всей вероятности носит передатчик в себе. Уже через полчаса после возвращения его в лагерь Шемпа, несмотря на вопли, силой затолкали в цилиндр, стоунировали и водворили в хранилище. Кэрда вызвали на ковер к боссу. - Этот случай станет черным пятном на вашем личном деле, - заявил Дональд Тирек Норманди. - Вы должны были предупредить нас о его намерениях повторно совершить преступление. - Откуда мне было знать? - оправдывался Кэрд. - Шемп никогда не говорил мне о желании убежать. Я предупреждал его, что побег невозможен. - Нам все известно. Шемпа проверяли под ТИ. На вопрос, делился ли он с вами планом побега, он ответил - нет. Если бы он ответил утвердительно, вас отстранили бы от работы и, очевидно, судили бы за укрывательство. Кэрд восстановил в памяти свой разговор с Шемпом. Хорошо, что Шемп сказал лишь, что собирается повидать своих потомков - "так или иначе". Ведь люди под туманом дают буквальные ответы на вопросы. Норманди сказал: "Вы получите копию официального выговора. Но в целом у вас хорошая репутация. Вы ладите с преступниками, они, вроде, любят вас, хотя само по себе это может вызывать подозрения. Вы управляетесь не хуже некоторых гэнков. Никакой разницы. Итак, вы направляетесь в Хобокен. Работа здесь почти завершена. Будете делать там то же, что и здесь, пока опять не опростоволоситесь". Через два субмесяца Кэрд сел в поезд вблизи от хранилища, затем ехал на машине, которая плыла в нескольких дюймах над направляющей, движимая вперед электромагнитными полями; поля создавались цепью внушительных обручей, окольцевавших путь. Прибыл Кэрд на станцию назначения минутах в двадцати езды до Хобокена. Вокруг почти везде шумели леса, но однажды он проехал мимо обширного участка земли, расчищенного от леса - машины и люди приступили к строительству нового города. Кэрду показали его жилье - комнатенку в монстре-бараке, затем он попал на краткий инструктаж. "Краткий" разговор растянулся на три часа. После ленча - групповая поездка в Хобокен и затем знакомство с комплексом хранилищ стоунированных людей в нескольких милях от него в западных лесах. Город имел дневное население тридцать пять тысяч человек и, в основном, представлял собой четырехэтажное квадратное здание - в полмили сторона - и доков. Хотя он располагался в лесах Нью-Джерси, но находился под юрисдикцией штата Манхэттен. Планировалось увеличить город горизонтально, чтобы он мог вместить триста тысяч жителей. Горожанами станут жители Пятницы штата Манхэттен - этот день определился по жребию. Но иммиграция ожидалась еще не скоро. В одном из гигантских хранилищ Кэрд увидел множество других групп, которых водили меж рядов стоунированных. Глава группы провел экскурсантов по центральному проходу мимо сероватых тел, стоявших бок о бок, как голые солдаты на осмотре. В центре всего этого скопления виднелась большая площадка. Здесь группа Кэрда встретилась с другой группой посетителей. Оба руководителя объявили перерыв и беседовали между собой. Кэрд стоял, слегка скучая в сторонке и разглядывал другую группу. Его взгляд выхватил из толпы женское лицо. Кэрд вздрогнул, словно в него попала стрела. Женщина небольшого роста, брюнетка с симпатичным лицом, с глянцевитыми черными волосами, коротко подстриженными под мальчишку. Будто на занемевших ногах Кэрд двинулся к ней. - Извините меня, - начал он, - вы не Пантея Пао Сник? Она открыла рот от изумления. - Джеф Кэрд! - Бейкер Но Вили - на самом-то деле. Но официально я Кэрд. - Да, я знаю. Ты застал меня врасплох. - Я не помню вас. Не помню по личному общению. Но я видел вас на лентах. Не знаю, должен ли я был подойти к вам. Я совсем не представляю, как вы относитесь ко мне. Но... Кэрд удивился ее действиям: Сник пригнула к себе его голову и поцеловала в губы. Освободив его из своих объятий, она сказала: - Я думала, что никогда больше не увижу тебя. - Ты тоже воспитатель адаптируемых? - Да. Несколько секунд длилось молчание. О чем они могли говорить? Он не участвовал в совместных с ней приключениях, кроме, разве, второстепенных. Но он чувствовал, как его притягивает к ней. Будь он способен на внезапную страсть школьника, он посчитал бы себя влюбленным. Какая чушь, однако. И все же его влекло к ней, как лосося инстинкт толкает в верховье реки на место нереста. Образ его мыслей, реакции скорее походили на юношеские. Почему нет? Ведь ему, если подумать, всего три субгода. А как отзывалась она? Каковы на самом деле их отношения? Были ли они любовниками? Он спросил, где она поселилась. Сник ответила, что она в секторе 3. - Совпадение! - воскликнул Кэрд улыбаясь. - Я в том же секторе! Какой у тебя подблок? - Номер шесть. - У меня восемь - всего через два. - Он помолчал, потом спросил: Можем ли мы встречаться? Она многозначительно взглянула на него. - Ты хочешь поговорить о нас? Тебе любопытно разузнать, что произошло? - Кроме всего прочего. - Ты выглядишь... кажешься... другим, - сказала Сник. - Лицо, голос, жесты - все то же. Но интонации, выражение лица... они стали мягче. И нечто еще... что это? Он ответил не сразу. Будто плотная штора в комнате, наполненной ночным мраком, неожиданно поднялась, открывая яркую луну за окном - он был ослеплен. Время, казалось, уплотнилось. Это хрононы внезапно аккумулировались на нем, думал Кэрд. Хрононы? Кванты времени - аналогичные протонам и гравитонам. Какое странное понятие. Все отныне пойдет быстрее. То, что скопилось бесформенной массой - по-видимому, бесформенной, сплющилось в острие копья. Кэрд слышал поступь бегущих ног, хотя еще миг назад раздавались медленные шаги. Он собрался с силами и пробивал себе выход из тяжеловесности, которая одновременно была и легкостью. Вода была тяжелой, но несла невесомость, подхватывая дома и отбрасывая их прочь словно пузырьки. Он был сразу и тяжелым и легким. - Я не тот же человек. - Кто же ты? - Никто не изменялся так, как я. Сник сказала: - Ты любил меня или это лишь казалось? Ты никогда не выражал признаний. Я думаю, ты чувствовал, что я не влюблена в тебя. Я была так близка к этому чувству. И полюбила бы, только... - Только? - Ты... Я восторгалась твоей храбростью, твоей решительностью и находчивостью. Всякий раз, когда они, казалось, вот-вот схватят тебя, ты ускользал как горячее масло. Ты был открытым и чутким... и иногда... привлекательным. Но у меня бывали ощущения, что ты не совсем... здесь... я хотела сказать - не со мной. Наверно, многие никогда ничего такого не замечали. Но я остро чувствую подобные вещи. Каждый раз я верила, что это пройдет, но все возвращалось. Отстраненность. Стена. Поначалу мне казалось, что это ограниченность ума. Потом поняла - не так. Просто... ты был где-то в другом месте. Ты, наверно, и сам не ведал про то. Но я-то знала. И это решительно меняло дело. Я не желала связывать себя с мужчиной, который как бы всегда окружает меня, иногда приближается, но никогда не охватывает. - Думаю, теперь я смогу объять тебя, - сказал Кэрд. - Но на самом деле - не знаю. Почему ты не хочешь дать мне шанс?. - Я хочу. Но может быть - слишком поздно. Если время не упущено - что ж, два корабля иногда сцепляются и вместе отправляются на дно морское. Право, звучит слишком по-боевому. - Это лишь метафора, - сказал он. - Из метафор состоит вся жизнь. Мы сами метафоры. - Что это значит? - Я так... - ответила Сник смеясь. - Мы пробиваемся по жизни, из всего творя сравнения и метафоры. По существу самой реальности мы не касаемся. - Откуда тебе знать? Ты так долго был с ней разлучен. - Это правда. Возможно - так. В открытую дверь до него донеслась музыка. Кто-то прокручивал ленту некий образчик того, что древние называли рок-н-роллом. Оригинальная лента была обнаружена при раскопках и датирована 1220 годом Новой Эры, но и ей предшествовало множество перезаписей. Историки утверждают, что первая запись относится примерно к 1988 году Эры, именовавшейся Нашей. Песня называлась "Бродяга" и исполнялась группой "Нейкид Рейган". Такой жанр музыки был неизвестен до недавних пор, но вот теперь обнаружены и переписаны двадцать образцов. Вииди и подросткам нравится их подстегивающий ритм и направленность многих песен против устоявшихся принципов и правителей, хотя многое в песнях давно потеряло актуальность. Добропорядочному гражданину становилось от этой музыки не по себе, если не сказать, что он полностью отвергал ее. Кэрду были симпатичны ритмы древней группы. Рок-н-ролл пульсировал, как уплотненное сердце космоса перед самым его "большим взрывом" [теория происхождения Вселенной] - разрушить себя, чтобы воссоздаться вновь. И сейчас, опять слушая "Бродягу", Кэрд чувствовал, что хрононы наращивались на нем, словно морские ракушки, еще более толстым слоем. Сквозь них пробивалась мысль, что все его личности были обломками кораблекрушения, выброшенными штормами, бушевавшими и вскипавшими в глубине его самого Он пребывал в неполном круге, сам являл собой круг, в котором кривые линии вот-вот должны встретиться и сомкнуться. Возможно, это было желание, вынесенное из бездны души встречей со Сник. Как он мог распознать свои ощущения? К тому времени две группы, осматривавшие хранилище, смешались, и инспекторы поочередно начали свои пояснения. Группа прошла в дальнюю секцию хранилища. - Как вы помните, мы приступили к осмотру с последних поступивших в хранилище и закончили самыми ранними, - сказала инспектор. - В этом здании пятьдесят тысяч стоунированных, из которых пять тысяч отобраны как потенциальные кандидаты в рабочие. Женщина монотонно излагала известные вещи, но экскурсанты обязаны были выслушать ее рассказ. Кэрд пристроился где-то в задних рядах группы, стоял переминаясь с ноги на ногу, смотря по сторонам и слушая вполуха. В стороне, чуть поодаль, тянулся ряд каменных пьедесталов, а на них - резные колыбели и в каждой - тело ребенка: от новорожденных до шестимесячных младенцев. Кэрда охватило любопытство: детская смертность столь редкое явление. Однако этим невинным существам не повезло - они умерли едва появившись на свет. Этот ряд, тянувшийся по хранилищу насколько мог охватить взгляд, "принадлежал" исключительно малюткам. Другие стоунированные дети, которых Кэрд видел, уже стояли на обозрении на своих ногах. Он придвинулся к ближайшему ребенку в розовом чепчике на головке; глаза малыша были закрыты. Тускло-серый цвет стоунирования, едва покрывший румянец тела, очевидно, застал ребенка спящим. От этого малыша Кэрд шагнул к соседнему пьедесталу. Дитя в голубой шапочке, отделанной рюшем, тоже выглядело так, словно вот-вот проснется и запросит молоко или сменить пеленки. Кэрд размышлял о том, что же вызвало эти Смерти. Склонившись, он взглянул на идентификационную табличку, прикрепленную к пьедесталу. Он прочел имя. Казалось, свет переполнил хранилище. Кэрд ослеп от обжигающего светового излучения. Он закричал, а затем безмолвно навалилась темнота. Он смутно почувствовал, что падает. Казалось, он - перышко, подхваченное ветром. Он был почти невесом. Имя мертвого и стоунированного ребенка было Бейкер Но Вили. 35 Как сквозь сон Кэрд на какое-то время ощутил высоко-высоко над собой потолок, расплывчатые лица, склоненные к нему, и доносящиеся словно сквозь толстую изоляцию голоса. Он не различал слов, но по интонации определял вопросы и ответы людей. Постепенно и они смолкли. Концы круга соединились, провода с положительными и отрицательными зарядами соприкоснулись. Шок проскочил сквозь него и вывел его из мира настоящего времени и места. Кэрд поспешно ускользнул от сегодняшних образов и звуков. Они исчезли, а с ними - осознание их и всего нынешнего. В него вселился страх, сейчас он кричал, хотя ничего не слышал. Он падал. Нет - опускался столь стремительно, что, казалось, падает. Но он ощущал... мышцы? скользкую плоть?.. гигантской глотки, охватывающей его. Его заглатывают. А сейчас его пережевывают, но почему-то лишь потом, когда он уже оказался переваренным. Он не только уходил вниз, но еще и возвращался. Но вот пережевывание прекратилось. Он существовал в частях, но вот и они взорвались. Куски, расчленяясь далее, вспыхивали светом темнее черноты, сквозь которую он пронесся. И тишина и мрак сделались частью его. Он проглочен, более не самостоятельное существо, а нечто разрозненное. Он доля безмолвия и темноты, а они - часть его. Но что-то необъятное и чудовищное толкнуло объект, составленный из него самого и его непосредственного окружения, к скале - он не видел ее, но ощущал. Звук и свет подавили безмолвие и мрак и он стал теперь собой, не заключенный более во что-то шаровидное. Он видел себя в огромном - от пола до потолка - экране. Там, в кровати, ниже его и над ним был Джефферсон Сервантес Кэрд. Пяти сублет, единственный ребенок доктора Хогэна Рондо Кэрда, биохимика и Доктора Медицины, что бы ни означали эти титулы, и доктора Алисы Гэн Сервантес, специалиста по молекулярной биологии, что бы это ни означало. Согласно настенному дисплею, светившемуся в темноте его спальни, он проснулся в 3:12 утра Вторника. Вечером последнего Вторника он отправился спать и был помещен в стоунер. Затем нынешним утром его дестоунировали и еще спящим переложили в кровать. В этот час его отец и мать тоже должны были спать. Но он вылез из кровати. Его мучила жажда и хотелось писать. Вставая, он тронул макушку головы большого плюшевого медвежонка на другой подушке, успокаивая его, что скоро вернется. Да и себя подбадривая. Он вышел из спальни при сумеречном свете, доходившем из коридора. В самом коридоре было светлее. Совершив свое маленькое дело, он бесшумно спустил воду в туалете, потом налил себе воды и напился. В коридоре, возвращаясь в спальню, он услышал, как его тихо окликнули из-за полуоткрытой двери в комнату стоунирования: Бейкер Но Вили. Джеф подошел к двери, но не решился войти. Он боялся недвижных фигур внутри цилиндров - мертвых людей, которые, однако, не были мертвы. Джеф редко входил в это королевство холода и оцепенелости в дневное время и никогда после наступления темноты - лишь только отец или мать вносили его туда спящим. Случалось, он видел очень дурные сны, в которых он пробуждался в гробоподобном ящике и не мог выбраться из него, а толпа полумертвых глазела на него сквозь окошко, немыми гримасами угрожая ему и жестами показывая, как они съедят его, если он вылезет из стоунера. Джеф был в ужасе от того, что не мог покинуть ящик, а если бы и смог - его разорвали бы на части каменные пальцы взрослых и перемололи бы своими каменными зубами. Он рассказал этот сон родителям и психологу. Случаем про Бейкера Но Вили он поделился только с матерью, взяв с нее обещание, что она никому не расскажет. Очевидно, она не выдала психологу имя Бейкера Но Вили, но было невозможно, как объясняла она потом, не сказать психологу о воображаемых товарищах его детских игр или, как она иногда называла их, умственных миражах. Джеф подозревал, что мать нарушила слово и назвала отцу имя Вили. То и дело отец намекал, что ему кое-что известно. Но отец никогда не признавался, что знает имя, а мать отрицала, будто рассказала эту историю отцу. Мать предложила назвать этим именем мальчика, который однажды появился из комнаты стоунирования; Джеф доверил ей эту тайну и сказал, что не знает, какое имя дать мальчику. В эту пору мать была так обеспокоена "миражами" и фантазиями сына. Джеф никогда не спрашивал, откуда она взяла это имя и что оно означает. Сын более не посвящал мать в свои секреты: он чувствовал, что она обманула его. "Бейкера не существует на самом деле. Ты придумал его, чтобы компенсировать свою собственную чрезмерную стеснительность и робость. Он твой брат-близнец - я имею в виду в твоем воображении - он еще и больше и сильнее и намного смелее, чем ты. Ты разыгрываешь свои фантазии, используя его как действующего по твоему уполномочию защитника". Джеф не понял, что означают все эти слова - "компенсировать, чрезмерная, по уполномочию". Но он разыскал их в словарной ленте и выучил. Мать правильно оценивала его. Он был излишне застенчив, его задирали и обижали мальчишки в классе и более старшие, и даже девчонки. Когда они обзывали и дразнили его и угрожали побить или вправду колотили, он убегал прочь. Джеф не любил школу, правильнее сказать - ненавидел ее и старался как можно больше времени проводить в спальне. Здесь он учил по телевидению свои уроки, смотрел развлекательные передачи или играл с "воображаемыми" друзьями. Как и многие другие, Бейкер был очень худой, когда появился впервые на белый свет, такой тоненький, что лучи проникали через него. Но со временем Бейкер сделался более плотным и непрозрачным. Он стал таким же реальным, как ребята в школе, только значительно более приятным. Другие товарищи-"миражи" Джефа постепенно исчезали - остался один Бейкер. Бейкер не был плодом воображения. В том, что Бейкер не вымысел, Джеф был уверен, как в собственном дыхании. Джеф мог потрогать его тело, ощутить его основательность, его дыхание на своем лице. В некотором роде Бейкер был реальнее его однокашников. Играть с ним так интересно; особенно радостно было, когда Джеф воображал, что обидчики находятся в его спальне и Бейкер всыпал им по первое число. Бейкер в кровь избил бы задир, если бы Джеф не остановил его. Бейкер здорово умел драться и не боялся никого и ничего. Сейчас он как раз появился из дверей и вошел в коридор. Казалось, его фигура неясно нависает над Джефом - Бейкер был значительно крупнее. Бейкер почему-то был в уличной одежде - не в пижаме, как Джеф, которую он надевал перед сном. Он сказал: - Давай поиграем, Джеф. Мы можем сейчас делать что угодно. Хоть на улицу пойти. Дома никого нет. Джеф испугался. - Что, и папа и мама ушли? - Нет, глупыш. Они спят. Представим себе, что вся квартира наша и можем вытворять в ней что пожелаем. Бейкер приложил палец к губам. - Но давай-ка потише, а то разбудим папу и маму. - Не знаю, - медленно проговорил Джеф, - хотя сердечко его сильно колотилось от волнения. - Ну ладно, еще наделаем тут много шума, - сказал Бейкер. - Давай-ка смоемся на улицу, нас ждут приключения. Сейчас на улицах мало взрослых. - А мониторы? - вспомнил Джеф. - Кто следит за ними по ночам? - успокоил Бейкер. - Гэнки не смотрят за экранами, пока кто-нибудь не позвонит или не включится сигнал тревоги. - Да, возможно, - вздохнул Джеф. - Но если мы откроем входную дверь, папа и мама сразу же услышат сигнальный звонок. - Нет. Они же не знают, что нам известен код двери. - Да, но. - Трусишка! Маменькин сынок! Девчонка! Слабак! - Не обзывайся, - попросил Джеф. - Ты же мой друг, мой брат-близнец. Не обзывайся. Мне это не нравится. - Вот еще - буду, - ухмыльнулся Бейкер. - Я хочу расшевелить тебя, парень. Я люблю тебя, но иногда мне не очень-то нравится играть с тобой. Ты хотел больше походить на меня. Как же ты этого добьешься, если совсем не стараешься? - Ладно, - сказал Джеф, - только сперва я должен переодеться. Медленно и неохотно он надел на себя уличную одежду. Дрожа от страха он чувствовал одновременно и возбужденность. Может быть, и вправду он испытает настоящее приключение. Единственно, что беспокоило его... если его поймают, он будет наказан, а Бейкера никто не тронет. Джеф скомандовал настенному экрану совсем уменьшить яркость освещения в коридоре, и они вышли из комнаты. Вдруг кто-то из родителей проснется, заметит свет и встанет посмотреть, что происходит. Уже на полпути к выходу Джеф услыхал голоса. Они были приглушенными, но отдельные слова Джеф мог разобрать. Он остановился и зашептал Бейкеру: - Они проснулись! Мы не можем идти! - Ты не хочешь, вот что! - сказал Бейкер. - Все равно пошли. Они неслышно двинулись по коридору. Джефу казалось, что удары сердца разобьют ему грудь. Подойдя к чуть приоткрытой двери в спальню, Бейкер сказал: - Давай-ка, послушаем. Может, что-то выясним. Ты же знаешь, взрослые так мало делятся с нами. Считают себя такими исключительными и недосягаемыми. Джеф последовал за Бейкером. В спальне было темно. Отец и мать говорили так тихо, что Джеф разбирал лишь отдельные слова. Он уловил свое имя. Родители говорили о нем. Джеф напрягся, пытаясь расслышать больше, но голоса были еле различимыми, хотя и напряженными. Почему родители не снят в такой час и толкуют о нем? Прислушиваясь, он начинал понимать, что они обсуждают что-то давно очень беспокоящее их. В их словах чувствовалась и печаль и раздражение, злость друг на друга. Бейкер прошептал в самое ухо Джефу - хотя зачем шептать: ведь только Джеф и мог слышать его. - Вернемся в нашу спальню. Включим звукозапись в их комнату и послушаем. - Это нехорошо, - сказал Джеф. - Кроме того, если они поймают нас на подслушивании, накажут меня, а не тебя. - Не поймают, - сказал Бейкер. - Ты навсегда хочешь остаться размазней? - А что если они велели экрану отключить их аудиосистему? - трусил Джеф. - Мы все равно не сможем слушать... - Откуда же мы узнаем, если не попробуем? Делай, что я тебе говорю, может, не будешь таким чокнутым. Это взбесило Джефа. - Я не такой, как ты обзываешь меня! Я не такой! Он колебался. Ему очень хотелось узнать, почему родители обсуждают его. - О'кей. Давай. Но если мы попадемся, я никогда больше не стану играть с тобой. - На самом деле? А с кем же ты станешь играть? Останешься совсем один и никогда ничего не добьешься. Так и будешь хлюпиком, если прогонишь меня. Или я уйду от _т_е_б_я_. Ты довольно противный, ты же знаешь. Действительно ли я совершил что-то очень дурное, размышлял Джеф. Но что? Поразмыслив, он успокоился. Ничего он не сделал такого, чтобы огорчить родителей. Да, он не проявлял смелости и отказывался драться с ребятами, которые, как он знал, могут побить его, он лишался дара речи, когда его вызывали отвечать урок в классе. Он ничего не мог поделать и они не должны за это на него сердиться. Но никогда не знаешь, как поступят отец и мать. Они расстраивались по пустякам. У них были правила и ограничения, часто лишенные для него смысла. А объяснения этих установлений - когда им докучали вопросы удовлетворяли их, но ему казались полной чепухой. Джефу иногда казалось, что взрослые не более люди, чем те пришельцы из космоса, которых показывают по телевидению. Но иногда и однокашников он не считал настоящими землянами. Джеф отправился с Бейкером в их спальню и сел рядом с ним на диване. - А если они включат видеосистему в нашей комнате - убедиться, что со мной все в порядке? - Почему им это взбредет в голову? Сердце Джефа забилось еще сильнее. Он голосом включил аудиосистему в спальне родителей и увеличил громкость. Он не стал включать видеосистему. Попадешься - накажут вдвойне. Да и темнота у них в комнате все равно не позволит увидеть родителей. А если они включат свет и... - Нет, - говорила мама, - мы ни в коем случае не откроем ему это. Не должны. Удар повлияет на всю его жизнь. Он слабый мальчик, очень чувствительный, излишне ранимый. А кроме того, что будет, если мы скажем ему, а он потом поделится еще с кем-то? У нас возникнут крупные неприятности, ты же знаешь. - Конечно, знаю, - согласился отец. - Я не такой тупица, хотя ты говоришь со мной так, будто я полный идиот. Мы ничего не откроем ему, пока он не станет настолько взрослым, чтобы понимать, что следует держать язык за зубами. - Но зачем вообще говорить? - не успокаивалась мама. - Это ведь не что-то такое, что следует знать непременно. Он не станет от этого ни счастливее, ни лучше. - Но это правда! - Катись ко всем чертям со своей _п_р_а_в_д_о_й_! - объявила мама. Мы здесь не наукой занимаемся. Мы говорим о нашем сыне, о человеческих чувствах. При чем тут правда? Пусть лучше он не ведает, что это ложь, ложь во благо ему, не говоря о нас. Ты же понимаешь, что люди постоянно лгут друг другу. Бывают случаи, когда следует говорить правду, но существует и ложь, которую люди ждут. И Джеф нуждается во лжи. - Нет, - возражал отец. - Правда непременно обнаружится. Лучше открыть ее благоразумно в нужное время и при соответствующих обстоятельствах. Что? Что? - спрашивал себя Джеф. Сердце его разрывалось на части, он вспотел, его трясло. Что? По телевизионным постановкам он знал, что иногда детей принимали бездетные пары. По не понятной для Джефа причине усыновленный нес с собой что-то вроде риска. Или стыд. Нечто пугающее, вопреки тому, что актеры говорили о любви, как о самом важном чувстве на свете. _Н_е _м_о_я п_л_о_т_ь_ и _к_р_о_в_ь_! Кто-то произнес это в шоу. - Ради Христа, кончим этот разговор и хоть немного поспим, - просил отец. - У меня завтра трудный день. ИКС будет проводить заключительные испытания. А тебе предстоит встреча с членами комитета... - Ты всегда отыщешь какие-то причины, - сказала мама. - Ради Бога, давай договорим сейчас и придем к какому-то _р_а_з_у_м_н_о_м_у_ решению! Я не в силах больше переносить эти откладывания, да и причин для них нет! - Р_а_з_у_м_н_о_е_ решение, - повторил отец с насмешкой. - Что же ты предполагаешь под этим _т_в_о_и_м_ решением? Почему мы не можем обождать? Даже если мы и решимся сказать ему, нельзя делать это сейчас. Должны пройти годы. Так почему не обождать, пока придет время - если оно наступит? Когда ему исполнится восемнадцать, мы сможем открыть ему также тайну иммеров. - Ты знаешь меня, - сказала мама, - я не терплю все эти хитрости и уловки. Промедление сводит меня с ума. Ты прав говоря, что сейчас нам нельзя открыться. Но я так и буду годами проводить бессонные ночи, думая об этом, если мы, наконец, не решим все. - Ты неврастеничка. - Отчасти. Я не спорю. Они говорили еще о многом - кое-что Джеф вовсе не понял. Затем родители чуть успокоились, но упрямства не поубавилось. Они обсуждали теперь другие проблемы, то и дело возвращаясь к основному предмету спора. Джефу предстояло соединить обрывки услышанного. Теперь он начинал постигать причину, которая не давала ему уснуть. Или ему лишь казалось, что он понимает. Пятилетний ум не мог на самом деле охватить некоторые связи. Сперва была слабая течь, затем - струя, потом дамбу прорвало и все затопило. Был Джеф-Один. И в отличие от него существовал еще Джеф-Два. Джеф-Один был их ребенком, родившимся в день, который, как сказали Джефу-Два, является его днем рождения. Джеф-Один умер двух месяцев от роду. Никто из родителей открыто не сказал, что или кто явился причиной смерти ребенка. Джеф-Два, прислушиваясь к словам и чувствуя интонации их разговоров, начинал осознавать, что в несчастном случае виновна мать. По всей видимости, у малыша был поврежден мозг и ребенок умер несколько минут спустя. Его матери тогда было сорок пять сублет. Родители постоянно откладывали решение завести ребенка, поскольку были слишком заняты научной карьерой и общественными делами. Все это рассказывала мать и голос у нее при этом был раздраженный и неприятный. Потом, поскольку она приближалась к возрастному рубежу в смысле деторождения, они решили использовать свой последний шанс. Так Джеф-Один, здоровый мальчик, появился на свет после кесарева сечения. Это был первый и последний ребенок доктора Кэрда и доктора Сервантес. И хотя этой паре, благодаря их высокому профессиональному положению и отличным генам было дозволено иметь двоих детей, доктору Сервантес понадобилось получать разрешение из-за ее возраста. И оно было получено - ученые использовали свои связи с высокопоставленными чиновниками. Без этого ей никогда бы не видать лицензии на второго ребенка. В пять лет он, конечно же, ничего во всем этом не понимал Не знал он и про иммеров. Теперь же стало ясно, почему его мать не могла информировать власти о том, что ее хронологический возраст сорок пять лет, а физиологический - лишь тридцать два. Она стала иммером в семнадцать лет, и тогда же ей ввели ФЗС. Малыш Джеф-Один умер. Первые несколько минут после стоунирования ребенка родители еще собирались вызвать "скорую помощь" и органиков, хотя сознавали, что помочь малышу ничем нельзя. Потом доктора Кэрда осенила идея. Они с женой очень желали иметь собственного ребенка, по крайней мере думали об этом уже в эти минуты. Его отец дестоунировал дитя и взял у него клетки кожи. Затем стоунировал их. О смерти не сообщили. С помощью подпольной организации иммеров Кэрд и Сервантес доставили стоунированное тело Джефа-Один в хранилище в лесах Нью-Джерси. Для учета тела иммеры ввели в банк данных фальсифицированные сведения. Джеф-Один - отныне названный Бейкер Но Вили - занял свое место среди безмолвных и недвижных рядов в хранилище в окрестностях Хобокена. Клон выращивался в лаборатории, возглавляемой доктором Кэрдом, но только он знал, что это был клон. Доктор Кэрд позаботился и об отчетах о псевдоэксперименте, и об объяснениях по поводу его завершения, и о мнимом размещении тела. Джеф-Два был тайно доставлен в дом супругов и занял место Джефа-Один. После небольшой операции отец образовал у него искусственный пупок. Несколько друзей, видевших мальчика, не заметили разницы в возрасте. - О Боже! Если бы я не предложила ему назвать его воображаемого товарища Бейкером Но Вили! - говорила мать сквозь рыдания. - Почему я это сделала? Он попросил меня назвать какое-нибудь имя, и оно явилось мне на ум так внезапно! Едва произнеся его, я поняла, что совершила ошибку. И вот теперь, когда я слышу, как он произносит это имя, а иногда даже и не зовет вовсе своего товарища, я думаю о нашем малыше там... - У нас есть Джеф. - Да, да, я люблю его. Но клон - это не то же самое существо, что донор. Разные впечатления, переживания... Как бы то ни было - клон - это другое. Даже если у него та же самая организация генома. Это другая личность. - Нам обоим это известно, - согласился отец. - Какой смысл вновь пересказывать эту историю? - Это не история! - вспыхнула мать. - Это жизнь! Реальность! Это причиняет страдания! - Ты никак не в состоянии адаптироваться, - сказал отец. - Не желаешь ли ты сказать, что я нуждаюсь в лечении? Одна струя тумана - и все раскроется. Тебе это известно. - Возможно, мы совершили ошибку, - с грустью заметил доктор Кэрд. - Нет! Никогда! Я люблю Джефа и ты тоже! Но... Бейкер Но Вили сказал: - Эй, Джеф! Джеф спросил: - Что? Он оцепенел, не мог двинуться, мозг заторможен, мысль пробуждается медленно, слова - словно лава сползает по отлогому склону кратера - но холодная-холодная. Бейкер поднялся с дивана и стоял перед ним. Он выглядел мрачным, отталкивающим, но очень сильным и смелым. Джеф чувствовал себя так, словно он должен взорваться криками, рыданиями, слезами, но все в нем сковано. А Бейкер вообще закрыл глаза, будто страдая от боли. - Есть лишь один способ действия, - сказал Бейкер. - Какой? - Давай сделаем вид, будто я реальный человек, а ты - это я. Свет на экране стал ослабевать. Когда он угасал совсем и перед тем, ка к воцарилась полная темнота, Джеф увидел, как Джеф-Один и Бейкер Но Вили обнялись и соединились. Как будто Бейкер был Т-клеткой [большой класс клеток, участвующих в различных иммунных реакциях (Т-клетка-поглотитель, Т-клетка-киллер (убийца), Т-клетка-супрессор, Т-клетка-хелпер (помощник) и проч.] и поглотил его, Джефа-Один. Он стал ими обоими. И как последняя частичка света, быстро угасающая искрой, промелькнула мысль: должно быть, я лгал психологу в детстве, когда он проверял меня туманом. Я никогда не говорил ему про это. Либо все было так глубоко сокрыто во мне, что даже ТИ оказался бессилен. 36 - Он - пятилетний мальчик в теле взрослого человека, - сказала Сник. Она следила за Джефферсоном Кэрдом на экране. Он возился с большим плюшевым медвежонком, разговаривая с ним и то и дело перебрасываясь словами с кем-то невидимым. Дети в просторной игровой комнате постепенно привыкали к мальчику и порою позволяли участвовать в их забавах. Но они все-таки не знали, как вести себя с ним. Хотя ребятам сказали, что мальчик не умственно отсталый, они, очевидно, воспринимали его как некое чужеродное существо. Детям велели не делать Джефу даже малейших замечаний, но кое-кто не мог удержаться. За Джефом приходилось все время присматривать. Пятилетний с силой и весом взрослого мог представлять опасность для малышей. - Нам придется отказаться от этого специфического эксперимента, сказала психиатр. - Но ребенка нельзя изолировать Он же не сможет развиваться нормально. Что вы собираетесь делать с ним? - спросила Сник. - Еще не знаю, - ответила психиатр. - Он уникален. Никогда не было подобного случая. - Надеюсь, вы не помышляете о его стоунировании? Хранить на складе, пока не появятся новые методы? Если они вообще будут созданы. - Нет. Случай слишком интересный, слишком исключительный. Со временем мы разработаем новые способы. Ни мои коллеги, ни я не хотим упустить возможность исследовать его. - Это все? - Поймите меня правильно, - сказала психиатр. - Конечно же я отношусь к к нему как к человеческому существу, имеющему проблемы, которые необходимо решить - а не как к объекту эксперимента. Я не столь черства и равнодушна. Он не насекомое, а я не энтомолог. Психиатр наблюдала за Кэрдом, пока он, крепко сжимая игрушку и раскачивая ее взад и вперед, говорил с мальчиком, которого только он один и мог видеть. Психиатр направила на Кэрда усилитель звука - теперь его глубокий голос был хорошо слышен. - Что мы сейчас будем делать, Джеф?.. - Это Джеф? - спросила Сник. - Он - собственной персоной? Доктор покачала головой. - Я так не считаю. Это загадка. Но он не второе я. Право, не понимаю... пока. - Он опять сбежал, - проговорила Сник. - Что?! О, я понимаю, о чем вы. Сбежал от себя. - Да-а, - протянула Сник, имея в виду совсем другое: он еще раз ускользнул от властей. Сник взглянула на экран времени. - Мне надо возвращаться на работу. Но я время от времени буду заглядывать сюда. Еще раз спасибо за такую возможность. - Вы любили его? - Он единственный мужчина, с которым я могла жить довольно долго. - Не отчаивайтесь, - обнадеживала психиатр. - Он превратится в нормального взрослого... - Которым он никогда не был... - продолжила Сник. - Но он может им стать. Или взрослый всплывет в нем вновь. - Но какой взрослый? Психиатр улыбнулась, подняла брови. - Кто знает? Сник последний раз взглянула на Джефа Кэрда и его медвежонка и вышла из комнаты. Она вспомнила, какую тарабарщину он нес, когда она упала на пол в хранилище. Но две фразы звучали ясно для понимания: "Мир дней разрушается. Подобно мне". 37 С начала Перехода прошло двадцать пять лет, двадцать пять лет, измеряемых вращением Земли вокруг Солнца. Уже десять лет как полностью прекратилось деление времени на субъективное и объективное. Календарь Новой Эры из тринадцати месяцев в году сохранился, но люди теперь жили горизонтально в соответствии с ним, а не как в прежние времена вертикально. И дни рождения отныне праздновались ежегодно, а не раз в семь лет. Строительство многих городов завершилось уже давно - пятнадцать лет назад, до нынешних дней. А другие возведены совсем недавно - им было пять лет. Ариэль Кэрд ошиблась, предсказывая, что всемирная кровавая революция сметет правительство и закончится созданием новой власти. Кое-где происходили восстания, но они быстро и зачастую жестоко подавлялись. В целом население, хоть часто и недовольное своей участью, смирилось с нею. А большинство было вполне удовлетворено тем, чем "революция" завершилась. Во-первых, концом системы жизни в Новой Эре, во-вторых, обеспечением ФЗС фактором замедления старения - всех жителей Земли, Луны и Марсианских колоний и, наконец, узаконением и доступностью анти-ТИ. Люди сохранили свою извечную возможность обманывать. Одно из требований революционеров заключалось в том, чтобы за всеми членами правительства по всей его иерархии велось тщательное наблюдение. Такое правило обеспечит выявление продажных чиновников и предотвратит дальнейшее разложение. Были проведены незначительные реформы, но вот с непременным подслушиванием чиновников и наблюдением за ними и правом специальных контрольных комитетов устранять коррупционеров ничего не вышло. От случая к случаю все еще раздавались подобные требования групп граждан - но безрезультатно. Хотя Мировой Совет и губернаторы на местах избирались народным голосованием, сам Мировой Совет представлял кандидатуры, которые могут занять должности. А вот неустанное наблюдение за гражданами со стороны властей оставалось в полной форме. Это во благо людей, настаивало правительство, и никакие демонстрации или массовые петиции положения не изменили. Супругам разрешалось иметь только двоих детей, хотя некоторые граждане продолжали добиваться увеличения лимита до трех наследников. Ничтожное меньшинство не прекратило требовать права верующих на строительство церквей, синагог, мечетей и храмов и отмены закона, запрещающего верующим работать в правительственных учреждениях. Оценивая достигнутое и неудавшееся, Пантея Пао Сник думала о Джефе Кэрде. Будь он подлинным Кэрдом, говорила она себе, он бы непременно где-то продолжал борьбу за бескомпромиссные перемены. За двадцать пять лет после начала Перехода Пантея Сник сменила семь различных занятий, жила в трех городах: Трентоне, штат Нью-Джерси, Спрингфилде, Иллинойс, и вот теперь в Денвере, штат Скалистые горы. Когда грянул Переход, ей было тридцать сублет, а теперь ей - двести пятьдесят облет. Физиологический возраст согласно ее идентификационной карте тридцать три с половиной года. Последние семь лет Сник служила координатором проектов землеустройства в Департаменте реконструкции. По характеру работы приходилось много времени проводить вне стен учреждения и в поле. Она все более и более уходила в работу. Женщина действия, Сник становилась все беспокойнее, в ней крепла прежняя обида. У нее оставалось много свободного времени, и она постоянно просматривала списки вакансий и в своем департаменте и на домашних экранах. Пожалуй, наиболее привлекательным представлялся проект лесонасаждений в Центрально-Сибирском нагорье. Более всего ей хотелось служить в Департаменте органиков, и Сник постоянно внимательно изучала подобные объявления, отдавая себе отчет в отсутствии каких-либо шансов попасть на прежнюю службу. Потому визит генерала Энтони Вик Хорн - высокого чина в Управлении внутренних дел Северо-американского Департамента органиков более чем удивил Сник. Во-первых, Хорн не договаривалась о встрече, что можно было сделать через экран. Она появилась в Департаменте реконструкции рано утром, промчалась мимо бдительного секретаря, не удостоив ее ответами на вопросы, и вошла в кабинет Сник. Сник не стала сетовать на нарушение протокола - у женщины был высокий чин органика. Эполеты, знаки различия и орденские планки на зеленой форме свидетельствовали об этом. У Сник мелькнула мысль, что женщина явилась арестовать ее. Но если генерал хотела бы по какой-то причине лишить ее свободы, разве трудно послать за этим подчиненных? Либо просто приказать через экран прибыть в полицейский участок. Энтони Хорн была устрашающе высока и заметно сутула, с поразительно тонкой талией. Немыслимо большая грудь и широкие бедра еще красноречивее подчеркивали "осиность" этой самой талии. Сник сочла, что для описания внешности Хорн вполне подошло бы клише "похожая на изваяние". Выглядела Хорн внушительно и непреклонно. Остановившись возле стола и глядя вниз на миниатюрную Сник, она колоколом сложила руки на грудь и слегка поклонилась. - Детектив-генерал Энтони Вик Хорн! - прогудела она. - Сидите! Сник повиновалась. - Мне нет нужды представляться? - Конечно! Хорн продолжала стоять, хотя Сник предложила ей кресло. - Я здесь лично, поскольку мое начальство полагает - лучше нам не пользоваться телесвязью. Мне поручено это дело: было решено, что им следует заняться высшим офицерам. Надеюсь, вы извините меня, я распорядилась отключить здесь все настенные экраны и убрать тайные устройства наблюдения и подслушивания. Сник взглянула на мертвенно-серые приемо-передающие экраны и, пожав плечами, промолчала. Сейчас наконец Хорн сообщите целях своей миссии. Хорн улыбнулась, обнажая крупные белые зубы. - Из ваших биоданных следует, что вы не очень словоохотливы. Сник не видела оснований для комментариев. - Отчеты психоаналитиков о вашем пребывании в реабилитационном центре сообщают о вашей крайней опечаленности и разочарованности тем, что вас не допускают до профессии органика. - Значит, вам также известно, что разочарование объясняется несправедливостью ко мне. Меня оболгали, сфабриковали дело. Я утверждала это тогда и говорю сейчас. Власти осудили меня по ложному обвинению. Я была честным органиком и оказалась преданной теми самыми людьми, которым верно служила. Как бы вы реагировали, если бы так обошлись с вами? - Смертельно возненавидела бы весь департамент, - заявила Хорн. - Не сомневаюсь. На самом деле мне не приказывали что-либо предлагать вам от имени департамента. Я добровольно вызвалась встретиться с вами, когда обо всем услышала. Весьма сочувствую вам. С вами обошлись отвратительно. Очевидно теперь в департаменте это понимают. Хотят возместить ущерб. - Ущерб? Спустя все это время? Широкие плечи Хорн приподнялись. - Это могло никогда не произойти. Я уполномочена предложить вам полное восстановление в департаменте. Вы получите повышение в звании полевой полковник. Все записи о вас как о революционере, о вашем незаконном стоунировании тоже, будут стерты из биоданных на идентификационной карте. Мы не сможем убрать их из постоянного банка данных органиков, но доступ к нему имеют только высшие чины и то при крайней необходимости. Сник останавливающим жестом удержала ее за руку. - Постойте секунду. _П_о_ч_е_м_у_ мне все это предлагают? - Буду откровенна, - сказала Хорн. - Я не знаю всего. Не могу ответить на все "почему". Мне сообщили, что ваше личное дело свидетельствует: вы были высококомпетентным офицером. Даже более исключительным детективом. Вы проявили незаурядную изобретательность и агрессивность, пока были революционером, и... - Я никогда не являлась подлинной революционеркой, - призналась Сник. - А присоединилась к движению вынужденно. - Нам это известно. Об этом говорится в отчетах психоаналитиков реабилитационного центра. И... - Станет ли мое восстановление в должности известным общественности или информация не выйдет за пределы департамента? - Сник с подозрением прищурилась. На лице Хорн отразилось некоторое раздражение. - Я подумала об этом. Никакой гласности. Мы сочли, что лучше не поднимать шумихи, в самом департаменте у вас не будет проблем. - Я хочу, чтобы восстановление моего положения проходило публично, объявила Сник. Хорн, наконец, села и вздохнула, словно показывая: я ожидала, что разговор окажется не простым. Сник продолжала: - Я хочу, чтобы люди, напрямую ответственные за ложное обвинение, понесли наказание. И еще - чтобы информация попала на телеканалы и на ленты для дисплеев. - Мой Бог! - воскликнула Хорн. - Из ваших биоданных несложно заключить, что у вас нервы стальные да еще с тремя медными жилами. Клянусь, это не преувеличение! Вы внезапно получаете то, о чем страстно мечтаете все эти годы, и еще выдвигаете требования! - Я полагала, вы поняли меня, - сказала Сник. Но из ваших слов это не следует. Повторяю: я хочу, чтобы эти люди получили по заслугам, и требую их публичного признания в клевете, а также извинения передо мной властей. - Но не вы же на самом деле сидите за рулем! - бросила Хорн. - Кажется - я. Не ведаю, как я попала в машину, но я за рулем. - Ну и упрямство. О'кей. Я уполномочена идти на некоторые уступки. Начальство меня поддержит. Однако же вам следует понять... можно мне называть вас Тея?.. что человек, ответственный за ваше стоунирование - это Дэвид Ананда, известный также как Джильберт Иммерман. Он давно умер, как и те, кто выполнял его волю. Все мертвы или стоунированы. - Если это правда... - Это правда, Тея. - ...Я все равно настаиваю, чтобы общественность узнала о ложном обвинении. Хорн чуть нахмурилась. - Очень хорошо. - Откуда такой внезапный интерес ко мне? - спросила Сник. Правительство лишено совести и никогда не предпринимает ничего, если это ему не на пользу или его не вынуждают обстоятельства. - Мы когда-то служили вместе с Джефферсоном Кэрдом, - призналась Хорн. - Мы оба были жителями Вторника, а я являлась комиссаром органиков Манхэттена. - Какое это имеет отношение к моему делу? - Мы хотим, чтобы вы нашли и поймали Карда, - выложила Хорн. Заявление Хорн поразило Сник, хотя она ничем не выдала тревоги. - Я не знала, что он исчез. - Уже три года как... - сказала Хорн. Она склонилась к Сник и пристально заглянула ей в глаза. - Его разыскивают не за какое-то преступление. Пока. Исчезновение - не преступление, но не допустимый проступок. Гражданин не должен менять место жительства, не сообщив властям. Он жил в Колорадо Спрингс и изучал электронику в университете Скалистых гор. Кэрд уже получил степень магистра электроники и записался на четырехгодичную программу докторантуры. Как раз накануне первого дня занятий он исчез. В тот день разразилась сильнейшая гроза. Очевидно, Кэрд использовал это обстоятельство, чтобы избежать слежки со спутников. - Джеф, - тихо говорила Сник, - я не имела ни малейшего представления, чем он занимался. Шесть или семь лет я не переставала следить за его судьбой, потом я стала мотаться по разным весям. Время от времени в новостях еще попадалось его имя. Мелькали кое-какие сообщения. Но интерес к Кэрду падал и, наконец, упоминания о нем исчезли вовсе. Последнее, что я слышала о Кэрде - у него все было в порядке, хотя он по-прежнему ничего не помнил о себе до пяти лет. И также ничего не помнил о своих личностях. - Департамент, конечно же, неотступно следил за ним, - заметила Хорн. - Да. Так же, как и за мной. Хорн откинулась в кресле. - Нам необходимо найти его, выяснить, чем он занимается. Как я сказала, его разыскивают не за преступления - пока. Но в последнее время участились кое-какие сбои, помехи, ввод ложных данных, отказы, неправильные срабатывания спутников, и мы подозреваем... - Что это дело рук Джефа? - Да. - Но у вас нет доказательств? - Нет. Но тем не менее Кэрда надо обязательно найти. Он пропал. Сердце Сник забилось учащенно, что-то теплое и приятное словно прошло по телу. Как никак - она охотник. Однако преследуемой жертвой станет Кэрд. Как поступит она, если действительно настигает его? Хорн словно читала ее мысли. - Вам не надо арестовывать его. Нам известно о ваших прошлых личных отношениях. Просто сообщите нам, где он скрывается. Но если сочтете это своим долгом - задержите его. - Я удивлена, - сказала Сник. - Мой долг схватить любого преступника, независимо от того, как я отношусь к нему. - Задание весьма специфическое, выполнять его следует очень осторожно. Если Кэрд виноват лишь в том, что не сообщил о своем месте пребывания, на него наложат штраф или подвергнут на шесть месяцев трудовому воспитанию - а может, и то и другое. Если же он замыслил или уже совершил преступления, его предадут суду. В любом случае - никакой огласки. Дело в том, что департамент совсем не намерен ворошить прошлое или опять создавать из него мученика. - Ваши предположения о делах Кэрда звучат весьма серьезно. Хорн пожала плечами. - Он невиновен, пока вина его не доказана. Конечно, если забыть о тайном отъезде. - Возможно ведь, что кто-то убил его и спрятал тело? - Мы обсуждали все различные варианты. Этот не возглавляет список. - Ладно. Я согласна! - объявила Сник. - Однако же в случае принятия моих условий. - Ваши требования будут удовлетворены. С вас полностью снимут обвинение. О вашем деле станет известно общественности, вы будете восстановлены на службе в департаменте и удостоитесь нового чина. Вам дадут карт-бланш - все, что вам понадобится для выполнения задачи. О, да! Я забыла сказать, что вам выдадут все кредиты за все время вынужденного отстранения от службы. Содержание детектив-майора - такое звание вы носили до того, как вас стоунировали. Довольно солидная сумма. Меня подкупают, думала Сник. Власти не стали бы так просто делать это. Есть некая веская причина, почему по существу они нанимают меня. И причина не только в том, что я хорошо подхожу для этого дела. Хотя я, конечно, знаю Кэрда лучше, чем кто-либо другой, много лучше. Здесь мое бесспорное преимущество в предполагаемой охоте. Но это один из мотивов. Ну, не ирония ли судьбы! Она, Сник, начинала этот долгий кругооборот, пытаясь поймать Кэрда, вместо того сбежала с ним и вот теперь станет выслеживать его вновь. Концы положительно и отрицательно заряженных проводов вот-вот соприкоснутся. Вероятно. Минут пятнадцать Хорн и Сник обсуждали детали плана. Наконец Хорн поднялась. - Позвоните мне, если вам что-то понадобится. Я стану вашей единственной связной. Прощаюсь до встречи. Генерал чуть склонила голову, повернулась к выходу, затем, поколебавшись, опять обратилась к Сник: - О! Это мелочь, но она может иметь определенный смысл. Когда Кэрд жил в Колорадо Спрингс, у него на стене висела ваша фотография. Она исчезла вместе с Кэрдом. Сник вовсе не хотелось вверять детектив-генералу свое сокровенное. Она чувствовала, что задыхается, но в груди ее бушевал огонь. - Это что-то означает? - спросила Хорн. - Не имею представления, - сдержанно ответила Сник. - И не узнаю, пока не разыщу его. Если удастся, разумеется. - Если удастся, - повторила Хорн. Она улыбнулась и вышла. Пантея Сник прошла необходимый двухмесячный курс переподготовки в академии органиков и месячный - в полевых условиях. Затем ей было пожаловано обещанное звание полковника. За это время она изучила множество лент, присланных ей Хорн. Все о жизненном пути Кэрда - насколько он был известен Департаменту органиков, включая данные наблюдения за ним с момента, который психоаналитики назвали его "возвращением в детство". С той поры его поведение сделалось безупречным. И в самом деле он был таким образцовым гражданином вплоть до исчезновения, что гэнки сочли это даже подозрительным. За период проживания Кэрда в Колорадо Спрингс было зарегистрировано шесть случаев ввода фальсифицированных сведений в банки данных этого города и Лас Вегаса. Хотя Кэрда подозревали в совершении этих преступлений, у органиков не оказалось никаких свидетельств его причастности к ним. Однако департамент был не на шутку встревожен, поскольку преступнику - кто бы он ни был - удалось преодолеть все защитные средства безопасности, считавшиеся неуязвимыми. Другим происшествием - значительно более серьезным - оказалось отключение всех спутников наблюдения в регионе Скалистых гор. Спутники отказывались самоконтролироваться, поскольку не реагировали на сигналы с наземных станций. Для устранения неполадок на спутниках пришлось направлять инженеров на космических кораблях. Специалисты сумели запустить системы, но не выявили источник неисправности. Стало очевидно, что причина - неведомые сигналы, подаваемые на спутники из региона Скалистых гор. Вся эта территория кишмя кишела гэнками, словно полчищами Муравьев, почуявших мед. Охота за Кэрдом сделалась еще более интенсивной, чем в ту пору, когда он бежал из Колорадо Спрингс. (Если он и вправду покинул этот город, думала Сник.) Поиск еще продолжался, хотя велся он рутинным методом, несколько хаотично, пешими патрулями и с аэролодок. Кроме инцидентов со спутниками ничего неблагоприятного не происходило. Сник предполагала, что Кэрд или некто другой, вызывавший неисправности, просто-напросто испытывал возможности новой электроники. Неизвестный демонстрировал, что электронные устройства успешно работали и что применявшиеся методы и средства не так-то просто раскусить. В поисках гэнки применяли различные типы сенсоров: визуальные, инфракрасные, ультрафиолетовые, звуковые и обонятельные. Учитывая, что злоумышленник мог скрываться в пещерах, были составлены магнитометрические карты всей территории Скалистых гор. Ни одна полость в земле на обширной площади не оказалась незамеченной. Все пещеры, не имевшие видимых входов, осматривались гэнками, чтобы убедиться: входы не заделаны руками человека и не замаскированы. Поиски были долгими и дорогостоящими - результаты скромными: изловили нескольких скрывавшихся от закона человек. Увы, никто их них не имел никакого отношения к вводу ложных данных или повреждению спутниковых систем. Однако Сник продолжала думать, что Кэрд вполне вероятно прячется где-то в диких местах. Однажды ночью она проснулась в тревоге, услыхав у своей постели мужской голос. Но это был сон - она уловила лишь голос - не слова - говорившего. Тем не менее дрожа Сник села на край кровати - мысль четкая, как новая идентификационная карта, всплыла в голове. После короткого сосредоточенного размышления Сник юркнула под одеяло и заснула через пару минут. На следующий день Сник вызвала на экран в своей квартире последний магнитометрический обзор центральной территории Скалистых гор. Карта десятилетней давности - единственная, которую гэнки использовали в поисках. Предыдущий магнитометрический обзор делался двадцать лет назад. Сник затребовала и его и заказала компьютеру сопоставление. Компьютер немедленно обнаружил одно расхождение в двух схемах: группа пещер на середине склона Облачного пика. Это самая высокая гора в гряде Толсторогов - в краю, некогда именовавшемся Вайомингом. Сник тихо рассмеялась. Кэрд ухитрился стереть эту отметку на последней карте. Гэнки же, работая с последней картой, и не думали исследовать эту пещеру. - Неизменный ловкач! - воскликнула Сник. 38 Прежде всего Сник следовало убедиться, что в нее не имплантировали микропередатчик. Незаконность этого действия в отношении всех граждан, кроме признанных виновными преступников, вряд ли остановит органиков. И хотя она была полностью перевоспитана (по заключению психоаналитиков), восстановлена на службе в Департаменте органиков, ее дело предано огласке, органики не станут полностью доверять ей. С другой стороны. Сник являлась опытным органиком, и им следовало бы догадаться, что она, очевидно, проверит, не спрятали ли в ее тело микропередатчик. Но вместе с тем, отдавая себе отчет, что Сник известны подобные проделки с микропередатчиками, гэнки могли предположить, что она сочтет вероятность незаконных действий в отношении себя крайне низкой. Они могли проникнуть в ее квартиру, когда она спала, ввести дополнительное снотворное и поместить микроскопическое устройство под кожу, спрятав незначительную ранку под искусственную эпидерму. Сник следовало убедиться, что ее не подслушивают с помощью микрофонов. Она отправилась в госпиталь органиков и подверглась тщательному осмотру. Не больно-то и удивило Сник наличие в ней двух микропередатчиков: одного в левом предплечье, а другого под кожей в тыльной части шеи. Об этом осмотре непременно доложат генералу Хорн. Хорн постарается защитить себя от пламенного негодования Сник и законного иска к Департаменту органиков. Хорн призадумается, не нанесет ли все это удара по ее карьере. Однако Сник не стала ничего предпринимать, оставляя возможность облегченно вздохнувшему генералу поверить, что ее. Сник, не особо беспокоит - подслушивают ее или нет. В конце концов, если она заслуживающий доверия человек, зачем ей возмущаться какими-то сигналами? Органики постараются убедить ее, что им необходимо знать местонахождение своего коллеги, на случай если Сник окажется одна в непредвиденной ситуации и будет нуждаться в помощи. Хорн могла также предположить, что Сник не пожелает поднимать шум. Сник же было наплевать, что подумает Хорн. Она просто хотела определенно знать, что за ней следят. Получив долгосрочный прогноз погоды (увы, прогнозы не стали намного надежнее, чем две тысячи лет назад, несмотря на достижения в метеорологии), Сник составила свои планы и принялась более или менее терпеливо ждать. Дождь с грозой нагрянул на район Скалистых гор двумя днями позже предсказанного срока. На третий вечер бешено несущиеся тучи темным пологом накрыли Колорадо Спрингс; ветер гнул деревья, а молнии превращали облака в электрический хаос. Сник забралась в аэролодку, которую предварительно затребовала и снабдила всем необходимым для полета в горы. Аэролодка поднялась в ревущий и сверкающий ужас, несмотря на распоряжения службы воздушного контроля, запретившего все полеты. Сник нанесла слой металлической пасты на места, отмеченные химическими чернилами - на предплечье и шее. Затем отсоединила автоматический передатчик, расположенный за переборкой в корме лодки. Через семь часов полета в судне, которое брехало из стороны в сторону и которое отчаянно сражалось со встречным ветром, на высоте пятьдесят футов над деревьями, которую старалась поддерживать Сник, и над голой местностью, то и дело резко ослепляемая близкими ударами молний, уставившись в приборы и особенно на топографический дисплей. Сник достигла Облачного пика. Запрограммированный автоматический навигационный прибор привел ее к входу в группу пещер, едва заметному в тусклом свете фар. Вход вел под тяжелый свод в крутом скалистом склоне горы. Ветер вцепился в корму и развернул лодку так, что она проскрежетала о правую стену прохода в пещеру. Уже под сводом, в двенадцати футах от входа. Сник посадила лодку. Фары высветили полость футов двадцать шириной и тридцать глубиной. Далее виднелось отверстие - ход в туннель, несколько футов прямо, потом поворот и - неизвестность. Ход был узок для судна. Сник вышла и с фонарем в руке прошла дальше. Камень скалы нависал то в двух, то в трех футах над головой, плечи порою почти касались стен. Наконец Сник оказалась перед двумя входами. Правый пролом - достаточный, чтобы пройти. Фонарь высветил прямой путь во мрак. Дыра слева узкая, сквозь нее можно протиснуться. За нею, кажется, таилось большое пространство. Хотя оба туннеля могли быть минированы. Сник осмотрела их. Они оканчивались грудами породы. Если туннели продолжались за этими горами камней, значит, это искусственные преграды. Сие означало, что вход или входы в пещеры находились где-то в другом месте - если Кэрд действительно скрывается в этой горе. Остаток ночи Сник провела в спальном мешке на надувном матрасе. Часы со звонком разбудили ее за час до рассвета. Дождь не прекращался, но буря утихла и ветер ослаб. Подкрепившись, Сник вывела лодку в лес. Наполнив рюкзак припасенной снедью и водой и прочим необходимым. Сник вскарабкалась на сосну. Примерно на середине ствола Сник облюбовала довольно удобную ветку и привязала себя к ней. Последовавшие шесть часов доставили ей мало удовольствия, но она была привычной к проведению длительных утомительных и отнюдь не комфортных наблюдений. Утром в шесть минут десятого в бинокль Сник разглядела что-то двигающееся. Подобное уже было. Тогда два оленя, лисица и медведь привлекли ее внимание. Но теперь шевелилась хвоя, покрывавшая землю. Между двух деревьев, ветви которых переплелись. Сник предполагала, что любой подземный туннель, который сделал Кэрд, должен иметь выход где-то на опушке леса, около деревьев. Где-то здесь на небольшой территории. Люк, замаскированный хвоей и связанными ветками, поднялся. Ветви между ней и люком мешали обзору, но Сник разглядела, как голова мужчины показалась из отверстия. Он внимательно осмотрелся вокруг. Возможно, в этом месте или где-то рядом размещались сенсоры, которые должны были предупредить его о появлении любого существа на поверхности. Но кто-то, кроме серии датчиков, также мог дополнительно обеспечивать безопасность выхода. Убедившись, что никого поблизости нет, он вылез и стал опускать замаскированную крышку люка. Сник отвязала веревку, надежно державшую ее у ствола, и спустилась вниз. Через пару минут она подкралась к мужчине, облаченному в маскировочную одежду и шлем. В руках у него было лазерное ружье, оснащенное параболическим детектором звука. За спиной незнакомца висел небольшой цилиндр, соединенный с длинным шлангом, на конце которого размещался меньший цилиндр, открытый с одной стороны. Наверняка сниффер, настроенный улавливать запах оленей. Человек явно намеревался доставить к обеденному столу Кэрда Оленину. - Не двигаться! - скомандовала Сник. Незнакомец повиновался. По следующему приказу он не спеша положил на землю ружье и сделал несколько шагов вперед. Подхватив ружье. Сник распорядилась: - Лицом ко мне! Он выполнил и это. Зрачки его глаз слегка расширились, но лицо оставалось бесстрастным, ладони сплетены на затылке. - Не пытайтесь воспользоваться ножом - он у вас под воротником куртки. Я здесь не для того, чтобы арестовать вас. Меня зовут Пантея Пао Сник. Узнаете ли вы меня? Мужчина улыбнулся. - Я узнал вас. Я Шербан Ши Мэсон. - Проводите меня к своему вожаку. - Сник не сумела сдержать улыбку, когда Шербан загоготал. Потом она добавила: - Я не собираюсь причинять вред ни вам, ни кому-либо из группы Кэрда. - Я вам верю. Кэрд не раз говорил, что однажды вы разыщете его. Или наоборот. Через несколько минут они оказались уже в конце шахтного ствола и, миновав очередной люк, медленно продвигались по узкому и низкому туннелю. Туннель плавно уходил вверх между стенами скалистой породы. Проводник все еще держал руки за шеей, несмотря на протесты и уверения, что он не намерен нападать на Сник. Фонарь ее освещал путь. Затем оба поднялись по металлическим ступеням, вбитым в стену ствола. Ружье висело за спиной проводника. Пистолет Сник покоился в кобуре, но Сник предупредила Мэсона, что он и пикнуть не успеет, если вознамерится выкинуть какой-нибудь номер. Сник не думала, что он попытается что-то предпринять, но она повидала достаточно, чтобы не доверять незнакомцам. И даже тем, кого знала давно. Сник первой поднялась по лестнице, зажав в зубах ручку фонаря. Сопровождающий последовал за ней, когда она была уже на последней ступеньке. Он мог, конечно, метнуться к противоположному концу туннеля, но Сник предупредила, что пристрелит его до того, как он достигнет другого ствола. - Не сомневаюсь, - сказал он. - Но у меня нет причин убегать. Сник подняла крышку люка и ощупывала лучом фонаря комнату в скале. Здесь не было ни людей, ни каких-либо предметов обстановки. Наконец и Мэсон ступил в помещение, и Сник в его сопровождении проследовала далее по узкому туннелю. Теперь Мэсон шел впереди. Вот он открыл дверь и свет выплеснулся на них. - О'кей! - воскликнул он. - Это я, Мэсон! Со мною Пантея Сник! Сник вздрогнула, когда за ее спиной раздался женский голос: - Теперь ваша очередь не двигаться! Твердая луковица пистолета уперлась в ее спину. - Дьявол, - спокойно произнесла Сник и бросила свое оружие и заложила руки за шею. Сник не видела на стене туннеля никаких примет двери. Но дверь непременно где-то здесь, и женщина вышла из нее прямо за спину Сник. Как хорошо, что она и не пыталась врываться сюда с шумом и стрельбой. Трое мужчин и женщина появились из-за двери, едва Сник вошла. Теперь Мэсон оказался позади нее, остальные - по бокам; обезоруженную ее провели через туннель в огромную пещеру со сталактитами, свисавшими сверху, и сталагмитами, сглаживавшими неровности пола. Несколько больших ламп тускло освещали помещение. Вся группа прошла еще через несколько пещер и свернула в левую. Тут находились несколько человек - почти все спали в мешках. Мэсон сказал: - Вы не очутились бы здесь, вы знаете... извините меня... вполне возможно... не знаю... если бы не Кэрд. Он - единственный, кто оказывал давление на правительство, требуя оправдать вас и восстановить на службе в Департаменте органиков. - Нет, - громко произнесла Сник, так что Мэсон мог хорошо слышать ее, - я не знала этого. - Кэрд сообщил Мировому Совету, что обладает неопровержимыми доказательствами грязных делишек некоторых его членов. Он заверил Совет, что сделает факты достоянием гласности, если вас не восстановят на службе. - Как он проделал это? - спросила Сник. - И каким образом он сумел бы довести все до общественности? Мэсон уклончиво ответил: - Один из нашей группы - компьютерный гений. Сник на всем пути по здешним пещерам не заметила никакой большой машины, необходимой для электронной связи со спутниками. Все, что видела она, можно быстро уложить и унести. Люди здесь, по всей видимости, готовы двинуться прочь в любую минуту. Теперь они находились в конце туннеля перед дверным проемом, задрапированным плотной шторой. Мэсон велел Сник остановиться, отдернул штору в сторону и вошел в комнату. Сник скользнула взглядом по ярко освещенной комнате с каменными стенами. У Сник перехватило дыхание, когда она заметила на стене большую фотографию. Прямо на нее смотрело ее лицо с фото, вставленного в рамку. Когда ей сказали, что Кэрд, покинув Денвер, прихватил ее фотографию, Сник задумалась. Ведь Кэрд как Бейкер Но Вили не имел о ней никаких воспоминаний. Но он видел много лент о себе в прошлых своих ипостасях. Она появлялась в некоторых лентах, и он, без сомнения, приобрел ленты, посвященные ей. Зачем? Сник могла найти лишь единственный вразумительный ответ: будучи в каких-то своих персонах, он пленился ею. И даже лента оживляла это чувство, глубоко засевшее в нем. Он, должно быть, любит по фотографии. И образ с картинки резонировал с подсознательными воспоминаниями. Нет, Сник не была свойственна романтичность, но ее затронула эта история с фото и в груди почему-то разливалось тепло. Его личности, думала Сник, походили на разноформенные и многоцветные бусинки на нитке. Нитью служила основная персона - первичная индивидуальность. Нить тянулась - гладкая и неразрывная, всегда одной плотности и структуры - по центру каждой бусинки. Настоящий Кэрд был нитью. Те, другие - Тингл, Дунски, Репп, Ом, Зурван, Ишарашвили, Дункан и нынешний Кэрд - были бусинами. Нить была также и бунтарем, хотя и ловким хитрецом. Мэсон показался из-за шторы, бормоча: - Я никогда не видел его таким. Он взглянул на Сник. - Хотя я мог бы предполагать... Входите. Одна. Не в натуре Сник были колебания, однако она застыла на несколько секунд, прежде чем раздвинуть штору. Глубоко вздохнув, она вошла в комнату. Шторы с легким шуршанием сомкнулись за ней, словно меч, рассекающий воздух. Кэрд был один в большой комнате с очень низким потолком. У дальней стены бросался в глаза внушительный серебряный цилиндр - вероятно, источник тока. Провода, словно щупальца, тянулись по полу. Настенные экраны светились словами, числами, формулами, работали каналы новостей из Цюриха, Сиднея, Каира, Чикаго, Буэнос-Айреса. Кэрд, стоя у дисплейного терминала станции, но повернувшись к Сник лицом, улыбался. Он решительно шагнул навстречу ей, вытянув вперед руки. Они сомкнулись, обняв ее. Он поцеловал Сник. Их губы как намагниченные слились на долгие секунды. Сник не ожидала подобной жаркой встречи, но была рада ей. - Я слишком ретив, понимаю, - произнес он, выпустив наконец ее из объятий. - Меня что-то обуяло. - Ты не незнакомец, - сказала Сник. - И даже если ты не помнишь меня во плоти... - Ты пришла, чтобы остаться? Я верил, ты так или иначе разыщешь меня. Но я не знал, в какой роли ты явишься. Я полагаю... - Мне известно, что ты полагаешь, - перебила Сник. - Я тоже не была до конца уверена. Тем не менее, да - я пришла, чтобы остаться. |
|
|