"Почти невинна" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 1

В хижине, сплетенной из прутьев, обмазанных глиной пополам с нарезанной соломой, было темно. Темно и холодно. Ледяной ветер, врывавшийся в служившую дымоходом дыру в крыше, раздувал в сыром воздухе клубы дыма, хотя огонь в очаге едва тлел. Несмотря на холод, блохи так и кишели в полусгнивших тростниковых подстилках, кое-как разбросанных по утоптанному земляному полу, и девочка то и дело рассеянно похлопывала себя по ноге. Ее внимание было приковано к пенившейся жидкости, налитой в стоявшую на полу мелкую глиняную миску.

— Что ты видишь там, Безумная Дженнет? — благоговейно прошептала она, безуспешно пытаясь прочесть таинственное послание судьбы, такое понятное и ясное для ее собеседницы.

Безумная Дженнет покачала головой и закудахтала, скорее ехидно, чем весело.

— Пусть меня прозвали Безумной, но, поверь, разума у меня куда больше, чем у многих, и советую не забывать этого, малышка.

— Не забуду, — пообещала Магдалена, стараясь не оскорбить провидицу в столь решающий момент. — Так что ты видишь?

— Воду и землю, открытые просторы, — бесстрастно пробормотала ведьма.

Девочка разочарованно поморщилась.

— И я отправлюсь в эту землю? — все же спросила она, пытаясь найти хоть какой-то смысл в словах старухи.

— Кто знает? — Безумная Дженнет вскочила, поднесла к губам кожаную фляжку и сделала большой глоток. — Кто знает?

Она вытерла рот тыльной стороной грязной, скрюченной руки и выпрямилась. Магдалена по опыту знала, что как только Безумная Дженнет начинает прикладываться к фляжке, новых пророчеств ждать не приходится. Поэтому девочка с безутешным видом тоже встала, отряхивая оранжевое холщовое платьице, в котором наверняка успело скопиться немало мерзких созданий. Пусть в полумраке этого не видно, но в лачуге ужасная грязь и целые стаи блох и клопов.

— Ты сказала, что приготовишь мне амулет! Чтобы я тоже могла сотворить волшебство! И чтобы по моему повелению что-то произошло.

— А что именно должно произойти, малышка?

Старуха потянулась к вделанной в стену полке и сняла оттуда шкатулку.

— Все, что угодно, — объявила Магдалена. — Все, что угодно.

Безумная Дженнет прищурилась, стараясь разглядеть ее лицо в тусклом свете.

— Когда-нибудь ты забудешь о своих страстных желаниях. Знай, придет день, и ты станешь молиться, чтобы все осталось по-прежнему. Мало того, ты захочешь этого из страха перед грядущим злом.

Магдалена вздрогнула. Никто не мог точно сказать, сбудется ли очередное предсказание благодаря способности Безумной Дженнет предвидеть будущее или это просто пустая болтовня.

— Дай мне руку.

Ребенок послушно протянул руку. Старуха принялась рыться в шкатулке и, выбрав несколько предметов, положила на ладонь девочки. Оказалось, что волшебными свойствами обладают клочья волос, крохотные косточки, змеиный глаз, кошачий зуб и какой-то похожий на растертый пепел порошок. Магдалена зачарованно уставилась на все это, явно потрясенная столь веским доказательством колдовских сил ведьмы.

— Клади это под подушку три ночи подряд, — наставляла Дженнет, — и на ужин ничего не ешь, кроме бульона. Если набьешь живот, заклинание не сработает.

Магдалена представила, как сует все эти предметы под подушку кровати, на которой спала с теткой, и сердце слегка дрогнуло, хотя горло защекотало от сдерживаемого смеха. Но она постаралась не показывать виду, понимая, что хозяйка вполне может посчитать непочтительным такое легкомысленное поведение по отношению к свидетельствам ее поразительного дара. Поблагодарив старуху, девочка осторожно выскользнула из хижины. К сожалению, она оказалась недостаточно осмотрительной.

Лорд Беллер стоял на крепостной стене замка Беллер, глядя на темное волнующееся море деревьев, именуемое лесом Раднор. Именно из этих таинственных глубин обычно появлялись нападающие, и присутствие часовых на всех четырех башнях замка служило явным доказательством бдительности владельца. Такова была задача приграничных лордов, к которым относился и лорд Беллер: защищать границы от набегов со стороны валлийских равнин. Своими владениями, рассеянными вдоль границы, лорды правили именем короля, но никто не отличался таким чувством долга, как лорд Беллер. Он яснее других сознавал всю важность своих почетных обязанностей стража границ.

Однако в этот мрачный, холодный февральский день приграничный лорд ожидал совсем других гостей. Они должны были явиться с миром и по делу, чрезвычайно его занимавшему.

Грачи с хриплыми криками вились над зубчатыми стенами крепости, построенной не для комфорта, а для обороны. В центре замкнутого пространства возносился к небу гигантский донжон, возвышавшийся над хозяйственными постройками и отбрасывавший зловещую тень на лабиринт крытых галерей и внутренних дворов.

Неожиданный взрыв раскатистого смеха заглушил крики грачей и обычные повседневные звуки: стук молотка по наковальне, звон сбруи, топот тяжелых воинских сапог. Стоявший на стене мужчина круто развернулся, чтобы взглянуть вниз, на просторный двор. Двое пажей играли в догонялки, ловко пробираясь через группки воинов, подбадривавших мальчишек веселыми криками или в зависимости от настроения сердито на них цыкавших. Один из мальчишек сорвал с себя бархатный берет цветов Беллера и ловко увернулся от уже собиравшегося его схватить преследователя. Два желтых мастифа с громким лаем включились в игру.

Посчитав, что проделки мальчишек лежат скорее на ответственности старшего над пажами, лорд Беллер уже хотел было вернуться к обозрению горизонта, когда краем глаза уловил проблеск чего-то оранжевого на стене, окружавшей внешний двор замка.

Губы мужчины сердито сжались. Только одна причина могла заставить девчонку появиться здесь: хижина Безумной Дженнет находилась в самом дальнем углу внешнего двора. Из страха перед сверхъестественными силами колдуньи никто не смел выгнать ее из замка, но все обитатели дружно сторонились столь опасной особы и навещали ее только в крайней нужде или из искреннего сочувствия к ее невзгодам.

Лорд Беллер, шагая так широко, что подбитое мехом сюрко развевалось на ходу, подошел к лестнице, сбежал по каменным ступенькам и оказался во внутреннем дворе как раз в тот момент, когда из центральной арки показалась хрупкая фигурка.

— Где ты была? — строго спросил он, уже зная ответ.

— У Безумной Дженнет, сэр, — пролепетала Магдалена, зная, что лгать не имеет смысла.

Лорд Беллер взирал на нее с обычной смесью неловкости и недоумения. Согласитесь, совершенно неестественно для одиннадцатилетней девочки бегать к грязной ведьме и слушать ее завывания и бормотание. Почему она не страшится старухи подобно любому ребенку ее возраста и воспитания?

Его зоркие глаза подмечали все: невыразимо грязное платьице, ленту, едва не выпадавшую из длинной каштановой косы, крепко сжатый кулачок.

— Что у тебя в руке?

Магдалена старательно изучала булыжники под ногами, мучительно решая, не стоит ли попробовать сохранить тайну. Но, хорошо понимая, что это невозможно, медленно разжала пальцы и показала малоприятную на вид кучку мусора.

— Это амулет.

Лорд Беллер невольно сжался. Господи милостивый, да что же это за дитя такое, которое не гнушается колдовством? Неужели клеймо рождения навеки запятнало девочку? Все одиннадцать лет лорд честно старался стереть это клеймо. Что ж, попытается в последний раз. Больше всего ему хотелось сгрести мерзкий устрашающий хлам с ладони Магдалены и развеять по ветру. Но он не осмеливался. Если в этой горке мусора действительно заключено некое волшебство, не стоит до нее дотрагиваться. Следует вернуть все туда, откуда взяли.

Схватив свободную руку девочки, он направился назад, к лачуге Безумной Дженнет, откинул прикрывавшую вход шкуру и едва не задохнулся от гнусного смрада. Завидев гостя, Безумная Дженнет злорадно закудахтала:

— Ну и ну, господин мой! Неужели решили навестить старуху? Что я могу для вас сделать? Желаете получить пухленькую, на все согласную девицу… •или силы, чтобы ею насладиться? Боюсь, последнее не в моей власти, ибо эти удовольствия давно для вас недостижимы.

Издевательский смех шуршал, словно опавшие листья.

Подобные слова не годились для детских ушей, и вместе с неловкостью в лорде Беллере вспыхнул гнев. Подтолкнув девочку вперед, он приказал:

— Немедленно верни эту омерзительную гадость! Магдалена шагнула к старухе и бережно сложила содержимое своего кулачка на пол.

— Благодарю вас, дама, но, к несчастью, не могу это принять.

Старая Дженнет ничего не ответила, и гости без дальнейших слов покинули обиталище ведьмы и молча направились к внутреннему двору. Магдалена уже смирилась с неминуемым наказанием и быстро семенила маленькими ножками, стараясь не отстать от разгневанного отца. Тот широкими шагами устремился к донжону и через высокий арочный вход проник в большой парадный зал замка. Древняя гончая, распростертая перед массивным очагом, подняла лохматую голову, но слуги и девушки, сновавшие по большому помещению с охапками свеженарезанного тростника, которым устилался пол, едва взглянули на своего господина, державшего за руку девочку. Они вместе поднялись по лестнице, ведущей из зала, и прошли по длинному коридору в женское крыло замка.

Втолкнув Магдалену в спальню, которую та делила с теткой, лорд Беллер взялся за розги. Порка проходила в угрюмой тишине. Ребенок не издал ни звука, хотя глаза были полны слез. Лорд положил розгу на полку у очага и, все еще сердито хмурясь, пошел обратно. Магдалена стояла спиной к нему, гордо расправив плечи и отвернув лицо, чтобы он не видел дрожащих губ и мокрых щек.

Лорд устало покачал головой, невольно восхищаясь гордостью ребенка, не собиравшегося показывать, как ему больно, и одновременно желая услышать из его уст мольбу о прощении. Но он не заметил ни малейших признаков раскаяния. Склони она перед ним голову, и он, в свою очередь, сделал бы шаг ей навстречу. Но Магдалена не двигалась с места, по-прежнему свирепо непреклонная в своем отказе хоть как-то ему помочь.

Что за дикое, неукротимое дитя! И хотя Беллер снова выругал себя за применение подобных определений в отношении одиннадцатилетнего ребенка, именно они как нельзя точнее отражали его чувства. Неужели сама судьба неблагосклонна к девочке? Или прошлое держит ее в цепких лапах? Одно из двух.

Он вдруг поймал себя на том, что гадает, какие предсказания содержатся в ее гороскопе, но тут же выбросил из головы крамольные мысли. С Божьей помощью скоро с его плеч слетит груз забот, и ответственность за будущее девочки ляжет на кого-то другого. И это будущее начинается сегодня!

Он направился к выходу, но у самого порога остановился и уже спокойно, почти бесстрастно объявил:

— Сегодня я жду посетителей. Ты будешь представлена им в большом зале. Подожди здесь, пока за тобой не придет тетя.

Дверь за ним закрылась. В скважине повернулся ключ.

Теперь Магдалена могла свободно плакать. Не только из-за боли в спине, но и из-за собственного упрямства и извращенной натуры, не позволявших вести себя, как подобает благородной девице. Что рождает в ее крови демонов озорства, подбивающих ее постоянно петь, танцевать и прыгать? Почему она не может спокойно посидеть за лютней или вышиванием, не умеет сдержать бьющей через край душевной радости, безудержного веселья, вызванного избытком эмоций, почему никак не способна ощутить, что принадлежит этой унылой, сырой приграничной стране холодных камней и густых лесов? И все же она не ведала ничего иного. Не знала других опекунов, кроме отца и тетки, которые — и это она знала в глубине души — делали для нее все, что могли, несмотря на то что она приносила им одни разочарования. Так что не стоит обвинять их в несправедливости. Но отчего она иногда изнемогает от ненависти, абсолютно уверенная в том, что здесь ей не место, что она никогда не была и не станет своей в этом суровом краю, что окружающие люди — лишь временное явление в ее жизни?

Она бросилась лицом вниз на огромную кровать, но, не созданная для горестей, просто не была способна долго страдать. Слезы быстро высохли при мысли о скором приезде неизвестных гостей.

Оставив Магдалену, лорд Беллер отправился на поиски сестры и нашел ее в большом квадратном соларе, комнате, где проводили свободное время благородные дамы, согретой пылающим в очаге огнем и освещенной толстыми восковыми свечами, вставленными в укрепленные на стене кольца. Каменные плиты пола покрывали звериные шкуры, а сияние свечей в высоких канделябрах отбрасывало золотистые отблески на длинный стол, размещенный под узкими окнами, в которые струился серенький свет февральского дня. Сидевшая за столом леди Элинор подняла глаза от вышивания.

— Доброе утро, брат, — начала она, но улыбка тут же померкла при виде мрачного лица лорда. — Какие-то неприятности?

— Насколько мне известно, все в порядке, — обронил он, подходя ближе и протягивая руки к огню. — Жаль только, что ты не уделяла достаточно внимания Магдалене. Она опять удрала к Безумной Дженнет.

Леди Элинор пригладила аккуратные складки головного платка.

— Она очень шустра, Роберт. Простой смертный не в силах за ней уследить. Ты наказал ее?

— Разумеется, — с тяжким вздохом кивнул лорд. — Как думаешь, надолго запомнится урок?

— Пока не заживут рубцы, — ответила Элинор, откладывая шелк и иглы. — Но твоему опекунству скоро придет конец.

Она проницательно взглянула на брата, но тот только головой покачал:

— Не хочу, чтобы меня упрекали за пренебрежение своими обязанностями. Мы несли этот крест одиннадцать лет, и все же сомневаюсь, что добились успеха. Она такой странный ребенок…

— Тебе поручили заботу о ее здоровье, безопасности и защиту от тех, чье воздействие может быть губительным для девочки, — перебила сестра, — и ты выполнил все, что от тебя требовалось. Она крепкий, сильный ребенок и, как тебе было велено, понятия не имеет ни о своем происхождении, ни о печальных обстоятельствах своего рождения.

Беллер кивнул, гладя свою седеющую бороду. Сестра сказала чистую правду, но он не мог отделаться от ощущения, будто упустил что-то. Не имея никакого опыта в воспитании детей, он, как умел, выполнял свой долг по отношению к Магдалене и не забывал о необходимости проявлять не только строгость, но и доброту. Однако результаты такого воспитания были далеки от ожидаемых. Магдалена росла необычной девочкой, и оставалось лишь верить, что все его старания оказались бессильными против губительного влияния матери, передавшей свои пороки ребенку, лежавшему в ее чреве. Что скажут те, под чье крыло она перейдет теперь?

За воротами замка раздался резкий, требовательный вопль трубы. Лорд Беллер поспешил к окну, едва герольд замка ответил на зов. Через ров перекинули подвесной мост, огромные ворота медленно раздвинулись, и в замок въехал отряд лучников и арбалетчиков. За ними следовали шесть рыцарей на конях с заплетенными гривами и украшенных плюмажами. Поверх доспехов сверкали расшитые золотом бархатные одеяния. Во главе скакал рыцарь в голубом с серебром сюрко. Рядом держался оруженосец со штандартом, на котором извивался дракон на лазурно-серебристом поле. Остальные оруженосцы, пажи и вооруженные мечами воины составляли арьергард. Немалое войско! И всего лишь для того, чтобы забрать из приграничной крепости маленькую девочку! Но дороги буквально кишели разбойниками, а малышке еще предстоит выполнить свое предназначение.

— Они приехали! — объявил лорд, направляясь к двери. — Я должен встретить их во внутреннем дворе. Будь готова через час представить им Магдалену.

Леди Элинор поспешила в свою спальню, на ходу приказав служанке немедленно принести горячей воды. Повернув ключ в скважине, она вошла. Магдалена, уже успевшая позабыть невзгоды, забралась на подоконник и жадно смотрела на происходящее во дворе. Пажи и конюхи торопились взять поводья коней и подставить всадникам специальные колоды, чтобы легче было спешиться. Прибывший герольд по-прежнему сидел в седле. Труба с лазурно-серебристым флажком была опущена в знак почтения к хозяевам. Отец Магдалены приветствовал своих благородных гостей, обмениваясь с ними любезностями под серым небом, пока его пажи разносили чаши с вином. Вскоре вновь прибывшие исчезли в дверях парадного зала, сопровождаемые их собственными пажами и оруженосцами. Воины направились в казармы, находившиеся в специально предназначенном для гарнизона дворе. Лошадей отвели в стойла и на пастбища за боковыми воротами.

— Кто они, госпожа моя тетушка? — полюбопытствовала Магдалена, поспешно спрыгнувшая с подоконника, заслышав знакомый шорох бархатных юбок.

— Гости из Лондона. Покажи мне руки, — велела Элинор и, сокрушенно покачав головой при виде грязных, обломанных ногтей, добавила: — Немедленно умойся и переплети косы. Сейчас найдем тебе подходящее одеяние.

Она открыла сундук и стала в нем рыться.

— От короля? — не отставала Магдалена, неохотно окуная тряпочку в тазик с горячей водой и принимаясь вытирать лицо.

— Ради Бога, дитя мое, нельзя же быть такой неряхой! — воскликнула Элинор вместо ответа и, нетерпеливо выхватив тряпочку, начала энергично скрести щеки девочки. — А теперь сбрасывай свои лохмотья и надень вот это.

Она протянула Магдалене платье из тяжелого бархата, которое полагалось носить в торжественных случаях. Магдалена недовольно поморщилась. Она ненавидела подобные ткани, считая их слишком неудобными, стеснявшими движения и невыносимо жаркими. Но ни словом не возразила. Только развязала простой кушак и стянула через голову оранжевое платьице.

— Смотри, какая ты хорошенькая! — уже мягче заметила Элинор. — Алый цвет тебе идет. Кроме того, ты можешь надеть шапочку из серебряной парчи.

— Так это посланцы короля? — продолжала допытываться Магдалена, стоя неподвижно, пока тетка шнуровала ее лиф и надевала кушак из алого и серебристого шелка.

— Об этом ведает только твой отец, — резковато бросила та. — Он скажет тебе все, что сочтет нужным.

Магдалена поджала губы, но, поскольку не могла отрицать справедливости слов тетки, не видела смысла в том, чтобы навлекать на свою голову очередные упреки, продолжая упорствовать в своем любопытстве, и поэтому поспешно сменила тему:

— Значит, мой отец устроит для них большой пир?

— Разумеется. И поэтому мне нужно спешить на кухню, убедиться, что все идет хорошо, — кивнула Элинор, мгновенно забыв обо всем, кроме обязанностей хозяйки замка. — Пойдем, спустимся в зал, и отец тебя представит. А потом тихонько посидишь в моем соларе, пока за тобой не пошлют.

Последнее замечание совсем не понравилось Магдалене, но, помня об утреннем уроке, она оставила свои возражения при себе и скромно потупила глаза.

— Ну вот, сойдет, — решила Элинор, довольная своими усилиями, и, приладив к голове воспитанницы туго сидевшую шапочку из серебряной парчи, нетерпеливо потребовала: — Скорее же!

Магдалена последовала за ней по коридору к каменной лестнице, ведущей в зал. Лорд Беллер с гостями стояли у огромного очага с оловянными кубками в руках. Тут же крутились пажи и оруженосцы, боявшиеся пропустить приказания господ.

— Благородные рыцари, позвольте представить вам мою сестру, леди Элинор, и дочь, Магдалену, — объявил Беллер, едва дамы ступили в зал.

Магдалена почтительно присела перед рыцарями, на одежде которых горела кровавым пламенем алая роза Ланкастеров, но успела разглядеть только одного, моложе остальных, оказавшихся, как ни странно, его вассалами. Настоящий великан: широкоплечий, ростом более шести футов, с длинными рыжевато-золотистыми волосами, спускавшимися густыми волнами до самого собольего воротника его голубого с серебром сюрко. Яркие синие глаза под тяжелыми бровями изучали ребенка с искренним интересом. Забыв о приличиях, Магдалена ответила таким же внимательным взглядом прозрачно-серых глаз и про себя решила, что не встречала мужчины красивее.

Гай де Жерве — ибо таково было имя лорда — неожиданно рассмеялся и пощекотал ее шейку.

— Она хорошо сложена, лорд Беллер! Стройная, как молодой побег, и, если судить по глазам, душа ее так же чиста и ясна.

Магдалена нашла, что для такого гиганта голос у него был на удивление мягок.

Лорд Беллер признательно наклонил голову.

— Хотелось бы в это верить, господин мой. Но отец Клемент не всегда бывает согласен с таким утверждением.

Магдалена слегка покраснела при намеке на ее проделки, считая, что замковый капеллан, на кого была возложена обязанность заботиться о душах здешних обитателей, иногда проявляет чрезмерное рвение. И поскольку он же руководил занятиями девочки, ей больше других приходилось страдать от его стараний.

Лорд де Жерве ободряюще улыбнулся.

— Так вы еще и проказница, малышка Магдалена смущенно опустила глаза, сообразив, что его добродушное замечание привлекло к ней внимание всех собравшихся. Гай снова засмеялся.

— Я не ожидаю ответа.

Отвернувшись, он взял лорда Беллера под руку и отошел в дальний угол.

— Знает ли дитя о моей миссии? — вопросил он, сразу став серьезным.

Беллер покачал головой и мрачно свел брови.

— Я посчитал, что лучше не тревожить ее подобными откровениями. У нее и без того слишком живое воображение, не говоря уже о не всегда уместной резвости. Если она расстроится… — Он осекся и пожал плечами: — Не вижу причин заранее создавать себе и вам излишние трудности.

— Пожалуй, вы правы, — согласился де Жерве, задумчиво гладя подбородок и оглядываясь на девочку, неловко переминавшуюся около тетки. — Так она ничего не ведает… и не подозревает?

Беллер снова покачал головой.

— Она считает меня своим отцом.

— А что ей рассказали о матери?

— Только что та умерла родами. Странно, но, несмотря на свое ненасытное любопытство, девочка почти никогда не говорит на эту тему.

Синие глаза понимающе блеснули.

— Вижу, ваша подопечная не из покорных овечек?

— Да, нелегко с ней приходилось, — признал Беллер после некоторого размышления. — Мы делали все, что могли, но не стану отрицать, есть в ней что-то необычное, я бы сказал, неестественное. Мне оказалось не под силу с этим бороться. Отец Клемент убежден, что мы были слишком снисходительны и что в ее душе поселилось зло, которое необходимо вырвать с корнем. — Он рассеянно подергал себя за бороду, прежде чем добавить: — Но сам я вовсе не убежден, что ее душа так уж черна. Во всяком случае, вина лежит не на ней…

Лорд осекся, словно боясь сказать больше, чем необходимо.

— И что же вы заподозрили? — осторожно допрашивал де Жерве. Беллер пожал плечами:

— Она проклята в чреве матери. Обстоятельства ее появления на свет таковы, что бедняжка с самого дня рождения помечена дьяволом.

Гай де Жерве нахмурился. Предположение Беллера было не столь уж невероятным, но если даже тот прав, планы в отношении девочки все равно не изменятся. Однако все, посвященные в тайну, должны быть предупреждены, чтобы распознать малейшие проявления порока.

— Если не возражаете, я хотел бы потолковать с ней наедине, — объявил он. — Неплохо бы получить хоть какое-то представление о ее характере. Мы не хотели бы задерживаться здесь, и поскольку нужно без проволочек решить дело, лучше заняться им сразу.

— Помолвка?

— По доверенности, сегодня вечером, если это можно устроить.

— После вечерни, — решил лорд Беллер. — Вы сами уведомите ее?

— Если только вы не пожелаете взять это на себя, — учтиво улыбнулся Гай.

— О нет, я устраняюсь от столь нелегкой задачи. Кроме того, она вполне может выслушать как меня, так и вас.

Де Жерве ничего не ответил. Мужчины вернулись к очагу.

— Магдалена, лорд де Жерве желает поговорить с тобой, — сообщил лорд Беллер, подхватывая щипцами выпавшее из очага полено. — Веди себя прилично и не распускай язык.

Магдалена растерянно уставилась на рыцаря. Какое дело может быть к ней у столь великолепного воина?

Жерве почтительно поклонился, хотя в его глазах так и плясали веселые искорки.

— Не удостоите ли меня вашей компании во время короткой прогулки, леди Магдалена?

Польщенная, девочка присела.

— Разумеется, сэр, если вы этого желаете.

Она нерешительно положила пальчики на согнутую калачиком руку, и Гай немедленно накрыл их ладонью. Таким вот величавым манером они покинули парадный зал и вышли на свежий воздух.

— Пройдемся в саду? — осведомился он. — Там не так ветрено.

— Как угодно, — с тупой покорностью, явно отдававшей фальшью, ответила шагавшая рядом девочка.

— А вы, демуазель? (Сокр. от «мадемуазель» — обращение, принятое в средние века в Англии, где французский язык некоторое время существовал наравне с английским.) Чего хотите вы? Магдалена смело взглянула в его глаза.

— Честно говоря, сэр, я предпочла бы прогуляться по крепостной стене. Обычно это запрещается. Но с таким эскортом, как вы…

Она красноречиво пожала плечами. На маленьком личике было написано нетерпеливое ожидание.

— Что ж, если не боитесь ветра, — кивнул он, направляясь к стене, — так мы и сделаем.

Они поднялись наверх, и хотя ветер безжалостно колол лица ледяными иглами, Магдалена в своем тяжелом бархате и шерстяной камизе, казалось, ничего не замечала. Подбежав к парапету, она перегнулась и вгляделась в лес, казавшийся в зимней дымке чем-то вроде бесформенной темной массы, простиравшейся до самого горизонта.

— Вот уже больше трех месяцев как не было ни одного набега! — воскликнула она, и Жерве мог бы поклясться, что расслышал в ее голосе оттенок сожаления.

— Похоже, вам это не по душе, — заметил он, подходя к каменной скамье, вырезанной прямо в парапете.

Что-то похожее на улыбку искривило ее губы.

— По крайней мере тогда хоть скучать некогда, — призналась она. — Весьма волнующее событие.

Очевидно, он зря боялся, что разговор получится неловким и натянутым! Значит, в ее жизни не хватает волнующих событий, вот как?

Усевшись, он похлопал по гладкому камню, предлагая девочке устроиться рядом.

Магдалена недовольно наморщила носик.

— Вряд ли у меня получится. Видите ли, совсем недавно меня высекли.

— Неужели?

Понимающе кивнув, Жерве встал, и они продолжили неторопливую прогулку.

— За какой же проступок?

Магдалена поколебалась. А вдруг этот лорд возмутится ее поведением так же сильно, как отец и тетка? Ей отчего-то не хотелось, чтобы он дурно подумал о ней, и в то же время некая извращенная гордость так и подталкивала испытать этого человека.

— Ходила к Безумной Дженнет, — дерзко выпалила она, — и получила от нее амулет.

— Амулет? Для чего? — поинтересовался он без всякого удивления или отвращения.

— Чтобы совершить что-нибудь увлекательное, — пояснила она и после минутного молчания добавила: — Разве можно быть счастливой, если кругом такая скука и совсем нечего делать, кроме как сидеть с теткой и вышивать или изучать Псалтырь с отцом Клементом, которому ничем не угодишь. Вечно он жалуется на меня отцу! Играть здесь не с кем и поговорить тоже! Иногда отец разрешает сопровождать его на охоту с гончими или соколами, но потом я обязательно что-нибудь натворю, и меня никуда не берут. Я люблю танцевать и петь. Так хочется кататься верхом, стрелять из лука и охотиться с соколами, но все мои ровесники — это пажи, а им запрещено подходить ко мне. Это место такое угрюмое, мрачное и холодное, что, кажется, я совсем здесь чужая.

Гай услышал в голосе девочки не только отчаянное одиночество, но и непонимание того, что с ней происходит, и сердце его больно сжалось. Тот, кто давал распоряжения, касающиеся воспитания Магдалены, очевидно, не задумался о том, как плохо ей придется в этой дикой приграничной местности, где опекунами ее будут убежденная старая дева и бездетный вдовец средних лет. Ее подлинный отец заботился исключительно о сохранении тайны и безопасности ребенка. За ней, очевидно, неплохо приглядывали и делали все, чтобы она, если Господу будет угодно, выросла из девочки в женщину, но счастье и веселье вовсе в расчет не принимались.

Гай де Жерве задумчиво поднес ко рту сцепленные ладони и, сведя брови, воззрился на малышку. Судя по виду, она опасалась, что была чересчур откровенна и выложила то, о чем полагается молчать. Пряди каштановых волос выбились из-под шапочки и падали на высокий лоб. Серые глаза, окаймленные густыми темными ресницами, были широко посажены. Тонкие черные брови тянулись едва не до висков. Высокие скулы, острый подбородок с ямочкой, придававший лицу идеальную форму сердечка, маленький носик хорошей формы небольшие, прилегающие к голове ушки… ничего не скажешь, очень хорошенькая. Вот только рот отцовский: чересчур большой для установленных канонов женской красоты. Правда, Гай еще не знал, как она улыбается. Он как-то видел портрет ее матери, тот самый, что висел в потайной комнате герцога. Сходство было поразительным, но Изольда де Борегар едва не погубила страну своей роковой прелестью и ядовитой злобой. Трудно представить, что эта неукротимая, жизнерадостная, полная энергии девочка уже осведомлена о женских уловках, о могуществе красоты и…

— Я не хотела показаться нескромной, сэр! — взволнованно пролепетала девочка, вернув его к действительности. — Вы не расскажете отцу, что я наделала?

Гай, улыбнувшись, покачал головой:

— Ни за что. Кроме того, я задал вам вопрос, и вы честно на него ответили. Тут нет ничего плохого.

Магдалена облегченно вздохнула и снова повернулась к парапету.

— Но о чем вы хотели поговорить со мной, сэр?

— Тебе хотелось бы отправиться в Лондон? — без обиняков спросил Гай.

Круто развернувшись, она потрясенно уставилась на него.

— С какой целью, сэр?

— Как с какой? Чтобы выйти замуж.

— За вас?!

— Нет, не за меня.

Столь абсурдное предположение развеселило Гая.

— За моего племянника и воспитанника, — смеясь, пояснил он.

Магдалена не сводила с него ошеломленного взгляда. Нет, мысль о замужестве вовсе не была чем-то новым. Она знала, что к двенадцати годам достигнет брачного возраста и отец выберет ей жениха, достаточно выгодного с точки зрения богатства, влияния, связей — словом, всего того, что считалось необходимыми качествами в будущем муже. Брак был основой тончайшей дипломатии, средством объединения не только семей и родов, но и целых наций, и ей в голову не приходило оспаривать решение, которое примут за нее. Приграничные лорды были могущественными баронами, вассалами, подчинявшимися исключительно королю, и никому иному, поэтому вполне резонно ожидалось, что она выйдет замуж за значительную особу. Но предложение Гая казалось чересчур поспешным и неожиданным. Зачем приводить такой отряд в замок отца? И почему он сам отказался поговорить с ней, предоставив это малознакомому человеку? О, ей нравился Гай, и она не задумываясь доверилась ему, но что-то во всем этом было странное… вернее, неладное. Для своего возраста Магдалена была на редкость проницательна и сразу чувствовала фальшь.

— Итак, что ты скажешь?

Гай прислонился к стене, пристально наблюдая за девочкой.

— Почему ваш племянник не приехал с вами? Он уродлив? Горбат? Крив на один глаз?

Де Жерве, смеясь, покачал головой:

— Вовсе нет. Ты найдешь его достаточно хорошо сложенным и красивым на вид. Но это долгое путешествие, занимающее добрую неделю в один конец. А у него немало своих обязанностей, не говоря о ежедневной муштре. Я здесь вместо него и буду его доверенным лицом на обручении, которое состоится до того, как ты покинешь этот дом.

— Как его зовут?

Де Жерве привычным жестом погладил подбородок. Очевидно, он не получит ответа, пока она не задаст все свои вопросы и не удовлетворится сказанным. Что ж, придется покориться, тем более что у девочки нет особого выбора.

— Эдмунд де Брессе. Его отец, мой сводный брат, — сьер Жан де Брессе, сеньор Пикардии, а мать — дочь герцога де Гиза.

— Но как вы оказались его опекуном?

— Его вместе с матерью четыре года назад взяли в заложники, после того как мой брат погиб в сражении. Невестка скоро умерла, и ребенка отдали мне.

Магдалена прикусила губу. В рассказе Гая тоже немало загадок. Почему он стал вассалом английского короля, если семья сводного брата жила во Франции? И почему ее отец желает заключить союз с одной из знатнейших французских семей? Лорд Беллер не принимал активного участия в войне, вяло тянувшейся между двумя странами последние тридцать лет, поскольку мужественно защищал границы с Уэльсом. Но где Магдалене разобраться в политике? Причины, побудившие отца сделать этот выбор, ее не касались, и она вернулась к вопросам куда более для нее важным на этот момент.

— Сколько ему лет?

— Четырнадцать.

— А какой у него нрав?

— Ты скорее всего сочтешь его родственной душой. Он терпеть не может заниматься уроками и не раз получал порку за плохую учебу. Куда легче ему даются воинские и рыцарские забавы: бои на мечах, стрельба из лука, охота с гончими и соколами. Кроме того, он не прочь повеселиться и потанцевать.

— Он оруженосец?

— Да, в моем доме, а через год удостоится рыцарских шпор.

— Но если война будет по-прежнему продолжаться, на чью сторону он станет? Англии или Франции? — озадаченно хмурясь, спросила девочка: в ее представлении подобная проблема казалась неразрешимой.

— Вряд ли столь серьезные вопросы годятся для умов молодых девушек, — отрезал Гай де Жерве, решив, что настала пора положить конец назойливым расспросам, которые ко всему прочему начинали становиться неприятно дотошными. — Может, теперь ты ответишь на мой вопрос? Если, разумеется, еще помнишь его после той пытки, которой меня подвергла.

Резкий окрик заставил девочку сжаться.

— Если мои вопросы показались вам слишком дерзкими, прошу простить меня, сэр, — сдержанно ответила она, стараясь не выказать обиды.

— О нет, просто их было чересчур много, — пояснил он. — Но все вполне справедливы. А теперь я должен еще раз попросить у тебя ответа.

— Я поеду одна?

Лорд Жерве вздохнул.

— Тебя будут сопровождать леди Элинор и твои служанки. Леди Элинор останется до тех пор, пока ты не устроишься на новом месте и не познакомишься как следует с моей женой, госпожой моего дома.

Да, разумеется, у него должна быть жена.

Почему же Магдалене хочется, чтобы все было иначе?

— А… а мой отец? — продолжала она. — Хотя он вряд ли может оставить границу без защиты. И наверняка никуда не поедет.

— Это действительно так. Лорд Беллер не должен покидать своего замка, — подтвердил лорд Жерве.

— Когда мы уезжаем?

— Это и есть ответ?

Магдалена еще раз оглядела унылый, хмурый пейзаж. Услышала надоедливо-знакомые звуки повседневной жизни крепости, доносившиеся снизу.

Ее отец должен когда-нибудь приехать в Лондон, подтвердить клятву верности своему суверену — королю. А ей до смерти надоело это тоскливое место… Какой он, этот таинственный Лондон? И какой окажется столичная жизнь? До этого она никогда не покидала дом. Судя по словам Гая, ее будущий муж достаточно привлекателен. Кроме того, все равно рано или поздно придется выйти замуж.

Девочка подняла сияющие глаза и одарила Гая солнечной улыбкой.

— Я готова отправиться с вами, господин мой, когда и куда только пожелаете.

Гай расхохотался. Улыбка ребенка оказалась на редкость заразительной.

— В таком случае давай присоединимся к веселой компании. Помолвка состоится сегодня после вечерни.

И тут Магдалене пришла в голову неожиданная мысль:

— Эдмунд де Брессе, сэр… что он знает обо мне?

— Что ты хороша собой, благородного происхождения и за тобой дают богатое приданое, — немедленно отозвался он. — Больше ему знать ни к чему.

— Но откуда вам было известно, что я хороша собой, если вы раньше меня не видели? А если бы у меня оказалось рябое лицо, или кривые ноги, или косые глаза?..

— Но ведь ничего подобного нет, — возразил он. — А несколько месяцев назад лорд Беллер прислал мне письмо, в котором подробно тебя описал. Такие, дела не решаются в спешке.

— Странно, что он ни словом об этом не обмолвился, — протянула она, сбегая по ступенькам. — И я считаю ужасной несправедливостью, что меня выпороли в день помолвки! Извести он меня о вашем приезде, и я никогда бы не пошла к Безумной Дженнет за амулетом. Ведь и без него случилось нечто поразительное!

К счастью, лорд Жерве полностью с ней согласился и даже сумел найти подходящее утешение, посетовав на нечестный удар судьбы, и тем самым сумел избежать дальнейшей дискуссии на тему о том, почему никто не позаботился предупредить девочку.

В парадном зале царила невероятная суматоха: приготовления к пиршеству в честь почетных гостей были в самом разгаре. Завидев их, леди Элинор, следившая за слугами, которые накрывали высокий стол, отвлеклась от хлопот и поспешила пересечь зал.

— Магдалена, пойди посиди спокойно в моем соларе, подожди, пока тебя не позовут. Сегодня ты обедаешь в зале, но я хочу, чтобы ты хоть ненадолго забыла о своих проделках.

— Но я собиралась проводить господина в его покои, — с энтузиазмом возразила Магдалена, сунув крохотную ручку в огромную ладонь своего спутника. — И принести из сада розмарин, чтобы положить на его подушку.

Леди Элинор совершенно растерялась, но лорд де Жерве учтиво поклонился.

— Для меня будет большой честью, госпожа, если вы позволите ей это сделать. Согласитесь, что такая нежная забота о госте — весьма похвальное качество.

— О да, сэр, вы абсолютно правы, — кивнула леди Элинор. — Но это совершенно необычно! Однако не стоит подавлять добрые намерения. Иди, племянница, но потом ты должна сразу же подняться в солар.

Пусть замок Беллер был выстроен с целью защиты и обороны, но Гай сразу увидел, что хозяйство ведется идеально. Простыни были старательно сшиты госпожой и ее служанками из тончайшего полотна. Занавеси из толстой ткани не пропускали сквозняков. Пол устилали мягкие шкуры, в очаге пылал огонь. Паж уже ожидал его со свежей одеждой и лавандовой водой.

Де Жерве, посмеиваясь, наблюдал, как его маленькая спутница рассматривает комнату с важным видом настоящей управительницы замка.

— Все в порядке, если не считать отсутствия розмарина, — объявила она наконец. — Я сейчас же его принесу.

Она убежала, и паж немедленно выступил вперед, чтобы помочь господину снять тяжелый пояс с мечом и кинжалом, сюрко и кольчугу.

Де Жерве как раз сбрасывал кожаную рубаху, надевавшуюся под кольчугу, когда дверь бесцеремонно распахнули и в комнату вбежала девочка с побегами розмарина в руке. Последние она старательно, с некоторыми потугами на изящество уложила на подушке.

— Ну вот, неплохо сделано, верно?

Де Жерве стоял в мягкой полотняной камизе с изящной ажурной вышивкой по вырезу и рукавам, искусно сделанной его женой.

— Совершенно верно, демуазель, неплохо, и я благодарю вас за доброту, — ответил он, почти неприкрыто намекая на то, что хотел бы остаться один. И был крайне озадачен, когда девочка вспорхнула на высокий табурет у огня и снова одарила его счастливой улыбкой.

— Я посижу и поговорю с вами, пока вы одеваетесь. А потом провожу вас в южную башню, где находится комната моего отца.

— А как ты объяснишь свое поведение, когда тетя войдет в солар и увидит, что там никого нет? — осведомился он и, взяв у пажа тряпочку, намочил в душистой воде и стал вытирать лицо. Какое наслаждение — ощутить тепло и негу после тягот долгого путешествия!

— Но обязанность хозяйской дочери — помочь гостю почувствовать себя как дома! — наивно выпалила она, болтая ногами.

— Вряд ли эти рассуждения спасут тебя от очередного наказания за непослушание, — напомнил он, надевая зелено-золотистую тунику.

— Но если бы вы попросили меня остаться…

— Только я не просил, — парировал он, застегивая большие золотые пуговицы. — Подай мне пояс, Эдгар.

Тяжелый, усаженный изумрудами пояс с золотой пряжкой туго обхватил его талию.

Паж, не скрываясь, ехидно ухмылялся, а безутешная Магдалена соскользнула со стула и громко объявила:

— Когда я выйду замуж, буду ходить куда пожелаю!

— Когда ты выйдешь замуж, — сообщил Гай де Жерве, подчеркивая каждое слово, поскольку ему показалось, что наступила пора расставить все точки над i, — то будешь жить под моей крышей, пока вы оба не станете достаточно взрослыми, чтобы завести собственное хозяйство. И уж поверь — дисциплина в моем доме столь же строга, как здесь. Эдгар может это подтвердить.

Ухмылка пажа стала еще шире.

— Еще бы, господин! А уж леди Гвендолен иногда бывает на редкость сурова.

Магдалена подозрительно оглядела обоих, пытаясь понять, уж не шутят ли они, но, услышав, что ее зовут, всполошилась:

— О, это госпожа тетя! Я спрячусь в сундуке с одеждой.

— Ни в коем случае! — возразил Гай сквозь смех. Паж громко ему вторил.

Рыцарь поспешно распахнул дверь и крикнул:

— Вы ищете Магдалену, госпожа? Она только что вернулась с розмарином, и я попросил ее составить мне компанию еще на несколько минут.

Он поманил ее к себе. И в эту минуту Магдалена влюбилась в лорда Жерве. Встав рядом с ним, она объяснила:

— Я как раз возвращалась в солар, мадам. Но кто проводит господина в южную башню?

— Как кто? Джайлз, разумеется, — ответила леди Элинор, показав на стоявшего за дверью пажа лорда Беллера. — Поспеши, дитя мое. Не стоит утомлять гостя своей болтовней.

Лорд де Жерве с улыбкой смотрел вслед маленькой фигурке, неохотно плетущейся к винтовой лестнице, ведущей вниз, в семейные покои на втором этаже донжона. Если попробовать убедить Эдмунда оторваться от своих весьма разнообразных занятий и уделить хотя бы чуточку внимания невесте, они могли бы прекрасно поладить. Во всяком случае, Гая нисколько не взволновали те странности, которые чувствовал в девочке лорд Беллер. Суровый воин просто не привык к детям в отличие от Гая де Жерве. Хотя его собственный брак был бездетным, под его опекой, кроме племянника, были два кузена и маленькие сводные братья и сестры, потомство от третьего и последнего замужества матери. По его мнению, дочь Изольды де Борегар от природы была наделена натурой, не терпящей никаких ограничений, унаследованной от матери. Впрочем, ее отец тоже сговорчивостью не отличался. В конце концов, подобный характер являлся отличительной чертой Плантагенетов.

Десять минут спустя, одетый в зеленую с золотом тунику поверх изумрудно-зеленых шоссов, чулок-панталон, отделанное рысьим мехом сюрко и подбитую таким же мехом бархатную мантию, Гай последовал за Джайлзом в круглую комнату в южной башне. Помещение было обставлено чрезвычайно просто: только стол и несколько стульев, да голые полы, если не считать одной-единственной шкуры у очага. Свечи ярко освещали груду пергаментов, разбросанных по столу. Комната служила лорду Беллеру чем-то вроде конторы. Над одним из пергаментов склонился писец, лихорадочно черкая гусиным пером.

— Как прошел разговор с Магдаленой? — осведомился Беллер, усаживая гостя, и жестом велел Джайлзу принести вина.

Де Жерве подождал ухода пажа, прежде чем ответить:

— Прекрасно. Она любопытствовала по поводу многих вещей, но ни секунды не колебалась, принимая решение.

— Надеюсь, ее любопытство было выражено в достаточно вежливой форме, — сухо заметил лорд Беллер.

Де Жерве улыбнулся:

— На этот счет беспокоиться не стоит. Вижу, мастер писец собирает необходимые документы.

— Среди них есть самый важный, передающий дитя под мою опеку до того времени, когда герцог потребует ее к себе. Мастер Каллум составляет необходимую бумагу, освобождающую меня от этой обязанности и называющую вас в качестве моего преемника. Ее заверят два свидетеля, и только потом приложат печать.

Жерве кивнул. Он вполне понимал желание лорда Беллера сделать все как полагается, чтобы впоследствии не было никаких недоразумений. Освобождение от обязанностей должно быть признано официально. С таким происхождением и предназначенной для нее судьбой Магдалена наверняка станет вожделенной целью для многих притязаний, и рассудительный лорд Беллер не желал, чтобы ее прошлое было поставлено ему в укор.

— Когда состоится свадьба? Гай задумчиво потер подбородок.

— В течение шести месяцев. Сначала нужно получить разрешение папы, но герцог в прекрасных отношениях с Римом и добьется признания Магдалены его законной дочерью.

Он красноречиво пожал плечами, словно желая показать, что без этого все равно не обойтись. Имеющий деньги мог купить все, что угодно, у папского окружения, особенно сейчас, во времена раскола, когда раздоры между двумя папами, в Риме и Авиньоне, каждый из которых претендовал на законность своих прав на высший церковный чин, затмевали все соображения духовности и святости. Последние ни в малейшей мере не интересовали Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Для него самым главным был вопрос, что именно могут купить его могущество и богатство у сговорчивого папы; лично он нуждался только в одном.

— Думаю, вам стоит обсудить с леди Элинор еще кое-какие проблемы, — без обиняков заявил лорд Беллер. — Она точнее меня знает, насколько созрела девочка для брачной постели.

Дождавшись кивка гостя, он позвал Джайлза и послал его за леди Элинор. Та, очевидно, ожидала зова, потому что приступила к делу с такой же прямотой, как ее брат:

— Пока что особых признаков взросления не заметно, лорд де Жерве. Насколько я понимаю, она немного отстает в развитии. Я знала немало девочек, которые уже в одиннадцатилетнем возрасте были готовы исполнять супружеские обязанности. Магдалена, по-видимому, и в двенадцать лет все еще останется ребенком. Вам придется довольно долго ждать, ибо тело ее не сформировалось.

— Не вижу причин спешить, — отозвался рыцарь. — Как только брак будет заключен, остальное может подождать. Герцог особенно подчеркивал, что не собирается принуждать девочку, иначе она не сумеет родить здоровых детей, как часто случается, когда девушка слишком молодой ложится в брачную постель. Но я рад выслушать ваше мнение, госпожа. Думаю, вы поживете с ней в Хэмптоне несколько месяцев и сумеете передать все, что знаете о девочке, леди Гвендолен, моей жене.

— Буду счастлива услужить вашей даме. Но я понадоблюсь своему брату к тому времени, когда начнутся весенние набеги, так что мне придется вернуться до Пасхи.

Лорд де Жерве понимал и соглашался с братом и сестрой, считавшими, что их долг выполнен. Вот уже одиннадцать лет они с честью несли груз обязанностей по воспитанию Магдалены, зная, что на двенадцатый год их служба должна прийти к концу. Они по-своему любили ребенка, но при этом неизменно чувствовали, что связь между ними и девочкой временная. Магдалене же ничего не было известно, хотя она недаром ощущала, что всегда была чужой и этому краю, и этим людям. Но ведь детство — это время загадок и тайн! Будь это не так, взрослым плохо бы пришлось в этом мире.

— Мадам, я буду благодарен за то время, которое вы сможете уделить Магдалене. Леди Элинор почтительно присела.

— Когда тебе угодно садиться за стол, братец?

— Как только нас позовут, — сердечно ответил Роберт. — К тому же мы с лордом де Жерве покончили с делами. Осталась только помолвка. Отец Клемент совершит обряд в часовне, после вечерни. Магдалена знает, что лорд де Жерве будет доверенным лицом своего племянника?

— Я все ей объяснил, — заверил Гай. — Вы позволите ей сесть рядом со мной во время ужина, лорд Беллер? Я хотел бы поближе познакомиться с Магдаленой. Это может облегчить нашу задачу.

Роберт Беллер слегка улыбнулся и похлопал по ладони свитком пергамента, врученным ему секретарем.

— По этому документу, лорд де Жерве, вы отныне распоряжаетесь судьбой некоей Магдалены, дочери его светлости герцога Ланкастерского и Изольды де Борегар.

— Но я не желаю, чтобы ей стало все известно, — резко бросил собеседник. — Пока его светлость сам не решит открыть ей тайну, именно вы будете считаться отцом ребенка.

— Разумеется, — согласился лорд Беллер. — А теперь давайте вернемся в зал.

Этим вечером Магдалена стояла у алтаря замковой часовни подле лорда де Жерве, ощущая собственную значимость и одновременно головокружительное возбуждение.

— Что я должна делать? — прошептала она, моргая глазами, раздраженными дымом кадильницы.

— Я надену кольцо на твой палец и принесу обет верности от имени Эдмунда, а потом ты, перед тем как в свою очередь отдать кольцо мне, должна сказать: «Я, Магдалена, приношу тебе, Гай, доверенному лицу Эдмунда де Брессе, свои обеты, и да будет Господь мне свидетелем».

Лорд Беллер, стоявший рядом с названой дочерью, протянул золотое кольцо и привычно наказал:

— Только не урони.

— Ни за что, сэр, — оскорбленно буркнула девочка.

Церемония, как и объяснил Гай, была крайне простой. Лорд де Жерве и лорд Беллер ответили на все необходимые вопросы. На среднем пальце девочки заблестело тонкое колечко. Магдалена проговорила все, чему учил ее Гай. Тот спрятал в карман поданное ему кольцо.

На рассвете она поспешила вниз, на поиски лорда де Жерве. Девочка даже не задумывалась, почему так хочет видеть его, но, поскольку он стал ее нареченным, пусть и по доверенности, считала, будто имеет право находиться в его обществе, и ужасно расстроилась, услышав, что он и его рыцари вместе с хозяином отправились затравить оленя.

Посчитав, что со стороны Гая было бесчеловечно жестоко забыть главную героиню развернувшихся событий, словно она больше никому не была нужна, девочка неохотно побрела на женскую половину, где ее немедленно заметила леди Элинор и заставила участвовать в сборах к отъезду.

Охотники возвращались веселые и с большой помпой: трубили рога, развевались флажки, а сзади четыре оруженосца несли на шестах туши двух оленей. Под сводчатым потолком большого зала раздавались громкие радостные крики, почти заглушавшие стоны волынок и пение лиры, но лорд Беллер приказал женщинам в этот вечер ужинать отдельно, и Магдалена поела в соларе, в обществе своей тетки, молча сетуя на несчастную женскую долю.

Почти до самого отъезда ей больше не выпало случая поговорить с Гаем наедине. Прошло уже три дня, и девочка решила, что нет ничего обиднее и печальнее доли невесты, особенно если учесть полное отсутствие ожидаемых преимуществ. Но даже дурное настроение не смогло испортить возбуждения при виде кавалькады, собравшейся во дворе замка утром в день отъезда. Небольшой отряд людей лорда Беллера, согласно правилам этикета, должен был сопровождать их до границ его владений. Люди же рыцарей, отдохнувшие, сытые и полные сил благодаря щедрому гостеприимству хозяина, были готовы отправляться в путь. Мулы, навьюченные багажом, покорно ждали свиста кнута.

Магдалена напрасно искала глазами свою лошадь. Не обращая внимания на то, что лорд де Жерве разговаривает с ее отцом, она подбежала к мужчинам и горячо воскликнула:

— Прошу прощения за то, что перебиваю вас, сэр, но где моя кобылка? Я что-то нигде не вижу Малаперт.

— Ты поедешь со мной, Магдалена, — сообщил де Жерве. — А твоя тетя и ее женщины сядут на седельные подушки позади конюхов.

— Но я хочу ехать сама! — выпалила девочка, совершенно забыв о вежливости. — Не желаю, чтобы меня возили, как дитя малое!

Реакция лорда Беллера на эти слова оказалась совершенно предсказуемой. Де Жерве, поспешно подняв руку, оборвал поток угроз и обещаний грядущей порки.

— Нет, на этот раз простим ей дерзость. Если дитя хочет скакать на своей кобылке, пусть будет так. Пока она не устанет.

— Не устану, — упрямо объявила ободренная неожиданной защитой Магдалена.

— Больше четырех часов ты все равно не продержишься, — смеясь, подначил Жерве. — Пойди прикажи конюху оседлать лошадь.

Переполненная радостью, Магдалена не заметила некоего смещения акцентов. В других

обстоятельствах она была бы немало удивлена тем, что отец позволил кому бы то ни было, а тем более совершенно незнакомому человеку, заступиться за нее в такой момент. Просто немыслимо! Но живому воображению ребенка лорд де Жерве представлялся кем-то вроде Бога, и любой его поступок был чем-то сродни волшебству.

Началась обычная предотъездная суматоха. Лорд Беллер пообещал в течение года приехать в Лондон, и девочка бросилась ему на шею и обняла с неожиданной яростной силой, немало его смутившей. Она величественно распрощалась с пажами, но тут же испортила весь эффект, широко улыбнувшись и лукаво подмигнув. Слуги, знавшие ее с колыбели, тоже пришли пожелать доброго пути и счастья.

И вот Магдалена уже выезжает из массивных ворот, копыта лошадки цокают по подъемному мосту. Она так хотела перемен! Откуда же эта тоска?

Обернувшись, она принялась лихорадочно махать рукой единственному дому, который считала своим.

Но тут пропел рог, и волнующие мысли о том, что ждет впереди, прогнали прочь грусть, оставив лишь одно желание: достойно ответить на вызов лорда де Жерве. По мере того как солнце поднималось все выше, она продолжала гордо скакать рядом с ним, но ближе к полудню спина заболела так, что плечи девочки едва заметно поникли. Когда она в третий раз бессознательно завела руку за спину, чтобы растереть поясницу, Гай перегнулся, подхватил ее под мышки, перетащил в свое седло и устроил перед собой.

— Если чересчур устанешь сегодня, завтра не будешь ни на что годиться.

— Но ведь прошло больше четырех часов? — настойчиво допытывалась она.

Гай улыбнулся, взглянул на солнце и решил польстить девочке.

— Чуть-чуть больше.

Удовлетворенно вздохнув, Магдалена удобно устроилась в сгибе его руки.