"Случайная невеста" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 1

Вудсток, Оксфорд, январь 1646 года

Леди Фиби Карлтон прислушивалась к ровному дыханию своей подруги. У Оливии всегда был некрепкий сон, она просыпалась от малейшего звука. А в эту ночь Оливия не должна знать о планах Фиби, несмотря на то что у них нет друг от друга секретов и они близки, как любящие сестры. Если не больше. Нет, сегодня Фиби не может поделиться своими намерениями с Оливией.

Она откинула покрывало, опустила ноги на пол. Оливия тотчас шевельнулась, повернулась на бок. Фиби замерла. Пламя в камине почти погасло, в комнате было так холодно, что изо рта шел пар и возле горящей свечи плавало туманное облачко. Оливия боялась темноты, поэтому они оставляли свечу гореть на каминной полке.

Оливия снова задышала ровно, и Фиби на цыпочках прокралась через комнату в гардеробную. Она заблаговременно оставила дверь приоткрытой, чтобы та не заскрипела. Схватив одежду и дорожную сумку, девушка босыми ногами прошлепала к входной двери, подняла задвижку и выскользнула в коридор.

Дрожа от холода, она натянула одежду прямо на ночную рубашку. Свечи в коридоре не горели, было совершенно темно, но ее это радовало: никто не увидит.

Дом был погружен в безмолвие, если не считать обычных ночных шорохов и скрипов старого, рассыхающегося пола. Надев шерстяные чулки, она с башмаками и котомкой в руках пробралась на ощупь к широкой лестнице, ведущей в нижний большой холл.

В холле стоял полумрак; в камине догорало пламя. Над головой Фиби зловеще темнели тяжелые балки потолка. Она осторожно продвигалась к входной двери, так и не надев башмаков.

Поступок, конечно, безумный, но выхода у нее не было: она не позволит торговать собой, как призовым поросенком или премированной коровой на ярмарке! Никогда не согласится выйти замуж за человека, заинтересованного в ней не больше чем фермер, покупающий породистое животное.

Фиби сразу же скривилась, едва ей на ум пришли оба эти сравнения, но тем не менее тут же решительно тряхнула головой. Еще чего не хватало! Сейчас не какие-нибудь средние века, когда можно было заставить несчастную девушку выйти замуж за кого угодно. Однако и теперь надо бороться, иначе ничего хорошего не получится. Ее отец не желал слушать никаких возражений, думая лишь о своей выгоде и желая поскорее избавить себя от всяких забот о единственной оставшейся у него дочери.

Шагая в чулках по холодным каменным плитам холла, Фиби бурчала что-то себе под нос, осуждая подобных людей и их поступки, не позволяя в полной мере проявиться страху, который испытывала от того, что задумала и уже начала осуществлять. Ведь это полное безумие — решиться на то, чтобы зимней ночью удрать из дома неизвестно куда, — и все же это лучше, чем брак с человеком, который тебя ни раньше, ни теперь почти не замечает.

Тяжелая дубовая дверь холла была заперта на всевозможные засовы. Фиби опустила на пол котомку и башмаки и обеими руками взялась за железную перекладину. Ей удалось сдвинуть ее в сторону, удержав в металлических скобах. Теперь нужно было откинуть еще два засова, тяжеленных и способных произвести шум. Ей это удалось, даже испарина выступила у нее на шее и на груди. Сейчас она уже не думала ни о чем, кроме огромной злой двери, преграждающей путь к благословенной свободе.

Осторожно и бесшумно Фиби отворила ее. Порыв холодного ветра заставил девушку поежиться. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание. Что теперь?

Внезапно дверь с треском захлопнулась: кто-то протянул руку у нее над головой и закрыл дверь. Фиби в изумлении смотрела на эту неподвижную руку, на запертую дверь. Что это? Откуда? Удивление сменилось испугом, когда она спиной ощутила чье-то тепло и поняла, что ни вперед, ни назад пути нет.

Задрав голову, она внезапно встретила тоже удивленный и одновременно раздраженный взгляд человека, предназначенного ей в мужья.

Кейто, маркиз Гренвилл, молча взирал на нее. Когда он заговорил, голос его показался слишком громким в полутемном холле в мертвой тишине:

— Что, позволь узнать, ты здесь делаешь, Фиби?

Усиленные размерами и высотой холла звуки неслись словно с неба и заставляли Фиби дрожать всем телом. Некоторое время она неподвижно стояла с открытым ртом, весьма напоминая деревенскую дурочку. И вдруг выпалила:

— Я собиралась погулять, сэр.

Кейто с недоумением уставился на нее.

— В три часа утра? Не выдумывай! — Взгляд его сделался суровым, глаза сузились, когда он разглядел валявшиеся на полу котомку и башмаки. — Погулять, говоришь? — язвительно переспросил он. — Прямо в чулках, да?

Он положил руки ей на плечи, оттащил ее от двери и снова задвинул все засовы и задвижки, причем их раздражающий лязг прозвучал в ушах Фиби зловещим погребальным звоном, который похоронил все ее надежды.

После этого маркиз Гренвилл поднял с пола котомку и, коротко кивнув, направился к двери, ведущей из холла к нему в кабинет.

Фиби бросила взгляд на свои башмаки, пожала плечами и оставив их на полу, последовала за хозяином дома, уставившись в его широкую спину, скрытую под бархатным, с меховой оторочкой халатом, который тяжело падал ему на ноги. Отнюдь не босые и не только в чулках.

Значит, он еще не спал. Но ведь она кралась к дверям бесшумнее, чем мышь. Надо же, а ей и в голову не пришло, что кто-то может бодрствовать в эти предрассветные часы!

Войдя в свой кабинет, Кейто первым делом швырнул на стол котомку Фиби, причем с явным презрением.

Резко повернувшись к ней, так что меховые полы халата едва ли не со свистом обвились вокруг ног, он проговорил:

— Затвори за собой дверь! Не хватало еще, чтобы кто-либо стал свидетелем твоих ночных похождений.

Фиби исполнила просьбу и прислонилась к двери. В комнате маркиза было тепло, в камине весело потрескивал огонь, однако хмурый взгляд хозяина светился холодом и осуждением.

Кивнув на котомку, Гренвилл сказал:

— Значит, собралась на прогулку? Так?

Маркиз открыл котомку, вынул оттуда плащ, повесил на спинку стула и принялся вытаскивать остальные вещи, не сводя при этом насмешливых глаз с Фиби. На стуле росла гора белья: чистые простыни, ночные рубашки, чулки, платье на смену — все из тонкого полотна, — и наконец Гренвилл выложил на стол щетку для волос, ленты и шпильки.

— Довольно необычный набор для прогулки, ты не находишь? — заметил он. — Впрочем, что же ожидать от человека, собравшегося на прогулку в три часа ночи, в середине января. Ты-то сама как думаешь?

Фиби готова была запустить в него тем, что под руку подвернется, но лишь молча подошла к столу и принялась вновь укладывать вещи в котомку.

— Я иду спать, — сказала она без всякого выражения.

— Подожди. — Кейто положил ей руку на плечо. — Полагаю, ты объяснишь мне свой поступок. Уже почти два года как ты живешь под моей крышей и, насколько я знаю, ни на что не жаловалась. Оказалось же, ты только и мечтала удрать отсюда, не сказав при этом никому ни слова… Быть может, моя дочь, Оливия, способна растолковать твои намерения?

— Оливия ни о чем не знает, — поспешно заверила Фиби. — Она ни в чем не виновата.

— Что ж, я тебе верю, — сказал маркиз Гренвилл. — И все-таки жду объяснений.

Господи, неужели он сам не понимает? Что тут объяснять: она не может принадлежать человеку… пускай даже такому обаятельному… неотразимому, как он, если тот относится к ней… обращает на нее внимания не больше, чем на муравья… чем на чужого, не нужного никому ребенка. Он бы никогда и не помыслил жениться на ней, если бы не ее отец. Именно ему пришла в голову эта дурацкая мысль, а сам Кейто не отказался от ее воплощения в жизнь только потому, что усмотрел в том какую-то для себя выгоду. Только поэтому.

И никто даже не подумал спросить ее согласия. Хотя бы мнением поинтересоваться… Не сочли нужным. Не говоря уже о том, что и в помине не было никакого ухаживания, как полагается среди молодых. Впрочем, какой же он молодой человек, этот маркиз, отец Оливии? Годится и ей, Фиби, в отцы… Кейто, нахмурившись, пристально посмотрел на нее. Обратил внимание, что пуговицы на платье застегнуты неправильно — она, видимо, ужасно торопилась или одевалась в темноте. Густые русые волосы поспешно собраны в узел, который наполовину рассыпался, и пряди торчат во все стороны. Пряжка платья держится на одной нитке, вот-вот оторвется… «Как она все-таки неряшлива, бедняжка», — подумал он, вспомнив, что и прежде замечал это; то же самое крайне раздражало ее сестру Диану.

— Фиби, ну же! — поторопил он.

Собравшись с духом, она выпалила скороговоркой:

— Я не хочу выходить замуж, сэр. Никогда не хотела и не выйду! Хоть не знаю что делайте!

Странно, но маркиз не сразу нашелся с ответом. Во всяком случае, он молча пригладил рукой коротко остриженные каштановые волосы. Этот жест был ей хорошо знаком и означал, что маркиз крепко над чем-то задумался. Затем может последовать какое-либо неожиданное и малоприятное решение — вроде объявления о замужестве. Вернее, не предложение, а заявление.

Кейто отвернулся от Фиби, подошел к буфету и налил себе вина из стоявшего там серебряного кувшина. С задумчивым видом, сделав глоток, он посмотрел на Фиби:

— Разъясни мне: ты не желаешь выходить замуж именно за меня или вообще тебе претит брак как таковой?

В голосе его не было насмешки, одно только искреннее недоумение.

«О, — с горечью подумала Фиби, — я бы, может, и согласилась, если бы чувствовала, что ты обращаешь на меня не меньше внимания, чем на лошадей, что я интересна тебе почти так же, как политика или эта дурацкая война, которая сотрясает нашу несчастную страну. Но этого нет и не будет. Ну и не надо. А при таком положении вещей я никогда, никогда не соглашусь на брак!»

— Меня не интересует замужество вообще, лорд Гренвилл, — ответила ему Фиби. — Не вижу в нем никакого смысла… Во всяком случае, для себя.

Он рассмеялся, чего она совсем не ожидала.

— Милая девочка, — произнес он, — тебе не прожить без мужа. Кто соорудит крышу у тебя над головой? Кто обеспечит пищей твой желудок и одеждой тело? — Впрочем, смешинки исчезли из его глаз, когда он увидел, как упрямо сжался ее большой чувственный рот. — Сомневаюсь, — добавил он резко, — чтобы твой отец захотел поддерживать столь своенравную и неблагодарную дочь.

— А своей дочери вы бы тоже отказали в поддержке? — гордо выпрямившись, спросила Фиби.

— Речь не о моей дочери, — так же резко ответил он.

«Речь идет и о вашей дочери тоже», — хотела возразить ему Фиби, потому что прекрасно знала: Оливия настроена точно так же, как и она, если не более воинственно.

Кейто продолжал тем же властным, не допускающим возражений тоном:

— Значит, вместо того чтобы со временем стать маркизой Гренвилл и жить в довольстве и безопасности, ты решила темной ночью удрать из дома и пуститься в странствие по дорогам разоренной войной страны, где бродят вооруженные бандиты и почти каждый из них в любой момент способен совершить над тобой насилие или убить?

В его голосе вновь звучала насмешка. Он еще глотнул вина и посмотрел на Фиби поверх кружки.

Не желая продолжать разговор в том же духе и крутиться вокруг да около, Фиби решилась спросить:

— Лорд Гренвилл, не будете ли вы любезны сообщить моему отцу, что раздумали на мне жениться? Особенно после того, что от меня услышали.

— Нет! — резко ответил тот. — И не подумаю! Если я был бы тебе неприятен… противен… ну, тогда дело другое. Но когда я слышу слова глупой девчонки о том, что ей вообще не нужен брак, то не вправе выполнить ее неразумную просьбу.

— Я не такая уж неразумная, — негромко произнесла Фиби. — Мои слова обдуманны, и решения я не изменю.

— Весьма мудрое решение! — едко заметил он.

И тут черты его лица смягчились. Ему пришло в голову, что Фиби сейчас почти в том же возрасте, в каком была ее сестра Диана, когда выходила за него замуж. Правда, Фиби более беззащитная, хотя, наверное, сама этого не понимает. Она более уязвима, ранима. Диана, та умела легко скользить по жизни, красивая и невозмутимая, как изящная вещица из фарфора. Грациозная и царственная, как лебедь. У нее не было потребности задавать вопросы себе или окружающим. Ей было все ясно. А что неясно, то неинтересно.

Запутавшаяся в себе, пухленькая сестрица Дианы была птицей другого полета, Кейто Гренвилл прекрасно понимал это. Не величественный лебедь, а… он улыбнулся… взъерошенный воробей. Да-да, именно воробей.

Фиби заметила его несвоевременную улыбку, чему была немало удивлена. Но тут же решила, что ей показалось.

— Ступай в постель. — Кейто протянул ей котомку. — Я ничего не стану рассказывать твоему отцу.

Это звучало как уступка, но Фиби не ощутила благодарности. Ни за обещанное молчание, ни за то, что он выразил намерение сделать ее жизнь легче и уберечь от всевозможных трудностей.

Она присела в легком поклоне и молча отправилась обратно в спальню.

В коридоре она сняла с себя часть одежды, чтобы потом не тревожить Оливию. Если та проснется, придется рассказать ей все, что произошло, а Фиби этого не хотелось. Не хотелось признаваться во всем. Да и как объяснить то, что она испытала почти месяц назад, перед Рождеством.

Фиби сидела тогда на чердаке одного из амбаров, где хранились яблоки и откуда открывался вид на конюшни. Сидела, погруженная в сочинение стихов, глубоко задумавшись, — у нее никак не рифмовались строки, и в это самое время во двор въехал кавалерийский отряд круглоголовых, иначе говоря, пуритан (Сторонники дальнейшей реформации англиканской церкви, противники абсолютизма. Были главной движущей силой во время английской буржуазной революции, вождем которой стал Оливер Кромвель.), во главе с маркизом Кейто. В течение двух лет Фиби неоднократно наблюдала, как маркиз то и дело уезжал по своим делам, а потом возвращался, видела его в доме, но мало обращала на него внимания. Так же, как и он на нее. Однако в тот морозный декабрьский день все вышло по-другому. Случилось что-то странное…

Фиби снова взобралась на постель, с ее стороны та совсем уже остыла, легла рядом с крепко спящей Оливией и прижалась к ней потеснее, стараясь побыстрее согреться. Сон не шел, она лежала с широко открытыми глазами, уставившись на смутный стенной гобелен, на котором была изображена буколическая сценка празднования весны.

Мыслями она все еще пребывала в том зимнем дне перед Рождеством, когда к ней пришло… на нее свалилось это чувство. Любовь? Или, может, страсть? Как назвать то удивительное, странное ощущение, которое она тогда испытала к маркизу Кейто, годящемуся ей в отцы?

Не однажды на ее глазах он въезжал во двор замка на гнедом боевом коне, но в тот раз все выглядело по-иному. Для нее. Она знала, что он командует конным отрядом ополченцев, была знакома и с его помощником Джайлсом Кремптоном — сейчас они с ним о чем-то оживленно говорили.

Маркиз был с непокрытой головой, его короткие темно-каштановые волосы блестели под лучами солнца. Он приветственно приподнял руку в боевой рукавице, и этот жест заставил трепетать сердце Фиби. Обычно такое случалось с ней при сочинении стихов: какая-то мысль, какой-то внезапный образ вызывали целую бурю эмоций, что выливалось на лист бумаги.

Однако здесь было нечто другое. Фиби сидела на чердаке с пером в одной руке и яблоком в другой, и ей было страшно. Жар охватил все ее тело.

Маркиз Кейто уже сошел с коня, а она как завороженная не отрываясь смотрела на его чеканный профиль, замечая то, на что не обращала ровно никакого внимания раньше: горбинку носа, упрямый рот, чувственные губы. И его движения — такие естественные, уверенные…

Фиби тряхнула в темноте головой, чтобы избавиться от наваждения. Может, она сходит с ума? Становится лунатиком? Освобождения не наступало. Ей слышался его голос, звук шагов. Не только сейчас, это продолжается уже месяц. Когда он входит в комнату, у нее подгибаются ноги, она боится чем-либо выдать свои чувства.

Все это глупо, она прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать. Для такого разумного земного существа, каким она себя считала, все это было неуместным, непростительным. Да и вообще несправедливым, если уж говорить о судьбе.

Вдобавок ко всему два дня назад отец объявил ей, что она просто обязана — в этом ее долг — сменить свою умершую сестру, став супругой лорда Гренвилла. Сделавшись леди Гренвилл.

На миг ей показалось тогда, что ее подхватил и понес какой-то бешеный вихрь. Ведь то, о чем она втайне мечтала уже около месяца, каким-то волшебным образом претворяется в жизнь! Становится явью! Любовь и страсть, пробудившиеся в ней с такой силой, обретают реальность! О Боже!..

Маркиз Кейто стоял рядом с отцом, когда тот произнес свои знаменательные слова.

Маркиз кивнул ей. Кивнул, но не произнес ни слова, лишь слегка наклонил голову.

После объявления о браке отец сразу начал обговаривать детали — ее приданое, свадебные приготовления. Кейто выслушал все очень спокойно, без особого интереса. Видимо, обо всем этом они уже говорили раньше. У Фиби сложилось впечатление, что разговор вызывал у маркиза только скуку. За отсутствием желания и времени. Впрочем, насколько она знала, Кейто действительно был очень занят. Как раз в эти дни он руководил осадой одной из крепостей роялистов где-то в долине Темзы, а в свободное от ратных дел время встречался с Оливером Кромвелем (Оливер Кромвель (1599-1658) — деятель английской буржуазной революции. Провозгласил в Англии республику.) и другими генералами парламентской армии «нового образца» в их штабе неподалеку от Оксфорда. Там они составляли свои стратегические планы.

Оливия и Фиби редко видели маркиза, поскольку обитали здесь, в одном из его владений, Вудстоке, в восьми милях от Оксфорда, куда он перевез свою семью из Йоркшира вчера после того, как военные действия между армией короля и парламентской переместились с севера на юго-запад страны.

Кончина жены Дианы, долго до этого болевшей, не внесла, как могла заметить Фиби, видимых изменений в жизнь Кейто. А вот сами Фиби и Оливия, избавленные от ее тиранического надзора, почувствовали себя свободными как птицы, и Фиби наверняка сохранила бы это ощущение и до сей поры, если бы не объявленная отцом два дня назад помолвка. А вернее, если бы не тот гром среди ясного неба, оглушивший ее незадолго до Рождества.

И вот теперь она должна… ее заставляют выходить замуж за человека, который готов жениться на ком угодно — на любой здоровой и породистой свиноматке. Фу! На какие же адские мучения — такое и не снилось героям «Божественной комедии» Данте — будет она обречена! Подумать только, провести весь остаток жизни с человеком, кого любишь, кого желаешь больше всего на свете и кто едва ли замечает тебя!

И что еще хуже — ей некому излить свою несчастную душу. Ведь не расскажешь Оливии о ее собственном отце! Да и какими словами все это выразить…

Порция… та бы, наверное, сумела понять. Но она сейчас в Йоркшире и, дай ей Бог, счастлива со своим Руфусом. Если бы Кейто не страдал сегодня бессонницей, Фиби уже была бы сейчас на пути в Йоркшир, к Порции.

Она со стоном повернулась на бок и закрыла глаза.

У себя в комнате Кейто задул все свечи, кроме одной, взял кочергу, подвинул одно из поленьев в глубь камина, затем выпрямился и некоторое время задумавшись глядел на догорающее пламя.

Только сейчас он полностью осознал, насколько безумен был поступок Фиби. Кто еще из женщин решился бы на такое? В морозную ночь, совершенно одна, без защиты, не думая об опасностях, которые подстерегают со всех сторон… Куда она собиралась податься? И главное — зачем? По какой причине?

В ее-то возрасте, с ее происхождением и воспитанием и не желать выйти замуж?! Отказать мужчине ее же круга! Маркизу! У нее просто с головой не все в порядке! Понятно, если бы отец понуждал ее выйти за какого-нибудь монстра. За дряхлого старца…

«Надеюсь, Фиби не считает меня таковым? Хотя кто ее знает».

Эта мысль уколола его, засела в голове. Но ведь это абсурд! Он в самом расцвете сил — всего тридцать пять. Что ж, ему действительно не везло с женами, это чистая правда. Впрочем, с усмешкой поправил он себя, возможно, это им, его трем женам, с ним не везло.

Да, он был трижды женат и трижды овдовел, что, конечно, весьма необычно для мужчины тридцати пяти лет и, естественно, наводит на подозрения. А также внушает страх юной девице, которой предстоит стать его четвертой женой.

Но насколько он понял, к нему у Фиби претензий нет, она совершенно не настроена на брак. Отрицает его. Что само по себе дико! Неприлично!

Быть может, она и вправду немного не в своем уме? Или просто истеричка? Тоже хорошего мало. Тогда ему надо очень и очень подумать, связывать ли с ней свою жизнь и годится ли она в матери его будущим детям.

В этом, собственно, и весь вопрос. Ему нужен законный наследник, родной, а не приемный. Дочери, конечно, тоже неплохо, но они не вправе наследовать ни титул, ни поместье.

Если у него наконец не появится наследник, сын, то все богатство рода Гренвиллов перейдет к пасынку, ребенку его первой жены, которого он усыновил когда-то, посчитав делом чести. Случилось это во времена его юности, ему тогда и в голову не могло прийти, что у него не будет своего сына и законного наследника. Усыновляя ребенка, он просто хотел избавить мальчика от лишних тягот в будущем.

Однако для Кейто все обернулось не лучшим образом. Если бы он только знал…

Рот его сурово сжался, когда он вспомнил о сыне своей первой супруги, который давно уже не ребенок и кому уже давно нет доверия. Вообще-то Брайан Морс довольно привлекательный и любезный молодой человек, но в его маленьких глазках таится угроза, а язык не слишком правдив. Кроме того, и это главное, Брайан Морс принял сторону короля в разразившейся гражданской войне, а маркиз Гренвилл стал сподвижником Кромвеля, потому что давно уже считал: король Карл должен прислушаться к мнению своих подданных, к мнению парламента и пойти на уступки, вместо того чтобы разорять страну жестокой войной. Уж если такие преданные короне люди, как он, маркиз Кейто, приняли сторону парламента и отступились от своего монарха, значит, тому есть о чем поразмыслить, и нужно, не теряя времени, идти на попятный, восстанавливая мир и справедливость в Англии.

Тем более пора понять, что дело его проиграно: армия Кромвеля во много раз сильнее, у нее больше оружия, лучше дисциплина.

Но все это благие пожелания, а война, как чума, расползается по стране. Тут Кейто вновь вернулся мыслями к своему пасынку.

В жизни все бывает, и уж тем более на войне: засада, выстрел из мушкета, удар шпагой, падение с коня… Случись такое сегодня — и Брайан Морс возглавит род Гренвиллов. Вот почему Кейто должен как можно скорее жениться и завести детей. Сына!..

В общем Фиби вполне устраивает его. Если, конечно, отбросить ее дурацкие мысли о ненужности брака. Ей всего восемнадцать, она здорова, у нее хороший цвет лица, широкие бедра. Видимо, вполне способна рожать детей. И за ней нет необходимости ехать на край света — она здесь, под рукой.

Нет сомнения, эта девчонка будет хорошей женой. Уж он постарается, чтобы так оно и было.

К последнему заключению маркиз пришел, уже выходя в коридор со свечой в руке.

Фиби проснулась с первым лучом солнца, ощутив на плече руку Оливии.

— Фиби, почему твои вещи валяются на полу?

— Что? — Она с трудом приподнялась на локте и, моргая, воззрилась на подругу. — Который час? Наверное, полночь!

Ей почему-то казалось, что утро еще не наступило.

— Скоро шесть, Фиби.

Темные глаза Оливии смотрели на нее с подозрением. Она не сразу продолжила расспросы и, лишь набрав побольше воздуха в легкие, решила уточнить:

— Т-твоя одежда. Отчего она на полу? Ее там не было, когда мы ложились.

— Я не могла уснуть и решила погулять, — сказала Фиби.

— На свежем воздухе? Ты выходила из дому?

Фиби покачала головой:

— Нет. Сначала хотела, но было так холодно, темно. И я вернулась в постель.

«Все-таки я не совсем солгала, — утешила она себя, — а только немножко».

Однако Оливию это не убедило.

— Не выдумывай, — заявила она.

Фиби опять откинулась на подушку и закрыла глаза. Потом снова открыла и принялась усердно продирать их.

Оливия уселась на кровати, подтянув колени к худосочной груди. Она яростно хмурилась, от чего темные широкие ее брови сошлись в одну линию над длинноватым, типичным для рода Гренвиллов носом.

— Я знаю, — решительно сказала она, — ты не хочешь замуж за моего отца. Я бы на твоем месте тоже…

Ох, если бы все было так просто, с горечью подумала Фиби. Но что ей ответить?

— Я вообще не хочу замуж, — отозвалась она. — Ты ведь знаешь. Помнишь нашу клятву в лодочном сарае четыре года назад? С нами тогда еще была Порция.

— Ой, это было так д-давно. С тех пор все изменилось. А Порция… Что ж, она первая нарушила клятву. Могла ли ты подумать, что она возьмет и выйдет замуж?

— Порция сама себе хозяйка, Оливия. И сама за себя решает. Не то что мы. Я тоже бы так хотела!

Оливия с грустью взглянула на Фиби.

— Знаю. Но мы не можем… Одно хорошо, — добавила она, — если отец женится на тебе, мы будем все время вместе.

— Да, до тех пор, пока тебя не выдадут замуж.

— Я не пойду!

Это все слова, Оливия. Если так уже случилось с Порцией… и со мной… Неужели ты всерьез думаешь, что тебе удастся избежать этого?

Бледные щеки Оливии порозовели, она поджала губы.

— Никто не заставит меня насильно! — негромко произнесла она.

— Говоришь и сама не веришь, — сказала Фиби, снова приподнимаясь на подушке. — Разве нас спрашивают? Знаешь ведь, как поступили со мной: собрались твой и мой отец, позвали меня и объявили свое решение. Хоть волосы на себе рви — ничего не изменишь. Таков порядок вещей в нашем мире — Она помолчала. — А что будет после свадьбы? Просто подумать страшно. Брр! — Она вздрогнула всем телом, покачала головой и задумалась. Но, не дождавшись ответа от Оливии, продолжила: — И что всего оскорбительнее, твой отец вовсе не жаждал жениться именно на мне. С чего бы? Погляди на меня — один жир! Диана по крайней мере была стройная, изящная. А я как пышка!

— Почему же? — Оливия считала, что подруге в любом случае следует говорить только хорошее. — Ты очень женственная. Порция тоже так считает.

— Твоему отцу нужен сын, — напрямую заявила Фиби. — Я — подходящее средство, и ничего больше.

Оливия молча взглянула на нее. Что ж, против этого не возразишь.

— Ты наверняка родишь здорового ребенка, — тут же заключила она.

— Но я не хочу спешить!

Подруга взглянула на нее почти с ужасом:

— Тут уж ничего не поделаешь. Ведь у всех рождаются дети.

Потупившись, Фиби сказала:

— Есть способы, чтобы их не было.

— Кого? Детей? — Оливия еще больше расширила глаза. — Как? Что ты выдумываешь!

— Знаешь, есть такая женщина, зовут ее Мег. Она живет тут, в деревне. Я с ней хорошо знакома.

Оливия кивнула. Мег была травницей, здешние жит считали, что ей не чуждо колдовство.

— Так вот, — продолжала Фиби. — Мег рассказывала мне, что есть такие травы, которые могут остановить беременность.

Не всегда и не у всех, но могут.

Удивленное выражение не сходило с лица Оливии.

— Но почему, — спросила она, — ты не хочешь родить ребенка моему отцу? Если все равно уж ты будешь замужем?

Фиби снова устремила взгляд в пространство.

— Потому что… Потому что я тебе уже сказала, он женится на мне только оттого, что я случайно оказалась поблизости. Стоит лишь протянуть руку… И вот что еще: до тех пор пока он не переменит своего отношения, я и не подумаю рожать. Так и знай! — Теперь она смотрела в лицо Оливии с таким видом, словно та была виновата в том, что у нее такой отец. — Если он получит то, что получают все мужчины… и не захочет понять меня… увидеть, какая я там, в душе… он тогда очень пожалеет. Ты понимаешь меня, Оливия?

— Я?.. Д-да, н-наверно.

Но Фиби уже закусила удила.

— Я хочу быть с ним на равных, понятно? А не той, кто во всем от него зависит.

— Жены всегда з-зависят от мужей. Тут уж ничего не поделаешь. Правда, м-может быть, Порция не такая?

— Вот и я буду как Порция.

Фиби вскочила с постели и, ежась от холода, начала одеваться.

Оливия беспомощно пожала плечами:

— Н-не знаю, что и ответить.

— И не надо. Я не переменю своих взглядов, будь уверена! Хотя и не стану давать клятву на крови, как мы тогда, помнишь? — Она вдруг понизила голос: — Во всяком случае, я постараюсь сделать все, что смогу…