Раймонд Фейст Принц крови

Глава 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

В таверне было тихо. Потемневшие от многолетней копоти, стены казались масляно-черными; они, как губка, впитывали свет неярких светильников. Умирающий в камине огонь давал совсем мало тепла, а веселья, судя по лицам тех, кто сидел вокруг него, - и того меньше. Вопреки порядкам, принятым в подобных заведениях, многие из них были трезвы. Люди переговаривались в темных углах приглушенными голосами, обсуждая вещи, о которых непосвященным лучше не знать. Тишина нарушалась только ворчанием, выражавшим согласие на произнесенное шепотом предложение, да резким смехом женщины, чья добродетель стоила недорого. Почти все посетители таверны под названием "Спящий Грузчик" пристально следили за игрой.

Играли в пой-кир - в Империи Великого Кеша, южного соседа Королевства Островов, игра эта была очень популярна; сейчас и азартные игроки Западных земель Королевства все чаще в ущерб лин-лану и пашаве выбирали именно ее. Один из игроков, немолодой солдат, держал перед собой пять карт и задумчиво щурил глаза. Он был настороже, пытаясь нащупать признаки надвигающейся драки, а ждать заварушки оставалось недолго. Солдат притворился, что изучает свои карты, но сам исподтишка разглядывал пятерых мужчин, которые играли с ним за одним столом.

Двое слева от него были простолюдинами. Руки мозолистые, полинялые полотняные рубахи и хлопчатые штаны свободно висят на тощих, но мускулистых телах, оба босиком - приятели-матросы, ищут работу. Обычно такие люди быстро проигрывались и снова уходили в море, но по тому, как они торговались всю игру, солдат понял, что моряки работали на человека, который сидел от него справа.

Этот человек сидел тихо, ожидая, будет ли солдат играть, или бросит карты, лишившись возможности взять прикуп. Солдат уже не раз встречал таких людей - обычно это были сыновья богатых купцов или младшие сыновья захудалого дворянина: времени свободного много, а мозгов маловато. Этот игрок был одет по последней моде, принятой среди молодежи Крондора, - короткие широкие бриджи заправлены в длинные сапоги, на белую полотняную рубашку, расшитую жемчугом и полудрагоценными камнями, надета куртка нового фасона довольно яркого желтого цвета с отделкой золотистыми шнурами по рукавам и воротнику. Типичный щеголь. И, судя по родезианской сабле, висевшей на перевязи через плечо, еще и опасный человек. Такой саблей пользовался или очень опытный боец, или человек, ищущий быстрой смерти, - в руках мастера она была ужасающим оружием, в руках же человека неопытного угрожала жизни своего владельца.

Похоже, щеголь успел проиграть значительные суммы и теперь пытался возместить денежные потери, передергивая в картах. Один или другой из моряков так или иначе брал прикуп, но солдат был уверен, что все подстроено, чтобы подозрение не падало на их хозяина. Солдат вздохнул, словно беспокоясь о том, что выбрать. Еще два игрока терпеливо ждали, когда он сделает ход.

Эти двое были братьями-близнецами - очень высокие молодые люди весьма приятной наружности. Оба вооружены рапирами - опять-таки, только глупцы или очень опытные люди садятся играть, не сняв оружия. С тех пор как двадцать лет назад на крондорский трон сел принц Арута, рапиры были, скорее, данью моде, чем действительно серьезным оружием. Но эти двое не производили впечатления неумех, увешавших себя побрякушками. Посмотреть на них, так они были одеты, как простые наемные солдаты, только что пришедшие в город с караваном, - туники и кожаные жилеты все еще покрыты пылью, а каштановые с рыжинкой волосы спутаны. Обоим неплохо было бы побриться. Но хотя одежда их казалась дешевой и Грязной, дорогое оружие и доспехи были вычищены и приведены в порядок. Может быть, они не мылись по несколько недель, сопровождая караваны, но всегда находили свободный час, чтобы смазать маслом кожу и почистить сталь. Они казались вполне обычными, только легкое чувство, что он их где-то видел, все не давало солдату покоя - оба говорили не как простые наемники, но, скорее, как образованные люди, проведшие много времени среди знати, а уж никак не отбиваясь от бандитов. И были они очень молоды - чуть старше, чем просто мальчишки.

Братья, играя, веселились, кружку за кружкой заказывая эль, радуясь проигрышам так же, как и победам, но, когда ставки начали расти, веселье братьев увяло. Время от времени они переглядывались друг с другом, и солдат был уверен, что братья, как всегда бывает с близнецами, умеют молчаливо общаться друг с другом.

Солдат покачал головой:

- Пас. - Он бросил карты; одна из них, падая на стол, чуть не перевернулась. - Через час я должен заступать на дежурство, мне пора возвращаться в казарму.

Солдат понял, что заварушка неминуема и, если он попадет в нее, то опоздает на перекличку. А дежурный сержант не из тех, кто благосклонно выслушивает оправдания.

Взгляд щеголя обратился к одному из близнецов:

- Играешь?

Солдат, подойдя к выходу, обратил внимание на двух человек, тихо стоявших в углу. Несмотря на то, что ночь была довольно теплой, оба надели длинные плащи; надвинутые капюшоны скрывали лица. Эти люди тоже показались солдату знакомыми, но откуда они - он не мог вспомнить. В их позах было что-то настораживающее, словно они в любой момент были готовы к прыжку, и это наблюдение только укрепило решение солдата поскорее вернуться в казарму. Человек, стоявший ближе к двери, сказал своему спутнику, чье лицо едва освещалось лучом фонаря над головой:

- Тебе пора идти. Сейчас начнется.

Его спутник кивнул. За двадцать лет, что они дружили, он научился не подвергать сомнению нюх приятеля на драки в городе. Он быстро вышел вслед за солдатом.

За столом пришел черед торговаться одному из братьев. Он сделал такое лицо, словно затруднялся принять решение. Щеголь спросил:

- Играешь или пасуешь?

- Так, - ответил юноша, - я запутался. - Он посмотрел на брата. - Эрланд, я готов поклясться Асталону Судье, что видел синюю даму, когда солдат бросал карты.

- Ну и что, - ответил его брат, едва заметно улыбнувшись, - что тебя смущает, Боуррик?

- Но у меня тоже есть синяя дама.

С переменой темы разговора зрители попятились от стола. Обычно игроки не обсуждали, у кого какие карты.

- А что здесь такого, - заметил Эрланд. - Ведь в колоде две синие дамы.

Боуррик с недоброй улыбкой ответил:

- Видишь ли, у нашего друга, - и он указал на щеголя, - из рукава торчит еще одна синяя дама.

В тот же миг в комнате все зашевелились, стараясь отодвинуться как можно дальше от игроков. Боуррик вскочил со своего места, ухватился за край стола и перевернул его, заставив щеголя и двух его сообщников отшатнуться. У Эрланда в руке уже была рапира, а в другой - кинжал; щеголь выхватил свою саблю.

Один из моряков, споткнувшись, упал. Пытаясь подняться, он обнаружил, что его подбородок встретился с носком сапога Боуррика. Моряк повалился как куль под ноги молодому наемнику. Щеголь кинулся вперед, нанося разящий удар по голове Эрланда. Эрланд ловко отбился кинжалом и ответил жестким выпадом, от которого его противник едва сумел уклониться.

Оба поняли, что встретили противника, примерно равного себе по силам. Владелец таверны, вооруженный тяжелой дубинкой, бегал по комнате, грозя ею всякому, кто хотел присоединиться к драке. Когда он приблизился к двери, человек в плаще с капюшоном с неожиданным проворством шагнул вперед и схватил хозяина за руку. Он что-то коротко сказал, и лицо владельца таверны побелело. Хозяин коротко кивнул и поспешно выскочил за дверь.

Боуррик без особого труда избавился от второго моряка и, повернувшись, увидел, что Эрланд бьется со щеголем.

- Эрланд! Тебе помочь?

- Думаю, нет, - крикнул Эрланд. - Ты же сам всегда говорил, что практика мне не помешает.

- Верно, - ухмыльнувшись, ответил ему брат. - Смотри только, чтобы он не убил тебя. Мне тогда придется мстить.

Щеголь попробовал провести мощную атаку - удар сверху, снизу, серия прямых замахов, и Эрланд был вынужден отступить. На ночной улице послышались свистки.

- Эрланд... - произнес Боуррик.

- Что? - ответил младший брат. Загнанный в угол, он сумел увернуться от очередного мастерского выпада.

- Стража идет. Лучше убивай его поскорее.

- Пытаюсь, - ответил Эрланд. - Но его не так-то просто уговорить. - В этот момент он ступил в лужицу пролитого эля и, поскользнувшись, повалился на спину, открываясь для удара.

Щеголь кинулся на него, Боуррик бросился к брату на помощь. Эрланд извивался на полу, но сабля все же задела его. Ребра словно обожгло болью. И в тот же миг его противник открылся для контрудара слева. Сидя на полу, Эрланд резко ударил рапирой снизу вверх, попав человеку в живот. Щеголь остановился и начал хватать ртом воздух; по его желтой тунике расплывалось красное пятно. Боуррик ударил его сзади эфесом рапиры, и противник лишился чувств.

Снаружи уже был слышен шум торопливых шагов, и Боуррик заметил:

- Нам лучше убраться отсюда побыстрее. - Он протянул брату руку, помогая ему подняться. - Отец и без этой драки будет очень нами недоволен...

Морщась от раны, Эрланд перебил его:

- Тебе не надо было нападать на него сзади. Думаю, я легко бы убил его.

- Или он тебя. Случись такое, я бы ни за что не захотел предстать перед отцом. А потом, ты бы и не убил его - у тебя нет такой привычки. Ты бы попытался разоружить его или совершить что-нибудь не менее благородное... - заметил Боуррик, тяжело дыша, - ...и глупое. Ну давай же выбираться отсюда.

Эрланд схватился за раненый бок, и они направились к двери. Несколько городских забияк, заметив кровь на боку Эрланда, двинулись, чтобы загородить братьям выход. Боуррик и Эрланд направили на них острия своих рапир.

- Отвлечем их на минутку, - сказал Боуррик и, подняв стул, бросил его в окно-фонарь, выходившее на бульвар. Стекло и кусочки свинцового переплета дождем посыпались на улицу. Не успели осколки упасть на тротуар, а братья уже прыгнули в оконный проем. Эрланд покачнулся, и Боуррику пришлось схватить его за руку, чтобы удержать от падения.

Выпрямившись, они обнаружили, что перед ними стоят лошади. Двое самых храбрых задир выскочили следом, и Боуррик двинул одному в ухо эфесом шпаги, а второй остановился сам - в них были нацелены три арбалета. Перед дверью расположился небольшой отряд из десяти крепких и хорошо вооруженных городских стражников; обычно их называли Особой командой. Но посетители "Спящего Грузчика" встали разинув рты совсем не поэтому, а потому что за спинами Особой команды увидели еще одну группу всадников в плащах цветов принца Крондорского и со значками его гвардии. В таверне кто-то, поборов изумление, воскликнул:

- Гвардейцы принца! - И началось всеобщее бегство через заднюю дверь таверны; исчезли любопытные лица и в окне.

Два брата посмотрели на всадников - вооруженных и готовых дать отпор любому противнику. Во главе их ехал человек, хорошо знакомый двум молодым наемникам.

- М-м-м, добрый вечер, милорд, - сказал Боуррик, на его лице медленно расплывалась улыбка. Командир Особой команды шагнул вперед, чтобы взять двух молодых людей под стражу, но всадник, возглавлявший королевских гвардейцев, махнув рукой, велел ему остановиться:

- Это тебя не касается, стражник. Можешь ехать со своими людьми.

Командир стражи слегка поклонился и повел своих солдат в казармы, расположенные в квартале бедноты.

Эрланд, немного поморщившись, произнес:

- Барон Локлир, как мы рады вас видеть!

Барон Локлир, рыцарь-маршал Крондора, невесело улыбнулся в ответ:

- Еще бы...

Несмотря на свой ранг, он выглядел не намного старше братьев, хотя на самом деле разница между ними составляла почти шестнадцать лет. У барона были светлые вьющиеся волосы и большие синие глаза, которые сейчас он прищурил, неодобрительно разглядывая братьев.

- И я полагаю, что барон Джеймс... - начал Боуррик.

- Стоит за вашей спиной, - закончил за него Локлир.

Братья обернулись - в дверях появился человек в длинном плаще. Он откинул капюшон, и взорам предстало лицо человека, в котором и в тридцать семь лет все еще сохранилось нечто юношеское, хотя седина уже тронула его волнистые каштановые волосы. Не так уж много лиц было знакомо братьям так хорошо - с самого детства он был одним из их учителей, кроме того, он был их ближайшим другом. Поглядев на братьев с плохо скрываемым неодобрением, барон Джеймс произнес:

- Ваш отец приказал вам сразу явиться домой. У меня есть сведения обо всех ваших передвижениях с тех самых пор, как вы покинули Высокий замок, и до того момента, как вошли в ворота Крондора... два дня назад!

Близнецы попытались скрыть свое удовольствие по поводу того, как ловко они улизнули от королевского эскорта, но это им не удалось.

- Забудьте на минуту о том, что ваши отец и мать отправили официальную делегацию, которая должна была встречать вас. Забудьте о том, что они ждут вас вот уже три часа! Не стоит упоминания и такой пустяк, как то, что по настоянию вашего отца мы с бароном Локлиром два дня прочесывали город, разыскивая вас. - Он строго смотрел на молодых людей. - Надеюсь, вы вспомните обо всем, что я вам сказал, когда завтра после официальной церемонии отец пригласит вас для разговора.

Вперед вывели двух лошадей, и один из солдат вручил братьям поводья. Увидев у Эрланда на боку кровь, лейтенант гвардии подъехал на лошади поближе и с насмешливым сочувствием спросил:

- Вашему высочеству помощь не требуется? Эрланд обдумал предложение и взобрался в седло самостоятельно.

- Потребуется только после того, как я увижу отца, кузен Уилли, да и то, боюсь, ты ничего тогда поделать не сможешь, - раздраженно ответил он.

Лейтенант Уильям кивнул и, нимало не сочувствуя принцу, прошептал:

- Он велел сразу ехать домой, Эрланд.

Эрланд кивнул:

- Мы просто хотели отдохнуть денек-другой...

Уильям не мог удержаться от смеха, глядя на смутившегося кузена. Он не раз имел возможность наблюдать, как близнецы находили неприятности на свои головы, и никогда не мог понять их любви к такого рода развлечениям.

- Может быть, вам надо бежать обратно на границу, - сказал он. - А я, глупец, поеду за вами.

Эрланд покачал головой:

- Думаю, завтра после официального приема я пожалею о том, что не принял твое предложение.

Уильям опять рассмеялся.

- Ну что ты, эта порка будет не страшнее десятка тех, что ты уже перенес.

Барон Джеймс, канцлер Крондора и первый советник герцога Крондорского, вскочил на лошадь.

- Во дворец, - приказал он, и отряд развернулся, сопровождая принцев Боуррика и Эрланда во дворец.

Арута, принц Крондора, рыцарь-маршал Западных земель и наследник трона Королевства Островов, присутствовал на торжественном придворном приеме. В молодости он был стройным, но и к зрелым годам не обрел той телесной крепости, которая ассоциируется с почтенным возрастом, а просто стал жестче - черты лица заострились, потеряв юношескую мягкость. Его волосы все еще были темными, хотя за двадцать лет правления Крондором и самой неспокойной частью Королевства немало седины посеребрило их. Быстрота его реакции почти не изменилась, и он по-прежнему считался одним из лучших фехтовальщиков Королевства, хотя теперь у него редко появлялась причина брать в руки рапиру. По мнению тех, кто служил принцу, немногое могло укрыться от взгляда его задумчиво прищуренных темно-карих глаз. Арута, казавшийся иногда погруженным в свои мысли, был непревзойденным военачальником. Он завоевал эту репутацию во время девяти лет Войны Врат (она закончилась за год до рождения близнецов), когда принял под командование гарнизон Крайди, своего родового замка;

ему было тогда лишь на несколько месяцев больше, чем его сыновьям сейчас.

Его считали суровым, но справедливым правителем, скорым на приговор, когда дело касалось преступления, хотя по просьбе жены, принцессы Аниты, приговоры часто смягчались. И это соотношение больше, чем что-либо иное, характеризовало весь стиль управления Западными землями Королевства - жесткий, понятный, ко всем одинаково справедливый, смягченный милосердием. Немногие восхваляли Аруту в открытую, но все подданные его почитали и уважали, а жену его любили.

Анита молча сидела на троне, глядя своими зелеными глазами куда-то вдаль. Ее несколько надменное поведение скрывало беспокойство за сыновей, но об этом догадывались только те, кто хорошо ее знал. То, что муж приказал сыновьям предстать сразу перед двором, не встретившись вчера с ними в своих личных покоях, явно указывало на его недовольство. Анита заставила себя прислушаться к речи одного из членов гильдии ткачей; ее долг - выслушивать все обращения и просьбы, с которыми подданные являлись ко двору ее мужа. Протокол не настаивал, чтобы на утреннем приеме находились остальные члены семьи принца, но, раз близнецы вернулись из Высокого зам-ка, где несли патрульную службу на границе, официальная церемония превратилась в семейную встречу.

Принцесса Елена стояла рядом с матерью. Она очень походила на обоих родителей сразу - темно-рыжие волосы и белоснежная кожа, как у матери, но карие задумчивые глаза отца. Те, кто хорошо знал семью принца, часто замечали, что, если Боуррик и Эрланд походили на своего дядю - короля, то Елена напоминала их тетушку, герцогиню Каролину Саладорскую. А Аруте не раз доводилось примечать, что дочь унаследовала и характер Каролины.

Принц Николас, младший сын Аруты и Аниты, поместился за троном матери, так что отец не мог его видеть, на первой ступеньке, ведущей с подиума вниз. Дверь в покои семьи была скрыта от глаз тех, кто находился в зале, - она располагалась тремя ступеньками ниже подиума. Там когда-то все четверо детей играли, толкаясь, подслушивая, как их отец вершил дела Королевства. Ники ждал появления братьев. Анита оглянулась - ее посетило чувство, знакомое всем матерям: один из детей забрался туда, где ему не следует находиться. Она заметила Николаса у двери и поманила его, показывая, что он должен стоять ближе. Ники боготворил братьев даже несмотря на то, что у них никогда не находилось для него времени и они всегда его дразнили. Они не могли найти общего языка со своим младшим братишкой - он был моложе их на двенадцать лет.

Принц Николас, прихрамывая, поднялся по трем широким ступеням, подошел к матери, и сердце Аниты упало, как падало каждый день со времени рождения Николаса. У мальчика была искалеченная нога, и ни вмешательство врачей, ни заклинания священников не Могли помочь, хотя ходить он все же научился. Не желая подвергать младенца публичному осмотру, Арута, вопреки обычаю, не стал показывать мальчика на Первом Приветствии - празднике в честь первого публичного появления члена семьи принца. Эта традиция прервалась с появлением Николаса на свет.

Ники, услышав, как открывается дверь, повернулся; в дверь заглянул Эрланд. Ники, ковыляя, спустился по ступенькам, чтобы встретить братьев, и обнялся с обоими. Эрланд заметно поморщился, а Боуррик с отсутствующим видом похлопал братишку по плечу.

Ники последовал за братьями, а они медленно поднялись на помост и встали позади сестры. Она оглянулась и успела показать им язык, скосив глаза на нос; братья с трудом удержались от смеха. Они знали, что никто в зале не мог видеть ее гримас. Близнецы долгое время дразнили сестренку, которая отвечала им, чем могла. Ей ничего не стоило выставить их на посмешище перед всеми придворными.

Арута, почувствовав, что дети чем-то заняты, оглянулся и одарил четверых своих отпрысков хмурым взглядом, достаточным, чтобы утихомирить любой шум. Взгляд остановился на старших сыновьях и показал весь гнев принца, хотя об этом могли догадаться только те, кто стоял рядом с ним. Потом Арута снова обратил свое внимание на дело, слушавшееся в зале. Кто-то из неродовитых дворян получал назначение на новую должность, и, хотя четверо детей принца считали такие дела мелочью, сам дворянин запомнит этот миг на всю жизнь. Арута пытался долгие годы внушить эту мысль своим детям, но пока ему это не удавалось.

Церемонию проводил лорд Гардан, герцог Крондора. Старый солдат служил с Арутой и его отцом более тридцати лет. Темная кожа Гардана контрастировала с белой бородой, но в глазах по-прежнему светился ум, не утративший с возрастом своей остроты. Для детей принца у него всегда наготове была добрая улыбка. Будучи человеком простого происхождения, Гардан возвысился только благодаря своим личным качествам и, несмотря на часто высказываемое им желание удалиться от дел и вернуться домой, в Крайди, оставался на службе у Аруты, сначала сержантом гарнизона Крайди, потом капитаном гвардии принца, потом - рыцарь-маршалом Крондора. Когда предыдущий герцог Крондорский лорд Волней скоропостижно скончался, Арута назначил на этот пост Гардана. После протестов и заявлений, что он не годится для места, предназначенного аристократам, Гардан все же вынужден был смириться и проявил себя хорошим правителем - не худшим, чем был воином в былые годы.

Гардан закончил провозглашение нового ранга и привилегий дворянина, и Арута протянул тому огромный пергамент с лентами и печатями.

Человек принял знак своего повышения и вернулся в толпу придворных выслушивать приглушенные поздравления.

Гардан кивнул мастеру церемоний по имени Джером, и худой мужчина поднялся. Когда-то в детстве он был соперником барона Джеймса, а пост мастера церемоний как нельзя лучше подходил самодовольному Джерому. С какой стороны ни посмотри, он был настоящим занудой, а его излишнее внимание к мелочам делало его просто незаменимым. Его любовь к деталям проявлялась в изысканном покрое церемониального одеяния и фасоне заостренной бороды, не один час он проводил у зеркала, прихорашивая ее. Напыщенным тоном он произнес:

- Вниманию вашего высочества представляется его превосходительство лорд Торен Зи, посол императорского двора Великого Кеша.

Посол, стоявший в стороне и говоривший с советниками, подошел к возвышению и поклонился. В нем сразу можно было узнать кешианца по обритой голове, короткому алому камзолу, открывавшему взглядам желтые панталоны и белые туфли без задников. Грудь, как было принято у кешианцев, оставалась голой, а на шее висела массивная витая золотая цепь - знак его звания. Вся одежда была окантована почти незаметной глазу вышивкой; каждый стежок украшался крошечным самоцветом или жемчужиной. Когда посол двигался, складывалось впечатление, что весь он окружен сиянием. Конечно, при дворе он оказался самой заметной фигурой.

- Ваше высочество, - произнес он с легким певучим акцентом, - госпожа наша Лакеа, Та, Которая Есть Кеш, спрашивает о здоровье их высочеств.

- Передайте наши самые теплые пожелания императрице, - ответил Арута, - и скажите, что все мы здоровы.

- С большой радостью, - произнес посол и продолжал: - Я должен просить его высочество ответить на приглашение, посланное госпожой моей. Семьдесят пятая годовщина ее величества - событие, не знающее себе равных в Империи. Юбилей будет праздноваться два месяца. Присоединится ли к нам ваше высочество?

Король, как и все остальные правители от Квега до Восточных королевств, уже прислал свои извинения. Хотя между Империей и ее соседями сохранялся. мир - вот уже одиннадцать лет минуло со времени последней пограничной войны, - ни один правитель не отваживался пересекать границы государства, которое считалось самым страшным в Мидкемии. Отказы были приняты. Совсем другое дело-приглашение принца и принцессы Крондорских.

Западные земли Королевства Островов было почти самостоятельным государством, которым правил принц Крондорский. Королевский двор в Рилланоне решал только самые общие вопросы. И Аруте чаще чем кому бы то ни было приходилось иметь дело с кешианекими посланниками - большинство возможных конфликтов между Кешем и королевством могло бы произойти на южной границе его Западных земель.

Арута взглянул на жену, потом снова посмотрел на посла.

- Мы сожалеем о том, что долг правителя не дает нам возможности совершить столь долгое путешествие, ваше превосходительство.

Выражение лица посла ничуть не изменилось, но по едва заметному прищуру можно было догадаться - кешианец расценивает отказ почти как оскорбление.

- Очень жаль, ваше высочество. Госпожа моя считает ваше присутствие чрезвычайно важным; если так можно выразиться, с вашей стороны это было бы проявлением дружбы и доброй воли.

Последняя фраза не ускользнула от внимания Аруты. Он кивнул.

- Тем не менее, с нашей стороны было бы недостойно отнестись к нашим южным соседям без должного внимания, если бы мы не отправили того, кто мог бы представлять королевскую семью Островов и засвидетельствовать нашу добрую волю. - Взгляд посла сразу переместился на близнецов. - Принц, Боуррик, первый наследник трона Королевства Островов, будет представлять нас на юбилее императрицы, господин мой. - Боуррик, оказавшись в центре всеобщего внимания, приосанился и ощутил потребность одернуть тунику. - А сопровождать его будет принц Эрланд, его брат.

Боуррик и Эрланд обменялись встревоженными взглядами.

- Кеш! - прошептал Эрланд, едва сдерживая изумление.

Кешианский посол на мгновение склонил голову в знак, того, что оценил волю принца.

- Это достойное решение, ваше высочество. Госпожа моя будет довольна.

Арута, обводя взглядом зал, на мгновение задержался на каком-то человеке в дальней его части и продолжал осмотр дальше. Когда кешианский посол отошел, Арута, поднявшись с трона, произнес:

- У нас много дел сегодня; завтра прием начнется в десятом часу стражи. - Он предложил принцессе руку, она оперлась на нее поднимаясь. Провожая ее с подиума, он шепнул Боуррику: - Жду вас с братом у себя в кабинете через пять минут. - Все четверо детей поклонились, когда их родители проходили мимо, и последовали за ними из зала,

Боуррик взглянул на Эрланда и обнаружил, что его собственное любопытство отразилось, в глазах брата. Близнецы вышли из зала, а потом Эрланд повернулся и подхватил Елену, закружив сестру в своих объятиях. Боуррик шлепнул ее - несмотря на смягчающий эффект многочисленных складок на юбке, досталось ей крепко.

- Звери! - воскликнула она. И обняла каждого по очереди. - Не хочется мне говорить, но все же я рада видеть вас обоих дома. Когда вы уехали, стало очень скучно.

- Я слышал другое, сестричка, - ухмыльнулся Боуррик.

Эрланд, обвив рукой шею брата, притворно-заговорщически зашептал:

- До моего слуха дошло, что двоих сквайров принца с месяц назад видели в драке, а причиной был спор - кому из них сопровождать нашу сестричку на праздник Банаписа.

Елена посмотрела на братьев прищурившись.

- Я ничего не знаю о драке этих идиотов, - она улыбнулась, - а тот день я провела с Томом, сыном барона Лоуэри.

Братья рассмеялись.

- И об этом мы слышали, - произнес Боуррик, - твоя репутация, известна даже приграничным баронам, сестричка! А тебе еще и шестнадцати нет!

Елена подхватила юбки и прошествовала мимо братьев.

- Ну мне почти столько же лет, сколько было маме, когда она повстречалась в папой. А коли уж мы заговорили о папе, то надо вам напомнить: если вы сейчас не придете к нему, он прикажет зажарить вашу печенку к завтраку. - Она отошла на десяток шагов, повернулась в вихре шелковых юбок и еще раз показала братьям язык.

Оба рассмеялись, и Эрланд заметил, что рядом с ними стоит Ники.

- А это что?

Боуррик сделал вид, что оглядывается, но взгляд его скользил поверх головы Ники.

- Ты о чем? Я ничего не вижу.

Лицо Ники выражало отчаяние.

- Боуррик! - воскликнул он, чуть не заплакав.

Боуррик глянул вниз.

- Ага... - Он повернулся к брату: - Что это?

Эрланд медленно обошел Ники.

- Не знаю. Для гоблина маловат, для мартышки великоват - может быть, очень большая мартышка?

- Карлики шире в плечах, а нищие не так хорошо одеты.

Лицо Ники потемнело, в глазах заблестели слезы.

- Вы обещали! - выкрикнул он срывающимся голосом. Он поднял взгляд на братьев, которые смотрели на него сверху вниз ухмыляясь; слезы потекли по его щекам; он неожиданно пнул Боуррика и убежал. Хромота не помешала ему спастись бегством. В зале еще долго слышались его всхлипывания.

Боуррик потер ногу.

- Ох. Мальчишка научился пинаться. Что обещали?

Эрланд возвел глаза к небу и вздохнул.

- Больше не дразнить его. Опять нотации. Конечно, он побежит к маме, она поговорит с отцом, а он...

Боуррик поморщился.

- И опять нотации.

Тут они хором сказали:

- Отец! - и поспешили к покоям Аруты. Стражник, завидев подходивших братьев, распахнул перед ними дверь.

Арута сидел в своем любимом старом кожаном кресле. Слева от него стояли барон Джеймс и барон Локлир. Арута произнес:

- Входите, вы двое.

Близнецы вошли и встали перед отцом; Эрланд двигался немного неловко - его раненый бок за ночь почти не зажил.

- Что с тобой? - спросил Арута.

Оба сына едва заметно улыбнулись. От отца ничто не могло укрыться. Боуррик ответил:

- Он пытался нанести удар и сделать контрвыпад, тогда как надо было атаковать с шестой позиции. Парень пробился сквозь его защиту.

Голос Аруты звучал холодно:

- Опять драки. Мне надо было этого ожидать, как ожидал барон Джеймс. Кого-нибудь убили? - обратился он к Джеймсу.

Джеймс ответил:

- Нет, но сын одного из крупных городских кораблевладельцев был близок к этому.

Арута медленно поднялся из кресла; было видно, что он разгневан. Принц предпочитал держать под контролем свои эмоции, и такие сцены случались весьма редко; те, кто знал его, не ждали ничего хорошего. Принц подошел к близнецам и на одно мгновение показалось, что он готов их ударить. Он посмотрел каждому в глаза. Пытаясь совладать с собой, Арута чеканил каждое слово:

- О чем вы двое думаете?

Эрланд ответил:

- Отец, это была самозащита. Он пытался проткнуть меня.

- Он жульничал в картах, - вставил Боуррик. - У него в рукаве была синяя дама.

- Мне наплевать, пусть у него хоть колода в рукаве! Вы же не солдаты-простолюдины! Вы мои сыновья!

Арута обошел их, словно разглядывая лошадей или проверяя стражников на посту. Оба юноши безропотно подверглись внимательному рассматриванию, зная, что отец находится в дурном настроении.

Наконец он воздел руки в жесте, означающем отказ, и заявил:

- Это не мои сыновья. - Он прошел мимо близнецов и остановился рядом с баронами. - Они должны были быть сыновьями Лиама. - Брат Аруты, нынешний король, в молодости был известен буйным нравом. - Анита вышла замуж за меня, а родила отпрысков короля. - Джеймс кивнул, соглашаясь. - Наверное, так было задумано богами, но мне не постичь их мудрости. - Обратившись к братьям, он сказал: - Если бы ваш дедушка был жив, то разложил бы вас на бочонке и взял в руку кнут, не посмотрев ни на рост, ни на возраст. Если вы опять ведете себя как дети, с вами и нужно обращаться как с детьми. - Повысив голос, он встал перед ними: - Я приказал вам немедленно ехать домой! Вы повиновались? Нет! Вместо того чтобы приехать во дворец, вы исчезли где-то в квартале бедноты. Два дня спустя барон Джеймс нашел вас дерущимися в таверне. - Он помолчал и почти выкрикнул: - Вас могли убить!

- Если только этот удар... - начал возражать Боуррик.

- Хватит! - закричал Арута, потеряв терпение.

Схватив Боуррика за тунику, он дернул его к себе. - Вы не отделаетесь шутками и улыбками! Такое уже было в последний раз! - Он оттолкнул Боуррика, и тот налетел на брата. Гнев Аруты доказывал, что он не намерен больше терпеть шалости сыновей, на которые обычно закрывал глаза. - Я приказал вам вернуться не потому, что при дворе скучно без ваших выходок. Думаю, год-другой на границе могли бы вас немного утихомирить, но выбора у меня не было. У вас есть обязанности, и сейчас вы мне необходимы.

Боуррик и Эрланд переглянулись. Ничего нового в поведении Аруты для них не было, и раньше они терпели его гнев, всегда, надо заметить, справедливый. Но сейчас происходило что-то еще. Боуррик произнес:

- Извини нас, отец. Мы не поняли, что наше присутствие требовалось по государственным делам.

- И не предполагается, что вы должны что-то понимать. Предполагается, что вы обязаны повиноваться! - отрубил отец. Он был вне себя. - На сегодня с меня хватит. Я должен подготовиться к приватной встрече с кешианским послом, которая состоится сегодня после полудня. Барон Джеймс по моему поручению продолжит этот разговор. - У двери он остановился и сказал Джеймсу: - Делай все, что сочтешь необходимым! Мне надо, чтобы эти разбойники, были готовы к серьезной беседе, которая им предстоит. - И, не дождавшись ответа, закрыл дверь.

Джеймс и Локлир встали рядом с юными принцами, и Джеймс пригласил:

- Ваши высочества, будьте любезны, следуйте за нами.

Боуррик и Эрланд взглянули на своих учителей и "дядюшек", а потом друг на друга. Оба встревожились. Отец никогда не наказывал физически ни одного из своих детей, к большой радости их матери, но "боевые тренировки" после выходок братьев, то есть практически все время, в счет не шли.

Лейтенант Уильям, дожидавшийся снаружи, тихо пошел вслед за принцами и баронами. Прибавив шагу, он открыл дверь в коридор, ведущий в зал для тренировок - большую комнату, где члены семьи принца вполне могли попрактиковаться в бое на мечах, кинжалах или врукопашную.

Возглавлял процессию барон Джеймс. Дверь в зал открыл опять-таки Уильям - хоть он и считался кузеном близнецов, все же сейчас он был солдатом, сопровождающим принцев. Первым в зал вошел Боуррик, за ним - Эрланд. Барон Джеймс, Локлир и Уильям вошли за ними.

В зале Боуррик повернулся, попятился, по-боксерски выставив перед собой руки, и сказал:

- Мы стали намного старше и больше, дядя Джимми, а ты все хочешь, как в прошлый раз, влепить мне затрещину.

Эрланд отшатнулся вправо, но схватился за бок и захромал.

- И быстрее, дядя Локи. - Он попытался неожиданно ударить Локлира локтем. Барон, воин, без малого двадцать лет проведший в сражениях, отскочил в сторону, и Эрланд потерял равновесие. После чего Локлир, схватив Эрланда за руку, развернул его и подтолкнул на середину зала.

Бароны стояли в стороне, а братья, подняв кулаки, изготовились к драке. Джеймс с кривой улыбкой протянул руки ладонями вперед и сказал:

- Ну да, вы слишком молоды и ловки для нас. - Юноши не могли не услышать прозвучавшего сарказма. - Все же мы бы не отказали себе в удовольствии посмотреть, как далеко вы ушли за последние два года. - Он кивнул в угол: - Готовьтесь.

В углу стояли двое молодых парней, одетых только в бриджи. Барон Джеймс махнул рукой, и они подошли. Братья переглянулись. Эти двое двигались с грацией боевых лошадей - за кажущейся легкостью скрывалась сила. Оба выглядели так, словно были отлиты из бронзы.

- Это не люди! - ухмыльнулся Эрланд: большие челюсти придавали бойцам сходство с горными троллями.

- Эти господа из армии вашего дяди Лиама, - сказал Локлир. - На прошлой неделе проходили показательные кулачные бои среди чемпионов; вот мы и попросили их остаться у нас на несколько дней.

Бойцы, разделившись, начали с двух сторон обходить братьев.

- Со светлыми волосами - сержант Обрегон, из гарнизона Родеза, - начал Джеймс.

- Он чемпион среди бойцов весом до двух сотен фунтов, - вставил Локлир. - Эрланд будет твоим учеником, Обрегон, у него ранен бок. Осторожнее с ним.

- А второй, - продолжал Джеймс, - сержант Палмер из Бас-Тайры.

Боуррик, прищурившись, разглядывал подходившего к нему солдата.

- Догадываюсь - он чемпион среди бойцов весом более двухсот фунтов.

- Да, - ответил барон Джеймс с недоброй улыбкой.

Внезапно летящий кулак закрыл Боуррику обзор. Он резко попытался уклониться от него, но тут же обнаружил, что другой кулак уже добрался до его уха. И вот он размышляет, кто рисовал фрески на потолке зала, который его отец сделал местом для тренировок. Да, надо будет спросить у кого-нибудь.

Помотав головой, Боуррик медленно сел и услышал, как Джеймс произнес:

- Ваш отец хотел, чтобы мы помогли вам проникнуться важностью того, что нам предстоит завтра.

- И что же это может быть? - произнес Боуррик, с помощью Палмера поднимаясь на ноги. Но сержант, не выпуская правой руки Боуррика, а даже, наоборот, сжав ее покрепче, двинул своей правой Боуррика прямо в живот. Лейтенант Уильям поморщился - воздух с шумом вылетел из легких Боуррика, его глаза закатились, а сам он снова рухнул на пол. Эрланд осторожно начал отходить от второго бойца, а тот погнал его по залу.

- Если вы забыли, так я вам напомню: после того как принц Рэндольф умер, у короля, вашего дяди, рождались одни дочери.

Боуррик, отмахнувшись от протянутой сержантом Палмером руки, сказал:

- Спасибо. Я сам. - Поднявшись на колено, он заметил: - Я редко размышляю о смерти нашего кузена, но знаю о ней. - Продолжая подниматься, он изо всех сил ударил сержанта Палмера в живот.

Боец, который был старше и крепче принца, стоял крепко, как скала, но вдохнул с трудом, после чего сказал:

- Хороший удар, ваше высочество.

Боуррик, закатив глаза, ответил:

- Спасибо. - И в это время перед его глазами снова мелькнул кулак, и принц опять стал разглядывать великолепную работу мастеров на потолке.

"И почему я раньше никогда этого не замечал?" - спрашивал он себя.

Эрланд пытался держать дистанцию между собой и подходившим сержантом Обрегоном. Внезапно юноша перестал пятиться и, боксируя, ринулся вперед. Сержант, вместо того чтобы отступить, закрыл руками лицо, предоставив юноше наносить удары по его рукам и плечам.

- То, что у дяди нет наследника, нам известно, - заметил Эрланд; от бесполезных ударов его руки начали уставать. Сержант, неожиданно шагнув вперед, проник сквозь защиту Эрланда и нанес ему удар в бок. Лица Эрланда побледнело, его глаза сначала съехались к переносице, а потом разъехались в разные стороны.

Увидев, что получилось из его удара, сержант Обрегон сказал:

- Извините, ваше высочество, я хотел ударить в тот бок, который не ранен.

Эрланд, с трудом вдохнув, ответил едва слышно:

- Как это любезно!

Боуррик, встряхнув головой, чтобы прояснить мысли, быстро откатился и вскочил на ноги, готовый к бою.

- Так к чему заострять внимание на том, что в нашей семье нет наследного принца?

- Дело в том, - ответил Джеймс, - что наследником остается принц Крондора.

Эрланд, не в силах отдышаться, ответил сдавленным голосом:

- Принц Крондора и наследник - это одно и то же.

- А ваш отец - принц Крондора, - вставил Локлир.

Сделав обманное движение левой, Боуррик правой рукой нанес удар сержанту Палмеру в челюсть, тот покачнулся. Еще один удар по корпусу, и боец начал отступать. Боуррик самоуверенно шагнул вперед, чтобы нанести решающий удар, но внезапно мир вихрем завертелся вокруг него.

Перед глазами все стало желтым, потом красным, так что он ничего не мог видеть; но, пока он летел в пространстве, пол поднялся и ударил его по затылку. Потом темнота попряталась в уголки глаз, и он увидел кольцо лиц, заглядывающих в глубокий колодец, в который он летел. Они показались знакомыми, и он подумал, что, наверное, знает, кто они, но почувствовал, что совсем не хочет беспокоиться на этот счет - так уютно было падать в темный прохладный колодец. Глядя мимо лиц, он подумал: знает ли кто-нибудь, кто нарисовал эти фрески?

Когда глаза Боуррика закатились, Уильям плеснул ему в лицо воды из ведерка. Старший брат пришел в себя, фыркая и отплевываясь.

Барон Джеймс, опустившись на одно колено, помог принцу сесть.

- Очнулся?

Боуррик потряс головой.

- Кажется да, - с трудом ответил он.

- Хорошо. Значит, если твой отец - наследник трона, то ты, его сын, - и он шлепнул Боуррика по затылку, чтобы подчеркнуть важность своих слов, - следующий наследник.

Боуррик повернулся, чтобы заглянуть в лицо Джеймса. Принц все еще не мог понять, к чему клонит барон.

- И что?

- Так вот, молокосос, вряд ли у короля, вашего дяди, родится сын - учитывая его возраст и возраст королевы, и, если Арута переживет его, то станет королем он. - Потянувшись, чтобы помочь Боуррику подняться, он продолжал: - И, если богиня удачи позволит, - он похлопал Боуррика по щеке, - ты, скорее всего, переживешь своего отца, а это означает, что когда-нибудь ты станешь королем.

- Если так будет угодно небесам, - вставил Локлир.

Боуррик оглядел комнату. Чемпионы отступили; на время урок кулачного боя был позабыт.

- Королем?

- Да, олух ты с каменной головой, - произнес Локлир. - И, если мы будем тогда живы, то, преклонив перед тобой колена, притворимся, будто верим в то, что ты знаешь, что делаешь.

- Так что, - продолжил Джеймс, - твой отец решил, что хватит тебе вести себя подобно избалованному ребенку богатого скототорговца и пора начинать думать о своем поведении, как это пристало будущему королю Островов.

Эрланд подошел и, встав рядом с братом, слегка прислонился к нему.

- А почему нельзя было, - он поморщился, когда, неловко пошевелившись, потревожил раненый бок, - просто сказать нам, что происходит?

Джеймс ответил:

- Я убедил вашего отца, что этот урок должен вам хорошо запомниться. - Он внимательно смотрел на принцев. - Вам дали образование, с вами занимались лучшие учителя, каких только нашли в Королевстве. Вы говорите... на шести, на семи языках? Вы можете производить вычисления ничуть не хуже, чем инженеры при осаде Какого-нибудь города, вы знаете придворный этикет. Вы - опытные фехтовальщики и... - тут он взглянул на двоих боксеров, - довольно толковые кулачные бойцы. - Он сделал шаг в сторону. - Но за девятнадцать лет вашей жизни вы никогда ничем не дали понять, что вы что-то большее, чем избалованные, эгоистичные дети. Вы не похожи на принцев Королевства! - Он заговорил громче, более сердитым тоном. - А теперь, когда наш урок будет окончен, вы будете вести себя как подобает наследным принцам, а не избалованным детям.

Боуррик был очень удивлен.

- Избалованные дети?

Эрланд ухмыльнулся, заметив смущение брата.

- Ну, значит, так и есть, не правда ли? Боуррику придется исправиться, и вы с отцом будете счастливы...

Недобрая улыбка Джеймса теперь предназначалась Эрланду.

- И тебе тоже придется исправиться, сын мой! Потому что если это дитя распутства кончит свои дни с глоткой, перерезанной кинжалом ревнивого мужа какой-нибудь кешианской придворной дамы, тогда именно тебе придется надеть корону кон Дуанов в Рилланоне. А если нет, так все равно ты останешься наследником, если твой брат не заимеет сына, что весьма маловероятно. Даже тогда ты, скорее всего, будешь каким-нибудь герцогом. - Немного понизив голос, он прибавил: - Так что вам обоим надо свыкаться со своими обязанностями.

- Да, понятно, - ответил Боуррик. - Завтра и начнем. А теперь пойдем немного отдохнем... - Опустив взгляд, Боуррик увидел на своей груди руку, которая не пускала его.

- Не так быстро, - сказал Джеймс. - Вы еще не закончили урок.

- Ну, дядя Джимми... - начал Эрланд.

- Вы ведь уже все сказали, - со злостью прибавил Боуррик.

- Не думаю, - ответил барон. - Вы все еще парочка забияк. - И, повернувшись к сержантам, прибавил: - Продолжайте, пожалуйста.

Барон Джеймс дал знак Локлиру, и они быстро вышли, оставив братьев-принцев готовиться к профессиональной порке. Когда аристократы покинули зал, Джеймс махнул рукой лейтенанту Уильяму:

- Когда они получат достаточно, доставь их в их комнаты. Потом пусть отдохнут, поедят и будут готовы после обеда встретиться с его высочеством.

Уильям, отсалютовав, повернулся и увидел, что принцы, спотыкаясь, возвращаются к борцовским матам. Он покачал головой. Зрелище будет не из приятных.