Джулия КУИН ПОДАРИ МНЕ ЛУНУ

Глава 1

Кент, Англия Июнь 1809 года

Роберт Кембл, граф Макклсфилд, был не из тех чудаков, что позволяют воображению парить на крыльях мечты, но стоило ему увидеть эту девушку на берегу пруда, как он тут же понял, что влюбился.

Как ни странно, ее внешность была здесь ни при чем. О да, без сомнения, ее вполне можно было назвать если и не красивой, то очень и очень хорошенькой. Но на лондонских балах ему встречались женщины гораздо красивее.

Умна она или нет — судить об этом было затруднительно. Считать ее беспросветной дурочкой вроде бы не было оснований, но поскольку он еще не перемолвился с ней ни словечком, то и умницей назвать ее тоже не мог.

И уж конечно, его пленила не грация ее движений. В тот момент, когда он заметил ее, она отчаянно махала руками, пытаясь удержать равновесие, но поскользнулась и плюхнулась прямо на мокрый валун. За громким всплеском, последовавшим за ее падением, раздалось не менее громкое «Ах Боже мой!», после чего она кое-как поднялась, потирая ушибленное место.

Но даже эта ее неловкость не испортила общего впечатления: она по-прежнему казалась ему совершенством.

Прячась за деревьями, он подкрался поближе. Незнакомка как раз собиралась перепрыгнуть на следующий камень, хотя заранее было ясно, что она неминуемо поскользнется, и…

Плюх!

— Ой-ой-ой-ой!

Роберт невольно улыбнулся, глядя, как неуклюже девушка выкарабкивается на берег. Подол её платья намок, а туфельки, наверное, безвозвратно погибли.

Чуть подавшись вперед, он выглянул из-за дерева и заметил, что туфельки ее преспокойно греются на солнышке — должно быть, она сняла их, прежде чем пуститься в рискованное путешествие по прибрежным валунам. Сообразительная малышка, одобрительно подумал он.

Усевшись на траве, она принялась усердно отжимать подол платья, предоставив Роберту созерцать ее прелестные ножки. Интересно, где она припрятала свои чулки?

И вдруг, повинуясь тому шестому чувству, которое есть только у женщин, она резко вскинула голову и огляделась.

— Роберт! — позвала она. — Роберт, хватит прятаться. Я знаю, что ты здесь.

Роберт остолбенел — уж он-то совершенно точно знал, что видит эту девушку впервые, и даже если предположить, что когда-то они были представлены друг другу, вряд ли она стала бы обращаться к нему так фамильярно.

— Роберт! — выкрикнула она почти сердито, — выходи сейчас же!

Роберт покорно вышел из-за дерева.

— Я к вашим услугам, миледи, — промолвил он, отвесив учтивый поклон.

Девушка открыла от изумления рот, растерянно захлопала ресницами и поспешно вскочила на ноги. В следующий момент она, вероятно, осознала, что продолжает сжимать мокрый подол, открывая таким образом его взгляду свои голые колени, и испуганно одернула платье.

— Кто вы такой?

— Роберт, — ответил он, улыбаясь уголком рта.

— Нет, вы не Роберт, — пролепетала она.

— Позвольте с вами не согласиться, — насмешливо возразил он, даже не пытаясь скрыть, как его все это забавляет.

— Ну, значит, вы не мой Роберт.

Роберт ощутил неожиданный укол ревности.

— А кто же тогда ваш Роберт?

— Он… он… Не понимаю, вам-то что за дело?

Роберт потер лоб, делая вид, что раздумывает над ее вопросом.

— Мне кажется, что раз это мои владения, и ваши юбки вымокли в моем пруду, то меня все это касается в первую очередь.

Румянец схлынул с ее щек.

— Боже праведный, неужели вы хозяин поместья?

Он ухмыльнулся

— Вы угадали.

— Но мне говорили, что его светлость — старик! — Она недоверчиво поглядела на него.

— Все правильно. Дело в том, что я сын его светлости. Тоже «светлость», но не та «светлость», про которую вы подумали. А что можете рассказать о себе вы?

— Только то, что меня ждут большие неприятности, — выпалила она.

Он взял ее руку, хотя она и не протягивала ее ему, и склонился в почтительном поклоне.

— Счастлив познакомиться с вами, мисс Неприятность.

Она фыркнула.

— К вашему сведению, меня зовут мисс Большая Неприятность.

Если у Роберта и оставались какие-то сомнения по поводу достоинств этой девушки, они растаяли окончательно. Очаровательная улыбка и искрометное чувство юмора сразили его наповал.

— Прошу прощения, — сказал он, — мисс Большая Неприятность. Меньше всего на свете я хочу показаться невежливым и лишить вас полного имени. — Он взял ее за руку и повел к берегу пруда. — Давайте посидим тут немного.

Она заколебалась.

— Моя матушка, упокой Господь ее душу, умерла три года назад, но у меня такое чувство, что она бы не одобрила моего поведения. Уж больно вы похожи на светского повесу.

Роберт сразу насторожился.

— А вам часто приходилось встречать светских повес?

— Ах нет, конечно. Но мне кажется, они должны выглядеть в точности как вы.

— Почему же?

Она оглядела его с ног до головы и сказала с подозрением:

— По-моему, вы напрашиваетесь на комплимент, милорд.

— Даже в мыслях не было. — Он улыбнулся и опустился на траву, жестом приглашая ее сесть рядом. — Вам нечего бояться. Моя репутация не такая уж угольно-черная — ну разве что немного серенькая, как остывшая зола.

Она снова засмеялась, и Роберт почувствовал себя если не на седьмом небе, то уж на пятом точно.

— Вообще-то меня зовут мисс Линдон, — сказала она, усаживаясь рядом с ним.

Он лег на траву, глядя на нее снизу вверх.

— Значит, ваше полное имя — мисс Линдон Большая Неприятность?

— Да, мой батюшка именно так и считает, — рассмеялась она. Внезапно лицо ее омрачилось. — Мне надо идти. Если он узнает, что я была здесь вместе с вами…

— Чепуха, ничего страшного, — быстро сказал Роберт — ему ужасно не хотелось отпускать ее. — Здесь же никого нет, никто нас не увидит.

Она пожала плечами, по-прежнему чувствуя себя неловко. После довольно продолжительного молчания она наконец спросила:

— А вас правда зовут Робертом?

— Правда.

— Но ведь у сына маркиза должно быть гораздо больше имен.

— К сожалению, вы правы.

Она театрально вздохнула.

— Бедная я, бедная! У меня всего лишь два

— И какие же?

Она лукаво взглянула на него, и у Роберта сладко заныло в груди.

— Виктория Мэри, — ответила она. — Теперь ваша очередь — впрочем, может быть, с моей стороны это непростительная дерзость?

— О нет, нисколько. Роберт Филип Артур Кембл.

— Вы забыли ваш титул.

Он нагнулся к ней и заговорщицки прошептал:

— Я просто не хотел вас пугать.

— Смею вас заверить, я не из пугливых.

— Ну хорошо. Граф Макклсфилд — но пока этот титул мне не принадлежит.

— Ах да, — кивнула Виктория, — вы примете этот титул только после смерти вашего отца. Странный все-таки народ эти аристократы.

Он вскинул брови.

— За такие речи в нашей стране могут и арестовать.

— О, не думаю, что мне это грозит, — озорно улыбнулась она. — По крайней мере не в ваших владениях и не у вашего озера.

— Да, конечно, — согласился он, вглядываясь в ее голубые глаза и ощущая себя счастливейшим из смертных. — Здесь вам ничто не грозит.

Викторию смутил его пристальный взгляд, и она в замешательстве отвела глаза. Прошла добрая минута, прежде чем Роберт вновь заговорил:

— Линдон… Хм. — Он задумчиво почесал голову. — Почему это имя кажется мне таким знакомым?

— Мой отец — новый священник в Белфилде, — подсказала Виктория. — Может быть, ваш батюшка упоминал о нем?

Отец Роберта, маркиз Каслфорд, был помешан на своих земельных владениях и при каждом удобном случае рассказывал о них сыну, стараясь внушить ему, насколько все это важно для будущего маркиза. Роберт ни секунды не сомневался, что имя вновь прибывшего священника было упомянуто в одной из ежедневных отцовских проповедей. Не сомневался он и в том, что скорее всего пропустил его мимо ушей, как, впрочем, и все остальное.

— Ну и как, нравится вам здесь, в Белфилде? — заинтересованно спросил он, приподнимаясь.

— Да, очень. До этого мы жили в Лидсе. Я, конечно, немного скучаю по своим знакомым и друзьям, но в деревне жить гораздо приятнее.

Он помолчал, затем спросил:

— Скажите, кто такой этот ваш загадочный Роберт?

Ему показалось, что Виктория взглянула на него чуть встревоженно.

— А вам и в самом деле хочется это знать?

— Да, — ответил он и накрыл ее маленькую ручку своей ладонью. — Должен я по крайней мере узнать, кто он такой, прежде чем намять ему бока, ибо если он еще раз попытается назначить вам свидание в моем лесу, я за себя не ручаюсь.

— Ах, перестаньте! — засмеялась она. — Вы опять шутите.

Роберт поднес ее руку к губам и поцеловал ее тонкие пальчики.

— Напротив, я совершенно серьезен.

Виктория сделала слабую попытку отнять руку, хотя сердце умоляло не делать этого. В том, как смотрел на нее этот молодой лорд, как блестели его глаза, было что-то пугающее и одновременно волнующее.

— Его зовут Роберт Бичкомб, милорд.

— И он, вероятно, имеет на вас виды? — ревниво спросил он.

— Роберту Бичкомбу всего восемь лет, милорд. Мы собирались с ним на рыбалку, но он, похоже, улизнул по дороге. Помнится, он говорил, что его матушка просила помочь ей по дому.

Роберт расхохотался.

— Вы избавили меня от терзаний, мисс Линдон. Ненавижу ревность — неприятное это чувство.

— Я… я не понимаю, к чему бы вам ревновать, — пролепетала Виктория. — Вы не давали мне никаких обещаний.

— Я намерен дать их прямо сейчас.

— И я тоже ничего вам не обещала, — закончила она уже более твердым голосом.

— Что ж, мне предстоит это исправить, — проговорил он, улыбаясь. Потом снова поднес ее руку к губам, на этот раз целуя ее нежную ладошку.

— Ну, к примеру, мне было бы очень приятно, если бы вы пообещали мне, что никогда больше не посмотрите на другого мужчину.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Виктория не знала, куда деться от смущения.

— Я не желаю ни с кем вас делить.

— Милорд! Мы с вами только что познакомились — вы не вправе требовать от меня этого.

Роберт повернулся к ней, и на его губах больше не играла легкомысленная усмешка.

— Да, конечно. Я и сам понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Мне почему-то кажется, что я знаю вас всю жизнь.

— Н-не знаю, что и сказать вам на это.

— Ничего и не говорите. Давайте просто посидим вместе. Сегодня такой чудесный день!

Так они и сидели на берегу, глядя на проплывающие облака, на воду и друг на друга. Несколько минут прошло в молчании. Внезапно Роберт заметил что-то вдалеке между деревьями и резко вскочил на ноги.

— Не двигайтесь. — Он попытался произнести это строгим тоном, но в голосе проскальзывали предательские веселые нотки. — Даже не шевелитесь.

— Но…

— Не шевелитесь! — крикнул он через плечо, бросившись через просеку к опушке леса.

— Роберт! — недоуменно воскликнула Виктория, совсем позабыв о том, что должна обращаться к нему «милорд».

— Я мигом!

Виктория вытянула шею, пытаясь разглядеть, что он там делает. Роберт склонился над чем-то за деревьями. Она пожала плечами и перевела взгляд на свою ладонь, где, как ей казалось, остался пылающий след от его поцелуя.

Ох, этот поцелуй! Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

— А вот и я! — объявил Роберт, появившись из-за деревьев. Он склонился перед ней в почтительном поклоне, держа в руке букетик фиалок. — Это вам, моя госпожа.

— Благодарю вас, — прошептала Виктория. Этот жест тронул ее до слез — никто никогда не дарил ей цветов и не называл «моя госпожа». Сердце ее сладко заныло.

Он протянул ей букетик, оставив у себя одну фиалку.

— Для этого я их и сорвал, — пробормотал он, вплетя цветок в ее прическу. — Вот так. Теперь вы само совершенство.

Виктория завороженно рассматривала скромный букетик.

— Никогда в жизни не видела ничего прелестнее.

— Я тоже, — не сводя глаз с Виктории, отозвался Роберт.

— Они пахнут просто божественно. Обожаю аромат цветов. Дома у меня под окном растет жимолость.

— Правда? — рассеянно сказал Роберт. Он потянулся было, чтобы дотронуться до ее щеки, но тут же остановился: вдруг ее испугает этот жест?

— Благодарю вас от всей души, — промолвила Виктория, поднимая глаза. Роберт вскочил на ноги.

— Не двигайтесь! Даже не шевелитесь!

— Как, опять? — воскликнула она, и улыбка ее была краше всех цветов. — Куда же вы? Он ухмыльнулся.

— За художником

— За кем?

— Хочу, чтобы он увековечил это волшебное мгновение на полотне.

— О милорд! — выдохнула Виктория. Она смеялась так, что из глаз брызнули слезы.

— Роберт, — поправил он.

— Роберт, — послушно повторила она. Это прозвучало в ее устах, пожалуй, слишком непринужденно, но она ничего не могла с собой поделать — его имя слетело с ее губ как бы само собой. — Вы такой шутник — даже плакучую иву рассмешите.

Роберт улыбнулся и опустился рядом с ней. Больше всего на свете ему хотелось еще раз поцеловать ее руку,

— Ах Боже мой! — воскликнула Виктория, взглянув на солнце. — Уже поздно. Вдруг мой отец меня хватится? Если он увидит меня здесь с вами…

— Все, что он сможет сделать, — это заставить нас обвенчаться, — докончил Роберт, лениво усмехнувшись.

Она внимательно посмотрела на него.

— А разве этого недостаточно, чтобы обратить вас в бегство?

Он нагнулся к ней, и его палец легко коснулся ее губ.

— Ш-ш-ш… Я уже решил, что вы будете моей женой.

Рот ее сам собой раскрылся от изумления.

— Вы, верно, не в своем уме?

Он откинулся назад, и выражение его лица было одновременно насмешливым и удивленным.

— Если честно, Виктория, мне кажется, я еще никогда не принимал более разумного решения.

Виктория распахнула дверь небольшого одноэтажного домика, в котором жила вместе с отцом и младшей сестрой.

— Папа! — громко крикнула она. — Извини, что я так поздно: гуляла по лесу и знакомилась с новыми местами.

Говоря это, она просунула голову в дверь его кабинета. Отец сидел за письменным столом, погруженный в работу над очередной проповедью. Он махнул рукой, не оборачиваясь, — знак, что все в порядке, и чтобы его не отвлекали по пустякам. Виктория осторожно закрыла дверь.

Она направилась в кухню: пора было готовить ужин. Они с Элеонорой готовили по очереди, и сегодня вечером был черед Виктории. Она попробовала тушеное мясо, которое перед уходом поставила в печь, добавила немного соли и присела на стул. Он сказал, что хочет на ней жениться. Нет, ей это, наверное, приснилось. Ведь Роберт — граф. Граф! И рано или поздно станет маркизом. Маркизы не женятся на дочках священников.

Но ведь он поцеловал ее! Виктория прикоснулась рукой к губам и пальцы ее затрепетали. Конечно, она понимала, что этот поцелуй для него совсем не то, что для нее — он ведь куда старше и наверняка перецеловал не одну дюжину юных дев до встречи с ней.

Девушка задумчиво водила пальчиком по деревянной поверхности стола, чертя завитушки и сердечки, в то время как мысли ее были заняты сыном маркиза. Робертом. Роберт. Она произнесла вслух его имя, затем вывела на столе: «Роберт Филип Артур Кембл».

Он так красив — просто дух захватывает! Черные вьющиеся волосы — правда, чуть длиннее, чем требует мода. А какие глаза! Как правило, у черноволосых мужчин и глаза темные, а у него — светло-голубые. Обычно такие глаза кажутся холодными, как свергающие льдинки, но у Роберта взгляд теплый и приветливый.

— …Виктория?.. Виктория!

Виктория наконец подняла голову и увидела в дверях сестру.

— А, Элли, это ты,

Элеонора, которая была младше Виктории ровно на три года, подошла к столу и схватила сестру за руку. — Смотри, пальцы занозишь, — насмешливо произнесла она, отпустила ее руку и уселась за стол напротив сестры.

Виктория смотрела на нее, но глаза ее видели только Роберта — его красиво очерченные губы, в любой момент готовые улыбнуться, темную щетину на подбородке. Интересно, он бреется каждый день или нет?

— Виктория!

Виктория вздрогнула и посмотрела на Элли.

— Ты что-то сказала?

— Я спрашиваю тебя — уже во второй раз, заметь, — пойдешь ты завтра со мной к миссис Гордон? Мы должны отнести ей корзину с продуктами. Папа решил поделиться доходами от церковной десятины с ее семьей, пока она болеет.

Виктория кивнула. Ее отец, будучи приходским священником, имел право на десятую долю урожая с окрестных полей. Большая часть продавалась на рынке, и вырученные деньги шли на нужды церкви, но и остававшейся провизии для семьи Линдонов было более чем достаточно.

— Да, да, — рассеянно промолвила она. — Конечно, я пойду с тобой.

Роберт. Она вздохнула, мысленно произнося его имя. Какая у него чудесная улыбка!

— …еще немного? Виктория вскинула голову.

— Прости, Элли, ты что-то спросила? — Я говорила, — повторила сестра, теряя терпение, — что уже пробовала мясо, и мне оно показалось недосоленным. Может, добавить еще немного соли, как ты считаешь?

— Нет, нет. Я только что его посолила.

— Да что с тобой в конце концов, Виктория?

— О чем ты?

Элли возмущенно фыркнула:

— О чем я?! Да о том, что у тебя все в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Я с тобой разговариваю, а ты словно не слышишь ничего — уставилась в окно и вздыхаешь.

Виктория нагнулась к ней через стол и понизила голос:

— Элли, ты умеешь хранить тайны?

Элли, в свою очередь, придвинулась к сестре:

— Ты же знаешь, что да.

— Ну так вот: мне кажется, я влюбилась.

— Ну да, так я тебе и поверила!

Виктория аж подпрыгнула.

— Элли, я открыла тебе душу и сердце, а ты сомневаешься?!

Элли усмехнулась.

— В кого, скажи на милость, ты могла бы влюбиться в этом унылом Белфилде?

— А ты не разболтаешь мой секрет?

— Я ведь уже поклялась тебе, что буду молчать как рыба.

— Это лорд Макклсфилд.

— Сын маркиза? — воскликнула Элли. — Виктория, да ведь он же граф!

— Тише ты! — прошипела Виктория и покосилась в сторону кабинета отца. Не хватало еще, чтобы он вышел и поинтересовался, о каком графе они говорят. — Я и без тебя знаю, что он граф.

— Ты с ним даже не знакома. Он был в Лондоне, когда нас водили представлять маркизу в Каслфорд.

— Я встретила его сегодня.

— И тут же решила, что влюблена? Виктория, только поэты и дураки влюбляются с первого взгляда.

— Ну, значит, я дурочка, — важно изрекла Виктория, — поскольку, видит Бог, у меня нет склонности к поэзии.

— Ты просто сумасшедшая, сестричка, просто сумасшедшая!

Виктория выпрямилась и глянула на младшую сестру сверху вниз.

— Если честно, Элеонора, мне кажется, я еще никогда не вела себя так разумно, как сейчас.

Ночью Виктория долго не могла уснуть. Когда же она наконец задремала, ей приснился Роберт.

Он целовал ее — сначала его губы нежно коснулись ее губ, потом продвинулись по щеке к шее. Она слышала, как он шепчет ее имя: «Виктория… Виктория…»

Сон мигом слетел с нее.

— Виктория…

Похоже, она все еще спит.

— Виктория…

Она вылезла из-под одеяла и выглянула в окно, которое находилось прямо у кровати. Он был там.

— Роберт?

Роберт улыбнулся и чмокнул ее в нос.

— Он самый. Признаться, я рад, что у вашего дома всего один этаж.

— Роберт, что вы здесь делаете?

— Схожу с ума от любви к вам.

— Роберт! — воскликнула Виктория, с трудом удерживаясь от смеха и невольно поддаваясь его настроению. — Но если серьезно, милорд, ответьте мне, что вы здесь делаете?

Он отвесил ей галантный поклон.

— Я пришел засвидетельствовать вам свое почтение, мисс Линдон.

— Среди ночи?

— По-моему, это самое подходящее время.

— Роберт, а что если бы вы ошиблись окном? Отец убил бы вас на месте.

Он облокотился о подоконник.

— Вы упомянули, что под вашим окном цветет жимолость. Я стал принюхиваться и нашел ваше окно по запаху. — Он потянул носом воздух в подтверждение своих слов. — С обонянием у меня все в порядке.

— Вы невыносимы.

— Да? Может, это потому, что я безумно в вас влюблен?

— Роберт, вы не можете в меня влюбиться. — Но, произнося эти слова, Виктория больше всего хотела, чтобы это было не так.

— Разве? — Он перегнулся через подоконник и взял ее за руку. — Идем, Тори.

— Н-никто раньше не называл меня Тори, — пролепетала она.

— А мне нравится называть тебя так, — шепнул он, притягивая ее к себе. — Можно мне тебя поцеловать?

Виктория робко кивнула. Она знала, что поступает не правильно, но ничего не могла с собой поделать — о его поцелуе она мечтала весь вечер.

Прикосновение его губ было мягким, едва ощутимым, но Виктория вздрогнула, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.

— Тебе холодно? — прошептал он, и каждое его слово было поцелуем. Она покачала головой. Он чуть отодвинулся и сжал ее лицо в ладонях.

— Ты такая красивая. — Он погладил темный локон ее волос — на ощупь они были мягкие и шелковистые. Затем вновь приблизил свои губы к ее губам, чтобы она привыкла к этой ласке, прежде чем последует нечто большее.

Виктория задрожала, но не отпрянула от него, и он понял, что она тоже очарована этим волшебным мгновением.

Роберт положил ладонь ей на затылок, и пальцы его погрузились в ее роскошные густые волосы, а кончиком языка он обвел линию ее губ. Вкусом они напоминали мяту и лимон, и он лишь каким-то чудом удержался, чтобы не вытащить ее через окно и не продолжить ласки прямо здесь, на мягкой траве. В свои двадцать четыре года ему еще ни разу не приходилось испытывать такое сильное влечение. Да, это была страсть, но в то же время он чувствовал, как душу его заполняет нежность к этой девушке.

Он неохотно поднял голову, понимая, что не вправе сегодня требовать от нее того, чего желал сейчас так страстно.

— Идем же, — повторил он шепотом. Она еле заметно покачала головой. Он снова взял ее за руку и потянул к открытому окну.

— Роберт, но ведь сейчас ночь.

— Да, и это самое подходящее время для прогулок вдвоем.

— Но я… я же в ночной рубашке! — Она окинула взглядом свой наряд, как будто только сейчас осознала, насколько он неприличен. Схватив одеяло, она закуталась в него с ног до головы.

Роберт чуть не прыснул со смеху.

— Накинь плащ, — мягко приказал он. — И поторопись. Сегодня ночью нам предстоит многое увидеть.

После этих слов Виктория забыла свои сомнения;

Да, да, это полнейшее безумие, но если сейчас она закроет окно, то потом до конца жизни будет гадать, что за чудеса ожидали ее этой лунной ночью.

Она спрыгнула с постели и натянула на себя длинный темный плащ, который вытащила из шкафа. В нем, конечно, будет жарковато, но не разгуливать же ей по округе в одной ночной рубашке. Виктория застегнула плащ, взобралась на постель и с помощью Роберта вылезла через окно на улицу.

Свежий ночной воздух был напоен ароматом жимолости. Виктории захотелось вдохнуть пьянящий запах полной грудью, но Роберт дернул ее за руку, увлекая за собой. Беззвучно смеясь, она понеслась вслед за ним через лужайку к лесу. Никогда еще она не ощущала себя такой свободной и счастливой. Ей хотелось кричать от восторга, чтобы ее услышали темные кроны деревьев, но она вовремя вспомнила, что в Спальне отца окно тоже открыто.

Через несколько минут они выбежали на небольшую полянку, залитую лунным светом. Роберт резко остановился, и Виктория с разбегу налетела на него, тут же попав в крепкие объятия.

— Тори, — прошептал он. — О Тори!

И снова поцеловал ее — он целовал ее так, словно она была единственной женщиной на земле.

Наконец она высвободилась из его объятий и взглянула на него взволнованно и удивленно.

— Все случилось так быстро. Не понимаю, как я согласилась?

— Я и сам не понимаю, — сказал Роберт и прерывисто вздохнул. — Но ты согласилась, и это чудо. — Он опустился в траву и лег на спину.

Виктория взглянула на него в нерешительности. Он похлопал по траве ладонью, приглашая ее последовать его примеру.

— Ложись и смотри на небо. Когда еще увидишь такое потрясающее зрелище!

Виктория всегда была любопытной. Она опустилась в траву, подняла глаза и увидела над собой небесный свод — отсюда, из травы, он показался ей огромным.

— Скажи, ведь правда эти звезды — самое удивительное из того, что есть на свете? — спросил вдруг Роберт.

Виктория кивнула и придвинулась ближе к нему.

— Они светят для тебя. Я верю, что Господь сегодня ночью специально их зажег, чтобы ты могла ими любоваться.

— Роберт, ты такой фантазер! Он повернулся на бок и, опершись на локоть, задумчиво убрал непокорный локон у нее со лба.

— Я им стал только с сегодняшнего дня, — произнес он необычайно серьезно. — Раньше я думал, что мечты и романтика — это не для меня. Но теперь… — Он умолк, тщетно пытаясь подыскать слова, которые смогли бы как можно полнее выразить то, что сейчас творилось у него в душе. — Я не могу этого объяснить, но у меня такое чувство, что я могу говорить с тобой обо всем на свете.

Она улыбнулась.

— Да, так оно и есть.

— С тобой я могу говорить о том, что многим показалось бы странным или глупым. Даже с самыми близкими друзьями я никогда не был таким откровенным. Ну вот, к примеру… — Он внезапно вскочил на ноги. — Тебя никогда не удивляло, как это люди сохраняют равновесие, стоя на двух ногах?

Виктория тоже начала подниматься, но от смеха опять повалилась в траву.

— Нет, это и вправду удивительно, — продолжал он, раскачиваясь с пятки на носок. — Посмотри на свои ступни. Они такие маленькие по сравнению со всем остальным телом. Исходя из этого можно было бы предположить, что мы будем утыкаться носом в землю при каждой нашей попытке встать.

На этот раз ей удалось принять сидячее положение, и она с интересом стала рассматривать свои маленькие ступни.

— Похоже, ты прав. Это и в самом деле удивительно.

— Я больше никому этого не говорил, — промолвил он. — Я всегда об этом думал, но до сих пор не решался ни с кем поделиться своими мыслями. Наверное, я просто боялся, что люди сочтут это глупостью и будут правы.

— А по-моему, это вовсе не глупость.

— Я знаю. — Он склонился к ней и погладил ее по щеке. — Я знаю, что ты именно так и думаешь.

— Я даже считаю, что твой вопрос сам по себе очень интересен, — великодушно добавила она.

— Тори, Тори! Не знаю, как объяснить это и как это понять, но одно я знаю точно — я люблю тебя.

Она резко обернулась посмотрела ему в лицо.

— Да, я люблю тебя, — повторил он с жаром. — Со мной еще никогда такого не бывало, и будь я проклят, если позволю рассудку руководить моими чувствами.

— Роберт, — прошептала она. — Мне кажется, я тоже тебя люблю.

От этих ее слов у него перехватило дыхание. Он не мог больше сдерживать себя — счастье переполняло его и рвалось наружу. Он подхватил ее на руки и прижал к себе.

— — Скажи это еще раз.

— Я тебя люблю, — прошептала Виктория, улыбаясь робко и смущенно

— Еще раз!

— Я тебя люблю! — смеясь, воскликнула она.

— О Тори, Тори! Я сделаю тебя такой счастливой, вот увидишь. Я дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Я подарю тебе весь мир.

— Я хочу луну! — крикнула Виктория. В это мгновение она была твердо уверена, что для него это пара пустяков.

— Я подарю тебе все, что ты захочешь — и даже луну, — убежденно сказал он. И снова ее поцеловал.