"Ирландская колдунья" - читать интересную книгу автора (Фетцер Эми)

Глава 18

Реймонд спешился, поспешил к бастиону и медленно обошел его по кругу. Вернее, обошел то, что от него осталось. Вся восточная стена лежала в руинах, а западная и южная пострадали настолько, что могли обрушиться в любую минуту. Толстые сваи, с таким трудом вбитые в плотный грунт на целых пять футов, были вывернуты из земли, как корни деревьев, поваленных ураганом.

Йен остановил коня в нескольких футах позади него, соскочил на землю и осторожно приблизился к развалинам. Он долго разглядывал обломки бревен.

– Древесина была достаточно прочной. Если это не удар молнии, то есть лишь одна причина, по которой они могли не выдержать…

– Изволь объяснить, что же это за причина!

Йен встал перед де Клером и посмотрел ему в глаза.

– Приказать возвести на этом месте бастион – все равно… – Йен замялся в поисках подходящего сравнения, – все равно что строить казарму на том месте, где прежде была церковь!

Суровые черты лица Реймонда превратились в каменную маску.

– Пожалуй, место было выбрано не совсем удачно из-за подземных вод, размывших грунт, – упрямо пробормотал он, скорее пытаясь убедить в этом себя, нежели окружающих. – Вот и Фиона говорила о фунтовых водах, выходящих на поверхность возле самой лощины…

– Реймонд. – Йен резко махнул рукой, предлагая ему отойти в сторону от любопытных ушей, и де Клер сделал несколько шагов вниз по склону. – Скажи, как долго ты собираешься пробыть в Гленн-Тейзе?

Что за странный вопрос?

– Я полагал – до конца своих дней, – озадаченно отвечал де Клер.

– Тогда я бы не советовал тебе пренебрегать некоторыми особенностями моего народа. Мы не всегда готовы верить в то, что ты считаешь единственно правильным и верным. И пока ты не научишься хотя бы уважать старые обычаи, ты будешь оставаться один против всех. – Поскольку де Клер не проронил в ответ ни звука, Йен продолжил: – Ты веришь в чудеса, сотворенные Иисусом?

– Конечно!

– Так почему ты не в состоянии поверить в могущество тех сил, что правили миром до его рождения?

– Потому что эта языческая вера убила мою мать, Йен!

Магуайр был настолько ошеломлен, что Реймонд счел необходимым рассказать ему все. Но он еще не успел закончить, как ирландец тряхнул головой, не желая соглашаться.

– Ты не имеешь права сравнивать эту женщину с Фионой, ведь такие, как Фиона, живут ради того, чтобы исцелять, а не нести смерть! Для них это не игра и не способ заработать себе на жизнь! Для них это образ существования! Они не способны причинить вред!

Реймонд рассеянно смотрел вдаль, сожалея о том, что при всем своем желании не может поверить в эту чушь. Фиона просто талантливая целительница – но не более того. Реймонд не верит в колдовство вовсе не из-за смерти матери. Этому противоречит простая логика.

– Фиона обладает даром управлять силой стихий, – продолжая Йен. – И тебе это должно быть известно лучше других, ведь однажды она воспользовалась этой силой, чтобы спасти тебе жизнь.

Реймонд, осененный мрачной догадкой, развернулся и впился в ирландца подозрительным взглядом:

– Кажется, ты добился ее прощения? И теперь корчишь из себя ее рыцаря?

Йен услышал в его голосе бешеную ревность.

– Это тебе следовало стать ее рыцарем! – воскликнул он. – Неужели тебе хватает совести обнимать ее и смотреть ей в глаза, – продолжал Магуайр очертя голову, – и в то же время обвинять ее в коварстве и алчности?

Нет, конечно, нет! И все же Реймонд продолжал считать себя оскорбленным.

– Она ввела меня в заблуждение, она намеренно умолчала о том, на что может претендовать по праву рождения!

– О каких правах ты толкуешь, англичанин? – грубо оборвал его Йен. – Разве не вы захватили нашу землю заодно со всеми правами? Разве Коннала кто-то из вас готов признать принцем? И что еще ты ожидал от Фионы, когда устроил в замке эту ярмарку невест, а ее каждый день грозился сжечь на костре? По-твоему, она должна была сама броситься тебе на шею? – Он резко отвернулся и пошел к рабочим, на ходу отдавая приказы не торчать на месте, а приниматься за разборку завалов.

Реймонд стоял, опустив голову, подавленный бременем неприятных открытий, следовавших сегодня одно за другим. Из головы не шла Фиона – такая, какой он видел ее перед отъездом: испуганная, захваченная врасплох при виде своей накидки на кресле. А как же Шинид? Де Клер готов был поклясться в том, что это дочка Фионы. Но это порождало бесконечную череду новых вопросов. Был ли Йен отцом ребенка? Знал ли он о существовании этой маленькой рыжей проказницы?

Реймонд вспомнил, как Шинид потушила пожар и как Фиона разводила костер в пещере. Как вокруг Фионы накалялся воздух, когда она сердилась. Как Фиона лечила людей, не задумываясь о собственной выгоде и безопасности. Какое у нее было лицо, когда она впервые за много лет вошла в ворота Гленн-Тейза. Как у него кружилась голова от аромата орхидей, когда они с Фионой целовались. Простой и логичный мир, в котором Реймонд жил до сих пор, сошелся в смертельном поединке с тем, что он видел своими глазами. Его сердце готово было разорваться: он искренне хотел поверить в то, что Фиона говорит правду, но все еще не был способен смириться. Ведь по законам рыцарской чести это считалось бы поражением.

С тоской размышляя о том, что из-за голубоглазой колдуньи он окончательно утратил душевный покой, де Клер вскочил на коня и один поскакал вверх по склону. Не обращая внимания на предостерегающие крики Йена, он мчался прямо к Кругу Камней, названному Дуганом зачарованным местом. Как ни старался, Реймонд не мог рассмотреть, чем же этот пресловутый Круг Камней отличается от остальной земли. Обычный клочок скудной каменистой почвы – таких было полно вокруг Гленн-Тейза.

– Ты видишь только то, что хочешь видеть! – прошептал де Клеру на ухо ехидный голосок, и он с бешеной яростью натянул удила и заставил Самсона развернуться, чтобы увидеть хозяина этих дерзких слов. Внезапно Самсон стал нервно прядать ушами, гарцевать и пятиться, не обращая внимания на гневные окрики Реймонда. Боевой конь вел себя так, будто почувствовал свежую кровь и готовился к сражению. Рыцарю все же хватило сил успокоить его и направить вперед. Они едва успели продвинуться на пару футов, когда Самсон визгливо заржал, прянул назад и взвился на дыбы, чуть не сбросив хозяина на землю.

– Да хватит тебе, малыш, чего ты испугался? – сердито воскликнул де Клер, но конь встал как вкопанный и не желал трогаться с места. Глухо чертыхаясь, Реймонд соскочил на землю. Жеребец немедленно вернулся на тропинку и встал там, всем своим видом демонстрируя, что не желает приближаться к зловеще белевшим камням. Такое трусливое поведение стало для Реймонда неприятным сюрпризом: Самсон был для него настоящим товарищем по оружию, отважным бойцом, не подвластным никаким страхам.

Реймонд еще раз обвел взглядом внешне ничем не примечательную лужайку и решительно шагнул вперед. На миг у него возникло странное ощущение, как будто ноги затекли от долгого пребывания в неудобной позе, а теперь в них снова восстановилось кровообращение. Он задержался, чтобы помассировать икры и бедра, и двинулся дальше. Однако неприятное покалывание нарастало, поднимаясь от бедер все выше. Оно не внушало Реймонду страха – скорее разбудило в нем любопытство. Он остановился и оглянулся на Самсона. Черный жеребец совершенно успокоился и как ни в чем не бывало принялся щипать траву по обочинам.

Это внушило Реймонду некоторую уверенность. Он сделал еще несколько шагов. Покалывание перешло в подергивание, и к тому моменту, когда де Клер поравнялся с камнями, его уже била крупная дрожь. Сердце билось гулко и часто, как будто обливалось кипящей кровью и готово было выскочить из груди. Не выдержав такого напряжения, Реймонд рухнул на колени и согнулся пополам, впившись скрюченными пальцами в землю. Он задыхался и судорожно глотал ртом воздух. В ушах откуда ни возьмись загудели барабаны, а визгливое пение лютни ввинчивалось в мозг, словно острое сверло. Ужасной музыке вторил шепот множества голосов. Жалобно кривясь, Реймонд безуспешно пытался набрать воздуха в легкие.

Этого не могло быть! Этого не могло быть!

Внезапно пытка кончилась – словно неведомые силы хотели наказать его за то, что не верил в их могущество. Он шумно вздохнул, весь в жарком поту, хотя день выдался довольно прохладным и по горам гулял резкий ветер.

Реймонд выпрямился и потащился к коню, с трудом преодолевая свинцовую тяжесть во всем теле. Словно во сне он попытался вскочить в седло и повторил эту попытку еще дважды, прежде чем понял, что забыл, как это делается. Ему пришлось постоять, прислонившись лбом к прохладной вытертой коже, и старательно восстановить в памяти всю последовательность движений. На этот раз попытка была удачной.

Не тратя времени даром, он помчался обратно вниз и вскоре поравнялся с людьми, суетившимися среди развалин.

– Чтобы я больше не видел здесь ни одной живой души! – приказал Реймонд, не сходя с седла.

Еще минута – и они с Йеном, Алеком и остальными рыцарями помчались в замок. Его все еще пробирала дрожь, стоило вспомнить шепот зловещих голосов, обитавших в Круге Камней. Ощущение было столь сильное, что Реймонд оглянулся, как будто ожидал увидеть тех, кто издавал эти потусторонние звуки. Он не сразу опомнился и заставил себя смотреть на дорогу, зябко кутаясь в плащ. Однако никакая одежда не могла изгнать стылый холод, пронизавший его до самых костей. Напрасно он пытался убедить себя, что от усталости у него разыгралось воображение, подогретое той чушью, что приходится выслушивать каждый день от суеверных ирландцев. Но стоило ему опустить взгляд на свои руки, и он увидел, что сжимает в кулаке неведомо откуда взявшийся гладкий белый камень. Реймонд не помнил, как подобрал этот камень на лужайке. И когда он пытался вскочить в седло, руки у него были пустые. Де Клер остановился, чтобы рассмотреть камень как следует. Голыш был отполирован почти до блеска и помечен незнакомым Реймонду знаком: вертикальной чертой с крючками на концах, обращенными в разные стороны.

– Де Клер! – окликнул его Йен, остановившись рядом.

– Что ты можешь сказать об этом, Магуайр? – Реймонд подал ему камень. При виде царапин на камне ирландец явно встревожился.

– Это же руна!

Реймонд не спускал с него сурового взора, ожидая пояснений.

– На рунах гадают… Эти камни бросают, чтобы узнать будущее… или разобраться в настоящем.

– Бросают? Это что, еще один вид колдовства? – Реймонду сделалось тошно еще до того, как он услышал ответ.

– Ими пользовались в старину. Где ты взял эту руну?

– На границе Круга Камней. – Реймонд забрал камень у Магуайра и не заметил, как потрясла ирландца эта новость. – Что, по-твоему, она значит?

Йен потупился. Было видно, с каким трудом дается ему этот разговор. По спине у Реймонда снова поползли мурашки, как будто кто-то старался напомнить о том, при каких обстоятельствах досталась ему эта руна – и во что он до сих пор не желал верить.

– Она означает «eihwaz», – наконец промолвил Магуайр, поднимая глаза. Реймонд явно не знал этого слова, и Йен пояснил: – Препятствие, помеха. Что-то стоит у тебя на пути, и не так-то просто от этого избавиться. Руна велит тебе остановиться и осмотреться, чтобы принять решение обдуманно и не совершить ошибку. Иначе все пойдет прахом. – Йен пожал плечами и кивнул на развалины укреплений: – Примерно как там. Это тебе еще одно предупреждение. Хорошо еще, что никого не завалило насмерть.

– Мне следовало остановить стройку после первого обвала, – процедил Реймонд, стиснув камень. – Под обломками могло погибнуть больше сотни людей.

– Совершенно верно, милорд. Это ни о чем вам не говорит? – С каждым словом Йен заводился все больше. – Если плотники трудились на совесть и если нет следов умышленного вредительства, то что же остается?

– Хотел бы я знать…

– Простите меня, милорд, за дерзость, но вы отлично все знаете! Вы просто предпочитаете этого не видеть!

Реймонд невольно отшатнулся, пораженный тем, как точно Йен угадал слова, нашептанные ему неведомым голосом в Круге Камней. Те самые слова, что так часто повторяла Фиона. Его взгляд снова приковал к себе камень с древней руной. Внезапно Реймонду стало ясно: это не он подобрал руну, а она сама его нашла.

Кит О'Каган хрипло закашлялся, безуспешно стараясь избавиться от душной влаги, заполнившей не только легкие, но и каждую клетку его тела. В тесной темнице было нечем дышать. Рана давно закрылась и больше не кровоточила, но это уже не имело значения: его убивало само это место. Он услышал чьи-то шаркающие шаги и мрачно уставился на старуху, принесшую ему еду. Она поставила поднос с водой и хлебом прямо на пол перед казематом.

– Нечего так смотреть на меня, Кит О'Каган! Узник подслеповато прищурился.

– Изольда! Великие боги, а я-то думал, ты давно подохла!

– Как бы не так! Зато ты точно отправишься на тот свет раньше меня!

Заключенный неловко встал на четвереньки, выпрямился и проковылял к решетке, зажимая рукой бок.

– Выпусти меня. Не пожалеешь!

Она лишь презрительно фыркнула в ответ, скрестив руки на груди.

– Ты все такой же! Нашкодил, а теперь лезешь из кожи вон, чтобы избежать наказания! За столько лет мог бы и повзрослеть, щенок несчастный!

– Ах ты, сука! – яростно прохрипел пленник. В припадке бешенства он даже кинулся на решетку в надежде добраться сквозь прутья до ненавистной физиономии, но не дотянулся на какую-то долю дюйма. Старуха как будто заранее знала, где ей встать. Она злорадно улыбнулась, и выцветшие глаза сверкнули былым задором.

– Помнится, ты называл меня совсем по-другому, когда хотел залезть ко мне под юбку! – Она окинула Кита с головы до ног презрительным взглядом и снова посмотрела ему в глаза.

– Это было много лет назад, – пробурчал он.

– А ты все равно остался таким же недоноском! Тебе сильно повезет, если дело кончится простой виселицей! – Изольда выразительно чиркнула себя пальцем по шее.

– Выпусти меня! – в панике взмолился он. – Ну что тебе стоит – ради старых добрых времен?

– По-твоему, я рехнулась?

– Ты все еще держишься за Фиону! – Кит с трудом сдерживал душившее его бешенство. – Разве мало она нам напакостила?

– Это Дойл обрек нас на проклятие! Он убил Эгрейн! И ты знаешь это лучше других!

– Ух как я жалею, что тебя тогда не вздернули! – Кит в ярости плюнул ей под ноги.

– Ну вот, ты опять валишь с больной головы на здоровую! – вспыхнула в ответ Изольда, но тут же успокоилась и сказала: – Это проклятие можно снять.

– Не раньше, чем подохнет эта ведьма! Не сойти мне с этого места, если я вру!

Изольда приосанилась, выпрямив свою сутулую спину. Ее темные глаза смотрели сурово и строго. Она не пожалеет своей жизни, чтобы леди Гленн-Тейза заняла подобающее ей место, и не этому жалкому человеку становиться на пути у колесницы судьбы.

– Подыхай в этой темнице, Кит. Тебе уже недолго осталось. А когда ты испустишь последний вздох, то вспомнишь, что для таких, как ты, у Господа уготован ад. Ты отправишься прямиком в преисподнюю и сможешь сам передать отцу моей госпожи, что она заняла то место, что предназначено ей по праву рождения!

Первыми полегли солдаты, освещавшие путь факелами. Еще мгновение – и вокруг воцарился кровавый хаос. Воины в серых плащах посыпались на отряд из засады в кронах деревьев. Факелы погасли, и в сгустившейся тьме Реймонд мог разглядеть лишь ближайшего бандита, которого требовалось убить. Вынимая из ножен меч, он широким замахом снес голову одному противнику и тут же повернулся к другому, готовому поразить Самсона в грудь своим копьем. Боевой конь не подвел хозяина: повинуясь нажатию колен, отступил вбок и взвился на дыбы, опрокинув нападавшего ужасными черными копытами.

С ветвей спрыгнули еще трое. Реймонд спешился и хлопнул Самсона по крупу, прогоняя с дороги. Рыцарь жутко улыбнулся своим противникам и поманил их рукой, предлагая заняться делом. Бандиты с лицами, вымазанными сажей, закутанные в грубо выделанные меха, ринулись в атаку. Мечи столкнулись, высекая искры, и Реймонд одним могучим ударом развалил первого противника от плеча до бедра. Предсмертный вой еще висел в воздухе, а бездыханное тело не успело грохнуться о землю, как Реймонд развернулся, и острая сталь его меча со свистом отсекла руку второму бандиту, а потом лишила его ноги.

Реймонд бился как бешеный, горя желанием отомстить за гибель ни в чем не повинных людей, за кровь и страдания детей и женщин. Каждым ударом он платил налетчикам за загубленные жизни и разоренные дома, за невзгоды и страдания всего народа Гленн-Тейза. Его меч собирал свою кровавую дань, а перед глазами Реймонда стояло серое, залитое кровью лицо малышки Лии. Он вспоминал, как Фиона прижимала к себе мертвую девочку и заклинала прекратить эту ужасную резню, и он разил и разил без пощады, заставляя негодяев платить жизнью за горе его народа. Потому что сейчас де Клер бился за своих людей и за свою землю. Вот именно – он бился за своих людей. Верный Карвер надежно прикрывал его спину, а Йен, Алек и Николай бились с ним рука об руку, пока под их неистовым натиском у нападавших не иссяк весь воинственный пыл и на дороге не осталось ни одного противника. Только горячая кровь сочилась на землю да раздавались жалобные стоны раненых.

Реймонд все еще оглядывался, жалея о том, что схватка кончилась так скоро. В конце концов он вонзил в землю свой меч и зарычал от бессильного гнева. Он задыхался, он был с головы до ног залит кровью своих врагов. Бушевавшая в груди ярость по-прежнему требовала выхода. Услышав, как стонет один из нападавших, он метнулся на обочину дороги и грубым рывком приподнял его, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Почему вы это делаете? – прохрипел де Клер, поднеся к горлу раненого свой кинжал. – Чего вы добиваетесь?

Ирландец отвечал на его взгляд, не скрывая ненависти, и вместе с пузырящейся кровью с полумертвых уст слетело:

– Пошел к черту!

– Отвечай, и я помилую тебя!

Но в ответ Реймонд получил еще один ненавидящий взгляд. Одним ударом прикончив упрямца, де Клер кинулся к другому раненому.

– Милорд! – окликнул Йен, но Реймонду было не до него. Он собирался допросить еще одного бандита. – Реймонд!

Де Клер оглянулся, не выпуская из рук окровавленный кинжал.

Даже Йену стало не по себе от звериного оскала лорда Антрима.

– Они ничего не скажут!

– Еще как скажут! – Он одним рывком поднял с земли раненого ирландца, зажимавшего руками окровавленный бок. – Мы не уйдем отсюда, пока не вытрясем из них, почему они затеяли эту резню! – И он приказал, передавая пленного сэру Алеку: – А ну-ка покажи ему, чему ты выучился у турок!

Николай и Алек обменялись суровыми взглядами, дружно кивнули и привязали ирландца к дереву.

Фиона вышла во двор и окликнула Шинид. Девочка не спеша вышла из конюшни, и у Фионы упало сердце: этот упрямый взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Что ты натворила? – спросила Фиона, тревожно оглядываясь. Но кроме трех коров, мирно жевавших жвачку, поблизости не было ни одной живой души.

Шинид стиснула кулаки и замотала головой, отказываясь отвечать. И в эту минуту из-за мешка с зерном появился молодой козлик. Путаясь в тонких голенастых ножках, он смешно споткнулся и упал мордой в грязь.

– Ох, только не это! – в ужасе вскричала Фиона: у козлика были зеленые человеческие глаза, а на голове торчали пучки рыжих волос. Коннал! Однако его превращение оказалось неполным: на голове под рожками остались человеческие уши, а главное – да простит ее Господь! – он все еще был одет в штаны и рубашку!

Фиона кинулась к Шинид, схватила ее за руку, козлика – за загривок и потащила обоих в конюшню. Козлик протестующе заблеял. Ему вторил голос Шинид.

– Сейчас же все исправь, Шинид! – приказала Фиона, обмирая от стыда. Как она объяснит все это Шивон?!

– Он обозвал меня паршивой козявкой!

– Ну, деточка, ты только что доказала, что он был прав! – Шинид явно ошарашил столь суровый приговор, и Фиона наклонилась к самому ее лицу: – Ты пустила в ход свой дар, не умея толком с ним управляться! Представляешь, что будет с нами обеими, если кто-то об этом узнает? Мало я тебя предупреждала? Или ты забыла первую заповедь? Никому не причинять вреда! Быстро делай, что я велю, потому что ему больно!

Только теперь до Шинид дошло, что же она натворила. Девочка придвинулась к козлику, не обращая внимания на то, как угрожающе он выставил рожки. Она зажмурилась, опустив руки и сжав их в кулаки, и стала читать заклинание, как будто это была детская считалка. Наконец юная чародейка повелительным жестом воздела руки к небу. Ничего не произошло, и она беспомощно оглянулась на мать. Фиона встала рядом, еще раз повторив заклинание и медленно поднимая руки. Задние ноги козлика превратились в человеческие. Чем выше она поднимала руки, тем больше Коннал возвращался к своему естественному состоянию.

Наконец у Фионы вырвался вздох облегчения: мальчик рухнул на землю, едва дыша, но не сводя с Шинид яростного взора. Он коротко глянул на Фиону, и той стало ясно: Коннал знает, чья это дочь.

– Надо было законопатить тебя в бочку и продать старьевщику! – зарычал он, ринувшись на свою обидчицу. Но Шинид успела увернуться, и Коннал снова рухнул лицом в грязь.

– Коннал, мне так жаль… – Фиона заботливо склонилась над беднягой, желая ему помочь.

– Ты что, не можешь вправить ей мозги? – сердито ответил он.

– Судя по всему, это гораздо труднее, чем я думала, – пробормотала чародейка. Она заставила Шинид сесть на землю и ткнула ее в бок: – Проси прощения!

Как всегда, девчонка не замедлила продемонстрировать свое упрямство. Она гордо скрестила руки на груди и отрезала:

– Пусть первым попросит он!

– Чтобы я стал извиняться?… – От возмущения Коннал даже поперхнулся. – За то, что сказал правду? Нет, Шинид, ты настоящая паршивая козявка! Ты только и делаешь, что отравляешь мне жизнь своими выходками! – Он глянул на Фиону и добавил: – Сегодня утром она покрасила молоко в синий цвет. А у кур в курятнике выросли павлиньи перья!

– Ты больше не будешь отвечать за ее поступки, Коннал, – пообещала Фиона, устало вздохнув.

– Желаю удачи! – с сочувствием произнес мальчишка. Он был так измучен, что даже не обрадовался избавлению от непоседливой воспитанницы.

– Нет, одной удачи тут будет мало, – сурово промолвила Фиона, глядя на дочь. – Похоже, придется как следует ее выдрать!

С Шинид моментально слетела вся спесь.

– Прости меня, Коннал! – выпалила она.

Он буркнул в ответ что-то невнятное, все еще слишком злой, чтобы помириться, встал и протянул руку Фионе.

– Я прошу тебя не выдавать нашу тайну.

– Ты и глазом мигнуть не успеешь, как остальные поймут то, что уже понял я.

Он говорил чистую правду. Фиону пробрала дрожь при мысли о том, что скажет ей де Клер, когда вернется в замок.

– Знаю. – Шинид сделала было попытку скрыться, но Фиона дернула ее за руку и посмотрела так, что у проказницы отпало всякое желание своевольничать. – Придется все же рискнуть и открыто взять ее под свою опеку.

– А как же де Клер? Ведь это он приказал мне о ней заботиться.

– С ним я поговорю сама. – Реймонд уже разгадал их нехитрую тайну. Пройдет еще немного времени – и весь замок узнает о том, что Шинид – дочь чародейки и что ее дар почти не уступает таланту матери.

– Ступай займись делами.

– Ты уверена?

– Да, вполне. Но сперва… – На минуту оставив Шинид без присмотра, Фиона прочла короткое заклинание, проведя руками вдоль его тела. Мальчик почувствовал, как где-то в груди зарождается приятное тепло и растекается по всему телу до самых кончиков пальцев.

– Это что такое?

– Защитные чары. Теперь тебе не страшны заклинания Шинид.

Шинид запищала от возмущения и даже притопнула ножкой.

Коннал только улыбнулся в ответ на сердитую гримасу и высунутый язык своей мучительницы, оскорбленной в лучших чувствах.

– Надолго их хватит? – спросил он у Фионы. Та уже направлялась к двери, увлекая за собой зареванную Шинид.

– Пока я сама их не сниму.

Коннал довольно улыбнулся, стараясь не подать виду, как сжалось его сердце при виде слез на румяных щечках Шинид.

На глазах у всех Фиона протащила Шинид через двор к кухне, не обращая внимания на любопытные взгляды. Слава Богу, Шинид хватило ума идти за ней молча и не устраивать истерик. Синее молоко – довольно безобидная шутка, и перья у кур можно привести в порядок в два счета, но Шинид стала разбрасываться чарами направо и налево и даже подняла руку на человека. Это недопустимо. Миновав кухню, Фиона с дочкой оказались возле крепостной стены, где был когда-то устроен маленький внутренний садик. Чародейка распахнула калитку, втолкнула туда Шинид и жестом приказала сесть на каменную скамью. Девочка повиновалась, надувшись от обиды.

– Ты разочаровала меня, Шинид.

– А чего он ругался?

– И правильно делал, детка! Разве можно так поступать?

– А что, нельзя?

– Пойми, магия – это не детская забава!

– Я не детка!

Фиона устало потерла виски и села рядом с дочерью.

– Несмотря на весь свой дар, ты не сможешь с помощью магии заставить кого-то тебя полюбить. И учти: это не проходит даром. Чары, наложенные тобой ради собственной выгоды, рано или поздно обратятся против тебя!

– Мама, но ведь Коннал – мой суженый!

– Уже? – с недоверием спросила Фиона.

– Да, уже! Я его видела во сне! – Шинид не знала, как рассказать матери о том, что она часто видит сны, которые скоро становятся явью. Потому что ей слишком часто снились всякие страшные вещи. Вроде стрел и пожаров.

– И что же ты видела в этих снах?

Шинид, до этого старательно разглядывающая сорняки у себя под ногами, набралась храбрости и посмотрела Фионе в глаза.

– Я видела Коннала, когда он уже стал взрослым. Настоящим рыцарем. Ой, мама, он такой большой-пребольшой и ужасно красивый! – проворковала малышка, и Фиона невольно улыбнулась при виде того, как мечтательно затуманился ее взгляд. – А еще я видела его совсем стареньким, и я тоже была вместе с ним!

– Но это может означать только то, что тебе суждено увидеть его в это время, а вовсе не то, что он твой суженый.

– Нет! – Шинид слетела со скамьи и встала перед матерью, упрямо надувшись. – Нет! Он суженый! Я знаю!

– Ну хорошо, я тебе верю. – Еще никогда дочка не отстаивала своих убеждений с такой горячностью. – Но все равно он еще очень молод и даже не стал оруженосцем. Ты слишком рано забиваешь себе голову такими мыслями. – Хотя сама Фиона уже успела прикинуть, что они были достаточно далекими родственниками, и в будущем это не могло препятствовать их браку.

– Но из-за твоих чар не он станет меня любить!

– Ох, милая! – воскликнула чародейка, привлекая девочку к себе. – Разве магия может помешать настоящей любви? Никогда! Я просто не смогу наложить чары против веления его сердца!

– Правда?

– Ты же знаешь, что я никогда не лгу! – Фиона торжественно кивнула. – Если вам с Конналом суждено быть вместе, этому не помешает никакая магия! Если уж на то пошло, это должно случиться само, без колдовства! Понятно?

Шинид кивнула, сияя от счастья.

– Вот и хорошо. А что касается его превращения в козла – это был очень гадкий поступок.

– Знаю. Но я на него обиделась!

– Я понимаю, но это тебя не оправдывает. Мы не можем наложить чары со зла. За это грозит страшная расплата. А кроме того… ему было ужасно больно, Шинид. Особенно из-за того, что превращение оказалось неполным. Знаешь, как у него ломило все кости? Ты не должна никому делать больно. Это первая заповедь.

– Теперь он ко мне близко не подойдет! – захныкала Шинид.

– И я не могу его в этом винить. Но мне кажется, что он тебя простил. Хотя, конечно, какое-то время будет относиться к тебе с опаской и станет держаться подальше.

– Коннал ничего не боится!

Фиона с ласковой улыбкой потрепала дочку по макушке. Похоже, она не на шутку влюбилась в Коннала! Тем не менее, следовало подумать о том, как обезопасить других людей от бешеных вспышек ее горячего нрава.

– Ты ведь знаешь, что я должна тебя наказать.

– Да, – мрачно буркнула Шинид. – Мне придется драить котлы?

– О, это было бы слишком легким наказанием, мой барашек. Ты дашь мне клятву не прибегать к помощи магии.

– Но, мама!… – снова захныкала девочка.

– Нет, Шинид, – строго отрезала Фиона. Заставила девочку сесть на скамью и встала перед ней на колени. – Отныне тебе разрешается колдовать только в том случае, если тебе или кому-то другому будет грозить серьезная опасность.

– Это надолго? – судя по взгляду, брошенному на мать сквозь пряди рыжих волос, девочка снова была готова взбунтоваться.

Фиона не без причины заподозрила в этом вопросе скрытый подвох. Шинид наверняка обдумывала увертки, с помощью которых можно будет обойти запрет. И ей пришлось отделаться неопределенным:

– Пока я не скажу сама.

– Клянусь, – со вздохом произнесла Шинид.

Фиона покачала головой и протянула руку. Шинид вложила свою ручку в материнскую ладонь, а Фиона сняла с пояса серебряную цепочку и обмотала ее вокруг их запястий.

Шинид грустно посмотрела на сверкающую восьмерку, сковавшую их руки, и подняла глаза на мать.

– Клянусь не колдовать до тех пор, пока ты не скажешь мне сама.

Фиона смотрела в глаза своей дочери и думала о том, что относилась к ее дару слишком беспечно. Ей следовало давно преподать Шинид этот урок. Иначе девочка никогда не поймет, что с магией не шутят. А сила ее дара такова, что детские шутки могут обернуться настоящей бедой для многих людей.

– Во имя любви и во имя веры я принимаю эту клятву. Чтобы удержать это дитя от ошибок, я забираю ее магию себе. Она не станет колдовать до тех пор, пока я не разрешу. Да будет так.

У Шинид в глазах стояли слезы.

– А когда ты разрешишь, мама?

– Тогда, когда я научу тебя управлять своим даром.

– Да ведь это же навсегда!

Фиона, грустно улыбаясь, развязала цепочку, разорвала ее пополам и одну половину обмотала вокруг своего запястья, а вторую отдала Шинид.

– Нет, не так долго.

– Но твое изгнание кончилось, а мы все еще живем отдельно!

– Ах ты, моя хорошая! – Они крепко обняли друг друга, и Шинид дала волю слезам. Сердце Фионы обливалось кровью: конечно, ее дочь заслужила лучшей участи. Ей и самой ужасно хотелось покончить с этим унизительным притворством, но она все еще не решалась сделать последний шаг. Наконец девочка выплакалась и успокоилась. Фиона вытерла ей слезы и повела во двор.

– Мама, поколдуй для меня немножко!

– Не думаю, что это разумно.

– Ну пожалуйста!

Фиона задумчиво осмотрелась. Когда-то здесь был разбит чудесный уютный сад. Но пока замок стоял без хозяина, этот уголок превратился в обыкновенную свалку, заросшую сорняками. Фиона отпустила дочь и вышла на середину сада. Подняла руки к небу и стала кружиться на месте, нараспев читая заклинание. С каждым поворотом воздух вокруг нее закручивался все быстрее, пока этот волшебный смерч не подхватил весь мусор, скопившийся на земле. Он закружился в гудящем водовороте, каким-то чудом не задевая саму Фиону. Наконец смерч поднялся высоко в небо и улетел, унеся с собой все обломки.

Шинид прыгала от восторга, хлопая в ладоши.

Фиона пригладила растрепанные волосы и с довольным видом осмотрелась. Подошла к Шинид и спросила:

– Ну как, довольна?

– Здорово! И лорд Антрим будет очень доволен! «Представляю, как он будет доволен!» – язвительно подумала Фиона. А вслух сказала:

– Шинид, я сделала это не только для себя, но и для других. Понятно?

Шинид кивнула.

Они медленно побрели к калитке. Сад был очищен от мусора. Но в нем по-прежнему не росло ни одного цветка. Даже Фионе не хватило бы могущества заставить вырасти здесь хоть одну былинку.

Точно так же, как различить фигуру, застывшую возле розового окна в кабинете. Этот человек видел все, что происходило сегодня в саду.