"По следу вервольфа" - читать интересную книгу автора (Филатов Станислав)

Филатов СтаниславПо следу вервольфа

Филатов Станислав

По следу вервольфа

Вервольф - это человек-волк,- оборотень. С тех пор как люди повели счет кровавым историям, дела творимые волком и оборотнем, безнадежно перепутались в умах человеческих. В святом писании волк является олицетворением предательства, жестокости, кровожадности. Вот об одном таком оборотне и пойдет речь в этой детективной истории:

Прошло немногим более месяца как у Игнатия Львовича умерла жена. Свершившийся факт все изменил в размеренной жизни рядового конструктора завода сельхозмашин. Жена, Елена Ивановна, тяжело болела последний год. Тихая, трудолюбива женщина, она исправно проработала всю свою жизнь в ЖЭКе бухгалтером. Едва оформив документы на пенсию она, не болевшая до того ни разу, занемогла и слегла да так, что помочь ей не смогли даже во Всесоюзном онкологическом НИИ. Умирала она тихо, в полном сознании, окруженная взрослыми детьми, которых у нее родилось четверо и у них были уже свои большие дети. Прожив нелегкую женскую жизнь, сполна познав все ее трудности, она как-то оставаясь в тени, успевала все: и растить детей, и добросовестно работать наравне с мужем, и содержать всех домашних в чистоте и аккуратности. Даже умирая она чувствовала себя неловко от того, что оказалась впервые в жизни, в центре внимания своих близких. Прохоров был заранее предупрежден врачами о том, что ожидает его Лену. Диагноз эскулапов поверг его в ужас и жена, хорошо изучившая его за годы совместной жизни, конечно обо всем догадалась. Зная как ему будет тяжело без нее, она, проявив незаурядное мужество, больше утешала его, старясь скрывать ужасные боли, которые доставляла ей болезнь. Игнатий Львович видя ее искусанные губы и представляя как ей трудно бороться с недугом, выходил из комнаты на кухню, где подолгу беззвучно плакал, смывая слезы водой из-под крана. Смерть жены надломила в нем интерес к жизни. Во время похорон он, опустошенный и раздавленный, уже не плакал - просто не было слез, он выплакал их все еще там на кухне. Похудевший он смотрел ввалившимися глазами на все происходящее так до конца не осознан, что Елена Ивановна уходит от него навсегда. Звук падающей на гроб земли, вернул его к действительности. Поняв необратимость свершившийся судьбы, Игнатий Львович теряя сознание стал сползать по откосу свежевыброшенной земли в могилу. Стоящие рядом родственники удержали его и увезли с кладбища домой. Нервное потрясение связанное с потерей близкого человека заставило его взять месячный отпуск на производстве. Старшая дочь провела это время с ним, стараясь вернуть его к жизни. Забота близких, спокойная обстановка, весенняя погода, яркое солнце постепенно делали свое дело и уже через две недели Прохоров стал выходить на балкон подышать свежим воздухом, посмотреть на оживающую природу. Еще через неделю он уговорил дочь поехать с ним на могилку к жене. У Веры просьба отца вызвала двойственное чувство. Запретить ему задуманное она просто не могла, да и не имела права, зная сердечные отношения между родителями. С другой стороны, поездка на кладбище могла усугубить улучшающееся состояние отца. Понимая, что Игнатия Львовича все равно не удержать, Вера, без долгих колебаний, согласилась поехать с ним. Сборы были недолгими и сразу же после завтрака они направились на стоянку автобуса. Тротуар был очень скользким и дочь не отходила от отца, осторожно поддерживая его под локоть. Шестнадцатым автобусом они через час добрались до кладбища, которое находилось на окраине города. Девятиэтажные дома Северного микрорайона почти вплотную придвинулись к обширной территории кладбища. Купив у входа букетик искусственных цветов, направились к могиле Елены Ивановны. Вера безошибочно нашла последнее пристанище матери. Свежий холмик земли венчал неказистый памятник местного производства выполненный под мрамор. Фотография на нем была изготовлена в керамике, надпись на камне выполненная бронзовой краской еще не успела выгореть на солнце. Положив цветы в изголовье они не сдерживая слез смотрели на милые черты лица и немного грустные глаза жены и матери. Немного успокоившись стали заботливо приводить в порядок осыпавшийся холмик земли. Оградкой могилы служила массивная цепь натянутая с провисанием между бетонными столбиками. Поправляя надгробие они обговаривали то, что нужно будет еще сделать здесь: посадить цветы, покрасить импровизированную ограду, сделать лавочку. Пробыв почти до двух часов дня на кладбище они вернулись домой. Посещение могилы жены побудило в Игнатии Львовиче естественное желание привести могилу жены в надлежащий вид. В оставшиеся дни отпуска он ежедневно бывал на кладбище, вначале с дочерью, а затем и один. Буквально несколько дней хватило для того, чтобы Прохоров навел на могиле образцовый порядок. Посаженные им цветы он заботливо поливал ежедневно и вскоре они прижились полностью. Отпуск вскоре подошел к концу и Игнатий Львович вернулся к себе на работу в конструкторское бюро. Коллеги отметили, что сметь жены сильно изменила его: сделал малоразговорчивым, он даже сгорбился от свалившейся на него беды. Вера постепенно, оставляла его все больше и больше одного, перебиралась к себе настойчиво приглашая отца хоть месяц пожить у них. Прохоров считал излишним обременять своим присутствием кого-то из детей. Поблагодарив Веру за приглашение он остался жить один в своей квартире. Дети, на счастье проживающие здесь же в Воронеже, не забывали навещать отца по вечерам. Понимая заботу детей и будучи в душе благодарным им за это, он, тем не менее, только теперь понял кем для него была умершая жена. Тоскуя по утрате Игнатий Львович приезжал на кладбище почти ежедневно. Если поездка по какой-то причине срывалась, то он прогуливался по набережной у Чернавского моста мысленно разговаривал с Еленой Ивановной.

***

Сергей Петрович Архипов родился под знаком Скорпиона в далеком двадцатом году. Произошло это в полузатерянном хуторе Астахово на Хоперской земле. Сам хутор был расположен в живописной балке на стыке тех лесных массивов. Небольшая речушка, в которой летом постоянно купались гуси и дети, разделяла хутор на две ассиметричные половины. На окраине хутора у самого Зубрилова леса в небольшой крытой чаконом и родился мальчик в дождливую осеннюю пору. Русого голубоглазого мальчика назвали Сергеем в честь, погибшего в Брусиловском прорыве, отцова брата - подъесаула второго Хоперского полка. В семье Архиповых Сергей был первенцем, что и определило его нелегкое детство. Работать пришлось с малых лет не потому, что так было заведено, а потому, что кроме него в семье было еще трое сестер. Отец, как и большинство казаков их хутора, воевал за белых. Бои гражданской войны были ожесточенными и кровопролитными, об этом рассказывала Сергею его мать. Далеко ходить за примером было не надо - их хутор переходил из рук в руки более десяти раз. Иногда это происходило так быстро, что вызывало невольную улыбку хуторян. Бывало даже так, что натопят баню красные, в париться в не им, в удалым конникам генерала Краснова. Многие семьи в кровавой междуусобной войне лишились кормильцев, не обошла эта участь и Архиповых. Отец Сергея пропал в этой страшной бойне год спустя после рождения сына. Отношение к Советской власти у хуторян, чьи отцы и сыновья погибли на фронтах гражданской, не отличалась особой любовью. Эту подспудную ненависть к обобществлению казацкого уклада, десятилетний мальчик впитал вполне осознанно. Работать в колхозе приходилось практически весь световой день, не получая за тяжелый рабский труд почти ничего кроме трудностей. В семье незаметно подросли дети и именно на них лежала вся тяжесть работы по дому, а именно: прополка огорода, пастьба коз, гусей, заготовка травы на сено. Мать убивалась на непосильной работе в колхозе, а дома детьми руководила семидесятидвухлетняя бабушка - мать отца. Была она очень строгой и довольно набожной женщиной. Ходила быстро, с клюкой в руке, много работала по дому, строго спрашивала с детей за малейшую провинность. Когда пришла пора идти в школу, а она стояла на отшибе - в двух верстах от дома, Сергей всетаки пошел в нее несмотря на сопротивление матери и запреты бабки. Обе были убеждены в том, что грамота мужику совсем ни к чему, он и без этого сможет прокормить семью, было бы здоровье и крепкие руки. Но ему очень хотелось учиться, хотелось быть не хуже своих сверстников. Учеба парню давалась легко, трудности были с одеждой и обувью, вот и ходил он в школу одетым гораздо хуже других ребятишек. Рвение Архипова Сергея, его желание учиться увидела учительница начальных классов, она то и помогла ему реализовать тягу к знаниям. От нее он услышал больше добрых слов, чем от всех своих родственников вместе взятых. Так и шли чередой эти трудные годы. К окончанию седьмого класса из Сережи получился высокий хорошо физически развитый подросток. Его первая учительница, которую кстати звали Ниной Ивановной, посоветовала ему поступать в военное училище. Сережа, а к этому времени Бубнова Нина Ивановна была в его глазах непререкаемым авторитетом, решил поступить именно так, как она и советовала ему. Непосильный труд с раннего детства, беспросветная жизнь, жестокое отношение со стороны бабушки и матери помогли тому, что это желание стало одним из самых сильных в его жизни. А может просто казацкая кровь доставшаяся ему от предков, главным ремеслом которых была воинская служба, возымела верх, но после окончания школы он сделал такую попытку. На удивление многих хуторян, да и самому не очень-то верилось, но попытка оказалось удачной и он стал курсантом Камышинского пехотного училища. Начался новый этап в жизни Сергея Архипова. Показав недюжинные способности и упорство он успешно овладевал знаниями. Особенно больших успехов достиг в занятиях военно-прикладными видами спорта. Старательность и незаурядные способности вывели Архипова в число лучших курсантов училища. К окончанию училища Сергея лично знал сам начальник, которому он пришелся по душе своей выправкой и умением побеждать в спортивных состязаниях. За годы проведения в училище его связь с домом почти прервалась. Да и у него просто не было желания возвращаться туда, так опротивела ему эта тяжелая крестьянская жизнь. За все годы учебы он написал домой считанное количество писем, да и ответы на них приходили не регулярно. Вспоминая все это сейчас Сергей Петрович чувствовал неутолимое желание вернуться в те далекие годы и все начать совершенно по-другому - не так как это получилось в его жизни. Но не все человеческие желания сбываются, не все подвластно прихоти живущего на этой бренной земле.

*** Сороковой день смерти жены совпал с воскресеньем. Как и положено у православных, в это день было организовано поминовение усопшей. В квартире Игнатия Львовича собрались родственники, друзья - все кто любил и знал Елену Ивановну. Во второй половине дня Прохоров, вместе с детьми и внуками, поехал на кладбище. Посетителей в этот воскресный день было не слишком много, но кладбище не выглядело безлюдным. Могилы в своей основной массе были ухоженные и оттого еще более официально-строгие. Едва Игнатий Львович приблизился к месту погребения жены, как в глаза ему бросилось, что здесь кто-то похозяйничал в их отсутствие. Земля сбоку могильного холмика была свеже-разрыхлена и следы ее виднелись на посыпанной песком дорожке. Два кустика лапчатки, заботливо посаженные Прохоровым и выжившие только благодаря тщательному уходу за ними, были в плачевном состоянии их как-будто пересадили в другое место. В растерянности Игнатий Львович опустился на колени и стал поправлять холмик горестно осуждая того, кто мог натворить здесь такое. Растения действительно были вырваны с корнем и вновь воткнуты в землю. Слезы навернулись на его глазах, когда кустики, уже начавшие вянуть, без труда извлеклись из земли, едва он прикоснулся к ним. Дочери подняли его с земли и отряхнув прилипшую землю с брюк, усадили на скамейку. Вскоре заботливыми руками близких наведен порядок, а кустики лапчатки посажены на прежнее место и политы водой из банки предусмотрительно захваченной с собой. Случившееся омрачило и без того печальную дату. На могилке пробыли не более получаса и по сигналу Веры, которая боялась за отца, потихоньку тронулись в обратную дорогу. Дочери идущие рядом с отцом успокаивали его, стараясь внушить, что все происшедшее с могилкой нелепая, труднообъяснимая случайность. Игнатий Львович правильно воспринимал сказанное, но чувство досады не проходило и слезы еще долго поблескивали в уголках его глаз. Дети, побыв с отцом до вечера, разъехались и лишь Вера осталась до утра не желая оставлять его одного. Весь следующий день Прохоров пребывал на работе в особо расстроенных чувствах и его коллеги старались не обращаться к нему даже в тех случаях, когда его участие было просто необходимо. После работы Игнатий Львович, заскочив на минуту домой для того, чтобы переодеться и взять все необходимое, сразу же поехал на кладбище. Дорогой, он как и на работе, перебирал многие предположения случившегося на могиле жены, но так и не смог найти приемлемого варианта объяснившего все происшедшее. Подходя к могилке от издали заметил, что все случившееся вчера повторилось Пересаженные накануне кустики лапчатки были вновь выдернуты и отброшены в сторону, они уже успели завянуть под ярким солнцем. Земля, собранная впопыхах с дрожки вместе с речным песком, была небрежно набросана на могильный холм. Увидев все Игнатий Львович шатаясь подошел к скамейке и после минутного оцепенения тяжело опустился на нее. Невольные слезы навернулись у него на глазах. Некоторое время он сидел чувствуя как обида душит его изнутри и отрешенно смотрел на спокойное лицо жены. Когда образ Лены на надгробием становился расплывчатым и он не видел ее совсем Игнатий Львович закрывал глаза и смахивал рукой набежавшие слезы. Поплакав он немного успокоился и спустя полчаса начал все приводить в надлежащий порядок. Работа увлекла его и буквально через два часа был восстановлен прежний вид, только на пустое место из-под кустиков лапчатки нужно было посадить новые растения. Игнатий Львович рассчитывал проделать эту работу завтра же, время позволяло сделать новую посадку, оставалось только купить цветочную рассаду. Собрав прихваченные с собой инвентарь, Прохоров направился к автобусу не забыв захватить и выбросить по дороге в урну засохшие кустики лапчатки. На следующий день, сразу же после работы, Игнатий Львович заехал на рынок, где и приобрел, почти за бесценок, несколько растений так полюбившейся ему лапчатки. Забежав на минуту домой, он без промедления собрался и даже не перекусив поехал на кладбище. Приближаясь к могиле Игнатий Львович ожидал вновь увидеть разбросанную землю, но его ожиданию в этот раз не суждено было сбыться. Все, что он проделал вчера с могильным холмиком оставалось в таком же виде и сегодня. Облегченно вздохнув Прохоров опустился на скамью, осторожно поставил сумку у ног и лишь после этого вытер испарину со лба. Несколько минут он смотрел на фотографию жены, а потом, как бы опомнившись, стал доставать из сумки все необходимое для посадки растений. Сделав углубление в земле он хотел уже сажать кустики, но ему вдруг показалось, что земля под рукой какая-то липкая и не рассыпается под действием пальцев. Игнатий Львович поднес руку к глазам и увидел, что она маслянистая и от нее исходит резкий запах нефтепродуктов. Не понимая в чем дело он обследовал могилу и увидел, что она вся полита или дизельным топливом или жидким машинным маслом. Там, где нефтепродукт попал на растения они получили ожоги, оправиться от которых, по-видимому, уже не смогут. Вконец расстроенный совершенным вандализмом, Прохоров, так ничего и не понимая, опустился на скамейку. Возмущение и злость распирали его и Игнатий Львович решил поговорить обо всем происходящем с теми, кто отвечает за порядок на кладбище. Оставив сумку он направился к главному входу, где всегда находился сторож.

*** Осознавая, что все это теперь не вернуть, он нахмурил лоб и прикусив нижнюю губу начинал разминать очередную папиросу. Закуривая он вновь мысленно возвращался в прошлое вспоминая до мелочей такую непростую жизнь. Порой Сергею Петровичу хотелось отогнать мысли о прошлом прочь, но это ему, как правило, не удавалось. Мысленно Архипов вновь возвращался в те далекие годы, когда он еще был достойным человеком и гражданином своей Родины. Честно говоря он ощущал какую-то потребность более тщательно и подробно проанализировать все, что с ним произошло много лет назад: Получив лейтенантские погоны и документ об окончании пехотного училища он уже мысленно прикидывал: куда же пошлет его распределительная комиссия. Внутренне он готовил себя к тому, чтобы начать службу где-нибудь в далеком гарнизоне Амурского края или Чукотки, но судьба распорядилась по другому. Сергей училище окончил с отличием и этот факт, как и его спортивные успехи не остались незамеченными, а наоборот были учтены командованием. "Оставить лейтенанта Архипова командиром по строевой подготовке при Камышинском пехотном училище", - таков был окончательный вердикт комиссии по распределению выпускников училища. Эта новость буквально ошеломила Сергея и он совершенно счастливый вместе со своими вчерашними однокашниками отпраздновал это в столовой пехотного училища. В этот же день он с несколькими товарищами направился на железнодорожный вокзал, чтобы проводить их и самому поехать домой на положенный ему месячный отпуск. Этот месяц он провел дома. Время проведенное им в училище позволило ему совсем по другому взглянуть на хуторскую жизнь. Мать так и продолжавшая тянуть лямку крепостной колхозной жизни. Сестры подросли и большая часть работ по дому лежала на их плечах. Бабка, по прежнему строга и требовательная, заметно сдала - годы брали свое. Сергей сразу же взялся за дело, приводя в порядок заметно обветшавшее подворье отработал весь месяц желая хоть как-то облегчить жизнь своим близким, понимая, что кардинально повлиять на судьбу родных он не в силах. В училище возвращался он уже без того радостного настроения с которым еще месяц назад направлялся домой. И вновь побежало время в стенах того же училища, но теперь Сергей пребывал совершенно в ином качестве. Этот месяц проведенный в родном хуторе в кругу своей семьи, он не забывал и, стараясь унять терзавшую его душу горечь, стал ежемесячно посылать половину денег причитающихся ему по офицерскому аттестату. Сергей успокаивал себя тем, что эта помощь хоть как-то улучшит нищенское существование сестер и матери. Но для себя он решил, что больше домой не поедет, чтобы не терзать свою душу. Жизнь офицера существенно отличалась от курсантской многим, но главное - появилось свободное время, которое можно использовать по своему усмотрению. Сергей стал чаще бывать в городе, где будучи еще курсантом бывал считанное количество раз. В городе он посещал кинотеатры, изредка бывал в доме офицеров. В одно из таких посещений он познакомился с белокурой девушкой из приволжских немцев. Звали ее Эльзой и работала она в библиотеке при доме офицеров. Они сразу понравились друг другу и как это часто бывает с любовью с первого взгляда она закончилась свадьбой в офицерской столовой. Эльза до замужества жила на квартире у одной женщины. Молодожены вместе там проживать не могли, так как площадь комнатки была всего в десять с небольшим квадратных метров. Проживание там еще было невозможно потому, что квартира находилась в районе, который располагался слишком далеко от военного училища. Пришлось подыскивать жилище поближе к месту службы Сергея. Начальник училища, майор Белоусов к которому обратился Архипов с пониманием отнесся к заботам молодого офицера разрешив ему поселиться вместе с женой в свободной комнате офицерского общежития. Счастью молодых не было предела, они были очень рады этой обшарпанной комнате рассчитанной на проживание трех офицеров. Привести ее в божеский вид и перевезти вещи Лизы, а именно так называл ее Сергей, было делом одного дня. Обстановки у них не было никакой кроме солдатских кроватей и тумбочек, но, несмотря на это, именно в этой комнатке и был понастоящему счастлив каждый из них. Супружеская жизнь для обоих только началась и у них не было никаких забот и тревог. В Европе в это время уже во всю полыхал огонь второй мировой войны, а им, счастливым и беззаботным, только открылась всеми своими красками любовь и гармония. Молодые и горячие они торопились домой, торопились любить, почти все свободное время отдавая друг другу. Супруги закрывались от всего мира в своей "крепости" как бы предчувствуя кратковременность свалившегося на них счастья.

*** Рядом с настежь раскрытыми воротами находилась небольшая каменная сторожка, издали напоминающая дорожный павильончик, которые так часто встречаются нам на пригородных автобусных остановках. На диванчике, который был приставлен к сторожке с солнечной стороны, сидел сторож. Он наблюдал за всеми входящими и выходящими не останавливая взгляда ни на ком конкретно. Не исключено, что его вообще не интересовали люди как таковые. Со стороны казалось, что это один из посетителей присел отдохнуть от мирской суеты и погреться в ласковых лучах весеннего солнца. Поздоровавшись со сторожем Игнатий Львович не ожидая приглашения присел на край диванчика. Сторож, немолодой мужчина пенсионного возраста, худой и сутулый ответил на приветствие Прохорова. - Я хочу узнать, кто отвечает за порядок на кладбище?- еле сдерживая слезы обратился Игнатий Львович к сторожу. Тот, бросив быстрый взгляд, на возбужденного Прохорова, предположил: - Видимо что-то случилось? - Да не что-то, а произошло надругательство над могилой и над памятью мой умершей жены! Эти слова произнесенные в сердцах Игнатием Львовичем, произвели на сторожа соответствующее воздействие и он повернувшись к говорившему лицом, спросил: - А вы подождите не волнуйтесь, лучше расскажите, что произошло? Соучастие и спокойный тон сторожа сняли напряжение и заставили Прохорова взять себя в руки. Он срывающимся голосом изложил все, что произошло за прошедшую неделю на могиле жены. Сторож оказался хорошим собеседником потому и дал возможность Игнатию высказаться полностью не перебив его рассказ ни разу. Даже когда Прохоров ему все изложил как на духу он помолчал, подумал и, лишь после минутной паузы, сказал: - Меня, честно говоря, ты своим рассказом озадачил.- Сторож не церемонясь обращался к нему на ты, но Игнатий Львович не обратил на это никакого внимания.- За несколько лет работы здесь ничего подобного у нас никогда не случалось,- продолжал он,- и я озадачен происшедшим ничуть не менее вашего. Ели все это действительно произошло, то уверен - тут поработал варвар. - Нет, я вижу, что вы сомневаетесь, а возможно не верите мне совсем. Тогда давайте пройдем вместе с вами к могиле и посмотрим на совершенное там изуверство. По выражению лица сторожа было видно, что он действительно подвергает сомнению все услышанное от Игнатия Львовича. - Ладно, пойдем взглянем что там произошло на самом деле,ответил он и поднявшись с диванчика стал закрывать дверь сторожки на замок. Прохоров тоже поднялся со скамейки ожидая сторожа. Наконец тот бросил возиться с дверью и они направились к могиле Елены Ивановны. У могилы оба остановились и Игнатий сказал сторожу: - Ну, попробуй рукой землю и вы увидите, правду говорил я вам или врал. Тот наклонился и взял в руку полную горсть земли. Сжав ее в ладони сторож поднес руку к носу: - А действительно соляркой воняет. Раскрыв кулак он стряхнул с ладони землю в то место откуда и взял ее. - Ну, что вы на это скажите?- торопливо спросил Прохоров, желая тотчас получить от сторожа исчерпывающий ответ. Но тот не торопился с ответом обдумывая довольно странную ситуацию. Посматривая по сторонам он явно старался найти хоть какую-то бумагу, чтобы вытереть испачканную руку. Игнатий Львович достал из сумки выцветшую от времени тряпку и молча протянул ее сторожу. Тот, так же ни говоря ни слова, тщательно вытер каждый палец, часто перехватывая тряпку чистым местом. - Да, это просто чертовщина какая-то,- наконец произнес он в раздумье и протянул Прохорову выцветшую материю. Тот машинально вытер свои руки, а потом в сердцах швырнул ее на землю. - Что же тут произошло? Как вы мне объясните все это?- с болью в голосе спросил Игнатий Львович. - Как все это объяснить я право не знаю,- тихо сказал сторож растерянно глядя на холмик оскверненной земли. - Может кто из посетителей хулиганит?- предположил Прохоров, глядя на растерянного сторожа. - В наше время может быть, но я обещаю тебе, что буду за этой могилкой присматривать. - Ой!- воскликнул обрадовано Игнатий Львович.- Если сможете, то пожалуйста, а уж я в долгу не останусь,- пообещал он. - Ладно, присмотрю, да и сменщику своему накажу - пусть тоже посматривает, благо, что она недалеко от дежурки.- Сказав это он сел на скамейку и достал из кармана пачку "Астры". Игнатий, сам никогда не куривший, молча смотрел как сторож долго колдовал над сигаретой тщательно разминая ее. Наконец он закурил и с жадностью заядлого курильщика несколько раз глубоко затянулся, каждый раз выпуская дым через свернутые трубочкой губы. Прохоров решился прервать затянувшееся молчание: - Что же мне делать с могилой теперь? Вытащив сигарету изо рта и выплюнув попавшую в рот крошку табака сторож сказал: Земельку теперь менять надо, а то ведь ничего на ней расти не будет, да и перед женой твоей неудобно будет если не менять. Он посмотрел на Прохорова и понял, по выражению лица, что его предложение понравилось, продолжал:- Если желаешь, то я тебе помогу, у меня найдется: и тележка, и лопата, да и земельку знаю где брать. - Когда можно будет заменить ее?- поинтересовался он у сторожа. - Если домой не торопишься, то сегодня и заменим. - Мне торопиться некуда,- заверил он сторожа, боясь что тот передумает. - Хорошо, тогда я пойду за тележкой, а ты пока снимай всю загаженную соляркой землю на дорожку. Сторож встал и попыхивая сигаретой направился к себе на вахту. Игнатий Львович, подчинившись команде, достал из сумки красный совочек с деревянной ручкой и стал сгребать им пропитанную нефтепродуктами землю. Смоченным оказался верхний слой земли в восемь-десять сантиметров и сгрести его не представляло большого труда. В одном месте, а именно там, где и были дважды посажены им кустики лапчатки, земля была пропитана наиболее глубоко. Снимая землю в этом месте пришлось углубиться сантиметров на двадцать пять, когда совочек неожиданно на что-то наткнулся. В земле предмета было не видно и тогда Прохоров, не боясь запачкаться, стал разгребать почву руками. Вскоре он наткнулся на предмет, на ощупь похожий больше на шахматную ладью. Движимый любопытством он протянул предмет на свет божий, земля зашевелилась и на поверхности появилась человеческая рука, которую Игнатий Львович вытащил за большой палец. С раскрытым от ужаса глазами Прохоров сделал шаг назад, дико закричал и споткнувшись о натянутую цепь ограждения без чувств упал на дорожку.

*** Лиза была человеком начитанным и в совершенстве знающим немецкий язык на котором общались члены ее семьи у себя дома. Сергей и здесь продемонстрировал недюжинные способности довольно быстро овладел практическим разговорным языком. Лиза с удовольствием добровольно взяла на себя обязанности воспитателя и учителя своего мужа и нужно отдать ей должное преуспела в этом. Через год совместного проживания, в мае 1941 года, у них родился сын, которого они после долгих обсуждений нарекли Алексеем. Сергею в начале июня, в самый канун войны, было присвоено очередное воинское звание старшего лейтенанта. Все складывалось как нельзя хорошо, но грянувшая, как гром среди ясного неба, война нарушила нормальное течение жизни. В то роковое воскресенье 22 июня начинался обычный выходной день и ничто не предвещало, что несколько часов спустя страшная весть всколыхнет огромную страну. Он и Лиза понимали, что место Сергея на фронте - на этот счет двух мнений не было. Архипов на следующий же день подал рапорт с просьбой направить его на фронт в действующую армию. Но начальник училища имел на этот счет свое прямо противоположное мнение. С первых же дней войны в училище стали готовить политруков для фронта, а им, в своем большинстве людям мирным, пришлось нелегко. Период обучения сократили до нескольких месяцев - фронту, в это критическое время, были очень нужны политически зрелые бойцы. Строевой подготовкой будущих политработников и занимался Архипов. Сергей продолжал писать рапорты на имя начальника училища, в которых выражалось только одно желание скорее попасть на фронт. По каждому вновь поданному рапорту майор беседовал с Сергеем старясь убедить его в том, что здесь в училище он делает не менее важную и полезную работу, чем на фронте. Архипов не перебивая выслушивал доводы начальника, но в своем решении был неумолим. Майор, имеющий большой жизненный опыт, как мог остужал горячую голову Сергея, но в конце концов и ему это видимо порядком надоело. Вот только сейчас он отчетливо понимал, что не надо было ему высовываться и демонстрировать свой героизм, возможно, все и сложилось бы по-другому. Почему он не послушал майора и не притих, не остался в училище, может и отсиделся бы там до конца войны? Сергей Петрович ругал себя бранными словами за мальчишество и излишнюю браваду. Закуривая очередную папиросу "Беломорканал", он отчетливо понимал как было бы ему хорошо тогда остаться служить в училище. Послушайся он тогда майора и жил бы он постоянно с женой и сыном, но все получилось совершенно не так как ему хотелось сейчас. Сергей понимал, что именно в тот момент решалась его дальнейшая судьба. Сейчас он досадовал на себя за те рапорты, которыми тогда завалил начальника. Нервы майора не выдержали и он подписал седьмой по счету рапорт поданный старшим лейтенантом. Глубоко затянувшись Архипов подошел к окну и посмотрел на зеленую траву газона, растущие под окнами клены, которые были щедро залиты ярким весенним солнцем. Но эта, уже которая по счету, весна в его жизни не принесла ему радости, а всколыхнула в нем только одни горестные воспоминания. За окном легкий весенний ветерок медленно перебирая молодые листья кленов. Ни яркая окраска листьев, ни теплое весеннее солнце не радовали Сергея Петровича. Злость на людей, на весь мир за свою неудачно прожитую жизнь, не утихала в душе Архипова. Он жадно затягивался дымом папиросы стараясь унять злобу до боли стиснувшую его сердце. Докурив папиросу Сергей вернулся в кресло и его мысли вновь вернулись в тот далекий сорок первый год. Итак, седьмой по счету рапорт оказался удачным и в конце августа старший лейтенант Архипов попадает на Юго-Западный фронт в район Киева. Особенно запомнилось ему прощание с Лизой и сыном. Он как сейчас видел ее бледное лицо и большие глаза наполненные слезами. Так и остались они в его памяти умоляющими и выжить и вернуться. Он выжил, но вернуться к ней и сыну не смог по очень веским причинам. В силу сложившихся обстоятельств, Архипов не стал их даже разыскивать. В сентябре 1941 года, на подступах к Киеву шли упорные бои. Красная Армия сдерживала превосходящие силы противника. Несмотря на сказочный героизм бойцов и командиров Советские войска оставили столицу Украины и отошли на левый берег Днепра. Сразу по прибытии на фронт Сергею Архипову была доверена под командование стрелковая рота, от которой на левый берег Днепра перебралось лишь пятнадцать человек - остальные полегли в тяжелых боях. А противник все продолжал наступление.

*** Когда сторож вернулся к могиле с тележкой, в которой громыхала на неровностях дороги совковая лопата, он увидел лежащего на земле Прохорова и склонившуюся над ним женщину в черном платочке. Подбежав к Игнатию он наклонился над ним и ни говоря ни слова стал отыскивать пульс, осторожно двигая пальцами по шее лежащего. Остановки сердца не было, просто Прохоров был в обмороке. Расстегнув ворот его рубашки и брызнув в лицо водой, которую женщина подала ему в поллитровой банке, сторож вернул Игнатия Львовича к жизни. Тот открыл глаза и непонимающе смотрел ими на склонившихся над ним людей. Постепенно ощущение реальности вернулось к нему и Прохоров сделал попытку приподняться. Сторож и женщина поддерживая его за спину усадили Игнатия прямо там же на дорожке, где он лежал до этого. - Что с тобой случилось, перегрелся на солнце?- спросил сторож, сочувственно глядя в лицо своего недавнего собеседника. Игнатий Львович силился что-то сказать, но видя, что язык не повинуется ему указал рукой на могилу. Сторож повернулся и посмотрел в указанном направлении: и от ужаса и удивления челюсть его отвисла. В предобморочном состоянии находилась и женщина, едва она увидела безжизненную и неестественно белую руку торчавшую из взрыхленной земли. Первым взял себя в руки сторож: - Побудьте здесь одну минуточку, а я сейчас сбегаю позвоню куда надо. Сказав это, он трусцой побежал к сторожке. Женщина в черном платочке помогла Прохорову встать на ноги и они поддерживая друг друга отошли от рокового места метров на десять. Опустившись на скамеечку у одной из могил стали ожидать сторожа изредка с испугом посматривая в сторону могилы Елены Ивановны. Сторож тем временем дозвонившись до милиции стал ожидать ее приезда там же у ворот. Через полчаса прибыли работники милиции, а следом подъехала машина скорой помощи. Сотрудники сопровождаемые сторожем направились ускоренным шагом к страшной могиле. Старший, увидев все своими глазами выставил охрану и попросил Игнатия Львовича рассказать все как было. Но состояние Прохорова было настолько тяжелым, что врачу скорой помощи пришлось отпаивать его таблетками. Сторож рассказал все что знал, а Игнатия Львовича, прибывшему следователю допросить так не удалось - не позволяло полуобморочное состояние. Записав домашний адрес Прохорова, он распорядился отправить последнего домой. Врач и женщина в черном платочке увели его к машине скорой помощи, а на кладбище события продолжали развиваться по уже известному сценарию. Вызвали экспертов, могильщиков и удалив всех посторонних людей приступили к раскопкам могилы. Оказалось, что поверх гроба с Прохоровой Еленой Ивановной был прикопан мужской труп. Судя по тому, что захоронили его почти у самой поверхности кто-то сделал это впопыхах на скорую руку. Можно было только догадываться, что мужчина умер насильственной смертью и преступники постарались спрятать концы в землю. Было совершенно ясно, что сделать такое один человек не мог - значит преступников было несколько. Более того о совершенном преступлении можно было судить только после всесторонней экспертизы обнаженного трупа. Врач проявил к Прохорову внимание и чуткость и буквально под руку завел его в комнату и уложил в постель. Игнатий Львович попросил его позвонить на работу дочери и пригласить ее срочно приехать к нему. Врач выполнил эту просьбу пострадавшего, на удивление быстро дозвонившись в монтажный техникум, где она работала бухгалтером. Прежде чем уйти доктор прописал Прохорову строгий постельный режим и дал таблетки двух сортов, которые следовало принимать четыре раза в день и обязательно на тощий желудок. Честно говоря он очень беспокоился за состояние здоровья больного опасаясь, что его может хватить инсульт. Напоследок приказав Игнатию Львовичу ни в коем случае не вставать до прихода дочери, он попрощался и вышел из комнаты. По звуку закрываемой двери Прохоров определил, что сработал английский замок и он теперь может отдыхать совершенно не беспокоясь, что кто-то войдет в квартиру без ключа. Игнатий Львович улегся поудобнее и не заметил как уснул. Сколько прошло времени он не знал, но когда открыл глаза в комнате было темно. По еле уловимому движению на кухне понял, что Вера уже пришла. - Вера,- позвал он и не узнал своего голоса - так он охрип от пережитого. Хоть и произнес Игнатий имя дочери совсем тихо, чуткое женское ухо услышало, что он проснулся. Створчатая дверь тихо открылась и в комнату вошла Вера. Не включая света, еле слышно дочь подошла к кровати желая убедиться, а не ослышалась ли она. Игнатий Львович пошевелился и только после этого Вера спросила: - Ты проснулся , папа? - Да,- также тихо ответил он,- включи свет и подай мне воды. - Сейчас,- пообещала дочь и щелкнула выключателем настольной лампы стоявшей на письменном столе у изголовья кровати. Минутой позже она принесла стакан холодной воды. Игнатий Львович с усилием сел, достав таблетку из блестящий вакуумной упаковки, и положил ее на язык. - Папа, что с тобой произошло? С усилием проглотив таблетки и сделав еще несколько глотков воды он возвратил стакан со словами: - Вера, произошло нечто ужасное, но я сейчас не могу об этом говорить так мне плохо. Давай подождем до утра и уж тогда я тебе все расскажу. - Хорошо,- сразу согласилась она,- а ты кушать не хочешь? - Нет, не хочу, спасибо,- отказался он. - Ну, тогда отдыхай, я потушу свет?- спросила дочь. - Да, потуши,- тихо сказал он и закрыл глаза. Вера щелкнула выключателем лампы и бесшумно вышла из комнаты.

*** Совещание у генерала, проходившее накануне вечером, было для Николая Федоровича спокойным. Его имя даже не произносилось, поэтому вызов к Говорову утром несколько озадачил Мошкина. Он попытался, насколько это возможно, поразмышлять о причине вызова, но так и не придумав ничего путного направился к генералу. В приемной посетителей не было, а секретарь пригласил его в кабинет шефа сообщив, что тот один и уже несколько минут ожидает Мошкина. Решительно открыв дверь полковник шагнул через порог в просторный кабинет заместителя начальника областного УВД. Алексей Иванович сдержано ответив на приветствие пригласил Николая Федоровича проходить в кабинет и присаживаться поближе к столу. Говоров был суров и судя по официальному тону находился не в духе. Закрыв лежащую перед собой папку и в сердцах бросив ручку в стакан из серого мрамора, генерал поднял глаза на Мошкина. - Николай Федорович, есть одна очень хитрая и жуткая загадка, которую нам загадал преступник. Скажу сразу - дело неординарное и простой разгадки не обещает. Ну как, заинтриговал я тебя таким началом или нет? - Ну, не то чтобы заинтриговали, а что случилось узнать конечно хочется. - Тогда слушай. В Северном районе расположено одно из крупных кладбищ города. И вот представь себе является один горожанин на могилу своей умершей жены, чтобы посадить цветы или еще что-то в этом роде. Копаясь в земле он находит: чтобы ты думал? - Я право затрудняюсь что-либо предположить,- ответил Мошкин внимательно слушавший генерала. - Так вот, натыкается он на человеческий труп. - Что, он находился в могиле, где была похоронена жена этого гражданина? - Да, труп мужчины прикопали в могилу к уже умершему человеку. Я не буду выдвигать никакой версии, думаю, что делать это пока преждевременно - нужно расследовать все обстоятельства преступления. - Кто обнаружил труп?- поинтересовался Николай Федорович. - Это произошло вчера вечером, где-то между шестью и семью часами. - Что известно еще? - Личность убитого предстоит установить. Видимых следов убийства нет, причину смерти предстоит определить экспертам. Труп, предположительно, захоронен полтора месяца назад, но это предстоит уточнять экспертам. Прикопали его наспех, видимо, преступники очень торопились замести следы. Все остальное нужно установить. - Да, загадка оказалась со многими неизвестными,- в раздумье произнес полковник. Генерал вышел из-за стола, подошел к сидевшему Мошкину и опустился на стул рядом с ним. - По факту убийства прокуратура возбудит уголовное дело, а вот его рас

я предлагаю взять тебе. Произнеся эти слова Алексей Иванович положил свою руку на колено Мошкина. Этим жестом генерал как бы давал понять, что решение принято и выполнять его придется Мошкину. Николай Федорович понял все и после минутного раздумья сказал: - Хорошо, Алексей Иванович, я постараюсь найти того, кто совершил это убийство и надругался над могилой. - Вот и договорились,- с удовлетворением в голосе сказал Говоров, поднялся со стула и направился к своему креслу. Усевшись в него он продолжил - Если нужна будет какая-либо помощь - обращайся немедленно, и, конечно, держи меня в курсе. - Как быть с помощником, ведь дело о расхитителях в госторге мы практически закончили? - Если закончили, то сдавайте его в прокуратуру, а помощника я оставляю при тебе - договорились? Предугадать как все сложится нельзя, но в любом случае помощник тебе будет крайне необходим. Более того, в случае крайней необходимости можешь взять кого-нибудь из следователей отдела. - Хорошо, я обязательно прибегну к их помощи. Алексей Иванович поинтересовался ходом расследования и обстоятельствами торгового дела висевшего за Мошкиным. Разрешив несколько чисто формальных вопросов, генерал отпустил Николая Федоровича. Вернувшись к себе в кабинет, Мошкин сел за свой стол, закурил сигарету и немного помедлив достал из ящика стола новый скоросшиватель с надписью "Дело". Положив сигарету в пепельницу он взял ручку и убедившись, что стержень пишет тонко, поставил дату начала расследования. Сколько раз за свою нелегкую работу следователем он начинал поиск преступников преодолевая массу трудностей совершенно невидимых постороннему человеку. Всякий раз, начиная расследование, он успокаивал себя тем, что нужно найти преступников хотя бы для того, чтобы восторжествовала справедливость. Во все времена каждый уважающий себя человек считал делом своей чести не допустить насилия, а совершившего его преступника - справедливо покарать. Движимый этим Мошкин и поступил на юридический факультет и многие годы своей жизни посвятил трудному делу борьбы с преступностью. С годами совершенствовалось его мастерство и ему удавалось "раскручивать" запутанные и изощренные преступления, отдавая в руки правосудия жестоких и коварных преступников. Вот и это убийство: кто совершил его, во имя чего человек был лишен самого дорогого - жизни, удастся ли быстро найти убийцу? Эти и масса других вопросов стояли перед следователем и ответить на них предстояло ему. Прикурив погасшую сигарету Николай Федорович поставил шариковую ручку в стакан, так и не подписав лежащую перед ним папку. Нужно было написать название дела, но Мошкин давал названия своим делам только тогда, когда загадок в расследуемом деле больше не было. Нужно было всерьез браться за это убийство. Затушив сигарету о край пепельницы Мошкин придвинул к себе телефон. Сняв трубку он позвонил и вызвал машину к парадному подъезду.

***

Две мощные танковые и моторизованные группы немцев, прорвав оборону на флангах фронта проникали все дальше на восток. Эти клинья немецкого наступления сходились все ближе и наконец сомкнулись в районе городов Лихвица и Ромны. Почти все войсковые соединения Юго-Западного фронта оказались во вражеском кольце. На левобережном Приднепровье разыгралась тяжелая трагедия второй мировой войны. Командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос погиб. Погибали или попадали в плен штабы частей и соединений, тысячи и тысячи советских солдат. Кольцо врага день ото дня суживалось и, наконец, наступил финал этой трагедии. Волею судеб Сергей Архипов оказался в этом кольце, центром которого стало село Оржица Полтавской области. Это большое село располагалось по одному берегу высокому и крутому. Другой берег реки, того же названия что и село, был низменный и болотистый. Болота были гиблые и непроходимые, особенно во время осенних дождей. Единственная дорога отсюда пролегала по гребню широкой и длинной земляной дамбы, построенной как мост через непроходимые топи. Немцы перекрыли эту дамбу, орудия и пулеметы противника держали насыпь под непрерывным огнем и она стала местом где сложили голову многие и многие солдаты. Вся масса войск сдавленных петлей вражеского окружения устремилась сюда на дамбу, надеясь вырваться из кольца. Насыпь на всем протяжении была усеяна трупами людей, разбитыми штабными машинами, перевернутыми повозками, убитыми лошадьми. Но в течение многих дней и ночей все новые и новые отряды окруженных шли на прорыв по этой дороге смерти или пытались добраться к своим через топкие болота. Лишь немногим удалось вырваться из окружения - большинство солдат погибало под вражеским огнем, тонуло в глубокой трясине или попадало в плен. По этой дамбе, старший лейтенант Архипов вместе с оставшимися в живых бойцами своей роты, в составе отряда окруженных, участвовал в одном из ночных прорывов. Он смутно помнит, как это было, но в его памяти отпечаталось то, что они преодолели большую часть пути, когда заработала артиллерия противника. Дамба была хорошо пристреляна, поэтому первые же залпы накрыли их. Снаряды легли кучно - точно в цель. Архипова ослепил яркий всполох близкого взрыва и он сразу провалился в пустоту. Очнулся он оттого, что почувствовал довольно сильный толчок в бок под левое ребро. Медленно открыв глаза Сергей увидел стоящего над ним огромного рыжего немца. Винтовка с примкнутым штыком, которую тот держал наперевес, была направлена ему в грудь. Увидев, что лежащий на спине Архипов открыл глаза, немец еще раз ударил его под ребро, одновременно показывая винтовкой, что нужно вставать. Осознав наконец все происходящее Архипов хотел выхватить пистолет, но рука плохо слушалась хозяина и только скользнула по кобуре. Это движение не ускользнуло от внимательных глаз солдата и штык снова приблизился к груди Сергея. И вновь кованный сапог немца ударил Архипова под ребро. Сделав нечеловеческое усилие Сергей сел и обхватил руками свою голову, которая болела так, что казалось вот-вот должна расколоться на части. Солдат, видимо поняв, что этот офицер не представляет для него опасности, взял винтовку под мышку, а левой рукой резко поднял Архипова на ноги уцепившись за воротник его шинели. Тело Сергея ныло и он стоял на плохо слушавшихся ногах ощущая во рту вкус запекшейся крови. Близким разрывом снаряда его сильно контузило да так, что изо рта и ушей шла кровь. Солдат вермахта тем временем поднял фуражку и нахлобучил ее на голову Сергею, после чего несильно подтолкнул его в спину. Архипов сделал два робких шага на негнущихся ногах, как бы раздумывая идти ли ему дальше или нет? Немец словно вспомнив что-то догнал его, проворно расстегнул ремень и снял с Сергея портупею вместе с пистолетом. Вслед за этим он проворно обшарил карманы старшего лейтенанта, но не нашел там ничего подозрительного. Архипов даже не заметил когда солдат извлек его документы из кармана гимнастерки, так ловко он все это проделал. Толчок прикладом в спину заставил Сергея проделать несколько шагов на почти деревянных ногах. Вот так и подгонял его немец до тех пор, пока он не попал в группу таких же пленных. Последний толчок в спину был таким, что не поймай его бывшие сослуживцы - упал бы он в придорожную пыль.

***

Первым делом ему хотелось поговорить с теми сотрудниками, которые первыми приехали на вызов кладбищенского сторожа. Это были первые профессионалы имевшие дело с трупом и от них он надеялся получить, буквально по горячим следам, ответы на интересующие его вопросы. Закрыв кабинет, Мошкин не торопясь спустился по лестнице на первый этаж. Служебная машина закрепленная за ним стояла у тротуара, а водитель сидел на своем месте в салоне и читал какую-то тоненькую брошюру. Сев в машину на пассажирское место рядом с шофером Николай Федорович поздоровался и попросил: - Андрюша, давай-ка добежим в ОВД Коминтерновского района. - Слушаюсь, товарищ полковник. Сунув брошюру в перчаточник, водитель запустил мотор и плавно тронул машину с места. Солнце ярко светило в лобовое стекло и в салоне, как в небольшой теплице было душно. Николай Федорович опустил боковое стекло и свежий воздух еще сохраняющий утреннюю прохладу вскоре вовсю хозяйничал в кабине. О совершенном убийстве у него не было почти никакой информации, поэтому он мог предполагать любую версию заведомо зная, что ни одна из них не будет соответствовать реальной. он даже не знал возраста убитого, не знал как он прожил жизнь до этого рокового часа. Может это отпетый уголовник, которого отправил на тот свет оскорбленный подельник, а может честный работяга, который попал под горячую руку озверевшему хулигану? Вот это и предстоит ему установить в хронологической последовательности и достаточно точно. Нужно доказать в деталях: кто убил и почему, когда и где? Не часто, но Николаю Федоровичу приходилось решать подобные задачи со многими неизвестными. Взявшись за расследование такого дела он всегда стремился решить наиглавнейшую задачу - найти убийцу. Самолюбие и тщеславие не всегда помогают следователю, но и без этих качеств личности как таковой нет и быть не может. За мыслями Мошкин и не заметил как доехали до отдела. Андрей припарковал машину, открыл перчаточник и достал книжечку, видимо, решив не теряя ни минуты продолжить чтение. Открыв дверцу Николай Федорович вышел из машины и не оборачиваясь направился к зданию милиции. Представившись дежурному, он узнал у него как можно найти бригаду выезжавшую вчера по вызову на кладбище. В седьмом кабинете, куда направил его дежурный, Мошкин увидел сидевшего за столом смуглолицего лейтенанта. Оказалось, что он судмедэксперт и именно он вчера в составе группы сотрудников выезжал по вызову сторожа. Узнав кто с ним беседует лейтенант встал и безо всякого чинопочитания предложил Мошкину стул. Николай Федорович выдвинул предложенный стул из-за стола и сел на него, одновременно разрешив сесть и стоявшему офицеру. - На кладбище вы изымали из могилы обнаруженный труп? - Да, совершенно верно. - Меня очень интересуют даже мельчайшие подробности. Прошу вас рассказать о том, что было зафиксировано бригадой на выезде? - Милицию вызвал сторож дежуривший на кладбище. Он позвонил по "ноль два" где-то в шесть вечера, а буквально через несколько минут, от силы - пятнадцать, мы уже были на месте преступления. Сторож нас сразу же проводил к могиле, которая была слегка разрыта и из нее торчала, оголенная по локоть, человеческая рука. - Почему могила была разрыта? - Я сейчас объясню. В этой могиле, немногим более сорока дней назад, была похоронена Прохорова Елена Ивановна. Муж, ухаживающий за могилой заметил, что кто-то периодически раскапывает ее, вырывая посаженные цветы. Подобное случилось дважды, а вчера могилу кто-то полил нефтепродуктами, предположительно дизельным топливом. - С какой целью нужно было это делать, как выдумаете? - спросил лейтенанта Мошкин. - Труп уже начал разлагаться и бродячие собаки учуяв это стали раскапывать захоронение. Кто-то поначалу поправлял обезображенную могилу, а потом ему, видимо, это занятие надоело и он полил могилу соляркой, надеясь таким образом отвадить собак напрочь. - Так что же, выходит это убийца поправлял могилу и поливал ее соляркой отпугивая собак? - не удержался от вопроса Мошкин. - Я не могу так категорично ответить на ваш вопрос, но тот человек, который поливал могилу дизтопливом, знал что в могиле прикопан труп. - Что вам еще удалось установить, докладывайте? - Работу на кладбище начали с того, что очень осторожно откопали и извлекли тело, которое, как я уже сказал стало разлагаться. Убитым оказался мужчина довольно преклонного возраста, лет шестидесяти трех или шестидесяти пяти. Видимых колотых или резаных ран на трупе нет. По вдавленному следу на шее можно предположить, что причиной смерти стало удушение, но точное заключение сделают уже при вскрытии. Могу также утверждать, что закопали его уже мертвым. В ротовой полости нет земли, значит он был умерщвлен где-то до того. Одежда на нем говорит, что он менял ее редко, видимо носил до полного износа. Пиджак и брюки на нем не его размера, думаю с чужого плеча. Длинные ногти на руках и ногах говорят о том, что это опустившийся человек, скорее всего бомж.

***

Его подхватили под руки и быстренько затолкали в середину колонны, которая под конвоем немцев направлялась в тыл противника. В этот день они прошли более двадцати километров в сторону Сазоновки. Весь этот путь Сергея поддерживали под руки товарищи по оружию. Ночевали в чистом поле прямо на сырой земле. За этот путь конвоирами было пристрелено около десяти пленных советских воинов, которые не могли идти из-за полученных ран. Уставшие воины забылись в глубоком сне едва только коснулись земли. Сильная головная боль не давал уснуть Архипову почти всю ночь и лишь под утро глаза его сомкнулись сами собою. Рано утром, едва развеялся туман, колонна военнопленных тронулась в путь. Сергей плохо слышал после контузии и поэтому товарищи просто растолкали его не мучая своих голосовых связок. Голова болела как и вчера, но дрожь в ногах прошла и двадцать километров до населенного пункта Лазорки он преодолел в этот день самостоятельно. И вновь немцы по дороге расстреляли всех кто не мог идти. Лазорки оказались небольшой железнодорожной станцией в двух километрах от которой и располагался лагерь для военнопленных. Так началось его пребывание в плену. В течение нескольких дней к Сергею вернулось умение слышать и говорить, но головная боль осталась на всю жизнь. Условия содержания военнопленных в этом лагере были просто ужасными, если это можно было назвать подобием условий для жизни. Просто участок в несколько гектаров с редкими деревьями обнесли по контуру проволокой в несколько рядов - вот и все. На этой территории разместили несколько тысяч человек военнопленных. В этом полевом лагере было сделано все, чтобы люди побыстрее умирали. И они умирали: от недоедания, холода, болезней. Укрыться от ветра, дождя и начинающихся заморозков было практически негде. Люди рыли углубления в земле, но и это плохо спасало от крепких ночных заморозков. Кормили пленных один раз в сутки баландой с сухим эрзац-хлебом. В лагере не хватало воды для питья. Люди лишенные элементарных человеческих условий объели все деревья, которые находились на территории лагеря, сдирая с них кору и мелкие ветви. Отсутствие надлежащих санитарных условий способствовало распространению кишечных заболеваний, которые буквально косили людей. Живые не успевали хоронить мертвых. Силы оставляли и Архипова, по утрам он уже еле-еле отрывал свое застывшее тело от стылой земли. Поначалу немцы не разрешали удалять трупы с территории лагеря, но когда каннибализм стал чуть ли не всеобщим явлением, стали заставлять сбрасывать трупы в овраг находящийся неподалеку. Времени, чтобы обдумать свое положение у Сергея было предостаточно. Он чувствовал, что силы покидают его и финал был ему понятен. Как выжить в этих условиях он просто не знал. За эти несколько недель он понял, что остаться живым не удастся, судьба не оставляла ему никакого шанса. Ужасное общение со смертью притупило в нем все человеческое и только желание жить, жить во чтобы то ни стало, постоянно сверлило его мозг. Погода ухудшалась, заморозки уже сохранялись и днем. Военнопленных в лагере стало заметно меньше и они сбивались в толпы наподобие пингвинов, стараясь хоть так защититься от мороза и пронизывающего студеного ветра. Силы были на пределе, а Сергей так и не видел выхода из создавшегося положения. Многие пытались бежать или от отчаяния бросались на проволоку, но всегда это заканчивалось одним - смертью. Иногда и он был готов броситься на колючее ограждение и тем самым положить конец мучениям, но ему хотелось жить. Наконец он признался себе, что не сможет покончить жизнь самоубийством, к него не было на это душевных сил. Балансирование на грани жизни и смерти постепенно привело его к мысли, что он готов пойти на все лишь бы остаться живым. А зима надвигалась неотвратимо и он уже понимал, что жить ему осталось от силы две-три недели. И Архипов решился не ждать, когда он замерзнет и окажется в овраге, а обратиться к немцам с просьбой сохранить ему жизнь, обещая им за это служить верой и правдой.

*** На минуту задумавшись лейтенант продолжал: - Носки на ногах убитого были разные по расцветке. Одежда и все другое, о чем я вам уже сказал дает возможность предполагать, что это был типичный бродяжка. Обувь и верхняя одежда на нем отсутствовали. Труп находился в земле не менее месяца, а сколько конкретно покажет экспертиза. - Что еще можете сказать по этому необычному случаю? - спросил Николай Федорович, несколько удивленный обстоятельным рассказом лейтенанта. - На теле убитого есть давнишний шрам, скорее всего - след пулевого ранения в бедро навылет. Видимо он участвовал в войне, но это скорее предположение, а не утверждение. Ранение было в мякоть, кость при этом повреждена не была. Ранения подобные этому связаны с большой потерей крови, но это уж так, к делу не относится. Лейтенант извиняюще глянул на следователя. - Нет, почему же? Скорее наоборот, все что вы говорите, очень важно и возможно поможет раскрыть преступление. Так что вы говорите обо всем подробнее - я вас внимательно слушаю. - Особых примет у убитого нет, если не считать странную наколку, татуировку на его груди. - Что за татуировка? - поинтересовался Мошкин. - На груди, прямо под левым соском выколота буква "В" и цифра "800". - Что же удивительного в этом? - Да удивительного ничего нет, но в глаза мне бросилась только одна странная особенность. - Какая? - Татуировка уж очень похожа, по аккуратности и эстетике выполнения, на фабричную. - Как понимать "фабричную"? - с легким раздражением в голосе спросил Мошкин. - Наколка выполнена с математической точностью, как будто отпечатана на машинке. Подобное случается если она выполнена штампом. Уверен, что рукой так не сделаешь, а там может я и ошибаюсь - в тюрьме и не такие мастера встречаются. - Думаете он побывал в заключении? - По дозреваю, что не избежал он этой участи, а где у нас еще можно сделать татуировку? - А кроме этой, на груди, были ли еще наколки на теле? - Нет, эта единственная и ее смысл мне не понятен. Ну была бы обозначена группа крови и ее резус - понятно, а что обозначает эта буква и три цифры - тут вопрос? - А в одежде удалось что-нибудь найти? - Да, я вам, товарищ полковник, забыл сказать: в карманах убитого не было ничего, никаких документов, а нагрудный у костюма так и остался вывернутым. Видимо, прежде чем предать его земле из карманов вытряхнули все. - Предчувствуя, что установить личность убитого будет нелегко, - в раздумье произнес Мошкин. - Я тоже, товарищ полковник, об этом подумал и чтобы облегчить следователю работу снял у убитого отпечатки пальцев, хотя сделать это было непросто. - Да, его пальчики проверить и не помешает, вдруг он их оставлял когда-нибудь у нас,- предположил Николай Федорович. Если он жил бомжем, то наверняка где-нибудь, а "наследил". Размышления и наблюдательность лейтенанта нравились Мошкину и он поблагодарил судьбу за то, что на происшествие попал этот молоденький криминалист. Николай Федорович в лейтенанте увидел человека, человека незаурядного с большим будущим. - Товарищ полковник, при изъятии и осмотре трупа мною были сделаны фотоснимки - отснята почти целая пленка, но для того, чтобы сделать фотографии нужно время. Так что и фотографии, и отпечатки пальцев, и другие документы вместе с заключением я смогу предоставить вам дня через два. Не поздно будет? - спросил лейтенант и посмотрел на следователя. - Два дня срок немалый, но делать нечего - придется ждать. Только попрошу уложиться в эти два дня. - Обязательно уложусь, товарищ полковник. Все фотографии и бумаги доставлю вам лично. - Хорошо, лейтенант, договорились. А с мужчиной, который обнаружил тело в могиле своей жены, кто-нибудь беседовал? - Показаний у него никто не брал, да и ничего существенного он сообщить не мог. - Почему? - Очень уж он был взволнован и врачи скорой помощи, прежде чем отправить его домой, долго отпаивали таблетками. Отвечать на какието вопросы следователя, там не кладбище, он не мог чисто физически. - Хорошо, спасибо. Поняв, что лейтенант рассказал ему все, что знал, Мошкин поднялся со стула. Поблагодарив криминалиста за службу и пожав его руку Николай Федорович вышел из кабинета и направился на выход к машине. Информация, полученная от лейтенанта давала богатую пищу для размышлений. Мошкину хотелось побыть одному, в своем кабинете, и обдумать все хорошенько. Уже по пути к выходу ему стало ясно, что без визита к начальнику Коминтерновского ОВД не обойтись. Нужно было привлечь к поиску как можно больше сотрудников, особенно участковых инспекторов. Видимо убийство произошло где-то поблизости от кладбища, об этом свидетельствовало отсутствие на трупе верхней одежды и обуви. Но привлекать к поиску участковых можно было лишь получив фотографии убитого, а отпечатать их лейтенант обещал только через два дня. Только получив фотографии он нанесет визит, чтобы задействовать сотрудников на поиск и опознание убитого. Поборов минутное колебание Николай Федорович заторопился к машине. Андрей от книжонки оторвался только тогда, когда Мошкин опустился на сидение рядом и захлопнул дверцу. Привычно сунув книжицу в перчаточник, водитель спросил: - Куда едем, товарищ полковник? Посмотрев на него, Николай Федорович сказал: - Сейчас мне нужно быть в управлении. Андрей послушно направил машину кратчайшей дорогой, решив побыстрее доставить шефа в родные пенаты. Николай Федорович высунул в открытое окно раскрытую ладонь ощущая сильное давление встречного ветра, который прохладной струей протекал по рукаву приятно омывая грудь и спину.

***

Свое решение он оправдывал тем, что его Лизе уже наверное давно пришла похоронка или другая бумага, по которой он числится без вести пропавшим. наверняка его уже похоронили все, похоронили не зная, что он мерзнет, медленно умирает от голода, а им нет дела до него. Сергею не хотелось умирать вот так в безвестности, когда твоя стойкость и отвага никому не нужны и никого уже не удивляют. Ведь никому нет дела до его лишений и мук. Одно дело умереть всенародно - героем, другое - вот так не за понюшку табака, а он вообще не хотел ложиться в могилу, он хотел жить любой ценой. Для осуществления своего замысла ему нужно было попасть в похоронную команду, выйти из лагеря, а уж там обратиться к любому солдату охраны. Сергей стал думать о том, что он скажет охраннику на немецком языке. Говорить необходимо было на немецком - это тоже был немаловажный фактор и он увеличивал его шанс выжить. Архипов стал держаться поближе к тем воротам, через которые выволакивались в овраг основная масса трупов. Нужно сказать, что попасть на вывозку трупов было не очень сложно. Добровольцев в этой команде не было потому, что вероятность попасть на тот свет, для каждого из них увеличивалась многократно. Если охране ктонибудь не понравился из похоронной команды, то ему стреляли в затылок и сталкивали в овраг. Все в лагере об этом знали и старались держаться подальше от ворот, чтобы не попасть в эту команду. Архипов добровольно пошел в нее на следующий день после того, как принял такое важное решение. В этот день с утра стали выносить тела военнопленных на телегах, в которых было впряжено не менее шести человек и столько же подталкивало сзади. С наступлением холодов смертность среди пленных увеличилась, поэтому похоронная команда работала весь день практически без остановки. К обеду, благодаря стараниям охраны, количество обслуги у "колесниц смерти" поубавилось и Сергею удалось попасть в одну из двух "упряжек" задействованных на вывозе трупов. Как только подкатили к оврагу первую телегу, он не стал медлить, а сразу обратился к фельдфебелю на немецком языке. - Господин фельдфебель, мне необходимо сделать важное заявление вашему офицеру. Старший солдат среагировал сразу, выпучив глаза от удивления: - Откуда знаешь немецкий язык? Сергей, бросив взгляд на своих товарищей, увидел что они удивлены не менее фельдфебеля, услышав немецкую речь из уст русского военнопленного. Архипов перевел взгляд на немца и вновь произнес: - Прошу Вас отвести меня к командиру, только ему я смогу дать пояснения. Два солдата стоящие неподалеку с интересом прислушивались к разговору между пленным и фельдфебелем. От него не ускользнуло, что его солдаты слышали разговор с этим русским офицером. - Ганс,- обратился фельдфебель к одному из солдат,- отведи этого чудака к командиру, да смотри не дури - никаких попыток к бегству. Понятно? - Так точно, господин фельдфебель,- бодро произнес солдат и взял винтовку наперевес. Архипову стала понятна готовность солдата и он не говоря ни слова своим товарищам опустил оглоблю телеги на землю. - Куда идти? - спросил он уже не фельдфебеля, а Ганса. - А вон туда,- указал тот стволом винтовки на стоящие поодаль строения, в которых располагалась охрана лагеря. Архипов прошел по протоптанной тропинке, которая пролегала по-над забором из колючей проволоки. Пронизывающий ветер дул в спину несколько ускоряя шаг и со стороны казалось, что кто-то неведомый и сильный толкает сопротивляющегося Архипова вперед - в неведомое. В полутора метрах сзади, Сергея конвоировал Ганс держа винтовку стволом к земле. Метров через пятьсот тропинка повернула к строениям, до которых оставалось еще не более двухсот метров. Один домик был, видимо, выстроен задолго до войны а рядом находилось несколько бараков собранных совсем недавно из свежераспиленных сосновых брусьев. В них располагались казармы для солдат несущих охрану лагеря, а в хорошо обжитом домике наверняка располагались офицеры. Сергей и направился по тропинке к этому домику. По тому, что конвоир не остановил и не окликнул его, Архипов понял, что правильно вычислил местонахождение командира. Когда они уже подошли к домику, дверь неожиданно открылась и на крыльцо выбежал молоденький солдат в одном мундире с графином в руке. Увидев солдата сопровождающего Архипова, он воскликнул: - Привет Ганс! Куда ты ведешь это чудище? - Здорово Курт, скажи, обер-лейтенант здесь? - А ты, что, хочешь его видеть? - Да не я, а вот этот пленный желает видеть нашего командира. - А зачем он ему нужен? - Он все обещает рассказать ему при встрече. Я сам удивлен не менее твоего, но этот пленный довольно сносно говорит по-немецки. Эта новость несколько удивила Курта, но он продолжал выливать воду из графина. - Ну и что ты думаешь с ним делать дальше? - А зачем мне думать, ты доложи обер-лейтенанту, а уж он сумеет принять правильное решение. - Подожди меня здесь - я сейчас доложу командиру. - Конечно подожду, не вести же его в таком виде в помещение. Вылив воду из графина Курт проворно скрылся за дверью.

***

Получив поздравительную открытку к Новому Году Александр Михайлович внимательно ее прочитал. Содержание поздравительного текста было до банальности обычным. Автор желал Неретину и его близким здоровья, долголетия, благополучия. Александр Михайлович дважды прочитал адрес отправителя, пытаясь вспомнить, кто из его знакомых проживает в областном городе Воронеже, являющимся центром Черноземья. Фамилии отправителя на открытке на было и какой-то период времени он не мог по имени оживить в своей памяти образ конкретного человека. И вдруг его осенило - он вспомнил Егора Митрофанова с которым вместе учился в Воронежском сельскохозяйственном институте. В кругу его знакомых только один Митрофанов имел такое имя. Ну, конечно, эту открытку прислал он. Его отношения с Егором нельзя было назвать идеальными, но определенное влечение он к друг другу ощущали. Особенно сблизила их первая институтская сессия. Тогда им предстояло сдать четыре экзамена. Как-то так получилось, но к первому из них они готовились вместе. Из четырех дней отпущенных на подготовку: первые два читали химию, каждый читали химию по-отдельности, а в оставшиеся дни проводили собеседование - попеременно экзаменуя друг друга. Симбиоз оказался продуктивным - оба сдали химию на "отлично". В этом был какой-то дух состязательности - каждый из них желал получить наивысший результат на каждом экзамене и как не удивительно - это у них получалось. В промежутках между сессиями они жили всяк по себе не надоедая друг другу. Незаметно прошли студенческие годы и наступила пора прощания со стенами "alma mater". Александр уехал по распределению в Белгородскую область, где и работал все эти годы главным агрономом колхоза. Егор, окончивший институт с "отличием", распределялся в льготной пятерке и выбрал точку в Воронежскую организацию "НПО Гипрозем". С той поры прошло без малого четверть века и за все эти годы Неретин держал первую весточку от Егора Митрофанова. Александр не стал просматривать оставшуюся почту, а откинувшись в кресле позвал жену: - Светлана, пойди посмотри кто нас поздравляет с праздником. На кухне послышался стук посуды и одновременно с этим голос супруги: - Подожди я сейчас приду к тебе, а то мне здесь совершенно ничего не слышно. Неретин взял со стола открытку, посмотрел на адрес отправителя, но улица, на которой проживает Митрофанов, ему ни о чем не говорила. Закурив, он выпустил симпатичное колечко дыма, взял районную газетенку и стал ее просматривать, поджидая жену. Зачитавшись, он и не заметил как она вошла в комнату и опустилась в свободное кресло у письменного стола. - Ну, что тут у тебя стряслось - я слушаю? Александр Михайлович посмотрел на опрятно причесанную супругу, положил на стол газету и взяв открытку протянул ее Светлане. - Посмотри, кто удостоил нас своим вниманием. Она, вытерев руки, о фартук с интересом взяла поздравительную открытку. Александр женился уже будучи на четвертом курсе института и Егор был среди приглашенных на это торжество. он конечно знал его жену, но Александру было интересно вспомнит ли Светлана, сокурсника своего мужа, Егора Митрофанова. Она молча прочитала открытку, на минуту задумалась и, подняв на мужа добрые, бесхитростные глаза, спросила: - Уж не тот ли это Егор с которым ты всегда готовился к экзаменам в институте? Ее предположение было точным и он внутренне удивился тому, как быстро жена сориентировалась и по одному только имени вспомнила его однокурсника. - Конечно, это написал Егор, а кто же еще. Сколько лет молчал, а вот гляди - вспомнил! - Саша, а может ты ему написал или поздравлял когда-нибудь? спросила Светлана и посмотрела на мужа ожидая правдивого ответа. - Если честно сказать - ни разу! Мысленно я вспоминал о нем и своих ребятах, но написать так и не удавалось, да и адреса его я не знал. - Ты хоть теперь-то поздравь его и его семью с праздником, время еще позволяет. Думаю, открытка за три дня успеет дойти до Воронежа, а лучше давай дадим поздравительную телеграмму? - Светлана, я с тобой полностью согласен. А то неудобно как-то, он о тебе вспомнил и нам нельзя быть неблагодарными. Я и сам думаю, что удобнее дать телеграмму, а уж письмом объяснить ему все подробно. И вообще, надо бы наладить с ним переписку и узнать кто и где из наших ребят трудится. - Правильно,- поддержала его жена,- так и сделай, ведь вы столько лет вместе учились, столько экзаменов вместе сдали - вам есть что вспомнить. У Егора, видимо, тоже такое желание появилось - посмотри как разборчиво написал обратный адрес. Ой, я тут с тобой заговорилась, а у меня там котлеты могут подгореть. Светлана легко поднялась из кресла и стремительно скрылась на кухне.

***

Ожидание появления обер-лейтенанта затянулось. Архипов понимал, что именно сейчас, здесь решается его дальнейшая судьба, а может быть и сама жизнь. Если он не сумеет убедить немецкого офицера в своей полезности, то считай его песенка будет спета. Не станет Ганс вести его в лагерь дальше того оврага. Сергей был уверен, что конвоир пустит ему пулю в затылок только за то, что впустую сходил в расположение охраны. Дверь отворилась внезапно и на крыльцо вышел высокий стройный офицер в распахнутой шинели. Закрывая дверь, следом за ним вышел Курт, которому было интересно посмотреть на то, как будут развиваться события дальше. Офицер сразу впился глазами в военнопленного, как бы стараясь предугадать то, что несчастный сейчас ему скажет. Поправив на голове фуражку с высокой тульей он наконец спросил: - И что мне хочет сообщить офицер доблестной Красной Армии? Архипов конечно уловил издевательский смысл сказанного, но никак не среагировал на это, ему хотелось жить и он сделал свой выбор. - Я бывший офицер Красной армии, хочу верой и правдой служить фюреру и Великой Германии. Готов выполнять любые поручения, прошу вас помочь мне в этом. - Где научился немецкому языку? - Моя жена немка из Поволжских немцев, она и научила меня. - Твоя фамилия и воинское звание? - Архипов Сергей Петрович, старший лейтенант - командир стрелковой роты. - Слушай, что я тебе скажу: служба фюреру - большая честь и далеко не каждому по плечу. Очень похвально, что ты изъявил желание служить фюреру и рейху, но мы вынуждены будем тебя проверить. - Я готов доказать вам свою преданность. - Хорошо, посмотрим не передумаешь ли ты. Ганс, отведи пленного в сарай, где сидят такие же "патриоты". Скажи дневальному, пусть приведут его в порядок, а то он очень уж похож на свинью. Сказав это, обер-лейтенант повернулся и исчез за дверью. Архипов понял, что судьба отпустила ему несколько часов жизни до того испытания, которое придумал ему обер-лейтенант. Сергей посмотрел на конвоира ожидая когда тот поведет его в злополучный сарай. Ганс, между тем, обратился к Курту: - Что мне с ним делать? - Ну как что, веди его в сарай. Он расположен вон там, за последним бараком. Там такие уже сидят, его тоже к ним. Дневального найдешь в казарме, у него есть ключи от сарая. До встречи, Ганс. Сказав это Курт скрылся за дверью, а конвоир подтолкнул Архипова стволом винтовки в нужном направлении. Через пятнадцать минут он оказался в сарае, куда не церемонясь втолкнул его немец. Сергей, попав внутрь, остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Он стоял и слушал как на двери сарая немцы навешивали и закрывали замок. Когда он стал различать внутренне содержимое сарая, то увидел лежащих на соломе человек десять в красноармейском обмундировании. Не говоря ни кому ни слова, он отыскал свободное место у наружной стены, натаскал туда соломы и лег на нее. Послед долгих недель, которые он провел в лагере под открытым небом, в сарае было непривычно тепло и он уснул почти мгновенно, пригревшись на только что созданном ложе. Это был даже не сон, просто сознание отказалось служить уставшему телу после всего перенесенного под открытым небом. Кормили их здесь не так как в лагере - а дважды в день, объедками оставшимися в столовой после солдат охраны. Пробыл в этом раю Архипов три дня, но эти дни запомнились ему на всю жизнь. После холода, стылой земли и пронизывающего до костей ветра в сарае на соломе было действительно хорошо. Сытная пища в какой-то степени поддержала его иссякающие силы. Воды здесь давали вволю и он впервые за несколько недель не только напился, но и умылся. Большую часть времени из этих трех суток Архипов проспал. Разговоров между пленными, которые находились в сарае, почти не велось. Сергей понял, что все они здесь такие же как он, и разговаривать друг с другом было им практически не о чем. Желание жить заставило их вверить свои тела и души в руки противника. Каждый из них сделал свой выбор и теперь конечно размышлял над тем, как сложится их дальнейшая судьба. А она безжалостная и коварная действительно готовила им серьезное испытание. Вспоминая об этом ужасном дне у него всегда пробегал холодок по спине и сердце сжималось от сознания совершенного. Обер-лейтенант был страшным, незнающим жалости человеком и не каждый садист был способен на такую выдумку.

*** Преступление действительно выглядело странным по нескольким причинам: во-первых, неясны причины убийства бродяги; во-вторых, почему труп был раздет и разут? в-третьих, как был убит несчастный? вчетвертых, что означала наколка на груди убитого? в-пятых, кто убийца? Видимо, прежде чем ответить на последний вопрос предстояло раскрыть содержание ответов на предыдущие четыре. И хотя догадок было предостаточно, а как подступиться к разгадке преступления Мошкин пока не знал. В управлении Николай Федорович зашел к сотруднику, который ведал розыском пропавших граждан и попросил у него сведения о всех исчезнувших в области за последние полгода. Взяв у майора Агапова солидную папку Мошкин направился к себе в кабинет. Сев за письменный стол, он не торопясь закурил и пододвинув к себе папку стал изучать ее содержимое. Глядя на фотографии пропавших бесследно людей, читая приметы и прочие анкетные данные, он был удивлен количеству разыскиваемых сограждан. Просто не укладывалось, что в области с трехмиллионным населением за шесть месяцев исчезло около ста человек. Среди граждан, чьи данные составляли содержимое этой солидной папки, ни один не походил на человека, труп которого был тайно захоронен на кладбище. Закрыв папку и отодвинув ее на край стола Николай Федорович понял, что если убитый был бомжем, то, естественно, официально разыскивать его никто не станет. У таких людей, как правило, родственников нет или связи с ним утеряны в силу сложившихся обстоятельств. Исчезновение такого человека в большинстве случаев не привлекает чьего-либо внимания, да и опознание личности существенно затрудняется по той же причине. Активный поиск и опознание можно было бы начинать только получив фотографии и отпечатки пальцев убитого. Выкурив еще одну сигарету, Мошкин поспешил к майору Агапову с папкой под мышкой стремясь вернуть ее в оставшиеся пятнадцать предобеденных минут. Пребывание у майора затянулось на добрые двадцать минут, после чего они вместе пошли на обед. В столовой, во время еды, Мошкин пришел к выводу, что необходимо съездить на кладбище и самому посмотреть на могилу, в которой был обнаружен труп мужчины. Кроме того, ему хотелось увидеть, где расположено кладбище, как далеко от него находятся жилые дома. Эта поездка была ему просто необходима, как необходима военному рекогносцировка перед крупным ответственным наступлением. Наскоро перекусив, Николай Федорович спустился по лестнице вниз с мыслью совершить поездку на кладбище еще сегодня. Андрей сидел в дежурной комнате за небольшим столиком, уткнувшись в книжицу и совершенно отрешившись от всех тревог и забот. Мошкину пришлось дважды окликнуть его прежде чем тот понял, что от него требуют. Закрыв книжку, он направился на выход вслед за полковником. В машину сели одновременно и водитель наклонившись уже хотел положить книжицу в перчаточник, но Мошкин попросил ее у него посмотреть. Андрей безропотно отдал книгу следователю, при этом спросив его: - Куда сейчас, товарищ полковник? - Надо "сбегать" на кладбище, что расположено в Северном районе. Назвав конечный пункт поездки, Мошкин стал просматривать книжонку, стараясь при беглом перелистывании вникнуть в суть повествования. Книга была криминального содержания и особого интереса у Николая Федоровича не вызвала. Он не любить читать детективы по той причине, что работа задавала ему головоломки похлеще этих надуманных в кабинетной тиши историй. Мошкину не хотелось забивать голову посторонней и совершенно не нужной ему информацией. Отложив книгу он сосредоточился на пробегающей за окном автомобиля мозаике городской жизни. На улицах, несмотря на разгар рабочего дня, было сравнительно многолюдно. Мошкин поймал себя на мысли, что среди этих людей бродит тот, кто своими руками закопал труп в чужую могилу, стараясь таким образом уйти от сурового наказания. А ему предстояло найти убийцу, доказать его вину и передать мерзавца в руки правосудия. Судя по рассказу лейтенанта это был вконец опустившийся человек, возможно, в прошлом имеющий серьезное ранение. За что могли убить бомжа? Может он после многих лет скитаний явился, ну например, к сыну в воспитании и содержании которого не принимал никакого участия, стал требовать от него гуманного отношения к себе... А может убитый повздорил с таким же бомжем изза стакана водки... Мысли и догадки пришлось оставить так как Андрей остановил машину на пятачке перед главным входом на кладбище. Мошкин протянул Андрею книгу до того лежавшую у него под рукой, раскрыл дверцу и вышел из машины. Поправив галстук, он не торопясь направился через ворота внутрь кладбища.

***

Этот день для обитателей сарая начался как обычно и ничто не предвещало трагедию. Утром всех сводили на оправку, а потом принесли воду, чтобы они могли умыться. После этого все с аппетитом уплетали объедки оставшиеся от завтрака солдат вермахта. Через час все двенадцать человек вывели из сарая и в сопровождении трех конвоиров повели знакомой тропинкой к лагерю. Уже подходя к лагерным воротам, Архипову стало понятно, что там творится что-то необычное и страшное. Разгадка наступила несколько минут спустя. На площадке перед оврагом, в который сбрасывали трупы умерших и убитых военнопленных было построено большое количество немецких солдат, здесь же был и обер-лейтенант, стоявший в окружении унтер-офицеров. Немного в сторону, около двухсот красноармейцев были окружены плотной цепью солдат. Все происходило за пределами лагеря, но большинство обитателей последнего толпилось у колючей проволоки наблюдая за тем, что творилось на площадке перед оврагом. Изменников, среди которых был и Архипов, построили в шеренгу по двое, прямо напротив группы офицеров и унтер-офицеров. Обер-лейтенант увидев, что все готово, вышел на несколько шагов вперед и начал говорить. - В вверенном мне полевом лагере участились случаи каннибализма и не прекратились попытки к бегству. Сегодня в назидание другим будет казнено несколько десятков заключенных. Если творимые в лагере безобразия не прекратятся, то такие акции мы будем проводить и впредь. Часть военнопленных изъявила желание служить Великой Германии. Я решил дать им возможность на деле показать свою преданность нам, немцам, и фюреру. Архипов понимал сказанное обер-лейтенантом еще до того, как переводчик в штатском переведет его слова на русский язык. Закончив речь, обер-лейтенант дал какое-то указание унтер-офицеру и тот, бегом, направился к солдатам кольцом окружавшим пленных заложников. Вскоре там началось движение и солдаты быстро отбили от основной массы заложников десять человек и погнали их подгоняя прикладами к краю оврага. В трех метрах от обрыва они построили их в одну шеренгу и отступили держа винтовки наизготовку. Унтер-офицер вместе с переводчиком направился тем временем к строю изменников, в котором стоял и Архипов. В одной руке офицер держал обнаженный пистолет, а в другой обыкновенный слесарный молоток. Подойдя к шеренге, он протянул молоток изменнику, который стоял первым на левом фланге и сказал: - Вот тебе оружие, иди и убей десять своих сослуживцев, этим ты докажешь свою преданность фюреру и Германии. Солдат машинально взял из рук унтер-офицера молоток, еще полностью не поняв, чего от него хотят. Когда переводчик перевел ему слова офицера, тот просто оцепенел от неожиданности.- Ну, иди смелее или трусишь? спросил его унтер-офицер. Солдат молча вышел из строя и на плохо слушавшихся ногах направился к шеренге заложников. Он остановился перед крайним военнопленным , поднял молоток, но, видимо, посмотрев в глаза своей жертвы, опустить его на голову обреченного не смог. Бросив молоток на землю, он присел на корточки и закрыл свое лицо руками. Унтер-офицер сделал едва заметный жест пистолетом и два солдата охраны подхватили несчастного и поволокли его к обрыву. В метре от края они остановились и поставили свою жертву на колени, а шедший сзади унтер-офицер вскинул пистолет. Выстрел прозвучал сухо, как удар кнута. Голова пленного дернулась пробитая пулей и солдаты столкнули тело с обрыва в овраг. А унтер-офицер уже направлялся за следующим кандидатом в палачи-добровольцы. Волосы на голове Сергея Архипова зашевелились, когда он понял, что и его ждет такое же испытание. Только теперь он осознал все коварство оберлейтенанта, который додумался до такого варварской, иезуитской проверки. Вторым с молотком в руках к шеренге направился высокий белобрысый военнопленный, который стоял до этого в строю рядом с Архиповым. Этот пересилив себя бил молотком по лицам своих бывших сослуживцев, уродуя их, но не всех убивая. Удары молотка сбивали с ног обреченных заложников, но они полуживые и искалеченные корчились и извивались на земле от нечеловеческой боли. Белобрысого унтерофицер похлопал по плечу и подтолкнул на свое место в строю, а сам вместе с солдатами стал добивать изувеченных военнопленных выстрелами в голову. И вновь солдаты проворно отбили десять человек для уничтожения и подгоняя их прикладами построили в шеренгу там, где только одно мгновение назад стояли их предшественники.

***

Не откладывая своих намерений в долгий ящик Александр Михайлович тут же составил текст поздравительной телеграммы Егору Митрофанову. Он получился большим и содержательным. Вернувшаяся из кухни Светлана нашла что у него все получилось очень даже неплохо. Отложив содержание будущей телеграммы в сторону она сказала: - Оставь пока все бумаги и пошли на кухню - ужин уже готов. - Пошли,- сразу согласился он и только теперь почувствовал как сильно проголодался. Ужин был по-крестьянски обильным и сытным. Покончив с жирными наваристыми щами, Александр Михайлович придвинул к себе поближе тарелку с котлетами. - В холодильнике есть свежеприготовленная горчица - не желаешь? - вспомнив о приправе, вдруг спросила жена. - Спасибо, что напомнила, а горчица действительно не помешает. Где он там у тебя? Светлана достала из холодильника стеклянную баночку из-под майонеза и поставила ее на стол перед мужем. Открыв капроновую крышку, он попробовал горчицу. - Ну, как она? - не удержалась от вопроса супруга. - Замечательная вещь, молодец, что приготовила ее,- похвалил он жену и густо намазал горчицей ломтик хлеба. Остаток ужина прошел при обоюдном молчании. Выпив напоследок стакан киселя, Александр Михайлович встал из-за стола, поблагодарил жену и ушел в свою комнату. Светлана осталась на кухне, а он, выкурив сигарету, принялся просматривать газеты. Из большого вороха он выбрал еженедельник "Аргументы и факты", который любил и который читал без пропусков, от первой до последней строчки. Поудобнее расположившись в кресле, Александр Михайлович углубился в чтение. Светлана, покончив с делами на кухне, тихо вошла в комнату и опустившись в кресло у письменного стола, спросила: - Саша, что там новенького в газетах пишут? Муж с неохотой оторвался от еженедельника. - А что тут нового напишешь - стараются нас успокоить, мол прилавки магазинов скоро будут ломиться от изобилия продуктов и промышленных товаров. - Что-то мне с трудом в это верится,- сразу отозвалась она на слова мужа. - Я тоже сомневаюсь в том, что подобное произойдет в ближайшем году. Разве можно насытить осатаневших людей, которые просто не знают как им избавится от "деревянных" рублей. Для всеобщего изобилия потребуется лет десять, если не больше. - Неужели придется так долго ждать! - всплеснув руками удивилась Светлана. - А ты что, думала товары появятся завтра? - Нет, не завтра, но и не через десять лет. Саша, правительство обещает нам завершить формирование рынка в течении года. - Не будь наивной, как девочка, обещая народу скоропостижные блага они прежде всего пытаются его успокоить. Я вот в журнале "Эхо планеты" прочитал о том, как Пиночет делал "перестройку" в Чили. Так вот у него на это ушло семнадцать лет, а ты хочешь за один год. Такие вещи быстро не делаются, а тем более у нас в России. - Чем же мы хуже чилийцев? - Да не хуже мы, а бестолковее. Там рыночные отношения внутренне мобилизуют каждого, а это способствует повышению деловой активности граждан. Они начинают производительнее работать, зачастую даже на двух работах и в конце концов выходят из кризиса. Русский человек - это особый человек. Встречающиеся трудности и невзгоды делают его совершенно другим. Вначале они его как бы парализуют и только потом, если он не берется за вилы, он берется за работу. Пока русский мужик раскачается - уйдет драгоценное время, да и работать лучше он добровольно вряд ли будет ли придется. Дай бог, хоть нашим внукам увидеть все то, что наобещали нам наши политики. - Ну, ты меня успокоил,- устало произнесла жена и поднялась из кресла. - Ты что, уже уходишь? - Да, пойду спать, я что-то устала за день. А ты решил сидеть до полуночи? - Нет, вот только просмотрю газеты и тоже пойду отдыхать, мне завтра с утра пораньше нужно быть во второй бригаде. - Что за срочные дела? - Семена ячменя не проходят по засоренности. Мне из контрольносеменной инспекции пришла бумага - нужно их подработать и довести до первого класса посевного стандарта. Вот завтра и буду организовывать работу. - А что же будет делать твой агроном-семеновод? - Он будет отдыхать. Я его неделю назад отпустил в отпуск, так что надеяться не на кого - придется все делать самому. Удовлетворенная ответом супруга молча удалилась в спальню, оставив мужа с его газетами.

***

Мошкину хотелось осмотреть кладбище и постараться понять, как могли доставить труп на территорию к месту захоронения. Наверняка эта процедура производилась ночью, так как днем на кладбище множество посетителей, да и из ближайших домов опасное занятие могли заметить. Николаю Федоровичу хотелось верить, что труп пронесли на территорию не через ворота, а как-то по-другому, возможно через пролом в стене. Кладбище располагалось на площади никак не менее десяти-пятнадцати гектаров и было обнесено бетонной оградой из стандартных плит двухметровой высоты. Чтобы обойти ограду по периметру Мошкину потребовалось около пятидесяти минут времени. Ни одного пролома или лаза в бетонной свежеокрашенной ограде не было. Чтобы перетащить труп через ограду требовалось усилие не менее двух человек. Ближе к центральному входу находились: небольшое здание выкрашенное в серый цвет и два вагончика упиравшиеся торцами в ограду. Входы в вагончики и одиноко стоящие здания были расположены так, что попасть в них можно было только с территории кладбища. Подойдя к зданию Мошкин выбросил окурок в урну и решительно шагнул внутрь. В коридоре кладбищенской конторы было прохладно, какбудто эта прохлада сохранилась в этих стенах от только что прошедшей зимы. На дверях кабинетов были прикреплены металлические таблички с названиями служб и должностных лиц, которые позволяли ориентироваться посетителям экономя их время. У кабинета диспетчера и у хозяйственного отдела посетителей было больше всего. Кабинет заведующего находился в конце коридора. В приемной кроме секретарши никого не было. Поздоровавшись, Николай Федорович поинтересовался у нее: - Как мне поговорить с заведующим? Хотя по отсутствию посетителей понял, что того нет в кабинете. - Анатолий Петрович уехал в контору похоронного обслуживания и потому его здесь нет. - Будет ли он еще у себя сегодня? - спросил Мошкин. - Конкретно я вам ничего ответить не могу, но, как правило, в таких случаях Анатолий Петрович уже в этот день сюда не приезжает. Если он нужен вам, то будет надежнее захватить его здесь в конторе завтра с утра. Поблагодарив ее за информацию Николай Федорович вышел на улицу. Поездка на кладбище по результативности не очень устраивала его, хотя Мошкин успокаивал себя тем, что с Анатолием Петровичем он успеет поговорить и завтра. Стараясь увеличить полезность поездки Николай Федорович, увидев сидящего на выходе вахтера, поздоровавшись опустился рядом с ним на свежевыкрашенный диванчик. - Здравствуйте, мил человек,- отозвался он с охотой на слова приветствия Мошкина,- наверное кого-нибудь из своих близких проведывали? Чувствовалось, что он не против побеседовать, чтобы хоть немного сгладить длительное дежурство в таком мрачном и невеселом месте. Из разговора Николай Федорович узнал, что вахтеры сменяются после двенадцатичасового дежурства. Словоохотливый старичок рассказал, что штат работников обслуживающих кладбище не превышает сорока с небольшим человек. Несмотря на все старания, Мошкину не удалось услышать от вахтера ничего, что хоть как-то проливало свет на это неординарное происшествие на кладбище. Иван Семенович, а именно так звали старика, работал на погосте около восьми месяцев и, естественно, ожидать от него подробной характеристики кого-нибудь из работающих здесь не приходилось. Попрощавшись с милым стариком, Мошкин направился к машине. Андрей дочитывал книгу и настолько увлекся, что поднял на него глаза после того, как открылась пассажирская дверь. За время пока Николай Федорович усаживался, водитель успел убрать недочитанную книгу и, захлопнув свою дверь, завести мотор. Андрей, заметив что полковник вернулся без настроения, не задавал вопросов. Машина уже выруливала со стоянки, когда Мошкин словно очнувшись сказал: - Поехали, Андрюша в управление. - Есть, в управление,- вторя полковнику, ответил водитель. Глядя в окно на пробегающую мимо городскую жизнь, он сожалел, что эта поездка на кладбище оказалась почти бесплодной. Извлекая максимум из неудачи, он теперь воочию представлял, где произошло преступление, вернее то место, где попытались спрятать труп. Николай Федорович успокаивал себя тем, что хоть сумел осмотреть кладбище, его удаленность от жилого массива. С людьми. которые работали там, собирался познакомиться чуть позднее. Незаметно подъехали к управлению и он, покинув машину направился к себе в кабинет. Уже на лестнице посмотрел на часы, до визита к генералу оставалось два часа, а по расследуемому делу ничего существенного не было.

***

Просмотрев газеты, он решил было идти спать, но остановив взгляд на открытке Егора, передумал. Время было детское - всего десять часов вечера и Александр решил написать письмо однокурснику еще сегодня. Не торопясь он нашел тетрадь в линеечку, раскрыл ее посредине и взяв ручку стал писать. Гладя на высокие стройные буквы появляющиеся из-под его руки всякому было понятно, что он обладал красивым почерком. Его понятные конспекты, еще в далекие студенческие годы, старались заполучить многие институтские товарищи. Александр не жадничая отдавал свои тетради сокурсникам и считал это вполне обычным делом. За свою отзывчивость и бескорыстие он снискал себе довольно высокий авторитет на факультете. Написав традиционное приветствие, Александр задумался: перед ним стояла довольно трудная задача - на двух-трех страницах в сжатой форме изложить послеинститутскую жизнь. Постепенно, предложение за предложением, он справился и с этим нелегким делом. Письмо получилось солидным и на его написание ушло около часа. С чувством большого удовлетворения Неретин запечатал и подписал конверт, на котором были изображены три симпатичных снеговика. Досмотрев газеты и выкурив сигарету он, вспомнив о трудном завтрашнем дне, пошел спать. Ответ на письмо пришел неожиданно быстро - в первых числах января. По его содержанию Александр Михайлович и Светлана поняли, что Егор рад возобновлению прерванных по окончании института доверительных отношений. С подъемом и душевной теплотой Егор обрисовывал все основные моменты своего многотрудного бытия. Неретины читали письмо Митрофанова вечером после ужина. Оба были очень удивлены, когда узнали, что Егор уже три года как не работает по специальности - получил инвалидность по болезни. Но так как пенсия мала, вынужден подрабатывать, устроившись на охрану какогото объекта, сторожем. - Интересно, что с ним могло произойти? - спросил Александр и посмотрел на жену так, как-будто она могла точно знать диагноз болезни Митрофанова. Поймав на себя вопрошающий взгляд супруга, Светлана поспешно ответила: - А кто его знает, что с ним могло произойти за эти годы. - Ну, ты же знаешь каким здоровяком он был в институте. Мне казалось, что ему никогда не будет износа и вдруг - инвалидность. - Чему ты удивляешься,- не удержалась жена,- ты посмотри у нас в селе - какие молодые мужики поумирали: Иван Белов, Славка Васягин, а почему? Я думаю все это происходит из-за "химии", которая окружает нас в повседневной жизни. Ты же сам говорил мне, что вы не выращиваете ни одного вида продукции без применения ядохимикатов. Так это здесь, в деревне, а в городе вообще дышать нечем, не говоря обо всем остальном. Александр подумал и согласился с доводами супруги: - Да и жизнь сама по себе не скупится на стрессовые ситуации. У нас тут сама жизнь какая-то размеренная, а ведь в городе кругом суета, очереди. Я всегда не завидовал горожанам, а уж если приходилось зачем ехать в областной центр то, честное слово, не чаял когда же вернусь домой. После этих слов он продолжил чтение письма. Супруги допоздна обсуждали все, что описал им Егор. Когда Светлана ушла спать Александр еще добрые полчаса затратил на ответное письмо. Запечатав конверт и выкурив перед сном традиционную сигарету, он потушил свет и отправился в спальню. Прежде чем уснуть несколько минут раздумывал над возобновленными отношениями с Егором. Честно говоря, ему хотелось увидеться с ним наяву, обговорить все, вспомнить счастливые студенческие годы. Под равномерное посапывание супруги, он пытался представить себе эту встречу и не мог. В его мыслях оживал образ того Егора Митрофанова, которого он знал в сельхозинституте. Как не богато было его воображение, но представить себе абстрактно лицо теперешнего Егора он не мог. Александру вдруг пришла в голову неожиданная мысль: "А что если в самом деле взять и съездить к нему?" Неретин имел моду брать отпуск перед самым началом весенне-полевых работ. Вот и сейчас он решил отгулять очередной отпуск сразу, как только агроном-семеновод выйдет на работу. Поехать к другу он решил вместе с женой на своей старенькой машине. Переписка перепиской, а встреча наяву - это совсем другой коленкор. Неретин с сожалением вспомнил о том, как он несколько лет назад не смог поехать на встречу с однокурсниками, которая состоялась по случаю пятнадцатилетней годовщины окончания института. Уже позже он узнал, что приехало подавляющее большинство выпускников их курса. не забыли они и о нем прислали групповую фотографию всех участников встречи. Александр частенько вечерами смотрел в заметно постаревшие лица своих однокурсников, порою даже не узнавая некоторых из них. Уже погружаясь в сон, он окончательно решил навестить Митрофанова, а разговор с женой отложил на завтрашний вечер. Александр Михайлович надеялся, что Светлана поддержит его инициативу. Сон пришел неожиданно - такое часто происходит с человеком когда тот уверен в своей правоте и принял единственно правильное решение.

***

А унтер-офицер уже вел к обреченным нового кандидата в палачи, который стоял до того в первой шеренге перед Архиповым. Сергей понял, что следующая очередь его. И вновь у обрыва разыгралась кровавая трагедия, как две капли воды похожая на ту, которая была совершена рукой белобрысого. Откуда-то появившийся фотограф делал снимки происходящего. Архипов отмечал все это чисто автоматически, а сам с ужасом размышлял над тем - способен ли он на такое злодеяние? Он стал внушать себе, что способен, что это не так страшно как кажется со стороны, он настраивал себя на убийство и холодный липкий пот катился у него по спине и лицу. Сергей видел, что следующим кому унтер-офицер доверит молоток будет он. Действительно, тот, поигрывая пистолетом, без слов протянул ему необычное орудие убийства. Архипов шел нетвердым шагом к шеренге советских людей, которых он должен был убить, чтобы жить самому. Архипов дал себе обещание не смотреть в глаза своим жертвам, а также решил орудовать молотком рационально, чтобы уменьшить страдания людей. Сергей чувствовал на себе выжидающие взгляды всех присутствующих. В большинстве глаз, смотревших на него, читался немой вопрос: "Неужели ты сможешь лишить жизни ни в чем не повинных людей?" Но когда он сильными ударами молотка в левый висок в считанные мгновения поверг на землю всех десятерых, ни у кого не было сомнения в том, что перед ним только что состоялся зверь жестокий и безжалостный. Архипов не смотрел на тех, кого он только что убил, он стоял с бледным лицом, вдыхая широко раскрытыми ноздрями морозный воздух и не выпускал окровавленного молотка из рук. Унтер-офицер подошел к Сергею, одобрительно похлопал его по плечу и не удержался от похвалы: - Молодец, здорово ты их ухлопал! Архипов никак не среагировал ни на слова офицера, ни на гневные крики военнопленных. он продолжал неподвижно стоять, как бы раздумывая над тем, что только совершил. - Давай сюда молоток и становись в строй,- произнес миролюбиво унтер-офицер и протянул левую руку в кожаной перчатке. Сергей машинально подал ему молоток, но руки разжать не смог - мышцы свело судорогой. Тогда унтер-офицер ударил Архипова по кисти руки рукояткой пистолета, выдернув из нее орудие убийства. Сергей словно опомнившись направился к шеренге предателей, где теперь у него было только что "заслуженное" место. Кровавая оргия продолжалась до тех пор, пока все изменники не прошли это жуткое испытание. Еще двое "кандидатов" не смогли поднять руки на своих соотечественников, унтер-офицер тут же пристрелил их за "слабость" уже известным способом. Архипов стоял и смотрел на все происходящее как в диком кошмарном сне. И только одно не выходило у него из головы - что теперь он враг своего народа. Сегодня он переступил ту последнюю черту, которая безвозвратно отделила его от Родины, матери, жены, сына. Сегодня он перестал быть человеком, сегодня он сам себя поставил вне закона. На душе было пусто, его уже ничего не интересовало, только хотелось побыстрее вернуться в сарай, поесть и упасть лицом в солому и забыть обо всем на свете. Этот день круто повернул всю жизнь Сергея Архипова так, как он и не предполагал. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, он понимал, что легче было получить пулю в затылок от того унтер-офицера, чем начать преступную и жалкую жизнь. Сергей Петрович размыл новую папиросу, не спеша постучал мундштуком о ноготь большого пальца и только после этого закурил. Выпустив дым через нос, он бросил спичку в пепельницу и поднявшись из кресла направился к окну. Не отодвигая шторы он смотрел на листья кленов, а его мысли были в том далеком сорок первом году. Досада разрывала душу Архипова потому, что он не находил оправдания своему предательству. Он подбадривал себя тем, что у него в тот кошмарный день просто не было выбора, все так сложилось, что ему нужно было или убивать или самому быть убитым и сброшенным в овраг. Те трое, которые не смогли пересилить себя, наверное, давно уже сгнили в том безвестном овраге. Что из того, что они умерли - не запятнав себя чужой кровью? Их уж давно нет и умерли они в расцвете жизненных сил. Что же в этом хорошего? А вот он живет уже много лет и не очень жалеет о тех десяти заложниках, которых он убил ради сохранения собственной жизни. Он даже не запомнил их лица, да и кто теперь думает о тех, кто нашел свою кончину в том овраге? У нас вон - до сих пор находят останки солдат второй мировой войны брошенных в окопах, на полях сражений, и ничего - у всех совесть чиста, все делают вид, что это их не касается. Архипов как мог успокаивал себя, но до конца реабилитировать себя в своей безгрешности не мог.

***

На второй день как и обещал лейтенант, он появился в кабинете Мошкина рано утром. Николай Федорович, услышав стук в дверь, не ожидал посетителей в столь ранний час. Сказав традиционное: - Да-да, войдите,- он машинально посмотрел на настольные часы: они показывали без четверти восемь. - Разрешите, товарищ полковник? На пороге кабинета стоял тот самый лейтенант-эксперт, который так понравился Мошкину своей деловитостью и профессионализмом. - Проходите, лейтенант, докладывайте, что там у вас? - Я привез вам обещанное: фотографии убитого, сделанные при изъятии трупа из могилы, отпечатки пальцев и результаты экспертизы. Он раскрыл планшет и достал оттуда все им перечисленное. Одернув китель, он подошел к столу и аккуратно положил бумаги и два конверта перед Мошкиным. Фотографии были исполнены качественно на прекрасной мелованной бумаге. Снимков действительно было сделано много, труп снимали в различных ракурсах. Пока Николай Федорович знакомился с принесенными бумаги, лейтенант сидел на стуле и, теребя застежку планшета, ожидал когда следователь удовлетворит свое любопытство. Мошкин не торопился отпускать эксперта, допуская, что ему еще могут потребоваться пояснения лейтенанта. На знакомство и просмотр документов ушло несколько минут. Прочитав заключение, Николай Федорович, наконец поднял глаза на лейтенанта. Тот встал со стула и спросил: - Я могу быть свободен? - Да, мне пока ваша помощь не нужна. Спасибо, вы свободны, а если понадобится ваша помощь или консультация, то я найду вас. - До свидания, товарищ полковник. Лейтенант взяв планшет направился к двери. - Всего доброго,- попрощался Мошкин и вновь его внимание сосредоточилось на документах. Он отобрал из всего многообразия фотографий ту, где лицо убитого было изображено крупным планом. Ее следовало размножить и раздать сотрудникам, возможно, она поможет установить личность убитого. Только что полученные отпечатки пальцев нужно было отнести в лабораторию к дактилоскопистам для идентификации. Нужно было вести поиск не только в своей картотеке, но и сделать запрос в центральную. Для организации целенаправленного поиска нужно также размножить фотографию убитого. Предстоящую работу облегчало то, что лейтенант вложил в конверт и саму фотопленку. Взяв с собой отпечатки пальцев и негативы, Мошкин направился в картотеку. По пути он зашел в фотолабораторию, где отдал фотопленку для тиражирования нужных фотографий. В картотеке Николай Федорович организовал идентификацию отпечатков пальцев еще быстрее. Начальника не было, но его заместитель, капитан Зарубин, отнесся к поставленной задаче с пониманием дела, обещая сразу же приступить к поиску. - Провести соответствующую работу со своими, зарегистрированными в нашей картотеке отпечатками пальцев просто. Сегодня к вечеру я смогу совершенно точно сказать: был ли у нас зарегистрирован хозяин этих пальчиков или нет. - Виктор Тимофеевич, а как долго ждать ответа на запрос в центральную картотеку? - Мне приходилось неоднократно обращаться к ним с подобными запросами и, как правило, ответ приходи дней через пять - от силы шесть. - Жаль, что ожидать придется почти неделю, но другого выхода у нас просто нет. - Товарищ полковник, я, как только мне станет хоть что-нибудь известно, обязательно сообщу вам. - Спасибо, а я только что хотел просить вас об этом. При любом результате, поставьте меня в известность, я ежедневно в конце рабочего дня у себя в кабинете. Николай Федорович отдал отпечатки пальцев капитану, встал со стула и направился к двери. Уже на пороге, взявшись за дверную ручку, он обернулся и сказал Зарубину: - Желаю удачи, капитан, если вы не найдете хозяина этих пальцев, то окажете большую помощь в раскрытии убийства. - Спасибо за пожелания. Будем искать, товарищ полковник, будем искать. - Надеюсь на вас. Открыв дверь Мошкин вышел из картотеки и направился к себе в кабинет. В коридоре было пустынно и он шел не торопясь, раздумывая об убийстве. Расследование складывалось не так удачно как бы хотелось ему. Определенные трудности с установлением личности погибшего оттягивали поиск убийцы. Нужно было ускорить, активизировать поиск, но этому мешали объективные причины и они-то усложняли и без того тупиковую ситуацию. От невеселых мыслей его оторвал повстречавшийся в коридоре капитан Скребнев. Ответив на его приветствие, Мошкин пригласил Алексея Ивановича к себе, чтобы совместно обсудить план действий по раскрытию убийства.

***

Взяв отпуск, Александр первые десять дней затратил на то, чтобы поделать домашние дела, которые запустил за последние месяцы. Вопрос о поездке в Воронеж к Егору Митрофанову был им с женой решен положительно. Светлана с пониманием отнеслась к душевному порыву мужа, да и самой ей хотелось посмотреть на места, где прошли ее самые счастливые девичьи годы. Поехать решили под выходные дни с таким расчетом, чтобы Митрофановы наверняка были дома. Александр не торопясь подготовил машину: заменил масло, фильтр, долил тормозной жидкости в систему, а напоследок хорошо промыл кузов с автомобильным шампунем. Светлана взяла с собой в Воронеж нехитрый подарок: двух гусей и несколько банок с соленьями и домашним вареньем. Собравшись в дорогу, не забыли попросить соседей, с которыми они были в особенно хороших отношениях, присмотреть за домом и взять на попечение имеющуюся на подворье живность. В путь тронулись рано утром, с таким расчетом, чтобы у Егора быть к десяти часам дня. До Воронежа было немногим более трехсот километров и Александр рассчитывал преодолеть это расстояние за четыре-пять часов неторопливой езды. Весна уже полноправно вступила в свои права. На возвышенных местах и южных склонах холмов снег полностью сошел и только на обочинах дорог и в лесных полосах еще лежал тонким рыхлым слоем. Асфальт был сухим, но обилие выбоин на проезжей части не позволяло вести машину на предельной скорости. Светлана находилась в приподнятом настроении и оживленно рассказывала ему о последних деревенских новостях и о покупках, которые она планировала сделать в городе. Сосредоточив все свое внимание на дороге, он, тем не менее, поддерживал беседу, изредка вставляя короткие предложения или задавая уточняющие вопросы. На дорогу ушло, как и предполагал Александр, без малого пять часов. Домик Егора отыскали не сразу, дважды пришлось справляться у горожан, но в конце концов проехав через весь город отыскали его в Северном микрорайоне. Жили Митрофановы почти на самой окраине города, в стандартном недавно выкрашенном щитовом домике. Перед домом находился небольшой палисадник, где виднелись холмики тщательно укрытых на зиму кустов роз. Высокие железные ворота ведущие во двор были тщательно выкрашены, как и сам дом, в светло-голубой цвет. Александр остановил своего "жигуленка" в двадцати сантиметрах от ограды палисадника. Если бы не многоэтажные дома подступившие вплотную к частным домам, то невозможно было бы поверить, что Митрофановы живут в областном центре. От длительного сидения в одной позе занемели все члены и супруги Неретины с удовольствием выбрались из машины. - Вот и приехали,- сказал Александр и прикурил сигарету, которую только что извлек из пачки. - Приехать-то приехали, а вдруг дома никого нет,- предположила Светлана и зябко повела плечами. После тепла кабины воздух улицы казался особенно сырым и холодным. - Сейчас посмотрим, есть ли кто дома или нет. Александр глубоко затянулся и обогнув стоящую машину направился к калитке. Она оказалась незапертой и, дважды стукнув щеколдой, супруги Неретины прошли во внутренний дворик. Вся его площадь была заасфальтирована. Вплотную к дому примыкали гараж и большая теплица сплошь затянутая полиэтиленом, в которой ярко светились около десятка ламп дневного света. Свернув за угол дома, они поднялись на высокое резное крылечко. Александр глазами отыскал кнопку звонка, но звонить почему-то не торопился. - Ну, ты чего мнешься, или боишься? - не выдержала Светлана. - Сейчас позвоню, вот только сигарету докурю. Они постояли еще минуты две и только отбросив окурок в сторону Александр с силой утопил квадратную кнопка звонка. Буквально вслед за этим послышались шаги и в распахнутой двери появилась миловидная белокурая девушка. - Здравствуйте,- поздоровался Александр. - Здравствуйте, вам кого? - слегка смутившись спросила она. - Здесь живет Егор Митрофанов? - Да, здесь, проходите, папа дома. Неретины поднялись на ступеньку и оставив обувь в коридоре прошли вслед за девушкой в дом, где слышался шум работающего телевизора.

***

После того рокового дня жизнь Архипова пошла совершенно по другому руслу. На следующий день всех девятерых повели в баню и переодели в красноармейское обмундирование, почти новое, но без знаков различия. Из сарая всех прошедших проверку перевели в барак, где было тепло и на каждого имелась постель. Кормить состоявшихся убийц стали не объедками от стола немецких солдат, но и наравне сними. Передвигаться поодиночке им было запрещено, везде ходили только строем. Воинских знаков различия не было, но на рукаве шинели каждый носил белую повязку. Командовал ими немецкий унтерофицер немного знающий русский язык. В сложившейся ситуации знание немецкого очень пригодилось Архипову и немец командовал взводом изменников в основном через него. Оружия им пока не доверяли. После выдержанного накануне "экзамена" им дали дня на то, чтобы они обустроились на новом месте и привели себя в порядок. Эта небольшая передышка была большинству из них как нельзя кстати. А потом началась их "работа", если то, что они творили, можно назвать таким хорошим словом. Немцы заставляли предателей, в основном, выполнять карательные акции против военнопленных, а они как правило носили массовый характер и были практически ежедневными. Кто из них не выдерживал ужасного ритма кровавых оргий, тот с пулей в затылке навсегда исчезал в овраге. На деле получалось, что проверку быть убийцей он проходил чуть ли не каждый день. Архипов ежедневно так "работал" молотком, что порою было трудно поднять утром уставшую руку. Со временем их взвод пополнился и в нем было в среднем около двадцати человек. Эта цифра не была постоянной по известной причине. Целый месяц немцы только и знали, что заставляли их убивать и убивать своих соотечественников. Руки каждого предателя из их взвода были в буквальном смысле по локоть в крови. Архипов уже не ощущал в своей душе сочувствия или жалости к невинным жертвам, для него лишить человека жизни стало обыденным делом. Через месяц, прежде чем выдать всему взводу изменников оружие, их по-одному вызывали в домик к обер-лейтенанту, где с каждого сняли отпечатки пальцев и взяли подписку о сотрудничестве с немецкой администрацией. На каждого было заведено личное дело. В своем деле Архипов увидел фотографии, на которых он с молотком запечатлен на фоне убитых им военнопленных, там же были и документы, которые у него изъяли при пленении. Сергей в душе побаивался визита к обер-лейтенанту, не ожидая от него для себя ничего хорошего. Но с Архиповым офицер был приветлив и не только предложил стул, но и угостил ароматной египетской сигаретой. - Я наслышан о твоей старательности и исполнительности. Мы немцы видим в тебе человека, который будет преданно служить нашему фюреру и Великой Германии. Я сам видел как мастерски ты работал молотком круша черепа своим бывшим товарищам. Притворяться так - просто невозможно. Я доволен тобой, думаю, что ты не подведешь меня и впредь. - Рад стараться, господин обер-лейтенант,- вскочил со стула Архипов, сжимая в ладони дымящуюся сигарету. - Садись, садись и слушай меня внимательно. Одна из вышестоящих организаций требует от нас трех проверенных в деле человек из числа бывших военнопленных. В бумаге говорится, что они, желательно, должны говорить по-немецки, ну если не говорить, то хорошо понимать немецкую речь. Я хочу в числе этих троих человек направить тебя. - Рад стараться, господин обер-лейтенант,- вновь вытянулся по стойке "смирно" Сергей. - Я вижу, что не ошибся в выборе. Садись и слушай, а кого из взвода ты порекомендуешь на два оставшихся вакантных места? - Смирнова и Измалкова, господин обер-лейтенант,- без раздумий четко произнес Архипов, вновь вскочив со стула. - Я полностью полагаюсь на тебя. Вы, все трое, завтра же будете отправлены поездом, за старшего поедет унтер-офицер Шварц. Смирнову и Измалкову пока ничего не говори. Только запомни - мою хорошую рекомендацию данную тебе нужно подтверждать ежедневно. Будь таким же старательным каким я видел тебя здесь. Так что Архипов не забывай, что это с моей легкой руки из тебя получился верный слуга фюреру. - Благодарю вас, господин обер-лейтенант,- вновь вскочив щелкнул каблуками Сергей. Офицер улыбнулся и добавил: - А теперь свободен, но помни и там куда я тебе посылаю служи старательно как и здесь. - Слушаюсь, господин обер-лейтенант. Архипов, щелкнув каблуками, четко повернулся и не медля ни секунды вышел из кабинета. По дороге в казарму он думал над словами обер-лейтенанта и никак не мог придумать куда тот посылает их и зачем? Сергей пытался разгадать эту задачу, размышляя над ней до самого отбоя, но не дано ему было предвидеть то, что готовит ему судьба завтра.

***

Вечером, за пятнадцать минут до окончания рабочего дня в кабинет к Мошкину постучался майор Зарубин. Увидев его в дверях Николай Федорович произнес: - Виктор Тимофеевич, проходите, не стесняйтесь. Мошкин оставил в покое бумагу, которую только что просматривал. Зарубин прошел в кабинет и сел на один из ближайших к столу стульев. Николай Федорович выжидающе посмотрел на майора. Тот встретившись взглядом с полковником, заговорил: - Я перевернул всю картотеку, но ни одного пальчика идентичному тому, что дали мне вы не нашел. - Неужели все оказалось напрасным? - Надежда осталась только на центральную картотеку. - А ты отослал туда запрос? - Все сделал как учили, теперь остается только ждать результатов. Новость, которую принес ему майор, Мошкина конечно расстроила, но не настолько, чтобы это мог заметить Зарубин. - Ладно, Виктор Тимофеевич, не будем вешать нас от первой неудачи. - Честно говоря, у меня теплилась слабая надежда на то, что удастся установить хозяина пальчиков пользуясь только нашей картотекой. - Но теперь-то мы знаем, что у нас погибший своих отпечатков не оставлял - это успокаивает. Спасибо за работу. - Благодарить меня не за что, ведь результата нет никакого. - Я думаю, вы проделала свою работу не зря. Будем надеяться, что поиски в центральной картотеке будут более удачными. Думаю такое резюме тебя вполне устроит? - Вполне, ведь это лучше чем признать неудачу. - Что еще можешь сообщить после просмотра своих карточек? - Николай Федорович, я знаю только свою картотеку и целыми днями сижу как проклятый в кабинетной тиши. Ожидать от меня чегото сверхъестественного просто не приходится,- сказал Зарубин вставая со стула. - Ничего, Виктор Тимофеевич, не прибедняйся ваша скучная возня с карточками тоже приносит иногда большую пользу, чем целая оперативная бригада. Ведь и тебе приходилось вычислять преступника не выходя из кабинета? - Бывало и такое, но не так часто как бы нам хотелось. - Ладно, брось, не отчаивайся, мы только в самом начале поиска и конечно все будет получаться не так как нам нужно. У тебя уже все рабочий день закончился? - Да, на сегодня достаточно - время вышло. Я сейчас забегу к себе и сразу же домой. - Неплохо, а мне еще надо идти к Говорову. - Не буду вас задерживать, товарищ полковник. До свидания. Мошкин протянул Зарубину руку и сказал: - Всего доброго. Когда дверь за капитаном закрылась, Николай Федорович подошел к столу и вытащил сигарету из пачки лежащей на краю пепельницы. Размяв ее двумя пальцами, он не торопясь прикурил и, бросив спичку в пепельницу, подошел к окну. Идти к генералу не хотелось, скорее всего из-за того, что он топтался на месте и не продвинулся в расследовании преступления ни на шаг. Могила на кладбище в Северном микрорайоне оказалась с секретом. Кто-то хотел надежно спрятать тру, но нелепая случайность сделала тайное - явным. Этот "кто-то" сделал все возможное, чтобы труп бомжа больше не видел белого света, но судьба распорядилась по-своему. Этот "кто-то" наверняка уже знает, что труп эксгумировали и теперь будет делать все, чтобы только милиция не смогла до него докопаться. Сложилась парадоксальная ситуация, когда преступник в силу сложившихся обстоятельств оказался в более выгодном положении, чем он следователь. Со дня убийства и захоронения трупа прошло достаточно много времени - более месяца. Потерянное время всегда на руку преступнику. Как наверстать упущенное и возможное ли это дело Мошкин не знал, у него не было уверенности. Из всей достоверной информации по делу известной ему, Мошкин сделал один очень важный вывод: преступник совершивший это преступление находится где-то неподалеку, возможно он даже работает на кладбище. Посторонний, живущий далеко, не в Северном микрорайоне, мог только закопать труп, а этот еще и следил за состоянием могилы. Он несколько раз поправлял могилу, разрытую собаками, а это возможно только в одном случае - если он живет или работает неподалеку. Значит нужно искать. Искать среди работников кладбища и жильцов близлежащих домов. Нужно не терять драгоценного времени, а прямо, завтра, с утра, вместе со Скребневым начать работу. Сигарета начала жечь пальцы, быстрым шагом Мошкин вернулся к столу и погасил ее в пепельнице. Поправив волосы и галстук, Николай Федорович направился к двери - нужно было идти к генералу. Закрыв дверь, он твердым шагом, человека принявшего важное решение, направился длинным коридором к шефу.

***

Дом изнутри оказался гораздо просторнее, чем могла показаться снаружи. Стены прихожей были оклеены обоями с красивым восточным орнаментом. Девушка шедшая впереди вдруг громко сказала: - Папа, тут к тебе пришли, иди встречать гостей. На эти слова из зала показался Егор одетый в синий спортивный костюм. Он снял очки, в которых только что смотрел телевизор и теперь близоруко смотрел на вошедших, пытаясь определить кто они. Дочь с любопытством ожидала, глядя из-за его плеча на то, как будут развиваться события дальше. Александр понял заминку хозяина дома посвоему и решил помочь Митрофанову. - Здравствуй, Егор, не узнаешь гостей - давненько мы не виделись? После этих слов лицо хозяина озарила улыбка, он, видимо, узнал кто явился к нему. Со словами: - Сашка, ты ли это? - он шагнул к гостю и обнял его. Встреча получилась теплой - бывшие однокурсники, похлопывая ладонями по спине, долго тискали друг друга в объятиях. Когда Александр освободился и перевел дух, первыми его словами были: - Я думал, что ты меня не признаешь. - Что ты говоришь, как можно не узнать своего старинного друга. Проходите в зал, а то что ж мы тут в коридоре стоим. - Спасибо, сейчас пройдем,- отозвался Александр и шагнул в комнату, где работал телевизор. Переведя взгляд на Неретину, он шагнул к ней навстречу со словами: - Здравствуй, Светлана, ты такая же какой я видел тебя в институте. И вначале узнал тебя, а уж потом только признал Сашку. - Здравствуй Егор, а ты все такой же льстец как и в студенческие годы. На тебя время тоже не влияет. - Вы проходите в зал, я сейчас вам все расскажу и вот только потом поймешь изменило меня время или нет. Наташа,- обратился он к дочери,- пойди позови мать. Пусть она оторвется от дел, тут видишь к нам какие гости пожаловали. - Хорошо,- сказала дочь и скрылась за дверью. Неретины прошли в зал, где было шумно от громко работающего телевизора и уселись в мягкие удобные кресла. Сам Егор, приглушив телеприемник, опустился на диван и глядя радостными глазами на гостей произнес: "Какие же вы молодцы, что догадались приехать ко мне. после твоего письма я даже сам подумывал как-нибудь до вас добраться. Рассказывайте, как доехали и вообще все о себе. Я рад что вижу вас. Не успели Неретины разговориться, как хлопнула входная дверь, а спустя мгновение в зал вслед за Наташей вошла такая же белокурая женщина. - Здравствуйте,- поздоровалась она с любопытством посмотрев на сидевших, остановила свой взгляд на Егоре, как бы требуя от него поддержки. Митрофанов оказался на высоте и правильно поняв взгляд жены произнес: - Вот моя супруга, Настя, познакомьтесь, а это давнишний друг мой с женой. Я тебе о них рассказывал. Мило улыбнувшись, Настя сразу же нашлась: - Вы тот самый Саша, который помогал моему мужу хорошо учиться? - Да, тот самый, но только помощь в учебе была обоюдной. - Я знаю,- просто согласилась Настя и повернувшись к Светлане спросила,- а это ваша жена? - Познакомься, Настя, ее зовут Светланой, думаю, вы найдете общий язык. Женщины пожали друг другу руки после чего хозяйка выключила телевизор и опустилась на диван рядом с Егором. Беседа носил оживленный и непринужденный характер. Активное участие принимали и женщины, но в основном это был диалог двух мужчин. Единственным и очень внимательным слушателем была Наташа, которая с интересом наблюдала своих помолодевших родителей вспоминающих годы своей молодости. Увлеченные разговором, они словно забыли обо всем на свете, стараясь обговорить все, что произошло с каждым из них за эти долгие годы. Настя бросив взгляд на настенные часы ойкнула и сказала: - Да вы посмотрите, времени уже час дня, а мы еще не завтракали. Пойдем, Наташа, приготовим что-нибудь, а то гости с дороги, а одними разговорами сыт не будешь. - Настя, я тоже пойду вам помогу, а то, что же я тут одна с мужиками останусь? - А, и в самом деле пошли, пусть они тут без нас разговоры поводят. Женщины удалились на кухню, а мужики поговорив немного вышли на улицу, где покурили и выгрузили из машины привезенные Неретиным гостинцы. Чтобы скоротать время, Егор предложил Александру посмотреть его тепличное хозяйство, куда они и направились.

***

Архипов уснул сразу же, после отбоя, стараясь не думать о том, что уготовано ему судьбой. Самовнушение ему помогло и до подъема он спал спокойно - без кошмарных сновидений. Сразу же после завтрака появившийся унтер-офицер Шварц отозвал всех троих и повел их на склад к каптенармусу. Тот выдал им поношенное немецкое обмундирование, на котором отсутствовали воинские знаки различия. Белье было хоть и хорошо выстирано и отглажено, но, видимо, было снято с погибших солдат вермахта. Об этом свидетельствовали тщательно заштопанные отверстия от пуль и осколков. Здесь для каждого получили сухой паек на трое суток. Сложив продукты в вещмешки, они напоследок зашли в казарму, чтобы взять свои личные вещи. После этого направились на железнодорожный вокзал, куда добирались пешком. В свободном зале ожидания унтер-офицер оставил их, а сам направился к коменданту станции. Пробыл он там недолго, но как оказалось все же успел за это короткое время оформить проездные документы. Поезда пришлось ожидать около двух часов - это время они дремали на неудобных диванчиках в абсолютно пустом зале ожидания. Дорога оказалась длинной и утомительной. Прежде чем добраться до пункта назначения им пришлось сделать три пересадки. За время поездки всем четверым пришлось мерзнуть то в товарном вагоне, то трястись в теплушке, и даже несколько часов провести в пассажирском вагоне оставив позади с десяток перегонов. В дороге ничего интересного не случилось, но от зоркого глаза Архипов не ускользнуло, что унтер-офицер Шварц увозил их на Запад в глубокий немецкий тыл. У Сергея даже мелькнула мысль отправить своих попутчиков на тот свет, а самому, с документами унтер-офицера, попытаться пробраться на восток к своим. Он может и осуществил бы эту дерзкую идею, но у Шварца не было с собой их личных дел. Педантичные и расчетливые немцы предусмотрели и эту вероятность и, видимо, документы в пункт назначения отправили по другому каналу. А если бы завладеть своим личным делом, уничтожить компрометирующие его фотографии и подписку о сотрудничестве с немцами, то со своими документами можно было бы пробраться к своим. Сергей понимал всю нереальность своих мечтаний, даже если бы все и получилось с личным делом, но его у унтер-офицера не было и потому приходилось отдать самого себя в распоряжение судьбы. На третий день они добрались до небольшого сильно разрушенного городка, который оказался польской станцией Малкинья. Здесь пересекались железные дороги, идущие из Варшавы, Белостока, Седлеца и Ломжи. Вдоль Западного Буга на восток от Варшавы тянутся пески и болота, стоят густые сосновые и лиственные леса. Люди избегают песчаных узких проселков, где нога увязает, а колесо уходит по самую ось в глубокий песок. Места здесь унылые и пустынные, селения очень редки. На седлецкой ветке в шестидесяти километрах от Варшавы располагалась крохотная полузабытая Богом станция Треблинка. Здесь среди песка и сосен на пустыре окруженным со всех сторон лесом располагался трудовой концентрационный лагерь. Таких лагерей немцами на окуппированной территории было построено многие сотни, если не тысячи. Люди начали поступать в лагерь в 1941 году, сюда немцы подбирали и изменников, предателей, которые были просто необходимы в штате лагеря. Территория концлагеря была аккуратно разбита на ровные прямоугольники. Бараки выстроены под линеечку, дорожки посыпаны песком и обсажены молодыми сосенками. Немецкая бережливость и расчетливость чувствовалась во всем. Лагерь существовал как отдельное производство, здесь было все: пекарня, гараж, парикмахерская, баня, бензоколонка, склады и прочие службы для немецкого персонала. Здесь чувствовалась педантичная тяга к порядку, мелочная расчетливость, все было предусмотрено и разработано до малейших деталей. Как позднее узнал Архипов, через лагерь за год должно было проходить около двадцати тысяч человек, в основном, поляков. Люди здесь нещадно эксплуатировались, за малейшую провинность следовало неотвратимое наказание - смерть. В лагере было большое количество мастерских: сапожная, швейные, мебельная и другие. Человек не мог прожить в лагере более полугода - он просто не выдерживал этого ада чисто физически. Вот здесь и должны были продолжать свою службу фюреру Архипов и двое его друзей. Увидев территорию огороженную колючей проволокой с вышками и пулеметами, Сергей сразу понял все. Сдав своих подопечных, унтерофицер Шварц отбыл восвояси, а дежурный офицер вызвал дневального и отправил трех прибывших вахманов устраиваться на жилье и становиться на довольствие. Барак для них располагался вне лагеря по соседству с домиками в которых проживали эсэсовские офицеры. Барак был просторным и светлым, но заселен только наполовину, об этом говорили пустые кровати с голыми сетками. На получение постельных принадлежностей и прочие хлопоты ушло не столь много времени, но в день прибытия их никто не беспокоил. К работе они приступили только на следующий день. Каждый из трех понимал какая специальность у них будет здесь.

***

В открытое окно автобуса врывался свежий утренний воздух и упругой струей ударялся в лицо Николая Федоровича. Пассажиров с рейсовом автобусе в этот ранний час было не очень много и при желании Мошкин мог пересесть на другой диванчик, где было не так ветрено, но он сознательно не делал этого. Прохладный воздух, впитавший в себя ночную влагу доставлял ему удовольствие. Николай Федорович наслаждался ветерком полузакрыв веки и крепко сцепив пальцы обеих рук на поручнях. Вчерашнее совещание у генерала Говорова продолжалось не более часа. Только отпустив всех он разговорился с Мошкиным. Своей несколько наигранной веселостью, он как бы хотел поддержать следователя, по лицу которого без труда угадывалось, что расследование фактически стоит на месте. В таких случаях Говоров умел не только слушать подчиненных и помочь им советом, но и в непринужденной беседе поднять настроение, вселить в человека уверенность. Николая Федоровича он выслушал с большим вниманием и его план поиска, в общих чертах, одобрил. Поговорив они расстались с твердым убеждением, что все предпринятое ими сделано правильно, но поиск нужно активизировать в противном случае дело безнадежно "зависнет". Скрипнув тормозами, автобус остановился и Мошкин оторвавшись от своих мыслей торопливо выбежал на улицу. Остановка находилась от областного УВД в трех минутах ходьбы и это расстояние Николай Федорович преодолел в приподнятом настроении, радуясь свежести утреннего воздуха. Ответив на приветствие дежурного офицера, он остановился и попросил чтобы тот направил к нему капитана Скребнева, как только тот появится в управлении. Поднявшись к себе в кабинет, сразу же прошел к столу и позвонив в гараж вызвал служебную машину. Положив трубку, стал ожидать Скребнева, которому еще вчера приказал взять заключение патологоанатомического исследования трупа. Настольные часы показывали начало восьмого. Николай Федорович сверил их с тем, что показывали его наручные - расхождение составило почти целых пять минут. Наручные, в массивной золотой оправе - подарок начальника УВД, отличались особой точностью хода и, как правило, в корректировке не нуждались. Подведя стрелки, он несколькими энергичными движениями завел пружину хода и вновь поставил часы на прежнее место перед собой. Рука Мошкина уже потянулась к пачке сигарет, когда раздался стук в дверь. - Да, войдите. - Разрешите, товарищ полковник? - Входи, входи,- пригласил Николай Федорович, увидев в дверях Скребнева. - Здравствуйте,- капитан закрыл дверь и не мешкая прошел и сел на один из свободных стульев. - Что показало вскрытие? - Как мне сказал судмедэксперт, смерть наступила от удушения и только спустя три-четыре часа тело закопали. Следов борьбы или каких-то повреждений на теле нет, как-будто несчастный повесился сам. Оказалось, что он задушен опытной рукой. - А разве можно установить и такое? - Эксперт утверждает, что петля затянута так, что, видимо, узел был подведен под ухо. После того, как у жертвы выбивают опору из-под ног, она сама, своим собственным весом, ломает себе шейные позвонки. А у трупа сломаны именно шейные позвонки. - Что еще поведал тебе эксперт? - Он рассказал, что им, еще в университете приводили пример из опыта одного южноамериканского палача. В этой англоязычной стране смертная казнь осуществляется только через повешение. Так вот, этот палач, если желал, чтобы жертва меньше мучилась, затягивал петлю таким же образом - узел под ухо. Тот, кто убил бомжа знал это и, видимо, хотел уменьшить страдания человека, которого лишал жизни. - Да, это очень интересный комментарий эксперта. - Вскрытие установило, что убитый находился в сильном опьянении, в его желудке находилось около двухсот граммов водки. Повесили его на тонком шнуре или электропроводе, об этом свидетельствует характерный след оставшийся на шее убитого. Вот, в основном, и все самое важное, что дало нам вскрытие. - Вы заключение взяли у них или нет? - Нет, оно не было готово. Итоговый документ вскрытия они обещали доставить вам сегодня, ну, от силы, завтра. - Понятно. Сейчас мы с тобой поедем в Северный микрорайон. Вот возьми фотографии убитого, раздашь из участковым инспекторам, возможно, таким образом, мы сможем установить личность убитого. Ч, тем временем, займусь людьми работающими на кладбище. Мошкин выложил из ящика стола солидный пакет с фотографиями и протянул его капитану. - Я постараюсь все организовать на должном уровне. - Поедем вместе, я уже вызвал машину,- сказал Мошкин и встал изза стола.

***

Теплица встретила их сочной зеленью уже начинающих созревать огурцов. Плети растений с огромными листьями располагались вертикально, они карабкались вверх, цепляясь за длинные веревочные поводки. - Вот, Сашка, смотри чем я на досуге занимаюсь. Теплица представляла собой капитальное строение в сорок пятьпятьдесят квадратных метров и была эта площадь сплошь занята под огурцами. - Да, молодец, Егор, все у тебя поставлено на широкую ногу. И большой доход ты от этого имеешь? - Честно сказать, теплица дает мне доход превышающий в два раза ту зарплату, что я получал за год работы агрономом в "Гипроземе". Так что я перешел на рыночные отношения гораздо раньше, чем стала нас агитировать официальная пропаганда. Позднее, когда я перестал работать и стал пенсионером по инвалидности, заниматься в теплице стало труднее, но оставить это увлечение я не смог. Правда, все теперь здесь делают жена и дочь, а я состою при них консультантом. После выхода на пенсию, два года я нигде не работал, но потом стал подумывать о дополнительном заработке. В настоящее время я на постоянной работе и приношу в семью неплохие деньги. Если сказать тебе, то ты не поверишь, где я сумел пристроиться. - Где не работать лишь бы денежки платили, но все-таки интересно, где? - Тут неподалеку есть городское кладбище, вот я туда и устроился работать сторожем. - Ну, ты, Егор, даешь! Действительно, нашел местечко, и не страшно? - Знаешь, когда мне предложили пойти туда, вот как и тебе сейчас, мне не по себе стало, а потом привык - и ничего. Да там страшного ничего и нет - отсидишь сутки в дежурке, а трое дома. И время свободное есть, и зарплата какая никакая, а каждый месяц. Дома, ведь сам знаешь, стены заедят, а тут хоть какая, а перемена "декораций", да и деньги дома не лишние. - Я бы не осмелился пойти работать на кладбище. - Пойми, в этом даже есть резон. - Что ты имеешь в виду? - Не секрет, а дома приходится каждый день трудится и столько сколько надо, будь ты хоть трижды инвалид. Работая вахтером на кладбище я предоставлен сам себе и если сказать честно - отдыхаю. Ведь за эти сутки можно и книгу почитать и выспаться, а придешь домой принимайся за настоящую работу. - Но ведь наверное скучно там? - не удержался от вопроса Александр. - Скучному человеку на любой работе скучно. А если ты оптимист, да и к тому же человек наблюдательный, то скучать некогда будет. Там на кладбище, соприкасаешься со многими людьми, которые потеряли родных или близких им людей. И сам начинаешь по-другому смотреть на жизнь, на то, что и ка делаешь. Эти размышления побуждают по-новому взглянуть на общечеловеческие ценности, помогают занять беспристрастную позицию в извечной борьбе добра и зла. - Ну, Егор, тебя послушать, то получается, что ты не только дежуришь, но и философствуешь. - Получается так. А кто оставшись наедине с самим собой не размышляет о смысле жизни, не задумывается над тем, что он успел сделать на земле сам и что ему еще предстоит сделать? У нас с тобой, Сашка, наступает возраст переосмысления, когда к своим поступкам, делам и даже мыслям нужно относиться более критически и более взвешенно. Или ты со мною несогласен? - В этом я с тобою полностью согласен, но сколько помню себя, всегда старался поступать по-совести. - Вот и хорошо, но, все равно, сделать ревизию своих добрых дел, мыслей, всегда своевременно и полезно. Я конечно не навязываю тебе свое мнение, но если ты к нему и прислушаешься, то хуже от этого не будет. - Возможно ты и прав, я как-то об этом не думал. - А я, работая сторожем на кладбище, невольно наблюдаю за теми людьми, кто работает там, кто часто посещает могилы своих близких. По тому, как люди относятся к посещению могил своих родственников и близких, можно судить как они относились к ним при жизни. Те, кто боготворили своих жен, детей, матерей, и после кончины не забывают о них. Такие люди часто навещают кладбища, ухаживают за могилами, приносят цветы, до конца своих дней скорбят об умерших. А есть такие, кто и раз в год, на пасху, не удосужится появится у могилы своего отца или матери. Что может быть ужаснее фактического отказа таких людей от доброй памяти к усопшим родителям? - Егор, плохо, что забывают умерших, но в повседневной жизни мы порою видим как дети отказываются от состарившихся, но еще живых родителей. - Но это явная подлость, граничащая с преступлением. Подобные факты не подлежат осуждению, ибо невозможно найти слова оправдывающие подобных детей. А есть у меня наблюдения совсем другого плана. У нас на кладбище до последнего времени работал один необычный человек. На внешность он очень похож на агрохимикапочвоведа Прянишникова, ну того, что изображен во многих институтских учебниках. Разговор прервал стук входной двери, а следом раздался громкий крик дочери: - Папа, ну где вы пропали? Идите домой, вас мамка зовет. - Заговорились мы с тобой, а там женщины уже нас разыскивать стали. - Пошли, а то мне влетит от Насти. - Погоди, Егор, а что ты хотел рассказать мне об этом "агрохимике"? - Расскажу, но попозже, ты только не забудь напомни мне, а сейчас пошли - пора обедать.

*** Коменданту лагеря гауптману Карлу Шлихтену не терпелось посмотреть прибывших вахманов в деле и потому прямо с утра следующего дня начались экзекуции. Унтер-офицер Шварц, видимо, имел беседу с гауптманом лично. Комендант был хорошо осведомлен о своих будущих подручных потому им и была предоставлена возможность умерщвлять поляков привычным орудием - молотком. В лагере большинство казней проводилось через повешение, реже расстрел, а здесь появились "специалисты", которые добивались того же результата, но другими "экзотическими" средствами. Перед всем лагерем на плацу Архипов и два его дружка убили более сорока человек. Наиболее трудная задача была поставлена перед Сергеем - ему нужно было умертвить пятнадцать русских мальчиков волею судеб оказавшихся в этом концентрационном лагере. Нормальному человеку трудно представить себе эту жуткую картину, но Архипов затратил на бедных детишек не более трех минут времени. Про себя он отметил, что молоток почти без усилия пробивал детские черепа, словно это были неспелые арбузы. По лицам коменданта и окружавших его эсэсовцев Сергей понял, что их "работа" пришлась немцам по душе. С того самого дня и началась их служба в концентрационном лагере Треблинка. В первые же дни всем троим были выданы немецкие автоматы "Шмайссер", которые они изучали и освоили в деле сравнительно быстро. И потекла жизнь больше похожая на кровавый кошмар. Убивать узников приходилось чуть ли не ежедневно. Из тех двадцати пяти тысяч поляков, которые проходили сквозь лагерь за год, редко кто умирал своей естественной смертью. Почти всем вахманы и эсэсовцы кровавыми безжалостными руками выдавали путевку на тот свет. Среди узников концлагеря бытовало мнение, что умереть от пули - это верх блаженства. Эта истина была аксиомой - редко кто умирал от пули - большинство находили свой конец в петле, или умирали от побоев, или умерщвлялись газом "циклон Б", а уж потом уничтожались в крематории. Комендант концлагеря всегда любовался Архиповым, когда тот хладнокровно, в течение нескольких минут отправлял на тот свет с десяток, а иногда и гораздо больше узников. Приходилось Сергею и накидывать петли на шеи обреченных и выбивать из-под них лавку, но хоть и это ремесло он освоил в совершенстве, а предпочитал все-таки действовать молотком. Когда в лагерь приезжала какая-нибудь комиссия высокопоставленных эсэсовцев комендант всегда давал возможность посмотреть ее членам на "мастерство" бывшего советского офицера. Садизм и служебное рвение Архипова не оставалось не замеченным, ему, по ходатайству администрации, было присвоено звание унтер-шарфюрера (младший унтер-офицер войск СС) и он был награжден серебряной медалью за преданность фюреру. Он стал старшим над вахманами всего лагеря, его как огня боялись не только узники концлагеря, но и такие же убийцы как и он. За всю недолгую историю Треблинки, а концлагерь просуществовал три с небольшим года, никто из вахманов не удостаивался чести как Архипов. Он довольно сносно говорил по немецки и думал, что теперь-то он уж при настоящем деле, теперь-то у него все будет хорошо. Он понимал, что связь с Родиной, семьей для него потеряна окончательно и бесповоротно и всю ставку, теперь уже сознательно, делал на немцев, их новый порядок. Только этим можно было объяснить его исключительную жестокость и желание во чтобыто ни стало выслужиться и угодить немцам. Даже сейчас, по прошествии стольких лет ему самому было мерзко вспоминать о том, на какие унижения он шел для того, чтобы завоевать доверие и расположение немцев. И это ему удалось, а успех объяснялся просто. не было такого случая, чтобы самое дикое желание эсэсовцев не было выполнено Архиповым и его подручными. Закурив папиросу Сергей Петрович отвлекся от воспоминаний. Ему не хотелось ворошить все то, что он успел натворить в концентрационном лагере Треблинка, за тот год, что пробыл там. Если бы поляки или русские смогли воздать ему должное за все невинно погубленные души, то не смогли бы этого сделать чисто физически, так как умертвить его один раз было бы несправедливо мало. В сентябре 1942 года судьба подготовила Архипову новый сюрприз. Концлагерь Треблинку ему пришлось покинуть. К тому времени у него в душе не было сомнений, что победа немцев может не состояться. Неудачу с взятием Москвы он воспринимал как временную и был уверен, что это произойдет в ближайшее время. За этот год с небольшим, что он провел у немцев в нем жила и крепла уверенность в победе немецкого оружия. И со своей стороны Сергей готов был сделать не делал все возможное, чтобы приблизить эту победу. Он надеялся, что сможет своим фанатичным служением немцам и для себя найти место под солнцем.

*** До Северного микрорайона добирались машиной Мошкина, который приказал Андрею Богомолову вначале подвезти Скребнева к райотделу милиции. Водитель безмолвно повиновался вскоре "Волга" плавно подрулила к ОВД Коминтерновского района. Едва за капитаном закрылась дверца салона, как Мошкин приказал: - Андрюша, а теперь давай поедем на кладбище. - Слушаюсь, товарищ полковник,- кратко ответил шофер и направил машину по указанному адресу. Приехав на место Николай Федорович покинул автомобиль и административное здание, где надеялся на встречу с заведующим. На этот раз Воронов оказался на месте. Секретарша не отрываясь от печатной машинки разрешила Мошкину пройти в кабинет своего шефа. Анатолий Петрович, а именно так представился он Николаю Федоровичу, выглядел лет на пятьдесят пять, но был на удивление словоохотлив и подвижен как ртуть. Он внимательно выслушал следователя и заговорил сразу, едва Мошкин изложил суть проблемы. - Такого или подобного преступления у нас никогда не бывало. Меня и самого удивляет этот дикий случай, но поверьте мне я такого вандализма никогда не видел и не слышал. Когда мне сообщили о том, что произошло у нас на кладбище, так поверьте, чуть в обморок не упал. Заведующим я работаю не так уж давно - два года, но в похоронном бюро проработал более пятнадцати лет, а вот ничего подобного никогда ни от кого не слышал. - Не надо нервничать, хотя происшествие действительно из ряда вон выходящее. Мне хотелось бы услышать от вас Анатолий Петрович, какое-то объяснение свершившемуся факту. Вы возглавляется эту организацию, проработали в системе совершения обряда похорон такое количество лет, что не выслушать вас было бы просто грешно. Воронов понимающе посмотрел на следователя, на секунду задумался и скороговоркой сказал: - Хоть убейте меня, но объяснить такое, видимо, просто невозможно. По крайней мере я за это не берусь, у меня для этого нет слов. Мне порой кажется, что все это дело рук какого-то чудовища, а не человека. Предположительно, преступление совершил ненормальный, ведь психически здоровый человек на такое просто не способен. Как еще можно объяснить случившееся я просто не знаю, честное слово. Думаю, прежде нужно найти того, кто совершил это злодейское убийство, а уж потом выяснить причины толкнувшие его на это. Если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что совершил это преступление совершенно невменяемый человек. - Да нет, Анатолий Петрович, если бы все было так, как вы говорите, а то факты подтверждают как раз обратное. Умалишенному и в голову бы не пришло спрятать труп так изощренно и, я бы сказал, умно. Ну, кому может прийти мысль искать труп убитого в могиле недавно умершего человека. - Да, действительно, на сумасшедшего здесь не похоже,- согласился с доводом следователя Воронов. - Подумайте, возможно, кто-то из ваших подчиненных работающих здесь способен совершить такое? Это предложение Мошкина, упор на слово "ваши" испугало Анатолия Петровича. - Да что вы, товарищ следователь, как можно такое подумать? - А вы не удивляйтесь сказанному, такое преступление мог совершить человек знающий распорядок работы кладбища, то, где располагается сторожка, ну и наконец, он заранее присмотрел свежую могилу. - Простите, товарищ следователь, но все что вы перечислили не является тайной и любой гражданин при желании может все это узнать. - Посторонний на такое бы не решился - слишком велик риск привлечь чье-нибудь внимание. А ведь убийца еще и все это время, незаметно, но присматривал за могилкой, а такое возможно если он работает у вас или живет где-то в прилегающих к кладбищу домах. Я не хочу и не могу подозревать всех, но попрошу вас, Анатолий Петрович, кратко охарактеризовать тех ваших подчиненных, которые имеют хоть малейшее странности или отклонения в поведении. Воронов с пониманием отнесся к просьбе Мошкина и в течении двух часов давал характеристики всем без исключения работникам обслуживающим кладбище. На слух Мошкин понял, что среди работников есть несколько человек представляющих определенный интерес для следствия. У Николая Федоровича возникло желание обстоятельно побеседовать с работниками, которые занимались на кладбище рытьем могил. По словам заведующего именно среди них наблюдались случаи пьянства и поборов с клиентов. Если и был возможен какой-то криминал, то только в среде этих копачей-могильщиков. Кстати, из десяти человек добрая половина имела в прошлом судимость. Поблагодарив Анатолия Петровича он вышел он вышел из его кабинета с твердым намерением сегодня же увидеться и побеседовать с этими людьми.

*** Захватив с собой несколько аппетитных пузырчатых огурцов, мужчины покинули теплицу и направились в дом. Женщины оживленно переговариваясь хлопотали на кухне, а Наталья проворно сновала между кухней и залом, где и накрывался обеденный стол. Увидев входивших мужчин Настя не отрываясь от кухонной доски сказала: - Егор, ну куда ты увел гостя? Мойте руки и проходите в зал - уже все готово, мы будем у вас через минуту. Митрофанов положил перед женой свежесорванные зеленцы: - А мы вот в теплицу за огурчиками ходили. - Молодец, что показал Александру наше подсобное хозяйство. А сейчас мой руки и иди нарежь хлеб, да только не кромсай большими ломтями. Мужчины без суеты помыли руки и направились в зал. Стол был накрыт красивой скатертью с кистями, которая была сплошь заставлена тарелками с различной едой. Набор кушаний был довольно разнообразен: овощной суп, рыба, домашние котлеты, салат из свежих огурцов и многое другое. Из спиртного на столе стояло две бутылки пшеничной водки до розовое самодельное вино в стеклянном графине. Подождав пока все усядутся за стол, хозяин наполнил рюмки и произнес первый тост в честь приезда гостей. Спиртное только обострило дремавшее доселе чувство голода. И хозяева и гости какоето время молча закусывали салатом из свежих огурцов в сметане. После картофельного супа с овощами за столом наметилось некоторое оживление, а после второй рюмки началась непринужденная беседа. Обед затянулся на добрых два часа. Женщины уже убирали со стола и мыли на кухне посуду, а мужчины, оживленно переговаривались и жестикулируя руками, вспоминали пикантные подробности студенческой жизни. Наконец наступил момент, когда они встали изза стола, позволяя женщинам убрать посуду и навести порядок. Александр предложил выйти на улицу и выкурить по сигарете. Егор сразу согласился и они, разгоряченные разговором и выпитой водкой, вышли на прохладный воздух улицы. Неретину не терпелось дослушать рассказ о необычном человеке, который так запал в душу Егора. Выжидая подходящий момент Александр дал возможность Митрофанову беспрепятственно закурить и напомнил об "агрохимике" только тогда, когда Егор выпустил облачко дыма и повернулся к нему лицом. - О каком мужчине ты спрашиваешь? - Да о том, что так сильно похож на Прянишникова. - А, тебе не дают покоя этот "почвовед"? - Именно про него я тебя и спрашиваю. - Тогда слушай, - он несколько раз глубоко затянулся и бережно стряхнув пепел на землю заговорил.- Возможно, в этом и нет никакого криминала и все не более чем мои домыслы, но: хотя расскажу о моих наблюдениях по порядку. На этого мужчину я обратил внимание давно и было это лет восемь или девять назад, в ресторане "Славянский". Мы тогда с группой инженеров "обмывали" один, досрочно составленный и утвержденный начальством, проект. Нас было восемь человек и мы сдвинув столы дружной компанией расположились за ними. Этот ресторан в те годы считался престижным, да и сейчас он, наверное, так же высоко котируется у воронежцев. В те времена все было гораздо дешевле и потому желающих провести вечерок в ресторане всегда в избытке. Все столики были заняты и поэтому в глаза бросалась пара, которая в чинном одиночестве восседала за соседним столиком. Я, да и, наверно, не только я, невольно присмотрелся к ним. Одеты они были с иголочки: мужчина в строгий вечерний костюм-тройку, она в темно-синее гипюровое платье с широкими расклешенными рукавами. - И конечно женщина была сказочно красива!- не удержавшись от соблазна воскликнул Александр. - Тут ты совершенно прав - мне эта женщина показалась прекрасной как древнегреческая богиня. Выглядела она лет на двадцать моложе его, обладала фигурой, была высока и грациозна. Ее длинная белоснежная шея, большие выразительные глаза до сих пор остались в моей памяти. Я не встречал никогда женщины подобной этой, которая бы произвела на меня такое впечатление и так запала в мою душу. Тогда мне показалось, что это отец с дочерью отмечают какой-то юбилей или иное другое событие. Мужчина холоден как железо, но с женщиной вел себя любезно и предупредительно. Их столик украшал букет свежих гвоздик. Мужчина весь вечер маленькими глоточками смаковал коньяк, который изредка подливал себе в рюмку из многозвездной бутылки. Он не сводил своих строгих глаз с дамы и почти не касался закусок. Женщина пила одно шампанское, держа хрустальный бокал изящной ручкой с длинными тонкими пальцами. За весь вечер они ни разу не станцевали ни одного танца, мужчина лишь изредка говорил ей что-то, а она внимательно слушала не сводя с него своих обворожительных глаз. Мужчина неоднократно заказывал через официанта танго "Брызги шампанского". Когда оркестр исполнял его, они внимательно слушали музыку не сводя друг с друга глаз. Мы пробыли в ресторане до самого закрытия, но за это время никто из посторонних не пригласил ее потанцевать. Решительная холодность ее партнера остужала самые романтичные мужские головы. Мне тоже хотелось бы потанцевать с ней, но ноги меня отказывались слушать как только я осознавал, что разрешение пригласить ее придется спрашивать у него. - Что же было дальше?- полюбопытствовал Александр. - Подожди, я сейчас закурю новую сигарету, а то что-то не накурился. Егор, отбросил в сторону окурок и вытащив из пачки новую, стал разминать ее слегка дрожащими пальцами.

*** В сентябре 1942 года в Треблинку приехала очередная комиссия, которая дотошно проверяла все работу немецкой администрации по уничтожению узников в этом концентрационном лагере. И вновь, как много раз до этого, в присутствии высокого начальства были проведены массовые экзекуции. И вновь гвоздем показательных убийств была демонстрация Архиповым умения убивать молотком большое количество людей буквально за считанные минуты. Вахманы тоже не ударили в грязь лицом показав начальству, что они не даром едят свой хлеб. Возглавлявший комиссию полковник остался доволен порядками, которые царили в лагере, а "мастеру молотка", Архипову, пожал руку и ободряюще потрепал щеку на манер того, как это делал сам Адольф Гитлер. Возможно Сергею этот эпизод и не запомнился, но полковник круто изменил дальнейшую жизнь Архипова. Комиссия пробыв в лагере два дня уехала, а служба потекла дальше, такая же насыщенная бессмысленными и кровавыми событиями. Так бы и забылся приезд комиссии как и многих других побывавших в лагере до этого, но через неделю Архипова вызвали к коменданту лагеря. Преступив порог кабинета Сергей щелкнул каблуками и выбросил руку вперед громко и четко произнес: - Хайль Гитлер! - Хайль,- раздалось лениво из-за стола. Гауптман оторвался от бумаг лежащих перед ним на столе и посмотрел на вошедшего. - Господин комендант, унтер-шарфюрер Архипов по вашему приказанию явился. - Подойди поближе,- приказал гауптман, но стул Сергею не предложил. Сделав несколько шагов по ворсистому ковру Архипов остановился в двух метрах от стола и вновь щелкнул каблуками. - Слушаю вас, господин комендант. Гауптман снял очки в золотой оправе и близоруко глядя на Архипова сказал: - Полковнику, который был у нас с своей свитой в последний раз зачем-то понадобилось пять вахманов. Вот только что пришел приказ, в котором меня заставляют откомандировать их с тобой во главе в его распоряжение. - Господин комендант, а почему вы решили откомандировать именно меня?- не удержался от вопроса Архипов. Гауптман не обратил на эту вольность должного внимания. - Ничего не могу поделать - твоя фамилия здесь названа персонально. - Что не хочешь уезжать из Треблинки? - Никак нет, господин комендант, не хочу. - Похвально слышать такое признание, но приказ есть приказ и я ничего не могу поделать. Тебе придется ехать в распоряжение оберста. - Господин комендант, разрешите спросить вас? - Пожалуйста говори, я слушаю. - А кто те четверо, которые должны быть откомандированы вместе со мной. - Я знал, что ты меня об этом спросишь, но не переживай Измалкова и Смирнова я включил в их число, хотя таких "мастеров заплечных дел" отпускать не хотелось. - Благодарю вас, господин комендант. - Не стоит - это пустое. Я поступил так потому, что не хочу чтобы ты уронил марку нашего лагеря. Тебе будет легче с ними - вы неплохо сработались. Пусть не покажется странным, что я помогаю тебе. Помни, что именно я ходатайствовал перед рейхсфюрером о присвоении тебе офицерского звания. - Я не забуду вашей доброты до конца своих дней,- щелкнув каблуками с волнением в голосе произнес Архипов. По лицу гауптмана скользнула едва заметная улыбка, лесть унтер-шарфюрера была ему приятна. - Мне не хотелось тебя отпускать, но приказ начальства - закон для подчиненных. Я уже отдал распоряжение, завтра в канцелярии получишь необходимые документы и в добрый час. В назначенный пункт будите добираться сами, старшим назначаю тебя. У меня все, можешь быть свободен. - Разрешить сказать вам спасибо за все, что вы сделали для меня. Я клянусь, что оправдаю ваше доверие. - Не стоит меня благодарить, в большей степени это произошло потому, что ты проявил исключительные способности, твердую руку и безжалостность к врагам рейха. Если будешь так же служить и впредь, то, вполне вероятно, сможешь сделать неплохую карьеру. Так что удачи тебе унтер-шарфюрер. - Спасибо вам, господин комендант,- Архипов щелкнул каблуками и повернувшись вышел из кабинета гауптмана. Вот и перевернулась еще одна страница в его жизни и неизвестно, что ожидает его завтра. Зная расчетливую педантичность немцев он понимал, что легкой карьеры ему не видать. Просто оберст, видимо, придумал для него что-то посложнее, чем комендант Карл Шлихтен. Хорошо хоть с ним едут эти двое: Смирнов и Измалков. которые научились понимать его с полуслова и выполнять любое его желание.

*** Николай Федорович вышел из конторки на свежий весенний воздух достал сигарету и подставив лицо весеннему солнцу закурил. За время беседы с Вороновым он натерпелся без курева и вот теперь можно было отвести душу. В вагончики, где размещались могильщики решил идти после того как без помех и торопливости докурит сигарету. А до того момента он не чего делать рассматривал лица чьи портреты красовались на доске Почета. Выполнены они были в масле и большим форматом на что, видимо, истратили немалые деньги. Докурив сигарету Мошкин направился к вагончикам. Дверь ближайшего была распахнута настежь и из нее доносились голоса, чем-то очень возбужденных мужчин. Когда Николай Федорович преодолев две ступени вошел в вагончик ему стала понятна причина бушевавших здесь страстей. За столом из плохо подогнанных досок восседало четыре человека, которые с азартом стучали костяшками домино, громко споря по ходу игры. Пятый покуривая сигарету словно арбитр молча наблюдал за игрой. На краю стола на четвертушке газеты лежало несколько кусочков хлеба, мелконарезанной рыбы и еще какой-то закуски, довершал натюрморт залапанный стакан с ободком. Пустая бутылка из-под водки стояла у ножки стола, а ее содержимое, видимо и подогрело тот взрыв эмоций, который витал над играющими. Большинство костяшек выставлено - партия достигла кульминации, поэтому на вошедшего никто не обратил внимания. Все пятеро были уже в возрасте, одеты в рабочие спецовки и, видимо, Мошкин застал их во время "активного" отдыха. В вагончике было сильно накурено, для лучшей вентиляции и была открыта дверь. Внутреннее убранство помещения состояло из ряда шкафчиков для одежды, нескольких стульев и горы инвентаря сваленного в беспорядке в углу у окна. Обитатели вагончика повидимому не очень заботились о санитарном состоянии, об этом свидетельствовали окурки во множестве разбросанные по полу. Наконец бородатый мужчина в синей спецовке со стуком опустил на стол последнюю костяшку и громко сказал: - Ну все, вы козлы, залазьте под стол. Напарник бородатого стал переворачивать домино, а проигравшие громко сопя заерзали на стульях не желая опускаться на грязный пол. Николай Федорович решил разрядить обстановку. - Здравствуйте, можно мне вас отвлечь на одну минутку? Только двое из пяти ответили на приветствие Мошкина, но все выжидающе посмотрели на него, однако, не проявляя при этом большого интереса. Бородатому появление и вмешательство постороннего не понравилось и он сказал: - Говори, что там у тебя? А то им некогда - под стол пешком идти надо. При этом он подмигнул Николаю Федоровичу и кивнул в сторону проигравших. Полковник не заставил себя просить дважды, а сделав паузу заговорил. - Моя фамилия Мошкин, я следователь и задержу ваше внимание не надолго. Вот посмотрите на фотографию этого человека, возможно вы его когда-нибудь встречали или видели? Николай Федорович достал фотографию на которой был изображен труп мужчины извлеченного из могилы. Когда он протянул ее сидевшим могильщикам, то про себя отметил, что залапанный стакан незаметно исчез со стола словно его ветром сдуло. Мужчины не торопясь рассматривать фотографию предавая ее по кругу. Бородатый, держа фото в руке, поднял голову посмотрел на своих товарищей и сказал: - А, по-моему похож на того алкаша, который в конце зимы ошивался в бригаде Антонова. Посмотри, Семен,- и он протянул фотографию своему соседу слева. Тот взял ее, несколько минут молча и сосредоточенно рассматривал и только потом промолвил: - А ей богу похож на того бомжа. И рубашка все та же в клеточку, он в ней наверное родился - так никогда ее и не снимал. На Мошкина слова сказанные бородатым и его соседом подействовали своеобразно, они просто пригвоздили его к полу. - Ну-ка дай я еще посмотрю,- попросил напарник бородатого по домино и протянул руку за фотографией. Ее ему сразу передали и он с минуту разглядывая убитого подтвердил: - А ведь действительно это Афоня. Я как-то сразу и не вспомнил, хотя его лицо мне показалось знакомым. К Николаю Федоровичу вернулся дар речи и он спросил: - Посмотрите внимательнее, а вы не ошибаетесь? Бородатый улыбнулся и решительно сказал: - Ошибки быть не может - это Афоня. У меня глаз - ватерпас, особенно на лица.

*** не торопясь Егор прикурил и, сощурив левый глаз от попавшего дыма, спросил: - Может тебе все это и неинтересно слушать? - Скорее наоборот - я с удовольствием анализирую все что ты мне говоришь, да и рассказчик ты неплохой. - Ладно, тогда слушай дальше. Не знаю как все объяснить, но там в ресторане я приревновал ее к тому мужчине, с которым она сидела за столиком. А может это была черная зависть проснувшаяся во мне под действием спиртного, но я возненавидел его всеми фибрами. Хоть и был я изрядно пьян, но свою животную неприязнь излить наружу не осмелился. Запомнилось мне, что официант перед этой парой расстилался до земли, а мы порой его не могли. Чувствовалось, что денежки у мужика водились немалые. - Почему ты так подумал? - Когда они выходили из ресторана, то официант шел впереди, чтобы взять в раздевалке одежду и подать ее им. Когда они одевались он сопровождал их на улицу и посадил в такси, которое ожидало именно их. - Может тебе все это показалось?- с сомнений в голосе задал вопрос Александр. - Нет, не показалось. К этой машине подбегало много клиентов и всем без исключения водитель отказывал. Но когда с ним поговорил официант двери машины предупредительно открылись. Поведение официанта - верный признак того, что мужик богат как Крез. - Все мы в ресторане ведем себя немного демонстративно и расходы там не всегда отражают величину наших доходов. - Не убеждай меня, Сашка. Ты вот попробуй хоть раз, чтобы официант поухаживал за тобой подобным образом и ты сразу поймешь какие денежки нужны для этого. Осталось бы все это случайным эпизодом, но как ни странно судьба, спустя какое-то время вновь свела меня с этим человеком. - Что, вновь встретил его в ресторане? - Ну нет, произошло это в другом месте. Тут нужно сказать, что вскорости я получил инвалидность и, естественно, оставил работу в "Гипроземе". Встреча произошла на кладбище, куда я пришел устраиваться вахтером, несколько лет спустя после того памятного эпизода в ресторане. - А не ошибся ты, Егор, может это был совсем другой человек? - Когда я его встретил вторично, то вот точно такой же вопрос задал себе сам. Но нет, Саша, я не ошибся - это был тот самый мужчина. Он как-то заметно постарел, но это был он. Я слишком сильно возненавидел его там в ресторане, чтобы спутать его с каким-нибудь другим человеком. - И как развивались события дальше? - Я стал работать сторожем, а сам исподволь наблюдал за ним. Специально я о нем никого не расспрашивал, но если разговор заходил о нем, старался узнать как можно больше. - Ну, что это оказался за человек? - Как ни парадоксально, но много о нем узнать не удалось. Живет он здесь в Северном микрорайоне в частном двухэтажном доме, который принадлежит ему. Поверь - это не дом, а крепость. Территория приусадебного участка обнесена высоким забором и никто из соседей о хозяине не может сказать ничего определенного. Чтобы иметь в городе такой дом, усадьбу, машину нужны деньги и немалые. Его зарплата и пенсия не позволяет жить с таким размахом, а откуда у него большие деньги понять не могу. - Егор, а может ты зря подозреваешь его в чем-то нехорошем? - Не скажи, Саша, не скажи. Я тоже помню слова Карла Маркса: "Все предавай сомнению". Этот человек живет явно не по средствам: одних костюмов у него более десятка, а машины меняет каждые полтора-два года. - Егор, возможно в тебе говорит все та же черная зависть? - Может и она, но ты выслушай меня до конца. - Слушаю тебя внимательно. - Я вот работал ведущим специалистом в "Гипроземе" да и теплица здорово помогала, а не мог я так как он менять машины или костюмы. Не мог построить себе двухэтажный особняк, да и многое другое тоже. купишь себе костюм и как минимум носишь его целый год, если не больше. А этот не знает никаких ограничений, ни в чем не отказывает себе, живет по потребности. - Может у него жена большие деньги заколачивает?- предположил Александр. - Да, а в отношении жены совсем прелюбопытная картина получается. Оказалось, та красавица, с которой он был в ресторане, никакая ему не дочь, а законная жена. Кстати, тоже нигде не работает, все на машине раскатывает. Поверь мне, она в город ездит, чтобы сделать прическу или по магазинам пошататься, ну и сделать там разные покупки. - Неужели ты следил за ней? Егор внимательно посмотрел на Неретина, а потом решительно сказал: - Следил, даже такси нанимал, что в этом плохого? Я ведь знаешь не по злобе, а скорее от обиды за самого себя. - Что-то я тебя не понимаю, объясни если сможешь? - Что тут непонятного. Вот возьми меня: окончил институт и неплохо учился, работал в солидной организации ведущим агрономом, а добиться чего-то существенного в жизни не смог. Или вот возьми тебя точно такая же картина. - А что я?- нахохлился Александр. - А то, что у тебя я вижу машине лет пятнадцать если не больше, а заменить ты ее не смог, значит тоже с деньжатами плоховато. А вот такие как этот делец не живут, а как сыр в масле катаются. И ладно бы все это было заработано честным трудом, а то ведь нет. - Почему ты так уверяешь? - А потому, что при социалистической уравниловке иметь столько честно заработанных денег - нереально. Государство себе этого не может позволить. И, поверь мне, если они у него есть - наверняка он нажил их преступным путем - другого не дано. - Что же тебе удалось еще узнать о нем и его красавице? - Не очень многое, но и эти мелочи только усиливают мои подозрения.

*** На следующий день прямо с утра Архипов и четыре его вахмана сдали каптенармусу постельные принадлежности, а в оружейную - табельное оружие. Задержки с оформлением документов не было, они действительно были приготовлены загодя и их вручили Архипову едва он появился в канцелярии. Сборы были недолгими и буквально к обеду все пятеро добрались до станции Малкинья. В проездных документах конечным пунктом значился литовский город Варена, был указан и номер войсковой части. До места добирались поездом, в пути проезжали такие города как Белосток, Гродно, Поречье. Из города Варена, от комендатуры куда обратился Архипов, чтобы узнать месторасположение части, добирались автомобилем. Грузовики за ними прислали из части, куда позвонил сам комендант города, прежде лично проверив документы у всех пятерых. В голосе коменданта чувствовалось почтение, когда он беседовал с представителем части. Прибывший офицер эсэсовец забрал документы у всех пятерых и не говоря ни чего лишнего предложил вахманам садиться в машину. Забираться пришлось в крытый брезентом грузовик марки БМВ. Офицер разместился в кабине, а Архипова и его попутчиков ожидали в кузове два рослых солдата эсэсовца с автоматами в руках. Прежде чем машина тронулась с места они опустили клапан брезента и все оказались в почти абсолютной темноте. Постепенно глаза привыкли и стали различать силуэты сидящих людей. Брезент был хорошо подогнан так, что куда везли их увидеть было просто невозможно. Всего в дороге находилось около часа, за это время трижды останавливались и невидимые часовые требовали у сидящего в кабине офицера документы для проверки. По всему чувствовалось, что месторасположение части держится в секрете и тщательно охраняется. Видимо, это была часть неординарная, об этом свидетельствовало и присутствие двух вооруженных солдат, которые за всю дорогу не проронили ни слова. Архипов и четверо его сослуживцев сидели молча, каждый погрузился в свои мысли, на душе любого из них было тревожно. Наконец машина остановилась и солдаты ловко откинул вверх брезентовый полог. Дневной свет непривычно ярко ударил в глаза, которые за дорогу уже привыкли к темноте и прошло несколько мгновений прежде чем они осмотрелись. Офицер покинул кабину и стоял на земле ожидая когда вахманы спустятся к нему. Едва только все люди, включая эсэсовцев, спрыгнули на землю, офицер спросил: - А теперь, господа, прошу вас следовать за мной. Он повернулся и зашагал по направлению к видневшимся неподалеку вагончикам. Вахманы во главе с Архиповым цепочкой последовали за ним, а замыкали шествие два солдата с автоматами наизготовку. Сергей не удивился тому, что вагончики стояли прямо в девственном сосновом лесу. Они были изобретательно и красиво покрыты краской камуфляжа. вагончики становились различимы если человек приближался к ним на расстояние не менее ста метров. Сверху эти произведения искусства были хорошо укрыты от постороннего глаза высокими развесистыми соснами. Вагончики тесно чередовались с массивными высокими соснами, которые монотонно раскачивались на верху. Создавалось впечатление, что сюда вначале привезли вагончики, а уж потом посадили и вырастили сосны. Понимая, что первыми здесь, конечно, выросли сосны - получалось что вагончики сюда могли завезти только в разобранном виде, а уж затем на месте и смонтировали их. Окружающая природа мало чем отличалась от той, что была в окрестностях Треблинки - тот же песок и те же сосны. Создавалось впечатление, что не оставлены позади многие километры пути, а чтобы попасть сюда они просто перешли в другой квадрат леса окружающего концлагерь под Варшавой. Офицер остановился у одного из вагончиков и оглянувшись подождал пока подтянутся все вновь прибывшие. У входа в вагончик стоял такой же рослый солдат с автоматом, как те двое, что сопровождали группу Архипова. - Унтер-шарфюрер, идите со мной, а ваши люди пусть ожидают здесь. - Слушаюсь, господин лейтенант,- ответил он и направился следом за офицером. Вагончик был разделен небольшим коридорчиком на два отсека, вот в левый отсек и направился лейтенант. За невысокой дверью находился узкий длинный кабинет, в котором, за новым письменным столом восседал мужчина в темном строгом костюме. Лейтенант щелкнув каблуками доложил: - Господин Кауфман к нам прибыло пополнение в количестве пяти человек. Старший группы унтер-шарфюрер Архипов здесь. Сопровождающие документы и удостоверение личности всех пятерых находятся у меня. - Оставьте бумаги мне, а сами ожидайте на улице. Я побеседую с унтер-шарфюрером, а когда он освободился вы устроите их в класс Китмахера. - Слушаюсь, господин Кауфман. Лейтенант четким шагом подошел к столу и положил бумаги перед шефом вышел из кабинета. Архипов почувствовал на себе цепкий взгляд хозяина кабинета. Это был взгляд человека привыкшего повелевать не только людьми, но и их жизнями.

*** - Что за Афоня?- старясь не выдать волнение спросил Мошкин. Он адресовал этот вопрос бородатому так как видел в нем лидера этого небольшого коллектива. Интуиция и в этот раз не подвела Николая Федоровича - бородатый действительно имел непререкаемый авторитет среди могильщиков. Он, посмотрев на своих товарищей, начал рассказ: - В конце зимы к нам, здесь, на кладбище, прибился один бомж. Наша пятерка его сразу же отвадила, а вот бригада Антонова пригрела и он у них ошивался недели две или чуть больше. - Куда же он делся потом? - А вот куда, думаю, по фотографии понять можно - на тот свет. - Вы, я вижу, плохо относитесь к членам антоновской бригады? Почему? - Да, вы это правильно подметили симпатии у нас к ним нет. Почему? - Да, почему? - Это очень просто объясняется. Все пятеро "антоновцев" в прошлом "урки" и нам не нравится как они себя высоко несут. Кроме того они очень уж "дерут" с клиентов, а нам это не нравится. Ладно если бы они сами так поступали - это в конце концов их дело, но они и от нас требовали подобных действий. А мы не желали и не желаем терпеть над собой насилие и диктат. Мы поступаем по-совести, а не дерем с клиентов по три шкуры.. Товарищ следователь, думаю, что вам это не интересно, да и наши отношения никакого касательства к этому Афоне не имеют. - Нет почему же, я с удовольствием выслушаю вас, а имеет это отношение к погибшему бомжу или нет - судить мне. Вы вот лучше расскажите как Афоня появился здесь? - Я честно говоря, даже не знаю как это произошло, но уверен, что он прибился сюда из-за кормежки - при кладбище это всегда просто. Притом ели подружиться с могильщиками, то и чарка-другая водочки перепадет. Как его звали на самом деле мы не знаем, но он сам себя называл Афоней, да и "антоновцы" его так величали. - Скажите, почему вы его отвадили, а другая бригада наоборот приютила? Николай Федорович задал этот вопрос всем, но отвечал на него опять бородатый. - Этот Афоня, судя по замашкам и блатному жаргону, сам в тюрьме побывал и, по-моему, даже не один раз. Да и помыслы у него были непутевые и подлые: как бы схитрить, словчить, обвести вокруг пальца, а нам такой друг не нужен. Вот из-за этого мы и не стали его привечать. А "антоновцам" он пришелся ко двору, хотя и у них с этим Афоней не все было гладко. - Что случались и скандалы? - Не то слово. Скандалы и разборки у них идут постоянно и тем интенсивнее чем больше выпито. Мы поэтому с ними не стали поддерживать никаких отношений кроме "здравствуй" и "прощай". С "антоновцами" нормальные человеческие отношения просто невозможны, они постоянно преследуют одну единственную цель - "урвать" с тебя хоть что-нибудь. Стычки между ними привычное, чуть ли не ежедневное дело, а споры очень часто решаются при помощи мордобоя. - Что и Афоне перепадало? - Наверняка,- с убежденностью в голосе подтвердил бородатый. - Это ваши предположения или вам приходилось видеть и такое? - Какие там предположения, когда мы все были свидетелями того, как Щеголь выволок Афоню из вагончика и пинал его ногами как хотел. - Кто такой этот Щеголь?- не удержался от вопроса Мошкин. - Да обычный уголовник, но довольно сильный, накаченный мужик. Этот Афоня, хоть он и бомж, ему в отцы годиться, но Щеголь безо всяких угрызений совести поднял на него руку. Поэтому я не удивляюсь если окажется, что Афоню и так богом обиженного человека, убили вот эти самые "антоновцы". - Неужели вы можете допустить, что совершить такое могли они? - А что тут удивительного, у этих людей в душе нет ничего святого, они из-за мелочной обиды могут терзать и глумиться над человеком. Я конечно не могу доказать, что это сделали они, но в душе уверен, что убийство Афони дело их рук. - А что думают по этому поводу ваши товарищи?- поинтересовался Николай Федорович. Недавний противник бородатого по домино, сидевший от него по правую руку сказал: - Мы полностью придерживаемся того же мнения что и наш бригадир. Я например, еще тогда, когда Щеголь избивал Афоню, предугадывал, что все это плохо кончится для этого несчастного бродяги. - Чтобы это понять не нужно иметь семь пядей во лбу, а надо было видеть как безжалостно пинал Афоню этот мордоворот Щеглов.

*** От этого пронзительного взгляда Архипову стало не по себе, его какбудто пронзило электротоком. Он почувствовал как холодок пробежал у него по спине, то ли от страха, то ли от недоброго предчувствия. Но Кауфман перевел свой взгляд на документы лежащие на столе и дал, тем самым, Архипову перевести дыхание. Немец не торопясь стал перелистывать сопроводительные документы, потом по одному раскрывать и просматривать удостоверения личности. Видимо, отыскав нужное спросил: - Ваша фамилия? - Унтер-шарфюрер Архипов, господин Кауфман. Бросив на Сергея быстрый пронизывающий взгляд спросил с придыханием: - Русский? - Так точно, господин Кауфман. - Где так хорошо овладел немецким? - Моя жена из приволжских немцев, она и помогла довольно сносно изучить язык. - Скажи, а почему ты стал служить нам немцам? Это сделать тебя заставил страх? - Я служу Фюреру и Великой Германии только из убеждения,- твердо ответил Сергей и щелкнул каблуками. Задержав на нем свой пронзительный взгляд Кауфман произнес: - А вот это очень похвально, унтер-шарфюрер. Я всегда предпочитаю иметь дело с людьми обладающими твердыми идейными убеждениями. Судя по офицерскому званию и медали на вашей груди вы кое в чем уже преуспели. - Рад стараться, господин Кауфман. - Думаю, что и здесь, в нашем учреждении, вы проявите себя должным образом, хотя предупреждаю заранее - сделать это будет нелегко. - Я обещаю вам, господин Кауфман, что будут стараться из последних сил чтобы оправдать оказанное мне доверие. - Похвально, унтер-шарфюрер, вы начинаете мне нравиться. Если будите старательны не деле, то можете рассчитывать на успех. Только не пасуйте перед трудностями, а их на вашем пути будет достаточно. Не буду говорить загадками, но в общих чертах постараться ввести вас в курс дела. Все заключается в том, что вы попали в специальную школу СС, которая и расположена в этом прекрасном живописном лесу. У нас вы пробудете шесть месяцев - именно на такой срок рассчитан курс наук. Благоприятный исход обучения гарантирован только в том случае, если будете старательны и исполнительны, в противном случае срок пребывания может сократиться. Вы меня понимаете? - Так точно, господин Кауфман. - От того, какие у вас будут успехи, будет зависеть и серьезность доверенного вам дела. Я не стану опережать события и рассказать вам больше чем положено. Вы все узнаете в свое время, я основное я уже сообщил. Теперь о себе: я начальник этой школы, мое имя Герхард Кауфман. Есть ко мне какие-нибудь вопросы? - Никак нет, все понятно, господин Кауфман. - Идите, вас ожидает лейтенант, он устроит всех вас под начало Вальтера Китмахера. Архипов щелкнул каблуками поспешно покинул кабинет начальника спецшколы. Лейтенант, действительно, ожидал его в другой половине вагончика и увидев, вышел на улицу вместе с Сергеем. Офицер первым делом отпустил эсэсовцев, которые сопровождали их из городской комендатуры до порога кабинета Кауфман. После этого лейтенант построил вновь прибывших, включая и самого Архипова и повел их к вагончикам, которые виднелись в двухстах метрах. Всех пятерых разместили в одной половине свободного вагончика. В отсеке стояло шесть двухъярусных кроватей заправленных хорошо выстиранными солдатскими одеялами. В вагончике никого кроме них никого не было. Лейтенант оставил их сразу, едва указав на пустующие кровати. Уходя он ехидно улыбнулся и сказал: - Не теряйте времени даром - быстрее забирайтесь в кровать. Клянусь богом - это ваш последний отдых пред началом настоящей службы. Только позднее они поняли как он был прав. Они все-таки последовали совету лейтенанта и забыв думать о еде поскорее забрались в кровати. Китмахер и люди его взвода явились перед заходом солнца. Люди были уставшие, а по взмокшим камуфляжным комбинезонам можно было без труда догадаться, что позади у них изматывающий и трудный переход. На ужин все пятеро бывших вахманов концлагеря Треблинка шли в общем строю курсантов. Так началась служба Архипова в одной из спецшкол диверсионной организации "ССЯгдфербанд", которой руководил из Берлина сам Отто Скорцени. Спецшкола, куда на подготовку прибыл Сергей, носила кодовое название "Бранденбург-800", но об этом он узнает ближе к выпуску. В спецшколе под началом Кауфмана готовила агентов-террористов, боевиков. Уже много лет спустя Архипов узнает, что гитлеровский преступник эсэсовец Герхард Кауфман казнен по приговору Международного Трибунала в 1947 году. Сергей Петрович достал из пачки новую папиросу и разминая ее подошел к окну, чтобы посмотреть на зелень кленов растущих во дворе. Воспоминания захлестнули его и он никак не мог отогнать от себя мысли о прошлом. Сейчас, когда минуло столько лет, все происшедшее с ним в годы войны было похоже на дурной сон. Ему самому не хотелось верить в то, что все это было и от прошлого не уйти.

*** То, что узнал Николай Федорович от могильщиков ошеломило его своей неожиданностью. Расспросив как отыскать бригаду Антонова, Мошкин покинул вагончик, где бородатый и его товарищи продолжили игру в домино. Как следователю ему было понятно, что он наконец-то ухватил очень важную ниточку, но для большей ясности нужно было получить информацию из первых рук. По словам бородатого "антоновцы" рыли могилы во втором квартале - туда и направился Николай Федорович. Настроение от мелькнувшей удачи было приподнятым, но внутренний голос убеждал его не верить такой скорой развязке. Еще издали, среди крестов и надгробий, он увидел торсы раздетых могильщиков, которые отдыхая с удовольствием подставляли свои плечи ласковым лучам весеннего солнца. Когда Мошкин подошел к ним, ему бросились в глаза две подготовленные могилы вокруг которых была набросана жирная глинистая земля. В третьей, вырытой наполовину, находился крупный мужчина, который ритмичными движениями выбрасывал совковой лопатой на поверхность рыхлую землю. - Здравствуйте, мужики,- спокойно произнес полковник, хотя определенное волнение в душе у него было. Из четырех гревшихся на солнце могильщиков только один поднял глаза на Николая Федоровича. Здоровяк, что выбрасывал землю из могилы, не останавливаясь бросил на подошедшего мимолетный взгляд и сказал сквозь зубы: - Здравствуй, коли не шутишь. - Мне нужен бригадир Антонов,- безапелляционно констатировал Мошкин. Мужчина в майке, который первым посмотрел на следователя вдруг сказал: - Я и есть тот самый бригадир, но что за интерес у вас ко мне? - Хочу поговорить с вами по одному щекотливому вопросу, так что давайте отойдем в сторонку. Антонов радостно улыбнулся и оживившись сказал: - Раз надо, то давай отойдем. Он, видимо, принял Мошкина за очередного клиента, это было понятно потому, как он с готовностью засеменил по проходу между могилами. Отойдя метров на десять Антонов остановился и повернувшись лицом к Николаю Федоровичу с ходу спросил: - Ну, говори побыстрее, что нужно? Мошкин подошел к нему поближе и только тогда сказал: - Я следователь, моя фамилия Мошкин. Меня интересует происшествие на кладбище. Вы наверное слышали о том, что произошло? - Ходят тут разные слухи, но мне лично они не очень интересны. - Почему же, такое происходит не каждый день, а вы видели труп мужчины, которого извлекли из могилы? - Нет, не видел. Мы в это время уже были дома, а утром следующего дня узнали о случившемся со слов мужиков из другой бригады. - Вы что же не поинтересовались кто там был захоронен? - Почему, спрашивали, но все говорили о том, что личность убитого установить не удалось. Дополнительный интерес проявлять из нас никто не стал потому, что из наших друзей или знакомых ни один не исчезал. - Допустим, что все сказанное вами правда. Тогда я попрошу вас посмотреть на фотографию трупа, возможно, вы знаете убитого? С этим словами Николай Федорович протянул Антонову изображение мертвого Афони. Тот с некоторым интересом взял ее, но вглядевшись в лицо трупа и сам заметно побледнел. По выражению его лица Мошкин понял, что тот узнал изображенного на фотографии. Антонов еще мгновение смотрел как завороженный на убитого Афоню, а затем вернул ее следователю со словами: - Возьмите, гражданин следователь, а то мне как-то не по себе от этого мертвеца. - Знаком ли вам был этот человек еще при жизни или нет? Антонов прежде чем ответить посмотрел пронзительным взглядом на Николая Федоровича как б пытаясь определить на глазок, а что известно следователю. Но потом видимо сообразив, что от обращается к нему с подобными вопросами не наобум - опустил глаза и заговорил: - Я видел этого человека, а вернее на территории кладбища - он здесь ошивался какое-то время. - Расскажите мне все, что вы о нем знаете,- попросил Николай Федорович сурово глядя на Антонова. Тот вновь опустил глаза и покорно заговорил: - Приблудился Афоня в конце зимы, видимо, кормится ему было нечем, а у нас продукты и спиртное не переводится. Вот он к нам и прибился. - А где же он спал, если не секрет? - Как где - в нашем вагончике. Все равно он ночью пустует, а там и кровать есть и электрический обогреватель, так что в вагончике было тепло даже в большие морозы. Мы Афоню просто пожалели и решили промеж себя - пусть поживет до тепла, а там видно будет. - Что произошло потом? - Вот так он и жил в нашем вагончике, а однажды исчез. Пришли мы утром на работу, а его нет, нет и его вещей, вагончик закрыт все чинчинарем. Все мы тогда подумали, что он куда-то в другое место перебрался, а нам не сказал.

***

Александр уже хотел спросить его об этих самых мелочах, но Егор, как бы опережая Неретина, сказал: - Все, пойдем в комнату, а то здесь что-то больно прохладно. Слова сказанные хозяином дома отрезвляющее подействовали и на гостя, Александр Михайлович только теперь почувствовал как замерзли его ноги. Ежась и подталкивая друг друга они заторопились в дом. Женщины о чем-то переговаривались вполголоса, мыли посуду на кухне. Наташа, включив телевизор, смотрела молодежную передачу. Мужчины прошли в зал и опустившись в кресла какое-то время молча смотрели телепередачу "До 16 и старше...", она была неинтересной и Александра так и подмывало попросить Егора продолжить рассказ о новом "Монте-Кристо". Наташа, видимо подумав что она мешает беседе под благовидным предлогом ушла к женщинам на кухню. Егор посмотрел на скучающего Александра и спросил: - Тебе что, передача не нравится? Может телевизор выключить? - Да, нет, он мне не мешает, пусть работает, возможно, будет чтонибудь интересное. - А давай я тебе, Сашка, покажу фотографии, их у меня аж целых три альбома собралось. - Да, давай посмотрим, но только я попрошу тебя прежде закончить рассказ об этом "агрохимике" и его красавице жене. - Что и тебя заинтересовал этот мужик? Представляешь и мое любопытство, если я на него смотрю уж несколько лет подряд? - А что тебе, Егор, еще удалось о нем узнать? Митрофанов на секунду задумался, а потом начал говорить: - Он оказался человеком очень замкнутым настолько, что у него практически нет друзей. Людей с которыми бы он был близок я просто не знаю. В общении со всеми вежлив и выдержан. Если кому нужны деньги, ну на что угодно - он займет, но, тут ты пойми меня правильно, делает это с деланной любезностью. С возвратом торопить не будет, а только глянет своими леденящими душу глазами и ты сразу все поймешь - пора должок возвращать. Мне не приходилось у него занимать денег - это я говорю со слов тех, кто обращался к нему с подобной просьбой. Покаюсь, однажды в разговоре мне пришлось ему чтото сказать против и он разозлившись на меня не сказал не слова, а только посмотрел на меня чуть дольше обычного. Поверь я не из трусливого десятка, но выражение его глаз я не забуду никогда. В них было столько ярой злости, что у меня внутри все похолодело. Его взгляд просто парализовал меня, как будто я заглянул в глаза к ядовитой змее, готовой нанести свой смертельный удар. Случилось такое единственный раз, но и этого оказалось достаточно, чтобы я впредь никогда больше этого не делал. А вообще-то я сравнил бы его с волком одиночкой. Как и тот, он всегда подтянут, внутренне сгруппирован. Разговаривая с ним чувствуешь, что он взведен как стальная пружина и только глаза выдают его показывая, что трогать его нельзя - опасно для жизни. А может такой взгляд у него из-за собственного страха? - Ты хочешь сказать, что он сам чего-то боится? - Да, интуитивно я чувствую, что за ним действительно что-то есть. Скорее всего хапнул он где-нибудь кругленькую сумму, а теперь вот старается жить незаметно, но на вору и шапка горит. Он и по сторонам озирается не по-человечьи, а по-волчьи, как будто чувствует приближающихся охотников. - Егор, а может ты все это вбил себе в голову, возможно твоя подозрительность уже переступила пределы допустимого? - Не надо, Сашка, намеков - я совершенно здоровый и нормальный человек. - Извини, Егор, но ты меня не так понял. - Нет, я понимаю тебя правильно, но не обижаюсь. - Если ты считаешь, что твои подозрения обоснованы, то почему тебе не обратиться в органы? Возможно там помогли бы тебе развеять все сомнения и подозрения. - Я думал об этом варианте, но что я могу рассказать в милиции? Мои подозрения там наверняка примут за домыслы, как это только что сделал ты. Для них того, что я знаю будет мало, им подавай факты и только факты. Вероятнее всего меня там не поймут, а становится посмешищем из-за него мне не охота. Вот даже тебя мне убедить не удалось, а профессиональный следователь меня слушать не станет. Тут, в последние дни, наметилась одна зацепочка. Вот если я не ошибаюсь, то тогда, возможно, все сложится по-другому. Но сейчас, пока, об этом говорить рановато. Александру было немного не по себе от того, что он невольно обидел Егора своей излишней несдержанностью. - Дан, не принимай, ты, Егор, все близко к сердцу - может ты и прав,- попытался успокоить его Неретин. - Действительно, хватит об этом, давай-ка мы лучше посмотрим фотографии. - Давай, а где они? - согласился Александр. Митрофанов явно пытался сменить тему разговора и Неретину ничего не оставалось как принять и поддержать его стремление. Егор поднялся из кресла и вышел из зала. Не успел Александр Михайлович перевести дыхание, как хозяин вернулся держа в руках три толстых альбома в разноцветных бархатных переплетах.

***

Он смотрел на зеленую листву кленов, а в глазах стояла зелень литовских сосен далекого 1942 года. Распорядок дня в спецшколе был жестким: подъем в шесть - отбой в одиннадцать, между ними часовой перерыв для приема пищи, а все остальное время - учеба и тренировки. Особенно большое внимание уделялось физической подготовке, как общей так и рукопашному бою. Общеобязательными были пятнадцатикилометровые кроссы утром и вечером. Они проводились ежедневно вне зависимости от погоды, дня недели, уважительная причина принималась одна - смерть курсанта. Дело в том, что и здесь курсанты были поставлены в безвыходное положение. Эту спецшколу можно было только закончить и, тем самым, сохранить свою жизнь, в любом другом случае курсанта просто убирали. Взводный Китмахер был прекрасным спортсменом. Он и сам все выполнял с курсантами: бегал кроссы, тренировался, спал вместе с ними в зимнем лесу. Он имел непререкаемый авторитет и абсолютную власть в своем взводе. Архипов был свидетелем того, как он пристрелил одного курсанта за то, что тот обессилевший свалился на землю и не мог встать. Китмахер только один раз приказал ему: "Встать!" и видя, что курсант не в силах его выполнить, вытащил пистолет и хладнокровно выстрелил лежащему в ухо. Архипов неоднократно благодарил себя и бога за то, что он в училище усиленно занимался спортом, это ему здесь, ох как пригодилось. За шесть месяцев, только во взводе Китмахера не доучились до конца шесть человек. Так что оставшиеся в живых выкладывались как могли. Программа обучения была насыщенной и конкретной. По рукопашному бою нужно было до автоматизма отработать более ста приемов, бросков, ударов. Все это требовалось сдать опытному инструктору. Обучали еще радиоделу, шифрованию, ориентированию на местности, минированию и разминированию. Например, разминирование сдавали обнаруживая и обезвреживая не макеты и имитаторы, а настоящие боевые мины и фугасы. За ошибки или небрежность приходилось расплачиваться жизнью. Большую часть времени занятия проводились в лесу, болотах, снегу. Учили выживать в самых экстремальных условиях, преодолевать голод и холод, хорошо маскироваться, стрелять даже на слух, мастерски владеть ножом... Трудно было невероятно, особенно, когда учили пытать людей. До этого Архипову приходилось убивать военнопленных и даже детей, но он всегда старался сделать это так, чтобы они не мучились. Он никогда не смотрел в глаза своим жертвам, старался убить их первым же ударом молотка. Здесь же "специалисты" учили прямо противоположному: мучить и истязать так, чтобы человек не умирал как можно дольше. Им вдалбливали в голову, что пытки - самое грозное и верное оружие против демократии, что они необходимы, чтобы сломить личность, чтобы таким образом держать в страхе, терроризировать население. Архипов усвоил, что психическое воздействие пыток на здоровье человека зачастую превосходит физическое. Эсэсовские психологи давно поняли, что унижение быстрее и успешнее уничтожает личность, чем физические страдания. Цель палача - внушить допрашиваемому, что он никогда не станет нормальным человеком, что он навсегда потеряет здоровье и своя "я". Курсантов учили для этих целей использовать комплекс физических истязаний в сочетании с моральным воздействием. И Архипов, поборов в себе все святое, пытал людей, которых специально для этих целей привозили в спецшколу из городского гестапо. Пытки, как правило, проводились в присутствии врача. Он должен был помочь курсанту определить болевой порог допрашиваемого, давал практические советы как пытать, указывая самые чувствительные места, следил за пульсом, чтобы истязаемый не умер раньше времени. Звание унтер-шарфюрера обязывало Сергея проявлять инициативу и нечеловеческую жестокость. Именно здесь из сознания Архипова вконец выбили жалость к человеку, здесь он стал хладнокровным палачом. Для него реальную силу имел только приказ и он выполнял его несмотря ни на что. Архипов просто перестал видеть в человеке человека, а видел перед собой совокупность костей, мышц, нервов, воздействуя на которые можно заставить жертву заговорить и он заставлял, отбросив в сторону жалость и сострадание. После того, как Китмахер увидел своими глазами, что выделывает над обреченными людьми унтер-шарфюрер Архипов, он стал относиться к нему гораздо мягче. Видимо он понял, что воспитал зверя обладающего аналогичной жестокостью, подавляющей волю и сознание истязаемых. так и наступил март месяц в котором состоялся выпуск в спецшколе.

***

Мошкин вынул из кармана пачку сигарет, не торопясь закурил, слушая собеседника. - Какие отношения сложились у вас и членов вашей бригады, с Афоней? Что ему было нужно от вас - понятно, а вот какая выгода была от него вам? - Мы его приветили из-за сострадания. Судьба у Афони не сложилась, вот мы его и пожалели - разрешили приютиться у нас в вагончике. - Думаю, вы были движимы не только одним чувством милосердия, но, видимо, была и вам какая-то выгода от этого Афони? - Да какая нам выгода от этого бродяги! - Нет, гражданин Антонов, здесь совершено убийство, поэтому попрошу вас быть со мною предельно откровенным. - Я понимаю всю серьезность момента и не утаиваю от вас никаких известных мне фактов. Да, иногда, мы посылали Афоню в магазин за спиртным - вот и все услуги, которыми он нас с удовольствием "одаривал". - Почему он это делал охотно? - Потому что хождение за выпивкой и закуской давало ему, автоматически, право быть равноправным участником за общим столом. - Но, иногда, вы относились к нему очень жестоко, почему? - Знаете, я все вам объясню по-честному. Все пятеро членов нашей бригады в прошлом имели судимости, это в какой-то степени и объединяет нас. Афоня тоже побывал в лагерях и довольно длительный срок - все это способствовало тому, что он быстро прижился в нашем коллективе. - Какую он носил фамилию, и за что сидел в лагере? - Фамилию он не называл, да нас устраивало одно его имя. У заключенных есть такое правило - не надоедать друг другу расспросами, а довольствоваться тем, что человек рассказывает о себе сам. Афоня о себе рассказывал подозрительно мало - практически ничего, но по разговору чувствовалось, что отсидел он немало. За что конкретно не говорил, но по пьянке обмолвился, что срок получил за то, что оказался в плену. - А за что же вы его избивали как-то на глазах у невольных свидетелей. - Ну и ну, это вам уже успели настучать наши коллеги из другой бригады? - Тут скрывать нечего, был и такой случай, жизнь есть жизнь, в ней все случается. У Афони была очень большая слабость, как впрочем и у каждого из нас - любил он выпить и очень. В вагончике, где он жил, мы на всякий случай заныкали бутылку водки, но он ее нашел и тайком от всех нас выпил. Когда пропажа обнаружилась и он был уличен в краже, пришлось его немного поучить, чтобы он, гад, не наглел. - И кто же его "учил"? - спросил Мошкин затаптывая окурок. - Спрятанная бутылка принадлежала Щеголю, вот он его немного и попинал. - Часто вы этого несчастного старика "учили"? - Ну, что ты, начальник, неужели мне не веришь - такое случилось только единственный раз. - Неужели у вас не было сожаления к этому человеку? - Почему не было - было, но только не жалость, а уверенность, что Щеголь мало в тот раз намял бока Афоне. - Как изволите вас понимать? - Тот "урок" не пошел впрок, Афоня так ничего и не понял. Когда он исчез, то не забыл "умыкнуть" и две бутылки водки. Мы все до сегодняшнего дня были уверены в том, что Афоня их унес, а его, вон, убили. А Щеголь по сегодняшний день сожалеет, что мало его, волка, дубасил. - Через какое время после "учебы" исчез Афоня? - Дней семь прошло, если не больше. - А может вы его просто забили до смерти, да и прикопали в чужую могилку? - неожиданно спросил Николай Федорович и пристально посмотрел в лицо Антонова. Тот от слов следователя побледнел и отступился. - Ты, что, начальник, решил на нас повесить это убийство, побойся бога, мы здесь ни при чем. Никто из нас на такое не пойдет, кому охота идти по расстрельной статье? Нет среди нас таких - это уж точно. - Мне хотелось бы поговорить с этим Щеголем. - Он здесь, я его сейчас позову. - Который из них, уж не тот ли, что могилу копает? - Ну и глаз у вас, гражданин начальник! Совершенно точно определили - тот, что земельку выбрасывает и есть Щеглов. Позвать его, что ли? Антонов уже было направился к своим мужикам, но Николай Федорович остановил его словами: - Ты покричи ему отсюда, а ходить за ним не надо. Бригадир посмотрел на следователя умными глазами и сказал: - Я вас понял, гражданин начальник, но мне предупреждать его вовсе и не надо потому, что не о чем. Он угадал опасения Мошкина, но Николай Федорович не желая показать это спокойно произнес: - У меня не очень много времени, да и не хотелось его терять понапрасну. Бригадир раздумывая помедлил какое-то мгновение, а потом повернулся лицом к работающим могильщикам и зычно прокричал: - Щеголь, или сюда побыстрее, тут вопрос один решить надо.

*** В конце марта месяца в спецшколе было организовано небольшое торжество по случаю окончания этого заведения группой курсантов. За неделю до этого, каждому выпускнику сделали татуировку на левой стороне груди под соском. Она обозначала сокращенное название диверсионной организации "СС-Ягдфербанд", ее порядковый номер. Врач проделывал эту процедуру на удивление быстро, используя для этого машинку, похожую на небольшой почтовый штамп, в котором виднелись цифры сплошь утыканные иголками с расплюснутыми концами. По случаю выпуска курсантов, с поздравлением выступил сам начальник школы Герхард Кауфман, а потом состоялся ужин, где каждому было выдано по сто пятьдесят граммов спирта. Особого веселья не получилось потому, что каждого одолевали мысли о его дальнейшей судьбе. После ужина был показан художественный фильм "Голубой ангел" с Марлен Дитрих в главной роли. Этим все празднование и закончилось. На следующий день был обычный подъем в шесть часов утра, но пятнадцатикилометровую пробежку не проводили, так как половина взвода была куда-то уже отправлена. Архипов и еще одиннадцать лучших курсантов были оставлены, до особого распоряжения, на территории школы. В число этих двенадцати человек вошли и Смирнов с Измалковым. В десять часов утра за Архиповым явился Китмахер и сообщил ему, что Кауфман желает его срочно видеть. Сергей по всему предчувствовал, что его вызывают неспроста и, естественно, немного волновался. Не медля ни минуты, он направился к начальнику спецшколы. В кабинете, кроме самого хозяина находился еще один человек средних лет в гражданском костюме. - Хайль Гитлер! - поприветствовал Архипов начальника спецшколы и его гостя лихо щелкнув при этом каблуками. - Хайль Гитлер,- без особого энтузиазма отозвались Кауфман и присутствующий в штатском мужчина. - Унтер-шарфюрер Архипов по вашему приказанию явился,- отрапортовал он и вновь щелкнул каблуками. - Хорошо, проходи, садись, Архипов. Эти слова озадачили Сергея, но он выполнил желание начальника не забыв при этом сказать слова благодарности: - Благодарю вас, господин Кауфман. Герхард не обращая внимания на последние слова Архипова продолжал: - Я пригласил тебя для очень серьезного разговора. Дело вот в чем: в день вашего выпуска ко мне явился мой давнишний друг и попросил уступить ему дюжину надежных парней для выполнения одного очень ответственного и рискованного задания. Я не спрашивая вашего согласия распорядился оставить двенадцать наиболее подготовленных выпускников. Китмахер за полгода хорошо вас всех изучил и предложил мне старшим из этих двенадцати утвердить вас. Вот я и вызвал тебя сюда, чтобы узнать твое мнение. Согласны ли вы выполнить это ответственное задание? - Так точно, господин Кауфман, согласен. - Похвально, унтер-шарфюрер, я, честно говоря, был уверен в том, что не услышу от тебя другого ответа. - Остальные одиннадцать человек - надежные люди? - поинтересовался молчавший до того друг Кауфмана. - Так точно, господин, вполне надежные,- ответил Архипов, не забыв перед этим вскочить со стула и подобострастно щелкнуть каблуками. - Моя фамилия Дорман, Иоганн Дорман. - Рад познакомится, господин Дорман,- вновь гаркнул во все горло Архипов. Как узнал впоследствии Сергей, это был представитель штаба гитлеровской диверсионной организации "СС-Ягдфербанд". По тому как Кауфман заискивал перед ним, Архипов понял, что Дорман - большая "шишка". - А почему не интересуешься, что за задание вам нужно будет выполнить? - поинтересовался Кауфман. - Готов выполнить любое задание фюрера, господин Кауфман. - Похвально, унтер-шарфюрер, похвально. Можете идти, будем считать вопрос окончательно решенным. - Слушаюсь, господин Кауфман. - Думаю, что мы с вами еще встретимся и очень скоро,- пообещал представитель штаба. - Буду рад этому, господин Дорман,- четко произнес Архипов и щелкнув каблуками вышел из кабинета. - Какое впечатление произвел на тебя бывший офицер Красной Армии? - Честно говоря, Герхард, он не очень внушает мне доверие. - Иоганн, подозрения здесь почти не уместны, эти люди многократно проверены и повязаны обильной кровью своих соотечественников. Этот унтер-шарфюрер, прежде чем попасть к нам, целый год служил в концлагере Треблинка, активно уничтожая поляков и других ненужных рейху людей. У меня самого не очень лежит к ним душа, но черновую, тяжелую, опасную работу кто-то должен выполнять и тут пока без них не обойтись. Я думаю, пусть тони пока помогают нам, нашей победе, но потом нам ничего не стоит в любой момент от них избавится. - Я с тобой согласен, но и доверять им полностью тоже нельзя. - Иоганн, если у тебя есть хоть малейшее подозрение, то можно организовать проверку каждого из этих двенадцати человек. - Ну, нет, Герхард, если они тобою характеризуются положительно, как преданные люди, то этого достаточно, чтобы я поверил им. Кауфману не нравился такой поворот дела, но он вынужден был нести ответственность за своих выпускников. Дорману, наоборот, было на руку, что начальник школы берет большую долю ответственности за диверсантов на свои плечи. В случае провала операции ему было выгодно все свалить на Кауфмана.

***

Видимо слово бригадира имело непререкаемый авторитет в этом небольшом коллективе могильщиков. Двое загоравших на солнце, уяснив суть требования Антонова, подошли к могиле и помогли находившемуся в ней Щеглову выбраться на поверхность. Тот, отряхнув землю с брюк, направился к стоявшим поодаль Мошкину и бригадиру Антонову. Щеглов шел уверенной походкой человека знающего себе цену. Не доходя метра до стоявших, он остановился и, выжидающе глядя на Антонова, спросил: - Что надо, Василич? - Тут вот с тобой желает побеседовать гражданин следователь. В глазах Щеглова непроизвольно мелькнул испуг, но он пересилив его, спросил: - Интересно, зачем это я понадобился следователю? После этих слов в глазах Щеголя уже не было страха, в них притаилась злость и настороженность. - Васильевич, прогуляйтесь вот здесь, неподалеку, а мы пока побеседуем с вашим коллегой. Бригадир послушно отошел в сторонку и от нечего делать стал рассматривать надписи ближайших надгробий. Убедившись, что Антонов удалился на необходимое расстояние и не сможет услышать сказанное в беседе с Щегловым, Николай Федорович спросил: - Скажите, как вас зовут? - Петром, а в чем, собственно, дело? - Сейчас вам станет все понятно, попрошу не задавать мне ненужных вопросов. Назовите свое отчество. - У меня такое же отчество как и у бригадира - Васильевич. - Так вот, Петр Васильевич, я попрошу вас рассказать за что вы в конце зимы избивали некого Афоню? - Что, уже успел нажаловаться? - Я попрошу вас правдиво отвечать на те вопросы, которые я буду вам задавать. - Да, действительно был такой случай, когда мне пришлось его немного "потоптать". Так это же за дело. Он, паскуда, спер у нас бутылку водки и выжрал ее один. Мы ее заныкали на черный день, а он поступил как самая последняя сволочь. За такие проделки в лагере бы его просто убили, ну, здесь, другие законы, вот и пришлось его немного проучить. - Неужели из-за какой-то бутылки пожилого человека можно зверски избивать человека ногами? - А чего с ним церемонится, еще баснописец Крылов рекомендовал в таких случаях не терять слов понапрасну, а просто власть употребить. Честно говоря, я сделал скидку на старость, если бы такое совершил мой ровесник - забил бы его в кровь. Так вот я Афоню и пожалел, а зря - нужно было его бить более основательно. - Почему так? - не удержался от вопроса Мошкин. - А потому, что он прежде чем смотаться от нас, все же прихватил с собой две бутылки водки из шкафчика. Значит наука не пошла ему впрок. Вот я вам без рисовки говорю, если бы поймал гада - задушил своими руками и не пожалел. - Неужели не пожалели бездомного пожилого старика? - А что его жалеть, пусть он сам себя жалеет, а не рыскает по вагончику как крыса. - Как Афоня ушел от вас, он что никого и не предупредило об этом? - Какой там предупредил - конечно нет, ему же водка оказалась дороже всего на свете. "Она и тебе дороже матери родной",- подумал Мошкин, но вслух сказал совсем другое: - У меня есть фотография, посмотри, тебе не знаком изображенный на ней человек? С этими словами Николай Федорович протянул Щеглову фотографию. Реакция Петра Васильевича была мгновенной, едва он только посмотрел на изображенного. - Так что, Афоня мертв? Фотография в его руке мелко подрагивала, он видел, что следователь заметил его волнение, но совладать с собой не мог. - Да, его уже нет в живых. Поэтому ваш рассказ о исчезновении Афони и двух бутылок водки выглядит по крайней мере наивно. Не мог же он взять эти бутылки с собой в могилу? - Вы что, подозреваете в убийстве Афони меня? - Для этого у меня есть очень веские основания. - Нет, гражданин следователь, я здесь ни при чем, можете спросить у любого человека из нашей бригады - они подтвердят. - Я, конечно, опрошу всех, но и вам необходимо обдумать свое поведение в свете всех, только что открывшихся обстоятельств. Просто уместно вам напомнить о чистосердечном признании. - Мне не в чем признаваться - я не совершал никакого преступления. - Поверьте мне, Щеглов, я очень хочу этому верить, но аргументы ваши слабы, а известные факты говорят о противоположном. Но мы будем все выяснять до конца. А сейчас успокойтесь и позовите сюда трех оставшихся членов вашей бригады, сами идите к бригадиру и обдумайте свое дальнейшее поведение. Щеглов вернул Мошкину фотографию все такой же трясущейся рукой, после чего, осипшим от волнения голосом, стал звать своих товарищей на беседу к следователю.

***

На следующий день, после разговора у Кауфмана, всех двенадцать курсантов, правда, теперь уже бывших, вывезли с территории школы. Рано утром из погрузили в крытую брезентом машину и они под присмотром двух эсэсовцев около часа тряслись по ухабистой грунтовой дороге. Когда машина остановилась и солдаты откинули брезентовый полог, оказалось, что они прибыли на небольшой полевой аэродром. Грузовой "Юнкерс" ожидал их не взлетной полосе с работающими двигателями. Попрыгав из машины, они сразу же направились к самолету, который взмыл в небо, как только за последним человеком закрылась дверь. Архипов опустился на откидную пассажирскую скамейку, неподалеку от входной двери. Самолет, натужно ревя моторами, набирал высоту и лег на курс. Кроме двенадцати диверсантов, вместе с ними находился неотлучно один из членов экипажа. В грузовом салоне были накрепко закреплены специальными растяжками несколько довольно крупных ящиков. Член экипажа, постоянно торчащий в салоне вместе с диверсантами, видимо, нужен был для того, чтобы никто не глазел в окошки на раскинувшуюся внизу землю. Его присутствие оказалось излишним, никто из двенадцати человек не проявил любопытства, целиком отдавшись в руки судьбы. Навыки ориентирования приобретенные в спецшколе пригодились им. Солнце светило с правого борта, значит самолет держал курс на север, северо-запад. Часов у Архипов не было, но он интуитивно чувствовал, что полет продолжался не менее двух с половиной - трех часов. Принимая скорость самолета равной в среднем пятистам километров в час, получалось, что их перебросили севернее как минимум на полторы тысячи километром, но без карты точно определить место не представлялось возможным. По перепаду давления в ушах, Архипов понял, что самолет снижается и, видимо, скоро пойдет на посадку. Действительно, минутой позже, последовал толчок о землю и, после небольшого пробега, самолет застыл на месте. Второй пилот, заученным движением, в два касания, открыл дверь. Когда все вышли из самолета и осмотрелись, то взору предстала удивительная природа. Аэродром представлял собой каменистую площадку, вплотную окруженную высокими темно-зелеными елями. Они стояли тесно прижавшись плечом к плечу, словно солдаты в строю. Только через месяц Архипов узнал, что они приземлились в Финляндии, неподалеку от городка Кусамо. Дальше все пассажиры самолета продолжили путешествие в кузове грузового автомобиля. На этот раз машина хоть и была немецкого производства, но кузов не был оборудован брезентовым тентом, поэтому ничего не мешало Архипову и его сослуживцам созерцать нетронутую девственную природу. Прогулка на машине продолжалась не очень долго и завершилась у небольшого двухэтажного особняка, который стоял на берегу огромного озера. Дом и озеро со всех сторон вплотную обступал густой еловый лес. Воздух был необычайно чист и источал сказочный аромат смолистой еловой хвои. Архипов смотрел на зеленый лес, темно-синее озеро и голубое небо и ему казалось, что его сюда занесла волшебница фея, которая сейчас наконец-то отбросит все кошмары последних лет и вернет его в мирное предвоенное время. Увы, из особняка вышел штурмфюрер и приказал всем вновь прибывшим следовать за ним. Дом внутри оказался довольно вместительным и прекрасно оформленным - большинство стен было украшено картинами, лепниной, изображавшей эпические сцены. Во многих комнатах были мраморные или бронзовые скульптуры. Всех недавних выпускников разместили на первом этаже этого сказочного особняка. Неподалеку, всего в сотне метров, находилось несколько хозяйственных построек, таких же основательных, как и сам дом. Впоследствии оказалось, что это "гнездышко" надежно охраняется. Здесь всем двенадцати диверсантам пришлось продолжить свое "образование" в течение месяца. Распорядок дня мало чем отличался от того, который был в спецшколе. Опять те же ежеутренние и ежевечерние пятнадцатикилометровые пробежки, умение маскироваться на местности и совершенствование навыков по рукопашному бою. Много времени уделялось правильному и эффективному минированию мостов. Новую специальность, которую им пришлось освоить - это изучить акваланг и научиться довольно сносно работать в нем на небольшой глубине - до двадцати метров. Кроме этого, они провели около десяти прыжков с парашютом и большую часть из них на лес и, в основном, в ночное время. По всему чувствовалось, что все чему они здесь учились потребуется им при выполнении ответственного задания. И, наконец, этот день наступил. О том, что их время пришло и они скоро уйдут на задание, Архипов понял тогда, когда увидел, выходившего из легковой машины, Дормана. Сергей был уверен, что появление Иоганна Дормана обусловлено только одним - настал день "Х" и не сегодня, так завтра, их пошлют на задание. Через час появившийся штурмфюрер сообщил, что господин Дорман требует Архипов к себе.

***

Удобно расположившись за журнальным столиком, они стали просматривать фотографии, которые были неплохо систематизированы в трех солидных альбомах. Не успел Егор прокомментировать и десятка снимков, как в зале появились женщины закончившие возню с посудой на кухне. Светлана и Настя действительно быстро сошлись, как будто знали друг друга много лет. Они не сговариваясь сели на диване, взяли альбом в ярко-красной бархатной обложке и с чисто женским любопытством стали изучать его содержимое. Супруги Митрофановы увлеченно, с огромным желанием давали пояснения по каждой фотографии. Чувствовалось, что это занятие им нравится и делают они его далеко не второй или третий раз. Просмотр и обязательное совместное обсуждение заняло уйму времени, но эти три-четыре часа прошли незаметно и довольно интересно. За разговорами быстро шло время. На улице уж начало темнеть, когда женщины, словно очнувшись, удалились на кухню готовить ужин. Мужчины, сложив альбомы стопкой, вышли на улицу выкурить по сигарете. После этого они вернулись в зал, где до самого ужина смотрели передачу местного телевидения. Ужин был таким же сытным и обильным как и обед. Вновь на столе стоял уже знакомый графин с домашним вином и вновь Егор угощал его пшеничной водкой, внимательно следя за тем, чтобы спиртное в рюмках гостей не переводилось. После, по предложению Насти, допоздна играли в "подкидного дурака". Светлана и Настя играли против мужчин и показали хорошую сыгранность постоянно оставляя их при своих интересах. Егор и Александр, играя раскованно, старались изо всех сил отыграться, но холодный расчет, рационализм женщин оказались на высоте и они выглядели, судя по счету, гораздо "умнее" мужчин. Вечер прошел оживленно и весело, а спать улеглись по окончании телепрограммы, которая, собственно говоря и напомнила им об этом короткими гудками. Александр на новом месте какое-то время не мог уснуть, но в конце концов усталость взяла свое. По настоянию Светланы проснулись рано - в шесть утра. Собрались на "толкучку" совершить необходимые и давно запланированные покупки. Мужчины, первым делом, "поправили" свое здоровье вином из графина, а женщины, тем временем, оживленно о чем-то переговаривались, ожидая мужей. Поехали трамваем, который и доставил всех четверых к стихийному рынку не более чем за двадцать минут. Еще не выходя из вагона они увидели огромную массу людей, каждый из которых делал здесь свой бизнес. За короткий период времени обойти и увидеть все, что здесь было предложено на продажу не представлялось возможным. Прежде чем окунуться в свободную торговлю, все четверо условились, что в случае потери друг друга в толпе, встреча состоится на трамвайной остановке через два часа. Вначале все держались вместе, но постепенно, как они не старались, а все-таки упустили друг друга из вида. Неретины приобрели здесь все, что было запланировано Светланой, но денег на покупки ушло в несколько раз больше, чем предполагалось. Цены свободного рынка просто ошарашили Неретиных своей фантастической величиной. Увидев все это, Александр мысленно согласился с тем, что говорил ему Егор. Действительно, нужно было жить в городе, чтобы отчетливо понять - как ничтожна мала зарплата агронома и как много нужно денег, чтобы часто менять машины или иметь более десятка повседневных костюмов. Когда они с трудом выбрались из толпы, то Митрофановы уже ожидали их на остановке. В трамвае, наскучавшиеся друг по другу женщины, не откладывая дела в долгий ящик, стали заочно обсуждать купленные вещи, сетуя на дороговизну. Дома обсуждение продолжилось, но уже сопровождаемое примеркой и поочередным красованием перед зеркалом. Мужчины присутствовали здесь же, но больше внимания уделяли телевизору, чем восхищенно щебетавшим женам. Когда обновки были многократно примерены и женщины пришли к единому мнению, они стали накрывать на стол. Позавтракав Неретины засобирались в дорогу. Митрофанов, в виде гостинца, погрузили в багажник машины целую бутыль домашнего вина и конечно два десятка свежих огурцов. Расставание было теплым, Светлана и Александр приглашали Егора с женой обязательно побывать у них в гостях. Предложение после некоторого колебания было с благодарностью принято. Настя обещала, что они вырвутся хотя бы не денек, но уж точно навестят Неретиных в ближайший месяц-два. По лицу Егора и словам Насти, Александр чувствовал, что они сдержат свое обещание. Расцеловавшись, Неретины сели в машину и плавно выехали со двора Митрофанова.

***

Беседа с тремя оставшимися членами бригады: Данковым, Шмаковым и Федосовым ничего нового не принесли. Они подтвердили в деталях то, что он только что слышал от бригадира и самого Щеглова. У Николая Федоровича сложилось мнение, что все они как будто сговорились - так подозрительно похоже звучали показания всех пятерых. Мошкин вдруг отчетливо осознал, что это убийство конечно же дело рук Щеглова, а эти четверо если им принимали участие в убийстве, то наверняка изо всех сил стараются выгородить своего собутыльника. Скорее всего, Афоню вновь уличили в краже двух бутылок водки и задушили, а этому мордовороту Щеглову сделать это - как два пальца обоссать. Захоронить труп пятерым не представляло особого труда они могли это сделать или рано утром или в обеденный перерыв. А может даже и не все они участвовали в совершении преступления. Возможно Щеглов все сделал сам? Он физически хорошо сложен и задушить, и закопать тщедушного Афоню мог без посторонней помощи. Сейчас отпираться всем пятерым очень удобно - поди докажи их вину или даже причастность. В уголовной среде такой коллективный способ защиты не редкость. Мошкину нужно было еще раз осмотреть место в вагончике, где жил этот самый Афоня. Без этого осмотра делать окончательный вывод просто нельзя. Оставив всех на месте, Мошкин вдвоем с бригадиром направился к центральному выходу. На весь путь к вагончику ушло не более пяти минут. Антонов отпер дверь ключом, который был спрятан под камнем лежащим неподалеку от порожка. Вагончик был разделен перегородкой на две половины. В правой из них, в центре стоял стол, несколько замаранных стульев на железных ножках, а по-над стенкой располагались шкафчики для одежды. В торце вагончика виднелась еще одна дверь. Глядя на нее Мошкина осенила страшная догадка. - Куда ведет эта дверь, Ефим Васильевич? - Как куда - на улицу. - А она открывается? - Конечно, мы ей часто пользуемся, когда нам надо незаметно для начальства смотаться в магазин за водкой, или когда неохота делать крюк через проходную. - Так что, выходит, через эту дверь можно попасть на территорию кладбища минуя ворота? - Конечно, что за вопрос. - Где же хранится ключ от нее? - А с той стороны у порога, под камнем. Да, собственно, можно обойтись и одним ключом - он подходит к замкам обоих дверей. Теперь Мошкину стало понятно как убили Афоню. Скорее всего это произошло так: его уличили еще в одной краже спиртного и это переполнило чашу терпения Щеголя. Он не стал его бить, но в душе решил с ним покончить. Ночью он незаметно проник в вагончик с улицы, задушил пьяного Афоню, который беззаботно спал в кровати и прикопал его в могилу. Благо он по роду своей деятельности знал где сделаны последние погребения. Убрать следы преступления и одежду бродяги не привлекая внимания сторожа было минутным делом. Да и кому, кроме уголовника работающего могильщиком придет в голову так изощренно спрятать труп? Афоня потому и был без обуви и верхней одежды, это задушили его в постели, а обувать и одевать труп уже не имело смысла. Николаю Федоровичу стало немного не по себе, когда он понял как близко подошел к разгадке этого преступления. Антонов, тем временем, ключом от боковой двери открыл ту, другую, в торце вагончика. Мошкин не удержался , чтобы не выглянуть - действительно через нее без проблем можно было попасть за ограду кладбища. Бригадир показал следователю место, где был спрятан второй ключ. Убедившись в том, что он на месте, под камнем, Мошкин прошел за перегородку во вторую половину вагончика. Там стояли четыре кровати небрежно заправленные выцветшими байковыми одеялами солдатского образца. Поверх них лежало несколько журналов "Советские профсоюзы". На полу валялись разбросанные окурки, окно было занавешено выцветшей от солнца газетой. Николай Федорович скользнул взглядом по потолку, но ничего похожего на крючок не обнаружил, значит Афоню задушили в постели. В глаза следователю бросилось еще и то, что пол в вагончике был вымыт не далее как две недели назад. Возможно это было сделано и случайно, но наверняка весь излишний хлам из вагончика был удален. Закончив осмотр, Мошкин вышел на улицу и закурил раздумывая над фактами, которые ему только что открылись. Антонов меж тем не торопясь закрыл вагончик, положил ключ под камень и посмотрев по сторонам подошел к Николаю Федоровичу. - Какие еще будут распоряжения, гражданин следователь? - Предупредите всех своих, чтобы никто никуда завтра не отлучался, возможно, вы все понадобитесь мне для уточнения обстоятельств дела. - Хорошо, мы все будем завтра с утра здесь на работе. - Вот и прекрасно - договорились. Сейчас вы свободны, можете идти к своим людям, а меня ждут дела. Николай Федорович решил посоветоваться с генералом Говоровым и обсудить открывшиеся обстоятельства расследуемого дела.

***

Кабинет, в котором находился Дорман, располагался на втором этаже прямо против широкой, устланной ковровой дорожкой, лестницы. Штурмфюрер молча указал на дверь, а сам остановился на площадке, опершись на перила лестницы. Архипов подошел к двери обильно украшенной витиеватой резьбой, замерев на секунду, он внутренне весь сгруппировался и открыв ее, шагнул в кабинет. Ответив на традиционное приветствие Архипова, Дорман вышел к нему навстречу резко поднявшись из кресла. - Ну вот, унтер-шарфюрер, мы с вами и встретились. Прежде чем вызвать вас я узнал, что подготовка практически завершена и все двенадцать человек готовы к выполнению ответственного задания. Сейчас наступило время сказать вам самое главное, а именно - ввести вас в курс предстоящей операции. Подойдите к столу, здесь на карте я постараюсь предметно объяснить суть задания. Архипов четким шагом подошел к столу, где была разложена крупномасштабная карта. На ней были изображены: Карелия, Кольский полуостров и часть Финляндии. - Место вашего пребывания ограничено районном города Кусамо в окрестностях которого на берегу озера и расположен этот особняк. А теперь, поговорим о том, для чего, собственно,: вас и готовили здесь. Германское командование интересует единственная железная дорога, которая пролегает по территории Карелии и идет на Мурманск. Этой дорогой и доставляется основная часть военных грузов, которые так необходимы в Русском Заполярье. Вашей группе ставится задача нарушить, прервать движение по железнодорожной магистрали, но сделать это нужно с наибольшим эффектом, то есть надолго. На этой железной дороге есть один очень крупный железнодорожный мост, вот вам и нужно его взорвать. Если это удастся сделать, то мы сможем парализовать движение поездов на Мурманск минимум на два месяца, а это очень важно и крайне необходимо для фронта. Мост находится вот здесь у города Кемь и переброшен через реку с таким же названием. Мост довольно крупный - трехпролетный. Вот посмотрите, у нас есть его снимок сделанный с самолета. Дорман протянул Архипову фотоснимок моста. Это было грандиозное инженерное сооружение на двух опорах. Единственно,- продолжал Дорман,- русские понимают его стратегическое назначение, поэтому он усиленно охраняется и разрушить его будет не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мы неоднократно пытались сделать это с воздуха, но там, у русских, очень хорошая противовоздушная оборона. Единственно возможный вариант и наиболее эффективный - взорвать мост диверсионной группой. Мы выбросим вас с самолета в лесу, где нет населенных пунктов, километрах в сорока от этого моста. На задание пошлем два звена ночных бомбардировщиков, с одного самолета выбросим вас, а остальные пойдут бомбить город Кемь. Это собьет русских с вашего следа, то есть поможет провести десантирование более скрытно. Теперь, как нужно поступить с мостом. После долгих консультаций со специалистами пришли к выводу, что заминировать мост можно только добравшись к опорам по реке. Для этого в километре или двух вверх по течению от моста нужно будет установить место, откуда день-два придется понаблюдать за мостом и охраной, которая там должна быть многочисленной. На этот пункт нужно будет доставить из базового лагеря взрывчатку, гидрокостюмы и другое необходимое снаряжение. После подготовительных работ, вам предстоит ночью, желательно во второй половине, скрытно доставить взрывчатку к опорам моста на резиновых плотиках. На минирование одной опоры нужно около трехсот килограммов взрывчатки. Так что за одну ночь удастся заминировать только одну опору. Минировать строго последовательно: вначале одну опору, затем другую. Если удастся взорвать хоть одну опору, значит уничтожить два пролета моста, а это уже серьезный урон противнику. Взрыв двух опор полностью уничтоженный мост. Задача перед вами стоит ответственная и опасная, но в случае удачи я умею быть благодарным и обещаю вам награду и повышение в звании. Сказав это, Дорман посмотрел в лицо Архипову как бы пытаясь определить дошло ли до него все сказанное здесь. - Благодарю за доверие, господин Дорман. Я приложу все своим силы, но это задание выполню. Иоганн остался доволен ответом Архипова и не сводя с него глаз продолжил: - Возглавите группу вы, из числа своих подчиненных, наиболее доверенному изложите суть операции, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств группа не осталась без руководителя. Остальные диверсанты будут вводиться в курс дела вами, уже по мере необходимости. Это вы будете инструктировать конкретных исполнителей, что только поднимет в их глазах ваш авторитет. Совершить намеченное будет не трудно потому, что все двенадцать человек прекрасно подготовлены. После выполнения задания вам будет нужно выходить через фронт сюда в Финляндию. Для этого вам предстоит преодолеть около трехсот километров и вот эти километры преодолеть будет гораздо опаснее и труднее , чем взорвать мост. Как будете выходить: все вместе или группами по три человека - это ваша прерогатива. Детали операции и неясные вопросы можно еще обговорить с инструкторами. Завтра ночью вас самолетом забросят в район проведения операции, экипировка готова и все согласовано. Вам все понятно, унтер-шарфюрер Архипов? - Так точно, господин Дорман. Я готов взять на себя командование группой и выполнит поставленную задачу. - Молодец, я доволен тобою. Желаю тебе и твоим парням успеха,- и Дорман протянул руку Сергею Архипову.

***

Генерал встретил Николая Федоровича приветливо - он был явно в настроении. Иван Васильевич вышел следователю навстречу, после энергичного рукопожатия, предложил гостю кресло, а сам, опустившись на диван стоявший напротив, приготовился слушать. - Что там у вас с этим непонятным убийством? - поторопил он полковника. Мошкин не заставил себя долго ждать, бросив взгляд на генерала, он заговорил: - Новостей много и открылось такое, что на предполагаемого убийцу мы практически вышли. Он не торопясь, обстоятельно, изложил Ивану Васильевичу все, что ему удалось установить на кладбище. Вновь открывшиеся факты и доводы приведенные следователем подействовали на настроение генерала. От его веселости и открытой улыбки на лице, не осталось и следа. Выслушав Мошкина, он немного подумал и решительно сказал: - А знаешь, Николай Федорович, мне кажется, что если не все пятеро участвовали в убийстве, то этот Щеголь все сделал сам. Но нет ничего мудреного в том, что их показания совпадают, просто они согласовали свое поведение. Цель этого сговора ясна как день любой ценой выгородить Щеглова, уберечь его от тюрьмы. Твои рассуждения правильны: только могильщикам могло прийти в голову так изощренно и цинично спрятать труп. И вот сейчас думаю над тем, что нам предпринять для изобличения убийцы. Генерал вопрошающе посмотрел на Мошкина и продолжил: - А что, если нам арестовать этого Щеглова? - Иван Васильевич, что нам даст его арест? - Как что? Во-первых, мы разорвем их единство и лишим возможности согласовывать свои показания и действия. Во-вторых, арестовав Щеглова, мы понуждаем четверых оставшихся на свободе что-то предпринять, а в подобных случаях, как правило, тайное становится явным. Давай попробуем сыграть на противоречиях так, чтобы они сами изобличали друг друга. Мошкин внимательно выслушал Говорова и немного подумав сказал: - Конечно, это не лучший выход, но другого я пока что не вижу. Возможно и есть резон сыграть на пресловутой "солидарности" уголовников. - Тогда, так и поступим. Не откладывая дела в долгий ящик, бери Щеглова под стражу, думаю, прокурор санкцию на арест даст. Ваш поиск убийцы среди работников кладбища дал неплохие результаты, но легкого разговора с прокурором я вам не обещаю. Кроме того, запроси уголовные дела всех пятерых и проанализируй их, возможно, что-то удастся узнать об этих могильщиках. Думаю, необходимо продолжить поиск там, на кладбище. Как бы "умно" не совершалось преступление, скрыть, уничтожить все следы, физически невозможно - это подтверждено практикой. Просто мы не смогли их еще найти, а они очень нужны, иначе нам не удастся доказать вину преступника или преступников. Дело это непростое и поломать голову здесь есть над чем. Печенкой чувствую - доказать вину убийцы будет трудно. Сам понимаешь, свидетелей совершенного убийства наверняка нет, а суду нужны только неопровержимые доказательства. Все это усугубляется еще и тем, что со дня совершения преступления до обнаружения трупа лежит достаточно большой промежуток времени. Тут еще и личность убитого установить надо, хотя она вряд ли внесет ясность, а вообще не буду загадывать наперед. Вероятнее всего убийство бомжа - дело рук этих пятерых уголовников и совершено оно на бытовой почве. Если ты согласен с такой версией, то и давай ее отработаем до конца. Желаю тебе успеха, а вообще-то держи меня в курсе дела. На этом разговор с генералом закончился. Николай Федорович вышел от него совершенно без настроения. Успех в расследовании этого дела вроде бы и виделся, но уж очень смутно. Разговор у прокурора был продолжительным и хотя Мошкин получил ордер на арест Щеглова, удовлетворения от этого не было. Служитель закона проявил редкую щепетильность и выдал ордер после того, как выслушал все доводы Мошкина и заручился заверениями генерала, позвонив ему по телефону. Николай Федорович не был суеверным, но у него мелькнула мысль о том, что все складывается как-то не так как надо. Вернувшись к себе в кабинет, он выкурил сигарету пытаясь успокоить нервы, а заодно и унять обострившееся чувство голода. Рабочий день подходи к концу, а у него, кроме легкого завтрака, во рту не было и маковой росинки. Подняв трубку внутреннего телефона, он позвонил в отдел и узнав, что капитан Скребнев еще там, попросил его зайти к себе. Его долго не пришлось ожидать, буквально через две-три минуты он уже стоял перед Мошкиным в кабинете. - Алексей Иванович, вот вам ордер на арест некого Щеглова Петра Васильевича. Он работает могильщиком на кладбище в Северном микрорайоне. Завтра утром вам необходимо арестовать его по подозрению в убийстве, но произвести арест надо на рабочем месте. С этими словами он протянул ордер капитану. - Николай Федорович, все сделаю как вы приказали. Мошкин отпустил Скребнева и вызвал машину. Выкурив сигарету, он в расстроенных чувствах спустился вниз и сев в машину попросил Андрея отвезти его домой.

***

Оставшаяся часть этого и весь следующий день ушли на сборы. Инструкторы проявили огромную заботу и большое внимание, особенно к экипировке диверсантов. Немцы готовили их к заброске очень обстоятельно, казалось предусмотрели все, что только можно было предугадать. Все двенадцать человек по тщательности сборов осознавали на какое рисковое и опасное дело они идут. Хоть и старались брать с собой только все самое необходимое, но тяжесть вещмешков была достаточно солидной - почти предельно допустимой. Одеты все были в индивидуально подогнанные камуфляжные костюмы. Документов не было ни у кого. Основное вооружение составляли автомат "Шмайссер" и пистолеты "Вальтер", хотя у двоих вместо автоматов были снайперские винтовки. На аэродром всех доставили в полночь, а вылет состоялся два часа спустя. Через сорок минут полета они были над заданным районом и по сигналу штурмана начали выброску. Нужно сказать, что перед самым вылетом решено было проводить выброску с двух самолетов одновременно. Каждый самолет нес на борту шесть диверсантов и половину необходимого груза. Архипов понял, что сделали так не случайно, в случае гибели одного из самолетов над линией фронта срыва операции по уничтожению моста не произошло бы. Просто ее бы выполнили оставшиеся шесть диверсантов. Десантирование проводили с двух самолетов одновременно, такая синхронность позволяла избежать чрезмерного разброса людей и груза. Выброс производили как бы попутно по курсу, после чего оба звена самолетов ушли бомбить город Кемь. Летчики прекрасно знали свое дело и сбросили всех диверсантов и грузовые контейнеры кучно. Приземление обошлось без происшествий и прошло не более часа, когда все двенадцать человек собрались вместе. Найти грузовые контейнеры удалось быстро, но около двух часов ушло на то, чтобы освободить парашюты зависшие на деревьях, но в конце концов и с этой неприятностью удалось справится. Когда ночная мгла рассеялась и наступило утро, оказалось, что неподалеку от места их приземления находилось скальное нагромождение, которое возвышалось над лесным массивом. Это подобие холма помогло Архипову сориентироваться на местности. Посланные туда два человека вскорости вернулись и сообщили, что на восточном склоне имеется хорошо защищенная расщелина, где может разместиться вся группа вместе со своим имуществом. Соблюдая меры предосторожности, оперативно, перетащили все в укрытие. Особенно много сил было потрачено на переноску тяжелых контейнеров со взрывчаткой. Здесь же в расщелине, которая очень понравилась Архипову, Сергей объяснил всем цель их засылки в тыл, разбил диверсантов на тройки, а также назначил себе преемника на случай своей гибели. Свою тройку он взял Смирнова и Измалков. После легкого завтрака, две тройки были направлены к мосту - подобрать удобные места для наблюдения выше и ниже по течению, а шесть человек остались в базовом лагере. Архипов организовал круглосуточное дежурство часового, а впятером стали готовиться к проведению минирования - самой трудной и ответственной операции. Когда все было подготовлено, пятеро отдыхали, а один диверсант постоянно находился на посту, сменяясь через каждые два часа. Группы ушедшие к мосту должны были вернуться через двое суток. Эти первые сорок восемь часов были самыми опасными, но Дорман рассчитал все с немецкой педантичностью и они прошли на удивление спокойно. Через двое суток вернулась от моста первая смена, состоящая из шести человек. Она нашла хорошие места для наблюдения и многое успели узнать об охране интересующего их объекта. Следующая шестерка диверсантов направилась на пункты наблюдения уже захватив с собой взрывчатку. Архипов и его тройка взяли по сорок килограммов взрывчатки и отправились на наблюдательный пункт расположенный выше по течению. Именно оттуда и должны были они отправлять взрывчатку на плотиках к опорам моста. Архипову понравилось как выбран пункт наблюдения. Он располагался на мыске в излучине реки и был хорошо укрыт от посторонних глаз густыми зарослями кустарника. Первую опору удалось заминировать в шестую, после прибытия ночь., только к этому времени удалось перенести необходимое количество взрывчатки из базового лагеря. Взрывчатку под второй пилон доставили на плотике только на десятую ночь. Всего было заложено по триста шестьдесят килограммов тротила в расчете на каждую опору. Когда минирование было закончено, то все собрались в расщелине и целые сутки отдыхали под охраной постоянно бодрствующего часового. Оставалось проделать самую малость - установить взрывные машинки с часовым механизмом. Они имели завод максимум на сутки. Архипов решил установить машинки так, чтобы взрыв произошел вечером - это давало возможность диверсантам еще половину суток дополнительного времени и позволяло подальше уйти от моста. Сергей понимал, что командование русских задействует большие силы, но изловит диверсантов. Вероятнее всего их будут активно разыскивать и располагать заслоны на прямом, кратчайшем пути к линии фронта. Нужно было не только взорвать мост, но и уцелеть, добраться до немцев. За свою жизнь нужно будет заплатить русским гебистам жизнями диверсантов, иначе они не успокоятся, пока не настигнут всех. Архипов решил послать по кратчайшему пути девятерых диверсантов, а самому со Смирновым и Измалковым идти другим северным маршрутом, в обход озер Кареть и Пяо. Когда он объявил свое решение ставить взрывные машинки самому со Смирновым и Измалковым, все девять посмотрели на них как на обреченных. Им казалось, что они будут в более выгодных условиях, а значит и шансов уцелеть у них гораздо больше. Архипов толково объяснил им маршрут движения, после чего они втроем проводили всех с базового лагеря. Взяв все необходимое и заминировав лагерь в расщелине противопехотными минами, Архипов и два его преданных сатрапа направились к мосту.

*** Пока машина Неретиных не выбралась из сутолоки воронежских улиц, Светлана не надоедала Александру разговорами. Она не хотела отвлекать его, понимая как нелегко управлять машиной на городских улицах с интенсивным движением. Но едва только последние дома пригорода остались позади, она повернулась к мужу и спросила: - Ну, и как тебе поездка? Александр на мгновение оторвал взгляд от дороги и, внимательно посмотрев на жену, сказал: - Не знаю, как тебе, а мне эта поездка принесла большое моральное удовлетворение. Я ничуть не жалею об этом визите к Митрофановым. - Мне они тоже понравились, да и покупки мы сделали вовремя, хоть и потратили уйму времени и денег - О деньгах не жалей - они обесцениваются на глазах, через месяц на эти пятнадцать тысяч не купишь даже приличный мужской костюм. - Да бог с ними, с деньгами - еще заработаем. Как тебе Егор показался, изменился ли он за эти годы? - Спросила Светлана, видимо желая обсудить все в деталях. - А что, Егор как Егор. Изменился он здорово и внешне и внутренне. Сама видишь - что жизнь у них сложилась не очень просто. Они хоть и живут в городе, а также как и мы работают в две смены: одну в государственном предприятии, а вторую в личном подсобном хозяйстве. А почему так? - А и сама понять не могу почему так получается? - А по моему тут не надо большого ума понять - все это результат неправильной политики государства. Все мы что-то вроде государственных крепостных и большая часть производственных мощностей и произведенной продукции тратится впустую: на вооружение, космос, ненужную и неэффективную мелиорацию и т.д. И вся эта гигантская масса затрат не дает должной отдачи - вот мы в основном большинстве и влачим нищенское существование. Митрофанова мне немного жаль, я всегда думал, что из него получится хороший ученый, а судьба его вон как повернула. Мне он показался каким-то озлобленным, видимо Егор и сам надеялся достичь в жизни большего. - Почему ты решил что он озлоблен? Мне он показался, наоборот, человеком душевным и отзывчивым. - Я-то с ним разговаривал побольше чем ты и мне он свою жизненную позицию раскрыл более подробно. - И что же он тебе рассказывал? - Слушай,- и он вкратце пересказал жене все то, что ему в свое время доверительно сообщил Митрофанов. Светлана внимательно выслушала мужа ни разу не прервав его. Когда он закончил повествование, она спросила: "Я не предполагала, что он может дойти до слежки за человеком - это же просто дикость. Ну, допустим, сумел кто-то нажить денежки и пусть себе живет с богом, так нет, у нас у русских зависть такая, что не дает никому покоя. А я рассуждаю подругому: сумел человек сколотить состояние, ну и пусть живет как может - кому он мешает? Ему не завидовать надо, а учится у него делать деньги. Сашка, а ты как думаешь? - Света, тут я с тобой полностью согласен, но ведь государство нас всех во всем приравняло. Поэтому когда мы видим, что из этой шеренги кто-то без нашего общего благословения, высовывается, у нас сразу возникает неуемное желание его поставить на свое место. Вот возьми к примеру нашего председателя, ведь он постоянно просматривает платежные ведомости, сравнивает среднегодовые заработки колхозников и все это с одной целью - не дать, не допустить чтобы кто-то получил больше чем он. И в его примитивном представлении только он один работает больше всех, а значит и зарабатывать более чем он никто не имеет права. Он в колхозе считает себя чуть ли не наместником бога на земле. Ярую ненависть к богатству и богатым в нас целенаправленно воспитывали с детских лет, а оказывается воспитание должно быть прямо противоположным. Не научили коммунисты нас радоваться успеху или удаче своего соседа или коллеги по работе. - Может научить этому вообще-то и нельзя? - Думаю, что человеческое отношение, любовь к ближнему, каждый воспринимает с молоком матери, а потом сострадание, умение любить себе подобных воспитывается нравами общества в котором он формируется как личность. А что могло воспитать в нас перевернутое с ног на голову социалистическое общество? Сами отцы коммунистической морали очень часто наглядно, принародно совершали аморальные или даже античеловеческие поступки. Притом, нужно подчеркнуть, что делали они это не случайно, а сознательно, понимая какой урок они преподают всем. И очень много времени потребуется на то, чтобы вытравить все плохое из ожесточившейся русской души. - Ты посмотри, какая прелесть,- прервала его жена и указала рукой в сторону черневшего поля. Выглянувшее солнце заметно пригревало и от жирного, отдохнувшего за зиму чернозема в воздух поднимался белесый туман. - Да, весна зиму окончательно сломала в считанные дни. Если такими темпами она будет и дальше наступать, то скоро и в поле выезжать придется. - Раз солнце сквозь тучи проглянуло, то теперь и начало полевых работ не за горами. Они некоторое время ехали молча, зачарованно глядя на оживающую природу и было у них от этого почему-то радостно на душе, как будто солнце успело заглянуть и туда.

***

На следующий день Николай Федорович сразу же утром отправился в спецчасть, где попросил сотрудника разыскать уголовные дела на каждого из пятерых могильщиков. Майор Яровой помог ему правильно оформить запросные карточки и пообещал принести дела в кабинет Мошкина сразу как только отыщет их. К себе в кабинет Николай Федорович вернулся без малого в девять часов. По привычке он закурил сигарету, а потом принялся за разборку почты и текущей документации. Увлекшись, он не заметил как прошел час с небольшим. Оторвал Мошкина от бумаг стук в дверь, вслед за которым в кабинет вошел капитан Скребнев. Закрыв дверь он поздоровался и сразу доложил: - Товарищ полковник, гражданин Щеглов Петр Васильевич арестован и препровожден во внутренний изолятор управления. - Хорошо, Алексей Иванович, проходите, садитесь и рассказывайте как все происходило на самом деле. - Все удалось чисто, без эксцессов. Я взял служебную машину и вдвоем с шофером поехал на кладбище. К началу работы все пятеро могильщиков уже находились в вагончике. Щеглова я взял, честно говоря, обманом. - Как это обманом? - заинтересовался Мошкин. - А очень просто. Сказал, что меня за ним послал следователь, который с ним беседовал на кладбище вчера, то есть вы. - Ну, и как он себя повел? - Побледнел, видимо понял все, без слов, но виду не показал. Вернее сделал вид, что верит моим словам. К машине прошел без всяких фокусов, ну, и я его доставил сюда. - А как вели себя остальные четверо его дружков? - Когда я пригласил Щеглова в машину, в вагончике воцарила мертвая тишина, как будто все проглотили языки. По всему было видно, что они люди бывалые и им стало предельно ясно с какой целью я приехал за их товарищем. - Хорошо, Алексей Иванович, а теперь продолжайте работу по установлению личности убитого. Как обстоят дела с этим вопросом? - Ведем активный поиск, но конкретных результатов пока нет. - Ясно. Не забывайте, капитан, если мы установим кто он такой, то, возможно станут известными и понятными и другие обстоятельства дела. Продолжайте работу в этом направлении. Скребнев уловил, что разговор окончен, пообещал полковнику, что сейчас поедет в Северный микрорайон. Мошкин одобрил это решение и отпустил капитана. Взяв сигарету, Николай Федорович прикурил ее и встав из-за стола подошел к окну. Глядя на оживленную улицу, зелень деревьев хотелось хоть на мгновение отвлечься, но мысли невольно возвращались к этому делу. Щеглов арестован, его дружки в шоке. Нужно просто подождать день-другой, а потом провести детальный допрос каждого. Перед этим ему хотелось получить и просмотреть уголовные дела совершенные в недавнем прошлом пятерыми могильщиками, которые так или иначе подозревались им в причастности к убийству Афони. Звонок телефона прервал раздумья полковника и он быстрым шагом, стараясь не уронить пепел с сигареты, поспешил к столу. Положив сигарету на край пепельницы, он подождал, когда закончится третий вызов и снял трубку. - Алло, это вы, Николай Федорович? - услышал он в трубке. - Да, Мошкин у телефона. - Товарищ полковник, вас беспокоит майор Яровой. - Слушаю вас Сергей Семенович,- произнес располагающим голосом Николай Федорович, опускаясь в кресло. - Я уже отыскал в хранилище уголовные дела тех пятерых, фамилии которых вы указали в запросе. - Спасибо, я, честно говоря, не ожидал, что вы так оперативно сработаете. Горю желанием поскорее посмотреть и познакомится с их содержанием. - Так что, нести их вам прямо сейчас? - Конечно, будь добр, сделай мне такую услугу,- попросил Мошкин. - Хорошо, я сейчас поднимусь к вам,- пообещал Яровой и положил трубку. Николай Федорович оставив аппарат в покое, успел до прихода майора докурить дымящуюся в пепельнице сигарету. Сергей Семенович вскоре появился в кабинете, держа под левой рукой несколько папок коричневого цвета. Увидев его Мошкин оживился: - Проходите, рад вас видеть. - Вот, Николай Федорович, ваши желанные папки. - Спасибо, Сергей Семенович, за доставку. - Как долго они будут у вас? - Все будет зависеть от обстоятельств. Если буду свободен, то смогу просмотреть и вернуть их сегодня. В худшем случае, просмотрю и верну их вам завтра - это последний срок. Уверяю вас, что не буду держать их у себя даже лишнюю минуту. - Это вполне приемлемый срок. Пойду к себе, не буду вам мешать. У вас будет еще что ко мне? - Нет, спасибо, пока достаточно и этих дел. Яровой вышел из кабинета, а Николай Федорович с минуту помедлив решительно придвинул к себе одну из принесенных папок.

***

Ставший привычным путь до верхнего поста наблюдения преодолели еще засветло. Едва стемнело, Архипов одел гидрокостюм и, взяв взрывные машинки, ушел под воду. Двигаясь по течению, он изредка высовывал голову над поверхностью воды, чтобы правильно сориентироваться и не проплыть мимо опор. До моста добрался сравнительно быстро, на установку взрывных устройств ушли считанные минуты. А чтобы вернуться на исходное место пришлось целый час преодолевать сильное течение реки. Усталый и порядком закоченевший, он еле выбрался на берег. Смирнов и Измалков за время его отсутствия упаковали одежду, вещмешки, оружие в освободившийся непромокаемый грузовой контейнер и одевшись в гидрокостюмы поджидали его, чтобы вместе переправиться на левый берег реки. Отдышавшись и сделав пару глотков спирта из баклажки, Архипов приказал начинать переправу. На другом берегу, быстро переоделись, гидрокостюмы сложили в грузовой мешок и, набросав в него камней, затопили в глубокой тихой заводи. Часы были пущены и теперь надо было не медля ни минуты уходить от этого моста. Шли они по направлению на север осторожно, но быстро, всегда готовые к любым неожиданностям. За ночь успели удалится от моста на двадцать-двадцать пять километров. Большую часть дневного времени - отдыхали, выбрав удобное и хорошо защищенное место. За следующую ночь преодолели расстояние в тридцать километров. Утром, в небольшой горной цепочке отыскали подходящее укрытие и остановились на отдых. После предполагаемого взрыва моста прошло уже двенадцать часов и, естественно, сейчас русские предпринимают активные действия по поиску и поимке диверсантов. Архипов решил затаится в этом укрытии и не покидать его целую неделю, нужно было переждать время активного поиска. Дни ожидания проходили медленной чередой. Смирнов и Измалков беспрекословно слушались Сергея, понимая, что только с ним они могут выпутаться из этого трудного и опасного положения. В дальнейший путь они тронулись лишь на восьмые сутки. До прифронтовой полосы добирались без малого шесть суток, преодолевая по пути мелкие речушки, обходя стороной многочисленные озера. Днем, как правило, отдыхали, а шли, в основном, только ночью. Желание выбраться, выжить, до предела обострило их зрение и слух. Они крались в ночи как дикие звери, замечая опасность или присутствие человека за несколько сот метров. Впереди оставалось самое трудное - незаметно и без потерь перейти линию фронта. Дело это было не простое. Фронт стабилизирован, все возможные направления наступлений были минированы, а на других созданы долговременные линии обороны. Преодолеть все это без потерь было сложно. Три дня ушло на то, чтобы выбрать место для перехода линии фронта. Когда место перехода было установлено, пришлось еще два дня вести наблюдение за тем, что происходило на этом участке и выбирать наиболее приемлемый путь. В одну из ночей они решились и двинулись по облюбованному маршруту. С финской стороны в небо изредка взлетали осветительные ракеты и диверсанты каждый раз замирали там, где их заставал пульсирующий мертвенно-белый свет. Первым шел Архипов, ощупывая руками буквально каждый сантиметр пути. Естественно, самое страшное в этих условиях было наткнуться на противопехотную мину. Но взрыв не только сам по себе причинил бы им огромный урон, но и привлек бы внимание обоих сторон, а уж те бы не замедлили бы кинжальным огнем уничтожить всякое на нейтральной полосе. Сергею удалось обнаружить две противопехотные мины, установленные "врастяжку", но он справился с ними перерезав тоненькую ниточку ведущую к взрывателям. Нейтральную полосу преодолели за какойто час, но он показался им целой вечностью. Каждый из трех диверсантов осознавал, как близко они находились от смерти. Для этого было достаточно одного неосторожного движения, одного стука оружием об камень и их буквально растерзали бы огнем из многих стволов. Метров за двадцать до немецких траншей пришлось проделывать проход в проволочном заграждении. Архипов и здесь обезвредил противопехотную мину. Эта возня у заграждения не осталась незамеченной, и в траншее уже несколько немцев приготовились встретить Архипова и двоих его попутчиков. Когда несколько человек навалились на диверсантов, едва все трое оказались в траншее, только немецкая речь Архипова остановила солдат от более активных и решительных действий. Несмотря на объяснения, Сергея все равно разоружили и повели по ходам сообщения в глубь обороны. Их путешествие под конвоем трех автоматчиков, закончилось у входа в блиндаж, который был вырублен в каменистой почве. У Архипова отлегло с души, когда он увидел немецкого офицера сидевшего в блиндаже за грубо сколоченным столом.

***

Прошло десять дней. Они были насыщены до краев работой. Николай Федорович изучил уголовное прошлое каждого из пяти могильщиков, но ничего полезного для следствия не обнаружил. За это время были проведены допросы Щеглова, но его показания в своих основных и наиболее важных местах совпадали с тем, что говорили четверо его друзей, оставшихся на свободе. Собственно говоря сложилась ситуация в которую Мошкин всегда боялся попасть: следствие не может доказать вину арестованного, а подозреваемый дает показания никак не проливающие свет на его невиновность. Четверо его друзей дружно дают показания в унисон показаниям Щеглова, оказывая ему тем самым большую помощь, хотя не исключено, что они сами являются соучастниками преступления. Налицо тупиковая ситуация выход из которой был только один - найти важную улику или получить надежное свидетельское показание. Если же расследование застопорится на этой стадии, то Щеглова придется освобождать изпод стражи. Объяснение, которое, видимо, придется дать прокурору, было трудно себе вообразить. Но работа есть работа, в ней всегда есть место сомнениям, но сегодня они особенно терзали сознание и душу следователя. Николай Федорович размышлял об этом откинувшись в кресле и покуривая свою любимую сигарету. Против ожидаемого успокоения она оставляла во рту только тошнотворную горечь. Зазвонивший телефон побудил его затушить окурок и взять телефонную трубку. - Николай, это ты? - услышал он голос Шумилина, который он не мог спутать ни с каким другим. - Да, это я. Здравствуй, Леонид Семенович,- отозвался Мошкин. - Здравствуй, а то уж я засомневался твой ли номер телефона набрал - теперь слышу, твой. Знаешь, почему я звоню? - Нет, даже и не подозреваю. - Я немножко тебя проманежу, заинтригую, ну, конкретно, все узнаешь, когда придешь ко мне. - Ну, не надо говорить недомолвками, в чем дело, Леонид Семенович? - Хорошо, слушай, тут в центральной картотеке отыскали отпечатки пальцев твоего бомжа, ну того, которого задушили и спрятали в чужой могиле. Так что личность его установлена и еще кое-что интересненькое. Торопись, я от себя звоню, придешь? - Что за вопрос, я буквально через пять минут буду у тебя, Леонид Семенович. - Хорошо, жду, но не более пяти минут,- пообещал Шумилин и опустил трубку на рычаг телефона. Николай Федорович положил сигареты в карман кителя и не медля ни минуты направился к дактилоскопистам. Подгоняемый любопытством Мошкин не заставил себя долго ждать уложившись в обещанные пять минут. Леонид Семенович сидел за столом, увидев вошедшего друга улыбнулся и сказал: - Видишь как я умею заставлять появляться в этом кабинете нужного мне человека. - Уж что-что, а интриговать ты умеешь - это я на себе много раз испытал. - А ты, Николай, не обижайся, но другого способа встретиться и потолковать с тобой у меня нет. Не забывай, хоть на немного, но ты моложе меня, а значить должен сам изредка заходить, ан нет - ждешь когда тебя старый друг заинтригует. Мошкин понял упрек и примирительно сказал: - Не обижайся, Семеныч, тут такое дело подвернулось, что я и не знаю как к нему подступиться. - Не оправдывайся у тебя действительно не простое дело - я наслышан. Как продвигается расследование? Николай Федорович присел к столу и облокотившись на него руками сказал: - Почти что никак. - Что-то я тебя не понимаю? - А что тут понимать: хлопот много, а результата никакого. - Если нет результата, то это уже результат,- постарался успокоить его Шумилин. - Вот арестовал предполагаемого убийцу, а доказать что он убийца не могу - нет неопровержимых доказательств. Друзья, его квалифицированно выгораживают, все четверо в прошлом судимы, а возможно даже и помогали ему убрать этого Афоню. - Что-то я тебя не узнаю, столкнулся с трудностями и сразу сдал. - Да не сдал я, просто сейчас наступила черная полоса в жизни, но я уверен, что на смену ей обязательно придет белая. Весь вопрос в том, как скоро это произойдет? Ладно, Леонид Семенович, давай отложим этот разговор до лучших времен. Ты лучше скажи, что там тебя пришло на запрос. - Очень интересный материал я получил, хоть здесь тебя порадую. Оказалось, что убитый очень колоритная фигура. С этими словами Шумилин протянул Николаю Федоровичу вскрытый пакет довольно внушительных размеров.

*** Был гауптман невысокого роста коренастый, под расстегнутым мундиром виднелось не совсем свежее белье. На столе перед офицером стояла початая бутылка шнапса, а на чистом листе бумаги лежали ломти хлеба и толсто нарезанной ветчины. В правой руке он держал стакан наполовину наполненный шнапсом. Один из сопровождавших солдат вошел в блиндаж вместе с диверсантами и громко произнес: - Господин гауптман, нами в первой траншее задержаны трое неизвестных, которые перебирались со стороны русских. Вникнув в смысл сказанного солдатом, офицер наконец поднял осоловевшие глаза на вошедших. - Это что, разведка русских? - Не могу знать, но при задержании они не оказали сопротивления, да и один из них хорошо изъясняется по немецки. Капитан скользнул мутными глазами по лицам захваченных чужаков пытаясь отгадать того, кто хорошо владеет немецким. Архипов не стал ожидать вопросов от захмелевшего офицера, а заговорил первым: - Господин гауптман, мы часть спецгруппы, возвращаемся после выполнения важного задания. Вам необходимо сообщить о нашем переходе линии фронта военному коменданту города Кусамо. Скажите, что в группе три человека вместе с унтер-шарфюрером. Когда капитан сообразил, что перед ним диверсанты из спецподразделения СС, он стал вести себя совершенно по другому. Буквально несколько минут ушло на то, чтобы всех троих разместили в отдельном блиндаже, обеспечили питанием и как ни странно охраной из двух автоматчиков. Только во второй половине дня за ними пришла машина из Кусамо. К ее приезду диверсанты уже успели хорошо отоспаться. Вместе с водителем и двумя солдатами за ними явился один из офицеровинструкторов готовивших их к подрыву моста. По тому как он радостно приветствовал Архипова и двух других диверсантов, Сергею сало понятно, что в центре подготовки уже известно как удачно они сработали в тылу у русских. То, что инструктор немец обнял Архипова и дружески похлопал его по спине, о многом говорило само за себя. У него даже мелькнула мысль о том, что кто-то из девяти диверсантов вернулся раньше и отрапортовал об успешно проведенной операции. Архипов хотел спросить об этом инструктора, но потом подумав не стал этого делать. В особняк на озере добрались когда уже стемнело. После финской бани и сытного ужина в столовой их разместили в одной из комнат первого этажа. На следующий день всем троим дали возможность выспаться и разбудили когда солнце стояло довольно высоко на темно-зелеными елями. В конференц-зале, где были собраны курсанты и инструкторы находился сам Дорман, который и командовал "парадом". Он организовал это торжество в честь успешно проведенной операции по уничтожению моста. Оказалось , что из девяти человек посланных на задание вернулись только трое: Архипов, Смирнов, Измалков. Дорман сообщил, что задание с честью выполнено - это подтвердила аэрофотосъемка. Его лицо просто светилось когда он сказал, что оба пилона разрушены и все три пролета упали в реку. О девяти не вернувшихся было сказано, что они отдали свои жизни за Великую Германию. С трибуны перечислили всех поименно и сообщили, что фюрер не забыл их, наградив серебряными медалями за мужество и храбрость. Смирнов и Измалков получили за образцовое выполнение задания серебряные медали, а Архипова наградили железным крестом. Торжество было организовано таким образом, чтобы курсанты спецшколы видели, что Великая Германия не жалеет наград тем, кто преданно ей служит. Здесь же Дорман объявил, что все трое повышены в звании и отмечены недельным отдыхом для восстановления сил. Семь дней отдыха пробежали как один день и вскоре жизнь потекла по привычному распорядку с ранними подъемами и ежедневными кроссами. Вновь большую часть времени уделяли общефизической подготовке, рукопашному бою, радиоделу и минированию. Дормана было не видно, а инструкторы гоняли Архипова и его друзей не беря во внимание ни офицерское звание, ни награды рейха. По напряженности подготовки чувствовалось, что им скоро предстоит выполнить задание не менее опасное, чем подрыв моста. В группе диверсантов вместе с Архиповым находилось двадцать пять человек. Это были, как правило, крепкие рослые парни не старше двадцати трех лет, уже побывавшие в деле и доказавшие свою преданность. Командовал взводом Вильгельм Шеель - это был хорошо развитый и властный эсэсовец. В отсутствии немца командование взводом целиком ложилось на Архипова, ибо он был его заместителем. Ожидание и предчувствие не обмануло Сергея, их действительно готовили для выполнения спецзадания. Через три недели тренировок такой день наступил.

*** Затянувшееся молчание первой прервала Светлана: - Как там теперь наше хозяйство - все ли в порядке? Александр, не торопясь прикурил сигарету и только вернув прикуриватель в свое гнездо на передней панели, сказал: - Не переживай, все должно быть нормально, соседи люди добросовестные не подведет. Да и стоит ли себя мучить, если мы уже через пару часов будем дома. Светлана успокоенная словами мужа рассеянно смотрела на асфальт, который широкой серой лентой стремительно несся им навстречу и исчезал под колесами машины. Домой добрались почти в три часа дня. Жена сразу же взялась за домашние дела, а супругу приказала: - Саша, ты из машины все неси домой и загоняй ее в гараж, а я чтонибудь сейчас сготовлю покушать. не знаю как ты, а я изрядно проголодалась. Думаю, что жареный картофель и салат из свежих огурцов нам не навредят? - Конечно, не помешают - тут я с тобой полностью согласен. Когда Александр поставил машину и вернулся в дом Светлана уже растопила печь и жарила картофель аппетитный запах которого распространился по всей квартире. Помыв руки и переодевшись он заглянул на кухню. Жена заправляла сметаной огурцы, которые ритмично помешивала ложкой в глубокой красивой салатнице. Увидев Александра она сказала: - Саша, никуда не уходи - через пять минут садимся за стол - уже все готово. - Я сейчас пойду налью вина и сразу же можно будет кушать. Взяв литровую кружку он сходил за вином и вернувшись сел за стол на свое привычное место у окна. Неретин наполнил вином стаканы и придвинув один жене сказал: - Выпей со мной за компанию. Жена молча согласилась и они стукнувшись стаканами выпили, после чего с аппетитом принялись за еду. - Саша, а у меня из головы никак не выходит то, что ты рассказал мне про Егора. А вдруг он на самом деле выследил настоящего жулика, а мы, вместо сочувствия и помощи ему - подняли его на смех, обвинили в душевной подлости. Александр положил вилку на тарелку и вновь взялся за литровую кружку. - Я и сам не ожидал от него такого, но как видишь время меняет людей не всегда в хорошую сторону. - Мне не наливай, я больше вина не хочу,- перебила его Светлана и ладошкой прикрыла свой стакан. - Почему?- вскинул удивленные глаза Александр. - Да, ну его, у меня от этого вина потом голова раскалывается. - Как хочешь, а я еще выпью и пойду полежу - что-то спина отказывается слушаться. А вот в отношении Егора мне думается, что он скорее всего внутренне озлоблен и эта злоба выливается вот в такой необычной форме. Каждый человек по разному реагирует в подобных условиях: одни ударяются в пьянство, вторые вымещают свою злобу на жене и детях, третьи становятся агрессивными и скандалят со всеми по поводу и без. Егор стал маниакально подозрительным, а найти объект для наблюдений и неприязни ему не составляло большого труда. Александр прервал свою речь и мелкими глотками выпил стакан кислого вина. Сделав глубокий вдох он поспешно сунул в рот несколько ломтиков огурца и стал энергично их пережевывать. Светлана не мешала ему, но по выражению ее лица было видно, что она ожидает когда муж вновь заговорит о Егоре. Александр закурил и погасив спичку легким взмахом руки, продолжил: - Теперь тебе понятно, что я думаю о Митрофанове? - Саша, а может не надо так категорично? - Согласен, нельзя быть уверенным на все сто процентов. Мы тоже люди, а значит можем ошибаться. Не будем понапрасну ломать голову над задачей, которую нам решить не под силу. пусть ее решает Егор у него и работа позволяет и времени свободного много. Нам не до этого. Тут боюсь как бы меня из отпуска досрочно не вызвали, а я не исключаю, что такая шальная мысль может посетить "светлую" голову нашего председателя. Весна, судя по всему, будет короткой тут только успевай поворачиваться. Вот такие дела Светка, а ты все об этом "следопыте" Митрофанове. Ладно, пойду я часика два отдохну, а там глядишь и вечер - скотину управлять надо. - Да ты уж допил бы вино, а то мне кружка нужна. Неретин бросил взгляд на жену и понял, что в ее предложении нет подвоха, не стал ждать пока она попросит его дважды. Допив вино взял ломтик огурца, встал со стула и не сказав больше ни слова ушел к себе в кабинет. Светлана поняла, что он решил подремать на диване, где имел привычку отдыхать днем в обеденный перерыв.

*** Не торопясь он извлек из пакета свернутые пополам листы бумаги с машинописным текстом. Их было достаточно много - около двадцати. Развернув листы Николай Федорович увидел фотографии мужчины анфас и профиль в тюремной одежде. На ней был изображен, судя по надписи, Смирнов Афанасий Иванович в далеком 1948 году. Мошкин извлек из кармана фотографию мертвого бомжа и сравнил ее с теми, что были в пакете. Овал лица, форма носа, губ, бровей говорил о том, что на этих фотографиях разных лет изображен один и тот же человек. Несмотря на то, что между этими фотографиями пролегала временная разница почти в пол века, не признать сходства было просто невозможно. Шумилин не желая мешать Николаю Федоровичу занялся бумагами, которые в изобилии были разложены перед ним на столе. Внутренне разрешив для себя вопрос с фотографиями Мошкин стал знакомиться с другими документами. В пакете оказалась копия приговора по делу Смирнова Афанасия Ивановича 1922 года рождения, уроженца Пензенской области. Поняв важность присланного документа Николай Федорович не мог удержаться от того, чтобы не начать его прямо здесь в кабинете Шумилина. Его нетерпение можно было понять и объяснить, желанием побыстрее найти хоть какую-нибудь нить ведущую к разгадке убийства. Надежда на благоприятный исход расследования внутренне жила в нем постоянно. Полковник читал копию быстро, как читают конспект в последние мгновения перед экзаменом - фиксируя в памяти все до мельчайших подробностей. Афанасий родился и вырос в большой крестьянской семье, где кроме него было еще десять детей. Окончил начальную школу, на фронт попал с первых же дней войны. О том как служил в 637 пехотном полку 26 стрелковой дивизии в компании приговора не было сказано ни одного слова. Осенью 1941 года часть в которой служил Афанасий Иванович в районе города Ромны попала в немецкий "котел", а он оказался во вражеском плену. А потом шло перечисление ряда концлагерей, которые он прошел начиная с полевого лагеря у станции Лазорки и кончая Треблинкой. Потом батрачил у немецкого бюргера в Восточной Пруссии. После взятия Кеннигсберга нашими войсками в 1944 году, боясь наказания бежал в лес, прибился к латышским "лесным братьям". При проведении одной из операций Советских войск по уничтожению "национальных партизан" был взят раненым в бою с оружием в руках. В 1948 году военным трибуналом в городе Вентспилс осужден к двадцати пяти годам спецлагерей. Основное, что вменялось в вину Смирнову измена Родине и Присяге, а также участие в военных действиях с оружием в руках на стороне бандитских формирований. В те времена этого было достаточно, чтобы Смирнова без лишних разговоров расстреляли, но трибунал решил судьбу Смирнова по другому. Ему дали такой срок не без умысла, а чтобы он всласть хлебнул горюшка в ГУлаге. Двадцать пять лет - это тот же смертный приговор, только во времени. Человеку было просто не под силу вынести такое бремя каторги, непосильного труда, ужасных Сибирских морозов. Но, видимо и судьба иногда делает труднообъяснимые ошибки. Смирнов, наперекор логике членов военного трибунала, прошел через все и остался жив. Из приложенной справки Мошкин узнал, что двадцать пять лет Смирнов оттрубил полностью от звонка до звонка. Весь срок провел на Сахалине, по ту сторону Татарского пролива. В справке значилось, что после отбытия срока заключения Смирнов отбыл по месту жительства родителей в село Казарка Пензенской области. Ничего более из документов находящихся в пакете узнать не удалось. А вопросов в голове Николая Федоровича возникло множество. И чтобы на них ответить необходимо было поднять и познакомиться с делом Смирнова, а главное узнать как жил от последние годы. Но и того, что Мошкин узнал было достаточно чтобы на личность убитого Афони смотреть по другому. Правильно сказал Шумилин, что погибший был не так прост как казалось поначалу. - Ну как? Не ожидал такого?- прервал раздумья Леонид Семенович. Николай Федорович помедлил немного, как бы собираясь с мыслями, а потом сказал: - Честное слово, я не ожидал ничего подобного и по правде говоря тут есть над чем подумать. - Вот и я когда прочитал эти бумаги понял, что дело это не простое и повозиться с ним придется. - Ладно, посмотрим. Спасибо за бумагу, но я пойду к себе - мне нужно все обмозговать. А что не захожу к тебе не обижайся - сам видишь какие загадки мне загадывают. Мне самому хочется с тобой поговорить о многом. А ты подъезжай ко мне с супругой в воскресенье часам к двум дня вот тогда и поговорим обо всем без суеты и спешки. Что на это скажешь? - Спасибо за приглашение, я им обязательно воспользуюсь. - Вот и договорились, а сейчас извини я ухожу. Попрощавшись с Шумилиным Мошкин вышел от него и направился в свой кабинет держа пакет из плотной бумаги в правой руке.

*** В одну из ночей всю группу из двадцати шести человек с Вильгельмом Шеелем во главе погрузили в тяжелый армейский грузовик на уже знакомый Архипову аэродром. Буквально за несколько минут до отправки всех переодели в потрепанное красноармейское обмундирование без знаков различия. Грузовик подогнали почти вплотную к ожидавшему их на взлетной полосе военно-транспортному самолету. Личный состав диверсионной группы в считанные минуты был перегружен в самолет и едва за ними закрылась дверь как он взревев двигателями начал разбег. Полет продолжался более трех часов и за это время хоть и были все одеты в шинели, успели порядком замерзнуть. Небо было безоблачным и по звездам в иллюминаторе Архипов определил, что самолет держал курс на Юг, Юго-Восток. Все говорило о том, что группу перебрасывают поближе к предстоящему району действий. От перепада давления уши вдруг стало закладывать и Сергей понял, что самолет по крутой траектории идет на снижение. Экипаж самолета показав хорошую летную выучку посадил машину так, что Архипов не заметил момент касания с землей. После кроткого пробега по неосвещенному аэродрому самолет вырулил на стоянку. Когда открыли дверь и диверсанты по трапу сошли на землю, то Сергея удивило, что аэродром был не грунтовой, а с бетонным покрытием. У него мелькнула мысль, что такая посадочная полоса может быть только в крупном областном центре. Уже позднее он узнал, что группа приземлилась в аэропорту города Минска. Вновь всех погрузили в крытый брезентом грузовик и через полчаса доставили в старинный особняк, который был обнесен высоким глухим забором. Всех разместили в одной большой комнате, где стояли аккуратно заправленные двухярусные солдатские кровати. До полудня следующего дня группе дали возможность хорошенько отоспаться. После обеда личному составу было предоставлено время, чтобы тщательно подготовиться к предстоящей операции. Диверсанты приводили в порядок оружие, укладывали в вещмешки патроны, галеты, консервы и многое другое, что так необходимо в экстремальных условиях. Шееля и Архипова появившейся вестовой пригласил следовать за собой. Сергей понял, что вызывают для того, чтобы поставить предстоящую задачу. В действительности все так и оказалось. В большом, со вкусом обставленном старинной мебелью, кабинете их поджидали двое: Дорман одетый в штатское и типичный ариец с погонами капитана на полевом мундире. Преступив порог кабинета Шеель четко поприветствовал офицеров и доложил о своем прибытии. Дорман удостоил их чести, поздоровавшись с каждым за руку. После энергичных рукопожатий он представил капитана: - Знакомьтесь - это гауптман Зигерт из госбезопасности. Он введет вас в курс предстоящей операции. После этих слов Дорман опустился в стоявшее у стола резное кресло старинной работы. Зигерт пожав обоим офицерам руки своей цепкой ладонью, жестом пригласил их к столу на котором была развернута мелкомасштабная карта. Когда они послушно приблизились к столу, то вид карты очень удивил их. На ней был изображен большой участок местности сплошь окрашенный в зеленый цвет. Если верить условным обозначениям - это был обширный массив леса. Вперемежку с лесом были указаны условными значками топи и болотистые места. Их было так много, что создавалось впечатление будто это одно огромное болото, сплошь усаженное лесом. Две маленькие деревеньки, затерявшиеся в этой глуши, своими названиями не вносили дополнительной информации. В верхнем правом углу карты виднелась часть автострады, которая пересекала небольшую речушку. Как ни старался Архипов, но определить район нахождения этого массива леса и болот он не мог. Зигерт и Дорман внимательно наблюдали за их реакцией давая возможность диверсантам сделать самостоятельные выводы. Только прочитав в глазах Шееля и Архипова неудовлетворенное любопытство Зигерт заговорил: - Мы пригласили вас сюда, господа, для того, чтобы поставить перед вами трудную и не совсем обычную задачу. Уже посмотрев на карту местности, где вам и вашей группе предстоит выполнить задание видно, что дело это простым не покажется. Обилие болот и непроходимых топей существенно осложнит и без того трудную операцию. После этих слов Зигерт мельком глянул на Дормана, как бы спрашивая разрешения на изложение самой сути предстоящего задания. Лицо представителя штаба было беспристрастным. Капитан в этом увидел молчаливое согласие и перевел свои пронзительные глазки на Шееля и Архипова. По внешнему виду офицеров чувствовалось, что их распирает желание побыстрее узнать все подробности предстоящей операции.

*** В сердцах бросив пакет на стол Николай Федорович закурил и выпустив целое облако дыма подошел к окну. Глядя на торопливо идущих по улице людей он вновь мысленно вернулся к личности Смирнова Афанасия. Конечно, по всем канонам следственной науки необходимо было не только установить личность убитого, но и узнать как он жил, в каких условиях формировался его характер. Эти и другие нюансы биографии частенько давали следствию ключ к разгадке того или иного поступка человека. Вот и здесь необходимо было узнать об этом Афоне как можно больше, но как это сделать? Николай Федорович вернулся к столу и затушив окурок о край пепельницы занял свое привычное место в кресле. Пакет не давал ему покоя, Мошкину хотелось еще раз посмотреть и перечитать все документы не торопясь, взвешивая каждую фразу, каждое слово. Он не стал отказывать себе в этом удовольствии и в течении часа тщательно все вновь перечитал. Закончив чтение Николай Федорович оторвался от бумаг, тщательно размял сигарету и закурил откинувшись в кресле. Для того чтобы подробно узнать, что за личность был убитый, необходимо было познакомиться с его делом, а не довольствоваться одним приговором трибунала. Наверняка Афоня спасаясь свою жизнь давал аргументированные показания, оправдывая свои поступки, стараясь убедить трибунал в снисхождении к себе. Но главное было даже не это. Как можно быстрее следовало получить показание тех людей с которыми Смирнов жил и общался после освобождения из лагеря. Для этого требовалась неотложная командировка на родину Афони в село Казарка Пензенской области. Немного подумав Николай Федорович решил, что сам он продолжит дальнейшую работу с Щегловым и его дружками, а в Пензу пошлет Скребнева. Бросив взгляд на часы он решил отложить беседу с Алексеем Ивановичем на послеобеденное время. До закрытия столовой оставалось четверть часа он надеялся перекусить за эти считанные минуты. Заторопившись Николай Федорович быстро запер кабинет и поспешил на выход. Против обыкновения, людей в столовой было мало и он без лишней суетливости уложился в означенное время. Возвращаясь к себе Мошкин на первом этаже повстречал Скребнева. После обмена приветствиями он попросил капитана зайти к нему в кабинет. Алексей Иванович пообещал быть у Николая Федоровича буквально через десять минут. Ему нужно было на минуту забежать к оперативникам по какому-то срочному делу. Мошкин вернулся в свой кабинет, бросив ключи на стол, закурил и затягиваясь ароматным дымом стал поджидать Скребнева. Действительно прошло не более десяти минут и в кабинете Мошкина появился Алексей Иванович. - Извините, товарищ полковник, за то, что заставил вас ожидать,это были первые слова сказанные Мошкину. - Ничего страшного, работа есть работа. Проходите присаживайтесь, мне нужно с вами посоветоваться по одному важному вопросу. Скребнев опустился в одно из ближайших к столу кресел. - Слушаю вас, товарищ полковник. Николай Федорович подробно рассказал капитану вновь открывшиеся обстоятельства по Афанасию Смирнову. В заключение он сказал: - Думаю, где родился Смирнов и где, предположительно, он жил какое-то время после освобождения из лагеря. нужно будет узнать: что это был за человек, почему он покинул своих родственников и стал бомжем. Кроме того вам на обратном пути из Пензы нужно будет побывать в Центральном хранилище и более подробно познакомиться с делом Смирнова, возможно откроются новые обстоятельства или факты. Думаю, семи дней на это будет достаточно. - Когда нужно ехать?- поинтересовался Скребнев. - Завтрашний день уйдет на сборы и составление необходимых бумаг, а вот на следующий день - в путь. - Хорошо, а вот как быть с тем, что сотрудники милиции нашего города продолжают поиск по установлению личности Смирнова? - А пусть продолжают, если что и найдут, то это только прольет дополнительный свет на связи и знакомства Афони в нашем городе. Так вот что идите, Алексей Иванович и готовьтесь к командировке. - Мне все понятно, разрешите идти? - Идите, основное мы с вами обговорили. Если будут какие-нибудь трудности или вопросы - заходите все решим в рабочем порядке. На этом беседа с капитаном Скребневым была закончена. Глядя в спину уходящему сотруднику, Мошкин взял лежащий перед ним пакет с документами Смирнова и спрятал его в правый ящик стола.

*** Поправив мундир Зигерт взял в руки небольшую указку из темного дерева опершись свободной рукой на край стола заговорил. - Мы пригласили вас сюда, чтобы обсудить детали предстоящей операции. Суть всей предыстории такова. Несколько дней тому назад при переходе линии фронта к нам в руки попали два партизана. Они вместе с десятком других бандитов пытались переправить к русским большое количество золота и драгоценностей. При допросе двух оставшихся в живых выяснилось, что это лишь небольшая часть ценностей, которые не успели вывезти из Минского банка. В начале войны русские так поспешно покинули Минск, что в панике забыли о золоте и драгоценностях. Не успев переправить ценности группа из банковских работников и НКВДистов оказавшись у нас в тылу ушла в лес и там все это надежно спрятала. Как показали пленные, из группы организовался небольшой партизанский отряд численностью в пятьдесят с небольшим человек. Именно этот отряд и обитает в этом труднопроходимом, глухом, болотистом лесу. Он не ведет активных боевых действий, хотя неплохо вооружен и мобилен. Партизаны прекрасно изучили эти гиблые болота и уже который год не уходят из этих мест. Впервые ими предпринята попытка переправить часть ценностей на большую землю, но она закончилась неудачей. В отряде не знают о том, что их тайна известна немецкому командованию. Вот вашей группе и ставится задача отыскать в этой глуши не только отряд, но и самое главное найти и заполучить любой ценой драгоценности Минского банка. Задача эта не простая. Это потруднее чем найти иголку в стогу сена. В таком обширном лесном массиве отыскать полсотни человек не очень легко. Найти драгоценности во сто крат труднее потому, что у них было время хорошенько их припрятать. Подыскать для драгоценностей укромное место в этих бескрайних лесах - плевое дело. Как показали двое пленных партизан в отряде только несколько человек знают, где спрятано золото. Конкретно назвали только двух человек - комиссара и командира отряда. Исходя из этого вам нужно не только напасть на след отряда, но и сцапать одного из двух руководителей отряда, а потом еще и заставить его говорить. Думаю с этим могут быть тоже трудности. Наверняка каждый из них коммунист, а они фанатичны и развязать им язык не всегда удается. Не буду вас утешать, но задание трудное и все будет зависеть только от вас, а выполнить его необходимо любой ценой, я подчеркиваю - любой ценой. Сделав паузу Зигерт посмотрел в упор на обоих офицеров своими злыми непредсказуемыми глазами. Шеель и Архипов понял, что требует от них гестаповец энергично щелкнул каблуками и вытянулись по стойке "смирно". - Готовы выполнять любое задание, герр гауптман,- четко стартовал Шеель преданно глядел в лицо гестаповца. - Я рад, что вы настроены столь решительно, давайте продолжим нашу беседу. Зигерт перевел взгляд на карту. - Мы ночью грузовиками перебросим вашу группу вот сюда,- и он указал кончиком указки на виднеющуюся шоссейную дорогу.- Именно здесь у моста вы спешитесь и начнете работать самостоятельно. Раскручивать поиск отряда вам необходимо вот с этих деревушек. По логике вещей видно, это подтвердили и пленные, что именно жители этих деревень поддерживают с партизанами связь и помогают им продовольствием и одеждой. В этих, богом забытых местах наших солдат не бывало и партизаны там хозяйничают как у себя дома. С дисциплиной в отряде дело обстоит не очень хорошо, так как боевых действий с нашими войсками нет. Отряд фактически избегает стычек потому, что главная его задача - сохранить драгоценности. Теперь они ищут пути как их переправить на большую землю к русским. Очень важно, чтобы эти ценности оказались в наших руках. Определенно могу сказать только одно - начинать все нужно от этих деревушек - именно они ключ к успеху всей операции. Думаю, что взять кого-нибудь из их отряда на подходе к деревне не составит труда, а уж потом можно и до отряда дотянуться. - Мы даем вам право на любые действия,- вмешался в разговор Дорман,- даже если для этого нужно будет уничтожить всех жителей этих деревень. Вы должны найти эти ценности, пусть вам для этого придется положить даже всю группу диверсантов. Меня не интересует какой ценой будет достигнута цель, но горе вам если вы не сможете найти эти драгоценности. В этом случае я просто не ручаюсь за вашу жизнь. Вы меня понимаете? - Так точно!- дружно гаркнули офицеры. Дорман замолчал, но еще несколько мгновений не сводил с офицеров взгляда. Зигерт, видя, что пауза затянулась продолжил: - Мы будем поддерживать с вами связь по рации. Если возникнут трудности, то можно будет посоветоваться с нами в любое время суток. Все остальное вашей группе предстоит решить самостоятельно. Если нет вопросов, то сегодняшней ночью мы начинаем операцию.

*** Неприятности начались прямо с утра. Жена уходя на работу не забыла вежливо напомнить ему о том, чтобы он сполоснул чашки, а не оставлял грязную посуду в мойке. Мошкин вслух согласился с ней внутренне желая, чтобы жена побыстрее ушла и наконец-то оставила его одного. Допив кофе открыл горячую воду и стал мыть злополучные чашки. За этим занятием и застал его телефонный звонок. Николай Федорович, наспех вытерев руки полотенцем, поспешил к телефону. - Это квартира Мошкина?- услышал он в трубке мужской голос. - Да, что вы хотели? - Мне нужен Николай Федорович. - Я вас слушаю. - Здравствуйте, товарищ полковник, вас беспокоит дежурный по городу майор Черемисов. - Здравствуйте, слушаю вас, что случилось? - Пятнадцать минут назад к нам поступило сообщение об убийстве, которое произошло на кладбище в Северном микрорайоне. Туда же направлена оперативно-следственная группа и машина скорой помощи. - Кто убит?- коротко спросил Мошкин. - Погиб вахтер кладбища, который находился в дежурном помещении при центральном входе. - Что известно еще? - Пока нет никаких сведений. Я позвонил вам по просьбе генерала Говорова, которому только что докладывал о происшествиях по городу. - Спасибо. Это убийство, действительно, представляет для меня большой интерес. Я немедленно выезжаю туда. Нажав на рычаг Николай Федорович не опуская трубки вызвал машину сообщив, что будет ожидать ее дома. - Поторопите Андрея пожалуйста - дело очень срочное,- добавил он напоследок и положил трубку. Раздумывая над только что полученным сообщением, он направился на кухню, где быстро закончил мытье посуды. Сняв передник, Николай Федорович прошел в зал, где опустившись в кресло решил выкурить сигарету. Машина должна была по хорошему подойти лишь через пятнадцать - двадцать минут. Он мог позволить себе выкурить напоследок сигарету в спокойной обстановке. Глубоко затянувшись несколько раз он мысленно вернулся к происшествию на кладбище. Интуитивно Николай Федорович понимал, что убийство вахтера и убийство бомжа наверняка тесно связаны между собой. Первое, что он подумал: видимо, эти четверо могильщиков оставшиеся на воле пытаясь выгородить Щеглова и ухлопали вахтера. Конечно, сразу же необходимо проверить всех четверых "антоновцев" и узнать, где был каждый из них прошедшей ночью. Если же окажется, что никто из них не причастен к убийству вахтера, то тогда и причастность Щеглова к убийству Афони будет под большим вопросом. Если же вообще отбросить "антоновцев" и на минуту допустить, что кто-то "Х" вместе с вахтером убил и закопал Афоню. Но что за причина заставила их убить Смирнова? Видимо, именно вахтер присматривал за могилой, но когда ее тайна стала достоянием милиции этот "Х" не желая разоблачения убрал своего подельника - сторожа. И такая может быть версия. У него голова шла кругом от версий, а как все было на самом деле - одному богу известно. Посмотрев на часы Мошкин отметил, что прошло десять минут и пора выходить на улицу - машина вот-вот могла подойти к подъезду. Погасив сигарету он оделся и закрыв дверь квартиры спустился по лестнице вниз. Воздух на улице был чист и прохладен. Не медля ни минуты Николай Федорович направился неторопливой походкой навстречу еще не появившейся машине. Ему удалось пройти по тротуару не более трех десятков метров, как из-за угла аптеки показалась служебная "Волга". Андрей притормозил ее точно у остановившегося следователя и предупредительно распахнул пассажирскую дверцу. Мошкин уселся на сиденье закрыл дверцу и только тогда ответил на приветствие водителя. - куда едем, товарищ полковник?- поинтересовался Андрей трогая машину с мета. - Гони, Андрюша, в Северный микрорайон на кладбище, да побыстрее. - Что случилось, Николай Федорович?- поинтересовался шофер увеличивая скорость. - Совершено новое убийство - следственная группа уже там, нам нужно успеть захватить их на месте. Так что можешь показать свое водительское мастерство. Сказав это Николай Федорович отвернулся и стал смотреть в боковое стекло давая понять, что на этом разговор окончен. Андрей несколько лет возил Мошкина и знал его повадки. Судя по разрешению, которое полковник дал ему произошло что-то действительно из ряда вон выходящее. Последний раз он просил Андрея ехать с такой скоростью почти год назад, а это о многом говорило.

*** Ближе к рассвету три бронетранспортера доставили всю группу к вышеназванному мостику Минского шоссе. На то, чтобы добраться до места высадки ушло более четырех часов непрерывной монотонной езды. По команде Вильгельма Шееля группа покинула бронетранспортер и не медля ни минуты, выстроившись "гуськом" быстренько скрылись в лесу. Бронетранспортеры тем временем развернулись и натужно урча моторами направились в обратный путь Диверсантам было нужно достичь ближайшей деревушки и блокировав ее со стороны близко подступающего леса дождаться кого-нибудь из партизан. Деревенька, к которой направилась группа Шееля, имела необычное название Колва и стояла она на берегу неширокой, но довольно полноводной лесной реки. Маршрут лежал берегом реки которая, если верить карте должна была привести их к Колве. Река, причудливо извиваясь образуя многочисленные затоны и старицы тем самым удлиняя путь почти вдвое. Болотистая почва сочно чавкала под тяжелыми ботинками диверсантов. Проводника не было - шли полагаясь только на карту - двухверстку. Архипов как сейчас помнил, что на преодоление расстояния до деревни ушло немногим более полутора суток. Колва была маленькой деревней из двух двориков стоящих на небольшом взгорке у самой реки. Поздним вечером группа незаметно блокировала деревеньку со стороны леса. Вильгельм считал, что партизаны если и придут, то обязательно со стороны леса и распределил людей таким образом, чтобы и мышь не проскользнула незамеченной. Архипов не исключал возможности появления партизан со стороны леса. Он предложил Шеелю направить несколько человек к реке, чтобы не оставить деревушку без присмотра с труднодоступной стороны. Вильгельм, внимательно посмотрев на Сергея, спросил: - Что, думаешь партизаны могут появиться переправившись через реку? Архипов выдержав взгляд немца сказал: - Хоть это возможно теоретически, но такой вариант исключать нельзя. Шеель после минутного раздумья согласился: - Пусть будет по-твоему. Возьми пятерых с собой и установи контроль за деревней со стороны речки. Конечно, я уверен, что они появятся со стороны леса, но от них можно ожидать всего, поэтому будем действовать наверняка. Архипов взял людей и направился с ними к реке. Он решил расположить их попарно в секретах между речкой и деревней так, чтобы перекрыть все возможные пути отхода партизан. Поставив задачу и разъяснив как криком совы поддерживать связь Сергей распорядился, чтобы диверсанты заняли свои пикеты. С собой он оставил Афанасия Смирнова, это был один из двух наиболее преданных ему людей. С ним Архипов держался вместе с самого первого дня службы у немцев. Вначале это сближение произошло как-то само собой, но постепенном и уже старался сам, чтобы судьба случайно не разлучила их. Смирнов и Измалков беспрекословно выполняли малейшую его прихоть, тем самым признавая за ним несомненное лидерство. Эти люди, вернее нелюди, были необходимы ему так как ради спасения своих жизней были готовы совершить любое, самое кровавое преступление. От деревеньке к речке тянулась одна хорошо протоптанная дорожка. На середине пути тропинка проходила сквозь невысокий, но довольно густой кустарник, в котором удобно спрятались двое диверсантов. Старшим в паре был Измалков. Архипов специально оставил его в соседнем секрете. Еще двое диверсантов нашли прекрасное место в высоком бурьяне, который вплотную подступал к деревенским огородам. Сам Архипов вместе со своим напарником Смирновым Афанасием направился к реке. Ее пологий берег сплошь зарос густым ивняком. В разрыве виднелась небольшая заводь в которой стояло на приколе с пяток рыбачьих лодок. Тропинка ведущая из деревни обрывалась у этой импровизированной пристани. Архипов внимательно осмотревшись принял решение укрыться в ивняке буквально в пяти метрах от тихой уютной бухты. Не сговариваясь, в считанные минуты, оба расположились под раскидистыми кустами. Впереди было тревожное ожидание, которое могли продолжаться утомительно долго. Партизаны могли появиться в любую минуту, а может и наоборот - не появиться вообще. Расположились у самой кромки воды, земля была сырой и холодной. Бесшумно пригнув к земле гибкие ивовые ветви диверсанты сделали из них импровизированную подстилку, которая хоть как-то спасала их от холода. Устроившись поудобнее, стали настороженно вслушиваться в гулкую тишину.

***

Андрей вел машину с профессиональным милицейским шиком по осевой линии разделяющей транспортные потоки. Николай Федорович расслабившись смотрел в боковой стекло целиком положась на мастерство водителя, в котором он был уверен как в самом себе. А шофером Андрей был первоклассным, он мастерски вел машину на предельной скорости без излишней суетливости, плавно и уверенно. На место прибыли сравнительно быстро, потратив на дорогу всего пятнадцать минут. У центральных ворот кладбища стояли две машины - милицейская и скорая, да топталось несколько любопытных и вездесущих прохожих. Андрей остановил машину прямо против небольшого домика, в котором, видимо, и располагалась сторожка. На ступеньках у входа стоял сержант в милицейской форме и выполняя приказание не пускал в помещение посторонних. Увидев трехзвездные погоны следователя, он отдал честь и Николай Федорович беспрепятственно прошел в домик. В нем была всего одна комната в которой и находилась вся оперативно-следственная группа. Видимо, они уже закончили осмотр места преступления, поэтому в помещении и собрались все сотрудники. Мошкин поздоровался с присутствующими и огляделся. Все убранство комнаты состояло из стола, двух стульев и кровати, застланной казенным серым одеялом. Стол стоял у большого и единственного окна выходившего на территорию кладбища. За столом, уронив голову на окровавленную книгу, сидел мертвый вахтер. Кровь уже успела застыть и была темно-бордовой, почти черной на фоне белых страниц развернутой книги. Оперативно-следственную бригаду возглавлял хорошо знакомый Мошкину капитан Афанасьев. - Что тут произошло, Петр Иванович? - обратился к нему следователь. - Николай Федорович, подождите одну минуточку я только разрешу медикам забрать труп, а уж потом мы с вами поговорим обо всем более подробно. - Хорошо, работайте, я подожду. В помещении воздух был спертым, насыщенным запахом крови и Николай Федорович не желая вдыхать его, вышел на улицу. Закурив, он подождал пока работники скорой помощи вынесут на носилках труп вахтера и согласованными действиями задвинут его внутрь медицинского РАФика. Швырнув окурок в урну стоящую у самого порога, Мошкин вновь зашел в домик. Члены оперативной группы негромко переговаривались, делились впечатлениями по поводу разыгравшейся здесь трагедии. Афанасьев увидел входящего полковника сразу же шагнул ему навстречу со словами: - А вот теперь можно и рассказать о том, что здесь произошло. - Что за драма тут разыгралась? Только прошу вас оперировать фактами, которые вам удалось установить. - Убит вахтер Митрофанов Егор Алексеевич, который заступил на дежурство вчера в шесть часов вечера. Личность убитого установить оказалось просто - он более пяти лет работает здесь на кладбище. Как определил эксперт-криминалист, убийство совершено в девять или десять часов вечера. Следов борьбы или насилия ни в помещении ни на теле убитого не обнаружено. Видимо убийца был Митрофанову знаком и знаком очень хорошо. - Почему вы сделали такой вывод? - А потому, что его приход не вызвал у вахтера никаких защитных действий. Митрофанов до прихода убийцы читал книгу, а потом они какой-то период времени мирно беседовали. Видимо, преступник в последний момент на секунду отвлек вахтера, а сам нанес ему неожиданный и резкий удар в висок. Сила удара была такой огромной, что не только без труда проломилась височная кость, но и выдавилось из глазницы левое глазное яблоко. Смерть наступила практически мгновенно, тот даже не успел понять что произошло. Но не в этом сольпроисшедшего. Пролом в черепе имеет геометрически правильную квадратную форму, видимо орудием убийства служил обычный слесарный молоток. Преступник убил несчастного одним точным молниеносным ударом, что свидетельствует о том, что убийца хорошо знаком с анатомией человека. - Что вы имеете в виду? - перебил Мошкин капитана. - А то, что удар был сделан очень точно, а учитывая силу и быстроту реакции, можно сказать, что совершен он очень опытной рукой человека имеющего определенный навык. - Вы хотите сказать, что убийца - профессионал? - Да, учитывая все известные нам факты, я берусь со всей ответственностью утверждать это. "А ведь и убийца Афони переломил ему позвонки, подведя опытной рукой узел петли под самое ухо",- мелькнула у Мошкина мысль. От этого сопоставления ему стало душно, мозг Николая Федоровича пронзила догадка, что оба убийства - это дело одних и тех же рук опытного убийцы-профессионала. Афанасьев, увидел как побледнел полковник, понял это по-своему и поспешно продолжал: - Товарищ полковник, давайте выйдем на свежий воздух, а то мне что-то дурно от запаха крови.

***

Предположение Неретина оказалось пророческим - председатель действительно отозвал его из отпуска спустя всего неделю после памятной поездки в Воронеж. За многолетнюю работу в сельском хозяйстве такое случалось не раз. Александр Михайлович понимал, что весна ожидать, когда он отгуляет отпуск, не будет и поэтому отзыв на работу воспринимал должным образом. Как человеку не лишенному тщеславия, ему немного было приятно от осознания своей обзательности при проведении весенне-полевых работ. Он не хотел признаваться себе в этом, но решение председателя невольно демонстрировало колхозникам тот вес, который он - Неретин имел как специалист в реальных делах хозяйства. Омрачало Александра Михайловича только то, что председатель сделал это грубо и беспардонно. Приказ появился неожиданно для всех, а Неретину хотелось чтобы руководитель предварительно с ним посоветовался или хотя бы узнал его мнение. Но председатель колхоза был человеком рациональным, до сентиментальностей не доходил и не делал исключения никому. Работа сразу же захлестнула Неретина и вскоре все обиды и недомолвки остались в стороне. Хозяйство, в котором жил и трудился Александр Михайлович, было далеко ниже среднерайонного уровня. Рабочих в растениеводстве не хватало и чтобы провести весенне-полевые работы в лучшие агротехнические сроки приходилось проявлять примеры находчивости и деловой хватки. Весна выдалась скорой, что всегда создает дополнительные трудности для земледельцев. Полевые работы необходимо было проводить на высоком организационном уровне и в сжатые до предела сроки. Александр Михайлович крутился как белка в колесе, теребя и увлекая за собой всех работниках цеха растениеводства. Обстоятельства заставляли его работать от темна до темна и вскоре в этой производственной круговерти он потерял счет дням. Закончив посев ранних зерновых не успел перевести дух, а теплая погода заставила приступать к посеву кукурузы и проса. Как-то Александр в предобеденное время находился в тракторном отряде, когда учетчик позвал его к телефону. - Кто там звонит? - спросил он у парня, направляясь в конторку, где стоял телефон. - По голосу похоже на вашу жену,- ответил тот и закурив остался на улице. Телефон стоял на большом двухтумбовом столе сплошь заваленном учетными листами на механизированные работы. Осторожно, стараясь не попутать разложенные бумаги, Неретин опустился на стул и взял трубку. - Да, слушаю. - Саша, это ты? - услышал он в трубке взволнованный голос жены. - Светлана, это я, что случилось? - Нам тут пришла телеграмма,- произнесла жена и замялась, отрывисто дыша в трубку. - Говори, я слушаю. Откуда телеграмма? - Из Воронежа от Митрофановых. - По какому случаю? - Я и не знаю, как тебе об этом сказать. - Светлана, не темни - говори так как написано в телеграмме. В трубке послышалось какое-то движение, а потом и голос жены: - Тут написано: приезжайте похороны Егора и подпись Настя. Слова жены больно кольнули его в сердце и он чуть было не выронил трубку из рук. Весть о смерти Егора ошарашила его жестокой реальностью. - Саша, что будем делать? - услышал он в трубке голос жены. Только через минуту придя в себя он смог сказать: - Я на обед приду домой - там и поговорим. Вялой рукой он опустил трубку на рычаг аппарата и невольно закрыл глаза. Трудно было представить, что Егора у которого он с женой были месяц-полтора назад, больше нет. Так и сидел он отрешенный в конторке, пока в нее не вернулся учетчик. Тот прямо с порога спросил: - Ну, что, Александр Михайлович, поговорили с супругой? - Да, спасибо,- рассеянно сказал Неретин и встав со стула вышел на улицу. Выкурив сигарету, он немного успокоился, но смерть друга подсознательно принять никак не мог. Не торопясь Неретин уселся в свой служебный "газик" и отрешенный просидел в нем несколько минут, а потом, словно опомнившись, завел двигатель и направил машину к своему дому. Он на несколько минут опередил жену. Светлана, показав свойственную ей пунктуальность, появилась дома ровно в двенадцать часов. Сняв курточку, она прошла в комнату Александра и подсев к лежащему на диване мужу, спросила: - Что будем делать? Он, не глядя на нее, сказал: - А что мы можем сделать - ему уже не поможешь? - Да нет, я спрашиваю о другом - поедем ли мы на похороны? - Я поехать не могу - у меня впереди целый ряд работ, который нельзя отложить, а тем более оставить, даже на один день. Может ты без меня одна смотаешься, у тебя на работе проблем нет? - Нет, Саша, я без тебя не поеду. - Ладно, тогда дай Насте телеграмму с соболезнованиями по поводу смерти мужа и телеграфом вышли две тысячи рублей. На могилу к Егору поедем позже, когда я смогу хоть немного освободится на работе. - Хорошо, я так и сделаю,- согласилась Светлана и встала с дивана.

***

Короткая летняя ночь была уже почти на исходе. Наблюдение вели поочередно - сменяя друг друга через каждый час. Собственно, смены как таковой не было. Просто лежа рядом один вел наблюдение, а второй тем временем дремал. Ивовые ветви на которых лежали диверсанты не уберегли их от сырости и под утро оба окончательно промокли лежа на клеклой почве. На рассвете, сладко спавшего Архипова, разбудил напарник, сильно толкнув его локтем в подреберье. По тому, как бесцеремонно Афанасий растолкал его, Сергей понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Нащупав рукой автомат, Архипов приблизил свое лицо к лицу напарника и спросил одними губами: - Что случилось? - Слушай,- также тихо произнес Афанасий. Дослав патрон в патронник, он прислушался. Стояла абсолютная тишина и лишь на реке изредка плескалась рыба. - Что? - переспросил он Афанасия. - Слышишь всплески, кажется кто-то плывет на лодке. Прислушавшись Архипов понял, что напарник был прав. Это была не игра рыб, как показалось вначале, а действительно, осторожные всплески весел. Выждав еще минуту, он уже явственно различал ритмичные, синхронные поскрипывания уключин. Кто-то уверенной и опытной рукой вел лодку в бухту. Плотный густой туман не давал возможности видеть саму лодку и только доносившиеся звуки говорили о ее приближении. Наконец она причалила и до Архипова с Афанасьевым донесся стук брошенных на дно лодки весел. Кто-то спрыгнул в воду и, громыхая цепью, потащил лодку к берегу. Вслед за этим послышался хриплый голос: - Алексей, ты оставайся здесь и карауль лодку, а мы с Егором пойдем в деревню. - Почему это я должен здесь караулить лодку неизвестно от кого. Пойдемте все вместе, не хочу я тут один сидеть пока вы там самогон жрать будете. - Нет, Алексей, лодку бросить нельзя - так командир приказал. - Да какой хрен на нашу лодку позарится, вон их здесь сколько стоит - кому они нужны. - Нет, Алексей, ты уж здесь побудь, а самогончика мы тебе принесем - это я тебе обещаю. Последний довод хриплого, по-видимому, успокоил Алексея и он перестал канючить о том, чтобы его взяли с собой в деревню. По разговору в бухте, Архипов понял, что переправившихся через реку трое и по упоминанию о командире - наверняка партизаны. - Ну, мы пошли,- бросил на прощание хозяин хриплого голоса и две тени проворно зашагали по тропинке. План действий молниеносно созрел в голове Сергея. - Как только я окажусь в воде, дай сигнал второму посту взять этих двоих на окраине деревни. Сказав это, Архипов оставил автомат и пятясь назад стал осторожно сползать в реку. Гибкие и сочные ветви ивы позволяли все это проделать без единого звука. Вода была обжигающе холодной, она взбодрила Архипов и разбудила в нем инстинкт охотника. В двух метрах от берега ноги потеряли дно и Сергей бесшумно, вплавь, стал огибать нависшие низко над водой ветви ивняка. Густой туман служил ему хорошим прикрытием в этой охоте на человека. Когда Архипов стал различать смутные очертания стоящих в бухте лодок в кустах раздался неожиданный крик совы. Это Афанасий предупреждал посты о приближении двух неизвестных. Человек, сидящий на одной из лодок, зашевелился и встал направив короткоствольный карабин на кусты прибрежного ивняка, откуда раздавался крик совы. Сергей не приближаясь стал заплывать так, чтобы подобраться к вооруженному партизану в лодке со спины. Сова прокричав пять раз так же внезапно смолкла восстановив царившую до этого стылую тишину. Человек в лодке еще с минуту стоял в полный рост не сводя взгляда с густых зарослей ивняка. Потом, зябко поежившись, опустился на лавку расположенную в корме лодки, а карабин положил себе на колени. Партизан сидел спиною к реке - это существенно облегчало задачу Архипова. Он изредка посматривал на кусты, где только что раздавался крик совы. Архипов сдерживая дыхание, как коварный аллигатор, подплывал к своей жертве. В двух метрах от лодки он ногами коснулся дна и осторожно ступая стал подкрадываться к ничего не подозревающему парню. Архипов уже было взялся рукой за штык-нож, висевший у него на поясе, но потом подумав решил действовать по-другому. Партизан тем временем полез правой рукой в карман, видимо, надумал закурить. Теперь он держал лежавший у него на коленях карабин только одной левой рукой. - Пора,- одними губами скомандовал сам себе Архипов.

***

Ему и самому не очень-то хотелось находится в помещении, где смерть осязаемо витала в воздухе. На улице любопытствующих уже не было. Николай Федорович и капитан Афанасьев отошли в сторонку и молча закурили. Яркое солнце уже поднялось над многоэтажными домами микрорайона, обещая людям теплый безоблачный день. Чувствуя что молчание неоправданно затянулось, Мошкин, повернувшись лицом к Петру Ивановичу, сказал: - Что вам удалось установить еще? Афанасьев стряхнул пепел с конца сигареты себе под ноги, на мгновение задумался и сказал: - А знаете, в пользу того, что убийца профессионал можно привести еще один довод. - Интересно, какой же? - Мы не обнаружили никаких следов убийцы, он нам их просто не оставил. - Как вас понимать? - Преступник старался ничего не трогать руками. - Но за дверную ручку он наверняка вынужден был браться? - Да и сделал это как минимум дважды: когда входил в сторожку и когда покидал ее. Так вот, Николай Федорович, на дверных ручках вообще не оказалось никаких отпечатков пальцев, даже убитого вахтера. - Вы хотите сказать... - Да-да, он тщательно протер их, видимо, носовым платком. Не удивляйтесь, так хладнокровно и предусмотрительно мог работать только профессионал. - А кто обнаружил, что вахтер мертв? - Одна работница бухгалтерии, некая Свиридова, пришла сегодня на работу пораньше, чтобы подобрать накопившиеся дела. Проходя мимо вахтера, она была удивлена, что сторожа нет на месте. Будучи от природы девушкой любопытной, она заглянула в окно и увидела Митрофанова неестественно навалившегося на стол. Она постучала в окно, но вахтер на это никак не отреагировал, не подавал даже признаков жизни и девушка поняла что он мертв. Тогда она быстренько побежала в контору и уже оттуда позвонила в милицию. - А не могло случиться так, что эта Свиридова заглянула в сторожку и когда увидела убитого, прежде чем ретироваться, вытерла дверные ручки, а потом уже побежала звонить? - Что вы, Николай Федорович, эта девушка так напугана, что даже заикается и уж поверьте, она не могла думать о дверных ручках. Нет, она туда не заходила. Уничтожил отпечатки пальцев на дверных ручках только убийца, по всему видно, что он хладнокровен и расчетлив. Тут и мне и вам ясно, что убить человека ему не труднее, чем прихлопнуть муху. - Да, Петр Иванович, серьезные ты мне тут привел доводы. Не скрою, они как нельзя точно совпадают и дополняют те, которые есть у меня на убийцу Афанасия Смирнова. Я не исключаю, что оба убийства совершены одним и тем же лицом, но чтобы точно подобное утверждать, мне нужно кое-что проверить. Отпустив Афанасьева, Николай Федорович сразу же направился в вагончик "антоновцев". Ему следовало по "горячим следам" установить, где был каждый из них прошедшей ночью. Вся четверка находилась в вагончике, горячо обсуждая случившееся убийство. Мошкин опросил каждого из них в отдельности и все они назвали свидетелей, которые могли подтвердить их алиби. Остаток дня Николай Федорович перепроверял показания "антоновцев". Сам бригадир с вечера был очень пьян и добравшись домой, немного побуянил, после чего завалился спать прямо посреди комнаты. Это рассказала жена Антонова и подтвердили две соседки, которые заходили к ней поздно вечером и видели валявшегося на полу хозяина. Данков Александр Григорьевич явился домой в небольшом подпитии и уже дома дошел до кондиции, отмечая приезд тещи и тестя. Дети, жена, тесть и теща подтвердили, что Данков с шести часов вечера и до семи часов утра не покидал свою квартиру ни на минуту - он просто не смог бы этого сделать. У Шмакова и Порфирьева тоже оказались подтвержденные свидетелями алиби. Итак, доказанная непричастность к убийству вахтера четверых друзей арестованного Щеглова, ставила перед Мошкиным вопрос ребром так кто же убил Митрофанова и за что? По пути в управление Мошкин несколько раз спрашивал себя об этом и не находил ответа. Хотя за что его убили можно было догадаться. По-видимому Митрофанов знал или догадывался кто убил и спрятал Афоню, а возможно даже сам был соучастником этого преступления. Вот убийца и заставил его замолчать навеки, чтобы тот не "раскололся". Николай Федорович решил завтрашний день посвятить выяснению круга знакомых убитого вахтера. Нужно было обязательно поговорить с близкими родственниками убитого, возможно, они дадут пищу для размышлений. Преступник остается на воле, он опасен, непредсказуем, безжалостен и опытен. А он, следователь Мошкин, пока ничего не может ему противопоставить. Машина подъехала к парадному подъезду управления и Николай Федорович, не сказав не слова водителю, вышел из нее. По поведению полковника, Андрей видел, что у шефа что-то не вязалось в расследовании убийств в Северном микрорайоне. Мошкин тем временем медленно поднимался по лестнице и по его опущенным плечам чувствовалось какой груз ответственности нес этот усталый человек.

***

После трудового дня настроение было, выражаясь языком Райкина, мерзопакостным и только надежда встретиться вечером со своей пациенткой мерцала как свет в конце туннеля. Девушка бросилась ему в глаза еще когда сидела у кабинета врача дожидаясь своей очереди на прием. Степан Михайлович Ольховский работал зубным техником в стоматологической поликлинике Советского района около двадцати лет и как специалист высоко котировался. Он действительно был мастером своего дела и мог изготовить зубные протезы так, что пациенту они казались удобнее собственных зубов. Работал он все эти годы под началом не менее талантливого врача Сурова Вениамина Павлович. Их дуэт оказался плодотворным и большинство заслуженных людей Воронежа предпочитали лечить зубы только у них. С ростом популярности увеличивалось и количество состоятельных клиентов, что позволяло им вести абсолютно безбедную жизнь. Оба не отказывали себе ни в чем, но в отличие от Сурова, Ольховский имел одну, очень тщательно скрываемую от окружающих, слабость - он был жуткий бабник. Эта любовь к женщинам зачастую носила неприкрытый маниакальный характер. Он просто "коллекционировал" женщин, склоняя их к этому во время приема и протезирования зубов. Когда Степан видел аккуратный женский ротик с толстыми алыми как вишни губками, он, в своем воображении, живо представлял его совершенно в ином качестве. С этого момента он делал все возможное, но добивался близости с облюбованной женщиной и утолял свою похоть таким необычным способом. С некоторыми все получалось само собой, а некоторых представительниц прекрасного пола приходилось одаривать деньгами прежде чем они соглашались на необычную процедуру. Ольховский никогда не жалел денег на это, мудро считая, что за удовольствия нужно щедро платить. Все любовницы, которые так или иначе попадали в сети Ольховского отрабатывались им по хорошо наезженной схеме. Договорившись, а вернее настояв на встрече, он вел избранницу в ресторан "Славянский" - самый дорогой и престижный в городе, после чего вез ее к себе на квартиру. Этот маршрут им был разработан до мелочей. Степан даже говорил всем женщинам почти одни и те же слова, которые за долгую "практику" заучил наизусть. Ольховский был холост, а по этой причине абсолютно свободен в своих действиях. В ресторане он бывал практически каждый вечер и поэтому его здесь хорошо знали и всегда приветливо встречали. Степан Михайлович слыл щедрым клиентом, для которого переплата сотни-другой рублей была вполне обычным, ничего не значащим, фактом. Поначалу каждый из официантов работающих в зале ресторана старался заполучить именно его не без умысла рассчитывая на столь обильные чаевые. Но потом все образовалось как-то само собой. Ольховский облюбовал себе столик, за ним его постоянно обслуживал официант, которого все запросто звали Санькой. Степану официант приглянулся своей обходительностью и быстротой обслуживания, да и его открытое лицо располагало к себе. Постепенно они как-то сами собой сблизились, здесь не последнюю роль сыграли щедрые чаевые и отношения между ними стали доверительными. Сашка Губанов деньги любил, но в отличие от других, старался даром полученные сторублевки добросовестно отработать. Когда Степан приходил в ресторан с очередной дамой, он обслуживал их по высшему разряду, всем своим существом подчеркивая значимость личности клиента. Будущая любовница, наблюдая с какой старательностью и вниманием официант обслуживает их столик, проникалась к зубному технику еще большим уважением и трепетом. Ольховскому это было на руку, что и послужило одной из основных причин их сближения. Кроме того, Губанов оказывал Степану услуги и другого рода. Бывали дни, когда Ольховский появлялся в ресторане один и тогда Сашка подсаживал к нему за столик молоденьких девчат. Тому оставалось только "снять" одну из них и увести к себе домой, а проделать все это было не так уж и сложно. Несколько раз Губанову удавалось попьянствовать вместе с Ольховским в обществе хорошеньких студенток из пединститута. Сашка был чуть помоложе Степана и то же не женат, а холостяки, как правило, находят общий язык очень быстро. Губанов иногда обращался к Ольховскому за советами, но чаще, особенно в последнее время, за деньгами. Долги же возвращал с неохотой, практически каждый раз выспрашивая отсрочку платежа. Ольховскому же это порядком поднадоело и он старался ограничиваться только одними советами. Обо всем этом Степан размышлял по пути к городскому Дому офицеров, где он назначил встречу недавней своей пациентке.

***

Выбрав подходящий момент, когда партизан еще раз повернется лицом к кустам ивняка, где только что кричала сова, Архипов решился. Он быстро выпрямившись схватил сидевшего парня за плечи и резким движением опрокинул его в воду. Карабин соскользнул с колен партизана и упал в реку. В воде борьба продолжалась недолго. Архипов удерживал свою жертву всего несколько минут под водой, пока не почувствовал, что противник перестал активно сопротивляться и тело его безжизненно ослабло. Внезапность нападения сыграла далеко не последнюю роль в исходе этого единоборства. Архипов вытащил бездыханное тело на берег и вместе с подбежавшим Афанасием стал приводить партизана в сознание. Вначале, перегнув тело через колено, удалил и воду из легких и только потом стали делать массаж сердца, одновременно вдыхая воздух "изо рта в рот". Буквально в считанные минуты им удалось вернуть жизнь этому совсем юному партизану. Увидев, что пленный жив, Афанасий проворно связал ему руки за спиной не забыв засунуть в рот кляп. В это время от деревни до них донесся крик совы - это был сигнал о том, что там захват произвели успешно. Архипов, смахнув капли воды с лица, приказал: - А ну, Афоня, принеси мне мой автомат и вещмешок. Тот, оставив связанного, проворно шмыгнув в кусты ивняка и буквально через мгновение вернулся держа в руках названные предметы. Сергей закинув вещмешок и автомат за плечо, с силой толкнул носком сапога лежащего ничком на земле партизана. - Вставай, пошли. У нас к тебе разговор имеется. Поставив пленного на ноги, Афанасий криком совы предупредил соседний пост о своем приближении. Когда все собрались, выяснилось, что в руки людей Архипова с оружием в руках попали все три партизана. Но не обошлось и без неприятностей. При захвате двух партизан у деревеньки, один из них оказал яростное, просто фанатичное, сопротивление. Применить огнестрельное оружие ему не дали, а вот выхватив нож он не только ранил одного диверсанта, но поняв что попал в безвыходное положение, нанес себе ужасную рану, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Его наскоро перевязали, но увидев его Архипов на лице раненого заметил печать надвигающейся смерти. Тогда он решил не упускать ускользающий вместе с жизнью партизана, шанс узнать все об отряде. Здесь же в кустах Афанасий начал допрос с пристрастием на глазах у двух оставшихся партизан. Раненый был в потрепанном военном обмундировании, но на гимнастерке ясно зеленели петлицы пограничный войск. Архипов понял, что орешек попался крепкий и из него вряд ли удастся что-нибудь выбить. Но Сергею хотелось чтобы оставшиеся двое видели весь ужас человеческих пыток, которые будут применены к их товарищу. Архипов хотел психологически сломить этих двоих, ибо был уверен, что об отряде можно будет узнать только у них. Афанасий проявил большое мастерство изувера и садиста, но с языка пограничника слетали не признания, а проклятия и отборная матерщина. Да же теперь, по прошествии стольких лет, в глазах Архипова стоял образ обезображенного, окровавленного, истерзанного пограничника не потерявшего чувства собственного достоинства, не дрогнувшего перед ужасными пытками. Вспоминая этот эпизод, он всегда в душе завидовал силе духа того безвестного героя, благодаря которым и выстояла эта страна. Так и умер пограничник, не назвав даже своего имени, буквально расчлененный Афанасием заживо, но не сломленный и покоренный. Оставив его труп в придорожных кустах, группа Архипова ушла в лес на встречу с людьми Шееля. Свершившаяся на глазах двух партизан казнь их товарища парализовала их волю. Каждый из них понимал, что нечто подобное ожидает и их в самом ближайшем будущем. Вот и шли они в сопровождении диверсантов, понуро, вобрав головы в плечи, вспоминая теперь уже полностью прожитую жизнь и чувствуя всем своим существом бессилие и обреченность. Архипов наблюдал за пленными, бросая на них исподлобья злой безжалостный взгляд. Их состояние ему нравилось, они "дозревали" от всего увиденного. По внешнему виду пленных было видно то смятение, которое овладело их душами. Интуитивно, Сергей предчувствовал, что "расколется" молоденький Алеша, которого они со Смирновым взяли на реке. Значит следующим пойдет под нож Афанасия бородатый. "Посмотрим как он будет держаться?" подумал Архипов и предрешив судьбу пленных перестал на них смотреть.

***

Совещание было в самом разгаре и Николай Федорович, стараясь не привлекать к себе внимание, не стал проходить вглубь кабинета, а опустился на ближайший свободный стул. Генерал распекал соответствующие службы за увеличившееся количество нераскрытых дел, за участившиеся случаи угона автотранспорта. При это Иван Васильевич делал упор на то, что такое положение способствует увеличению преступности в городе и области. Каждый начальник упомянутых отделов вставал и докладывал о мероприятиях, которыми предполагалось в корне менять сложившуюся ситуацию в сторону улучшения. Обстоятельные, хорошо аргументированные, заученные доклады начальников постепенно уняли нервозность Говорова и заключительная часть совещания прошла в абсолютно деловом русле. Сделав общие поправки и внеся некоторые коррективы, Иван Васильевич отпустил всех присутствующих. Глянув на сидевшего Мошкина, сказал: - А вы, Николай Федорович, останьтесь, мне необходимо поговорить с вами. - Хорошо, Иван Васильевич,- согласился полковник и встав пересел на другой стул стоявший ближе к столу Говорова. Генерал собрал разложенные перед ним на столе бумаги в отдельную папку, после чего убрал ее в ящик стола. Когда дверь кабинета за последним выходившим офицером закрылась, он поднял усталые глаза на Мошкина. - Чего там еще стряслось на этом кладбище? - Вновь совершено убийство, по своей жестокости и изощренности не уступающее первому. Николай Федорович пересказал все известные обстоятельства убийства вахтера. Иван Васильевич внимательно его выслушал и посоветовал: - Необходимо проверить, а не причастны ли к убийству Митрофанова четверо друзей арестованного нами Щеглова? - У меня то же были сомнения на этот счет, но после тщательной проверки, установлено, что у каждого их них есть стопроцентное алиби. Ошибка исключена - я проверял все сам лично. Последние слова взволновали Говорова, он встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету в раздумье потирая поясницу. Молчание продолжалось не более минуты и первым его прервал генерал: - Что же получается, все обвинения выдвинутые против Щеглова могут оказаться несостоятельными? - Да, если оба убийства дело рук одного человека, а об этом говорит большинство фактов, то Щеглов невиновен. - В трудное положение мы попали, но не будем ударяться в панику раньше времени. Прямых доказательств того, что эти убийства совершены одним человеком пока нет. Поэтому работу со Щегловым и его компанией необходимо продолжать. Убийством вахтера предстоит заниматься вам. - Я это понял сразу же после звонка дежурного по городу. - Вот и хорошо. Что за личность, этот вахтер? - Сегодня я ничего не узнал так как занимался друзьями Щеглова, но завтра обязательно постараюсь расспросить родственников и близких ему людей. - Это необходимо сделать, вдруг появится что-нибудь существенное. Да, чуть было не забыл. Ко мне приходил капитан Скребнев, говорил что ты посылаешь его в командировку. - Действительно ему необходимо побывать и в Пензе и в Москве. - Он мне все пояснил и я подписал командировку. Надеюсь, что сейчас он уже в пути. Возможно из командировки он явится не с пустыми руками. То, что удалось установить личность бомжа обнадеживает. Теперь необходимо восстановить по дням, где бывал Афоня, чем занимался в свободное время, куда ходил в магазин и т.д. Возможно это как-то прольет свет на того, кто убило его. Не верю я в то, что преступление, тем более убийство можно совершить так, чтобы не осталось никаких улик. Просто мы проходим мимо них, у нас не хватает фантазии, а может быть внимательности, чтобы ухватившись за них выйти на убийцу. Так что придется нам пересмотреть все свои версии и перестать мыслить стереотипами. Что ты мне на это скажешь, Николай Федорович. - Если честно признаться, мне просто не понятны мотивы обоих убийств, хотя совершены они не случайно. Совершенно очевидно, что к каждому из них убийца готовился основательно - особенно к первому. Убийство Митрофанова подготовлено не так тщательно, хотя он и продумал все до мелочей, но спрятать труп не смог. Преступник, а это видно по всему, нам встретился опытный и коварный, но логика поступков мне непонятна. - Не расстраивайся, как и всякий убийца, он действует чересчур рационально. Мне кажется его страх, а коли так, в такой ситуации, он всего-то предусмотреть не сможет.

***

Как только Шеель узнал о том, что в руки Архипова попались партизаны, он немедленно снял все посты вокруг деревни и увел всю группу в лес. Удалившись от деревни километров на пять в западном направлении, он распорядился остановиться на привал и выставить охрану. Архипов быстро организовал выполнение приказа и буквально через несколько минут вновь стоял перед Шеелем. Тот сидел на стволе поваленного дерева и развернув планшет что-то вычерчивал на карте двухверстке. Увидев подошедшего заместителя, он закрыл планшет и, подняв глаза на Сергея, спросил: - Все в порядке? - Да, часовые выставлены, все спокойно. - Давай-ка сюда красноперых и начинай не откладывая ни на минуту допрос с пристрастием. - Слушаюсь,- с готовностью отозвался Архипов. Нам нужно торопиться, в партизанском отряде могут хватиться этих троих, что, в свою очередь, может осложнить выполнение поставленной перед нами задачи. Подбери парней посноровистей, чтобы хоть из этих двоих кому-нибудь языки развязать. Сам знаешь как нам нужны сведения о самом отряде и месте в котором он базируется. Сделай все, но получи их, даже если придется их разорвать на части. Получи признание - в противном случае наши головы полетят с плеч. - Слушаюсь, щелкнув каблуками, произнес Архипов и вытянувшись по стойке "смирно" выжидающе смотрел на Вильгельма Шееля. - Иди, выполняй,- устало произнес тот и вновь раскрыл лежавший у него на коленях планшет с картой. Пятью минутами позже, Архипов отдал соответствующие указания и кровавая карусель вновь закрутилась в этом тихом девственном лесу. Вновь свое иезуитское мастерство продемонстрировал Афанасий, взяв себе в помощники Измалкова своего давнего "соратника" по Треблинке. Распорядившись начинать с бородатого, Архипов отошел в сторонку и закурил. В душе он опасался, что и эти двое партизан, воодушевленные героизмом своего замученного товарища проявят стойкости и будут молчать. Едва Сергей выкурил сигарету, как его позвали к месту пытки. Партизаны были привязаны к деревьям так, чтобы они могли видеть друг друга, то есть все, что делали с каждым из них. Тот, которого пытали, конечно, уже ничего не видел, кроме крови заливающей глаза, а ожидавший пытки мог во всех подробностях рассмотреть свое будущее, которое неуклонно приближалось. Такая техника мучений позволяла лучше развязывать языки тем, кто ожидает своей участи. Мимолетного взгляда Архипову было достаточно, чтобы понять как сурово и безжалостно "поговорили" с бородатым длинноволосым партизаном. Алексей, которого Сергей взял на реке, с искусанными в кровь губами, ожидал своей участи. - Ну что, Афоня, расколол бородатого? - поинтересовался Архипов предвкушая победу. - Какой там хер, расколол - по-моему, он просто свихнулся. - Как свихнулся? - не поняв переспросил Архипов. - А вот так: не выдержал боли - свихнулся. - Ну-ка ковырни его как следует, может он, падла, притворяется,попросил Сергей не поверив словам Афони. Тот решительно взял нож с широким лезвием и несколькими быстрыми движениями сделал два глубоких разреза на груди бородатого. Только Алеша от страха закрыл глаза, бородатый даже не вскрикнул, тупо уставившись на ужасные раны из которых широкой лентой хлестала алая кровь. Из уст несчастного срывалось глухое бормотание, видимо его действительно покинул разум. - Что будем делать, командир? - спросил Афанасий и выжидающе посмотрел на Архипова. - Делай, что и делал - пытай его дальше, пока он не издохнет. - Все сделаю в лучшем виде,- пообещал Афанасий и решительно шагнул к бородатому. - А этого,- Сергей указал пальцем на молоденького партизана,- не трогай пока. Его я сам обо всем расспрашивать буду, клянусь богом, он у меня заговорит. Он произнес это со звериной злобой в голосе так, чтобы угроза достигла ушей насмерть перепуганного парня. Афанасий со своим другом не теряя времени приступили к завершающей стадии допроса бородатого. Несмотря на все садистские ухищрения, он так и не сказал ничего внятного. Он на самом деле лишился рассудка и просто не мог понять, чего от него требуют, почему так терзают и почему ему так больно. Так и умер он, дико вращая безумными глазами, и вполголоса бормоча бессвязные слова. Архипов понял, что теперь все зависит от него, от его умения развязать язык последнему - третьему партизану.

***

В первую неделю после убийства вахтера, Николай Федорович не решался беспокоить родственников Митрофанова, понимая какое горе на них обрушилось. Мошкин в эти дни проявил невиданную активность - все безрезультатно, никакой существенной зацепки обнаружить не удалось. Он сам лично побеседовал со всеми работниками кладбища, но и здесь его ожидало разочарование. Особые виды Мошкин возлагал на разговор с родственниками убитого Митрофанова. Для этого, он сегодня с утра направился в дом, где проживал до последнего дня с женой и дочерью Егор Митрофанов. Дома удалось застать только дочь, а ее мать после перенесенного сердечного приступа находилась в больнице. Наташа, а именно так звали дочь вахтера, оказалась открытой, общительной девушкой, которая охотно ответила на многочисленные вопросы следователя. Она проявила довольно большую осведомленность по вопросам, которые касались взаимоотношений в семье. По ее ответам чувствовалось, что большинство вопросов обсуждались в ее присутствии на семейном совете. Бесспорно, Наташа была равноправным членом этого совета и знала если не все, то близко к этому. Поговорив с ней и утолив свое "любопытство" практически по всем вопросам, Николай Федорович понял, что расспрашивать жену погибшего просто нет надобности. Вспоминая об отце Наташа не могла сдержать слез, время от времени смахивая их кончиками пальцев. Мошкин понял, что она откровенничает с ним не только для того, чтобы он быстрее покарал убийцу, но в большей степени, для того, чтобы он отложил встречу с матерью на более позднее время. Наташа жалела свою мать и Мошкин сердцем понимая ее пообещал, что разговор с Анастасией Петровной состоится после ее полного выздоровления. Наташа услышав такое обещание из уст следователя не смогла сдержаться и разрыдалась закрыв лицо руками. Николаю Федоровичу было жаль эту добрую девушку на которую вдруг свалилось такое несчастье. Глядя на ее вздрагивающие от рыданий плечи Мошкин до боли в душе понял, что его следовательская работа крайне нужна людям. Вернуть погибшего отца этой несчастной девушке уже никто нес может, а вот найти преступника и отдать его в руки правосудия - его святая обязанность. Егору Митрофанову уже все равно - найдут убийцу или нет. Но вот этой сломленной горем девушке, ее больной матери поимка и наказание преступника в какой-то степени помогут не потерять веру в справедливость. Добро должно восторжествовать, а зло должно быть наказано, для этого стоит жить и работать. Мошкин ушел не сразу, а подождав пока девушка успокоится и возьмет себя в руки. Прощаясь с ней он сказал несколько ободряющих слов хотя понимал, что утешение человека в подобных случаях - никому не посильное дело. Только время лечит такие раны, а рубцы от них в сердцах близких людей остаются на всю жизнь,. Уже уходя Николай Федорович пообещал Наташе обязательно найти убийцу ее отца. Девушка проводила Мошкина до самой калитки. Попрощавшись Николай Федорович направился к машине. Андрей открыв капот "Волги" что-то сосредоточенно ковырял отверткой в моторе. Остановившись он стал наблюдать за действиями водителя. Увидев следователя тот закрыл капот и вытерев руки ветошью уселся в кабину. Опустившись на переднее сиденье Николай Федорович на мгновение задумавшись произнес: - Поехали, Андрюша, в управление. Шофер по выражению лица и интонации своего начальника понял, что тот не в духе. - Слушаюсь, товарищ полковник,- по уставному ответил он и запустил двигатель. Выбравшись на Московский проспект машина сразу попала в плотный поток транспорта и несколько замедлила свой бег. Николай Федорович все еще никак не мог успокоится и желая отвлечься спросил: - Андрей, что с машиной? - Ничего серьезного,- сразу нашелся водитель и с некоторым удивлением посмотрел на своего шефа. Обычно Мошкин пребывая в пасмурном настроении с водителем не разговаривая и Андрей зная эту причуду начальника не задавал ему никаких вопросов. Николай Федорович понял удивление шофера и продолжил: - Что, уже поломку исправил? - Да, там и дело было пустяковое. Пришлось отрегулировать жиклер холостого хода, а это дело одной минуты. До самого управления полковник не задавал Андрею больше ни одного вопроса. Выйдя из машины, которую водитель подал к центральному входу, Мошкин направился к себе в кабинет. Ответив на приветствие дежурного офицера он поднялся на второй этаж. Кабинет, за время отсутствия хозяина, хорошо проветрился. Николай Федорович усевшись в свое кресло стал анализировать и сопоставлять известные ему факты.

*** Допрос молодого партизана Архипов решил начать с небольшой разъяснительной беседы. Он подошел к пленнику привязанному к дереву и поднял за волосы его опущенную на грудь голову. Лицо партизана было белым как снег, в широко открытых глазах стоял страх. Архипов этот животный страх был знаком - он часто видел его в глазах своих жертв. Парень переживший своих товарищей понимал, что пришел и его черед. Он. видевший в мельчайших подробностях страшную смерть своих однополчан, не был уверен в том, что сможет все вынести и не рассказать об отряде. - Ну что, красноперый, давай и мы с тобой поговорим по душам. Тебя как зовут, Алеша? Пленный сделал усилие, словно проглотил стоявший в горле ком и осипшим голосом произнес: - Да, Алеша. - Так вот, Алеша, думай, тебе надеюсь понятна ситуация в которую ты попал. Твои товарищи оказались неуступчивыми и поэтому с ними обошлись так жестоко. Сам видел как вызывающе нагло они себя вели, а ведь именно это и явилось причиной их гибели. Достаточно было рассказать все об этом отряде и мы тебя отпустили их на все четыре стороны, клянусь тебе в этом. Ты видишь как нам важно найти ваш отряд. Поверь мне, как это сделать мы узнаем от тебя. Только сделать это можно двумя путями: первый, ты сейчас же расскажешь нам все без утайки и обмана - за это я гарантирую тебе жизнь и свободу; второй, я начну тебя сейчас резать на куски, вытягивать из тебя жилы, по капле выпускать кровь, но добьюсь своего. Ты был свидетелем страшной гибели твоих товарищей и должен понимать, что я не бросаю слов на ветер. Поэтому, Алеша, прошу тебя подумать получше и выбрать путь, который в равной степени устраивал и тебя и меня. Даю тебе на раздумье минуту, но не надейся отмолчаться или обмануть меня - пощады не будет. Архипов отпустил волосы партизана и тотчас голова пленного опустилась на грудь. Тело бородатого отвязали от дерева и два диверсанта поволокли его за ноги в глубь леса. Алексей не видел этого так как был просто парализован ужасным водоворотом событий обрушившихся на него за последние два часа. Когда минута, данная для раздумья, истекла Архипов вынув кинжал из ножен решительно шагнул к партизану. Вновь подняв голову пленного за волосы, та чтобы видеть лицо. Сергей злобно сузив глаза спросил: - Ну что, Алеша, будешь говорить? На вопрос Архипова партизан не ответил, он был мертвенно бледен, на лбу и под глазами блестели выступившие капельки пота. - Последний раз спрашиваю - будешь говорить или нет? - угрожающе переспросил Архипов и приставил лезвие кинжала к горлу Алексея. - Буду,- чуть слышно произнес тот дрожащим голосом. Сергей не ожидал что паренек так вот сразу расколется и согласится сотрудничать. - Молодец,- похвалил он Алексея и не давая опомнится стал задавать конкретные вопросы об отряде. По себе Архипов знал как легко стать предателем. Самое трудное произнести вот это первое и главное слово "буду", а дальше пойдет как по маслу. Человек сломавшийся морально старается выложить все до мельчайших подробностей как бы доказывая тем самым свою преданность новому хозяину. И если допрос повести правильно, то предатель начнет не просто рассказывать, а будет стараться подтвердить, доказать сказанное приводя убедительные факты. Убедившись в том, что Алексей действительно говорит все без утайки, Архипов приказал освободить его от пут. Пленнику дали закурить и он продолжал давать показания потирая онемевшие от веревок запястья рук. Вскоре и Вильгельм Шеель принял активное участие в расспросах Алексея с уточнением сведений на карте двухверстке. Со слов партизана выяснилось, что у отряда было две базы: одна, зимняя - располагалась в глухом лесном урочище, километрах в шестидесяти от деревни; вторая, летняя - всего в двадцати верстах. На это последней и находились партизаны с самого начала чернотропа. Алексей не только показал месторасположение баз, но и во всех подробностях нарисовал схемы подхода к ним. Кроме того он указал расположение постов и направлений откуда предпочтительнее нанести внезапный удар. Обсудив подробности Шеель и АРхипов решили подтянуть всю группу к лагерю партизан до вечера, а ночью на рассвете попытаться захватить его.

*** Мошкин в сотый раз перебирал известные ему факты, но расследование не шло. За эти дни проанализировав всю цепочку совершенного преступником, но логически завершенной версии выработать не мог. При расследовании любого преступления наступает такой момент затишья, преодолев который события начинают развиваться лавинообразно. Очень важно было пройти этот отрезок расследования хотя бы по инерции, но Мошкину, несмотря на все старания, осуществить задуманное не удавалось. Уже второй день, после разговора с дочерью убитого вахтера, Николай Федорович тщательно обдумывая все уединившись в своем кабинете. Тупиковое положение в котором оказался злило его и он в расстроенных чувствах курил сигареты одна за другой. Верхняя фрамуга окна хоть и была до отказа открыта, но дым в кабинете стелился солидными подвижными пластами. Никто не беспокоил его и это обстоятельство давало возможность, уже в который раз, не торопясь все обмозговать. Генерал, будучи в курсе следственного кризиса, утешал Мошкина надеждой, что возвращение капитана Скребнева возможно внесет что-то новое в это запутанное дело. И вот после стука в дверь в кабинете Мошкина наконец-то появился Алексей Иванович. - Здравствуйте, товарищ полковник, разрешите войти? - Здравствуй, прощай, проходи садись - рад тебя видеть. Всколыхнув пласты дыма капитан прошел к столу и сел на ближайший стул. Николай Федорович погасив очередную сигарету о край пепельницы:- У меня тут маленько накурено, но, думаю, ты меня за это не осудишь. Как командировка - удалась? - Если отвечать однозначно - да, но позвольте я доложу все по порядку. - Докладывайте, Алексей Иванович,- согласился Мошкин и сложив руки на столе в замок приготовился слушать. Скребнев тем временем разложил перед собой папку и несколько мгновений покопавшись в ней, вытащил на свет божий с десяток листов бумаги исписанных от края до края мелким убористым подчерком. - Николай Федорович, чтобы не задерживать вас, я не буду говорить о всех перипетиях командировки, а остановлюсь только на том, что представляет интерес для следствия. - Да докладывайте конкретно - по существу. - Дело Смирнова Афанасия Ивановича мне удалось получить, но не сразу. Суть в том, что осужден он был по пятьдесят восьмой - за измену Родине, а такие дела находятся в архиве другого ведомства. Ну это так к слову. Из материалов дела явствует,, что Смирнов находился в плену с 1941 года. - Подожди, Алексей Иванович, ты хочешь мне пересказать основные данные, которые нам уже известны. А мне нужны подробности: как в плен попал, лагерях был, каким образом в банде националистов оказался? - Хочу вас предупредить, Николай Федорович, что все дело представляет собой тоненькую папку. Видимо следствие велось второпях, для трибунала было достаточно факта измены Родине и того, что он был схвачен в бою с оружием в руках. В деле нет никаких свидетельских показаний, а как он оказался в плену, как попал в банду - все это записано с его слов. - И что он там наговорил следователю? - В показаниях Смирнов конечно оправдывает себя, ссылаясь на то, что в плен попал будучи контуженным. - Как вел себя в плену? - Утверждал, что вел себя как подобает бойцу Красной Армии, но это не подтверждено свидетельскими показаниями потому, что свидетелей просто нет. - А как же он объяснил свое участие в бандформированиях латышских националистов? - Ссылался на то, что сделал это не по своим убеждениям, а по принуждению - в противном случае "лесные братья" его просто бы убили. Что самое любопытное, он в своих показаниях называет некоего Ивана Измалкова, который вместе с ним прошел все эти годы плена. - Ну и подтвердил этот Измалков все сказанное Смирновым? - В деле нет показаний Ивана Измалкова. - Почему? - В то время когда Смирнов раненый в бедро был схвачен, остатки банды, в том числе и Измалков скрылись от преследования. ОН не мог подтвердить или опровергнуть слова Смирнова, так как взять у него свидетельские показания представители власти не могли по объективным причинам. - Как дальше сложилась судьба этого Измалкова?- спросил Мошкин и выжидающие посмотрел на Скребнева. - В деле Смирнова о нем больше нет ни слова. - Нужно попробовать узнать об Измалкове, может он жив? Наверняка он многое мог бы рассказать о Смирнове. - А может Афанасий Смирнов назвал имя вымышленного человека и Ивана Измалкова вовсе не существовало? - Я сам об этом подумал - для спасения собственной жизни Смирнов мог пойти и на такое. С несостоявшимся свидетелем Иваном Измалковым картину нужно прояснить. - Что вы, товарищ полковник, имеете в виду? - Нужно сделать запрос и выяснить все о нем - был такой человек или нет И только потом делать выводы.

*** У него выработалась привычка назначать встречу женщинам у Дома офицеров. Это было выгодно по нескольким причинам: сюда было легко и удобно добираться транспортом; место встречи располагалось неподалеку о ресторана "Славянский"; при желании здесь всегда можно было купить свежие цветы. Каждый раз, когда Ольховский шел на свидание душу его терзало сомнение: "А придет ли облюбованная им женщина сюда на встречу с ним?". Бывали случаи когда его сомнения находили подтверждение. В такие дни он шел в ресторан один надеясь, что партнершу на ночь ему может отловить официант уже в ресторане. Но сегодня ему определенно везло - именно так подумал Ольховский, еще издали увидев на лавочке свою недавнюю пациентку. Как показала практика: само появление избранницы на месте встречи многообещающе сулило достижение цели. Светлана, а именно так звали девушку ожидала его сидя на лавочке в небольшом скверике. Опустившись на лавочку рядом с ней Степан произнес дежурную фразу: - Светлана, голубушка, извини что заставил тебя ожидать, но сама знаешь как плохо сейчас работает общественный транспорт. Девушка мило улыбнулась: - Не стоит извиняться, я сама пришла сюда всего на минуту раньше вас. Мне не пришлось вас долго ожидать. - Вот и хорошо что все так удачно сложилось,- успокоился Степан и взяв Светлану за локоть продолжил:- Не будем столь официальны, давай перейдем с тобой на "ты". - Давай,- просто согласилась девушка. - Тогда не будем терять время понапрасну. Поднявшись со скамейки он увлек за собой Светлану. Повинуясь властной руке Ольховского она все-таки спросила: - Интересно, а куда это мы так спешим? Взяв под руку девушку он наклонился к ней и сказал: - Мне хочется поужинать с тобой в ресторане, там можно выпить шампанского, потанцевать и побеседовать в непринужденной обстановке. Ты согласна? Светлана засмущалась, но глядя в лицо Степану все-таки кивнула головой в знак согласия. Ему этот многообещающий жест говорил о многом. Ольховский радостно сжал руку девушки и решительно увлек ее в сторону кинотеатра "Пролетарий". Весь путь до ресторан он занимал ее разговором о себе и своей работе. На пятачке перед кинотеатром было многолюдно, именно в это время закончился очередной фильм. Следуя за Степаном как за лидером они довольно быстро преодолели толчею. Перейдя улицу и обогнув магазин, который все в городе ласково называли "Утюжком", они оказались у главного входа в ресторан "Славянский". Здесь, как и обычно в этот час, толпилось с десяток страждущих выпить. Скооперировавшись они упрашивали швейцара сделать им бутылочку - другую на вынос. Последний, не видя реальной возможности получить с них чаевые, упорно не хотел удовлетворить желание просящих. Ольховский решительным и, как показалось Светлане, властным движением руки отодвинул в сторону стоящих перед стеклянной дверью. Те, почувствовав серьезного клиента, послушно расступились молча пропуская их к массивной двери ресторана. Швейцар, до того казавшийся неприступным как скала, увидев Ольховского с улыбкой и излишней торопливостью распахнул тяжелую и неуклюжую дверь. Степан, как и подобает настоящему мужчине вначале пропустил в помещение Светлану и только затем прошел сам. Поднимаясь по лестнице в банкетный зал, который располагался на втором этаже, он также следовал за девушкой бережно поддерживая ее за локоть. Официант, с салфеткой переброшенной через левую руку, устремился к ним навстречу едва только они успели переступить порог зала. - Степан Михайлович, я рад приветствовать вас и вашу даму в нашем ресторане. Прошу вас к столику, я с удовольствием обслужу вас. Ольховский вместо приветствия одобрительно похлопал Губанова по плечу и проследовал за ним к уже сервированному столику. Большинство столиков в зале было занято, но официант провел их к тому, который на удивление Светланы почему-то был свободен. Девушку приятно удивило то внимание с которым относились к нему. Она уселась в удобное кресло и с чувством собственного достоинства оглядела зал. Теперь-то она была уверена в полезности своего знакомства с зубным техником. "Он известная и нужна личность в городе, если ему оказывается такое внимание",- подумала она и с умилением посмотрела на Степана.

*** Группа диверсантов вместе с пленными по приказу Шееля снялась со стоянки ровно в полдень и взяла направление к партизанскому лагерю. Шли по болотистому лесу соблюдая все возможные меры предосторожности. Пленному не только связали руки за спиной, но и заткнули рот кляпом, чтобы он ненароком криком не предупредил своих и не сорвал операцию. Архипов пред этим предупредил Алексея, что его в случае малейшего обмана убьют на месте. К вечеру без приключений группа приблизилась вплотную к передовым постам партизан, где и остановилась в ожидании приказа. К захвату лагеря партизан приступили ровно в три часа утра. По замыслу Вильгельма Шееля на всю операцию отводилось максимум шестьдесят минут. За этот час диверсанты должны были орудуя только холодным оружием без выстрелов и шума покончить с отрядом. Действовать предстояло быстро и безжалостно. Шееля интересовали жильцы только одной командирской землянки и именно они должны были попасть в руки живыми и невредимыми. Вильгельм отобрал себе трех наиболее подготовленных диверсантов и объявил, что сам возглавит захват этой землянки. Ровно в три часа, сняв часовых охранявших лагерь, группа напала на партизан. Внезапность и правильно выбранное время сыграли свою роль, но без выстрелов все же не обошлось. Когда уже почти все диверсанты проникли в сонный лагерь кто-то из спящих на улице партизан увидел подозрительное движение и выстрелил в воздух. В предрассветной тишине леса винтовочный выстрел прозвучал неожиданно громко, но было уже поздно. Возникшие было единичные очаги сопротивления были быстро и безжалостно подавлены нападавшими. Винтовочный выстрел застал Шееля и его троицу в двух метрах от входа в командирскую землянку. Не останавливаясь ни на секунду он устремился в заветную дверь, трое диверсантов бесшумно ступая как тени следовали за ним. откинув левой рукой плащ-палатку, которой был занавешен вход, Шеель шагнул внутрь, невольно вдохнув спертый воздух землянки. Едва он переступил порог как в глубине вспыхнуло пламя пистолетного выстрела. Сильный толчок в грудь не остановил его и Вильгельм сделал еще два шага прежде чем рухнул на сырой земляной пол. Кинжал тускло блеснул лезвием и выпал из его ослабевшей руки. Следовавшие за ним диверсанты пригнувшись ворвались внутрь несмотря на то, что прогремело еще три или четыре выстрела. Борьба внутри землянки продолжалась не более пяти минут и закончилась победой нападавших, но она далась не легко. Кроме раненого Шееля командир партизанского отряда выстрелами из пистолета убил еще одного диверсанта и не желая попасть живым в руки противника выстрелил себе в висок. Кроме него в землянке находились комиссар отряда и два денщика. В руки нападавших живыми попали комиссар и один из денщиков. Второй был убит в схватке ударом кинжала в грудь. Скрутив руки пленным, диверсанты оставили их лежать лицом вниз на грубо сколоченных топчанах, а сами стали перевязывать раненого Шееля. Его состояние было тяжелым, пуля выпущенная из "ТТ" пробила грудь Вильгельма навылет. Туго перевязывая раненого командира двумя индивидуальными пакетами диверсанты с тревогой прислушивались к выстрелам - стараясь предугадать исход нападения. Уложив Шееля на топчан рядом со связанным комиссаром они осторожно вышли из землянки на улицу, где автоматные очереди и одиночные выстрелы уже прекратились. Оказалось, что диверсионная группа, несмотря на запоздалое яростное сопротивление партизан, свою задачу по захвату лагеря выполнила, потеряв при этом пятерых человек. Живыми в руки диверсантов попало всего несколько партизан с комиссаром во главе. Архипов, в связи с ранением Шееля принял командование группой на себя. Он сразу же на рассвете разрешил своим людям приступить к дознанию, для чего всех пленных подвергли жесточайшим истязаниям. Комиссар терпеливо молчал пока его товарищей по оружию пытали у него на глазах. Но едва его спины коснулись раскаленным, яркожелтым от высокой температуры, шомполом, он заговорил выдавая всех и вся. С его слов явствовало, что банковские драгоценности были спрятаны партизанами где-то поблизости своего зимнего лагеря. Погибших диверсантов тут же в лесу с воинскими почестями предали земле. Поручив комиссара двум своим дружкам, Архипов приказал уничтожить лагерь и умертвить, ставших теперь не нужными, пленных партизан. Когда варварская команда была выполнена группа, уложив на носилки раненого Шееля, тронулась в путь на поиски спрятанных драгоценностей и золота.

*** Николай Федорович в образовавшуюся минутную паузу закурил, а Скребнев тем временем просматривал свои записи, отыскивая нужный материал. - Алексей Иванович, я что еще интересного удалось обнаружить вам в деле Смирнова? - Больше ничего существенного я вычитать не мог. Товарищ полковник, меня удивило то, что военный трибунал принял к производству столь "сырое дело". Сейчас, чтобы суд рассматривал дело, следователю необходимо все известные факты разложить по полочкам так, чтобы не было никаких сомнений и не требовалось дополнительных доказательств. В те времена дела почему-то оформлялись довольно примитивно, практически довольствовались одним признанием обвиняемого и этого было вполне достаточно, чтобы вынести самый суровый приговор. - Что поделаешь - время такое было суровое. Тогда не было принято долго церемонится и если следователь медлил с оформлением дела, то это уже могло послужить причиной репрессий против него самого. Одним словом - тоталитаризм. Алексей Иванович, давайте мы продолжим разговор непосредственно по Смирнову. Что дала вам поездка в Пензенскую область? - Когда я закончил знакомство с делом Смирнова, то выехал в село Казарка - на его родину. Это большое старинное село и фамилия Смирновых встречается там довольно часто. Оказалось, в этом селе еще живы две родные сестры Афанасия и хоть обе они находятся в преклонном возрасте но памятью обладают хорошей. Я с ними беседовал и мне удалось кое-что узнать об их братце. Должен сказать сразу, что в деревне Афанасий Иванович до сих пор числится пропавшим без весте в годы Великой Отечественной войны. Старушки в подтверждение этого показали официальную справку, которую семья получила в самом начале войны. В ней дословно говорится, что рядовой Афанасий Иванович Смирнов пропал без вести в сентябре 1941 года в районе города Киева. - Так что же получается, что его родственницы и не видели своего брата с самого начала войны? - Совершенно верно - не только не видели, но и не подозревали, что такое возможно. Правда одна из них, по-моему Пелагея Ивановна вспомнила, что где-то в пятидесятых годах в деревне ходил слух, что мол Афанасий жив, что он изменник, предатель и по этой причине сослан в Сибирь где и сгинул. Слухи ходили но старушки верили официальной бумаге и надежда теплилась в их душах все эти годы. Они обе сетовали на ту формулировку, которая не позволяла отнести брата к числу погибших, а лишь растягивала их душевные страдания на долгие годы. - Надеюсь, что ты объяснил его сестрам суть происшедшего?- поинтересовался Мошкин и стряхнул в пепельницу пепел до того чудом державшийся на конце сигареты. - Николай Федорович, я не сделал этого. - Почему?- удивился полковник. - Во-первых, у нас не было договоренности на это счет,. а во-вторых, мне не очень хотелось проявлять самому инициативу подобного рода. Откровенно говоря не смог я себя пересилить рассказать им о смерти Афанасия. Ему уже не поможешь, а для старушек такое сообщение может оказаться роковым - у них и возраст солидный, да и здоровьем они не обладают. - В этом ты пожалуй прав, а о том как нам поступить следовало посоветоваться еще до командировки. Я и сам в затруднительном положении, в моей многолетней практике подобное случилось впервые. Видимо, тебе удалось найти верное решение. Меня сейчас в большей степени интересует то, что сестры поведали тебе о своем брате? - В армию призвали в восемнадцатилетнем возрасте в самый канун войны. С фронта Афанасий прислал домой одно или два письма и на этом связь с ним прекратилась. Уже в начале зимы сорок первого года пришла та самая казенная бумага в которой родственников уведомляли о пропавшем без вести Афанасии. - Как близкие отзывались об Афанасии? - Обе сестры характеризовали брата как эгоистичного, замкнутого и злопамятного парня, которого все в общем-то в душе недолюбливали. Но потом, когда он сгинул в огне войны, плохое постепенно забылось и они по доброте душевной старались вспоминать о нем только хорошее. Так уж издавна на Руси повелось: о мертвых говорить только хорошо или никак. Каждая из этих старушек чувствовала себя обязанной именно Афанасию за свою долгую и, с их слов в общем-то счастливую жизнь. Вот я слушая их и не смог рассказать им всего, что было известно мне об их брате. Не имел я права оскорбить их светлые души в которых все эти долгие годы жили надежда и вера в Афанасия. Они все это время гордились им, причисляя брата к лику мучеников. Я думаю, Николай Федорович, мы поступили более гуманно если не сообщили им правду об Афанасии. Уверен, что сам Смирнов не появлялся в Казарке по той же причине. Видимо не хотелось ему предстать перед родственниками живым, но судимым за предательство. Он предпочел долгие годы скитаться и бродяжничать лишь бы остаться в памяти близких ему людей честным человеком. - Да, Алексей Иванович, есть в необычной и страшной судьбе Афанасия Смирнова нечто горькое и поучительное.

*** Во время перехода Шеелю становилось все хуже и хуже и в полдень он скончался от потери крови, которую так и не удалось остановить. Архипов объявил привал на четыре часа, чтобы могли похоронить командира и отдохнуть после многотрудной ночи. Предав со всеми почестями тело Шееля земле диверсанты не теряя драгоценных минут перекусили и расположились на отдых. Выставив часовых Архипов утолил голод тушенкой с галетами и сам уснул положив голову на вещмешок. Проснулся он неожиданно от упавшей на щеку крупной капли дождя. Глянув на светящейся циферблат швейцарских часов отмети, что привал продолжается уже пятый час. Погода стояла пасмурная, моросил дождь, в лесу было почти темно. Подняв людей и убедившись, что комиссар на месте Архипов повел группу дальше. Дорога была не легкой и заняла уйму времени. К месту прибыли в полдень следующего дня после ночевки в лесу. По прибытии на место немедленно приступили к поиску спрятанных сокровищ. Умывшись в ближайшем ручье Архипов направился к пленному комиссару. Его руки были связаны за спиной и лежал он на голой земле у ног охранявшего его диверсанта. Вначале Сергею показалось, что он спит, но потом он заметил как комиссар скосил на него глаза. - Ну, что, друг, настал и твой час поработать на Великую Германию. Развяжи его, пусть немного в себя придет,- приказал он охраннику. Тот проворно вытащил из ножен, висевших у него на поясе, кинжал и двумя энергичными движениями рассек путы пленника. Архипов молча ожидал пока нормализуется кровообращение в отекших конечностях комиссара. Полежав несколько минут на земле пленный сел и поднял беспокойные глаза на Сергея. - Ну что, очухался?- спросил он комиссара и не ожидая ответа продолжил:- Поднимайся и пошли покажешь нам где вы припрятали ценности. Пленный зябко повел плечами и не сводя глаз с Архипова неожиданно спросил: - Дай мне закурить, а уж потом о золоте говорить будем. Архипов вытащил из кармана галифе пачку, энергично встряхнул ее так, что сразу несколько сигарет высунулось из нее наполовину и только потом протянул пленнику. Тот дрожащей рукой взял одну, крайнюю справа и торопливо сунул ее в рот. Архипов опустил пачку в карман, достал зажигалку и дал прикурить комиссару. Курил он жадно с шумом вдыхая дым полной грудью. Сергей терпеливо ожидал немая ему. Выкурив пол сигареты пленный поднял глаза на стоящего перед ним Архипова. - А, что будет со мной после того как я укажу вам место, где спрятаны драгоценности? Сергею этот вопрос показался совершенно неуместным, так как он точно знал какой конец уготован комиссару. "Вот уж действительно, надежда умирает последней"- с досадой подумал Архипов. Не желая усложнять поиск драгоценностей он успокаивающе ответил: - Вот как только найдем ценности ты нам больше не понадобишься. Я даю слово отпустить тебя на все четыре стороны, но не вздумай с нами шутить или водить за нос - мучительная смерть неминуема. Так что тебе дано право самому выбрать - жить или умереть. Сергей говорил убедительно и правдоподобно и по лицу комиссара видел, что тот ему верит. - Я не буду вас обманывать, но только вы сдержите свое слово. - Вижу, что ты сделал свой выбор или нет? Пленный докурил сигарету и затушив окурок о влажную землю решительно встал на ноги: - Пойдем, я покажу - это совсем рядом. Внутренне ожидая подвоха Архипов тем не менее произнес: - Если надумал - пошли. Клад был закопан у основания могучего столетнего дуба буквально в ста метрах от просторной землянки зимнего партизанского лагеря. Раскоп в указанном месте произвели быстро, на одном дыхании. Мешки с драгоценностями находились в полуметре от поверхности земли. Укрыты они были в брезент с большой тщательностью и поэтому тлен их практически не коснулся. как только Архипов увидел это сказочное богатство так и мелькнула у него мысль - урвать себе на безбедную жизнь. Лучшего случая ему в жизни больше не представиться. В его голове молниеносно созрел план похищения драгоценностей. Действовать нужно было немедленно и самым решительным способом. В группе он, после смерти Шееля остался старшим и жизни диверсантов находились в его полной власти. Он готов был пожертвовать любым из группы и даже всеми лишь бы достичь поставленной цели. Сама судьба давала ему совершенно фантастический шанс и не воспользоваться им было глупо.

*** Чтобы прервать затянувшееся молчание Скребнев отложил в сторону листы бумаги с записями и пододвинул к себе раскрытую папку. - Николай Федорович, перед самым началом войны Афанасий прислал домой фотографию, на которой он запечатлен крупным планом в военной форме. - А ну, покажи ее мне,- попросил Мошкин. Алексей Иванович извлек фотографию из папки и привстав со стула протянул ее полковнику. - Вот возьмите пожалуйста. Николай Федорович взял в руки довольно крупную фотографию: размером восемь на двенадцать сантиметров. Сделана она была в свое время качественно и потому, Несмотря на пятидесятилетний возраст, прекрасно сохранилась. - Как же сестры осмелились расстаться с этой семейной реликвией?не удержался Николай Федорович. - А они и не собирались отдавать ее ни под каким предлогом. Пришлось в районном фотоателье сделать несколько копий. На мое счастье оказалось, что там работает приличный мастер и он быстро и довольно качественно выполнил мою просьбу. Старушки и потом не хотели расставаться с оригиналом, но увидев, что фотокопия выглядит новее, а Афанасий на них моложе - согласились. Николай Федорович слушая Скребнева вытащил из стола Фотографии убитого Смирнова и стал их сравнивать с той, что взял у Алексея Ивановича. - Сходство определенно есть - это видно и невооруженным взглядом, но более точное заключение смогут сделать специалисты. Я думаю отдать их специалистам для сравнительного анализа. Отложив фотографии в сторону он посмотрел выжидающе на Скребнева. Тот правильно понял своего начальника и уже не заглядывая в свои записи сказал: - Николай Федорович, все, что мне удалось узнать за эти дни я вам только что доложил. Мошкин еще мгновенье молча смотрел на капитана, а потом задумчиво произнес: - Да, не густо, но и то что ты узнал представляет для нас интерес. Что тебе еще известно конкретно об этом Измалкове кроме того, что его зовут Иваном Борисовичем? - В деле Смирнова упоминается, что Измалков родом из Тамбовской области. - Ну, это уже очень существенное обстоятельство. С какого же он года рождения? - Смирнов утверждал, вот у меня здесь есть пометка, что Измалков с ним одногодок. - Значит он тоже с двадцать второго года? - Совершенно верно, товарищ полковник. - Теперь нам необходимо поверить, а не живет ли этот Измалков в Тамбовской области на своей родине. Сам факт, что Смирнов упоминает в своих показаниях откуда тот родом может существенно облегчить нам поиск. Вначале необходимо сделать запрос в Тамбовское УВД и если получим отрицательный ответ, объявим всесоюзный розыск. Если Измалков жив - нам надо его найти. - Николай Федорович, а может его уже нет в живых? - Ну, на нет и суда нет, но только установить это надо точно и подтвердить документально. Я и сам понимаю, что Измалков мог за эти годы погибнуть или просто умереть от болезней, но есть шанс, хоть и не большой, что он жив и сейчас. Пока не убедимся в противном этот шанс, хоть он ничтожно мал, отбрасывать нельзя. - Полностью с вами согласен, товарищ полковник,- сказал Скребнев и сделал себе пометку на одном из разложенных листов бумаги. - А если согласен, то сделай такой запрос сегодня же. - Слушаюсь, товарищ полковник,- по уставному ответил Скребнев. - Алексей Иванович, а вам не приходила мысль посмотреть в этом архиве, где хранилось дело Смирнова, нет ли там подобного дела на Измалкова? - Нет, Николай Федорович, не приходила, а почему она должна была прийти? - Давайте мы с вами вместе немного поразмышляем. - Давайте,- с интересом на лице согласился Скребнев. - Смирнов и ИЗмалков находились вместе в одном из бандформирований литовских нацистов. Афанасий, в силу сложившихся обстоятельств попал в руки правосудия и был справедливо осужден на длительный срок. Измалков ушел вместе с бандой и дальнейшая его судьба нам неизвестна. Вначале пятидесятых годов с "лесными братьями" было покончено. Может Измалков погиб при ликвидации банды, может ушел за кордон, а может его как и Смирнова настигло возмездие военного трибунала. Я понимаю, что такое развитие событий крайняя редкость, но этот вариант нельзя исключать. Поэтому сделайте запрос в архив - чем черт не шутит, вдруг повезет и на этот раз. Так что, Алексей Иванович этим Измалковым придется заниматься вам, я буду продолжать вести поиск убийцы здесь в городе. - Слушаюсь, товарищ полковник,- с готовностью ответил Скребнев и встал со стула чувствуя, что беседа подошла к концу. - Если все понятно и нет вопросов - действуйте,- подытожил Николай Федорович.

*** Мешки с драгоценностями были очень тяжелыми, и прежде чем тронуться в путь, Архипов решил, не без умысла конечно, разделить их на несколько частей удобных для переноски. Проделать эту операцию он заставил своих дружков Смирнова и Измалкова - проверенных и преданных ему по гроб жизни. Этим делений он искусственно создавал условие, при котором можно было без большого риска урвать золотишко для себя. Золотые монеты, драгоценности и небольшие слитки были переупакованы в обычные солдатские вещевые мешки. Их потом выносили из землянки и отдавали диверсантам. Для себя Архипов приказал отсыпать в брезентовый инкассаторский мешок около двух ведер золотых монет царской чеканки, после чего спрятал его в темном углу землянки. Смирнов и Измалков сразу поняли все как только увидели, что он оставил мешок с монетами в стороне. Перед тем как покинуть лагерь Архипов построил всю группу и лично проверил как упакован груз у каждого диверсанта. Всего таких вещмешков с драгоценностями оказалось четырнадцать не считая монет оставленных Архиповым в темном углу землянки. Встретившись взглядом с комиссаром Сергей приказал охранявшему его диверсанту: - Этот коммунист нам больше не нужен. Проводи его подальше в лес. - Слушаюсь,- охотно отозвался конвойный и стволом автомата подтолкнул пленного в спину. Комиссар хотел что-то сказать, но еще один толчок чуть было не сбивший его с ног заставил прикусить язык. Видимо смысл сказанного Архиповым дошел до него и поняв, что он обречен, пленный понуро зашагал вглубь леса. Вскоре оттуда послышалась короткая автоматная очередь и несколько минут спустя вернувшись диверсант занял свое место в строю. Архипов приказал Смирнову отвести группу из лагеря и ожидать его в километре отсюда, пока он с двумя диверсантами уничтожит все строения и землянки. Он объяснил это тем, что не желает чтобы партизаны использовали этот лагерь в дальнейшем. Когда Смирнов увел группу, Архипов и двое его подручных подожгли все наземные постройки и навесы. Потом он с двумя диверсантами спустился в заветную землянку и приказал им вырыть углубление в дальнем углу. Архипов решил спрятать мешок с драгоценностями здесь же, не вынося его никуда из землянки. Когда яма достигла метровой глубины он с трудом дотащил тяжеленный мешок и, неловко оступившись, столкнул его на дно. - Хорошенько закопайте его и притрамбуйте землю. Диверсанты выполнили команду в течение нескольких минут. Убедившись, что мешок спрятан надежно Архипов вышел наверх и достал пачку сигарет. Сергей с наслаждением закурил сам не забыв угостить следовавших за ним диверсантов. Те непреминули взять сигареты из рук своего непосредственного командира. Курили молча посматривая на языки пламени и густой дым поднимавшийся отвесно в небо. Высохшие строения горели жарко. Дымя сигаретой Архипов мысленно отмечал ориентиры по которым можно будет спустя годы отыскать землянку с драгоценностями. После перекура приступили к уничтожению землянок. Делалось это простым и надежным способом - внутрь бросалась связка из четырех - пяти гранат. От сильного взрыва землянка как правило обваливалась и восстановлению не подлежала. В партизанском лагере было всего восемь землянок, поэтому диверсанты разрушили их в считанные минуты. Увидев, что дело сделано, Архипов поставил автомат на боевой взвод. Его подручные удовлетворенные своей "работой" весело переговариваясь направлялись к нему. Когда они приблизились к Архипову совсем близко он неожиданно ударил по ним длинной очередью. Диверсанты не успев даже сообразить, что же произошло повалились на землю сраженные наповал. Архипов перевел автомат на одиночные выстрелы и не торопясь направился к обоим убитым. Хоть и стрелял он не целясь, от пояса, но пули поразили диверсантов точно в грудь. Оба лежали навзничь широко раскинув руки. Чтобы сработать наверняка он сделал по одному "контрольному" выстрелу в голову каждого лежащего. Теперь никто него не знал, где спрятаны драгоценности. Смирнов и Измалков будут молчать - судьба этих двух диверсантов послужит им хорошим предостережением. Надежней было бы и этих прихвостней отправить на тот свет, но об этом он подумает чуть позже. Сняв оружие с убитых Архипов сделал несколько очередей по воздуху, пока не расстрелял оба магазина полностью. После чего, бросив автоматы рядом с трупами, пошел быстрым шагом догонять ушедшую вперед группу.

*** Они уже сидели в ресторане второй час и вся эта порядком надоевшая атмосфера царившая в зале до чертиков надоела Ольховскому. Ему хотелось поскорее увезти Светлану к себе домой и ублажать свою ненасытную страсть. В зале ресторана было очень многолюдно и кроме всего прочего довольно сильно накурено. Оркестр играл вполне профессионально, а местная знаменитость Вероника Соболева сильным хрипловатым голосом пела подражая Маше Распутиной: - Увезите меня в Гималаи, увезите меня насовсем, там раздеться смогу я до гола: Губанов, усадил Степана и его даму за столик, моментально подал мускатное шампанское, коньяк, оливки: Официант безошибочно знал, что нужно подавать Ольховскому и уже сделал это чисто автоматически. Когда стол был накрыт он кивнул головой и учтиво спросил: - Что еще прикажете, Степан Михайлович? - Благодарю тебя, Саня, сегодня ты постарался от души, на совесть. Думаю, нам будет достаточно того, что ты уже подал. Хотя, - Степан взял меню из рук официанта,- давай об этом спросим Светлану. - С великим удовольствием,- согласился Губанов и почтительно склонил голову ожидая распоряжений. Ольховский повернулся к своей даме и спросил: - Света, посмотри меню, возможно ты пожелаешь чего-нибудь? Девушку такое внимание несколько смутило и она, даже не притронувшись к тисненой золотом папке, сказала: - Степан, не беспокойся, здесь на столе всего достаточно. - Ну, а коли так, то давай, Светлана, немножко перекусим. Ольховский взял шампанское и стал раскручивать проволочную оплетку, которая надежно удерживала пробку в горлышко бутылки. Официант в свою очередь кивнул головой и удалился - его ожидали клиенты сидевшие за другими столиками. Степан тем временем с легким хлопком открыл мускатное и наполнил игристым вином высокие фужеры. Так началось очередное знакомство Ольховского. Губанов в течении вечера, неоднократно подходил к их столику для того, чтобы убрать использованную посуду, положить чистую салфетку. Степан обратил внимание, что в этот вечер Александр был как никогда внимателен и просто угадывал его желания. Он подбегал к столику на полусогнутых едва только Степан собирался его позвать. Светлана такое повышенное внимание как признак лишней раз подчеркивающий авторитет Ольховского и была польщена этим. Зубной техник был невозмутим и на происходящее смотрел другими глазами. Степан просто понял, что за это внимание Губанов просит у него денег в долг. Такое, подчеркнуто услужливое, поведение являлось верным признаком плохого финансового положения официанта. Предчувствия его не обмануло и на этот раз. В половине одиннадцатого он попросил Саньку вызвать такси. Через пятнадцать минут Губанов доложил, что машина пришла и можно спускаться вниз. Степан, щедро расплатившись, взял Светлану под руку и повел ее через весь зал к выходу. Губанов оставил свои дела в зале и последовал за Ольховским и его дамой, решив поговорить с ним внизу у машины. Такси было подано и у автомобиля толпились желающие уехать. Александр подошел к водителю и назвал номер заказа, который служил своеобразным паролем для таксиста. Убедившись таким образом, что именно этот клиент заказывал машину, шофер открыл заднюю дверцу салона. Степан бережно поддерживая девушку под локоть, усадил ее на сиденье и уже хотел разместиться рядом, но Губанов, обратился к нему, на мгновение задержал Ольховского. - Степан Михайлович, ты случаем меня не выручишь? - Что Саша, опять финансовые затруднения? - Да, вот нужно у кого-то "перехватить" три тысячи, но не более чем на десять дней. Так что выручай, только на тебя вся надежда. - Ладно, считай что договорились, но придется тебе подскочить завтра ко мне на работу - я захвачу ровно три "штуки". Договорились? - Спасибо, завтра обязательно буду у тебя в поликлинике ровно в девять утра. До свидания, Степан Михайлович не смею вас больше задерживать. - Всего доброго,- буркнул он в ответ и протянул на прощание официанту руку. Только после этого Степан уселся на заднее сидение такси рядом со Светланой. Александр, довольный, что задуманное им получилось, с улыбкой на лице захлопнул за Ольховским дверцу машины. Такси, ритмично мигая правым поворотом, плавно отъехало от тротуара.

*** Ответ из Центрального архива пришел на удивление быстро. После памятной беседы о результатах командировки Скребнева прошло не более десяти дней. За это время дело по совершенным убийствам на кладбище не тронулось с места. По этой причине Мошкин пребывал в скверном расположении духа и появление капитана с конвертом в руках несколько его оживило. Поздоровавшись Алексей Иванович еще от двери сказал: - А вы были правы, Николай Федорович, заставляя меня сделать запрос в архив. Мошкин понял, что Скребнев хочет ему сообщить нечто важное, заторопил его. - Проходи, присаживайся и докладывай, что там у тебя за новость появилась? Алексей Иванович послушно опустился на стул и кивнув на открытый конверт сказал: - Ответ из архива пришел на Измалкова. - И что же нам сообщают? - Вы, Николай Федорович, как в воду смотрели. Этот Измалков, как и Смирнов, был осужден за измену Родине и присяге и тоже отсидел в лагерях четверть века. - Это уже становиться интересным. Расскажите об этом "молодце" подробнее. Из полученного документа следует, что Измалков попал в руки правосудия в 1950 году и в этом же году осужден по пятьдесят восьмой статье к двадцати годам. - Значит и он все-таки попался голубчик,- не удержался Мошкин и продолжая слушать капитана закурил сигарету. - Полученный срок Измалков отбывал в Печерских лагерях полностью. - Откуда он родом? - Здесь указано, что он родился в Тамбовской области, Моршанском районе, селе Котово. - Какие подробности еще приводится в этом документе? - В нем указан состав трибунала, номер дела, где Измалков осужден и другое. Да вы сами посмотрите,- Скребнев встал со стула и шагнул к столу протянул полковнику конверт. Мошкин взял его, не торопясь извлек несколько отпечатанных на машинке листов. Они были сложены вчетверо, Николай Федорович бережно развернул их и стал внимательно изучать. Алексей Иванович смотрел в лицо полковника, стараясь угадать его реакцию на содержимое документа, но оно было бесстрастно. Дочитав бумагу до конца, Мошкин поднял глаза на капитана: Маловато здесь прописано про этого Измалкова. Придется просмотреть его дело подробнее. Возможно, прояснятся его отношения со Смирновым. - Николай Федорович, как я жалею о том, что не догадался так поступить когда был в архиве. Ведь мне это дело нашли буквально сразу. - Тут нет вашей особой вины, но время конечно потеряно. Думаю, вам необходимо туда поехать не откладывая - с завтрашнего дня. Пяти дней, надеюсь, хватит? - Даже с избытком. - Тогда бери командировку и вперед. Только я попрошу, в этот раз отнестись к делу основательнее, максимально используя при этом все возможности архива. - Постараюсь, товарищ полковник,- искренне пообещал Скребнев. - А запрос в Тамбовское УВД вы сделали? - спросил Николай Федорович. - Да, я отослал его одновременно с запросом в архив, но ответа оттуда не поступало. Вы не беспокойтесь, еще не было ни разу, чтобы на запрос не ответили. Просто тамбовские товарищи неторопливы в работе, а может что-то есть более важное - вот и не доходят руки. - Ну, что ж - будем ждать,- подвел итого Мошкин и сложив документ вчетверо засунул листы внутрь пакета. Отпустив капитана, Николай Федорович закурил и покинув кресло направился к столу, прихватив с собой витую пепельницу из цветного чешского стекла. Поставив ее на подоконник и блаженно затянувшись, он стал смотреть на ту часть улицы, которая открывалась из его окна. На противоположной стороне у газетного киоска толпились люди и Николай Федорович поймал себя на мысли, что завидует им. Со стороны казалось, что у стоящих перед киоском нет никаких проблем и забот, кроме одной побыстрее заполучить свежую газету. Шел уже второй месяц, как он взялся за расследование убийства, а у него не было даже версии о том, кем оно могло бы быть совершено. Преступник поставил перед ним множество вопросов на которые он должен был ответить как можно точнее и быстрее. По логике вещей, оба убийства совершены очень квалифицированно и предположительно одним и тем же человеком. Но это было именно предположение, которое Мошкину нечем было подтвердить или опровергнуть - факты и доказательства следовало еще найти. Глядя вниз на людей, каждый из которых жил своей неподражаемой жизнью, Мошкин вдруг откровенно признался себе, что следствие топчется на месте и все его усилия пока не дали ожидаемых результатов. Он не знал как выйти на убийцу. На душе было скверно, как бывало не раз перед крупными неприятностями.

***

Свой рабочий день, Ольховский начал с того, что достал из своего рабочего сейфа, в котором хранилось медицинское золото и золотосодержащие коронки, бутылку спирта. Распечатав ее, он налил в мерную мензурку ровно восемьдесят граммов и, не разводя, залпом выпил. Степан постоянно держал спиртное на рабочем месте, чтобы можно было всегда, без особой суеты, опохмелится. Выкурив сигарету, он, несколько повеселевший, одел халат и сел за рабочий стол. Не успел Ольховский обработать только что изготовленный мост, как дверь зуботехнической лаборатории отворилась и в проеме показался Саня Губанов. - Степан Михайлович разрешите оторвать вас от работы всего на одну минуточку? - спросил он, переступив одной ногой порог лаборатории. - Подожди меня на улице, я сейчас выйду. Дверь за официантом закрылась также бесшумно, как открылась минутою раньше. Ольховский осторожно переложил инструмент на стол и вновь открыл массивную дверцу сейфа. Заученным движением он достал лежащую на одной из полок пачку денег перетянутую желтой эластичной резинкой. Быстренько отсчитав три тысячи крупными купюрами, он положил оставшиеся деньги в сейф и запер его. Опустив деньги в карман брюк, Степан снял халат и повесив его на вешалку вышел из лаборатории. Александр ожидал его неподалеку, прохаживаясь вдоль клумбы цветов с сигаретой в руках. Увидев выходившего на улицу Ольховского, он поспешил ему навстречу со словами: - Степан Михайлович, уж извини меня за то, что надоедаю, но и ты пойми мои трудности. Или наш вчерашний договор не в силе? Прежде чем ответить, Ольховский протянул для пожатия руку Губанову и только потом произнес: - Я свои обещания помню и выполняю всегда. С этими словами он запустил руку в карман и вытащив известную сумму денег отдал их Губанову. Тот принял деньги с радостной улыбкой и не считая опустил их в карман пиджака. - Спасибо тебе, Степан Михайлович, в какой раз ты меня выручаешь. Я тебе очень благодарен и признателен. - Тут ты прав. Что-то частенько ты стал денежки искать. У меня такое впечатление, что долг на тебе висит постоянно, а денег, которые зарабатываешь в ресторане тебе хронически не хватает. В таком случае тебе нужно искать какой-то левый приработок. - Я и сам об этом частенько подумываю, но ничего приемлемого не нахожу. - Почему же? - спросил Степан, прикуривая сигарету. - Все объясняется довольно просто - у меня нет никакой специальности. За свою недолгую жизнь я кое-как закончил десять классов, да шестимесячные курсы и больше ничего. Остается одно - воровать, но и это дело требует навыков, которых, увы, у меня нет. - Есть еще одно занятие, которое практически не требует никаких умений и навыков. - Интересно, что это за занятие такое? - Отнимать деньги у того, у кого они есть. Местные нувориши порой не знают что с ними делать. - Неужели есть такие люди, у которых нет проблем с деньгами? - Конечно, есть, Сашенька, есть и эти люди живут рядом с нами. Мы просто на них не обращаем внимания потому, что они изо всех сил стараются жить скромно и у многих это получается. - Степан Михайлович, я, честно говоря, таких людей не знаю. Большинство посетителей и завсегдатаев нашего ресторана, люди которые где-то подзаработали деньжат и стараются побыстрее спустить их. Это или спекулянты или рядовая шпана, но никак не подпольные миллионеры. - Тут я с тобой полностью согласен, но ты не туда смотришь. Я лично знаю одну даму, которая крутит "шуры-муры" с зубным врачом Суровым Вениамином. - Он что, работает в вашей поликлинике? - Совершенно правильно - в нашей. - Ну и чем эта дама бросилась тебе в глаза? - Понимаешь, я работаю с Вениамином не один год и хорошо знаю его. Так вот он никогда не будет дружить с человеком от которого ему нет никакой реальной пользы. А перед этой дамой он готов пойти на любые унижения лишь бы не потерять ее расположение. С тех пор как он познакомился с этой бабой у него очень часто стали появляться золотые червонцы еще царской чеканки. - Что тут удивительного? - А то, что это не одна и не две монеты, которые могли достаться ей от бабушки. Здесь речь идет о довольно значительном количестве монет. Поверь мне - я знаю о чем говорю. - Степан Михайлович, может ты "наведешь" меня на эту даму, а я попробую ее тряхнуть как следует? Для этого у меня есть достаточно опытные люди. - Молодей, соображаешь к чему я клоню. Только мне достанется ровно половина того, что ты заберешь у этой особы. - Реально, ты получишь одну треть, столько же достанется мне и одна треть уйдет исполнителям,- решительно поставил свои условия Губанов. - Ладно, я принимаю твои условия, считай что мы договорились. Приезжай сегодня после работы ко мне домой - там и обговорим все остальное. - Хорошо, буду,- пообещал Губанов и попрощался с Ольховским.

***

Война для Сергея Архипова закончилась уже на белорусской земле, куда он тайком пробрался предчувствуя разгром "лесных братьев" в приграничной Литве. Нужно было бросать воевать, бросать во чтобы-то ни стало, пересилив свою волчью натуру и привычку убивать. Для легализации нужны были надежные документы и Архипов решил добыть их в своем последнем бою. Применив навыки, приобретенные в диверсионной школе, он устроил засаду на одной из лесных дорог, которая вела в районный центр Ясиновичи. С раннего утра он вел наблюдение за передвижением людей и транспорта из своего укрытия, стараясь выбрать по внешним признакам подходящую жертву. Проезжавшие на крестьянских телегах и проходившие пешком люди были как правило местными жителями и конечно не имели при себе документов. Архипову нужны были совершенно иные люди и он со всей старательностью, терпеливо высматривал подходящего мужика, который бы наверняка имел при себе необходимые бумаги. Снарядив автомат для стрельбы и приготовив гранату к бою Архипов не оставлял без внимания любое движение по дороге. Времени было предостаточно и он не торопясь зарядил патронами два запасных рожка к своему "Шмайссеру", на третий патронов не хватило и Сергей за ненадобностью закопал его в мягкий грунт. В пистолете был полный магазин и поставив парабеллум на боевой взвод, он опустил его в правый карман шинели. Не оставил он без внимания и эсэсовский кинжал, который висел у него на поясном ремне. Оставшись довольным состоянием клинка, Архипов привычным движением вставил его в потертые ножны. В полдень Сергей съел последний сухарь и как не хотелось ему растянуть удовольствие, уничтожил его в считанные минуты. Радовало только то, что воды в баклажке было под самое горлышко. Запив скудный обед доброй порцией воды, он подумал: "Когда еще удастся поесть досыта?". Не найдя ответа на свой вопрос, сделал еще несколько глотков после чего плотно завинтил крышку баклажки. И вновь потянулись минуты ожидания, которые незаметно складывались в часы, а на дороге так и не появлялся тот, кто бы заслуживал серьезного внимания. Полуденное солнце согрело его и он с трудом отгонял от себя навалившуюся дремоту. Только когда диск солнца стал прятаться за кроны деревьев его внимание привлек звук приближающейся машины. Еще не увидев ее, он понял, что это не грузовик, а значит в ней не более пяти-шести человек. Даже если бы они были вооружены, все равно, оказать ему достойное сопротивление они просто не смогут. На его стороне было явное преимущество - внезапность нападения и свобода маневра. Машина шла в сторону районного центра. Она стремительно вынырнула из-за поворота и на приличной скорости приближалась к Архипову. На принятие решения оставались считанные секунды. "В машине, тем более легковой, не ездят простачки без документов",- подумал Сергей и положил руку на гранату Ф-1. "Даже если она полна вооруженных военных я расстреляю их прежде, чем они выберутся из машины",- подбодрил он себя и взяв гранату решительно выдернул из нее чеку. Сделав двухсекундную задержку, он метнул ее с упреждением так, чтобы граната взорвалась под машиной. Взрыв гулко прокатился по лесу, подняв столб земли перед радиатором автомобиля. Водитель не справившись с управлением свернул на обочину и эмка, уткнувшись передним колесом в глубокую промоину, остановилась почти завалившись на бок. Архипов, с автоматом наперевес, побежал из своего укрытия к остановившемуся автомобилю. Оказавшись рядом с машиной он в упор стал расстреливать сидевших в ней людей. Когда кончились патроны в рожке, он перезарядил автомат и держа его наизготовку воровато посмотрел на дорогу - она была пустынна на всем видимом участке. Держа палец на спусковом крючке, Архипов открыл водительскую дверцу. Шофер уткнувшись лицом в руль, не проявлял признаков жизни. Сидевший с ним рядом пассажир в светлом костюме тоже был мертв. На заднем сидении автомобиля обнявшись замерли две женщины, одна из которых еще была жива. Дав короткую очередь по обоим, Архипов лишил их последнего шанса на этой земле. Не медля ни минуты, он обчистил карманы мужчин, забрав себе все их документы. С заднего сидения взял две огромные сумки и оттащил их в сторону от машины. Вернувшись, он наклонился и посмотрел под эмку, где из простреленного бака растекалась лужа бензина. Обыскивая водителя Архипов извлек из его кармана пачку "Беломорканала" и спички, которые впопыхах бросил у машины. Сунув папиросы в карман, Сергей взяв коробок в руки вытащил одну спичку, чиркнул и бросил в бензин - машина вспыхнула как факел. Взяв автомат на грудь и подхватив обе сумки, Архипов бегом устремился в лес. Отбежав с полкилометра он решил просортировать содержимое сумок ибо тащить их тащить их дальше просто не было сил. В одной сумке он нашел приличный мужской костюм, несколько рубашек и солидную сумму денег. Здесь же находилось несколько цветастых платьев и другое женское белье. Во второй сумке, в основном, была женская одежда и кроме трех банок тушенки и бутылки вина Архипову ничего не пригодилось. Костюм и все необходимое он сложил в свой вещмешок, а сумки и ненужные бабьи тряпки тщательно спрятал в густом кустарнике. Опасаясь преследования, Сергей продолжил свое бегство вглубь леса подальше от места нападения на машину. Как не хотелось ему посмотреть захваченные документы, но он отложил это занятие на более позднее время.

***

Через два дня после отъезда Скребнева, полковнику Мошкину пришлось побывать у прокурора. Там состоялся двухчасовой нелицеприятный разговор, результатом которого явилось освобождение из-под стражи Щеглова Петра Васильевича. Николай Федорович не смог убедить прокурора в том, что его и дальше нужно содержать под арестом. Выслушав зыбкие обвинения в адрес арестованного, прокурор наотрез отказался санкционировать содержание Щеглова в СИЗо. Мошкину ничего не оставалось, как выпустить "щегла из клетки", предварительно взяв с него подписку о невыезде. Такой поворот дела прямо подтверждал, что официальная версия выдвинутая им лопнула как мыльный пузырь. Нужно было все начинать сначала. Николай Федорович сидел в своем кабинете и не выпуская сигареты изо рта, размышлял над случившейся неприятностью. Постепенно, его мысли перешли непосредственно к этому злополучному делу. Николай Федорович вдруг подумал о том, что запрос о проживании Измалкова нужно сделать не только в Тамбов. Надо обязательно проверить, а не проживает ли он здесь, в Воронеже, и не его ли рук дело эти убийства на кладбище? Эта мысль понравилась Мошкину своей оригинальностью и Николай Федорович решил проверить свое предположение как можно быстрее. Положив сигарету на край, наполовину заполненной окурками, пепельницы он подвинул к себе внутренний телефон. Подняв трубку, Мошкин на мгновение поднес ее к уху и услышав протяжный гудок стал набирать трехзначный номер. Он звонил в отдел, где постоянно был кто-то из следователей и не ошибся: трубку сняли сразу же после первого вызова. Николай Федорович попросил капитана Скворцова, а именно он и подошел к телефону, направить к нему лейтенанта Прыткова. Скворцов сообщил, что Василий находится в отделе и буквально через несколько минут будет у Мошкина в кабинете. Положив трубку, Николай Федорович поставил телефон на место. Выдвинув ящик стола, он достал конверт в котором находилась справка присланная из архива по делу Измалкова. Мошкин извлек сложенный вчетверо документ и развернув выписал из него на отдельный листок анкетные данные Измалкова. Когда лейтенант вошел в кабинет и поприветствовал Мошкина тот уже вернул конверт на прежнее место в ящике стола. - Проходи, Василий, присаживайся,- пригласил он Прыткова, а сам тем временем тушил о край пепельницы едко дымящуюся сигарету. Покончив с этим, он рукой развеял дым и только потом обратился к сидящему лейтенанту.- Я вызвал тебя для того, чтобы поручить одну очень срочную работу. Вот здесь у меня есть исходные данные одного субъекта,- Мошкин указал рукой на листок бумаги лежащий перед ним,- нужно быстро установить проживает ли он в нашем городе? Я попрошу вас отложить на время то дело, которым занимаетесь и как можно быстрее выясните с Измалковым, запрос делайте не только по Воронежу, но и по области. Прошу проявить оперативность. Вот возьмите его анкетные данные и можете приступать к работе. Николай Федорович протянул листок подошедшему лейтенанту. Пообещав полковнику сейчас же приступить к поиску, Прытков покинул кабинет. Оставшись в полном одиночестве Мошкин несколько минут сидел за столом с отрешенным видом. Из оцепенения его вывел требовательный звонок внутреннего телефона. Сняв трубку он услышал голос генерала: - Здравствуйте, Николай Федорович, если у вас есть свободная минутка зайдите ко мне. Тут мне пришла интересная бумага из Тамбовского УВД. - Хорошо, я сейчас буду у вас,- пообещал Мошкин и услышав в трубке короткие гудки, опустил ее на рычаг. Николай Федорович предчувствовал, что Говоров вызывает его не только для того, чтобы вручить бумагу. Видимо генерала интересовало что-то еще. Опасаясь, что и этот разговор с генералом может быть, как и с прокурором, не из приятных, Мошкин не очень торопился с визитом. Перед тем как направиться к Говорову он решил выкурить сигарету и только после этого покинуть свой кабинет. Закурив, Николай Федорович стал прохаживаться по ковровой дорожке стараясь предугадать течение предстоящего разговора с генералом. Докурив сигарету до фильтра и не придумав что за этим вызовом скрывается, Мошкин закрыл кабинет и неторопливым шагом направился в приемную к Говорову. Из опыта многолетней службы он знал, что начальство чаще вызывает подчиненных для того, чтобы "снять стружку" и редко, чтобы помочь в расследовании.

*** Однажды после ежедневного вечернего наряда, на котором в основном обсуждался план работы на предстоящую неделю в полеводстве, главный инженер колхоза попросил Александра Михайловича задержаться. Неретин вначале подумал, что Дунаев хочет решить с ним какой-то производственный вопрос или согласовать уже принятое управленческое решение, но ошибся. Семен Валентинович заговорил с ним о своем и тема беседы не имела ничего общего с производством. Инженер повел разговор о своей дочери: - Александр Михайлович, я хотел бы обратиться к вам с просьбой, да вот только не знаю - удобно ли это будет? - Семен, мы с тобой знаем друг друга не один год и поэтому давай говори все без обиняков. - Хорошо, давай,- согласился Дунаев, подсаживаясь к Неретину поближе. - Говори, не стесняйся. - У меня дочь Лена в этом году получает аттестат зрелости и перед нами встала проблема - куда ее определять? Посоветовавшись мы решили, что она пойдет учиться в сельскохозяйственный институт. - Ну и правильно решили - девка выросла в деревне ей и профессия нужна соответствующая. - Хоть и училась она неплохо, но вероятность провала на экзаменах сохраняется. Поступать она будет в Воронежский СХИ, мне нравится этот город и люди его населяющие. Кроме того у меня там живет двоюродная сестра, так что Ленка, если конечно поступит в институт, сможет жить у нее, а это немаловажный фактор. Дочь думает поступать на агрофак. Ты в свое время закончил этот факультет и может у тебя есть там кто-нибудь, кто сможет помочь нам ее устроить? Вот я и прошу тебя помочь мне решить эту сложную задачу. Что скажешь? - Я так сразу не могу тебе пообещать, но попробовать можно. Там у меня есть один или два сокурсника, которые работают в самом институте. Может через них и появится возможность ее устроить, но для этого мне необходимо самому съездить в Воронеж. - Конечно, ну не по телефону же об этом говорить! - Семен, а ты не подумал о том: кто же меня, в разгар полевых работ, отпустит в такую поездку? - Не беспокойся, если дело только за этим, то я все устрою, уж поверь мне. - Как это устрою? - не понял Неретин. - Да очень просто: отпрошу тебя у председателя на два-три дня и все. - Боюсь, что такой вариант у тебя не получится - не то время. - Если я правильно тебя понял: ты согласен съездить в институт и похлопотать за мою дочь? - В принципе я согласен, но как быть с работой? - Не переживай - я все сделаю, но председатель все же отпустит тебя на два-три дня. За это время в колхозе не произойдет ничего сверхъестественного. - Ладно, уговаривай председателя, а я готов поехать в Воронеж в любое удобное для вас время. Неретину и самому хотелось побывать в городе, чтобы навестить семью Митрофанова и побывать у Егора на могиле. Помня рассказ своего друга, Александр Михайлович путался в догадках о причине его скоропостижной смерти. Обсуждая с женой внезапную смерть Митрофанова, Неретины пришли к выводу, что возможно к этому причастен тот состоятельный и загадочный мужик, за которым Егор вел наблюдение. Александру интуитивно виделось, что его поездка в Воронеж внесет ясность в обстоятельства смерти друга. И, если бы не эта причина, то, возможно, он и не согласился устраивать дочь главного инженера в сельскохозяйственный институт. Домой Неретин и Дунаев шли вместе, попутно обсуждая предстоящие колхозные дела. Оба много лет работали рука об руку и между ними всегда были неплохие отношения. Согласившись помочь инженеру с устройством дочери в институт, он еще более упрочил их взаимоотношения. Ежедневно работая полный световой день, в последние два месяца и без выходных, Неретин и сам был не против поехать на несколько дней в город и отвлечься от нескончаемой череды производственных дел. Расставшись с инженером у калитки, договорились, что Неретин поедет в Воронеж в ближайшие дни. Дома Александр Михайлович за ужином рассказал жене о просьбе Дунаева и о том, что он согласился похлопотать за его дочь. Светлана понимая, что муж желает знать ее мнение на этот счет, сказала: - Если это в твоих силах - почему бы не помочь хорошему человеку. Да и сам немного развеешься, а то все работа да работа. - Я тоже так подумал. Заодно и к Митрофановым постараюсь заехать, ты уж им гостинцы-то приготовь, постарайся. - Да это я соберу, ты только предупреди меня заранее, хоть вечером перед отъездом. - Ладно, скажу, тут проблем не будет. Ведь Семен мне скажет о дне поездки как минимум за сутки.

*** Секретарь увидев входившего Мошкин лишь кивком подтвердил, что генерал один и ждет его. Иван Васильевич находился в приподнятом настроении, чем приятно удивил полковника. Поздоровавшись за руку, он пригласил Николая Федоровича присаживаться, жестом указав на одно из кресел, стоявших поодаль у журнального столика. Опустившись в кресло, он взял в руки последний номер журнала "Советская милиция" и стал просматривать оглавление. Генерал по селектору попросил секретаря никого к нему не пускать и принести пару чашек кофе. Отдав распоряжение, Иван Васильевич встал из-за стола и взял в руки сообщение из Тамбова направился к Мошкину. Усевшись в кресло напротив Николая Федоровича он хитро улыбнулся и с сочувствием в голосе произнес: - Я слышал, что у тебя сегодня состоялось пренеприятное объяснение с прокурором. Поделись со мной впечатлениями о беседе с представителем закона. Николай Федорович отложил журнал и сдержанным тоном кратко пересказал суть диалога с прокурором. Иван Васильевич слушал его не перебивая. Когда Мошкин закончил пересказ, он посочувствовал: - Да, брат, пришлось тебе попотеть. Знаешь, я сам дважды побывал в подобной ситуации за свою милицейскую жизнь. Все это крайне неприятно, но не принимай близко к сердцу. В работе следователя всякое бывает и неудачи тоже. Ты уже отпустил арестованного? - Да, отпустил. Правда взял с него подписку о невыезде. - Конечно, ты поступил правильно - пусть пока походит по воле, может как-то себя и проявит. - Иван Васильевич я и сам подумал о том, что и неудачу необходимо использовать на пользу следствия. - Только не пускай на самотек, а заставь одного из своих сотрудников пристально за ним понаблюдать. Думаю, оказавшись на свободе он невольно, но покажет себя. Меня почему-то не покидает уверенность, что первое убийство дело рук его и работающих с ним друзей-уголовников. Просто мы не нашли веских улик - вот за это и несем неприятности. Я, конечно, могу ошибаться, но интуиция меня редко подводит. но коли так настаивает прокурор, а он естественно прав - этого у него не отнимешь, будем играть по правилам, но, думаю, результат будет тот же. Нужно привлечь экспертов - пусть осмотрят в вагончике все до сантиметра, но не смогли же они все это проделать не наследив, ни оставив никаких улик. Тут просто время играет на преступников, а мы перед ним бессильны - слишком много воды утекло. Кому ты думаешь поручить присмотреть за Щегловым и его компанией? - Я думаю, что с этим справится лейтенант Прытков. - А не молод ли он для подобного задания? - Нет, Иван Васильевич, он зарекомендовал себя старательным и исполнительным следователем. Уверен, это задание он выполнить надлежащим образом. - Ну, коли так, то будем считать этот вопрос решенным. Давай теперь перейдем к этому сообщению из Тамбова. - Что там наши коллеги сообщают? - полюбопытствовал Мошкин. - Вот возьми, прочитай сам,- генерал взял со стола конверт и протянул его Николаю Федоровичу. Пока он читал сообщение, появившийся секретарь поставил перед ним по чашке ароматного кофе. Минутой позже, он не проронив ни слова покинул кабинет. Иван Васильевич опустил в чашку кусочек сахара и стал размешивать кофе аккуратной мельхиоровой ложечкой. В бумаге было сказано, что в Тамбовской области, Моршанском районе, селе Котово действительно проживает в настоящее время Измалков Иван Борисович 1922 года рождения. У Мошкина мелькнула мысль, что это именно тот Измалков, который так нужен им. Положив сообщение на стол, Николай Федорович посмотрел на генерала. Тот, отхлебнув глоточек кофе, выжидающе смотрел на Мошкина, ожидая реакции на только что прочитанную бумагу. - Содержание этого сообщения меня обнадеживает. Честно говоря, я и не помышлял, что он жив - ведь ему без малого семьдесят лет. - Видимо, крепкий мужик, а почему ты им интересуешься? Николай Федорович, размешивая сахар, вкратце пересказал Говорову все, что ему было известно об Измалкове. - Теперь нужно расспросить его о Смирнове и о том, что их связывало. - Кого ты думаешь послать к нему? - поинтересовался Иван Васильевич. - Думаю поехать сам. - А почему бы и нет,- согласился Говоров, хотя решение Мошкина застало его врасплох. - Завтра же поеду, поговорю с ним,- пообещал он и поднеся чашку ко рту, отхлебнул глоток ароматного напитка. - Я тоже считаю, что беседу с ним откладывать не надо,- вновь поддерживал следователя Говоров. Сделав еще глоток, Мошкин поставил чашку на блюдце и сказал: - Отличный кофе. Говорову похвала Николая Федоровича понравилась, он довольный усмехнулся, но не подав вида задал очередной вопрос: - Каким транспортом добираться будешь? - Поеду с Андрюшей на служебной машине - тут всего-то триста километров. Если пораньше выехать, то можно обернуться одним днем. - Хорошо,- коротко одобрил его планы генерал. Считая вопрос решенным, они молча не торопясь наслаждались обжигающим кофе.

***

Только удалившись от места нападения еще километров на десятьдвенадцать, Архипов сделал привал преследуя две цели: отдохнуть и познакомиться с захваченными документами. Выбрав место поудобнее, он прилег на левый бок осторожно положив рядом с собой рюкзак, а поверх него взведенный автомат. Достав из внутреннего кармана все бумаги, он стал внимательно рассматривать их. Из документов следовало, что машина принадлежала райпотребсоюзу и управлял ею, три года назад демобилизованный из армии, Сопов Иван Николаевич. Судя по паспорту, был он холост и, что самое важное, родом из Челябинска. Что заставило Ивана остаться здесь, а не поехать к себе на родину можно было только догадываться. Возможно, причиной этого была дивчина, которая ехала с ним в машине. Здесь же были водительское удостоверение и военный билет на имя старшины запаса Сопова. Оставшиеся документы принадлежали супругам Соловьевым, судя по записи в паспортах, только полгода назад связавшим брачными узами свои недолгие жизни. Документы Соловьева ему не подходили и Архипов изучив их спрятал, закопав в землю. Ему надо было перевоплотиться в этого Ивана из Челябинска и только по его документам перейти на легальное положение. Открывшаяся перспектива обрадовала Архипова, настроение у него повысилось, нападение на машину оказалось удачным и на радостях он откупорил захваченную бутылку вина. Отпив изрядную порцию, он вскрыл банку тушенки и ловко орудуя кинжалом, как ложкой, наспех закусил. Прежде чем подкрепиться основательно, Архипов решил примерить захваченные костюм и рубашку. Когда он убедился, что костюм пришелся ему впору, то окончательно решил всю оставшуюся жизнь быть Соповым Иваном. Аккуратно уложив все в вещмешок и одев свою пропахшую потом одежду, он принялся за тушенку. Опорожнив пол-банки, он насытился и спрятав остаток ужина в карман шинели, выкурил папиросу убитого им шофера. Хоть и осоловел он от сытной еды, но пересилив себя вновь тронулся в дорогу. Только пройдя еще километров пятнадцать остановился в густом подлеске на отдых. Докончив вино и оставшуюся тушенку забылся тревожным чутким сном. Весь день он проспал и только с наступлением сумерек вновь двинулся в путь придерживаясь ЮгоВосточного направления. Шел настороженный и безжалостный, готовый огнем ответить на любую неожиданность. Редкие населенные пункты обходил далеко стороной избегая всяких встреч с людьми. На третий или четвертый день, после нападения на лесной дороге, путь Архипову перегородила железная дорога. Продукты у него уже закончились и нужно было что-то предпринимать. Цивильный костюм в вещмешке, документы и деньги во внутреннем кармане мундира вселяли в него надежду на гражданскую жизнь, заставляя сбросить ненавистную шинель и утопить в болоте, ставший родным и привычным за долгие годы, автомат. Железная дорога стала тем рубежом, где он должен был решиться: или вернуться к людям или... и он отогнал навязчивую мысль о самоубийстве. Лежа в придорожном мелколесье он, прежде чем перейти полотно дороги, наблюдал за обоими ее концами, которые уходили куда-то в низкий стелющийся туман. Видимость была плохой и Архипов сдерживал дыхание, сосредоточенно прислушиваясь, стараясь за шумом деревьев не пропустить ремонтников на скоростной и почти бесшумной дрезине. И вдруг ему расхотелось пересекать железную дорогу, ибо за ней он не видел для себя будущего. Ему больше не хотелось красться сырым вековым бором понимая, что никто его не ждет, не накормит и не обогреет. План определяющий его поведение в дальнейшем возник у Архипов совершенно неожиданно. Он решил не пересекать дорогу, а идти вдоль нее на восток до ближайшей станции с которой и попытаться уехать поездом вглубь страны. Неожиданно возникнув в голове Архипова, эта мысль уже не покидала его. Выкурив одну из трех оставшихся папирос, он двинулся вдоль железной дороги на восток. Ближайшую железнодорожную станцию он обнаружил пройдя около двадцати километров. Это был небольшой населенный пункт в сто-сто пятьдесят дворов. Сергей и здесь проявил большую осмотрительность и осторожность. Стараясь выяснить график движения пассажирских поездов, он в течение двух суток наблюдал за станцией. За это время он выяснил, что по этой ветке за сутки проходит семь пассажирских поездов, но только четыре делают остановку, а три других проходят транзитом. Логически размышляя он понимал, что ему лучше всего идти на станцию днем к двенадцатичасовому поезду. Именно в это время на перроне будет много людей и, видимо, по этой причине ему будет легче сесть в поезд не привлекая к себе излишнего внимания. Переночевав последнюю ночь в немецкой шинели мышиного цвета, Сергей рано утром стал приводить себя в порядок. Первым делом Архипов чисто выбрился и сбросив грязную одежду выкупался в небольшом лесном озерце неподалеку от станции, Переодевшись в захваченную одежду, он свою старую закопал в землю здесь же у озера. Особенно тяжело Архипову было расставаться с оружием. Он не представлял себе как выйдет на станцию с пустыми руками. У него было мелькнула мысль оставить пистолет или, на худой конец, кинжал, но подумав он и их бросил в яму поверх сырой немецкой шинели. Взяв с собой только деньги и документы, за час до прихода поезда Сергей Архипов вышел из леса и неясно протоптанной дорожкой направился в сторону станции. Он шел сконцентрировав все свое внимание на ближайших домах. Самое страшное, если его увидят выходящим из леса, а уж потом на улице поселка поди узнай кто он и откуда. Но все обошлось как нельзя лучше. Стараясь не привлекать ничьего внимания Архипов сам отыскал железнодорожный вокзал. Внимательно изучив расписание поездов он приобрел в кассе билет на двенадцатичасовой пассажирский поезд до конечной остановки. Его расчет оказался точным - на вокзале в это время было действительно многолюдно и он в этой разномастной толпе мало чем выделялся. Здесь же на привокзальной площади он перекусил в небольшой столовой и запасся куревом в дорогу. Поезд к перрону подошел точно по расписанию и Архипов без лишней суеты занял свободное место в общем вагоне.

***

Губанов с дружками уже в течение двух часов преследовал шестую модель "Жигулей", которыми управляла та самая богатенькая дама, на которую "навел" его Степан Ольховский. С того памятного разговора прошла всего неделя, но Саня загорелся идеей разбогатеть и его уже не покидала ни на минуту возникшее желание. Не теряя времени даром, Губанов, из круга своих знакомых, подговорил Петра Чеснокова и Михаила Лесных помочь ему обстряпать это дело. Ребята работали в том же ресторане в эстрадном оркестре и слыли очень "крутыми". Выслушав необычную просьбу официанта, парни согласились помочь ему и не особо переминаясь назвали сумму в десять тысяч рублей, которую они хотели бы получить за эту услугу. Губанову ничего не оставалось как принять условие своих друзей. При встрече на квартире Ольховского, которая состоялась семь дней назад, Степан пообещал сразу же сообщить Губанову о появлении богатой клиентки в поликлинике. И вот наконец, всего немногим более двух часов назад, Степан позвонил и сообщил ему, что дама прикатила в поликлинику и уединилась в кабинете с зубным врачом Вениамином Суровым. Он также сообщил номер машины на которой приехала любовница Вениамина Павловича. Ольховский подсказал, что Губанову нужно подъехать к поликлинике и "сесть на хвост" клиентке, а уж потом действовать по обстоятельствам. Сашка быстренько разыскал своих товарищей и усадив их в машину направил ее к зуботехнической лаборатории. Автомобиль "клиентки" они застали припаркованным у входа в поликлинику. Остановившись неподалеку, Губанов заглушил двигатель машины и повернувшись лицом к музыкантам спросил: - Как все лучше проделать? Давайте хоть согласуем наши действия. Сидевший рядом с ним Чесноков, многозначительно посмотрев на своего друга, сказал: - Положись на нас полностью, ведь мы этим занимаемся не впервой. Так что, Сеня, не волнуйся, все сделаем по высшему разряду. - Нет, Петро, ты хоть намекни как нам действовать, чтобы достичь желаемого результата? Пойми меня правильно, ноя впервые участвую в подобном деле. - Так как мы ничего не знаем об этой тетке, то действовать будем следующим образом. Поедем следом за ней и в гараже зажмем ее как следует. Думаю, эта состоятельная особа имеет гараж, а не ставит же она машину под открытым небом. Ну, а когда она увидит нож у своего горла, то расскажет и отдаст нам все, что у нее есть. Поверь мне, я знаю этих "милашек", они как правило очень дорожат жизнью и готовы на все лишь бы их не трогали. Уверен и с этой теткой проблем не будет. Более подробно обсудить детали рэкета им не дали обстоятельства: из двери лаборатории появилась женщина в летнем платье в крупный горошек, которую сопровождал мужчина средних лет с элегантной седой бородкой. Они сели в машину за которой и вели наблюдение Губанов и его друзья. Только когда женщина уселась за руль "Жигулей" у всей "троице" исчезли последние сомнения и они ясно поняли, что это и есть намеченная жертва. Губанов запустил мотор, а Михаил Лесных сказал: - Сейчас самое главное не упустить ее в сутолоке машин, но смотри и не мозоль им глаза явным преследованием. Понял? - Да никуда она не денется, можете не волноваться, я город знаю как свои пять пальцев,- успокоил их официант, плавно трогая машину с места. Первые же минуты преследования автомашины, за рулем которой сидела намеченная жертва, несколько поубавили уверенности у Губанова. Женщина прекрасно водила машину и Александру пришлось приложить максимум стараний, чтобы не потерять их с бородатым из вида. Управляемая опытной рукой "шестерка" выбралась на Западное шоссе и не снижая скорости продолжала движение к Областной больнице. Женщина повезла своего попутчика в загородный ресторан "Сосновый бор", где они провели в общей сложности около полутора часов. После этого побывали в девятиэтажном доме на улице Лидии Рубцевой, где предположительно проживал ее бородатый попутчик. И здесь преследователям пришлось сидеть в машине ничуть не менее, чем у ресторана "Сосновый бор". Наконец женщина, без сопровождения бородатого, вышла из подъезда и бойко стуча каблучками по асфальту проследовала к своему автомобилю. - Даю голову на отсечение - теперь-то она поведет нас к себе домой,- сказал Чесноков, выбрасывая окурок в окно. - Не уверяй, а то без головы останешься, эта сука куда хочет может хвостом вильнуть,- зло ответил ему Лесных. Губанов завел двигатель и направил машину вслед "Жигуленку" резво набирающему скорость. - Ты посмотри как резво эта паскуда водит автомобиль! - не удержался он от восклицания. - А чем же еще ей заниматься, если у нее водятся "бабки"? Вот она и катается по городу себе в усладу, а мы частенько не знаем на что опохмелиться, - зло откликнулся Михаил Лесных. - Ничего, мы ей сейчас покатаемся, нам только бы не упустить ее из вида,- сказал Чесноков и посмотрел на Губанова. - Не волнуйтесь, я ее уже не упущу,- пообещал Сашка и посмотрел на спидометр - стрелка упрямо держалась на цифре сто.

*** Дорога до Тамбова заняла три часа, которые пролетели незаметно потому, что он продремал все это время откинувшись на спинку сиденья. Когда начались пригородные домики, почти вплотную обступившие трассу, Николай Федорович проснулся и чтобы быстрее развеяться закурил. - Что, Андрюша, уже Тамбов?- поинтересовался Мошкин и приоткрыл на два пальца боковое стекло. - Минут через десять будем в центре, нам туда и надо? - Нет, нам нужно найти село Котово Моршанского района. - Так это придется ехать еще дальше. Моршанск находится за Тамбовом километрах в ста если не больше. Товарищ полковник, вам нужно заезжать в Тамбов или сразу по окружной поедем в Котово? - Гони сразу на Моршанск, в Областном УВД нам пока делать нечего. - Все, вас понял,- произнес Андрей и включив поворот свернул на окружную дорогу. - Вовремя я тебе сказал куда ехать, а то мы чуть окружную дорогу не проскочили. - Страшного ничего бы не произошло, но минут сорок мы наверняка потеряли из-за городской толчеи. Дорога на Моршанск шла параллельно реке Цна, которая то приближалась к трассе, а то уходила плавными поворотами за горизонт. На противоположном берегу зеленел большой массив леса и Николай Федорович с удовольствием смотрел на этот живописный пейзаж средней полосы России. Он навевал воспоминания далекой молодости когда и сам Мошкин вырос поблизости от похожей речке, на ее берегах рос такой же изумрудно-зеленый лес. Отвлек его от нахлынувших воспоминаний дорожный указатель, который обозначал начало Моршанского района. Мошкин посмотрел на водителя и сказал: - Андрей, нам необходимо попасть в село Котово, именно там живет интересующий нас человек. - Товарищ полковник, а я думал, что нам нужно ехать в сам Моршанск. Про это село Котово мы узнаем у кого-нибудь в ближайшем поселке. Километра через три такая возможность представиться. Андрей остановил машину напротив колодца с журавлем, к которому из ближайшего дома направлялась женщина в цветастом платье с двумя пустыми ведрами в одной руке. Разговор между нею и шофером состоялся у самого колодца. Женщина, энергично жестикулируя свободной рукой, быстро объяснила как найти дорогу к нужному им селу. По жестикуляции женщины Мошкин понял, что Котово расположено гдето неподалеку. Когда Андрей вернулся и тронул машину с места Мошкин спросил его: - Ну, что тебе рассказала эта женщина? - Оказалось, товарищ полковник, что эта деревня располагается здесь поблизости. С ее слов нужно проехать еще тринадцать километров по трассе, а потом повернуть направо, а там, переехать Цну, вскоре попадем в Котово. Женщина их не обманула и следуя указанным маршрутом они через двадцать минут попали в деревню где проживал Измалков. Дом в котором он жил удалось отыскать без особого труда. Как убедился Николай Федорович в этой маленькой деревушке Измалков был всем хорошо известен. Его дом представлял собой рубленый пятистенок под позеленевшей от времени черепичной крышей. Андрей остановил машину так, что Мошкин выйдя из нее оказался буквально в метре от калитки ведущей во двор. Открыв ее Николай Федорович прошел по песчаной дорожке на взгорок - к дому. Глядя на старый запущенный сад на массу не срубленных сорняков растущих между деревьями он понял, что в этом году здесь не проводилось никаких работ. Поднявшись во ветхим ступеням на покосившееся от времени крыльцо, он увидел на двери большой амбарный замок. Только теперь Мошкин обратил внимание на то, что окна дома закрыты ставнями. По всему чувствовалось, что хозяин отсутствует и не один день. Николай Федорович спустился по тропинке вниз к машине и плотно закрыв калитку направился к домику ближайших соседей. На стук дверь открыла женщина лет пятидесяти с румяным скуластым лицом и бесхитростными глазами. - Здравствуйте,- поприветствовал ее Мошкин. - Здравствуйте,- приветливо отозвалась она с любопытством рассматривая Николая Федоровича,- вы к кому? - Мне собственно нужен ваш сосед Измалков, но у них никого нет дом на замке. Не могли бы вы подсказать, где его можно найти? - Иван Борисович в больнице находится, месяца четыре лежит если не больше. Сразу после Нового года как уехал, так дома больше ни разу и не появился. Клавдия, его жена если ее нет дома - значит к нему уехала. - А что с ним приключилось?- поинтересовался Мошкин. - Я точно не знаю, но говорят рак у него. Клавдия ко мне приходила за молоком недели две назад и говорила, что он уже не понимается с постели. - Где он находится в больнице: в Моршанске или Тамбове? - Точно я не знаю - на расспрашивала. Вначале он был в районной больнице, а сейчас поговаривают, что лежит в областной. Николай Федорович поблагодарив женщину направился к машине.

*** Его персона не вызывала у нормальных советских людей никаких подозрений, Архипов убедился в этом во время своей первой послевоенной поездки железнодорожным транспортом. Если у кого-то у попутчиков и возникало желание заговорить с ним то встретив, настороженный и не предвещавший ничего хорошего, взгляд Сергея он благоразумно отказывался от своего намерения. Так и ехал он гонимый страхом и внутренне готовый к любым неожиданностям. Терпения и выдержки хватило только на одни сутки путешествия железнодорожным транспортом. Вначале ему хотелось уехать куда-нибудь на Дальний Восток или крайний север, но поразмыслив решил, что в центре России затеряться будет гораздо легче. Вот та и оказался Архипов в Воронеже. Во время войны за полгода героической обороны, город был разрушен до основания. Даже спустя столько лет, Воронеж не был восстановлен полностью и по существу представлял собой одну большую строительную площадку. Архипов не долго думая устроился на работу в строительную организацию подсобным рабочим. Хоть и было у него водительское удостоверение, но осмелиться работать шофером Сергей не смог - за неимением навыков практического вождения. Определили его в строительную бригаду, которая возводила пятиэтажные дома в районе кинотеатра "Спартак". Так проработал он подсобником у опытного и известного каменщика Спиридонова целый год. Этот год Архипову показался вечностью. Работа ежедневно требовала большого физического напряжения и он работал с упорством обреченного. Бригадиру его обязательная старательность пришлась по душе и он проявил инициативу поближе познакомиться с Сергеем. Архипова это насторожило и даже испугало. К тому времени он проживал в общежитии, где имел койку полученную не без участия того же Спиридонова. Строительной специальности Сергей не заимел, но тяжелый физический труд способствовал его быстрейшей адаптации в мирной гражданской жизни. Бригадиру очень хотелось сделать из Архипова хорошего каменщика, но у того были совершенно другие планы. У него не выходила из головы мысль о золоте, которое он сумел припрятать в глухом лесу под Минском. Решив, что пора начинать жить по другому, Архипов рассчитался с работы и одновременно выписался из общежития. Устроившись на квартиру, совершенно в другом районе города у старого аэропорта, решил, что пора наведаться в Белоруссию за своими сокровищами. Поездка за монетами прошла без особых приключений и на ее осуществление ушло всего восемь дней. ИЗ всего золота, что он имел, Архипов взял только четвертую часть, а основной клад оставил в прежнем схороне. Вернувшись в Воронеж Сергей, а по новым документам уже Иван Сопов, разделил привезенное золото на две части. Одну половину надежно припрятал во дворе хозяйки новой квартиры так, чтобы в любой момент монеты были под рукой, в другую часть монет схоронил в оборудованном тайнике близ санатория имени А.М.Горького. Отглянув еще две недели Сопов устроился на работу в похоронное бюро центрального кладбища, что Коминтерновском районе Воронежа. В те годы это была окраина города, место пустынное и не очень посещаемое людьми. ОН все рассчитал очень правильно. Для большинства людей похороны близких людей большое горе и вообще пренеприятная, но неизбежная процедура. Большинство с неохотой посещают кладбища, а если и делают это, то волевым усилием преодолевая душевный дискомфорт. Работники выполняющие ритуальные обряды не пользуются особой благосклонностью граждан и свое общение с ними сводят к необходимому минимуму. Какое-то время Сопову пришлось работать простым могильщиком, но это продолжалось не долго. Две золотые монеты, которые он презентовал начальнику кладбища как по мановению волшебной палочки сделали его старшим над двумя группами могильщиков. Так и пристроился он в тихом и обделенном людским вниманием месте, довольствуясь небольшой зарплатой, а главное избежав тяжелого физического труда. Начальнику, дабы поддерживать его хорошее расположение к себе, Сопов систематически ставил выпивку, неоднократно приглашая к себе на квартиру. С подчиненными Иван был строг, но справедлив, никогда не лишая их левого приработка, но не позволяя особенно обдирать клиентов. Со временем стал играть заметную, если не более, роль подчинив себе через начальника пьяницу всех, кто так или иначе имел отношение к отправлению похорон на центральном кладбище. Шло время - Воронеж расстраивался в ширь и постепенно, незаметно кладбище оказалось в черте города. По разным причинам сменялись руководители, а Сопов незаметно оставался на вторых ролях, в тени, мудро считая, что так он меньше рискует быть разоблаченным. Постепенно Иван, пустив золотишко в дело, приобрел земельный участок и в два или три года построил двухэтажный особняк на тихой улице неподалеку от кладбища. Только после этого он решился жениться и вскоре ему подвернулась подходящая женщина.

*** Больница в Моршанске была только недавно отстроена и представляла собой целый комплекс, где удачно совместили поликлинику и стационар. После недолгих разъяснений в регистратуре и звонка в хирургическое отделение, Николая Федоровича направили в сорок первый кабинет к врачу онкологу. На втором этаже поликлиники, где и располагался кабинет было многолюдно, но к онкологу очереди больных не было. Остановившись у сорок первого кабинета Мошкин понял, что больные толпились на прием к терапевту, кабинет которого располагался по соседству. Постучав в дверь Николай Федорович приоткрыл ее и не заглядывая в внутрь произнес: - Разрешите? - Да-да, проходите. В кабинете находилось двое: врач, приблизительно такого же возраста что и Мошкин, а напротив него за отдельным столом сидела молоденькая медсестра. - Здравствуйте,- произнес Мошкин закрывая дверь. - Здравствуйте,- отозвалась девушка, а врач еле заметно кивнул головой. - Мне необходимо поговорить с вами. - Проходите, присаживайтесь на стул,- вежливо пригласила медсестра и жестом руки указала на стул для пациентов. Врач оторвался от чтения брошюры, которая лежала перед ним и выжидающе уставился на Мошкина. Николай Федорович опустился на предложенный стул, поблагодарил девушку и повернувшись к доктору сказал: - Я к вам не с болезнью, а по поводу болезни вашего пациента. - Не совсем понимаю, что конкретно нужно от меня? Мошкин представился доктору и попросил рассказать ему о больном Измалкове Иване Борисовиче проживающим в селе Котово. Врач немного подумал, видимо старясь вспомнить больного, а потом сказал обращаясь к медсестре: - Марина, отыщи пожалуйста карточку больного,- повернувшись к следователю он продолжил как бы оправдываясь:- а то на слух трудно определить о ком идет речь. Марина отложила в сторону ручку и стала проворно перебирать карточки, которые лежали стопкой на краю ее стола. Прошло не более минуты как ее быстрые пальцы отыскали нужную карточку и положили ее перед врачом. Тот посмотрел на титульный лист и спросил: - Вас интересует Измалков Иван Борисович, двадцать второго года рождения? - Да именно он. Что вы можете сказать о его болезни? Врач полистал карточку и остановившись на последней записи сказал: - У него дело серьезное. Он обратился к нам в начале января. Первоначально врачи предполагали у него холецистит. - Что это такое? - Воспаление желчного пузыря. Так вот его положили на стационар и провели курс лечения но это мало могло. Мы, вернее хирурги, послали Измалкова на обследование в областную клиническую больницу. Там тоже в течении месяца проводили терапевтическое обследование. Наступило временное облегчение и его перевели к нам под наблюдение районных хирургов. Через две недели состояние больного ухудшилось. В правом подреберье появились изматывающие нестихающие боли и его вновь стали лечить без хирургического вмешательства. Несмотря на проводимое медикаментозное лечение больному не становилось легче. Вот только тогда хирурги и поняв, что здесь что-то не то, обратились ко мне. Я осмотрел больного и поставил диагноз - рак печени. Для подтверждения, теперь уже я, направил Измалкова в областную онкологическую больницу. Там диагноз подтвердился, но болезнь вступила в заключительную стадию. Состояние больного резко ухудшилось и врачи посчитали правильным оставить его, чтобы хоть както облегчить страдания. - Вы хотите сказать, что Измалков умрет?- не удержался Мошкин. - Да, в этом нет сомнения, по всем внутренним органам пошли метастазы и конечно он обречен. Я не могу сказать как долго Измалков проживет, но думаю месяца два - три не более. Хотя никто не может дать гарантии, что это не произойдет раньше. - Почему же в таком случае его оставили в областной онкологической больнице? - При таком течении болезни пациента мучают ужасные боли и чтобы не допустить болевого шока приходиться через два - три часа делать инъекцию наркотика. У нас нет такой возможности, а там с морфием и другими подобными лекарствами по свободнее. Вот поэтому врачи и оставили его желая хоть как-то облегчить его мучения. - А может они его спасут? - Нет, о выздоровлении не может быть речи, этот вариант исключается полностью. Поверьте мне как врачу практикующему без малого тридцать лет - этот человек обречен, его не сможет спасти чудо. А вы и я знаем - чудес на свете не бывает, не та у Измалкова болезнь и не тот возраст больного. - Могу ли я с ним увидеться?- непроизвольно сорвалось с языка у Николая Федоровича. - Если он жив и вы желаете его увидеть - лучшего ожидать не приходиться. Могу вам дать только один совет - торопитесь иначе можете опоздать. Мошкин поблагодарив врача за информацию вышел из кабинета и заспешил к машине.

*** Машина управляемая женщиной привела Губанова и его друзей на тихую улочку в Северном микрорайоне, к двухэтажному особняку обнесенному высоким неприступным забором. Привычно подогнав "Жигули" вплотную к воротам, она проворно вышла из машины и скрылась во дворе, использовав для этого дверь рядом с воротами. Через мгновение створки ворот распахнулись и женщина закрепив их направилась к машине. - Ну, вот наконец-то наступил и наш черед,- зло сквозь зубы констатировал Лесных. Губанов от неожиданности вздрогнул и растерявшись спросил: - Как действовать будем? Чесноков повернувшись к нему сказал: - Мы с Михаилом ее защучим во дворе, а ты не мешкая закроешь ворота. Понял? Не дожидаясь ответа скомандовал:- Все, кончаем базар, пошли дело делать! Быстро покинув машину они стремительно бросились сквозь распахнутые ворота вглубь двора. Губанову ничего не оставалось как последовать за друзьями музыкантами. Когда он провозившись наконец-то закрыл ворота и подошел к машине самое страшное уже произошло без него. Чесноков, зажав женщине рот рукой силой усадил ее на водительское сиденье своих же "Жигулей". Лесных усевшись рядом с ней на пассажирское сиденье тот час приставил к ее горлу финский нож с обоюдным лезвием. - Если будешь кричать, я тебе сразу же перережу горло. Сказав это он для пущей верности с силой двинул ей кулаком под ребра. Женщина испуганно закрутила глазами силясь что-то сказать. Поняв что клиентка дошла до кондиции Лесных продолжил:- Отпусти-ка ее, посмотрим что она на скажет. Чесноков разжав рот жертвы сел на заднее сиденье продолжая держать женщину за плечи. Она сразу же воспользовалась предоставленным ей правом говорить: - Кто вы такие и что вам надо? Голос ее был испуганный, она тяжело и часто дышала. - Ну, вот и молодец, ты все поняла правильно. Кто мы - для тебя сейчас не так уж и важно - не ломай себе понапрасну голову. А нужно нам от тебя только одно - деньги и драгоценности, которые у тебя есть дома. Что ты нам на это скажешь? Женщина испуганно скосила глаза на нож, потом на Михаила и тотчас сказала: - Я отдам все что у меня есть, только оставьте меня в покое. - Вот видишь, мы уже почти договорились. Только не понимай все так просто: нас в первую очередь интересуют золотые монеты, которыми ты так щедро осыпаешь своего бородатого любовника. - Но у меня нет этих монет!- воскликнула женщина и попыталась отстраниться от финского ножа. - Сиди спокойно и не трепыхайся, а то хуже будет,- пообещал Лесных не убирая ножа от горла жертвы. - А,где же монетки, неужели все перетаскала своему хахалю?- спросил с ехидцей в голосе Чесноков. - Я отдавала монеты Вениамину с позволения мужа и всегда ровно столько, сколько он давал мне. - Где он брал их и есть ли у него золотишко еще?- перебил ее Лесных. - Я этого не знаю, он никогда не делился со мной своими секретами.- произнесла женщина и всхлипнула собираясь заплакать. - Ну, ты нюни не распускай, а о золотишке придется поговорить с твоим мужем. Где он сейчас? - Как где - дома. - Кто кроме него может быть в особняке? - Никто - он один. Мой муж не любит гостей, да и друзей у него почти нет. - Чем он занимается сейчас? - Смотрит телевизор или читает книгу,- не задумываясь ответила она, вытирая выступившие на глазах слезы. - Оружие в доме есть?- спросил Чесноков. - Нет, откуда, мой муж совсем мирный человек. - Где он работает? - Нигде, он пенсионер. - Сейчас мы вместе с тобой пойдем в дом и там продолжим беседу. Но со всей ответственностью тебя предупреждаю: если ты нас обманываешь или попытаешься предупредить мужа мы поступим с тобой очень больно, смотри не забывай об этом. А сейчас дай нам ключ от квартиры, где он? Вконец испуганная женщина указав рукой на заднее сиденье сказала: - Они там в моей сумочке. Чесноков нашел сумочку и открыв ее вытряхнул все содержимое на сиденье. Взяв ключи он обратился к Губанову: - Покарауль эту мымру здесь, а мы наведаемся в дом и посмотрим чем занимается ее муж. Как только загорится свет в доме - веди ее туда, а уж там будем говорить сними двоими. Повернувшись к Михаилу он продолжил:- Ну, что пошли посмотрим как проводит свой досуг советский пенсионер? - Пошли,- согласился Лесных и они дружно покинув машину стремительно направились к темнеющему в глубине двора двухэтажному особняку. Александр Губанов остался в автомобиле наедине с плачущей женщиной.

*** Постепенно главенствующая роль центрального кладбища сошла на нет, а на окраине города. В Северном микрорайоне открыли новое куда и перешел работать Сопов Иван. На новом месте он много лет поработал вахтером, а конце восьмидесятых отошел от дел по возрасту. Уже будучи на пенсии он еще какое-то время работал, но потом поразмыслив оставил трудовую деятельность навсегда. Материально Сопов себя обеспечил пожизненно - от припрятанного золота менее половины и впереди ему светила безоблачная старость. Но не все получается так как нам бы хотелось. Всегда может случиться неожиданность, которая кардинально меняет годами сложившийся уклад жизни. И такой случай не заставил себя ждать. Однажды, а это было в середине весны, когда снег стал уже рыхлым, а почки на деревьях еще не проснулись, Сопов обнаружил что у него кончились сигареты. Посмотрев ящике комода, он неожиданно для себя увидел, что выкурил последнюю пачку и запасов курева у него просто нет. Жены дома не было, она взяв автомобиль уехала в центр города совершать хозяйственные покупки. Иван решил сам сходить в ближайший магазин и купить там пару блоков сигарет. Взяв бумажник в котором он обычно держал наличные, Сопов оделся и захватив пластмассовый пакет, вышел на улицу. Магазины располагались неподалеку и Иван прямехонько направился в гастроном, где надеялся найти хорошие сигареты. В водочном отделе где обычно продавали курево, импортных сигарет не было и он, немного расстроившись, остановил свой выбор на отечественном "Космосе". После некоторых колебаний Иван все-таки приобрел один блок. Выйдя на улицу он разорвал упаковку и достав сигарету прикурил, закрыв пламя зажигалки от порыва ветра ладонью левой руки. Когда Сопов оторвал взгляд от подрагивающего пламени зажигалки, то увидел перед собой немолодого мужчину, который явно хотел обратиться к нему. "Видимо, хочет "стрельнуть" закурить",- подумал Сопов и не ошибся. - Слышь, друг, угости сигареткой,- попросил мужчина и его заросшее щетиной лицо исказила гримаса улыбки. Внешний вид его говорил о том, что ведет он бродячий образ жизни - так неопрятна и помята была его одежда. Рубашка с замызганным, замусоленным воротником, пиджак и куртка с чужого плеча подтверждала, что перед ним человек без определенного места жительства. Сопов выдохнув дым произнес: - Сейчас угощу,- и достал початую пачку "Космоса", которую уже успел сунул в карман. Сигареты были в мягкой пачке и Иван, сделав энергичное движение рукой, вытряхнул их добрую половину. Протянул их бомжу он продолжил:- Возьми штук несколько. Мужчина улыбнулся и произнес: - Да, ты давай всю пачку, не скобарись - она ведь у тебя нет последняя. Голос говорившего показался Сопову знакомым. Пытаясь припомнить где он уже встречал этого опустившегося человека, Иван на какое-то мгновение замешкался. Бомж понял секундное замешательство по своему и без зазрения совести взял пачку сигарет из рук Сопова. Одну из сигарет он сунул в рот, а пачку спрятал в карман куртки из материала неопределенного цвета. Пристально посмотрев прямо в глаза опешившему Ивану продолжил:- А теперь давай огоньку. И только после этих слов Сопов, а вернее Архипов живущий под чужой фамилией, вспомнил этот голос с хрипотцой. Машинально протягивая немеющей рукой зажигалку он испуганными глазами всматривался в заросшее лицо бомжа все еще не веря догадке, которая словно разряд тока обожгла его. Мужчина взял протянутую зажигалку и спросил: - Ну что, командир, узнаешь своего сослуживца или нет? Этот вопрос парализовав волю окончательно пригвоздил Сопова к земле. Растерявшись и побледнев он смог выдавить только одно слово: - Узнаю. Бомж прикурил и возвращая зажигалку с ехидной улыбкой произнес: - А мне поначалу казалось, что ты меня не признаешь - ведь столько лет прошло. Ты тоже здорово изменился, но я тебя признал сам без всякой подсказки. - Как же ты нашел меня?- в свою очередь спросил Сопов постепенно приходя в себя и с трудом сознавая, что перед ним стоит Афанасий Смирнов собственной персоной. - Тебя я обнаружил совершенно случайно. Несколько лет я безуспешно разыскивал тебя, но потом отчаялся и уже не надеялся, что мы свидимся на этом свете. - Ладно,- перебил его Сопов,- нам есть о чем поговорить поэтому пошли ко мне домой - там все и обсудим. Афоня, видимо приняв приглашение Архипова как признак хорошего расположения к себе, с готовностью согласился. - Пошли. Я, Серега, не против побеседовать в спокойной обстановке. - Меня зовут, Иваном, а фамилию я теперь имею другую - Сопов. Так что забудь как меня звали в те далекие годы. - Хорошо, командир.- согласился Афоня и послушно пошел вслед за Соповым. За всю дорогу до дома никто из них не проронил ни слова, каждый думал о своем сокровенном. За время пути Иван трижды незаметно оборачивался проверяя нет ли за ними следки. Сопов опасался, что у Смирнова есть сообщники. Убедившись, что ими никто не интересуется, а это подтверждало догадку, что Афоня пришел к нему один без прикрытия, Иван успокоился. То, что Смирнов был один и решило его судьбу. В голове Сопова возникло решение покончить с ним раз и навсегда, но ему нужно было какое-то время, чтобы обдумать безопасный план убийства своего соратника по службе у немцев.

*** В Тамбов попали в полдень. Время и желудок напомнили об обострившемся чувстве голода. Остановившись у одной из столовых подвернувшихся им на пути, они с завидным аппетитом пообедали. Прежде чем тронуться на поиски областной онкологической больницы, Николай Федорович выкурил сигарету прохаживаясь по чисто подметенному тротуару. Восстановив нормальное кровообращение в отекших от длительного сиденья в одном положении, ногах Мошкин вновь сел на пассажирское место рядом с водителем. Андрей, положив обе руки на рулевое колесо, ожидал, что скажет ему полковник. Николай Федорович правильно поняв ожидание водителя, произнес: - Давай-ка, Андрюша, отыщем областную онкологическую больницу - пора нам и за работу приниматься. Мы с тобой полдня из машины не выходим, а результата - ноль. Тронув машину с места, шофер сообщил: - Я еще в столовой разузнал, где находится это заведение. Думаю, что мы отыщем больницу быстро - она здесь неподалеку. Действительно, минут через десять неторопливой езды машина подвернула к трехэтажному зданию старой постройки с небольшими окнами - бойницами. - Уж не это ли мрачное здание больница? Андрей заглушил двигатель и посмотрев на Мошкина сказал: - По описанию именно здесь, в этом здании находится онкологическая больница. - Глядя на это строение даже постороннему становиться не по себе, а каково больному? Сказав эти слова Николай Федорович покинул машину и захлопнул дверцу легким движением руки, направился к серому зданию. В приемном покое Мошкин без труда выяснил, что Измалков действительно находится в больнице на лечении. Медсестра полистав книгу регистрации сообщила, что он находится в триста шестой палате, которую ведет врач Сушкова Тамара Дмитриевна. В гардеробе Мошкин взял белый халат, который был здесь обязательным атрибутом посетителей и направился на третий этаж. Гардеробщица подсказала, что Тамару Дмитриевну он скорее всего найдет в ординаторской, которая располагалась на втором этаже. Дежурной по этажу Мошкин без обиняков выложил свое желание побеседовать с врачом Сушковой. - Подождите одну минутку, я сейчас посмотрю в ординаторской, мне кажется, она недавно прошла туда. Медсестра встала из-за стола и шурша накрахмаленным и хорошо отутюженным халатом быстро удалилась по коридору. Николай Федорович несколько минут рассматривал множество разнообразных ярких упаковок с лекарствами, которые в большом ассортименте стояли на столике дежурной. Видимо, медсестра расфасовывала в кулечки дневную порцию лекарств для каждого больного. Об этом свидетельствовали фамилии больных аккуратно выведенные каллиграфическим женским подчерком на кулечках из обычной бумаги в линеечку. В доброй половине из них уже виднелись таблетки и драже разложенные заботливой женской рукой. Приближающееся шуршание накрахмаленного женского халата отвлекло Мошкина от разноцветной пестроты упаковок и таблеток. Подошедшая медсестра остановившись у стола сказала: - Тамара Дмитриевна освободится через несколько минут. Если вам не трудно, то подождите пожалуйста. - Хорошо, я подожду,- согласился Мошкин и отойдя в сторону стал просматривать настенный санбюллетень. Медсестра тем временем расположившись за столом продолжила манипуляцию с таблетками. Не успел Николай Федорович прочитать и половину статьи о вирусном гепатите как в коридоре появилась солидная женщина в белом халате. По ее рациональным и решительным движениям Мошкин понял, что это и есть ожидаемая им Сушкова. Интуиция его не подвела. Поздоровавшись женщина назвала свою фамилию и глядя с интересом на Николая Федоровича спросила: - Что вы хотели? - Моя фамилия Мошкин, я следователь и хочу попросить вас разрешить мне побеседовать с одним из ваших пациентов. - Кто же именно стал предметом вашего внимания? - У вас в триста шестой палате находится на лечении некий Измалков, вот именно с ним и необходимо мне поговорить. Едва он назвал фамилию больного, как во взгляде Тамары Дмитриевны что-то изменилось. Интуиция и на это раз подсказала Мошкину, что увидеться с Измалковым будет не просто. Сушкова точно угадав его мысли сказала: - Состояние больного не располагает к разговору с кем либо, даже если это будите вы - следователь. Разочарование на лице Мошкина не ускользнуло от внимательного взгляда Сушковой. Николай Федорович решительно и непреклонно сказал: - Тамара Дмитриевна, я очень прошу вас пойти мне на встречу и разрешить побеседовать с Измалковым. -Товарищ Мошкин, больной фактически находится при смерти его дни сочтены. Поймите меня правильно - это не мой каприз, а долг врача. Последние дни мы его практически "держим" на морфии, но даже это крайнее средство помогает не так эффективно ка нам бы хотелось. - Уважаемая Тамара Дмитриевна, тем не менее и меня сюда привел долг, а не праздное любопытство. Уверяю вас, мне нужно поговорить с ним прежде, чем он умрет. Я расследую одно очень запутанное и трагическое дело, от разговора с Измалковым зависит многое. Убедительно прошу вас оказать мне всяческое содействие. Сушкова немного подумала и согласилась: - Хорошо, я разрешу вам такую встречу, но как поведет себя его жена, да и согласится ли беседовать с вами сам больной? - Разговор с больным и его женой я беру на себя. Выслушав Мошкина Тамара Дмитриевна решительно сдвинула брови и произнесла: - Что ж, если вы так настаиваете - пойдемте в триста шестую палату.

*** Инженер действительно отпросил его на целых три дня и это очень удивило Неретина. Он просто не представлял себе, как можно было упросить председателя колхоза отпустить главного агронома в самый разгар полевых работ. Светлана собрала мужа в дорогу и ранним утром во вторник они отбыли в Воронеж. В поездку отправились втроем на машине Дунаева. Вел автомобиль сам Семен Валентинович, его дочь удобно расположилась на заднем сидении, а Неретин занимал пассажирское место рядом с водителем. Лена почти всю дорогу продремала положив голову на заблаговременно прихваченную из дома подушечку. Мужчины всю дорогу оживленно разговаривали обсуждая положение дел в районе и родном колхозе, а потом вспоминая свои студенческие годы проведенные в центральном городе Черноземья. Так незаметно они и доехали до Воронежа. К девяти часам утра они были в сельскохозяйственном институте. Дунаев с дочерью направился в приемную комиссию сдавать документы, а Неретин пошел наводить справки о своих однокурсниках. Довольно быстро нашел он на кафедре технических культур Ярослава Федотова. С ним вместе они учились и вместе проходили производственную практику в учхозе "Березовский" Рамонского района. За это время, что они не вделись Ярослав защитил кандидатскую диссертацию и уже более семи лет работал доцентом на кафедре. Вспомнив былые времена и годы студенчества Ярослав поинтересовался: - Ну, а ты как оказался здесь? - Все объясняется просто: моя племянница окончила среднюю школу и изъявила желание учиться на агронома, вот я и привез ее сюда. Училась она неплохо, но трудности при поступлении от этого не уменьшатся. Вот хотелось бы мне немного подстраховаться, а как это лучше сделать не знаю, может ты подскажешь: - Я наверное смогу не только подсказать но и реально помочь. Секретарь приемной комиссии мой хороший друг. - Как практически это сделать? - Вы уже сдали ее документы в приемную комиссию? - Уже наверное сдали. - Вот и хорошо. Я сейчас пойду на урок и меня не будет здесь два часа. За это время ты на отдельный листок выпишешь ее фамилию, имя, отчество, порядковый номер группы в которую она зачислена и номер ее экзаменационного листа. По окончании второй пары подойдешь сюда и отдашь мне лично. Все запомнил, что нужно мне знать о твоей племяннице? - Все, а что нужно еще? - Больше ничего, после этого можешь ехать домой. - А магарыч? - Это потом, когда поступит, а сейчас не время таким вещами заниматься. Во время приемных экзаменов тут за всеми следят и всех подозревают. Так что давай иди, а я до половины двенадцатого буду в двести двадцать второй аудитории, а потом встретимся. Все понял? - Понял. - Тогда действуй. Не прощаясь Неретин направился в приемную комиссию разыскивать Дунаевых. Нашел он их сравнительно быстро - они уже сдали документы и необходимые Ярославу данные были на руках у инженера. Александр Михайлович списал все на бумажку и вновь поспешил на кафедру, надеясь еще застать Федотова там, но тот уже ушел на урок. Пришлось ожидать его до половины двенадцатого. Но это время даром не пропало. Дунаев, за эти два часа, сумел устроить дочь на месячные подготовительные курсы. Когда Неретин вручив необходимые данные Федотову вновь отыскал Дунаевых часы показывали двенадцать часов ровно. Увидев Неретина Семен предложил: - Пойдем, Александр Михайлович, покушаем в студенческую столовую, заодно и посмотрим как сейчас кормят студентов. - Я совершенно с тобой согласен, да и Лена наверное порядком проголодалась. Что молчишь? Девушка слегка смутившись, ответила: - Конечно проголодалась? - Ну, если так, то идем на обед - решено единогласно,- пошутил Дунаев, направляясь к выходу из главного корпуса. Пройдя через небольшой, но хорошо знакомый Неретину, скверик все трое подошли к столовой. Внешне она выглядела как и много лет назад, а вот внутренний интерьер изменился к лучшему. На стенах масляными красками были изображены сцены по сельскохозяйственной тематике. Панно были выполнены опытной рукой художника в пастельных тонах. Готовили в столовой ничуть не лучше чем в студенческие годы Неретина или Дунаева. Единственное, что нравилось всем без исключения посетителям - это быстрота обслуживания. Этому способствовала сохранившаяся система комплексных обедов. Она существенно сокращала время обслуживания каждого отдельно взятого посетителя, увеличивая пропускную способность столовой в целом. После обеда поехали к двоюродной сестре Дунаева, которая проживала на улице Келлера буквально в двух остановках от сельскохозяйственного института. Хозяева очень радушно встретили гостей. Сестру звали Маргаритой - это была молодая и довольно общительная женщина. Мужем, которого звали Иваном, она командовала как хотела. Она сразу же услал его куда-то, по всей видимости в магазин, а сама около получаса с интересом расспрашивала брата о семейной жизни, работе. Потом, утолив любопытство, увила Лену в другую комнату, оставив на какое-то время Неретина и Дунаева вдвоем. Здесь-то Александр Михайлович и сумел рассказать инженеру все, что удалось ему проделать в институте. Семен остался доволен результатом переговоров Неретина с доцентом.

*** Поднимаясь по лестнице вслед за Тамарой Дмитриевной Мошкин мучительно думал как лучше ему начать предстоящий разговор с Измалковым и его женой. Так и не придумав ничего подходящего они подошли к триста шестой палате. Перед тем как войти в нее Сушкова на мгновение остановилась и убедившись, что следователь идет за ней, решительно открыла дверь. Палата представляла собой небольшую комнатку в которой размещалось всего две кровати. На одной - той, что стояла справа, сидела немолодая женщина с уставшим осунувшимся лицом, на другой - стоящей напротив, лежал человек, укрытый простыней так, что виднелась только одна голова. В палате было душно, в воздухе стоял приторный запах лекарств и никотина, чувствовалось, что больной недавно курил здесь. Сушкова повернувшись к женщине сказала: - Клавдия Федоровна, вы бы хоть палату проветрили, а то у вас здесь явно недостает свежего воздуха. Вам,- она повернулась к больному,- Иван Борисович, курить нужно постараться бросить. Ибо, я вам говорила об этом не один раз, курение очень вредит вашему здоровью. Человек под простынею зашевелился и мгновение позже послышался его старческий болезненный голос: - Не надо меня успокаивать, Тамара Дмитриевна, ведь вы хорошо знаете, что песенка моя спета. Дело тут далеко не в том: буду я курить или нет, просто моя болезнь и мой преклонный возраст не оставляют мне шанса на выздоровление. Поэтому бросьте лукавить с куревом мне от этого легче не будет. - Я думаю прямо противоположно, но чувствую, что мои увещевания вам порядком надоели. Сейчас не время для препирательств я вот вам привела посетителя, которому нужно поговорить с вами по очень важному делу. Я вас оставлю здесь в палате,- это она уже говорила Мошкину,- а сама пойду на второй этаж, там меня ждут больные. - Хорошо, спасибо,- поблагодарил ее Николай Федорович. Сушкова после этих слов покинула палату, а Мошкин посмотрел по сторонам отыскивая хоть какой-то табурет. Измалков увидев это, властно сказал: - Клавдия, предложи гостю стул, а то как-то неудобно. Женщина повинуясь больному уже привстала с постели, но Мошкин остановил ее: - Не беспокойтесь, я сам возьму. Переложив стопу газет на тумбочку Николай Федорович перенес стул поближе к постели больного и подобрав полы халата присел на него. Измалков вновь зашевелился и высвободив руки положил их поверх простыни. В палате было не очень светло, но постепенно глаза привыкли и в сумерках Мошкину открылась совершенно страшная картина. Перед ним лежал человек вернее скелет человека обтянутый пергаментной сморщенной кожей. Худые костлявые руки постоянно двигались, словно перебирая невидимые четки. Глаза Измалкова болезненно блестели тупо уставившись на Мошкина из почерневших впалых глазниц. У Николая Федоровича по спине пробежала непроизвольная дрожь и он с трудом сдерживая себя отвел глаза в сторону. В горле больного что-то заклокотало он судорожно закашлялся и только смачно отхаркнувшись спросил: - Интересно узнать, зачем это я вам понадобился? После с трудом произнесенного вопроса он выжидающе смотрел на Мошкина, перебирая пальцами невидимые четки. Николай Федорович на минуту задумался и не находя ничего подходящего решил говорить с Измалковым в открытую. - Меня привел к вам один общий знакомый, а именно Смирнов Афанасий Иванович. Услышав это Измалков на миг оцепенел, даже пальцы в это мгновение замерли вцепившись мертвой хваткой в простынь. Блеснув страшными глазами, он нашелся и задыхаясь спросил: - А ты его откуда знаешь? - Мне довелось соприкоснуться с судьбой Афанасия по роду службы. Измалков покрутил глазами обдумывая сказанное Мошкиным. Наконец тяжело дыша он спросил уставившись на Николая Федоровича: - Что он рассказал вам обо мне? - Побеседовать со Смирновым мне при жизни не удалось, а три месяца назад он был убит при довольно странных обстоятельствах. Дыхание больного стало прерывистым, пальцы остановили свой бег и вновь скомкали край простыни. - Как же вы узнали обо мне? - Оказалось, что у Смирнова очень "богатая" биография. С сорок первого года и до окончания войны он находился в плену. После войны Афанасий прибился к одной из банд националистов. При ликвидации бандформирований взят в плен и за измену Родине и присяге осужден к двадцати пяти годам лагерей. Просматривая его дело мы натолкнулись на вашу фамилию. Он упоминает о вас как о свидетеле, который может подтвердить то, что Афанасий вел себя в плену как и подобает солдату Красной Армии. - Значит вы следователь? - Да, я расследую убийство Смирнова, а с вами мне хотелось поговорить, чтобы поподробнее узнать об Афанасии. Измалков заволновался его пальцы ускорили свой бег. С хрипом в голосе силясь приподняться он спросил: - Скажи, а Афанасий убили случайно не ударом молотка в висок? Все что угодно готов был услышать Мошкин от Измалкова, но этот вопрос просто ошарашил его своей неожиданностью.

*** Открывая калитку и пропуская Афанасия во двор Сопов молил бога только об одном, чтобы в этот час жены не оказалось дома. Гость подождал пока Иван закроет калитку изнутри и только потом вместе с хозяином направился к дому располагавшемуся в глубине двора. Хорошо заученными движением Сопов вставил ключ во врезной английский замок и сделав два оборота распахнул дверь со словами: - Проходи, Афанасий и чувствуй себя как дома. Тот не сказав ни слова прошел внутрь, а Иван, стрельнув глазами по периметру и убедившись, что там никого нет, последовал за ним. Жена домой еще не вернулась и это обстоятельство приободрило Сопова. Он провел Афанасия на второй этаж, но не в зал, а свою комнату с тайным умыслом не показывать гостя жене даже если та появится в доме в самый неподходящий момент. - Раздевайся и садись за стол. Ты сегодня ел или нет? - У меня диета,- отшутился Афанасий, усаживаясь на стул. Сопов открыл встроенный бар и достал оттуда бутылку "Столичной" и два небольших, но вместительных стакана. Поставив все это на стол перед гостем он сказал: - Открывай бутылку, а я сейчас спущусь вниз и принесу закуску. Смирнов безропотно подчинился хозяину и занялся пробкой, а последний вышел из комнаты и быстро спустившись по лестнице вниз, направился на кухню. Буквально через пять минут он вернулся в комнату с овальным подносом на котором большими кусками были накромсаны: колбаса, хлеб и ветчина. Когда все это оказалось на столе перед Афанасием тот не выдержал и сказал: - Неплохо ты поживаешь, вижу даже колбасу не успеваешь проедать. Сопов ничего не ответил на эту реплику Смирнова. У него на этот счет были прямо противоположные намерения. Иван не хотел обострять отношения, а наоборот решил расположить к себе Афоню и усыпить его бдительность. - Ты лучше не трать время даром, а наливай в стаканы водку. Гостю предложение понравилось и он наполнил стаканы до краев. Поставив бутылку он поднял глаза на хозяина дома и сказал: - За что пить будем? Иван уловил в этом вопросе плохо скрытую ненависть, но вызова не принял. - Давай, Афанасий, выпьем за нашу встречу. Соединив на мгновение стаканы они опорожнили их сделав небольшую паузу и принялись за еде. Иван откусив немного хлеба лениво жевал ветчину и наблюдал как аппетитно поглощает еду Афоня. Наполнив еще стаканы Сопов предложил: - Опорожним еще по одной, а уж потом основательно закусим. - Давай,- согласился Афанасий и поднял свой стакан. И вновь "чокнувшись" он дружно выпили. Иван закурил и откинувшись на спинку стула стал терпеливо ожидать пока его нежданный гость насытится. В мыслях он уже решил убить Афанасия, но пока не знал как все проделать без шума и где надежно спрятать тело. Между тем Смирнов дожевав очередной кусок колбасы вытер рот рукавом и сказал: - Ну вот я и наелся. Взяв сигарету из лежащей на столе пачке он закурил и посмотрел на Ивана. Поймав его взгляд он понял, что наступила минута для беседы. - Афанасий, расскажи как ты меня нашел?- полюбопытствовал Сопов. - А совершенно случайно. Я пытался отыскать тебя и раньше, но у меня ничего не получалось, ведь ты живешь под чужой фамилией. Грешным делом я думал, что ты тоже где-нибудь сгинул в Прибалтийских лесах. Два месяца назад я оказался в Воронеже. Ошиваться на вокзале не стал - боялся, что менты заметут в распределитель. Подался на городское кладбище, там всегда можно прокормиться. Ну, ребята из похоронной бригады отнеслись ко мне хорошо, так я там и прижился. Совершенно случайно увидел на доске Почета твой портрет. Годы тебя сильно изменили, но я узнал тебя по глазам и даже чужая фамилия моей уверенности не уменьшила. Все остальное проделать было очень просто и вот я уже у тебя. О себе рассказывать можно долго и много - жизнь моя сложилась тяжело. За измену Родине я был осужден и провел в лагерях двадцать пять лет. Тебя, повидимому, эта участь миновала, все-таки золотишко выручило. Сопову стало понятно состояние Афанасия и он постарался снять возникшее напряжение. - Мне бы, попади я в руки органов, за все содеянное применили только одно наказание - расстрел. Избежать справедливого наказания мне удалось просто чудом, а золото помогло устроить безбедную жизнь. Афанасий, не расстраивайся, свою долю золотых монет ты получишь завтра же. Обманывать я тебя не собираюсь, ты уж поверь мне. Я вижу, что ты многое перенес и вправе свою старость прожить в материальном достатке. Афанасий, видимо, не ожидал подобных слов от Сопова и в его глазах от избытка чувств навернулись невольные слезы. - А ты меня не обманываешь?- спросил он с трудом воспринимая все сказанное хозяином дома. - Нет, Афанасий, я не собираюсь водить тебя за нос. Завтра я возьму монеты из тайника и отдам твою долю - все до копейки. Клянусь я поступлю по человечески, а сейчас давай выпьем. Он взял со стола бутылку и вновь наполнил хрустальные стаканы до краев. Сопову было нужно "накачать" своего гостя, чтобы потом с ним можно было делать все, что пожелаешь. Афанасий, намного поколебавшись, все-таки поднял стакан со словами: - Ну, что ж,я согласен, но только за что опять будем пить? - Как за что? Давай выпьем за нашу военную дружбу, которая не раз спасла нас в то страшное лихолетье. Этот тост тебя разве не устраивает или ты перестал верить своему командиру? - Устраивает, я тебе верю как и в те далекие годы,- согласился Афанасий и поднес стакан к губам. Водка на столе стараниями Сопова не убывала и к девяти часам вечера они ухитрились опорожнить три если не четыре бутылки "Столичной". В конце концов Афанасий уснул прямо за столом, а Сопов опустился вниз и прошел на кухню, где отыскал в настенной аптечке нашатырный спирт. Налив пол стакана воды и отсчитав тридцать капель водного раствора аммиака, он залпом выпил эту смесь. Сопов знал, что эта процедура сделает его через час совершенно трезвым человеком, а именно трезвая голова была нужна ему в эту ночь.

*** Несколько минут Мошкин не мог прийти в себя и, естественно, больной внимательно наблюдавший за ним видел его реакцию. Взяв себя в руки он хотел уже задать Измалкову мучивший его вопрос, но тот опередил его словами: - Подождите, сейчас мы поговорим с вами. Повернув голову в сторону жены продолжил:- Клавдия, оставь нас со следователем одних, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Когда та послушно встала и направилась к выходу он попросил:Клава и дверь поплотнее закрой. - Хорошо,- не оборачиваясь ответила та и вышла из палаты. Когда дверь за женой закрылась, Измалков перевел недобро блеснувшие глаза на следователя: - Ну что, молоточком Афоню убили - я угадал? - Смирнова кто-то задушил, но сделал это опытной рукой так, что у бедняги сломались шейные позвонки. Спустя месяц погиб еще один человек - вот он то был убит молотком ударом в висок. Слушая Мошкина больной хотел даже привстать на локтях, но ему удалось только оторвать голову от подушки. Услышав подтверждение своей догадки Измалков бессильно откинулся яростно вращая глазами. В горле у него заклокотало и он надолго закашлялся. Николай Федорович терпеливо ждал полка кончится приступ. Когда Измалкову стало легче и он отдышался только тогда с усилием выговорил: - Как только ты сказал мне об убийстве Афони я сразу скумекал, что это совершил ОН. У него рука опытная и твердая, поверь мне на слово, а убить человека ему легче и приятнее, чем прихлопнуть муху. С трудом выговорив последнее предложение больной вновь закашлялся. Через несколько минут Измалков отдышался и Николай Федорович осторожно спросил его: - Иван Борисович, вы что знаете убийцу Смирнова? Больной посмотрел на Мошкина злыми сузившимися глазками и с усилием произнес: - Вот в том-то и дело, что очень хорошо знаю. Тебе видно не терпится узнать кто он, но сделать это будет не так просто. Многое нужно будет рассказать, но сил у меня осталось совсем мало. - Так расскажите и убийца будет задержан. Подобие улыбки мелькнуло на лице больного: - Не торопись, всему свое время, а пока подойди попроси медсестру пусть она сделает мне обезболивающий укол. Эта чертова болезнь не дает вздохнуть - внутри все выгорает и боль нестерпимая. Иди, а после укольчика поговорим, мне немного станет легче. Николай Федорович вышел из палаты и хотел уже идти на пост к дежурной медсестре, но его остановила Клавдия. - Что там с Ваней? - Он просит, чтобы медсестра сделала ему обезболивающий укол. Лицо женщины сделалось озабоченным: - Я сейчас пойду попрошу сестричку,- проговорила она и повернувшись к Мошкину спиной, направилась к медсестре. Николаю Федоровичу не хотелось присутствовать в тот момент, когда медсестра будет делать укол Измалкову. Прохаживаясь по коридору он подождал пока медсестра сделает инъекцию и вернется к себе на пост и только после этого направился в триста шестую палату. Увидев входящего Мошкина, Клавдия, сидевшая перед мужем, встала и не говоря ни слова вышла в коридор, плотно прикрыв дверь. Николай Федорович опустился на стул и окинул взглядом лежащего, тот был внешне спокоен и только лихорадочное движение рук выдавало его внутреннее состояние. - Как после укола вы себя чувствуете, лучше не стало? - Мне скоро станет совсем хорошо - ждать осталось не долго. - Да отбросьте вы такие мрачные мысли, возможно вы еще поправитесь,- попытался утешить его Мошкин, но и сам услышал ложь в своем голосе. - Нет, не надо меня успокаивать, я много смертей перевидал за свою длинную жизнь и в этом меня провести невозможно. Но то, что я расскажу тебе сейчас - это не исповедь грешника, не желание замолить свои грехи. Тут у меня есть свой интерес. Я помогу тебе выйти на убийцу для того, чтобы он получил по заслугам. Мне он тоже в какойто мере поломал жизнь и я хочу, чтобы его сурово покарали за это в том числе. С Афанасием он уже расправился, я же сколько не разыскивал его так найти и не смог - слишком он умен и осторожен. Теперь, в силу сложившихся обстоятельств, я его отыскать и сполна рассчитаться за все не смогу потому, что жить мне осталось совсем немного. Остается одно - навести на него вас, а уж вам сам бог велел искать убийцу - в этом суть вашей работы. Я убью его вашими руками. Измалков попытался засмеяться, но на лице вместо улыбки отразилась страшная гримаса. От волнения или избытка чувств он глубоко закашлялся, на мертвенно бледном лице выступили капельки пота, хищные крючковатые пальцы намертво вцепились в простынь.

*** Через полчаса, сполоснув лицо холодной водой, Сопов вышел из кухни и уже собирался подниматься на второй этаж, но тут в прихожей резко зазвонил телефон. Звонила жена, она извинялась за то, что ей пришлось задержаться у подруги о обещала быть дома через час. Сказав, что он с нетерпением ждет ее, Иван резко опустил трубку на рычаг телефона. "Опять, тварь, звонит из постели очередного хахаля",- с неприязнью подумал он о жене. "Когда-нибудь и она за все поплатится",- пообещал он сам себе и его мысли опять вернулись к Афоне. Итак за этот час, что оставался в его распоряжении до приезда жены, со Смирновым нужно было покончить. Еще решив как он это сделает, Сопов стал подниматься по лестнице на второй этаж. Он был уверен, что Афоня находится, там за столом, в его комнате, но в действительности все было по-другому. Дверь комнаты оказалась распахнутой настежь, в проеме виднелся поваленный на бок стул, а сам гость спал лежа на лестничной площадке уткнувшись лицом в решетку ограждения. В голове Сопова мгновенно созрел план избавления от Афони. Он вновь спустился вниз и взяв нож зашел в ванную комнату, где срезал тонкий шелковый шнур для сушки белья. После этого, с ножом в одной руке и шнуром в другой, Иван поднялся на второй этаж и приблизился к лежащему гостю. Поза в которой пребывал Афанасий, говорила о том, что он был мертвецки пьян. Отложив нож в сторону, Сопов быстро связал один конец шнура в петлю, а второй крепко привязал к перилам ограждения. Петлю Иван осторожно надел на голову спящему Афоне и тихо затянул ее на шее. Узел разместил под ухом, чтобы смерть наступила мгновенно, тем самым облегчив страдания жертвы. Гость сладко посапывал совершенно не заметив манипуляций Сопова, на что последний и рассчитывал. На мгновение выпрямившись, Иван вытер капельки пота, выступившие на лбу и подумал: "Теперь самое главное, чтобы шнур выдержал тяжесть тела". После этого Сопов рывком поднял Афанасия и перебросил его через перила. Шнур в одно мгновение натянулся как струна чуть не сорвав решетку ограждения. Увидев и поняв, что дело сделано, Сопов зашел в свою комнату и поднял опрокинутый Афанасием стул. Поставив его на все четыре ножки Иван тяжело опустился на него. Достав сигарету из пачку он прикурил и сделав глубокую затяжку посмотрел на часы - времени до приезда жены оставалось в обрез. Выкурив сигарету он навел порядок в своей комнате, а верхнюю одежду и обуви Афанасия спрятал в кладовке на первом этаже. Поднявшись в свою комнату Сопов выкурил еще одну сигарету и вновь посмотрел на часы - до появления супруги оставалось не более пятнадцати минут. "Пора",- подумал он и затушив окурок решительно вышел на площадку. Взяв нож, до того лежащий на полу, он одним ударом рассек шнур и тело Афанасия с глухим стуком рухнуло на пол первого этажа. Сопов прежде чем спуститься вниз, зашел в свою комнату, положил нож на стол и взяв покрывало с дивана направился к лестнице. До того как завернуть тело, Иван снял с убитого петлю, для чего пришлось развязывать шнур глубоко врезавшийся в шею Афанасия. Ухватившись за края покрывала он затащил труп в кладовку, а выходя на забыл закрыть ее на ключ. Вымыв руки с мылом Сопов поднялся в зал и включив телевизор стал ожидать когда жена придет домой. Не успел он выкурить сигарету, как внизу на улице послышался стук закрываемых гаражных ворот. Это был верный признак того, что супруга вот-вот появится в доме. Так и получилось. Поднявшись в зал она справилась о здоровье мужа не забыв спросить ужинал ли он. Услышав что муж сыт и здоров она отправилась принимать ванну. Сопову пришлось ожидать пока жена уляжется спать. Лишь час спустя после того как супруга ушла в свою комнату он выключил телевизор и осторожно вышел из зала. Подойдя к спальне жены, он прислушался - изнутри не доносилось не звука, свет был потушен. Для пущей безопасности Иван повернул на два оборота ключ торчащий в двери. Теперь жена была заперта в своей комнате и не могла своим появлением застать его врасплох. Выгнал из гаража машину, Сопов погрузил в багажник спеленатое тело Афанасия. Крадучись выехав на улицу, Иван направил машину в сторону кладбища. Тело убитого Афанасия он решил спрятать в свежей могил только что похороненного человека, в этом и заключилась изюминка его плана. Кому придет в голову искать труп в могиле недавно погребенного гражданина или гражданки? Это был самый надежный способ спрятать концы преступления навсегда. Зная где могильщики хранят ключи от вагончика, он беспрепятственно пронес тело Афанасия на территорию кладбища и без долгих колебаний прикопал его в ближайшей свежевырытой могиле где, судя по надписи на надгробии, только что была похоронена какая-то женщина. Вернувшись домой Сопов сжег в печи одежду, обувь Афанасия не забыв бросить в пламя и шнур, которым он задушил несчастного. Приняв душ и отперев дверь спальни жены ушел к себе отдыхать после такой многотрудной ночи. Вспоминая все это Сопов сидел в кресле перед работающим телевизором. наступал вечер, на улице темнело, он ленился встать и зажечь свет в зале. Жена как обычно была где-то в городе и он ждал ее решив в этот вечер поужинать вместе с ней. На лестнице послышались легкие шаги. "Ну, наконец-то приехала",- подумал Сопов и повернулся к двери. Каково же было его удивление, когда он там увидел двух рослых мужчин. Иван не успел вымолвить ни слова, как эти дюжие парни навалились на него и силой вдавили в кресло. Не прошло и минуты как они накрепко связали Сопова, спеленав его как ребенка. Совершенно сбитый с толку он никак не мог понять, что это за люди им как они могли оказаться в его доме. Злость закипала в нем распирая грудь изнутри, но ему ничего не оставалось как наблюдать за развитием событий в которых ему была отведена далеко не лучшая роль.

*** Свет на втором этаже особняка вспыхнул неожиданно, хотя Губанов и предчувствовал его появление. Это был сигнал и увидев его он должен был затащить женщину в дом. А она, вобрав голову в плечи и закрыв лицо руками, всхлипывая плакала рядом с ним. Посмотрев на нее со стороны, официант понял как далеко он зашел, став вместе со своими дружками на явно бандитский путь. В какое-то мгновение у него даже мелькнула мысль пойти в свою машину и бросив авантюрную затею уехать подальше от этого места. Но потом Губанов осознал, что поступив так он по сути окажется в роли провокатора, который с какимто злым умыслом толкнул и Чеснокова и Лесных на это преступление. В любом случае они бы его за подобную выходку обязательно покарали. Губанов по своей инициативе оказался в безвыходной ситуации, когда пятится назад просто опасно, а идти дальше вперед стало очень страшно. Официант уже хотел тащить женщину в особняк, но потом поняв, что пересилить себя ему будет очень трудно решил подождать пока на помощь к нему не придет кто-то из сообщников. Плачущая рядом женщина, ее вздрагивающие от рыданий плечи утвердили Губанова в своем решении. Его раздумья прервал стук входной двери особняка из которой показался Лесных. Он остановился на ступенях и глядя в сторону машины призывно помахал рукой явно заставляя официанта вести женщину в дом. Губанов сделал вид, что не уловил сигналов подаваемых сообщником. Тогда тот проворно сбежал по ступеням вниз и также быстро направился к машине. Распахнув водительскую дверцу он спросил обращаясь в Александру: - Ну, ты почему не ведешь эту шлюху в дом? Мы уже стреножили ее пенсионера и включили свет или ты не видишь? Губанов хотел сказать что-то в ответ, но Лесных уже схватил сидящую женщину за руку и рывком вытащил ее из машины. Та, перестав сопротивляться, громко всхлипнула и сказала: - Оставьте меня в покое, я умоляю вас. - Замолчи и иди в дом, да только смотри веди себя тихо, а то я тебе руку ненароком поломать могу,- зловеще пообещал Лесных и повел несчастную женщину в особняк. Губанову ничего не оставалось как последовать за ними. Миновав несколько комнат они поднялись по лестнице на второй этаж и попали в просторный ярко освещенный зал. Он был обставлен дорогой резной мебелью выполненный под Людовика четырнадцатого. Массивные кожаные кресла с высокими спинками, обилие хрустальных ваз и других дорогих вещей - все говорило о том, что денежки у хозяев водятся. В противном случае они бы просто не смогли позволить себе такой роскоши. Это прямо свидетельствовало, что он действительно навел их на состоятельных людей. В центре комнаты к одному отдельно стоящему креслу был привязан мужчина в абсолютно седой головой и аккуратно подстриженной, такой же седой бородой. Мужчина совершенно спокойно смотрел на все происходящее и только увидев плачущую жену, которую бесцеремонно тащил за руку Лесных, в его глазах мелькнула недоброй искрой неумная злость. Михаил силой усадил женщину в кресло прямо напротив своего мужа. Чесноков увидев что все в сборе заговорил: - Мы нагрянули к вам в гости с одной целью - взять имеющиеся у вас деньги и золото. Мы давненько наблюдали за вами, а поэтому отпираться бесполезно - деньги и золотые монеты у вас есть. Чтобы не осложнять положение прошу вас побыстрее отдать нам все и мы удалимся не причинив вам никакого вреда. В противном случае начнем пытать женщину, а это добром для вас не кончится. Ну что вы на это скажете? После слов Чеснокова наступила такая глубокая тишина, что стало слышно, как тикали настольные часы. Чувствуя что молчание затянулось он резко сменил тон: "Миша набрось удавку на шею этой бабенки и уж тогда они заговорят по-другому. Лесных с готовностью вынул из кармана костюма тонкую гитарную струну и шагнул к женщине. Та испуганно вжалась в кресло и закричала: - Ваня, отдай им все, я тебя умоляю. Разве ты ни видишь, что они готовы убить нас из-за денег. Лесных не дал ей больше сказать ни слова. накинув струну на шею женщины он тотчас затянул ее. Лицо несчастной перекосила гримаса боли и страха, широко раскрыв беззвучный рот она попыталась руками освободится от удавки, но струна вдавилась в шею так, что ослабить ее уже не было возможно.

***

Прошло довольно много времени прежде чем больной нашел силы и заговорил вновь. - Все пошло не так с того момента, как я в 1941 году попал в плен. Застрелится не хватило храбрости, я был молод и мне дьявольски хотелось жить, жить любой ценой. Вот это желание жить и погубило меня. Когда в плену передо мной стал выбор: или умереть от голода, или жить, но служить немцам, я выбрал второе. - И что же это была за служба? - как можно спокойнее спросил Николай Федорович. - Испытывали нас известным способом - заставляли убивать своих же соотечественников. Того, кто отказывался убивать, самого с пулей в башке сбрасывали в общую могилу. Так-то я впервые и познакомился с Афоней Смирновым и этим третьим - Архиповым Сергеем Петровичем. Теперь я должен со всей откровенностью признать, что вот этими руками отнял жизни у очень многих людей. Измалков поднял вверх костлявые руки и Мошкин показалось, что он хочет ими схватить его за горло. Непроизвольно он отшатнулся откинувшись на спинку стула. - Но мы с Афоней были, так сказать, рядовыми убийцами и занимались этим чтобы выжить самим, а Архипов совсем другое дело. Он находил в этом какую-то прелесть - убивал "красиво" и внешне эффектно. Мы все его побаивались за его звериную жестокость и неподдельное иезуитство. Немцы им восхищались, присвоили офицерское звание и наградили медалями и железным крестом. Судьбе было угодно, чтобы мы трое не разлучались в течение ряда лет. Мошкин слушал это человекообразное существо и не мог поверить своим ушам. У него просто дух захватывало от ужасных откровений Измалкова. - Неужели вы по собственному желанию стали палачом? - Не по желанию, а скорее вопреки нему. Я же говорил, что обстоятельства сложились так, что только безжалостно убивая себе подобных можно было выжить. - И сколько же времени продолжалась ваша "работа" палачами? - Массовыми убийствами мы интенсивно занимались по 1943 год, а затем нас троих перебросили в диверсионную школу. Потом, после обучения, выполняли различные задания и рискованные ответственные операции. В нашем подразделении всегда были значительные потери, но к нам троим судьба была благосклонна. В конце войны нас забросили на территорию Латвии для того, чтобы дать новый импульс и расширить борьбу националистов. Я участвовал в том бою, когда ранило Афанасия. Закон в нашем отряде был жестоким - раненых, даже своих, пристреливали безо всяких колебаний. Спасти или помочь чем-то Смирнову было невозможно, слишком тяжелое ранение у него было, но и добивать его я не стал. Афанасий и не просил меня об этом - понимал бесполезность такой просьбы. - Так почему вы нарушили "закон" и оставили Смирнова в живых? - Не мог я его пристрелить, у нас с ним был общий интерес. - Что за интерес? - не удержавшись спросил Мошкин. - Однажды, а это было в сорок третьем году, при переходе линии фронта, немцы схватили двух партизан. Вообще-то они переходили в группе из десяти человек, но живыми взяли только двух - остальные сопротивляясь погибли в бою. Как оказалось они пытались переправить к русским целый вещмешок драгоценностей. Всеми доступными средствами у этих двух партизан удалось узнать, что это только малая часть драгоценностей, которые не успели вывезти из Минска. Под пытками, они указали примерное место расположения небольшого партизанского отряда, который не вел активных боевых действий, а лишь охранял спрятанные в глухом урочище сокровища. У партизан не было связи с большой землей и они послали этих десятерых как первую ласточку, чтобы установить контакт. Все это я узнал позже от самого Архипова. Нашу группу бросили на поиск и уничтожение этого отряда партизан.Не буду тратить время на пересказ того, как это произошло, но свою задачу мы выполнили. Большинство партизан были пли перебиты в бою, но в руки к нам попали три человека и среди них комиссар отряда. Именно он рассказал нам, что знал, сразу как только Архипов коснулся его спины раскаленным на костре шомполом. Поведал он и о спрятанных сокровищах. В схороне у партизан мы нашли большое количество бумажных денег, а драгоценностей и золота оказалось более трехсот килограммов. Афанасию и мне Архипов доверил сортировать найденное и не без умысла. В отдельный рюкзак он лично сам отсыпал золотых монет царской чеканки под самую завязку. Этот вещмешок с червонцами Архипов на время отставил в сторонку. Когда из землянки отнесли все драгоценности он оставил двух человек из нашей команды якобы для уничтожения партизанского лагеря, а на самом деле чтобы надежно припрятать похищенное золотишко. Вернулся он один объявив, что те двое погибли в перестрелке с неведом откуда взявшимися партизанами. Мы действительно слышали взрывы гранат и автоматную стрельбу, но, думаю, то стреляли не партизаны. Просто он убил их потому, что они помогли ему спрятать мешок с монетами и знали тайное место. Длинный монолог больного измотал и Измалков, тяжело дыша и зло поблескивая глазами, попросил Мошкина подать ему воды. Николай Федорович подав больному бокал смотрел на вздрагивающий в такт глотанию кадык Измалкова, только теперь с ужасом осознав какой жуткий преступник лежит перед ним.

***

Когда отца Наталии похоронили там, где он и работал, сердце матери не вынесло тяжелой утраты. Внезапно свалившееся несчастье отозвалось обширным инфарктом у Анастасии Петровны. Скорая медицинская помощь, которую вызвала дочь, не медля ни минуты увезла ее в больницу расположенную на улице Клинической. Наташа узнала где находится мать только на следующий день, позвонив на станцию скорой медицинской помощи, расположенную в Ботаническом переулке. Наскоро собравшись, она немедленно отправилась на Клиническую, где после недолгих поисков узнала, что мать лежит в кардиологическом отделении. Наташа пыталась пройти туда и повидать ее, но вышедший в девушке врач объяснил, что в течение ближайших десяти дней посетителей к Митрофановой пускать не будут. Расплакавшись Наташа умоляла врача рассказать, что с ее матерью. Тот успокоив девушку сообщил, что состояние Анастасии Петровны довольно сложное. Ей нужен покой и никаких посетителей - даже если это будут самые близкие родственники. Так и уехала дочь ни с чем из больницы. Хорошо, что хоть узнала фамилию лечащего врача и номер телефона ординаторской кардиологического отделения. Каждый день звонила она справляясь о здоровье матери и в течении двух недель получала отказ не ее посещение в больнице. Эти дни проведенные ею дома в полном одиночестве были самыми тяжелыми в ее жизни. Одному богу было известно сколько выплакала он слез по своим родителя. Наконец в очередном телефонном разговоре лечащий врач разрешил Наташе навестить мать. Радости девушки не было предела. Она загодя готовилась к этому дню. Загрузив сумку свежими фруктами, медом, налив горячего чаю в термос, Наташа поспешила к трамваю. Пробив на компостере очередной талон девушка заняла у окна. Ей не терпелось побыстрее добраться до больницы, но трамвай как назло тащился слишком медленно, а на остановках простаивал необоснованно долго. До места добралась минут за тридцать и сразу в кардиологическое отделение. Прежде чем попасть в палату к матери у Натальи состоялся разговор с лечащим врачом. Он встретил ее буквально у порога: - Простите, вы к кому направляетесь? - К Митрофановой Анастасии,- тихо ответила Наталья и нерешительно остановилась. - Кем вы ей приходитесь? - Я - дочь Анастасии Петровны. - Уж не та ли, что звонит каждый день? - Да, та самая, а зовут меня Наташей. - Очень приятно, а я лечащий врач вашей мамы и меня зовут Василием Ивановичем. Я остановил вас потому, что хочу проинструктировать как вести себя в общении с больной. - А я уж думала, что вы не разрешите мне повидаться с мамой. - Нет, кризис у Анастасии Петровны миновал и, хотя ее состояние остается достаточно сложным, видеться с родственниками ей можно. Нужно только соблюдать определенные правила. - Я готова им следовать лишь бы разрешили мне увидеть маму. - Посещение больной просто необходимо, я это понял после разговора с Анастасией Петровной, это будет способствовать ее быстрейшему выздоровлению. Но вам нужно соблюдать некоторые рекомендации. - Какие? - с нетерпением спросила Наташа, меняя руки держащие сумку с продуктами. - Во-первых, пребывание у матери в общей сложности не должно превышать тридцати минут. Во-вторых, не сообщать больной никаких новостей которые могли бы ее взволновать. В разговоре не вспоминать о случаях или моментах, которые могли бы вывести ее из равновесия и состояния душевного покоя. Беседа должна носить успокаивающий характер, никаких споров или грубостей, повышенной интонации в голосе. Наташа, вы должны помочь матери обрести душевный покой, любое волнение ей противопоказано - помните об этом. - Хорошо,- согласилась девушка,- я буду вести себя так, чтобы мама не волновалась. - Вот это совсем другой разговор,- ободряюще произнес Василий Иванович. - Мне можно идти в палату? - Да, теперь уже можно. - Извините, Василий Иванович, но я не спросила ничего о пище, которую можно приносить маме. - На этот счет никаких запрещающих ограничений нет. Анастасия Петровна может есть практически все, что пожелает, но, конечно, в разумных количествах. Так что кормите свою матушку разнообразной пищей, но предпочтение следует отдавать высокобелковым продуктам и конечно фруктам. - Спасибо, Василий Иванович, мне все понятно. - А если понятно, то в добрый час,- и врач указал рукой на дверь палаты в которой лежала Анастасия Петровна. Наташа решительно направилась в указанном направлении и предчувствуя скорую встречу с матерью постучала в дверь. Из палаты послышалось негромкое: - Да-да, войдите. Приоткрыв дверь Наташа спросила: - Можно войти? - Да, входите,- услышала она в ответ и узнала голос матери.

***

Отдышавшись он вернул трясущейся рукой бокал с остатками воды Николаю Федоровичу. Мошкин поставил его на тумбочку и переведя взгляд на лежащего Измалкова приготовился слушать его исповедь дальше. Больной словно угадав мысли своего оппонента заговорил: - Позднее Архипов нам пообещал, что золотишко поделит на троих - оно мол поможет нам адаптироваться после войны в мирной жизни. Честно говоря, мы с Афоней в то время верили ему как Богу. А потом были долгие и страшные годы военной жизни. Первым из игры выбыл Афанасий - раненый в бою попал в руки особистов. Хоть и не пристрелил я его тогда, но в душе был уверен, что это сделают чекисты, если он попадет к ним в руки живым. Его дальнейшая судьба до сегодняшнего дня была мне неизвестна. Приблизительно через полгода после того памятного боя неожиданно пропал Архипов. В нашей банде ходили различные слухи на этот счет, но только я догадывался об истинных причинах его исчезновения. Просто он понял, что национальнопатриотическому движению "лесных братьев" приходит конец. Архипов не стал ждать пока петля затянется окончательно, а взял тихонечко и смотался. Мне Сергей конечно ничего не сказал и это только укрепило мои подозрения, что золотыми монетами он делится ни с кем не собирается. Руки Измалкова судорожно задвигались, видимо не мог он без волнения вспоминать события тех далеких лет. Николай Федорович желая поддержать разговор в нужном русле спросил: - Как развивались события дальше? С минуту Измалков лежал молча, уставившись впавшими глазницами в потолок, потом словно опомнившись заговорил вновь. - А дальше все пошло под откос. Особисты за ликвидацию бандформирований взялись всерьез и окончательно. Многие, в том числе и я, попытались вырваться, но удавку уже затянули так, что и мышь не выскочит. Задумал я укрыться на ферме у одного надежного латыша под видом работника, но чекисты сработали без ошибки. Документов у меня оправдательных никаких, тут вскорости состоялся и военный трибунал. Дали двадцать пять лет лагерей - по тем временам самое суровое наказание. Это же целая вечность - четвертак. Некоторые слабовольные кончали жизнь самоубийством, а я в душе был рад такому исходу дела. Просто следствие не установила, что я палач и руки мои по локоть в крови. Узнай они обо мне все - ничего кроме расстрела мне не светило. Даже сейчас я теряюсь в догадках: как это они не размотали клубок до конца. Все двадцать пять лет от звонка до звонка отбывал на самом северном угольном месторождении в нашей стране. Вольные там не работали из-за сурового климата и неустроенного быта, а изменников, предателей, власовцев, просто репрессированных нужно было где-то уничтожать. Вот и убивали сразу двух зайцев: выдавали на гора необходимый родине уголек, а заодно уничтожали неугодных Советской власти людей. Как было трудно выжить эти долгие годы не имеет смысла рассказывать - никто не поверит. Но вот это неумное желание жить любой ценой, видимо и здесь сыграло не последнюю роль. А еще помогла мне мечта о том, что по освобождении я обязательно найду Архипова и любой ценой получу свою часть монет, чтобы дожить по-человечески остаток лет. Все эти годы я желал чтобы Смирнов остался живым - вместе бы нам было легче отыскать Архипова и реквизировать свою долю золота. Освободившись я съездил к Афоне на родину в село Казарку Пензенской области. Его родственники сообщили мне, что Афанасий не вернулся с войны и даже показали официальный документ, в котором он значился без вести пропавшим. Из этого я сделал вывод, что Смирнова больше нет в живых и разыскивать Архипова мне придется одному. Вернувшись к себе домой я много сил затратил на то, чтобы отыскать Сергея, но след его затерялся во времени. Родственники Архипова, как и родные сестры Афони, убеждали меня в том что он сгинул в первый год войны, где-то под Киевом. От них я узнал, что у Архипова в Камышине осталась жена, а его сын работал в Волгограде. Я не поленился и повидал их. Что удивительно - жена у него оказалась порядочным человеком, столько лет прошло, а она верит и ждет его. Не стал я ее огорчать, вера во все хорошее помогла ей и сына воспитать и внуков дождаться. Если бы он остался живым, то в Камышине у жены побывал бы наверняка, но тут его не было. С годами ажиотаж с золотыми монетами в моей душе стал утихать и я уже смирился с тем, что не придется мне получить свою долю. Позднее мне пришла мысль поехать туда, где мы уничтожали партизанский отряд и их лагерь. Нашел я то место, хоть и стоило это мне большого труда. На месте землянок вырос молодой лес, да и так все блиндажи и траншеи затянуло, что найти их в траве было непросто. Целый месяц я вел там раскопки, но так ничего найти и не удалось. Я конечно допускал, что Архипов наверняка будет, если конечно останется жив, скрываться под чужой фамилией, но под какой и где? Не смог я решить эту загадку как ни старался и в конце концов смирился с этим. Мошкин слушал Измалкова не перебивая так как видел каких физических и моральных сил требуется больному для этого монолога. Со лба больного скатывались и исчезали за ушами капельки холодного пота, глаза горели лихорадочным блеском, а руки, оставив суетливую возню, судорожно вцепились в скомканную простыню.

***

Анастасия Петровна, видимо, по голосу то же узнала, что пришла ее дочь. Осторожно открыв дверь Наташа прошла в палату. В комнате с большим окном и светлыми стенами стояло три кровати, но больных кроме Митрофановой никого не было. Поставив сумку у двери девушка поспешила к матери, которая силилась подняться в кровати. - Мама, лежи, тебе нельзя подниматься,- удержала она Анастасию Петровну в постели, обхватив ее руками и прижавшись к ней лицом, мокрым от слез. - Здравствуй, доченька, а я уж и не чаяла тебя увидеть,- шептала мать Наташе на ухо, поглаживая рукою ее шелковистые вьющиеся волосы. - Что ты, мама, разве можно так думать,- сказала дочь вытирая слезы с лица. - Чего ж тут думать, когда я на самом деле чуть богу душу не отдала. - Мама, ты лучше скажи как ты себя сейчас чувствуешь? - спросила Наташа держа в своих руках руки матери. - Врачи меня еле отходили, можно сказать еле вернули с того света. Василий Иванович, мой лечащий врач, сказал, что живи я где-нибудь в деревне, спасти меня просто бы не смогли. А здесь я первые два дня провела в реанимации настолько мое положение было тяжелым. - Мам, я рада, что все самое страшное позади и ты жива. Дочь опустилась на краешек кровати и от избытка чувств прижала к своему лицу руки матери. - Ну все, Наташа, не волнуйся, я теперь буду жить долго и еще не раз успею надоесть тебе своими нравоучениями. - Не говори так, мама, я обещаю тебе выполнять все что ты скажешь, только живи со мной. - Тяжело одной-то, без родителей? - спросила мать и прижала голову дочери к своей груди. - Да, мамочка, и тяжело и страшно. Никогда не думала, что без родителей так плохо, даже поговорить не с кем. Я благодарна судьбе за то, что сердечный кризис миновал и ты на пути к полному выздоровлению. - Василий Иванович твердит, что все образуется только время необходимо. - Мам, а как долго тебя продержат здесь? - Врач об этом мне ничего не говорил, но, думаю, недели две-три пролежать придется. - Мне кажется ты здесь находишься так долго, что не хочется тебя оставлять здесь ни на минуту. - По другому нельзя - нам ничего не остается кроме как подчиняться Василию Ивановичу. - Мама, как тебя здесь лечат? - Если сказать в двух словах, то это звучит так: уколы, уколы, а в промежутках между ними прием таблеток. - Понимаю, что это нелегко, но ты уж терпи. - Терплю, а куда денешься. - Мама, а как в больнице с питанием? - с заботой в голосе спросила Наташа. - Кормят здесь хорошо, четырежды в день и мне вполне всего хватает. Правда пища вся какая-то пресная, а мне хочется съесть что-нибудь солененького или кисленького. - А я привезла сегодня все тоже пресное, хотя в сумке есть апельсины и лимон. Мам, может будешь лимон с чаем? - Да не беспокойся, доченька, я недавно позавтракала и сейчас ничего не хочу. - Я сейчас все выложу из сумки в свою тумбочку,- засуетилась Наташа. - Да поговори ты со мной вначале, а уж потом займешься сумкой. - Мама, мне разрешили быть у тебя всего тридцать минут. - Почему так мало? - удивилась Анастасия Петровна. - Василий Иванович говорит, что тебе сейчас нужен покой и душевное равновесие. Вот и ограничил он наше свидание с тобой. - А я надеялась, что ты побудешь со мной по крайней мере до обеда. - Мама, я бы этому была рада, но врач непреклонен и нам надо его слушаться. Произнеся эти слова девушка стала выкладывать содержимое сумки на тумбочку поминутно комментируя матери, что она привезла. Дочь настояла, чтобы Анастасия Петровна съела апельсин. Наташа очистила один плод и разделив его на дольки стала кормить ими мать. Больной женщине апельсин явно понравился и она с аппетитом его съела. Анастасии Петровне была приятна забота и любовь единственной дочери, которая кормила ее с рук. Когда с последней долькой было покончено больная вдруг неожиданно спросила: - Наташа, а ты была на могиле отца? Дочь в это время убирала с тумбочки кожуру от апельсина. Вопрос матери застал ее врасплох. Она повернула лицо к лежащей и как можно спокойнее сказала: - Я была на кладбище несколько раз и навела там на могилке отца надлежащий порядок. Прошу тебя не волноваться: ни я ни ты не забудем его. Я просто умоляю тебя поберечь свое здоровье. Папу очень жаль, но его уже не вернешь, а твое сердце может не вынести горестных воспоминаний. Мама, давай побережем его и не будем и не будем говорить на волнующие нас темы. Вот поправишься окончательно, вернешься домой и тогда мы обговорим все без какихлибо ограничений. Анастасия Петровна немного подумала, а затем примирительно сказала: - Хорошо, я с тобой согласна. Наташе показалось, что мать хотела сказать что-то еще, но воздержалась.

***

Постучав в палату вошла Клавдия и посмотрев на Мошкина сказала: - Дорогой товарищ, давайте сделаем небольшой перерыв, а то Ване нужно принять лекарства и съесть одно сырое яйцо. Николай Федорович в какой-то степени даже был рад приходу жены больного, ибо он видел, что Измалков затратил много сил и ему просто необходим отдых. - Хорошо, если это зависит от меня, то я полностью с вами согласен. Встав со стула он направился к двери ощущая потребность побыстрее покинуть палату и вздохнуть полными легкими свежего воздуха. Быстро сбежав по лестнице на первый этаж Мошкин сразу же направился к выходу. Гардеробщица попросила его вернуть халат и Николай Федорович автоматически выполнив ее просьбу вышел на улицу. Яркое солнце и сухой прогретый воздух встретили его сразу же едва он успел закрыть за собой массивную входную дверь. После духоты и сумерек палаты жизнь здесь, на улице казалась неправдоподобно прекрасной. Николай Федорович несколько минут неподвижно сидел на скамейке полузакрыв глаза и подставив лицо прямым солнечным лучам. он старался не думать о том, что только довелось услышать ему из уст этого ужасного больного. Николая Федоровича не радовала ценная информация полученная от этого страшного человека. У Мошкина было ощущение праведника только что вернувшегося из преисподней. Несмотря на то, что нужно было выяснить несколько важных следствия вопросов ему не хотелось вновь подниматься в триста шестую палату. Вспомнив, что он уже длительное время не курит, Мошкин достал сигарету, не торопясь прикурил ее и несколько раз подряд жадно затянулся. От доброй порции никотина в голове слегка закружилось и Николай Федорович сидел не шелохнувшись, боясь развеять приятную истому. Когда сигарета догорела почти до пальцев, он встал со скамейки, бросил окурок в урну и посмотрев на часы стал прохаживаться по тротуару. У него в распоряжении был почти целый час, именно через столько времени Мошкин решил продолжить разговор с Измалковым. Пройдя сотню-другую метров он увидел магазин "Живая природа", в котором добрые полчаса рассматривал выставленных к продаже представителей флоры и фауны. Внутренний интерьер магазина располагал к душевному покою и неторопливому созерцанию экзотических животных и птиц. Покинув магазин, Николай Федорович закурил и дымя сигаретой прогулочным шагом направился к больничному корпусу. Перед тем как войти в здание сел на уже знакомую скамейку и не торопясь докурить сигарету. Только выждав намеченное время поднялся и открыв тяжелую дверь шагнул в вестибюль мрачного здания. Гардеробщица правильно поняла намерение Мошкина и без слов, молча, подала ему медицинский халат. неуклюже набросив его на плечи он направился к лестнице ведущей на третий этаж лечебного корпуса. Тихо приблизившись к двери триста шестой палаты на минуту прислушался: изнутри не доносилось ни едино звука. Поколебавшись Мошкин костяшками пальцев негромко постучал в дверь. - Заходите,- услышал он приглушенный голос Клавдии. Осторожно приоткрыв дверь полковник также осторожно прошел внутрь. Женщина сидела на свободной кровати подперев голову руками. Измалков лежал с закрытыми глазами лицом вверх, тело его под самый подбородок было укрыто простынею. Мошкину показалось, что больной спит. Николай Федорович подошел к стулу и в нерешительности остановился не зная как ему поступить. - Он, что спит? - спросил он у жены больного. Клавдия подняла лицо и уже хотела что-то сказать, но больной зашевелился и открыл глаза. Увидев Мошкина он выпростал руки из-под простыни и вяло произнес: - Да, не сплю я, просто лежу и думаю о своей жизни. Последние недели две я совсем не помню когда я спал. Все внутренности болят так, как будто в живот раскаленное железо вложили, уж не чаю когда и смерть придет. Когда Клавдия вышла из палаты, он продолжил: - А ты меня перед смертью порадовал,- вдруг задумчиво произнес Измалков. - Это чем же? - удивился Мошкин. - Как чем? - в свою очередь спросил больной.- Неужели не понял? - Нет,- правдиво признался Николай Федорович. - А тем, что я перед смертью узнал о длинной и так похожей на мою, жизни Афанасия Смирнова. Мне хорошо от того, что Афоня нашелтаки Архипова. Пусть за это он поплатился жизнью, но дело сделал. Мне хорошо от того, что ты успел застать меня живым, а я смогу навести тебя на убийцу Афанасия. Пусть я не жилец на этом свете, пусть мне не удалось попользоваться золотом, но и Архипову хватит жить припеваючи. Пусть он, сука, ответит за все свои прегрешения не перед Богом, а перед военным трибуналом. Жалею только об одном, что не суждено мне было встретиться с ним раньше - я бы его, гада, своими руками задушил.

***

Прошло еще три недели прежде чем Анастасию Петровну выписали из больницы домой. Наташа все это время навещала мать ежедневно. Благодаря заботе врачей и любви единственной дочери здоровье больной пошло на поправку. Хороший уход и правильное питание сделали свое дело и перед выпиской ей не только разрешили вставать из постели, но и совершать непродолжительные прогулки по коридору. День выписки, объявленной лечащим врачом Василием Ивановичем накануне, стал первым радостным событием в их жизни после смерти отца и мужа - Егора Митрофанова. За матерью Наташа приехала на такси, которое заказала из дома по телефону. Она не забыла загодя купить на рынке большой букет цветов лечащему врачу, который спас ее мать от неминуемой смерти. Собрать Анастасию Петровну и вывести ее к машине заняло не так уж и много времени. Провожать свою пациентку пришел и лечащий врач. Наташа со словами благодарности выручила ему цветы, обняла и поцеловала Василия Ивановича в гладко выбритую щеку. Расставание было радостным для обеих сторон: женщины возвращались домой, а врач от сознания того, что поставил на ноги и вернул к жизни безнадежную больную. Тяжесть перенесенного инфаркта подтверждались медицинскими исследованиями и результатами многочисленных анализов. Немногих больных, по тяжести перенесенного заболевания подобных Анастасии Петровне, удавалось вернуть к жизни в их кардиологическом отделении. По мнению коллег Василия Ивановича чудом удалось вырвать Митрофанова у смерти из лап. Старшая сестра отделения вручила Наташе мамин бюллетень, а Василий Иванович пообещал, что еще минимум два месяца Анастасии Петровне придется соблюдать постельный режим дома, постепенно адаптируясь к нормальной жизнедеятельности. Машина быстро доставила обеих Митрофановых домой. Первым делом Наташа поддерживая мать под локоть, отвела ее в дом. Вернувшись к машине она расплатилась с водителем и взяв вещи стремительным шагом поспешила к матери. Когда дочь вошла в комнату Анастасия Петровна смиренно сидела в кресле. - Ну вот, мама, ты наконец-то и дома,- радостно произнесла Наташа и села в кресло напротив. - Я и сама бесконечно рада этому событию в моей жизни. - Почему событию? - не удержалась от вопроса Митрофановамладшая. - Именно событие, а как по-другому ты назовешь мое возвращение домой с того света? - Ну, прямо с того? - Не будем лукавить, но мое состояние было настолько безнадежным, что врачи и не скрывали этого. Скажу тебе больше: Василий Иванович дня за три до выписки в разговоре со мной осторожно намекнул на то, что с таким сердцем как у меня после выздоровления дают инвалидность. - Зачем он тебе говорил такое? - недоуменно спросила дочь. - Это информация к размышлению и я поняла его намек правильно. За эти два месяца, что я буду бюллетенить дома мне нужно свыкнуться с мыслью о полной нетрудоспособности. - Мама, давай сейчас не будем загадывать наперед, тем более за два месяца. Будем жить - выздоравливать, беречь свой нервы, а вот когда полностью станешь на ноги тогда и скажешь - сможешь ты работать или нет. Договорились? - Ладно, договорились,- улыбнувшись согласилась с доводом дочери Анастасия Петровна. - Ты лучше скажи мне, а кушать ты случаем не хочешь? - Нет, доченька, пока не хочу. Ты не волнуйся я не в больнице, а дома и голодной здесь никогда не буду. - Мама, только ты сама ничего не делай, а скажи мне - и все приготовлю и подам, ладно? - Хорошо, Наташа, я так и сделаю. Мне хочется с тобой поговорить об отце. - О чем ты, мама? - сразу насторожилась дочь. - В больнице ты не разрешила мне говорить на эту тему, но теперь я дома - значит мое здоровье улучшилось, а следовательно не должно быть запретных тем. - Ладно,- согласилась Наташа,- я тебя слушаю. Но только договор, если ты начнешь волноваться я не буду тебя слушать и попрошу замолчать. Только на таких условиях я готова тебя слушать. Ты согласна? - Хорошо договорились. А теперь скажи мне, Наташа, кто по-твоему мог убить нашего отца? - Этого я не знаю, но милиция активно ищет убийцу. - Откуда тебе это известно? - Раньше я тебе об этом просто не говорила, но со мной разговаривал следователь. - И что ты ему рассказала? - Я ответила на все вопросы, которые он мне задавал. В основном он расспрашивал меня о том, а не знаем ли мы хоть что-то о предполагаемом убийце. - Что ты ему сказала? - Я ответила, что мы, я имею в виду нас обоих, не знаем кого можно подозревать в совершении этого страшного преступления. Может тебе отец рассказывал что-то такое, что помогло бы напасть на след убийцы? - Да нет, я ничего такого не припомню. Он своими заботами и тревогами не очень-то со мною делился. Наташа, а может быть мне тоже следует поговорить с этим милиционером? - Мама, если тебе нечего сказать следователю, то эта бесполезная беседа ничего кроме вреда твоему здоровью не принесет. Отца уже не вернешь. Убийцу найдут и без тебя, а нам с тобой необходимо позаботится о твоем сердце. Или ты со мной несогласна? - Согласна-то я согласна, но и убийца Егора должен понести наказание. - Мама, его обязательно найдут, а мы давай два месяца, которые тебе предстоит придерживаться постельного режима, избегать бесед травмирующих твою нервную систему даже со следователем. Хорошо? - Возможно ты и права, ну а на могилу к отцу когда мы с тобой поедем? - Мама, ты поедешь туда не ранее чем через месяц потому, что я не хочу прямо с кладбища везти тебя опять в больницу. - Хорошо, я подожду,- согласилась Анастасия Петровна и тяжело вздохнула.

***

Мужчина не остался безучастным к словам жены. Увидев, что Лесных решительно накинул удавку на шею жертвы, он совершенно спокойно попросил: - А ну-ка оставь ее, нам есть о чем поговорить без применения силы. - Отпусти ее,- приказал Чесноков, показывая тем самым, что он здесь главный и именно он принимает окончательные решения. Лесных убрал удавку и женщина облегченно откинулась в кресле, потирая шею побелевшими пальцами. - Посмотрим, что ты нам скажешь,- недовольно пробурчал Михаил не сводя глаз с плачущей женщины. - Ну, говори, старик, что ты там надумал? Только должен тебя предупредить заранее - говори по делу и не вздумай водить нас за нос, иначе будет очень плохо. Мужчина внешне никак не среагировал на угрозу, а заговорил совершенно спокойным голосом: - Вы действительно напали на людей у которых водятся денежки. - А золото есть? - перебил его Лесных. - Да и золотишко имеется, скрывать не буду - ни к чему. Если вы не будете нас мучить - я согласен отдать вам все без всяких условий. - Молодец, старик, все сразу понял и принял единственно верное решение,- одобрил его слова Лесных. - Помолчи, дай человеку высказаться до конца,- вновь скомандовал Чесноков и сделал шаг с кресла, к которому накрепко был привязан хозяин дома.- Продолжай, говори, мы тебя внимательно слушаем,разрешил он и тупо уставился на мужчину. Тот также невозмутимо, но с достоинством продолжил: - Я сказал вам суть - деньги и золотые монеты у меня есть и я готов их отдать вам сейчас же. - Где ты хранишь их? - Деньги лежат здесь в одном из ящиков вот этого секретера,- и он кивнул головой в сторону одного из шкафов мебельной стенки занимающей всю стенку просторного зала. - В каком из них, говори конкретнее? - опять влез в разговор Лесных. - Как я вам покажу, если вы держите меня связанным? - в свою очередь спросил хозяин. - Сейчас я отпущу тебя,- пообещал Чесноков и стал развязывать путы удерживающие мужчину в кресле. Проделав это, Чесноков сделал шаг в сторону от кресла и сказал: "Давай неси золото и деньги сюда". Мужчина не сказав ни слова поднялся из кресла и направился к резному массивному секретеру. Не колеблясь он уверенно открыл один из ящиков и бережно достал оттуда большую шкатулку инкрустированную перламутром. Закрыв дверцу секретера он подошел к столу и аккуратно поставил шкатулку на свободное место. Легким и быстрым движением хозяин открыл массивную крышку и отступив на один шаг сказал: - Берите - здесь все. Чесноков и Лесных как по команде устремились к столу. У Губанова тоже возникло такое желание, но он заставил себя оставаться на прежнем месте. А остановила его злая, ехидная улыбка, которая на мгновение исказила его побелевшее, то ли от страха, то ли от гнева, лицо хозяина. В какой то миг Александру показалось, что этот пожилой человек готов растерзать их за учиненное насилие над ним и его женой. Чесноков вместе с Михаилом тем временем извлекали содержимое шкатулки на стол. Вместе с документами в ней оказалось довольно солидная сумма денег. Лесных собрал документы и небрежно бросил их в шкатулку, а Чесноков сложив банкноты в одну солидную пачку спросил у хозяина дома: - Сколько здесь? - Мужчина как будто ожидал этого вопроса - так сразу он ответил на него: - Что-то около сорока-пятидесяти тысяч. - Вот стервец живет, даже денег не считает! - с завистью в голосе воскликнул Лесных. - А где золотые монеты о которых ты только что поминал? - перебил его Чесноков. - Монеты спрятаны в надежном месте и конечно уж не здесь в кабинете. - И далеко отсюда находится это надежное место? - Нет, нужно только спуститься на первый этаж дома. Так что если вы не изменили желанию заполучить монеты пойдемте вниз, где я их вам и отдам. После этих слов все трое грабителей переглянулись как бы спрашивая друг друга, что делать им в этом случае. Чесноков и здесь взял инициативу в свои руки: - Ты,- он указал на Губанова - останешься здесь и будешь караулить бабу, а мы втроем прогуляемся вниз за золотишком.

***

Слушая больного Измалкова Николай Федорович был шокирован его рассуждениями как будто сам он не был таким же кровожадным убийцей как Архипов. За все годы работы следователем ему впервые пришлось столкнуться с такими ископаемыми монстрами. Больной тем временем отдышался после эмоционально сказанной тирады и хотел продолжить рассказ, но Мошкин опередил его вопросом: - А почему вы так ненавидите Архипова, только ли из-за золота? Измалков с усилием повернул голову и уставился на Мошкина страшными, полными ярости глазами. - Я всегда считал, что именно он способствовал тому, чтобы я стал убийцей в том далеком сорок первом году. - Каким образом? - Это он тогда на практике обыкновенным молотком показал, что убить человека - плевое дело. У меня и сейчас в глазах стоит сцена когда он играючи дробил черепа военнопленным как будто это были не люди, а глиняные куклы. После этого я сумел пересилить себя и убить несколько человек. А без этой его демонстрации - я бы не смог совершить такое и умер бы как все - честным человеком. - Неужели вы раскаиваетесь в том, что творили? - поинтересовался Николай Федорович. - В годы войны и в банде у националистов все было поставлено в жесткие рамки. Там нужно было не думать, а убивать, да и молод я был совсем жизни не знал. А вот за годы заключения и в последующие годы у меня было время все обдумать и проанализировать. За это время я понял всю глубину своего падения, осознал, что я сам своими руками уничтожил в себе все человеческое, перевел себя в разряд человекоподобных существ. Нет мне оправдания и кроме сурового наказания я ничего не заслужил. Но судьба распорядилась по-другому она оставила меня жить среди людей, чтобы каждый день я вспоминал лица тех кого своими руками лишал жизни. Вот только теперь дожив до преклонных лет я понял всю меру наказания, которую отмерил мне БОГ. Теперь-то я знаю, что нельзя жить любой ценой, нельзя убивая себе подобных рассчитывать, что ты будешь счастлив. Оказывается нельзя жить спокойно если ты совершил преступление, а ведь я когда-то думал совсем наоборот. Вот еще и потому я таким азартом хотел найти Архипова. Сведи меня судьба с ним, даже сейчас когда я болен и немощен, клянусь я нашел бы в себе силы задушить его и получил бы от этого только одно удовольствие. После этих слов больной замолчал, сделал несколько глубоких прерывистых вздохов и попросил у Мошкина воды. Сделав два глотка он вернул бокал Николаю Федоровичу и продолжил: "А золото - оно в Африке золото. Конечно хотелось мне заполучить свою долю, но Архипов распорядился по другому и все захапал сам. Не отрицаю, что золото подогревало и побуждало меня искать Архипова. Рассказав вам о Сергее и о золоте я словно эстафету передал и желание изловить его. Поверьте это желание у вас будет ничуть не меньше чем оно было у меня. А активизировать поиск заставит все то же всесильное золото. Только не забывайте что его было очень много - целый вещмешок и в основном золотые червонцы царской чеканки. Вам тоже захочется найти его и сдать золотишко государству в надежде, что вам за это или повысят звание, или дадут внеочередную квартиру, или еще чтонибудь. Вот и получается, что каждым из нас движима корысть, личная выгода. Я даже допускаю: пусть выгоду от найденного золота получите вы, но чтобы это реализовать вам необходимо найти и покарать Архипова, а это и есть желаемый для меня результат. Николай Федорович не перебивая слушал от больного его философию цинизма. Ему было отчетливо ясно, что переубедить Измалкова уже нельзя не тот возраст и не та закваска. Преступник был ему предельно мерзок и только служебный долг заставлял Николая Федоровича быть здесь и выслушивать это чудовище. Стараясь всеми силами побороть клокотавшее в душе негодование Мошкин спросил: - Иван Борисович, а какое имя носил Архипов в немецком плену? - Все годы он ходил под своей фамилией, а звали его Сергеем Петровичем. По возрасту он был на два-три года постарше нас с Афоней. - Почему он имел на вас такое влияние? Тут все объясняется просто: он ведь до войны окончил военное пехотное училище и в Красной Армии командовал ротой. Он познал так сказать власть над людьми, ну а немцы дали ему неограниченную возможность не только командовать, но и убивать. Во время проведения акций он входил в раж и был непредсказуем в поступках. Архипов запросто мог, тут же на глазах у всех, пристрелить непонравившегося ему полицая или вахмана. Своей жестокостью он добился того, что все подчиненные ему люди выполняли его команды немедленно и пунктуально. - Вы с Афанасием тоже проявляли рвение, иначе бы Архипов вас не приблизил к себе? Кадык больного несколько раз дернулся, руки на мгновение замерли и собравшись с силами он сказал: - У нас просто не было иного выбора, мы со Смирновым, как и все другие делали все, что он нам прикажет. - А встречались ли люди, которые не подчинялись Архипову? - Были и такие, но их уже давно нет на этом свете. Лицо Измалкова задергалось, он, видимо, попытался засмеяться, но глубокий приступ кашля стал выворачивать его в буквальном смысле наизнанку. Мошкин вышел из палаты и попросил медсестру оказать помощь Измалкову.

***

Спустившись вслед за стариком по узенькой лестнице на первый этаж они попали в подсобное помещение большая часть которого была заставлена коробками. В них находились ненужные вещи, пустые бутылки, зимняя обувь и еще черт знает что. - Помогите мне освободить вон тот угол,- хозяин кивнул в сторону дальнего угла и взялся за ближайшую коробку. Лесных посмотрел на Чеснокова, а тот улыбнувшись произнес: - Давай поможем старику - видишь как он для нас старается. После этих слов все трое какое-то время сосредоточенно перетаскивали ящики освобождая желанный угол. Когда дело было сделано старик прошел туда и завернул линолеум под которым находилась квадратная крышка лаза ведущего в тайник. Он откинул ее и опустив ноги хотел уже спускаться вниз, но Чесноков остановил его: - Подожди, я тоже полезу с тобой. Хозяин дома на мгновение задержался на краю узкого лаза, подняв на грабителей совершенно спокойное лицо как бы между прочим сказал: - В этом тайнике вдвоем не поместиться - настолько он тесен. После этих слов пенсионер стал медленно спускаться вниз, а Чесноков, чтобы проверить его слова подошел к люку и заглянул внутрь. Убедившись, что сказанное соответствует действительности, он вернулся к Лесных и примостился на один из ящиков. - Ну, что там? - то ли из интереса, то ли от лености спросил Лесных прикуривая сигарету. - Там действительно тесно и темно как у негра в заднице, так что пусть достанет золотишко сам. Все равно ему от на никуда не деться. - Я тоже такого мнения,- поддержал его Лесных и протянул другу пачку сигарет,- закури раз уж выдалась свободная минутка. Чесноков достал сигарету сунул ее в рот и вопросительно посмотрел на подельника. Тот его понял по взгляду и молча протянул свою зажигалку. Привычно прикурив Петр от нечего делать стал рассматривать красивую японскую пьезозажигалку. Так и курили они до тех пор пока не показалась из люка голова хозяина дома. Увидев его Лесных затоптал окурок и встав с ящика направился к люку. Михаил своим примером увлек за собой и Чеснокова. Пенсионер тем временем благополучно выбрался из подполья держа в руках небольшую квадратную жестянку. Петр на правах старшего сразу задал хозяину дома вопрос: - Что-то ты долго с банкой возился, уж не припрятал ли там половину золотишка? Мужчина спокойно посмотрел на говорившего и протянул ему невзрачную банку:

- Здесь все, что у меня есть, можешь спуститься вниз и проверить. Приняв банку из рук хозяина дома Чесноков приказал своему другу: - А ну-ка, Миша, слазь в эту нору и посмотри ничего он там не оставил? Мне этот пенсионер, честно говоря, не очень-то внушает доверие - слишком услужлив, а с деньгами и золотом расстался как-то легко, без сожаления. - А я думаю, что он сильно сдрейфил и поняв что мы не шутим отдал все без сопротивления и правильно сделал,- высказал свое мнение Лесных, но в подполье все же полез. Сомнения Чеснокова сыграли при этом далеко не последнюю роль. Хозяин дома между тем отряхивал пыль с колен, видимо, извлекая банку из тайника, ему пришлось опускаться на них. Выпрямившись он, глядя в сторону Чеснокова, сказал: - Я отдал вам все без утайки потому, что не хочу видеть издевательств над моей женой и мной. Если для этого нужно золото берите его, но оставьте нас в покое. Главарь ехидно улыбнувшись сквозь зубы пообещал: - Вот поднимемся на второй этаж там все и обговорим. - А что нам обговаривать? - не удержался от вопроса старик. - Что тут непонятного, не мог же ты отдать все вот так сразу. Может у тебя в доме тайник имеется и там тоже золотишко лежит. Что ты на это скажешь? - спросил Чесноков прикидывая в уме сколько же золота находится в этой небольшой, но довольно тяжелой жестянке. - Мне вы показались более порядочными людьми, но что поделаешь видно такова судьба. - Тебе, отец, придется доказывать нам, что все деньги и золото отдал и ничего не оставил себе, другого пути я просто не вижу. Понял? - Понял,- обреченно сказал хозяин особняка и опустил глаза в которых мелькнула яростная злоба.- Я постараюсь вам все доказать,пообещал старик не поднимая глаз. Этот разговор прервал появившийся из люка Лесных. - Ни хрена там больше нет, чуть не задохнулся в этой теснотище. - Ну раз так, то пошли наверх, а то там нас уже заждались. Первым по лестнице ведущей на второй этаж шел, держа банку двумя руками, Чесноков. За ним, соблюдая минимальную дистанцию, шел хозяин дома, а замыкал шествие Лесных.

***

Прохаживаясь по коридору Мошкин подождал пока медсестра покинет триста шестую палату и вернется на свой пост. Николай Федорович поинтересовался у нее состоянием здоровья Измалкова. Медсестра внимательно выслушав его объяснила, что в последнее время рвота у больного открывается после каждого приема пищи. Такое случается когда болезнь поражает органы пищеварения и такие больные как правило умирают от истощения, медленно и мучительно. Она также констатировала, что больному в настоящий момент стало несколько лучше, но необходимо немного подождать пока Клавдия наведет порядок в палате. Действительно, дверь треста шестой открылась и стало видно как жена Измалкова ловко орудуя шваброй делала влажную уборку помещения. Подождав еще с полчаса Мошкин направился к больному в триста шестую палату. За эти тридцать минут, что были в распоряжении Николая Федоровича, он успел спуститься вниз и выкурить сигарету. Клавдия, увидев входящего в палату Мошкина, поспешно ретировалась в коридор не забыв закрыть за собой дверь. Николай Федорович опустился на стул, который стоял на прежнем месте у ног больного. - Как вы себя чувствуете? - спросил он Измалкова чисто автоматически, но никак не из-за сострадания к больному. Мошкин, узнав чем занимался во время войны его подопечный, не чувствовал к нему жалости и сострадания. Тяжелую болезнь Измалкова он рассматривал как запоздавшее возмездие за совершенные преступления. Больной тем временем перевел взгляд с потолка на полковника и обессилевшим голосом сказал: - Чувствую я себя все хуже и хуже - смерть стоит у изголовья, счет идет на часы. Опоздай ты на неделю и меня бы в живых не захватил, а теперь я хоть успел рассказать тебе все об Архипове - ищи, тебе все карты в руки. - Будем искать, причин для этого у нас более чем достаточно,- пообещал Николай Федорович. - Ты его торопись искать-то, не забывай, что ему годков побольше моего, а будешь медлить - золотишка и тебе не видать. Уж очень я хочу, чтобы он, гад, не от старости умер, а по приговору суда. Николай Федорович был поражен той ненавистью и злобой, которыми было пропитаны слова Измалкова. Требование найти и наказать палача и убийцу Сергея Архипова, сказанное устами другого не менее кровожадного убийцы звучало крайне цинично. Мошкина просто коробило от этого, ему неудержимо хотелось поставить мерзавца на свое место. Усилием воли он заставил себя слушать Измалкова не перебивая его прерывистую речь. Внутренняя борьба видимо отразилась на выражении лица Мошкина и это не ускользнуло от внимательного и цепкого взгляда Измалкова. - Я вижу ты расстроен тем, что не сможешь посадить на скамью подсудимых рядом с Архиповым и меня. Не расстраивайся, мне предстоит в ближайшее время более суровый - Божий суд, отвертеться от которого не дано никому. Сделав паузу больной глубоко вздохнул и продолжал: "Я очень плохо себя чувствую и каждое слово дается мне с большим трудом. Поэтому давай нашу беседу потихоньку сворачивать. Всего я тебе рассказать просто не в силах, но самое важное только что сообщил. Если тебя интересует что-то еще - спрашивай, а то мне отдыхать надо. - Если вам сейчас трудно, возможно мы продолжим беседу завтра? - Нет, продолжения сегодняшней беседы уже не будет ни завтра ни позже. - Почему? - А потому, что мне все это ни к чему. Сегодняшнего разговора тоже не было бы, если бы ты не рассказал мне правду об Афанасии Смирнове. Так что же тебя еще интересует во всей этой истории? Николай Федорович задал явно давно мучивший его вопрос: - У Афанасия не левой стороне груди есть наколка: состоящая из буквы "В" и цифры восемьсот, что это означает? Руки больного на мгновение остановились и он уставившись отрешенно в потолок сказал: - Это он - Афанасий. переведя взгляд на Мошкина продолжил: "Буква означает спецподразделение "Брандербург", а что означает цифра восемьсот я сказать затрудняюсь. У меня тоже есть идентичная наколка, вот посмотри. Измалков откинул простынь и правой рукой, костлявым указательным пальцем ткнул туда где был вытатуирован номер. Мошкин движимый любопытством привстал со стула и приблизившись в больному увидел четкий номер на левой стороне груди. Когда Николай Федорович опустился на стул Измалков назидательно сказал: - Спасибо, что напомнил, а ведь у Архипов такой же номерок имеется, их нам вместе в одно время делали. Так что про эту важную примету моего бывшего командира не забудьте,- съехидничал Измалков. - Будьте спокойны не забуду. Николай Федорович, прежде чем уехать в Воронеж, пробыл у больного еще с полчаса - не более. Полностью свое любопытство Мошкин удовлетворить не удалось, но основную информацию по Архипов он узнал.

***

Поднявшись в комнату Чесноков сразу же прошел к столу водрузил на него банку и стал доставать из нее золотые монеты. Лесных, подтолкнув в спину хозяина дома направил его к креслу, к которому он только что был привязан, сам поспешил к столу чтобы оценить улов золота. Губанов в создавшейся ситуации тоже не оставался безучастным. Он, оставив сидевшую в кресле женщину, тоже подошел к столу, чтобы увидеть содержимое банки. Когда Чесноков выложил все до последней монетки на столе образовалась солидная золотая "горка". - Ну что ты на это скажешь? Хорошо мы старика тряхнули? - спрос ил Лесных обращаясь к Губанову, но вместо него заговорил Чесноков. - Подожди радоваться успеху, он может оказаться мнимым. - Что ты имеешь в виду? - Это золото, которое так охотно отдал старик скорее говорит о том, что он отдал нам не все, а меньшую часть, можешь поверить моему опыту. Рано нам расслабляться, нужно попотрошить старика как следует и наверняка они еще найдут и деньги и золото. Так что иди Миша к тете и перетяни ей горло, а мы свяжем старика чтобы он не трепыхался и был послушным. Так что за работу - самое важное впереди. Все трое повернулись к хозяевам дома, чтобы претворить в жизнь слова Чеснокова и замерли увидев, что старик направил в их сторону ствол пистолета. Как бы предупреждая их действия он зло и властно скомандовал: - Стоять на месте, если не хотите умереть. Взорвись в этот момент бомба и та бы не произвела бы подобного эффекта. Трое грабителей увидев в руках хозяина дома пистолет пребывали в состоянии шока. Какое-то мгновение все стояли в оцепенении не смея шелохнуться, но постепенно они приходили в себя лихорадочно отыскивая выход из создавшегося положения. Первым предпринял попытку Чесноков, он стремительно бросился в сторону вооруженного хозяина, но выстрел в упор, в грудь свалил его на паркетный пол. Губанову все это казалось дурным сном, но грубый окрик хозяина вернул его к действительности: - Стоять и не двигаться - иначе смерть! Вы видели как я поступил с вашим другом, так что выбирайте сами. После этих слов ноги у Губанова подкосились и он бессильно опустился на колени. Увидев густую темную кровь Чеснокова, которая просачивалась из-под тела убитого разливаясь по паркету, он взмолился: - Отец, прости меня, ради бога - я не сделал тебе ничего плохого. Не убивай меня, я тебя умоляю. Ствол пистолета дрогнул и уставился в грудь стоявшему у стола Лесных. - Стань на колени,- скомандовал и ему старик. Тот нехотя выполнил команду хозяина дома. Губанов посмотрев в лицо вооруженного старика понял, что добром для него эта встреча со смертью не закончится и он немеющим языком продолжал просить о снисхождении. - Отец, пощади не убивай, заклинаю тебя ради всего святого. Старик не отводя от Лесных уничтожающего взгляда скорее прошипел, чем сказал: - Ну, а ты что молчишь или нечего сказать, сука? А может ты со мной разговаривать не хочешь? Растерявшись, а может не подумав Лесных выдавил: - Не хочу. Выстрел прозвучал неожиданно и громко. Пуля ударив в грудь Михаила прошла навылет с треском расщепив ножку стола. Лесных же не издав ни звука ничком упал на паркет широко разбросав ноги. Его тело какое-то время конвульсивно дергалось напоминая жуткую сцену американского кинобоевика. Осознав, что все это происходит наяву и что следующим уйдет на тот свет он, Губанов побелевшими губами просил: - Отец, не убивай, отпусти меня отсюда. - Поздно ты заговорил о жизни. Вы сделали свой выбор и я уже ничем не могу тебе помочь. Зрачок пистолета тупо смотрел в грудь Губанова и он не в силах был его отвести в сторону. Смертельный страх сковал язык не давая произнести уже ненужные просьбы, холодный пот застилал глаза и не было никаких сил чтобы шелохнуть пальцами. Выстрела он не слышал, а только увидел как дернулся пистолет в руках старика выбросив смертоносное пламя. Повалившись на бок Губанов непонимающе смотрел на люстру, которая увеличиваясь в размерах стала падать прямо на него притягивая и маня своим ярким светом. Увидев какая трагедия разыгралась в доме женщина вскочила из кресла и подбежав к мужу прижалась к нему: - Что я наделала - это из-за меня они ворвались сюда. Что теперь будет? Его уже понесло и он не мог остановить себя. Слова жены его раздражили: - За все надо платить, даже за промахи,- зло сказал он и уткнув ствол пистолета супруге под левую грудь плавно нажал на спусковой крючок. Какое-то мгновение не понимая что произошло она стояла обнимая мужа за шею, но потом плавно сползла на пол судорожно цепляясь за одежду супруга.

***

К Митрофановым они попали на следующий день к десяти часам утра. Лену оставили на квартире у Маргариты и теперь путешествовали вдвоем с Дунаевым Семеном Валентиновичем. До микрорайона они добирались через центр города и затратили достаточно много времени, так как на улицах было очень оживленное движение. Увидев знакомый домик Неретин указал инженеру на него: - Вот уже видна еще одна цель нашего путешествия в Воронеж. - А что у тебя здесь за дела, если конечно не секрет? - Никакого секрета нет. В этом доме проживал мой однокурсник, а около двух месяцев назад он умер. - Что же с ним произошло? - Точно я еще не знаю. - А ты хоть на похоронах-то был? - Вот в том-то и дело что нет. Настя - это его жена, нам телеграмму прислала, но мы приехать не смогли. Вот я и решил заехать к ним в этот раз, мне нужно поговорить с женой, а там и к Егору на могилку заедем. Как ты на это смотришь? - Если нужно, то какие могут быть разговоры, за мной дело не станет. - Ну вот и спасибо,- сказал Неретин и отстегнул ремень безопасности. Машина, чуть не ткнувшись носом в знакомые ворота, остановилась и Семен поставив ее на ручной тормоз заглушил двигатель. - Не стоит меня благодарить - почему не сделать доброе дело. Мне здесь тебя ожидать или как? - Чего ты тут один сидеть будешь пошли вдвоем, вместе и беде противостоять легче. Покинув машину они направились к калитке. Настя была во дворе и приветливая улыбка появилась на ее лице едва она увидела входящего Неретина. Хозяйка была в темном платочке, что напоминало о потере близкого ей человека. - Здравствуй, Саша, рада тебя видеть - молодец что приехал. Здравствуйте,- поздоровалась она в шедшим позади Неретина инженером. Мужчины поприветствовали ее и хозяйка осторожно поднявшись со скамейки пригласила гостей в дом. По бокам дорожки ведущей к крыльцу росли прекрасные белые и бордовые пионы от которых исходил чудесный аромат. По ухоженности цветов чувствовалось что они являются предметом гордости хозяйки. Натальи дома не было, видимо она уехала по делам в центр города. Настя угостила их чаем и они повели неторопливый разговор. Неретин извинился за то, что не смог приехать на похороны, хозяйка расплакалась вспомнив убитого мужа. Обоим мужчинам пришлось изрядное время успокаивать плачущую Анастасию Петровну. Постепенно разговор перешел в ровное русло и осмелев Неретин спросил: - Что же послужило причиной смерти Егора? Настя смахнув застывшую на щеке слезинку негромко сказала: - Его кто-то убил? - Как это произошло? - Все случилось неожиданно. В тот день он как обычно ушел на работу, а утром мне сообщили что муж мертв. Женщина всхлипнула и носовым платком вытерла увлажнившиеся глаза. - Что же случилось во время дежурства? - Как мне сказали, Егору кто-то проломил голову, а кто это сделал пока не нашли. - Настя, а ты к следователю обращалась? - Следователь приходил и беседовал с дочерью, я в это время находилась в больнице. - Кто же мог убить вашего мужа? - не удержался от вопроса Семен Валентинович. - Да мало ли хулиганья в городе,- упавшим голосом сказала Анастасия Петровна. - А сама та ты не обращалась в милицию? - с надеждой в голосе спросил Неретин. - А что мне это даст? - спросила Настя и после небольшой паузы добавила: - Егора мне уже никто не вернет, а расстраиваться из-за этого лишний раз не хочу. Врачи настрого предупредили воздерживаться от стрессовых ситуаций, у меня высокое давление и совершенно нельзя волноваться иначе "хватит" инфаркт или инсульт. Вот я и решила довольствоваться тем, что мне уготовано судьбой. Женщина вытерла слезы и посмотрев на Неретина и Дунаева продолжала: "Я бессильна что-либо сделать - это выше моих возможностей. Да и что я могу сообщить следователю, когда мне ничего не известно. Виновато улыбнувшись она опять опустила глаза, чтобы мужчины не видели ее невольных слез. Подождав пока Настя успокоится Неретин спросил ее: - А, его тебе не рассказывал о неком странном мужчине, который работал с ним на кладбище? - Нет, а что за мужчина? - в свою очередь поинтересовалась хозяйка дома. - О нем мне что-то рассказывал Егор в нашу последнюю встречу, а вот что конкретно - не вспомню,- попытался успокоить ее Неретин. Судя по выражению ее лица это ему в какой-то мере удалось. Входная дверь неожиданно хлопнула и через минуту в комнату вошла Наташа с двумя яркими полиэтиленовыми пакетами в руках. - А вот и дочка приехала, а у нас гости. Что ты там на рынке прикупила? Девушка вначале поздоровалась с мужчинами и только затем ответила матери: - Я действительно заехала на рынок и кое-что купила: тут и мясо, овощи и даже лимон к чаю. - Мы сейчас что-нибудь приготовим и будем завтракать. -Не беспокойтесь мы уже позавтракали, а за чай спасибо. - Может подкрепитесь более основательно? - Нет, Настя, мы сыты, уверяю тебя. Нам бы хотелось поехать к Егору на могилку. Настя, ты поедешь с нами? - Нет, она не поедет, я вам все покажу,- ответила Наташа вместо матери. Пожалуй ты права, я не поеду, а то мне и плакать-то нечем - все слезы выплакала,- сказала Настя и как бы в подтверждение своих слов вытерла глаза платочком. Выгрузив приготовленные Светланой гостинцы они с Наташей поехали на могилу ее отца. Быстро доехав до кладбища они вышли из машины и прошли на территорию. У входа Неретин не забыл купить букетик свежих цветов. Пробыв на кладбище более часа они помянули память Егора Митрофанова. После кладбища мужчины подвезли Наталью прямо к дому и высадив распрощались не забыв передать слова утешения Анастасии Петровне. Когда они отъехали, Дунаев спросил: - Куда теперь едем? - Давай найдем ближайшее отделение милиции. Инженер не задавал больше ни одного вопроса. Не прошло и часа как Неретин уже сидел в кабинете следователя и давал письменные показания.

***

Отступив на один шаг от упавшей замертво жены он повернулся и, держа пистолет наготове, пошел вниз закрывать входную дверь. Состояние Сопова было таким, что он готов был убить любого стань только тот на его пути. Убедившись, что нападавших было всего трое и в доме больше никого нет, он закрыл входную дверь на замок, а затем быстро поднялся к себе в комнату. Трагедия только что разыгравшаяся в его доме заставляла Сопова действовать быстро и решительно. В считанные минуты он переоделся, выбрав для себя свой любимый костюм тройку бельгийского производства. Все необходимые на первое время вещи упаковал в небольшой дорожный чемодан, а туалетные принадлежности, золотые монеты и деньги аккуратно уложил в дипломат темной, хорошо выделанной натуральной кожи. Особо тщательно Иван просмотрел документы, прежде чем опустить их во внутренний карман костюма. Взяв пистолет он, немного поколебавшись, сунул и его в боковой карман брюк мудро решив, что всегда сможет от него избавится - было бы желание. Сопов торопился поскорее уехать из города ибо оставаться и дальше в Воронеже было для него просто опасно. Выйдя из дома, Иван запер дверь на замок, а ключи забросил в густые кусты сирени росшие у самого забора. Обнаружив ключи от машины в замке зажигания, он погрузил вещи в багажник и пошел открывать ворота. Выгнав автомашину за ограду, Иван нашел в себе силы выйти из салона и затворить ворота. Бросать их открытыми было опрометчиво, это, буквально наутро, привлекло бы внимание, а что за этим последует нетрудно было догадаться. Сопов рассчитывал, что правоохранительные органы не сразу найдут трупы в его доме, а значит у него будет какое-то время чтобы скрыться. Бежать из города он решил уже испытанным железнодорожным транспортом. На центральном вокзале было многолюдно в любое время суток, что существенно уменьшало вероятность попасть в поле зрения какого-нибудь дотошного милиционера. Именно к железнодорожному вокзалу и направил свой автомобиль Сопов. Прохожих на вечерних улицах города было не так много и на дорогу ушло времени гораздо меньше обычного. Не доезжая полкилометра до вокзала, он остановил машину у тротуара, решив пройти оставшийся путь пешком. Взяв вещи, Сопов ступил на тротуар и сразу же направился к ярко освещенному зданию. Машину, без малейшего сожаления оставил на произвол судьбы, а открытое стекло и ключи в замке зажигания как бы специально провоцировали угонщиков. Вокзал встретил Ивана спертым воздухом зала ожидания и неутихающим круглосуточным гомоном вечно спешащих людей. Сопов не задерживаясь прошел к билетным кассам. Диктор по громкоговорителю объявила, что продолжается посадка на поезд идущий в столицу нашей Родины. Очереди за билетами до Москвы не было, так как поезд формировался здесь в Воронеже. Купив плацкартный билет, купейные к этому времени были уже распроданы, он вышел из вокзала и пошел по перрону к восьмому вагону, благо поезд стоял на первом пути. Место указанное в билете находилось в середине вагона, но это был неудобная полка второго уровня. Паренек, место которого располагалось внизу, помог Сопову разместить чемодан с дипломатом в нише под сидением. Едва успели они проделать это, как поезд плавно качнувшись отошел от перрона. "Ну, слава богу,- подумал он,- и на этот раз пронесло". Поезд постепенно набирал скорость и вот уже за окном стали пробегать редкие фонари пригородных улиц. Молодой человек оказался предупредительным и не только принес постельные принадлежности, но и сам уступил нижнюю полку Сопову. Поблагодарив его, Иван застелил постель и вышел в тамбур выкурить сигарету перед сном. Пистолет был ему теперь не нужен и он решил орт него избавится. В тамбуре курил низкосортную вонючую сигарету мужчина лет тридцати с казенным полотенцем перекинутым через плечо. Такое соседство Ивану претило и он прикурив свою сигарету открыл дверь ведущую в соседний вагон. Здесь в громыхающем переходе он и избавился от пистолета, который обременял его карман. С долей сожаления в сердце Сопов быстро сбросил его вниз на полотно дороги сквозь неплотно прилегающие сочленения вагонов. Чтобы не вызвать излишних подозрений он все-таки перешел в соседний вагон, где в тамбуре не торопясь выкурил сигарету. Когда он вернулся в свой вагон, мужчины с полотенцем уже в тамбуре не было, он, видимо, ушел в свое купе. Задвижка туалета показывала, что он свободен. Сполоснув лицо и руки холодной водой, которую только недавно закачали в емкость, Сопов направился в середину вагона. Ночное освещение было уже включено и многие пассажиры расположились на покой. Иван не стал раздеваться, а только сняв туфли улегся на постель поверх одеяла. Поезд набрал приличную скорость и колеса вагона выбивали ритмичную дробь готовую вот-вот слиться в сплошной перестук. У него еще стояла в глазах драма, которая всего час-другой назад разыгралась в его доме. Сопов успокаивал себя тем, что у него просто не было выбора, кроме как убить нападавших. Слишком уж парни жадные попались, вот эта жадность и стоила им жизни. А довольствуйся они тем, что он давал им, может и был бы финал этой встречи, но все произошло по худшему варианту. Что касается жены, то она своим поведением давно уже заслужила смерть и нужен был подходящий момент, чтобы он привел в исполнение вынесенный ей приговор. Он убил ее без всякой жалости и ничего кроме презрения к этой женщине в душе у него не было. Постепенно напряжение ушло и Сопов уснул, перестук колес и раскачивающийся в такт этому вагон все-таки сделали свое дело.

***

Вернувшись из командировки в родной город Воронеж поздно вечером Николай Федорович не смог сразу встретиться с генералом. Только утром следующего дня Иван Васильевич с интересом выслушал подробный рассказ Мошкин. - Коли дело завернулось так круто, думаю, нелишне будет и госбезопасность поставить в известность, а там пусть решают сами, забирать у нас дело или нет. Что ты на это скажешь? - спросил генерал и пристально поглядел на Мошкина. - Я почему-то уверен в том, что история с Архиповым их заинтересует и они заберут это дело у нас. Конечно, это не оставит меня без куска хлеба, но хотелось бы самому поймать преступника. Поймите меня правильно, товарищ генерал. - Не думаю, что они напрочь отстранят тебя от этого дела, скорее всего гебешники станут вести параллельное расследование. Так что продолжай вести поиск, но поторапливайся, а то, боюсь у тебя скоро появятся очень серьезные конкуренты. - Постараюсь, но соперничать на равных с такой могущественной организацией вряд ли смогу. - Да, трудности будут, но я вижу и много положительного. - Что именно? - спросил Николай Федорович. - Мне кажется, что вот эта соревновательность и подстегнет тебя к более активному поиску, а значит шанс самому выйти на преступника невольно увеличится. - Все это так, но уж слишком матерый убийца нам противостоит. - Тут я с тобой согласен. То, что он сумел столько лет не засветиться говорит о его недюжинной изворотливости и коварстве. Мелодичный звонок телефона прервал рассуждения генерала. Извинившись Иван Васильевич снял трубку. По изменившемуся выражению лица генерала Николай Федорович понял, что докладывали о чем-то важном. Пообещав звонившему, что он немедленно пришлет человека, Иван Васильевич положил трубку на аппарат. Переведя взгляд на следователя, он сказал: - А ведь этот телефонный звонок, как ни странно, имеет отношение к предмету нашего разговора. - Как именно, товарищ генерал? - не утерпев переспросил Мошкин. говоров сделал небольшую паузу и сказал: - Вчера в райотдел Коминтерновского района явился некий гражданин Неретин и дал показания проливающие дополнительный свет на убийство вахтера. Как мне только что сообщил начальник райотдела все показания оформлены следователем Сорокиным. Может в показаниях этого Неретина есть рациональное зерно? Николай Федорович, думаю, тебе будет интересно познакомиться с документами и поговорить со следователем Сорокиным. - Я поеду туда сейчас же и посмотрю, что он там наговорил следователю. - Тогда в добрый час,- от души пожелал Говоров и протянул руку полковнику. Поняв, что разговор закончен Мошкин пожал руку своего шефа и направился к двери кабинета. Он уже взялся за ручку двери, когда его остановил голос генерала: - Если обнаружится что-нибудь важное - держи меня в курсе. - Хорошо, Иван Васильевич,- пообещал следователь и вышел из кабинета. Миновав приемную Мошкин быстрым шагом направился к себе. Отперев дверь кабинета, Николай Федорович прошел к столу и не медля ни минуты позвонил в гараж. Заказав машину он положил трубку, закурил и опустился в кресло. У него в распоряжении было несколько свободных минут и он решил без суеты выкурить сигарету. Подойдя к окну он стал задумчиво смотреть на привычную уличную суету. Когда сигарета закончилась, Николай Федорович закрыл кабинет и спустился вниз, где по всем прикидкам его уже должна была ожидать машина. Интуиция не подвела, его расчет оказался точным - служебная "Волга" стояла у парадного. Усевшись на пассажирское сидение рядом с водителем Мошкин поздоровался с Андреем и назвал адрес. По голосу своего шефа тот понял, что полковник взволнован и торопится попасть в Коминтерновский РОВД. Ему ничего не оставалось как гнать машину по улицам города на предельно допустимой скорости.

***

Александр Михайлович пробыл в райотделе почти целых три часа. Дунаев порядком помучился от безделья пока дождался главного агронома. Когда Неретин вышел из здания, то у Семена сидевшего в машине невольно вырвался вздох облегчения. Александр Михайлович сразу направился к машине, стоявшей на обочине напротив здания милиции. Усевшись рядом с Дунаевым, он захлопнул дверцу и внимательно посмотрев на инженера спросил: - Ну, что, Семен, заждался меня? - Я уж ненароком подумал, а не арестовали ли тебя самого?- попытался пошутить Дунаев, но лицо его оставалось серьезным. - Не думал, что все так затянется,- с сожалением в голосе произнес Неретин и пристегнул ремень безопасности. - Ну, что, Михайлович, куда теперь поедем?- перебил его инженер. - Думаю, теперь и домой ехать можно, если, конечно, у тебя еще в Воронеже нет дел. Дунаев тоже перекинул ремень безопасности через плечо и запустил двигатель. - У меня тоже настроение ехать домой, мы здесь неплохо поработали и теперь остается только ожидать результатов. - Ну, тогда решено - прощай Воронеж. Инженер плавно тронул машину с места и вскоре она влилась в поток автомобилей, движущихся в четыре ряда по Московскому проспекту. Пока выбрались из города никто не заводил разговора и только оставив позади пригород Дунаев обратился к попутчику. - Расскажи, Михалыч, о чем в милиции тебя так долго расспрашивали? - Незадолго до смерти Митрофанова, я был у него и Егор рассказал мне одну историю. Суть ее сводится к тому, что он следил за одним человеком, пытаясь узнать как тот может шикарно жить на мизерную плату. Мне, честно говоря, не понравилось его назойливое любопытство, но я не стал его убеждать в обратном. Мы с ним много лет не виделись и мне не хотелось как то осложнять доверительные отношения между нами. С не которым интересом я выслушал все, что он мне говорил, но особого любопытства не проявил. - Что ты имеешь в виду?- поинтересовался инженер. - Мне надо было бы спросить у Митрофанова фамилию того человека, ноя не сделал этого о чем очень сожалею. - Почему? - О, если бы знать кто он, тогда можно было бы быстро проверить: причастен он к убийству моего друга или нет? Так мне сказал следователь Сорокин, с которым я только что имел беседу в милиции. - Что он еще говорил тебе?- спросил Дунаев не отрывая взгляда от дороги. - Самое страшное в нашем разговоре было то, что следователь в гибели Митрофанова винит меня. - В чем он обвиняет тебя, если ты в милицию явился добровольно? - Утверждал, что мне следовало отговорить Егора от этой слежки, а о своих подозрениях сообщить в милицию. Я и сам так подумал и попытался намекнуть об этом Митрофанову, но он не стал меня слушать. Капитан утверждал, что в крайнем случае мне самому нужно было явиться в органы и сделать заявление. - Если бы знать где упасть, то соломку постлал. Кто знал, что подобное может случиться? А что изменилось бы явись ты к следователю раньше? - Он говорил, что мои показания помогли бы изловить преступника, сделай я их раньше. - Это еще как сказать - бабка на двое сказала. - Но ведь ты знаешь нашу колхозную жизнь. Из-за посевной я не смог попасть на похороны Митрофанова. Я ведь не знал, что его убили, думал, что он естественной смертью умер. Приедь я на его похороны вовремя, глядишь и со следователем поговорил бы когда надо и не было бы упреков в мой адрес. - Да не расстраивайся ты, Михалыч, на их слова. Им здесь хорошо в городе рассуждать на всем готовеньком, а побывали бы в нашей шкуре годок-другой, глядишь и по другому бы запели. - Обидно другое: этот капитан не понимает, что на похороны своего друга я не поехал не по своей прихоти, не из-за каприза - я не смог оставить производство. - Да брось ты переживать из-за слов следователя. Он свою копну молотит, вот и сваливает вину на другого, видимо, "слабо" у них поймать убийцу. Неретин ничего не сказал на последние слова инженера. Утопив указательным пальцем прикуриватель, расположенный на приборной панели, Александр Михайлович достал из пачки сигарету. Его примеру молча последовал и Дунаев. Закурив они долго ехали не проронив ни слова, каждый по своему думал о случившемся. Первым затянувшееся молчание прервал инженер: - Михалыч, а не мог ты от этого капитана отвязаться пораньше? - Нет, он заставил меня припомнить весь разговор с Митрофановым с первого и до последнего слова. Вот на эту процедуру и ушло столь много времени. Все мои показания капитан подробнейшим образом запротоколировал и только когда я подписал их он отпустил меня. Если бы я знал, что все будет происходить подобным образом - вряд ли я стал помогать милиции. Неретин вновь закурил и больше о своей встрече со следователем не проронил ни слова. Дунаев, по-хорошему понимая своего попутчика не стал задавать ему вопросов хоть косвенно напоминающих о его визите в милицию. Спустя какое-то время разговор у них наладился, но темой его уже было хорошо знакомое обоим сельское хозяйство.

*** Со дня бегства Сопова из Воронежа прошло совсем немного времени. Все эти дни он как загнанный волк заметал следы, боясь попасться в руки правосудия. Будучи немолодым и опытным он это делал мастерски. Оказавшись в Москве, сразу после убийства рэкитеров и жены, он в этот же день самолетом вылетел в Прибалтику. Именно там Иван решил затеряться среди отдыхающих в курортной зоне, благо курортный сезон был в самом разгаре. Осторожный и предусмотрительный он дважды останавливался в небольших городах, но проживал не в гостиницах, а как правило, снимал комнату в частном секторе. Пожив семь - десять дней, Сопов снимался с места и искал новую квартиру в этом, а то и в другом городке. Так и прокантовался он в Прибалтике почти целый месяц, а затем решил наведаться в Минск. Покидая Воронежский дом, Сопов не оставил ни одной своей фотографии, ни одного документа, которые могли бы облегчить милиции его поиск. Уже здесь в Прибалтике он вспомнил, что его портрет остался на его прежнем месте работы, где украшал Доску Почета. Оставалось только надеяться, что она не попадет в поле зрения какого-нибудь ушлого следователя. Сопов на всякий случай изменил свою внешность: сбрил усы и бородку, а седые волосы перекрасил в темный цвет. Он понимал, что его будет активно разыскивать милиция, а может быть и не только она одна. Четыре трупа в его доме рано или поздно, но обнаружат и кто-то из следователей пойдет по его следу. А если, не дай бог, его прошлое хоть как-то станет известно прокуратуре, то к его поиску обязательно подключится госбезопасность, а те искать умеют. Иван стал носить темные очки и всячески избегал любой встречи с милицией. Несколько раз он пытался "найти" другие документы, но все попытки не увенчались успехом. Документы - была его ахиллесова пята. Для того, чтобы купить документы на другое имя нужны были деньги и не малые. А запас денежных средств и золотых монет, которые он прихватил с собой из Воронежа, заметно истощился и ему нужно было наведаться к основному кладу под Минском. Необходимость поездки была явно необходимой. Взяв билет на поезд Сопов отправился в столицу Белоруссии. Она встретила его сырой пасмурной погодой. Низкие свинцовые тучи висели низко над землей не давая солнцу проявить себя во всей красе. Как не велик был соблазн остановиться в гостинице, но Сопов пересилив себя отправился искать подходящую квартиру. За несколько дней скитаний он порядком поднаторел в этом и не считал поиск безнадежным или трудным делом. Что бы не обременять себя Иван оставил чемодан и дипломат в камере хранения железнодорожного вокзала, а сам отправился в город. На улице Яна Коласа Сопов наткнулся на бюро по обмену жилья. Выкурив сигарету он зашел внутрь. В небольшом помещении было несколько посетителей, которые подбирали подходящие варианты обмена жилья. На стене у входа находился огромный стенд по сдаче жилья в наем. Из всего многообразия предложений Иван отобрал для себя три адреса, руководствуясь только тем, что в объявлениях были указаны телефоны по которым можно было обговорить с хозяевами условия проживания. Покинув бюро он вышел на улицу в надежде отыскать телефон-автомат. Пройдя всего несколько метров Сопов обнаружил телефонную будку на углу соседнего дома. Аппарат, на удивление оказался исправным хотя, суды по внешнему виду, попытки вывести его из строя предпринимались самые отчаянные. Трубка телефона была наглухо прикована тяжелой ржавой цепью к аппарату, видимо, таким пассивным, но надежным способом городские власти боролись с расхитителями социалистической собственности. Внутренняя поверхность будки была сплошь испещрена нецензурными выражениями и непристойными рисунками совокупляющихся пар. Сопов поочередно обзвонил все три квартиры. Телефонный аппарат, несмотря на погнутый диск цифронабирателя, работал четко - слышимость была просто великолепной. Одна комната была уже сдана, а из двух готовых принять квартиранта он выбрал ту, что располагалась на Брилевской улице. Сопов отдал предпочтение этой квартире заочно, еще не видя реальных условий проживания потому, что принять это решение его заставил вежливый разговор и грудной голос хозяйки. Ему вдруг втемяшилось в голову, что наилучший вариант его ожидает именно на Брилеской. Как оказалось впоследствии Ивана не подвела и на этот раз. Кроме хорошей хозяйки квартира имела еще одно преимущество - она располагалась на улице выходящей на Смоленскую дорогу. Вернувшись на вокзал он взял вещи и отправился разыскивать свое новое убежище, на ближайшие две недели. Расспросив как проехать на Брилевскую улицу Сопов сел в рекомендуемый троллейбус и отправился на окраину города. Заняв удобное место он смотрел на широкие шумные улицы вновь отстроившегося Минска, но радости в душе не испытывал. Жизнь последних дней измотала его и морально и физически, ему хотелось покоя и отдыха, но он понимал - такое уже невозможно. Возраст давал о себе знать и ему было трудно вести жизнь на колесах. Еще зимой Сопов загадал, что в эту поездку за золотом он пройдет весь путь диверсионной группы, начиная от того мостика на Минском шоссе. Вот и сейчас он невольно думал об этом, ему хотелось вспомнить свою молодость, то время когда он был полон жизненных сил и находился в пике славы. Объявление водителя о конечной остановке заставило Сопова взять свои вещи и вместе с другими пассажирами покинуть салон троллейбуса. Именно здесь и начиналась Брилевская улица.

*** Спустя полчаса Николай Федорович уже сидел в кабинете капитана Сорокина. Как выяснилось, Иван Михайлович три года как возглавляет отдел уголовного розыска Коминтерновского района. По всему чувствовалось, что он не новичок в сыскной работе. Показания Александра Михайловича Неретина были запротоколированы самым тщательным образом. Когда Мошкин прочитал их, у него даже не возникло желание побеседовать с самим Неретиным - так исчерпывающе все было изложено на бумаге. Из протокола следовало, что причастным к убийству Митрофанова мог быть ранее работавший на кладбище пожилой мужчина. Со слов убитого, которые тот поведал Неретину, незадолго дог своей гибели, мужчина внешне был похож на Прянишникова. Александр Михайлович в своих показаниях, утверждал, что портрет этого человека красуется на Доске Почета перед административным зданием на кладбище в Северном микрорайоне. - Что думаете предпринять, товарищ полковник?- спросил Сорокин, когда Мошкин прочитал протокол показаний полностью. - Все, что рассказал нам Неретин, нацеливает только на одно - отыскать этого "агрохимика" и выяснить: причастен он к убийству Егора Митрофанова или нет? - Тогда необходима поездка на кладбище с целью выяснения личности этого мужчины. - Если говорить откровенно, то его личность нам предположительно известна, но преступник в настоящее время проживает под чужим именем и вот оно нам неизвестно. У нас есть его фотография, но она пятидесятилетней давности, а это существенно затрудняет поиск преступника. Но несмотря на все трудности нам желательно установить второе имя этого человека и как можно быстрее. От нашей оперативности зависит жизнь людей. - Неужели так опасен этот пожилой человек?- удивился капитан Сорокин. - У меня нет времени рассказать тебе все, что мне известно об этом страшном преступнике. Мне не хочется этого зверя даже называть человеком, так ужасны злодеяния совершенные им. - Тогда нужно ехать на кладбище и не теряя времени разыскать этого страшного старика. - Именно этим и хочу заняться сейчас. - Если позволите, я хотел бы поехать с вами. - Ну что ж, я не против, скорее наоборот, ваше присутствие может пригодиться. Я возьму с собой показания Неретина для приобщения их к делу. - Берите, товарищ полковник, протокол, ведь в нем содержится информация прямо относящаяся к разыскиваемому преступнику. - Тогда едем на кладбище,- утвердительно произнес Мошкин пряча листы протокола в свою папку. Покинув кабинет, оба офицера направились к машине, которая ожидала их на стоянке у райотдела. Андрей сидел на своем месте и увидев Николая Федоровича и его попутчика предупредительно распахнул дверцу перед ними. Минутой позже машина вырулила на улицу и взяла направление в сторону городского кладбища. Поездка до места заняла не более десяти минут. Кладбище встретило офицеров тишиной и умиротворенностью Миновав арку центрального входа Мошкин и его попутчик сразу же направились к административному зданию. Пред ним офицеры увидели ту самую Доску Почета, судя по показаниям Неретина и должен был находится портрет предполагаемого преступника. Из всех двадцати с лишним портретов только на двух изображены мужчины преклонных лет. Записав фамилии и инициалы оба следователя направились в здание. Чтобы навести справки о заинтересовавших Мошкина стариках потребовалось не более четверти часа. Оба мужчины были пенсионерами и записав их домашние адреса, Николай Федорович, сопровождаемый капитаном, покинул контору. Уже на улице Сорокин предложил полковнику: - А, давайте навестим этих стариков и побеседуем с ними, возможно, при встрече преступник как-то выдаст себя. На минуту задумавшись Николай Федорович сказал: - В твоем предложении есть резон. Попробуем, у меня есть что сказать и, думаю, настоящий преступник обязательно выдаст себя. Так что едем, а оружие у тебя есть? - Да, а вы считаете что без оружия не обойтись? - С этим зверем нужно быть предельно внимательным и осторожным - он пойдет на все ради спасения собственной шкуры. С ним надо держать ухо востро, ты, капитан, имей это в виду. - Хорошо, буду готов к самому худшему,- пообещал посерьезневший Сорокин. Оба следователя сели в служебную машину, которая сразу взяла с места.

*** Мария Васильевна на самом деле оказалась душевной женщиной, одинокий владелицей большого дома. Ее муж ушел из жизни год назад от неожиданного сердечного приступа. Единственный сын после окончания политехнического института работал где-то за полярным кругом: то ли в Норильске, то ли в Тикси. Маленькая пенсия и пустующая жилая площадь заставили женщину подумать о квартирантах. Все это она поведала Сопову, когда они вечерами просиживали перед экраном телевизора. С момента его приезда в Минск прошло десять дней и за это время он успел найти общий язык с общительной хозяйкой. Мария Васильевна плохо переносила одиночество - она наскучалась по собеседнику и квартирант появился как нельзя кстати. Скорее ей был нужен даже не собеседник, а человек умеющий слушать ее длинные монологи. Сопов не любил многословных женщин в молодости, а вот на старости лет ему пришлось, стиснув зубы, выслушивать достойную представительницу разговорного жанра. В один из таких вечеров, а дело было под выходные в пятницу. Сопов намекнул хозяйке, что ему необходимо съездить на несколько дней в одну из деревень Белорусской глубинки. Мария Васильевна живо поинтересовалась куда именно собрался квартирант. Иван Николаевич сделав вид, что не расслышал вопроса хозяйки, пожаловался на то, что у него нет сапог, ватника и рюкзака для такого путешествия. Женщина, прекрасно поняв намек Ивана не осталась безучастной к его тревогам и заботам пообещав помочь ему в этом. Оставив Сопова она не откладывая обещаний в долгий ящик немедленно приступила к экипировке квартиранта. В считанные минуты она нашла и предложила ему примерить сапоги и еще новый ватник, до того, видимо, принадлежащий ее покойному мужу. Предложенные вещи оказались как нельзя кстати, да и по размерам пришлись Сопову впору. Он поборол в себе возникшее желание под благовидным предлогом отказаться от вещей, которые носил уже мертвый человек. Мария Васильевна с каким-то подъемом собирала его в дорогу не забыв предложить к резиновым сапогам длинные шерстяные носки ручной вязки. Иван принял предложенные ему вещи пообещав хозяйке в знак благодарности за проявленное внимание привезти гостинец из деревни. На следующий день он, одевшись по походному, попрощался с Марией Васильевной взял рюкзак и пообещав вернуться через четыре дня, вышел из дома. Какое-то время Сопову пришлось потратить на то, чтобы закупить необходимые продукты для путешествия. Кроме этого в рюкзаке нашлось место и для походного топорика, ножа, спичек и даже бутылки водки. Когда все было готово, он выбрался из города на Смоленскую дорогу. Проголосовав Сопов остановил попутную автомашину и попросил водителя подвезти его до ближайшего населенного пункта. За рулем большегрузной машины сидел молодой улыбающийся парень, который с охотой взял Ивана в попутчики. Сопов ожидал, что молодой человек будет надоедать ему разговорами, но ничего подобного не произошло. Водитель показал хорошее воспитание и не досаждал ему расспросами, ни монологами, предоставив пожилому человеку возможность самому устанавливать меру общения. Ухоженный внутренний интерьер кабины: яркие наклейки на панели, цветные занавески на боковых стеклах говорили о том, что парень с душой относится к технике и любит свою работу. Сопов не проявил особого желания к беседе, так и ехали они каждый думая о своем. Иван сосредоточенно смотрел на дорогу боясь пропустить небольшой бетонный мостик через глухую лесную речушку. Внутренние биологические часы "показывали", что по времени они уже должны были быть на месте. Едва у него мелькнуло такое предчувствие как машина, перевалив взгорок по едва заметному склону заскользила вниз, туда где блеснул водой изгиб реки. Старческая дальнозоркость помогла Сопову издали увидеть бетонные откосы моста. Когда машина вплотную приблизилась к реке у Ивана рассеялись последние сомнения - это было то самое место, где полсотни лет назад высаживалась их диверсионная группа. Ошибки быть не могло ибо за прошедшие полвека здесь внешне ничего не изменилось. - Молодой человек, остановите здесь, вот у этого мостика, мне сойти надо. Водитель изобразил на своем лице удивление, но машину остановил. Правда для этого ему пришлось миновать мост через блестевшую серебром речку. Оставив на панели приготовленную заранее пятирублевку Сопов распахнул дверцу кабины. Он уже взял рюкзак в руку, когда парень задал ему вопрос: - Отец, а ты случаем не ошибся, ведь до ближайшего населенного пункта отсюда никак не меньше двадцати километров будет? - Нет, сынок, за меня не волнуйся, именно на эту речку я и еду. Недоумение на лице водителя сменилось успокаивающей улыбкой он был удовлетворен ответом попутчика. Поблагодарив его Сопов ступил на обочину и с силой захлопнул дверцу автомобиля. Не ожидая пока машина уедет Иван направился к мосту, чтобы перейти на другой берег, где и начинался маршрут в далекое прошлое.

*** - К кому из них поедем первому?- спросил Сорокин едва машина тронулась с места. - Не будем долго гадать по этому поводу - я не вижу большой разницы. Будем придерживаться той последовательности в которой они записаны у меня в блокноте. - Так по какому адресу мне рулить, товарищ полковник?- спросил водитель и выжидающе посмотрел на своего шефа. Мошкин раскрыл блокнотик и перелистав несколько страниц, сказал: - Первым, в этой очереди из двух человек, значится Ремнев Семен Андреевич, а проживает он на Лизюкова двадцать семь, квартира два. Вот по этому адресу мы и нанесем визит. Слышишь Андрей? - Так точно, товарищ полковник,- ответил водитель и сосредоточил все свое внимание на дороге. Квартира Ремнева находилась в девятиэтажном доме и хорошо ориентирующийся в микрорайоне Сорокин еще издали указал на него. На звонок Мошкина дверь открыла миловидная блондиночка в ярком домашнем халате. Ответив на приветствие следователя она, не снимая дверной цепочки, спросила: - Что вам угодно? - Нам хотелось бы повидаться с Семеном Андреевичем. Женщина сделала на мгновение удивленное лицо, сказала: - Заходите в комнату, а разговаривать на лестничной площадке не вполне прилично. Сняв цепочку женщина распахнула дверь и пригласила обоих офицеров в квартиру. Когда Мошкин уже в прихожей еще раз спросил о Ремневе женщина сказала: - Семен Андреевич мой отец, но в данный момент его нет дома. - А где же он?- поинтересовался Николай Федорович. Женщина отбросив светлый локон со лба сообщила: - папа, вот уже чуть более года находится в Москве у старшего сына. Потом, как бы упреждая вопрос Мошкина продолжила: - У него резко ухудшилось зрение, врачи обследовав его посоветовали сделать операцию. У папы катаракта и все можно было проделать здесь в Воронеже, но брат настоял, чтобы отца прооперировали в Москве. И вот в перерывом в пол года отцу удалили хрусталики в обоих глазах. Сейчас он поправляется и наверное скоро вернется домой. - Скажите, а за этот год Семен Андреевич хоть единожды приезжал в Воронеж?- осмелился задать вопрос Сорокин. Женщина, заученным движением отбросила со лба непокорный локон, сказала: - Нет, а все это время он ни разу не был дома. Да, собственно у отца в этом не было необходимости, У моего брата Валерия, который живет в столице, хорошая просторная квартира, приличная зарплата, так что папе там ничуть не хуже, чем дома в Воронеже. Взяв у женщины московский адрес ее брата, где по ее словам и находился Ремнев Семен Андреевич, офицеры извинившись покинул квартиру. На улице они закурили и обсуждая состоявшийся разговор с дочерью Ремнева пришли к выводу, что Семен Андреевич не тот злодей, которого разыскивал Мошкин. При соответствующем подтверждении из Москвы, Ремнева можно будет вывести из числа подозреваемых лиц, Николай Федорович вдруг подумал о том, что запрос в столицу может не понадобится, но это в случае если второй подозреваемый окажется именно тем кровожадным преступником. Все зависело от результатов посещения другого пенсионера. Мошкин заглянул в блокнот: вторым значился Сопов Иван Николаевич, проживающий здесь же поблизости на соседней улице. Когда Николай Федорович назвал его домашний адрес Сорокину, тот даже предложил дойти туда пешком: так близко проживал Сопов от девятиэтажного здания. Не приняв всерьез предложение капитана, Мошкин докурил сигарету со словами: - Ну, что ж навестим Сопова,- направился к машине. Уже в салоне Сорокин указал водителю кратчайший путь на улицу, где проживал, судя по имеющемуся адресу, второй старичок. Вскоре Андрей остановил машину перед домом, второй этаж которого виднелся из-за высокого забора. Когда офицеры миновав незапертую калитку попали во двор, Мошкину сразу бросилось в глаз то, что ворота гаража были распахнуты настежь, как будто хозяин в спешке забыл их закрыть. У входной двери особняка Николай Федорович увидел нашлепку грязи когда-то отвалившейся от обуви. Наклонившись он поднял ее и попробовал на излом. Грязь успела высохнуть и потребовалось усилие, чтобы нарушить ее целостность. "Она пролежала здесь не менее недели",подумал он и выпрямившись решительным движением утопил кнопку звонка.

*** Проделав половину пути Дунаев предложил Александру Михайловичу сделать остановку в Губкине, чтобы совершить покупки и хоть немного перекурить. Неретину предложение пришлось по душе и они затратили полтора часа на то, чтобы покушать в небольшой столовой и пробежаться по магазинам для покупки товаров и необходимых продуктов. Остаток пути проделали сравнительно быстро и домой попали поздним вечером. Светлана еще была во дворе когда машина подошла к дому. Она, оставив дела, помогла мужу забрать вещи и супруги попрощавшись с Дунаевым поспешили домой. Оставив вещи и продукты в прихожей они сразу прошли в зал. Неретин устало опустился в кресло, а Светлана села на краешек дивана так, чтобы видеть лицо мужа анфас. - Ну, как съездили?- задала она мучивший ее вопрос. Муж глубоко вздохнул и сказал: - Поезда оказалась ужасной и пришлось изрядно потрепать нервы, пока мы вернулись домой. - Неужели Ленку не устроили?- всплеснула руками жена. - Да нет, с Ленкой все удалось как нельзя лучше. Я нашел там своего однокурсника Ярослава Федотова, он пообещал все, что надо для ее поступления отхлопотать. - А, почему она вместе с вами не приехала?- не унималась Светлана. - Осталась в институте, отец ее определил на подготовительные месячные курсы. - Слава богу, а то я очень переживала за тебя и, честно говоря, сомневалась в том, что ты сможешь реально помочь Дунаевым. Сань, а чем же ты так расстроен?- спросила они тихим голосом и с сочувствием посмотрела на мужа. Тот еще раз глубоко вздохнул и как бы собравшись с силами сказал: - Был я у Митрофановых и там узнал, что Егор не умер своей смертью, а его убили. Жена испуганно прижала руки к груди и с придыханием сказала: - Неужели это правда? Глядя широко в открытые глаза жены он сказал: - Да его убили прямо на своем рабочем месте, он родимый как раз дежурил в ночную смену. Кто-то проломил ему голову. - А того, кто это сделал, нашли? - Вот все и дело в том, что до сих пор убийца не найден и не наказан. В последний раз у меня с Егором Митрофановым состоялся разговор об одном странном человеке. Я тебе наверное об уже говорил? - Да, но что конкретно я сейчас уже и не помню. Александр Михайлович пересказал жене все, что в свое время сообщил ему Егор. - Когда я узнал, что его убили, то решил наш разговор поведать следователю милиции. - Саша, неужели ты был в милиции? - Был, Света, был. Не мог я поступить иначе, а вдруг мои показания помогут отыскать убийцу Егора? - Ну, а как к тебе отнесся следователь? - Сказал, что сведения, которые я им сообщил пригодятся в расследовании. Однако он упрекал меня за то, что я не явился к ним раньше. Все мои объяснения о том, что не я виноват, а объективные причины, капитан во внимание не брал. Видя, что муж болезненно переживает случившееся она сказала: - Саша, ты не расстраивайся из-за этого. Следователь человек городской он нашей крестьянской жизни не знает, а значит и тебя понять не сможет. Желая переменить тему разговора жена спросила: -Саша, ты ужинать будешь? Он несколько мгновений помолчал отрешенно глядя перед собой, а потом спросил: - Что там у тебя на ужин приготовлено? Светлана обрадовалась такому повороту дела: - Наваристые щи с гусятиной, жареная картошка и салат из свежих помидоров со сметаной. - Ты только делай щи погорячее,- попросил он. Жена встала с дивана и пообещала: - Это я мигом организую,- после чего скрылась на кухне. Александр Михайлович направился к себе в комнату, где не спеша переоделся в спортивный костюм. Поужинав он с пол часа просматривал скопившееся за два дня газеты. Чувствуя, что сон вот-вот навалится на него, отправился спать. Назавтра его ожидали повседневные крестьянские заботы без которых жизнь в сельской местности просто невозможна.

*** К концу вторых суток он наконец добрался до бывшего партизанского лагеря, где и находилась основная часть клада золотых монет. Путешествие выдалось трудным - сказывался возраст Сопова. Особенно тяжело провел он вторую ночь в сыром лесу. Как Иван не старался холод не давал сомкнуть глаз и только под утро удалось забыться в тревожном кошмарном сне. В его сознании с калейдоскопической быстротой проносились лица когда-то загубленных им людей. Прошедшие годы не выветрили из памяти жуткие картины зверств и вновь как наяву перед ним вставали лица замученных людей. Они чередой проходили перед ним мужественные и непокоренные - безымянные герои Второй мировой. Их глаза не были опущены, они смотрели на него в упор и не было в них ненависти или жажды мести. В них Сопов видел твердую уверенность людей до конца выполнивших свой долг и он, хоть и во сне, впервые позавидовал им мертвым. Очнувшись от кошмарных видений, он с трудом поднялся и еще долго не мог унять учащенно бьющегося сердца. выкурив сигарету, он несколько минут растирал застывшее, то ли от холода, то ли от напряжения, тело. Выпив добрую половину предусмотрительно захваченной бутылки, Сопов вновь закурил ожидая пока тепло приятной волной разольется по всему телу. Вскоре ему действительно удалось согреться, но к поиску золота он приступил дождавшись рассвета. Спустившись по скользкому склону в обвалившуюся много лет назад землянку Иван стал туристическим топориком углублять дно. Земля была влажной и вязкой, что существенно замедлило работу. Через два часа интенсивных раскопок, сильно измотавшийся Сопов, наконец извлек золото на дневной свет. Сильно скользя по склону землянки он выбрался вместе с грузом монет на поверхность. Отмыв руки и топорик в ближайшей луже Иван устало опустился на поваленное дерево и достал курево из кармана телогрейки. Выкурив сигарету и немного отдышавшись Сопов потащил вещмешок с монетами к ближайшему ручью. Груз имел значительный вес и Иван боялся, что брезентовый мешок не выдержит и расползется под тяжестью метала. Когда он распорол его, то глазам предстала жуткая картина: внутри было сплошное месиво из грязи. Взяв горсть монет он опустил их в ручей, через минуту у него на ладони сверкали первозданной красотой царские десятирублевки. Двуглавые орлы на монетах блестели красноватым оттенком какбудто были замешаны на крови. Он долго промывал монеты часто отогревая руки стынущие в холодной воде. Когда золото было упаковано Сопов развел костер, чтобы основательно согреться и перекусить перед обратной дорогой. Выпив оставшуюся водку он плотно покушал предварительно подогрев консервы на огне. Спиртное и горячая пища сделали свое дело и он, сидя перед костром, незаметно задремал опустив голову на колени. Когда Сопов проснулся и открыл глаза, то от костра остались только одни головешки. Иван на глазок прикинул, что проспал он порядочно: часа два или чуть больше этого. Солнце едва перевалило за полдень, пора было трогаться в обратный путь, здесь делать было больше нечего. Поднявшись с кучи сушняка, он взвалил тяжелый рюкзак на плечи и взял направление на старое Смоленское шоссе. Ему предстояло пройти без малого сорок километров, а с таким солидным по весу грузом это была далеко не простая задача. Если все сложится благополучно, то Сопов рассчитывал до шоссе к вечеру следующего дня. За остаток текущего дня он надеялся пройти почти половину всего пути. То ли от выпитого, то ли от сознания того, каким состоянием он обладает, но настроение было приподнятым, что убыстряло его шаг и облегчило ношу. Не обращая внимания на чавкающую грязь под ногами, Сопов уверенно продирался сквозь лесные чащобы безостановочно продвигаясь к столь желанной автомагистрали. Мелколесье затрудняло движение, а наиболее густые заросли приходилось обходить стороной удлиняя таким образом и без того не близкий путь. В пяти-шести километрах от партизанского лагеря путь Сопову преградил не широкий но довольно глубокий овраг с отвесными как стены берегами. Обходить его как в одну так и в другую сторону было далековато, а буквально в двух метрах от Ивана через овраг было переброшено вывороченное с корнями дерево. Вешние воды подмыли берег лишив дерево опоры, а сильный ветер повалил его так, что образовался искусственный переход через овраг. Дерево было сантиметров двадцати пяти в диаметре и переходить по нему на другой берег было не так уж и просто. Сопов знал это по собственному опыту. С минуту поколебавшись он все-таки решился преодолеть препятствие по бревну. Дерево, по-видимому, было повалено два или три года назад: Иван это вычислил по тому, что семьдесят процентов высохших ветвей было обломано под действием снега или ветра. Прежде чем ступить на бревно, он несколько раз попробовал его на прочность тяжестью своего тела, сделав для этого несколько раскачивающих подпрыгиваний. Ствол не тронула гниль и Сопов мог переходить не опасаясь, что тот сломается под ним в самый неподходящий момент. Наконец решившись, Иван, балансируя руками, стал переходить с одного берега на другой. Все шло хорошо, но за два метра до желанного берега кора под ногой сосмыгнулась и Сопов потерпев равновесие отчаянно замахал руками удержаться на стволе. Какое-то мгновение это ему удавалось, но тяжелый рюкзак лишив его последней надежды "помог" ему сорваться с бревна. Все случилось так стремительно, что он не успел даже сгруппироваться при падении. Больно ударившись обо что-то твердое Сопов потерял сознание.

*** Тревожное предчувствие возникшее в душе Мошкина не покидало его, а на оборот усилилось, когда на многократные звонки, дверь так никто и не открыл. - Пойди посмотри в одно из окон,- попросил Николай Федорович капитана. - Сейчас сделаю,- пообещал Сорокин и сбежал по ступенькам вниз. Через минуту послышался требовательный стук в окно. Через короткие промежутки времени капитан повторил стук, но дом безмолвствовал. Когда Сорокин понял, что все попытки достучаться бесплодны, то вернулся на крыльцо к Мошкину. - Что будем делать, товарищ полковник?- озабоченно спросил Сорокин. - Тут что-то не так. Мне кажется хозяева отсутствуют в доме, по крайней мере дней пять - семь. - Почему вы так думаете?- не удержался от вопроса капитан. - Ряд косвенных улик говорит о том, что дом брошен, уверен, это подтвердится при досмотре. - А что, будем проводить осмотр помещений? - В этом у меня нет никаких сомнений;. Сюда необходимо вызвать оперативников, пригласить понятых и только после этого мы осмотрим этот особняк изнутри. Пойдем к машине и по рации вызовем оперативную группу а вы, до ее появления здесь, найдите понятых из соседей Сопова. Все понятно?- спросил Мошкин, направляясь к машине. - Так точно, товарищ полковник, четко отрапортовал капитан. - Если ясно, то приступайте к поиску понятых, да за одно расспросите о жильцах этого особняка. Может от них удастся узнать причину отсутствия пенсионера Сопова дома? - Хорошо,я постараюсь все сделать как и положено. Николай Федорович не слышал последних слов Сорокина, он уже открывал дверцу служебной машины. УАЗик оперативников прибыл по вызову одновременно с капитаном, который шел во главе понятых. После ненадолго согласования один из сотрудников через окно проник в комнаты первого этажа и изнутри отпер входную дверь. Ни одной живой души в доме не обнаружили, но на втором этаже сотрудники наткнулись на четыре трупа, которые уже успел тронуть тлен. По заключению эксперта все они были убиты в одно время из пистолета калибра пять сорок пять. В комнате обнаружили четыре стреляных гильзы, по которым установили не только калибр, но и предполагаемую марку оружия - это был офицерский "Вальтер" времен Второй мировой войны. Трое мужчин и женщина были убиты не более чем семеро суток назад. Следов борьбы ни в комнате ни на трупах не обнаружено, как будто групповое убийство произошли неожиданно для всех четверых. Убийца хорошо знал свое ремесло, безжалостная рука ни разу не дрогнула, он как в тире хладнокровно расстрелял несчастных, потратив на каждого всего по одному патрону. Личности убитых установили без всякого труда, здесь же в особняке. У всех трех мужчин оказались документы, по которым и установили кто они и где проживали. Женщину опознали соседи понятые: она оказалась хозяйкой дома - женой Ивана Сопова. Сорокин был обескуражен таким количеством трупов, подобное впервые встречалось в его милицейской практике. - Кто же так безжалостно убил всех четверых, неужели этот пенсионер Сопов?- спросил, вконец растерявшийся капитан у Мошкина. - Я говорил тебе, что мы идем по следу очень жестокого преступника, для которого жизнь нескольких человек - сущий пустяк. Поэтому я не удивлюсь тому, что и эти жизни на его совести. - Неужели здравомыслящий человек способен на такое? Ведь несчастная женщина его жена? - Я почти на сто процентов уверен, что убийца - Сопов Иван, а именно под этой фамилией и скрывается преступник. - Почему вы в этом так уверены? - Обратите внимание, капитан, на то, что в доме напрочь отсутствуют документы и фотографии хозяина, а ведь это не случайное совпадение. Мы не можем сейчас достоверно установить причину разыгравшейся здесь трагедии, но совершил групповое убийство Сопов. Заметая следы он уничтожил и свои фотографии, надеясь таким путем затрудняюсь нам его поиск. - Скорее всего так все и было,- в раздумье с доводами Мошкина капитан.

*** Когда Сопов пришел в себя он вначале не понял где находится и только подняв глаза к небу и увидев высоко над собой злополучное бревно вспомнил неудачный переход. Неудобное положение и холодная вода, в которой он лежал, понуждали его к действию. Иван сделал попытку подняться, но резкая боль в правой ноге заставила отказаться от этого. Рюкзак с грузом сковывал его движения, лишал возможности оторвать тело от земли. Дважды пробовал Иван освободится, но снять лямки через руки не удавалось. Оставался единственный выход. Сопов сунул руку в карман телогрейки и вынул оттуда перочинный нож. Раскрыв его он с трудом перерезал лямки рюкзака. Почувствовав облегчение Иван приподнялся на локтях и увидел, что правая нога как-то неестественно повернута носком внутрь, Сделав еще одно усилие он сел и освободившимися руками стал ощупывать ногу. Дурное предчувствие не обмануло его - она была сломана выше колена. Сопов попробовал повернуть ногу носком вверх, но резкая прострельная боль в месте перелома отбросила его навзничь. Лежа на спине он смотрел в небо, закусив губы ожидая пока стихнет боль. Оказавшись в трудном положении его обуял животный страх. Он вдруг ясно понял, что выбраться из этого леса ему вряд ли удастся. Если попав в плен к немцам он смог спасти свою жизнь путем измены присяге и Родине, то сейчас можно было рассчитывать только на самого себя и никакой подлостью уже нельзя было добиться снисхождения у судьбы. Поняв всю безысходность положения, в носу у него вдруг запершило и глаза застлал туман невольно навернувшихся слез. Сопов не смог их сдержать, да и делать это было просто ни к чему. Он был в лесу один и никто не мог слышать его рыданий, заглушаемых шумом векового бора. Дав волю слезам, Иван еще долго не мог успокоиться и только холодная вода в которой он лежал заставила искать выход. Испробовав все он нашел единственно приемлемый способ передвижения: опершись на руки и здоровую ногу переносить тело на двадцать тридцать сантиметров, волоча за собой сломанную ногу. Тяжелый рюкзак с монетами существенно затруднял движение, а расстаться с ним у Сопова пока не налегала рука. Так и продвигался он спиной вперед, вниз по оврагу надеясь выбраться из него там, где берега будут не столь отвесны. Преодолев расстояние в километр или чуть больше, он все-таки выбрался на поверхность и ползком углубился в лес. Прежде чем наступила ночь он наломал веток и устроил себе под могучим деревом нечто напоминающее логово зверя. Уснуть не удалось всю ночь жутко болела нога. Мокрая одежда и сырая прохлада леса заставили его к утру с трудом попадать зубом на зуб. Уснуть ему удалось только утром часов в десять, когда выглянувшее солнце немного прогрело воздух. Больная нога фиксировала его положение во сне и если он делал попытку повернуться на другой бок, резкая боль словно током простреливала бедро и напрочь отгоняла сон. Промучившись до обеда он так и не сумел отдохнуть и хоть частично восстановить силы. До конца дня Сопов испробовал все возможное, но так и не смог найти более рационального способа передвижения, который бы позволил ему добраться до шоссейной дороги. Вырубленные в лесной чащобе костыли при движении глубоко погружались под весом тела в рыхлую лесную почву и требовалось большое усилие, чтобы сделать на них пять-шесть шагов подряд. Чтобы избежать болезненных смещений поломанной ноги, Иван ее жестко зафиксировал при помощи импровизированных шин, тоже срубленных в лесном мелколесье. Кроме всего этого нога не давала передвигаться на костылях, быстро отекая едва он принимал вертикальное положение. Попробовал он передвигаться и ползком по пластунски, но из этого ничего не получилось. В его распоряжении оставалось только один способ передвижения сидя на заднице подтягивать тело на руках и здоровой ноге, но подобным образом преодолеть расстояние в тридцать с лишним километров вряд ли было возможно. Золото, к которому он стремился, тоже замедляло его продвижение, требуя дополнительных физических усилий. По хорошему, чтобы спастись, нужно было оставить золотые монеты здесь в лесу и налегке пробираться к шоссе, но без них он вряд ли сможет эффективно скрываться от правосудия, Запаса продуктов, при условии экономного расходования, осталось на двое суток и все эти обстоятельства заставляли Сопова принимать решение незамедлительно. В ночь у него поднялась температура, видимо, пребывание в холодной воде не прошло бесследно. С большими усилиями ему удалось разжечь небольшой костер, нов ночь пошел дождь, который свел на нет все его старания, а заодно промочил Сопова до последней нитки. Он еле дождался рассвета, хотя ничего утешительного новы день ему не обещал.

*** Вернувшись в управление Мошкин не медля ни минуты направился к Говорову. Генерал принял его сразу же, наперед зная, что Николай Федорович не будет его беспокоить по пустякам. Когда Иван Васильевич увидел возбужденного следователя своего кабинета, то не удержался от невольного вопроса. - Николай Федорович, что стряслось? На вас нет лица, видимо, поезда и встреча со следователем Сорокиным не осталась безрезультатной? Мошкин устало опустился в кресло и только потом сказал: - Показания свидетеля Неретина оказались очень важными и только благодаря им мне удалось выйти на преступника. - Я не ослышался?- став серьезным спросил Говоров. - Нет, все обстоит именно так: его настоящее имя и место постоянного проживания известно. Но, Иван Васильевич, преступника нам взять не удалось. - Что же мешает этому? - Сопов, а именно под этой фамилией преступник проживал в Воронеже, совершив очередное ужасное преступление скрылся и в настоящее время местонахождение его неизвестно. - Доложите мне все по порядку,- жестко приказал генерал и потянулся рукой к пачке сигарет лежащих перед ним на столе. Николай Федорович взвешивая каждое слово стал пересказывать Говорову все перипетии поиска преступника, только что проведенные им совместно с капитаном Сорокиным. Генерал жадно курил сигарету и не перебивая слушал следователя. Когда же полковник сообщил, что в доме Сопова обнаружено четыре трупа, Иван Васильевич не выдержал:- Черт возьми, но это же настоящее побоище! Когда совершено групповое убийство? - Эксперт утверждает, что все четверо были убиты не более недели назад. Личности убитых установлены, но узнать причину, побудившую Сопова хладнокровно расстрелять этих несчастных, не удалось. Хочу обратить ваше внимание на то, что единственная женщина среди погибших приходилась убийце законной супругой. - Да, это вносит путаницу в выбор предполагаемых версий. - Есть одно обстоятельство которое помогает нам продвинуться к разгадке преступления. Сопов, покидая свой особняк, чтобы затруднить его опознание и поимку, забрал с собой все свои фотографии. - Ты хочешь сказать, что у нас теперь нет его фотографии? - Есть. Просто преступник упустил из виду, что его портрет находится на Доске Почета в Северном микрорайоне. Она и помог нам выйти на Сопова думаю, поможет и в поимке преступника. Генерал затушил окурок в пепельнице и посмотрев на Мошкина сказал: - За эти дни после убийства он наверняка успел убраться из города и теперь все нужно начинать сначала. Думаю, надо срочно размножить фотопортрет преступника и объявить всесоюзный розыск. - Я сделаю это сейчас же,- пообещал Мошкин.- Не лишне будет сообщить приметы преступника постам ГАИ, работникам линейной милиции, вдруг Сопов, хоть это мало вероятно, в силу случайных обстоятельств задержался в городе или решил отсидеться в укромном месте какое-то время. - Одобряю, хоть и невелик шанс задержать преступника в Воронеже, но полностью исключать его нельзя. - Сегодня же будут предприняты все мероприятия по задержанию Сопова,- пообещал генералу Николай Федорович. - Тогда не будем терять драгоценное время на пустые разговоры,подытожил беседу Иван Васильевич. Мошкин поднялся из кресла: - Пойду организовывать работу. - Николай Федорович, если возникнут трудности - действуйте от моего имени и держите меня в курсе происходящего. - Хорошо, товарищ генерал,- произнес Мошкин и направился к двери кабинета. Говоров закурил новую сигарету и размышляя о случившемся решил сообщить о Сопове в управление КГБ по Воронежской области. Вызвав секретаря Иван Васильевич попросил срочно соединить его с одним из руководителей комитета. Мошкин тем временем вызвал специалиста и вместе с ним по портрету составили словесный портрет преступника. Его следовало немедленно разослать во все райотделы милиции города и области. Затем портрет Сопова отправили в фотолабораторию для размножения. Были предприняты и другие действия оперативного характера. Рабочий день Мошкина закончился поздно вечером. Домой он возвратился ближе к полуночи. Уставший Николай Федорович отказался от ужина и поблагодарив жену за заботу о нем, отправился спать. Выход на преступника не принес ему удовлетворения, он сожалел о том, что агроном из далекого Белгородского колхоза немного запоздал со свидетельскими показаниями. Расскажи он все это неделю назад и матерый убийца-садист уже сидел бы за решеткой. А теперь приходилось начинать поиск с нуля. На этой невеселой ноте внезапно навалившийся сон прервал размышления полковника и он уснул лелея в подсознании надежду поймать этого зверя.

*** Ранее Фуфаева никогда не задавал квартиру внаем. А приняв к себе в дом квартиранта Мария Васильевна стала к нему внимательно присматриваться. Вначале это было чисто женское любопытство, ей хотелось и вполне естественно, убедиться в том, что поселившийся у нее человек добропорядочен. Первое впечатление от Ивана Николаевича было самым хорошим. Сопов оказался мужчиной вежливым, обходительным и, что самое главное, внимательным. Марие Васильевне нравились мужчине молчаливые, но умеющие слушать собеседника. Фуфаева была большой любительницей поболтать и ничего не видела противоестественного в том, что именно эти черты характера и нравились ей в мужчинах. Буквально двух дней общения хватило для того, чтобы она окончательно уверилась в правильности своей оценки. Иван Николаевич явился полной противоположностью ее умершего мужа. Если тот терпеть не мог ее словесной трескотни, то Сопов умел не перебивая слушать Марию Васильевну часами. Этим он как-то сразу расположил ее, и Фуфаева была благодарна ему за то, что он внес хоть какое-то разнообразие в ее беспросветно скучную жизнь. Встречаясь вечерами у экрана телевизора, она с вдохновением рассказывала квартиранту о наиболее памятных событиях своей нелегкой жизни. Он внимательно и с пониманием слушал ее, пропуская самые интересные передачи, которые частенько транслировались по республиканскому телевидению. Такое отношение не осталось без внимание хозяйки и она дала себе слово при первой же возможности отблагодарить его за это. Подобного случая ожидать пришлось не долго. Сопову необходимо было с какой-то целью посетить одну из деревень расположенную в глубинке. Иван Николаевич без обиняков посетовал на то, что у него нет соответствующей одежды и обуви, для этого небольшого путешествия. Мария Васильевна с пониманием отнеслась к словам квартиранта предложив все самое необходимое для его поездки. Она быстро экипировала Ивана Николаевича, в считанные минуты подав ему нужные вещи. Увидев его потеплевшие глаза и ту интонацию с которой он благодарил ее Мария Васильевна поняла, что ее забота достигла сердца этого терпеливого мужчины. Уходя из дома Иван Николаевич не остался в долгу и пообещал привезти ей подарок из деревни. Квартирант уезжал всего на два-три дня и Мария Васильевна не стала расспрашивать его о цели и месте поездки. Она почему-то предполагала, что вернувшись из деревни Иван Николаевич все, что с ним произойдет, расскажет сам. Первые два дня отсутствия квартиранта прошли быстро и не заметно. На третий Мария Васильевна ожидала возвращения постояльца и когда он не появился - порядком встревожилась. Не пришел Иван Николаевич и в последующий день Фуфаева винила в его отсутствии плохо работающий транспорт, или внезапно свалившуюся на Сопова болезнь, но успокоения не находила. Потом ее обожгла внезапная мысль: "А вдруг он забрал у меня наиболее ценные вещи и смотался насовсем?" Она бросилась к шифоньеру, где у нее хранились скромная сумма денег и кое-какие драгоценности. Дрожащими руками она отперла дверцу - все было на месте. Не успокоившись она с особой тщательностью осмотрела комнату квартиранта и его вещи. Сопов уезжая оставил не только носильные вещи, но и документы, деньги и даже несколько золотых монет. Все это прямо подтверждало обещание Ивана Николаевича вернуться. Если бы у него было желание смотаться, в силу каких-либо причин, то не стал бы легкомысленно бросать документы и ценности. Поразмыслив и так и этак Мария Васильевна решила ожидать Сопова еще три дня. Если и по истечении этого срока он не вернется ей придется обращаться в милицию.

*** Буквально на следующий день Мошкину пришлось передавать дело Архипова-Сопова следователю комитета государственной безопасности майору Долгову. Никогда ранее с ним Николай Федорович не работал, хотя и встречал его несколько раз в стенах управления. Майор с должным вниманием отнесся к каждой бумажке, к каждому протоколу подшитому в деле. По ходу просмотра материалов Александр Григорьевич задавал множество вопросов, отвечая на которые Николаю Федоровичу пришлось вольно или невольно осветить все нюансы расследования. По тому как были поставлены вопросы чувствовалось, что Долгов не новичок в сыскном деле. Передавая материалы Мошкин несколько сожалел о том, что не пришлось ему самому обезвредить преступника. Приятно было осознавать, что основная работа по изобличению Архипова проделана им, а этому майору остается только разыскать убийцу на просторах нашей необъятной Родины и предать его суду. Николай Федорович успокаивал себя еще и тем, что за поимку старика взялась такая серьезная организация как КГБ. Передача документов и беседа с Долговым продолжалась пол дня, после чего они расстались. Пред уходом Александр Григорьевич попросил: - Товарищ полковник, если вам что-нибудь станет известно по делу Архипова, вы уж сообщите мне пожалуйста. - Я буду держать вас в курсе всего, что мне станет известно о Сопове. Только оставьте мне свои координаты. Майор вынул из нагрудного кармана пиджака небольшой квадратик бумаги и протянул его Мошкину со словами: - Вот мой служебный телефон, а номер вашего я знаю. Чуть что звоните я буду вам очень признателен. Николай Федорович принял из рук следователя квадратик из плотной бумаги, на котором были отпечатаны на ксероксе: фамилия, инициалы майора и его телефон. - Вы тоже сообщите мне, если Архипов-Сопов будет задержан. - Я обязательно это сделаю, можете на меня положиться,- пообещал Долгов и попрощавшись покинул кабинет Мошкина. В этот день, хоть и были у Николая Федоровича другие расследуемые дела, работать он не мог. Настроение было, выражаясь словами Аркадия Райкина, мерзопакостным.

Как ни успокаивал себя Мошкин, его не покидало ощущение наведенной неполноценности. Забирая это дело у него, следователь УВД, всесильное ведомство невольно демонстрировало недоверия по расследованию такого рода преступлений. Самолюбие Николая Федоровича было в какой-то степени уязвлено и потребовалось пол дня, чтобы убедить самого себя в том, что его репутация следователя при этом ничуть не пострадала. Как ни старался он восстановить душевное равновесие, но его подавленность не ускользнула от внимательной супруги. Зная непокорный норов мужа она не стал приставать к нему с расспросами. Помня, что голодный мужчина зол и непредсказуем, она, прежде чем задавать вопросы, накормила мужа сытным ужином. Когда он выпил кофе и закурил, Маша стала молча мыть посуду напустив горячую воду в мойку. Сделав минутную паузу, она вдруг спросила: -- Ну, как ужин? Супруг торопливо вынул сигарету изо рта и сказал: -- Все было на высшем уровне, спасибо тебе, Маша. Извини, что не поблагодарил тебя сразу. -- Что-то ты пришел с работы в конец расстроенный - я тебя таким давненько не видела. Может неприятность какая? -- Вроде и нет никаких неприятностей, а плохой осадок на душе, после сегодняшней передачи бумаг, остался,- и он рассказал жене все, что произошло с делом Архипова. Жена выслушала его не перебивая, дав мужу возможность излить все, что наболело на душе. Закончив возиться с посудой она вытерла руки льняным полотенцем и села на табурет по другую сторону кухонного стола. Посмотрев на уставшие и расстроенные глаза мужа просто, без всякого актерства сказала: -- Коля, брось себя мучить сомнениями, уж больно ты с возрастом становишься мнительным. Другой бы на твоем месте на это внимания-то не обратил, а ты вон как переживаешь. Брось не терзай себя, ты всю, главную часть расследования этого дела закончил - установил личность преступника. Осталось самое легкое - поймать этого гада и все. А эта работа не стоит того, чтобы ты переживал - пусть это делают другие. Докуривай сигарету и пойдем спать. -- Пойдем,- согласился Николай Федорович и затушил окурок.

*** Утром он без аппетита перекусил холодных консервов, а разжечь костер несмотря на все усилия так и не удалось. За ночь нога ниже перелома сильно опухла и Сопову, как он ни пытался, не удалось даже снять с нее сапога. За целый день им было предпринято несколько попыток максимально продвинуться к шоссе, но всего удалось преодолеть чуть более километра пути. День выдался сырым и пасмурным, а потому, как и предыдущим вечером, Сопову не удалось развести костра и ночь пришлось коротать дрожа от сырости и холода. К высокой температуре и не стихающей боли в ноге добавился раздирающий душу кашель, видимо, у него приключилось воспаление легких. Сопову эта ночь казалась бесконечно длинной, он очень ослаб и уже не верил в благоприятный исход предпринятого похода. Иван уже не думал о золоте и готов был отдать до копейки лишь бы спастись, но выхода из создавшейся ситуации не видел. Утром он с трудом оторвал свое тело от кучи хвороста на котором провел эту страшную ночь. Ему было ясно, что он не сумеет выбраться из этого холодного промозглого леса, что именно здесь закончится его жизненный путь. Сопову стало жаль себя и он не смог сдержать невольных слез и глухих рыданий. Выплакавшись в волю, он долго лежал на хворосте отрешенно глядя на свинцовое небо. ОН как-то легко отказался от мысли о собственном спасении и только одно страшило его - медленная мучительная смерть. Впервые он с сожалением подумал о пистолете, который так опрометчиво выбросил под колеса поезда. Будь он у него сейчас в руках проблему ухода в мир иной можно бы решить без мучений - практически мгновенно. Теперь же в его распоряжении оставался единственный и далеко не безупречный способ свести счеты с жизнью. Отогнав невеселые мысли, Сопов решил подкрепиться для чего подтянул к себе измазанный в грязи рюкзак. Развязав его он достал все съестное, что в нем оставалось и съел без всякого сожаления. Немного отлежавшись, Иван решил закопать золотые монеты в землю, чтобы они не дай бог, достались еще кому-нибудь на этом свете. Выбрав место под большим раскидистым деревом он принялся копать яму разрыхляя почву ножом. Работа оказалась трудоемкой и потребовала от СОпова больших физических усилий. Часто отдыхая он к вечеру еле-еле закончил работу. На то, чтобы набрать сухого валежника и развести костер у него не хватило сил и очередную ночь пришлось промучиться как и предыдущие. Уже под утро вконец продрогший Сопов, согревая пальцы рук дыханием, дал себе слово, что это его последняя ночь в лесу. Высокая температура и лающий "сухой" кашель не давали ему хоть на мгновение сомкнуть глаза. С ногой творилось что-то непонятное. Она увеличилась в размерах так, что сапог казался невыносимо тесным. Уже на рассвете, когда терпению пришел конец, Сопов расхватил ножом голенище сапога до самой подошвы, освободив травмированную ногу. Она представляла собой ужасное зрелище. Ступня и голень были темного синюшного цвета - у него явно приключилась гангрена. Судьба его была предрешена и ему ничего не оставалось кроме, как ускорить развязку, Поняв всю безысходность положения, Сопов из ремня и распоротой штанины дрожащими руками начал изготавливать орудие самоубийства. Когда подобие веревки с петлей на конце было готово, он не удержавшись расплакался. Никогда за все время послевоенной жизни, не думал он, что придется своими руками кончать свою жизнь. Сквозь слезы он отыскал подходящее дерево, ствол которого раздваивался на высоте двух метров. Кое как Сопов подполз к этому дереву и опираясь о ствол руками поднялся во весь рост. Дрожащими руками стал закреплять веревку на развилке дерева. Когда наконец это ему удалось он бессильно опустился на землю. Наступил самый страшный момент в его жизни. Долго сидел он опершись спиной о дерево, которое сам выбрал для последней пристани на земле. Собравшись с силами Сопов встал и раздвинув петлю пошире надел ее на шею. Гримаса страха и безысходности исказила его лицо, он долго не решался сделать последнее движение, но потом собравшись подогнул ногу. Его тело хрипя и размахивая руками долго билось в петле не желая расставаться с жизнью. Ноги, безжалостными резкими движениями, разбрасывали а разные стороны мелкие ветви и прошлогоднюю листву. Со стороны казалось, что всевышний отказывается принимать его душу боясь, что и в аду этот палач не сможет искупить свою вину за все свои злодеяния.

*** На восьмой день ее нервы не выдержали и Мария Васильевна стала собираться в милицию. Решившись она взяла паспорт квартиранта и отправилась в Калининский РОВД с твердым намерением рассказать все происшедшее кому следует. Дежурство в райотделе начиналось как обычно в восемь ноль-ноль. Борис Кульков явился за пол часа до этого. Тридцати минут было достаточно для того, чтобы принять дежурство от предыдущей смены. Борис состоял с рядах милиции четвертый год и понимал толк в службе. Хорошо физически сложенный, подвижный и сообразительный лейтенант надеялся сделать неплохую карьеру решившись на службу в органах. Как правило он, по графику, заступал на службу помощником дежурного по Калининскому райотделу милиции города Минска. Работа помощника считалась очень беспокойной и ответственной. Никогда нельзя было предусмотреть, что преподнесет очередное дежурство. Количество преступлений и административных нарушений из года в год не уменьшалось. Приняв дежурство сразу же пришлось реагировать на телефонные звонки, выслушивать просителей и выполнять массу других поручений своего начальства. В общении с людьми Кульков был предупредительно вежлив и краток и это нравилось руководству райотдела. На дежурствах Борису приходилось очень часто регистрировать и видеть крушение человеческих судеб, сталкиваться с преступниками или их жертвами. В начале службы он болезненно переживал за все, чему невольным свидетелем являлся, но потом понял, что так дальше жить нельзя. Он стал заставлять себя уходя с работы оставлять свои эмоции и переживания вместе с табельным оружием в оружейной комнате. После года тренировок и насилия над собой, он сумел добиться неплохих психо-физиологических результатов. И в это дежурство Борис оперативно и старательно реагировал на криминогенную обстановку в районе, обеспечивая взаимодействие служб и согласованность действий сотрудников. В половине одиннадцатого к окошечку дежурного подошла, уже начинающая стареть женщина в глазах которой стояли слезы. Окинув ее взглядом Кульков понял, что женщина чем-то сильно взволнована, но, судя по робкому поведению, в милицию до этого никогда не обращалась. Чтобы снять напряжение Борис приветливо улыбнулся и поздоровавшись с женщиной спросил: - Что вас привело к нам? Вы хотите сделать заявление? Женщина на секунду растерялась, но потом нашлась и поспешно сказала: - Да, пожалуй, сделаю заявление. - Представьтесь, пожалуйста,- как можно спокойнее попросил Кульков. - Фуфаева Мария Васильевна,- робко произнесла женщина. - Вы проживаете в Минске постоянно? - спросил Борис стараясь не упустить инициативу. - Да, я живу в Минске. - Назовите свой адрес. - Брилевская улица, дом - двадцать семь. - Мария Васильевна, какое заявление вы хотели бы сделать? - Две недели назад я пустила на квартиру одного пожилого человека и вот восемь дней назад он ушел и не вернулся. - Назовите фамилию, имя и отчество квартиранта. Женщина на мгновение замешкалась, а потом сказала: - Подождите минуточку я только достану паспорт постояльца. Проворно открыв, дрожащими от волнения руками, старомодный ридикюль, она извлекла паспорт и подала его в окошечко. Записав анкетные данные пропавшего постояльца в книгу регистраций, Борис вернул паспорт женщине со словами: - Вам нужно подняться на второй этаж в комнату четырнадцать, где вас внимательно выслушает следователь Шипилов. Женщина поблагодарив Кулькова, взяла паспорт и направилась к лестнице ведущей на второй этаж здания. Лейтенанту запомнилась эта женщина и ее постоялец, некий Сопов Иван Николаевич, потому что его исчезновение вызвало целый ажиотаж милиции всего города. Оказывается этот старичок находился во всесоюзном розыске и в его задержании были очень заинтересованы высокие чины республиканской милиции. На его поиски задействовали большие силы и каждый день в райотделе начинался с докладу самому начальнику об этом самом Сопове Иване Николаевиче.

***

Кроме дела Архипова-Смирнова в расследовании у Мошкина находилось еще два и это способствовало безболезненному переключению следователя на них. Николай Федорович работал как всегда увлеченно и эта увлеченность вытесняла неприятные воспоминания на второй план. Проходили день за днем и постепенно текущие дела, ежедневная суета, семейные заботы стали незаметно затушевывать душевную боль. Может так бы все и сошло на нет, но однажды, месяца полторадва спустя, Николай Федорович повстречал в приемной генерала следователя Долгова. Поздоровавшись Мошкин хотел уже задать вопрос о Сопове, но майор упреждая его сказал: - Товарищ полковник, мне есть что сообщить по интересующего вас делу. Если не будете против, то после разговора с Говоровым, я зайду к вам. Вы будете у себя в кабинете? Николай Федорович улыбнувшись сказал: - Да, первую половину дня я проведу в кабинете, так что заходите: рад буду вас видеть. На том они и расстались. Николай Федорович вернулся к себе в кабинет и засел за изучение поступивших от экспертов документов по одному из расследуемых дел. Это занятие его настолько увлекло, что он перестал обращать внимание на желание закурить, которое надоедливо сверлило мозг. Стук в дверь, а вслед за этим и появившийся в кабинете Долгов, оторвали полковника от разложенных на столе бумаг. Взяв со стола сигареты и зажигалку, Николай Федорович вышел навстречу майору. - Александр Григорьевич, проходите присаживайтесь в одно из этих кресел,- и он указал рукой в сторону небольшого столика, в центре которого стоял графин зеленого стекла, наполовину заполненный водой. Долгов поблагодарил Мошкина за приглашение и уселся в кресло стоящее слева от столика. Николай Федорович опустился в кресло напротив и положив сигареты на столик предложил: - Угощайтесь, вы курите? - Спасибо, но я еле-еле сумел порвать с этим зельем. - Да, для этого нужна большая сила воли, а я вот никак не могу бросить, так что с вашего позволения я закурю. - Пожалуйста, курите,- согласился Долгов немного смутившись. Николай Федорович закурил и положив зажигалку прямо перед собой, спросил: - Александр Григорьевич, расскажите как обстоит дело с поимкой Архипова-Сопова. Майор ослабил узел галстука и только после этого заговорил. - Когда я принимал это дело из ваших рук, мне казалось, что самую трудную работу вы уже проделали, а мне остается наиболее простая, заключительная часть - изловить преступника. Но, видимо, я недооценил Архипова. Несмотря на то, что объявлен всесоюзный розыск и на ноги поставлены многие сотни человек, задержать его не удалось. - Неужели до сих пор не напали на след Сопова? - с волнением в голосе спросил Мошкин. - След Архипова мы обнаружили, но сам он неожиданно и странно исчез. - Расскажите поподробнее,- попросил Николай Федорович, явно заинтересовавшись последними словами майора. - Приблизительно через месяц-полтора после исчезновения Архипов из Воронежа, его след обнаружили в Минске. Собственно все произошло до банального просто. В одно из отделений милиции города Минска явилась женщина и сделала заявление о том, что ее квартирант пропал. Выяснилось, что квартирантом был именно Сопов Иван. - А ошибки быть не могло? - спросил Мошкин. - Нет, он оставил на квартире все свои документы, деньги, а сам исчез. - Как исчез? - удивился Николай Федорович. - А вот так: взяв у хозяйки квартиры рюкзак, сапоги и фуфайку на прокат, Сопов уехал куда-то в деревню близ Минска. - Не установили куда именно? - не удержался от вопроса полковник. - Ведется соответствующая поисковая работа, но пока безрезультатно. Хозяйке квартиры Сопов не сказал ничего конкретного, правда обещал вернуться дня через два-три. Женщина прождав восемь дней посчитала необходимым сообщить об исчезновении в органы правопорядка. Республиканское управление безопасности и милиция приложили все усилия для поимки и ареста Сопова, но он словно в воду канул. Все это время ведется его активный поиск, но результатов пока нет никаких. По характеру оставленных вещей на квартире можно с уверенностью сказать, что Сопов собирался туда вернуться. - На чем основывается эта уверенность? - Кроме вещей и документов он оставил солидную сумму денег, а кроме того двенадцать золотых монет царской чеканки. Все говорит о том, что он хотел вернуться, но что-то ему помешало. - А может он перешел на нелегальное положение или сменил документы? - предположил Николай Федорович. - Допустим, что это так, но тогда зачем ему надо было оставлять документы, деньги, монеты? Трудно найти этому объяснение, но мы просчитываем все возможные варианты. Поиск Сопова не прекращается ни на минуту. Вот все, что я знаю и могу вам доложить по нашему общему делу. Николай Федорович задал еще несколько вопросов, но ничего дополнительного для себя не выяснил. Побеседовав еще, следователи расстались, пообещав друг другу, что будут и в дальнейшем обмениваться информацией по Архипову-Сопову. После этой встречи, приблизительно год спустя, Мошкин встретил Долгова еще раз. Это произошло в антракте спектакля: "Обрученные страхом", которым открыл свой очередной сезон Воронежский драматический театр. За чашкой кофе в буфете они сумели обменяться парой фраз. Ничего утешительного по делу Архипова-Сопова, они друг другу сообщить не могли. И было им совершенно неясно: то ли он искусно скрывается от правосудия, то ли сгинул где-то при невыясненных обстоятельствах. Так и не суждено Николаю Федоровичу посмотреть в глаза этого жуткого убийцы. Утешая себя Мошкин понял, что судьба просто поберегла его больное сердце не дав встретится с Архиповым наяву.