"Дэйр" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Жозе)

Глава 8

Ветра не было. Полная луна ярко освещала окрестности. Единственными звуками были приглушенные ругательства, шорох шагов по траве, да сопение Джоша Моури.

Темные пятна входов в кадмусы казались пустыми. Но Джек явственно представлял глядящие на него из темноты глаза. Глаза — и руки, сжимающие оружие. Может, в его незащищенную грудь сейчас направлена чья-то стрела?..

Эд тихонько шепнул Моури:

— Джош, как ты думаешь, Полли там? Может, она успела уйти, пока мы добирались сюда?

Сверкая белками глаз и тяжело дыша, Джош выговорил:

— Не знаю, Эд. Да и не это меня беспокоит. Я хотел бы, понимаешь, знать — где сейчас тот дракон?

Эд фыркнул:

— Джош, единственный дракон, которого ты видел, мог прятаться только в бутылке!..

— Не говори так, Эд. Я пью только чтоб избавиться от своей проклятой одышки. После выпивки у меня ее не бывает; а сейчас какая, слышишь? Подумай, Эд, где, черт побери, они могут прятать дракона?..

Как будто подслушав его слова, над полем прокатился чудовищный рев. Никто из фермеров никогда не слышал подобного. Чья-то могучая гортань извергала звук, по сравнению с которым рычанье бешеного медведя показалось бы игрой на свирели.

Заговорщики в смятении бросились назад, истошно вопя.

Существо, атаковавшее их из-за деревьев, в холке более чем вдвое превосходило самого рослого мужчину. Оно мчалось на массивных задних конечностях, держа вертикально мощное туловище. Лапы напоминали страшно увеличенные задние ноги собаки, но пять пальцев на каждой были развернуты широким веером, чтобы обеспечивать надежную опору исполинскому телу. Передние, протянутые вперед, трехпалые лапы казались небольшими по сравнению с задними, хотя, на самом деле, каждая из них была в охвате с человеческую талию. В них было зажато по дубинке — стволу молодых деревьев.

Под луной ярко блестели чудовищные зубы. У дракона была тяжелая бронированная голова, отдаленно напоминающая человеческую; по углам рта свисали усы, толщиной с карандаш. Все вместе производило впечатление непобедимой мощи и какого-то звериного изящества.

В ответ на грохочущие над лесом раскаты драконьего рыка, буквально пригибающего к земле растерявшихся людей, с тылу, со стороны ручья донесся ответный клич чудовища. Те, у кого хватило сил и отваги обернуться, увидели второго дракона.

Эд, орущий, словно взбесившийся единорог, сумел привлечь внимание лишь нескольких ближайших к нему людей:

— Огнеметы! Пускайте в дело огнеметы! Пламя отпугнет их! Где огнеметы?!

Но ужас — плохой помощник для неумелых рук; к тому же половина огнеметчиков успела разбежаться, побросав снаряжение.

Кому-то удалось все же поджечь горючую смесь. Косо взметнулась струя яростного пламени, озарила лес и упала… Не на приближающееся чудовище, а на группу залегших людей. Огнеметчик поспешно повернул раструб своего оружия в сторону дракона, но — увы! — слишком поздно для полудюжины своих товарищей. Они катались по земле, пытаясь сбить цепкое пламя, истошно кричали, а затем затихали один за другим. Кто-то попробовал добежать до ручья, но упал мертвым на полпути.

Струи огня заставили чудовище остановиться, но не надолго — оно развернулось и попыталось напасть с другой стороны, так, что огнеметчик не мог причинить ему вреда, не рискуя зажарить своих товарищей.

— Стреляйте из ружей им в брюхо! — скомандовал Эд. — Брюхо у них мягкое!..

Он обеими руками поднял двуствольный кремниевый пистолет и выпалил из обоих стволов.

Выстрел остановил драконов; свирепо рыча, они озирались по сторонам. Но на их бледных утробах не было видно ни одной раны, ни одной струйки крови.

Несколько человек набрались смелости и тоже открыли беспорядочную пальбу из ружей и пистолетов. Четыре или пять дали осечку, но дюжина выстрелов все же прогремела.

Один из людей упал, пораженный в спину пулей своего неумелого товарища.

Просыпая порох и роняя пыжи и пули, перезарядили оружие. Густой дым первого залпа медленно рассеивался.

Оба дракона, невредимые, молча неслись на людей. Они были уже слишком близко, чтобы пытаться остановить их редким ружейным огнем, а огнеметные струи в такой позиции опаснее для людей, чем для чудовищ. К тому же огнеметчик валялся на земле, сраженный дубиной, которую издалека швырнул один из драконов…

Горючая смесь вытекала из брошенного огнемета на землю.

Дракон гигантскими скачками несся мимо Джека, хлеща по сторонам ужасным хвостом. Джек едва спасся от удара, успев упасть и вжаться в почву. В то же мгновение он услышал свист бронированной плоти над собой и хруст костей бежавшего следом человека.

Несколько секунд он пролежал, зарывшись в траву, дрожа всем телом, полностью потеряв способность и желание действовать. Когда он пришел в себя настолько, чтобы приподнять голову и оглянуться, он узнал в бежавшем сзади своего отца. Уолт лежал на спине, на губах его пузырилась кровь, а правая рука была вывернута неестественным, невозможным образом.

Ничего больше Джек разглядеть не успел — теперь дракон двигался прямо на него. Он опять изо всех сил вжался в землю. Гигантская пятипалая ступня сотрясла почву совсем рядом с головой Джека и исчезла: чудовище пронеслось дальше.

Джек перекатился на спину, и вовремя — след в след за первым мчался второй дракон, держа в зубах Джорджа Хоу; тот вопил и извивался. Зверь слегка сжал челюсти, и толстяк затих; во все стороны брызнула кровь. «Как лопнувшая колбаса» — мелькнуло в смятенной голове Джека. Хоу прохрипел что-то и обвис в драконьих зубах.

Первый дракон обернулся и прорычал на детском языке вийров:

— Потешилась, сестренка?

Второй не ответил, сжал челюсти, и изуродованные половины того, что еще недавно было Джорджем Хоу, упали на траву. Мертвая голова оказалась в нескольких дюймах от лица Джека. Глаза были открыты, и Джек, казалось, прочел в них: «Следующий — ты!».

Джек вскочил и помчался, не разбирая дороги, не понимая куда он бежит; его гнала животная потребность хоть что-то делать для своего спасения. Он не осознавал, что ноги несут его к ближайшему кадмусу.

Очутившись у темного провала входа, он нырнул в него головой вперед, как в омут, и только ударившись о гладкий земляной пол, смог подавить инстинкт бегства и выглянуть.

Примеру Джека последовали другие. Теперь они мчались к его убежищу. Впереди несся Эд, яростно топча землю короткими ногами, с саблей в вытянутой руке.

Когда Эд и те, что бежали за ним, толкаясь, вваливались в темноту кадмуса, с земли тяжело поднялся еще один человек и, шатаясь, попытался совершить ту же перебежку. Драконы как раз прекратили свой громовый разговор, раненые затихли, и по полю далеко разнеслось свистящее дыхание Джоша Моури. Только оно нарушало внезапно обрушившуюся звенящую тишину, особенно жуткую после недавней какофонии боя. В этой тишине хрип в легких Моури казался громким скрежетом.

Один из драконов в несколько прыжков легко настиг несчастного, взмахнул дубинкой — и, проехав по скользкой от крови траве, замерло обезглавленное тело Джоша…

Больше Джек ничего не видел: толпа оттеснила его в глубину кадмуса.

Голова кружилась, его трясло, но Джек сообразил, что получил крохотное преимущество: он четко видит силуэты людей в лунном свете, а они его видеть не могут. Он может, например, легко отнять у Эда отцовскую саблю — достаточно одного удара по руке…

Через мгновение сабля, не успев упасть, оказалась у Джека.

Эд завопил и попытался наощупь схватить обидчика. Джек отступил глубже в темноту и, подняв саблю, крикнул:

— Оставайся на месте, Эд! Иначе зарублю!

Грянул выстрел. Пуля просвистела у виска Джека, слегка задев мочку уха. Он тут же упал на пол, успев избежать целого залпа. К нему бросились, спотыкаясь и падая. Началась суматошная драка, в которой никто не видел противника. Упавшего топтали, а поднявшийся получал удар вслепую от своего же товарища.

Внезапно дерущихся залил свет, показавшийся очень ярким привыкшим к темноте глазам. Через дыру в стене кадмуса был просунут факел. Все мгновенно забыли о Джеке: рука, вернее, лапа, держащая светильник, была огромной и трехпалой. Лапа дракона!

Положение было безвыходным.

Стены кадмуса прочны, единственный выход — отверстие, через которое они сюда попали. Ход в глубину кадмуса если и существует, то спрятан так искусно, что никаких его признаков не видно. Пользоваться взрывчаткой в маленьком помещении — самоубийство, снаружи — дракон. Остается одно — стоять, где стояли.

Что они и сделали.

Огнестрельное оружие было у четверых. Трое лихорадочно перезаряжали, у четвертого кончился порох.

Отвага отчаяния побудила Джека сделать то, что он сделал в следующий миг: выскочить на освещенное место и рубануть саблей по лапе, держащей факел. Он успел встретить взгляд дракона и даже заметить почерневший гнилой клык в его пасти. На земляной пол упал отрубленный когтистый палец с факелом. Джек нагнулся, чтобы подхватить факел, и на его затылок хлынула струя драконьей крови из раны. Страшный рев оглушил пленников кадмуса, многократным эхом отдаваясь в замкнутом пространстве. Джек поднял пылающее полено и швырнул его в нападавших. Коготь отрубленного пальца глубоко вонзился в древесину. Рев за спиной сменился нелепым громовым хныканьем, потом жалобными причитаниями детской речи:

— Мой большой палец, человечек!.. Отдай мой палец!

Джек замер, глядя на стену за спинами сгрудившихся людей.

В прочной коричневой стене открывался проход высотой в рост взрослого мужчины.

Джек не стал пытаться бежать мимо раненого дракона в лес. Вместо этого он рванул сквозь остатки отряда к открывшемуся отверстию, молясь, чтобы люди не успели прийти в себя шока.

Джек успел нырнуть в проход.

За спиной грянул пистолетный выстрел, раздались крики, но он уже свернул за угол — подальше от ножей и пистолетов людей.

И угодил в ловушку.

Проход осторожно, но сильно сдавил его, словно исполинская рука. Что-то мягкое заткнуло рот, мешая дышать.

Джек почти потерял сознание.

Словно сквозь вату услыхал он голос. Голос Р-ли:

— Он умер?

Мужской голос:

— Джек Кейдж?

— Нет. Его отец.

— Он будет жить. Если захочет.

— О, Целитель Душ, неужели нужно всегда говорить словами Посвящения?

— А разве это неправильные слова?

— Правильные, но… очевидные. А Уолт Кейдж, скорее всего, захочет умереть, когда поймет, что он в кадмусе. Он нас ненавидит.

— Это его дело. И его жизнь…

Джек очнулся на мягком возвышении посреди большого круглого помещения. Слабый рассеянный свет лился из жемчужно-серых гроздей, гирляндами свисавших с потолка и стен. Джек приподнялся и осторожно тронул ближайшую гроздь, отдернул руку: гроздь оказалась холодной, а он ждал ожога.

Джек повернул голову.

Напротив на мягком ложе лежал его отец, а рядом стояли Р-ли и Полли О'Брайен. Йат, лекарь местных вийров поправлял повязку на руке Уолта, что-то шепча ему на ухо.

— Йат, мой отец очень плох?

— Не мешай ему, Джек, — вмешалась Р-ли, — сейчас ему нельзя ни с кем говорить. Я расскажу. У твоего отца в трех местах сломана правая рука, два ребра справа, очень трудные переломы правой ноги, и, может быть, внутреннее кровоизлияние. Он без сознания. Мы делаем все, что можем.

Джек порылся в карманах. Р-ли протянула ему самокрутку, поднесла огонь.

— Спасибо. А теперь расскажи, что за чертовщина случилась? Последнее, что я помню — вокруг меня смыкались стены…

Р-ли улыбнулась и взяла его за руку:

— Будь у нас раньше время говорить о чем-нибудь, кроме нас самих, ты давно знал бы, что кадмус — живое существо, вроде тотемного дерева: полурастение, полуживотное. Прежде кадмусы были меньше и жили вместе с медведями или мандрагорами — с кем-нибудь, кто добывал для них мясо и траву. Признаков разума у них не было. В обмен на пищу кадмус давал кров и защиту. Если еда переставала поступать, жилец становился врагом и отправлялся в пустую желудочную сумку. Так было прежде.

А потом вийры вывели новую породу кадмусов, больших и почти разумных — для себя. Они дают нам свежий воздух, тепло и свет. В сущности, здесь «семья» из двенадцати кадмусов, рога которых ты видел наверху.

— Они просто большие деревья? И все? А к чему было столько таинственности вокруг кадмусов? Все эти легенды, запреты…

— Это ваши легенды и ваши запреты. Человеческие вожди знают правду. Но им удобнее, чтобы остальные люди считали кадмусы средоточием ужасов и злого колдовства.

Джек пропустил это мимо ушей:

— А как вы управляете этим… полудеревом? Откуда он знает, кто враги, а кто — нет?

— Прежде чем заключить Соглашение, нужно предложить кадмусу определенную пищу, причем через определенное входное отверстие. Потом он должен привыкнуть к твоему запаху, виду и весу. Когда он освоится с новыми хозяевами — или друзьями — все остальные, кого он не знает, для него — враги. Кадмус захватывает таких и держит, пока мы не попросим их выпустить. Или убить.

У Джека накопилась тысяча вопросов: о нападении, о драконах, об Эде, Полли, об отце, о своей дальнейшей судьбе, о…

Он тихо застонал.

По лицу Р-ли пробежала тень беспокойства. Это обрадовало его: Р-ли за него волнуется!

— Ты знаешь, что я был с Эдом и… другими?

Наклонившись, Р-ли поцеловала Джека в губы:

— Я знаю все.

— Откуда?

— Знаю, Джек.

— Надо мне было с самого начала послать их к черту…

— Да? И закончить, как бедняга Вав…

— А когда вы об этом узнали?

— Недавно.

— Так вам было известно об… Организации?

— Конечно.

Йат поднял голову.

— Мы мешаем ему лечить твоего отца, — сказала Р-ли и увела Джека и Полли в соседнюю комнату. Там она несколько раз провела ладонью по стене, и та закрылась.

Джек охотнее остался бы с отцом: здесь были другие вийры, занимавшиеся непонятными делами. Один из них разговаривал с небольшим ящиком, украшенным круглыми стеклышками, и ящик отвечал ему мужским голосом. В следующей комнате за столом восседал О-рег, Слепой Король, отец Р-ли. Они прошли туда.

Слепой Король заговорил сразу:

— Присядь, Джек. Я хотел бы поговорить о твоем будущем, тем более, что это касается и моей дочери.

Джек собрался было спросить, что ему известно о нем и Р-ли, но О-рег сделал знак, чтобы его не перебивали:

— Я понимаю, твой отец будет очень недоволен тем, что попал в кадмус не по своей воле, но мы не могли дать ему умереть, дожидаясь лекаря-человека.

Придется долго ждать, пока он придет в себя и сможет принимать решения. Но вы, — Полли и ты, — вы должны решить свою судьбу сейчас. В Слашларке уже знают о ночном нападении, и весь гарнизон направляется сюда, чтобы окружить ферму. Десять минут назад авангард в фургонах миновал мост через Сквалюс-Крик. За ним следует пехота. Значит, головной отряд будет здесь через полтора часа.

Официально войска посланы, чтобы обезопасить вийров от мятежного населения, но не исключено, что будет попытка нападения на кадмусы. Властям известно, что у нас в плену несколько участников Организации. Возможно, кое-кто опасается, что они начнут говорить и расскажут лишнее. Тогда кое-кто захочет назначить День УГ на сегодня, чтобы освободить пленных или… заставить их молчать.

Будем надеяться, что кое-кто не решится так поступить без приказа из столицы. Сейчас день. Государственные гелиографы работают вовсю. Но отсюда до Санта-Диониса полторы тысячи миль, так что понадобится некоторое время, пока придут нужные кое-кому приказы.

А солдаты будут здесь раньше. Они возбуждены и напуганы. Если они не станут ждать указаний и нарушат Соглашение о неприкосновенности кадмусов, то вам лучше сейчас решить, как вы поступите. Собственно, возможностей только две: либо рискнуть и предстать перед людским судом, либо немедленно уходить в Тракию.

— По правде, вы не оставляете нам выбора, — задумчиво сказал Джек, — первое означает верную гибель в рудниках.

Он смотрел в лицо Слепому Королю, но краем глаза заметил, что Полли пододвинулась к нему. Большие глаза ее полуприкрыты, правая рука — под передником. Что она там прячет? Нож? Что-то слишком много людей за последние сутки пытались его прикончить… Хотя — что он сделал Полли плохого? Надо успокоиться, перестать чувствовать себя дичью…

В комнату вошел сатир и что-то сказал О-регу взрослой речью. Слепой Король поднялся и произнес по-английски:

— Я вернусь через несколько минут.

Когда он вышел, Джек спросил:

— У отца есть шанс выкарабкаться?

— Не могу сказать наверняка, — Р-ли отвечала детской речью, — но Йат очень хороший целитель. Пожалуй, один из лучших в своем сословии.

В другое время Джек удивился бы: он и не подозревал, что у вийров есть какое-то сословное деление. Профессии, ремесла — да, но слово, которое употребила Р-ли по-английски, не значит ни того, ни другого. Там была такая частица, которая…

Но сейчас не до языкознания и общественного устройства гривастых.

— Что с отцом?

— Йат уже срастил поломанные кости, — объяснила сирена. — Если б не потрясение и возможное внутреннее кровоизлияние, Уолт мог бы уже ходить.

Полли изумленно воскликнула:

— Колдовство!

— Никакого колдовства. Просто знание природы. Йат вправил кости и впрыснул клей. Сейчас кости мистера Кейджа прочнее, чем до перелома. Ну, и еще лекарства от потрясения, от шока… Твой отец, Джек, сейчас в состоянии «кипума». Это когда он полностью открыт для внушения; нужно убедить его организм собраться и привести себя в порядок…

Никакого колдовства! Если б Йат объяснил способы распознавания болезней, и их лечения, секреты составления лекарств и внушения — любой мог бы лечить не хуже, чем сам Йат. Но все это составляет тайны сословия и не должно выходить за его рамки. Целитель никогда не станет Королем, но и Король не умеет того, что может Целитель…

В комнату вернулся О-рег:

— Чаксвилли удалось ускользнуть от Мар-Кук и Ниа-нан, наших друзей-драконов. Он встретился с авангардом и сейчас вместе с солдатами движется сюда. Через несколько минут мы узнаем, чего он хочет. — Слепой Король задумался. — Думаю, он потребует твоей выдачи, Джек. Твоей и всех людей, находящихся в кадмусе: Полли, твоего отца, Эда Ванга и его приятелей…

Р-ли тревожно поглядела на Джека:

— Ты понимаешь, что это значит? Вас всех приговорят, всех, не разбираясь, как и почему вы сюда попали! Ты знаешь человеческие законы: вошел в кадмус — преступник. Приговор обеспечен! Выбор только между костром и рудниками!..

— Спасибо, я знаю, — криво усмехнулся Джек, — в каком-то смысле забавна судьба Эда: его-то привела сюда ненависть к гривастым и их друзьям. А теперь его…

— Эд Ванг вовсе не считает свое положение забавным — сказал О-рег, — я рассказал ему, что его ждет, и он едва не лишился чувств от бессильного гнева. И еще, мне кажется, — от страха. Когда я уходил от него, он изрыгал непристойности и угрозы. Я думаю, он просто гнусный подлец…

— Ну, и как ты намерен поступить? — спросила Р-ли.

— А что будет, если мы с отцом останемся здесь? То есть не то, чтобы я очень хотел остаться… Всю жизнь просидеть под землей…

— Да и нам вовсе не нравится сидеть взаперти у себя дома, — сказал О-рег, — ты же знаешь, как мы, вийры, любим просторы лесов, наши поля и горы… Конечно, мы собираемся в кадмусах по делу или для обороны, но остаться здесь надолго…

Однако сейчас нам не приходится выбирать. Знаешь, что происходит снаружи? Ваше правительство заключило союз с Кроатанией и Дальним против вийров. Они собираются вести войну до нашего полного истребления.

Мы только недавно узнали об этом, поэтому еще не решили, что делать. Мы готовы на любые уступки ради мира, кроме отказа от своей независимости и своего образа жизни. Но три правительства не хотят с нами даже разговаривать. Они собираются решить «проблему вийров» раз и навсегда. Значит…

— Но если вам все равно придется сражаться, почему вы не наносите удар первыми? — перебил Джек, — надо же быть реалистами!..

— Мы готовы к борьбе, — сказала Р-ли, — и прибегнем в ней ко всей мощи Байбан, нашей Матери!

Джек не понял, что она имеет в виду. Для него Байбан была ложным божеством, отвратительным демоном, ненавистным для истинно верующего. Ходили слухи, что гривастые приносят ей в жертву своих детей, но он в это не верил: слишком уж ненавидят вийры кровопролитие. У них есть другие недостатки, но детские жертвоприношения? — Нет, это уж слишком!..

О-рег печально улыбнулся и сказал:

— Конечно, Организация УГ была неофициальной, но уж чересчур много было в ней правительственных агентов и военных на руководящих постах! Да, Джек, еще новость: столица Дионисии в огне.

— Как в огне?

— Там огромный пожар. Начался он в трущобах, потом ветер разнес огонь. Сейчас он уже угрожает богатым кварталам. Погорельцы из трущоб покидают Санта-Дионис и захватывают окрестные сельские местности. Похоже, у правительства на уме не только война с нами…

— Но кто же поджигатели? — спросила Полли.

О-рег пожал плечами:

— Какая разница? Трущобы давно стали пороховой бочкой. Сегодня она взорвалась. Рано или поздно это должно было произойти. Но я не сомневаюсь, что обвинят в поджоге именно гривастых.

Джек думал о том, откуда у Слепого Короля такие новости. Потом вспомнил говорящий ящик. За полторы тысячи миль?!

— Еще несколько минут, и вы не сможете выйти, — напомнил О-рег, — солдаты уже близко.

Вошел сатир и сказал несколько фраз на взрослом языке. Слепой Король перевел:

— Эд Ванг и его сообщники вышли из кадмуса. Похоже, они собираются скрыться в Тракии.

Р-ли положила руку на плечо Джека:

— Ты не можешь сдаться! Это самоубийство! Тебя казнят, Джек!..

— Твой отец, скорее всего, выздоровеет. И притом быстро. Но ему придется пролежать еще день-другой.

— Я не брошу отца! — Джек оглядел присутствующих. На щеках его перекатывались желваки.

— Ну, а ты, Полли О'Брайен? — спросил О-рег.

Лицо девушки побледнело, ввалившиеся глаза беспокойно бегали. Она поглядела на Джека, на вийров, опять на Джека…

— Решай сама, Полли, — сказал Джек, — мне надо присмотреть за отцом.

Он вышел в длинный овальный коридор, в котором едва смогли бы разминуться два человека. Стены коридора были гладкими, зеленовато-серыми, блестящими. Свет — сумрачный, никаких звуков, кроме шагов Джека по прохладному полу слышно не было. Примерно через каждые восемнадцать футов видны были полосы, обозначающие вход.

Один из них оказался приоткрыт. За входом было просторное помещение, с оранжевыми, в прожилках, стенами, освещенное значительно ярче остальных. Помещение было завалено разнообразными мехами. Единственная мебель — низкий круглый стол, за которым можно только либо лежать, либо сидеть на полу.

Противоположный вход был открыт полностью. Там Джек мельком увидел девочку-гривастую лет пяти, снизу вверх глядящую на сирену, скорее всего, ее мать. Сирена заметила Джека, но ее реакция оказалась совершенно неожиданной для него: он ждал удивления, смущения, но не ужаса!.. Она просто задохнулась от внезапного испуга.

Джек поспешно прошел дальше. Неужели вийры, всегда такие доброжелательные или хотя бы вежливые с людьми, на самом деле прятали под этой доброжелательностью страх?..

Он вошел в комнату отца. Йат все еще сидел на корточках рядом с ложем и что-то шептал на ухо Уолту. Кожа раненого порозовела, на губах появилось подобие улыбки, хотя сознание еще не вернулось к нему.

Йат обернулся, узнал Джека:

— Он должен какое-то время поспать, потом сможет поесть и немного походить.

— А когда он сможет совсем уйти отсюда?

— Часов через десять, не раньше.

— Насколько же он к тому времени окрепнет?

Йат пожал плечами:

— Это зависит от него. Ваш отец достаточно крепок. Думаю, ему будет по силам пройти, не торопясь, несколько миль. Но до Тракии, если вы об этом подумываете, ему не дойти. Нужно несколько дней, чтобы он смог набраться сил. Дорога через горы нелегка.

— А можно с ним поговорить?

— Несколько позже. Но к тому времени все вокруг будет кишеть солдатами. Так что вам, мой мальчик, не стоит ждать советов отца. Выбор придется делать самому. И как можно быстрее.

Из коридора донесся знакомый голос:

— Джек!..

Узнав Полли, Джек вышел к ней. Девушка протянула ему какой-то неровный цилиндрический предмет, завернутый в когда-то белую тряпку и покрытый кровью с одной стороны:

— Палец драконихи, — сказала она. — Р-ли хотела его выбросить, но я не дала. Она смеется, но я принесла его тебе…

— Зачем?

— Ты что, совсем глупый? Мар-Кук чуть не сломала этому кадмусу рог, пытаясь вернуть свой палец! Это ей не удалось, но она клянется, что убьет тебя при первой возможности и вернет свой драгоценный палец. Она откуда-то знает, как тебя зовут. Наверное, гривастые подсказали, когда она громила и грабила наши фермы. Она говорит, что искромсает тебя при встрече, если ты не…

— Если я…

— Если ты не будешь иметь при себе частицу ее тела. Моя мать была аптекарша, и знала больше, чем следовало, разных вийровских тайн. И с костями драконов она имела дело. Они бешено дорого стоят. Считается, что перетертые и размешанные в вине, они лечат сердце. И еще… говорят… словом, это средство для… ну, в общем, для… Оно… ну, для постели…

А еще мать рассказывала, что драконы страшно суеверны. Они верят, что тот, кто владеет частицей их тела, может получить власть над ними. Мар-Кук, конечно, надеется, что ты не знаешь всего этого и хочет расправиться с тобой раньше, чем тебе кто-нибудь расскажет. Знаешь, она боится, что после смерти в драконьем загробном мире она окажется неполноценным духом без этого пальца…

Джек оглядел драконий палец и с трудом затолкал его в карман куртки:

— Вряд ли он мне понадобится здесь, в кадмусе. А уходить я не собираюсь.

— Но, Джек, мы должны поскорее уйти отсюда! Убежать со всех ног! Скоро солдаты начнут подкоп, чтобы добраться до нас, можешь не сомневаться! Они всех поубивают, Джек!

— Я не могу оставить отца.

— Отца? Или эту сирену? Как ты можешь, Джек… Как ты можешь любить ее? Неужели все, что говорят о сиренах — правда? Неужели они и впрямь умеют привораживать мужчин?..

Джек вспыхнул:

— Она ушла бы со мной, если б я попросил об этом. Ушла бы даже без моей просьбы. Но я не могу оставить отца, а он не может уйти отсюда.

— Это бессмысленно, Джек. Ты губишь и отца и себя. Я ухожу, ухожу сейчас же, слышишь?

Подошел высокий рыжеволосый сатир с кожаной дорожной сумкой:

— Нам пора, Полли. Солдаты уже близко.

— Еще не поздно передумать, Джек, — сказала Полли О'Брайен. — Решайся! Сифлай проведет нас через горы. — Джек покачал головой. — Ну и дурак! Что ж, прощай, Джек Кейдж…

Он проводил обоих взглядом, пока они не скрылись за поворотом, потом вернулся к отцу. Вскоре появились Р-ли и Слепой Король.

— Только что солдаты закончили окружение кадмусов, — сообщил О-рег. — Чаксвилли и капитан Гомес требуют выдачи всех людей. Я поднимаюсь наверх, на переговоры.

Он поцеловал Р-ли и вышел.

— Вы прощаетесь так, как будто не надеетесь больше увидеться, — полувопросительно произнес Джек.

— Мы всегда так прощаемся, даже если расстаемся всего на несколько минут. Кто может знать? В этом мире разлучиться навеки можно в любой миг… А сейчас нам всем действительно грозит опасность. Очень серьезная опасность.

— Пожалуй, нам с отцом стоит сдаться самим. Какой смысл в том, чтобы из-за нас двоих вырезали все кадмусы?

— Пожалуйста, не говори так больше, Джек. Да и выбора у нас нет: эти таррта (на детском языке вийров это означает «позже прибывшие») жаждут нашей крови не меньше, чем вашей. Тебе их не остановить — они пришли убивать.

Джек принялся расхаживать от стены к стене. Р-ли, негромко напевая, достала гребень. Ее самообладание сейчас раздражало Джека:

— Неужели у вас нет сердца? Как вам, вийрам, удается быть такими спокойными?

Р-ли улыбнулась ему:

— Потому что сейчас нужно спокойствие. Что толку от слез и страхов? — Не стоит растрачивать себя понапрасну. Если бы сейчас я могла что-нибудь сделать, я делала бы это «что-нибудь». Но делать-то пока нечего! Вот я и отодвигаю в сторону свои заботы и тревоги. Они никуда не уходят, они есть, но стоит ли возиться с этим именно сейчас? — Джек непонимающе глядел на Р-ли. — Если бы ты согласился пройти Посвящение, ты вел бы себя так же, как, например, я или мой отец. И был бы счастливее от этого, поверь.

Вошла незнакомая сирена:

— Джек Кейдж, О-рег просит, чтобы ты показался Чаксвилли и капитану Гомесу. Они утверждают, что ты убит, и угрожают напасть на кадмусы, если не увидят тебя. О-рег говорит, что ты можешь отказаться. Это просто его просьба.

— А что Полли? Они знают, что Полли О'Брайен была здесь. Что с ней?

— Они хотят, чтобы она тоже вышла. Солдаты пришли слишком быстро, Полли О'Брайен не успела выбраться. Она здесь.

— Р-ли поднялась:

— Я выйду с тобой, Джек.

— Вряд ли это разумно, милая. Возможно, это просто ловушка для меня и Полли, тебе незачем в нее попадать. Солдаты могут перебить всех вышедших…

— Джек, я иду с тобой.

Уже выходя, Джек спросил у посланницы О-рега:

— Что говорят насчет моего отца?

— Гомес хочет видеть и его. О-рег объяснил, что мистер Кейдж тяжело ранен и не может ходить. Тогда Гомес сказал, что сын мистера Кейджа должен подтвердить, что мистеру Кейджу ничего не угрожает.

— Я чувствую западню, — задумчиво проговорил Джек. — С чего бы им так за нас волноваться? Мы попросили убежища в кадмусах, и, по Соглашению, законы Дионисии на нас не распространяются. Почему их так интересует наша судьба?

— Не думаю, что военных волнует ваше здоровье, — на ходу ответила Р-ли, — им нужен повод, чтобы напасть на кадмусы. Отец там, наверху, пытается умиротворить их, хотя это вряд ли возможно. Но не ценой ваших жизней и не ценой вероломства. Мы не так уж беспомощны: у Слепого Короля полсотни воинов, и если солдаты попытаются схватить вас или начать атаку, они увидят, что вийры — вовсе не беспомощные щенки!

Солнце взошло около часа назад и на лугу перед кадмусом было совсем светло. У входа стоял О-рег и группа вооруженных сатиров. Полли О'Брайен держалась в нескольких шагах позади Слепого Короля.

Переговоры с О-регом вели два человека. Один — командир гарнизона капитан Гомес, коренастый, широколицый, с густыми светлыми усами. Он был в полном боевом снаряжении: кожаный шлем, кожаная кираса и длинная юбка форменного образца, ножны и кобура на поясе, в руке — стеклянная шпага.

Вторым был Чаксвилли.

Позади них в отдалении стояли несколько сотен солдат гарнизона и десятков пять вооруженных фермеров. У большинства — копья и луки, но кое-где и огнестрельное оружие.

— Джек Кейдж, тебя держат там против твоей воли, не так ли? — зычно, как на плацу, обратился к нему капитан. — Жив ли сейчас твой отец? Отвечай смело, Джек Кейдж!

Джек набрал в грудь воздуха для ответа и… Слова застряли у него в горле. Только сейчас он понял! Он, Джек Кейдж, — предатель. Он предал людей, которые сейчас глядят на него — а это его соседи и представители властей его страны, его родины.

Он предал их всех.

Он перешел на сторону чужого племени, на сторону врагов всего человеческого рода, существ, у которых нет души, которые отвергают его Бога.

Он должен быть отлучен от церкви, предан анафеме и сожжен на костре! Имя его станет ругательством — именем предателя… Джек молчал. Р-ли легонько дотронулась до его плеча:

— Я понимаю тебя, Джек. Трудно вдруг потерять все… Всю прежнюю жизнь. Делай, как знаешь, Джек. Я тебя пойму.

Позже он будет часто задумываться — сделала сирена это сознательно, чтобы добиться от него нужных слов и действий, или то было движение ее сердца? Касание руки и всего несколько негромких слов… Как она нашла струны, пробудившие в нем гордость и любовь сразу?

Но в тот момент…

В тот момент Джек Кейдж обнял сирену Р-ли за талию, притянул к себе, и они вместе обернулись к Чаксвилли, Гомесу и вооруженным людям на противоположном краю луга.

Поцелуй юноши и сирены был долгим и горячим.

Вооруженная людская толпа загудела.

— Ублюдок! Скотоложец! — проорал Гомес.

Слепой Король тоже был потрясен. Он подошел вплотную к Джеку и, едва сдерживаясь, произнес:

— Джек, ты сошел с ума! Сейчас здесь начнется побоище! Тебе не терпится быть убитым? — он слегка отступил назад и уже спокойнее закончил: — Впрочем, сделанного не воротишь. У тебя нет пути назад, Джек Кейдж. И у всех нас — тоже…

— Я люблю тебя, Джек, — сказала Р-ли.

Ошеломленный, но счастливый и гордый собой, Джек молчал.

Голос Слепого Короля перекрыл все другие звуки:

— Вот вам ответ! Джек Кейдж добровольно пришел сюда и желает остаться здесь! Что касается его отца, то мистер Кейдж сможет покинуть кадмус, как только будет в состоянии ходить. Если, конечно, мистер Кейдж пожелает вернуться к вам!

Неожиданно О-регу ответил крик Чаксвилли:

— Колдовство! Это колдовство! Вы околдовали парня, чтобы сгубить его бессмертную душу! Ни за что не поверю, чтобы Джек Кейдж в здравом уме и твердой памяти смог сделать такое! Никто из людей этому не поверит! Мы требуем, чтобы наши лекари и священники получили возможность осмотреть Джека Кейджа! И Уолтера Кейджа тоже!..

Слепой Король усмехнулся:

— А когда вы убедитесь, что Джек Кейдж в здравом рассудке, вы отпустите его обратно, не так ли? Вы можете это пообещать?

— Разумеется! Я готов поклясться на Библии, что так и будет!

— Благодарю! Когда наши отцы повстречались с вашими отцами, то очень быстро узнали цену человеческим клятвам. В том числе — и клятвам на Библии! Теперь вы хотите доказать нам, что цена клятвы не изменилась, не так ли, мистер Чаксвилли?

Все это время капитан Гомес молчал, задумчиво пощипывая усы: он искал решение. Но Чаксвилли, не дожидаясь конца раздумий командира гарнизона, скомандовал солдатам:

— Вперед! Хватайте колдунов и богохульников!

Часть солдат неуверенно двинулась вперед, расстроив ряды. Но тут взревел Гомес:

— Отставить! Здесь командую я!..

— Похоже, переговоры зашли в тупик, — уже по-другому задумчиво сказал Джек Слепому Королю, — не лучше ли уйти в кадмусы, пока не поздно? И поскорее! Потому что поздно уже сейчас!..

— Ты прав, Джек, — сказал отец Р-ли. — Ты и Полли О'Брайен уходите первыми. Р-ли, ты идешь с Джеком. Мы прикроем вас…

— Только попробуйте! — заверещал Чаксвилли. Он выдернул шпагу и стал в позицию перед Джеком. Джек приготовился к бою: ему ли сегодня бояться смуглого?!