"Прожигатель" - читать интересную книгу автора (Фирсов Владимир)

Фирсов ВладимирПрожигатель

Владимир ФИРСОВ

ПРОЖИГАТЕЛЬ

Живопись - нетрудное дело, если ничего в этом не

смыслишь.

ДЕГА

Новое обязательно побеждает в борьбе со старым

за исключением тех случаев, когда само оказывается

побежденным.

Четвертый закон Архимеда-сына

О том, что он талант, Коленька Глебов узнал второго сентября, когда с несколькими друзьями из первого "А" спрятался за трансформаторную будку позади школы, чтобы покурить, но припрятанные еще до уроков спички и смятая сигарета оказались безнадежно отсыревшими.

Разочарование ребят было огромным. Коленька, который хотя и обрадовался в душе, что курить не придется, все же ощутил некоторое сожаление. Ему очень хотелось узнать, настоящий ли он мужчина, и предложение присоединиться к компании курильщиков воспринял как почетное. Поэтому, когда с последней сломавшейся спичкой все надежды рухнули, у него вдруг появилось неистовое желание сделать нечто необыкновенное, из ряда вон выходящее, что-то такое, что останется потом в памяти людской. И он знал, что надо сделать.

- А ну, дайте мне, - решительно сказал он, отодвигая плечом рыжего Вовку, и взял драгоценную, но, увы, сырую сигарету, сунул ее в рот и, скосив глаза, уставился на самый ее кончик. Через несколько секунд сигарета начала тлеть, и от нее потянулся легкий голубой дымок.

- Ну, ты даешь! - восхитился Вовка. - Прямо фокус-покус. А затянуться можешь?

- Ребята, да он талант! - радостно завопил Сережка. - С ним в походе не пропадешь. Будет под дождем костер зажигать! Или...

Что будет дальше, Коленька не расслышал, потому что как раз в это время глубоко втянул в себя дым, и что-то страшное и омерзительное обожгло ему легкие. Он судорожно закашлялся, сигарета упала в лужу и погасла. Но ребята даже не заметили, что курить больше нечего. Как предполагает автор, они, пожалуй, даже обрадовались этому, поскольку согласились курить помимо желания, только из чувства мужской солидарности.

Перспектива использования неожиданно открывшихся Коленькиных способностей взбудоражила фантазию ребят, и она разыгралась вовсю.

- Тебе надо в разведчики идти, - заявил Петя. - Ты подползешь к складу боеприпасов, только посмотришь, а он - раз, и взорвется!

- Или мост поджечь! - вдохновенно забормотал Вовка. - Часовые бегают, бегают - никого нет, а мост горит. Они погасят, а он в другом месте загорелся.

- Коль, а ты бородавки можешь прижигать? - показал на свою руку Алеша Тургаев. - Так, чтобы не было больно?

Но попытка повернуть обсуждение в русло скучного утилитаризма не увенчалась успехом. Большинство присутствующих признавало только глобальные масштабы, и Алеше даже не дали докончить мысль.

- А если на тебя танк поползет, ты сможешь его прожечь? - спросил кто-то.

- Н... не знаю... Тренироваться надо... - скромно ответил Коля, до сих пор не задумывавшийся над такими проблемами.

- Вот будет здорово! Танк и туда, и сюда, а от взгляда ему не убежать. Ты его р-раз и насквозь!

- Как гиперболоид инженера Гарина, - высунулся начитанный Вовка.

- Как лазер! - уточнил не менее начитанный Петя.

- А лазером можно зубы сверлить без боли, - снова подал свой голос практичный Алеша. Но его опять никто не поддержал.

Общее суждение было таково: Коля - талант, может быть, даже гений. Приговор был, как говорится, окончательный и обжалованию не подлежал.

До сих пор Коля искренне верил, что у него никаких талантов нет. Как он мог в это не верить, если Мама с железной настойчивостью вела поиск его необыкновенных способностей чуть ли не с самого дня его рождения]

В два года было фигурное катание. Скользить по льду Коленьке понравилось, и вскоре он добросовестно выучил изящную фигуру под названием "кораблик", приведя Маму в крайнюю степень восхищения. Однако дальше этого дело не пошло. Грянули холода, Коленька чуть не отморозил палец на ноге, и мальчика пришлось отстранить от льда, потому что на теплый крытый каток Маме пробиться не удалось.

В три года поиск таланта из горизонтальной плоскости переместился на вертикали. Мама узнала, что на Ленинских горах работает секция горнолыжного спорта. В квартире Глебовых пахнуло ветром с вершин. Самыми ходовыми словами в тот период были такие, как "маркер", "эланы", "россиньоли", "соломоны", "карреро", "альпины-юниор", "альпины-демон", "альпины-скорпион", звучавшие для непосвященного как шаманские заклинания, хотя были всего лишь названиями всемирно известных фирм. За этими таинственными словами скрывались лыжи, ботинки, палки, очки, крепления наипоследнейших моделей. Лыжи сами надевались на ногу и сами снимались, очки то темнели, то светлели в зависимости от яркости солнца. Все это стоило бешеных денег, но Мама не скупилась.

Экипированный по последнему слову спортивной науки, Коленька выезжал на склон, провожаемый восторженными охами Мамы и несколько ироническими взглядами других мам и пап. Довольно быстро он освоил соскальзывания прямые, косые и скругленные, поворот в плуге и в упоре. Затем дело затормозилось - юный горнолыжник предпочитал мчаться напрямик, куда глаза глядят, благо внизу был безопасный выкат, а не заниматься скучным совершенствованием горнолыжной техники.

Мама решила, что мальчик явно тяготеет к скоростному спуску, но отсутствие подобающих склонов тормозит его спортивный рост... Бедный папа, услышав такие слова, в ужасе схватился за голову, предвидя неизбежный переезд семьи куда-нибудь в Бакуриани или Цахкадзор, но тут несчастье помогло: на одном из лихих спусков Коленька не вписался в вираж и здорово загремел. Самосъемная лыжа почему-то не снялась, и в результате ему пришлось походить на гипсовой ноге. После этого Коленька сделал первый в своей жизни решительный поступок, забросив драгоценный инвентарь в кладовку, где хранились папины равнинные лыжи и раскладушка для гостей.

Музыка и гимнастика обрушились на ребенка почти одновременно. В доме появились рояль, скрипка и шведская стенка. Мама вела поиск с беспощадной решительностью автомата. Иногда у нее случались сбои - так, окончились ничем попытки внедрения в балетное училище и конно-спортивную секцию. Зато от изостудии и шахматного кружка отвертеться не удалось. Коленька освоил рокировку, "киндермат" и научился рисовать кубик по законам перспективы. Затем начался штурм лингвистических высот. Страстное желание сделать сына полиглотом и специалистом по цейлонской живописи заставило ее временно забыть про весьма гипотетические шансы проникнуть в кружок юных космонавтов, который, по слухам, вот-вот открывался в Звездном городке.

Приведенный выше далеко не полный перечень путей и средств поиска таланта в юном Коленькином организме имел неутешительный итог. Каждый очередной этап жизни мальчика резюмировался Мамой огорчительно, но точно: "нет, чемпион из тебя не получится", - говорила она и несла в комиссионный магазин заграничные чудо-коньки. "Нет, Килли из тебя не получится" (на толкучку отправились умопомрачительные лыжи, ботинки и очки). "Нет, Ботвинник из тебя не получится" (дорогие шахматы карельской березы укладывались на самую дальнюю полку серванта). "Нет, Гагарин из тебя не получится" (и к букинистам переехал чемодан с литературой по астрономии и космонавтике, включая уникальную "Астрономию для дам" Камилла Фламмариона).

Да, у Коленьки не было никаких талантов. Чуть не ежедневно Мама обнаруживала все новые и новые доказательства этому. "Да, Пушкин из тебя не получится..." "Да, Бетховен из тебя не получится..." "Мама, а кто из меня получится?" - спрашивал мальчик, но не получал ответа. Бедная Мама! Бедные мамы! Знать бы им заранее, кто из нас получится!

Коленьке было известно, что почти каждый мальчишка в его классе или очень талантлив или чем-нибудь знаменит. Один уже знал всю таблицу умножения и сколько будет А плюс Б, другой мог подтянуться десять раз на турнике, третий два года жил на Камчатке, видел северное сияние, моржей и белых медведей, четвертый так похоже нарисовал на доске учительницу, что она долго смеялась и все не хотела стирать рисунок, а пятого брат катал на вертолете над Москвой и даже позволил немного подержаться за ручку управления.

Теперь, после случая с сигаретой, выслушав безапелляционное мнение товарищей о своей безусловной талантливости, Коля воспрянул духом, хотя не видел в своих способностях ничего особенного. Эка невидаль - прожигать дырки! Для Коли это было обычным, естественным делом, как для лягушки квакать или для птицы летать. Ведь ни одна птица не удивляется тому, что умеет летать - на то она и птица. Вот бегемот - тот должен удивляться, что кто-то может вспорхнуть в небеса.

Слух о необыкновенных Колиных способностях мгновенно разнесся по школе. Приходили из второго, третьего, даже из пятого класса, чтобы своими глазами удостовериться. Верзила пятиклассник, которому Коля вряд ли доставал до пояса, попытался игнорировать его чудесный талант.

- Я тебе, прожигателю, как дам сейчас в лоб, так ты у меня в угол улетишь! - заявил он нахально, поднимая здоровущий кулак.

- Посмей только! - закричал Коля. - Да я...

- Ну что ты мне сделаешь, что? - похвалялся верзила, гордясь своим преимуществом в росте. - Вот возьму и ударю!

- Если ты меня ударишь, я... я тебе сердце прожгу! - неожиданно для самого себя выпалил Коля и сам испугался. - Вот посмей только!

- Подумаешь, напугал, - пробормотал побледневший оболтус, потихоньку пятясь к двери. - С тобой, дураком, шутят, а ты... - и он пулей вылетел в коридор.

К чести нашего героя, он быстро забыл этот разговор и никогда не использовал своих способностей во зло людям. А ведь мог бы...

Благодаря Колиному таланту в младших классах появилась новая мода, пришедшая из первого "А": девочки все как одна стали носить на шее деревяшки с выжженными именами. У Коли был точный глаз, да и уроки перспективы в изокружке пошли на пользу, поэтому его надписи напоминали почти произведение искусства. По молчаливому соглашению Коля выжигал имена только для своих одноклассниц. Остальным приходилось обходиться купленными в "Детском мире" приборчиками. Они понимали второсортность подобных украшений, но что было делать! Мальчики играли шпагами и саблями, украшенными затейливой резьбой. У Коли выработался свой стиль украшения боевых деревянных клинков, чем-то напоминающий арабскую вязь на старинных булатах. Правда, сам он об этом сходстве не знал.

Примерно через месяц о необыкновенных способностях Коли узнала и Мама. Она примчалась домой расстроенная, чуть не в слезах:

- У всех дети как дети, - кто на скрипке играет, кто в хоккей, - пожаловалась она соседке. - А мой - подумать только... Прожигатель! Тьф у...

Соседка знала, что такое "прожигатель жизни", и решила, что это явление одного порядка. Сложив губы скорбным бантиком, она качала головой и вздыхала, сочувствуя Маминому горю.

- Верно, верно, - поддакивала она, глядя жалостливыми глазами. - А все эта... акселерация. Поди же ты - в семь лет, а уже прожигатель!

Невеселый разговор происходил возле лифта, который блуждал где-то по верхним этажам и никак не хотел спускаться. Наконец, дверь распахнулась, и появилась пенсионерка Мария Михайловна. Мария Михайловна всегда знала все про всех - утаить от нее что-нибудь не было никакой возможности. Сейчас она ехала в консерваторию, где, по слухам, создавались экспериментальные курсы игры на каменном ксилофоне, обнаруженном археологами при раскопке дошумерских захоронений, чтобы попытаться пристроить туда своего внука, того самого практичного Алешу Тургаева, учившегося в том же классе, что и Коля Глебов. Очевидно, роскошный букет, который она держала в руках, предназначался именно для этой цели, как и коробка конфет, и книга в яркой обложке, что просвечивали сквозь полиэтиленовую сумку с рекламой какой-то заграничной фирмы.

Увидев возле лифта Маму, Мария Михайловна чрезвычайно обрадовалась.

- Как я рада, дорогая, за вас! - объявила она, торжественно целуя Маму в щеку. - Я всегда говорила, что ваш Коленька - необыкновенный ребенок. Ах, как это замечательно! Теперь вашему сыну карьера обеспечена. Быть прожигателем - это так в духе времени! Вы знаете, недавно я слушала известного философа и прогнозиста Марлинского, так он прямо заявил, что НТР требует гениев нового типа, способных на невозможное. Как я завидую вам, что у Коленьки такой яркий и современный талант. Дорогая, вы должны показать его специалистам. Сегодня я занята, а завтра... - она извлекла записную книжку и стала перелистывать ее, держа у самого носа, - завтра, скажем, в четыре часа мы с вами идем к профессору Беловодскому. Нет, нет, не смейте отказываться - это наш с вами гражданский долг дать миру нового гения! Итак, ровно в четыре я у вас! - и она исчезла, оставив после себя запах модных французских духов и твердое убеждение, что это именно она вместе с Мамой родила, выкормила, вырастила Коленьку, воспитала его и выпестовала в нем талант нового типа, столь необходимый человечеству в век НТР.

Профессор Коленьке не понравился. Был он стар, высок и тощ, нос имел крючком, говорил с апломбом и Маму ужасно разочаровал.

- Меня удивляет постоянное тяготение неспециалистов к ниспровержению законов природы, - заговорил он. - Расчеты показывают, что для воссоздания описанного вами эффекта требуется минимум два на десять в четвертой степени джоулей, между тем как общее количество энергии человеческого организма на четыре порядка ниже необходимой величины... Элементарный здравый смысл неопровержимо доказывает нам, что модный в последнее время псевдоэффект термического биополя есть не что иное, как невольное заблуждение или примитивное шарлатанство...

Последние слова Коленьку разозлили, и в отместку крючконосому оракулу он, одеваясь в коридоре, так посмотрел на новое пальто профессора, висевшее тут же на вешалке, что мигом прожег изрядную дырку на самом видном месте. Он понимал, что поступает нехорошо, но его впервые в жизни обозвали - причем совершенно незаслуженно! - шарлатаном, да еще примитивным.

На улице Мария Михайловна принялась горячо утешать расстроенную Маму.

- Нет, нет, мы этого так не оставим! Наука должна признать вашего мальчика, чего бы это нам ни стоило. Вы не огорчайтесь, дорогая, в наш век жесточайшей конкуренции, чтобы пробиться куда-то, нужно терпенье, терпенье и терпенье. Мне ведь тоже вчера ужасно не повезло. Оказалось, что этот дошумерский ксилофон сделан из каменных брусьев величиной со шпалу, а играют на нем вдесятером - главный исполнитель только стукает тросточкой, показывая, по какой клавише надо ударить, а рядом стоят дюжие молотобойцы с кувалдами в полпуда весом, к тому же, по древнему обычаю, голые по пояс, и ударяют ими туда, куда показывает маэстро. Так вот, главное место у них уже занято кем-то из родственников директора консерватории, а в молотобойцы мой внук еще не годится.

Коля представил себе загорелых силачей с кудрявыми бородками и на время забыл свои огорчения. Когда он опять услышал беседу, Мария Михайловна говорила:

- Да, да, в Институт космической металлургии! Там молодые, серьезные ученые, которые всегда на переднем крае науки, не то, что этот...

Мария Михайловна как в воду глядела. Когда она дозвонилась в институт и рассказала про юного прожигателя, их попросили приехать немедленно.

Институт космической металлургии располагался невдалеке от проспекта Вернадского в новом суперсовременном здании, напоминающем по форме коническую шестерню из бетона, алюминия и стекла. Перед зданием возвышалась скульптура, изображавшая двух космонавтов в шлемах, которые пролетали через петлю Мебиуса навстречу друг другу. Один держал в руках циркуль и лекало, другой - что-то вроде большой сковородки, из которой высунулась вверх толстая огненная капля. Скульптура, как догадался Коля, помнивший уроки в изокружке, символизировала усилия человечества по освоению плавки металла в условиях невесомости, причем плавки высококачественной иначе зачем же циркуль и лекало? Самое же удивительное в скульптуре было то, что летящие фигуры ни на что не опирались и ни за что не были прицеплены. Они явно висели в воздухе без видимой опоры. Коля три раза обошел скульптуру кругом, но так и не понял, как все это было устроено.

В институте Маму и Марию Михайловну усадили в большом светлом кабинете и стали угощать кофе, а Колю увели в лабораторию, где стояли десятки приборов. Некоторые из них напоминали телевизор, только вместо кино по экранам прыгали какие-то зеленые линии, другие были похожи на микроскоп или швейную машинку, а третьи вообще были ни на что не похожи.

Коле дали огромное яблоко и попросили смотреть то туда, то сюда - то в трубочку, то на пузырек с жидкостью, то на пластинку, похожую на тусклое карманное зеркальце. Затем ему подсунули книжку про пиратов - с яркими картинками и короткими подписями. Как все первоклассники, Коля умел читать достаточно бегло, поэтому пропустил мимо ушей разговоры сидевших у приборов людей о термоофтальмоэффекте третьей степени тонкоюстировочного типа, о разрешающей способности, инерционности сканирующего аппарата, треморе видеолуча, квантовом характере излучения и пределах фокусировки. Как раз в это время пираты взяли на абордаж шхуну с драгоценностями британской короны и с саблями в зубах лезли на гакаборт, поэтому, услышав просьбу что-нибудь выжечь, Коля с сожалением отложил книгу и в полминуты изобразил на полированной фанерке лихого пирата с ятаганом в руке. Рисунок получился хороший - хоть на выставку посылай.

Посмотрев на рисунок, ученые начали куда-то звонить, и вскоре появился еще один, невысокий и в очках, который молча сел в стороне и стал слушать, как остальные спорят об уровнях энергии, механизме накачки, биомагнетизме и люксонах. Во время крика и шума спорщики подсовывали Коле разные пластинки, а он прожигал их через какую-то жидкость. Они спрашивали, видит ли он цветные сны, за какую команду болеет, попросили положить ногу на ногу и стукали блестящим молоточком по коленке, отчего нога смешно подпрыгивала, велели закрыть глаза, вытянуть руки и растопырить пальцы, а потом дотронуться до кончика носа. Между разговорами они угощали его бананами, конфетами и шипучей "фантой", которую Коля обожал, поэтому испытания ему нравились. Наконец, его оставили в покое, вручили кулек с виноградом, три красивые книжки, отвели к Маме и попросили подождать.

Вскоре один из ученых, тот самый, невысокий и в очках, что пришел последним, отозвал Маму в сторону.

- Ваш сын, несомненно, обладает достаточно ярко выраженным термоофтальмоэффектом, - сказал он, гуляя с Мамой по большому холлу, где посреди клумбы с цветами бил веселый фонтанчик. - Будущее покажет, насколько стоек этот эффект, ослабнет он или усилится. Не будем форсировать событий. Пусть все идет своим чередом. Мальчик должен учиться, заниматься спортом, ему полезно закаливание и витамины, особенно витамин А. Пусть ест побольше моркови. Если все пойдет как надо, он станет очень ценным специалистом. Термоофтальмоэффект - явление чрезвычайно редкое, и мы стараемся держать на учете всех, кто им обладает...

Последние слова неприятно поразили Маму, потому что до сих пор она считала способность Коленьки к прожиганию уникальным, неповторимым свойством. Но, оказывается, людей с подобным даром достаточно много, их учитывают, кормят витамином А, разработали для них методику исследования...

- Кем же он станет потом? - робко спросила она. - Я ведь не знаю, для чего нужны прожигатели.

- О, прожигатель - профессия необыкновенная! Область ее применения необычайно широка. Вакуумная металлургия - раз, медицина - два, радиотехника - три, кристаллография - четыре, генная инженерия - пять... А еще есть экспериментальная микробиология, точная механика, прикладные искусства. Возьмем, например, космическую технологию. Мы сейчас наладили изготовление транзисторных гексодов на спутниках, но несмотря на все ухищрения девяносто три процента идет в брак, потому что существующие методы сварки грубы и примитивны. Тогда мы попросили космонавта-прожигателя сварить на пробу десяток гексодов. Представляете - все отличного качества! Экономический эффект огромен! Мы и за месяц не получаем дюжины гексодов со столь малыми разбросами по параметрам, а он затратил на всю операцию около пяти минут...

Мама слушала ученого и мысленно видела, как ее сын в сверкающем скафандре медленно летит по торообразному цеху космического завода, бросая направо и налево огненные взгляды, как потом он шагает по пурпурной ковровой дорожке от самолета к черному открытому автомобилю, неся на ладони таинственный гексод, похожий на металлического паучка со множеством лапок, и телевизоры всего мира показывают его спокойное и гордое лицо лицо человека, который хорошо поработал... Эта картина настолько ей понравилась, что она даже смирилась с перспективой многолетнего кормления сына морковкой и прочими продуктами, насыщенными витамином А, столь полезным для стимуляции термоофтальмоэффекта тонкоюстировочного типа.

- Да и в других областях офтальмолуч имеет громадные преимущества, продолжал ученый, - даже перед лазером, не говоря уж об электрических и термических методах. Сейчас медики отслоившуюся сетчатку глаза приваривают лазером. Ткани глаза при этом травмируются. А офтальмолуч не вызывает побочных эффектов, поскольку поток люксонов в нем автоматически модулируется биополем, причем абсолютно синхронно с биоритмами пациента...

Мария Михайловна, узнав о результатах испытания, разохалась на целый час.

- И не думайте, милая, попусту терять столько лет! Вы же знаете не хуже меня, что сейчас взят твердый курс на раннюю профориентацию и специализацию. Детишек нужно учить всем премудростям сызмала, и тогда они чего-нибудь добьются в жизни. Наверняка в этом институте, если хорошенько поискать, найдется какойнибудь уже не нужный спутник, который они смогут выделить детишкам. Мы с вами должны пойти в местком института и предложить создать секцию юных прожигателей. Уверяю, сразу найдутся и деньги, и все остальное. Думаю, я смогла бы взять на себя культурномассовую работу в секции. Для начала сводим их в Большой театр или к Образцову, устроим встречу юных талантов с писателями, художниками... Чем черт не шутит, вдруг их действительно в космос пошлют? Сегодня это пустяковое дело, не то что раньше... Я все думаю, не определить ли мне и Алешеньку вместе с вашим Коленькой....

- Разве он тоже прожигатель? - удивилась Мама. - Вы мне не рассказывали.

- Да нет, какой он прожигатель. Не в этом дело. Главное - правильно пристроить ребенка, чтобы он оказался на острие научного поиска. Не все же будут дырки прожигать - кто-то и руководить должен, вести учет, ставить задачи. Как раз и понадобится специалист со спецподготовкой...

Как это ни странно, весь шум, поднятый родственниками и знакомыми вокруг судьбы Коли, оставил его равнодушным. Грандиозные перспективы, ожидающие юного прожигателя в век НТР, совсем не взволновали мальчика. Впрочем, удивляться тут нечему. Для Коли его удивительное свойство отнюдь не представлялось необыкновенным, но многие приходили в восхищение, увидев, как от лежащей перед мальчиком дощечки начинает подниматься синий дымок, и коричневая линия червячком ползет по деревяшке, оставляя за собой изящный контур.

Рисунки у Коли получались странные. Не было в них логической завершенности, свойственной большинству художественных изделий, выпускаемых местной промышленностью, например, всемирно известным комбинатом художественных изделий и игрушек, что расположился на берегу Волги в центре старинного города Тверь, ныне Калинин. Ах, каких замечательных матрешек, русалок, снегурочек вытачивают здесь чудо-умельцы из первосортной, хорошо просушенной липы!

Хороши русские рукодельные сувениры! И все же, положа руку на сердце, должны мы признать, что вряд ли даже специалисты всегда с уверенностью могут отличить матрешку тверскую от матрешки вятской. С рисунками Коли Глебова было не так. Все они имели оригинальную манеру исполнения, а может быть, стиль или творческий почерк - даже не знаю, как точнее сказать. Некоторые специалисты отмечали, что чем-то рисунки Коли напоминали средневековые восточные миниатюры, на которых фигуры заднего плана зачастую изображались крупнее тех, что располагались на переднем плане. Другие считали, что в рисунках Коли явно прослеживается влияние русских иконописцев XV века... Много и других нелепостей говорили знатоки живописи, коим случалось видеть рисунки маленького прожигателя. Ни одно из этих мнений не соответствовало действительности, потому что Коля с произведениями предшественников не был знаком даже по репродукциям, и хотя побывал однажды в Третьяковке, но у икон не останавливался, увлекаемый твердой рукой Мамы в залы, где экспонировались произведения не просто великих, а великих современных мастеров.

Творения Коли, наивные и трогательные, никого не оставляли равнодушным. Было в этих рисунках что-то такое, что заставляло каждого задуматься - пусть ненадолго, потому что при взгляде на них словно теплый ветер ушедшего детства пробуждал сладкую безотчетную грусть. Потом, много позже, когда появился термин "пиропись", когда созданные взглядом картинки были признаны самостоятельным видом искусства и крупнейший историк пирописи Алексей Тургаев в первом томе известного исторического труда систематизировал и проанализировал творчество друга далекой юности - вот тогда все встало на свои места. Даже самый непосвященный ценитель живописи мог теперь свободно и уверенно сказать, что появился гений, создавший новое искусство, которое, естественно, не сразу было понято и принято. Ростки нового всегда с трудом пробивают себе дорогу - эта диалектическая истина еще раз подтвердилась в истории пирописи и пирографии - так четко резюмировал Алексей Тургаев свое исследование.

"История и теория пирописи" - многотомный труд, хорошо известный широким кругам интеллигенции. Он удостоен множества литературных и научных наград, переведен на несколько языков, поэтому нет нужды хоть сколько-нибудь подробно останавливаться на его содержании. Хотелось бы только напомнить, что и в томе первом - "Пирография", и в томе втором "Пирогравюра", и в томе шестом - "Пиротехника" (название, увы, не совсем оригинальное, но точное) и в дальнейших томах, где говорится о пироофорте, пиропуантилизме, пиропалитре, пиропортрете, пирофутуризме, пирореализме и пиропостимпрессионизме и даже о пироконегрунтивизме, - во всех этих томах подтверждается приоритет Николая Глебова в создании нового искусства. Лишь в томах, повествующих о пиросюрреализме и пироабстракционизме, точно и недвусмысленно указано, что данные направления являются ложными и к истинной пирописи и ее основоположнику отношения не имеют.

Между тем юный Коля, не подозревая о своей будущей великой роли, продолжал забавляться деревяшками, покрывая их узорами и рисунками. Особенно ему нравилось, когда дерево, слегка согретое расфокусированным взглядом, вдруг начинало менять цвет, становилось лазурным, золотистым, пунцовым. Цвет, доселе несвойственный древесине, возникал где-то в глубине, всплывал, растекался вдоль волокон, отчего деревянный брусок напоминал цветной снимок в момент проявления.

Умение придавать дереву несвойственную ему окраску долгое время заставляло ученых подозревать подделку или розыгрыш. Они неопровержимо доказывали, что тепловое воздействие на целлюлозу и прочие составные части древесины может давать только черно-коричневую гамму, и убежденно заявляли о применении красителя. Ученым, поскольку их аргументация опирается на результаты точнейших исследований, принято верить. Однако в данном случае эта вера на много лет задержала признание нового искусства. Позже было доказано, что, поскольку цвет - это всего лишь отраженная предметом часть солнечного спектра, пировоздействие может придать поверхности материала необходимые свойства поглощения и отражения. В томе "Пиропалитра" механизм такого воздействия рассмотрен всесторонне - как с искусствоведческой точки зрения, так и с позиций физической химии и химической физики.

Мама, ослепленная нежданно открывшимися перспективами, развила бурную активность. Мария Михайловна, деятельно ей помогала. В кружке юных прожигателей, который по их инициативе был создан при районном Дворце пионеров, Алешеньку Тургаева избрали старостой. Зато Колю Глебова едва не отчислили за упорное нежелание заниматься металлообработкой и другими перспективными и полезными для народного хозяйства областями, где он мог применить свои природные качества. Его спасло лишь то обстоятельство, что его рисунки на районном конкурсе удостоились первой премии.

К огорчению Мамы и еще больше Марии Михайловны, им никак не удавалось выйти на людей, связанных с секцией юных космонавтов-прожигателей. Мария Михайловна уверяла, что секция эта уже функционирует и что занятия в ней ведет космонавт, трижды Герой Советского Союза, удостоенный своих наград за три года пребывания на орбите.

Однажды произошло радостное событие. Коля прибежал домой сияющий и торжественно предъявил родителям диплом, которым его наградили на городском конкурсе юных художников. Именно в это время он начал работать по слоновой кости. Среди его игрушек валялся старинный биллиардный шар. Коля превратил его в миниатюрный глобус, по лазурным океанам которого, если посмотреть в лупу, плыли крохотные кораблики, а по горам и долам бродили слоны, бежали паровозики, росли пальмы и ели... Незадолго до этого Коля увлекся фантастикой, и свой чудо-глобус назвал "В 80 дней вокруг света". Приближался юбилей Жюля Верна, вскоре глобус увезли на родину писателя, где его и удостоили высшей награды - почетного, латынью написанного диплома "Блэ э вэр" - "Голубое и зеленое".

Примерно в это же время в газетах появились сообщения о том, что группа медиков (среди которых были и прожигатели) разработала и внедрила в практику бескровный метод операций, дающий отличные результаты там, где классическая хирургия нередко пасовала. Медики эти заслуженно получили высшие научные награды. Маме до слез было обидно, что ее сын ну нисколечко не тяготеет к наукам, особенно к наукам актуальным, в которых можно добиться успеха и признания. Увы, Коленька был начисто лишен честолюбия. Он предпочитал заниматься бесполезными картинками, вместо того чтобы обратить свои недюжинные способности на то нужное и важное, что может принести практическую пользу.

Учился Коля как все - двоек не хватал, но и круглым отличником тоже не был. Нравились ему природоведение и русский язык, зато он не жаловал вниманием литературу и терпеть не мог рисования. Впрочем, учитель не очень донимал мальчика. Он был, к счастью, умным человеком и, увидев несколько выжженных Колей рисунков, понял, что лучше не вмешиваться.

Когда картинки Коли получили первую премию на Всемирном конкурсе детского рисунка, их автору толькотолько исполнилось десять лет. Несколько газет и журналов поместили петитом краткое сообщение об успехе юного живописца, а журнал "Маленький художник" опубликовал фотографии премированных работ. Вскоре Президент Всемирной Академии изящных искусств в Кордове господин Пабло Гонсалес дал пространное интервью представителям парижского издательства "Фламмарион", в котором, в частности, сказал: "В этих рисунках есть что-то недоступное для меня". Эти слова остались незамеченными, их вспомнили много лет спустя.

В это время в жизни Коли произошло знаменательное событие. Впрочем, вся важность этого события стала понятной только теперь, а тогда никто не мог и предположить, какие блистательные перспективы откроет появление в четвертом "А" белокурой молчаливой девочки по имени Оля.

Оля тоже была прожигательницей, хотя не догадывалась о своих способностях. Впрочем, об этом не знал никто, потому что дар Оли никак и никогда не проявлялся. Видимо, не хватало начального толчка, чтобы скрытое качество вдруг обнаружилось - ну хотя бы при помощи прожженной в чем-нибудь дырки. Оля, как объясняли потом, не умела фокусировать свою энергию. Максимум, достигнутый ею к тому времени, состоял в умении обогревать взглядом кончик собственного носа.

Получилось так, что Олю посадили впереди Коли, и это повлекло за собой гигантскую цепь последствий.

Однако все по порядку. Уже на первых уроках выяснилось, что новенькая прекрасно знает математику. Ее решения задач и ответы у доски были так четки и изящны, что Коля, не очень усердствовавший в этой науке, не раз ловил себя на том, что слушает Олины ответы с большим вниманием... И когда однажды, не выучив урок, он топтался за партой, тщетно пытаясь выдавить из себя чтонибудь, кроме "значит, это...", он обратил молящий о помощи взор не куда-нибудь, а к обернувшейся к нему Оле.

Именно этот момент можно назвать той точкой, от которой начало свой отсчет новое научное направление. Впрочем, тогда об этом не догадался никто - ни сам Коля, ни учитель, ни глазевшие на эту сцену остальные ребята. Просто вдруг Коля, бессвязно бормотавший что-то нечленораздельное, вдруг кратко и точно выпалил ответ с такой легкостью, словно читал его в открытой книге.

Многомудрый учитель, конечно, почувствовал, что здесь не все чисто. Тем не менее он мог поклясться, что никакой подсказки не было. Вздохнув, он поставил Коле пятерку, и тот плюхнулся за парту, красный как вареный рак. Все решили, что он покраснел от удовольствия - так блестяще он не отвечал еще ни разу. Но причина была совсем в другом. Коля понял, что он прочитал мысли своей соседки!

Теперь, много лет спустя, ни для кого не секрет, что офтальмоизлучение прожигателей модулируется зетчастотой головного мозга. После того как были сконструированы излучатели и приемники модулированной зет-частоты, чтение мыслей - давняя мечта фантастов и следователей - стало возможным. Мыслеобщение постепенно начало вытеснять акустическое общение вначале у прожигателей, потом, с совершенствованием аппаратуры мыслепередачи, - и у остальных людей. Конечно, поначалу аппаратами пользовались лишь те, кому-это было необходимо по роду работы, - операторы в шумных цехах, дирижеры, сотрудники аварийных служб, испытатели самолетов.

Ни о чем этом не подозревали Коля и Оля, когда вели безмолвный разговор. Это было удивительно: читать мысли Друг друга. Словно внутри тебя начинал звучать чей-то голос, и появлялись странные, но понятные картинки. Позднее, когда Коля рассказал о чтении мыслей, и еще позднее, когда к его словам начали прислушиваться, упоминание о картинках долгое время вызывало недоверие у специалистов. Психологи в один голос уверяли, что можно допустить возможность передачи модулированного мысленного сигнала, поскольку это укладывается в рамки концепции дискретно-цифровой природы механизма передачи биоинформации, но упоминание о якобы возникающих в мозгу картинках есть чистая мальчишеская фантазия, поскольку подобный эффект, если бы он существовал на самом деле, говорил бы в пользу давно отвергнутой наукой концепции квазиволновой природы упомянутого механизма, с чем ни один здравомыслящий ученый согласиться не может.

Именно в это время появились глебовисты и антиглебовисты.

Видимо, появление противников у любого открытия - закон природы. Стоит открыть что-то новое, изобрести прогрессивный механизм или процесс, как немедленно возникают десятки недоброжелателей, завистников, оппозиционеров, в один голос уверяющих, что это новое вовсе не ново, что оно не нужно, вредно, что оно не соответствует, отвлекает, ослабляет, что оно не доработано, преждевременно, экономически необоснованно, невыгодно, что оно, наконец, заимствовано, скопировано, украдено... Очевидно, действительно все новое может возникнуть и утвердиться лишь в жестокой борьбе. Только так можно объяснить парадокс появления сильной группы антиглебовистов, идейными руководителями и вдохновителями которой были два человека - тот самый профессор Беловодский, что отказался признать Коленькины способности, и директор Института космической металлургии, который советовал кормить Колю витамином А. Фамилия его была Лучко.

Трудно понять, почему столь непохожие друг на друга ученые, представлявшие две непримиримые научные школы, вдруг оказались в одном лагере. Профессор Беловодский был педант и ретроград, он понимал науку как скопление фактов и цифр, плавно дополняющих Друг друга, протянувшихся цепочкой от А до Б, от Б до В и так далее. Классическая физика оставалась для него строгим и стройным храмом, столь же несокрушимым, как и великие пирамиды. Он свято верил в формулу: "Этого не может быть, потому что не может быть никогда", он верил в науку, любое положение которой можно промоделировать с помощью шариков, веревочек и брусочков. Имея подобные научные взгляды, Беловодский, естественно, из всех разделов физики выбрал полем своей деятельности статику, которую и преподавал с большим успехом.

Доктор технических наук Лучко был ученым совершенно иной школы. Все новейшие достижения научной мысли, даже не совсем доказанные, он готов был признать, применить, внедрить и развить - но применить и внедрить в той узкой области науки, которую считал своей вотчиной, которой отдавал все силы и от которой ждал успеха, признания, званий и наград. Именно прожигатели могли оказаться той питательной средой, на которой бы проросли и расцвели искомые драгоценные зерна новых идей, теорий, учений и научных эпох. Как человек объективный и честный, к тому же любящий науку, Лучко делал все от него зависящее, чтобы прожигатели стали славой института и принесли ему заслуженный успех. Были созданы приборы и разработаны методики, в короткий срок породившие множество графиков, диаграмм, кривых, уйму цифр, которые деятельно обрабатывались электронно-вычислительными машинами. Не хватало пустяка - открытия. Поэтому, когда открытие последовало совсем в иной области, совершенно не связанной с кругом интересов Института космической металлургии и его директора, в нем взыграло ретивое. Он решил дать бой тем, кто посмел вторгнуться в сферу, которую он давно считал безраздельно своей...

А Коля пребывал в блаженном неведении. Он оканчивал четвертый класс, когда его впервые попросили рассказать о мыслечтении. Коля рассказал. Магнитофонная лента с записью беседы вызвала сенсацию. К счастью, вокруг мальчика оказалось достаточно людей со здравым смыслом, которые надежно оградили ребенка от поднявшейся шумихи.

Как это часто бывает, постепенно страсти улеглись. А Коленькой всерьез заинтересовалась большая наука.

Из Академии наук приезжала длинная черная машина, увозила Колю в один из бесчисленных институтов, потом привозила обратно. Поездки эти, впрочем, были не частыми и не обременительными. Видимо, ученые больше занимались теорией, а мальчика старались беспокоить как можно реже. Мама и Мария Михайловна даже слегка огорчались этим обстоятельством, поскольку в это время они с ребятами жили на даче и возвращаться за город с полными авоськами на машине удобней, чем в переполненной электричке.

Лето в тот год стояло отменное. Термометр на дачном окошке как показал в конце мая 25 градусов, так словно заснул на этой отметке. Коля и Алеша с утра убегали на речку, купались, ловили под камнями раков. Раки были большие и пучеглазые, причем совсем не робкого нрава. Они храбро поводили клешнями, стараясь схватить угрожающую им руку, вместо того чтобы обратиться в благоразумное бегство. Это их и губило, потому что не было ничего проще, чем другой рукой быстро схватить забияку сзади за спинку. Когда возле дачи раздавался гудок машины, мальчишки подхватывали свой улов и мчались переодеваться - Коля ехал в очередной НИИ на очередное исследование, а Алеша за компанию с ним, благо машина была семиместная. В то лето он по настоянию Марии Михайловны начал вести дневник, куда записывал все, что происходило с ним и Колей Глебовым. Много лет спустя краткие заметки этого тощего - всего-то две школьные тетрадки дневника легли в основу первого тома мемуаров Алексея Тургаева "Глаза века".

В одном из институтов Коле показали прибор, который назывался крутильными весами. Мальчику нравилось смотреть, как стрелка прибора скачет туда-сюда, показывая давление его взгляда. Дома он попробовал тренироваться, гоняя по столу мячик для настольного тенниса. Получалось очень забавно. Через некоторое время он уверенно мог управлять движением довольно тяжелых предметов. Он пристрастился играть на биллиарде, который обнаружил на одной из соседних дач, и достиг в этом трудном виде спорта заметных успехов. В это же время Коля увлекся шахматами. Играл он по-прежнему не ахти как, премудростей стратегии не освоил, кроме королевского и ферзевого гамбита никаких дебютов не признавал, но зато, к восторгу всех окрестных мальчишек, играл, не прикасаясь к фигурам руками. Судя по всему, ему нравился сам процесс игры, а не результат.

Одним словом, Коля чувствовал, что в нем растет неизвестная радостная сила, заставляющая его верить, что он все может, что у него все получится. Он не знал, что посетивший его необыкновенный прилив сил есть свидетельство расцвета гения, как не знал он и того, что он гений. Он был простой мальчишка, который не очень любил литературу и поэтому еще ничего не знал про Болдинскую осень.