"Коготь дракона" - читать интересную книгу автора (Форсит Кейт)

НИТИ СКРУЧИВАЮТСЯ

ХАН’ДЕРИН — ВОИТЕЛЬНИЦА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ

Хан’дерин сидела поодаль от костра, не в силах терпеть его жар. Стояла теплая ночь, звездное небо было таким близким, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Старая ведьма рассказывала истории о ее предполагаемой сестре. Хан’дерин уткнулась в миску, пытаясь найти что-нибудь более аппетитное, чем разваренные овощи. Ничего не обнаружив, она со вздохом отставила миску и прислушалась к тому, что говорила ей колдунья.

Должно быть, Мегэн считала многое из того, что Изабо сказала или сделала, очень забавным, — рассказывая, она посмеивалась. Хан’дерин недоумевала, почему лесная ведьма не отлупила свою воспитанницу за такую непочтительность. Ее саму немилосердно пороли за гораздо меньшие проступки. Хан’дерин подумала, что эта Изабо, похоже, нахалка и белоручка, и удивлялась нежности, звучавшей в голосе ведьмы.

Она оглянулась на темный лес, наполненный незнакомыми звуками, и ей отчаянно захотелось оказаться дома, в Гавани, сидеть у горящего очага и слушать рассказы о славных деяниях. Она невольно повернула кольцо с драконьим глазом, надетое на палец, но тут же спрятала руку, надеясь, что лесная ведьма не обратила на это внимания. Только маленькие дети позволяют себе проявлять нетерпение. Охотник должен уметь часами сидеть ждать в засаде.

Вскоре старая ведьма закончила предаваться воспоминаниям. Подняв глаза, Хан’дерин встретилась с ней взглядом. Девушка ждала продолжения, но ведьма молчала. Маленький зверек, которого она носила в кармане, уселся на задние лапки и что-то прострекотал. Мегэн улыбнулась, ответив ему на том же языке.

Хан’дерин очень хотела спросить о нем, но не решалась; затем, вспомнив, как Мегэн посмеивалась, рассказывая о выходках своей непутевой подопечной, собрала все свое мужество.

— Скажи мне, пожалуйста, Старая Матушка, — это твой тотем?

— Гита — мой дух-хранитель, — пояснила Мегэн. — Он — мои глаза и уши, мой друг и защитник.

— Это примерно то же самое, — сказала Хан’дерин, взглянув на Гита с уважением, — если он что-то вроде тотема Старой Матери, то он действительно могущественный дух.

Старая ведьма сказала:

— В зале драконов ты сказала мне, что, когда тебя нашли, на твоей ручке было кольцо. Можно мне взглянуть на него?

Хан’дерин неохотно стянула кольцо с пальца и подала его старой ведьме. Мегэн повертела его в руках и, к своему величайшему удивлению, обнаружила на внутренней стороне надпись «Изолт». Подняв глаза, она внимательно посмотрела в лицо Хан’дерин.

— Изолт, — сказала она.

Лицо девушки покрылось красными пятнами, шрамы на ее скулах побелели.

— Меня зовут Хан’дерин, — резко сказала она. — Это имя дала мне моя бабка!

Похоже, Мегэн хотела что-то сказать, но передумала. Повисла неловкая пауза. Затем ведьма сказала как ни в чем не бывало:

— Ты говорила, что Зажигающая Пламя нашла при тебе что-то еще. Что это было?

— Моя шейята , — с готовностью ответила Хан’дерин.

— Что это такое?

— Я не знаю, как это будет на вашем языке — талисман или амулет. Он был со мной, когда меня нашла Зажигающая Пламя. Она сразу поняла, что это сильный оберег, поэтому хранила его, пока я не подросла. Она дала его мне, когда я отправилась к драконам, — вероятно, она считала, что это очень важно. Мне кажется, порой он заставляет меня выбирать путь, которого мне хотелось бы избежать.

— Правда? — спросила Мегэн. — Каким же образом?

— Ну, мне не хотелось идти к драконам. Я боялась. Поэтому я решила притвориться, что иду туда, а потом вернуться и пойти вслед за племенем. Мне так хотелось увидеть Встречу, посмотреть на состязания и праздничный пир. Я знала, что сначала Зажигающая Пламя рассердится, но я дитя ее сердца, — со временем она простила бы меня. Ну так вот, я направилась в горы, как мне было велено, а одолев половину пути, спряталась и задремала. Но когда, проснувшись, я повернула вниз, моя шейята начала жечь кожу, а когда я дотронулась до нее, руку начало покалывать. Чем ниже я спускалась, тем сильнее горела моя кожа. А когда я поворачивала в нужном направлении, жжение слабело. Почти час я пыталась идти назад, потом сдалась и пошла вверх. Жжение исчезло, и я снова повернула. На этот раз она жгла как огонь, все тело сводило от боли. Тогда я подчинилась шейяте и пришла в зал драконов, как видела в своем сне Зажигающая Пламя.

— Действительно интересно. Это был единственный случай, когда она заставила тебя изменить решение?

— О нет, такое случалось несколько раз. Несколько дней назад она снова начала жужжать и жечься — и перестала только после того, как меня призвали в зал драконов. Но я не вижу никаких причин. А однажды она спасла мне жизнь.

— В самом деле?

— Мммм, да. Несколько лет назад. Я охотилась, мы преследовали стадо гэйл’тисов , которые вырвались с узкой тропы на широкий снежный склон. Я бежала первой и чуть было не последовала за ними, но шейята снова начала жечься. Вспомнив прошлый раз, я остановилась и оглядела ее, — когда я до нее дотронулась, она обожгла мне пальцы. Я попыталась остановить остальных, но многие не послушались и бросились вслед за стадом на заснеженный склон. Некоторые все же послушали меня, хотя было жалко упускать такую добычу. Те, кто послушал меня, остались живы, а те, кто пренебрег знамением, погибли.

— Что же произошло?

— Лавина, — пожала плечами Хан’дерин,

— Можно мне глянуть на нее? — спросила Мегэн, и Хан’дерин, неохотно запустив руку под рубашку, вытащила небольшой черный мешочек, из которого достала треугольный талисман, на котором были начертаны магические письмена. Взяв его в руки, Мегэн провела пальцем по письменам. Ее лицо внезапно вспыхнуло, точно его осветили изнутри, черные глаза заблестели. Испуганно взглянув на нее, Хан’дерин потянулась чтобы забрать талисман. Но ведьма не обратила внимания на этот жест.

— Что ты знаешь о Шабаше? — спросила она, вертя талисман в руках.

— Только то, что рассказывал Фельд, — настороженно ответила Хан’дерин, не спуская глаз с шейяты .

— Книга Теней гласит, что колдуньи, возглавляющие Башни, должны объединиться и создать Шабаш, чтобы помогать ведьмам по всей стране и обмениваться учениками, чтобы древнее знание не было утрачено. Самая могущественная колдунья в стране должна стать Хранительницей Ключа и управлять Шабашем. Ты понимаешь меня?

— Нет, — покачала головой Хан’дерин. Мегэн вздохнула.

— Неужели твой народ ничего не знает о ведьмах? Неужели вас не учат этому?

— А почему нас должны этому учить? Кланы отличаются от вас, они выбрали свой путь за сотни лет до того, как сюда пришел твой народ. Башни Роз и Шипов заброшены с того дня, когда умерла Рыжая Колдунья. Так кто мог научить нас этому?

— Но ты сказала, что ваш клан возглавляет Старая Мать. И в каждом клане есть своя Старая Мать?

— Да, это так.

— Хорошо, попробуй представить, что Старые Матери собираются вместе, чтобы поговорить о том, что для них важно.

— Они говорят на Встрече.

Мегэн хотелось задать множество вопросов, но она, кивнув, продолжила:

— Ну вот, а самая уважаемая из Старых Матерей, та, которая обладает большим влиянием, — примерно то же, что Хранительница Ключа Шабаша.

— Зажигающая Пламя.

— Возможно. Я почти ничего не знаю о твоем народе! Мне хотелось бы узнать побольше.

— Я не понимаю, при чем тут моя шейята ?

— Твоя шейята , как ты ее называешь, — часть одного из великих артефактов Шабаша. Его создал много лет назад один из моих предков, Оуэн Мак-Кьюинном, тот, кого называли Длинным Луком. Он был первым Хранителем Ключа. Он сделал Ключ в виде символа Шабаша — звезды, заключенной в круг.

— Как та, которую я увидела, когда ты испытывала меня? — Хан’дерин была так заинтригована, что осмелилась задать вопрос.

— Да, точно такая же. Этот медальон должен был носить Хранитель или Хранительница Ключа, самый сильный, и неподкупный из всего Шабаша. Но с ним связаны не только правда и добро. Не все Хранители были такими, какими следовало. Как и многие носители власти, они злоупотребляли оказанным доверием, — время от времени начиналась борьба за право владеть Ключом. Тем не менее Ключ — артефакт огромной силы, его могут носить только те, кто обладает исключительными способностями.

Ведьма, помолчав, вздохнула, потом глухо продолжила:

— Несколько лет назад, как раз перед твоим рождением, я получила Ключ от Табитас Ник-Рурах, которая тогда была Хранительницей. Башню Двух Лун, где жила Хранительница, штурмовали Красные Стражи, и она боялась, что Ключ попадет в руки Банри, которая использует его силу во зло. Табитас собиралась вызвать Банри на поединок. После этого я больше ее не видела.

Хан’дерин наклонилась вперед, ее голубые глаза были очень серьезными.

— Позже король сказал, что Табитас изгнали, но я никогда этому не верила. Я думаю, она погибла, а Ри опасался мести жителей Рураха, горячо любивших Табитас. Как бы то ни было, Ключ хранился у меня, и я должна была во что бы то ни стало сохранить его. Я воспользовалась им, чтобы спрятать одну вещь, которая ни за что не должна была достаться Майе, а потом разломала Ключ на три части — одну я оставила у себя, а две отдала ведьмам, которым полностью доверяла. Одна из них — твоя мать, Ишбель, о которой ты заботилась последние восемь лет. Должно быть, драконы поняли, какой силой обладает этот талисман, и отдали его тебе. Возможно, они предвидели, что наши пути пересекутся. Воистину драконы могут видеть не только прошлое, но и будущее!

— Я не отдам тебе шейяту !

— Я должна забрать его, Изолт. Мне очень жаль, если это причинит тебе боль, но сейчас от него зависит слишком многое. Без твоей шейяты другие части талисмана ничего не стоят. Она сама хочет снова стать частью целого — она знает, что настал срок. Она сама будет выбирать путь и не позволит тебе сделать ни шагу в сторону.

— Я сказала, что не отдам ее тебе! Она моя по праву рождения!

— Нет, не твоя. Скорее уж моя, поскольку я — Хранительница Ключа Шабаша, а это — часть Ключа.

Хан’дерин протянула руку, молча обратившись к своей шейяте , и покрытый письменами треугольник на ладони Мегэн вздрогнул и зазвенел, но не стронулся места. Хан’дерин удивленно уставилась на него.

Старая ведьма улыбнулась.

— Даже если бы она не хотела остаться у меня в моей руке, ты не смогла бы ее забрать. Ты еще даже не ученица. Я же занималась магией гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Никто не смог бы отнять у меня то, что я не хочу отдавать.

Хан’дерин не могла поверить, что шейята не отозвалась на ее зов. Еще никогда не бывало, чтобы ей не удалось справиться с ней или каким-нибудь другим оружием. Хан’дерин считала шейяту своим оружием, магическим щитом, предупреждавшим ее об опасности и уберегавшим от неприятностей. Ее бабка нашла при ней шейяту , когда она была новорожденной. Она не могла поверить в то, что Мегэн сейчас заберет ее, — это была одна из тех немногих вещей, которые Хан’дерин считала своей собственностью. Как лесная ведьма может считать, что шейята принадлежит ей, когда совершенно очевидно, что она принадлежит Хан’дерин?

Утрата шейяты сделала Хан’дерин еще угрюмее, чем прежде. Три дня они двигались в полном молчании. Они не видели никаких следов Красных Стражей, и Мегэн полагала, что здесь побывали драконы, убившие всех, кого повстречали на пути. Лесная ведьма больше не пыталась рассказывать ей о сестре — к огромному облегчению Хан’дерин. Ее очень раздражала мысль, что существует кто-то, похожий на нее, как две капли воды.

Большую часть времени Хан’дерин скучала по снегам. Здесь было так жарко, и все вокруг казалось таким странным. Она никогда прежде не думала, что существует столько оттенков зеленого. Алые, пурпурные и синие цветы и птицы резали глаз и вызывали головную боль. На Хребте Мира существовали лишь голубое небо да белый снег, темная зелень сосен и серый цвет камня. Здесь же у нее голова шла кругом — резкие запахи, яркие цвета, ликующий птичий хор и пение ветра.

Хан’дерин тосковала по своему племени, по азарту охоты и пятнам оленьей крови на снегу. Она скучала по уюту Гавани, ее раздражало, что теперь она не знает, когда и как следует поступать. А больше всего она тосковала по своей бабке, крошечной сморщенной женщине — та была даже меньше, чем Мегэн Повелительница Зверей — с непреклонной волей. Зажигающая Пламя наставляла и направляла ее всю жизнь. Несмотря на то, что Мегэн не уступала Старой Матери годами и мудростью, лесная ведьма ничего не знала о нравах и обычаях племени. Она не говорила Хан’дерин, когда можно приступать к еде — первые несколько дней девушка сидела над миской, не решаясь съесть кусочек, чтобы не рассердить колдунью. Лишь после того, как Мегэн бросала на нее строгий взгляд, Хан’дерин понимала, что может приниматься за еду. Мегэн ела обеими руками и часто запивала еду, как будто не зная, что пищу и воду не следует смешивать. Мегэн перебивала ее, когда она говорила, и, казалось, не имела ничего против, если Хан’дерин заговаривала с ней без разрешения. Она все время задавала вопросы— в племени это считалось нарушением приличий. Ведь, когда ты делишь кров с четырьмя десятками соплеменников или кочуешь с ними по снежной равнине, следует раскрывать рот как можно реже.

Кроме того, она часто перебивала Хан’дерин, и было очень трудно отвечать ей, как положено. Хан’дерин стоило большого труда говорить ровным голосом и сохранять на лице невозмутимое выражение. Но, вспомнив о том, что говорит с ровесницей Старой Матери, она прикусывала язык и проглатывала резкие слова.

Но хуже всего было то, что Мегэн не обращала никакого внимания на удаль Хан’дерин, — девушка привыкла к всеобщему восхищению. Странная еда, которую они ели, только усиливала тоску по дому. С тех пор как она покинула Проклятую Долину, Хан’дерин ни разу не пробовала мяса. Вся ее жизнь была занята выслеживанием дичи и отдыхом после удачной охоты, — но, может быть, у них слишком мало времени, чтобы тратить его на охоту. Увидев рядом с тропой кролика, Хан’дерин погналась за ним, чувствуя, как ее переполняет радость. Она убила его ударом своей рейл и вернулась к Мегэн с окровавленной тушкой.

— Сегодня у нас будет мясо, — гордо сказала она.

К ее удивлению, взгляд, который бросила на нее Мегэн, был полон гнева. Взяв зверька в руки, ведьма стала укачивать его, как ребенка. Присев в тени огромного дерева, она покачивалась взад-вперед, тихо напевая поминальную песнь. Из кармана Мегэн выбрался Гита и, положив лапку ей на плечо, что-то застрекотал. Через некоторое время Мегэн достала маленькую лопатку и принялась копать. Хан’дерин глядела на нее в полном замешательстве, но не произносила ни слова. Мегэн понадобилось полчаса, чтобы выкопать ямку и похоронить в ней кролика, после чего они продолжили путь в угрюмом молчании.

Когда, сидя у костра, они ели свой картофельный хлеб и жидкий суп, Хан’дерин едва смогла сдержать гнев и презрение. Она не могла поверить, что ведьма оплакивала мертвого зверька и произносила над его могилой священные слова. Она не могла поверить, что снова ест жидкую похлебку, когда в руках у нее был жирный кролик.

Точно почувствовав ее отвращение, Мегэн мягко проговорила:

— Изолт, похоже, я не предупредила тебя. Пока ты со мной, ты не должна убивать. Жители лесов и полей находятся под моей защитой.

— Разве ты никогда не охотишься и не ловишь рыбу? — удивилась Хан’дерин. — Что же ты ешь?

— Коренья, фрукты, орехи, ягоды, травы и листья, — ответила Мегэн. — Можно есть неоплодотворенные яйца, молоко, сыр, творог и обрат. Еще мед. Мы очень хорошо питаемся. — Она начала складывать объедки в узелок.

— Но почему? Белые Боги создали животных, чтобы люди могли охотиться на них. Мясо дает людям жизнь и делает кровь быстрой и теплой.

— Пока ты со мной, ты не будешь убивать.

— А как же твои враги? Разве ты не хочешь, чтобы я их убивала?

— Только ради спасения собственной жизни. — Мегэн явно была не на шутку встревожена.

Хан’дерин посмотрела на жидкий суп в своей миске.

— Ты хочешь, чтобы я отказалась от мяса?

— Ты даже не заметишь его отсутствия.

— Есть мясо — часть священного круга жизни.

Мегэн взглянула на нее, прекратив складывать еду.

— Ты хочешь сказать, поедание убитых животных — ритуал твоего народа?

Хан’дерин покачалась вперед-назад, сидя на корточках.

— Не совсем. Мы охотимся и едим добычу — такова жизнь,

— Со мной ты будешь и охотиться, и есть — но не животных, — твердо сказала Мегэн. Хан’дерин задумчиво взглянула на нее, но ничего не ответила.

В ту ночь Мегэн сняла с пальца изумрудное кольцо и положила его на ладонь. Теплые отсветы огня легли на него, и зеленая глубина заиграла странными вспышками и тенями. Мегэн долго разглядывала его, а Хан’дерин наблюдала за ней из-под одеял. Когда ведьма наконец надела его на палец, ее лицо было мрачно. Заметив, что Хан’дерин смотрит на нее, она коротко пояснила, что беспокоится об Изабо. Она пошла на риск, попытавшись установить связь со своей подругой, которая ждала девушку на Тулахна-Селесте. С тех пор как они расстались, прошло больше трех недель — вполне достаточно, чтобы Изабо добралась от Сичианских гор до Карилы. И все же подруга не видела ее. Мегэн беспокоилась как за безопасность своей воспитанницы, так и за доверенную ей часть Ключа. Потеря талисмана была бы катастрофой.

— У нее такая же шейята , как у меня? — спросила Хан’дерин. Мегэн кивнула, но резко проговорила:

— Она не принадлежит ей, так же как не принадлежит и тебе, Изолт. Я отдала ее Изабо, потому что боялась, что могу погибнуть в долине драконов. Теперь я жалею, что отпустила ее и доверила ей Ключ.

— Я Хан’дерин! Перестань называть меня этим именем!

— Твоя мать назвала тебя Изолт. На одном из древних языков это слово значит «честная».

— Я горжусь именем «Хан’дерин».

— Это замечательно — ведь так назвала тебя твоя бабушка. Не знаю, что оно значит. Не думай, что я хочу заставить тебя отказаться от своего народа. Пойми, наше путешествие очень опасно. Я не смогу называть тебя Хан’дерин, — старая ведьма запнулась, — на островах нет такого имени. Мы ни в коем случае не должны привлекать внимания. Если я буду называть тебя Изолт, то когда мы доберемся до цивилизованных мест, мы обе уже привыкнем к этому имени — так мы меньше рискуем. Кроме того, «Изолт» куда легче выговорить!

Нахмурившись, Хан’дерин отвернулась, но колдунья улыбнулась, легонько похлопав ее по руке.

— Ты больше не на Хребте Мира, дорогая. Ты должна сделать вид, что ты простая деревенская девочка, а я твоя бабушка, тогда никто не обратит на нас внимания.

Хан’дерин отдернула руку и завернулась в одеяла, несколько раз повторив про себя: «Из’о’лт, Из’о’лт, Из’о’лт». Она никак не могла понять, почему Мегэн считает, что это слово легче выговорить.

Колдунья разбудила Изолт задолго до рассвета. Звезды еще были крупными и яркими.

— Мы приближаемся к Перевалу, ведущему в Рионнаган, — прошептала она. — Я чувствую впереди солдат, поэтому мы должны быть осторожны. Впредь мы будем идти по ночам. Я позвала друга, который поведет нас.

Протерев глаза, Изолт огляделась вокруг, но никого не увидела.

— Где? — спросила она.

— На дереве, — отозвалась Мегэн.

Изолт подняла глаза и увидела призрачную фигуру, сидящую наветке.

— Кто это? — поразилась она.

— Рогатый орел. Он видит в темноте лучше, чем любое другое существо. Я позвала его, чтобы он показал нам самый безопасный путь. А теперь быстро, я что-то чувствую впереди. Лучше быть наготове.

Изолт немедленно привела себя в боевую готовность. Обе закинули за плечи свои мешки и, в путь, а орел бесшумно парил перед ними, время от времени издавая пронзительный клекот. Они обогнули солдатский лагерь, проскользнув по краю поляны, и к тому времени, когда над горами взошло солнце, увидели долину. На лице Мегэн застыло какое-то странное выражение — казалось, она нюхает ветер.

— Я чувствую что-то, — начала она, тяжело опираясь на посох. — Я думаю…

Она не завершила фразу, но, похоже, приняла какое-то решение. Подозвав к себе орла, она поблагодарила его, погладив пеструю голову. Потом быстро свернула в лес, вместо того чтобы, как намеревалась раньше спуститься в долину. Изолт следовала, не задавая вопросов, — только положила руку рядом с ножнами.

Лес наполнился солнечным светом, и радостно запели птицы. Из кармана Мегэн выбрался Гита и, забравшись ей на плечо, вцепился лапками в седую косу. Мегэн то и дело останавливалась, точно выбирая, куда идти. К тому времени, когда солнце вышло из-за гор, они вышли к подножию огромного утеса, заросшего густыми кустами.

Гита, я думаю, в скале есть пещера или расщелина. Не мог бы ты посмотреть?

Спрыгнув с плеча, донбег исчез среди кустарника. Через некоторое время он вернулся, что-то возбужденно стрекоча.

— Оставайся здесь, Изолт! — приказала Мегэн, следуя за зверьком.

Изолт уселась на земле, поджав ноги, и стараясь не зевать, занялась чисткой оружия. Она не привыкла ходить по такой пересеченной местности и очень устала. Хотя племена вели жизнь кочевников, переходя с пастбища на пастбище за своими стадами, Изолт была Воительницей Со Шрамом На Лице. Обязанностью воинов была охота и защита стад. На своих деревянных салазках они скользили по снегу быстрее, чем самые резвые лошади. Когда они перебирались на новую стоянку, то ехали на санях, запряженных горными козлами, умными рогатыми животными, чьи копыта были приспособлены к плотному слежавшемуся снегу. Весной и летом воины отдыхали в Гавани, только Изолт отправлялась в Проклятую Долину, к старому колдуну и спящей колдунье. Она привыкла к свободному полету по заснеженным холмам, а не к плутанию в зарослях ежевики — камни выворачивались из-под ног, а колючие ветки так и норовили хлестнуть в лицо. Ноги и спина мучительно ныли, ступни горели, а мешок придавливал к самой земле.

Подождав несколько минут, она встала и попробовала найти след колдуньи. Это оказалось трудной задачей — лесная ведьма почти не оставляла следов, а Изолт привыкла охотиться по снегу, а не на земле и голых скалах. Но она была отличной охотницей. Вскоре ей удалось пройти за старой ведьмой до узкой расселины в боку утеса. Стараясь не шуметь, она присела у входа и прислушалась.

— Я пробираюсь к тебе уже несколько месяцев, но меня преследовали всю дорогу от Лукерсирея и дважды ловили. Эти горы просто кишат солдатами, чтоб им было пусто! Что бы я ни делал, мне не удается от них отделаться. Последнюю неделю я просидел в этой долине, потому что не мог обойти этот окаянный лагерь, — говорил сердитый мужской голос.

— Значит, Майя знает о тебе? — голос Мегэн был спокойным.

— Должна знать. Может быть, она не уверена, что это действительно я, но она должна встревожиться. Черт побери, мне подстроили ловушку, и я угодил в нее со всеми потрохами.

— Должно быть, они догадывались, что ты выведешь их ко мне. Интересно. Они могли бы просто идти за тобой, держась на безопасном расстоянии?

— Я несколько раз отрывался от них. Мне просто не повезло, что они снова взяли мой след!

— Теперь все понятно. А я-то не могла понять, откуда в Сичианских горах взялось столько Красных Стражей. Вряд ли сюда нагнали бы столько солдат, даже ради того, чтобы напасть на драконов. Я уверена, что они наткнулись на мою долину случайно, — если бы они знали, где я скрываюсь, меня выкурили бы оттуда много лет назад! Теперь мне все понятно.

— Я был бы здесь несколькими неделями раньше, как и обещал, если бы они не шли за мной по пятам.

— Почему же ты не связался со мной и не объяснил, что происходит? Я очень беспокоилась.

— Мои жезл и кинжал у Оула, Мегэн. Их отобрали у меня еще в первый раз, и я не смог их вернуть. Хорошо еще, что вообще удалось спастись! Должно быть, они пользуются ими, чтобы выследить меня, подслушивают, когда я говорю через воду. У меня нет других объяснений. Наши планы то и дело проваливались, объяснение может быть только одно — они подслушивали.

— А среди вас не может быть шпиона?

— Не думаю. Я знаю всех своих людей, мы прошли с ними огонь и воду. Кроме того, мы давно предполагали, что у них есть провидец, и притом очень могущественный.

— Это правда, — сказала Мегэн. — Но сейчас нас точно подслушивают. Входи, Изолт, и больше не пытайся шпионить за мной. Я очень этого не люблю.

Изолт выпрямилась так резко, что стукнулась лбом о каменный карниз, нависавший над входом в пещеру. Чувствуя себя изрядно пристыженной, Изолт пригнула голову и вошла в крошечную пещерку. Когда глаза привыкли к темноте, она разглядела Мегэн и сидящего рядом с ней юношу, который подозрительно глядел на нее.

— Черт побери! — воскликнул он. — Только не она! Кого мне сейчас не хватало, так это любопытной девчонки, слоняющейся вокруг. Ты что, не можешь оставить меня в покое?

Изолт, приподняв брови, ответила ему таким же гневным взглядом.

— Ага, — задумчиво сказала Мегэн. — Я вижу, ты встречался с моей воспитанницей Изабо?

— Так она твоя воспитанница? Мне следовало догадаться сразу. Еще никто не задавал мне столько вопросов сразу. Клянусь Эйя, почему ты сразу не сказала, что знаешь мою родственницу? — рявкнул он на Изолт, которая ответила озадаченным взглядом.

— Изабо знает, что должна помалкивать обо мне, — ледяным тоном сказала Мегэн.

Мужчина вытаращил глаза и лег, слегка поморщившись, когда его плечо коснулось земли.

— Тогда почему же она не знает, что ни в коем случае нельзя связываться с Оулом? Клянусь Эйя, должно быть, она считает меня бездомным щенком, которого она подобрала!

Нахмуренное лицо Мегэн слегка разгладилось.

— Она знает, — сказала ведьма, но тут же снова нахмурилась. — Ты говоришь, что она столкнулась с Оулом? А что случилось?

— Эти ублюдки схватили меня в двух днях пути от Перевала, — неподалеку отсюда! С ними была Искательница, стервозная баба — самая сильная из искателей ведьм, каких я видел. Очевидно, они вытащили лучших охотников, чтобы поймать меня. Они отдубасили меня и, связанного, привязали к лошади точно тюк. Как бы то ни было, следующее, что я помню, это твоя нахальная воспитанница — она пробралась прямо к ним в лагерь, развязала меня и вытащила оттуда прежде, чем я сообразил, что происходит! Они, разумеется, повисли у нас на хвосте, и она хорошенько поводила их по лесу.

Мегэн стиснула кулаки.

— Глупая девчонка!

Мужчина ухмыльнулся.

— Согласен, — ехидно улыбаясь, сказал он Изолт, которая спокойно сидела, разглядывая незнакомца. — Я думаю, ты знаешь, что произошло потом.

— Мне хотелось бы услышать твою версию.

— Ну что ж, разумеется, я смылся. Прихватил ее припасы — прошу прощения, но что еще мне оставалось? — обратился он к Изолт. — Я действительно не собирался следовать твоему дурацкому плану и возвращаться на юг. Видят Пряхи, пришлось потрудиться, чтобы выбраться оттуда!

— Значит, ты бросил Изабо там?

— Ну, все ведь закончилось благополучно? По-моему, она отлично выглядит.

У Мегэн было такое сердитое лицо, какого Изолт еще никогда не видела.

— Это не Изабо, а ее сестра Изолт, — ледяным голосом ответила старуха. — А этот тупой, хвастливый, никчемный болтун, Изолт, мой родственник. Бачи. Я не знаю, кто из них глупее, твоя сестра или мой родственничек! О чем только она думала?

— Ты хочешь сказать, что это не та девушка, которая меня освободила? — Бачи казался озадаченным. — Но она похожа на нее как две капли воды — только волосы короткие.

— Они с Изабо близнецы, — холодно ответила Мегэн. — Я очень зла на тебя, Бачи. Ведь ты оставил Изабо во власти Оула! Ты же знал, что ее сожгут!

— Но я же не знал, что она твоя подопечная, — хмуро оправдывался Бачи.

— Какая разница? Она юна и неопытна и не представляет себе власти Оула, а ты представляешь. Ты украл у нее одежду и припасы и бросил, зная, что ее найдет Оул, — я считаю, это непростительно!

Изолт с интересом смотрела на хмурое лицо юноши. Значит, он побаивается своей родственницы-колдуньи.

Мегэн несколько раз стукнула кулаком по земле, и Гита, стрекоча, забрался к ней на колени. Через некоторое время она погладила его по спинке, и он уткнулся ей в ладонь подрагивающим черным носом.

— Что ж, будем надеяться, что она сумела бежать, — сказала ведьма. — Все, что мы можем сделать, — двигаться как можно быстрее и попытаться нагнать ее. Но у меня нехорошее предчувствие — сейчас она уже должна была бы пройти Карилу!

— Почему ты не свяжешься с ней? — спросил Бачи.

— Не могу, — объяснила Мегэн. — Она защищена.

— Хм! Тогда это действительно нелегко. Но не беспокойся, ведь Оулу тоже будет трудно почуять ее.

— Да, именно поэтому я поставила защиту, — сухо ответила Мегэн. — А теперь скажи мне, ты ранен? Я чувствую, что тебя мучает боль.

— Стрела, — коротко пояснил Бачи. — В левое плечо. С зазубренным наконечником.

— Давно?

— Три дня назад.

— Тебя лихорадит?

— К сожалению, да. С тех пор я маюсь в этой чертовой пещере.

— Дай-ка я взгляну. — Мегэн подтащила к себе мешок и, развязав ремни, достала мешочки с травами.

— А она так и будет смотреть? — страдальческим голосом спросил Бачи.

— Изолт, ты не могла бы принести мне воды? Мы останемся здесь на весь день, а когда стемнеет, снова двинемся в путь.

Изолт охотно повиновалась, с радостью покинув душную пещеру. К тому времени, когда она вернулась? Мегэн успела развести костер. Дым выходил из пещеры через щель в потолке. Бачи, морщась и ругаясь, сидел у стены, а Мегэн чуткими пальцами ощупывала его плечо.

— Что-то будет, Мегэн, я готов в этом поклясться, — произнес он. — Все говорит о том, что Фэйрги поднимаются, а никого, кто мог бы остановить их, нет. Морские ведьмы уничтожены, а их пещеры явно стали пристанищем для Фэйргов. Какая насмешка? Когда комета стояла в зените, случилось что-то важное, какое-то сильное колдовство.

— Да, я тоже это почувствовала.

— И Лодестар.

— Да.

— Джаспер должен был почувствовать. Должно быть, эта утрата до сих пор мучает его.

— Да.

Изолт заметила печальную ноту в голосе Мегэн и повернулась, чтобы взглянуть на лицо лесной ведьмы. Мегэн смотрела в огонь, прикрыв глаза морщинистыми веками и сжав кулаки. Гита заполз к ней на колени, и колдунья погладила его бархатную шерстку.

— Ты тоже слышишь его, Мегэн?

Ведьма кивнула, не поднимая глаз. Переводя взгляд с одного лица на другое, Изолт поняла, что они очень похожи, несмотря на огромную разницу в возрасте. Оба были смуглыми, с длинноватым носом и острыми скулами. В волосах у обоих виднелась белая прядь, а линия губ была резкой и упрямой. Отличались только глаза: у Мегэн они были черными и блестящими, а у Бачи — желтыми.

— Я должен освободить его, — нервно сказал Бачи. — Он постоянно зовет меня, но его зов стихает, становится слабее. Разве ты не замечала, что у него жалобный голос? Он говорит, что приходит время.

— Да, — сказала Мегэн со вздохом. — Мой путь обозначается все яснее. Я уже почти его вижу почти. — Ее голос стих.

— Я не могу видеть того, что происходит! — горько воскликнул Бачи. — Я послал корабль в Карриг, чтобы выяснить, что там нового, но он просто исчез. Другой корабль я послал в Тайрсолер, и он тоже исчез, несмотря на то, что на его борту была одна из немногих оставшихся Йедд. Должно быть, моря вокруг острова кишат Фэйргами. Даже пираты слишком напуганы, чтобы выходить в море, да и что в этом толку, если торговые корабли не покидают гаваней? Пиратам уже некого грабить.

— Но как же торговля? — спросила Мегэн. Бачи пожал сгорбленными плечами.

— Я побывал в Тер-на-Фитейч , как ты велела, — она пуста и почти разрушена. Но я видел там воронов, и один из них потом, долго летел за мной. Меня это не обрадовало.

— Так где же искательница ведьм напала на твой след?

— У Тер-на-Гилейч-да , — пристыженно признался Бачи.

— Болван, — холодно сказала Мегэн. — Зачем ты вернулся в Башню Двух Лун? Ты же знал, что за ней следят.

— Лодестар звал меня, — жалобно сказал Бачи. — Я пришел из Равеншо через Белые, — он был слишком близко. Я не мог сопротивляться.

— Я же велела тебе набраться терпения, — тон Мегэн был холодным и жестким. — Если ты хочешь получить Лодестар — научись ждать. Как ты посмел сунуться в Башню! Она могла догадаться, что мы чувствуем Лодестар так же, как и Джаспер. Ты вывел Красных Стражей прямо на меня!

— Прости, — пробормотал Бачи, и Изолт почувствовала, как трудно далось ему это слово. — Я плохо соображал.

— Скорее, вообще не соображал, — отрезала Мегэн, туго бинтуя его плечо. — Бачи, ты останешься со мной. Слишком долго я позволяла тебе играть в повстанца и дразнить Банри. Но теперь на кон поставлено слишком многое. Я не спущу с тебя глаз, до тех пор, пока Лодестар не будет у нас в руках. Понятно?

Бачи мрачно кивнул.

Поскольку Бачи не мог идти быстро, до Перевала они добирались еще две ночи. Он ковылял, опираясь на дубинку, которую вырубил в лесу, и бросая сердитые взгляды на Изолт. Изолт была очень рада, что Мегэн взяла на себя заботы о странном спутнике, хотя ей самой было нечем заняться. Дома Изолт ушла бы на охоту, но, к величайшей досаде девушки, Мегэн запретила охотиться. Вместо этого ведьма время от времени посылала ее собирать травы и коренья, чтобы пополнить их скудные запасы, но Изолт не знала местных растений и, несмотря на лекции Мегэн, до сих пор считала собирательство унизительным для воина.

После того как половина растений, принесенных Изолт в первый раз, оказались ядовитыми, несъедобными или незрелыми, Мегэн стала посылать с ней Гита. Хотя Изолт не умела говорить на языке донбегов, зверек мог помешать ей рвать ядовитые растения и направить ее к кустам орешника или дикой смородины. Когда они вернулись, Изолт ругалась, а Гита возмущенно стрекотал, — очевидно, девушка, провела большую часть времени у ручья. Мегэн строго выговорила ей за это. Изолт, как обычно, молча склонила голову. Лицо ее было бесстрастно.

Гита снова застрекотал и, взобравшись по длинной косе Мегэн, вцепился лапками в ее ухо. Улыбнувшись, Мегэн сказала:

— Гита говорит, ты плескалась в воде, как детеныш выдры — визжа и хохоча.

Изолт, не поднимая глаз, как и полагалось при разговоре со Старой Матерью, ответила:

— Я никогда раньше не купалась. В моей стране все белое и холодное; а те ручьи, которые не замерзают, бегут слишком быстро. Озеро у Башен Роз и Шипов не замерзает, но его берега густо заросли терновником, а кроме того, я была слишком занята учебой и уходом за спящей колдуньей.

— Понятно, — мягко сказала Мегэн. — Значит, ты не умеешь плавать?

— Я не знаю, что значит это слово, — вежливо ответила Изолт. Мегэн вздохнула.

— Жаль, что здесь нет Изабо. Она плавает, как рыба, уверена, она быстро научила бы тебя.

— Мне незачем учиться плавать, — сердито ответила Изолт.

Она заметила озадаченный взгляд, который бросила на нее лесная ведьма, и подумала, что та, наверно, считает ее такой же странной, как она сама — Мегэн. Она подозревала, что лесная ведьма не питает к ней теплых чувств: возможно, потому что она умеет охотиться и убивать. Бачи, казалось, тоже испытывает к ней неприязнь в силу каких-то собственных причин, а Изолт привыкла к всеобщей любви и восхищению. Она была самым любимым и уважаемым членом клана — ведь она была правнучкой Зажигающей Пламя и со временем ей предстояло занять это место. Бачи был самым грубым человеком, которого она когда-либо встречала, — он либо игнорировал девушки, либо демонстрировал ей свое пренебрежение. Изолт старательно делала вид, что он ее не интересует, но украдкой следила как он хромает, сбивая посохом головки чертополоха.

Сначала она опасалась его, чувствуя, что он опасен и непредсказуем: она считала, что ее долг — оберегать Мегэн, такую маленькую, старую и исполненную необъяснимого отвращения к насилию и убийству. Но вскоре она решила, что Бачи боится Мегэн больше, чем черт ладана, и вряд ли был способен причинить ей вред. Она сочла за лучшее не обращать внимания на его презрительные взгляды — вряд ли он может причинить ей вред, особенно теперь, когда он ранен и ослабел.

Бачи был настоящей загадкой. Когда он говорил, в его голосе сквозило невыносимое высокомерие, но иногда, когда ему казалось, что никто не видит его, на его лице появлялось выражение такой муки, что Изолт охватывало непривычное чувство жалости. В день, когда они познакомились, она поняла, что Бачи горбун, — прежде она, вероятно, сочла бы его ничтожеством или даже обузой. В ее стране всех неполноценных младенцев отдавали Белым Богам, а те, кто получил увечья в бою или на охоте, доживали свои дни в Гавани, стараясь не путаться под ногами у здоровых. Жизнь на Хребте Мира была нелегка, а смерть подстерегала в двух шагах. Жалость считалась унизительной, признаком слабости. Поэтому странная нежность, которую иногда вызывал в ней Бачи, изумляла Изолт, в особенности, если учесть, что его отношение к девушке не стало лучше, когда он узнал, что она вовсе не настырная Изабо. Время от времени он бросал ядовитое замечание или раздраженный взгляд, но чаще всего они делали вид, что не видят друг друга.

Каждое утро, выбрав пещеру или заросли, в которых они устраивали дневку, Мегэн садилась у костра и начинала вглядываться в кольцо, которое доставала из потайного кармашка. И каждый раз после гадания ее лицо было мрачно, а глаза ничего не выражали. Изолт догадывалась, что старая ведьма ищет следы Изабо, — иногда она проговаривалась, что беседует с другими ведьмами в разных частях острова.

Каждое утро Бачи возвещал, что должен попытаться установить контакт со своими друзьями. Однажды серым утром, когда облака уже начали розоветь, он даже вытащил блестящую металлическую чашу и налил в нее воды, неохотно пояснив:

— Дайд сходит с ума. Я должен сообщить ему, что со мной все в порядке.

Мегэн решительно отобрала у него чашу и вылила воду в котелок, в котором варился суп.

— Ты всегда говорил через воду так громко и неумело, Бачи, что я не понимаю, откуда ты взял, будто что-то изменилось. Сейчас опасно привлекать к себе внимание. А вдруг искатель обратит внимание на твой жезл и кинжал? Они без труда подслушают тебя, — что мы тогда будем делать? Без тебя Подполье продержится не больше нескольких дней.

В тот вечер, когда Мегэн разлила по мискам их ужин, суп был еще более водянистым и безвкусным, чем обычно. Поскольку они должны были спешить, суп, которым они питались, состоял главным образом из воды, соли и трав, что крайне раздражало Изолт. Она так изголодалась, что, отправляясь за растениями, провожала голодным взглядом все, что летало и ползало вокруг. Но на пустошах росло не слишком многое, и Изолт давала выход своему раздражению, бросая гневные взгляды на занятого своей едой Бачи.

Поев, Мегэн снова вытащила кольцо, и Изабо поняла, что она сильно встревожена, она много раз пыталась связаться со своей подопечной, рискуя привлечь внимание Искателей. Пока Мегэн сидела, склонившись над своим кольцом, между двумя ее спутниками повисло ощутимое напряжение. Они ерзали и дулись, но ни один не решился заговорить. Оба испытывали неловкость.

В третий раз поймав на себе взгляд желтых глаз Бачи, Изолт уставилась на лесную ведьму, размышляя, о чем она может думать. Крупный изумруд мерцал в свете костра — он казался не зеленым, а черным. Время от времени ведьма поворачивала камень так, чтобы отблески пламени ложились на разные грани. Глядя на изумруд, Изабо почувствовала, что ее тело становится невесомым — еще чуть-чуть, и она взлетит. Испугавшись незнакомого ощущения, она чуть не выпала в обычный мир, но мерцание камня завораживало. Она все яснее воспринимала ночные звуки, темноту ночного леса — пока не научилась различать каждый шорох и скрип.

Потом она увидела мысли, похожие на нить цветных бусин.

Полным-полно солдат, везде царит тревога, незнакомцев останавливают и допрашивают, некоторых задерживают даже без всяких причин, никто не подумал, что старый слепой нищий заслуживает чего-то большего, чем несколько тычков. Мне снились разбитые зеркала, в тавернах только и разговору, что о Фэйргах, ходят слухи, что все морские ведьмы мертвы. Карриг похож на опустевший дом, по которому разгуливают привидения. Говорят, что убийство драконов не принесет ничего хорошего, все боятся, что драконы прилетят и все сожгут, как в старые времена, добрые старые времена, чьи дома они сожгут и превратят в руины, — ведь не Ри, нет, не Ри, который сидит в своем голубом замке с молодой красавицей женой, которая не стареет, и не этих пестрых солдатиков, топчущих наши поля и тискающих наших дочерей. Не найти спокойного местечка, где можно выпить.

А ули-бисты?

Услышав мысленный голос Мегэн, Изолт поняла, что лесная ведьма разговаривает с кем-то через кольцо. Ей стали понятны замечания Мегэн и Бачи про связь через воду, драгоценные камни или талисманы. Изолт невольно прислушалась — ей очень хотелось побольше узнать об этих странных людях и о том, что ждет ее впереди, поэтому она продолжала вслушиваться в мысленный разговор. Вообще-то, они не разговаривали в обычном смысле слова, скорее передавали друг другу картины, сменявшиеся так быстро, что Изолт было трудно понимать их.

Второй мысленный голос продолжил:

Нет, здесь вообще нет никаких волшебных существ, странно, если подумать, в этих горах их должно быть полным-полно, даже по пути сюда я видел несколько нисс, дерзких и коварных, как обычно, древяницу и клюрикона, который за несколько пенни показывал на постоялом дворе фокусы. Он слышал о последнем Указе Ри о Волшебных Существах, но не мог поверить, что это касается его самого — ведь он столько лет жил среди людей. Когда я вернулся туда, он был уже мертв, его убили солдаты, повесили вверх ногами, а жители деревни не хотят ни с кем разговаривать, даже со слепцом, просящим подаяние, ведь зима была суровой, а Ри объявил, что щедро наградит любого, кто наведет на твой след, моя дорогая, а награда за Калеку весьма впечатляет, ее хватило бы на небольшую ферму.

Скажи им, что ты слышал истории о крылатом человеке, он пришел с Наследством Эйдана, и наша страна снова обретет величие. Скажи, что пришли времена войны и крови, но крылатый Ри придет к ним с драконами за плечами и Лодестаром в руке.

Ты пытаешься пророчествовать.

Неужели ты не понимаешь, друг мой? Возможно, это лишь половина видения, но будем молить Прях, чтобы она оказалась правдой.

Если эта история разойдется слишком далеко и слишком быстро. Красные Стражи начнут охотиться за мной.

Эта история должна разойтись далеко и быстро, друг мой. Если дорога станет слишком опасной, уходи в горы, ищи ули-бистов, уцелевших ведьм, всех, кто может нам помочь, — не забывай, что мы чуть не проиграли Вторую Фэйргийскую Войну, мы должны привлечь ули-бистов на нашу сторону, если они присоединятся к войскам, мы окажемся между молотом и наковальней. Найди для меня, кого-нибудь, кто понимает небесные знамения, почему Дитя с Кувшином омывает небо, когда Огнеглотатель еще глотает, что это может значить.

Я попытаюсь.

Изолт разглядела небольшую, но уютную пещерку так ясно, будто она находилась перед ее глазами. Она услышала, как Мегэн, рассмеявшись, сказала:

Скоро ты будешь дома, старый друг.

Потом настала тишина. Кольцо повернулось в ладони ведьмы и вспыхнуло зеленым огнем, ослепившим Изолт. Она почувствовала, что валится назад, стремительно падает на землю, а в голове у нее загремел мысленный голос ведьмы:

Кто разрешил тебе подслушивать?

Щеки Изолт залила краска, и она прокляла свою белую кожу, так явно выдававшую все ее чувства. Выпрямившись, она посмотрела в глаза.

— Это произошло случайно, — твердо ответила она.

— Ты никогда прежде не говорила через кольцо?

— Так — никогда. Раньше мне иногда удавалось увидеть, где скрывается дичь, и еще мне казалось, я знаю, что чувствуют люди.

— Ладно, тогда все в порядке. Но ты должна знать — твое вторжение было таким неуклюжим, что, не будь мы защищены, ты привлекла бы к нам внимание тех, кто нас ищет. И еще ты должна знать— я в любой момент могла остановить тебя.

Изолт почувствовала, что у нее кружится голова, а нервы напряжены до предела. Сверхъестественная острота чувств исчезла, сердце гулко стучало в груди. Она чувствовала нечто похожее, когда неслась по снегу на салазках.

Тем временем Мегэн, повернувшись к Бачи, принялась ругать его:

— А ты что же? Почему не слушал? Ведь это твою страну рвут на части, а ты сидишь здесь, ерзая и предаваясь похотливым мыслям, вместо того чтобы думать о деле? Ведь ты наследник!

— А как же ты, Мегэн? Ведь это не только мое наследство, но и твое?

— Верно — это не только мое наследство, но и мое проклятие. Но я стара, старше, чем ты можешь представить, и кровь в моих венах стала жидкой. Нам нужен король, а не древняя старуха. Нужен король или королева, которые объединили бы страну, как когда-то Эйдан. Ты — единственный, ты молод, и если нам удастся сделать так, чтобы ты прожил достаточно долго, сможешь вырастить наследников.

— А что, если я не захочу?

— Ты не имеешь права хотеть или не хотеть, Бачи. Фэйрги поднимают голову, Лодестар спрятан, ведьмы убиты или скрываются, для нашей страны настали трудные времена. Если Джаспер умрет, не оставив наследника — а мои соглядатаи доносят, что он угасает, — тогда явного претендента на трон нет. Ты должен помнить об этом!

— А вдруг мы не сможем найти Лодестар! Ведь твоя воспитанница пропала с третью Ключа? А без нее Наследие Эйдана будет утрачено.

— Мы найдем Изабо и ключ тоже найдем — твердо объявила Мегэн, и ни один из них не осмелился возразить.

Следующие несколько дней они двигались очень быстро, останавливаясь лишь на несколько часов, чтобы перекусить и поспать. Теперь они шли по открытым пустошам, где трудно было скрыться, но Мегэн предпочла рисковать, чем терять драгоценное время. К счастью, внезапно разразилась гроза, — для того чтобы заметить путников, солдаты должны были подойти к ним вплотную.

С трудом пробираясь по склону холма, Изолт очень жалела, что согласилась пойти вместе с лесной ведьмой. Судя по хмурому выражению на лице Бачи, горбун чувствовал примерно то же.

На закате первого ясного дня им явилось знамение. Мегэн увидела коршуна, который камнем упал с неба и через несколько секунд взмыл ввысь, держа в когтях кролика. Она нахмурилась.

— Я чувствую опасность, — пробормотала она. — Мне кажется, что на меня легла какая-то тень, — что-то происходит!

Изолт зашагала быстрее, окидывая окрестности цепким взглядом и прикидывая, не могут ли солдаты скрываться в ближайшей роще. Внезапно она вскрикнула и покачнулась, схватившись за голову. Она упала бы, если бы Мегэн не успела поймать ее за локоть. Она почувствовала, что у нее подгибаются колени и, тут же осела на землю.

— Моя голова! — Изолт провела рукой по лбу, точно проверяя, нет ли на нем крови.

— Что случилось? Ты поранилась? — настойчиво спросила Мегэн, опускаясь на колени и ощупывая ее голову легкими пальцами.

— Это как будто меня кто-то ударил, — слабо ответила Изолт. — Ой! Больно!

— Я не вижу ни раны, ни ушиба, — ответила Мегэн. — С тобой все в порядке?

— Не знаю. Я чувствую себя странно. Голова болит.

— Ты сможешь идти дальше? Или лучше отдохнешь? Я боюсь. Мне кажется. Я думаю, мы должны идти как можно скорее. Боюсь, с Изабо что-то случилось.

Чувствуя, что ее душит обида, Изолт поднялась на ноги и пошла, держась за голову, которая наливалась пульсирующей болью.

На рассвете они дошли до длинного луга перед Перевалом и остановились на опушке, чтобы осмотреться. Изолт опустилась на землю.

Губы Мегэн сжались в тонкую полоску, — внизу был еще один лагерь Красных Стражей. Над палатками развевались яркие флажки.

— Черт возьми, сколько же у них солдат? — нахмурился Бачи. — Должно быть, они собрали всех, кто может поднять копье!

— У Драконьего Когтя драконы сожгли целый легион — триста человек, а по пути мы видели еще тела. Должно быть, это подкрепления, — проворчала Мегэн.

— Что же нам делать? — спросил Бачи. — Они расположились лагерем прямо у самого Перевала, а другого пути на равнины нет.

Все трое улеглись на землю, наблюдая за просыпающимся лагерем, Бачи и Мегэн время от времени начинали спорить о том, что лучше предпринять. Вскоре Изолт улизнула от них, зная, что, если им не помешать, они проспорят все утро. Она сползла по склону холма и осторожно подобралась к лагерю. С первого взгляда было ясно, что Красные Плащи не привыкли к военным действиям. Караул не был выставлен, палатки располагались как попало, — никто не подумал о безопасности, так что задача Изолт была совсем нетрудной. Через десять минут она нашла то, что искала, и не спеша поползла обратно на холм. К тому времени, когда она добралась до спутников, весь лагерь уже проснулся, загорелись костры, закипели походные котлы, кавалеристы отправились ловить лошадей.

— Должно быть, испугалась солдат и удрала, — недовольно ворчал Бачи.

— Вряд ли, — ответила Мегэн, и Изолт с радостью отметила, что ее лицо прорезает тревожная складка.

Она вынырнула из травы рядом с Мегэн и обрадовалась еще больше, увидев, что лицо ведьмы расслабилось.

— Я принесла форму, — сказала Изолт, бросая на землю охапку красных курток, плащей и белых бриджей — форму гвардии Банри.

— Где ты это взяла? — ошеломленно спросил Бачи.

— В палатках, — невозмутимо ответила Изолт. — Единственный способ пробраться мимо них — сменить обличье. Судя по тому, как они себя ведут, это новобранцы. По-моему, они не знают друг друга, так что мы без труда сможем спрятаться среди них. Мегэн, я думаю, тебя трудно принять за солдата — стоит только посмотреть на твои волосы. У нас есть два пути: ты можешь попробовать уговорить их пропустить тебя, но я думаю, что это опасно. Или же мы можем завернуть тебя в один из этих плащей и сделать из тебя важного командира. Тогда твою косу можно будет спрятать под плащом, понимаешь?

— А что мы будем делать, когда они обнаружат пропажу? Они же должны кому-то принадлежать, — недовольно сказал Бачи.

— Нет, я стащила их из палатки каптенармуса, — спокойно, как ребенку, пояснила Изолт. Она подала вещи Мегэн, которая принялась вертеть их в руках.

— С них еще даже не сняли ярлычки, — сказала она. — Я бы сказала — их только что сшили.

— В лагере нет никакого порядка, — неодобрительно сказала Изолт. — Они очень нервничают, все время смотрят на небо и что-то лопочут о драконах.

— Что ж, этого можно было ожидать, если они слышали о том, как Круг Семи отомстил за смерть королевы. — Мегэн серьезно обдумала проблему и пожалела, что не умеет наводить иллюзии, — иногда ее таланты казались такими скромными по сравнению с тем, что умели другие ведьмы. И тем не менее они погибли, а я выжила , сказала она себе.

— У нас есть еще одна проблема, Мегэн, — обиженным тоном проговорил Бачи. — Твоя подопечная беспокоится о том, как спрятать твою косу. А ты не подумала о том, как скрыть вот это?

К полному изумлению Изолт, Бачи откинул назад грязный плащ и расправил огромные черные крылья. Они блестели в ярком солнечном свете, вздымаясь высоко над его головой.

— Бачи! А если нас кто-нибудь увидит? Спрячься немедленно! — прикрикнула лесная ведьма.

Бачи сложил крылья. Даже теперь он выглядел величественно: могучие плечи и толстая шея стали безукоризненно пропорциональными, а высокомерное выражение лица — единственно возможным. Он взглянул на Изолт, и в его глазах загорелся опасный огонь.

— Так как ты предполагаешь скрыть мои крылья, Изолт Дитя Снегов? А когти? — Наклонившись, он содрал мешковину и продемонстрировал ноги, похожие на орлиные лапы. — Вряд ли Банри придумала форму, которая скроет все мои недостатки?

Изолт изумленно таращилась на него. Она не могла понять, почему не замечала всего этого раньше. Верно, он был плотно обмотан этим омерзительным плащом, но тем не менее!

— Теперь ты видишь, в чем наша проблема? — сухо осведомилась Мегэн. — Бачи трудно спрятать, в особенности если кто-нибудь присмотрится повнимательнее. Банри, должно быть, уже знает, что по стране бродит крылатый человек и там, где он появляется, вспыхивают восстания.

Изолт ничего не ответила. Она с открытым ртом смотрела на Бачи, который сложил руки на груди и в упор посмотрел на нее.

— Я хотела отвести Бачи к своей подруге, которая может помочь. Но я не думала, что округа будет кишеть Красными Стражами, а этот дурак выдаст себя, вернувшись в Тер-на-Гилейч-да . Если бы мы добрались в Тулахна-Селесту, то сейчас были бы в безопасности, по крайней мере, на какое-то время.

Она замолчала, и Изолт догадалась, что старая ведьма волнуется о пропавшей И’за’бо. Ее догадка подтвердилась, когда Мегэн пробормотала:

— Меня до сих пор мучает мысль, что Изабо в опасности. Я знаю, что это правда!

Изолт снова перевела взгляд на лагерь и начала рассуждать вслух.

— Если мы не сможем спрятать Бачи, то не стоит и пытаться пробраться мимо них, — сказала она. — Куда они направлялись, когда схватили тебя в первый раз?

— Меня поймала Главная Искательница, — угрюмо сказала Бачи. — Она собиралась отвезти меня обратно в Карилу, чтобы выпытать сведения о подполье, а потом, если я останусь жив, отослать к Банри в Дан-Горм. Можешь быть уверена, у меня были совсем другие планы! — Он вздрогнул, и черные крылья зашуршали. Изабо обнаружила, что не может отвести от него взгляда, и решительно повернулась к лагерю.

— Значит, если бы какой-нибудь отряд, из тех, что стоят там лагерем, поймал тебя, то попытался бы доставить в Карилу?

— Связав по рукам и по ногам и перекинув через спину мула, — усмехнулся Бачи.

— Именно так мы и поступим, — заявила Изолт, подавая Мегэн малиновый плащ и украшенный алым плюмажем шлем, которые стащила в лагере.

— Что ты хочешь сказать? — огрызнулся Бачи в ответ.

— Я хочу сказать, что мы свяжем тебя и перекинем через спину мула, — ответила девушка. — Ты сможешь достать нам мула, Старая Матушка? Думаю, еще нам понадобятся лошади.

— О, я могу позвать лошадей, — отозвалась Мегэн с мрачной улыбкой. — В этих горах полно диких лошадей. Вот только у нас нет ни седел, ни сбруи, и к тому же они будут неподкованы — я думаю, комендант лагеря не поверит нам, если мы будем сидеть на необъезженных и неоседланных лошадях.

— Что еще нам нужно? Я могу украсть это из лагеря.

— Но они могут заметить?

— Не заметят, если мы отвлечем их внимание.

— Единственное, что мне приходит в голову, это атака драконов, но я думаю, они не рискнут зайти так далеко. Я убедила их напасть на Красных Стражей у самого их порога, но думаю, они сочтут атаку на Перевале объявлением войны, и не верю, что королева драконов одобрит это.

— Но если мы просто напугаем их.

— О чем ты говоришь? — спросил Бачи, снова накидывая плащ.

— О том, чтобы пробраться через Перевал, — отозвалась Изолт, не скрывая своего нетерпения. — Мегэн, ты сможешь это устроить? И позвать лошадей тоже? А я спущусь и украду для нас… как это называется? Седла? Лучше скажи мне, как они выглядят и где их искать.

Когда через некоторое время Изолт вернулась в укрытие, она тащила на себе целую кучу амуниции, включая роскошное седло с высокой лукой.

— Только не говори, что его никто не хватится, — фыркнул Бачи.

— Надо сделать так, чтобы Мегэн стала похожа на одного из командиров. Они пользуются такими штуками, хотя это так же глупо, как их яркая одежда, — из них получается отличная мишень. У меня просто руки чешутся опробовать мой лук. — Ее голубые глаза сверкали, на раскрасневшихся щеках выделялись белые ниточки шрамов. — Надеюсь, я принесла все, что нам нужно. Я действительно не знаю, что к чему!

Мегэн устроилась под большим деревом, поджав ноги и посылая мысленный зов всем животным, которых смогла найти. Она уже переоделась в форму, которую принесла Изолт, и стала удивительно похожа на синалара Красных Стражей. Изолт быстро натянула красный плащ и белые бриджи, спрятав свою одежду — вернее, одежду Изабо — в мешок и надеясь, что никто не разглядит ее ног.

Первыми прискакали лошади. Они издавали приветственное ржание, их гривы развевались, а топот напоминал гром барабанов. Пока Изолт и Бачи наблюдали за лагерем, Мегэн разговаривала с огромным жеребцом, вставшим на дыбы рядом с ней и перебиравшим копытами над ее головой. Казалось, этот разговор тянулся целую вечность. Изолт видела, что жеребец не хочет, чтобы кто-либо из его табуна ходил под седлом. Мегэн ласково уговаривала его, пустив в ход все свое обаяние, которое неизменно действовало на животных. В конце концов жеребец сдался и, выбрав из своего табуна трех старых кобыл, позволил Мегэн взнуздать и оседлать их. Остальные бешеным галопом понеслись в сторону лагеря.

Несущийся табун подействовал именно так, как рассчитывала Изолт. В лагере началась суматоха, солдаты разбегались в разные стороны, синалар топтался на месте, выкрикивая бесполезные команды. Кое-кто из солдат попытался накинуть на лошадей аркан — все они были сбиты с ног и растоптаны. Все кричали и показывали руками в разные стороны. Несколько человек с ужасом уставились на небо, думая — как надеялась Изолт, — что лошадей спугнули летящие драконы.

Непрекращающимся потоком бежали животные, в небе, пронзительно крича, носились птицы, кролики и донбеги метались как безумные. На минуту показались эльфийские кошки и тут же снова исчезли в норе.

— Ты знаешь язык драконов? — спросила Мегэн кузена, который, ликуя, наблюдал за паникой в лагере. Тот покачал головой.

— Нет, я не успел закончить образования, как ты, вероятно, помнишь, — ядовито заметил он.

— Ну ты-то точно умеешь, а, Изолт?

— Конечно.

— Отлично. Попробуй изобразить драконий рев — так громко, как только можешь. Драконы на тропе войны — ты понимаешь, что я имею в виду. А я попытаюсь усилить звук, хотя никогда раньше этого не делала. Но я видела, как это делается, на представлениях, которые устраивались в Башне.

Изолт кивнула, набрала побольше воздуха в легкие и стала ждать сигнала. Когда Мегэн наконец махнула, она издала леденящий душу крик. Он точь-в-точь походил на рев драконов, звучавший в ту ночь, когда над горами пылала комета. Мегэн сделала так, чтобы звук отразился от холмов. В тот же миг повсюду воцарился хаос. Притворная паника среди животных превратилась в настоящий птичий крик, испуганное ржание лошадей и хриплый рев оленей довершили дело. В лагере вставали на дыбы и бились испуганные лошади. Солдаты в ужасе метались между палатками.

Трое беглецов галопом поскакали к лагерю, поминутно подстегивая лошадей и бросая назад испуганные взгляды. Лишь присутствие Мегэн удерживало их скакунов от бегства, хотя они храпели и отчаянно вращали глазами.

— Драконы! — крикнула Изолт, стараясь, чтобы голос звучал как можно ниже. — Они сожгли весь наш легион!

В тот же миг ее окружила толпа солдат, цеплявшихся за уздечку и забрасывавших ее вопросами. Бачи, несмотря на сопротивление, был привязан к конской спине. Изолт не без удовольствия убедилась, что веревки держат крепко. Изолт продолжала кричать что-то о драконах и была вознаграждена множеством испуганных взглядов, которые солдаты бросали в сторону Драконьего Когтя. Казалось, никто не заметил их разномастной упряжи и неподкованных лошадей.

— Нам нужно добраться до Карилы! — скомандовала Мегэн. — Мы должны доложить обо всем Искательнице и доставить к ней пленника. Приготовьтесь выступать на север — вы последний легион, оставшийся в Сичианских горах. Вы должны атаковать драконов!

Казалось, их замысел вполне удался — солдаты расступились, давая им дорогу, некоторые побежали в лагерь. Однако к ним неторопливо подошел синалар.

— Синалар Мак-Гранд к вашим услугам! — отсалютовал он Мегэн, прижав кулак к сердцу, потом ко лбу.

— Синалар Колин к вашим! — отозвалась Мегэн. Изолт надеялась, что она говорит именно то, что нужно.

— Что значат эти вопли о драконах? — нахмурился он. — Пойдем в мою палатку, я хочу услышать подробности.

— Нет времени, синалар Мак-Гранд, — ответила Мегэн, поразив Изолт тембром своего голоса. Очевидно, лесная ведьма подражала голосам других людей так же хорошо, как голосам животных. — Драконы напали на наш лагерь на рассвете два дня назад. Главный синалар послал нас за подкреплением и велел отвезти в Карилу пленника. Я боюсь, драконы уже напали на наш след.

Изолт почувствовала, как заволновались окружавшие ее солдаты, и пожалела, что Мегэн велела ей спрятать большую часть арсенала в мешке, притороченном к седлу. Без оружия она чувствовала себя голой.

— Сомневаюсь, что они заберутся так далеко на юг, — сказал синалар Мак-Гранд, и у Изолт упало сердце. — Я хочу услышать подробный доклад, прежде чем вы минуете Перевал. Нам приказано не пропускать никого.

— А нам приказано доставить этого пленника в Карилу как можно скорее! — отрезала Мегэн.

— Я — синалар этого легиона, и я приказываю вам спешиться и доложить по всей форме!

Мегэн, сидела на своей норовистой кобыле так, как будто проглотила аршин, ее красный плащ развевался на ветру. Изолт краем глаза увидела кончик ее косы, выглядывающей из-под плаща, и понадеялась, что никто больше этого не видит.

— Хорошо, если вы настаиваете, синалар Мак-Гранд, будь по-вашему, но я сообщу леди Глинельде, что мы вынуждены были задержаться в вашем лагере

Синалар Мак-Гранд отступил на шаг, на его лице появилось испуганное выражение

— Вас вызвала Главная Искательница?

— Вот именно! У нас здесь ули-бист , которого она хочет допросить лично. Любая задержка приведет ее в бешенство.

Синалар взглянул на Бачи, крепко привязанного к седлу.

— Не очень-то он похож на ули-биста .

Мегэн устало кивнула Изолт.

— Покажи ему.

Изолт откинула плащ со спины Бачи, открыв огромные крылья, крепко примотанные к бокам, и когтистые ноги. Бачи попытался ударить синалара лапой и пронзительно закричал сквозь кляп. Командир легиона отшатнулся, потрясенный до глубины души.

— Кто он такой? Я никогда не видел ничего подобного!

— Мы тоже! — ответила Мегэн. — А теперь нам пора. Главная Искательница желает допросить его!

— Могу себе представить, — хмыкнул синалар и махнул рукой. Троица поскакала по тропинке, петляющей между огромными утесами. До Изабо донесся голос синалара, приказывающего солдатам сворачивать лагерь и выступать на север. Никто из них не горел желанием подчиняться.

— Может быть, нам повезет, и они тоже взбунтуются, — со смехом сказала Мегэн. — Умница, Изолт, твой план удался на славу!

Расположившись на отдых за густыми колючими кустами, Мегэн и Бачи долго спорили о том, что делать с военной формой. Лошадей они отпустили, как только миновали Перевал, как обещала Мегэн их вожаку. Ночью, под покровом темноты, лошади должны были вернуться в горы. Седла и уздечки побросали в бурные воды Риллстера. Бачи считал, что форму следует оставить — местные крестьяне будут относиться к ним с гораздо большим почтением и охотнее пополнят их запасы. Мегэн возражала. Она опасалась, что Искательница очень скоро узнает об их проделке и поймет, что Мегэн и Бачи находятся неподалеку. Оба считались врагами Банри, и леди Глинельда не пожалеет сил, чтобы арестовать их. Кроме того, можно наткнуться на другой легион Красных Стражей, — их синалар мог оказаться не столь легковерным как Мак-Гранд. Мегэн считала, что они должны держаться тише воды и ниже травы, скрываясь и медленно продвигаясь к Тулахна-Селесте.

За то время, что они спорили, Изолт не проронила ни слова — она любовно отполировала свое оружие и пристегнула его к поясу. Мегэн повернулась к ней.

— А ты что думаешь, Изолт?

Девушка пожала плечами.

— Не следует использовать одну и ту же хитрость дважды.

Мегэн удивленно поглядела на нее, потом кивнула.

— Верно, — сказала она. — Что же ты предлагаешь?

— Избавиться от формы. Если нас поймают, это будет доказательством преступления. Я достану еще, если это нам понадобится. Путешествовать по ночам. Если понадобится еда и мы не сможем найти ее сами, в деревню отправляться по одному, — теперь они будут искать группу из трех человек. Останавливаться на высоких местах и заранее намечать пути отступления. Не зная местности, я ничего больше не могу предложить.

— Ого! Кто ты такая, одна из Бертильд? — усмехнулся Бачи. Изолт не поняла, что он хочет сказать, но бесстрастно смотрела на него, пока он не отвел взгляд.

— Она определенно знает военное дело, — сказала Мегэн, и в ее голосе слышалось восхищение.

— Я — Воительница Со Шрамами, — гордо сказала Изолт.

По сравнению с горами идти по плоскогорьям Рионнагана было очень легко — безлюдные пустоши, раскинувшиеся под звездным небом, не задерживали их. За время путешествия их запасы подошли к концу, и Мегэн решила найти деревушку, где могла бы поменять что-нибудь на овес, муку, крупу, а если повезет — немного свежих овощей. Стараясь избегать больших деревень, они двинулись прочь от реки, поэтому теперь направлялись скорее на восток, чем на юг, навстречу восходящему солнцу.

Вскоре воздух наполнился ароматом травы и трелями птиц. Пустоши вокруг них были так безлюдны, что путники рискнули идти при свете дня. Бачи принялся во весь голос подпевать птицам. Изолт заслушалась. На Хребте Мира птицы были редкостью, а те, что ухитрялись выжить в этой холодной стране, не пели а пронзительно кричали. Слушая мелодичный голос Бачи, она почувствовала, что в горле стоит комок.

На рассвете они увидели темную струйку дыма и невольно прибавили шагу. Взглянув на Мегэн, Изолт увидела, что донбег едет у нее на плече, вцепившись одной лапкой в длинную косу Мегэн, а второй похлопывая ее по щеке.

— Вам с Бачи нужно где-нибудь спрятаться, дорогая, а я посмотрю, что там можно найти, — нервно сказала ведьма.

— Я иду с тобой, — сказала Изолт. — Там может подстерегать опасность.

— Тем более тебе следует остаться.

— Я Воительница Со Шрамами. Я должна охранять тебя.

— Я бы предпочла, чтобы ты охраняла Бачи.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня охраняли сопливые девчонки! — резко парировал Бачи.

Бросив взгляд на Мегэн, Изолт сказала:

— Я иду с тобой.

Мегэн немного поколебалась, потом неохотно кивнула.

— Хорошо, но ты должна слушаться меня.

— Да, Старая Матушка, — кротко ответила Изолт.

Они спустились по длинному зеленому склону к деревне. Изолт немного отстала от колдуньи. Вскоре они увидели, что черный дым поднимается над сожженным домом, стоявшим немного на отшибе. Толпа крестьян собралась у пожарища, глядя на дымящиеся развалины. К ним подъехал торговец на тряской старой колымаге, и жители, Перебивая друг друга, принялись объяснять ему, что произошло.

— Она была лучшей знахаркой в здешних краях, — говорила худая старуха с седыми косами, скрученными на затылке. — Будь они прокляты, эти Красные Плащи! Почему они не могли повесить кого-нибудь другого?

Остальные крестьяне недовольно зароптали. Старуха, покачав седой головой, горько пробормотала:

— И куда только мы катимся?

Взглянув поверх голов, Изолт увидела тело старой женщины, повешенной на собственных воротах. Мегэн пришлось потрудиться, чтобы найти хорошую точку для наблюдения. Когда она разглядела мертвую женщину, ее лицо скорбно вытянулось. Изолт была озадачена.

— И что же занесло сюда Красных Стражей? — спросил торговец.

В ответ ему раздался нестройный хор:

— Они гнались за воровкой, которая увела коня Главной Искательницы!

— Какая-то рыжая девка.

— Они сказали, что она ведьма! — выкрикнула женщина с изможденным лицом, поддерживая рукой огромный живот.

— Ах, да, я уже слышал о ней! — воскликнул торговец.

— Искательница просто взбесилась! Наверно, она сама выследила ведьму!

— Ей незачем было убивать нашу знахарку, — сказала женщина с седыми косами.

— Они сказали, что Маниссия спрятала ведьму от солдат, — властно перебил один из мужчин, по-видимому староста. — Поэтому ее повесили.

— За что они повесили нашу знахарку, — она жила здесь всю жизнь, а до нее — ее мать и бабка! Что мы теперь будем делать? Маниссия была самой лучшей, а теперь у нас в деревне не осталось ни лекаря, ни травницы!

Вид у старосты был встревоженный.

— Искательница сказала, что Маниссия применила колдовство, чтобы помочь рыжей девице бежать. Все вы знаете — колдовство карается смертью.

— Да если она порой и прибегала к колдовству! — воскликнула женщина, покраснев от ярости. — Она всю свою жизнь служила нашей общине. Она когда-то помогла тебе появиться на свет, Джок Мак-Чарльз, и вот как ты ее отблагодарил!

Перепалка была такой горячей, что никто не заметил Мегэн и Изолт, стоящих с краю. Однако резкие слова женщины заставили старосту беспокойно оглядеться — его взгляд упал на рыжие кудри Изолт, выглядывавшие из-под берета.

— Вот она! — заорал он. — Вот эта рыжая ведьма, она вернулась к месту преступления! Держите ее!

Все разом обернулись, уставившись на Изолт, та машинально схватилась за оружие. Но Мегэн оказалась быстрей. Надтреснутым жалобным голосом она затянула:

— Нет, нет, господин, это моя внучка. Должно быть, произошла ошибка.

— Та же самая девка, — вмешалась одна из женщин, — только она остригла волосы.

— Нет, она не может быть той же самой девкой, — вмешался торговец. — Утром я слышал, что ведьму схватили у ворот Карилы. Представляете, какова наглость? Явиться в Карилу на лошади Главной Искательницы. Теперь ее будет судить сама леди Глинельда!

— Должно быть, они схватили не ту девушку! — воскликнул мэр. — Это та самая, которая жила у Маниссии. Я своими глазами видел, как она ехала по Квотилу.

— Должно быть, они очень похожи, — нахмурилась Мегэн. — Последние шесть недель Мари все время была у меня на глазах, и мы никогда не бывали в Квотиле.

В толпе заспорили, староста приказал нескольким крестьянам схватить Изолт, но Мегэн твердо стояла на своем.

— Она моя внучка, — сказала она своим надтреснутым голосом.

— Она ее внучка, — послушно повторил кто-то из толпы.

— Она не та ведьма, которую вы ищете.

— Она не та ведьма, которую мы ищем.

— Ведьму, которую вы ищете, уже поймали.

— Ведьму, которую мы ищем, уже поймали. — Теперь уже вся толпа, включая и толстого краснолицего старосту, повторяла слова Мегэн, глядя на нее стеклянными глазами.

— А теперь пропустите нас.

Толпа мгновенно расступилась, и ошеломленная Изолт поспешила за колдуньей. Бросив быстрый взгляд через плечо, она увидела, что торговец проводил их взглядом, и прибавила шагу, стараясь скрыться как можно быстрее. Завернув за холм, Мегэн выпрямилась и заговорила своим обычным голосом.

— Эта толпа привыкла к принуждению, — пробормотала она. — Я думаю, эта знахарка, прими Эйя ее душу, подчинила себе всю деревню. Но если она попыталась играть в те же игры с Главной Искательницей, то неудивительно, что ее вздернули. Такими штучками искателя не проведешь.

В лагерь, где прятался Бачи, они вернулись незадолго до заката, но Мегэн не позволила им ни поесть, ни выспаться.

— Изабо была здесь, — коротко сказала она Бачи. — Знахарка помогла ей бежать, но Искательница вздернула старуху. Это ее дом сожгли. Крестьяне ничего не говорили о тебе, скорее всего, о твоем пленении почти никто не знает. Они сказали только, что рыжая ведьма украла коня у Главной Искательницы. Не могу поверить, что Изабо оказалась такой дурочкой!

Бачи открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мегэн оборвала его:

— Ты должен быть благодарен ей! Если бы она не вмешалась, тебя сейчас везли бы к Банри. А теперь ее схватили, она в беде, а ведь у нее нет твоего опыта. Она очень редко покидала долину. Я очень зла на тебя, Бачи, — она рисковала жизнью ради тебя, а ты сбежал и бросил ее на произвол судьбы!

— Я не хотел, чтобы на мне повисла надоедливая девчонка! Откуда я мог знать, кто она такая!

— Что они сделают с ней? Наверняка будут бить, пытать и насиловать, потому что она красивая девушка! А потом повесят, как эту бедную старуху, или даже сожгут. Хорошо же ты отблагодарил девушку, которая тебя спасла!

Бачи ничего не ответил, напустив на себя высокомерие, к которому Изолт уже успела привыкнуть. Но Мегэн еще не кончила. Она прожгла его взглядом и презрительно сказала:

— Ты говоришь, что хочешь получить Лодестар, Бачи. Когда пробьет час, ты должен быть готов. Но Лодестар требует величия сердца и духа. Ты действительно думаешь, что сможешь удержать его?

Бачи, казалось, поперхнулся словами, готовыми слететь с языка, резко развернулся и пошел прочь.

Они жевали на ходу, так как Мегэн, терзаемая беспокойством, не позволила им остановиться. Вдруг Изолт внезапно вскрикнула и упала на землю. Мегэн поспешно опустилась рядом. Изолт снова закричала.

— Что случилось? Тебе больно?

— Мои руки, мои ноги, меня рвут на части! — воскликнула Изолт, катаясь по земле.

— Ради Кентавра, что с девчонкой? Она выдаст нас своими воплями! — встревожился Бачи.

Мегэн, вытащив из мешка баночку с мазью, начала энергично втирать ее в суставы Изолт.

— Я не знаю что это. Может быть, ревматизм? Но я не чувствую воспаления.

Внезапно Изолт села, постанывая от боли и сжимая левую руку правой.

— Боги! — закричала она. — Моя рука!

Она принялась раскачиваться, глядя в пространство, потом завалилась набок, теряя сознание.

Побледнев, Мегэн принялась растирать ее руки.

— Я поняла, это Изабо! — вдруг воскликнула она. — Должно быть, Изолт связана с ней. Я не знаю, что еще могло произойти, но в последнее время мне самой неспокойно. Скорее, Бачи, нам надо идти. Ты сможешь нести Изолт? Только бы с Изабо ничего не случилось!

Когда Изолт очнулась, Бачи брел по дороге, шатаясь под ее весом и злобно ругаясь.

— Отпусти меня, — сказала она. — Пожалуйста.

— Ах, ты наконец очнулась? Самое время! Я чуть не надорвался, пока тащил тебя!

Он сбросил Изолт с плеч, но ноги девушки подкосились, и она с глухим стуком ударилась об землю. Ей было плохо, голова кружилась, все тело ныло, в руку вонзались невидимые клещи. Осторожно ощупав ее, она не заметила ничего необычного — даже пальцы сжимались и разжимались как всегда.

Мегэн помогла ей подняться на ноги, метнув на Бачи яростный взгляд.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она его. — Сможешь идти?

— Да, — сказала Изолт, хотя не была в этом уверена. На глазах у нее выступили слезы, она наклонила голову, чтобы никто их не заметил. Глубоко вздохнув несколько раз, она немного успокоилась и, собрав всю свою волю в кулак, встала на ноги.

— Выпей это. Тебе сразу полегчает, — сказала старая ведьма, протягивая Изолт кружку с целительным митаном.

— Можно мне опереться на что-нибудь? — слабым голосом сказала она, и Мегэн отдала ей свой посох, украшенный замысловатой резьбой. Вскоре головокружение прошло, и Изолт пошла гораздо быстрее, но время от времени она поглядывала на руку и сгибала пальцы, точно удивляясь, что они целы и невредимы.

Когда солнце опустилось за горизонт, Изолт накрыла черная волна, и она снова упала. Когда наконец сознание вернулось к ней, она не могла скрыть слез, катившихся по щекам.

— Что случилось? Что со мной происходит?

— Я думаю, ты чувствуешь то, что происходит с Изабо, — сказала Мегэн, убирая с ее лба влажные золотистые кудри.

— Полежи немного. Скажи, тебе не случалось чувствовать боль без всякой видимой причины?

— Несколько лет назад я почувствовала боль в лодыжке, а потом хромала день или два, хотя на теле не было никаких ран. — Изолт лежала неподвижно, прохладная рука ведьмы касалась ее лба.

— Несколько лет назад Изабо сломала лодыжку, спрыгнув с дерева, — она мечтала научиться летать, — задумчиво протянула Мегэн. Она нахмурилась, вперив взгляд в сгущающиеся сумерки, точно надеялась разглядеть, что происходило с сестрой Изолт. — Изабо грозит смертельная опасность, — пробормотала она. — Я чувствую это. Изолт, мне очень жаль, но мы должны идти. Ты справишься?

— Я — Воительница Со Шрамами на Лице, — холодно ответила та. — Разумеется, я справлюсь.

Хотя за последние несколько дней они почти не отдыхали, старая ведьма задала такой темп, что Бачи и Изолт едва могли угнаться за нею. Всю ночь они шагали сквозь мрак. Изолт, словно сквозь туман, видела хрупкую прямую фигурку Мегэн и не переставала удивляться старой женщине. Она долго считала ее ветхой старухой, готовой рассыпаться на части от малейшего дуновения. Порой Изолт обижала ее грубость, озадачивали рыдания над мертвыми животными, тревожили речи о близнецах, силе и пророчествах. Но с каждым днем она открывала в старой женщине скрытые силы. Она с удивлением обнаружила, что почтительность уступила место искренней привязанности. Она не была Старой Матерью вроде тех, кого знала Изолт, — скорее, она походила на ее бабушку, загадочную и могущественную, обладавшую скорее духовной силой, нежели телесной. Изолт решила, что Мегэн тоже Зажигающая Пламя — редкое и необычное явление. Она нуждалась в том, чтобы кто-то служил ей и защищал ее. Изолт была единственной походящей кандидатурой. Это была обязанность воина и высшая честь.