"Пруд двух лун" - читать интересную книгу автора (Форсит Кейт)

ЛЕС МРАКА

Энгус устало поправил свой ранец и сказал:

— Уже недалеко, Дональд. Вон там уже поблескивают огни Дан-Селесты. Замечательно было бы найти где-нибудь теплую и мягкую постель, верно?

— Да, милорд, — ответил слуга. — Мне уже до смерти надоело спать на камнях. Думаю, я становлюсь слишком стар для всех этих разъездов по стране.

Энгус мог лишь согласиться с ним. Они ехали по скользким булыжникам, за ними грохотали стремительные пороги Риллстера. Впереди возвышались городские стены, из-за которых доносился скрип огромного мельничного водяного колеса.

Через городские ворота они вошли во внутренний двор, застроенный гвардейскими казармами, который вел на широкую площадь, со всех сторон окруженную высокими и узкими, точно сжатыми по бокам, домами с остроконечными крышами. Шумная толпа, состоявшая в основном из солдат и торговцев, выливалась из трактира, на вывеске которого сиял свежей краской красный дракон, изрыгающий пламя. Энгус направился туда.

Он знал, что Архиколдунья находится лишь в нескольких днях пути. За все те долгие месяцы, что он пробирался по горам, она оставалась на одном и том же месте. Он полагал, что у нее должно быть какое-то хитрое убежище, поскольку знал, что солдаты беспрерывно охотились за ней с того самого момента ранней весной, когда появились вести о ней. Он знал, что нет лучшего способа собрать новости, чем пить в том же месте, где и люди, обладающие нужными тебе сведениями.

Трактир был переполнен, и двум рурахцам пришлось пробираться мимо тесно прижатых друг к другу тел, множество из которых было в красной форме. Энгус нашел место, где можно было присесть, а Дональд протолкался к бару, где прислуживали четыре полногрудые красотки, явно объяснявшие огромную популярность трактира.

Присев на краешек скамьи, Энгус прислушивался к гулу разговоров вокруг него. Для него не составило никакого труда собрать нужные ему сведения. Все разговоры в трактире были ни о чем ином, как о злой колдунье Мегэн и ее ужасных спутниках. В центре внимания был молодой волынщик, не старше семнадцати лет, единственный, кто прошел по Лесу Мрака и уцелел. Его описание леса заставило глаза Энгуса расшириться. Он говорил о шедоухаундах, перегрызающих горло солдатам; зыбучих песках, которые разверзались у них под ногами; камнях, которые двигались и говорили; деревьях, сплетавших свои ветви с корнями; тропинках, которые водили солдат по кругу до тех пор, пока они не умирали от голода и жажды.

Удивляясь, почему он до сих пор не получил своего виски, Энгус обернулся и увидел группу Красных Стражей, решивших выместить свою досаду на его кривоногом слуге. Один из них сорвал с него берет и держал его у него над головой, а другой полировал его лысую макушку ветошью. Блестящая лысина слуги была розовой от возмущения.

Когда один из солдат дернул Дональда за длинную бороду, Энгус поднялся на ноги, вынимая из ножен свой меч. Лицо слуги побагровело.

— Как ты посмел! — взревел он, боднув того в живот. Солдаты вытащили ножи, но в стычку вступил Энгус, сверкая своим мечом.

— Я не собираюсь устраивать драку, ребята, — сказал он мягко. — Я — Мак-Рурах, а это мой слуга. Троньте его хоть пальцем, и я сочту это личным оскорблением. Оскорбить меня — значит оскорбить мою власть, а за это вы поплатитесь своими головами. Понятно?

Заводила, коренастый краснолицый мужчина, смерил Энгуса с ног до головы наглым взглядом, потом процедил:

— Не слишком-то ты похож на прионнса.

— Внешность может быть обманчивой. — Энгус отбросил свой выцветший плед, чтобы солдаты могли разглядеть герб с волком на его броши. Они забеспокоились, он почувствовал это, но нахальный заводила не хотел так просто отказываться от развлечения.

— Кто угодно может нацепить брошь с волком, — сказал он, крутя в руках берет Дональда. — Это ничего не значит.

— Никто не может носить герб клана Мак-Рурахов, если только он не является потомком самого Рураха Пытливого, — спокойно ответил Энгус, но в его голосе прозвучала угроза. — Такая непочтительность карается смертью. Для человека на службе у Мак-Кьюинна ты просто невежда.

— Я служу Банри, — ответил солдат.

— Ты служишь Банри? — недоверчиво спросил Энгус. — Это значит, что Ри ты не служишь? Ты считаешь ниже своего достоинства служить Мак-Кьюинну, потомку самого Кьюинна Львиное Сердце!

Внезапно поняв, куда завел его разговор, солдат потер рукой усы.

— Нет, нет, я просто хотел сказать, что мы — Красные Стражи — поклялись служить и охранять Банри. У меня и в мыслях не было... — он запнулся, издал нервный смешок, потом протянул измятый берет Дональду, который натянул его на свою лысую голову. — Мы не хотели обидеть вашего слугу, милорд, — заюлил он, быстро пятясь назад.

Заявление Энгуса о том, кто он такой, обеспечило им лучшие комнаты во всем трактире, и он позволил принести ему горячей воды, чтобы помыться, и отдал свою выпачканную в грязи одежду и башмаки, чтобы их выстирали и высушили. Утром он проснулся совершенно отдохнувшим и обнаружил, что Дональд подливает виски в его кашу.

Дональд был все еще разгневан вчерашним происшествием и, прислуживая своему господину, продолжал бурчать себе под нос, призывая проклятия на головы всех, кто считает бороду поводом для насмешек. Лишь когда поднос опустел, он сообщил Энгусу, что внизу его ожидает искатель.

Прионнса застонал.

— Вот что бывает, когда заявляешь о том, кто ты такой, перед полным залом Красных Стражей, — вздохнул он. — Принеси мне одежду, я подготовлюсь.

Молодой искатель, ожидающий в общем зале, был ужасно худым, а под туго натянутой кожей ходили желваки. На его длинном бархатном одеянии было всего лишь две пуговицы, указывающие на то, что он всего лишь низший служащий, совсем недавно поступивший на службу. Но его темные глаза горели религиозным пылом, а медальон был начищен до нестерпимого блеска.

Сильно нахмурившись, искатель сказал, что Оул недоволен Энгусом Мак-Рурахом, Прионнса Рураха и Шантана, который, прибыв в Дан-Селесту, первым делом не объявился у Главного Искателя Гумберта и не попросил у него разрешения на пребывание в его городе. Энгус прервал сокрушенную речь искателя, поджав губы и присвистнув.

— Так значит, Гумберт здесь, да? Плохо.

Искатель сжал челюсти, как будто пытался расколоть орех.

— Неужели? И чем же так плохо то, что Главный Искатель Гумберт находится в Дан-Селесте?

— Эй, парень, не стоит так заноситься. Мы с Гумбертом знакомы очень давно. Передай ему, что я приду попозже.

— Главный Искатель Гумберт требует, чтобы вы предстали перед ним немедленно!

— Да, да, я знаю, что требует. Но сначала я должен сделать несколько дел, так что ты просто передай ему, что я скоро появлюсь.

На самом деле у Энгуса не было никаких дел, которые не могли бы подождать, но не в его характере было срываться и бежать по первому приказу Гумберта Кузнеца, который последние семь лет возглавлял Оул в Рурахе и Шантане и послал на огненную смерть множество бедных знахарок и колдунов. В прошлом у Энгуса и Гумберта было немало стычек, когда лорд отчаянно пытался защитить своих людей. Возможно, сейчас было бы мудрее пойти с искателем, но Энгус не мог заставить себя сделать это. Он все еще был Мак-Рурахом и выполнял поручение Банри. Пускай немного помаринуется , со злобой подумал Энгус.

Оул расположился в лучшей гостинице города, большом заведении с острой крышей, убранство которого было перегружено красным бархатом и гобеленами на патриотические темы. Шагая за молодым искателем, Энгус не мог отделаться от какого-то неуютного ощущения. За каждым столом сидели искатели, большинство из которых было погружено в изучение маленьких красных томиков, носящих название «Книга Правды». Эта книга была издана Оулом для того, чтобы помочь распространению его версии истории. Некоторые играли в шахматы или триктрак, но ни карт, ни костей не было видно, а бокалов с вином было гораздо меньше, чем можно было бы ожидать от такого переполненного трактира. Многие из них вперились в Энгуса тем лишающим спокойствия взглядом, которому Оул учил своих искателей, а он положил руку на рукоятку меча и тщательно закрыл свои мысли, как его учили в детстве.

Они поднялись по парадной лестнице; и молодой искатель довольно нервно постучал в резную дверь и с поклоном провел Энгуса внутрь. Главный Искатель сидел за массивным столом и писал что-то изящным пером. Это был тучный мужчина с вислыми щеками, покрытыми шрамами от прыщей. Его малиновый плащ топорщили двадцать четыре небольшие бархатные пуговицы, указывающие на его высокий чин. Он не поднимал взгляда, молчаливо шурша пером.

Энгус оглядел роскошные покои, заметив пышные шелковые занавеси и пуховые подушки. Его орехово-зеленые глаза блеснули при виде графина с виски. Не колеблясь, он щедро плеснул виски в широкий хрустальный бокал и одним глотком опорожнил его. Главный Искатель раздраженно взглянул на него. Энгус снова наполнил бокал, уселся в одно из кресел и протянул грязные башмаки к огню.

— Благодарю вас за то, что почтили меня своим присутствием, Мак-Рурах, — с едкой иронией сказал Главный Искатель.

— Я — лорд из клана Мак-Рурахов и Прионнса Рураха и Шантана, — холодно парировал Энгус. — Обращайтесь ко мне соответственно моему титулу.

— А я Главный Искатель Оула, всего Эйлианана и Дальних Островов, и вы будете обращаться ко мне так, — ответил Гумберт, и его пухлые щеки побагровели, приняв оттенок перезрелой сливы.

— Непременно, о Главный Искатель всего Эйлианана и Дальних Островов, — согласно отозвался Энгус. — Вам самому-то это не надоест?

Через полуприкрытые веки он увидел, как пухлые пальцы искателя сжали перо.

— А у вас здесь отличный виски, Гумберт Главный Искатель всего Эйлианана. Я чертовски рад промочить горло, поскольку испытываю жажду с тех самых пор, как прибыл сюда. Похоже, здесь перестали гнать виски, хотя я так и не смог получить вразумительного ответа почему. Некоторые говорят, что виной тому этот мерзкий озерный змей, другие твердят о драконах. Хотя как такое может быть? Я уверен, что ни один дракон не осмелится сунуть морду в Рионнаган, когда Главный Искатель Гумберт на страже.

— Что вы здесь делаете? — сердито спросил Гумберт.

— Я здесь по поручению Банри, Главный Искатель, — вежливо отозвался Энгус, подпустив в свой голос лишь слабый намек на удивление.

— Покажите мне ваши документы! — рявкнул Гумберт.

Энгус невозмутимо вручил искателю свиток с королевской печатью и с собственной неразборчивой подписью Банри.

— Как вы сами можете здесь прочитать — вы умеете читать, Гумберт? — Банри вызвала меня в Рионнаган, чтобы я поймал Мегэн Ник-Кьюинн и предводителя мятежников, известного под выразительным прозвищем Калека. Странно, что вы не придумали никакого другого имени для этого мятежного господина. Искатель Реншо рассказал мне, что вы несколько раз ловили его, но он каждый раз ухитрялся проскользнуть у вас между пальцами.

Гумберт раздраженно перебил его, но Энгус раздраженно возвысил голос и продолжил с любезной иронией:

— Я не знаю точно, почему Банри считает, что я могу быть ей полезен, но, похоже, она думает, что это так. По всей видимости, Оулу не совсем по силам арестовать этих гнусных мятежников.

— Они опасные и жестокие выродки, приговоренные к смерти за государственную измену, убийство и колдовство, — Гумберт наклонился вперед настолько, насколько ему позволило его необъятное брюхо, стискивая перо в кулаке. — Архиколдунья пустила в ход свои ужасные заклинания, чтобы поднять всех ули-бистов от Драконьего Когтя до морей. Дракон действительно показывался в нагорьях, ибо я видел его собственными глазами — огромного золотого зверя, который изрыгал на нас огонь! Моря и заливы кишат Фэйргами, в лесах рыщут волки...

Энгус вздрогнул и немедленно понял, что маленькие буравящие глазки этого не упустили. Не останавливаясь, Главный Искатель продолжил:

— Дикие звери лесов и полей беспокоятся, собаки нападают на своих хозяев, даже звезды на небесах сбились с пути из-за их гнусного колдовства. Темные силы этих мерзавцев ужасны, они порождают безумие и страх и отвращают народ от Правды. Снова и снова пытались мы схватить их за горло, но каждый раз они ускользали от нас.

Слегка подустав от разглагольствований Гумберта, Энгус зевнул, пнул ногой полено и прикончил свой виски.

— Как ни огорчительно мне слышать о всех ваших муках, день проходит, а у меня еще есть дела. Вы спросили меня, что я здесь делаю, и я ответил вам. Слушая вас, я начинаю понимать, почему Банри понадобился я. От черного волка, друг мой, еще никто не ускользал. Если уж я кого-то нашел, то держу его крепко. Поэтому я поступлю так, как велела моя Банри. Я отыщу Мегэн Повелительницу Зверей и сам привезу ее в голубой дворец...

— Ну разумеется, вы прогуляетесь по этому мерзкому Лесу Мрака, возьмете ее за маленькую ручку и уведете, я полагаю! — заорал Гумберт, теряя последние остатки учтивости. Двадцать четыре малиновые пуговки задрожали, еле выдерживая натяжение ткани.

— Как я делаю то, что делаю, не ваша забота, — парировал Энгус. — Все, что вам нужно знать, это то, что я сделаю так, как приказала Банри.

— Я — представитель Банри, — заявил Гумберт. — Вы должны отчитываться передо мной...

Энгус расхохотался.

— Не думаю, — сказал он любезно. — Не забывайте, я все еще прионнса и лорд одного из одиннадцати кланов. А вы — всего лишь сын кузнеца, даже во всем вашем дорогом бархате и золоте. — Он поднял руку, останавливая зашипевшего от ярости Гумберта: — Да, да, я помню, вы — Главный Искатель всего Оула, всего Эйлианана и Дальних Островов. У меня отличная память, Главный Искатель, и если я правильно помню Джаспера Мак-Кьюинна, он ни за что не позволил бы вам считать себя выше человека благородных кровей. Неплохо было бы вам вспомнить, что этой страной все еще правит Мак-Кьюинн — по крови, по праву рождения и по велению Лодестара, а Майя Благословенная Банри — лишь по праву брака.

— Лодестара больше нет...

— Может и так, но Мак-Кьюинн до сих пор у власти, Гумберт Кузнец, не забывайте это. А теперь мне пора уходить...

— Подождите! — Гумберт вскочил на ноги, потянув к себе свиток. Даже стоя, Главный Искатель был на добрых шесть дюймов ниже Мак-Рураха, и он, отодвинув кресло, вышел из тени Энгуса, чтобы еще раз перечитать свиток. Энгуса немало позабавило то, как он шевелил губами, произнося про себя каждое слово.

В конце концов Главный Искатель уяснил, что было написано в бумаге, и некоторое время стоял в молчании, поблескивая своими маленькими глазками. Энгус нагнулся и вытащил свиток у него из пальцев.

— Так я пойду, — сказал он.

— Подождите, — повторил Главный Искатель более кротким голосом. — Выпейте еще виски, милорд. — Энгус пожал плечами и вылил себе в бокал почти полграфина, потом уселся на край стола, покачивая мускулистой ногой. Скрывая свое раздражение, Главный Искатель обошел вокруг стола, наполнил свой стакан и сделал глоток. Потом задумчиво покачался вперед-назад. — Так значит, вы полагаете, что можете поймать Архиколдунью Мегэн и Калеку.

— Я точно знаю только, где находится Мегэн, хотя мне говорили, что Калека может быть с ней, — ответил Энгус.

— Калека находится вместе с ней, это точно, и он крылатый, как один из тех ангелов, в которых верят тирсолерцы, — сказал Гумберт с изумлением в голосе.

— Но вы уверены, что он предводитель мятежников?

Гумберт нахмурился и глотнул виски.

— Прежняя Главная Искательница, Глинельда, дважды ловила его, один раз у Лукерсирея, а потом на Перевале. Именно она первой обнаружила, что у него есть крылья. Она охотилась за Калекой и была совершенно уверена, что это именно он.

— А какие у вас доказательства? Какие свидетельства того, что он командует мятежниками, какие бумаги с его подписью, какие признания?

— О, мы без труда получим эти признания от него самого!

Энгус промолчал, не желая думать о методах, которые Оул использовал для того, чтобы вырывать признания в колдовстве и измене. Ему приходилось видеть Гумберта за работой, после чего он долго не мог избавиться от ночных кошмаров. Он отвернулся, чтобы Главный Искатель не заметил, как сильно он побледнел. Но Гумберт, разумеется, заметил и снова рассмеялся.

— Мне этого недостаточно, — решительно сказал Энгус. — Мне приказано найти Калеку, но я должен точно знать, кого преследую, и не могу делать это на столь шатких основаниях. Мне нужен документ, подписанный им, или хотя бы обрывок его одежды...

Гумберт бросил на него острый взгляд, и Энгус начал лихорадочно думать: Неужели он знает, как я ищу? Банри должна знать, и Реншо явно знал. Мне не следовало ничего говорить.

— Если Калека находится с Мегэн, то я захвачу их обоих и привезу благословенной Банри сразу двоих. Если же главарь мятежников не с ней, тогда я займусь Калекой после возвращения из Риссмадилла... — спокойно продолжил Энгус, ничем не проявляя своего смятения.

— Нет, приведите Архиколдунью сюда, в Дан-Селесту, а я сам отвезу ее в Риссмадилл, — велел Гумберт. Энгус понял, что искателю хотелось присвоить себе всю славу. Несмотря на то что он надеялся подвести Главного Искателя именно к такой мысли, прионнса начал притворно отказываться.

— Нет, это разумно, милорд, — принялся убеждать его Гумберт. — Если вам придется искать этого неуловимого Калеку, это сбережет вам многие месяцы пути. Как только старая ведьма окажется у нас в руках, мы тут же закуем ее в цепи. Я сам надену на нее железные кандалы, рябиновую колодку и ослаблю ее Пыткой, и тогда она больше не ускользнет от нас!

Энгус не стал разубеждать Главного Искателя в его заблуждении насчет того, что ведьму можно удержать железом и рябиной. Но, тем не менее, предупредил его, что Ри может не согласиться с тем, чтобы один из пытателей Оула допрашивал его родственницу.

— Куда лучше, если ответственность за это возьмет на себя Банри, — сказал он небрежно, надеясь, что его намек будет понят. При одной мысли о том, что старая наставница его сестры попадет в жестокие руки Гумберта и его пытателей, Энгусу становилось тошно.

Не желая больше выносить омерзительное присутствие Главного Искателя, Энгус согласился на то, чтобы Гумберт послал с ним в лес войска. Хотя он и знал, что все они, скорее всего, погибнут или сойдут с ума, но только пожал плечами и предупредил Главного Искателя, что им придется подчиняться его и только его приказаниям.

— Разумеется, разумеется, — сказал Гумберт, потирая пухлые руки и провожая Энгуса к двери. — Очень рад был снова увидеть вас, милорд, и снова работать с вами.

Энгус лишь неразборчиво буркнул что-то в ответ.

Городские ворота распахнулись на рассвете следующего дня. Оттуда вышла колонна людей, возглавляемая маленькой фигуркой в килте и сдвинутой на одно ухо шапочке, играющей на волынке. Это был тот же самый волынщик, которого Энгус заметил в трактире две ночи назад. Прионнса велел ему сопровождать войска, поскольку из всех солдат, посланных в Лес Мрака, лишь он один выбрался оттуда в здравом уме и трезвой памяти.

Под звуки волынки десять солдат в килтах маршировали в колонне по два человека, неся за спиной палаши. Энгус и Дональд ехали позади на выносливых скакунах в окружении еще четырех кавалеристов, на копьях которых колыхались знамена. За ними бежали городские сорванцы, крича и улюлюкая.

Когда темная масса замшелых деревьев приблизилась, волынка начала запинаться.

— Прекрати свой кошачий концерт, парень, — добродушно сказал Энгус. — Сомневаюсь, что деревья будут от него в восторге. — Он грациозно спрыгнул с седла, и Дональд последовал его примеру. Энгус поднял глаза на четырех всадников и извиняющимся голосом сказал: — Боюсь, здесь нам придется спешиться. Думаю, лошади не слишком пригодятся нам среди корней. Вам четверым придется вернуться в Дан-Селесту с нашими скакунами и объяснить это Главному Искателю.

— Но он сказал...

— Ну же, парень, взгляни на этот лес. Лошади будут нервничать, а здесь повсюду торчат корни этих деревьев. Мне не доставит никакого удовольствия пристрелить какую-нибудь лошадь, потому что она сломает ногу.

— Трое вернутся, а я пойду с вами, — ответил глава четверки кавалеристов, перекинув ногу через луку седла и легко спрыгнув на землю. Это был высокий, одетый с иголочки, чернобровый мужчина по имени Кейси Соколиный Глаз. Кроме палаша, висевшего у него на спине, он был вооружен длинным копьем.

— Если ты хочешь пойти, то тебе придется оставить это копье, — сказал Энгус. — А вы должны оставить ваши пики, ребята. Все остальное оружие должно остаться в ножнах, если только я не прикажу вам нападать. Если в этом лесу действительно находится Сад Селестин, деревья должны были впитать их интуитивную магию и почувствовать, если вы будете думать о насилии. Закрывайте свои мысли и не снимайте палаши с ремней.

После того, как трое всадников ускакали, оставшиеся четырнадцать безмолвно вошли в зеленоватый сумрак леса. Энгус мгновенно почувствовал тени, вившиеся по их следам. Хотя он ни разу так и не увидел ничего определенного, время от времени уголком глаза он улавливал какое-то молниеносное движение, ощущал, что за ними наблюдают, идут по пятам, слышал непонятные звуки, которые тут же затихали. Заметив, как солдаты беспокойно закрутили головами, ища источник шума, он пояснил кратко:

— Шедоухаунды. Не стоит волноваться. Они просто любопытны, хотя если бы у нас было мясо или кто-то истекал бы кровью, они напали бы на нас.

Они продолжили путь в молчании. Примерно через час один из пехотинцев, вскрикнув от неожиданности, споткнулся и упал вперед. Когда он поднялся на ноги, из ссадины на его лбу сочилась кровь. Шедоухаунды подобрались ближе, рыча и скуля, и там, где свет падал на их расширенные зрачки, поблескивали зеленые огоньки их глаз. Солдаты отогнали их, крича и размахивая оружием, а Энгус натуго перевязал ссадину.

Через несколько часов ходьбы по пересеченной местности стало холодать, а над землей начал подниматься туман. Маленький отряд сбился поближе друг к другу, лица солдат стали тревожными или воинственными, в зависимости от характеров. Эшлин, молодой волынщик, разнервничался, как и солдат с разбитым лбом. Энгус и Кейси насторожились, но самообладания не потеряли, а по лицу Дональда было невозможно понять, о чем он думает и думает ли о чем-нибудь вообще. Его морщинистое смуглое лицо хранило выражение спокойной готовности принять все, что уготовано судьбой, которое, видимо, поколебать могло очень немногое — кроме надругательства над его бородой, разумеется.

Нескольким пехотинцам, очень неуверенно чувствующим себя в клубах тумана, который поднялся уже им до талии, явно очень хотелось вытащить из ножен мечи.

— Спокойно, ребята, — сказал Энгус. — Давайте привяжемся друг к другу, чтобы не потеряться.

— Как мы сможем найти дорогу? — спросил Эшлин. — Ни зги же не видно. В прошлый раз мы бродили так черт знает сколько времени, не зная, где запад, а где север. Многие просто исчезли в тумане, и больше мы их не слышали.

— Север там, парень, — сказал Энгус, ткнув куда-то в туман. — Вы не заблудитесь, если будете держаться рядом со мной.

— Откуда вы знаете? — спросил Флуанн Рыжебородый, один из воинственных солдат.

Энгус понимал, что должен быть очень осторожным и тщательно скрывать свой Талант от этих людей, поскольку все они были ярыми охотниками на ведьм, привыкшими сопровождать в походах искателей Оула. Он встал на один из толстых корней и погладил ствол моходуба.

— Видите, на этой стороне ствол зарос мхом? — Солдат подозрительно кивнул. — А на другой стороне ствол голый. Такой мох растет только на северной стороне. Если вы заблудитесь, ощупывайте стволы и направляйтесь прямо на юг. Так вы точно выберетесь из леса.

— Вы довольно много знаете о Лесе Мрака для человека, который здесь не живет.

— У нас в Шантане тоже много моходубов, — ответил Энгус, привязывая веревку к поясу Кейси. — Тебя не просто так прозвали Соколиным Глазом? — спросил он. Высокий солдат кивнул. — Замечательно, тогда ты пойдешь первым. Эшлин, держись поближе к Дональду.

Один за другим они привязали к своим поясам веревки, а затем Кейси повел цепочку между извилистыми корнями. Несмотря на то, что была середина дня, в лесу было сумрачно, и темнота угнетала их.

Из тени бесшумно вышла волчица. Шерсть на ее загривке была слегка вздыблена, зубы оскалены. Немедленно зазвенела дюжина мечей, но Энгус закричал:

— Палаши в ножны! Я что, разрешил вам обнажить оружие?

Не веря своим глазам, он в смятении смотрел на волчицу. Это была та самая матерая самка, которую он часто видел в лесах Рураха, с черным загривком, начинавшим серебриться от старости. Он не мог поверить, что она смогла забраться так далеко от родных мест. Она уставилась на Энгуса немигающим взглядом желтых глаз и угрожающе оскалилась, густая шерсть вдоль хребта встала дыбом. Дональд отстегнул свой лук, но Энгус жестом остановил его.

— Она не нападет на нас, — сказал он, хотя и не знал, почему так уверен в этом.

Он отвязал от пояса веревку, соединявшую его с остальной цепочкой, и отошел туда, где его спутники не могли видеть и слышать его. Волчица не отрывала от него пылающих глаз, все еще рыча.

— Что случилось, черная волчица? — тихо спросил Энгус. — Я думал, мы с тобой друзья. Ты чувствуешь впереди опасность? — Она не сдвинулась с места и продолжала скалить зубы. Он сделал осторожный шаг вперед, потом еще один, и она зарычала. — Мне придется позволить им убить тебя, если ты не пропустишь нас, — предупредил Энгус. — Я не хочу этого.

Она беспокойно переступила лапами, тихонько заскулив. Он сделал еще один шаг, и она зарычала, но не прыгнула. Еще несколько шагов — и его рука будет на ее голове. Он медленно двинулся вперед, затаив дыхание, и его пальцы легонько коснулись ее густого меха. На миг ее желтые глаза встретились с его глазами, потом она развернулась и исчезла.

Он вернулся обратно к цепочке солдат, надменно глядя на их сердитые недоверчивые лица. Некоторые из них беспокойно переминались с ноги на ногу, но под его взглядом выстроились в ряд, почти не ропща. Все знали о давней дружбе Мак-Рурахов с волками.

День плавно перешел в раннюю ночь; и шедоухаунды подбирались все ближе и ближе, их черные гибкие тела мелькали по обе стороны маленького отряда. Энгус велел разбить лагерь на небольшой опушке, хотя в лесу было так сыро, что все попытки Дональда развести костер окончились неудачей. Старый слуга был оскорблен в лучших чувствах, когда Кейси Соколиный Глаз взял дело в свои руки, но кавалерист вскоре разжег огонь, и пламя взвилось вверх, выгравировав темные тени на стволах деревьев. В неверном свете костра деревья, раскачиваясь, были похожи на нетерпеливых людей. По всему лесу метались черные силуэты с зелеными глазами, горевшими ярко, словно свечи.

Энгус определил график ночного дежурства, и, поев почти в полной тишине, все, кроме часовых, завернулись в одеяла. Еще до рассвета их разбудили отчаянные крики Эшлина. На мокрой траве с перегрызенным горлом лежал часовой, убитый шедоухаундами. Это был тот самый солдат, который разбил себе лоб. Звери бесшумно подкрались к нему под прикрытием мрака, но возня, которая началась над телом, разбудила чутко спавшего Эшлина. Побледнев и еле сдерживая тошноту, юноша с обнаженным кинжалом стоял над обглоданным телом. Ему удалось отогнать шедоухаундов горящей головней, вытащенной из костра, но огромные черные существа все еще рыскали вокруг поляны, кровожадно сверкая глазами. Больше в ту ночь никто уже не спал.

Как только темнота рассеялась достаточно, чтобы стало можно различить утопающие в тумане моходубы, отряд продолжил свой путь. Солдаты, хмурые и напряженные, все же достаточно быстро повиновались приказам Энгуса. Он настоял на том, чтобы они снова привязались друг к другу, и строго-настрого запретил им вынимать мечи из ножен. Через несколько часов один из солдат наступил на гнездо паука-мрачника и был укушен. На его агонию было ужасно смотреть. Они засыпали его тело сучьями и листьями, зная, что шедоухаунды выкопали бы его, даже если бы он был похоронен, и продолжили свой путь в тягостном молчании.

Вскоре после того, как сгустились сумерки, из подлеска на них набросилась стая шедоухаундов. Они накатили огромной рычащей волной, переплетаясь друг с другом, точно клубок змей. Трое солдат за считанные секунды расстались с жизнью — страшные зубы огромных собак разорвали им горло. Остальные сбились в кучу, спина к спине, отбиваясь тяжелыми палашами. Несмотря на то что вскоре по обеим сторонам от них выросли кучи черных тел, пал еще один солдат, а за ним другой.

Лицо Энгуса было мрачным: ему куда лучше других было известно, как трудно остановить стаю шедоухаундов. Даже поодиночке убить их было нелегко; когда же они собирались вместе, их сила и жестокость становились практически неодолимыми. Он всадил свой кинжал в грудь одного из них, с радостью заметив, как зеленое пламя в его глазах померкло, но в тот же миг в его руку впились клыки другого. Его пронзила обжигающая боль, но он все-таки ухитрился ударить зверя кинжалом. Шедоухаунд, не разжимая зубов, повис на нем, и Энгус упал на одно колено.

Внезапно среди деревьев мелькнула черной молнией волчица, налетевшая на стаю шедоухаундов с тыла. Она вонзила клыки в шею шедоухаунда и оттащила его от Энгуса. Рыча и визжа, они клубком покатились по земле, потом волчица поднялась — с ее клыков сочилась зеленовато-черная кровь. Бок о бок дрались Энгус и волчица, пока стая, наконец, не дрогнула и не отступила. За считанные секунды на погруженной в густой туман поляне не осталось ни единой живой души, кроме пяти тяжело дышащих и чертыхающихся человек и черной волчицы, которая подняла морду и торжествующе завыла. На земле осталось лежать семеро их товарищей и втрое больше шедоухаундов.

В тот день они дальше не пошли. К тому времени, когда тела были убраны, раны перевязаны, и все подкрепились капелькой виски, уже совсем стемнело. Где-то вдалеке завывали шедоухаунды, а лес подступал все ближе к ним, зловещий, как никогда. Волчица снова исчезла в подлеске, но Энгус знал, что она неподалеку.

— Мы пошли неверным путем, — сказал Энгус. — С этим лесом бесполезно бороться; мы ни за что не победим его. Я хочу, чтобы вы все вернулись назад.

Кейси Соколиный Глаз покачал головой.

— Мы не можем этого сделать, милорд, — почтительно ответил он. — Нас послали помогать вам и защищать вас, и мы не можем вернуться назад только потому, что путь оказался трудным. Мы с самого начала знали, что он будет опасным.

— Но мне будет лучше без вас, — нетерпеливо сказал Энгус.

— Как это? Это опасный лес; мы должны позаботиться о вашей безопасности, милорд.

Энгус не мог объяснить им, почему без них он будет в большей безопасности. Он просто нетерпеливо повторил, что хочет, чтобы все они вернулись обратно.

— Мы выполняем приказы, милорд.

— Да, и это я их вам отдаю. Я хочу, чтобы вы повернули обратно.

— Мы получили приказ от самого Главного Искателя, — ответил Кейси. — Ничто из того, что вы можете сказать, не убедит нас пойти против него. Если мы погибнем в этом лесу, наша смерть будет куда милосердней, чем то, что Главный Искатель сделает с нами, если мы ослушаемся его приказаний.

Энгус заскрипел зубами от досады, но делать было нечего. Сидя в угрюмом молчании, он большими глотками пил виски из своей фляги и раздумывал, куда делась черная волчица. Он не мог поверить, что она следовала за ними всю дорогу до Леса Мрака. Ее появление привело Энгуса в замешательство. При виде нее у него екнуло сердце, но все это время он чувствовал, что упускает что-то очень важное, его преследовало навязчивое ощущение чего-то знакомого, которое приводило его в растерянность.

Это была нескончаемо длинная ночь. Кейси Соколиный Глаз снова развел большой костер и воткнул горящие факелы по окружности поляны, но темнота смотрела на них десятками больших и маленьких глаз. Три раза на них нападали шедоухаунды, которых удалось отбросить лишь после жестокой схватки и короткого появления волчицы. Утром они увидели, что земля вокруг поляны пестрела следами, среди которых виднелись когтистые отпечатки хобгоблинов.

Огнем, топором и мечами они прожигали и прорубали свой путь сквозь заросли шиповника и ежевики, а вокруг них враждебно чернел заколдованный лес. Дональд шел с одной стороны от Энгуса, Кейси — с другой, а Флуанн защищал уязвимого молодого волынщика, шедшего позади. Энгус знал, что он подошел уже близко, так близко, что он чувствовал запах Мегэн, щипавший ему ноздри и щекотавший горло. Ему приходилось бороться с лесом за каждый шаг, но кровь в каждой его вене бурлила от возбуждения погони. Его волнение передалось и остальным, и они вместе пробивались вперед, не позволяя ничему замедлить их продвижение или разделить их. Они не остановились даже тогда, когда опустились сумерки, продолжая идти вперед, крепко сжав в каждой руке по смолистому факелу.

Наконец они пробились через последнюю стену колючих ветвей и оказались на заросшей травой лужайке, бархатистой в лунном свете. Воздух был благоуханным и свежим; легкий ветерок ерошил их мокрые от пота волосы и прохладными прикосновениями гладил исцарапанные лица. Туман рассеялся, и над их головами сияли россыпи звезд.

— Сад Селестин, — вздохнул Энгус. — Спрячьте оружие, ребята. Здесь оно ничем нам не поможет.

Они неохотно повиновались, и Энгус принюхался к ночи, чувствуя запах своей добычи. Она была близко, очень близко. Он пошел по саду, топча башмаками ароматные цветы. Остальные последовали за ним, притихнув от страха и волнения. Впереди виднелся высокий холм, вздымающийся над верхушками деревьев. Камни, венчавшие его, белели в свете луны.

— Она там, — пробормотал Энгус. Потом слегка возвысил голос и сказал: — Вам нельзя идти дальше. Оставайтесь у ручья и не обнажайте оружие. Мы находимся в Саду Селестин, и нельзя сказать, чтобы здесь нам были рады. Один непочтительный или насильственный поступок — и все пропало. Нет, Дональд, ты тоже должен остаться. Ты мне не понадобишься.

— Но милорд... — попытался возразить старый слуга. Энгус покачал головой.

— Останься, старый друг, и прикрой мою спину. В одиночестве Прионнса Рураха молчаливо пошел между деревьями. Он чувствовал, что за ним наблюдают, но не делал никаких враждебных движений, и скрытые наблюдатели никак не проявляли себя. Он прошел по поляне к подножию холма и там спрятал под кустом свой меч и кинжал. По склону холма журчал ручей; Энгус умылся, наслаждаясь его хрустальной свежестью, и только после этого начал подъем.

Мегэн Ник-Кьюинн сидела у одного из огромных камней, глядя через лес на озеро, которое ярко сверкало в лунном свете. Услышав его шаги, она подняла голову и улыбнулась.

— Приветствую тебя, Энгус Мак-Рурах. Я ожидала тебя. Много времени утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Почти двадцать лет, миледи, — ответил он и поклонился ей.

— Так много? Ох, ну конечно, это было еще до того, как Табитас стала Хранительницей Ключа.

— Да, — ответил он, и в его голосе прозвучала печаль. — Ты знаешь, что я пришел, чтобы передать тебя в руки Оула?

— Разумеется, знаю. Зачем же еще я стала бы ждать тебя здесь? Но у нас еще есть время. Подожди немного, Энгус, и давай поговорим. Последние двадцать лет не слишком пощадили тебя, как я вижу.

— Да, это были действительно суровые годы.

— Ты скучаешь по сестре, я чувствую это. Неужели ты до сих пор не нашел ее? Ты меня удивляешь.

— Я не могу сосредоточить на ней мое сердце. Она скрыта от меня какими-то странными и тревожными тенями.

— Но ты же Мак-Рурах, Энгус, неужели ты не видишь сквозь эти тени?

Он покачал головой и медленно присел на траву рядом с ней. Ее суровое лицо было озарено лунным светом, но глаза утопали во тьме.

— Почему?

— Не знаю.

— Мне тоже было нелегко найти ее, — сказала Мегэн. — Но сейчас она совсем рядом. Я говорила с ней..

— С Табитас? Табитас здесь! Где? — он стремительно вскочил на ноги.

— Сядь, Энгус, она скоро покажется сама, если пожелает. Ты не слишком ясно видишь, верно?

— Да, — ответил он, и в его голосе как будто что-то надломилось.

— Я слышала об охотах на ведьм, которые свирепствовали последние несколько лет в Рурахе и Шантане. Не очень-то это похоже на тебя, Энгус, так жестоко и бессердечно обращаться со своим народом.

— Не меня надо в этом винить! — воскликнул Энгус. — Оул не дает нам вздохнуть. Новый Главный Искатель — жестокий и коварный человек, который находит удовольствие в том, чтобы ломать людей, подчиняя их своей воле...

— Значит, он сломал и тебя тоже?

Энгус с отвращением плюнул.

— Нет! Позволить такому жалкому прыщавому деревенскому остолопу, как Гумберт Кузнец, сломать волю Мак-Рураха! Ну уж нет!

— Так что же с тобой произошло, Энгус? Ты больше не возглавляешь свой клан?

— У них моя дочь, — сказал он тихо, опустив голову и устало сгорбившись. — Они похитили ее у меня пять лет назад.

— Понятно, — с мягкой интонацией в голосе проговорила Мегэн. — Именно тогда охота на ведьм в Рурахе стала такой беспощадной. Они угрожали расправиться с ней, если ты не будешь делать то, что им нужно?

— Да.

— Очень многие погибли тогда от огня, и некоторые действительно обладали Силой, но большая часть — лишь ее крохами. Почему они были так жестоки?

— В то время главой Оула в Рурахе и Шантане был Гумберт Кузнец, который жаждал выдвинуться и снискать благосклонность Банри. Он хотел наказать и меня тоже, насколько я понимаю, ибо он родом из Шантана. Многие шантанцы до сих пор ненавидят клан Мак-Рурахов за то, что мы правим их страной, несмотря на то что я получил эту власть не силой, а благодаря браку. Он и Банри похитили мое дитя и приказали мне уничтожить повстанцев, которые скрывались в Башне Пытливых, как будто я какой-то наемный убийца. Но у них была моя дочь, и они вымещали свое неудовольствие на моем народе. Я не осмелился пойти против их воли.

— Но ты дал уйти Сейшелле Зовущей Ветер, ученице своей сестры.

Он взглянул на нее с удивлением и досадой.

— Да, дал. Я солгал им и сказал, что все погибли. Откуда ты узнала?

— Она пришла ко мне, в мое тайное убежище, чтобы помочь в деле, которое мне тогда предстояло и рассказала мне обо всем, хотя долгое время я была в неведении о состоянии дел в Рурахе и Шантане. Сейшелла погибла — месмерд поцеловал ее.

— Месмерд! Одно из этих ужасных существ с болот? Но как? Почему? Вы что, были в Эрране? — В его голосе звучало сильнейшее недоверие, поскольку он знал, что Мегэн ни за что не рискнула бы укрыться в туманных болотах Эррана, где правили Мак-Фоганы.

Она не стала рассказывать ему, где провела последние шестнадцать лет, а лишь коротко пояснила, что месмерд был вместе с легионом Красных Стражей и искателем.

— Знаю, это действительно странный союз, но ничуть не более странный, чем Мак-Рурах и Банри, — печально усмехнувшись, сказала она.

Энгус вспыхнул и закусил губу.

— Мне очень горько слышать о том, что Сейшелла погибла, — сказал он отрывисто. — Однажды она спасла мне жизнь и преломила хлеб под моей крышей.

— Как и я.

Он ничего не сказал.

Мегэн положила руку ему на локоть. Под кожей перекатывались сведенные судорогой мышцы.

— Захватить твою дочь и угрожать ее жизни и здоровью — это воистину жестокое принуждение, — мягко сказала она. — Я поняла, что ты придешь, и ожидала тебя. Я знаю, что если черный волк начал охоту, то спасения от него нет. Я пойду с тобой добровольно, как ты и предвидел. Но сначала задам тебе один вопрос.

— Какой? — сдавленным голосом спросил он.

— Почему ты не выследил свою дочь, как выследил меня? У тебя действительно сильный Талант. Не будь ты наследником трона Рураха, мы попросили бы тебя поступить к нам в ученики и войти в Шабаш. Ты должен был отыскать ее, плоть от твоей плоти, безо всяких усилий.

— Думаешь, я не пытался?! — взорвался Энгус, давая волю гневу. — Я обыскал всю страну от побережья до побережья. Я знаю, что она все еще жива, но ее как-то скрыли от меня. Я не вижу свою собственную дочь!

Мегэн не произнесла ни слова, неотрывно глядя ему в лицо. Застонав, он рассказал ей всю историю и поведал о том, как его Талант раз за разом играл с ним злую шутку и уводил в сторону, заставляя его чувствовать, что Фионнгал где-то поблизости, когда все это время она находилась вдали от него, и постоянно мучительно ощущать присутствие своей дочери, не будучи в состоянии определить ее местонахождение.

— Откуда ты узнал, что Фионнгал далеко?

— Потому что ее не было рядом, — ответил он. — Столько раз я чувствовал, как будто она находится в соседней комнате, но ее никогда, никогда там не было.

— У твоей дочери есть Талант?

Он резко кивнул.

— Она носит ваш герб?

Он снова кивнул.

— Мне кажется, — задумчиво сказала Мегэн, — что на герб наложили обманные чары. Это очень простой фокус, который может сделать кто угодно, обладающий даже незначительным умением, но очень действенный в случае, подобном вашему. Каждый раз, когда ты сосредоточиваешься на ней, медальон уводит тебя в совершенно противоположном направлении. И она тоже не может найти тебя, поскольку чары действуют и против ее Таланта тоже. Все, что тебе понадобится, чтобы найти ее, это всего лишь идти против своего естественного побуждения. Сосредоточься на ней, а потом иди туда, куда твой Талант не велит тебе идти.

Его глаза вспыхнули надеждой и лихорадочным возбуждением.

— Неужели это так просто? — воскликнул он. — И все эти годы меня вводило в заблуждение элементарное заклинание!

— Возможно, причина в нем. Это всего лишь предположение, Энгус, но оно единственное, которое приходит мне в голову. Попытайся, если хочешь. А пока, возможно, тебе стоит знать, что слепой колдун Йорг собирает вместе ребятишек, обладающих Талантом, чтобы открыть новую Теургию. В компании маленьких попрошаек, с которыми он подружился, есть девочка с очень сильным Талантом Поиска. Она носит на шее потертый медальон, который на ощупь напоминает собаку или волка. Может быть, это?..

Ее вопрос так и остался без ответа, ибо Энгус вскочил на ноги и принялся взволнованно мерить шагами лужайку.

— Неужели это моя Фионнгал? — спросил он. — Главная Искательница Глинельда не раз говорила, что она в Риссмадилле с Банри, но я обыскал все коридоры и кладовые дворца, все улицы и дворы Дан-Горма, но не нашел и следа моей девочки.

— Я не могу сказать, твоя ли это дочь или другая девочка, — ответила Мегэн. — Такой сильный Талант, как у нее, — редкость... и теперь я припоминаю, как Йорг рассказывал мне, что Глинельда следила за ее воспитанием. Но эта девочка никогда не бывала во дворце. Она была ученицей вора и наемного убийцы на службе у Оула, в Лукерсирее.

Энгус нахмурился, и его рука бессознательно потянулась к поясу, где обычно висел его меч.

— Тогда я надеюсь, что это не моя дочь, — пробормотал он. — Слишком жестокое ученичество для моей маленькой девочки.

— Для любой маленькой девочки, — поправила его Мегэн.

Прионнса кивнул.

— Ты права, — ответил он. Еще некоторое время он ходил туда-сюда по залитой лунным светом траве, потом повернулся к ведьме и сказал: — Думаешь, и с Табитас точно так же? Я сумею найти ее, если буду искать в противоположном направлении?

— Нет, — сказала Мегэн. — Ты не сможешь найти Табитас, потому что ищешь ее не в том облике. Ты считал, что она все та же, — какой ты всегда ее знал. Но она стала другой, совершенно другой. Ее разум и душа больше не те, которые ты помнишь. Энгус, Майя обладает очень странной и пугающей силой, о которой я слышала лишь в преданиях из Другого Мира. Она может превращать людей в кого угодно. Табитас превратилась в волчицу и с тех пор долгое время жила в лесах вокруг замка Рурах. Она недалеко от тебя и сейчас ждет в лесу.

Энгус был ошеломлен. Он мог лишь тупо смотреть на нее, словно она говорила на незнакомом языке. В ярком свете луны Мегэн видела его раскрытый от удивления рот.

— Табитас. Моя сестра. Ты говоришь, что ее превратили волчицу?

— Да, похоже на то. Она приходила сюда прошлой ночью, и мы поговорили. Она больше не помнит никакого другого языка, кроме языка зверей. Шестнадцать лет она была заперта в теле волчицы и не могла ни до кого достучаться. Она много раз пыталась поговорить с тобой, но твой ум был закрыт. Замкнут на замок. Через некоторое время она оставила свои попытки. Она жила с лесными волками и сумела завоевать их преданность. Все это время они преследовали Банри, хотя с появлением кометы их Сила возросла. Табитас помнит календарь Шабаша; она знает, что год прохождения кометы очень важен.

— Табитас. Волчица.

— Боюсь, что да. Ирония судьбы, верно? Похоже, Майя с умом использует заклинания. Интересно, сколько отважных ведьм живут теперь в облике жаб и крыс?

Энгуса передернуло. Он вытащил из кармана богато украшенную флягу, отвинтил крышку, быстро сделал глоток, другой, затем остолбенело отложил флягу.

— Волчица, которая преследовала меня, — сказал он. Мегэн кивнула. — Волчица с седым загривком. Это Табитас? — Мегэн снова кивнула. — Не могу в это поверить.

— Мне очень жаль, Энгус, мальчик мой, но это действительно правда. Она пыталась остановить тебя, но не смогла и пошла за тобой. Вчера ночью я убедила ее позволить мне поговорить с тобой и попытаться доискаться до причин твоего союза с Банри.

— Это ничего не меняет, — внезапно сказал Энгус. — Ни предположение о том, что на Фионнгал было наложено обманное заклинание, ни рассказ о Банри, превратившей мою сестру в волчицу. Я знаю ваши штучки, я знаю, как вы, ведьмы, можете играть словами так, что становится невозможно различить, где правда, а где ложь.

— А как ты чувствуешь, то, что делает Банри, правильно и хорошо? — с ужасом спросила Мегэн. — Ты счастлив у нее на службе, Мак-Рурах, потомок ведьм?

Он отвернулся, лицо его окаменело.

— Это здесь ни при чем, Мегэн. Я поклялся выполнить эту задачу и не могу рисковать своей дочерью, положившись лишь на твои слова.

— Ты же знаешь, что я никогда не лгу, — сказала она твердо.

— Как я могу быть в этом уверен? Что теперь Вероучение ведьм? Вы клялись не убивать, но разве ты и твои спутники не убили множество солдат?

Она склонила голову.

— Это правда. Но знай, что я никогда не убиваю просто так и не лгу без причины. И все же в том бою мне пришлось поступить так, ибо это была воистину смертельная борьба. Но я не собираюсь ни лгать тебе, ни причинять вред, ибо я преломила с тобой хлеб и вкусила соли, и ты любимый брат моей подруги, которую я любила и которая до сих пор любит тебя.

— Я не хочу этого, Мегэн, — с отчаянием сказал Энгус. — Но я дал слово и не могу его нарушить.

— Знаю, — сказала она просто. — Я готова идти с тобой.

— А твои спутники? Где они?

— Я одна, — ответила она.

Он снова принялся шагать туда-сюда, потом повернулся и кивнул.

— Так и быть. Прости, Мегэн. Берегись этого мерзавца Гумберта. Он жестокий человек и жаждет сломить тебя. Мне приказано доставить тебя в его руки.

— Разве ты не отвезешь меня к самой Банри?

— Нет, он отменил ее приказы. Он хочет сам заполучить тебя.

— Это дело твоих рук, Энгус?

— Я заронил эту идею в его голову, — признался тот. — Не знаю, насколько это было мудро.

Мегэн кивнула.

— Спасибо тебе, Энгус, — сказала она, воспрянув духом. — Я подчинилась бы тебе, потомок Первого Шабаша и друг, но не считаю нужным подчиняться лизоблюду Банри. Пойдем, уже почти рассвело.

Они пошли к сереющему в рассветных сумерках лесу, но вдруг из-за деревьев вылетело маленькое коричневое существо и приземлилось на плече Мегэн. Это был донбег с расправленными кожистыми перепонками между лапами. Он возбужденно застрекотал и потерся бархатной головкой о ее подбородок.

— Гита! — воскликнула старая ведьма. — Почему ты вернулся? — Она застыла на месте, глядя в лес. — Нет! — закричала она. — ходите!

Резко обернувшись, Энгус увидел, как из-за моходубов выскочили двое молодых людей. Один был горбуном, закутанным в плотный плащ и держащим натянутый лук со стрелой, нацеленной прямо на него. Второй — стройным мальчиком в белом берете и штанах, грозно занесший кинжал.

— Отпусти Мегэн! — крикнул горбун и сделал несколько неловких шагов по направлению к ним.

— Я думал, ты одна, — осуждающе сказал Мегэн прионнса.

— Я тоже так думала, — с досадой ответила она.

— Мне было приказано привести Архиколдунью и предводителя мятежников, носящего загадочное имя Калека. Это он?

— Нет, — ответила Мегэн. — Он простой парень. Неужели ты думаешь, что у него хватило бы ума или хитрости возглавить восстание?

— Отпусти ее, я сказал! — снова крикнул тот и поднял лук так, что отравленное острие стрелы нацелилось Энгусу прямо в сердце.

— Бачи, опусти лук, — велела Мегэн. На их лицах отразилось недоумение.

— Но, старая матушка! — воскликнул второй, и по голосу Энгус понял, что это девушка, несмотря на коротко остриженные волосы и мальчишескую одежду.

— Я велела вам обоим уходить. Почему вы снова ослушались моего приказа?

— Ты думала, мы так просто уйдем? — закричала девушка. — Мы знали, что тебе угрожает опасность. Ты думала, мы просто бросим тебя и позволим ему взять тебя в плен?

— Изолт, ты что, не понимаешь? Ты должна заботиться о своем ребенке; если Бачи убьют или поймают, дитя останется нашей единственной надеждой. Ты же знаешь, что нужно делать. Почему ты нарушила мой приказ?

— Мы не дадим тебе попасть в лапы Оула! — Горбун проковылял еще немного вперед, его лицо исказила ненависть, лук угрожающе поднялся. Энгус почувствовал, как по всему его телу выступил пот, но не отвел глаз от стрелы.

— Нет! Вы позволите Мак-Рураху увести меня. Я что, неясно выразилась?

— Нет, — ответила девушка со странным акцентом. — Я не могу позволить тебе пожертвовать собой, Мегэн. Ты нужна нам. Ты Старая Мать, Зажигающая Пламя. Мы должны защищать тебя.

Мегэн усмехнулась с легкой горечью.

— Изолт, я не нуждаюсь в твоей защите, — ласково ответила она. — Мне больше четырехсот лет, и все это время я отлично заботилась о себе сама. Ты навлекаешь на меня опасность. Я хочу, чтобы вы с Бачи ушли, быстро и бесшумно. Поняли?

Они были сбиты с толку и растеряны. Мужчина с арбалетом опустил лук, так что стрела уперлась в землю, и Энгус вздохнул с облегчением. Внезапно девушка со стремительностью и грацией нападающей змеи прыгнула вперед, и он обнаружил, что в горло ему уперся пугающего вида кинжал.

— Мы уходим и забираем с собой Мегэн. Я не убью тебя, если ты отпустишь ее.

— Изолт, ты не понимаешь, — спокойно сказала Мегэн. — Мы можем уйти, но Энгус просто пойдет за нами. Куда бы я ни пошла, он будет преследовать меня.

— Но мы спрячемся...

— Он найдет нас.

— Но...

— Изолт, единственный способ остановить Мак-Рураха, когда он в поиске, это убить его. Он поклялся выследить меня, и он сделает это, даже если на это ему потребуется десятилетие.

Он почувствовал, как острое лезвие укололо его кожу.

— Значит, я убью его, — буднично произнесла девушка.

— Ты что, не понимаешь, что я скорее сдамся Оулу, чем позволю тебе причинить ему вред? Если бы я хотела бежать, ты думаешь, я бы не сделала этого? Он — Мак-Рурах. Целая земля — на самом деле, даже две — нуждается в нем и зависит от него. Он последний из своего рода, и это великий род, потомки Рураха Пытливого, который нашел для нас эту планету и пометил ее на звездной карте. Я преломила с ним хлеб и вкусила соли, и я не позволю тебе ранить или убить его. Поэтому опусти свой кинжал, Изолт, иначе я очень рассержусь на тебя.

Кинжал опустился. Энгус пощупал свое горло и ощутил под пальцами кровь.

— Но мы хотели спасти тебя, Мегэн, — растерянно сказала девушка.

— Если меня понадобится спасать, я сделаю это сама. А теперь иди, Изолт, и береги Бачи. Я возлагаю все надежды только на вас. — Она отцепила когти донбега от своей косы и, несмотря на его отчаянные попытки забраться обратно ей на руки, передала его девушке. — Береги Гита, Изолт, и охраняй сумку. Идите в лагерь повстанцев, как я говорила вам, и не волнуйтесь за меня. Когда настанет время, мы встретимся снова. А теперь я должна предстать перед Оулом. Если меня убьют, вы должны разыскать Изабо и соединить все три части Ключа. Ничто не должно помешать вам найти Наследие!

Изолт кивнула, и они с горбуном отступили в заросли.

— Погодите, — сказал Энгус, и, к его собственному удивлению, его голос сорвался. Он взглянул в узкое морщинистое лицо Мегэн и сказал твердо:

— Мне дали подержать твою крестильную сорочку, Мегэн Ник-Кьюинн.

Она немедленно поняла, что он хочет сказать. Взглянув на юношу, плотно закутанного с шеи до пальцев ног в огромный черный плащ, ведьма сказала:

— Ясно. Ну что ж, значит, тебе известно, что в живых остался еще один Мак-Кьюинн. Сними плащ, Лахлан.

Юноша отступил назад. Мегэн кивнула ему.

— Энгус знает, кто ты такой, Лахлан. Нельзя скрыть такие вещи от глаз Мак-Рураха.

Он неохотно распустил завязки плаща и сбросил его на землю. Освободившись от его укрывающих складок, он превратился в крепко скроенного мужчину, одетого в тартан Мак-Кьюиннов. Его мускулистые ноги заканчивались когтями хищной птицы, а из плеч росли два блестящих черных крыла. Он медленно расправил их и застыл в такой позе. У Энгуса перехватило дыхание.

— Это Лахлан Оуэн Мак-Кьюинн, младший сын Партеты Отважного. Майя превратила его в черного дрозда, когда он был совсем ребенком. Как видишь, мы не смогли найти противоядия, которое сняло бы ее заклятие. — Голос Мегэн был твердым и холодным, точно ледяная корка на пруду.

— Я поклялся арестовать его, — сурово сказал Энгус.

— Нет, не его, — твердо ответила Мегэн. — Ты сам сказал, что тебе было приказано захватить Калеку, предводителя мятежников. Лахлан — не Калека.

— Но... — воскликнул Лахлан.

— Он простой парень, — пренебрежительно сказала Мегэн. — Действительно, последние несколько лет он досаждал Майе Колдунье, но неужели ты думаешь, что у него хватило бы ума и хитрости подготовить и руководить всеми теми впечатляющими побегами, которые происходят по всей стране? Когда Майя околдовала Ри и низвергла Башни, ему было всего лишь семь. Неужели ты можешь всерьез думать, что он был достаточно взрослым и дальновидным, чтобы начать организовывать подполье еще тогда? Ведь сопротивление началось именно в то время, после Дня Предательства. Множество самых дерзких подвигов Калеки были совершены еще в те годы, когда Лахлан был заперт в теле дрозда. Я освободила его, когда ему было лишь пятнадцать, а сейчас ему всего двадцать три года — а до настоящей мудрости еще расти и расти. Ты ведь не можешь серьезно полагать, что он Калека?

— Я поклялся арестовать Калеку. Если это не он, то кто же тогда?

— Бродячая циркачка по имени Энит Серебряное Горло, — быстро сказала Мегэн.

— Мегэн, нет! Как ты могла! — голос Лахлана потрясение сорвался.

— Сейчас Энит в Блессеме, — продолжила Мегэн. — Это она настоящий вожак повстанцев, которого зовут Калекой. Многие действительно считают, что Калека — Лахлан, но мы никогда не позволяли никому узнать правду. Но это именно Энит организовывала и управляла всеми действиями повстанцев в последние шестнадцать лет. Она та, кого ты ищешь.

— Мегэн, остановись! Как ты могла ее предать! — По лицу Лахлана текли слезы гнева и отчаяния.

— Доверься мне, мой мальчик, — сказала она еле слышно.

Энгус кивнул головой.

— Замечательно. Я отвезу тебя к Главному Искателю, как обещал, а потом отправлюсь на поиски Энит Серебряное Горло.