"Пруд двух лун" - читать интересную книгу автора (Форсит Кейт)

БЕГСТВО ИЗ СТРАНЫ ТУМАНОВ

Чем ближе к Эррану подъезжали циркачи, тем более диким и бесплодным становился пейзаж. К востоку суша тонула в стоячих солончаках, там и сям перемежаемых мелкими солеными озерами и лиманами. У горизонта серовато поблескивало море. Лиланте, за всю свою жизнь не видевшая водного пространства, большего, чем лесная заводь, смотрела на него во все глаза. Оно то показывалось, то снова исчезало из виду, скрытое высокой травой, в которой петляла дорога.

Последние месяцы выдались напряженными. Они изъездили весь Блессем, заехав даже в Дан-Горм на Купальские празднества. Поскольку в голубом городе находился штаб Красных Стражей, Лиланте и Брану пришлось провести две недели в доме надежных друзей повстанцев в Блессеме. У старой леди, которой принадлежал дом, был чудесный сад, в котором Лиланте смогла спокойно пустить корни.

Когда Энит вернулась, чтобы забрать своих подопечных, с ними был еще один фургон — в нем ехал друг, которого они встретили на Летней Ярмарке, столь же боящийся толпы, как Лиланте и Бран. К смятению древяницы, Дайд большую часть времени проводил с незнакомцем — смуглым низкорослым человеком с крючковатым носом, сардонической улыбкой и деревянной ногой. Вопреки всем своим усилиям, Лиланте ревновала, замкнувшись в холодном молчании. После двухнедельной разлуки она надеялась хоть на какой-то намек, что юноша скучал по ней, но он, похоже, едва замечал, что они снова вместе.

За свое путешествие по Блессему циркачи собрали уйму интересной информации. В исчезновении детей обвиняли странных крылатых существ, которые гипнотизировали их родителей, превращая тех на время в неподвижные столбы. Этих же серых привидений видели перед тем, как взорвалось помещение Древней Гильдии Устроителей Фейерверков, напоследок ошеломив всех каскадами ракет, стреляющих звезд и огненных колес. Тело главного мастера Гильдии не нашли среди погибших в обугленных развалинах фабрики, а один из городских пьяниц клялся и божился, что видел, как его вместе с множеством набитых мешков и бочонков уносили привидения. Поскольку точно такое же крылатое существо несколько месяцев назад спасло ули-биста от разгневанной толпы, сочли, что они в союзе с повстанцами. Дайд нахмурился, и прошептал на ухо бабушке:

— Но ведь среди нас никогда не было подобных существ?

Энит покачала головой, полуприкрыв глаза, а Гвилим с горьким юмором фыркнул:

— Серый дух, который безмолвно появляется из тумана и зачаровывает свою жертву? Несомненно, что это месмерды! Это означает, что Чертополох запустила свои прекрасные пальцы и в этот пирог. Полагаю, ули-бист понадобился для ее Теургии — должно быть, он обладал какой-то магической силой, которую она хотела использовать для своих нужд.

Энит решила отправиться в Эрран, чтобы навестить друга Гвилима, который мог помочь им понять причины странных действий Маргрит Эрранской. Сейчас, когда планы повстанцев находились в таком хрупком равновесии, Энит Серебряное Горло не хотела никаких неожиданностей.

К тому времени, когда солнце село, они добрались до края болота, окутанного таинственным шепотом камышей, осоки и тростника. Над ними, хрипло крича, пролетали синеногие цапли. Дорога перед ними была укрыта толстым одеялом тумана, голые ветви деревьев протягивали к ним свои костлявые пальцы.

Моррелл посадил Нину на сиденье рядом с бабушкой, а сам пошел перед лошадью, положив руку на рукоять кинжала. На них наплывал туман, небо потемнело, став странно зеленым. Их тени, длинные и плоские, бежали перед ними. Несмотря на то, что солнце все еще било им в спины, зловещие грозовые облака уже подступали к нему со всех сторон. Они взглянули на туман, стелющийся над дорогой, потом на Энит. Моррелл и Нина ободряюще им улыбнулась и сказала:

— Не бойтесь, я не собираюсь на ночь глядя забираться в болота. Давайте разобьем лагерь, а утром продолжим путь.

Они разбили лагерь, и лошади принялись недовольно щипать чахлую траву. Когда Лиланте пустила корни в почву, то нашла ее кислой и неплодородной, в отличие от жирной земли Блессема.

На следующее утро фургоны утонули в тумане. Все были встревожены, вспоминая истории об Эрране, которые им доводилось слышать. Утверждалось, что тот, кто осмеливается путешествовать по Муркмайру без разрешения, очень храбрый человек. Ходило множество рассказов о людях, которые вошли в болото и больше не вернулись, Говорил и о тех, кого находили через несколько лет с безумными глазами и заплетающимся языком — они были не в состоянии описать те ужасы и чудеса, которые там видели.

Гвилим Уродливый был единственным из всех, кого они знали, кто видел своими глазами Башню Туманов, но он не любил рассказывать о своей жизни там и становился тем мрачнее, чем ближе они подходили к болотам. Он не хотел возвращаться в Эрран, но шпионы Энит сказали ему, что Маргрит Эрранская уехала в Риссмадилл на Ламмасский конгресс. Только тогда он поддался на их уговоры, хотя было очевидно, что перспектива возвращения на болота совершенно его не привлекает.

Поглощая кашу, все спорили о том, как лучше поступить. Энит, которая не могла пройти больше нескольких шагов, должна была остаться, как Нина, с фургонами.

— Чтобы составить бабушке компанию, — быстро сказал Дайд, когда девочка надула губки. Он считал, что Лиланте тоже должна остаться, хотя согласился с Энит в том, что клюрикон с его невосприимчивостью к магии может оказаться полезным в Эрране, где все было ею буквально пропитано.

Лиланте, глотая слезы, сказала, что тоже хочет пойти. Гвилим обозвал ее дурой.

— Я бы и ногой — да даже и своей деревяшкой — не ступил за границу Эррана. Пусть даже Маргрит Ник-Фоган и в отъезде. Будь у тебя в голове хоть немного здравого смысла, девушка, ты бы тоже так поступила. — Лиланте ничего не сказала. Он сардонически рассмеялся: — Я, проклятие Пряхам, должен идти, поскольку я единственный, кто знает дорогу через болото.

— Кто-то должен остаться и помочь охранять фургоны, — возразил Дайд.

— Можно подумать, что от древяницы будет больше толку, чем от старухи и ребенка. Одному из нас придется остаться, вы знаете это, ребята. — Дайд заколебался, не желая упускать возможности взглянуть на Эрран, а Моррелл захохотал.

— У меня нет никакого желания тянуть банприоннса за нос, Дайд, так что можешь идти. Я останусь, хоть высплюсь заодно.

— Замечательно, — ответил Дайд и начал готовиться к походу по болотам. Он не стал одеваться, как обычно, пестро, а натянул серую тунику и светло-коричневые штаны. Гвилим заткнул за пояс два кинжала, а за голенище — Сан-до . В руках у него был высокий посох, за вырезанием и полировкой которого он провел последние несколько недель.

Лиланте с решительным выражением лица тоже приготовилась, собрав еду, теплый плед и кинжал. После минутного колебания Дайд вытащил один из своих золотистых шариков и отдал его Лиланте.

— На случай, если что-нибудь пойдет не так, — сказал он. — Позови меня через шар. Я найду тебя.

Она кивнула и улыбнулась, чувствуя, как странно одеревенели ее щеки. Они попрощались с остальными и пошли за Гвилимом по тропе, а подавленный Бран засеменил за ними по пятам.

По обеим сторонам над тиной и камышами клубился туман, распространяя запах гниения. Он заглушал все звуки, и путники вертели головами, напрягая слух. Вскоре они дошли до развилки, и Гвилим молчаливо повернул налево. Следующие три часа они молча шагали по болоту, угадывая в серой дымке смутные очертания деревьев.

Наконец, они остановились передохнуть, перекусив припасенной едой и запив ее изрядно разбавленным водой сливовым вином. Вдруг путники услышали всплеск воды и они увидели плывущую трясинную крысу, большую, словно кошка. Она оскалила на них острые клыки, и Лиланте отшатнулась, не в силах сдержать крика.

Вскоре тропинка кончилась, и им пришлось пробираться по хлюпающей грязи и плавучим островкам. Гвилим прокладывал путь, пробуя землю перед собой посохом и с трудом удерживаясь на своей деревянной ноге, чтобы не соскользнуть в грязь.

Через час с небольшим такого передвижения к запаху болот примешался запах горящего торфа. Гвилим ускорил шаги, подведя своих спутников к землянке, вырытой в невысоком холме. Если бы он не указал на нее, Дайд и Лиланте непременно прошли бы мимо, поскольку крыша была покрыта торфом и так же густо поросла осокой и мхом, как и весь берег. Дверь, сделанная из топляков, таких же серых, как и само болото, была всего четырех футов в высоту. Гвилим постучал по ней, и грубый голос ответил:

— Айи?

Изогнув губы в улыбке, Гвилим кивнул своим спутникам и распахнул дверь. Они согнулись и вошли, и лишь клюрикон оказался достаточно низкорослым, чтобы стоять в полный рост в темной и дымной комнате.

Она оказалась крошечной, обставленной грубо сколоченными из все тех же топляков скамьями и столом, украшенным болотными цветами. У очага, в котором горел торф, помешивало что-то в горшке маленькое существо — это была болотница по имени Айя. Обернувшись, она оскалила в улыбке свои клыки. Лиловато-черная кожа была покрыта островками темного меха. На ней было надето коричневое платье и платок, накинутый на покатые плечи. На руках и ногах у нее было всего по четыре пальца, а большие черные глаза ярко блестели. Она почти не говорила на общем диалекте, но ее морщинистое лицо и звуки, которые она издавала, оказались на удивление выразительными. Большую часть своей жизни Айя нянчила сына и наследника банприоннса, но в конце концов стала такой старой, что ступеньки многочисленных дворцовых лестниц, стали для нее слишком тяжелым испытанием, Айен Мак-Фоган устроил так, чтобы она вернулась на болота, чего ей страстно хотелось.

Она всплеснула темными морщинистыми лапками и застонала, когда Гвилим сказал, что ему нужно у нее кое-что узнать. Каждый раз, когда он пытался заговорить, она затыкала уши и принималась раскачиваться вперед-назад.

— Плохой человек, бан не любить, — простонала она. — Плохой человек уходить, плохой человек не попрощаться, даже с мой маленький мальчик, бан очень злиться, мой мальчик грустить.

Гвилим взял ее за лапки и решительно сказал:

— Айя, мне очень жаль, что пришлось уйти вот так, даже не попрощавшись, но что еще мне оставалось делать? Айен знал, что я должен был уйти.

— И-ен хотеть уходить сильно-сильно.

Гвилим обернулся, его деревянная нога заскребла по полу.

— Месмерды не пропускают ее единственного сына. — Он сделал нетерпеливый жест, потом развернулся обратно. — Айя, скажи, что произошло здесь с тех пор, как я ушел?

— Яркие люди.

— Яркие люди?'

— Солнце сиять на руки, ноги. — Она попыталась объяснить, что имеет в виду, махнув лапками на свои ноги, потом указав на серебряные кинжалы за поясом Дайда. — Яркие. Сиять. На солнце. Звенеть.

— Серебряные люди?

Она энергично закивала, и они непонимающе переглянулись.

— Яркие люди, серебряные люди, ярко сияют люди на солнце, — тихо повторил Бран.

Болотница радостно кивнула, но Гвилим переспросил:

— Прости, Айя, но я не понимаю. Что еще ты можешь мне рассказать?

— Мой мальчик, маленький мальчик, мальчик жена.

— Айен?

— И-ен.

— Что эта злыдня с ним делает? — Гвилим топнул о земляной пол своей деревяшкой. Все удивленно уставились на него, и он сжал кулаки: — Бесполезно, мне нужно поговорить с Айеном. Он единственный, кто сможет рассказать нам что-нибудь полезное.

— Но... ты говоришь о прионнса? О сыне Чертополох?

Гвилим кивнул и неуклюже сел на одну из покрытых осокой кроватей, выдолбленных в земле.

— Айен ненавидит эту злыдню точно так же, как и я, — ответил он мрачно. — Мы должны как-то передать ему весточку. Я готов прозакладывать полкороны, что Маргрит не взяла с собой этого мерзкого Хан'кобана, и он где-нибудь рыщет. Не говоря уже о месмердах, болотниках и виспах, которые докладывают обо всем, что видят. Уродливый, что ты здесь делаешь?

— Уродливый здесь потому, что лучше всех знает, что делать, — твердо сказал Дайд. — Уродливый здесь потому, что в душе он добрый человек, хотя и немного желчный. Уродливый здесь потому, что хочет помочь своему другу циркачу.

— Уродливый здесь потому, что он болван, — отрезал Гвилим, улыбаясь в бороду.

— Я идти мой мальчик, я ходить спрашивать мой мальчик, — сказала Айя, подняв к ним свое беспокойное, черное, точно морской виноград, лицо.

— Да, отнеси Айену записку, — согласился он. — Мы попытаемся увидеться с ним, если это вообще возможно. Все взрослые месмерды могут быть с Маргрит, хотя уже холодает и скоро они начнут отращивать зимние панцири и искать, где бы им залечь на зиму... Айен должен знать. Мы должны как-то организовать безопасную встречу.

Айен наклонился и нежно обнял свою старую нянюшку.

— Опять болотное печенье, Айя! Для моей милой женушки? Пойдем, отдашь ей сама, она очень надеялась, что ты придешь нас навестить. — Он не упустил ни умоляющего взгляда огромных черных глаз болотницы, ни робкого движения ее шишковатого пальца. Под печеньем была спрятана записка, и Айен, почувствовав, как быстро заколотилось его сердце, узнал эти каракули.

Через десять минут он направлялся к Башне Теургии, изо всех сил пытаясь скрыть свое волнение. Он чувствовал, что глаза у него сияют, а щеки горят, но, как мог, расслабил плечи, ощущая на себе взгляд внимательных глаз Хан'кобана.

— П-пряхи не оставили нас! — прошептал он, как только их окружил громкий крик детей, получивших свой чай. — Я п-получил весточку от друга — он х-хочет увидеться с нами и п-поговорить. Дуглас, это наш шанс! Не может быть п-простым совпадением, что Гвилим Уродливый вернулся в Эрран именно в это время! Он всегда говорил, что в один прекрасный день мы сбежим отсюда — должно быть, он вернулся за мной! Моя м-мать в отъезде, а м-месмерды в трауре из-за убийства их яйцебратьев. Пряхи благоволят нам, это точно.

Глаза Дугласа засверкали.

— Наконец-то! Я уж думал, с ума сойду, если не смогу как-то предупредить отца о вторжении. Я больше не мог этого выносить! Знать, что они собираются напасть на Эйлианан и никто, кроме нас, ничего не подозревает! Мы должны выбраться отсюда и предупредить их!

— Это м-может быть нашим единственным шансом. Пора приводить наш план в действие!

Вечером, когда Хан'тирелл подал им ужин, Айен как бы ненароком сказал жене:

— Эльф, ты что-то совсем бледная. Как ты себя чувствуешь?

— Не слишком, должна признаться.

— Ты слишком много времени проводишь д-дома, почему бы тебе завтра не посидеть в саду? Тебе нужен свежий воздух и солнце, ты же знаешь, что м-мама хочет, чтобы младенец родился здоровым.

— Конечно, Айен. Просто в саду ужасно жарко.

— Т-тогда поедем кататься п-по озеру! — воскликнул Айен. — Там всегда прохладно. Устроим п-пикник.

— Правда? — захлопала в ладоши Эльфрида.

— Хан'тирелл, ты можешь приказать, чтобы нам завтра приготовили лодку?

— Хорошо, милорд. Куда вы собираетесь поехать?

— Наверное, на с-север, в лес. Миледи хочет п-посмотреть, как цветет золотая б-богиня.

— О да! — сказала Эльфрида.

— Думаю, это слишком опасно для...

— Ерунда! — воскликнула она. — Разве я не Ник-Хильд?

— Да, миледи, — поклонился он, пристально разглядывая ее тонкую фигурку. Айен пожалел, что она напомнила ему о том, что происходит из длинного рода ведьм-воительниц, но она слегка потупила взгляд, привередливо поковырялась в тарелке, вздохнула и сказала:

— Потом, я же не собираюсь подходить к ним слишком близко, ведь ребенок, ну, в общем... Но мне хотелось бы на них посмотреть, я слышала, что они очень красивы.

— И лебедята уже научились п-плавать. Тебе п-понравится, Эльф.

— Ох, как замечательно! Айен, а почему бы нам не взять с собой ребятишек? Им тоже понравятся лебедята. Устроим для них праздник!

Все поняли, что Хан'тирелл обдумывает эту идею. Эльфрида проворковала:

— Я обнаружила, что мне сейчас очень нравится, когда вокруг звенит детский смех.

Айен метнул на нее предостерегающий взгляд, но рогатый управляющий уже принял решение и кивнул.

— Хорошо, милорд, я велю приготовить вам лодки и прикажу болотникам грести, а двум месмердам — разведать дорогу.

— Ой, а нам обязательно брать с собой этих ужасных созданий? — Эльфрида передернулась, причем не очень наигранно.

Айен сказал небрежно:

— Х-хан'тирелл, думаю, это необязательно! Я знаю д-дорогу к поляне, где цветет золотая б-богиня. Я был там м-много раз, надо просто п-плыть вверх по реке.

Хан'тирелл ничего не ответил, а лишь прищелкнул пальцами; велев слугам подлить еще вина, и они поняли, что он не изменил своего решения.

На следующее утро они отправились в путь на рассвете, раскрасившем небо в жемчужные цвета. Одна из шести больших лодок; была нагружена корзинами с едой и одеялами. Эльфрида, откинувшись на подушках, сидела на носу другой, лицом к Айену, а дети разместились в остальных лодках; на корме каждой сидело по колдуну. Маленького Джока, сына фермера, вместе с корзинами втиснули в лодку к болотникам.

Сам Хан'тирелл ловко запрыгнул в лодку Айена, и у прионнса екнуло сердце. Он надеялся, что Шрамолицый Воин не сочтет необходимым лично сопровождать их, и накануне даже проговорил маленькое заклинание, ложась спать. Оно не сработало, и теперь их побег обещал стать гораздо более сложным.

К восьми часам туман рассеялся, и над их головами сияло синее летнее небо. На воде играли солнечные блики, но под нависающими ветвями дубов было прохладно. Болотники неторопливо гребли, и у пассажиров было время, чтобы насладиться природой. Пушистые лебедята плескались на мелководье, а взрослые плавали поблизости. Радужная зеленая змея свернулась кольцом на суку, из камышей доносился птичий гомон, и болотники раздвигали заросли, чтобы взглянуть на них. Время от времени кто-нибудь окликал гребущих болотников с берега, всегда получая в ответ одно и то же пронзительное «Айии!»

К полудню они свернули, и их глазам предстал низкий холм, увенчанный высокими деревьями, возвышающийся слева от них, а впереди поблескивали воды Муркфэйна. В воздухе плавал густой экзотический аромат. Эльфрида подняла лицо, с наслаждением принюхавшись. Айен наклонился вперед, коснувшись ее колена.

— Постарайся не вдыхать, Эльф, — это п-приманка золотой б-богини, ты от нее уснешь.

Хан'тирелл велел болотникам править лодки к берегу. Когда все выбрались на твердую землю, Айен отвел стелющиеся по земле ветви ивы, и все дети закричали от изумления. Перед ними был цветок, выше их ростом, в форме лилии и желтый, точно летнее солнце. Его изогнутые наружу лепестки окружали длинные тычинки, склонявшиеся под весом густой пыльцы. Нижний лепесток усеивали фиолетово-красные крапинки, похожие на тропинку, ведущую к малиновому ложу пестика. Глубоко внутри скрывалась круглая капля золотистого меда, а воздух был напоен дурманящим ароматом.

Массивный зеленый стебель, покрытый острой щетиной, рос из того же корня, что и сотня точно таких же. Каждый стебель, толщиной с человеческое тело, увенчивал свисающий желтый цветок, а огромные зеленые листья торчали вверх.

— Как они прекрасны! — воскликнула Эльфрида.

— И с-смертельно опасны, — мрачно добавил Айен. — Золотая богиня плотоядна — ее к-красота и аромат приманивают неосторожных. Опаснее всего она днем — к вечеру к-крепость ее аромата уменьшается, поскольку ночью она п-переваривает съеденное.

Эльфрида отпрянула.

— Она ест мясо? И нас тоже съела бы?

— Если бы ей дали, — отозвался Айен. — Мои предки скармливали золотой б-богине всех, кто им п-перечил.

Он поднял с земли горсть камешков.

— Смотри! — позвал он. — Она захлопнется, если п-почувствует больше чем д-два или три прикосновения одно за д-другим, как будто что-то идет по ее крапчатой тропинке.

Айен бросил несколько камешков в пасть цветка, и лепестки мгновенно свернулись внутрь. Остальные цветы вокруг него беспокойно зашевелились и зашуршали, а стебли потянулись к ним, как будто чувствуя их запах.

— Они чувствуют исходящее от нас тепло, — сказал Айен и велел всем отойти на несколько шагов назад. Наклонив голову, он тихонько прошептал Эльфриде: — Вино, которое мы пили на нашей с-свадьбе, было сделано из меда з-золотой б-богини — говорят, что это сильное любовное зелье.

Эльфрида, залившись румянцем, подняла на него огромные серые глаза. Она хорошо помнила ту страсть, которая охватила ее после того, как она выпила медового вина. Айен улыбнулся и сжал ее руку.

— У нее очень ценный мед, — сказал он громко, — Вместе с мурквоудом и райсом это одна из главных статей нашей торговли. Но собирать его очень опасно. У нас есть множество болотников, специально обученных собирать медовые капли, и все равно каждый год довольно много из них погибает.

Он сделал большой шаг вперед и цветок слегка шевельнулся, раскрыв лепестки и демонстрируя малиновую сердцевину, заполненную блестящими каплями меда. Айен осторожно поставил ногу на одну из темно-красных крапинок и наклонился так, что его голова и плечи исчезли из виду. Эльфрида негромко вскрикнула, но как только лепестки начали закрываться, Айен шагнул назад. Раскрыв кулак, он показал ей каплю меда, лежавшую у него на ладони.

— У с-сборщика есть всего один шанс, — объяснил он. — Одно прикосновение — и лепестки закроются, поэтому важно следить за временем. — Опустив другую руку в карман, он вытащил маленький кувшинчик, осторожно перелив в него густой мед и плотно закрыл крышку. — Мы выпьем это с-сегодня вечером, любовь моя, — сказал он Эльфриде, которая снова залилась краской и улыбнулась.

Болотники повели лодки вдоль заросшего ивами берега озера, пока не добрались до низкого заливного луга, расстилавшегося на западном берегу. Там они причалили, и болотники принялись проворно выносить из лодок одеяла и корзины. Затем взобрались по пологому склону и, очутившись на твердой земле, направились в рощицу из высоких деревьев.

На севере начинались леса, отступавшие к фиолетовому мазку Великого Водораздела. Он находился всего лишь в полудне пути от границ с Эслинном и Блессемом. Айен почувствовал, что его сердце забилось быстрее, и взглянул на Дугласа, который усмехнулся ему в ответ.

Они уселись на одеялах и подушках, разложенных болотниками, и принялись за роскошную еду, которую им подали. К смятению Айена, Хан'тирелл отказался от вина, в которое они добавили сонного зелья, вместо этого он с неутомимой грацией принялся бродить по вершине холма.

Болотники уже подали фрукты и сладости, когда Дуглас внезапно вскочил на ноги.

— Я хотел бы предложить тост! Дамы и господа, наполните свои бокалы. — Болотники принялись проворно наполнять опустевшие бокалы вином. Дуглас подождал, пока все бокалы не были полны до краев, затем возвестил:

— Да здравствует дитя! Наследник Башни Туманов и всего Эррана!

Все присоединились к этому тосту и осушили свои бокалы до дна. Айен весело сказал:

— Х-хан'тирелл, вы не хотите в-выпить за наше дитя?

Хан'кобан сердито сверкнул глазами, но все-таки вышел вперед, на угловатом лице было написано подозрение. Он взял бокал, который улыбающаяся Эльфрида передала ему, и сделал глоток. Его губы чуть скривились, и он наклонился, собираясь поставить его обратно.

— И еще один тост за гордых родителей, да будут они через сорок лет счастливы так же, как сейчас!

Хан'тирелл снова выпил и развернулся, собираясь уйти, когда Дуглас с дьявольским огоньком в сине-зеленых глазах воскликнул:

— И, разумеется, тост за нашу щедрую благодетельницу, Маргрит Ник-Фоган Эрранскую!

Все разразились приветственными криками, снова осушили свои бокалы, которые проворные болотники успели вновь наполнить, и Хан'тирелл был вынужден последовать их примеру. Поляна огласилась веселыми возгласами и смехом, и управляющий поставил, наконец, собираясь уйти. Эльфрида с Айеном в ужасе переглянулись. В этом вине было такое количество макового сока и валерианы, которое свалило бы с ног оленя, но оно, казалось, не возымело на него никакого воздействия. Один из колдунов уже клевал носом на своих подушках, а другие зевали, прикрывая рты ладонями. Но походка Хан'тирелла, бродящего среди деревьев, была столь же грациозной, как и всегда. Айен пожал плечами. Он был готов и к такой неожиданности. Ребятишки затеяли игру в пятнашки. Дуглас, Гиллиан, Айен и Эльфрида улеглись на подушках и завели беседу, тогда как колдуны один за другим начали похрапывать.

— А как же месмерды? — встревоженно спросила Эльфрида. — Как мы преодолеем их?

— М-месмерды знают, что мы затеяли; не забывай, они могут читать наше эмоционально с-состояние с такой же легкостью, как мы читаем с-слова в книге.

С лица Эльфриды сбежала краска.

— Они знают? — Ее голос был не громче мышиного писка.

Айен кивнул.

— Конечно. Это было п-первое испытание. Если бы они х-хотели остановить нас, то сообщили бы о своей т-тревоге Х-хан'тиреллу. Я наблюдал за ними, когда г-говорил; они были заинтересованы, но предпринимать ничего не с-стали.

— Почему? — Гиллиан была заинтригована. — Они же служат твоей матери?

— Месмерды не служат никому, кроме себя, — поправил Айен. — Вы д-должны понимать это — они никогда не были нашими слугами. Они вступили в союз с моей с-семьей, потому что мы любим болота точно так же, как и они. Нет никакой опасности, что кто-нибудь из Мак-Фоганов к-когда-нибудь осушит б-болота.

— Но они делают то, что твоя мать говорит им.

Айен рассмеялся.

— Иногда. С-сейчас они отказались помогать нам, потому что у них т-траур. За неделю или д-две до Купальской Ночи целая ветвь яйцебратьев п-погибла от руки врага моей м-матери, Архиколдуньи. Не только взрослые этой ветви, а вообще все взрослые м-месмерды с-скорбят. Пройдет несколько м-месяцев, прежде чем они снова предложат нам свою п-помощь.

Айен бросил быстрый взгляд на Хан'кобана и с радостью увидел, что тот недоуменно трясет рогами. Его шаги замедлились, он то и дело спотыкался. Но тени уже начали удлиняться, а они договорились встретиться со своими товарищами на закате. Нужно было срочно принимать меры, чтобы отделаться от него. Айен встал, потянулся и направился к Шрамолицему Воину.

— Милорд, уже поздно, думаю, нам стоит отправиться обратно в Башню, — гортанным голосом сказал Хан'кобан.

Айен запустил руку в карман и вытащил густо усыпанную пыльцой тычинку цветка золотой богини, которую сорвал, когда доставал мед, а потом спрятал. Он поднял тычинку и подул на нее так, что рогатого Хан'кобана окутало облако золотистой пыльцы. Он закашлялся и пошатнулся. Несколько мгновений он сопротивлялся, пытаясь остаться в сознании, но потом рухнул как подкошенный.

— Быстро! Пора! — закричал Айен, и его спутники вскочили на ноги и начали лихорадочно собирать остатки еды и вытряхивать одеяла. Лишь самые старшие из ребят были посвящены в план, поскольку младшим ни за что не удалось бы сохранить его в тайне. Пока Дуглас подготавливал лодки, Гиллиан быстро раздала им распоряжения и рассказала о том, что они собирались делать.

Некоторые из них испугались или растерялись. Тирсолерцы сердито закричали, называя остальных болванами.

— Миледи всего лишь снова поймает вас, вот и все, — кричали одни.

— Но Башня Туманов — единственная Теургия в стране, — кричали другие. — Это единственное место, где мы можем научиться магии.

Мальчик-корриган был перепуган.

— В Эйлианане убивают ули-бистов ! — заплакал он. — Если я пойду с вами, как я могу быть уверенным, что вы не выдадите меня Красным Стражам? — Древяница прижалась к нему, в ее огромных зеленых глазах застыл страх.

— Мы с-сделаем все возможное, чтобы уберечь вас, — пообещал Айен. — Мои друзья борются на стороне повстанцев — они не считают волшебных существ ули-бистами . Они хотят отменить Указы о Волшебных Существах и о Ведьмах.

Разгорелся спор, и Айен в сердцах сказал:

— У нас нет времени. Или вы возвращаетесь в Башню Туманов с к-колдунами, или идете с нами. Что вы выбираете?

В конце концов все ребятишки решили сопровождать Айена и Эльфриду. Они набили свои сумки остатками еды, вооружились острыми столовыми ножами и свернули одеяла. Мягкосердечная Эльфрида прикрыла колдунов и управляющего оставшимися одеялами, чтобы они не замерзли во сне, и оставила им немного еды.

Беглецы разместились в трех лодках, а днища остальных Айен пробил. Теперь, когда они по-настоящему бежали, он был бледным и напряженным. Никто лучше него не понимал, какими будут последствия, если их попытка провалится.

Болотники смотрели на них широко раскрытыми перепуганными глазами, и Айен, наклонившись к ним, строго-настрого велел им не будить колдунов и не пытаться связаться с Башней. Они привыкли: беспрекословно подчиняться ему, поэтому, несмотря на неуверенность и испуг, согласно закивали темными, точно морской виноград, головами.

Лодки плавно отчалили от берега, прорезая неподвижную водную гладь. Дети возбужденно загомонили, а Эльфрида со страхом взглянула на Айена.

— Я не знала, что ты это умеешь, — сказала она.

Он усмехнулся.

— Управлять лодкой без шеста и весел было первым, чему я научился! Правда, это несложно.

— Научишь меня?

— Попробую, — ответил он. — Не знаю, есть ли у тебя Талант в стихии воздуха и воды, а без них этому научиться нельзя.

Небо над ними полыхало яркими цветами заката: розовым, фиолетовым и абрикосово-желтым. Поднялся легкий бриз, и вода покрылась рябью, размывшей цвета отраженного неба под носами лодок. Они подплыли к устью реки, и лодки замедлили ход — Айен беспокойно оглядывал берег. Увидев приземистого мужчину в сером, вышедшего из тени, плакучей ивы с приветственно поднятой рукой, он радостно закричал.

Лодки повернули к берегу, и мужчина со своими спутниками забрался на борт. Лодки снова выплыли на середину реки, легко скользя против течения.

— Гвилим, старый пройдоха! Это действительно ты! Такой же уродливый, как и обычно.

— Еще уродливей, — угрюмо ухмыльнулся мужчина, кивнув на свою деревяшку.

— Ты потерял ногу? Что случилось?

Пока Гвилим объяснял, как ему удалось избежать сожжения в Купальском костре, остальные изучали друг друга, нерешительно знакомясь. Лиланте с удивлением заметила в соседней лодке девушку с такой же спутанной гривой зеленых волос и угловатым личиком, как у нее. Она уставилась на нее и встретилась взглядом с ее глазами, зелеными, точно весенняя листва. Древяница? робко подумала она и с радостью услышала ответное: Нет, я не могу так себя называть, я древяница лишь наполовину!

И я! Я зову себя полудревяница!

Полудревяница?

Моя мать была древяницей, а отец, человеком.

А у меня все наоборот.

Правда? Твой отец был древяником? Значит, ты тоже полукровка, такая же, как и я.

Я думала, что одна такая.

И я тоже!

Они улыбнулись друг другу, и Лиланте почувствовала, что ее переполняет радость. Она так долго была одинока — ули-бист , не похожий на остальных ули-бистов . Теперь она знала, что на свете жила еще одна полудревяница, и внезапно почувствовала себя не такой одинокой.

Еще полчаса лодки легко пыли вверх по реке, и с каждой пройденной милей лес на ее берегах становился все более густым и разнообразным. Уже почти стемнело, когда вдруг сзади до них донесся протяжный крик.

— Что это было? — воскликнул Дуглас.

Айен напрягся и взглянул на небо. Звук повторился снова, и они увидели стаю лебедей далеко на востоке, малиновые кончики их крыльев отсвечивали последними лучами заходящего солнца. Лебеди везли изящную лодочку, которая, казалось, оставляет за собой в облаках длинный след.

Прионнса выругался и грохнул кулаком по борту лодки.

— Должно быть, Х-хан'тирелл очнулся, покарай его Эйя! Он вызвал лебедей моей м-матери. Мы должны бросить лодки!

— Почему?

— На реке они сразу же нас заметят — видите, управляющий приказал им доставить лодочку моей м-матери, чтобы он мог отправиться за нами в п-погоню. Они скоро нас нагонят. — Он снова выругался и сказал безнадежно: — Я должен был знать, что с-сон-ное зелье ненадолго его з-задержит!

— Лебеди везут лодочку? — спросила Эльфрида, расстроившись, что ей так и не представилось возможности покататься на ней. Лодочка, скользящая по воздуху на крыльях лебедей, — это звучало восхитительно и романтично.

Айен кивнул.

— Мы п-поспешим и попробуем добраться до более твердой земли, — сказал он, скорее себе, чем кому-то другому. — Оттуда всего четыре часа пути, и Х-хан'тирелл не узнает, где мы выбрались на сушу.

Лодки набрали скорость, и за каждой кормой появился бурлящий след. Ребятишки завизжали и прижались друг к другу. За ними снова раздался лебединый крик, и Айен сказал:

— Они подобрали его. Он идет по нашему следу! У него необыкновенно острое зрение, даже в темноте. Нужно немедленно бросить лодки.

Лодки с плеском устремились к берегу. Скрываясь под нависающими ветвями, беглецы выбрались на берег, и Айен направил пустые лодки вверх по реке.

— Мы не сможем противостоять Хан'тиреллу, — пояснил он Дайду. — Он — Шрамолицый Воин, обученный всем воинским искусствам. На лебедях он очень быстро нагонит нас. Наша единственная надежда — укрыться в болотах и попытаться дойти до границы пешком. — Он вздохнул: — Я надеялся, что нам не придется бродить по болотам. Куда проще было бы просто доплыть по реке до Эслинна!

С наступлением ночи поднялся туман, скрывший тропинку и обвивший их своими холодными руками. Айен и Эльфрида шли впереди, а за ними шагали самые младшие из ребятишек. Гвилим с Дайдом замыкали процессию, настороженно оглядываясь по сторонам в поисках Хан'кобана. Остальные растянулись между ними. Лиланте шагала рядом с Кориссой, второй полудревяницей, весело болтая. Клюрикон жался к Лиланте, в кои-то веки забыв про свои шуточки и кувырки.

Они продвигались вперед медленно и с трудом. Несмотря на то что Айен с Гвилимом зажгли на концах камышей ведьмины огни и раздали их по всей процессии, туман плотно окутывал их, скрывая друг от друга. Дети очень устали и стали капризничать, так что Айену пришлось нести сонного Джока на спине. Кто-нибудь из них постоянно соскальзывал с тропы, и его приходилось выуживать из ила. И, что хуже всего, они чувствовали, что из болота на них отовсюду смотрят чьи-то глаза. Время от времени мелькал призрачный силуэт месмерда, не отстававшего от них и реявшего над предательской трясиной.

— Не б-бойтесь, — прошептал Айен. — Слышите, как они гудят? Им п-просто любопытно. Они не сделают нам ничего п-плохо-го, если мы не попытаемся напасть.

Несколько раз они различали еле видные огоньки, мерцавшие сбоку. Иногда они мелькали так близко, что казались частью их процессии, временами блестели где-то на болотах, уводя их с тропы.

— Не сводите с меня глаз! — закричал Айен. — Сбиться с пути очень легко, держитесь ко мне поближе.

Маленький клюрикон ухватил Лиланте за руку и убежденно сказал:

Поймай ее — она сбежит, оставив тень в твоих руках,

Иди за ней — и кончишь жизнь в зыбучих медленных песках.

Беги за ней — она тебя в трясину прямо заведет,

Туда, где лишь тростник один шуршит, качаясь, круглый год.

Но ты на гибельный огонь глаза закрой, и вот тогда

На берег твердый и сухой сумеешь выйти без труда.

— Что он такое говорит? — спросила Корисса, и Лиланте пояснила:

— Это загадка. Он все время их задает. Что это такое, Бран?

Клюрикон повторил загадку, и Айен удивленно поднял голову.

— Он говорит о виловисп. Это очень старая загадка про висп.

— Висп, — сказал Бран, шагая рядышком с Лиланте. — Виловисп.

— Верно, — подтвердил Айен с удивлением в голосе. — Я думал, что эту загадку знают только в Эрране. Эти обманчивые огни — виловиспы, и они д-действительно уведут с п-пути, если п-пойти за ними. Смотрите, чтобы они не ввели вас в заблуждение.

Виловиспы вились вокруг них примерно с час, но наконец тропинка стала более твердой и широкой, а деревья, выступающие из тумана, были уже лесными, а не болотными.

— Мы почти на границе, — устало сказал Айен, не скрывая облегчения. — Если все пошло, как было запланировано, друзья Гвилима должны поджидать нас. — Он повернулся и оглядел длинную беспорядочную цепочку изнуренных ребятишек, но не смог разглядеть одноногого колдуна. Тогда Айен поспешил вперед, но часто оборачивался, оглядывая стелющийся туман в надежде, что из него появится коренастая фигура его друга. За спиной вздыхало болото, вокруг возвышались черные стволы деревьев. Вдруг впереди блеснул огонек, и беглецы поспешили вперед. Грязные, оборванные, они пробрались между темными силуэтами фургонов и упали на колени перед костром.

У костра сидела старая женщина, она склонилась вперед, и на ее груди отблесками огня сверкали янтарные бусы.

— Добро пожаловать! Должно быть, вы все страшно устали! Мы очень рады видеть вас здесь!

Маленькая девочка возбужденно сновала между ребятишками, приветствуя их и раздавая горячий суп и хлеб. Вдруг она застыла на месте и спросила:

— А где Дайд?

Ребятишки с криками благодарности повалились на землю, растирая свои ноющие ноги и закутываясь в пледы. Эльфрида ходила между ними, помогая раздавать еду и шепча слова ободрения. Услышав слова девочки, она остановилась и подняла голову.

— Да, где он? — спросил смуглый мужчина с блестящей серьгой в ухе.

— А Гвилим? Где Уродливый? — спросила Нина уже сквозь слезы.

Лиланте и Бран, внезапно поняв, что Дайда с ними нет, обернулись и принялись вглядываться в ночную тьму. Айен, побелев, поднялся на ноги.

— Где Дуглас?

Эльфрида расстроенно пожала плечами.

— Я думала, он у нас за спиной.

— Значит, они не вышли? Они заблудились в болотах? — в голосе Лиланте зазвенел страх.

— Надеюсь, что нет, — хмуро ответил Айен. — Если они сбились с п-пути, я едва ли смогу найти их.

— Может быть, они отыщут дорогу... — попыталась успокоить его Эльфрида.

Айен покачал головой.

— Болота таят в себе множество опасностей, — сказал он. — Даже Гвилим не знает их все. Если мы не найдем их в самое ближайшее время, то не найдем никогда.

Дайд остановился и подождал Гвилима Уродливого, который опять поскользнулся в грязи и упал. Он не стал предлагать ему руку, дождался, когда одноногий колдун с трудом поднялся на ноги, и лишь потом подошел к нему.

— Снова пробуешь грязцу, Уродливый?

— Ммм, я так рад вернуться, что не могу удержаться от того, чтобы при любом удобном случае не поцеловать сладкую землю Эррана, — сардонически заметил Гвилим. Кое-как стряхнув грязь с перепачканной туники, он уныло добавил: — Я прямо как трясинник.

— Что еще за трясинник?

— Это один из самых милых обитателей трясин, — ответил Гвилим. — Трясинники лежат под илом и затягивают неосторожных путников на дно.

— Очаровательно.

— Угу, как и множество всего другого в Эрране. Это воистину очаровательное местечко.

— Думаешь? — раздался из темноты голос Дугласа, предваряя его появление. — Я лично считаю его ужасным и буду счастлив, если никогда больше сюда не вернусь.

— Да ты сначала выберись отсюда, а потом уже будешь задумываться о возвращении, — усмехнулся Гвилим, не потрудившись объяснить, что шутит.

Оглядевшись, они обнаружили, что вереница беглецов уже исчезла из виду.

— Давайте поторапливаться, — сказал Дуглас, слегка поежившись.

Впереди виднелось тусклое размытое пятно ведьминого огня Айена, и они пустились догонять его. Гвилим высоко поднял свой посох, освещая путь.

— Я не слышу остальных, — сказал Дуглас. — Может быть, покричать и попросить их подождать?

— Огни сами по себе достаточный риск, — сказал Гвилим. — Если Хан'кобан услышит крики, он тут же нападет на наш след.

Они углубились в туманную темноту, теперь уже поспешно. Гвилим снова оступился и упал, выругавшись; Дуглас попытался помочь ему, но Уродливый злобно отпихнул его руку.

—  — Я справлюсь, спасибо, — сказал он грубо. — Не ждите меня, я нагоню вас.

Дуглас открыл было рот, чтобы возразить, но поймав предостерегающий взгляд Дайда, закрыл его и пошел во главе маленькой процессии, пробуя тропку под ногами своей палкой. Как-то раз он завопил и трясущейся рукой показал на два огромных глаза, глядящих на него из темноты. Гвилим высоко поднял мерцающий ведьмин огонь, и они увидели гигантскую лягушку, мирно сидящую на бревне. Она была приземистой и широкой, высотой по пояс Дайду, с выпученными глазами, сверкавшими оранжевым светом.

— Эта тварь ведь не ест людей, да? — дрожащим голосом спросил Дуглас.

Гвилим покачал головой.

— Нет, только насекомых и месмердов.

— Она ест месмердов?

— Это их единственный естественный враг.

— Рад слышать, что хоть у кого-то есть управа на этих мерзких тварей, — пробурчал Дуглас. — Давайте поспешим, я чувствую, как они смотрят на нас.

— Зато месмерды не смотрят — в такой-то близости от лягушек.

— Кто бы они ни были, они смотрят на нас, и мне это не нравится!

Оставив лягушку позади, они поспешили в направлении дрожащей цепочки огней, слыша за спиной ее низкий утробный крик. Гвилим хмурился, его резкое лицо прорезали угрюмые морщины. Один раз он крикнул:

— Айен! — но ответа не последовало.

— По-моему, ты же сам велел не кричать? — поддел его Дуглас.

— Думаю, нам нужно постараться побыстрее их нагнать, — голос Гвилима был мрачным, как никогда. — У меня очень плохое предчувствие.

— Эй, похоже, тропинка исчезла, — внезапно позвал Дуглас. — Я нигде не чувствую твердую землю.

Гвилим подобрался к нему поближе, подняв свой посох так, чтобы они могли лучше видеть. Со всех сторон булькала и журчала трясина. Они стояли на плавучем бугорке, качавшемся под их весом.

— Но ведь огни... — сказал Дайд, указывая на несколько бледных светящихся шаров, слабо поблескивавших и соблазнявших их продолжить путь.

Гвилим застонал.

— Виспы! Нас сманили с дороги чертовы виспы! — Он ударил себя кулаком по лбу. — Болван! — проскрежетал он. — Гвилим Тупой.

Они развернулись и, осторожно переступая с кочки на кочку, в поисках более твердой земли, направились к деревьям, когда Дуглас внезапно вскрикнул и упал в болото. Трясина быстро засосала его, и над мутной водой виднелось лишь белое, исполненное отчаяния лицо. Гвилим молнией бросился плашмя, протянув мальчику свой посох. Дуглас ухватился за него, но топь не желала так просто отпускать свою добычу.

В конце концов его вытащили, облепленного вонючей болотной грязью.

— Что-то тащило меня, — воскликнул он. — Я чувствовал его руку на своей лодыжке.

— Трясинники! — простонал Гвилим. — Только их нам и не хватало.

Они сгрудились все вместе на одной кочке.

— И что нам теперь делать? — воскликнул Дайд. — Он увидел, как из ила высунулась бледная рука, и изо всех сил ударил по ней своим посохом. Рука быстро исчезла, и где-то поблизости громко булькнула ненасытная трясина.

— Надеюсь, мы не ушли слишком далеко от тропы, а остальные скоро сообразят, что мы отстали, и отправятся на поиски, — сказал Гвилим. — В противном случае нам придется попытаться пережить ночь на болоте.

Дуглас сглотнул.

— Ты так говоришь, как будто считаешь это невыполнимым.

— Это потому, что я и не считаю, что это выполнимо. Мы забрались к трясинникам, за нами охотится Хан'кобан, а все змеи в этом мерзком болоте ядовитые. Однажды я уже выбрался из этой трясины целым и невредимым; думаю, второй раз рассчитывать на удачу мне не приходится.

Даже под толстым слоем грязи и полусгнивших листьев, прилипших к его лицу, было видно, как Дуглас побледнел.

— Может быть, просто попробуем идти обратно по своим следам...

— Попытаться можно, — устало сказал Гвилим.

— А вдруг это они? — с надеждой воскликнул Дуглас.

— Это снова виспы, — сказал Гвилим, усаживаясь на полузатонувшую корягу. — Лучше не обращать на них внимания, парень, а не то только уйдешь за ними еще дальше в болото.

Дайд почувствовал где-то в дальнем уголке разума какое-то покалывание, которое постепенно становилось все более и более настойчивым. Он попытался отмахнуться от него, но оно вернулось снова с удвоенной силой. Внезапно он засунул руку в мешок и вытащил оттуда золотистый шарик, тускло поблескивавший в темноте. Дайд недоверчиво вгляделся в его глубину.

— Лиланте? — прошептал он.

Дайд. Это ты?

Лиланте?

Да. Мы вас ищем. Вы знаете, где находитесь?

Дайд сардонически рассмеялся. Где-то в болотах...

Айен хочет знать, есть ли у вас какие-то ориентиры. Он говорит, что если мы не доберемся до вас, вы можете погибнуть. В болотах множество опасностей, он говорит, что мы должны найти вас как можно скорее, потому что только его магия не дает болотным тварям добраться до вас...

Слишком сильный туман, я ничего не вижу.

Я чувствую тебя... я приведу к вам Айена.

Нет, Лиланте, это чересчур опасно...

Но древяница уже прервала контакт, оставив Дайда тупо смотреть в пустой шарик. Он поднял голову и передал всем ее слова.

— Она не сможет найти нас, — угрюмо сказал Гвилим. — Болотные газы туманят ум, и все перемешивается.

— Она очень сильна, — медленно проговорил Дайд. — Если кто-нибудь и сможет найти нас, то это Лиланте.

Они немного отдохнули, отбиваясь от трясинников посохами, и перекусили тем, что нашлось у них в сумках. Мимо проскользнула ярко-зеленая змея, не сводя с них узких черных глаз, а вокруг не смолкали голоса гигантских лягушек.

— По крайней мере, пока они квакают, нам не угрожают месмерды, — хмыкнул Гвилим.

— Почему? Я думал, что они так и так нам не угрожают.

— Это Айену они не угрожали, — ответил Гвилим. — Месмерды знают, кто я такой. Они уже как-то раз ловили меня, чтобы доставить удовольствие Маргрит, — почему бы им не сделать это снова?

— Да, веселенькая компания, нечего сказать, — усмехнулся Дуглас, замахиваясь на пару выпученных глаз, подбирающихся к ним по трясине. — Напомни мне, чтобы я никогда больше не вздумал ночевать с тобой на болоте.

— Поверь мне, если мы выберемся отсюда живыми, я никогда больше и на пушечный выстрел к болоту не подойду, — сказал Гвилим. — Эйя мне свидетель.

Дайд...

Дайд, услышав мысленный приказ, повиновался, и в ночное небо взлетел сноп синего огня.

— Если это не привлечет к нам внимания Хан'кобана, то уже ничто не привлечет, — вздохнул Гвилим.

Они услышали крики, потом разглядели колышущуюся цепочку бело-голубых огней, движущуюся по направлению к ним.

Осторожно, здесь кругом трясина и плывуны , тревожно передал им Дайд.

Айен рубит деревья с большими листьями, ответила Лиланте. Они с Браном бросают их в болото и делают гать. Вы нас видите?

Да, думаю, что видим. Если это ваши огни, а не снова эти противные виспы.

Я вижу ваши огни. Держитесь, мы скоро подойдем.

Дайд передал послание остальным и с радостью увидел, как немного расслабилось напряженное лицо Дугласа. Туман начал редеть, и трясинники, точно преисполнившись решимости утопить их до восхода солнца, объединенными силами напали на их кочку. Десять минут они отчаянно дрались, отбивая трясинников башмаками, палками и кулаками, прежде чем Айен добрался до них по своим импровизированным мосткам. Он разогнал тварей еле уловимым взмахом руки и повелительным словом, и они исчезли в болоте, с чавканьем и плеском сомкнувшимся над их головами.

— Позволить виспам увести себя с дороги! — сказал Айен, и на его усталом грязном лице показалась улыбка. — Гвилим, и это ты, бесстрашный исследователь болот. Ты меня удивляешь.

Колдун улыбнулся ему в ответ и позволил своим спасителям помочь ему перебраться по шатким мосткам из блестящих листьев, слишком усталый, чтобы настаивать на том, что он не нуждается в ничьей помощи.

Лиланте и Бран тревожно ожидали на берегу, оба с головы до пят покрытые грязью и листьями. Лиланте никогда еще не была так похожа на ули-биста , но Дайд, выбравшись из болота, кинулся прямо к ней и крепко ее обнял. В ее глазах стояли слезы.

— Умница! — воскликнул он. — Мне ни за что не пришло бы в голову воспользоваться шариком! Я дал его тебе на тот случай, если потеряешься ты, а не я!

Лиланте была не в силах вымолвить ни слова, слишком счастливая тем, что находится в его объятиях, а его мокрое лицо утыкается ей в шею. Она обняла его, чувствуя, как защипало глаза, а птицы вокруг них пели свои беззаботные рассветные песни.

Если Хан'кобан и видел их сигнальный огонь, он был слишком далеко, чтобы вовремя добраться до них. Айен вывел беглецов из болот без дальнейших происшествий, и их встретил хор радостных криков. Айен и Лиланте потратили на спасение своих спутников и возвращение обратно куда больше времени, чем рассчитывали, и теперь уже совсем рассвело. Они были слишком изнурены, чтобы куда-либо двигаться, и без сил повалились на одеяло, чтобы отдохнуть.

— Не время спать, мы должны предупредить Ри! — закричал Дуглас. — Нужно сказать ему, что Яркие Солдаты приближаются.

— Яркие Солдаты? — встрепенулся Дайд. — Вы имеете в виду тирсолерцев?

— Да, они подписали д-договор с моей м-матерью и собираются вторгнуться в Эйлианан. — Айен быстро поведал им о планах Ярких Солдат.

Гвилим с Дайдом переглянулись.

— Айя говорила, что их латы сверкают на солнце, — пробормотал циркач. — И, вне всякого сомнения, слышала, что их, как и всегда, называли Яркими Солдатами.

— И это объясняет донесения о чужаках и огнях на болотах, — отозвался Гвилим. — Хотя что они хотели от устроителей фейерверков?

— Мы должны отправиться в Риссмадилл! Там мой отец и Ри — их застигнут врасплох! — закричал Дуглас.

— Когда они с-собираютея атаковать? Что по этому поводу говорила моя м-мать? После Ламмаса? Мы не успеем, даже если бы у нас б-были крылатые лошади, — сказал Айен. — Но мы можем отправиться в Дан-Иден, б-бабушка Гиллиан и Гислен — вдовствующая б-банприоннса, и город послушает ее.

— А как же Риссмадилл? — воскликнул Дуглас.

Гиллиан сказала робко:

— Я могла бы попытаться послать моей матери сон-сообщение. Они с моим отцом вместе с дядей и теткой отправились в Риссмадилл.

— Ты умеешь посылать сны-сообщения? — голос Дайда зазвенел от возбуждения.

— Моя мать — Ник-Эйслин, — ответила она, пожав плечами. — В своих снах я путешествую по странным местам, и Гислен тоже. Меня никогда этому не учили, но банприоннса была уверена, что мы сможем научиться быть Грезящими, поэтому она и похитила нас.

— Тогда мы отправимся в Дан-Иден и предупредим м-мать Мак-Танаха, а Гиллиан попытается предупредить Риссмадилл, — начал Айен.

— Я не хочу возвращаться в Блессем, — расплакалась Лиланте. — Эти последние месяцы были просто кошмаром, я не хочу снова проходить через все это.

Гвилим тоже покачал головой, как и двое полукровок — волшебных существ из Теургии.

— Меня в Блэйргоури чуть не забили камнями до смерти, — сказал мальчик-корриган, и в его единственном глазу блеснуло непоколебимое упрямство. — Только не говорите мне, что сможете позаботиться обо мне в Блессеме! Все знают, что там ненавидят ули-бистов !

— Я возвращаюсь обратно в лес, — сказала древяница Корисса.

— Но разве вы не хотите помочь нам? — точно не веря своим ушам, спросил Дуглас. — Весь Эйлианан под угрозой!

Она пожала плечами.

— А мне-то что до этого? Мне все равно, кто правит, пока я могу бегать там, где вздумается. Люди не сделали мне ничего хорошего.

— Как ты можешь так говорить? — Дуглас был вне себя. — Если бы не мы, ты до сих пор была бы в той ужасной Башне!

— Во-первых, если бы не люди, я никогда не попала бы в ту Башню, — заявила Корисса, спокойно поглощая вторую миску овощного рагу.

— Не суди обо всех людях по тем нескольким, которых знаешь, — ласково сказала Энит. — Но, разумеется, ты вольна поступать так, как тебе угодно. Могу я внести одно предложение?

Все закивали. Старая женщина сказала:

— Мы должны оповестить города быстро, а я не думаю, что горстка пеших детишек — лучший способ сделать это. Если Яркие Солдаты действительно собираются напасть на Дан-Горм и Дан-Иден, то запылает вся страна. Нет, у меня куда лучший план.

— Какой? Что ты хочешь сделать?

Глаза Энит блеснули.

— Я свяжусь со своей подругой Мьюирой в Дан-Идене. Она — служанка самой вдовствующей банприоннса, и та получит новость через несколько минут, а не через несколько недель. Я свяжусь и с повстанцами в Дан-Горме и во всех остальных местах и прикажу им готовиться к нападению. Кроме того, я свяжусь с Мегэн Ник-Кьюинн, которая передаст сообщение своей шпионке в Риссмадилле. Я слышала, что ее шпионка пользовалась уважением Ри еще в те времена, когда он был мальчиком. — Она рассмеялась над выражением их лиц и добавила. — У меня друзья повсюду, дети мои. Я начала ездить по этой стране в своем фургоне, когда была еще девочкой.

— А к-как же мы? — спросил Айен, упав духом. В своих мыслях все воображали себя спасителями страны и всенародными героями.

— А почему бы вам не присоединиться к восстанию? Я отвезу вас в Рионнаган, там собирается лагерь повстанцев, а один мой старый друг уже набрал многих ребятишек, наделенных Талантом, в Теургию.

Ответом ей был единогласный, озабоченный вскрик, и Энит рассмеялась.

— Не волнуйтесь, дети мои, Йорг Провидец мухи не обидит, а его Теургия не имеет совершенно ничего общего с Теургией Маргрит Эрранской! Кроме того, это совсем ненадолго. Возможно, страна будет спасена, и вы сможете уйти куда пожелаете.

Энит наполнила серебряную чашу водой и поставила ее у огня, неотрывно глядя в нее. Так продолжалось очень долго, но в конце концов она подняла глаза — ее морщинистое лицо было усталым.

— Я поговорила с Мьюирой, и сейчас она спешит к вдовствующей банприоннса. Она клянется, что сможет убедить ее вовремя принять меры и предупредить город.

Ребятишки возбужденно загалдели, а Дуглас с Айеном выдавили из себя нерадостную улыбку. Помедлив, Энит добавила:

— Я не могу связаться с Мегэн. Мы говорим друг с другом каждую неделю в один и тот же день, всегда на рассвете, но последние несколько недель она не отвечала мне... Мне что-то неспокойно. Дайд, может быть, ты попробуешь связаться с Бачи?

Старая циркачка созвала к себе на ладонь лесных птиц, привязала к их лапкам зашифрованные послания и серьезно поговорила с каждой на ее языке, прежде чем подбросить их в воздух. Тем временем Дайд сидел, уставившись в серебряную чашу, и лицо его с каждым мигом становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, он поднял голову и сказал уныло:

— Энит, я поговорил с хозяином. Мегэн арестовали и она пустила Мак-Рураха по нашему следу.

Старая женщина, полуприкрыв глаза, перебирала свои бусы. Потом она сказала:

— Да, я боялась, что именно так и произойдет. Мегэн говорила, что черный волк идет по ее следу. Что ж, нам лучше отправиться в путь. В последний раз нас видели в Блессеме, так что давайте оставим между нами и благословенной землей столько миль, сколько сможем.