"Дело об исчезнувшей красотке" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 21

Разинув рот, Мэгги переводила взгляд с меня на Сэма и обратно, а я тем временем взял из ее лапищи револьвер и сказал:

— Привет, кошечка. Праздник окончен.

Она моргнула раза два или три, и только тогда у нее в башке что-то заработало.

— Подонок! Грязный ублюдок! — Далее следовала вся нецензурная брань, которую она знала. — У тебя же против меня ничего нет.

Пока Сэмсон устанавливал их с Прессом рядышком у стены, я решил ее немного урезонить:

— На тебя, Мэгги, у нас всего хватит. А для начала скажи-ка нам, какие у тебя отношения с главой № 10 Кодекса о здоровье и безопасности граждан штата Калифорния?

Сэмсон моментально обернулся, чтобы проверить, не шучу ли я. Но лицо Мэгги выражало скорее недоумение, чем испуг. Я продолжал:

— Этот раздел Кодекса, миссис Риморс, больше известен как Акт о борьбе с наркотиками. И первое, что мы предъявим, — это обвинение в хранении наркосодержащих веществ, что уже само по себе является уголовным преступлением и влечет за собой несколько лет тюрьмы. Но остается и многое другое, как-то: сокрытие украденного имущества, покушение на убийство, еще кое-что. Но для нас хватит и одной маленькой соломинки. Она-то и сломает тебе хребет, Мэгги. Это соучастие в убийстве Джорджии Мартин. Конечно, красавица, ты сама ее не убивала, но ты наняла Сипелей — выродков, готовых родную мать вздернуть. Но для суда это то же самое, как если б ты застрелила ее из собственного пистолета.

Мэгги хрипло прокашлялась и сплюнула на пол:

— Не докажешь, дешевка.

— Мэгги, — возразил я, — здесь не «Эль Кучильо», Полы здесь моют. То, что ты здесь стоишь, для моего пола уже оскорбление. Теперь я вижу, что ты еще более гнусная тварь, чем я думал. Ты и этот не очень, как оказалось, праведный Нарда. Только вначале он тебе был знаком как Уолтер Пресс. И знакомство ваше было вовсе не шапочным.

Мэгги скосила глаза на Пресса, оглядела его с ног до головы и снова посмотрела на меня:

— О чем ты болтаешь. Мак? Я в жизни его не видела.

— О, как интересно! А кого ж тогда, если не этого Уолтера, ты назвала Уолтером, когда этот самый Уолтер только что стоял в дверях?

Мэгги упрямо насупилась.

Подошел Сэмсон:

— Что еще за хранение наркотиков, Шелл? У нас уже есть убийство.

— Есть не только убийство, но и наркотики. И работали они по-крупному. Проворачивали будь здоров. Общество Ревнителей Истины Внутреннего Мира, чудо-пророк Нарда, гипнотизирующие лекции, утренние службы — все это не более чем помпезное прикрытие для перекачки наркотиков.

Мясистая физиономия Мэгги обмякла, она придвинула к себе самый большой в офисе стул и села.

— Все кончено, Мэгги. Надеюсь, понимаешь, что тебе грозит. А сейчас, Сэм, — я обратился к нему, — прошу немного послушать, а потом сказать свое мнение. И ты, Мэгги, тоже почисти уши и слушай. Хотя ответ ты уже знаешь. Ты и Нарда.

Я говорил, повернувшись к Сэмсону, но знал, что и Мэгги и Пресс не пропустят ни слова.

— Помнишь, я рассказывал про первый ночной визит к Нарде? Я тогда прикинулся Фрэнсисом Джойном и после заутрени зашел к Нарде поболтать. Я сидел на полу. А он стоял. И я смотрел на него снизу вверх. Что-то такое было у меня в голове, туман какой-то, но я тогда не придал значения. Нарда снизу смотрелся как великан, но я встал, и оказалось, что он не такой уж и высокий. Ну да ладно. Я сидел на полу, и вошли близнецы. Оба с оружием. Один сразу начал палить и очень аккуратненько прострелил мне плащ. А я таких парней с оружием сильно уважаю. Но слушай, Сэм, я их совсем не испугался. Оказывается, я могу быть храбрым, как лев. Понял, Сэм? И я их начал подкалывать. Какой я смелый и так далее. Тогда один Сипель бьет меня вот сюда. — Я дотронулся до все еще не спавшей опухоли. — Бьет дулом пистолета. А мне хоть бы что. Пустяк. От такого пустяка я полетел вверх тормашками, но боли никакой. Я их подкалываю дальше, подымаюсь на ноги. Так с ними круто разговариваю, что сам себя не узнаю. Это еще не все, слушай дальше. Они ведут меня на Алоха-стрит. Туда, где ты нашел того, которого я убил. Запирают вместе с Трэйси. А я ничего не делаю, ничего не предпринимаю. И пока я ничего не предпринимаю, приносят какое-то жаркое. Я не ел часов двенадцать или больше, все время на ногах и бегом, но я, оказывается, не голоден. Я хожу там по комнате, бросаюсь на стены, а два раза даже вставал у двери и ждал, когда кто-нибудь из них войдет. Я готов был разорвать их на куски, перегрызть глотку. А в комнате там тяжеленный стул, я мог бы бить им как молотом, но я о нем даже не подумал. В мозгах что-то крутится и крутится, будто кто-то снова и снова запускает колесо рулетки, но выпадают неизменно одни двойные нули. Мне тогда казалось, что я справлюсь с ними голыми руками. Понял, Сэм, какое у меня было состояние? А потом я присел, зевнул разочек и проспал как младенец часов десять или одиннадцать. А сны, Сэм! Боже, какие сны я видел! О них я расскажу отдельно, как-нибудь потом. Но я проснулся, и все стало нормально, и мы выбрались. — Тут я прервался и глубоко вздохнул. — Смекай же, Сэм. Догадайся, не ошибешься.

Сэм невозмутимо достал из кармана большую спичку, зажег ее и поднес к кончику зажатой в зубах сигары. Затянувшись, он посмотрел на Мэгги, потом на Пресса, вынул сигару изо рта и сказал:

— Допинг для дурачков.

— Именно, Сэм! Допинг. Это был наркотик. И если ты немного пошаришь по закуткам «Эль Кучильо» и подвалам Нардиного храма, доказательства сами выплывут.

Говоря это, я внимательно следил за реакцией Мэгги. До сих пор она смотрела в пол, но после последней фразы подняла голову и так и впилась в меня своими глазками. Пресс тоже.

— Что, Мэгги, спинка зачесалась? Жарко стало? — Я засмеялся. — Ничего, я тебе баньку устрою. Все для этого готово.

Снова повернувшись к Сэмсону, я продолжал:

— Какое-то время я подозревал, что наркотик в сигаретах. Помнишь, я дал тебе одну? Но ты ответил, что марихуаной там не пахнет, и моя первая догадка лопнула. Но со второго раза я все-таки решил задачку. О, Сэм, сначала для меня это было как фантазия, причуда, прихоть воображения, но потом…

Переведя взгляд на Пресса, я нараспев, подражая его голосу, затянул:

— Внемлите же мне. Подобно Иисусу Христу, давшему ученикам своим еду и питье, я, Нарда, призываю вас к себе и делаю то же самое… — Я наклонился к нему. — Ты подлый вонючий подонок! Знаешь, Сэм, я выпил то, что они давали, и съел эту печенинку. То есть они меня накормили, чем хотели. Я был в библиотеке, Сэм. Специально читал про наркотики. Их можно запросто принимать как таблетки. И не надо тыкать вены. Работает почти так же, но с небольшой задержкой. Нормальный здоровый мужик типа меня особого кайфа не получит, морфий там или что. Но после нескольких раз, Сэм… Ну, что ты об этом думаешь?

И хотя Сэм мог пока судить о деле лишь по тем обрывкам информации, которые я ему дал, он все понял правильно. Он уже знал, что я собираюсь рассказать дальше. Сэм достал из кармана другую сигару, долго-долго разминал ее, словно замазку, и наконец произнес:

— Из всего, с чем я до сих пор сталкивался, из всех самых грязных, самых поганых…

Но он не закончил. Мускулы у него на шее напряглись, челюсть выдвинулась вперед.

— Да, Сэм. Массовое производство. Штамповали готовых наркоманов и поставили это на поток. Под вывеской Внутреннего Мира набирали «учеников и последователей», малыми дозами приучали к препарату, а затем наступал момент, когда организм просто не мог обходиться без такой подпитки. И потом — прозрение. Я сегодня встречался с парочкой выпускников. Подходят по всем параметрам.

Я подошел к Прессу:

— Скажи-ка нам, свинья, что ты туда подмешивал? Морфий? Или немного героина?

Ничего от него не добившись, я резко повернулся к Мэгги:

— А ведь это, кошечка, твоя идея, не так ли? Отвечай. Это ты придумала, чтобы курс обращения в вашу философию длился четыре недели?

Сэм подошел сзади и положил руку мне на плечо:

— Четыре недели? Они выбрали именно такой период?

— Да. Мне рассказал это парень, который писал лекции для Нарды. Этот недоумок даже речь себе сочинить не мог.

Сэм заскрежетал зубами:

— И каждый раз, все четыре недели, во время каждой службы они получали отраву?

— Да. И это ж все накапливается.

— Конечно. Человек привыкает. Четыре недели — срок более чем достаточный. Чтобы привыкнуть, вполне хватит. А потом, когда этот червь в них уже сидит, они будут кормить его все больше и больше. Иначе он им жизни не даст. Признаваться не пойдут, сами залезли, а пойдут добывать денежку.

— Я, Сэм, еще хотел кое-что сказать. Когда эта милая крошка, — я кивнул на Мэгги, — организовала убийство Джорджии, то причина смерти была очевидна. Огнестрельные раны. Медэксперт наверняка укажет и куда вошли пули, и траекторию, и так далее. Другого ничего он попросту и искать не будет. Но я готов дать голову на отсечение, что проведи мы сейчас полное вскрытие, и окажется, что Джорджия накачана до предела. А отсюда, в свою очередь, вытекает и логичное объяснение, куда уплывали денежки со счета. Никакого шантажа не было. Она платила за наркотик, без которого не могла жить.

Я снова обратился к Мэгги:

— Не нравится, киска? С тобой все кончено. Так же, как и с Прессом. Спорю на что угодно, у тебя полно этой дряни прямо в «Эль Кучильо». А еще могу поспорить, что Мигель после закрытия занимается там бизнесом. Обслуживает жаждущих клиентов. Я встретил его ночью в клубе, когда там никого уже не было, и знаешь, киска, что он делал? Не только обслуживал, но и сам нагрузился по самые жабры. Что, Мэгги, не знала? Ну так, значит, он сам, втихаря. Водил тебя, дуру, за нос. Я сказал ему, так он еще и обиделся, нож в меня швырнул. Но ничего, Мэгги, это лишь цветочки. Ты у нас пойдешь за убийство. Я все думал, почему так важно было заставить замолчать Джорджию Мартин, когда в субботу вечером она начала высовываться. Ведь она дала вам понять, что что-то замышляет. Сейчас я в этом уверен. И дело не в пропавшей сестре и не в вашей идиотской религии, а дело в том, что она сама принимала. Тоже была одной из тех, кто клюнул на приманку. Теперь мне ясно, почему она не раскрывалась до конца. Хотела и себя оградить, и честь семьи уберечь. И конечно же волновалась за сестру. Но одновременно Джорджия била и по себе. Не знаю откуда, но она узнала про «Эль Кучильо». Что «Эль Кучильо» в этом деле участвует. Как она получила такие сведения, пока не ясно, но ты, Мэгги, это мне расскажешь. А может, она тоже пользовалась услугами Мигеля? Когда клуб уже закрыт, а? А может, еще что-нибудь? От тебя можно ждать любой пакости. В общем, в субботу Джорджия боялась быть одна, ей нужно было прикрытие. Но никому, связанному с ОВМ, не позволено болтать лишнее, и Джорджию пришлось убрать. А убрать человека для тебя — все равно что муху раздавить. Набрала номер и шепнула Сипелям. Раз плюнуть. Именно ты заговорила тогда про телефоны, помнишь?

Мэгги заерзала:

— Позвонить им мог кто угодно. Почему обязательно я?

— А-а, вот как заговорила. — Я усмехнулся. — Значит, ты признаешь, что это дело рук Сипелей?

— Нет. Я ничего не признаю.

— Но ты стояла во главе. Не Пресс, а именно ты. Когда я убил Пола, второй братец пошел почему-то не к Прессу, а к тебе.

— Откуда ты это взял?

— От тебя, Мэгги. Ты сама себя выдала.

Она, не понимая, вытаращила глаза.

— Как дважды два, Мэгги. — Я показал отнятый у нее револьвер. — Вот это называется хранением краденого. Я не шутил, когда говорил это. У тебя был мой тридцать восьмой. Ты сама его сюда принесла. Правда, убивать ты собиралась не меня, а Трэйси. Я свой револьвер в последний раз видел, когда отдавал его Сипелям у Нарды в доме. Пресс с тех пор никого из них не видел. И получается, что ты его могла взять только у Питера. Если непонятно, могу объяснить письменно.

— Не знаю я никакой Трэйси. И вообще не понимаю, о чем ты. — Мэгги начала заметно нервничать. Она то и дело облизывала пересохшие губы. — И с чего бы это вдруг я вздумала затыкать рот какой-то Трэйси?

— С чего, ты спрашиваешь? Хорошо, сейчас объясню.

Я обернулся к входной двери и позвал Трэйси. Слышно было, как по коридору быстро застучали ее каблучки. В дверях я ее встретил и подвел к Мэгги.

— Ну так что, Трэйси? — как ни в чем не бывало спросил я.

Трэйси не подвела. Она сказала то, что нужно, и так, как нужно. Будто репетировала по меньшей мере полчаса, а не несколько секунд в лифте.

— Да. Я абсолютно уверена. Там была эта самая женщина.

— Спасибо, милая. Что скажешь, Мэгги? Или это мне тоже изложить в письменной форме?

Никакой писанины, однако, не потребовалось. Мэгги была явно напугана.

— Правильно, Мэгги. Конечно же ты не была уверена, что она тебя как следует рассмотрела. Я имею в виду там, в храме, когда ее вели по лестницам. Но ты высунулась не вовремя. Да, она плакала, когда ее вели, но твое лицо она не забыла. И, конечно, она, увидев тебя в храме, не могла не сообразить, что ты прямо причастна к ОВМ. Следовательно, ее ты тоже решила прикончить. Глупо же оставлять свидетелей, верно? Когда Питер передал тебе мой револьвер, ты правильно сообразила, что мы сбежали. Потом ты правильно рассчитала, что Трэйси дома, и позвонила, притворившись, что это я. Трэйси мой голос по телефону не слышала, тебе здесь повезло, и попалась. Но чтобы избавиться от Трэйси, сначала тебе надо было убрать с дороги меня. Встретиться с нами обоими в одно и то же время ты не решилась. О'кей, тогда ты звонишь мне, придумываешь свидание у черта на куличках и беспрепятственно проникаешь в офис. К сожалению, я вернулся скорее, чем ты полагала. И ты здорово придумала — воспользоваться моим же оружием. Ты, Мэгги, не была уверена, знаю ли я что-нибудь, но ты не могла, никак не могла оставить в покое Трэйси. А когда Трэйси убита из моего кольта, получается, что и я замешан не на шутку. Но, дорогая моя Мэгги, странным было то, что телефон зазвонил сразу же, как только я вошел в офис. Как будто за мной следили. Тебе бы подождать немного, но… Или у тебя времени не было? И почему вдруг на перекрестке Мэйн именно с Сотой? Почему не с Десятой или Двенадцатой? Или вообще где-то поблизости? А потому, что тебе надо было загнать меня подальше и выиграть время. Ясно как Божий день. Все, Мэгги. Твоя песенка спета. Тебе конец. И ты должна это признать.

Мэгги кусала губы и молчала. Воспользовавшись этим, я отозвал Сэмсона в сторонку, и мы говорили так, чтобы никто не слышал. Сэм перешел на шепот:

— Все идет отлично, Шелл. У меня идея. Я сейчас беру Пресса и занимаюсь им где-нибудь в другом месте, О'кей? Мне кажется, я сумею найти комнату на вашем этаже. А ты продолжай наседать на эту жирную перечницу. Кто-то из них должен не выдержать, согласен?

— Согласен, Сэм. Договорились.

Я откинул барабан тридцать восьмого, все патроны были на месте.

— Стой, Сэм, погоди минутку. Пора признаться, что кое-что от тебя я все-таки скрыл. Тогда у Нарды, когда я взял стакан из ванной, я прихватил еще и кое-какие журналы. В них расписывались люди, приходившие на утренние моленья.

Сэм наморщил лоб и задумался:

— То есть ты хочешь сказать, что имеешь на руках списки выпущенных ими наркоманов. Тех, естественно, кто ходил регулярно.

— Точно так, Сэм. А с некоторыми я даже поговорить успел.

Сэм обиженно скривил губы:

— И ты, такой-сякой, посмел это от меня утаить? Да ты же после этого последний предатель… Ну ладно, где они, эти журналы?

— Они здесь. В офисе. В старых номерах «Тру», прямо у меня на столе.

— Так дай же хоть один посмотреть.

— Что, сейчас?

— Ну конечно. Я ж никому ничего говорить не буду. Пока. Зато наши новые приятели попрыгают, вот увидишь. — Он посмотрел на Пресса, потом на Мэгги, снова на Пресса. Те сидели, словно чужие друг другу. — Очень хочу увидеть их реакцию, когда ты достанешь журналы. Надо полагать, оба знают, что журналы у тебя?

— Пресс точно знает. Они же хранились у него в комнате. А вот Мэгги — это вопрос. Пресс мог испугаться и скрыть от нее. Так что есть шанс.

— Отлично, Шелл. Действуй.

Я подошел к столу и встал рядом с Трэйси.

— Прости, дорогая, только ради Пита, — сказал я, выдвигая вращающийся стул, — садись вот сюда и наблюдай.

Трэйси такая моя вежливость застала врасплох:

— Ничего, ничего. Я бы могла и постоять.

Она была бледна и, похоже, только сейчас начала осознавать, что произошло. Вернее, то, что чуть было не произошло. Трэйси села, и я раскрыл лишенные внутренностей старые подшивки. Журналы лежали на месте. Я достал оба и со словами: «Один тебе, Сэм», — сделал шаг в его сторону.

Но Сэм в этот момент смотрел не на меня, а на мадам Риморс. Я тоже взглянул. Мэгги совершенно забыла, где находится. Потеряв всякий контроль над собой, она приподнялась и ничего не видела, кроме злосчастных журналов. Она хотела что-то сказать, но получилось невнятно, затем, так и не закрыв как следует рот, Мэгги качнулась вперед, к Прессу, в два гигантских, невероятных прыжка очутилась с ним рядом и отвесила ему такую оплеуху, что тот опрокинулся и кровь ярко-красным ручьем хлынула у него из носа.