"Звезда сироты" - читать интересную книгу автора (Фостер Алан Дин)

5

Суборбитальные полеты во все крупные города и провинции на Земле происходили в огромном порту по регулярному расписанию. Встреченный Флинксом служащий был прям телом, но психически поврежден от четвертьвековых ответов на одни и те же пустопорожние вопросы. Он не только не мог ожидать никакого повышения, но и подозревал, что его младшая дочь гуляла с двумя пожилыми мужчинами и одной молодой женщиной одновременно. Когда Флинкс приблизился, он размышлял, что в его время дети вели себя иначе.

– Я только что попытался купить билет до города под названием Денпасар, – объяснил Флинкс, – а на кассовом автомате зажглась надпись "Такого направления нет". Почему?

– Откуда вы, юный сэр? – вежливо осведомился служащий.

Флинкс поразился. За всю жизнь его всего лишь несколько раз назвали "сэр". Он начал было отвечать: – Из Драллара, с Мотылька, – да вспомнил вдруг одно раннее изречение Мамаши Мастифф.

"Всегда отвечай на вопрос как можно короче, мой мальчик, – поучала она его. – Это заставляет людей считать тебя умным и нескучным, в то время как дает им, по возможности, меньше сведений о тебе самом".

Поэтому он сказал просто: – С другой планеты.

– И, рискну предложить, с далекой планеты, – добавил служащий. – Разве вы не знали, юный сэр, что Бали – закрытый остров? Туда дозволяется путешествовать только трем классам людей.

Говоря это, он перечислил их по пальцам:

– Балийцам и их родственникам, Служителям Церкви и правительственным служащим со специальным разрешением.

Он внимательно изучил Флинкса.

– Вы могли бы сойти за балийца, если бы не эта ваша морковная макушка, так что вы явно не местный. Вы не притязаете на звание служителя Церкви и… – он не мог подавить легкой улыбки, – я не думаю, что вы специальный представитель правительства. В любом случае, почему вы вообще хотите туда отправиться?

Флинкс безупречно пожал плечами:

– Я слышал, что это центр Объединенной Церкви. Я думал, что будет интересно посетить такое место, пока я езжу туристом по Земле, вот и все.

А, стандартный ответ. Любые подозрения, которые могли зародиться у служащего, умерли, не успев сложиться.

– Это понятно. Если, однако, вас заинтересует такой же ландшафт, как на Бали, то вы можете добраться столь близко, как… – он помолчал, сверяясь с проигрываемой перед ним на экране толстой лентой, – …на восточную оконечность острова Ява. Я сам там бывал. Остров можно увидеть из Баньюванги, а Сурабая – прекрасный древний город, очень живописный. Вы можете даже пролететь на флайере над Комодо, где находится станция возрождения динозавров. Но на сам Бали, – служащий с сожалением покачал головой, – можно с таким же успехом попробовать высадиться на Родной Планете Империи, как и попасть в Денпасар. О, если вы сможете проскользнуть в отправляющийся челнок, вы, может, и попадете в город. Но вы никогда не уедете с острова, не ответив обязательно на несколько трудных вопросов.

– Ясно, – благодарно улыбаясь, ответил Флинкс. – Я не знал. Вы очень помогли мне.

– Пустяки, сэр. Наслаждайтесь своим пребыванием на Земле.

Флинкс ушел в задумчивом состоянии. Так значит, существовал шанс, что он сможет каким-то образом попасть на остров. Но хотел ли он быть вынужденным отвечать по отбытии на те трудные вопросы? Не хотел.

Это оставляло его с проблемой получения доступа в такое место, куда не допускали никого. Нет, напомнил он себе, шепча чемодану и его кожистому содержимому, это не совсем верно. На остров разрешалось ездить трем классам людей.

Он не думал, что будет легко подделать правительственное удостоверение, и был слишком молод, чтобы выдавать себя за какую-то важную персону. Существовала возможность примазаться как прислужнику Церкви. Но что насчет?.. Разве старик не сказал, что если не считать его рыжих волос, он мог сойти за балийца?

Проходя мимо внутренней панели из полированного металла трехэтажной высоты, Флинкс уловил свое отражение. Немного краски для волос, ускоренный курс по местному диалекту, небольшая лодка – наверняка ведь, это не могло быть так легко!

Но существовал шанс, что его план был настолько простым, что его могут проглядеть те, кто высматривал более изощренных лазутчиков. И Флинкс часто видел, как обладание определенным количеством наглости – не глотательной разновидности – могло оказаться куда полезней в одурачивании бюрократии, чем любые официальные удостоверения в кармане.

Повернувшись, он возвратился обратно к автоматическим билетным кассам. Набрав требование и вставив картометр, он получил челночный билет в один конец до Сурабаи…

Древний рыночный городок сохранил многое от своего аромата семнадцатого века. Флинкс чувствовал себя прямо как дома, узнавая нечто давно им подозреваемое: один переполненный рынок во многом похож на любой другой, куда бы тебя ни занесло.

Все говорили на земшарском и симворечи, вдобавок к древнему местному диалекту, известному как бахаса индонезия. Флинкс легко раздобыл черную краску, и, с измененным цветом волос, быстро стал одним из местных. Нескольких недель пребывания оказалось достаточно, чтобы обеспечить его, прирожденного лингвиста, действенным поверхностным знанием языка.

Добыть небольшую лодку оказалось достаточно просто. Если замысел не удастся, он всегда может прибегнуть к объяснению, что он простой рыболов, у которого отказал автолоцман, вызвав отклонение от курса. Кроме того, для любого инопланетного шпиона действительно трудным этапом было бы прохождение через таможню входного порта Земли, а это Флинкс уже прошел.

Поэтому после нескольких дней спокойного автоматического плавания он увидел перед собой возвышающиеся пики гор Агунг и Батур, двух господствовавших на острове вулканов.

Под покровом безлунной ночи он приблизился к самой северной оконечности великолепного пустого пляжа, называемого купа, на западной стороне острова. Никакой патруль не появился и не окликнул его, когда он вытащил свою лодочку на песок. Из скрытых ям не выскочило никаких автоматических лучеметов, чтобы испепелить его на месте.

Пока у него все шло вполне успешно. Это, однако, не уменьшило его чувства беспокойства. Одно дело – стоять на пустом пляже, совсем другое – проникнуть в недра самой Церкви.

Двигаясь вглубь острова со своим единственным предметом багажа – перфорированным чемоданом, содержавшим немного одежды и Пипа, – он в скором времени встретил небольшую немощеную дорогу через окаймлявшие пляж джунгли. После нескольких часов ходьбы он смог окликнуть машину, культиватор. Ехавший на ней фермер подвез его в Бену, а оттуда было легко нанять автобекак непосредственно в Денпасар.

Все шло настолько хорошо, как только мог надеяться. Фермер счел его чужестранцем, навещающим родственников в городе, и Флинкс не видел ни малейшей причины оспаривать столь удобно обеспеченную ему легенду. И молодой фермер равным образом не проявлял ни малейшего желания переключиться с земшарского на бахаса индонезия, поэтому спешно приобретенный словарь Флинкса не подвергся испытанию.

Хозяйка гостиницы встретила Флинкса как желанного гостя, хотя и настояла на том, чтобы посмотреть животное в чемодане. Флинкс показал ей, надеясь, что женщина не из болтливых. Если слух дойдет до представителей Церкви, кто-то может полюбопытствовать насчет присутствия здесь такого экзотического и опасного инопланетного вида, как мини-дракончик.

Но Флинкс отказывался тревожиться. В конце концов, он удобно устроился в комфортабельном номере в городе, куда, как ему говорили, будет трудно попасть. Завтра он приступит к делу проникновения в систему Церкви.

Первое, что он должен выяснить, это где на острове хранились генеалогические архивы, а потом – через какие процедуры требуется пройти, чтобы получить к ним доступ. Может, ему еще придется прибегнуть к подделке документов. Вероятней же, он закончит тем, что похитит церковное обмундирование и наглостью проложит себе путь к легкому доступу в архивы.

Флинкс-священник. Он отправился спать, улыбаясь этой мысли и реакции Мамаши Мастифф, если бы та увидела его в церковном облачении…

На следующее утро он начал свою личную атаку на святая святых самой мощной организации в Содружестве.

Первым шагом было выбрать такси с разговорчивым водителем. Флинкс избрал самого старого, какого только смог найти, действуя по теории, что занятые в такой профессии более пожилые люди были более склонны чрезмерно болтать, а в остальном заниматься своим собственным делом. Водителем Флинкса был седогривый патриарх с большими вислыми усами. Он был стройным и жилистым, как и большинство местных. Женщины отличались единообразной кукольной красотой и, похоже, старели прыжком, от четырнадцати к восьмидесяти годам без всяких промежуточных возрастов.

Некоторые из них уже посматривали на Флинкса несколько заинтересованно, к чему он начинал привыкать, по мере того как становился старше. Сейчас, однако, для этого не было времени.

– Что у вас на уме для сегодняшнего путешествия, сэр?

– Я всего лишь гость, приехал сюда повидать своих родственников в Сингарадье. Прежде чем меня захлестнут дяди и тети, я хотел бы посмотреть остров, не обремененным семейными разговорами. Старые храмы… и новые.

Старикан и глазом не моргнул, лишь кивнул и завел мотор. Экскурсия оказалась столь же основательной, как и старик – болтливым. Он показал Флинксу громадные пляжи в Куте, где накатывались огромные буруны Сунда Бали, не ведая, что Флинкс ночью раньше одолевал эти самые волны. Водитель отвез его к большой научно-исследовательской океанографической станции в Сануре и широко раскинувшейся территории Церковного Университета на окраинах Денпасара.

Он показал ему разные филиалы научно-исследовательских институтов Церкви, построенных все как один в старом балийском стиле, насыщенном железобетонными скульптурами, выстроившимися вдоль всех перемычек и стен. Он провез его через древние рисовые чеки, покрывшие террасами игрушечные горы – самые прекрасные на всей Земле, настаивал старик, даже если фермеры в своих широких шляпах ездили теперь больше на маленьких механических культиваторах вместо водяных буйволов.

Прошло полдня, прежде чем Флинкс дошел до того, что заметил:

– Это совсем не похоже на то, что я ожидал от штаб-квартиры Церкви.

– Ну, а чего вы ожидали? – спросил старик. – Воспроизведения в более крупном масштабе Анклава Содружества в Брисбене? Купола из черных и бронзово-зеркальных металлов и шпили километровой высоты, украшенные мозаикой?

Флинкс откинулся на потертую спинку старого сидения рядом с шофером и принял застенчивый вид.

– Я, конечно, никогда не бывал в столице, но я видел репродукции. Полагаю, что ожидал увидеть здесь нечто похожее.

Старик тепло улыбнулся:

– Я не специалист по мышлению Церкви, сынок, но для моей фермерской души она кажется собранием хороших, не любящих сложности людей. Университет – самое большое церковное здание на острове, лаборатория астрофизики в четыре этажа – самое высокое. – Он на время смолк, пока они ехали над речным ущельем.

– Почему, по-вашему, – спросил он наконец, – Объединенная Церковь несколько веков назад решила расположить свою штаб-квартиру на этом острове?

– Не знаю, – честно ответил Флинкс. – Я не думал об этом. Полагаю, для того, чтобы быть поближе к столице.

Старый шофер покачал головой:

– Церковь находилась здесь задолго до того, как Брисбен сделали столицей Земли. Для путешествующего с духом Гаруды в качестве спутника ты, сынок, кажешься довольно невежественным.

– Духом Гаруды? – Флинкс увидел, что шофер смотрит на сонную голову рептилии, выглянувшую из-за пазухи комбинезона. Он бешено заворочал мозгами, а затем расслабился.

– Но ведь Гаруда – птица, а не змей.

– Я вижу в твоем приятеле дух, а не облик, – объяснил шофер.

– Тогда хорошо, – признал Флинкс, вспоминая, что чудовищная птица Гаруда была, несмотря на свою устрашающую внешность, добрым созданием. – По какой же причине Церковь присутствует здесь, если не для того, чтобы быть ближе к столице?

– Я считаю, это из-за того, что ценности Церкви и балийского народа очень схожи между собой. И те и другие делают упор на творчество и мягкость. Вся наша собственная надменность и враждебность ушли на нашу древнюю мифологию.

Флинкс посмотрел на старика с большим уважением и любопытством. В этот миг он казался чем-то более интересным, чем всего лишь старым таксистом, но это уж сверхподозрительный ум Флинкса снова высматривал себе новые хлопоты.

– Наше самое агрессивное движение – это пожатие плечами, – продолжал старик, с любовью глядя на окружающий ландшафт. – Это происходит от жизни в одном из самых прекрасных мест галактики.

Начался легкий дождь. Старик закрыл откидной верх машины и включил кондиционирование воздуха. Флинкс, гордившийся своей приспособляемостью к чуждой окружающей среде и вынужденный до сих пор играть роль почти местного, издал мысленный вздох облегчения при первой прохладной ласке кондиционера.

Влажность в одном из самых прекрасных мест галактики могла быть удушающей. Не удивительно, что транксийские члены Церкви согласились столь много веков назад построить здесь ее штаб-квартиру.

Они остановились в Убуде, и Флинкс устроил спектакль с осмотром знаменитой резьбы по дереву в рекомендованных стариком лавочках. Это не было исключительно балийским обычаем. У Мамаши Мастифф тоже имелась своя договоренность с гидами в Дралларе.

Экскурсия продолжалась, и необходимость проявлять интерес становилась все более и более обременительной. Флинкс зевал при осмотре слоновой пещеры, моргал у священных источников и видел храмы, построенные на храмах.

Подходящее местоположение для родного дома Церкви, подумал Флинкс, когда тучи рассеялись и за дымящимся конусом 1500-метровой горы Агунг появилась двойная радуга. Аквамариновые рясы и комбинезоны проходящих мимо сотрудников Церкви сливались с неподвижной цветущей растительностью джунглей столь же естественно, как и фруктовые деревья, флегматично стоявшие, следя за всем, вдоль дорог, полей и рисовых террас.

– Это все очень красиво, – сказал наконец Флинкс старому шоферу. – Но я все же хотел бы посмотреть на штаб-квартиру Церкви.

– Штаб-квартиру Церкви? – Старик неуверенно посмотрел на него, потянув себя за ус. – Но ведь весь остров – штаб-квартира Объединенной Церкви.

– Да, я знаю, – ответил Флинкс, стараясь не показаться нетерпеливым. – Я имею в виду штаб-квартиру штаб-квартиры.

– Ну, – старик посмотрел вверх и налево, снова потянув себя за ус. – Самым близким к этому будет Административный Корпус, но я не понимаю, почему бы кому-то захотелось его увидеть. – Удивительное дело, он улыбнулся, показав под своей сморщенной верхней губой белые зубы.

– Все еще ожидаешь башни из драгоценного металла и аметистовые арки, а, сынок? – Флинкс принял смущенный вид. – Я так тебе скажу: хотя на сам Корпус нечего терять зря времени, он находится в уголке, которому позавидовал бы сам Будда.

Шофер принял решение.

– Тогда поехали, я отвезу тебя туда, если уж ты так на это настроился.

Они продолжали ехать на север из Убуда, проезжая по все более и более крутым террасам, когда поднимались по старой дороге. На ней не было никаких доказательств частого движения, которого Флинкс ожидал бы на пути в штаб-квартиру штаб-квартиры. Может быть, старик был прав. Может быть, разыскиваемого им учреждения не существовало.

Может быть, он зря терял время.

Флинкс высунулся из окна и увидел, что его первоначальная оценка состояния дороги все еще оставалась в силе. Покрывавшая путь трава была высотой в несколько сантиметров. Густая и здоровая, она не показывала никаких характерных сгибов, вызванных постоянным прохождением по ней машин.

В конечном итоге машина вздохнула и остановилась. Старикан сделал Флинксу знак выбираться, после чего шофер провел его к краю отвесной пропасти.

Флинкс осторожно заглянул за край. В нескольких тысячах метров внизу на дне долины лежало широкое мелкое озеро. Зелень пестрела обводненными полями и разбросанными домами фермеров.

У противоположного конца озера, неподалеку от подножия дымящейся горы Агунг, раскинулась тесная группа скромных, похожих на коробки двухэтажных строений, покрытых яркой аквамариновой эмалью. Они выглядели строго утилитарными, если не просто уродливыми. Среди них не попадалось ни арок, ни башен.

В одном конце комплекса несколько антенн распустили цветы абстрактных металлических сетей, и поблизости находилась лужайка, где едва хватило бы места маленькому атмосферному челноку.

И это все?

Флинкс недоверчиво уставился на своего гида.

– Вы уверены, что это именно он?

– Да, это и есть Административный Корпус. Сам я там никогда не бывал, но мне говорили, что он по большей части используется для хранения старых архивов.

– Но церковная канцелярия?.. – запротестовал было Флинкс.

– А, вы имеете в виду место, где собираются Советники? Это то невысокое, похожее на грейфер здание, которое я показывал вам в самом Денпасаре, то, что рядом с солнечной научно-исследовательской станцией. Помните его? – Флинкс поискал в памяти и обнаружил, что помнит. Оно было лишь чуть более впечатляющим, чем разочаровывающее скопление зданий внизу.

– Совет Церкви собирается раз в год, и именно там принимаются его решения. Я могу отвезти вас обратно туда, если вы желаете.

Флинкс покачал головой, не в состоянии скрыть свое разочарование. Но если это был склад старых архивов, он мог содержать то, что Флинкс явился посмотреть. Если нет – ну, он мог заняться разрешением проблемы отъезда с этого острова, не навлекая на себя нежелательные вопросы. Наверное, в провинцию Индию, в Аллахабад…

– Вы сказали, что никогда не бывали внутри, – повернулся он к старику. – Церковь запрещает там появляться?

Шофера это, похоже, позабавило.

– Насколько я слышал, нет. Просто нет никакой причины появляться там. Но если вы желаете…

Флинкс двинулся обратно к машине:

– Поедемте. Вы можете оставить меня там.

– Ты уверен, сынок? – заботливо спросил старик, поглядывая на закатывающееся солнце во влажном небе. – Скоро стемнеет. У тебя могут возникнуть трудности с поиском транспорта обратно в город.

– Но я думал… – начал было Флинкс.

Старик медленно покачал головой и терпеливо объяснил:

– Ты все еще не слушаешь. Разве я не сказал тебе, что это всего лишь место хранения? Там нет никакого движения, в долине-то. Это место медленно растущих вещей, тусклое, далекое от любого городишки. Будь я Церковником, я бы скорее предпочел расположиться в Беноа или Денпасаре. Здесь одиноко. Но, – он пожал плечами, – деньги ваши. По крайней мере, ночь будет теплой.

Они забрались обратно в машину, и он начал спуск по узкой извилистой тропе, не замеченной Флинксом раньше.

– Если вы не достанете транспорта обратно, то можете попробовать спать на земле. Берегитесь, однако, сороконожек, у них неприятный укус. Я уверен, что какой-нибудь фермер подвезет вас утром до города – если вы встанете достаточно рано, чтобы поймать его.

– Спасибо, – поблагодарил Флинкс, не сводя глаз с долины внизу. С ее сверкающим озером, притулившимся у подножия большого вулкана, она и впрямь выглядела привлекательно, хотя его внимание по-прежнему притягивала прозаическая архитектура Корпуса. Та стала еще менее впечатляющей, когда они подъехали поближе. Аквамариновая эмаль казалась застывшей на фоне богатых коричневых и зеленых цветов опоясывающей горы растительности. Когда они достигли дна долины, Флинкс увидел, что строения были лишены окон. Как и подобает, мрачно подумал он, учреждению, посвященному вещам, а не людям.

Машина остановилась перед тем, что, должно быть, являлось парадным входом, поскольку это был единственный вход. Никаких массивных скульптур, изображающих братство челанксов, никаких бьющих фонтанов по бокам от простой двери с двойными стеклами. В стороне было припарковано несколько непримечательных на вид машин.

Флинкс открыл дверцу и вылез. Пип пошевелился в свободных складках комбинезона, и Флинкс утихомирил своего беспокойного приятеля, пока вручал старому водителю свой картометр.

Шофер сунул его в большую щель на приборной доске и подождал, пока компактный инструмент не перестал гудеть. По завершении передачи финсредств он вручил картометр обратно Флинксу.

– Желаю тебе удачи, сынок. Надеюсь, твой визит окажется стоящим всех твоих хлопот с прибытием сюда. – Он помахал рукой из машины, тронувшись обратно к горной дороге.

"Хлопоты – неадекватное слово, старик", подумал Флинкс, крикнув ему на прощание: – Селамат сеанг!

С минуту Флинкс постоял один перед Корпусом, слушая тихое журчание воды, падавшей с террасы на террасу. Через поля до него донеслось тихое "хут-тут" направляемого рукой фермера механического культиватора. По словам старого шофера-гида, люди тут занимались уборкой своего пятого урожая риса и начинали сеять шестой.

К этому времени Флинкса тошнило от сельского хозяйства, храмов и самого острова. Он проверит, что может предложить это не располагающее к оптимизму строение, попробует поискать в городских архивах Аллахабада и через несколько дней отправится в путь домой, на Мотылек, с информацией или без оной.

Он бранил себя за то, что не принял предложения служащего челночного порта и не попробовал прибыть сюда дипломатическим атмосферным челноком из Южного Брисбена. Вместо этого он зря потратил несколько недель на изучение местного языка и управления небольшой лодкой. Он ожидал встретить бронированную крепость со стенами в полкилометра толщиной, ощетинившуюся лучеметами и проекторами СККАМ. А вместо этого он оказался крадущимся по острову фермеров-рисоводов и студентов. Даже канцелярия была на каникулах.

Флинкс поднялся на несколько ступенек и прошел через двойные двери, с отвращением заметив, что они открывались вручную и не останавливали входившего. Короткий коридор выходил в небольшое округлое помещение с высоким куполом. Его взгляд устремился вверх – и замер. Купол был заполнен трехмерной проекцией всех обитаемых планет галактики. Каждый мир Содружества был четко отмечен цветом и мелкими заглавными буквами на симворечи.

Флинкс изучил ее, выделив сперва Землю и Ульдом из-за их более ярких цветов, а затем перешел к Эвории, Амропулосу, Тихой Детской – все сплошь транксийские миры. Потом нашел человеческие планеты: Реплер, Мотылек, Кашалот, Центавр-3 и 5. Слабо светящиеся точки указывали аванпосты челанксийских исследований, окраинные миры, вроде Толстяка с его огромным запасом металлов, Рийнпина с его троглодитами и бесконечными пещерами и ледяного шара далекого-предалекого Тран-ки-ки.

Его глаза опустились к изогнутому полу помещения, и он нашел, наконец, свою мозаику, хотя узор на полу был прост. Он состоял из четырех кругов: двух, представляющих полушария Земли, и двух других – Ульдома. Они образовывали квадрат с единственной маленькой сферой в центре, касательной ко всем четырем округлым картам. Центральная сфера содержала вертикальную восьмерку голубого цвета, представляющей собой Землю, пересекаемую горизонтальной восьмеркой зеленого цвета, означающей Ульдом. Там где они встречались, цвета сливались, создавая аквамариновый гербовый цвет Объединенной Церкви.

Целостность стен вокруг него нарушали три коридора: один исчезал вдали впереди, другие вели налево и направо. Все стены между ними были заполнены резьбой, изображающей выдающиеся личности в истории Церкви – как транксов, так и людей – в скромных позах. Самой впечатляющей была сцена, рисующая подписание Акта о Содружестве, официально объединившего Транксов и Человечество. Четвертая Последняя Надежда, Давид Малькезинский, соприкасался лбом с антеннами Триэйнта Арлендувы, в то время как иструка инсектоида была зажата в правой ладони человека.

Справа от этого рельефа были высечены некоторые основные максимы Церкви: Человек – животное, Транкс – насекомое. И тот, и другой – Братья… Не советуй создавать цивилизацию, где физическая сила не взаимодействует с психической… Если бы Бог желал, чтобы человек или транкс посвятили себя Ему, то Он не создал бы миры такими сложными… Фарисейская уверенность в собственной праведности – ключ к разрушению… Список все продолжался и продолжался.

На противоположной стене был высечен список недавних философских сентенций, которые Флинкс с интересом прочел. Он как раз закончил с одной, гласившей о гедонизме, нарушающем Основной Эдикт и перешел к увещеванию не доверять всему, что отдает абсолютной правильностью, когда его внимание отвлек голос.

– Не могу ли я помочь вам, сэр?

– Что?

Пораженный Флинкс обернулся и увидел вопросительно глядящую на него в ответ молодую женщину в аквамариновой рясе. Она сидела неподалеку от коридора налево, за скудно покрытым столом. Он даже не заметил ее, пока она не заговорила.

– Я спросила, не могу ли я помочь вам.

Она подошла и встала рядом с ним, глядя ему прямо в глаза. Одно это было необычным. У большинства его новых знакомых первый взгляд шел несколько ниже, к чешуйчатой фигуре, обвившейся вокруг плеча Флинкса или, как в данный момент, выглядывавшей из-за пазухи его комбинезона.

Но эта хрупкая девушка игнорировала летучего змея. Это отдавало плохим зрением или большой уверенностью в себе, подумал Флинкс. Ее безразличие к змею было первой впечатляющей вещью, встреченной им на этом острове.

– Извините, – непринужденно солгал он. – Я как раз собирался подойти и поговорить с вами. Я заставил вас ждать?

– О, нет… просто я подумала, что вы, может быть, устали. Вы уже больше часа изучали картины и надписи.

Его взгляд на миг метнулся к стеклянным дверям, и он увидел, что она говорила правду. Снаружи воцарилась тропическая ночь, черная, как совесть профессионального игрока.

Он расстроился и забеспокоился. Ощущение было такое, словно он смотрел на резьбу в маленькой купольной нише всего лишь несколько минут. Его взгляд снова направился к Трехмерной карте над головой, к инкрустированным живописным картинам и изящно высеченным изречениям. Неужели эти заботливо поднятые цвета, слова и рельефы скрывали какое-то мнемоническое устройство, заставлявшее наблюдателя что-то поглощать себе вопреки?

Его размышления были внезапно оборваны мягким голосом девушки:

– Пройдите, пожалуйста, к моему столу. Оттуда я лучше смогу помочь вам.

Все еще ошеломленный, Флинкс без возражений последовал за ней. На поверхности стола немногочисленные бумаги и несколько небольших экранов, а также кнопки на рядах панелей пультов с противоположной стороны.

– Я занималась, – оправдываясь, объяснила она, – иначе я подошла бы раньше. Кроме того, вы, казалось, наслаждались. Тем не менее я подумала, что мне лучше выяснить, не нужно ли вам чего-нибудь, поскольку мое дежурство скоро закончится, а сменившая меня также начнет игнорировать вас.

Если это была ложь, подумал Флинкс, то гладкая.

– Чем вы занимались?

– Духовным предназначением и философскими уравнениями в их отношении к демографической производной высшего порядка.

– Прошу прощения?

– Дипломатический корпус. Итак, – весело продолжала она, – чем я могу помочь вам?

Флинкс обнаружил, что снова глядит на незапертые стеклянные двери, трехмерную карту над головой, слова и изображения, высеченные на окружающих стенах. Он мысленно сопоставил их с простым экстерьером этого строения, сравнивая его со своими возвышенными воображаемыми картинами того, как ему следовало бы выглядеть.

Все встреченное им на этом острове, от скромности этого корпуса до речи шофера, было смесью простого и изощренного. Опасно ненадежная смесь. На мгновение он серьезно подумывал забыть обо всем этом деле, включая цель своего путешествия через половину Содружества, и, повернувшись, выйти из этих никем не охраняемых дверей. Он потратил немало времени из своей лихорадочной молодой жизни, пытаясь избежать внимания, и что бы он ни сказал сейчас этой девушке, это обещало доставить его к задающим вопросы.

Вместо того чтобы уйти, он сказал:

– Меня вырастила приемная мать, не имевшая никакого представления о том, кто мои родители. Я по-прежнему не знаю этого. Я не знаю наверняка ни кто я, ни откуда я взялся, и хотя это может не иметь большого значения для кого-нибудь другого, это имеет значение для меня.

– Для меня это тоже имело бы значение, – серьезно ответила девушка. – Но что заставляет вас думать, что мы можем помочь вам выяснить?

– Один мой знакомый указал, что он нашел некоторые намеки, что физически я могу совпадать с ребенком, родившимся здесь, на Земле, в городе Аллахабаде. Я знаю свое настоящее имя, каким оно стояло в… списках работорговца, но я не знаю, родовое ли это имя или данное мне уже после рождения.

– Филип Линкс. – Он произнес его старательно, отчетливо, но это все равно было не его имя. Оно принадлежало чужаку, это было имя постороннего человека. Он был просто Флинкс.

– Мне сказали, что это – Хранилище Церковных архивов, хотя, – он показал на маленькое помещение с тремя связующими коридорами, – эти здания едва ли выглядят достаточно большими, чтобы вместить даже малую долю этих архивов.

– Мы очень эффективно используем пространство, – сообщила она ему так, словно это должно было все объяснить. – Архивы по Аллахабаду хранятся здесь, так же как записи о каждом существе, зарегистрированном в Церкви. – Взгляд ее сместился, но не на Пипа.

Флинкс повернулся, думая, что она смотрит на что-то позади него. Когда он ничего не нашел и повернулся обратно, то увидел, что она улыбалась ему.

– Это ваши волосы, – легко сказала она. – Краска начинает сходить.

Его рука инстинктивно прошлась по волосам и ощутила там влажность. Когда он опустил ее, она была в черных пятнах.

– Вы слишком долго пробыли в городе. Кто бы ни продал вам эту краску, он обманул вас. Зачем вообще красить их, рыжие достаточно привлекательны.

– Один друг думал иначе. – Он не мог сказать по ее мыслям, поверила ли она ему, но она предпочла не развивать эту тему, коснувшись вместо этого кнопки на столе.

– Аллахабад, вы сказали? – Он кивнул. Она нагнулась над столом и обратилась в микрофон. – Проверьте сведения о Филипе Линксе, родившемся в Аллахабаде. – Она подняла на него взгляд: – Как пишется?

Флинкс развел руками:

– В списке работорговца стояло именно Ф-и-л-и-п Л-и-н-к-с, но правописание могло быть и ошибочным.

– Или искаженным, – добавила она, снова обращаясь к микрофону. – Проверьте также различные варианты написания. А также все запросы о названных сведениях за последние… пять лет. – А затем отключилась.

– Но зачем это последнее? – спросил он.

Выражение ее лица было мрачным.

– Вашему знакомому не полагалось иметь доступа к вашим данным. Они касаются только вас и Церкви. И все же кто-то, кажется, сумел добыть разрешение посмотреть их. Позже вам обязательно зададут несколько трудных вопросов, если вы этот Филип Линкс.

– А если нет?

– Вам все равно будут заданы вопросы, только вы не увидите ничьих досье. – Она любезно улыбнулась. – Это, кажется, было не ваше правонарушение… хотя кому-то предстоит потерять свою рясу. Низшие ранги всегда уязвимы для подкупа, особенно когда просьба касается вроде бы безвредной информации.

– Об этом незачем беспокоиться, – заверил ее Флинкс. – Едва ли не единственное, в чем я уверен в этой галактике, так это в том, что я – это я. – Он усмехнулся. – Кто бы я ни был.

– Именно это мы и собираемся выяснить, – сказала она без улыбки.

Коль скоро личность Флинкса была установлена путем разных проверок, девушка снова стала дружелюбной.

– Уже поздно, – заметила она, когда процедуры идентификации были завершены. – Почему бы вам не подождать и не начать свой поиск утром? Тут есть общежитие для гостей, и вы можете поесть в кафетерии с сотрудниками, если у вас есть деньги. Если же нет – вы можете притязать на благотворительность, хотя Церковь косо смотрит на прямое подаяние.

– Я могу заплатить, – сказал Флинкс.

– Отлично. – Она показала на противоположный коридор. – Следуйте за желтой полосой на полу. Она приведет вас в бюро посетителей. Там уже делами займутся они.

Флинкс направился к коридору, оглянулся:

– Что насчет поиска? Как мне начать?

– Возвращайтесь завтра к этому столу. Я всю неделю дежурю с десяти до шести. После этого вам придется поохотиться, чтобы снова найти меня. Мне придется перейти к другой черновой работе, но за остаток этой недели я могу вам помочь. Меня зовут Мона Тантиви. – Она помолчала, глядя за удаляющейся фигурой Флинкса, а затем окликнула, когда он уже вступил в коридор: – Что, если имя Филип Линкс не принадлежит ребенку, родившемуся в Аллахабаде?

– Тогда, – крикнул ей в ответ Флинкс, – вы можете называть меня как вам угодно.