"Рукопись Чейма" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)Глава 19С третьим бокалом виски в руке я высунулся из окна и вдохнул утренний смог, наполнив легкие бензином, керосином, радиоактивными осадками, стронцием-90, ДДТ, опьяняющим чадом дизельного топлива и другими ароматами просыпающегося города. Говорят, глубокое дыхание полезно, но я как-то не почувствовал себя лучше. Отчего бы? Депрессия? Но это не похоже на меня. Может быть, подействовал восход солнца? На горизонте показался край светила. Но я видел также маслянисто-серые клубы, проблески зловеще-красного, мертвенные оттенки зеленовато-синего и желто-зеленые тона, напоминающие о желчи. И это картина кисти природы? Пожалуй, ей следует избрать другое хобби. Вот, наверное, в чем дело: в этом угрюмом восходе. А может, в том, что столько людей недавно отдали концы. Всего за несколько последних часов. И за несколько последних минут. Не только здесь, в Лос-Анджелесе и Голливуде, но и повсюду. В разных уголках Земли. Люди умирают как мухи. Грустно было об этом думать. Вообще размышлять о смерти — невеселое дело. Обычно я все-таки думаю о живых. Возможно, нехарактерное для меня чувство депрессии, опустошенности объяснялось еще и тем, что я, как оказалось, выкладывался, расследуя это дело, задаром. Практически задаром. От скончавшегося Чейма я не мог уже получить ничего. Но на Глэдис Джелликоу, хотя оно и не требовало всех двадцати четырех часов, у меня все же ушло два календарных дня, и я почти непрерывно был занят, за исключением тех двадцати минут, что мне удалось поспать. Так что я предъявил ей счет на двести долларов. Ей это показалось жестоким, о чем она мне и сообщила по телефону. Я разозлился и сказал, что, если ей кажется это дорого, она может пустить по ветру эти доллары, бумажку за бумажкой. Итак, от Чейма никаких миллионов. От дорогой Глэдис, может, двести долларов, а может, — ни шиша. Но кто говорит, что счастье в деньгах? Только не я. Конечно, деньги играют в жизни важную роль. Но черт с ними! Была и другая сторона в этом деле, более существенная: оно закончилось для меня счастливо. В меня стреляли, но ни разу не попали. Я участвовал всего в одной рукопашной схватке, да и то вышел победителем. Но самым замечательным событием, благодаря которому все мне казалось пустяком, было знакомство с Сильвией Ардент и Зиной Табур. Не так часто мужчине выпадает такая удача в жизни — познакомиться и, скажем так, узнать даже одну такую женщину, как Зина Табур или Сильвия Ардент. Мне казалось, счастье мое безмерно. Отнять это счастье у меня никто не мог — кроме меня самого. И исполнившись мазохистскими настроениями, я мысленно простился с этими красавицами навсегда. На миг я ощутил боль потери. Но только на миг. Ведь у меня останутся воспоминания. Чудесные воспоминания. Моя память навсегда сохранит прекрасные мгновения, которые из двадцати четырех часов непрерывной деятельности, разговоров и прочего были самыми яркими минутами. Эти картины всегда будут стоять перед моим взором. Я все еще стоял у окна, глядя на небеса, окрашенные в багряные, красные и желтые тона. Казалось, они были больны и вот-вот испустят последний хриплый вздох. Позади зазвонил телефон. Кто мог звонить в такой час? Еще одна Глэдис? Это было бы уже слишком. Я сразу понял, что меня ждет, стоило мне взглянуть на ее лицо и удавоподобную фигуру… Нет, вряд ли это какая-нибудь Глэдис. Таких, как она, найдется немного. Я знал, кто мне не мог позвонить: Эдди Лэш, Рыкун Макги, Маккиффер, Виктор Пайн. Все они мертвы. А также Гидеон Чейм и Уилфред Джефферсон Джелликоу. Не могли позвонить Кларенс Ладлоу, Уоррен Барр, хозяин бара и некоторые другие, кто оказался за решеткой. Сколько людей угодило в тюрьму или в могилу! Похоже, все, кого бы я ни коснулся, превращались в хладные трупы. Но оказалось, не все. Я схватил трубку. — Да! — рявкнул я. — Что за… — Зелл? — Гм? — Зелл, это ты? — Привет… Зина? Да, это Шелл. Что… что ты хочешь? — Тебя, Зелл. — Голос был немного странный не похожий на Зинин, но с ее звонким «з». — Меня? — настороженно спросил я. — Тебя. — Зачем? — Зкажу, когда приедешь зюда. — Приеду? Да я только что уехал… навсегда… я полагаю. Зина? — Да? — У тебя какой-то чудной голос. Непохожий. — Прозто потому, что это Зильвия. Я окаменел: — Зиль… Сильвия? Какая Сильвия? — Сильвия Ардент. Я услышал ее веселый смех: — Зелл? — Сильвия? — Нет, это Зина. Хочешь поговорить з Зильвией? — Послушай, у меня нет настроения для… для… Что это все значит? — Ну… ты значала разбудил Зильвию, потом разбудил меня. И теперь мы обе зовзем уже прознулизь. — Это я, кажется, уже понял. Но Сильвия была на «Индейском ранчо», когда я ее разбудил. Как же оказалось… — Она мне звонила, но у меня были заткнуты уши, и я не злышала. А когда ты разбудил меня, я позвонила ей. Мы обо взем поговорили, и она приехала зюда. — О чем это обо всем вы поговорили? — Она не ответила, и я тупо переспросил: — Приехала туда, да? Я услышал приглушенный голос Зины, как будто она повернула голову в сторону: «Зильвия, он хочет знать, ты и правда здезь? Как его убедить?» И тут они обе стали кричать и болтать одновременно: — Зелл, Шелл, мы обе здесь, Зина и я. — Разве ты не убедилзя? Ты злышишь? Зильвия говорит вмезте зо мной? — Да. И что же? — Я немного подумал. — Ага, понятно, — продолжал я. — Я разбудил Сильвию, потом тебя. И вы, хитрюги, встретились и решили мне отомстить. Тоже разбудить меня. Но я, ха-ха, даже еще не ложился. Наверное, они слушали обе, приложив два прелестных ушка к трубке, потому что сначала заговорила одна, потом другая: — Шелл, мы и правда решили тебе отомстить. По-своему. Ты ужасный тип, знаешь? Ты… — …зекзуальный маньяк, Зелл. Вот ты кто… — …бабник, развратник… — …тебе должно быть зтыдно… — Мы провели голосование, Шелл. И решили… — Голосование? — ухитрился я вставить слово. — На какой предмет? — Стоит ли Зине и мне тебя простить… — Значала мы решили, что не зтоит, но потом выпили джина з тоником, позмотрели на возход золнца… — Джина с тоником? — удалось переспросить мне. Поверьте, это нелегко, когда говоришь сразу с двумя обольстительницами. Особенно если они навеселе… слегка с приветом… такие очаровательные, стройные, пылкие… Я отвлекся, а диалог в трубке продолжался: — В первом голозовании ты проиграл. Два голоза были против. — Потом мы проголосовали еще раз. Один — за, один — против. А последний раз — два голоса против. — Только наоборот, не так, как первый раз. Ты выиграл выборы, Зелл. — Выиграл? Наверное, вы хлебнули слишком крепкого тоника. Какие такие выборы я выиграл? — Не хочу говорить по телефону. Не взе можно зказать по телефону. — Мы тебе все объясним, когда ты приедешь, Шелл. — Так ты приедешь? Зкажи, Зелл. — Приехать туда? Где вы обе? — Конечно. — А почему бы и нет? — А-а, понимаю. Вы посовещались и решили меня убить. — Что ты, Зелл! Мы не зобираемзя этого делать. — Шелл, ты боишься к нам приехать? — Изпугалзя, да? Зелл Зкотт — труз? Зтреляет, деретзя з мужчинами, а з женщинами трузит… — Неправда! — Тогда приезжай. И поскорее. — Даже если бы я согласился сделать такую глупость, мне еще надо одеться. Я собирался ложиться спать. На мне только мой… мой несколько необычный халат. — Приезжай, в чем езть, одетый, неодетый. Какая разница? — Но… но вдруг меня арестуют? У меня и так хватает проблем с копами. Они и в самом деле могут меня сцапать. Я этого просто не переживу. — Папочка, даем тебе десять секунд на размышление. Иначе прощай навеки. — Лучше зоглашайзя, дорогой. Она не шутит. И я тоже! — Десять… девять… восемь… — Вы что, смеетесь! — крикнул я. — Да вы ж меня на Луну запулите. Или убьете. Засаду устроите… — Земь… шезть… пять… Они даже считали по очереди. — Послушайте, не могу же я выскочить, размахивая фалдами своего китайского халата. Появиться на улице в таком виде — это десять лет заработать. Да особенно на улицах Голливуда. О господи!.. — Четыре… — Но… — Три… — Но… — Два… — Ну… — Один! — Не кладите трубку! Я выезжаю! — Поторопись, Шелл. — Да, дорогой, поторопизь. Это были последние слова, которые я услышал. Я положил трубку, схватил ключи от машины и выскочил за дверь. Может, они свихнулись. Может, свихнулся я. Может, они собрались зло и жестоко подшутить надо мной. Запрут, например, дверь и будут смотреть в окно и хохотать как безумные. Или, может… Я вскочил в машину, включил зажигание и вылетел из гаража на аллею, а потом на улицу. «Что бы ни случилось, — думал я, — это — жизнь, дружище, и если хочешь жить, время от времени приходится рисковать». А если речь идет о такой прелестнице, как Зина Табур, которая в одну-единственную ночь способна доставить удовольствия всей «Тысячи и одной ночи», или о такой соблазнительной красотке, как Сильвия, которая, родись она эскимоской, растопила бы на Аляске все иглу? В общем, рисковать. Свернув на дорогу, ведущую к Зине… и Сильвии, я взглянул на утреннее небо и был поражен его красотой. В рассветной сероватой дымке оно сияло всеми оттенками алого, розового, багряного и фиолетового. Такие великолепные восходы — одна из достопримечательностей Южной Калифорнии. |
||
|