Франке Герберт ВКоординаторша

Герберт Франке

Координаторша

Чем это было вызвано? Предчуйствием или всего лишь ее сверхвпечатлительностью? Во всяком случае, когда на видеоэкране появилось удлиненное лицо Эстер, ПиаКатарина ощутила дыхание близящейся беды.

- Мы намерены начать проверку,-сказала Эстер,-желаешь присутствовать? Или можно начинать?

- О нет! - ответила Пиа-Катарина. - Ты ведь знаешь, меня это не интересует. Разве... - она замялась, -... речь идет о чем-то особенном? Лицо Эстер на экране никаких эмоций не выражало. - Я подумала только... Раз дело касается Регины... Или ты запамятовала?

Пиа-Катарина упустила это из виду и от огорчения даже похолодела. Всем известно, что списков она не просматривает. Она не из тех, кто каждую пятницу после обеда прижимается носом к застекленным стенкам лаборатории проверки, чтобы не упустить ничего из происходящего. И вот теперь они взялись за Регину...

- Да нет же,-сказала она.-Просто я забыла. Вы начинайте, я немного задержусь.

Выключая видеофон, она улыбнулась, ни на секунду, однако, не допуская, что ей удалось провести Эстер.

Дело вовсе не в Эстер, а в системе контроля. Она не знала, подключены ли анализаторы, которые малейший знак неудовольствия зафиксировали бы как симптом агрессивности. Ее так и подмывало сейчас же поспешить туда. но она взяла себя в руки. За почти сорокалетнюю службу государству в качестве координаторши Пиа-Катарина научилась владеть собой в любых обстоятельствах. Напечатав несколько кодовых слов на клавиатуре вводного печатного устройства, она затребовала личное дело Регины. На светящемся табло появилась надпись: "Пожалуйста, подождите". Пиа-Катарина с удовлетворением отметила, что ее сердце бьется не чаще обычного, хотя и понимала, что сейчас коса нашла на камень. Если Эстер осмелилась занести руку на Регину, значит, корпус безопасности достаточно уверен в успехе предстоящего! Внутренний голос говорил Пиа-Катарине: "Но ведь ты сама настояла на том, чтобы ни для кого, включая членов координационного комитета, и даже для тебя самой не делалось исключений. Тем самым ты дала им в руки Оружие, с которым теперь они выступили против тебя. Ты проявила недальновидность, действовала вопреки здравому смыслу..." Но она заглушила в себе этот шепоток, исходивший, казалось, от чужого человека, с которым у нее не было ничего общего, и сама себе ответила: "Но только так было возможно исключить на все времена любого рода злоупотребления, устроить все так, чтобы не повторилось то, что некогда было присуще миру, где правили мужчины: корыстолюбие, угнетение, борьба за власть..." На видеоэкране появились и медленно поплыли вверх строчки:

Регина Цезарелло (выдана: 17.6.2081) Монако. Сертификат NQ 228750052 Мать: Гелиана Цезарелло (урожденная...)

Пиа-Катарина нажала на клавишу-строки побежали вверх быстрее, но когда должны были появиться последние по времени записи (в них она рассчитывала найти точку опоры для оценки неожиданной ситуации, сейчас предельно обострившейся), появилась пометка: В открытом регистре стерто-материал закодирован (ограничение 4 А).

Пиа-Катарина вздохнула. Могла бы и догадаться! Разумеется, доступ к засекреченным документам у нее есть, но для этого-даже ей 1-следует соблюсти некоторые формальности, на что уйдет время.

Она взглянула на часы. После разговора с Эстер прошло пять минут. Удобно ли теперь пойти туда, не потеряв лица? И вдруг это перестало для нее быть важным.

"Нахожусь в отделе проверки на агрессивность",- напечатала она на запоминающем устройстве, решительно поднялась и торопливо направилась к лифту. В зал вошла тихонько, и все же взгляды всех присутствующих обратились к ней - этого избежать не удалось. Трибуна была заполнена, за стеклами лица казались размытыми, трудноразличимыми, Группа психологов собралась в том составе, как ПиаКатарина и ожидала,- одни доверенные лица Эстер, а сама она председательствовала. В стеклянной клетке, которую они называли ареной, сидела Регина. Она выглядела даже более юной и хрупкой, чем обычно. Два кружка на висках были выбриты и к ним плотно приложены контактные пластинки. Тонкие, едва заметные провода сходились на штепсельном пульте под потолком. Изнутри нельзя было рассмотреть, что происходит снаружи: стекло, покрытое слоем платины, как бы ограничивало "арену" зеркальными поверхностями.

Эстер указала на свободное кресло в первом ряду, и Пиа-Катарина села. Шла первая фаза проверки, предварительный, можно сказать, тест: Регину оставили наедине с молодыми гиббонами, получившими инъекции адреналина и потому раздражительными, а от яркого света и шума особенно беспокойными. Они носились по клетке, вскакивали на Регину, рвали ее платье, царапали и таскали за волосы.

Основная цель испытания проста, ни одна нормальная женщина не способна проявлять агрессивные чувства к ребенку или подростку. Если же тайие симптомы обнаружатся, это служит достаточным доказательством извращенности испытуемой, которую следует изолировать от общества, с помощью психотропных лекарств ее деперсонифицируют и отправляют в трудовой лагерь. И, естественно, она лишается права материнства.

Гиббоны порядком досаждали Регине. Эти обезьяны были особо зловредными, причем в результате искусственной селекции их злобный характер систематически развивался. И все-таки Пиа-Катарина не сомневалась, что Регина выдержит испытание. Регина не вырожденка, это координаторша знает твердо. Очевидно, произошло недоразумение-все остальное исключается,- и через несколько минут Регина будет полностью реабилитирована. Пиа-Катарина изо всех сил пыталась успокоить себя этой мыслью, но тревога не оставляла ее. Зеленая линия на растровом экране дифференциального энцефалографа становилась волнистой и подскакивала. Невро-психолог, сидевшая перед ним, наморщила лоб и внесла какие-то данные в запоминающее устройство. Пиа-Катарина, которая не могла разобраться в энцефалограмме, пыталась угадать результаты обследования по выражению лица невро-психолога-тщетно. Она перевела взгляд на Регину и, к своему облегчению, убедилась, насколько хорошо та владеет собой. Никаких импульсивных движений, ни тени озлобленности с каким самообладанием и спокойствием снимает она с себя животных, особенно рьяно атаковавших ее, и осторожно сажает их на пол!

Когда таймер дал сигнал об окончании теста, вышли служительницы с сетями, переловили животных и унесли их. Регина осталась на "арене". Отерла носовым початком лоб, но в остальном сохраняла спокойствие. Пиа-Катарина встала и сказала:

- Безусловно, она выдержала испытание. Итак, все ясно. Эстер посмотрела на нее с деланным безразличием:

- Еще секундочку.

Она стояла в кругу специалисток-психологов, столпившихся около воспроизводящего экрана, на котором самые любопытные фазы испытания прокручивались в замедленном темпе. Женщины перешептывались. Потом Эстер подошла к Пиа-Катарине. В руках она держала пленку ксерокса.

- К сожалению, тут видны кое-какие пики. Она указала пальцем на отдельные участки:

- Они по меньшей мере примечательны. Придется продолжить.

Пиа-Катарина резко повернулась и села на свое место. Сейчас у нее не было больше уверенности, удастся ли помочь Регине. Она с радостью помогла бы ей, и не только престижа ради: Регина-одна из ее ближайших сотрудниц, она сама остановила на ней выбор. Но ее чувство к Регине глубже: в нем есть что-то дружески-материнское - привязанность, смешанная с покровительством. К тому же она ощущала свою ответственность, ведь Регина - существо, сформированное ею, и, не исключено, она тоже виновата в том, что сейчас происходит. Регина всегда и во всем безгранично доверяла коорди-наторше, защищала ее точку зрения, голосовала за нее... Не кроется ли за всем происходящим чей-то злой умысел, хитроумный шахматный ход, тактический маневр, направленный, собственно говоря, против нее самой? И хотя в глубине души Пиа-Катарина давно это поняла, она все-таки до конца этой возможности не допускала...

Вторая фаза испытания была еще неприятнее. Теперь уже речь шла не о примитивных рефлексах, которые легко подавить, если, несмотря на строгие селекционные предписания, остались какие-то реликты таких реакций. Речь шла о психических свойствах, о цельности личности.

Тем временем вокруг Регины сели три ассистентки. Они смотрели прямо на нее, а вращающийся стул Регины всякий раз автоматически поворачивался в сторону той из них, которая называла ассоциативное слово. Назывались они быстро, одно за другим, и у Регины наверняка закружилась голова-так быстро вертелся ее стул.

- Яд...

- Плеть...

- Камера...

- Месть...

- Боль...

Ответа от Регины не требовалось. Энцефалографы показывали, поняла ли она и как отреагировала. "А действительны ли эти показания?-спрашивала, себя Пиа-Катарина. - Разве тут не может быть ошибок? Да и где пределы измеримого? "Как-никак эту аппаратуру в свое время создали мужчины, хотя женщины оказались достаточно разумными, чтобы воспрепятствовать ее дальнейшему усовершенствованию. Они более не занимались исследованиями деятельности мозга, генетикой, микробиологией. Отказались от технического и научного прогресса, оставили ложный путь погони за новыми мощностями, качеством и ростом производства. Им ни к чему увеличивать скорость уличных гляйтеров, ни к чему еще более высокие дома и сверхпроизводительные машины. Миру нужен мир, взаимопонимание, любовь, на которую способны только женщины. Мужчины по природе своей - фактор помех, и женщины сделали из этого соответствующие выводы.

Вместе с тем они оказались не столь уж недальновидными, чтобы отказаться от технического инструментария. Человечество привыкло полагаться на технику, и с этим ему приходится мириться. Но женщины применяют ее во благо, а не с целью разрушения.

На какое-то мгновение мысли Пиа-Катарины смешались. А как же быть с этими энцефалографами, со всей этой электронной круговертью целого этажа, напичканного новейшими медицинскими приборами и аппаратурой для хирургии мозга?.. Но нет и не может быть никаких сомнений: ее задача - оградить мир от агрессий. Исключить всяческую инквизицию. Они должны во всем быть справедливыми. Непоколебимыми...

Вдруг Пиа-Катарина заметила, что ассоциативный метод, которым пользовались ассистентки, претерпел изменения. Теперь это были уже не взятые наугад слова-раздражители, а целые предложения - психологические пружины, сознательно закрученные на основе психограмм Регины за последние месяцы.

- Ты установила связь с фашиствующими группами... - Ты намерена выдать секретный материал... - Ты пыталась подтасовать доклад комиссии умиротворения...

- Совместно с координаторшей вы готовитесь к государственному перевороту...

Пиа-Катарина хотела вскочить, но заметила, что все этого только и ждут, и крепче сжала пальцами подлокотники кресла. Они и ее впутывают, да еще как бесцеремонно! Она с трудом сдерживала себя, пытаясь сосредоточиться на мысли, что все эти предложения, призванные служить эмоциональными раздражителями, отобраны с одной-единственной целью: вызвать наиболее резкую реакцию, но это известно и Регине...

Пиа-Катарина перевела взгляд на Регину, которую По-прежнему вертели на стуле из стороны в сторону,-похоже, она потеряла всякое душевное равновесие. А как насчет воли, самообладания? Взглянув украдкой на энцефалографы, координаторша, к своему ужасу, заметила множество волнистых линий, местами резко подскакивающих. Когда тест завершился, ей незачем было спрашивать о результате. И когда Эстер сообщила его, Пиа-Катарина лишь пожала плечами. Таким образом Регине не удалось избежать самого худшего-третьей фазы проверки, казавшейся координаторше неприличной и садистской, но имевшей, разумеется, свои причины. Теперь речь шла уже не о перерождении, а самой крайней степени деградации, возможной в их государстве. Причем результаты этого испытания отразятся не на одной Регине, но и на всех членах ее клана: матери, из клеток которой она выращена, матери матери, сестер, которые во всем похожи на нее... Это было как бы своеобразным развитием теста Сондй. Только испытуемому показывали не снимки психопатов, а фотографии молодых мужчин. Причем не только лица, но и тела сначала в одежде, потом обнаженные. И в этом случае не было нужды определять состояние испытуемого по его внешнему виду, полагаться на субъективные впечатления: электронные приборы молниеносно и безошибочно отмечали малейшие изменения в эмоциях, даже глубоко спрятанных. Пиа-Катарина принадлежала к старейшему из ныне живущих поколений, она еще заста ла мужчин. Она принадлежала к числу тех, кто преисполнился страха перед разлагающей силой мужчин, и она же была одной из воительниц, добившихся происшедших затем перемен. Она и ее сторонницы добились своего: мужчин не стало. И хотя они воспользовались для этого наиболее гуманным методом, Пиа-Катарине не хотелось больше об этом вспоминать. Ей претили воспоминания о мужчинах, о старых картинах и иллюстрациях из энциклопедии, учебников, фотоальбомов и журналов.

Но Регина? Регийа знала одних женщин, мир мужчин она себе не представляла. Что ей известно об их отталкивающих качествах, их эгоизме, самоуверенности, разрушительной сущности? Может ли она ненавидеть мужчин? Презирать их? Находить отталкивающими? На экранах появились первые кадры: на растровом, перед Региной, крупным планом; на экранах видеофонов-десятки уменьшенных изображений. Все как по команде на них уставились,- побледнев или порозовев от волнения, в зависимости от характера. Напрягались до судорог шейных мышц, до дрожи в руках. Среди присутствовавших было много молодых женщин-сотрудниц координационного центра, членов корпуса безопасности, гостей, из школ и университетов. Мужчины должны были казаться им монстрами, чужеродными существами, карикатурой на известных им людей женщин. Но так ли это в самом деле? Пиа-Катарина еще раз пробежала взглядом собравшихся, остановившись, наконец, на Регине. Было ли то, что она, как ей показалось, прочла на лицах, действительно выражением отвращения и испуга? Находила ли Регина мужчин отталкивающими? И вдруг Пиа-Катарина осознала, что это не обязательно так. Эти девушки никогда не видели живого мужчину... Может быть, необычное, незнакомое, опасное привлекает их?

Пиа-Катарина закрыла глаза. Она не желала никого больше видеть - ни мужчин на экранах, ни зрительниц, ни психологов, ни Регины. Способность видеть и слышать она обрела только после того, как Эстер осторожно коснулась ее плеча. Эстер не сумела скрыть своего торжества, когда сказала:

- Досадно, Пиа, весьма сожалею. Но ты, конечно, не догадывалась... Хочешь заявить протест? Координаторша понимала: Эстер только и ждет, что она заявит протест. Это дало бы корпусу безопасности повод заняться ею самой. "А наши задачи,-подумалось ей, -наши цели... и именно сейчас! Восстание в пограничном районе, растущее сопротивление недовольных, оппозиционные группы внутри страны, молодежь, которой так трудно руководить, которая не верит на слово..." Все это проблемы, которые она призвана решить, если хочет видеть сообщество колыбелью обещанного им вечного мира. Того мира, во имя которого и было все сделано... Именно этим задачам обязана она подчинить все свои мысли. Что по сравнению с ними личные пожелания, симпатии или слабости?! Она поднялась, выпрямилась и предстала перед Эстер по-прежнему внушающей уважение, как и многие годы подряд.

- Результат неоспорим,- сказала она.- Благодарю всех за бдительность. Почему я должна заявить протест? Делайте что положено.

Выходя из зала, она не оглянулась на Регину. Вечером она вышла из здания центра через черный ход и направилась домой пешком. Ей хотелось побыть под чистым небом, подышать свежим воздухом. Слегка попахивало речной водой, и она и гордостью подумала, что вода, которая лениво катит там, в устье реки,- чистая. "Хотя бы этого мы добились",- сказала она себе.

Издалека послышался треск мотоциклов-это целый рой девушек-рокеров в облегающих костюмах из черной кожи мчался по улице, образуя некое подобие стрелы, как рой межконтинентальных ракет. "Не будь я настолько уверена, что мы все сделали правильно, в пору прийти в отчаяние".- подумала Пиа-Катарина.

Она глубоко вздохнула и пошла дальше мелкими, твердыми шагами.