МОЖНО ЛИ?

Бескровная Жертва Святой Евхаристии может приноситься только за тех, чьи души получили «печать Дара Духа Святаго» в Таинстве Крещения, то есть за тех, кого Господь «знает». Умершие в неверии лишены всякой помощи такого рода, за исключением одной — милостыни, приносимой за их души. Милостыня приносит им некоторое облегчение, некоторое утешение.

Но и тут своего рода «бухгалтерский подход»: крещеный — костяшки счетов одесную, некрещеный — ошуюю — был бы неуместен. «Некрещеный» — это вовсе не всегда «умерший в неверии». К человеку, всю жизнь яростно отвергавшему веру, — у Господа один подход, к тому, кто, не будучи крещеным, жил, тем не менее, по заповедям Божиим, — иной, и, наконец, если человек уже готов был окреститься, но не успел, такого человека, по большому счету, можно считать оглашенным…

«О характере же связи с Церковью других людей, неправославных и нехристиан, — говорит проф. А.И. Осипов („Посмертная жизнь души“), — которые по каким-то причинам не приняли христианскую веру и Крещение, мы не можем судить, ибо не знаем ни об их духовном состоянии, ни обо всех объективных обстоятельствах их жизни. Мы можем и должны знать об истинной и ложной вере, но ни об одном человеке никогда не сможем сказать, что он погиб, то есть вечно и навсегда будет вне Церкви. Ибо знаем точно, что первым в рай, то есть в Церковь, вошел тот, кто по суду человеческому, несомненно, был погибшим человеком, ибо он был разбойник. Лишь Церковь своей анафемой может произнести такой суд. Пока же такого суда нет — для каждого христианина открыта дверь веры для молитвы за любого человека, независимо от его веры и убеждений, независимо от того, жив он или скончался».

Проф. А. И. Осипов: «„Адскую“ участь для некрещеных детей „прорек“ когда-то блаженный Августин. Позднее это положение было включено в католическую традицию. Однако если католики считают, что для умерших некрещеных младенцев предусмотрено Богом особое место между чистилищем и раем, так называемый лимб,[4] то православное богословие относится к этому вопросу более сдержанно. Ни один из Святых Отцов Восточной, Православной Церкви не разделял подобные взгляды. С теми, кто утверждает, что душа некрещеного младенца прямиком идет в ад, поскольку не очищена Крещением от первородного греха, невозможно согласиться. Русь крестилась через тысячу лет после пришествия Христова. И что же, все скончавшиеся дети наших предков погибли, да? Все дети Ветхого Завета — тоже погибли? Дети нехристианских народов — в аду? И в это хотят заставить верить православных христиан?»

Митрополит Иерофей (Влахос), греческий богослов: «Нельзя забывать, что шествие к Богу и причастие нетварного Света есть естественное состояние человеческой души. И младенцы не могут быть этого лишены, ибо силой божественной благодати они способны к достижению обожения».

Святитель Феофан Затворник: «А дети — все ангелы Божии суть. Некрещеных, как и всех, вне веры сущих, надо предоставлять Божию милосердию. Они не пасынки и не падчерицы Богу. Потому Он знает, что и как в отношении к ним учредить. Путей Божиих бездна!»

Приведем два ответа. Один из них принадлежит проф. А.И. Осипову. «Меня удивляет, что спрашивают о судьбе абортированных младенцев, а не о судьбе матери. Странная постановка вопроса. При чем тут младенцы?! Они что, согрешили? Они поступили неправедно? Они нарушили закон Христов? При чем тут младенцы, скажите мне? Эта совершенно неестественная с христианской точки зрения постановка вопроса исходит … от лжеучителей, которые с горящими глазами устрашают: погибнут некрещеные младенцы!»

«Даже у умершего во чреве младенца, даже у разрезанного скальпелем в результате аборта была земная жизнь: пусть очень короткая, пусть лишь в материнском чреве. Зачатие — это уже возникновение человека. В момент зачатия Господь посылает душу в зарождающееся тело, и отныне эта душа призывается к вечной жизни», — утверждает свящ. К. Пархоменко.

Такие молитвы приводит в книге «У стен Церкви» Сергей Фудель:

«У матерей бывает тяжкая скорбь в случае рождения мертвого ребенка. Один благоговейный священник дал мне две молитвы о них:

1. „Помяни, Человеколюбче Господи, души младенцев Твоих, кои умерли в материнской утробе и потому не приняли святого крещения. Окрести их Сам, Господи, в море щедрот Твоих и спаси неизреченною Твоею благодатию. Аминь“.

2 (Молитва матери). „Господи, помилуй чадо мое, умершее в утробе моей. За веру и слезы мои и ради милосердия Твоего не лиши его света Твоего Божественного“».

Наиболее известна келейная молитва об умершем без крещения младенце, составленная Ленинградским митрополитом Григорием (Чуковым):

«Помяни, Человеколюбче Господи, души отшедших раб Твоих — младенцев, кои во утробе православных их матерей умерли нечаянно от неведомых бедствий, или от трудного рождения, или от некоей неосторожности, — и потому не приняли святаго таинства крещения! Окрести их, Господи, в море щедрот Твоих и спаси неизреченною Твоею благодатию! Аминь».

Необходимо все же помнить, что умершие люди (и младенцы в том числе) не могут быть крещены после смерти, как это утверждали некоторые секты. Так что слова митрополита Григория следует понимать скорее как поэтический образ.

Молиться о брате, даже о таком, обязывает родство. Но тут очень важно понимать, что в большинстве случаев алкогольная зависимость — это все-таки болезнь. Организм человека, втянувшегося в пьянство, постепенно полностью перестраивается: алкоголь, который он потребляет, становится своего рода пищей, источником калорий, поскольку он легко усваивается, и человек «подсаживается» на эту «пищу». Вот почему от этого пристрастия так трудно избавиться. Что же до молитвы о таких людях, то тут все зависит от того, как они относились к своей беде здесь, в этой жизни. Если человек стыдился своего пьянства, каялся, пытался от него избавиться, примириться с родными и с Богом — как же можно отказывать ему в молитве? Но если он пил беспробудно, без зазрения совести и даже похвалялся этим — тут уж, как говорится, Бог ему судья.

К сожалению, нет. Вот как аргументирует этот запрет святитель Афанасий (Сахаров): «Совершение поминовения по православному чину (особенно совершение отпевания) есть открытое признание и засвидетельствование Церковью своего единения в вере скончавшимся членом ее, и право на это внимание Церкви и ее особенно усиленное ходатайство перед Богом за умершего принадлежит только лицам, умершим в единении с Церковью по вере и жизни. Этим правом не могут и не должны пользоваться люди, нарушавшие это единство веры и умершие вне общения с Церковью, вне ее молитв и благодатных Таинств (Кальнев. Доклад, читанный в VI отделе Предсоборного присутствия в 1906 году)».

Митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает, как однажды к нему во сне явилась девочка-протестантка. Эта девочка просила о ней молиться, потому что ее родители молиться о ней не будут. Не потому, что они плохие, ленивые или не любят дочь, а просто потому, что протестанты не признают молитв об усопших. Однако православные такие молитвы и признают, и хотят молиться о своих инославных ближних. Но как? Можно ли подавать прошения о них на проскомидию?

Святитель Афанасий (Сахаров) пишет о том, что митрополит Московский Филарет, строгий ревнитель Правил церковных, особенно боявшийся того, чтобы уступкою в утешение одних не произвести соблазна многих, считавший, что «обязанность не смущать и не соблазнять своих, без сомнения, выше обязанности делать угождение чужим», все же находил возможным в некоторых случаях делать уступку. На вопрос о возможности церковной молитвы за умерших лютеран он отвечал: «Вопрос этот не очень удобен к разрешению. Вы хотите иметь основание к разрешению в том, что Макарий Великий молился даже о язычнике умершем. Дерзновение чудотворца неудобно обратить в общее правило. Григорий Двоеслов также молился о Траяне и получил известие, что молитва его не бесплодна, но чтобы он впредь не приносил таких дерзновенных молитв… Сделать дело не по правилу в утешение одного, но не без соблазна для многих, думаю, не было бы благовидно. О живом лютеранине можно петь молебен и просить ему благодати Божией, привлекающей в единство истинной Церкви, но с умершим иное дело. Мы его не осуждаем: но его была воля остаться до конца вне пределов Православной Церкви».

Однако сам святитель Афанасий, по сообщению проф. А.И. Осипова, придерживался более мягкой точки зрения. Он считал, что «молиться за неправославных можно и должно» и что, подавая помянник на панихиду, их имена можно ставить среди православных; если же это имена иностранные, то, чтобы не смущать людей, изменять их на созвучные им православные. «Господь, — писал он, — знающий, о ком Вы молитесь, именно тому лицу, которое Вы имели в виду, окажет милость по Вашей молитве». Однако в отношении поминовения на проскомидии он рассудил таким образом: «Раньше и я поминал на проскомидии неправославных, а теперь пришел к убеждению, что лучше этого не делать». Так что молиться за неправославного можно — и дома, и в храме. Однако подавать на проскомидию не следует.

Вот какой ответ на данный вопрос можно найти у святителя Афанасия (Сахарова):

«Хотя по 14-му правилу Тимофея Александрийского за самоубийц не может быть приношения в Церкви, Оптинские старцы разрешали поминать их на келейной молитве. Так, старец Леонид, в схиме Лев, одного из своих учеников (Павла Тамбовцева), у которого отец окончил жизнь самоубийством, так утешал и наставлял: „Вручай, как себя, так и участь родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышняго судеб. Тщися смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись всеблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней, — по духу добродетельных и мудрых так: „Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего: аще возможно есть, помилуй. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя“. Молись же просто, без испытания, предавая сердце твое в десницу Вышняго. Конечно, не было воли Божией на столь горестную кончину родителя твоего: но ныне он совершенно в воле Могущего и душу, и тело ввергнуть в пещь огненную, Который и смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит. При этом Он столь милосерд, всемогущ и любвеобилен, что благие качества всех земнородных пред Его высочайшею благостью — ничто. Для сего ты не должен чрезмерно печалиться. Ты скажешь: „Я люблю моего родителя, почему и скорблю неутешно“. Справедливо. Но Бог без сравнения более, чем ты, любил и любит его. Значит, тебе остается предоставить вечную участь родителя твоего благости и милосердию Бога, Который, если соблаговолит помиловать, то кто может противиться Ему?“

Другой Оптинский старец, иеросхимонах Амвросий, писал одной монахине: „По церковным правилам поминать самоубийцу в церкви не следует, а сестра и родные могут молиться о нем келейно, как старец Леонид разрешил Павлу Тамбовцеву молиться о родителе его. Выпиши эту молитву… и дай ее родным несчастного. Нам известны многие примеры, что молитва, переданная старцем Леонидом, многих успокаивала и утешала и оказывалась действительною перед Господом“.

„Тайна сия велика есть“. Меру подаваемого по нашим молитвам облегчения участи грешника узнать невозможно.

Святитель Афанасий Великий полагает, что души грешников тоже получают некое благодеяние от Бескровной Жертвы. Однако он добавляет, что это происходит „так, как знает и повелевает лишь живых и мертвых Владыка и Бог наш“. Таким образом, святитель Афанасий не разрешает этой проблемы, поручая ее человеколюбию Божию.

„Участь отшедших не считается решенною до всеобщаго суда, — говорит и свт. Феофан Затворник. — Дотоле мы никого не можем считать осужденным окончательно и на сем основании молимся, утверждаясь надеждою на милосердие Божие“.

И наша Святая Церковь молится не только за „в покаянии“ отшедших, но и за тех, кто преставился „во грехах“. Церковь из любви молится за всех. Однако, молясь и за грешников, Матерь Церковь не обещает, что умершие без покаяния получат отпущение грехов. И святые отцы, подвигающие нас молиться и за грешников, также не утверждают, что с помощью молитв и поминовений мы избавим последних от мучений ада и переведем из места наказания в рай, „отмолим“ их. Они отмечают лишь, что покинувшие этот мир со своими грехами получают через все эти молитвы некоторое утешение, что их наказание становится несколько легче. Но, как учит нас св. Марк Эфесский, хотя несчастные грешники продолжают пребывать в наказании, то малое и временное утешение, которое получают они от наших молитв и поминовений, для них поистине велико. Святой пишет в точности следующее: „Даже то краткое и временное утешение, которым они удовольствуются, — великое дело для них“.

Молитва наша о страждущем — это луч света, пронзающий адскую тьму и свидетельствующий: о нем помнят, его любят. Любовь живых людей, их молитва, которая посылает как бы „воздушный поцелуй“ на тот свет, может пробудить в душе поворот, вывести ее из состояния обращенности на себя. Но это — только при условии, что в человеке было что-то доброе, пусть и покрытое накипью грехов и ржавчиной страстей. Тогда начинается долгий путь очищения души, который в православной традиции называется мытарствами души.

„Давайте без устали помогать нашим близким, отошедшим в жизнь иную, — говорит святитель Иоанн Златоуст. — Давайте будем смело молиться о всем мире, давайте поминать наших усопших вместе с мучениками, исповедниками, священниками. Ибо все мы, верные, составляем единое духовное тело, пусть даже некоторые его члены „светлее“ других. Давайте будем их поминать, давайте всячески испрашивать для них прощение: молитвами, приношениями за них и с помощью святых, поминаемых вместе с ними во время Божественной литургии“.