"Скачка тринадцати" - читать интересную книгу автора (Фрэнсис Дик)

ВЕСЕННЯЯ ЛИХОРАДКА

Журнал «Только для женщин!» неожиданно попросил меня написать рассказ («Пять тысяч слов, пожалуйста»).

Мне сказали, что содержание — на мое усмотрение, но хотелось бы чего-нибудь такого, что было бы близко сердцу их читательниц.

И вот я написал «Весеннюю лихорадку». Процесс сочинения этого рассказа доставил мне большое удовольствие.

Миссис Анджела Харт точно знала, в какой момент она влюбилась в своего жокея.

Это было на скачках в Челтенхеме. Анджела Харт, пухлая дама из тех, кого хочется назвать «матушкой», пятидесяти двух лет, увидела, как двадцатичетырехлетний жокей, одетый в ее цвета — ярко-розовый с белым, — входит в паддок, и подумала: «Какой он молодой, какой стройный, как хорошо сложен и… как отважен!»

Он прошел по зеленой лужайке и присоединился к ней. Они поболтали несколько минут перед тем, как жокей сел в седло ее лошади, чтобы участвовать в двухмильной барьерной скачке, и все это время Анджела смотрела на обветренное лицо с точеными скулами и машинально соглашалась, что да, солнышко пригревает совсем по-весеннему, и что на сухой дорожке ее Биллибой будет чувствовать себя куда лучше, чем под дождем, который лил последние несколько недель.

День был самый обычный. Поскольку теперь в сердце Анджелы место покойного и в меру оплакиваемого Эдварда Харта заняли две скаковые лошади, она проводила время на скачках, где выступали ее любимцы, собирала газетные вырезки с упоминаниями о них и то и дело звонила тренеру, Клементу Скотту, чтобы справиться об их здоровье.

Анджела была веселой и добродушной женщиной. Единственным ее недостатком была простодушная уверенность, что все вокруг так же исполнены благих намерений, как и она сама. Она вела себя точно ребенок, который гладит тигра и думает, что тот замурлычет в ответ.

Для Дерека Робертса, жокея, Анджела Харт была всего лишь владелицей Биллибоя и Гамлета. Он разговаривал с ней вежливо, поскольку нуждался в деньгах, которые получал за свою работу, и не более того. Дерек полагал, что его работа включает необходимость не только хорошо выступать на скачках, но еще и располагать к себе владельцев. Он давным-давно обнаружил, что большинству владельцев ужасно нравится, когда хвалят их лошадей, а потому отзывался о лошадях оптимистично, даже когда сам не верил ни единому слову из того, что говорил. Причем в этом не было почти ни капли цинизма.

Когда Дерек вышел в паддок челтенхемского ипподрома, ища глазами миссис Харт, и издалека увидел ее — зеленое твидовое пальто и меховая шапка, — он думал о том, что при сегодняшнем составе участников у Биллибоя почти нет шансов прийти первым, так что лучше заранее подготовить старую клушу к проигрышу и в то же время застраховаться от обвинений.

— Славный денек, — сказал Дерек, пожимая руку Анджеле. — Солнышко пригревает совсем как весной.

— Да, славный.

Выждав некоторое время и убедившись, что Анджела продолжать не собирается, жокей начал снова:

— Очень удачно для Биллибоя. Лужи все просохли.

— Да, конечно. Вы правы.

«Что-то она не так болтлива, как обычно, — подумал Дерек. — Всегда трещит, как сорока». Он посмотрел на Биллибоя, которого водили по кругу, и ободряюще сказал:

— Он должен хорошо выступить сегодня… хотя, конечно, соперники у него серьезные.

Миссис Харт только кивнула в ответ. Вид у нее был довольно рассеянный. Дерек Робертс мысленно пожал плечами, одарил ее профессиональной, полуискренней улыбкой и заключил (ошибочно), что если у старушки что-то на уме и она не в настроении разговаривать, то его это не касается.

В паре шагов от них стоял тренер Биллибоя, Клемент Скотт. Он смотрел на лошадь. Крепкий и сильный, лет под шестьдесят, Скотт всю жизнь умел очаровывать людей и успеха добился не столько благодаря умению тренировать лошадей, сколько благодаря личному обаянию. Клемент Скотт хорошо одевался, и язык у него был подвешен — дай бог каждому.

Под привлекательной внешностью таилась холодная расчетливость, о чем было хорошо известно его тихой и безответной жене, взрослым и семейным детям и вообще всем, кто имел с ним дело достаточно долго. Клемент Скотт был приятным собеседником, но не ведал сострадания. Его добродушие служило маской, прикрывающей внутренний эгоизм.

Клемент Скотт много лет имел дело с жокеями и владельцами. С точки зрения профессионала, Дерек и Анджела ему очень нравились: Дерек — потому, что он умел обаять владельцев и, кроме того, был неплохим наездником, а Анджела — потому, что ее интересовали в первую очередь сами лошади, а не призовые деньги.

По мнению Клемента, пухлые и сентиментальные пожилые леди были идеальными владельцами — самыми снисходительными. Он охотно мирился с их бесконечными звонками, потому что эти дамы беспрекословно платили по счетам. С Анджелой, счастливой обладательницей дома в Уэнтуэрте, рядом с полем для гольфа, Клемент обращался с той фамильярной шутливостью, которая заставляла многих пожилых вдовушек хранить верность его конюшне, хотя ходили слухи, что Скотт надувает их при каждом удобном случае.

Анджела, как и многие другие леди, слухам не верила. Клемент, милый шалун Клемент, благодаря которому владеть скаковыми лошадьми было так легко и приятно, ее обманывать не станет. Никогда и ни за что!

Стоя рядом с Клементом на трибунах и наблюдая за скачкой, Анджела испытывала новую, неведомую прежде тревогу. Теперь она беспокоилась не только за милого Биллибоя, но и, главным образом, за человека, который на нем сидел. «Это же так опасно!» — думала она, следя за жокеем в бинокль. До сих пор Анджела думала только о том, правильно ли он вел скачку, воспользовался ли возможностью вырваться вперед, хорошо ли финишировал. Но теперь ее отношение к жокею из объективного внезапно сделалось эмоциональным. Хотя тогда Анджела не отдавала себе в этом отчета.

Дерек Робертс не имел привычки расслабляться, даже если знал, что лошади все равно не выиграть. Он заставил Биллибоя прийти четвертым, зная, что четвертое место устроит Анджелу больше, чем пятое, шестое или седьмое. Клемент Скотт улыбнулся про себя. Четвертое место или седьмое, призовых лошадь все равно не получит. Но этот Дерек, с его смазливой физиономией и приветливым обхождением, умеет смягчать сердца владельцев.

Анджела Харт прижала бинокль к груди и вздохнула с облегчением. Она с благодарностью думала о том, что четвертое место — это не так уж плохо, при том что соперники были серьезные, и под конец Биллибой скакал очень резво, а это хороший знак… и Дерек Робертс вернулся целым и невредимым!

Она заторопилась вниз вслед за тренером, навстречу возвращающейся паре. Биллибой шумно отфыркивался, поводя боками, а Дерек говорил с Анджелой через плечо, расстегивая подпруги:

— После третьего барьера он приземлился не вполне удачно, но его это не остановило. По-моему, в следующий раз он непременно выиграет.

Жокей улыбнулся Анджеле своей особенной улыбкой, вскинул руку в прощальном жесте и поспешил в весовую взвеситься и переодеться к следующей скачке, забрасывая на ходу подпруги на седло. Анджела смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом спросила у Клемента, когда ее лошади выступают в следующий раз.

— У Гамлета сегодня утром немного связка воспалилась, — сказал Клемент. — А Биллибой нуждается в перерыве между скачками не меньше двух недель.

Он прищурился, поддразнивая ее:

— Если уж вам так не терпится, почему бы вам как-нибудь не заехать к нам посмотреть на тренировку, а?

Анджела очень обрадовалась.

— А Дерек тренирует лошадей?

— Иногда, — ответил Клемент.

На следующий день, когда Анджела сонно прогуливалась вокруг своего дома, ей вдруг пришло в голову, что неплохо бы купить еще одну лошадь.

Она нашла в записной книжке телефон Дерека Робертса и позвонила ему.

— Найти вам еще одну лошадь? — переспросил он. — Ага… конечно… Это замечательная идея, но только вам, наверно, стоит посоветоваться с мистером Скоттом.

— А если Клемент найдет мне лошадь, вы не согласитесь съездить со мной, чтобы ее посмотреть? — спросила Анджела. — Мне хотелось бы знать ваше мнение, прежде чем покупать.

— Ну… — Дерек заколебался. С одной стороны, ему совершенно не хотелось тратить свое свободное время на такую ерунду, но, с другой стороны, новая лошадь для Анджелы — это новые доходы для него… — Хорошо, миссис Харт. Конечно, съезжу.

— Замечательно, — сказала Анджела. — Тогда я прямо сейчас и позвоню Клементу.

— Еще одну лошадь? — удивился Клемент. — Ну да, если хотите, то конечно, но вообще-то поздновато, сезон в самом разгаре. Почему бы не подождать до…

— Нет, — перебила его Анджела. — Дорогой Клемент, лошадь мне нужна именно сейчас.

Она говорила очень настойчиво. Клемент Скотт никак не мог понять причин этой настойчивости. Однако четыре дня спустя, когда Анджела приехала посмотреть, как работают ее двух лошадей, удостоверившись предварительно, что Дерек будет, Клемент все понял.

Пятидесятилетняя матрона глаз не сводила с Дерека Робертса. Она провожала его взглядом, когда он ходил или ездил, и не отрываясь смотрела ему в лицо, когда он говорил. Она постоянно задавала жокею вопросы, чтобы удержать его при себе, а когда Дерек уехал домой, утратила значительную долю своей оживленности.

Клемент Скотт подобных вещей навидался, а потому заигрывал с Анджелой еще непринужденнее, чем обычно, а ехидную ухмылочку держал при себе. Тренер сказал, что у него есть на примете подходящая лошадь и надо будет съездить ее посмотреть.

— На самом деле, — застенчиво призналась Анджела, — я уже попросила Дерека съездить со мной… и он согласился…

В тот же вечер Клемент позвонил Дереку.

— Втюрилась? В меня? Чушь собачья, — сказал Дерек. — Я на ее лошадях больше года езжу. Что вы думаете, я бы не заметил?

— Разуй глаза, парень! — посоветовал ему Клемент. — По-моему, эта новая лошадь ей только затем и понадобилась, чтобы тебя почаще видеть. Так что у меня тут одна идейка появилась…

Изложение идейки заняло немало времени. Дерек обнаружил, что интересы миссис Харт являются для него делом второстепенным по сравнению с возможностью сорвать неплохой куш, не облагаемый налогом.

Через несколько дней Дерек заехал к Анджеле в Уэнтуэрт, и они вдвоем отправились в путь на «Лендровере» Анджелы. За рулем сидел Дерек. Владелец лошади жил в Йоркшире, а это означало, что поездка займет весь день. Анджелу это очень устраивало.

Для себя она объяснила внезапное желание завести еще одну лошадь своим возросшим интересом к скачкам. А удовольствие от предстоящей поездки в Йоркшир — тем, что ей не терпится увидеть найденное Клементом сокровище. «Великолепная лошадь, и всего за двадцать тысяч! Дорогая Анджела, эта лошадь вас достойна».

Анджела решила, что может себе это позволить, если откажется от летнего круиза и будет поменьше тратить на одежду. Она нипочем не призналась бы себе, что приобретает за такие деньги не что иное, как несколько часов жизни Дерека, посвященных ей.

После Уотфорда свернули на север. Дерек спросил:

— Миссис Харт, мистер Скотт вам рассказывал про эту лошадь?

— Он говорил, что вы мне все расскажете. И зовите меня Анджелой.

— Э-э… — Дерек прокашлялся. — Анджела…

Он посмотрел на нее. Она сидела рядом с ним, пухлая, довольная и счастливая. «Не может быть, — подумал Дерек. — Такие, как миссис Харт, не влюбляются. Она же ужасно старая — ей уже пятьдесят…» Для Дерека в его двадцать четыре это был немыслимый возраст. Жокей поерзал на сиденье. Ему сделалось совестно — но совсем чуть-чуть.

— Мистер Скотт полагает, что у этого коня большое будущее. Ему всего шесть лет. В прошлом году выиграл барьерную скачку…

Он продолжал распространяться о достоинствах лошади, точно аукционер на торгах, умело вплетая немногие факты, соответствующие истине, которые Анджела могла найти в каталогах, если бы захотела проверить, и аккуратно наводя розовый глянец на остальное.

— Правда, этой зимой он в скачках не участвовал из-за метелей и морозов, но… хм… Анджела, между нами говоря, мистер Скотт полагает, что его можно было бы выставить даже на Уитбред. В смысле, это лошадь такого класса…

Анджела слушала, точно завороженная. Уитбредский Золотой кубок, скачка, которая должна была состояться через полтора месяца, была одной из самых престижных скачек с препятствиями. Иметь лошадь, которая годится для Уитбреда — а выступать на ней будет Дерек, — казалось Анджеле вершиной, которой она даже не надеялась достичь. Анджела расцвела, точно роза.

— Как славно! — воскликнула она в экстазе. Дерек Робертс едва не поморщился.

— Мистер Скотт предлагает, чтобы я немного поторговался от вашего имени. Ну, чуть-чуть сбил цену.

— Милый Клемент, он такой заботливый! — Она улыбнулась Дереку немного встревоженно. — Только не перестарайтесь, а то вдруг они откажутся его продать!

Дерек обещал не перестараться.

— А как его зовут? — спросила Анджела.

— Волшебник, — ответил Дерек.

Вид конюшни, в которой стоял Волшебник, мог бы предостеречь Анджелу. Но она слышала, что в Ирландии чемпионов иногда выращивают в свином хлеву, и к тому же ей и в голову не приходило поостеречься. Разумеется, милый Клемент не станет покупать для нее плохую лошадь, а потом ведь с ней же Дерек… И потому она доверчиво смотрела на неописуемого рыжего мерина, которого вывели на обозрение, и не видела ничего, кроме своих фантазий, — ни грязи под ногами, ни прогнивших дверей денника, ни потрескавшейся сбруи.

Анджела смотрела, как Волшебника водят по двору, заросшему травой, как его гоняют рысью на корде по небольшому загону, в котором валялись доски, — и не замечала отвращения, которое отразилось на лице Дерека против его воли.

— Ну, как вы думаете? — спросила она. Глаза ее, несмотря ни на что, сияли.

— Плечи хорошие, крепкие, — рассудительно сказал Дерек. — Пожалуй, его следует подкормить, а то он немного не в форме.

— Но он вам нравится?

Дерек решительно кивнул:

— Вполне.

— Тогда я его беру! — сказала Анджела без малейших колебаний, и Дерек поспешно задавил угрызения совести.

Пока Дерек торговался с владельцем Волшебника, Анджела ждала в машине, глядя, как двое мужчин качают головой, разводят руками, пожимают плечами и начинают все сначала. Наконец ударили по рукам. Анджела вздохнула с облегчением. Дерек вернулся к ней и сказал, что лошадь отдают за девятнадцать тысяч.

— Вы еще подумайте! — посоветовал он таким тоном, который говорил, что раздумывать тут не о чем.

Анджела покачала головой:

— Я уже решила. Я его беру. Выписать этому человеку чек?

— Не надо, — сказал Дерек. — Мистер Скотт еще должен получить ветеринарное свидетельство, договориться о транспорте, о страховке и так далее. Он выполнит всю бумажную работу, обо всем договорится, и вы заплатите ему за все сразу. Так будет куда проще.

— Милый Клемент! — с чувством сказала Анджела. — Такой добрый — и всегда обо всем позаботится!

Милый Клемент выставил Волшебника на Уитбредский Золотой кубок в Сэндаун-Парке и еще на одну скачку — как он выразился, «для разминки» — за три недели до Уитбреда.

— Это в Стрэтфорде-на-Эйвоне, — пояснил тренер Анджеле. — Кубок Прегнелла, первая неделя апреля.

— Чудно! — с энтузиазмом воскликнула Анджела.

Она несколько раз звонила Дереку, подолгу, со вкусом обсуждала с ним перспективы Волшебника и верила его дешевому оптимизму, точно гласу божьему. Дерек заполнял все ее помыслы от рассвета до заката. Милый Дерек! Он такой отважный, такой обаятельный, такой добрый…

Клемент с Дереком попробовали Волшебника на галопе и обнаружили, что «великолепная лошадь» в подметки не годится ни одной из лошадей на конюшне. Волшебник мотал хвостом, брыкался — короче, демонстрировал все признаки дурного нрава. Однако Клемент с Дереком сообщили Анджеле, что Волшебник — настоящий джентльмен и очень хорошо себя показал. Анджела была польщена.

Когда Анджела приехала однажды в десять утра посмотреть, как тренируют Волшебника, оказалось, что его по ошибке вывели в семь утра, с первой партией, а теперь он отдыхает. Анджела разочаровалась, но не слишком — ведь Дерек был здесь. Он не тренировал лошадей — он прогуливался рядом с ней, расточая улыбки, лучась веселостью и дружелюбием. Анджеле это очень понравилось. Она полностью доверяла Дереку — и не скрывала этого.

— Молодец, парень! — весело сказал Клемент, когда Анджела уехала. — Когда ты рядом, наша старушка и землетрясения не заметит.

Дерек смотрел вслед машине Анджелы. Он терзался раскаянием и угрызениями совести. «Нечестно все-таки выходит, — думал он. — Она, конечно, старая клуша, но на самом деле очень славная. И никому не делает зла…» Дерек испытывал к себе запоздалое отвращение.

Отправляясь на скачки в Стрэтфорд, все трое надеялись на разное. Дерек надеялся, что Волшебник хотя бы не сойдет с дистанции. Анджела — что ее лошадь выиграет. Клемент — что Волшебник не остановится как вкопанный на первом же фарлонге.

Три мили. Хорошая дорожка. Сухой грунт. Восемнадцать препятствий.

Скачка началась. Сердце у Анджелы отчаянно колотилось. Волшебник, к великому облегчению тренера и жокея, соизволил стартовать вполне прилично и согласился идти галопом где-то в хвосте основной группы. Когда примерно две мили из трех остались позади, жокей с тренером окончательно расслабились. Они знали, что еще немного — и Волшебник совсем выдохнется. Но уже можно будет сказать Анджеле, что лошадь просто «нужно было испытать на скачках» и что «к Уитбреду он будет в отличной форме». Она поверит.

За милю до финиша Дерек по привычке инстинктивно принялся подавать Волшебнику знаки, что надо прибавить скорость — дал коню шенкель, прищелкнул языком и качнул поводом. Волшебник неожиданно рванулся вперед перед самым препятствием, не рассчитал дистанцию, прыгнул слишком рано, врезался в препятствие и рухнул на землю.

Конь поднялся на ноги и беззаботно умчался. Жокей остался неподвижно лежать на земле.

— Дерек! — в ужасе вскрикнула Анджела.

— Идиот! — яростно прошипел Клемент, сбегая вниз. — Он ему прыжок испортил!

Охваченная тревогой Анджела смотрела в бинокль, как неподвижного Дерека поднимают на носилки и несут к санитарной машине. Потом заторопилась в травмпункт — его должны были привезти туда.

«Не надо было покупать эту лошадь! — в отчаянии думала она. — Если бы я ее не купила, Дерек бы не… мог бы не…»

Дерек был жив. Когда люди в синей форме распахнули дверцы санитарной машины, Анджела увидела, как жокей шевельнул рукой. Она едва не потеряла сознание от облегчения.

Дерек Робертс сломал себе ногу, и ему было не до чувств Анджелы. Он знал, что Анджела здесь, потому что она делала слабые попытки до него добраться — санитары ее не подпускали — и лепетала:

— Дерек, Дерек, с тобой все в порядке?

Дерек не отвечал. Он был занят своей ногой — нога здорово болела — и тем, чтобы его донесли до травмпункта, не уронив. У дверей вечно толпятся зеваки: хлебом их не корми, дай посмотреть на покалеченного жокея! Их любопытные физиономии всегда вызывали у Дерека ненависть. И когда дверь травмпункта захлопнулась за ним и шум толпы остался позади, Дерек вздохнул с облегчением.

Его сгрузили на койку. В ожидании доктора Дерек мрачно размышлял о том, что пострадал, в общем-то, задело.

Оставшаяся снаружи Анджела бесцельно блуждала вокруг травмпункта. Она знала, что ей следовало бы беспокоиться о лошади, но все ее мысли были о Дереке.

— Да не тревожьтесь вы, дамочка, — раздался рядом жизнерадостный голос. — С этим Волшебником все в порядке. Удрал на середину поля. Будет им теперь хлопот его ловить! Так что не дергайтесь.

Анджела вздрогнула и уставилась на коренастого мужичка с густым йоркширским выговором.

— Мерин-то этот — моего братца, — продолжал мужичок. — Я сюда нарочно приехал, поглядеть, как он себя покажет.

— А-а… — растерянно протянула Анджела.

— Парень-то в порядке? Ну, тот, что на нем ехал?

— Кажется, он сломал ногу…

— Ах ты, боже мой! Вот уж не повезло так не повезло! Но как он с моим братцем-то торговался, а! Силен!

— В самом деле?

— Ага. Братец говорил, что Волшебник сильно резвый, но ваш парень и слышать ничего не хотел. Сказал, что лошадь никуда не годится. Братец просил за него семь тысяч, но ваш парень сбил цену до пяти. Вот я и приехал поглядеть, который из них был прав.

Мужичок буквально лучился добродушием.

— Ну и, сказать по правде, меринок оказался так себе, верно? Так что, видать, парень ваш прав был. Ну вы, дамочка, не тревожьтесь, будет и на вашей улице праздник.

Он кивнул ей, улыбнулся и удалился вразвалочку. Анджела судорожно переводила дыхание, словно мужичок ее ударил.

Травмпункт находился недалеко от ворот. Анджела машинально повернулась и побрела прочь с ипподрома. Ноги сами принесли ее к машине. Анджела, вся дрожа, села за руль и поехала домой. У нее было такое ощущение, словно все это происходит во сне. «Тот человек, наверно, ошибся, — думала она. — Как же семь и пять тысяч, когда мне сказали, что двадцать и девятнадцать?» Добравшись домой, она нашла в телефонной книге номер бывшего владельца Волшебника.

— Ага, — сказал он. — Так и есть. Пять тысяч.

Йоркширский выговор был отлично слышен даже через несколько графств.

— А они небось с вас лишку взяли? — хихикнул он. — Чай, накинули пару сотен? Да вы на них зла не держите, дамочка. Им ведь тоже кушать надо. Считайте, что это им вместо комиссионных. Все так делают.

Анджела положила трубку, опустилась на диван и уставилась в пространство. Анджела впервые поняла, что чувство, которое она испытывала к Дереку, было не чем иным, как любовью. Она поняла, что Клемент и Дерек разглядели это задолго до нее самой и воспользовались ее чувством так подло, что это было немногим лучше изнасилования.

Дружеские чувства, которые она испытывала к ним обоим, ее радость, ее мечты, ее счастье… Они воспользовались всем этим. А на нее им было плевать. «Я им совершенно безразлична, — думала Анджела. — Дерек не то что не любит меня — он не испытывает ко мне ни малейшего расположения».

Это открытие причинило Анджеле такую боль, какой она никогда раньше не испытывала. Ну как она могла быть такой дурой? Точно девчонка-школьница!

Через некоторое время Анджела встала и принялась бродить по большому дому, где было так тихо теперь, когда шумного Эдварда не стало. Она зашла на кухню заварить себе чайку — и разрыдалась.

Через неделю она пришла в больницу к Дереку. Он лежал в середине длинной палаты, с ногой на вытяжке. На миг Дерек показался Анджеле незнакомцем: худой юноша, который лежал, откинув голову на подушку и прикрыв глаза. Теперь Дерек не казался сильным — он был больше похож на больного ребенка.

Впрочем, это тоже было лишь иллюзией.

Он услышал, как Анджела подошла к его койке, и открыл глаза. Поскольку Дерек был совершенно не готов увидеть ее здесь, Анджела успела заметить охватившее его замешательство. Он сглотнул, прикусил губу, потом улыбнулся. Это была все та же знакомая улыбка — маска, в которую рядилось предательство. Анджеле сделалось тошно.

Она подвинула стул и села рядом с койкой.

— Дерек, — сказала она, — я пришла вас поздравить.

— С чем? — изумился Дерек.

— С крупным выигрышем — разницей между пятью и девятнадцатью тысячами.

Улыбка Дерека угасла. Он отвернулся. Анджела приперла его к стенке. Дерек злился, и в то же время ему было стыдно. Больше всего ему хотелось, чтобы Анджела ушла.

— Сколько из этих денег досталось вам, а сколько Клементу? — медленно спросила Анджела.

Молчание длилось больше минуты. Наконец Дерек ответил:

— Пополам.

— Спасибо, — сказала Анджела. Она встала, отодвинула стул. — Значит, все. Я просто хотела услышать это от вас.

И убедиться, что она действительно исцелилась. Что весенняя лихорадка кончилась. Что она может спокойно смотреть на Дерека. И это действительно было так.

— Все? — переспросил Дерек. Анджела кивнула.

— То, что вы сделали, не было незаконно. Просто… просто подло. Мне следовало бы быть благоразумнее.

Она повернулась, чтобы уйти.

— До свидания, Дерек.

Она успела пройти несколько шагов, когда жокей внезапно окликнул ее:

— Анджела!.. То есть миссис Харт!

Она остановилась и обернулась.

— Вы мне, наверно, не поверите, — сказал Дерек, — но я размышлял о той скачке в Стрэтфорде, и… по-моему, Волшебник все-таки не безнадежен.

— Нет, — отрезала Анджела. — Довольно лжи. С меня хватит.

— Я не… Это не ложь. Это как раз правда.

Анджела покачала головой.

— Выслушайте меня, — сказал Дерек. — Волшебник выступал в Стрэтфорде через пень-колоду, потому что его никто не заставлял — до самого конца, когда я его встряхнул. А упал он потому, что я сделал это перед самым препятствием, и потому, что, когда я подал сигнал, он рванул вперед, точно вдруг проснулся.

Анджела слушала его недоверчиво.

— Есть лошади, — продолжал Дерек, — которые не любят работать на тренировках. Волшебник оказался из таких, и мы подумали… я подумал, что он и на скачках никуда не годится. Но теперь я в этом уже не уверен.

Анджела пожала плечами:

— Ну и что это меняет? Впрочем, я это выясню во время Уитбредской скачки.

Дерек заерзал на койке.

— Нет. Мы не собирались выставлять его в Уитбреде.

— Но он же записан!

— Да, но… короче, за пару дней перед скачкой мистер Скотт вам сообщит, что у Волшебника температура или что он повредил ногу, в общем, что выступать он не может. Он…. мы так задумали. Мы рассчитывали, что вы не будете беспокоиться насчет цены, если будете думать, что Волшебник — лошадь класса Уитбреда…

Анджела тяжело вздохнула и посмотрела на молодого человека. Тот мял простыни, не решаясь взглянуть ей в глаза. Она разглядела его стыд, его усталость и боль в ноге и подумала, что ее любовь оказалась губительной не только для нее самой, но и для Дерека.

Вернувшись домой, Анджела позвонила Клементу.

— Милый Клемент, как там наш Волшебник?

— Не хуже, чем обычно, дорогая Анджела.

— Чудесно! — воскликнула она самым задушевным тоном. — А ведь теперь у нас впереди Уитбред, не так ли?

— Да, конечно! — Тренер хихикнул. — Не забудьте купить себе новую шляпку.

— Клемент, — ласково сказала Анджела, — я рассчитываю, что вы будете хорошенько кормить Волшебника и следить за тем, чтобы он не заболел и не поранился. Я рассчитываю, что он выйдет на старт в Уитбреде и покажет нам, на что он годится на самом деле.

— Что-что?

— Потому что если этого не произойдет, дорогой мой Клемент, я, пожалуй, могу шепнуть кое-кому пару слов — ну, знаете, репортерам, а может, и налоговой инспекции, мало ли, — о том, что вы купили Волшебника за пять тысяч и тут же перепродали мне за девятнадцать.

Анджела слушала молчание, воцарившееся в трубке, и улыбалась со здоровым ехидством.

— И разумеется, дорогой мой Клемент, мы скажем нашему новому жокею, чтобы он по возможности постарался выиграть, верно ведь? Надо же проверить, какова эта лошадь на самом деле! А чтобы вас подбодрить, обещаю вам, что, если Волшебник сделает все, что может — даже если он проиграет, — я никому не скажу, сколько я за него заплатила. Можете на меня положиться, Клемент, это честная сделка.

Клемент швырнул трубку и выругался вслух.

— С-старая перечница! И как только разнюхала? Проверяла, должно быть!

Он позвонил в Йоркшир и узнал, что да, действительно проверяла. Чтоб ее черти взяли! Он будет выглядеть круглым идиотом, если выставит в одной из лучших скачек такую клячу, как Волшебник. Позор на весь свет!

Угрызений совести Клемент Скотт не испытывал. Ни малейших. В конце концов, эта Анджела была не первой старой дурой, которую он обвел вокруг пальца подобным образом. Но если Анджела начнет болтать — а болтать она может часами, — доверчивые старые вдовушки сделаются подозрительными и станут держать своих лошадей у кого-нибудь другого. Значит, придется натаскать Волшебника как можно лучше. И посадить на него лучшего жокея, который окажется свободен!

В паддоке перед Уитбредом Анджела снова выглядела самой собой: добродушной старой клушей со сверкающими глазами.

Она поговорила с новым жокеем, который, слава богу, был совсем не похож на Дерека Робертса.

— Я полагаю, вы уже все обсудили с нашим милым Клементом, — жизнерадостно сказала она. — Но мне кажется, будет лучше всего, если вы всю дорогу будете держать Волшебника поближе к хвосту, а примерно за милю до финиша скажете ему, чтобы начинал выигрывать, если вы понимаете, что я имею в виду. Ну а потом, конечно, вы оба сделаете все, что сможете. Я на вас поставила, знаете ли.

Жокей неуверенно покосился на Клемента Скотта. Тот стоял с каменным лицом.

— Сделайте, как просит леди, — холодно уронил Клемент.

Жокей знал свое дело. Он в точности выполнил данные ему инструкции. За милю до финиша он дал Волшебнику шенкель — и сам удивился. Волшебник — молодой, не переутомленный скачками и к тому же без лишнего веса — легко миновал нескольких уставших и более старых соперников и к последнему препятствию подошел пятым.

Клемент глазам своим не верил. Анджела затаила дыхание. Волшебник перелетел последнее препятствие, точно на крыльях, промчался по финишной прямой и пришел третьим.

— Ну вот, — сказала Анджела. — Это действительно чудно, не правда ли?

Поскольку на Волшебника, кроме нее, почти никто не ставил, Анджела получила на тотализаторе целое состояние — она поставила на то, что он займет одно из призовых мест. А через несколько дней Анджела продала Волшебника торговцу металлоломом из Кента, за ту же цену, за какую купила сама.

Дереку Анджела отправила открытку с пожеланием побыстрее выздоравливать. Неделей позже она анонимно послала ему ящик шампанского с записочкой «Спасибо».

«Я многому научилась благодаря ему, — думала Анджела. — Я многое узнала о жадности и глупости, о подлости и ее последствиях, о тщетности любви. И о скачках тоже — пожалуй, даже слишком много…»

Она продала Биллибоя и Гамлета и уехала в круиз.