"Уйди скорей и не спеши обратно" - читать интересную книгу автора (Варгас Фред)XXВ уголовный розыск пришли новые факсы из лаборатории, и Адамберг быстро с ними ознакомился: на всех «странных» посланиях были только отпечатки Жосса и Декамбре. – Я бы удивился, оставь сеятель свои пальчики, – сказал Адамберг. – Зачем ему такие дорогие конверты? – спросил Данглар. – Чтобы соблюсти правила церемонии. Каждый поступок в его глазах – священнодействие. Простые конверты тут не годятся. Ему нужна драгоценная оправа, потому что его деяния в высшей степени утонченны. Это не деяния первого встречного, вроде нас с вами, Данглар. Вы же не можете представить, чтобы искусный повар подал вам слоеный пирог на пластмассовой тарелке. Так и здесь. Конверт под стать той цели, которой он служит, он – изыскан. – Отпечатки Ле Герна и Дюкуэдика, – сказал Данглар, кладя факс на стол. – Оба побывали за решеткой. – Да. Но недолго. Девять месяцев и полгода. – Но этого достаточно, чтобы обзавестись полезными знакомствами, – сказал Данглар, яростно расчесывая подмышку. – Научиться вскрывать замки они могли уже после тюрьмы. За что они сидели? – Ле Герн за побои, телесные повреждения и попытку убийства. – Так-так, – присвистнул Данглар, – уже теплее. Почему ему не дали больше? – Смягчающие обстоятельства: судовладелец, которого он избил, не ремонтировал свой траулер, тот весь прогнил и затонул. Двое матросов погибли. Ле Герна подобрал спасательный вертолет, и на суше он в ярости набросился на хозяина. – Хозяина наказали? – Нет. Ни его, ни чиновников из управления портом, которые его покрывали, – по словам Ле Герна, тот их подмазал. Все судовладельцы сговорились между собой, и его вышвырнули из всех портов Бретани. Ле Герн больше никогда не командовал кораблем. А тринадцать лет назад он без гроша прибыл на вокзал Монпарнас. – У него веские причины ненавидеть все человечество, вы не находите? – Нахожу. Он вспыльчивый и злопамятный. Но Рене Лорьон, похоже, никогда не бывал ни в одном портовом управлении. – Может, он выбирает, на ком отыграться. Такое бывало. Все-таки Ле Герну удобнее всего посылать письма самому себе, разве не так? Хотя с тех пор, как мы наблюдаем за площадью – а Ле Герн первый узнал об этом, – «странных» записок больше не приходило. – Он не единственный, кто знал о присутствии полицейских. В девять вечера в «Викинге» уже все это почуяли. – А если убийца не из их квартала, откуда он узнал? – Он совершил убийство и прекрасно понимает, что его ищут. Он заметил полицейских на лавочке. – Значит, наша слежка впустую? – Это слежка из принципа. И не только. – А за что сидел Декамбре-Дюкуэдик? – За попытку изнасилования несовершеннолетней в школе, где он преподавал. На него тогда набросилась вся пресса. В пятьдесят два года его чуть было не линчевали на улице. Полиции пришлось охранять его до суда. – Дело Дюкуэдика, припоминаю. Нападение на девочку в туалете. А ведь, глядя на него, ни за что не подумаешь. – Вспомните, что он сказал в свою защиту, Данглар. Трое пятнадцатилетних подростков набросились на девочку двенадцати лет, когда все ушли обедать. Дюкуэдик здорово поколотил тех парней и взял малышку на руки, чтобы унести оттуда. Одежда на девочке была разорвана, и она рыдала у него на руках в коридоре. Это и видели остальные ученики. Трое молодчиков представили дело по-другому: якобы Декамбре насиловал девчонку, они вмешались, Декамбре их избил и пытался забрать девочку с собой. Его слово против показаний троих. Декамбре осудили. Подруга его сразу бросила, коллеги от него отвернулись. Потому что сомневались в его правоте. Сомнения опустошают, Данглар, но они очень сильны в нас. Поэтому он и сменил фамилию на Декамбре. В пятьдесят два года жизнь этого человека кончилась. – Сколько лет было бы сейчас тем троим? Приблизительно тридцать два – тридцать три? Как и Лорьону? – Лорьон учился в Перигё, а Дюкуэдик преподавал в Ванне. – Он мог выбрать его козлом отпущения. – Опять? – А что? Вы разве не встречали стариков, уничтожающих целые поколения? – Слишком часто встречал. – Надо проверить этих двоих. Декамбре легче легкого отправлять эти письма, а тем более их писать. Все-таки это он додумался до их смысла. По одному арабскому словечку догадался, что отрывок взят из «Liber canonis» Авиценны. Что-то уж больно подозрительно, вам не кажется? – Мы в любом случае вынуждены их проверить. Я убежден, что убийца присутствует на этих чтениях. Он начал с них, потому что у него не было выбора. Но еще и потому, что он очень хорошо знаком с урной чтеца. Эти сеансы, которые нам с вами кажутся нелепыми, ему, напротив, показались прекрасным средством заявить о себе, ведь и остальные окрестные жители прибегают к их помощи. Я в этом уверен. И я убежден, что он приходит послушать свои послания, я уверен, что он бывает на чтении новостей. – В этом нет смысла, – заметил Данглар, – да и опасно для него. – Не важно, что нет смысла, Данглар, я думаю, он там, в толпе. Поэтому мы и будем продолжать наблюдение. Адамберг вышел из кабинета и подошел к плану Парижа, висевшему в центральной комнате. Коллеги следили за ним глазами, но Адамберг понял, что причина их любопытства не он, а Данглар, одетый в широкую черную футболку с короткими рукавами. Он высоко поднял правую руку, и все взгляды обратились на него. – В восемнадцать часов все должны покинуть помещение, здесь будет проводиться дезинфекция, – объявил он. – Придя домой, пусть каждый примет душ, вымоет голову и постирает все свои вещи, я подчеркиваю – Послышалось бормотание, люди заулыбались. – Это строгий приказ, – сказал Адамберг, – который касается всех, а особенно троих человек, которые побывали в квартире Лорьона. Кого-нибудь укусили со вчерашнего дня? Поднялся чей-то палец, это был Керноркян, все уставились на него с любопытством. – Лейтенант Керноркян, – представился он. – Не волнуйтесь, лейтенант, вы не одиноки. Капитана Данглара тоже укусили. – Если стирать при шестидесяти градусах, – сказал кто-то, – рубашке хана. – А иначе придется ее сжечь, – сказал Адамберг. – Тот, кто не желает подчиняться, возможно, рискует заразиться чумой. Повторяю: возможно. Я уверен, что блохи, которых убийца подкинул Лорьону, здоровы и являются всего лишь символом, как и все остальное. Однако принять меры все равно необходимо. Блохи кусают в основном по ночам, поэтому я прошу выполнить мои указания сразу же, как придете домой. А потом побрызгайте дома инсектицидом. В раздевалке вам приготовили баллоны. Ноэль и Вуазене, вы завтра проверите алиби этих четверых ученых, – продолжал он, протягивая им листок, – все четверо – специалисты по чуме, а значит, под подозрением. А вы… – обратился он к седому улыбающемуся полицейскому. – Лейтенант Меркаде, – привстав, представился офицер. – …Меркаде, вы проверите эту историю с бельем мадам Туссен с авеню Шуази. Адамберг протянул листок, который, переходя из рук в руки, дошел до Меркаде. Потом он указал на полицейского с круглым лицом и испуганными зелеными глазами и несгибаемого бригадира из Гранвиля. – Бригадир Ламарр, – отрапортовал бывший жандарм, вытягиваясь по стойке «смирно». – Бригадир Эсталер, – отозвался круглолицый. – Вы обойдете все двадцать девять домов и снова осмотрите двери без четверок. Ваша цель – обнаружить мазь, жир или что-то подобное на замочной скважине, звонке или ручке. Будьте осторожны, наденьте перчатки. Кто у нас продолжает работать с жителями этих квартир? Поднялись четыре руки – Ноэля, Данглара, Жюстена и Фруаси. – Каковы результаты? Между ними есть связь? – Никакой, – сказал Жюстен. – Под общий знаменатель подвести не удается. – А что дал допрос соседей из дома Лорьона? – Ничего. Никто не заметил в доме незнакомца. И соседи ничего не слышали. – Какой код в подъезде? – Легкий. Ключевые цифры почти стерлись, не разглядеть. Перепробовать сто двадцать комбинаций – и за шесть минут откроешь. – Кто расспрашивал жителей других двадцати восьми домов? Кто-нибудь из них заметил художника? Грубоватая женщина с крупным лицом решительно подняла руку. – Лейтенант Ретанкур, – назвалась она. – Художника никто не видел. Он действует только ночью, а его кисть работает бесшумно. Если он уже наловчился, то успевает разрисовать двери за полчаса. – Что с домофонами? – На многих остались следы пластилина, комиссар. Он снимает слепок, а потом вычисляет наиболее запачканные места. – Тюремная хитрость, – заметил Жюстен. – До этого может любой додуматься, – возразил Ноэль. Адамберг взглянул на часы. – Без десяти, – сказал он. – Все на выход. В три часа ночи Адамберга разбудил звонок из биологической лаборатории. – Бацилла не обнаружена, – послышался усталый мужской голос. – Результат отрицательный. Как у блох из одежды, так и у блохи из конверта и у двенадцати особей, найденных в квартире Лорьона. Чисты как младенцы. Адамберг вздохнул с облегчением. – Все блохи крысиные? – Все. Пять самцов, десять самок. – Прекрасно. Обращайтесь с ними бережно. – Они сдохли, комиссар. – Что ж, обойдемся без фанфар. Храните их в пробирке. Он сел на кровати, зажег лампу и почесал голову. Потом позвонил Данглару и Вандузлеру, чтобы сообщить о результате анализа. Затем по очереди набрал номера всех своих коллег, а после медэксперта и Девийяра. Ни один человек не пожаловался на то, что его разбудили среди ночи. Он путался в своих заместителях, а записи в блокноте были неполными. У него больше не было времени ни на то, чтобы делать памятки, ни даже на то, чтобы позвонить Камилле назначить встречу. Ему казалось, что сеятель чумы не даст ему и поспать. Звонок застал его в половине восьмого на пути в уголовный розыск, куда он направлялся пешком из Марэ. – Комиссар? – послышался запыхавшийся голос. – Говорит бригадир Гардон, я дежурил этой ночью. В Двенадцатом округе обнаружены два трупа, один на улице Роттембур, другой неподалеку, на бульваре Сульт. Тела обнаженные, вымазаны древесным углем и лежат прямо на тротуаре. Двое мужчин. |
||
|