"Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь" - читать интересную книгу автора (Брокманн Сюзанна)

6

Мэри-Лу колесила по окрестностям целый час, пока, наконец, не отыскала Ибрагима.

Он работал на участке по соседству с домом лейтенанта-коммандера Паолетти и его невесты Келли Эштон. Ибрагим убирал граблями сухие листья и траву из заросшего сада возле старенького покосившегося дома, на котором виднелась вывеска «Продается».

Он сразу же увидел Мэри-Лу и, как только машина затормозила, вышел на улицу, чтобы встретить женщину. В глазах его читались одновременно удивление и озабоченность.

Нет, она ни за что не расплачется. Она не расплачется!

– У вас есть свободная минутка? – крикнула она из машины, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро и жизнерадостно, а не так, словно весь мир вокруг нее уже начал рушиться.

Ибрагим оглянулся на сад, в котором только что работал, потом посмотрел на женщину. Она тут же заставила себя улыбнуться. Впрочем, сейчас ей было несложно это сделать, ведь она улыбалась клиентам все утро, пока находилась на работе.

Ибрагим подошел к машине и нагнулся, чтобы проверить, захватила ли Мэри-Лу с собой Хейли.

– Она еще у няньки, – пояснила Мэри-Лу. – И днем там поспит, я договорилась. А вы не могли бы устроить себе небольшой перерыв? Я хочу вам кое-что сообщить.

– Может, я буду работать, и одновременно мы с вами побеседуем? Надеюсь, вы не станете возражать против этого? – предложил садовник. – У меня, к сожалению, очень много работы, и я должен закончить ее к вечеру.

– Что вы! Конечно, я ничего не имею против, – тут же согласилась миссис Старретт.

– Откуда вы знали, где меня можно найти? – поинтересовался Ибрагим, когда они шли по лужайке назад к дому.

– Я ничего не знала, – призналась она. Садовник снова взялся за грабли и принялся работать. Некоторые растения оказывались еще живыми, и он бережно обходил их, как, впрочем, и любую живность, встречавшуюся у него на пути. – Я догадалась. Я очень рассчитывала вас найти и ни на минуту не теряла надежды. Мне… Мне кажется, что мой муж хочет со мной развестись. – Голос ее предательски задрожал, но ей удалось сдержаться и не расплакаться. – Сегодня утром он сказал, что нам нужно будет сесть рядом и серьезно поговорить. Но только чуть позже, после того, как уедет президент Брайант.

Хотя Мэри-Лу не плакала, но ее голос звучал так, словно она готова была разрыдаться в любую секунду.

Ибрагим вздохнул и прислонил грабли к стене дома. Потом взял женщину за руку и подвел к крыльцу, где они оба уселись на ступеньки.

– Мне очень неприятно слышать это. – Садовник печально покачал головой. – Но, с другой стороны, мне кажется, что в этом есть и что-то хорошее. По крайней мере, вы все обсудите и выясните, как вам жить дальше.

– Вы же говорили, что вам нужно работать, – вспомнила Мэри-Лу, глядя на его руку, которая все еще держала ее ладонь. Ее пальцы казались слишком бледными на фоне его темной кожи.

– Но это не настолько важно, как то, что вам сейчас нужно выговориться, и чтобы при этом я внимательно слушал вас, верно? – В его улыбке смешались доброта и грусть. Ей пришлось отвернуться и часто-часто моргать, чтобы остановить навернувшиеся на глаза слезы. – Скажите мне, а почему вы решили, что ваш муж так серьезно настроен на развод? Его зовут Сэм, если не ошибаюсь?

Мэри-Лу кивнула:

– Его настоящее имя Роджер, но все называют его Сэмом, – пояснила она и подумала: «А кому какое дело, как его называют?» Весь мир может рухнуть в один момент. – Он сказал мне, что несчастлив, и еще добавил, что знает, будто я тоже несчастлива.

– А это правда?

– Да, – вынуждена была признаться миссис Старретт. – Я несчастная женщина. И вам это известно лучше, чем кому-либо другому.

– А вы хотите развестись с ним? – продолжал Ибрагим. – Нет!

Он аккуратно убрал свою ладонь.

– Но что же получается? Вы несчастны и все же не хотите разводиться, хотя знаете, что он настаивает именно на этом.

– Просто я не трахаюсь на стороне, как это делает он. – Мэри-Лу произнесла эти неприятные слова вслух, хотя понимала, что это не так. Она поверила Сэму, когда тот сказал ей, что после свадьбы не спал с Алиссой.

Но жестокая правда была в том, что он по-прежнему хотел быть с Алиссой. Он все так же мечтал об этой женщине. Он постоянно думал о ней. Когда он спал с Мэри-Лу, он закрывал глаза и представлял себе, что рядом с ним лежит Алисса Локке. Он никогда не забывал те чудесные времена. И миссис Старретт знала это.

– Он уже много месяцев не прикасается ко мне, – призналась она. – Но даже если он и не изменяет мне, то выходит, что он предпочитает вообще обходиться без секса, чем спать со мной. – От одной этой мысли можно было сойти с ума. На этот раз Мэри-Лу уже не могла сдержаться, и слезы покатились у нее по щекам. – Неужели я и в самом деле такая уродина?

Но Ибрагим отрицательно помотал головой:

– Может быть, он не хочет притрагиваться к вам потому, что знает, что вы его не любите?

– Но я его люблю! – Как только она это сказала, то сразу же поняла: это ложь. – Вернее, любила. Во всяком случае, я так думала. Господи, он так изменился с того дня, когда мы с ним познакомились. Наверное, мне не стоит этому удивляться. Ну хотя бы потому, что в те дни мы только и делали, что напивались до одури и занимались сексом. Теперь мы позабыли и о том, и о другом. Разве не странно, что у нас с ним вообще не осталось ничего общего? Я ненавижу те фильмы и книги, которые любит он. А он начинает злобно сверкать глазами, как только я завожу разговор о домашних делах или, например, о ремонте. Правда, мы оба любим послушать музыку в стиле «кантри». Но я боюсь ходить в бар: опасаюсь, что не устою перед соблазном и напьюсь, так что мне и потанцевать-то негде. Хотя Сэма сейчас вообще не заставишь танцевать. Он стал раздражительным, злым и еще… каким-то мрачным. Когда мы с ним познакомились, он был чудо-парнем, веселым, жизнерадостным и компанейским. Он постоянно шутил, любил от души похохотать. А эта его знаменитая улыбка! Она могла свести с ума кого угодно… Теперь он другой. Он совсем не такой, каким был раньше. Иногда меня жутко это пугает.

Ибрагим бросил на нее быстрый взгляд:

– Он вас бьет?

– Нет, что вы! Он скорее умрет, чем ударит женщину, – тут же ответила Мэри-Лу. – Просто ему… приходилось видеть ужасные вещи. Ну, вы меня понимаете, я имею в виду войну с террористами. И он сражается на ней уже давно, еще до событий одиннадцатого сентября. Я ничего не хочу слышать о его работе, да это и хорошо, потому что ему нельзя о ней распространяться. Но когда он все же может чем-то поделиться со мной, я просто не слушаю его. Я не хочу знать ничего об ужасах войны. Я хочу, чтобы мой муж был веселым и все время улыбался. Я хочу, чтобы он снова стал тем беззаботным парнем, каким был в момент нашей первой встречи. Я не хочу видеть его таким угрюмым и думать, что он вот-вот расплачется.

– Но вы выходили замуж не только из-за его улыбок и смеха, а из-за чего-то гораздо большего, – негромко произнес Ибрагим. – Вы выходили замуж за человека. А смех – это лишь маленькая часть любого человека.

– Это уж точно. – Она подтянула колени к груди и уткнулась в них подбородком. – Я всегда думала, что Сэм знает нечто такое, чего не хочет мне рассказывать. От этого становилось страшно. Но раньше такое положение дел мне даже нравилось. Когда «морские котики» заходили в бар, все смотрели на них не просто с уважением, а с каким-то благоговением. Все. И девушки, и парни. И вот я подумала, что, если смогу выйти замуж за такого мужчину, я сама стану избранной. Я думала: господи, как это, наверное, восхитительно – провести всю свою жизнь с таким вот героем! И тогда я решила, что, если мне удастся заставить Сэма жениться на мне, я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы он никогда от меня не ушел. Я всегда была бы особенной, а рядом со мной всегда был бы мужчина, который бы обо мне заботился. И мне не пришлось бы больше ни о чем волноваться…

Мэри-Лу вытерла нос влажным рукавом:

– Я очень хороша в постели. Да, это так. – Она печально усмехнулась. – По крайней мере, так считалось раньше. Я почему-то решила, что, если затащу Сэма в постель, он уже ни за что меня не бросит. И вот когда он начал разговор о том, что наши отношения должны прерваться, я… я просто перепугалась и не знала, как поступить.

Господи Всемогущий! Неужели она собралась рассказать Ибрагиму всю историю до конца?

– Моя сестра Джанин, она сейчас живет во Флориде, так вот, она подговорила меня… – Мэри-Лу вздохнула. Ей нужно было выговориться. Ей нужно было обязательно признаться в своем обмане хоть кому-нибудь, а Ибрагиму она доверяла больше, чем всем остальным людям, вместе взятым. – Так вот, Джанин сказала, что, если я забеременею, Сэм обязательно на мне женится. Он ведь честный мужчина. Ну, и тогда будет моим уже навсегда. И никогда меня не бросит. И она вручила мне коробочку с презервативами, которыми мы должны были пользоваться в следующий раз, когда Сэм придет ко мне. Я-то знала, что все это значит, хотя сделала вид, будто ничего не понимаю. Прикинулась дурочкой. Ведь Джанин что-то сделала с этими презервативами, чтобы они не сработали, как положено. И он действительно потом женился на мне, и мне очень стыдно оттого, что я все это время знала, что все должно было быть именно так. Ну, чтобы я забеременела против его воли. И вот теперь, как мне кажется, меня наконец настигло наказание за обман. Я несчастная женщина. Я ненавижу свою жизнь. Я замужем за человеком, который меня не любит, который, впрочем, никогда меня и не любил. Я уловкой вынудила его жениться на себе, а теперь он все равно от меня уходит.

Ибрагим молчал, и Мэри-Лу закрыла глаза. Она боялась взглянуть на него, ей было страшно – а вдруг и он теперь возненавидит ее за такую откровенность? Хотя он имел на это полное право, а Мэри-Лу ничего особенного собой и не представляла. Жалкая, презренная неудачница. И она молилась про себя, чтобы он произнес сейчас хоть слово.

– Мне думается, что человек, который берет полную ответственность за свои поступки, такой человек никогда просто так вас не бросит, – наконец заговорил Ибрагим. – Ну, если, конечно, вам интересно узнать мое мнение на этот счет…

– Конечно! – Она рискнула и открыла глаза. Он не улыбался, но его глаза не были ни злыми, ни даже просто недовольными – такими, как они стали при беседе с его братьями. Более того, его взгляд сейчас был полон грусти и сострадания.

– Вы запутались, – продолжал Ибрагим, но и эти слова он произнес без злости. – Но не забывайте, что в ваших отношениях теперь участвует еще и Хейли. Это уже не только вы и Сэм.

– Я знаю.

– Сэм достоин того, чтобы вы рассказали ему ту горькую правду, которой только что поделились со мной.

Вот черт! Нет уж, кому-кому, а Сэму она откроется в последнюю очередь.

– Если он об этом узнает, то здорово разозлится. И на меня, и на Джанин. Я не могу…

– Может быть, Джанин заслуживает того, чтобы на нее рассердились. Ей не стоило вот так играть с самим Господом.

– Она поступила так только из-за того, что очень меня любит, – вступилась за сестру Мэри-Лу. – Кстати, она, наверное, единственный, кроме Хейли, человек на этой планете, который любит меня!

– И все же это именно она сделала все так, что бы вы не смогли нормально жить со своим мужем. А знаете, почему вы так несчастливы? Вас угнетает бремя вашего обмана.

Его слова больно ранили ее в самое сердце, и Мэри-Лу чуть было не расплакалась снова. Обман!

– Вы, наверное, считаете меня ужасной женщиной, да? Господи, и вы не ошибаетесь!

– Я думаю, что вы самая обыкновенная женщина, – произнес он своим мелодичным голосом. – А ошибки все люди в жизни делают. Только не все пытаются их исправить. Не всем удается отказаться от алкоголя и не пить столько времени, как это получается у вас. Не все любят своих детей так искренне и горячо, как это делаете вы. Далеко не каждый мог бы подружиться с сумасшедшим соседом, по возможности помогать ему и посвящать свое свободное время. И не каждый в наше сложное время смог бы дружить с человеком, не обращая внимания на цвет его кожи и арабское имя.

Он перечислял ее добродетели, но только – господи! – не ошибался ли он насчет ее последнего положительного качества?

– Алисса чернокожая, – вдруг заявила Мэри-Лу, наверное, для того, чтобы он понял, насколько ужасно она себя сейчас чувствует. – Я вам этого еще не говорила?

Он чуть заметно нахмурился:

– Алисса?

– Ну да, та женщина, по которой страдает Сэм. После того как я с ней познакомилась, я наговорила про нее много всяких гадостей. Она такая красивая и стройная, а я – толстуха. И он встречался с ней не просто ради секса, – уточнила миссис Старретт. – Он собирался жениться на ней, а это уже безумие какое-то.

Ибрагим задумался:

– Потому что он белый, а она нет?

– А вам не кажется, что это было бы жестоко по отношению к их детям? К какому бы миру они принадлежали?

– В последний раз, когда я проверял, мир был един, – возразил Ибрагим.

– Это неправда, – начала спорить Мэри-Лу. – И вам это хорошо известно. Вот вы, например, не захотели поехать на собрание в незнакомый для вас район города, потому что там бы вы не чувствовали себя спокойно. Зато, я уверена, есть и такие районы, куда бы вы могли пойти, но где бы я, напротив, не могла чувствовать себя в безопасности.

– И только из-за этого вы не стали бы строить счастливую жизнь?

– Ну а что получилось бы, если бы у них родился сын? – продолжала Мэри-Лу. – Как бы Сэм стал воспитывать чернокожего сына? И как будет ощущать себя этот сын, если его не допустят в мир отца, в мир белых людей? Вы сами знаете, что чернокожему в Америке приходится трудней, чем белому. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

– Значит, вы полагаете, что лучше просто не иметь нормальной жизни и чудесных детей, таких как Хейли, чем пытаться изменить этот жестокий мир и сделать его счастливым местом, где все чувствовали бы себя спокойно.

– Изменить? – хмыкнула Мэри-Лу. – Как будто это можно сделать за одну человеческую жизнь.

– Ну, тогда, может быть, всему цветному населению Америки имеет смысл больше не рожать детей, поскольку им будет трудней пробиться в жизни, чем детям белых граждан? А как же Хейли? – спросил Ибрагим. – Разве вы уже не нагрузили ее собственным бременем? Алкоголизм может передаваться по наследству. Я уверен, что вам это хорошо известно. И вы, возможно, уже наградили дочь таким «подарком». Точно также и моему сыну – если бы он был – пришлось бы столкнуться со сложностями в жизни.

Мэри-Лу снова, заплакала. Это нечестно! Хейли тут совершенно ни при чем. Не нужно было ему вспоминать о ней. Но при всем этом миссис Старретт понимала, что Ибрагим прав.

– Мне вообще не нужно было рожать ее, – всхлипнула женщина. – Я понимаю.

– Но это уже произошло. – Ибрагим поднялся со ступенек и снова принялся работать граблями, но на этот раз движения его были резкими и отрывистыми. – Поэтому найдите в себе силы и примите всю ответственность за случившееся. Будьте честны и перед собой, и перед Сэмом. И посмотрите, что из этого получится. Может быть, у вас появится шанс начать все заново. Может быть, если вы постараетесь понять его и начнете воспринимать своего мужа целиком, а не частями, ваши отношения наладятся. И тогда вы полюбите его по-настоящему, а он – вас. Вас честную. Ту, которую вижу я. А не ту обманщицу, которая живет в его доме и все время ежится от страха и стыда.

О боже! Ведь он опять был прав! Ее действительно переполняли стыд и страх.

– А вдруг он выгонит меня?

– А вдруг нет?

– Да, но вдруг он прогонит меня? Или сам уйдет из дома? – Ей было очень важно знать ответы на все вопросы. – Вы мне поможете? Мне очень нужно убедиться в том, что вы станете помогать мне, Ибрагим. И еще я хочу, чтобы вы стали моим куратором. Мне нужно быть уверенной, что у меня есть человек, к которому я могу обратиться за помощью в трудную минуту. Такой человек, которому я смогу доверять. Пожалуйста, я очень вас прошу.

Он перестал работать и замер. Потом открыл рот, но, так ничего и не сказав, снова закрыл его. Покачал головой и снова взялся за грабли.

– Нет, я не могу быть вашим куратором. Нет. Простите.

– Но почему?

Он только покачал головой.

И тогда она заговорила обиженным голосом, как маленькая девочка:

– Это, наверное, потому, что вы презираете меня после всего, что я вам успела сегодня рассказать.

Он засмеялся.

– Нет, я вовсе не презираю вас.

– Тогда почему? – Она не поверила ему.

Ибрагим посмотрел на нее и вздохнул:

– А вам действительно так важно знать причину?

– Да, – кивнула Мэри-Лу.

Он отставил грабли в сторону и протянул ей ладонь:

– Подойдите ближе.

Мэри-Лу в ту же секунду встала со ступенек и охотно приблизилась к садовнику. Потом взяла его за руку.

– Не надо грустить, – начал он. – Сегодня отличный день, чтобы начать все заново, чтобы изменить в себе и в своей жизни все, что вам не нравится. Поэтому не надо больше плакать, хорошо, малышка? Договорились?

Он привлек ее к себе и обнял. Мэри-Лу прижалась к нему всем телом, положив подбородок ему на плечо, на мягкую ткань его футболки. Она почувствовала, что он прильнул щекой к ее макушке.

– Я так рада слышать, что вы не презираете меня, – прошептала женщина, поднимая голову и глядя ему в глаза. – Но только я не понимаю…

И в этот момент Ибрагим поцеловал ее.

Она едва успела сообразить, что он делает, увидела, как заблестели его глаза, как он нагнул голову и…

Его губы оказались удивительно мягкими и имели приятный экзотический вкус. Его борода и усы оказались вовсе не жесткими – не сравнить с двухдневной щетиной Сэма.

Этот поцелуй напомнил ей самого Ибрагима – такой же мягкий, но вместе с тем уверенный. Садовник точно знал, что и как он должен делать. Поцелуй затянулся, а его руки скользили по ее спине вверх и вниз, словно ему хотелось еще тесней прижать женщину к себе.

Мэри-Лу словно таяла изнутри. Она чувствовала, как приятно замирает ее сердце. Именно этого так долго и не хватало ей в ее несчастной жизни.

Мужчины, который ей так нравился и который при этом сгорал от страсти к ней. Об этом Мэри-Лу мечтала давно.

Плохо только то, что он был чернокожим. Или коричневым. Одним словом, не белым, это уж точно.

Хотя какая разница, кто из них белый, а кто нет? Если еще учесть, что при этом у них закрыты глаза и они целуются?

Это заметно, наверное, только тем, кто наблюдает за ними со стороны.

Мэри-Лу отпрянула, и он тут же отпустил ее. Она стояла и молча смотрела на него, словно не понимая, что происходит.

Он поцеловал ее. И она ответила на этот поцелуй.

И, более того, ей снова хотелось поцеловать его.

Она опустила глаза и отвернулась. У нее кружилась голова.

– Вот почему я не должен становиться вашим куратором, – произнес он своим нежным мелодичным голосом. – Мои чувства к вам переросли просто дружбу. Поэтому, как вы сами понимаете, было бы неправильно, если бы я давал вам советы и направлял вас на путь истинный. И я не посмел бы воспользоваться вашим ко мне доверием, Мэри-Лу. Вам нужен такой куратор, у которого нет корыстных мотивов относительно вас.

Она не знала, что делать и как ему ответить.

– Езжайте домой, – решительно произнес Ибрагим. – И поговорите с Сэмом. Расскажите ему всю правду и решите вдвоем, как вам нужно поступить, чтобы стать счастливыми. Если вы позволите ему узнать вас по-настоящему, я уверен, что он полюбит вас.

Она повернулась и бегом бросилась к своей машине.

– Итак, – подытожил Винс, – Гавайи, 2003 год.

Чарли оторвала взгляд от кухонного стола, на котором лежали всевозможные квитанции и счета. Она, наверное, была единственной гражданкой США, которая выплачивала все годовые налоги еще в начале ноября. Она искренне считала, что потом начнется предпраздничная суматоха и на это важное дело у нее не останется времени.

А в январе уже никого в конторах не отыщешь!

Поэтому, чтобы год закончился правильно, нужно было заплатить налоги и получить подтверждение как можно раньше. Если сделать это заранее, потом остается лишь ждать ответа из банка и заниматься приятными приготовлениями к праздникам.

И еще надеяться, что в следующем году она уж наверняка выиграет эту дурацкую лотерею! Тогда у них будет достаточно денег для того, чтобы в следующий раз нанять бухгалтера, и пусть он заполняет все эти бесконечные квитанции.

Впрочем, что касалось Винса, то он ни на что не жаловался. Ему оставалось всего лишь поставить свою подпись в той строчке, на которую указывала Чарли. Храни ее Господь! Каждый год она добровольно усаживалась за стол и усердно заполняла все нужные бумажки. Правда и то, что в их совместной жизни она брала на себя много того, что выбило бы Винса из колеи, реши он сам заниматься подобными делами. Да он бы уже в первый день вырвал все оставшиеся на голове волосы!

– Ты действительно хочешь поехать на Гавайи в следующем году? – поинтересовалась Чарли, и у нее на лбу тут же образовались морщинки, указывающие на то, что она забеспокоилась.

– Но мы же никогда не были там, – ответил Винс. – Может быть, пора?

Она молча смотрела на него, и тогда он почувствовал, что в его душу начинают закрадываться сомнения. А вдруг она и вправду не хочет видеть Перл-Харбор – место, где погиб Джеймс? Вдруг ей будет слишком тяжело видеть его могилу? Даже несмотря на то, что с той поры прошло так много лет.

Может быть, это ему, дураку, нужно поехать туда и своими глазами убедиться, что Джеймс Флетчер покоится с миром.

Прошло много лет, но Винс до сих пор не утратил способность читать мысли своей жены. Если только это не касалось Джеймса.

Может быть, стоит просто игнорировать его, и он уйдет сам? А если нет, то хотя бы радоваться тому, что из троих присутствующих в комнате именно ты принадлежишь к тем, кто остался в живых. Такая философия частенько помогала Винсу в течение всех этих долгих лет.

Не надо вспоминать его, не надо говорить о нем и даже думать о нем. Если, конечно, получится.

Иногда проходили недели и даже месяцы, в течение которых Винс ни разу не вспоминал о первом муже Чарли.

Но тем не менее Джеймс всякий раз возвращался.

Он постоянно присутствовал в их жизни, пусть лишь в образе духа, возникая в самые важные и ответственные минуты.

Именно благодаря Джеймсу Винс получил возможность встретиться с самым главным человеком в стране, чтобы поговорить о Тараве и о своем предложении создать специальную команду пловцов, чтобы подобный ужас больше не повторился.

В тот день он проснулся и увидел, что Шарлотта просунула ему под дверь записку. Это было наутро после того, как они провели вместе ночь, и он вспоминал о ней со смешанным чувством радости и боли.

Винс взял записку в руки и прочитал, втайне надеясь на то, что это не очередное извинение молодой женщины.

«Винсент, – было написано ровным почерком Шарлотты, – пожалуйста, надень сегодня свою военную форму. У нас назначена важная встреча в одиннадцать часов».

Наверное, Винс ДаКоста был единственным человеком в Америке, который шел на встречу с президентом Рузвельтом, испытывая при этом легкое разочарование.

Он-то до последней минуты надеялся, что они с Шарлоттой возьмут такси и отправятся в Мэриленд, где сразу же зарегистрируют их официальный брак.

Но Чарли задумала нечто иное.

Когда Джеймс был награжден медалью посмертно, в Белом Доме проходила торжественная церемония в память о тех, кто погиб в тот страшный день. Чарли тоже должна была присутствовать там, но она лежала в кровати с гриппом. И тогда президент Рузвельт разрешил ей встретиться с ним в Белом Доме, когда ей будет удобно. Если, конечно, время устраивало и его самого.

В то январское утро 1944 года назначенное время его устроило.

– Будь лаконичным и говори по делу, – давала Шарлотта последние инструкции, когда их провели к Овальному кабинету.

– Спасибо тебе, – тихо сказал он, понимая, что говорит что-то совсем не то. Она предоставляла ему шанс, хотя и незначительный, но все же шанс – сделать что-то, что изменило бы ход войны в лучшую сторону.

И, возможно, умереть.

Он видел все это в ее глазах, несмотря на то что внешне она оставалась на удивление спокойной.

– Да, – кивнула она. – Без всякого сомнения, я пожалею об этом.

И вот они вошли в кабинет и оказались лицом к лицу с президентом.

Винс вспоминал потом, как прошел к огромному столу и пожал руку президенту Рузвельту. Но даже в тот момент он еще не знал, что будет говорить.

Тарава. Он рассказал президенту о том, что случилось на Тараве и как все происходило. Потом он сказал, что вырос на море, и объяснил, как его навыки пловца могли бы помочь добыть нужные сведения об острове и способах проникновения туда.

Он хорошо помнил, как отражался свет в стеклах очков президента, запах сигаретного дыма. Потом в кабинет ворвался помощник и попытался выставить Винса и Шарлотту в коридор, потому что они оставались наедине с президентом дольше назначенного времени. Но Рузвельт дал сигнал секретарю, и тот незамедлительно удалился.

Президент предложил Винсу присесть на диван, а сам вышел из-за своего громадного стола и устроился рядом с гостем. Президент рассказал ему о том, что подобный отряд уже формируется в Форт-Пирсе, штат Флорида, и будет называться Командой для уничтожения противника под водой. И тогда Винс понял, что его мечта воплощается в жизнь.

В какой-то момент в ходе беседы Рузвельт спросил Винса, не хочет ли он сам стать членом такой команды, и ДаКоста искренне ответил: «Да, сэр!» После этого Шарлотта поднялась со своего места, тихонько извинилась и вышла из кабинета, оставив мужчин одних.

Для Винса победа оказалась сладко-горькой. Ему нужно было почти сразу же отправляться во Флориду.

Он получил то, чего хотел, к чему так стремился.

Правда, еще больше Винсу хотелось завоевать сердце женщины, которая, как она уверяла, не любит его.

И только в самый последний момент в решение проблемы вмешалась сама судьба.

– Да, – сказал Винс, раздумывая о поездке на Гавайи в 2003 году. – Я действительно хочу ехать. А что ты думаешь по этому поводу?

– Почему это вдруг стало так важно для тебя? – спросила она.

И внезапно его осенило. Он все понял.

Да просто потому, что он сам прожил жизнь Джеймса.

Винс прожил ту самую жизнь, которая должна была принадлежать Джеймсу Флетчеру. И теперь он обязан был совершить это путешествие, чтобы отдать дань уважения человеку, смерть которого сделала возможным счастье Винсента ДаКосты.

– А ты сама подумай, – негромко произнес он и взял из шкатулки у двери ключи от машины. – У нас кончилось молоко, я поеду в магазин.

– Винсент! – позвала Чарли, откладывая ручку в сторону.

Но он уже вышел из дома.

Выезжая из гаража, он понял, что все эти годы вовсе не Шарлотта избегала разговоров о Джеймсе.

А он сам.