"Неотразимая" - читать интересную книгу автора (Паскаль Фрэнсин)

Глава 7

– Лиз, прошу, давай поговорим. Я хочу понять, что происходит.

Встревоженный голос Тодда доносился через закрытую дверь спальни, вызывая у Элизабет новый приступ рыданий. Зачем он прикидывается таким невинным? Наверное, считает ее совсем слепой.

– Я не желаю с тобой разговаривать, – донесся ее ответ, приглушенный подушкой, которую она положила себе на голову. – И наше сегодняшнее свидание отменяется!

Но Тодд был не из тех, кто легко сдается.

– Лиз, это глупо. Ты вела себя просто странно последние дни. С тобой все в порядке?

– У меня все прекрасно.

– Послушай, если ты из-за того, что я мазал Пэтси кремом для загара…

Все-таки до него дошло, что она не слепая, в конце концов!

– Мажь, втирай все, что хочешь. Меня это ни капельки не волнует!

– Лиз, ну это действительно просто глупо, – повторил он. – Это было просто…

Но Элизабет надвинула поплотнее подушку, чтобы не слышать его жалких оправданий. У нее больше не было сил слушать дальше. Доказательство было неопровержимым, ведь она все видела собственными глазами.

Вместе с тем, ей страстно хотелось поверить Тодду, дать убедить себя, что здесь какая-то нелепая ошибка. Но ведь это же бесполезно! Если внешность она унаследовала от матери, то от отца ей досталось железное чувство логики. Тодд, влюбленный в Пэтси, – это логично. И вообще, в его жизни было слишком много моментов, когда Пэтси можно вычислить абсолютно четко.

Она осторожно сдвинула с головы подушку и услышала звук удаляющихся шагов Тодда. Почему-то ей стало еще хуже. Она почувствовала себя покинутой, хотя сама велела ему уйти. Назойливо вертелась мысль о том, что если бы он действительно хотел убедить ее, то приложил бы больше усилий.

Внезапно дверь в ванную, которая соединяла спальни сестер, распахнулась. Оставляя мокрые следы, в комнату влетела Джессика и обняла сестру.

– Я пошла за полотенцем и встретила Тодда. Он сказал, что ты заперлась в своей комнате и ни с кем не хочешь разговаривать. Но я знаю, что ко мне это не относится! Ой, Лиз, что такое? Вы что тут, подрались?

«Тодд несправедлив к Джессике, – подумала Элизабет. – У ее сестры действительно доброе сердце, хотя порой и кажется, что это не так».

Однако она быстро высвободилась из влажных объятий Джессики.

– А тебе не кажется, что если человек не хочет с кем-то разговаривать, значит на то есть причины? – насмешливо спросила она, вытирая мокрые щеки.

– Должно быть, Тодд сделал что-то кошмарное, раз ты в таком состоянии. Знаешь, я всегда подозревала, что он свинья.

Элизабет не была уверена, что ей нравится, как Тодда называют свиньей, хотя сама готова была убить его в эту минуту.

Она вздохнула:

– Видимо, не стоит так уж винить Тодда. Я хочу сказать, что Пэтси… ну, достаточно только взглянуть на нее. Кто из ребят перед ней устоит?

– Тодд и Пэтси? – Джессика округлила глаза. – А я и не знала, что между ними что-то есть.

– Тодд встречался с ней до меня. Перед тем, как она уехала.

– Почему же я узнаю об этом только сейчас? Ради бога, Лиз, почему же ты мне раньше не сказала? – Ясно было, как она обижена тем, что Элизабет не доверилась ей.

Вдруг все повернулось так, что Элизабет стала утешать Джессику:

– Прости, Джес. Я собиралась тебе сказать. Но… просто ты была так занята с пьесой… и вообще. Я тебя почти не видела.

По правде говоря, Джессика была обычно слишком увлечена собственными романтическими подвигами, чтобы уделять внимание сердечным делам Элизабет. Но отношения между Тоддом и ее сестрой всегда вызывали у нее раздражение. И на то были две веские причины. Причина номер один: вначале она предназначала его для себя, а он предпочел ей Элизабет. Причина номер два: он отнимал у ее сестры чересчур много времени.

– Гмм… – Джессика уставилась на покрывало, которым была покрыта кровать, и машинально скручивала вылезшую из него нитку. – Теперь, когда ты сама об этом упомянула, я признаюсь, что заметила, как много времени Тодд проводит с Пэтси на репетициях. Они, должно быть, были очень близки, правда?

Сердце Элизабет снова ухнуло вниз. Одно дело подозревать и совсем другое получать подтверждение своим подозрениям.

– Ой, но я уверена, что это ничего не значит, – быстро добавила Джессика. – Может быть, он так внимателен потому, что она вроде бы здесь новенькая и все такое прочее. Он, возможно, и не хотел, но его заставило чувство долга.

– Чувство долга? Джес, да ты посмотри на Пэтси хорошенько! Ты можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из ребят оказывал ей внимание только из чувства долга?

– Может, и так. Но, если честно, Лиз, не стоит на этом слишком зацикливаться. Не в одной внешности дело.

Элизабет тяжело вздохнула и перевернулась на спину.

– Я что-то не пойму, в чем же еще.

– Во всяком случае, – безжалостно продолжала Джессика, – если он действительно в нее влюбился, то, может быть, ненадолго. Ну, знаешь, просто увлекся и все. Я уверена, это пройдет.

– Джес! – Элизабет вдруг села. – Ты и вправду думаешь, что он в нее влюбился?

Джессика преувеличенно энергично пожала плечами.

– Откуда я знаю. Раз ты меня спросила, я просто высказала свои предположения.

Элизабет всхлипнула и снова зарылась лицом в подушку. И почему так получается, что всякий раз, когда Джессика пытается ее утешить, ей становится еще хуже?

Один из самых верных способов поднять настроение для Элизабет заключался в том, чтобы сесть писать. Так было всегда, с того самого дня, когда она еще ребенком лет девяти-десяти начала заполнять страницы самого первого своего дневника. Теперь она не только регулярно вела дневник, но была корреспондентом и обозревателем школьной газеты «Оракул». И ее статья о возможностях работы во время летних каникул продвигалась вполне успешно.

Почти час она горько рыдала о Тодде, но потом решила оставшуюся часть дня посвятить работе над этой статьей в качестве лекарства от страданий. Конечно, это едва ли могло заменить Тодда, но все же было лучше, чем просто сидеть и лелеять свое горе.

Отец обещал устроить ей интервью с владельцем здания, где находилась его контора. Мистер Пендергаст часто нанимал на работу подростков, хотя, по слухам, он делал это только для того, чтобы меньше платить. Элизабет знала, что он работает и по субботам, и неожиданно решила туда поехать. Если он не слишком занят; то, возможно, ей удастся поговорить с ним несколько минут.

К счастью, отец обычно ничего не имел против того, чтобы она пользовалась его «фиатом», если это было для благих целей. Его контора находилась в пятиэтажном сером здании, рядом с шоссе Калико, всего в десяти минутах езды. Элизабет припарковала у входа в здание небольшой красный автомобиль с откидным верхом и открыла тяжелую – из стекла и металла – дверь. Она сразу же обратила внимание на резкий запах влажной дезинфекции.

Какой-то парнишка в темно-зеленой спецодежде драил шваброй полы. Рядом с ним стояла ручная тележка со множеством моющих средств. Когда Элизабет вошла, парнишка удивленно взглянул на нее. Она удивилась ничуть не меньше. Это был Роджер Баррет!

– Л-Лиз, – заикаясь, произнес он, – ч-что ты здесь делаешь?

Она усмехнулась:

– Я хотела бы задать тот же вопрос тебе. Почему ты никогда не упоминал о том, что работаешь в том же здании, что и мой отец? Я бы как раз у тебя могла взять интервью для своей статьи.

– Не надо! Пожалуйста, я… я не хочу, чтобы кто-нибудь… – Он замолчал, глядя вниз, на поцарапанные носки своих туфель.

Элизабет была удивлена реакцией Роджера. Может быть, она что-то не так сказала? Он, казалось, чуть ли не боится ее. Потом она заметила вспыхнувший на его щеках румянец и все поняла. Он стеснялся того, что работает уборщиком.

– Мне кажется, это просто здорово, – мягко сказала она. – Могу поспорить, что найдется не менее пятидесяти ребят, которые с удовольствием поменялись бы с тобой местами. Ведь в Ласковой Долине так мало подходящей работы для ребят нашего возраста.

Роджер покачал головой:

– Сомневаюсь. Я-то могу поспорить, что многие из них скорее бы согласились умереть, чем заниматься тем, что делаю я.

– Не понимаю, что в этом плохого.

– Прошу тебя, Лиз, ты только никому не говори, что видела меня, – произнес он умоляющим тоном. – У… у меня есть на то причины. К тому же, если об этом станет известно, надо мной будут смеяться.

– По-моему, ты ошибаешься, – ответила Элизабет. – Я просто восхищаюсь, что ты взялся за эту работу. Не всякому хватило бы честолюбия, чтобы, кроме школьных дел и всего такого прочего, справиться еще и с этим.

– Честолюбие? – удивленно спросил он. Его серые глаза, увеличенные очками, казались почти испуганными. – Я вынужден работать. Иначе моей семье не удастся расплатиться за аренду. – Он, видимо, не собирался раскрывать свой секрет, и слова сорвались у него с языка помимо его воли.

В смущении он опустил голову. Элизабет дотронулась до его руки:

– Прости, Роджер, я не знала. Конечно, я ничего не скажу. Хотя по-прежнему думаю, что тебе нечего стыдиться. Наоборот, ты можешь собой гордиться. Я уверена, что твоя семья тоже так считает.

Роджер слабо улыбнулся:

– Спасибо, Лиз. Буду об этом помнить. Я всегда считал, что такие, как ты, способны понять.

Элизабет стало так жалко Роджера, что на время она забыла даже о собственном горе. Она не очень хорошо знала Роджера – у них совпадал по расписанию только один предмет – химия, но почувствовала, что ей открылось в нем что-то, о чем больше никто не знал. Ей никогда не забыть его смущенный, испуганный взгляд.

Очевидно, проблема была не только у нее.