"Смертельная скачка" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)

Глава 17

Кнут и я вернулись в кабинет и опять сели за стол.

– Вы можете доказать свою версию?

– Мы можем доказать, что он входил в номер “Гранд-отеля”, взял там ключ и открыл шкаф камеры хранения.

– Что еще?

– Это косвенные улики, – мрачно пробормотал я. – Хороший адвокат перевернет все с ног на голову. Кнут грыз карандаш.

– Скандал погубит его, – сказал он.

– Держу пари, он отдал бы состояние, лишь бы исчезнуть где-нибудь в безопасном месте, – подтвердил я.

– Он больше заботится о своей репутации, чем о деньгах, – возразил Кнут. – Иначе он бы просто уехал из страны и не стал бы убивать Боба Шермана.

– Вы правы. Мы помолчали.

– Вы устали, – сказал Кнут.

– Ох-хо-хох, как и вы.

Он усмехнулся и вдруг стал очень похож на Эрика.

– Ваш брат рассказывал, что Пер Бьорн во время войны был в Сопротивлении, – вспомнил я.

– Ja. Был.

– Нервы у него в порядке. И тогда были в порядке. И сейчас, – заметил я.

– И мы не гестапо, – возразил Кнут. – Он знает, что здесь пытать не будут. Мы, должно быть, кажемся ему ничтожествами, после того как он рисковал в молодости. Он ни в чем не признается. Ни за что.

Я согласился.

– Эти двое, – вспомнил я. – Желтые Глаза и его напарник. Они слишком молоды, чтобы участвовать в Сопротивлении. Но.., есть ли вероятность, что участвовали их отцы? Отец Арне был в Сопротивлении. Можете ли вы проверить, кто входил в группу Пера Бьорна и не было ли среди них человека с желтыми глазами?

– Вы ставите такие невозможные задачи.

– Да, в самом деле, это слишком дальний прицел, – вздохнул я.

– Завтра начну, – успокоил меня Кнут. Принесли кофе с молоком. Я приготовил себе тройную порцию виски и доел Эммины лепешки.

– Знаете, – сказал я после долгого молчания, – есть что-то еще. Какой-то другой путь... Должен быть.

– Что вы имеете в виду?

– Ведь это чистая удача, что мы нашли ключ. Если бы Падди не поменял шлемы, мы бы так и не узнали про схему. – Я допил кофе, слишком слабый, только утоляющий жажду, но не прибавляющий бодрости Но.., они пытались убить меня еще до того, как узнали, что схема не ушла на дно вместе с телом Боба Шермана. Значит, должно быть что-то еще, что они не могли позволить мне найти.

Я сморщился и поставил чашку на стол.

– Что? – спросил Кнут.

– Бог знает.

– То, что я упустил, – мрачно сказал он.

– Почему они решили, что я увижу, если вы не увидели?

– Потому что вы умеете смотреть. И Арне знает об этом.

Арне... Мой друг Арне.

– Почему он сам не убил вас после неудачи в фьорде? – спросил Кнут. – Почему в фьорде он просто не ударил вас по голове и не сбросил за борт?

– Это не так легко – ударить человека по голове, когда сидишь напротив него в маленькой лодке. И кроме того, сдать быка на бойню или самому зарезать – тут большая разница.

– Не понимаю.

– У Арне хватало жестокости желать моей смерти, но он не собирался убивать меня сам.

– Откуда вы знаете?

– Потому что он не убил. В течение последних нескольких недель у него было больше возможностей, чем у любого другого. Но он этого не сделал.

– Вы не можете быть уверенным, что он не пытался.

– Арне сложная личность, но его отношения к людям очень устойчивы... Если он чего не сделал в первый раз, то не будет делать и потом.

В молчании прошло еще несколько минут. Я пытался сосредоточиться на том, что же упущено. Вчера я не знал, кто манипулирует информацией “Интерпетро ойл”. Сегодня знаю. Ну и что из этого?

– Бог мой! – воскликнул я и чуть не упал со стула.

– Что случилось? – вздрогнул Кнут.

– Я безмозглый дурак.

– Что вы имеете в виду?

– Помните бомбу?

– Конечно.

– Такой нерасчетливый способ убийства. Она могла взорваться раньше, чем мы пришли... Бомба не убила нас, и мы решили, что их план провалился. Но он не провалился. Ни капельки. Это был потрясающий успех. Бомба выполнила свою задачу.

– Дэйвид...

– Вы помните, куда я собирался во второй половине дня? И не пошел, потому что помешала бомба... Проклятый тупица... Я должен был встретиться... С кем?

Кнут недоуменно вытаращил на меня глаза.

– С Миккелем Сэндвиком!

Я позвонил в Гол и поговорил с директором колледжа.

– Миккеля нет. В воскресенье утром позвонил его отец и сказал, что умирает тетя и хочет с ним проститься. Так что Миккель поехал к тете.

– Где живет тетя?

– Не знаю. Мистер Сэндвик сам разговаривал с Миккелем. – Директор поговорил с кем-то в комнате и добавил:

– Моя жена помнит, как Миккель сказал ей, что умирает тетя Берит, и что он спешил, чтобы успеть на поезд в Берген. С тех пор мы ничего не знаем о нем... Почему бы вам не спросить у мистера Сэндвика?

– Хорошая мысль, – согласился я.

– Что теперь? – спросил Кнут.

– Думаю, надо поехать к миссис Сэндвик, не знает ли она, где Миккель.

– Хорошо. А я пойду все устрою, чтобы продержать здесь ночь мистера Сэндвика. – Кнут вздохнул. – Ведь нельзя такого человека.., посадить в камеру.

– Не позволяйте ему уйти, – сказал я.

– Ox, нет.

Эрик уже давно уехал домой, но Кнут решил, что я выполняю работу полиции и отправил меня в дом Сэндвиков на полицейской машине. Я прошел под аркой, повернул направо и нажал кнопку звонка хорошо освещенного импозантного подъезда. Дверь открыла полная женщина средних лет в старомодном платье и без косметики на лице. У нее были уверенные, немного отстраняющие посетителя манеры.

– Ja? – вопросительно произнесла она.

Я объяснил, кто я, и сказал, что хотел бы видеть миссис Сэндвик.

– Я миссис Сэндвик. Я разговаривала с вами по телефону несколько дней назад.

– Правильно. – Я проглотил удивление и подумал, наверное, она знает, что муж задержан в полицейском участке. Хотя, может, он еще не сделал свои два звонка. Когда я уходил, Кнут говорил, что надо перенести телефон в комнату для допросов и включить его там, а на это понадобится время. Вряд ли они сломя голову кинутся выполнять желания подозреваемого, даже если это Пер Бьорн Сэндвик.

Но, как бы то ни было, мне это облегчало задачу.

– Войдите. В открытую дверь идет холод, – сказала миссис Сэндвик.

Я перешагнул порог, дальше она не пригласила.

– Миккель? – удивилась миссис Сэндвик. – Он в школе. Я же говорила вам.

Пришлось объяснить про тетю Берит.

– У него нет тети Берит. У-у-у.

– Но он знает кого-нибудь, кого зовут Берит?

– Это важно? – Она удивленно вскинула брови.

– Простите, но я не могу вернуться в Англию, не встретившись с Миккелем.

Она пожала плечами и надолго задумалась.

– Берит имя старой няни мужа, – после паузы неуверенно произнесла она. – Не знаю, есть ли у Миккеля другие знакомые, которых зовут Берит. Не знаю.

– Где живет няня вашего мужа?

– Не знаю.

Миссис Сэндвик не могла вспомнить фамилию няни и не была уверена, что она еще жива. Она заверила, что муж все объяснит, когда вернется домой, и открыла дверь, показывая, что мне пора уходить. И я трусливо ушел, ничего не сказав ей о муже. Пер Бьорн разрушил ее благополучный мирок, пусть он сам и сообщит ей об этом.

* * *

– Миккель может быть у старой няни отца, – сказал я Кнуту, – а может и не быть.

Он задумался.

– Если он сел на поезд в Берген, наверно, кассир в Голе помнит его, – решил Кнут.

– Стоит спросить. Но сейчас он может быть где угодно. В любой точке мира.

– Ему только что исполнилось семнадцать.

– В наши дни это взрослый человек.

– Как миссис Сэндвик восприняла новость об аресте мужа?

– Я не сказал ей. Решил, пусть Пер Бьорн сделает это сам.

– Но он же сообщил ей!

– Она не знала, – вяло возразил я.

– Но я точно знаю, что он сделал свои два звонка полчаса назад, – удивился Кнут.

– Черт возьми! – Других слов у меня не нашлось. Кнут пулей выскочил из кабинета и в коридоре закричал что-то своим несчастным подчиненным. Он вернулся с озабоченным, извиняющимся и мрачным видом одновременно, держа в руках лист бумаги.

– Этим парням, хотя они и в форме, трудно было не подчиниться распоряжению человека с таким престижем, – виновато объяснил Кнут. – Он велел им подождать за дверью, пока переговорит с женой и адвокатом, потому что оба звонка носят личный характер. И они выполнили приказ. – Кнут взглянул на лист бумаги, который держал в руках. – Слава богу, что у них хватило ума зарегистрировать и записать номера телефонов. Это телефоны в Осло. – Он протянул мне листок.

Один из номеров мне ни о чем не говорил, другой говорил слишком много.

– Он разговаривал с Арне, – сказал я.

* * *

Я нажал кнопку звонка в квартиру Арне и довольно долго прождал, прежде чем Кари открыла.

– Дэйвид. – Непохожая на себя, какая-то опустошенная, она вроде бы не удивилась и не обрадовалась моему приходу. – Проходите.

И квартира казалась холоднее, бесцветнее, тише, чем бывало.

– Где Арне? – спросил я.

– Ушел.

– Куда?

– Не знаю.

– Опишите все, что он делал после того, как вернулся домой.

Кари окинула меня невидящим взглядом, молча повернулась и пошла в гостиную. Я последовал за ней. Она села на полосатую софу и вздрогнула. Камин больше не лучился теплом и уютом, и стереопроигрыватель не гремел на всю квартиру.

– Он вернулся домой очень расстроенный. Вообще-то.., он все время ходил расстроенный. С тех пор, как началась эта история с Бобом Шерманом. Но сегодня он был особенно встревоженный, растерянный. Просто убитый. Он прослушал две долгоиграющие пластинки, а сам маршировал по комнате. Потому что не мог усидеть на месте.

Кари говорила спокойно, размеренно. Это от шока, подумал я. Суть того, что произошло, еще не вызывала в ней злобы, страха, отчаяния. Но завтра эти три чудовища разом накинутся на нее.

– Арне два раза звонил домой Перу Бьорну Сэндвику, но там отвечали, что его нет. И от этого, по-моему, он совсем расклеился.

Рядом с ней на кофейном столике стоял полный поднос с сандвичами. Поглядев на них, я почувствовал зверский голод, ведь после птичьего завтрака в “Гранд-отеле” я фактически ничего не ел. Кари безразлично скользнула взглядом по бутербродам и пояснила:

– Он даже не притронулся. Сказал, что не может. “Предложи мне”, – подумал я. Но ее мысли были далеки от обычного гостеприимства.

– Потом сюда позвонил Пер Бьорн Сэндвик. Совсем недавно, но кажется, с тех пор прошли долгие-долгие часы... Арне сначала вроде бы вздохнул с облегчением, но потом он стал таким неспокойным... Я сразу поняла: что-то случилось.

– Что Арне говорил Перу Бьорну? Можете вспомнить?

– Он говорил “ja” и “по” и долго слушал. По-моему, Арне сказал, да, точно, он сказал: “Не беспокойтесь, я найду его”.

– И все? Она кивнула.

– Потом он пошел в спальню и сидел так тихо, что я решила посмотреть, что там происходит. Арне сидел на кровати и смотрел в пол. Когда я вошла, он поднял на меня глаза.., не знаю.., глаза у него были.., мертвые.

– И потом?

– Он встал и начал укладывать в кейс вещи. Я спросила... И он сказал: “Не беспокойся обо мне”. Я просто стояла... А он бросал вещи в кейс и все время бормотал и больше всего про вас.

Кари в упор посмотрела на меня, но пока еще без эмоций.

– Арне бормотал: “Я говорил ему, я говорил ему, Дэйвид разгромит его, с самого начала я говорил... А он сказал, никто не разгромит меня, и Дэйвид не разгромит, а он разгромил, разгромил”. Я спросила, о чем это он. Но Арне вряд ли даже слышал меня. – Кари прижала пальцы ко лбу и потерла гладкую, без морщин, кожу. – Арне говорил: “Дэйвид... Дэйвид знал.., весь день... Он поставил капкан и себя сделал приманкой. Весь день он знал”. Потом Арне говорил про каких-то девушек и старика, которыми вы воспользовались, и еще про апельсиновый сок... Про выдуманное вами предчувствие. Арне все время повторял: “Я знал, знал, он найдет все концы”. И вправду, он сразу это сказал, как только вы приехали.

Кари взглянула на меня с внезапно проснувшимся чувством тревоги и враждебностью.

– Что вы сделали? – спросила она.

– Мне очень жаль, Кари. Я предоставил Арне и Перу Бьорну Сэндвику возможность показать, что они знают о смерти Боба Шермана больше, чем им бы следовало. И они воспользовались этой возможностью.

– Больше, чем им бы следовало, – в недоумении повторила она, и тут же ее ошеломило страшное понимание:

– Ох, нет. Нет! Нет! Не Арне! – Кари резко вскочила с софы. – Не верю! – Но она уже поверила.

– Я еще не знаю, кто убил Боба Шермана, – объяснил я. – Но думаю, что Арне должен знать. Я хотел спросить его.

– Он сюда не вернется. Он сказал, что напишет, куда мне приехать. Через несколько недель. – Она посмотрела в окно. – Он взял машину. – И, помолчав, добавила:

– Он поцеловал меня.

– Как я хотел бы... – беспомощно начал я и замолчал, но она поняла по голосу, хотя слова и не были сказаны.

– Да, – проговорила Кари. – Несмотря на все, Арне тоже любит вас.

* * *

Еще не было и восьми вечера и Пер Бьорн еще сидел в комнате для допросов, когда я вернулся в полицейский участок.

– С ним адвокат, – мрачно сообщил Кнут. – Теперь мы не добьемся от него ни слова.

– До сих пор мы тоже немногого добились.

– Да. – Кнут посмотрел на листок с телефонными номерами, лежавший на столе. – Второй номер не адвоката.

– А чей?

– Большого второсортного отеля недалеко от доков. Сотни звонков, там не могут вспомнить один из них. Я послал туда полицейского с описанием человека с желтыми глазами.

– М-м-м. Видимо, он поговорил с кем-то в отеле, а тот позвонил адвокату.

– Ja. Должно быть так. Или Арне позвонил.

– Не думаю, судя по тому, что говорила его жена.

– Его не было?

– Он уехал на машине. Кнут положил руку на трубку.

– Сейчас узнаем номер его машины и объявим розыск. А также предупредим пограничников в аэропорту и на границе со Швецией.

– Я знаю номер. – Кнут недоверчиво взглянул на меня. – Я ездил с ним в машине, а у меня память на номера. Сам удивляюсь.

Кнут позвонил и объявил розыск Арне и его машины, а потом сидел и постукивал карандашом по зубам.

– Теперь остается только ждать, – сказал он.

Ждать пришлось ровно пять секунд. Кнут схватил трубку со скоростью, которая выдавала его внутреннее напряжение, и жадно слушал.

– Ja, – несколько раз повторил он, потом:

– Takk Спасибо.

Положив трубку, Кнут передал новость:

– Это звонил полицейский, которого я послал в отель. Человек с желтыми глазами останавливался там на неделю, но сегодня вечером оплатил свой счет и ушел. Адреса не оставил. Его в отеле знали как Л.Горгена. Полицейский говорит, что, к несчастью, в комнате уже сделали уборку, потому что отель переполнен. Но он распорядился, чтобы ее не занимали, пока мы не сделаем обыск и не поищем отпечатки пальцев. Извините, я должен послать туда команду.

Он вышел и минут через пять вернулся со свежей новостью.

– Мы нашли машину Арне Она стояла на набережной, недалеко от причала Нансенского пароходства. И один из их кораблей час назад ушел в Копенгаген. Мы связались по радио с кораблем и с Копенгагеном, чтобы там задержали его.

– Не позволяйте расслабиться в Форнебу. Он взглянул на меня. Я вяло усмехнулся.

– Если бы я хотел улизнуть на самолете, то оставил бы машину возле причала пароходства, взял такси и махнул в аэропорт. Три года назад мы с Арне обсуждали разные возможности бегства подозреваемых, в том числе и такую.

– Значит, он знает, что вы догадаетесь.

– Я бы больше поставил на корабль, если бы машину нашли в аэропорту.

Кнут покачал головой и вздохнул:

– Слава богу, что вы не мошенник. Молодой полицейский постучал, вошел и сказал что-то по-норвежски. Кнут перевел:

– Адвокат мистера Сэндвика хочет встретиться со мной в присутствии своего клиента. Я пойду в комнату для допросов... Вы хотите?

– Пожалуйста.

Маленькая комната для допросов, в которой собрались Пер Бьорн и его адвокат, Кнут, я и полицейский, ведущий протокол, казалась переполненной темными костюмами и торжественностью. Четверо сидели на жестких стульях за пустым столом, а я стоял, прислонившись к притолоке, и слушал долгий разговор, в котором не понимал ни слова.

Пер Бьорн отодвинул назад стул, закинул ногу на ногу и прикурил сигарету. Почти совсем так, как и прежде. Его адвокат, массивный человек с властными, но вежливыми манерами, говорил повелительным тоном, от которого Кнут с каждой минутой все сильнее и сильнее нервничал. Но брат Эрика выдержал, не согнулся и хотя отвечал дружелюбно, будто извиняясь, но беседа закончилась, когда он сказал: “Нет”.

Это “нет” рассердило адвоката больше, чем клиента. Он встал, нависая над Кнутом своей массой, и, видимо, чем-то угрожал. Кнут тоже встал с озабоченным видом и покачал головой. После этого молодого полицейского послали с поручением, он вернулся с сержантом и конвоем.

– Мистер Сэндвик, – сказал Кнут и молча ждал, пока Пер Бьорн не спеша встал, потушил сигарету, бесстрастно взглянул на конвой и спокойно направился к дверям.

Поравнявшись на пороге со мной, он остановился, повернулся и несколько секунд смотрел мне в лицо.

Но в его глазах ничего не отразилось, и он не сказал ни слова.

Кнут поехал домой, а я остался в его кабинете и спал на полу на одеялах и подушках, собранных в камерах, и держу пари, что в менее комфортабельных условиях, чем подозреваемый, помещенный внизу – А почему вы не хотите в “Гранд-отель”? – удивился Кнут, когда я попросил у него разрешения переночевать в полицейском участке.

– Желтые Глаза где-то затерялись. И кто знает, какие инструкции дал ему Пер Бьорн, – ответил я.

– Вы думаете, случится что-то еще? – Кнут задумчиво посмотрел на меня.

– Пер Бьорн продолжает борьбу.

– Ja. – Он вздохнул. – Я тоже так думаю. Кнут послал полицейского, чтобы тот принес мне горячий ужин из ближайшего ресторана, а в восемь утра пришел с бритвой. Сам он, будто кожу, сбросил вчерашнюю усталость и явился в наглаженной форме, со сверкающими глазами, готовый встретить новый день. Я брезгливо поморщился на свой мятый костюм и почувствовал себя бродягой, выгнанным утром из ночлежного дома.

В восемь сорок пять зазвонил телефон. Кнут выслушал сообщение с довольным видом.

– Ja. Ja. Takk, – приговаривал он.

– Что случилось? – не вытерпел я.

– Мы получили сообщение из Гола. Кассир, который работал в воскресенье, помнит, что мальчик из колледжа покупал билет в Финсе.

– Финсе? – Я посмотрел в свое расписание поездов. – Это на Бергенской линии.

– Ja. Финсе на этой линии – самая высокая точка. Высоко-высоко в горах. Я узнаю, помнит ли его кто-нибудь на станции в Финсе. Я узнаю, видели ли его на улицах и где он остановился.

– Сколько это займет времени?

– Кто же знает.

– Нет, – решил я. – Насколько я помню, поезд в Берген уходит в десять. Я поеду на нем. Если вы узнаете, что Миккель в Финсе или его там нет, то пошлете мне сообщение на одну из станций. Это возможно?

– Вы забыли про Желтые Глаза?

– К сожалению, не забыл.

– Договорились. – Кнут улыбнулся. – Я отвезу вас на вокзал в полицейской машине. Хотите, чтобы с вами поехал констебль?

– Вероятно, мне будет легче найти общий язык с Миккелем, если я буду один, – взвесив все “за” и “против”, решил я.

В поезде я сел рядом с совершенно незнакомым цветущим молодым человеком и всю дорогу смотрел в окно на мирные поля и яркие, будто кукольные, домики, разбросанные по склонам холмов.

До Гола я доехал без приключений, а там меня ждало письменное сообщение: “Молодой человек в воскресенье вышел из поезда в Финсе. Пока никто не знает, куда он пошел. Расспросы продолжаются”.

Поезд медленно взбирался к верхней границе распространения лесов, теперь в окружавшем дорогу ландшафте преобладали серо-голубые скалы и серо-зеленая вода. На земле лежал снег, сначала редкими пятнами, но чем выше мы поднимались, тем пятен становилось больше, и под конец толстый белый ковер покрывал все склоны, только острые скалы, будто топоры, торчали из-под снега.

– Мало снега, – посетовал мой цветущий сосед. – Зимой в Финсе снег два метра глубиной.

– Два метра глубиной? – не поверил я.

– Ja. Для лыж хорошо.

Теперь железная дорога шла мимо пугающе холодного на вид озера с серо-зеленой рябью волн, поднятых ветром, потом озеро кончилось, и состав со вздохом облегчения остановился в Финсе.

– Жаркое лето, – сказал мой цветущий сосед, удивленно оглядываясь. – Снег ушел. – Его английский оставлял желать лучшего.

Жаркое лето или нет, но снег действительно тонким слоем покрывал землю, и с каждой крыши, словно грозящие пальцы, свисали длинные сверкающие сосульки. Едва я вышел из натопленного вагона, как холод, несмотря на шапку, закрывавшую уши, и на пальто с теплой подкладкой, тут же забрался в каждую клеточку тела. Я обхватил руками грудь в тщетной попытке спрятаться от пронизывающего ветра.

Меня встретила сильнейшая часть полицейских сил Финсе в лице широко улыбавшегося громадного офицера, своей фигурой загородившего весь перрон.

– Мистер Кливленд. – Он пожал мне руку и, строя фразы, как в школе, отрапортовал:

– Мы не знаем, где этот мальчик, Миккель Сэндвик. Мы не видели его в деревне. Сейчас здесь мало приезжих. Летом и зимой очень много приезжих. У нас большой отель. Для лыжников. Но сейчас мало. Мы искали старую женщину, которую зовут Берит. Их две. Одна не подходит, потому что она в постели в доме своего сына, и она. – м-м-м.., она очень-очень старая.

– А другая Берит?

– Она живет в доме у озера. Полтора километра от Финсе. Она оттуда уезжает зимой. Скоро. Теперь. Она сильная старая женщина. Летом она пускает на квартиру людей, которые приезжают ловить рыбу. Но сейчас они все уехали. Обычно по средам она приходит за едой, поэтому мы не пошли к ней. Но она сегодня опаздывает. Она приходит утром.

– Я пойду к ней, – сказал я и выслушал долгое объяснение, как найти дом. Но путь к дому Берит оказался просто тропинкой, которая шла между железной дорогой и берегом озера, она угадывалась по мелкой гальке, потому что кругом лежали огромные валуны. Скользя по шершавой поверхности, уже покрытой свежим ледком, я легко представил, как тропинка совсем потеряется, когда выпадет снег.