ГЛАВА 12

Преклонение и почтение, сиявшие на сонной физиономии Джейсона Уэллса, вкупе с его деловитым профессионализмом неким странным образом пробудили во мне чувство самоуважения, которое задремало на время нудной изматывающей болезни и позволило моим мозгам, привычным работать на скорости десять тысяч оборотов в минуту, расслабиться и размякнуть.

Это Джейсон Уэллс может позволить себе выглядеть так, точно он спит на ходу, но моему обычному экранному имиджу такое несвойственно. А между тем я решил, что сейчас самое время пустить в ход мой экранный имидж.

Бабушкин плащ с пелериной был не просто почтенным – он был роскошен. Он внушал благоговение. Мой свежевыбритый подбородок смотрелся куда лучше, чем раньше. Волосы, стоило их расчесать, сами собой улеглись в аккуратную прическу, с какой меня привыкли видеть на экране. Я зашел в аптеку, купил одеколон, дезодорант и все прочее, что нужно, чтобы выглядеть опрятным; зашел в магазин готового платья, купил рубашку, галстук и брюки, чтобы выглядеть элегантным. Кроме того, я приобрел большую сумку, куда сложил все вещи и еще несколько пленок, новый фотоаппарат и батарейки, купленные у Джейсона Уэллса.

Теперь мне достаточно было подойти к кому следует, назвать себя, объяснить, что мне нужно, и попросить. Неважно, что меня все еще шатало. За последние несколько недель я успел подзабыть, какая аура меня окружает.

Мне нужно в аэропорт Хитроу.

«Пожалуйста, доктор Стюарт. Вам сюда. От нас в Хитроу ходит экспресс, вы доедете за пятнадцать минут».

Мне требуется билет до Майами.

«Пожалуйста, доктор Стюарт. Вам первый класс?»

Нельзя ли переслать этот чек в финансовую компанию, чтобы получить кредитную карточку? Мне понадобятся деньги во время поездки.

«Пожалуйста, доктор Стюарт. Финансовая компания немедленно пришлет своего представителя в комнату отдыха первого класса, и он все устроит. Вам, видимо, понадобятся доллары?»

Мне хотелось бы принять душ перед отлетом.

«Пожалуйста, доктор Стюарт. Наше отделение спецуслуг обо всем позаботится».

Я хотел бы еще позвонить в Кенсингтон, моим издателям. И мне нужно отдельное помещение для деловой встречи.

«Нет проблем, доктор Стюарт! Наш деловой центр находится в комнате отдыха для государственных служащих».

Короче, вскоре я, всячески обихоженный, оказался у телевизора, как и следовало ожидать. И, как и следовало ожидать, кто-то включил канал, по которому передавали погоду, чтобы я знал, что меня ждет за океаном.

– В Майами снова плохая погода, доктор Стюарт! – говорили мне, радостно кивая. Естественно, все думали, что я потому туда и лечу. Хотя на самом деле я узнал об этом только сейчас, потому что позвонил в метеоцентр.

А теперь я услышал, что над Карибским морем, похоже, формируется новый, пока еще слабый циклон, хотя сезон ураганов уже почти закончился. Если этот циклон дорастет до урагана, его окрестят Шейлой.

Пока что давление в центре циклона было всего 1002 миллибара, и он вполне еще мог рассосаться. Однако с Одином поначалу тоже было так.

Диктор рассказывал о том, как современные способы предсказания ураганов помогают сберечь средства и спасти множество жизней. Если знать об урагане заранее, отвратить его это не поможет, зато позволит подготовиться и смягчить его последствия. Так что подобные предсказания просто бесценны.

Рядом со мной стоял утомленный жизнью бизнесмен. Он позвенел льдинками в стакане, цинично прищурился на новейшие достижения метеорологии и скучающим голосом спросил:

– Ну, и что еще у них там новенького?

«У них там, – подумал я, – доплеровский радар, и метеоспутники, и трехмерные модели, создаваемые на компьютере… а еще у них там охотники за ураганами, идиоты, которые, рискуя жизнью, пролетают сквозь „глаз“ урагана. И все это – только затем, чтобы скучающие циничные бизнесмены могли спокойно попивать свой джин-тоник, не боясь, что их замочит дождиком».

Отделение спецуслуг забрало меня оттуда и предложило мне кресло, завтрак, газеты с кроссвордами и возможность бесплатно звонить в пределах Лондона. Я набрал бабушкин номер. Трубку сняла Джет, как я и надеялся. Ее рабочая неделя уже началась. Услышав мой голос, она вздохнула с облегчением.

– Ты куда делся вчера вечером? – с тревогой спросила она. – Крис говорит, он тебя искал по всему Лондону. Я только что с ним разговаривала, буквально десять минут назад положила трубку. Он думал, может, ты здесь.

– И он, видимо, был мною очень недоволен? – виновато сказал я.

– Ну, в общем, я не хотела тебе говорить, но да, он был страшно зол. Где же ты был-то?

Я подумал: ну, если уж мне удалось выплыть из урагана, то я и в лабиринте не заблужусь. Я наконец начал понимать, во что я влез. И теперь я ощущал головокружительную бесшабашность.

– Жди меня, и я вернусь, – сказал я, улыбнувшись.

– Тебе все удастся!

– Храни себя для меня.

«Какого черта, – подумал я, – что я несу? Зачем?»

– …Пока мы живы? – закончила она. – Ты соображаешь, что говоришь?

– К добру или к худу, – продолжал я, на этот раз без колебаний.

– Ты… уверен? – осторожно спросила она. – Или это просто шутка?

– Да что ты! Кто ж шутит такими вещами в понедельник с утра пораньше? Так ты согласна?

– Н-ну… да.

– Отлично! Передай бабушке, что на этот раз все всерьез и надолго. И что, если я… если мне удастся решить этот кроссворд, я вернусь к концу недели.

– Перри! Как! И это все?

– Берегите себя обе, – сказал я. «Перри!» – негодующе воскликнула Джет, но я уже повесил трубку.

«Да неужто я это и впрямь всерьез?» – ошалело подумал я. Неужто спокойный, трезвый человек способен предложить руку и сердце в понедельник, с утра пораньше? Что это было – дурацкий порыв, или в самом деле навсегда? Но тут же я ответил себе, что именно такие порывы, являющиеся словно бы ниоткуда, на самом деле вовсе и не порывы – это решения, которые были уже приняты и лишь ждали случая быть высказанными.

Пока я грезил наяву о Джет, Джон Руперт и Призрак успели добраться до Хитроу и разыскать деловой центр. Судя по выражению их физиономий, оба были не готовы узреть Перри Стюарта, подтянутого и целеустремленного, во всем величии бабушкиного плаща.

Я улыбнулся. Да, разумеется. А как еще я мог подняться по служебной лестнице? Кстати, о служебной лестнице – интересно, мои издатель и «негр» продвигаются по ней вверх или вниз?

По телефону я пообещал им, что, если они подъедут к четвертому терминалу, я передам им весьма любопытные документы. Когда они приехали, я отдал им немецкие списки и заказы вместе со свежими копиями, которые только что отснял на одном из здешних автоматов.

И сказал:

– Этих копий будет достаточно, чтобы вывести из себя Оливера Квигли и Каспара Гарви. Они их ищут день и ночь. Оригиналы – это, собственно, собрание трудов ныне покойного Джорджа Лорикрофта. Он получал эти заказы от клиентов, с которыми встречался на ипподромах, по большей части в Германии. Если бы Лорикрофт не погиб, он бы постепенно переправил эти заказы к тем, кто либо может выполнить их сам, либо знает, кому их следует передать. Я предполагаю, что содержимое этих папок постоянно менялось; мне думается, что число продавцов и покупателей обычно невелико, но на этот раз нам повезло – их целых четырнадцать.

Я помолчал.

– Белладонна Гарви, – сказал я, – не в курсе, что происходит. Как и мой приятель-метеоролог, Крис Айронсайд. Если вы можете каким-то образом повлиять на тех, кто будет брать торговцев, сделайте так, чтобы у этих двоих проблем не возникло.

Мои «власти» обещали, что попробуют. Но я подумал, что, даже если им это и удастся, все равно двух друзей я потерял навсегда.

На Джона Руперта и Призрака я смотрел с уважением и даже с восхищением. Немногие люди способны, как они, постоянно вести двойную жизнь и при этом нигде не проколоться. Похоже, Призрак испытывал нечто подобное по отношению ко мне. Он сказал, что искренне надеется когда-нибудь и впрямь написать вместе со мной ту книгу про бури.

– Да уж, будьте так любезны! – усмехнулся Джон Руперт. – После этого огромного аванса…

Внезапно Призрак решился нарушить священные правила секретности.

– Не тревожьтесь, Перри, – сказал он. Лицо Призрака выражало искреннее расположение и готовность пожертвовать ради меня профессиональными тайнами. – Вашим друзьям, скорее всего, вообще ничего не грозит. Как и Гарви с Квигли – разве что они сотворят какую-нибудь вопиющую глупость. Наше начальство решило оставить этих двоих в покое – на развод, так сказать. На самом деле мы выслеживаем членов этой компании как раз ради того, что вы нам сейчас передали, – ради списков материалов, которые их клиенты желают продать либо приобрести. Когда нам удается добыть список – ему ж цены нет! – мы пересылаем все сведения своим коллегам в Германии или в любой другой стране, где ведется подобная деятельность. А они уж там карают своих по закону либо прикрывают их лавочку – короче, употребляют власть, как считают нужным. А наша работа – моя, Джона Руперта и еще нескольких людей – состоит в том, чтобы вычислить эту «Объединенную компанию» или любую другую компанию, которая займет ее место, а потом добывать или копировать полученные ими сведения – желательно таким образом, чтобы они об этом не догадывались. Очень часто мы оставляем посредников в покое и позволяем им действовать дальше, чтобы потом снова похищать у них информацию. Вот и на этот раз мы поступим так же. Благодаря этим немецким письмам, что вы добыли, все люди, которые их писали, все, кто намеревался купить или продать радиоактивные материалы, пойдут под суд либо будут выведены из игры – более или менее жестко. Кроме того, материалы, которые они намеревались продать, будут изъяты и помещены на хранение в надежное место. А наша работа состоит в том, чтобы находить сведения вроде этих. Таким образом мы помогаем предотвращать террористические акты на той стадии, когда террористы еще только замышляют их. Сами понимаете, без соответствующих материалов ядерной бомбы не сделаешь.

Призрак умолк, но не похоже было, чтобы он сожалел о сказанном. Скорее наоборот: он выглядел довольным.

Вот Джон Руперт мог бы возразить и, по всей видимости, поначалу и впрямь не одобрил того, что Призрак снизил планку секретности. Но теперь и Джон Руперт согласно кивал.

– Как видите, мы знаем об уране и плутонии куда больше, чем кажется со стороны, – признался он. – Мы просто скрываемся за незнанием безопасности ради. Мы, вообще-то, хотели вам все рассказать еще в пятницу, в больнице. Наше начальство будет недовольно…

– А вы ему не говорите, – посоветовал я. Я по очереди тепло пожал им руки. Джон Руперт сказал:

– Мы всегда в первую очередь разыскиваем именно такие свеженькие письма, с пылу с жару, как в той папке, которую вы видели на острове. Все эти иностранные алфавиты!

– Насколько нам известно, она так и не всплыла, – сказал Призрак. – Видимо, документы в ней настолько важные, что их решили пока припрятать. Смешно получится, если им придется вернуться к тому, с чего они начинали!

Джон Руперт сказал, что это пока все пустые разговоры. Но Призрак, не обращая на него внимания, продолжал:

– Правительства России и Германии, как и многих других стран, борются с терроризмом. Так что наши сведения приходятся им очень кстати. Мы никогда не знаем наверняка, что нам удается предотвратить, саботаж или шантаж, но нам постоянно присылают благодарственные письма. Однако смотрите не забывайте того человека во флоридских болотах…

– Которого пристрелили за то, что он слишком много знал?

– Его самого, – кивнул Призрак. – Мы с ним были знакомы. Так что будьте осторожны, Перри. Сами члены компании еще не так опасны, – впрочем, это вам известно, – но их клиенты, те, кто заказывает себе обогащенный уран, опасны почти всегда. Смертельно опасны.

Я не успел пообещать, что буду осторожен, – в этот момент явился работник отделения спецуслуг и сказал, что мне пора. Он забрал мою сумку и повел меня к самолету, говоря, что все пассажиры уже на борту, кроме меня.

Я коротко махнул на прощание Джону Руперту и моему «негру». Я и прежде догадывался о том, что они мне рассказали, но теперь я знал наверняка. Компания – в самом деле посредники, а Джон Руперт, Призрак и их коллеги занимаются ловлей на живца.

Я поднялся в гудящий самолет. Салон был почти полон. Меня встретили десятки узнающих глаз. Люди переглядывались, толкали друг друга в бок – «гляди, гляди, Перри Стюарт!» – а я размышлял о том, сколько миллионов лет составляют период полураспада охотника за посредниками.

Отделение спецуслуг, похоже, превзошло само себя: когда мой самолет приземлился в Майами, в аэропорту меня уже ждала заказанная заранее машина. Без водителя. По счастью, машина была оборудована говорящей картой. «На следующем перекрестке сверните налево, на Федеральную магистраль, в сторону Сэнд-Доллар-Бич…»

Я покрутил настройку и нашел канал погоды. Там как раз передавали последние новости.

Диктор скороговоркой тараторил:

– Воздушные течения в верхних слоях атмосферы на западе Карибского моря слабеют и меняют направление, что ведет к усилению возмущения, находящегося дальше на восток, которое, как мы только что слышали, недавно было официально объявлено тропическим циклоном Шейла, со скоростью ветра более 50 миль в час. На шестнадцать ноль-ноль по восточному поясному времени циклон Шейла находился на 16 градусах северной широты и 78 градусах западной долготы и двигался на северо-запад со скоростью около десяти миль в час. А теперь, после этих сообщений, передаем прогноз местной погоды…

Диктор говорил так, точно ему все равно, точно для него главное – побыстрее дочитать прогноз погоды и перейти к рекламе. В конце концов, реклама – основной источник дохода для канала, а потому она куда важнее информации о каких-то там ветрах и ураганах…

Согласно приведенным координатам, Шейла находилась примерно в четырехстах милях к юго-востоку от Большого Каймана. Это еще не настолько серьезная угроза, чтобы Майкл с Эми принялись заколачивать окна фанерными щитами…

Я переключил каналы.

«Прямо по Федеральной магистрали, минуйте следующий перекресток, на развилке сверните налево…»

Карта вывела меня на нужную улицу, а память на числа привела к просторному дому Робина Дарси.

Уже стемнело. Я позвонил – с таким чувством, будто шагаю вниз с обрыва.

Тяжелую дверь в средневековом стиле отворил не сам Робин. На пороге стояла Эвелин, выглядящая довольно стройной в черном, длинном, до полу, вечернем платье, переливающемся жемчугами и стеклярусом. Она явно ждала кого-то другого. Ее приветливая улыбка мгновенно растаяла. Эвелин пристально оглядела меня с головы до ног, неохотно призналась себе, что да, мы знакомы, что я был у нее в гостях всего три недели назад, хотя теперь она об этом жалеет.

– Перри Стюарт, зачем вы здесь? – спросила она прокурорским тоном. – Не может быть, чтобы Робин вас ждал.

Тут в рамке двустворчатой двери на другом конце мраморного холла возник сам Робин. Он был весь какой-то замороженный – в нем совершенно не чувствовалось восторженного порыва хозяина навстречу долгожданному гостю.

– Ах да, – спокойно произнес он. – Перри Стюарт. Нет, я действительно ждал вас. Может, не сегодня, может, завтра, но ждал. Как вы сюда попали?

– На самолете, потом машиной, – ответил я. – «Британские авиамаршруты» и «Герц»[7]. А вы?

Он чуть заметно улыбнулся.

– «Американские авиалинии» и жена. Проходите.

Я вышел на середину холла и остановился точно под сияющей люстрой. Насколько я помнил, впереди находилась гостиная, за ней – веранда, с которой мы любовались закатом, а дальше – бассейн. По правую руку от меня находилась спальня, где я ночевал. Робин и Эвелин обитали в неизведанных областях слева от меня, там же находилась кухня площадью в квадратную милю и в дальнем конце – большая спальня, где поселили Криса.

– Ну так? – спросил Дарси.

У меня за спиной Эвелин взвела курок. Этот звук ни с чем не спутаешь.

– Не стреляй в него, – без особого пыла сказал Дарси. – Это было бы неразумно.

– Но разве не он… – возмутилась Эвелин.

– Он, он, – согласился Дарси. – Но от него мертвого нам будет мало толку.

На мне была новая белая рубашка, темно-серые брюки, но роскошный эдвардианский плащ остался в машине. В целом я выглядел примерно так же, как на ленче у Каспара Гарви.

И сам Робин, обыкновенный, невыразительный, пухлый и круглый, с сонными глазами за круглыми черными очками, которые делали его похожим на сову, – он тоже выглядел так, словно всю жизнь только тем и занимался, что выращивал дерн на продажу.

Я тихо стоял под люстрой и думал, что если я не рассчитал и у Робина не хватит любопытства оставить меня в живых, то я, значит, здорово промахнулся… После короткой, но напряженной паузы Робин обогнул меня и подошел к жене. Я невольно сглотнул, но мне все же удалось остаться неподвижным.

– Хм, – сказал он. – Спокоен под дулом пистолета, как всегда…

Он снова появился в моем поле зрения, на ходу вынимая патроны из пистолета.

– Интересно, о чем вы думаете, когда знаете, что любой миг может стать для вас последним? – спросил он, и видно было, что ему и впрямь интересно. – Я вот уже второй раз наблюдаю, как вы стоите вот так, неподвижно…

– Ни о чем не думаю, – признался я. – Каменею от страха.

Робин дернул уголком рта.

– Не похоже… Ну ладно. Хотите выпить?

Эвелин яростно замотала головой, но Робин не спеша направился в гостиную, где стояла бутылка шампанского с четырьмя хрустальными бокалами.

– Поскольку вы вчера вечером – или, точнее, уже сегодня – сбежали от меня в Лондоне, – сказал мне Робин, когда я подошел к столу, – мне, видимо, следует предположить, что вы приехали извиниться и вернуть мне то, что собирался отдать мне Крис?

Я пригубил шампанское. Хорошее, сухое, только газа многовато. Я поставил узкий бокал обратно на стол.

– Да нет, не думаю, – спокойно ответил я.

– Избавься от него! – потребовала Эвелин, глядя на часы.

Робин взглянул на свои, кивнул Эвелин:

– Ты права, дорогая, – и обратился ко мне: – Вы не могли бы зайти еще раз завтра? Примерно в это же время?

Это звучало как самое обычное, нормальное приглашение. Интересно, который из нас выглядит более искренним и при этом больше хитрит?

Эвелин поспешно проводила меня к двери. Выйдя, я обернулся. Робин смотрел мне в спину каменным взглядом. Что бы он ни намеревался мне сказать, при жене он этого говорить не станет.

Я вышел наружу, в теплую ночь. Дверь у меня за спиной захлопнулась. Я сел в свою наемную машину, отогнал ее к ближайшему супермаркету, припарковался на стоянке рядом с четырехзальным кинотеатром и прошелся пешочком обратно до дома Дарси.

На подъездной дорожке и над дверью теперь сияли фонари. Я спрятался в буйной зелени через дорогу и стал ждать. Возможно, я этих ожидаемых гостей не знаю, но, судя по реакции Эвелин, это не так.

Эвелин-В-Жемчугах разыграла превосходную сцену со своими часами, а Робин – с четырьмя приготовленными бокалами. Но это была лишь половина того, что мне нужно знать. Когда гости прибыли, Эвелин с Робином вышли на порог их встречать.

Гости оказались Майклом и Эми Форд. Их ни с кем не спутаешь. Эвелин с Робином бурно приветствовали их. Из длинной машины тихо выскользнул шофер в черной бейсболке и укрылся в кустах неподалеку от меня. Позднее он выбрался на мостовую и принялся расхаживать взад-вперед в полосатой тени пальм, охраняя своих хозяев, как и положено хорошему телохранителю.

Так что вся разница между им и мною состояла в том, что у него был пистолет, а у меня нет.

Шофер-телохранитель завершил очередной обход и остановился на дороге, перед воротами Дарси, точно напротив того места, где сидел я. В тусклом свете звезд он прислонился к дереву, закурил сигарету и там и остался на страже. В мою сторону тянулся аромат хорошего табака. Это было мое единственное развлечение за весь вечер.

Нам с ним пришлось прождать два с половиной часа. Наконец появились Майкл с Эми. Шофер мгновенно ожил, отворил задние дверцы машины, все сели и укатили. Я уже готов был встать, невзирая на затекшие мышцы, и подойти к Робину, который стоял в дверях и смотрел вслед своим гостям, но тут позади него появилась Эвелин, положила мужу руку на плечо и увлекла его в дом.

Огни в окнах погасли один за другим. Продолжало светиться только одно окно – видимо, спальня. Похоже, сегодня вечером поговорить с Робином наедине мне уже не удастся. Да, Эвелин сильно усложняет жизнь…

По ее милости я убил уйму времени, изучая форму листьев на близлежащих флоридских кустах. Зато я запомнил номер машины гостей. Номер, кстати, оказался флоридский. Почему-то меня это ничуть не удивило. Позднее я узнал, что для Майклa с Эми их хоромы на Большом Каймане были не более чем дачей. А постоянно они проживали в роскошном особняке к северу от Майами.

К тому времени, как я дошел до своей машины, припаркованной у кинотеатра, было уже поздно пытаться преследовать Майкла с Эми. Впрочем, мне был нужен только Робин. Я не знал, что Майкл с Эми не станут возвращаться к себе на Большой Кайман. Я отправился в мотельчик средней руки, расположенный в одном квартале от пляжа. Этот мотель показался мне достаточно безликим местом, где легко будет затеряться.

Устроившись в скупо обставленном, но довольно уютном номере, я написал длинное письмо Джет, изложив на бумаге все те нежные слова, которые в лицо ей высказать я бы не решился. Конечно, моя дорогая бабуля не раз ее предупреждала, что я уже три раза влюблялся, а потом бросал своих дам, но ведь Джет – она совсем другая! Как это объяснить? Девушка, которая способна влюбиться в паратуберкулез имени меня…

Телевизор у меня в комнате предрек короткую жизнь тропическому циклону Шейла, который сейчас находился в открытом море на 16 градусах северной широты и 79 градусах западной долготы и продолжал двигаться на северо-запад со скоростью десять миль в час. На несколько секунд на экране появилась карта со штормовым предупреждением месту, которое называется Розалинд-Бэнк.

Наутро в бедном Розалинд-Бэнке пошел дождь. Однако тропический циклон Шейла, хоть и набрал скорость ветра до шестидесяти миль в час, не проявлял серьезных признаков созревания и сменил направление. Теперь он двигался на север.

Я мысленно прикинул и определил, что тропический циклон Шейла находится сейчас примерно в шестистах милях к югу от Сэнд-Доллар-Бич. Так что, если Шейла будет по-прежнему двигаться на север, примерно через шестьдесят часов, то есть через двое с половиной суток, в четверг вечером, она обрушится на дом Дарси.

Но нет. Тропический циклон Шейла снова повернул на северо-запад, набрал скорость и заслужил звание урагана первой категории.

Если не считать купаний в Атлантическом океане, по-прежнему синем и безмятежном, большую часть следующего дня я посвятил изучению и составлению выписок из флоридской газеты, посвященной скачкам. Завершив свои труды, я сделал копию выписок и отправил их в Кенсингтон с курьером. Оставшуюся часть времени я занимался тем, что разбирался в своих вещах и своих выводах. Я еще успел поговорить по телефону с Уиллом из Центра оповещения об ураганах (Шейла росла не по дням, а по часам) и с Анвином – надо же было сказать ему «спасибо» за фотоаппарат.

У Анвина стоял автоответчик, который сообщил, что его нет дома. Однако с третьей попытки трубку все же снял сам Анвин. Он удивился, поздоровался, сказал, что очень рад, что мне удалось получить снимки из этого куска глины.

Я спросил о том дне, что Эми провела на Троксе, и узнал несколько новых непечатных слов. Будь он проклят, если еще хоть когда-нибудь хоть куда-нибудь повезет эту бабу! Да, она открывала сейф и закрывала его и никого другого даже близко не подпустила.

Я сделал ему одно предложение. Он внимательно выслушал, поцыкал своими желтыми зубами, поразмыслил и сказал, что это не проблема и что он мне позвонит.

Позвонил он с опозданием – мне давно уже следовало уйти из мотеля, – но задержка того стоила. Мы договорились на завтра. Оформление бумаг Анвин взял на себя.

– Спокойной ночи, Перри! – сказал он.

Я вернулся на Сэнд-Доллар-Бич и позвонил в дверь дома Робина Дарси.

На этот раз дверь мгновенно отворил сам Робин.

Он словно ждал меня. Робин неподвижно стоял на пороге. Свет из холла освещал его со спины, так что мне был виден лишь застывший силуэт.

Он выглядел если и не смертельно опасным, то, во всяком случае, угрожающим уж точно.

А что видел Робин? Свет из двери бил мне в лицо, и Робин мог вполне отчетливо разглядеть на фоне уличной темноты человека выше и моложе себя, человека, чье зрение было явно лучше, чем у самого Робина, но которому явно недоставало опыта и знаний…

Дарси не стал приглашать меня в дом. Он спросил:

– Куда вы дели письма Джорджа Лорикрофта?

Я ответил коротко:

– В Германию.

– Кому?

– Ну, если вы этого не знаете, – сказал я, – то я пошел домой.

Но тут у меня за спиной внезапно раздался торжествующий западноберкширский голос:

– Никуда ты не пойдешь, приятель! Стой и не дергайся! Чуешь эту хрень под ребрами? Это тебе не игрушка, она делает дырки в непослушных мальчиках!

– Да у вас их что, целый склад? – беспечным тоном сказал я Робину Дарси. За очками блеснуло нечто вроде предупреждения. Как бы то ни было, он развернулся на пятках, мотнул головой, приглашая меня следовать за собой, и бесшумно направился в своих фетровых шлепанцах через мраморный холл к отдаленной гостиной.

Мне не было нужды спрашивать, чьи это ботинки поскрипывают у меня за спиной и чьи босоножки цокают рядом, точно эхо каблучков Гленды Лорикрофт. Я и без того знал, что это Майкл и Эми Форд.

– Остановись и обернись! – скомандовал Майкл.

Я повиновался, успев мельком заметить тревогу на лице Дарси. Я вдруг вспомнил об аллигаторах, и это, честно говоря, было неприятно.

На Майкле были шорты длиной по колено, цвета хаки, и майка без рукавов, намеренно обнажающая накачанные бицепсы. Чуть кривоватые ноги, как всегда, создавали впечатление, что мускулистые плечи Майкла чересчур тяжелы для его колен, а мощная бычья шея не позволяла усомниться в том, что противостоять его силе бесполезно.

Тонкокостное, со впалыми щеками личико Эми расплылось в довольной улыбке. Она явно думала, что я полный идиот, раз попался в такую простецкую ловушку. Эми была в бежевых брючках и белой маечке, такой же, как у Майкла. И в руках у нее был точно такой же пистолет.

Не обращая внимания на пистолет, словно он был невидимым, я сердечно улыбнулся Эми и сказал:

– Привет, Эми! Как я рад вас видеть! Сколько ж мы уже не встречались? С той самой ночи, как я у вас ночевал, – помните, когда меня спасли с острова Трокс?

Я, собственно, не хотел сказать ничего особенного, – просто собирался завязать беседу, чтобы, так сказать, вложить шпаги в ножны. Но Эми нахмурилась и бросила, как отрезала:

– Не были вы ни на каком острове Трокс, зарубите это себе на носу!

Видимо, у меня на лице отразилось изумление, потому что Эми пояснила:

– Остров Трокс – мой, и все, что на нем находится, со времени урагана Один принадлежит мне, и только мне! Повторяю, вы там никогда не были! Вас, видимо, спасли с какого-то другого острова. Вы просто перепутали.

Майкл кивнул, не сводя с меня настороженного взгляда.

– Все, что есть на Троксе, принадлежит Эми, – сказал он. – Если вы там не бывали – а вы там, разумеется, никогда не бывали, – вы не имеете права претендовать на что бы то ни было из того, что там находится.

– Но Крис… – начал я.

– Ваш приятель Крис согласен с тем, что он там никогда не бывал.

«Да? А вот мой приятель Анвин может подтвердить противоположное», – подумал я, но решил вопрос о Троксе пока замять. Передо мной стояла куда более насущная проблема, требующая немедленного решения. Как бы мне все-таки поговорить с Дарси наедине, а?

«Майкл, Эми и Робин Дарси!» – подумал я. Дело начинало проясняться. Эти трое – наиболее активные члены компании, активные посредники. В эту группу входят по меньшей мере еще трое. Эвелин, тот парень, что вчера вечером исполнял обязанности охранника, – терпеливый, преданный и вооруженный. Шестым, вероятно, был тот пилот, что вел арендованный самолет, в котором меня увезли с Трокса с завязанными глазами.

Все они время от времени носят оружие, но Эвелин, с ее драгоценностями, самоуверенностью и склонностью к безапелляционным суждениям, пожалуй, более, чем кто бы то ни было, способна нажать на курок просто так, с бухты-барахты. Так что именно ее следует бояться больше всего.

Я развернулся в сторону гостиной, чтобы лучше видеть Майкла, и спросил:

– Из-за чего, собственно, весь этот шум? Что вам нужно?

– Письма на немецком.

– Какие письма? – спросил я.

Судя по всему, точно этого не знал даже Робин Дарси. Если бы Крис не рассказал ему о шуточке, которую он сыграл с Оливером Квигли, то остальные, возможно, и вовсе не узнали бы о существовании этих немецких писем.

Возможно… впрочем, в их неразберихе возможно все.

– Кому вы загнали эти письма? – осведомился Майкл.

«О черт!» – подумал я. И снова спросил:

– Какие письма?

– Ответьте ему, – посоветовал мне Дарси. – А то вам же хуже будет.

Я же думал о том, что наша беседа, если это можно назвать беседой, развивается весьма неплодотворно. Они хотят одного. Я – другого. Теперь моя очередь. Пора.

И я спросил у Эми:

– Кстати, как выступала ваша лошадь в субботу на Колдеровских скачках?

Я мог бы с тем же успехом метнуть гранату. По вытянутой руке Эми пробежала взрывная волна, и черная дырочка на конце дула уставилась в пол вместо моего пупка. Теперь я окончательно убедился, что Эми тоже использует ипподромы как места встречи с клиентами. Длинный список, отосланный мною в Кенсингтон, содержал места и даты скачек, в которых участвовали лошади Эми. Это служило ей прикрытием. Эти списки были одной из возможностей, требующих подтверждения. Я подумал, что теперь Джон Руперт и Призрак будут хотя бы знать, где искать.

Робин Дарси окаменел.

Майкл Форд развернул свои внушительные плечи.

Вошла Эвелин. Эвелин привела того самого шофера-телохранителя. Его никто не представил, но прочие обращались к нему «Арнольд». На нем уже не было бейсболки, и держался он не как работник, а как равный. Я бы его и не признал, если бы накануне не имел возможности изучать его в течение двух часов.

Арнольд был в черной рубашке, и под мышкой у него на сложной сбруе висела кобура.

Я родился и вырос в обществе, где носить оружие как-то не принято. У нас в Англии даже полицейские оружия не носят. Самому мне никогда прежде стрелять не приходилось, и я об этом ни капельки не жалел. Но сейчас, в доме Дарси, я чувствовал себя голым. Соваться с голыми руками в перестрелку – это прямой путь на кладбище.

Даже у Эвелин был пистолет – тот самый, вчерашний, и, видимо, заново заряженный. Атмосфера в комнате приближалась к точке кипения, но взывать к благоразумию хозяйки было бесполезно – она с ее пронзительным, угрожающим голосом только подольет масла в огонь.

Один лишь Робин Дарси, на данный момент безоружный, в тревоге пытался остудить пыл своих «коллег».

Однако воинственность Майкла Форда только нарастала. Он, похоже, сам себя накручивал. Он играл мышцами, как будто накачивал их только затем, чтобы иметь возможность набить кому-нибудь морду. Я понял, что означает выражение «рвется в драку». И принялся машинально соображать, как же мне надо себя вести, чтобы Майкл не видел во мне противника.

Однако Перри Стюарт, который носил величественный бабушкин плащ, почему-то не мог – или не желал – изображать смиренную овечку. Не знаю, что за вызов прочел Майкл на моем лице, но он только сильнее рассвирепел.

Эми, которая, похоже, видела своего супруга насквозь, явно решила поставить на фаворита, рассчитывая не просто выиграть, но и отбить у меня охоту впредь противоречить ему. Она улыбалась. «Ей нравится смотреть, как он дерется! – осознал я. – Ее это возбуждает! Окажись она в древнем Колизее, она была бы среди тех, кто требовал крови гладиаторов».

– Давай, Майкл! – подзуживала она. – Пусть выкладывает, куда он на самом деле девал те немецкие письма! Неужто ты позволишь ему уйти безнаказанным? Врежь ему как следует!

Никто из них – если не считать Робина Дарси – не проявлял ни малейшего желания обсуждать что-либо, в том числе и немецкие письма, не размахивая оружием. Похоже, сейчас они были просто не способны судить здраво. Они осыпали меня разнообразными угрозами (хотя об аллигаторах речи не было). И вот наконец внутренняя необузданность Майкла, подстегиваемая и разжигаемая криками и воплями прочих, прорвалась наружу, точно лавина: она постепенно набирала разбег, пока не обрушилась на меня всем своим весом.

Майкл Форд налетел на меня с кулаками и отшвырнул назад, прямиком на какой-то комод с весьма острыми углами. Его жена встретила этот подвиг восторженным возгласом.

Эвелин и Арнольд зааплодировали.

Один хозяин промолчал.

Я пытался остановить натиск Майкла, отчаянно тыкая кулаками куда попало, пинаясь и брыкаясь, но ему все это было нипочем. Он-то ведь был профессиональный боксер. Даже будь я в наилучшей форме, все равно бы мне не одолеть его в драке.

Майкл не спешил. Бил с толком, с расстановкой, давал мне прочувствовать каждый удар.

В какой-то миг мне удалось оторваться от него. Майкл остановился перевести дыхание, и я отбежал на другой конец гостиной, перекатился по лучшему ковру Эвелин и сбил с ног Дарси. Я притянул его голову к себе за волосы и шепнул ему на ухо, отчетливо, но с немалой долей отчаяния:

– Отворите дверь на веранду и ступайте спать!

Я еще успел заметить, как Робин изумленно расширил глаза, но тут на меня вновь налетел Майкл и, под нарастающий безумный рев болельщиков, вновь принялся доказывать мощь своих мускулов. Похоже, он позволил себе оторваться на всю катушку исключительно потому, что в повседневной жизни ему слишком редко представлялась такая возможность.

Было очевидно, что мое поражение близко. Я уже был повержен на колени, как морально, так и физически, когда Дарси наконец-то добрался до тяжелых раздвижных застекленных дверей на веранду. Сам я к тому времени был бы просто не в состоянии раздвинуть тугие створки, но, когда я увидел, как Робин Дарси отдернул в сторону огромную стеклянную панель, когда я услышал рокот дверных роликов и шум волн на берегу и почуял соленый запах моря, когда передо мной открылся путь к спасению, я собрал все остатки сил, недоеденные чертовыми микобактериями, выкатился из-под топочущих ног Майкла, прополз несколько шагов на четвереньках, точно младенец, напрягся, рванулся… и успел добежать до середины веранды прежде, чем они опомнились и с криками ринулись в погоню.

Спотыкаясь, точно пьяный, я сбежал по каменным ступеням к бассейну и скорее плюхнулся, нежели нырнул в воду. Наконец-то я был в своей родной стихии! Но меня охватила ужасная слабость. Я плыл вдвое медленнее, чем обычно.

Я надеялся, что наш неравный бой на этом и закончится, но просчитался. Кровожадность Майкла Форда просто сменила направление. Он не стал прыгать в воду следом за мной прямо в одежде. Вместо этого он выхватил у Эми пистолет и принялся палить в меня. Пули шлепали по воде вплотную ко мне.

Видимо, Майклу просто не приходило на ум, что будет, если в частном бассейне обнаружат труп известного метеоролога, изрешеченный пулями из зарегистрированного оружия. Да и в дурные головы его приспешников не могла пробиться простая мысль, что в случае Майкловой победы всем им светит немалый срок за решеткой.

Я больше не пытался плыть зигзагом, чтобы уйти с линии обстрела. И рассчитывать угол преломления я тоже был не в состоянии. Я просто судорожно ухватился за решетку, идущую вдоль кромки воды по периметру бассейна, и забился под выложенный плиткой нависающий бортик – к сожалению, слишком узкий. Майкл яростно взвыл и, видя, что с того места, где он стоит, ему меня не достать, побежал на ту сторону бассейна.

Вода замедляет скорость пуль, но недостаточно. Что меня спасло, так это преломление. А действует оно тем лучше, чем глубже находится мишень, потому что за счет преломления кажется, что мишень находится не там, где она есть на самом деле. Если ваш противник будет стрелять в то, что видит, то никогда не попадет. Главное – нырнуть поглубже. Я набрал побольше воздуху и нырнул. Ни одна пуля в меня так и не попала, но зато грудь у меня чуть не лопнула.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем наконец веранду и бассейн затопил свет прожекторов и из кустов под завывание сирен хлынули темно-синие формы, крича в мегафоны и многозначительно размахивая пистолетами. Каким родным показался мне голос полицейского, который навел на меня дуло пистолета и приказал вылезти из воды и встать на колени! Снова, как и в прошлый раз, в затылок мне уперлась тяжелая рука, в ухо мне принялись орать какую-то галиматью и на моих запястьях защелкнулись наручники.

Полицейские были не те, что в прошлый раз. Эти, пожалуй, были более напуганы и вследствие этого более грубы. Впрочем, грех жаловаться: они ведь мне буквально жизнь спасли.

На той стороне бассейна Майкл, в той же унизительной коленопреклоненной позе, пытался отговориться:

– Да мы просто пошутили, начальник!

Кроме того, он утверждал, что является близким другом местного капитана полиции и его непосредственного шефа.

Арнольд, Эвелин и Эми выражали крайнее возмущение. Они, дескать, не понимают, по какому праву с ними так обходятся. Это возмутительно. Они добьются, чтобы полицейских уволили всех до единого.

– Сколько вы получаете? – говорил Майкл. – Хотите получать вдвое больше?

И вот в разгар этой более чем драматичной сцены явился Робин Дарси, зевающий, облаченный в шелковый халат. Он нашел старшего по чину и извинился за то, что из-за его гостей случайно сработала сигнализация.

– Я ужасно извиняюсь, лейтенант. Сигнализация установлена на таймер и через определенное время срабатывает автоматически.

Дарси пообещал, что ложных тревог больше не будет. Просто его гости, видимо, затеяли шумную игру и выбежали на веранду. Это он виноват, что забыл отключить сигнализацию. Да, конечно, он, как всегда, с удовольствием внесет пожертвования в фонд ежегодного полицейского бала.

Лейтенант обошел бассейн. Робин семенил следом за ним, а за Робином шагал разочарованный полисмен с ключом от наручников. Они освободили по очереди: Эми, которая шипела и плевалась, точно дикая кошка, громко негодующую Эвелин («В моем собственном доме!!!») и Арнольда, изрыгающего проклятия гулким басом.

Отпустили и Майкла, хотя он к тому времени принялся грозить страшной местью всем подряд. Надо сказать, меня не порадовало, что Майкл снова на свободе.

– Мы, в принципе, имеем право задержать всех ваших гостей за агрессивное поведение, – заметил лейтенант, пряча свой блокнот и ручку. – Мы бы так и сделали, если бы не Шейла.

Дарси напомнил ему, что я все еще терпеливо стою на коленях – хотя, возможно, я был так терпелив просто потому, что у меня не осталось сил возражать.

– Кто такая Шейла? – спросил Дарси. Полицейский вскинул брови.

– Ураган, – сухо пояснил он. – Нам сейчас вовсе ни к чему, чтобы наши камеры были забиты мелкими хулиганами.

Его помощник снял с меня наручники, и тут я обнаружил, что встать не могу. Спасибо Майклу. Лейтенант, видя это, предупредил, что, если мистер Форд еще что-нибудь учудит, он окажется за решеткой, невзирая ни на какой ураган.

Управившись, полицейские убрали свои пушки и удалились. Эвелин, не слушая никаких возражений, загнала всех гостей в дом, включая Майкла. На меня она только злобно зыркнула и оставила меня на веранде.

Я опустился в один из шезлонгов и вперил взгляд в безмятежное небо.

Прислушавшись к себе, я решил, что, пожалуй, боль, которая волнами накатывает на мое измученное тело, вполне терпима. Наверное, мне было бы легче ее терпеть, если бы мне удалось хоть чего-нибудь добиться. Но об этом говорить было пока рано.

В доме зазвонил телефон. Трубку сняли. Охранная фирма, вспомнил я. Проверяют, все ли благополучно. Как всегда после ложной тревоги, не закончившейся арестом.

Но если на этот раз никого не арестовали, то только из-за Шейлы.

С веранды спустился Робин Дарси и уселся в соседний шезлонг. Один.

– Спасибо, – сказал я.

Он кивнул. Некоторое время он сидел молча и разглядывал меня, точно редкое насекомое. Ну, и что он такого увидел? Да, все тело болит. Да, каждое движение – сущая мука. Спасибо Майклу.

Я спросил, здесь ли еще Майкл. Дарси сказал, что нет: из-за предупреждения полиции Майкл поджал хвост и укатил вместе с Эми в свой дом к северу от Майами.

«Как сытый лев, – подумал я. – Нажрался».

– Он может быть очень жесток, когда разойдется, – сказал Дарси.

– Ага.

Прошло несколько минут.

– Вы полетите со мной на Трокс? – спросил я.

Робин вскочил, точно я его ножом пырнул, обошел вокруг бассейна, вернулся, сел на прежнее место. И, к моему удивлению, спросил:

– Что вы обо мне думаете?

Я невольно улыбнулся.

– Тогда, на ленче у Каспара Гарви, Белл Гарви мне сказала, что вы уродились умником и чтобы я не давал себя обмануть вашей мирной внешностью.

– Белл? Надо же, никогда не думал, что она настолько проницательна!

Похоже, это несколько выбило его из колеи.

– Я это запомнил, – продолжал я, – хотя тогда я, конечно, даже не думал, что это может мне пригодиться.

– М-да… А я решил, что вы недостаточно умны для своей должности!

Робин выглядел расстроенным, словно проиграл важную партию. «Он слишком доверял себе», – подумал я.

– Так вот, я это запомнил, – сказал я, – и пока мы были у вас, а потом у Майкла с Эми, и после Одина и катастрофы, когда я узнал о существовании «Объединенной торговой компании», я понял, что вы из тех, кто умеет добиваться своего. Вы мне понравились, и я очень жалел, что вы торгуете радиоактивными металлами.

– А теперь вы думаете, что я ими не торгую?

– Ну что вы! – возразил я. – Торгуете, конечно.

– Тогда я вас не понимаю.

– Вы добиваетесь противоположного.

– Перри… – Робин заерзал в шезлонге. – Вы говорите загадками.

– Вы первый начали. Вы передали мне, чтобы я прошел лабиринт. Ну, я и прошел.

Он, похоже, был ошарашен.

– Вы и есть начальник Джона Руперта, – сказал я.

Я ждал, что он будет это отрицать. Он не отрицал. Он побелел и задохнулся. Он был в ужасе.

– Джон Руперт и Призрак советуются с вами, – сказал я, – и вы говорите им, что делать. Они – часть пирамиды, на вершине которой находитесь вы.

Робин Дарси поморгал, снял свои совиные очки, зачем-то протер и без того чистые стекла, снова их надел, прокашлялся и спросил, что заставило меня прийти к такому выводу.

Я объяснил, что просто наконец-то понял, к чему подталкивала меня интуиция.

– Мне пришло в голову, что если мой инстинкт меня не обманывает и вы мне нравитесь не случайно, значит, вы человек хороший. А если вы человек хороший, значит, вы не торгуете смертью. Скорее, наоборот, стоите на пути у тех, кто ею торгует. Если смотреть на вещи с этой точки зрения, становится ясно, что, набрав сведения о множестве таких опасных сделок, вы предотвращаете наиболее опасные и по возможности препятствуете прочим, но при этом так, чтобы прочие члены компании вас ни в чем не заподозрили. Вы ведете двойную жизнь, и притом очень опасную. Если бы Майкл об этом узнал, он наверняка бы вас убил. И потому вам нужен такой человек, как я, который мог бы служить вам глазами, сам о том не подозревая. Все, что я рассказывал Джону Руперту и Призраку, шло напрямую к вам. – Я грустно улыбнулся. – Думаю, если бы мы поговорили лично, нам удалось бы добиться большего.

Робин явно был шокирован.

– Я не мог себе этого позволить!

– Это не входит в то, что мне «следует знать»?

Робин, конечно, услышат иронию в моем голосе, но он слишком долго ходил по узенькой дорожке, где жизнь от смерти отделяется только этими пресловутыми правилами.

– Ну так что, полетим на Трокс? – снова спросил я.

– А как же Шейла?

– Боюсь, что нам придется познакомиться с ней поближе.

– А кто с вами?

– Вы, я и пилот.

– Какой пилот? Не Крис, случайно?

– Нет, не Крис.

Робин надолго умолк, потом наконец сказал:

– Ну куда вам лететь в таком состоянии? И зачем нам туда лететь?

– За надеждой, – ответил я. На том мы и расстались. Но на следующее утро Робин ждал меня на стоянке в аэропорту Майами, как и договорились.

Я познакомил Робина с Анвином и заново представил ему самолет – тот самый, взятый напрокат у компании «Даунсаут», на котором Робин летал на Трокс в прошлый раз.

Анвин широко улыбнулся мне и хлопнул Робина по спине. Меня несколько позабавило, как поморщился Робин от такого проявления фамильярности. Я забросил в кабину свою сумку и еще раз обсудил с пилотом, какая погода нас ожидает.

– Сегодня ночью, – сказал Анвин, – леди Шейла подхватила юбки и рванула на северо-восток. Она теперь ураган второй категории и продолжает набирать силу. Живи я на Большом Каймане, я бы с утреца собрал вещички и взял билет на самолет.

Старый профессионал, Анвин не делал ни единого лишнего движения и при этом ничего не забывал. Я всегда считал, что Крис хороший пилот. Да, неплохой, но Анвин… Тот летал как по маслу. Трокс появился под нами точно в назначенное время, и затвердевшая травянистая полоса приняла турбовинтовой двухмоторник без сучка без задоринки. Затормозив рядом с разрушенной церковью, Анвин вылез из кабины и, не дожидаясь нас, сам по себе пошел к разоренной деревне.

Странно было снова очутиться на этом острове! А еще более странным было то, что я очутился тут вместе с Робином Дарси.

Мы остались сидеть на своих местах. Я спросил у Робина:

– Вы слыхали, Эми утверждает, будто этот остров принадлежит ей.

Робин кивнул.

– Она это утверждает на том основании, что до нее на этот остров якобы на протяжении нескольких месяцев не ступала нога человека. Вроде бы есть какой-то старинный закон на этот счет.

– Она говорит, что и я здесь не был!

– Ну да, потому что боится, что кто-нибудь опротестует ее право.

– Вы, наверное, знаете, что она заработает миллион, а то и больше на новой технологии пастеризации, если ей удастся держать этих коров в изоляции? Должны знать – вы же сами помогли ей выжить людей с острова вашими радиоактивными грибами. А в тот день, когда вы забрали меня отсюда на Большой Кайман, вы приезжали проверять стадо в костюмах радиационной защиты. Стадо не радиоактивно и может принести несколько миллионов прибыли… возможно.

– Почему «возможно»?

Я вздохнул.

– Я пил молоко этих коров и заразился неизвестной науке болезнью, которая теперь называется паратуберкулез Чанда—Стюарта X.

– А-а! – понимающе кивнул Дарси. – Так вот почему вы попали в ту больницу! Да, но ведь вы вылечились. Теперь у вас не осталось доказательств, что вы действительно были на острове.

– Антитела остались.

– А-а! – сказал Робин. – А-а! – повторил он. – И, видимо, еще и сотни образцов культуры.

– И это тоже.

– Значит, вы можете доказать, что были на острове.

– Дело не только в этом, – сказал я. – Эми очень не понравится та зараза, которую можно подхватить, если с пастеризацией что-то выйдет не так. Очень противная болезнь, начинается неожиданно и остро, и долго не проходит. Похоже, мне предстоит еще несколько недель терапии, прежде чем я окончательно вылечусь.

Думать об этом мне не хотелось, и потому я решил сменить тему.

– А что стало с той, первой папкой, в которой были письма, написанные разными иностранными алфавитами?

– С той, которую вы ухитрились достать из сейфа?

– Ну да.

– Я был ошеломлен, когда Джон Руперт сообщил, что вы ее видели.

– Но вы возвращались сюда за ней, – сказал я. – И забрали ее отсюда в тот день, когда вывезли меня на Кайман с завязанными глазами, за что я вам очень благодарен.

Робин улыбнулся.

– Однако вас это не обмануло.

– Да, всего-навсего спасло от смерти в волнах.

– Майкл был за то, чтобы выкинуть вас за борт, – кивнул Робин и мрачно продолжал: – И к тому же торопился воспользоваться заказами в папке – мы и так слишком долго с ними тянули. Поэтому он исподтишка ее у меня забрал.

Да, видно, Робин немало намучился со своими «коллегами», желающими все непременно делать по-своему!

– Майкл только вчера мне признался, – продолжал Робин, – что не силен во всех этих иностранных языках и потому некоторое время назад отдал папку Эми, чтобы она спрятала ее обратно в сейф на Троксе вместе со своими материалами по коровам, пока он разберется, что с этой папкой делать. Судя по всему, папка и ныне там. Должно быть, это одна из причин, почему у Майкла руки чешутся набить кому-нибудь морду. Он ведь попал впросак!

– Она вам нужна, эта папка? – спросил я.

– А как же! Только сейф не откроется.

– Кто сказал?

– Эми. Эми говорит, она сделала так, чтобы сейф не открывался. Чтобы никто не мог добраться до ее записей по коровам.

– Ну, может, это и не столь важно, – сказал я. Я достал из сумки аккуратный конвертик с фотографиями, врученный мне Джейсоном Уэллсом. – Все эти фото сняты на острове, – сказал я. – Видите, вот это – аккуратно прибранные теплицы для грибов до урагана, это – деревня и коровы до урагана, а последнее фото с коровами и три фото страниц, написанных иностранным алфавитом, – это уже после урагана.

Робин созерцал фотографии как зачарованный.

– Пригодятся, – сказал он. – Это лучше, чем ничего.

Я открыл аппарель и, пошатываясь на ветру, спустился по лесенке на землю. Как приятно сходить по этой лесенке с открытыми глазами, одетым и обутым!

Робин остановился в нерешительности, держась за перила.

– Спускайтесь! – подбодрил я. – Опасной радиации тут нет. Местных жителей спугнули с помощью обманки – чего-то вроде Лорикрофтова пакетика с порошком, испускающим альфа-частицы. Шуму много, но заболеть от этого нельзя.

Робин пожал плечами, спустился следом за мной, и мы вместе направились ко второму бетонному домику, не обращая внимания на порывистый ветер.

В развалинах деревни бродили быки. Фризские коровы мычали и тянулись ко мне. Я ласково похлопывал их по мордам, проходя мимо. Конечно, намучился я из-за них изрядно, но ведь коровы-то не виноваты. К тому же они, в конце концов, единственные в мире носители уникального mycobacterium paratuberculosis Чанда—Стюарта X.

Мы с Робином вошли в домик, укрывшись от нарастающего ветра, и увидели сейф.

Робин попробовал 8262-7563, «Херефорд». Ничего.

– Права была Эми, – сказал он разочарованно. – Не отпирается.

– А попробуйте-ка наоборот, «Форд-хере», 7563-8262, – посоветовал я.

Робин смерил меня угрюмым, недоверчивым взглядом, но номер набрал. Ничего. Дверца сейфа осталась неприступной.

– Безнадежно, – сказал Робин. – Эми права.

– Права, права, – согласился я. – Эми разбирается в видеопрокате, и, возможно, в пастеризации молока, и в сейфах тоже.

– То есть?

– Электричества на острове нет, – сказал я.

– Это-то я знаю…

– Так на чем же работает механизм сейфа?

Робин разбирался во всем на свете, кроме естественных наук. Зато в них он не разбирался вовсе. Он нахмурился и ничего не ответил.

– На батарейках! – сказал я.

Я отодвинул маленькую стальную пластину, расположенную под панелью с буквами и цифрами. Там стояли в ряд три самые обыкновенные батарейки, типа АА, такие же, как у меня в фотоаппарате.

– Тут же есть батарейки! – возразил Робин. – А сейф не открывается.

– Тут их только три, – заметил я. – А гнездо рассчитано на четыре.

Я порылся в своей сумке и добыл неначатую упаковку с четырьмя батарейками, которую купил вместе с новым фотоаппаратом. Я вынул из сейфа старые батарейки, вставил на их место четыре новые и задвинул крышку.

Набрал 8262-7563, услышал резкий щелчок, поднял задвижку и отворил дверцу.

Внутри лежала пачка записей Эми и знакомая коричневая папка. Я достал ее, проверил содержимое и церемонно протянул Робину.

– А… а откуда вы знаете, как он открывается? – спросил изумленный Робин.

– Я провел на этом острове четыре дня в полном одиночестве, – объяснил я. – Я этот сейф знаю как свои пять пальцев. Я угадал пароль. Проверил батарейки. Единственное, чего я не мог, – это расшифровать документы.

– Ничего, с документами мы разберемся, – сказал Робин. – Они нам очень пригодятся. Спасибо вам большое.