"Золотой адмирал" - читать интересную книгу автора (Мэсон Френсис ван Викк)

Книга вторая ЖАЛО ДЛЯ ИСПАНИИ

Глава 1 КОРАБЛЬ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА «БОНАВЕНТУР»

Адмирал сэр Френсис Дрейк пробудился под звук грохочущих на палубе барабанов. Зевнув, он сел, привалившись спиной к большому, набитому перьями валику в изголовье его украшенной замысловатой резьбой постели о четырех ножках, приколоченной к палубе и к борту. Он лениво понаблюдал за яркой игрой отражений от маленьких волн на раскрашенных в ярко-красный и золотистый цвета бимсах, что проходили над головой. Через кормовые окна — а они были больше, чем окошки многих сельских церквушек, и так же со вкусом декорированы, правда, их узоры заполнялись исключительно чистым стеклом, — Дрейку были видны некоторые из судов, входящих в состав его медленно приумножающейся эскадры.

На якоре покачивался высокий и величественный галион «Лестер» контр-адмирала Ноллиса, яркие флаги которого на топах мачт мягко развевались под дующим к берегу ветром. За «Лестером» расположился «Тигр», которым командовал генерал-лейтенант Кристофер Карлейль — способный боевой офицер, он был благодарен, что его взяли на это дельце. Кит Карлейль знал, как руководить войсками на берегу, знал превосходно и, слава Богу, не относился к числу дубоголовых генералов, воевавших только по книге военных правил. Не раз он доказывал, что способен к тактической импровизации, чтобы справиться тут же, на месте с реально возникшей угрозой.

— Молю Бога, чтобы ее величество снова не передумала или чтобы этот Беркли, робкий старый козел, не убедил ее в том, что остается еще возможным действительный мир с Испанией, — произнес он вслух.

Протянув руку и взяв серебристый колокольчик, Дрейк позвонил и вызвал пажа. Ожидая появления мальчика, он слез с постели и, путаясь в полах ночной рубашки, обвившимися вокруг его крепких, слегка искривленных ног, подошел к кормовым окнам. Чертовски приятно было смотреть на Плимут! Впервые ему привелось увидеть этот маленький очаровательный порт еще мальчиком, когда он со своим отцом бежал от преследований папистов из Тейвистока, где родился; затем уже юнгой, желтоволосым юношей, хоть и низкорослым, но с честолюбием непомерным. Здесь он собирал корабли и набирал людей для нескольких самых опустошительных своих рейдов в Карибское море. И именно сюда солнечным сентябрьским днем 1580 года он привел «Золотую лань», чтобы с ослепительным успехом завершить свое кругосветное плавание.

Дрейк праздно понаблюдал за шлюпчонкой с «Первоцвета», направляющейся в их сторону. Этот «купчик» со славой Бильбао был теперь переоснащен под маленький, но крепкий военный корабль, и командовал им старый сварливый Мартин Фробишер. Кого это она везет на флагман? Ведь вице-адмирал собирает общий совет на «Бонавентуре» лишь в 9 часов утра.

— Доброе утро, сэр Френсис. — Паж со свежим лицом, с гербом Дрейка, вышитым на его дублете, подошел, протягивая своему господину сверкающе чистую сорочку, свежие темно-фиолетовые чулки из шелка и бриджи, входившие теперь в моду, вместе с жестко накрахмаленными желтыми брыжами. — Доброе утро, сэр, — повторил он. — Капитан Феннер хотел бы переговорить с вами, и очень срочно.

— Я приму его, как только ты подровняешь мне бороду. — Дрейк вылез из ночной рубашки, но немного помедлил, позволяя прохладному воздуху обласкать свое небольшое, но крепко сбитое тело.

Восемь или десять старых ранений оставили о себе напоминание в виде белых или красноватых шрамов. Самое серьезное из всех он получил во время сражения при Сан-Хуан де Улуа в 1568 году, когда дон Мартин Энрикес, вице-король Мексики, напал на маленькую флотилию Джона Хоукинса и сделал это так же коварно, как и коррехидор Бильбао, когда пытался захватить «Первоцвет». В тот день Френсис Дрейк проникся глубокой, неисчерпаемой ненавистью к Испании, Риму и всему, что стояло за ними.

Когда мальчик-паж натягивал на него адмиральские чулки и надевал потом туфли с высокими каблуками из желтой испанской кожи, украшенной большими розетками, он слышал, как солдат и матросов зовут на молебен. Очевидно, сэр Френсис решил нынче утром не молиться на богослужении, хотя на море он строго придерживался этого правила, и на всех подвластных ему судах обязательно служили утренний или вечерний молебен.

Паж заметил, что на столике возле койки лежит открытая Библия. Недаром сэр Френсис был старшим сыном Эдмунда Дрейка, которого в Гиллингэм-Рич, военно-морском порту Тюдоров, назначили на корабли чтецом Библии. Правда, за эту богоугодную должность отец адмирала получал такое мизерное жалованье, что ему и многочисленному его семейству, состоящему из двенадцати сыновей, приходилось проживать на борту небольшого берегового суденышка, брошенного на зловонной илистой отмели в Мидвэе.

Как только мальчик приладил и завязал брыжи, адмирал надел пояс, встал на колени вместе с пажом и помолился всемогущему Богу, чтобы он с благоволением отнесся к некоторым смелым его шагам, которые Дрейк намеревался осуществить, служа своей королеве, а также чтобы поскорее закончилось снабжение флота продовольствием.

Закончив молитву, Дрейк легко вскочил на ноги и чуть ли не бегом покинул свою каюту. Солдат снаружи у двери поспешно взял свою аркебузу на караул.

— Доброе утро, Арчибальд.

— И вам доброе утро, сэр. Вас спешно хочет видеть капитан Феннер, сэр. Он с вестями из Лондона.

Вести из Лондона? Дай Бог, чтобы не какой-нибудь противоречивый приказ от королевы.

Дрейк прищурил небольшие ярко-синие глаза. Появившись на палубе, он застал капитана Феннера оживленно разговаривающим с парой капитанов с купеческих судов, которые, заметив небольшую сияющую фигуру приближающегося к ним адмирала, постягивали шляпы, раскланиваясь. Они прибыли сообщить, объяснили капитаны «купцов», что главная партия пороха, посланная сэром Джоном Хоукинсом из Тауэра, задержалась из-за свирепого шторма, принесшегося с Бискайского залива и причинившего сильные разрушения в устье Темзы и вдоль всего юго-восточного побережья Англии. Пороховые суда, божились компаньоны Феннера, едва добрались до Саутгемптона, но буря их так потрепала, что потребуется по крайней мере дня три-четыре, чтобы восстановить их судоходные качества.

— Действительно, сэр, — заявил один из посетителей, — это была очень скверная буря. Много погибло бедняг рыбаков, по которым теперь плачут вдовы и чьи дети ходят голодными.

— Чума ее побери! — Это было самое близкое к богохульству проклятие, которое обычно позволял себе Дрейк — и впрямь, очень странное притворство среди поколения самых выдающихся любителей крепких выражений во всей истории Англии. — Новая задержка!

Наконец маленькая шлюпка вице-адмирала Мартина Фробишера подгребла под кормовой подзор «Бонавентура», и этот белобородый, закаленный ветрами человек вскарабкался на борт, — достаточно проворно для своих без малого семидесяти лет, — чтобы доложить, что прошедшей ночью стопятидесятитонный барк «Боннер» получил такую серьезную течь, что, несомненно, его придется кренговать перед выходом в море.

Дрейк выслушал его, возбужденно походил по шканцам, и толстая золотая цепь, висящая у него под брыжами, поблескивала в такт его резкому и короткому шагу. Лоб его недовольно наморщился. Теперь каждая такая задержка казалась ему вонзавшимся в тело шипом, и в последнее время покой души адмирала смущали дурные предчувствия, словно его непрестанно пилила сварливая жена. А вдруг королеве в этот последний момент пришло в голову передать все командование какому-нибудь родовитому фавориту ее двора? Знает Бог, что в прошлом она такое проделывала. А вдруг испанские шпионы в Лондоне — или в Плимуте, уж коли на то пошло, — пронюхали об истинных его намерениях и готовят ему теперь кровавую встречу? Нет, чем скорее он выйдет в море, тем лучше.

А к «Бонавентуру» подходили все новые и новые лодки и скапливались у него за кормой, словно утята, столпившиеся возле матери.

Наконец на борту флагмана собрались все флотские командиры, включая капитанов каперных судов и тех, кто командовал кораблями, принадлежащими Лондонскому Сити и оснащенными его торговцами. Собственно, только два корабля в составе этой экспедиции принадлежали самой королеве: «Бонавентур»и «Подспорье».

«Томас», принадлежащий Дрейку, в данный момент вышел из внутренней гавани, чтобы бросить якорь напротив нового форта, строящегося под руководством Дрейка. Командовать им он поручил юному Томасу Дрейку, своему младшему брату, от которого многого ожидал в будущем. Чтобы не оказаться в тени, Уилл Хоукинс послал в экспедицию галиот под названием «Утка»и капитаном его назначил племянника, юного Ричарда Хоукинса.

В целом двадцать один корабль поднял флаг с крестом Святого Георгия в дополнение к прочим ярким знаменам с гербами тех благородных дворян, что несли на них свою службу.

Собравшиеся на шканцах капитаны Дрейка производили яркое, но странное впечатление. Глядя на этот пышно разодетый народ, можно было заметить несколько парадоксов: они рядились в элегантные, но чаще всего безвкусные костюмы и украшались модными безделушками; в то же время лица их оставались обветренными, суровыми, а иногда и откровенно жестокими.

— Джентльмены, я полагаю, настал момент, — объявил Дрейк, пробегая взглядом по бородатым лицам, — раскрыть вам, с какою целью мы отправляемся в плавание. В большинстве своем вы уже знаете, что Католическая лига[45] во главе с иезуитами и французскими герцогами Гизами то и дело замышляли убийство нашей милостивой королевы, что менее шести лет назад войска Лиги под предводительством бывшего эскулапа Сандерса вторглись в ее владения в Ирландии и что папский Рим вечно подбивает Шотландию выступить с оружием против нас.

Адмирал говорил быстро и убедительно.

— Все вы, конечно, помните заговоры Френсиса Трогмортона и что голландский правитель принц Оранский погиб от руки убийцы, нанятого этой бесовской Лигой. Джентльмены, даже лорд Беркли теперь убежден, что ее величество должна действовать быстро, или же наши протестантские друзья в Нидерландах и на западе Франции подвергнутся жесточайшему истреблению.

Поэтому королева решила защитить Объединенные Провинции[46], посылая сильную армию под предводительством графа Лестера, а также решила, что мы, не объявляя войны, должны обессилить Испанию и сделать ее неспособной к нападению на нас.

Растрепанная белая борода Мартина Фробишера взметнулась и опустилась под дуновением ветра, когда он шумно фыркнул и прохрипел:

— Не объявляя войны? Легче будет морскую свинью протащить через рым-болт!

— Ну и как же это, сэр Френсис, — мрачно осведомился Ноллис, — наша слабая и плохо оснащенная эскадра сможет добиться того, чтобы испанский король и его могущественные флотилии оказались не в состоянии предпринять свой хваленый поход против нас?

Окружив поплотнее Дрейка, они напряженно слушали, что он ответит.

— Как? А вот вам грандиозный план. Мы должны напасть на Испанию от имени дона Антонио, претендента на корону Португалии. Как вам известно, Филипп захватил его королевство, поэтому советники ее величества считают, что она, не рискуя тем, что ей объявят войну, может разрешить англичанам воевать таким образом, в то же самое время привлекая к делу дона Антонио голландцев, шведов и гугенотов-французов. Такое сочетание примет форму интернациональной компании, которую королева согласится экипировать и снабжать продовольствием и позволит распродажу добычи в Англии. В ответ на такое разрешение королевская казна получит щедрую долю захваченного имущества.

На этих свирепых красно-коричневых лицах под ярким солнечным светом во всех деталях отразились разнообразные оттенки изумления, удовлетворенности и сомнения.

Первым заговорил генерал-лейтенант Карлеиль:

— Клянусь ногтями на ногах Господа, сэр Френсис, ведь мы, уже собравшись здесь, в Плимуте, конечно, не позволим себе медлить, пока на это дело наймут какую-нибудь шайку иностранцев?

— Нет, если мне удастся взять верх, — тепло отвечал Дрейк. — Благодаря определенным друзьям в Испании, сэр Френсис Уолсингем подтвердил тот факт, что для победы над Англией сколачиваются, вооружаются и оснащаются две флотилии — одна в Лиссабоне, другая в Кадисе. Поэтому со своей стороны, как заявляют господа из Морского ведомства, нам тоже нужно время, чтобы успеть построить военные галионы и большие военные корабли для нашей защиты, отлить пушки и обучить для них канониров.

— И сколько же времени для этого потребуется? — раздался чуть сиплый голос капитана Эдварда Кэрлеса с «Надежды».

— Всего два года, — последовал быстрый ответ Дрейка. Он производил впечатление знающего все, что нужно знать по этому делу. — Теперь, джентльмены, вы легко поймете безотлагательность нашей миссии. Она состоит в том, чтобы всячески беспокоить и истощать Испанию. Мы должны помешать военному снаряжению короля Филиппа, мешать запасать продовольствие, совершать набеги на его рыболовов. — Синие глаза адмирала загорелись, проницательный взгляд устремлялся то на одно лицо, то на другое. — Главное, у нас есть разрешение совершать набеги на собственные порты испанского короля!

— Боже Всевышний! — вырвалось у капитана Феннера. — Нападать на саму Испанию?

— Ну да, — непринужденно ответил Дрейк. — Кроме того, мы должны подбивать колониальные владения Филиппа к восстанию и… — он чуть ли не облизнулся, — и обложить их данью.

Суровое лицо капитана Кэрлеса растянулось в ухмылке. Аккуратно сказано: «обложить их данью». В действительности это означало — грабить, жечь и другими средствами разрушать великолепные богатые порты испанского Мэйна.[47]

— Подрезав таким образом крылышки этому парню, Филиппу, — Дрейк вложил в свою интонацию всю глубину презрения, — мы сможем завоевать простор, чтобы строить военный флот и, значит, быть наготове, когда флотилии Испании и Португалии пустятся в море, чтобы напасть на нас.

Адмирал мог бы еще добавить, но не сделал этого, что идею этой вроде бы простой философии выдвинул сэр Джон Хоукинс, много лет пробивавший стратегию ведения войны с самой Испанией и всегда выступавший против бессмысленного разбазаривания золотых и людских ресурсов Англии на континенте.

Было, однако, совершенно ясно, что взгляды Дрейка и Хоукинса полностью совпадали и оба они настаивали на том, что Филиппа можно победить созданием блокады, которая лишила бы его многих жизненно важных военных материалов, не производимых в его королевстве. Заново воскрешая старые мечты, они указывали, что потеря сокровищ из Америки приведет к полному развалу и без того уже шаткой экономики испанского Габсбурга.[48]

Быстрым шагом пройдясь по шканцам, сэр Френсис обрушился на совет, словно атаковал его в бою:

— А потому я требую от вас, джентльмены, чтобы вы в кратчайший срок закончили оснащение ваших судов и снабжение их продовольствием. Посмотрите, что можно сделать, чтобы обеспечить немедленную поставку провианта, сегодня же наполните бочки водой — но только свежей пресной водой. Я желаю покинуть Плимут еще до того, как поспеет приказ из Уайтхолла, где нам будет велено ждать прибытия иностранцев. Теперь же, мои дорогие друзья, расходитесь по своим делам.