"От всего сердца" - читать интересную книгу автора (Гудмэн Джо)

Глава 6

Грей, не отпуская Беркли от себя, велел рабочим нести Майка наверх. Он отправил Сэма за врачом, а когда из кухни появилась Энни Джек и спросила, что происходит, Грей послал ее за припарками и бинтами. Беркли несколько раз пыталась высвободиться, но Грей крепко держал ее. От его пальцев на коже оставались синяки, потом в руке начался зуд и она онемела. Беркли твердо решила сохранять терпение, но, не выдержав, жалобно застонала.

Грей не ослабил хватку. Когда все ушли, он повел Беркли на второй этаж. На верхней площадке лестницы они повернули к его апартаментам, в сторону от комнаты Майка.

Догадавшись, куда он ведет ее, Беркли уперлась. Это привело лишь к тому, что Грей еще сильнее потянул ее за собой. Она с трудом удержалась на ногах, но после этого последовала за ним без возражений.

У двери Грей зажал Беркли между вытянутыми руками, отпер замок и втолкнул ее в комнату. Он вышел и запер дверь снаружи, прежде чем девушка догадалась о его намерениях. Грей уже удалялся по коридору, когда Беркли задергала ручку, требуя выпустить ее. Потом она закричала вновь, но Грей уже ушел.

Беркли уселась на пол и провела в этой позе добрых полчаса. Услышав в коридоре тяжелую поступь Энни Джек, она вскочила и метнулась к зеленому плюшевому диванчику. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Энни принесла поднос. Она задержалась на пороге, и ее широкие плечи заполнили дверной проем.

— Не вздумайте дать тягу, пока у Энни заняты руки, — предупредила она, как обычно говоря о себе в третьем лице. — Миста Джейнуэй спустит с вас три шкуры, а с Энни — все шесть. Он сказал, пусть Энни принесет вам завтрак, и Энни принесла.

Беркли встала, но, заметив, что ее движение насторожило кухарку, опустилась на место.

— Я только хотела помочь вам, мисс Джек.

— Не напускайте на меня свои чары. Никто не зовет Энни мисс Джек и не будет называть. — Она поставила поднос на сосновый столик у дверей. — Вот яйца, помидоры и хаш с перцем. И не думайте, что Энни и дальше будет вам прислуживать. В «Эльдорадо» Энни никогда не бывала служанкой и таскает еду в первый и последний раз. Мисте Джейнуэю придется пожалеть, если он захочет сделать Энни своей домашней негрой.

Беркли кивнула.

— Чего это с вами? — продолжала Энни. — Вы похожи на побитого щенка. Что, поняли наконец, каким боком оборачивается для людей ваше колдовство?

— Колдовство? — Девушка нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.

Негритянка пожала плечами.

— Вы заколдовали Майка, это уж точно. Заставили его тащиться за собой, как собачка. Доктор говорит, он едва жив. Энни думает, что это все из-за ваших чар. Миста Джейнуэй правильно сделал, что запер вас здесь. Для всех будет спокойнее, если вы не сможете пускать в ход колдовство и всякие там порошки.

Возмущенная, Беркли тем не менее не хотела спугнуть кухарку. Она подалась вперед.

— О чем вы говорите, мисс… Энни? Какое колдовство? Какие порошки?

— Энни отлично знает, какие вещи нужны женщине-духу, чтобы творить свою магию. Энни видела ваш амулет.

— Амулет? У меня нет никаких амулетов. Энни пригвоздила девушку к месту, выразительно посмотрев на нее.

— Говорят вам, Энни сама видела. Вот этими глазами. Жемчуг в оправе. С висюлькой из чистого золота.

— А, так вы о серьге.

— Серьги бывают парами, а у вас одна. Самый настоящий амулет.

Спорить с Энни не имело смысла, но то, что кухарка знала о серьге, насторожило девушку.

— Значит, вы обыскивали мои комнаты? Я отлично помню, куда положила серьгу. Я спрятала это украшение, и вы не увидели бы его, если бы…

Энни передернула плечами, и ее объемистые формы заколыхались. Было совершенно ясно, что она оскорблена до глубины души.

— И не увидела бы, кабы ваша кошка не пробралась на кухню, и Энни не пришлось бы хорошенько наподдать ей метлой, и если бы эта мерзкая тварь не прыснула к вашей двери, спасая свою шкуру. Тогда Энни пустила ее в вашу гостиную, тихо и незаметно, чтобы не нарушить ваш сон, а кошка прыгнула на кресло с высокой спинкой, которое стоит у очага, махнула на каминную полку и сбросила на пол шкатулку для драгоценностей, такую миленькую да скромную, что даже и не подумаешь, будто внутри может скрываться колдовство. Тогда Энни поднимает шкатулку и видит волшебный амулет, а кошка набрасывается на руки Энни и начинает злобно царапаться. — Кухарка вытянула руку, закатала рукав до локтя и Беркли увидела два припухших шрама. — И тогда Энни кончиком метлы запихивает колдовство обратно в шкатулку и ставит ее обратно на полку. Кошка бросается прочь, но Энни успевает напоследок еще раз наподдать ей. — Негритянка наставила на Беркли толстый указательный палец и покачала им из стороны в сторону. — А теперь, если хотите, думайте, будто Энни обыскивала вашу комнату, или поверьте ее словам. Энни все равно, лишь бы вы не напустили на нее свои чары. Беркли вздохнула:

— Я не собираюсь заколдовывать вас. И я верю вам. Действительно, вчера утром кошка вбежала в спальню Беркли и спряталась под одеялом.

Она смутно помнила, как что-то с грохотом повалилось на пол в ее гостиной, но когда она встала с постели, там все оказалось в порядке. Беркли решила, что ей все приснилось, и более не вспоминала об этом — вплоть до настоящей минуты.

— Мне очень жаль, Энни. Я не знала, что Пандора ходит к вам на кухню. Обычно я запираю ее на ночь в своих комнатах.

— Пандора, — проворчала кухарка. — Колдовская кошка.

Энни отправилась восвояси, продолжая бормотать что-то себе под нос. Заперев замок, она для пущей уверенности хорошенько налегла на дверь. Ее шаги постепенно стихали, как звук удаляющейся грозы.

Есть не хотелось. Беркли положила себе всего понемногу, но лишь поковырялась в тарелке и отодвинула ее. Чай был горячий и ароматный. Она выпила чашку без сливок и сахара и наливала вторую порцию, когда в дверях появился Грей. Она поставила чашку на стол и впилась в лицо Грея, ища ответов на вопросы, которые теснились в ее голове. Его жесткое лицо было непроницаемым, в уголках глаз и рта залегли чуть заметные складки, а на скулах ходили желваки. Он прислонился к дверному проему, глядя как бы сквозь Беркли. Она молча и с беспокойством смотрела на него.

Грей придвинул к себе кресло, но не сел. Устроившись на краешке стола, он поставил ноги на кресло и теперь взирал на Беркли сверху вниз.

— Доктор полагает, что Майк выживет. — Грей внимательно вглядывался в Беркли, но не заметил на ее бледном лице и тени облегчения. Его слова не успокоили ее, потому что в них не было уверенности. — Ему вправили плечо и наложили швы на раны. У него синяки на животе и спине, а значит, возможно внутреннее кровотечение. — Беркли склонила голову. Ее руки неподвижно лежали на коленях. — Если Майк протянет ночь, то, вероятно, поправится.

Беркли кивнула. Ночь обещала быть долгой.

— Нельзя ли мне посидеть с ним?

— Посмотрите на меня, Беркли. — Она подняла голову, но смотрела куда-то поверх плеча Грея. На ее ресницах блестели слезы. — Вы думаете, он умрет?

Девушка снова кивнула, и слезы покатились по ее щекам. Она нетерпеливо смахнула их.

— Я… я не думаю, а знаю. — Беркли умолкла, собираясь с мыслями. — Да, я думаю, что Майк умрет. Грей ждал продолжения, но девушка молчала.

— Я слушаю вас, Беркли. Расскажите все, что вам известно.

Она закусила нижнюю губу, но не ответила. Ни молчание Грея, ни его властный голос не могли заставить ее говорить.

— Это связано с тем, что вы прочли по его ладони? Уж не хотите ли вы сказать, что верите своим дешевым трюкам?

— Я верю своим чувствам. Тому, что они мне говорят.

Грей резко ударил ладонью по краю стола. Беркли вздрогнула и бросила на него смущенный взгляд.

— Посмотрите на меня, — потребовал он, увидев, что она хочет отвести взгляд. — Вы держитесь так, словно заранее знали о том, что это произойдет.

— Я не знала, что произойдет именно то, что произошло. Но я знала, что-то обязательно случится. Мне еще не доводилось чувствовать ничего подобного. Я не поняла, что жизнь Майка каким-то образом переплетается с моей. И не сознавала, что окажусь причастна к его смерти.

— А вам и нечего было сознавать, — напряженным голосом возразил Грей. — Майк жив.

Беркли не ответила.

— Я был там, помните? Я видел, как вы гадали ему по руке. Вы ни слова не сказали о том, что ему недолго осталось жить.

— А что я должна была говорить? Он спросил про своих родственников, и я ответила, что он увидит их. Я велела ему написать им, сказать, что он любит их. Я отвечала на его вопросы так, как он хотел, поскольку не могла говорить правду. Если бы Майк послушался меня и сделал так, как я советовала, весточка доставила бы радость его семье. Не каждому из нас дается такая возможность. — Она обратила на Грея умоляющий взгляд:

— Прошу вас, позвольте мне пойти к Майку,

— И что вы будете делать? Уж не думаете ли, что сумеете утешить его?

Беркли снова вздрогнула, догадавшись, зачем Грей запер ее в своих комнатах.

— Вы опасаетесь, что я сделаю ему больно? Полагаете, я способна причинить ему вред, только чтобы доказать свои способности? — Оскорбленная, она прижалась к спинке кресла, но ей казалось, Грей все равно слишком близко. Беркли оттолкнула кресло подальше, и его ножки с неприятным звуком царапнули пол.

— Я не говорил ничего подобного. А запер вас здесь, чтобы вы не распускали язык. Моим людям незачем выслушивать ваши признания в том, что вы виноваты в случившемся, особенно самому Майку. И уж конечно, я не хочу, чтобы вы рассказывали о том, что прочли по его ладони месяц назад.

— Вы мне не верите?

— Я не верю в предопределенность человеческих судеб и не желаю, чтобы мои люди поставили на Майке крест, положившись на ваши слова. Именно поэтому вы все сделаете так, как я скажу: отправитесь к Майку и поблагодарите его за то, что он вас спас. Я буду следить за каждым вашим словом. Потом вы возьмете его ладонь, посмотрите на нее и скажете, что видите в ней долгую жизнь, счастливое супружество и трех светловолосых мальчишек на ферме в Кентукки. Делайте что хотите, но убедите Майка в том, что его жизнь только начинается. — В глазах Грея появился стальной блеск. — Сумеете?

Беркли кивнула.

— Отлично, — сказал Грей. — Но это еще не все. После беседы с Майком вы пойдете в свои комнаты готовиться к сегодняшнему вечеру. Как и было намечено, «Феникс» откроется в шесть часов. Вы появитесь в зале рука об руку со мной в семь. Вы любезно поздороваетесь с нашими гостями и погадаете по ладони тем из них, кого я укажу. Я набросал заметки о некоторых гостях и велю сегодня после обеда принести их к вам в номер. Ознакомьтесь на досуге. Ничего сложного, только самые важные факты. Они придадут вашему спектаклю больше блеска и убедительности. Понимаете, чего я от вас жду?

Беркли вновь кивнула, а ее зеленые глаза чуть затуманились.

— Сегодня вы будете звать меня Греем, а не мистером Джейнуэем. Беркли нахмурилась.

— Но люди подумают, что вы и я… они решат, будто мы с вами…

— Что вы — моя любовница? — насмешливо отозвался Грей. — Вы это хотели сказать, но постеснялись?

— Сами знаете. Я думала, что мы уже уладили этот вопрос.

— Мы только начали его обсуждать. Только не надо заводить разговор о том, что вы не хотите спать со мной. У меня нет ни малейшего желания вновь выслушивать эту чепуху. Сейчас я говорю о внешней стороне наших отношений, а не о том, как они обстоят на самом деле. Вы живете отдельно, и это факт. Но на людях мы должны демонстрировать прямо противоположное. Это в ваших собственных интересах, и когда вы дадите себе труд хорошенько поразмыслить, то поймете, что я прав. Люди сочтут вас моей любовницей независимо от того, поддержите вы их в этом мнении или нет. Советую не отрицать нашу близость. Тем самым вы дадите понять, что у вас есть покровитель, и избавите себя от ухаживаний. — Грей вздернул бровь. — А может, вы как раз этого и хотите, Беркли?

— Нет, не хочу.

— Имейте в виду, что многие из них будут весьма назойливы. Уверен, вас завалят предложениями руки и сердца.

У Беркли пересохло во рту. Она посмотрела на чашку с чаем и была бы рада поднести ее к губам, но у нее тряслись руки. Она с трудом сглотнула.

— Я не хочу замуж.

Сомневаться в ее искренности не приходилось. Грей мог только догадываться о том, какие жизненные перипетии привели Беркли к такому решению.

— Очень хорошо. Итак, сегодня вечером вы сделаете все так, как я сказал. По крайней мере, я на это надеюсь. — Грей оттолкнул кресло, на котором лежали его ноги. — У вас есть вопросы?

У Беркли был вопрос, но при одном воспоминании о нем у нее отнимался язык. Все же она заставила себя заговорить, ибо нет ничего страшнее неведения.

— Вы так и не сообщили, каким образом собираетесь меня наказать. Грей пристально посмотрел на нее.

— Наказание? Да, вы правы, я об этом не говорил. Мне нужно подумать.

Лицо девушки, и без того бледное, побелело еще сильнее. Грей взъерошил волосы и негромко выругался:

— Черт возьми, Беркли, я нипочем не поднял бы на вас руку. Вы ведь этого ожидали?

Взгляд Беркли был красноречивее любых слов.

— Майка могли убить, — пояснил Грей.

Она судорожно вздохнула. Уж лучше бы он ударил ее.

Грей взял ее за руку и рывком поставил на ноги.

— Идемте. И не забудьте о том, что я велел сказать Майку. Постарайтесь убедить его. — Он отпустил руку Беркли и, не оглядываясь, двинулся к выходу, уверенный в том что она следует за ним.

Беркли закрыла глаза. Над водой извилистыми шелковыми нитями струился пар. Она откинула голову на край ванны, грациозно изогнув свою стройную шею. Скользнув пальцами по поверхности воды, девушка вдохнула аромат лаванды, набрала пригоршню мыльной пены, нанесла ее на влажную кожу плеч и вновь уронила руку.

Она медленно и мерно дышала, готовая сидеть в воде до тех пор, пока та не остынет. Измученная, Беркли удивлялась тому, что еще жива.

Беседа с Майком отняла у нее душевный покой, а гадание по его ладони лишило ее физических сил.

Закрыв глаза, она увидела лицо Майка. Даже с разбитыми в кровь и распухшими губами он улыбнулся ей полной надежды, хотя и кривоватой улыбкой. Его голова покоилась на двух подушках, и ему не пришлось поднимать ее, чтобы видеть Беркли. Сквозь узкую щель, в которую превратился его левый глаз, Майк смотрел, как она приближается к нему и усаживается на самый краешек его постели.

Беркли поблагодарила Майка и сказала, что еще никогда никто не рисковал жизнью ради нее. Он покраснел. Девушка наклонилась и легко поцеловала его в губы. Майк зарделся еще пуще и посмотрел поверх плеча Беркли на Грея.

— Хотел бы я сейчас оказаться на твоем месте. — беззаботно заметил тот. — Когда Беркли в следующий раз потребуется помощь, я не позволю тебе завоевать лавры спасителя.

Грудь Майка колыхнулась от смеха. На его губах выступила кровь, но все же он вымолвил:

— Черта с два.

Беркли взяла платок, протянутый Греем, и вытерла рот Майка. Опустив уголок платка в миску с водой, стоявшую подле кровати, она смочила его губы и увидела, что кровь идет изо рта.

— Вам выбили зубы?

Майк чуть приподнял брови и, ощупав языком десны и небо, показал три пальца.

Беркли решила, что кровь льется из десны, и сунула платок за манжету на тот случай, если он понадобится вновь.

— Хотите узнать о вашем будущем, Майк? Вас ожидает понятный сюрприз, и вы сможете о нем поразмыслить, пока будут срастаться ваши кости. — На распухшем лице Майка появилось настороженное выражение, и Беркли увидела, что он смотрит на Грея.

Грей пожал плечами:

— Как хочешь, Майк. Но я на твоем месте поинтересовался бы. Четыре недели назад мисс Шоу предсказала, что в скором времени ты увидишься со своей семьей, и в эту самую минуту Доннел Кинкейд добывает для тебя билет на следующий клипер, если, конечно, ты пожелаешь покинуть Сан-Франциско. Если потом решишь вернуться на Запад, я оплачу тебе обратный путь. Я вовсе не в восторге от того, что с тобой приключилось, но вряд ли в этом виновато гадание мисс Шоу.

Беркли оглянулась через плечо на Грея. Ее лицо выразило удивление и благодарность.

— Вы написали своей семье, Майк?

Он кивнул и поморщился.

— Больше я не буду задавать вопросов. — Беркли взяла протянутую ладонь Майка, но удерживала ее лишь одной рукой. Готовясь испытать шок первого прикосновения, она напрягла все свои силы и все же судорожно вздохнула от пронзившей ее мучительной боли,

— У вас очень холодная рука. — Девушка улыбнулась, чтобы скрыть свою оплошность. — Я не ожидала этого. — Она услышала, как Грей шагнул к кровати. Его тень нависла над Беркли, как ястреб над цыпленком.

Осмотрев ладонь Майка, Беркли прислушалась к своим чувствам.

— До сих пор вы не говорили об этом, Майк. Я вижу славную симпатичную девушку, оставшуюся у вас дома, в Кентукки. Наверное, вы думали, что Шоун не даст вам покоя из-за нее? — Ощутив, как напряглись его пальцы, Беркли Дразняще улыбнулась. — Да, вы знали, что он позавидует вам. Не сомневаюсь, вы женитесь на ней и, вероятно, раньше, чем Шоун вступит во второй брак. Вы даже не догадываетесь, как она вас любит, Майк. Девушка немного застенчива, как и вы, и не любит загадывать на будущее. Покинув ферму, вы разбили ее сердце. По-моему, она ждет вас, и когда вы вернетесь домой, девушка будет сидеть на крылечке, помогая вашей матери лущить фасоль для консервов. Увидев эту девушку, вы сразу поймете, что в вашей жизни не было никого прекраснее ее.

Беркли дышала часто и неглубоко. Боль в ее руке нарастала. От кончиков пальцев до плеча она словно превратилась в один обнаженный нерв.

— У вас будут дети, — прошептала Беркли, склонившись над ладонью. — Не могу разглядеть, пять или шесть. Впрочем, теперь вижу. Шесть. В их числе двойняшки. — Она отпустила ладонь Майка, быстро поднялась и начала растирать руку, делая вид, будто это ничего не значит. — Во всяком случае, мне кажется, что это будут близнецы. На вашей ладони слишком много царапин, Майк. Вполне возможно, у вас будет лишь трое чудесных детей.

Раненый пожирал ее взглядом. Беркли пришло на ум, что сквозь узкую щель одного глаза он видит больше, чем двумя здоровыми. Еще никогда в жизни для него не было так важно узнать правду. Не дрогнув, девушка выдержала взгляд Майка, ее лицо оставалось серьезным и спокойным. Беркли очень хотелось, чтобы Майк поверил каждому ее слову.

— Вы говорите о девушке по имени Бонни Сью Макмастере? — ясно и отчетливо спросил Майк. Беркли рассмеялась:

— Да, конечно. — Она опустилась на колени возле кровати. — Да, Майк. Я говорила о Бонни Сью Макмастерс, о девушке, на которой вы собираетесь жениться.

Майк положил руку на макушку Беркли. Ее светлые волосы шелковисто скользили в его ладони. Он легонько провел по ним кончиками пальцев, потом по ее щеке и опустил ладонь ей на плечо. Майк почувствовал, как Беркли вздрогнула, но не отстранилась и, видимо, не собиралась этого делать. Ее глаза казались слишком большими на маленьком лице. В них сверкали слезы, и Беркли не прятала их. И что еще важнее, в глубине ее глаз не было и тени жалости или печали.

Грей поднял Беркли на ноги, и она почувствовала, как Майк убрал руку.

— Ему нужно отдохнуть, — сказал Грей. — Пришлите кого-нибудь ухаживать за ним. Я пока останусь здесь. — Вслед за Беркли он вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой на тот случай, если Майк позовет его. — Вы отлично справились, — прошептал Грей. — Спасибо вам.

— Это был лишь спектакль, — отозвалась Беркли и ушла, оставив Грея раздумывать над тем, что она хотела этим сказать.

Вода остыла, и, очнувшись, Беркли поняла, что ненадолго задремала. Нащупав мыло, она провела им по рукам и плечам. Кожа продолжала зудеть. Вода не смыла ее ощущений, напротив, лишь обострила их. Беркли намылила грудь. Соски чуть набухли и стали твердыми. Девушка бросила взгляд на свое отражение в высоком зеркале у камина. Ее веки отяжелели, влажная кожа раскраснелась. И вдруг она увидела в зеркале Грея Джейнуэя, приближающегося к ванне. Он опустился на колени и взял мыло из ее рук.

У Беркли перехватило дыхание. В ее животе возникла незнакомая тяжесть, глубокая и давящая. Ей захотелось поднять колени и закрыть ими обнаженную грудь, Но она не сделала этого, не смогла.

Ладонь Грея лежала на ее голом плече. Пена смылась, и кожи Беркли касалась только его рука. Большой палец Грея щекотал ее ключицу, он не отрывал взгляда от глаз Беркли в зеркале.

Она видела, как его рука медленно спустилась к ее ногам и исчезла под водой. Почувствовав, как ладонь Грея поглаживает ее бедро, Беркли закусила губу. Глаза ее потемнели. На поверхности воды появилась рябь. Беркли поежилась.

Пальцы Грея скользнули по бедру и легли на ягодицы. В ответ на его безмолвную просьбу Беркли подалась к нему, и он провел большим пальцем по ее позвоночнику, заставляя выгнуть спину. Она увидела в зеркале, как ее тело подчиняется прикосновениям Грея, как приподнимаются ее груди и плечи. Когда палец Грея достиг ямки на шее Беркли, она выгнула свою длинную шею.

Губы Грея коснулись ее плеча. Удерживая Беркли на месте, он прикоснулся к ее шее. Она почувствовала на коже влажный кончик его языка. Дыхание, которое девушка сдерживала целую вечность, вырвалось из ее груди. Она ухватилась за бортики ванны, подняла голову, и губы Грея слились с ее губами. Сердце Беркли неистово забилось.

Внезапно она выпрямилась. От ее движения вода выплеснулась на пол. Беркли слышала не только стук своего сердца — кто-то барабанил в дверь ее номера. Посмотрев в зеркало и увидев в нем только свое отражение, девушка залилась горячим румянцем. Грея здесь не было. Все это время она оставалась одна.

— Подождите минутку! — отозвалась Беркли чуть слышным шепотом. В дверь продолжали настойчиво колотить. Выбравшись из ванны и надев халат, она быстро направилась к двери. Пальцы легли на ручку, но что-то заставило ее помедлить.

— Кто там? — спросила она.

«Как будто сама не знает», — подумал Грей.

— Беркли… — сказал он, вложив в одно слово все свое нетерпение. — Немедленно откройте.

Приоткрыв дверь, она выглянула в щелочку. Она смотрела на Грея во все глаза, не в силах скрыть растерянности. Не прошло и минуты с тех пор, как он явился перед ее мысленным взором. Беркли и теперь еще чувствовала горячую истому там, где он прикасался к ней — вернее, там, где ей чудились его прикосновения.

Грей взирал на нее со сдержанным интересом. Его стальные глаза отчужденно скользнули по зардевшемуся лицу девушки и каплям воды на ее обнаженной шее. Губы Беркли были влажными, а зрачки потемневших глаз так расширились, что он видел в них свое отражение. Беркли стягивала руками халат на талии, словно не доверяя пояску. Лацканы над ее стиснутыми кулаками разошлись, и Грей смотрел на большую каплю, которая упала с волос в ложбинку меж ее грудей.

Подавшись вперед, он оперся на дверной косяк. Беркли вздрогнула, но Грей не вошел в комнату, а стоял, небрежно облокотившись о притолоку. Его глаза выражали лукавство и раздражение. Это не укрылось от Беркли, но сейчас она думала только о том, как пальцы Грея скользят по ее коже.

— У вас все в порядке? — спросил он.

Беркли кивнула.

Вытянув голову. Грей заглянул в комнату:

— У вас кто-то есть?

— Нет, — выдохнула она. — Нет, — повторила она с большей уверенностью. — Что-то с Майком?

— Майк уснул. Я только что от него. С ним остался Шоун. — Грей сунул руку во внутренний карман и вынул аккуратно сложенный лист бумаги. — Я принес обещанные сведения о гостях. Нельзя ли мне войти?

— Я не одета, — сказала Беркли. — Еще не закончила принимать ванну. — Она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы просунуть руку.

— Давайте вашу бумагу, я прочту.

— Я хотел бы просмотреть ее вместе с вами.

— У вас есть ключи от всех замков, не правда ли?

— Хм-м… — Грей удивился и не скрыл этого от Беркли. Он наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица по мере того, как она раздумывает, что ей делать. — Благодарю вас, — сухо сказал Грей, когда она наконец распахнула дверь и впустила его. — Если хотите, продолжайте купаться, а я подожду здесь. — Он как зачарованный смотрел на гладкую, словно фарфор, кожу Беркли. Она залилась густой краской. — Вы ведь не хотите, чтобы в ванне остыла вода?

Его взгляд смутил Беркли. Она посмотрела на бумагу, которую Грей держал в руке. Девушка понимала, что он насмехается над ней, но от этого было не легче. Она почувствовала себя безнадежно юной и наивной.

— Позвольте. — Беркли протянула руку.

Грей отдал ей заметки и уселся в обитое голубой парчой кресло с подголовником, а она развернула бумагу. Протянув длинные ноги к холодному камину. Грей обвел взглядом комнату. Номер почти ничем не отличался от других помещений, где скоро поселятся гости «Феникса». Шторы были из той же парчи, которой было обито кресло. Ради контраста диванчик был покрыт синим бархатом. У окна стоял небольшой овальный обеденный стол с креслами по обе стороны, на ореховой столешнице одного из кресел лежали канцелярские принадлежности, несколько перьев и стояла чернильница. Грей подумал, что Беркли оторвало от работы появление прислуги с водой для мытья. Ему стало интересно, что написано на исчерканных и скомканных листах веленовой бумаги. До сих пор Грею и в голову не приходило, что Беркли может понадобиться письменный стол.

Он не задержал взгляд на столе, но время от времени с любопытством посматривал на него. Разглядывая комнату, Грей не упустил из виду ни аккуратных приставных столиков, ни вазу со свежими цветами, ни покрытую искусной резьбой шкатулку на каминной полке. Грей был рад тому, что у девушки уютная гостиная — и другие комнаты тоже. Однако сама Беркли явно не приложила к этому ни малейших усилий. Да и как она могла заниматься обстановкой своих помещений, не имея возможности покидать «Феникс»?

Оторвав взгляд от бумаги, Беркли протянула ее Грею. Но он не взял бумагу.

— Вам придется все это запомнить.

— Уже запомнила. А теперь прошу меня извинить. Беркли скрылась в спальне, заперла за собой дверь и несколько минут спустя, вернулась в гостиную в простом сером платье. Рукава были подвернуты до локтей, шея открыта, на плечи наброшено полотенце. Она была босиком и расчесывала влажные волосы.

— Мистер Сэм Брэннан некогда заведовал универсальным магазином, он мормон, но Брайэм Янг лишил его своей милости за неуплату церковной десятины. Долг Брэннана достиг внушительной суммы, ведь он богатый человек, владеет несколькими предприятиями и недурно поживился на «золотой лихорадке». Вдобавок он возглавляет местный Комитет бдительности, который организовал, чтобы изгнать из Сан-Франциско «сиднейских гусей».

Грей улыбнулся. Беркли не теряла времени даром.

— Что скажете о Лоурне Фитче?

— Мистер Фитч — президент Первого калифорнийского банка. Строит гранитный особняк к северо-востоку от города. Совладелец железной дороги и в той или иной мере большинства прочих городских предприятий. Женат на Мэрилин Адамс, у них четверо детей.

Грей поднял руку. Его заметки о Брэннайе и Фитче этим не ограничивались, но он уже не сомневался, что Беркли запомнила все до последнего слова.

— Достаточно. Вы убедили меня.

— Еще там значится Энтони Боттомс, любимчик Айвори Дюпре.

— Достаточно. — повторил Грей.

Беркли в последний раз провела расческой по волосам и положила ее на каминную полку. Взяв в руки шкатулку — подарок Шоуна, — она протянула ее Грею.

— Взгляните. — Беркли откинула крышку. — Как по-нашему, нельзя ли переделать эту вещицу в кулон?

Шкатулка не интересовала Грея. Его внимание было приковано к собеседнице.

— Вы до сих пор хромаете, — заметил он.

— Мне очень жаль… — Беркли посмотрела вниз. Оберегая левую ногу, она опиралась в основном на правую, робея под пристальным взглядом Грея. — Сегодня вечером мне придется быть особенно осторожной, чтобы не испортить впечатление…

Босые ступни девушки вывели Грея из себя,

— Неужели мне придется вызвать врача и для вас тоже?

— Нет, я…

— Так что же с вами стряслось?

— Я подвернула ногу, когда гналась за…

— Мисс Шоу, будьте добры, перестаньте шевелить пальцами?

Беркли замерла.

— Так-то лучше. — С трудом сдержав улыбку. Грей ткнул пальцем в сторону шкатулки:

— Что у вас там?

Беркли протянула ему открытую шкатулку. Внутри лежала одинокая серьга. Выгравированная на ней надпись была не видна, и девушка подтолкнула пальцем золотую капельку, открывая взору Грея изящные буквы ЕК. Грей посмотрел на серьгу, и глаза Беркли впились в его лицо.

Вынув украшение из шкатулки, Грей положил его на ладонь.

— Это ваше? — спросил он.

— В некотором смысле… да.

— Вы украли ее.

Беркли пропустила его слова мимо ушей. В голосе Грея не слышалось ни укора, ни даже порицания. Он изучал серьгу, но явно не узнавал ее. Она уже знала, что он умеет прятать свои мысли, изображая безразличие, но бесчувственным Грей не был. Ему не удалось бы скрыть своих эмоций, если бы серьга имела к нему какое-то отношение.

Взгляд Беркли переместился к столу, на полированной поверхности которого лежали плоды ее безуспешных попыток написать Декеру и Колину Торнам и убедить их в том, что она уверена в смерти Грэма Денисона. Девушка намеревалась сообщить им также, что Грейдон Тори никогда не существовал. Беркли не имела доказательств, но знала правду с того самого мгновения, когда взяла за руку Грея Джейнуэя. Грей оказался не тем, за кого она приняла его сначала.

И все же она сомневалась. Неуверенность беспокоила Беркли, поскольку прежде она не ведала сомнений. Именно поэтому она ничего не могла сообщить Торнам. Между Греем Джейнуэем и Грэмом Денисоном существовала связь, но такая, что Беркли совсем не хотелось ни с кем делиться своим открытием. Она предпочла бы ошибиться.

Ее надежды рухнули, когда Грей вернул вещицу в шкатулку.

— Надо было брать обе, — сказал он. — Тогда вам не пришлось бы думать, как поступить с непарной серьгой. Беркли закрыла шкатулку и поставила ее на камин.

— Я не похитила эту серьгу, хотите верьте, хотите нет. Я лишь спросила вашего совета.

— Я знаю того, кто сможет переделать ее в кулон. Если угодно, я сам отнесу ему серьгу. — Темные брови Грея чуть сдвинулись. — Кому принадлежат эти инициалы?

— Они означают «Елизавета Регина», мне сказали, что эта серьга из пары, изготовленной к ее коронации.

Грей рассмеялся:

— Надеюсь, вы не поверили.

— Нет, но сама история пришлась мне по вкусу.

— Будь это правда, серьга стоила бы целое состояние.

Беркли кивнула:

— Найдись вторая, они были бы бесценны.

— Кто вам дал ее? — Грей сам удивился тому нетерпению, с каким дожидался ответа.

Беркли вспомнила кривую улыбку Декера Торна. — «Я верю, что вам удастся найти правильное решение, миссис Шоу. Это последнее испытание».

— Человек, доверявший мне.

Загадочный ответ не удовлетворил Грея, но он не выказал этого.

— Покажите мне свои платья. — Он поднялся. Столь неожиданный поворот сбил Беркли с толку, но она подвела Грея к своему шифоньеру и открыла дверцы. Критически осмотрев наряды, он приложил некоторые из них к Беркли. Наконец Грей остановился на зеленом платье с короткими пышными рукавами и глубоким вырезом.

— Я не могу надеть его, — возразила Беркли. — По крайней мере сегодня вечером. Пожалуй, даже несколько вечеров.

— Какого дьявола? Оно вам впору, разве нет?

— Да, еще бы. Его шили специально для меня.

— Именно это я и имел в виду.

— Я не могу носить его из-за рукавов.

— Чем же вам не нравятся его рукава?

— Они слишком короткие.

— Сэм говорит, что сейчас такая мода. — Грей чуть заметно улыбнулся. Подумать только, Сэм Хартфорд — знаток женских фасонов. — Так объясните же, Беркли, чем плохи короткие рукава?

Девушка вдруг поймала себя на том, что во все глаза смотрит на Грея. Внезапно ей расхотелось объясняться с ним.

— Ничем, — сказала она. — Просто я подумала, что сегодня они не годятся. Сейчас прохладные вечера, не так ли? А у меня нет подходящей шали.

— Но вы будете в помещении.

— Верно. Там будет целая толпа, и вряд ли я замерзну. Зря я завела этот разговор. Платье просто чудесное, мистер Джейн…

— Грей,

— Грей, — покорно повторила Беркли. — Да, платье просто чудесное.

Двери «Феникса» распахнулись в шесть часов. Первыми явились приглашенные. Алкальд пришел с супругой. Сэм Брэннан привел с собой толпу телохранителей. Прибывали банкиры, бизнесмены, торговцы, владельцы золотоносных участков. С Портсмут-сквер гуляки, не получившие приглашения, с недовольным видом отправлялись в «Эльдорадо» и «Палас», остальные в три ряда стояли у окон, пытаясь хоть мельком увидеть самую длинную в Сан-Франциско стойку бара. К половине седьмого около двух сотен самых знатных граждан города резались за игорными столами в покер и рулетку, салютуя поднятыми бокалами своим отражениям в зеркальных стенах и шепотом расспрашивая друг друга о хозяйке «Феникса», которую им еще предстояло увидеть.

Люстры заливали огромный зал ярким светом. Сюда пожаловали не менее двух десятков женщин, и каждую сопровождал кавалер. Среди черных шляп и крахмальных воротничков они выделялись, будто россыпь звезд на поверхности ночного моря. В прическах поблескивали гребни, на шеях сверкали колье. Любовницы сторонились жен, и все без исключения держались поодаль друг от друга, избегая нелестных для себя сравнений. Предстоящая встреча с гостьей Грея Джейнуэя вызывала у них только раздражение.

Выйдя из комнаты Майка, Беркли поспешила в свой номер. Когда она вошла к нему, Майк спал, но чуть позже проснулся, и девушка покружилась перед ним в платье, выбранном для нее Греем. Ее неумелое кокетство заставило раненого улыбнуться. Беркли коснулась его лба, оказавшегося прохладным. Это обнадежило ее. Она старалась не думать о том, что ждет ее внизу. Звуки из зала доносились до второго этажа и слышались в коридоре уже около часа. Придя к Майку, Беркли хотела не только убедиться, что ему лучше, но и укрыться от музыки и неумолчного гула голосов. Ей становилось все труднее делать вид, что она ничего не слышит, и еще труднее — скрывать свой страх.

В коридоре раздались шаги Грея. Беркли распахнула дверь своего номера в тот самый миг, когда он протянул руку, чтобы постучать.

— Прошу вас, — сказала Беркли с застывшей улыбкой на чуть заметно дрожащих губах. — Входите.

Невероятно красивый, Грей держался с уверенной непринужденностью. На нем были элегантный смокинг, брюки и атласный жилет. На черном фоне выделялись белоснежная сорочка и галстук. На манжетах поблескивали золотые запонки. Казалось, Грей родился в этой одежде.

Заметив восхищенный взгляд Беркли, Грей улыбнулся.

— Вы мне льстите, — тихо обронил он.

Беркли зарделась.

— Я сейчас. Только надену перчатки. — Ей хотелось убежать, спрятаться, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Но Грей стоял перед ней, покачивая головой, и удерживал на месте силой своего взгляда.

— Нельзя ли мне сказать ответный комплимент? — спросил он, хотя его внимание привлекало не платье, а то, как выглядит в нем Беркли. Зеленая с отливом ткань так оттеняла ее кожу, что казалось, она излучает сияние. Тяжелый водопад золотистых волос был приподнят к затылку и скреплен черепаховыми гребнями. Глубокое декольте открывало стройную шею и белоснежные плечи.

Покрой платья подчеркивал ее тонкую талию и линию длинных ног. По последней моде декольте было глубоким и приоткрывало высокую грудь.

— Замечательно, — сказал Грей. — Тяжкие труды Сэма не пропали попусту.

Беркли ничего не ответила. Похвала Грея доставила ей не радость, а мучительное страдание. Она выглядела скорее испуганной, нежели польщенной.

Грей нахмурился. Беркли излучала сияние, но глаза ее казались потухшими.

— В чем дело? — спросил он.

— Я не смогу сделать то, о чем вы просили, — срывающимся шепотом отозвалась она. — Я думала, что смогу, но ошиблась. Простите меня. Мне очень жаль, что я подала вам надежду. Я не настолько падка на лесть, чтобы воспринимать как комплимент мужские взгляды, подобные тому, каким вы только что смотрели на меня. Стоит мне подумать о других людях… там, внизу… я теряюсь…

— Если кто-нибудь вздумает смотреть на вас, как только что смотрел я, — отозвался Грей, — я убью его.

Девушка нервно усмехнулась.

— Наденьте перчатки, Беркли.

Словно во сне она взяла длинные перчатки, лежавшие на обеденном столе. Бумага, чернила и перья уже давно были убраны, послания так и остались ненаписанными. Беркли натянула правую перчатку до локтя и подняла левую руку, собираясь сделать то же самое.

— Что это такое? — Грей шагнул вперед, и она спрятала руку за спиной. — Покажите-ка!

Беркли неохотно протянула ему руку. Грей осмотрел внутреннюю сторону локтя и предплечья. Беркли постаралась скрыть синяки пудрой, но это удалось лишь отчасти.

— Так вот чем плохи короткие рукава. Она кивнула.

— Перчатки скроют некоторые из них.

— Недостаточно. Это я наставил вам синяков сегодня утром? — Грей вспомнил, как всю дорогу от Сиднейского квартала до Портсмут-сквер крепко держал Беркли и тянул ее за собой, вынуждая приноравливаться к своему шагу. И как это он не заметил, что она прихрамывала? А если бы и заметил, разве повел бы себя по-другому? Следы его пальцев остались грубым клеймом на ее нежной коже. — Почему вы мне не сказали?

Беркли смутилась.

— Вы сделали это не нарочно.

Это было не совсем так. Грей был сердит на Беркли, хотел причинить ей боль, показать силу своего гнева. Но оставлять отметины действительно не хотел.

— Опасались, что я буду терзаться угрызениями совести? — съязвил он. — Пытались уберечь меня? Или защитить?

— Что-то в этом роде.

— Не воображайте, пожалуйста, будто вы можете угадывать мои чувства, и не пытайтесь избавить меня от сознания собственной не правоты.

— Хорошо, — тихо отозвалась Беркли. — Мне надеть что-нибудь другое?

— Господи, конечно же!

— Как вы думаете, красное бархатное платье подойдет?

— Нет. Может быть, голубое, отделанное бусами? Из тех, что вам отдала Айвори?

Беркли вынула платье из шифоньера. Она до сих пор даже не примерила его. Каждый раз, когда девушка брала его в руки, ее охватывало необъяснимое беспокойство, и она возвращала платье на вешалку.

— Кажется, оно мне не впору.

— Нет, впору, — возразил Грей. — Надевайте. — Он сверился с карманными часами. — У вас три минуты.

Сняв с себя платье и нижнюю юбку, Беркли надела голубой наряд с длинными суженными к концу рукавами, свободными у плеч и плотно облегавшими запястья. Лиф, скроенный в форме сердечка, украшали сотни мелких стеклянных бус, сверкавших, как сапфиры, при каждом ее движении. Расправив шелк на талии, она повернулась и посмотрела на себя в высокое зеркало. Это платье было менее открытым, чем прежнее, однако Беркли чувствовала себя в нем неуютно.

— Не помочь ли вам застегнуть платье на спине? — послышался голос Грея.

Беркли обрадовалась, услышав его. Она очень хотела отвлечься. Платье Айвори Дюпре действовало ей на нервы.