"Полуночная принцесса" - читать интересную книгу автора (Гудмэн Джо)

Глава 3

Кристиан в мрачной задумчивости смотрел в окно своего кабинета. Он, казалось, не замечал случайные экипажи, изредка проезжавшие по Пятой авеню. Улица опустела – парад элегантных карет и модных вечерних туалетов закончился, и отужинавшая театральная публика разъехалась по домам. Кристиан не видел Лайама О'Шиа, который совершал свой обход, не слышал мерного постукивания его дубинки по остроконечной железной решетке, ограждавшей владения Маршаллов. Лунный свет заливал припорошенную свежим снегом лужайку, и снежинки соперничали блеском со звездами на темном небосклоне. Это был один из тех ясных вечеров, когда уличные фонари становятся ненужными. Где-то неподалеку раздавался печальный вой бродячих собак.

Кристиан крепко сжал в кулаки руки в глубоких карманах стеганой домашней куртки. Во рту пересохло, в горле першило, пальцы так и тянулись к бутылке. Поборов искушение, он взял чашку чая, который почти час назад заварила ему миссис Брендивайн. Холодный напиток, оставлявший во рту привкус горечи, был вполне под стать его настроению. Он быстро допил чашку и отвернулся от окна. Стоявший в дверях Скотт внимательно наблюдал за ним, но опустошенный усталостью Кристиан не выразил никакого удивления.

– И давно ты там стоишь? – спросил он без всякого интереса.

– Довольно давно, – добродушно ответил Скотт, не обращая внимания на мрачное настроение друга. – Тебе положено быть в постели.

– Это чуть позже. – Подойдя к камину, Кристиан взял кочергу и начал бесцельно ворошить головешки. – Как она?

– Сладко спит, укутанная одеялами.

Кристиан кивнул.

– Хорошо. А миссис Брендивайн?

– Она тоже уже оправилась от удара. Знаешь, ей очень неловко за то, что она подумала, увидев тебя в постели с Джейн. Сжалься над ней, Кристиан, скажи ей, что ты не сердишься! Всего несколько слов, и она перестанет чувствовать себя преступницей. Бедная женщина казнит себя за то, что подумала о тебе плохо.

В наступившем молчании был слышен громкий скрежет кочерги о решетку камина.

– Я поговорю с ней утром, – наконец сказал Кристиан, – пусть немножко помучается, ей полезно! Я никогда не давал ей повода считать меня насильником.

– Неужели? – вкрадчиво спросил Скотт.

Кристиан крепче ухватился за кочергу.

– На что, черт возьми, ты намекаешь?

– Посмотри на себя, Кристиан! – Скотт, нахмурившись, медленно окинул взглядом друга. – Посмотри, во что ты превратился! И ты думаешь, миссис Брендивайн знает, на что ты сейчас способен? Со мной дело другое. Мы с тобой знакомы… мы дружим… всего несколько лет, а миссис Брендивайн знает тебя с пеленок. Она в другом свете рассматривает твои поступки, поэтому те перемены, которые в тебе происходят, воспринимаются ею гораздо тяжелее, чем мной.

– Мы все меняемся, – отрезал Кристиан.

Скотт решил, что нет смысла продолжать этот спор. Кристиан держит прочную оборону. Если слишком на него давить, он опять потянется к бутылке. Может быть, это уже случилось или случится, как только Скотт уйдет.

– Ты с ней полегче, – сказал Скотт, – вот все, что я могу тебе посоветовать. Она и так чувствует себя виноватой, не хватало, чтобы и ты начал ее упрекать.

Кристиан положил кочергу и отвернулся от камина.

– Проклятие, я же не людоед! – заявил он.

Скотт усмехнулся.

– Значит, просто чертовски похож. – Улыбка сползла с его лица. – Господи, ты только послушай, как много я ругаюсь! – Он искоса взглянул на Кристиана. – Это твое влияние, дружище! Сьюзен всегда знает, если я провел в твоем обществе больше получаса.

– Ты у нее на коротком поводке.

– Я у нее там, где хочу быть, – поправил Скотт, – а это большая разница.

– Ну что ж, тебе виднее. – Кристиан пожал плечами. – Какие будут указания насчет Джейн?

– Я все сказал миссис Брендивайн. – Увидев, что это не удовлетворило Кристиана, он добавил:

– Мы установили ночные дежурства среди женской части твоей прислуги. Необходимо, чтобы кто-то постоянно был с Джейн, хотя, думаю, по крайней мере эта ночь обойдется без приключений. Я дал ей слабую дозу лауданума, теперь она должна проспать до позднего утра. Я забегу около полудня, посмотрю ее. Если понадоблюсь раньше, ищите меня дома или в клинике. Разумеется, в клинике никто не должен знать о том, что меня вызывают сюда.

– Как ее руки и ноги?

– Пока не могу сказать ничего определенного. Завтра будет видно. Ты все сделал правильно, Кристиан, так что не надо себя корить. Ее нужно было удержать в постели.

– Мне надо было позвонить тебе, как только она проснулась.

– Может быть, – сказал Скотт, – но кто знает, успел бы я прийти вовремя или нет?

Кристиан почти не слушал возражения Скотта.

– Она действительно думала, что покалечила меня, – сказал он слегка озадаченно, как будто обращаясь к себе самому, и машинально положил руку себе на бедро. – Она решила, что это ее рук дело, и чувствовала себя виноватой.

– Это тебя удивляет?

– Что? – Кристиан оторвался от своих мыслей. – Ах, да. Да, удивляет. Я не думал, что она способна на подобные чувства.

– Просто днем ты наслушался ахинеи доктора Гленна. А я-то считал тебя умнее. Как видно, я ошибся. – Оттолкнувшись от двери, Скотт прошел в кабинет и взял с кресла свое пальто и цилиндр. – Она, так же как и все мы, чувствует жару и холод, удовольствие и боль, – раздраженно объяснил он, – так почему она не может испытывать и другие чувства, например, чувство вины?

– Но она же ничего не сделала! – возмутился Кристиан.

– И ты тоже, черт возьми!

Скотт заметил слабый румянец, тронувший щеки Кристиана. Отлично, значит, он понял! Они оба знали, что он говорил не о том, что произошло сегодня в этом доме. Воображаемые грехи Кристиана брали начало несколько лет назад, и с тех пор вина была его постоянным, иссушающим душу спутником.

– Спокойной ночи, Кристиан, – сказал он негромко, – может быть, увидимся завтра, когда я приду навестить Джейн.

– Может быть, – бросил Кристиан, не потрудившись проводить Скотта до дверей.

Не успел еще его друг дойти до ворот, как Кристиан уже наливал себе виски. Он отнес стакан с графином к своему любимому креслу перед камином и уселся, закинув ноги на оттоманку. Ни о чем не думая, Кристиан Маршалл добросовестно накачал себя спиртным и заснул.

.

– И где он сегодня? – спросил Скотт у миссис Брендивайн, скидывая пальто.

Он отдал его экономке вместе с кашне и шляпой, подхватил свой черный кожаный чемоданчик и посмотрел на женщину. На этот раз ее непритворно-страдальческий взгляд имел веские причины. Скотт скосил глаза на двойные дубовые двери кабинета Кристиана.

– Неужели все еще там? Бог мой, уже почти две недели!

Миссис Брендивайн, которая в это время вешала пальто и шляпу доктора на медную вешалку в прихожей, застыла с поднятыми руками.

– Сегодня ровно две, – сказала она, понизив голос, – вспомните, ведь вы не были здесь с понедельника. До Рождества осталось меньше недели, и мне кажется, он нарочно задумал пропустить этот праздник. Понимаете, это его первое Рождество совсем без родных. В прошлом году в это время у него еще был отец.

– У него есть мы, – Скотт тяжело вздохнул, – все это смешно, и у меня уже кончилось терпение!

Он пошел по коридору, легко постукивая каблуками по паркетному полу, но почувствовал, как миссис Брендивайн настойчиво тянет его за рукав, и остановился. Оглянувшись через плечо, Скотт увидел ее испуганный взгляд и повернулся к ней.

– В чем дело, миссис Брендивайн? Вы боитесь, что я его обижу?

Она покачала головой.

– Я боюсь, вы оба обидите друг друга, – поправила она. – Он ищет ссоры, и вы будете прекрасным объектом. Никто из прислуги и близко не подходит к этим дверям. Как-то Джо Минз набрался смелости и вошел. Он только спросил насчет корма для лошадей, так мистер Маршалл обрушил на него целый поток брани.

– Он что, совсем оттуда не выходит?

– Выходит по несколько раз в день. – Она залилась краской. – Он же пьет, поэтому ему надо… ну, вы понимаете…

– Понимаю, по естественной надобности. А как он достает спиртное? Разумеется, к этому времени он уже дважды опорожнил бы свой буфет. Ведь здесь никто не снабжает его выпивкой?

Экономка оскорбилась таким предположением.

– Он грозится спалить нас всех до одного, – сказала она с достоинством, – но это пьяный бред, и мы не обращаем на него внимания. Тот, кто даст ему хоть каплю спиртного, будет уволен без рекомендаций – это мое распоряжение. Но мистер Маршалл всегда отличался изобретательностью, и если уж он чего хочет, то добьется своего во что бы то ни стало. Дня два назад он вышел на веранду босиком и без рубашки, подозвал с улицы старьевщика и предложил ему кругленькую сумму за то, чтобы тот доставил к дому ящик с виски. Мы ничего не могли поделать, – женщина возмущенно тряхнула головой. – Не представляю, что думают соседи! С тех пор как миссис Стивенс начала давать музыкальные вечера, авеню не видывала подобных хулиганских выходок.

Скотт с трудом удержался от улыбки.

– Будем надеяться, что мистера Маршалла никто не заметил, – сказал он в утешение экономке и перевел разговор на более важный предмет. – Он что-нибудь ест?

– Миссис Моррисей регулярно готовит ему, и он забирает еду в кабинет. Тарелки возвращаются пустыми.

– Значит, он скармливает все через окно старьевщику?

Она утвердительно кивнула.

– Именно так. Старьевщику, любимой лошади миссис Астор или Лайаму О'Шиа, когда тот на дежурстве.

– А как вы думаете, чем он занимается?

– Я думаю, он кормит всех бродячих собак в округе и напивается до бесчувствия.

Опять вздохнув, Скотт провел рукой по волосам.

– Ну что ж, миссис Брендивайн, придется нам спасать Кристиана вопреки его желаниям. Вы не могли бы подобрать трех-четырех мужчин из прислуги, которых не устрашат угрозы Кристиана и его габариты? Пусть соберутся на кухне. Мы с ними все обсудим после того, как я осмотрю другого нашего пациента, вернее, пациентку. – Он переложил свой докторский чемоданчик из руки в руку и опять направился к лестнице. – Как у нее дела?

Миссис Брендивайн улыбнулась – впервые за все время разговора.

– О, ей намного лучше! Ее голос еще не совсем окреп, поэтому говорит она мало, зато много слушает, и слушает внимательно. Ей очень хочется встать с постели.

– Там будет видно, – уклончиво отозвался Скотт.

– Если вы не знаете, что с ней делать, когда она поправится, то у меня есть предложение.

– Правда?

Скотт был рад слышать, что экономка думала над этим вопросом. Поскольку Кристиан совершенно отгородился от внешнего мира, Скотт не представлял, что делать со своей пациенткой.

– Она может работать здесь. У меня есть право нанимать в дом прислугу, и я хочу ее нанять.

У Скотта были на этот счет некоторые сомнения:

– Не знаю, миссис Брендивайн. Вряд ли Кристиан это одобрит. Когда я разговаривал с ним в последний раз, он был уверен, что у нее не все дома.

– Тогда это послужит ему уроком, – твердо заявила экономка, – ведь он ничего не спрашивал про нее целых четырнадцать дней. Да у этой девушки больше разума, чем у него! – Она закатила глаза, поняв, что в данный момент это утверждение значит не слишком много. – У нее столько же разума, сколько и у меня. Я не боюсь брать ее в дом. Прислуга тоже не побоится. Никто ни словом не обмолвился с теми врачами, которые сюда приходили, и никто не собирается делать это впредь.

Доктор Тернер ласково улыбнулся:

– Это как раз меня меньше всего волнует. Я знаю, что могу на вас положиться и здесь она будет в безопасности. В понедельник закончились ее поиски. В клинике думают, что она умерла от обморожения в ночь побега. Доктор Гленн даже опознал тело, которое полиция нашла в районе Файв-Пойнтс.

– Это случилось в понедельник?

– Гмм… В разделе некрологов «Кроникл» прошла маленькая заметка о том, что в сугробе на Парадайз-сквер был найден замерзший труп женщины. Упоминается также, что тело опознали и что это душевнобольная, сбежавшая из клиники Дженнингсов.

– Как же они могли так ошибиться? Ведь известно, что она ушла из больницы в одежде мистера Маршалла. Та, другая женщина не могла быть одета так же.

– Она… э… вообще была неодета. Ее… гм… использовали, а потом оставили умирать. Тело было мало пригодно для опознания, но кажется, доктор Гленн действительно полагает, что это была его Джейн Дэу. А я думал, вы читали эту заметку.

– Нет, я ее пропустила. Зато видела сообщение о смерти наследницы во вчерашней газете. Бедняжка! Она так долго болела, – миссис Брендивайн медленно покачала головой, выражая этим жестом горестное сочувствие, – как она, должно быть, страдала! У Ван Дайков денег больше, чем у Бога, простите, а какой с них толк? Эту семью как будто злой рок преследует. Сначала мистер Ван Дайк погибает в железнодорожной катастрофе. Не успевает его тело остыть, как его жена заводит шашни с… – Скотт поднял руку, и она замолчала.

– Как-нибудь в другой раз, миссис Брендивайн, – пообещал он, – дайте-ка мне сначала взглянуть на нашу больную. А сами поищите мужиков покрепче. Они нам скоро понадобятся.

Миссис Брендивайн поняла, что ее отсылают, и вспыхнула от обиды. Что и говорить, доктор Тернер и в сравнение не идет с благодарной слушательницей, которую она посвящала в подробности вчера. Вот его пациентке хватило такта дослушать до конца сообщение «Кроникл» о смерти Кэролайн Ван Дайк. Мало того, она была так тронута, что даже задала несколько вопросов. Чувствительность этой девочки согревала сердце старой экономки. Дело кончилось тем, что миссис Брендивайн дважды прочитала заметку своей подопечной, а потом пересказала сплетню о Ван Дайках, в которую была посвящена только прислуга.

– Сейчас все сделаю, – с достоинством сказала она.

– Вот и отлично.

Скотт легко зашагал вверх по лестнице.

Посещение этой пациентки при любых обстоятельствах было задачей приятной. В сравнении с предстоящей встречей с Кристианом Маршаллом это все равно что беседовать с ангелами у врат рая. А вот на нижнем этаже доктора поджидал сам дьявол.


Миссис Брендивайн взяла поднос с завтраком, приготовленным для Кристиана. Здесь были: небольшая горка оладьев с маслом и кленовым сиропом, два яйца всмятку, три ломтика бекона, дольки апельсина и кофейник со слабым чаем.

– Отнеси это наверх мистеру Маршаллу, – сказала она, повернувшись к новой служанке.

Дженни Холланд взглянула на содержимое подноса и подняла темные глаза газели на экономку. На лице ее было написано сомнение. Доктор Тернер только два дня назад разрешил ей осторожно встать с постели и заняться легкой работой по дому. Это было как раз в тот день, когда он выдворил ее нового работодателя из кабинета в хозяйскую спальню. Дженни не видела Кристиана Маршалла с того самого момента, когда он силой уложил се в постель и она потеряла под ним сознание. Сейчас она не была уверена, что готова его видеть.

Хотя ее комната располагалась в другом крыле дома, Дженни слышала скандал, который поднял Кристиан. Она могла лишь догадываться о значении некоторых слов, употреблявшихся при этом. Борьба протекала бурно и шумно. Если бы крепкие выражения и замысловатые угрозы были оружием, то мистер Маршалл легко победил бы. Вообще-то, судя по рассказам очевидцев, он и так чуть было не вышел победителем. Чтобы вытащить Кристиана из его логова, потребовались силы двух конюхов, садовника, помощника кухарки и доктора Тернера. Вечером того же дня Дженни услышала о том, что миссис Брендивайн разбила все бутылки со спиртным и дала хороший нагоняй старьевщику, который, на свою беду, подошел к черному ходу.

После того как мистера Маршалла поместили в его спальню, за ним ухаживали только два человека: миссис Брендивайн и доктор Тернер. Дженни не понимала, с какой стати вдруг посылают ее.

– Я думала, вам понравилась моя работа, – сипло сказала она. Доктор Тернер предупредил Дженни, что ее голос, возможно, уже никогда не станет прежним. Она едва узнавала себя, когда говорила. – Мне казалось, вы мной довольны.

Экономка улыбнулась:

– Господи, Дженни, конечно, я тобой довольна! Не воспринимай это как наказание. Просто в тебе столько спокойствия, что я подумала, это благотворно повлияет на мистера Маршалла. Во всяком случае, он ясно дал понять, что не хочет иметь со мной никаких дел.

– Но это несправедливо! – возмутилась Дженни, заметив обиду в глазах пожилой женщины. – Вы же только помогаете ему.

– О, да я не обращаю внимания! Ему надо на ком-то отыграться, вот он и выбрал меня. Но на тебя-то у него нет повода сердиться.

Дженни закусила губу. С этим она могла бы поспорить. Хотя прислуга относилась к ней с сердечной добротой, радушно приняв ее в свою семью, все же для Дженни не было секретом, что затворничество Кристиана Маршалла и его длительный запой как-то связывались с ее появлением в доме. Вся прислуга единодушно сошлась во мнении, что она, Дженни, сама того не желая, нарушила шаткое равновесие, которое с горем пополам соблюдал Кристиан в отношении спиртного, качнув стрелку от случайных попоек к беспробудному пьянству.

– Хорошо, – сказала она, – я отнесу ему завтрак.

Было еще рано. Ей хотелось надеяться, что он еще не проснулся.

– Вот и умница.

Экономка бросила ключ от спальни Кристиана в карман фартука Дженни, отметив про себя, как похорошела ее юная питомица. Строгое платье из черной шерсти и белый накрахмаленный фартук как нельзя лучше подчеркивали персиковый румянец, проступивший на ее щеках. Темные волосы блестели после недавнего мытья и были убраны на затылке в мягкий пучок. Девушка зачесала их так, чтобы уши оставались открытыми, а на лоб спадало несколько шелковистых завитков. Миссис Брендивайн удивилась, впервые увидев эту модную прическу, которая подходила скорее леди, чем горничной, каковой, по словам Дженни, была она раньше. Миссис Брендивайн пыталась расспросить об этом поподробнее, но встретила в ответ упорное сопротивление и решила оставить этот разговор, чтобы не расстраивать девочку.

Доктор Тернер предупреждал экономку, чтобы она была поосторожнее со своей новой подопечной. Поздоровевший вид девушки, ее настойчивое стремление встать с постели и желание приносить пользу – все это, конечно, было хорошо, но, как сказал Скотт, оставалось еще множество невыясненных вопросов и очевидная умственная неустойчивость, скрывавшаяся за внешним здоровьем Джейн.

Миссис Брендивайн махнула рукой:

– Ну иди же! Все будет хорошо, вот увидишь.

Эти слова не убедили Дженни, зато вывели из состояния нерешительности. Она подошла к хозяйской спальне и, балансируя подносом на бедре, нашарила ключ. Следуя указаниям миссис Брендивайн, она заперла дверь, как только вошла в комнату, и сунула ключ обратно в карман. Все эти предосторожности совсем не нравились Дженни. В некотором роде они были даже похлеще того, как с ней обращались в клинике. Мужчина, тихо похрапывавший на широкой кровати под балдахином, оказался пленником в собственном доме.

Дженни поставила поднос на ночной столик у кровати и отступила назад, осматривая комнату. На ее вкус, здесь было слишком темно и мрачно. Бежевые обои имели такой неприглядный грязный оттенок, что казалось, будто их первоначальный цвет кремовый, просто их не мыли целую вечность. Узор – сплетения ржавых завитков – наводил на мысль о заросшем сорняком огороде. Стол, кровать с балдахином, шифоньер и все мелкие предметы мебели были из темного ореха. Лежавшее на кровати стеганое одеяло, полог и шторы на окнах имели защитный зеленый цвет, по краям их украшала золотая бахрома. Камин в углу смотрелся бы довольно мило, если устроить перед ним место отдыха. Но увы, его и не пытались превратить в украшение комнаты. Он служил лишь источником тепла, причем даже с этим справлялся плохо. Комната таила в себе большие возможности – вот единственная положительная мысль, посетившая Дженни. Остальные слова, которые приходили на ум по поводу обстановки, – гнетущая, унылая, скучная, запущенная.

С этим надо было что-то делать. Дженни знала, что миссис Брендивайн полностью руководит домом, но здесь явно не чувствовалось ее заботливой руки. Эта спальня отражала настроение самого Кристиана Маршалла, и – ох, каким же черным было это настроение!

Первым делом Дженни подбросила угля в догоравший огонь и поворошила его кочергой. Пламя разгорелось и стало медленно согревать комнату. Ее следующая задача была бы столь же проста, но не все так просто в этом мире, решила она философски.

Иней от заледеневшего окна тронул кольца для занавесок, и они примерзли к карнизу. Судя по всему, дневной свет не заглядывал в хозяйскую спальню несколько недель, если не месяцев. На складках штор осела пыль. Дженни щелкнула по ним пальцами и задохнулась от поднявшегося в воздух сухого облака. Она поморщилась, пытаясь сообразить, что делать. Как видно, миссис Брендивайн не решалась здесь что-либо трогать. Может, и ей не стоит совать сюда нос?

Но тут она вспомнила, как круто изменилась ее жизнь после появления в ней Кристиана Маршалла. Она в долгу перед этим человеком, так к чему осторожничать, если можно отплатить добром, приложив весь свой вкус и старание? Он не заслуживает того, чтобы просыпаться в столь унылой комнате.

Возле небольшого письменного стола стоял стул с решетчатой спинкой. Дженни взяла его и перенесла к окну. Отцепив шнуры, бесцельно свисавшие по обеим сторонам оконной рамы, она стряхнула с них пыль. Здесь было недостаточно просто раздвинуть шторы в центре, подвязав по бокам шнурами. Ей хотелось раздернуть их сверху. Не зная, что делать со шнурами, Дженни пока повесила их себе на шею и встала на стул.

Добравшись до колец, она без труда сдвинула их на карнизе. Шторы раскрылись, но результат разочаровал Дженни. Неизвестно, соизволит ли солнышко вообще появиться на небе в этот зимний день, ну а утром-то от него вообще мало проку. Наклонившись к окну, она потерла тыльной стороной кисти замерзшее стекло, надеясь впустить в комнату как можно больше света. Когда Дженни попыталась отстраниться и оценить свою работу, то почувствовала, как что-то тянет ее сзади за шею. Только сейчас она поняла, что это ее волосы зацепились за шторное кольцо.

Попытки Дженни отцепить пучок оказались безуспешными. Ей не хотелось портить прическу, на которую она потратила столько сил и времени всего пару часов назад. С досады она топнула ногой, и стул под ней слегка качнулся. Один шнур, висевший на шее, скользнул под воротник платья. Мало того, что стало щекотно, так еще захотелось чихнуть. Она ухватилась рукой за шнур, собираясь вытащить его из-под платья.

Дженни была так поглощена своим занятием, что не заметила, как стих легкий храп ее хозяина. Несколько мгновений назад Кристиан Маршалл повернулся на бок, открыл мутные глаза и… чуть не получил разрыв сердца.

В сером утреннем свете, просачивавшемся в комнату, он увидел затененный силуэт женщины, которая готовилась повеситься на его карнизе! Учитывая ее намерение, Кристиан без труда определил, кто она такая. Насколько он знал, среди его прислуги лишь у одной женщины могли быть причины для самоубийства. Стул качнулся, и Кристиан втянул ртом воздух. Она подняла веревку, обмотанную вокруг шеи.

Настал черед действовать.

Резко отбросив одеяло, Кристиан спрыгнул с кровати. Ослабевшие от бездействия ноги подкашивались, но он все же доковылял до девушки и вскинул руки, собираясь поймать ее, когда упадет стул. Дженни закричала, почувствовав его руки, мертвой хваткой сомкнувшиеся на ее талии. Но поскольку голос ее еще не окреп, звук получился до удивления жалким. Стул опрокинулся – больше от толчка Кристиана, чем от каких-то ее действий, и с глухим стуком упал на пол. За стулом незамедлительно последовали Кристиан и Дженни, а поскольку Дженни, пытаясь удержаться, вцепилась в карниз, то за ними, в свою очередь, на пол полетели тяжелые бархатные занавеси, карниз и россыпь сухой штукатурки, когда из стены вывалились крючки-держатели.

Кристиан извернулся, принимая на себя основную тяжесть падения, и Дженни оказалась на нем. Оба чудом не попали на стул. Карниз свалился Дженни на плечи, но удар получился неболезненным. Она инстинктивно пригнула голову, зарывшись в плечо Кристиана. Карниз скатился в сторону, и шторы накрыли их своим пыльным бархатным пологом.

Кристиан поднял голову, застонал и опять опустил ее на пол. Глаза его были закрыты. Дженни решила, что он без сознания, и попыталась сползти, но не тут-то было – его ручищи крепче сомкнулись на ее талии. Одним быстрым движением он перевернул их обоих, подмяв ее под себя. Шторы запутались между ними. Дженни уставилась снизу вверх в холодные аквамариновые глаза, медленно и внимательно скользившие по ее лицу. «Я уже здесь была», – мелькнуло у нее в голове.

– Это ты, – наконец произнес Кристиан.

Она выглядела куда лучше, чем в прошлый раз. На лице появился заметный румянец, большие карие глаза с удивительными крапинками цвета корицы блестели здоровым блеском. Красивые, слегка приоткрытые губы были влажными и розовыми. Это знакомое тело, прижавшееся к Кристиану, вызывало в нем чувство неловкости. Он почти мог обхватить руками ее тонкую талию, а грудь, несмотря на строгое до смешного платье, казалась все такой же пышной под его торсом.

– Что это ты здесь делала, черт возьми? – грубо спросил он.

Дженни ответила, изо всех сил сохраняя достоинство:

– Не ругайте меня, пожалуйста. – Кристиан в ответ лишь прищурил глаза, и она с вызовом вздернула свой маленький подбородок. – А что, по-вашему, я делала?

– Я тебя спрашиваю!

Дженни пожала плечами. Это движение далось ей с трудом, потому что Кристиан давил на нее сверху всем телом.

– Я так и знала, что вам не понравится с открытыми шторами, но то, как вы себя ведете… Не кажется ли вам, что это уже чересчур? Я только хотела, чтобы в комнате стало чуть-чуть светлее. Шторные кольца примерзли к…

Руки Кристиана отпустили ее талию, схватили за плечи и слегка встряхнули.

– Ты дураком меня считаешь?

Дженни растерянно моргнула.

– Уверяю вас, нет, – сказала она грудным голосом.

Кристиан сдвинул брови и продолжал ее рассматривать, скривив набок рот.

– Значит, ты не пыталась покончить с собой? – медленно спросил он.

– Покончить с собой?! – Дженни глянула через его плечо и увидела дырки в стене над окном, откуда вылетели непрочные крючки-держатели. – Вы хотите сказать, повеситься?

Он кивнул.

Дженни не могла сдержать улыбки и побороть смех. Против своей воли она весело рассмеялась.

Ее хриплый дразнящий смех разозлил Кристиана.

– Не понимаю, с чего ты так веселишься. Твое намерение было совершенно очевидным.

– И вовсе не очевидным! – возмутилась она. – Дайте мне встать, пожалуйста.

Кристиан секунду раздумывал над этой просьбой, потом приподнялся, сел на пол и принялся растирать свое больное бедро. Его ночная рубашка задралась выше колен, и он поймал взгляд Дженни на своих голых ногах. Она залилась краской и быстро отвела глаза.

Опираясь на поваленный стул, Дженни встала, разгладила платье и попыталась сделать то же самое с безнадежно помятым фартуком. Она подняла стул и поставила его на прежнее место, стараясь держаться от Кристиана на расстоянии.

– Я только хотела раздвинуть занавески, – объяснила она. – Зацепилась волосами за шторное кольцо и пыталась высвободиться.

– А веревка у тебя на… – он не договорил, увидев, как она сняла с шеи шнуры для занавесок. – Понял.

– Надеюсь, что поняли.

«Все ли в порядке с его больной ногой?» – подумала Дженни. Она уже знала о ранении в Геттисберге от прислуги Маршалла, причем каждый рассказывал эту историю по-разному.

Не подозревая об этом, Кристиан перестал массировать ногу и взглянул на верх окна, как сделала она совсем недавно.

– Наверное, этот карниз все равно не выдержал бы тебя, – подумал он вслух. – Чтобы повеситься, можно было бы найти место получше.

– Конечно, можно было, – поспешно согласилась Дженни, – но я его не искала.

Кристиан тихо застонал и сбросил с себя занавески, которые покрывали его широкие плечи наподобие императорской мантии.

– Что с твоим голосом? – резко спросил он.

В ее хрипотце было нечто весьма притягательное, поэтому она действовала ему на нервы.

– Доктор Тернер сказал, что мой голос может остаться таким навсегда. Хотите, я буду молчать?

– Скотт, говоришь? Не слушай ты этого шарлатана, – тихо проворчал он. – Мерзавец считает меня пьяницей.

Дженни воздержалась от ответа, молча глядя на Кристиана, который подтянул к себе ноги и уперся локтями в колени. Обхватив голову руками, он принялся медленно раскачиваться из стороны в сторону, разгоняя дурман. Лицо его осунулось и пожелтело, под глазами пролегли темные круги, создав жуткий контраст с неряшливой ярко-рыжей бородкой. Он похудел. На ввалившихся щеках резко проступили скулы, а худые длинные пальцы казались костяшками скелета.

– Не очень приятное зрелище, верно? – спросил он, взглянув Дженни в лицо и догадавшись о ее мыслях. – Я так не напивался с тех пор, как… Проклятие, да я, кажется, вообще никогда еще так не напивался! – Она все молчала, и он вспылил:

– Скажи же что-нибудь, черт возьми! Мне плевать, что у тебя такой голос, как будто в горло тебе засыпали гравий!

– Пожалуйста, не бранитесь, – спокойно сказала она. В душе у нее все кипело. Гравий! Мерзкий, отвратительный, несносный грубиян! Дженни вовсе не из чувства благодарности сохраняла внешнюю невозмутимость. Просто она боялась потерять работу в доме Маршаллов и не хотела рубить сук, на котором сидела. Во всяком случае, пока.

– Смотрите, какие мы нежные! – ядовито отозвался Кристиан. – Ты, случайно, не знакома со Сьюзен, женой Скотта? Вы с ней друг друга стоите.

– Как хорошо, что вы сказали! – пропела она. – Обязательно познакомлюсь.

Кристиан фыркнул.

– Не стой там, подойди и помоги мне встать! Этот чертов… э, этот дурацкий пол качается.

– Неудивительно.

Она обогнула стол и подошла к нему, протягивая руку. Кристиан покачал головой:

– Если я потяну тебя за руку, ты опять окажешься на полу.

Дженни поняла, что он прав. Присев рядом с ним на корточки, она одной рукой обхватила его за плечи, а другой взяла под локоть. При небольшом содействии с его стороны ей удалось поставить Кристиана на ноги и довести до кровати. Там она взбила ему подушки, и он рухнул на матрас как подкошенный. Только сейчас до Дженни дошло, сколько он потратил сил на ее «спасение». Она поправила одеяла, натянув темное стеганое покрывало до самого подбородка Кристиана. Он уже закрыл глаза и несколько раз тихо простонал, но не стал возражать против ее забот.

Дженни отступила от кровати и краем глаза заметила на ночном столике поднос с завтраком. Она не могла представить, чтобы Кристиан смог сейчас что-нибудь есть, но правила хорошего тона и ее новое положение служанки обязывали спросить.

– Господи, нет, – проворчал он, отворачиваясь от подноса, – убери его отсюда! Меня от одного запаха…

– Понимаю, – перебила она, поднимая поднос, – я приду попозже, принесу что-нибудь более подходящее и заодно уберусь в комнате.

Она ушла, заперев за собой дверь, и только тут Кристиан задал себе вопрос, что она вообще делала в его комнате! В голове гудело, мысли путались. «Ладно, выясним позже», – решил Кристиан. Он поколотил подушки, одну подложил под голову, другую прижал к груди и вскоре опять сладко спал.

Спустя два часа Дженни тихо вошла в спальню Кристиана. На этот раз завтрак на подносе стал еще легче: одно яйцо всмятку, один сухарик и кофейник со слабым чаем. Помимо еды, здесь была еще узкая оловянная вазочка в форме бутона с белой зимней розой. Кое-кто из служанок сильно сомневался в том, что эта изящная мелочь поможет смягчить настроение Кристиана Маршалла, но Дженни проявила настойчивость, и миссис Брендивайн согласилась. Дженни поставила поднос на столик и собрала с пола упавшие шторы. Следуя указаниям экономки, она бросила их в коридор – там подберут – и заперла дверь на ключ.

– Я возьму этот ключ, – сказал Кристиан. Оставив без внимания его слова, Дженни опустила ключ в карман и повернулась к Кристиану. Ее улыбка была чересчур лучезарной, чтобы назвать ее искренней.

– Как хорошо, что вы проснулись! Я ждала этого. Вряд ли вы захотели бы есть холодный завтрак.

Кристиан сел в постели, подложив подушку под поясницу, и потер небритый подбородок.

– Мне не нужен завтрак. Мне нужен ключ.

Улыбка Дженни исчезла.

– Посмотрим.

– Ничего не посмотрим, черт возьми! Дай сюда ключ!

– Ну хорошо, – она достала из кармана ключ от собственной комнаты, – вот он! Какой же вы упрямый, просто поражаюсь! Я думала, вы накинетесь на меня с кулаками.

Дженни подошла к кровати и положила ключ в открытую ладонь Кристиана. Тот быстро сжал руку в кулак, как будто боясь, что она выхватит ключ обратно.

– Благодарю, – сказал он с язвительной вежливостью и сунул ключ себе за спину, под подушку.

Дженни взялась за поднос, собираясь поставить его на колени Кристиану, но тот покачал головой и скривился:

– Я же сказал, что не хочу завтракать.

– Хорошо.

Она опять опустила поднос на стол.

– Вот, так-то лучше, – Кристиан нагнулся к ночному столику, выдвинул верхний ящик и, не глядя, пошарил в нем рукой. Сообразив, что кто-то уже предвосхитил его действия, он убрал руку. – У меня там была бутылка! Где она?

– Не могу знать, мистер Маршалл.

– «Не могу знать, мистер Маршалл»! – передразнил он ее чопорный ответ.

Дженни повернулась к нему спиной и направилась в смежную с его спальней туалетную комнату.

– Куда это ты?

– В соседнюю комнату, – терпеливо объяснила она, – налью воды, чтобы вы умылись, почистили зубы и побрились.

– А где миссис Брендивайн? С ней что-то случилось, поэтому ты здесь?

– С миссис Брендивайн все в порядке. Правда, она немного сердита на вас, но кажется, это взаимно. Я здесь, потому что она меня послала. – Сказав это, Дженни исчезла в соседней комнате.

– А что, если я не хочу мыться и бриться? – кисло пробурчал Кристиан. – Ты вообще когда-нибудь спрашиваешь, прежде чем что-то делать? – Ответа не последовало, и Кристиан продолжил свою тираду:

– Интересно, что эта старая чертовка сделала с моей бутылкой? Еще вчера она была здесь. Это Скотт ее надоумил, я знаю! Сама бы она ни за что не решилась на подобную наглость. Вот почему она послала сюда тебя. Боится, что не устоит перед моими просьбами! – Он самодовольно усмехнулся. – Я умею ее уговаривать.

Взглянув на поднос, Кристиан поморщился, но все-таки взял сухарик и начал есть. Это оказалось не так уж плохо. Его притупившиеся вкусовые ощущения и пустой желудок восстали бы против менее щадящей пищи.

– Ты можешь что-нибудь сделать с этим светом? – крикнул он. – Я вовсе не собирался превращать свою комнату в солярий, черт возьми! Вообще, о чем думала миссис Брендивайн, посылая тебя сюда? Ты же на все способна! Ты можешь раздеть меня догола, привязать меня к кровати. Опыт у тебя имеется.

У Кристиана невыносимо раскалывалась голова. Он не мог припомнить более жуткого похмелья. Жевать тоже было больно.

– Похоже, в этом доме все посходили с ума. Слушай, а ты не заразная? Может, нам надо закрыть дом на карантин, пока зараза не распространилась на весь город? – Из другой комнаты по-прежнему не было никакого ответа. – Черт побери! – заорал Кристиан. – Обиделась, да? – Голова просто разваливалась на части. – Ты не отвечаешь! Ты не спрашиваешь! Чего еще ты не делаешь?

Дженни вошла в комнату. В одной руке она несла фарфоровый тазик для умывания и кувшин, в другой – небольшой поднос и стакан с водой.

– Вы хотите знать, чего еще я не делаю? Я не ругаюсь, когда хочу что-то доказать. Вы не могли бы чуть подвинуть поднос? Я поставлю это. – Кристиан неохотно повиновался, и Дженни продолжила:

– Я не задеваю нарочно чувства другого человека, и я не ору. Не потому, что мне не хочется. Просто я не могу. Если бы я попыталась докричаться до вас из соседней комнаты, то сейчас лишилась бы голоса. – Присев на край кровати, она протянула ему стакан с водой. – Можете прополоскать рот. И не смотрите с такой надеждой! Это вода, а не джин.

– Ты, случайно, не родственница миссис Брендивайн? – подозрительно спросил он.

Улыбнувшись, Дженни подняла поднос. На нем была паста из питьевой соды для чистки зубов.

– Нет, не родственница, но спасибо за похвалу.

– Это была не…

– Знаю. Вот, почистите зубы.

Кристиан поморщил нос, но все же обмакнул палец в пасту и провел по зубам. Отхлебнув из стакана, он прополоскал рот и поискал глазами, куда выплюнуть. Дженни услужливо достала из кармана стаканчик для сока и поднесла к его рту.

– Ну как, лучше? – спросила она, отодвигая в сторону стаканчик и поднос.

Когда она забирала у Кристиана стакан с водой, то заметила, как трясутся его руки.

– Лучше, чем что?

Дженни не знала, что ответить. Она налила в тазик немного воды и смочила салфетку.

– Умоетесь сами или хотите, чтобы я вас умыла?

«Нет, я точно был не в своем уме, когда взял в свой дом эту змею!» – подумал Кристиан.

– Сам.

Взяв салфетку, он протер лицо. Дженни протянула ему кусок мыла, он взял и его.

– Для бритья мне нужна горячая вода.

– Сию минуту.

Дженни встала с кровати, нашла в туалетной комнате маленький чайник и поставила его разогреваться на огонь.

– Налить вам чаю? – спросила она.

Кристиан промокнул салфеткой умытое лицо. Он опять начинал чувствовать себя человеком, и это ему не слишком нравилось.

– Не надо, – буркнул он.

Она пожала плечами:

– Как хотите.

– Это видение, да? Похмельный синдром. Скотт предупреждал, что такое возможно, и вот – пожалуйста!

– Не понимаю, о чем вы.

– О тебе. Я говорю о тебе. – Бросив в тазик салфетку и мыло, Кристиан опять откинулся на спинку кровати. – Боже мой, как это все похоже на реальность!

Дженни от души посочувствовала Кристиану. Ей было знакомо такое состояние.

– Боюсь, это все происходит наяву, – мягко сказала она. – Я, к примеру, очень реальна.

– Могу ли я тебе верить? – он с сомнением покосился на Дженни. – А ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз.

Она не устояла перед возможностью съехидничать:

– А вот вы хуже.

– Весьма польщен, что ты заметила разницу.

Покраснев, она отвела глаза. «Отлично, – подумал Кристиан, – в другой раз не осмелится надо мной подшучивать!»

– И давно ты встала с постели?

– Два дня назад.

– Надо думать, Скотт разрешил?

Она кивнула:

– Я чувствовала себя хорошо уже за день-два до этого, но он и слышать не хотел о том, чтобы я встала раньше.

– Он тиран.

– Когда того требует долг.

Кристиан заметил, как поспешно она встала на защиту Скотта. Это разозлило его. «Вот поправлюсь, – решил он, – и задушу своего бывшего дружка-предателя!»

– Скажи-ка, Джейн, с чего это вдруг ты решила поиграть в сиделку? Я думал, это пришло в голову миссис Брендивайн или Скотту. Но может, ты сама это придумала?

– Меня зовут Дженни, – поправила она и сняла с огня закипевший чайник.

– Что?

– Меня зовут Дженни Холланд.

Она налила в тазик горячей воды, попробовала пальцем и добавила холодной из кувшина.

– Дженни. Это уменьшительное от Дженнифер?

Она поставила чайник на изразцовые плитки.

– Нет, просто Дженни. – Она вышла в смежную комнату и вскоре вернулась с бритвенными принадлежностями Кристиана. – Это придумала миссис Брендивайн, чтобы я, как вы выразились, поиграла в сиделку.

Кристиан задумчиво разглядывал ее своими холодными сине-зелеными глазами. Она села на край кровати, налила немного воды в его кружку для бритья и принялась разводить пену с таким видом, как будто сотни раз делала для него эту работу. Кристиан был слегка озадачен. Он все никак не мог до конца поверить в то, что это ему не привиделось.

– Скотт был прав, да? Ты не сумасшедшая.

– Наверное, мне нельзя самой об этом судить. Это все равно что спрашивать у пьяницы, пьет ли он. Он, конечно, ответит: «Нет, только выпиваю».

– Господи, да ты просто невероятная нахалка! – Он вырвал из ее рук кружку для бритья и начал намыливать себе лицо. – Принеси мне зеркало из той комнаты. Оно на тумбочке для белья. – Когда Дженни вернулась, он жестом велел ей опять сесть на кровать и поднять зеркало. – Где моя бритва?

– А разве вы не смягчите сначала бороду? Я как раз для этого вскипятила воду.

Кристиан с неохотой вынужден был признать, что она права.

– Полотенце! – рявкнул он.

Дженни быстро отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки. Сумасшедшая, как же! Да судя по тому, что она слышала (и видела) о Кристиане Маршалле, из них двоих именно он – первый кандидат в психушку. Она подала ему полотенце, дождалась, пока он вытрет пену с лица, затем окунула полотенце в горячую воду, отжала и вернула Кристиану. Он накрыл полотенцем нижнюю часть лица и прижал его к подбородку.

– Во всяком случае, я себя сумасшедшей не считаю, – сказала Дженни. Возразить он не мог, и она продолжила:

– Я уже поблагодарила доктора Тернера за участие в моем спасении, хочу поблагодарить и вас. Вы помогли мне выбраться из этого ада. Вот все, что я могу об этом сказать. Если это вас не устраивает, я уйду, но должна предупредить: доктор Тернер сказал, что со мной нельзя ни о чем говорить, пока я сама не захочу этого… если вообще захочу.

– Как удобно! – хмыкнул Кристиан под горячим полотенцем.

– Думайте что хотите, – разрешила Дженни.

На самом деле она не видела в этом ничего удобного и хотела бы поделиться с кем-нибудь своей тайной. Но опыт научил ее осторожности. Она знала – доверять нельзя никому. Кристиан Маршалл, доктор Тернер и даже миссис Брендивайн не были исключениями. Если она им откроется, они сочтут ее сумасшедшей и снова начнется настоящее безумие. Молчание и время – вот единственные средства, на которые она могла положиться в борьбе со своими трудностями.

– Вы все равно скоро узнаете, поэтому скажу: миссис Брендивайн наняла меня в прислуги.

– Наняла тебя?! Но это же смешно! Я запрещаю!

Храбрость оставила Дженни. Она догадывалась, что такое может случиться, но боялась думать об этом. Что она будет делать, если он выставит ее на улицу?

– Почему?

– Потому что… потому что ты не вполне здорова, чтобы работать.

– Это не совсем так. Сейчас у меня очень легкие обязанности, но со временем я смогу делать больше.

Кристиан опять взял кружку с пеной и принялся намыливать свой распаренный подбородок. Когда с этим было покончено, он отставил в сторону кружку с кисточкой и протянул руку за бритвой.

– Подержи зеркало. Чуть выше. Вот так, – он начал осторожно скрести свой подбородок, вытирая лезвие бритвы о край тазика. – По-моему, миссис Брендивайн переборщила, – сказал он. – Ты находилась в этом доме как гостья, как пациентка Скотта. Но нанимать тебя на работу? Не представляю, о чем она думала? И о чем думал Скотт? Он не должен был с этим соглашаться!

– Я сама это предложила.

– Что?

– Мне знакома эта работа. Раньше я была горничной у одной леди.

– Ну, знаешь! Я, конечно, нисколько не сомневался, что ты не из Файв-Пойнтс, но горничной у леди?

Смех вырвался у него из груди. Кристиану пришлось опустить бритву, чтобы не порезаться. Вдруг резкая боль пронзила голову, и он едва не задохнулся.

Дженни сразу поняла, что ему плохо. Глаза его на мгновение закрылись, а лицо из желтого превратилось в пепельное. Она осторожно взяла бритву из его дрожащих пальцев:

– Я вас побрею.

– Сам могу, – огрызнулся смущенный Кристиан.

– Конечно, можете, – спокойно сказала Дженни, – но позвольте все-таки мне.

Он взглянул на нее с подозрением.

– Ты, кажется, сказала, что служила горничной у леди. И кем же, позволь узнать, была эта леди? Бородатой особой из паноптикума Барнума?[3]

Дженни скривила на сторону рот, показывая Кристиану, что она понимает его насмешку.

– Я часто брила своего отца. Откиньте голову немного назад, – она вздохнула, заметив его нерешительность, – уж не боитесь ли вы, что я перережу вам горло в приступе безумия?

Теперь под сомнение была поставлена его храбрость, и Кристиану ничего не оставалось, как уступить. «К черту осмотрительность!» – решил он и откинул голову назад. Голова его с копной медно-рыжих волос легла на спинку кровати, а горло обнажилось. Он судорожно сглотнул, не догадываясь, что при этом подпрыгнул его кадык.

Дженни взялась за дело, высунув от усердия кончик языка. Лицо Кристиана в отличие от лица ее отца было сравнительно легко брить: крепкая челюсть, и только один подбородок, да и тот без ямочки.

– А я думала, у мужчины вашего положения должен быть камердинер.

– Он у меня был, – сказал он, стараясь не разжимать губы, – но ушел. Уй!

– Простите, – виновато сказала она, – вы дернулись.

– Хм.

Дженни догадывалась, почему Кристиан остался без камердинера. Удивляло, как у него вообще работали люди. Они, конечно, были преданы своему хозяину, особенно миссис Брендивайн, но ни от кого еще она не слышала, что у Кристиана Маршалла служить приятно.

Для Дженни по-прежнему оставался загадкой тот день, когда он проник в процедурный кабинет клиники и предложил свою помощь. Порой ей казалось, что этого не было на самом деле и она сама все придумала. Но в память врезалось одно – то, чего она не забудет даже под пыткой, – Кристиан Маршалл был добр к ней! Когда она, точно дикий зверек, испуганно вжималась в угол палаты, его голос звучал так успокаивающе! Он предложил ей сюртук, чтобы согреться. Он говорил с ней так, как будто она могла понять его, как будто она нормальный человек. С тех пор как ее поместили в клинику Дженнингсов, никто, даже доктор Тернер, так с ней не разговаривал.

Непостижимым образом он вернул ей часть достоинства. Это был бесценный дар.

– Ну вот, – сказала Дженни не без гордости, – готово! – Она вытерла пену у него под ухом. – Только один порез, да и тот уже перестал кровоточить. Желаете взглянуть?

Он покачал головой – осторожно, поскольку в висках еще стучало.

– Нет, я верю тебе на слово.

Кристиан не хотел опять встречаться со своим отражением в зеркале – ему вполне хватило одного беглого взгляда. Он стал таким же старым, как выпитое им виски.

Дженни встала и начала наводить порядок. Она отнесла в соседнюю комнату тазик, кувшин и все бритвенные принадлежности.

– Чаю хотите? – спросила она, приложив ладонь к кофейнику. – Еще теплый.

– И, конечно же, слабый, как вода.

– Почти. Миссис Моррисей получила строгие указания приготовить все очень легкое.

– Узнаю руку миссис Брендивайн.

Дженни кивнула.

– Доктор Тернер оставил для вас порошки от головной боли. Принести?

– Не надо.

Дженни оглядела комнату. Больше он не нуждался в ее услугах.

– Тогда я пойду. А насчет занавесок обещаю что-нибудь придумать.

– Свет – это не так уж плохо, – нехотя признал Кристиан.

Дженни слегка приподняла свои темные брови. Совсем недавно он устроил по этому поводу целый скандал. Она повернулась, чтобы идти, но успела сделать лишь несколько шагов, как он ее окликнул:

– Кто была та женщина, у которой ты работала?

Дженни быстро взглянула на Кристиана. Он так и сидел с закрытыми глазами. У него был такой усталый вид, что казалось, ему трудно даже говорить. Пальцы Дженни беспокойно перебирали складки на фартуке.

– Вряд ли вы ее знаете…

– Ее имя, Дженни!

– Вандерстелл. Элис Вандерстелл.

Со стороны Кристиана не последовало никакой реакции. Поверил ли он ей? Удивился ли? Дженни не могла представить, что он знает Элис, но фамилию Вандерстелл он должен был знать. Решив, что у него больше нет вопросов, она направилась к двери.

– Ты ничего не забыла? – спросил он, глядя на нее сквозь прищуренные веки. Разжав кулак, он показал полученный от нее же ключ. – Без ключа тебе не выйти, а я не знаю, стоит ли тебе доверять. А вдруг ты мне его не вернешь?

Хитрая улыбка заиграла на розовых губах Дженни. Она полезла в свой карман и торжествующе вытащила двумя пальчиками ключ от его спальни.

– Вам с самого начала не стоило мне доверять.

Не дожидаясь, пока он встанет с постели, Дженни вставила ключ в замочную скважину и повернула медную ручку двери.

Кристиан в полном недоумении уставился на ключ у себя в руке:

– Но ты же сказала…

– Я лгала, – бросила Дженни и выпорхнула из спальни.