"Корпорация Богги" - читать интересную книгу автора (Фризнер Эстер, Асприн Роберт)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Дов сидел, склонившись к столику в одной из дальних кабинок забегаловки под названием «Голубой койот», и играл в затянувшуюся игру типа «Двадцать вопросов» с настоящим американским индейцем. В эту игру они играли с тех самых пор, как началась встреча Дова с Сэмом Индюшачье Перо, о которой они заранее условились, и это занятие успело порядком прискучить Дову.

— Дзуни? — спросил он. Сэм отрицательно помотал головой. — Хопи? Навахо? — И снова — мимо. Дов вздохнул. — Ладно, хорошо, сдаюсь. И какая же у вас национальность? То есть как называется ваше племя? Послушайте, я вовсе не хочу вас обидеть, просто не знаю, как лучше обратиться.

— В смысле — сегодня?

Сэм скривил губы. Если бы кто-то взялся судить о его возрасте по всем остальным чертам лица, кроме губ, то этот человек сказал бы, что индеец — ровесник Дова. Но губы, что странно, очень старили его. Просто очень сильно старили. Тонкая сеть морщинок лежала и на самих губах, и на коже вокруг них, а когда индеец улыбался, обнажались его кривые желтые зубы. Это выглядело неожиданно огорчительно и занятно в одно и то же время, и из-за этого трудно было, разговаривая с Сэмом, смотреть на что бы то ни было, кроме его рта.

На самом деле странная вещь: получалось так, что рот Сэма Индюшачье Перо придавал ему невероятную власть над любым человеком, какой бы ему ни встретился, и Сэм этой властью пользовался с превеликой радостью и на всю катушку.

«Неудивительно, что он так настаивал на личной встрече, — подумал Дов, не сводя глаз с губ Сэма, — Нет, я, конечно, и сам был больше настроен именно на беседу с глазу на глаз, поскольку проделал чертовски долгий путь до Аризоны, дабы заручиться поддержкой этого типа. Но готов побиться об заклад: у него полным-полно других партнеров по бизнесу, которые предпочитают общаться с ним, соблюдая почтительную дистанцию».

Что там говорил Амми, когда они только заметили этого человека на автостоянке возле кафешки? Ну точно, он так и сказал: «Этот рот дает ему фору, преимущество, право последнего слова». А потом амулет начал хохотать, да так грубо и громко, и, похоже, умолкать не собирался, поэтому Дов был вынужден засунуть зловредную серебряную побрякушку в задний карман брюк и теперь сидел на стуле, придавив Амми так, чтобы тот и пикнуть не мог.

— И это все, что вы мне ответите?

Сэм покачал головой. Его длинные черные волосы были заплетены в косы, на концах закрепленные замшевыми ленточками, к которым были привязаны серебряные шарики и крошечные фигурки животных-фетишей, вырезанные из полудрагоценных камней. Стоило только индейцу пошевелить головой — и все это начинало звякать и клацать, точь-в-точь как зловещие украшения на верхушке посоха мистера Боунса.

— И почему только вам, белым людям, всегда так важно знать, что как называется? Это что, страсть к тому, чтобы все раскладывать по полочкам? Навязчивое желание? Коллекционирование фирменных названий?

— Я вам всего-навсего задал самый обычный вопрос: к какому племени вы принадлежите? — пояснил Дов. Голос его прозвучал раздраженно, и ему уже было все равно, правильно ли он поступил с этической точки зрения, употребив слово «племя».

— Верно. А я предпочел на этот вопрос не отвечать. Вы только для этого сюда явились на встречу со мной? Я так не думаю. Вы здесь из-за того, чем я занимаюсь, а не из-за того, кто я такой, из-за того, куда я иду, занимаясь своим делом, а не из-за того, откуда я пришел. И какая вам разница, скажу я вам или нет, из какого я племени? Поймете ли вы, что это означает, или вы просто мысленно приклеите мне на лоб ярлычок?

— Послушайте! Я очень уважаю...

— ... «ваш народ»? — насмешливо прервал его Сэм. — И какой же аспект «вашего народа» я для вас представляю? «Благородный дикарь»? Гм-м-м, скорее всего нет. Это слишком устарело. «Гордый Бунтарь, восставший против Белых Угнетателей из военно-промышленного комплекса»? Вряд ли. Это уж как-то больно пафосно. Слава Богу, что вы — не женщина! Тогда бы вы могли представлять меня героем всех романов, где только действуют краснокожий мужчина и белая женщина. «Сверкающие дула», «Нежный вождь», «Отважный воин», ну и так далее. — Он снова рассмеялся, на этот раз громче. — Я бы вас только разочаровал. Я никогда не отличался большими успехами у дам, я даже на спор не нащупаю у себя мышцы брюшного пресса, а в облегающей набедренной повязке я выгляжу полным придурком.

— Послушайте, на самом деле я просто хочу сказать...

Дов предпринял еще одну попытку достучаться до сознания своего собеседника, но у Сэма явно была на уме собственная программа беседы, и отступать от нее он не собирался.

— Нет, погодите-ка, дайте мне угадать! Так оно веселее. — Сэм взял с тарелки тост и, помахивая им, продолжал разглагольствовать: — Как-то раз вы напряглись и прочли от начала до конца книжку про культуру коренного населения Америки, поэтому вы знаете уйму всякого разного про то, что отличает одно племя от другого. Ну или (что более вероятно) вы знаете понемножку о том о сем, и вы мечтаете забросать меня этими огрызочками и обрывочками и хотите произвести впечатление человека знающего и подкованного. И поэтому если я отвечу вам, что я — из племени хопи, то вы скажете: «Ну как же, как же — куколки-кахина! Круто. Я скажу: «Я — из племени дзуни». «Ага! — обрадуетесь вы. — Знаю, знаю, дзуни вырезают из камня всех этих крохотулечных зверьков-фетишей. Очень тонкая работа и экологически чистая». Это точно. И вдобавок — отличные сувенирчики для родственников, к тому же в чемодане много места не займут.

Я скажу: «Я — из племени навахо». Ну, тут уж вам будет где разгуляться — тканые одеяла, украшения из серебра и бирюзы... Ну а в том случае, если вы и в самом деле читали книгу, то вы, пожалуй, вспомните о кодировщиках времен Второй мировой. Однако мне пора перевести дух.

— Это точно, — буркнул Дов. — Для меня это — единственная возможность сказать хоть слово в свое оправдание.

— О, вам совершенно не нужно передо мной оправдываться. — Сэм основательно откусил от намазанного маслом тоста и жестоко разжевал хлеб своими жуткими зубищами. — Может быть, я прав насчет вас, а может, и ошибаюсь. Может быть, вы и в самом деле знаете о нас, индейцах, больше, чем вокруг да около. Мне все равно. Я не стану тратить время на то, чтобы в этом удостовериться, да и вам это не поможет ко мне подольститься. Так как насчет того, чтобы прекратить попытки стать закадычными дружками и просто вести себя как бизнесмен с бизнесменом? У меня это лучше всего получается.

— Странное совпадение, — ответил Дов, одарив Сэма мрачным взглядом. — У меня тоже.

— Отлично. — Сэм прикончил тост и яйца всмятку, увесистым шлепком прилепил к столу двадцатидолларовую бумажку и встал. — Можно идти.

Дов вышел из кафе и последовал за индейцем на автостоянку, но, остановившись возле машины Сэма — джипа последней модели, — съехидничал.

— А это предназначалось для того, чтобы впечатлить меня? — поинтересовался он, поставив ногу на высокую подножку.

— Что именно?

— Швыряние деньгами. Мы оба заказали завтрак на доллар девяносто девять центов. Если только с вас не содрали безумные деньги за то, что подливали вам кофе, то вы переплатили в пять раз.

— В четыре, — поправил его Сэм. — А двадцать процентов чаевых в этих краях — в порядке вещей. И вы думаете, что я это сделал для того, чтобы произвести на вас впечатление?

Он презрительно скривил губы. Дов почувствовал, что краснеет.

— Так зачем же вы тогда это сделали?

— Я вам потом скажу. Может быть. Если мне захочется. А теперь либо садитесь в машину, либо оставайтесь здесь, посыпайте голову моим треклятым прахом и везите себя, такого бедного, разнесчастного, в аэропорт. А меня клиенты ждут, и если я заставлю их ждать слишком долго, они, чего доброго, еще раздумают да испарятся.

— Клиенты? Это вы про сеть торговли фетишами — фигурками животных и «ловцами снов»? — Дов выполнил домашнее задание: Сэм Индюшачье Перо упоминался в документах корпорации «Э. Богги, Инк.» как основной производитель индейских товаров эзотерического толка. — А я думал, у вас предостаточно торговых представителей, которые управляются с делами. Как же у нас может получиться продуктивная деловая встреча, если вы будете то и дело совать нос во всякие мелочи, с которыми, по идее, положено разбираться вашим подчиненным?

Сэм глянул на него так, будто ему в нос воткнули китайские палочки, и зарычал, будто морж:

— Слушай, парень, если ты когда-нибудь устанешь жевать эту котлету, так ты приходи ко мне, я ее подсолю фирменным колдовством, а потом можешь снова жевать сколько влезет. У меня в фирме дела шли отлично еще до того, как ты родился на свет и стукнулся башкой об пол, а это, между прочим, означает, что я кое-что смыслю в том, как продуктивно проводить деловые встречи. Думаешь, я стану сам заниматься с созревшим покупателем, когда в этом нет особой необходимости? А ты погляди на наши рекламные проспекты. Не таким путем мы большие бабки заколачиваем, только без обид.

— А какие могут быть обиды?

— Так... А ты уверен, что ты — сынок Эдвины? Я сказал: «Мы заколачиваем большие бабки», а на самом деле я... Ой, да ну все это к чертям собачьим. Просто я тебе как раз это и хотел втемяшить сейчас, чтобы ты не мешал ни себе, ни мне всякими глупыми словечками. Давай ближе к делу. Так ты как, парень? Едешь или остаешься?

— Еду.

С большим трудом сдерживая распиравшую его злость, Дов забрался в джип. Сэм даже не стал дожидаться, пока он защелкнет пряжку ремня безопасности, и рванул с места в карьер.

Расстояния в индейских землях на просторах Аризоны лучше всего рассчитывать примерно с тех же позиций, с каких принято подходить к пониманию космических полетов. У обитателей Восточного побережья, испускающих мученические вздохи всякий раз перед тем, как поутру им необходимо выдержать двухчасовой путь до места работы, отвисает челюсть, когда они сталкиваются с тем, что на юго-западе считается «короткой поездкой». За два часа здесь... ну, разве что с автостоянки выедешь, образно говоря. День только начался, до летнего пекла было еще несколько недель, но к тому времени, когда они с Сэмом добрались до места назначения, Дов изнемог, его укачало, глаза у него слезились от пыли, и вообще он чувствовал себя так, будто кто-то основательно повертел его почки в блендере вместе с парой пригоршней гальки, которую добавили для верности, чтобы мало не показалось.

Выбравшись из джипа на ватных ногах, Дов огляделся по сторонам. С шоссе они съехали еще некоторое время назад и потом ехали по проселочным дорогам и просто-таки козьим тропкам в направлении далеких коричнево-рыжих гор, но горы и теперь выглядели точно такими же далекими, хотя шоссе давно осталось позади.

«Если где-то есть место под названием «нигде», — в отчаянии подумал Дов, — то это даже не его середина. Это дальняя окраина».

Что же до Сэма, то он легко спрыгнул с подножки и теперь вышагивал по пустынной, выжженной солнцем местности и направлялся к горстке строений, отдаленно похожих на вигвамы. Коричневые горбы, видневшиеся вдалеке, напомнили Дову половинки кокосовых орехов, с помощью которых на рубеже столетий играли в одну старинную игру во время карнавалов. «Наперсточники» хорошо усвоили простую истину: много молока из кокосового ореха не выдоишь, зато можно очень даже здорово подоить доверчивых людишек.

— Под ноги смотри, — крикнул Сэм Дову.

— Змеи? — Дов нервно посмотрел на землю. В отличие от Сэма у него на ногах были не ботинки, а фирменные кроссовки.

— Не-а. Пустышки.

— Пуст?.. — только и успел вымолвить Дов, как наступил на бутылку из-под дорогой минеральной воды. Нога подвернулась, Дов упал и приземлился на задницу.

— Ой! Слезь с меня, гиппопотам несчастный! — прозвучал приглушенный голосок Амми. За счет А.Р.З. он мог показаться Сэму далеким воем койота.

Но не показался.

Сэм подал Дову руку и помог подняться на ноги, а потом заметил:

— У белых людей, оказывается, говорящие задницы.

— Ты слышал? — недоверчиво спросил Дов.

— Уши у меня имеются.

Медленно и почти смущенно Дов извлек из заднего кармана брюк серебряный амулет и продемонстрировал его Сэму. Тот поскреб подбородок и задумчиво высказался:

— А знаешь, вообще-то такая штуковина мне могла бы пригодиться. — Он легонько щелкнул Амми по носу, и тот возмущенно закачался на цепочке. — Ты как на это смотришь, дружище? — спросил он у амулета. — Никогда не подумывал о карьере в области шоу-бизнеса, а?

— На что она мне сдалась, карьера эта, Сэмми Ощипанный Индюк? — огрызнулся Амми.

— Меня зовут Индюшачье Перо, — спокойно поправил его Сэм.

— А вот и нет. — Серебряный амулет ехидно скривился. — Я, да будет тебе известно, некогда служил у дамы-босса, Эдвины Богги, собственной персоной. Это уж потом она отдала меня своему сыночку. Через меня проходила уйма официальной корреспонденции, включая и те бумаги, которые присылались в контору в то время, когда ты только-только вступил в корпорацию. Твое настоящее имя — Сэм Ощипанный Индюк, и ты изменил его на Индюшачье Перо по совету Эдвины, потому что так было бы легче привлекать туристов.

— Это правда? — Дов устремил на Сэма вопросительный взгляд.

Сэм запрокинул голову и расхохотался.

— Да, черт подери, он сделал меня! Надо же, не в бровь, а в глаз! Умереть — не встать. Да, мое настоящие имя — Общипанный Индюк, и когда я познакомился с твоей мамочкой, я только тем и занимался, что индюшек общипывал. Но уже подумывал порой, а нельзя ли побольше денежек огрести, ежели общипывать туристов. Мы с Эдвиной... знаешь, мы ведь тут с ней жили какое-то время, и она как-то раз сказала, что ей хотелось бы узнать об этнической магии, что называется, не по телефону. Твоя мама — она была ко мне очень добра. Она научила меня, как перестать смотреть и как начать видеть. Понимаешь, о чем я? Чтобы во всем видеть возможность, потенциал.

— Вы с моей мамой были?! — Дов не в силах был в это поверить.

— Ну, ей же тогда было восемнадцать-девятнадцать, не больше. А что? Ты в шоке, да? Потрясен? Возмущен? Что такого?

— Да нет, мне нет никакого дела до того, спали вы с моей матерью или нет, — запротестовал Дов. — Просто вы слишком молодо выглядите, и не верится, что вы могли знать ее в те годы.

Сэм покачал одной из своих черных косичек.

— Краска для волос. Лучшая жизнь с помощью достижений химии. А с тех пор, как мои дела пошли на лад, я смог наскрести денег для того, чтобы купить себе собственного пластического хирурга и целый вагон ретинола-А.

— Но почему же тогда вы ничего сделаете со своими зубами?

Сэм по такому поводу улыбнулся шире, чем обычно.

— Потому что мой дух-наставник, Старый Койот, сказал мне, что, если я попытаюсь сделать так, чтобы мой рот выглядел так же молодо, как все остальное, он сделает так, что и слова, вылетающие из моего рта, тоже будут молодыми. Молодыми и глупыми. А духовного наставника надо слушаться, парень. Не будешь слушаться — пеняй потом на себя.

Дов забрал у Сэма Амми.

— Вам не надоело дергать за цепочку? — спросил он холодно.

Сэм прищелкнул языком.

— Ну, ясное дело, ты меня слушать не станешь. Плохо. Очень плохо. От сынка Эдвины я ожидал большего. Ну да ладно, что уж теперь. Ничего не попишешь. Пошли. Я и так заставил Искателей ждать слишком долго.

С этими словами он развернулся и вновь зашагал к скоплению коричневых куполов.

— Погодите минуточку! — крикнул Дов. — Думаю, мне следовало бы узнать о том, что тут происходит.

— А я думаю, не стоит, — отозвался Сэм, даже не подумав замедлить шаг. — Эдвина всегда видела, всегда слушала. И меня учила это делать. И я больше тебе ни слова не скажу про то, кто я такой и чем занимаюсь. Ты слышишь в моих словах только звуки, но не понимаешь ни шиша. Если ты вправду — сын своей матери, то ты быстро освоишься и вникнешь. Если нет — никто не виноват.

— Не виноват? Не виноват в чем? — требовательно вопросил Дов, пытаясь вприпрыжку угнаться за Сэмом.

К этому времени они уже были на расстоянии брошенного камня от коричневых куполов. Несмотря на то что местность тут была равнинная, идти было непросто. Земля была густо усеяна десятками бутылок, в точности таких же, как та, на которую угораздило наступить Дова. Кроме пустых бутылок, хватало и всякого прочего мусора — пустых упаковок от батареек, скомканных бумажных салфеток и полотенец, веточек, перемазанных зубной пастой, одинокий и несчастный использованный тюбик от мази против геморроя. Приближаясь к поселку, Дов заметил, что купола, которые раньше казались ему обтянутыми шкурами животных, на самом деле представляли собой дешевые палатки. Водонепромокаемая ткань была разрисована так, чтобы походить на кожу. «Вигвамы» кружком стояли на расчищенной и хорошо утрамбованной земле. Весь мусор обитатели поселка выбрасывали за пределы этого кольца.

«С глаз долой — из сердца вон», — подумал Дов.

Сэм прошагал в самый центр круга и поднес сложенные ковшиком руки к губам. Запрокинув голову, он испустил несколько пронзительных тявканий и подвываний, которым позавидовал бы уважающий себя койот. Тут же заколыхались полотнища, закрывавшие входы в коричневые шатры, и в ответ зазвучал хор из голосов самых разных животных. Тишину пустыни нарушили рычание и вой, шипение и кряканье, мяуканье и щебетание, и даже гордый орлиный клекот прозвучал пару-тройку раз. А потом где-то внутри одной из палаток ритмично забил барабан.

— Джеральд! Прекрати, остолоп! — Весьма пронзительный и властный женский голос перекрыл все звуки, в том числе и барабанный бой. — Это все потом, когда господин Индюшачье Перо созовет нас в круг и скажет, что можно. Хесус, ты что, нарочно меня хочешь разозлить?

— Прости, Пуки, — послышался пристыженный приглушенный голос.

Сэм смешливо посмотрел на Дова, но тут же прогнал с лица легкомысленное выражение. С торжественным и суровым видом он уселся, скрестив ноги, посередине земляного круга и запел. Мелодия была неприметная, гнусавая и постоянно повторяющаяся, но слова звучали на чистейшем английском языке. Это был призыв ко всем Искателям выйти на Свет Истины и пойти по Пути Мечты, которая приведет Истинно Достойных к самому Сердцу и самой Душе Великого Орлиного Яйца Жизни. (Нечасто так случается, что почувствуешь, как слова звучат с большой буквы, но Сэму это удавалось.)

Одно за другим полотнища на входах в «вигвамы» откинулись, и на свет стали выходить их обитатели, моргая от яркого солнца, будто кроты. Всего людей было десятеро. Большинство из них шли выпрямившись, но одна, платиновая блондинка, предпочла прыгать на четвереньках, отчего стала похожей на сбрендившего кролика, а один из мужчин шел, раскинув руки, и лавировал из стороны в сторону — совсем как маленький мальчик, притворяющийся реактивным самолетом. На Дова все обитатели поселка смотрели с подозрением и завистью.

— Это кто такой? — пожелала узнать одна из женщин. Она была похожа на куклу Барби, которую забыли на улице во время песчаной бури. — Я в этом кемпинге торчу уже целых два дня, а меня до сих пор не посетил мой духовный проводник, да только я думаю, что это все Мимзи виновата, кстати говоря, потому что это она заграбастала призрака Белого Бизона, хотя он явно был мой, мой, и если этот малый может вот так запросто явиться сюда и присоединиться к Пути Видений в последнюю минуту, будь ему неладно, как если бы он впрыгнул, елки зеленые, в вагон тронувшегося поезда, ну тогда — прости-прощай моя добытая такими трудами аура, и я требую, чтобы мне вернули мои деньги!

— Великий дух-проводник Белый Бизон велит сказать, что Кортни говорит раздвоенным языком, — безмятежно сообщила Сэму другая женщина, скроенная по той же модели, что и первая, которая жаловалась, — крашенные и тонированные волосы, искусственный загар, тренированное тело, щедро приправленное в нужных местах силиконом, физраствором и коллагеном. — Великий дух-проводник Белый Бизон также говорит, что теперь меня зовут не Мимзи, а Цветок-На-Растрескавшейся-Стене, то тогда нечего, черт бы ее подрал, удивляться, что она до сих пор не обрела своего духа-проводника.

— Да? Ну, если ты спросишь меня, так к тебе должен был явиться только один дух-проводник — дважды выкрашенная сучка! — прошипела Кортни. — Не имеешь ты права ни на Белого Бизона, ни на это имя! Уж если кто и должен называться Цветком-На-Растрескавшейся-Стене, так это я!

— А как тебе понравится, если я заброшу свой ботинок так высоко на твою растрескавшуюся стену, что тебе придется целую неделю нюхать мои шнурки? — съязвила Мимзи. Ее самодовольная безмятежность унеслась прочь, как перекати-поле, и теперь она приготовилась к перепалке. Это было серьезно. Женщина, скачущая по-кроличьи, остановилась, мужчина, изображавший реактивный самолет, замер, все остальные Искатели застыли на месте, будто свора охотничьих собак, жаждущих полюбоваться старой доброй кошачьей сварой. Только Сэм выглядел обеспокоенным.

«Ага! — обрадовался Дов. — Вот теперь-то я увижу, каким образом он зарабатывал такие большие деньги все эти годы. Тут дела крутятся посерьезнее, чем торговля бусиками с фигурками-фетишами: тут устраиваются всамделишные Пути Видений для богатеньких, вставших на путь духовных исканий. Все правильно. Сэм привозит их в пустыню, сжигает перед ними какие-то травки, потом исполняет по-индейски что-нибудь вроде списка овощей, которые надо закупить у зеленщика, потом позволяет Искателям постучать в пару-тройку барабанов, а потом они голодают до тех пор, пока их не посетят Видения. Долго ли ждать, пока этим испорченным детишкам-переросткам начнет что-то мерещиться с голодухи? Ну или они станут воображать, что им что-то мерещится...»

Но вот беда: эта перепалка — не воображаемая, и если одна из этих двух Миннегаг[36] будет ранена, то она наймет Большого Вождя, Ведающего Отмщением, и тогда компании Сэма придется туго.

Дов всегда умел держать нос по ветру в плане зарабатывания очков. Ему только потому и удалось окончить колледж, что он умел подружиться с профессорами, в то время как остальные «ботаники» сжигали дотла свои серые клеточки, вгрызаясь в гранит науки. И Дов подумал о том, что если бы ему удалось помирить Мимзи и Кортни, то это, пожалуй, помогло бы ему наладить отношения с Сэмом, а уж это означало, что солидное финансовое положение Сэма стало бы для него поддержкой, когда дело дойдет до того, чтобы помериться силами с Пиц.

Кроме того, Сэм мог бы оказать Дову и другую поддержку, которая, пожалуй, могла стать и посерьезней финансовой: имея на своей стороне бывшего возлюбленного Эдвины, Дов мог значительно повысить свои шансы в том, чтобы уговорить мать передать компанию ему, Ситуация была беспроигрышная, и победителем и в том, и в другом случаях становился Дов — причем именно так, как он это любил.

Думая только о том призе, который все это ему сулило, Дов приступил к действиям.

Просто поразительно — как быстро и ловко он разделся и предстал обнаженным перед ошарашенными Искателями. Самой трудной частью импровизированного стриптиза было развязывание шнурков и сдергивание носков, но и с этими процедурами Дов справился так ловко, словно они были чем-то вроде па ритуального танца. А потом, голый, словно ящерица, он принялся прыгать, скакать и притопывать по всему земляному кругу. Свои прыжки и ужимки Дов сопровождал неким подобием индейского песнопения — самым лучшим, какое он только мог изобразить. (Ну да, слова были из песни, которой израильтяне призывают дождь, и эту песню Дов слышал от матери, а она запомнила с тех дней, когда так глубоко погружалась в изучение этнографии.)

Двигаясь по избранной орбите, Дов не без удовольствия отметил, что Мимзи и Кортни забыли о своей ссоре и теперь таращились на него, выпучив глаза, словно парочка выброшенных на берег палтусов. «Цель номер один поражена, — весело подумал Дов. — Приступаем к попытке поражения цели номер два».

Бросившись к ногам Кортни и стараясь при этом не обращать внимания на боль в расцарапанных песком коленях, Дов возвестил:

— Хау, О Женщина, Которая Достойна. Я — тот, кто послан Великим Духом, чтобы донести до тебя весть о том, что ты избрана. С этого дня твоим духом-проводником будет Великая Гу-га-ли-му-га-ли, Белая Выдра, а твое имя в племени будет звучать Живет Долго и Процветает.

— Правда? — просияла Кортни. — Вот это да!

— Это нечестно! — возопила Мимзи. — У нее не было видения! Откуда у нее возьмется дух-проводник и имя и все такое? Это же... это же все равно что... Это же как будто доставка Пицы или еще что-то в этом роде! И почему ее дух-проводник — выдра? Выдры намно-ого умнее бизонов! Я тоже хочу выдру!

— Знайте же! — прокричал Дов и вскочил на ноги. Будучи голым, он имел возможность сдерживать Искателей и привлекать к себе их внимание. — Знайте, что ваш могущественный шаман, Сэм Индюшачье Перо, своей силой вызвал меня из царства Великого Духа. Он долго жертвовал собой, постился и пел. Он поместил меня в это тело, чтобы ваши глаза могли видеть меня, чтобы я мог ходить среди вас и дарить вам те духовные дары, которые вы заслужили. Тем из вас, кого уже посещали видения духов-проводников, я скажу, что они еще не раз посетят вас. Так возвещает Великий Дух, ибо никогда за много столетий он не видел людей столь достойных его особого благословения, как вы!

Группа Искателей издала восторженный ропот. А почему бы им не восторгаться? Великий Дух только что поддержал их раздутое самомнение. Дов не преминул воспользоваться этой возможностью и проворно юркнул в одну из палаток, предоставив Сэму завершить начатое им дело. Оказавшись один в темноте, Дов довольно улыбнулся, радуясь тому, как ловко у него все получилось. Он спас задницу Сэма, и теперь Сэм должен был выказать ему одобрение и поддержку. Все оказалось так просто. Полотнище на входе приподнялось.

— Вы, — выговорил Дов, когда джип, подпрыгивая на ухабах и колдобинах, несся обратным путем, к кафешке «Голубой койот». Голос его словно щетинился колючками, как гигантский кактус сагуаро. — Вы, Сэм Ощипанный Индюк, пронырливый сукин сын, вот кто вы такой.

— Комплимент принят, — отозвался Сэм, улыбаясь от уха до уха. — Но в чем я виноват? Разве это я заставил тебя раздеться и объявить, что ты — курьер Великого Духа?

— Нет, но зато вы сказали этим избалованным недоумкам, что я появился перед ними в виде обнаженного мужчины, а не животного, только потому, что только так мог донести до них присвоенные им индейские имена.

— Что-то я не слышал, чтобы ты жаловался, когда присваивал имена (назовем это так) Кортни, Пуки, Эстер и...

— Ну не жаловался. А вы хороши! Вы зачем подослали ко мне Джеральда? Я тогда не только был полумертвый после того, как присвоил имя Николь... Кстати, я вам вот что скажу: не зря у нее дух-проводник — кролик... Да, так вот, насчет Джеральда! Я же не...

— Он тоже. Поверь мне, он не меньше тебя обрадовался, когда Великий Дух велел вам как можно скорее вернуться в штаб-квартиру, хотя мне показалось, что Прескотт был несколько разочарован.

— Прескотт? Это тот, который демонстрировал аэрошоу?

Сэм кивнул.

— Я смотаюсь туда еще разок и сам дам ему индейское имя, но только без «ритуала присвоения», спасибочки. Мне бы только вспомнить, какая птица ему примерещилась в Видении — ястреб или орел.

— Не индюк, случаем?

— Ни в коем случае. Иначе он ни за что не расскажет всем своим друзьям и подружкам про то, как тут у меня здорово, как все по-индейски, подлинно, истинно, и так далее, и что только сюда надо ездить, чтобы удовлетворить свои духовные потребности. Ну а ты что предлагаешь? Как это будет выглядеть? «Послушай, старина, я тебе сейчас такое расскажу, сдохнешь! Я выложил одному старому индейцу три штуки баксов, и он сказал мне, что мой дух-проводник — индюк! Вот бы тебе тоже счастья попытать. Может, он тебе скажет, что твой дух-проводник — выхухоль». Нет, это не дело. Чтобы денежки текли к тебе, клиентам подавай орлов, ястребов, медведей, бизонов, волков — вот в таком роде, а иначе — топай обратно в резервацию. Надо чтобы звери были торжественные.

— Торжественные?

— Ну да. Чтобы так, знаете, вскользь, небрежно, на вечеринке с коктейлями обмолвиться о таком звере — и все твои дружки-приятели обзавидуются, а не на пол от хохота попадают. Ну, вы меня понимаете.

— Еще бы не понимать. Значит... — Дов постучал кончиком указательного пальца по подбородку. — Три штуки баксов с носа. Внушает.

Сэм оставил восторги Дова без внимания.

— Это дешевый пакет услуг. Без прибамбасов. Эксклюзивные Пути Видений влетают в пять с половиной кусков и больше. Принимаются все надежные кредитные карточки. Для пожилых граждан — скидки, но, правду сказать, ко мне редко когда кто-то обращается, кому за тридцать пять и уж тем более — за пятьдесят.

Дов протяжно присвистнул. Теперь его по-настоящему восхитили прибыли Сэма и сама его идея получения этих прибылей.

— Так вы поэтому бросили меня на растерзание волкам? Боялись, что я пожелаю влезть на рынок и отобрать у вас часть барышей?

— Сынок, я не мог позволить тебе слишком сильно меня подвинуть. А вдруг ты бы смог их всех «обслужить», а? Они бы всем своим приятелям натрещали про это, и тогда все, кто являлся бы ко мне и покупал пакет выходного дня Пути Видений, ждали бы такого же «обслуживания». Мне непременно нужно было сделать что-то, чтобы они поняли, что это — разовое мероприятие. В смысле — поимей сострадание, сынок. Я уже не так молод, как был когда-то.

— А кто так молод?

Дов рассчитывал, что этот вопрос прозвучит как шутка. Сэм его так не воспринял.

— Никто, — ответил он. — А меньше всех — твоя мама. Мы с ней... Ну, это было давно, но я этого никогда не забуду. И ее не забуду. — Он погрузился в такое молчание, которое прерывать не стоило. Джип преодолевал милю за милей выжженной солнцем земли. Через некоторое время Сэм снова подал голос: — Ты думаешь, я просто ловкий делец, да?

— Я думаю, что вы — бизнесмен, — спокойно отозвался Дов. От этого человека исходили какие-то странные вибрации, и Дов не совсем понимал, как к ним относиться. Все правда: Сэм представлялся ему не более чем пронырливым торговцем, торговавшим Просвещением с лотка для пресытившихся богачей, и все-таки чутье настойчиво подсказывало Дову, что он ошибается, что этот человек наделен истинным магическим даром.

«Мама ни за что не стала бы тратить время на него, если бы это было не так, — думал Дов. — Даже тогда, когда она была совсем молоденькой, она знала, где искать истинную магию».

— Бизнесменом, — повторил Дов, — который к тому же — шаман. Настоящий шаман.

Сэм кивнул. Похоже, он был доволен, хотя даже не улыбнулся.

— Сынок, мне так хотелось бы поехать с тобой, повидать твою маму, сделать все, что я умею, чтобы попытаться исцелить ее.

Дов неловко поерзал на сиденье.

— Я... спасибо вам за предложение, Сэм, но дело в том, что от вас я поеду в Лос-Анджелес.

— Твоя мама умирает, а тебя несет в совсем другую сторону? — Брови Сэма уподобились грозовым тучам. — А я-то хорош! Пожалел о том, что ты — не мой сын!

— Это бизнес! — ответил Дов и сам удивился тому, как прозвучал его голос. Оказывается, ему, хоть он и не задумался об этом, ужасно захотелось, чтобы Сэм его понял и одобрил его точку зрения.

— Это какой же такой бизнес заставляет тебя отодвигать семейные дела на второе место? Отсюда остается один маленький шажок к тому, чтобы совсем забыть о том, что у тебя есть семья.

Эти слова жалили будто скорпионы. На миг Дов забыл о том, что он здесь ради того, чтобы заручиться поддержкой Сэма.

— О, ну а ваше семейство наверняка безмерно гордится тем, как вы продаете их культуру на вес бандам богатеев! — буркнул он.

— Нет, — холодно ответил Сэм. — Большинство из моих сородичей больше не считают меня своим. Некоторые даже не числят меня в живых, хотя на самом деле я и жив, и родня им. Даже если они притворяются, будто меня нет, я все равно делаю все, что могу, чтобы стоять с ними рядом. Помнишь те двадцать долларов, что я оставил в «Голубом койоте»? Наша официантка — моя внучатая племянница. Она со мной не разговаривает, не обращается ко мне по имени, я ее не заставляю делать это, но я каждый день хожу туда завтракать, я всякий раз оставляю ей больше, чем проедаю. Я знаю, эти деньги ей не лишние.

Сэм съехал к обочине, остановил джип и выключил двигатель. Он посмотрел Дову прямо в глаза и сказал:

— Когда я был маленький, мы много чего не могли себе позволить. В частности — регулярно посещать дантиста. Видишь, какие у меня зубы? Я бы теперь мог все сделать, купить себе такую улыбку, от которой целое войско ослепло бы, но я этого не делаю. Все оставляю как есть, чтобы никогда не забывать про то, откуда я родом и как стал таким, каков я теперь.

Он вышел из джипа и отошел к придорожным кустам. Дов пошел за ним, не вполне понимая зачем. Когда шаман отошел от машины на то расстояние, которое показалось ему достаточным, он запрокинул голову и запел. Дов слушал, и что-то заставило его сердце дрогнуть, что-то подсказывало ему, что это совсем не та дребедень, которую Сэм исполнял для своих легковерных клиентов. Эта песня была настоящей. Она шла из сердца, исходила из самой земли. Слов Дов не понимал, но зато уловил мелодию и сам не заметил, как начал подпевать без слов, и это не казалось ему глупым и стыдным.

Допев песню до конца, Сэм посмотрел на Дова.

— Вот, — сказал он и опустил руку в маленькую кожаную торбочку, притороченную к ремню. — Это обереги. Пошли их матери, раз уж сам не можешь отвезти. Скажи ей, что Сэм Общипанный Индюк пел и молился о ее духе и что он обещает проделать ритуал исцеления ее тела.

— Сэм, вы же знаете, что такое для мамы — компания... — начал было Дов.

— Сынок, если ты хочешь, чтобы я по блату помог тебе заграбастать «Э. Богги, Инк.», то лучше забудь об этом.

— Хотите сказать, что моя сестрица уже побывала у вас?

Дов мысленно обозвал Пиц злокозненной лисицей.

— Хочу сказать, что не скажу ни тебе, ни твоей сестре ни «да», ни «нет». Да и не только вам. Никому не скажу ни слова, пока не пробьет час. Ваша мать еще жива, так что не спешите хватать то, что пока принадлежит ей.

— Я вовсе не хотел...

— Ой, только не надо меня уговаривать и пытаться заставить меня поверить в то, что ты как раз для мамы и стараешься, ладно? — Сэм направился к джипу. — Уж мой-то народ издревле привык слышать от белых про то, что все, что они для нас делают, это для нашего же блага. Знаешь, что там говорится насчет той дорожки, которая вымощена благими намерениями?

Дов кивнул.

— Ну так оглянись по сторонам. — Сэм обвел широким жестом бескрайние родные равнины, испещренные пресловутыми козьими тропками. — А тут никто ничегошеньки не мостил.

— Ах, ну наконец-то работает кондиционер! — довольно выговорил Амми. Он лежал на подносике у подлокотника пассажирского кресла Дова и купался в благословенной прохладе, царившей в салоне первого класса самолета, летевшего в Лос-Анджелес. — Только без обид, босс, но в заднем кармане твоих брюк пахнуть стало, как у койота под мышкой.

Дов промолчал. Он сидел и смотрел в окно, на кроваво-красные горы, проплывавшие внизу.

— Эй! Алло! — предпринял новую попытку Амми. — Земля — Дову! Скажи, уж не собрался ли ты сам отправиться по фальшивому Пути Видений, не дай Бог? Слушай, я мог бы тебе предложить двадцать семь способов, как симпатичнее истратить пять штук баксов за выходные, а ведь я — всего-навсего ювелирное изделие.

— Не всегда это фальшивка, — рассеянно отозвался Дов. — Сэм мог бы все сделать по-настоящему, но клиенты не этого хотят. Они поднимут бучу, если ты им подашь кофе, который не собран вручную, не поджарен вручную, не смолот вручную и не сварен вручную, но когда дело доходит до духовных исканий, то им подавай все и сразу — или вообще не надо.

— Угу. Вот как. Похоже, он тебя пронял. Амми прищелкнул языком, которого у него не было.

— Вроде того.

Дов прижался лбом к стеклу.

— Значит ли это, что мы возвращаемся? Собираешься навестить Эдвину, узнать, как она?

— И дать Пиц шанс увести компанию прямо у меня из-под носа? — Дов выпрямился и взял со столика стакан с порцией виски. — Ни за что.