"Всесожжение" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Лорел К.)

5

Стивен лежал на узкой больничной кровати. Его волнистые светлые волосы были длиннее, чем у меня, и расстилались по всей подушке. Резкие красные и розовые шрамы расчерчивали его нежное лицо. Он выглядел так, будто его швырнули в окно, что в действительности и произошло. Стивен, который весил всего фунтов на 20 больше меня, настаивал на своем. В результате Зейн бросил его в стекло с металлической сеткой. Это как кинуть кого-то через металлическую терку для сыра. Если бы ему под руку попался человек, он был бы мертв. Даже Стивену досталось, и серьезно. Но он исцелялся. На самом деле я не могла уследить, как пропадают шрамы. Будто наблюдаешь, как распускается цветок: знаешь, что это происходит, но никак не можешь уловить. Я отводила глаза, затем смотрела на него, и не находила еще одного шрама. Это чертовски нервировало.

Натаниель лежал на другой кровати. Его волосы были еще длиннее, чем у Стивена. Готова была поспорить, что до пояса. Хотя трудно судить, так как видела я его только лежащим. Волосы были темно-рыжие, почти каштановые, но не совсем. Это был глубокий, насыщенный цвет красного дерева. Они лежали на белых простынях, как тонкая и блестящая звериная шкура.

Он был красив скорее женской красотой, и в нем вряд ли было больше 5 футов 6 дюймов роста. Волосы только добавляли в его облик женственности. Но плечи у него были непропорционально широкие, отчасти – накачанные, отчасти – от природы. У него были великолепные плечи, но для того, кто хотя бы на полфута выше. Ему должно было быть не меньше восемнадцати, чтобы работать стриптизером в “Запретном плоде”. Его лицо было тонким, линии слишком плавными. Может, восемнадцать ему уже и исполнилось, но вряд ли больше. Возможно, когда-нибудь он дорастет до своих плеч.

Мы были в отдельной палате, в специальном изолированном крыле. Это этаж, который многие больницы отводят для ликантропов, вампиров и других противоестественных граждан. Для всех, кто кажется им опасным. Зейн мог бы быть опасным. Но копы скрутили его и увезли, когда раны уже почти зажили. Его плоть вытолкнула мои пули на пол, как отторгнутые ткани организма. Я не думала, что нам нужен изолятор для Стивена и Натаниеля. Я могла ошибаться на счет Натаниеля, но не думаю. Я доверяла мнению Стивена.

Натаниель так и не пришел в сознание. Я расспросила врачей про его ранения, и они мне все рассказали, так как все еще думали, что я из полиции, и спасла их задницы. Благодарность – великая вещь.

Кто-то практически выпотрошил Натаниеля. Я не имею в виду – просто вспорол ему живот. Этот кто-то вспорол его и дал его внутренностям вывалиться на пол. Так же у него были сильные повреждения и других частей тела. Над ним сексуально надругались. Конечно, занимаясь проституцией, будь готов к насилию. Все что надо сделать – сказать “нет”. Скорее всего, сначала было насилие, а затем они хотели убить его. Это было слегка менее отвратительно в таком порядке. Слегка.

На запястьях и лодыжках у него были отметины, как будто он был скован. Кровоподтеки были такие, будто он вырывался, а раны не заживали. Это означало, что они использовали цепи с высоким содержанием серебра, которые не только держат, но и причиняют боль. Кто бы это с ним ни сделал, он знал о том, что ему попался ликантроп. Он подготовился. Что заставляет задаться очень интересными вопросами.

Стивен говорил, что Габриель был сутенером. Я понимала, почему людям нравилась такая экзотика, как верлеопарды. Я знала так же, что существует садомазохизм. Оборотни могли выдержать чертовски много боли. Так что такой вариант имел смысл. Но это было за рамками сексуальных игр. Я не видела ничего настолько жестокого, если не считать дел о серийных убийствах.

Я не могла оставить их одних, без защиты. Даже если не брать в расчет сексуальных извращенцев, нельзя было забывать про верлеопардов. Хоть Зейн и целовал в слезах мне ноги, есть и другие. Пока у них нет порядка в стае, нет альфа, им некому велеть оставить Натаниеля в покое. Настоящих леопардов обычно не волнует, кто главный. У них нет стаи, но оборотни – не звери, они люди. А это означает, что как бы ни была сильна и проста их звериная часть, человеческая половина всегда найдет способ все испортить. Раз Габриель не сдерживал своих людей, то я не могла быть уверена, что они не придут и не постараются опять забрать Натаниеля. Габриель был просто больным котенком, да и Зейн не произвел на меня особого впечатления. Кого в этом случае надо звать для подкрепления? Местную стаю вервольфов, конечно. Стивен был членом стаи. Они должны его защитить.

В дверь постучали. Я достала браунинг и положила на колени под журнал, который читала. Мне удалось найти старый номер “National Wildlife”со статьей про медведей. Журнал прекрасно скрывал пистолет.

– Кто там?

– Это Ирвинг.

– Заходи.

Я не убрала браунинг, на случай, если кто-нибудь попытается войти, втолкнув его в комнату перед собой. Ирвинг был вервольфом и репортером. Для репортера он был неплохим парнем, но не таким осторожным, как я. Когда увижу, что он один, тогда уберу пистолет.

Ирвинг открыл дверь, улыбаясь. Его курчавые каштановые волосы обрамляли голову, как нимб, с круглой блестящей лысиной посередине. На маленьком носу сидели очки. Он был невысокого роста и производил впечатление кругленького, но не толстого. Он выглядел как угодно, но не как большой злой серый волк. Он так же не был похож на репортера, что было одной из причин, почему у него получались отменные интервью, но и поэтому же он всегда оставался за кадром. Он работал на St. Louis Post-Dispatch, и много раз брал интервью у меня.

Он закрыл за собой дверь. Я достала из-под журнала пистолет, и его глаза расширились.

Он сказал тихо, но не шепотом:

– Как Стивен?

– Как ты сюда попал? У двери должна быть охрана.

– Боже, Блейк, я тоже рад тебя видеть!

– Не шути со мной, Ирвинг. За дверью должен быть коп.

– Он болтает с очень хорошенькой сестричкой за столом.

– Черт побери!

Я не настоящий полицейский, так что я не могла выйти и построить охрану, но это было так соблазнительно. В правительственных кругах давно муссировали закон о том, чтобы придать охотникам на вампиров статус федеральных агентов. Иногда я думала, что это плохая идея. Иногда – наоборот.

– Расскажи мне быстренько, пока меня не выгнали. Как Стивен?

Я в общих словах рассказала, что произошло.

– Тебя не волнует состояние Натаниеля?

Ирвинг замялся.

– Ты знаешь, что де факто Сильви сейчас вожак стаи, пока Ричард уехал из города работать над диссертацией?

Я вздохнула.

– Нет, я не знала.

– Я знаю, что вы не разговаривали с Ричардом с тех пор, как расстались, но я думал, кто-нибудь другой об этом упомянул.

– Остальные волки обходят меня стороной так же осторожно, как смерть. Никто не разговаривает со мной о Ричарде, Ирвинг. Сдается мне, он запретил им общаться со мной.

– Насколько я знаю, нет.

– Удивительно, что ты пришел сюда не затем, чтобы сделать статью.

– Я не могу писать об этом, Анита. Это слишком близко к дому.

– Потому что ты знаешь Стивена?

– Потому что все это про оборотней, а я простой обычный репортер.

– Ты действительно думаешь, что потеряешь работу, если они узнают?

– Работу, черт… А что скажет моя мама?

Я улыбнулась.

– Значит, ты не можешь побыть телохранителем.

Он нахмурился.

– Ты знаешь, я не думал об этом. Раньше, когда член стаи был ранен, и это нельзя было скрыть от общественности, Райна обычно всегда мчалась на выручку. После ее смерти, я не думаю, что у нас есть альфа, которые не скрывают, кто они на самом деле. Никого, кому бы я доверил охранять Стивена, во всяком случае.

Райна была спутницей вожака стаи до того, как эта “должность” перешла ко мне. Формально, предыдущая лупа не должна была умирать, чтобы уступить свое место – в отличие от Ульфрика, Вожака. Но Райна была любовницей Габриеля. У них были общие интересы, типа съемок порнографии с оборотнями и людьми в главных ролях. Она была за камерой, когда Габриель пытался меня изнасиловать. О, да, Райна определенно доставила мне удовольствие прокомпостировать ее билет.

– Ты уже второй раз игнорируешь Натаниеля, – сказала я, – в чем дело, Ирвинг?

– Я же сказал – Сильви у нас главная, пока не вернется Ричард.

– И что?

– Она запретила нам в любых видах помогать верлеопардам.

– Почему?

– Райна много использовала верлеопардов в своей порнушке, вместе с волками.

– Я видела один из фильмов. И меня он не впечатлил. Отвратительно, но не впечатляюще.

Ирвинг смотрел на меня очень серьезно.

– Она так же позволяла Габриелю и остальным кошкам наказывать непослушных членов стаи.

– Наказывать? – переспросила я.

Ирвинг кивнул.

– Сильви была одной из тех, кого наказывали, и больше, чем один раз. Она их всех ненавидит, Анита. Если бы Ричард не запретил этого, она бы вместе со стаей охотилась бы на леопардов и перебила бы их всех.

– Я видела, какие игры Габриель и Райна считали веселыми. Думаю, в этом я на стороне Сильви.

– Вы сделали за нас работу, ты и Ричард. Ричард убил Маркуса и теперь он Ульфрик, вожак стаи. Ты убила Райну, и теперь ты наша лупа.

– Я пристрелила ее, Ирвинг. По закону стаи, как мне сказали, использование огнестрельного оружия при вызове не допускается. Я сжульничала.

– Ты наша лупа не потому, что убила Райну, а потому что Ричард ввел тебя в стаю, как свою спутницу.

Я покачала головой.

– Мы больше не встречаемся, Ирвинг.

– Но Ричард не выбрал новую, Анита. А пока не выбрал, это ты.

Ричард был высок, смугл, красив, честен, правдив, храбр. Он был совершенством… кроме того, что был вервольфом. Но даже это было простительно, или я думала так. Пока не увидела его в действии. Увидела трапезу целиком. Мясо было сыровато и еще дергалось, а соус – слишком кровавым.

И теперь я встречалась только с Жан-Клодом. Не уверена, что свидания с главой вампиров города были продвижением по сравнению со свиданиями с главой вервольфов, но я сделала свой выбор. Именно бледные руки Жан-Клода ласкали мое тело. Его черные волосы касались моей подушки. В его полночно-синие глаза я смотрела, когда мы занимались любовью. Хорошие девочки не занимаются сексом до свадьбы, особенно с немертвыми. И я не думаю, что хороших девочек мучают сожаления из-за бывшего бойфренда А, которому они предпочли бойфренда Б. Может быть, я ошибалась. Мы с Ричардом избегали друг друга, как могли. Так продолжалось уже больше шести недель. Не так давно он уехал из города. И теперь избегать друг друга стало довольно просто.

– Даже не спрашиваю, о чем ты думаешь, – сказал Ирвинг, – подозреваю, что знаю и так.

– Не будь таким умным, черт возьми, – сказала я.

Он развел руки.

– Издержки профессии.

Это заставило меня рассмеяться.

– Итак, Сильви запретила всем помогать леопардам. Так почему это не коснулось Стивена?

– Он пошел против ее прямых приказов, Анита. Для любого на таком же низком положении в стае, на котором находится Стивен, это означает хорошую трепку. Но Сильви это не впечатлит. Она вздрючит его, и не разрешит никому прийти поухаживать за ним. Я ее хорошо знаю.

– Я не могу сидеть тут круглые сутки, Ирвинг.

– Они поправятся где-то через день.

Я нахмурилась.

– Я не могу остаться здесь на два дня.

Он отвернулся, и подошел к кровати Стивена. Смотря на спящего, он сжимал и разжимал руки перед собой.

Я подошла и тронула Ирвинга за руку.

– Что ты хочешь мне сказать?

Он потряс головой.

– Не понимаю, о чем ты.

Я развернула его, заставив смотреть мне в глаза.

– Говори, Ирвинг.

– Ты не оборотень, Анита. И ты не встречаешься больше с Ричардом. Тебе нужно уйти из этого мира, а не ввязываться в него все дальше.

Он выглядел так серьезно, почти торжественно, что я испугалась.

– Ирвинг, в чем дело?

Он просто покачал головой.

Я схватила его за обе руки, и заставила себя не начать его трясти.

– Что ты скрываешь?

– Есть способ заставить стаю охранять Стивена и Натаниеля.

Я сделала шаг назад.

– Слушаю.

– Ты выше Сильви по рангу.

– Я не оборотень, Ирвинг. И даже не подружка вожака.

– Ты больше, чем это, Анита, и ты сама это знаешь. Ты убила некоторых из нас. Ты убиваешь просто и без угрызений совести. Стая это уважает.

– Боже, Ирвинг, что за всеобщее признание!

– Ты плохо себя чувствуешь из-за того, что убила Райну? Ты потеряла сон из-за Габриеля?

– Я убила Райну, потому что она пыталась убить меня. И убила Габриеля по той же самой причине, самооборона. Так что нет, я не потеряла сон.

– Стая уважает тебя, Анита. И если ты сможешь найти членов стаи, про которых все и так знают, что они оборотни, и убедить их, что ты значительно страшнее, чем Сильви, то они будут охранять и Стивена, и Габриеля.

– Я не страшнее Сильви, Ирвинг. Я не могу выбить из них послушание. А она может.

– Но ты можешь убить их, – сказал он очень спокойно, глядя мне в лицо, ожидая, как я отреагирую.

Я открыла и закрыла рот.

– Что ты пытаешься мне подсказать сделать, Ирвинг?

Он покачал головой.

– Ничего. Забудь, что я сказал. Я не должен был это говорить. Просто оставь здесь побольше полиции, и езжай домой, Анита. Уходи от этого, пока еще можешь.

– Что происходит, Ирвинг? С Сильви могут быть проблемы?

Он посмотрел на меня. Его обычно веселый взгляд был задумчив, торжественен. Он снова покачал головой.

– Мне нужно идти, Анита.

Я схватила его за руку.

– Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне, в чем дело.

Он повернулся ко мне медленно и с неохотой. Я отпустила его и сделала шаг назад.

– Говори.

– Сильви бросала вызов любому в стае, кто был выше нее по рангу, и каждый раз побеждала.

Я посмотрела на него.

– Ну и что?

– Ты отдаешь себе отчет, насколько это необычно для женщины – пробивать себе путь наверх, и становиться второй? В ней всего-то пять футов, шесть дюймов, она тонкая. Хочешь узнать, как она побеждала?

– Ты становишься скрытным, Ирвинг. Это на тебя не похоже. Я не собираюсь играть с тобой в угадайку. Просто скажи мне.

– Он убила первых двоих, с кем дралась. Ей не обязательно было делать это. Она так решила. Следующие трое, которым она бросила вызов, не приняли его и просто согласились признать ее доминантой по отношению к себе. Они не хотели рисковать жизнью.

– Очень практично, – сказала я.

Он кивнул.

– И с Сильви всегда так. Для вызовов она выбрала членов одного из внутренних кругов. Она слишком мала, чтобы быть одной из крутых, кроме того, я думаю, она боялась Джамиля, и Шанг-Да.

– Джамиля? Ричард не прогнал его? Он же был одним из подхалимов Маркуса и Райны?

Ирвинг пожал плечами.

– Ричард решил, что перемены пройдут проще, если он оставит на местах некоторых из старой гвардии.

Я покачала головой.

– Джамиля надо было выгнать или убить.

– Может и так, но, похоже, что он поддерживает Ричарда. Думаю, он сильно удивился, когда его не убили. Ричард заслужил эту преданность.

– Не думала, что у Джамиля есть хоть какая-нибудь преданность, – сказала я.

– Никто не думал. Сильви дралась, и заняла место Гери, второго в стае.

– Она убила ради этого?

– Что удивительно, нет.

– Окей, Сильви строит стаю. Она вторая по рангу. Отлично, и что дальше?

– Мне кажется, она хочет быть Ульфриком, Анита. Она хочет на место Ричарда.

Я уставилась на него.

– Но есть только один способ стать Ульфриком, Ирвинг.

– Убить старого короля, – сказал Ирвинг, – да, думаю, Сильви это знает.

– Не видела, как она дерется, но я видела, каков в деле Ричард. Он весит фунтов на сто больше нее, и все эти фунты – мускулы. Он очень хорош. Она не может победить его в честной схватке, ведь так?

– Ричард как будто ранен, Анита. Из него будто вынули сердце. Я думаю, если она бросит вызов и действительно захочет этого – она победит.

– Что ты хочешь сказать? Что он в депрессии? – спросила я.

– Больше, чем в депрессии. Ты знаешь, как он ненавидит быть одним из монстров. Он никого не убивал кроме Маркуса. Он не может простить себя.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я слушаю. Из репортеров выходят благодарные слушатели.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Рассказывай остальное.

Ирвинг опустил глаза, потом снова посмотрел на меня.

– Он не говорит со мной про тебя. Единственное, что он сказал – что даже ты не смогла принять то, кто он есть. Даже ты, Палач, была в ужасе.

Настала моя очередь опускать глаза.

– Я не хотела.

– Мы не можем изменить то, что чувствуем, – сказал Ирвинг.

Мы встретились глазами.

– Я бы изменила, если бы могла.

– Верю тебе.

– Я не хочу, чтобы Ричард погиб.

– Никто не хочет. Я боюсь того, что может натворить Сильви, если некому будет ее остановить.

Он подошел к другой кровати.

– Первое, что она приказала бы сделать – охотиться на верлеопардов. Мы бы истребили их.

Я сделала глубокий вздох.

– Я не могу изменить то, что я чувствую по поводу того, что я видела, Ирвинг. Я видела, как Ричард съел Маркуса.

Я пересекла комнату, качая головой.

– Чем я могу помочь?

– Созови стаю, и потребуй, чтобы они признали тебя своей лупой. Заставь нескольких из них явиться сюда и охранять обоих мальчиков вопреки приказам Сильви. Но ты должна будешь взять их под свою защиту. Ты должна будешь пообещать им, что она их не тронет, и что ты за этим проследишь.

– Если я это сделаю, и Сильви это не понравится, мне придется ее убить. Будет похоже, как будто я провоцирую ее. Это слишком преднамеренно даже для меня.

Он покачал головой.

– Я прошу тебя быть нашей лупой. Быть лупой Ричарда. Показать Сильви, что если она не перестанет нарываться, то Ричард, может, ее и не убьет, но это сделаешь ты.

Я вздохнула:

– Черт.

– Прости, Анита. Я бы ничего и не сказал, но…

– Мне надо было это знать, – сказала я и порывисто обняла его. Он замер в удивлении, а потом обнял меня тоже.

– Это за что?

– За то, что рассказал. Знаю, что Ричарду бы это не понравилось.

Его улыбка выцвела.

– Ричард наказал двоих с тех пор, как стал главным. Они усомнились в его авторитете, большое дело, и чуть не убил их.

– Как? – спросила я.

– Он исполосовал их, Анита. Он был как будто кто-то другой, что-то другое.

– Ричард не делает таких вещей.

– Теперь делает, хоть и не все время. В основном, он в порядке, но затем он вдруг переключается и впадает в ярость. И я не хочу оказаться поблизости, когда это происходит.

– Ему сильно поплохело? – спросила я.

– Ему приходится принять, кто он есть, Анита. Он должен принять своего зверя, или он просто сведет себя с ума.

Я покачала головой.

– Я не могу помочь ему полюбить его звериную часть. И сама не могу принять ее.

Ирвинг пожал плечами.

– Не так уж плохо быть в меху, Анита. Есть вещи и похуже… типа быть ходячим мертвецом.

Я нахмурилась.

– Выметайся, Ирвинг, и спасибо, что рассказал.

– Надеюсь, через недельку ты еще будешь благодарна.

– Я тоже надеюсь.

Ирвинг дал мне несколько телефонных номеров и ушел. Не хотел оставаться слишком долго. Кто-нибудь мог заподозрить в нем больше, чем просто репортера. Но никого, похоже, не волновала моя репутация. Я поднимала зомби, убивала вампиров и встречалась с Мастером Города. Если люди начнут подозревать, что я еще и оборотень, то какая, в общем-то, разница?

Ирвинг дал мне три имени относительно послушных членов стаи, которые были достаточно крепки, чтобы исполнить роль телохранителей, и достаточно слабы, чтобы я легко сумела их запугать. Мне не хотелось этого делать. Стая была основана на повиновении: кнут и пряник, в основном – кнут. Если те, кого я позову, откажутся подчиняться, мне придется их наказать, иначе – я не лупа, я не достаточно сильна стоять спиной к спине с Ричардом. Конечно, он скорее всего не обрадуется. Похоже, он начал меня ненавидеть. И я не винила его в этом. Он ненавидел бы меня, и если бы я вмешалась.

Но дело было не только в Ричарде. Еще был Стивен. Он однажды спас мне жизнь, и я до сих пор не вернула долг. И он был одним из тех людей, кто был вечной жертвой, до сегодняшнего дня. Да, Зейн чуть не убил его, но смысл не в этом. Он поставил дружбу превыше преданности стае. Что означает, что Сильви может отказать ему в покровительстве стаи. И он станет, как все верлеопарды, закуской для любого желающего. Я не могла позволить этому случиться.

Стивен может умереть. Ричард может умереть. Может, мне придется убить Сильви. Может, мне придется покалечить или убить несколько членов стаи, чтобы настоять на своем. Может, может, может. Черт возьми.

Я никогда не убивала, кроме случаев самозащиты или если мстила. Положа руку на сердце, это было бы началом преднамеренных хладнокровных убийств. Может быть, не формально, но я знала, что дай только волю. Это как принцип домино. Все костяшки стоят прямо и неподвижно, пока вы не роняете одну из них. И вот их уже не остановить. И все бы закончилось новым раскладом: Ричард устойчиво держит власть, Стивен и верлеопарды в безопасности, Сильви свергнута или мертва. Первые три установки должны были выполниться. Но все зависело от Сильви, как выйдет с последней. Сурово, но справедливо. Конечно, была еще одна возможность: Сильви могла убить меня. Это бы снова открывало ей дорогу ко всему. Сильви не была совершенно безжалостной, но она не потерпела бы никого на своем пути. Эта черта у нас с ней была общая. Нет, я не безжалостна. Если бы была, я бы просто позвала Сильви на встречу и пристрелила бы ее. Но я пока еще не стала совершенным социопатом. Милосердие может сыграть с вами злую шутку, но иногда это все, что делает нас людьми.

Я взялась за телефон. Для начала я выбрала мужское имя, Кевин, фамилии не было. Его голос был сонным и сиплым, как будто он курил.

– Кто это, черт побери?

– Мило, – сказала я, – очень мило.

– Кто это?

– Это Анита Блейк. Ты знаешь, кто я?

Когда пытаетесь угрожать, меньше – значит больше. Я и Клинт Иствуд. Он не отвечал секунд тридцать, и молчание наслаивалось. Его дыхание участилось. Я почти могла слышать, как бьется его сердце.

Он ответил так, как будто привык к странным телефонным звонкам и делам стаи.

– Ты наша лупа.

– Очень хорошо, Кевин, очень хорошо, – снисходительность тоже работала.

Он прокашлялся.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты приехал в Университетскую Больницу Сент-Луиса. Стивен и Натаниель ранены. И я хочу, чтобы ты их охранял.

– Натаниель – один из леопардов.

– Именно так.

– Сильви запретила нам помогать верлеопардам.

– Сильви ваша лупа?

Вопросы тоже хороши, но только если знаете на них ответ. Если вы задаете вопросы, а ответы вас удивляют, то выглядит это глуповато. Трудно выглядеть угрожающе, если вы кажетесь плохо информированным.

Он безмолвствовал ровно секунду.

– Нет.

– А кто?

Я услышала, как он сглотнул.

– Ты.

– Я выше нее по рангу?

– Ты знаешь, что да.

– Тогда тащи сюда свою задницу, и делай так, как я говорю.

– Сильви накажет меня, лупа. Правда…

– Я прослежу, чтобы она этого не сделала.

– Ты просто человек и подружка Ричарда. Ты не сможешь сразиться с Сильви и остаться в живых.

– Ты прав, Кевин. Я не могу сразиться с Сильви, но я могу ее убить.

– Что ты имеешь в виду?

– Если она накажет тебя за помощь мне, я убью ее.

– Ты не серьезно…

Я вздохнула.

– Послушай, Кевин, я видела Сильви. И когда я говорю, что смогу приставить пистолет к ее голове и нажать на курок, можешь мне поверить. Я могу убить и убью Сильви, если она заставит меня. Никаких шуток, никакого блефа, никаких игр.

Я заслушалась саму себя. Мой голос звучал устало, почти скучно, и так серьезно, что это было пугающе.

– Хорошо, я все сделаю. Но если ты не сдержишь слово, она может убить меня.

– Ты под моей защитой, Кевин, а я знаю, что это значит в стае.

– Это значит, что я должен признать тебя доминантом, – сказал он.

– И еще это значит, что если кто-нибудь бросит тебе вызов, то я смогу помочь тебе драться. Это похоже на честную сделку.

Телефонную линию снова наполнило молчание. Его дыхание замедлилось, стало более глубоким.

– Обещай, что ты не допустишь, чтобы меня убили.

– Я не могу этого обещать, Кевин, но я могу пообещать, что если Сильви убьет тебя, я убью ее за тебя.

Опять тишина, на этот раз чуть меньше.

– В это я верю. Буду в больнице минут через сорок, или меньше.

– Спасибо, жду.

Я повесила трубку, затем сделала еще два звонка. Все согласились приехать. Я провела черту на песке между собой и Сильви. И ей это вряд ли понравится, даже наверняка не понравится. Не могу ее в этом винить. На ее месте, я бы ужасно разозлилась. Но ей лучше оставить Ричарда в покое. Ирвинг сказал, что Ричард будто ранен, словно из него вынули сердце. И я поучаствовала в этом. Я нарезала его сердце на крошечные кусочки, и плясала на них. Не нарочно. Намерения у меня были самые лучшие, но вы знаете, что говорят про благие намерения. Я не могла любить Ричарда, но я могла убить за него. Убийство было более практичным из этих двух даров. А в последнее время я стала очень-очень практичной.