"Дисфункция реальности: Угроза" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер)

19

Грэм Николсон сидел на высоком табурете у стойки бара ресторана «Рухнувший Склад». Он расположился как можно дальше от ревущего аудиоблока и слушал, как Диего Санигра из экипажа «Брийана» жаловался на то, как обошелся с его судном Колин Рексрю. «Брийан» – звездолет, который занимался перевозкой колонистов, прибыл на Лалонд два дня назад, но до сих пор все пять с половиной тысяч колонистов, которых он привез, так и сидели в своих отделениях ноль-тау. Дело принимало самый скверный оборот, жаловался Диего Санигра, губернатор не имел права запрещать колонистам высадку. Расходы энергии, связанные с каждым лишним часом пребывания на орбите, выливались в умопомрачительные суммы. Транспортная компания как всегда во всем обвинит экипаж, в результате пострадает его жалованье, а о премиальных вообще можно будет забыть. В общем, все его планы на будущее окажутся под серьезной угрозой, а может быть, и вообще рухнут.

Грэм Николсон сочувственно кивал, а его нейронные процессоры тщательно запоминали все эти жалобные стенания и заносили их в ячейки электронной памяти. Едва ли большая часть этой информации оказалась бы полезной, но ее вполне можно было использовать в качестве дополнительного материала, который мог стать иллюстрацией того, как большой конфликт оказывает влияние на отдельные человеческие судьбы. А это он умел подавать очень хорошо.

Из своих семидесяти восьми лет пятьдесят два года Грэм проработал репортером. Он считал, что никакие курсы повышения квалификации журналистов уже не научат его ничему новому. Обладая таким опытом, ему бы следовало бы самому вести курсы, вот только едва ли нашелся бы редактор новостей, который рискнул бы развратить своих молодых репортеров до такой степени. Во всяком случае, он был поденщиком журналистики, который безошибочно чувствовал, когда заурядная житейская драма может перерасти в душераздирающую трагедию эпического масштаба. Он всегда брал свою аудиторию за живое, высвечивая страдания и невзгоды маленьких людей, которые были растоптаны, тех, кто не мог противостоять огромной мощи бездушных правительств, бюрократических аппаратов и компаний. Он строил так свои репортажи вовсе не по причине собственного морального негодования и не считал себя защитником угнетенных. Просто он использовал все эти эмоции в качестве сырья, из которого в конечном счете получались интересные репортажи, собиравшие большие аудитории. Он уже и сам стал чем-то напоминать жертв, которым так симпатизировал. Отчасти это было сделано с умыслом: его неухоженная красноватая кожа, слезящиеся глаза и не очень хорошо сидевшая одежда вызывали у публики больше доверия.

Его имя, всегда вызывавшее ажиотаж, пользовалось спросом среди бульварных программ, но благодаря сосредоточенности на нездоровых аспектах общества, в которых он разбирался лучше всех, Грэм Николсон приобрел репутацию специалиста по самым грязным делам. Он вдруг обнаружил, что его фактически изгнали из всех более или менее престижных передач. И вот уже в течение десяти лет он не сделал ни одного репортажа, который хотя бы наполовину укладывался в рамки приличий. За последние несколько лет он использовал свои нейронные процессоры не столько для записи ощущений с мест событий, сколько для запуска программ, стимулирующих успокоение собственной нервной системы. Восемь лет назад «Тайм-Юниверс» предоставило ему грязную работенку, за которую едва ли взялся бы кто-нибудь еще кроме него. Это было сделано для того, чтобы он не маячил в студии и редакции, где заправляли его ровесники.

Ну и хватит об этом, ведь самое смешное началось в редакции именно сейчас. Дело в том, что с недавних пор Грэм Николсон стал настоящей звездой. Лалонд уже принес ему славу и почести, которых он был лишен все эти годы, а впоследствии должен был принести и одно из уютных редакционных кресел на его родном Дикейтуре.

Находясь на Лалонде в течение трех месяцев, он должен был составить документальный репортаж о новой колонии, расположенной на самом краю цивилизованного мира. Ему было поручено собрать наиболее характерные впечатления об этой планете и сделать репортажи с мест для библиотеки электронной памяти информационной компании. Затем на Лалонде началось это бедствие. Пагубное для планеты и ее жителей, для Рексрю и сотрудников Компании Освоения Лалонда, это бедствие стало для Грэма Николсона манной небесной. В зависимости от того, у кого он брал интервью, оно превращалось и в войну, и в мятеж иветов, и в агрессию ксеноков. В информационных дисках, которые неделю назад «Юридайс» повез на Авон, Грэм отразил все три теории. Было довольно странно, что спустя две с половиной недели губернатор все еще не сделал официального заявления по поводу того, что же именно происходит в округах Кволлхейма и Замджана.

– Главный помощник Рексрю Терранс Смит говорит, что нас отправят на другую колонизуемую планету, которая находится на следующей стадии развития, – продолжал ворчать Диего Санигра. Он сделал еще глоток горького пива. – Как будто это поможет. Поставьте себя на место колониста, который оплатил проезд на Лалонд, а в конечном счете оказался на Ляо Тунь Ван? Вы же знаете, что эта планета этнических китайцев, а им не нужны колонисты – евро-христиане, которые у нас на борту.

– А это как раз то место, куда Терранс Смит предлагает их отвезти? – поинтересовался Грэм Николсон. Диего уклончиво хмыкнул.

– Я сказал это просто в качестве примера.

– А как насчет запасов горючего? Достаточно ли у вас гелия и дейтерия для того, чтобы добраться до другой колонизуемой планеты, а затем вернуться на Землю?

Диего Санигра начал отвечать, но Грэм Николсон слушал его не очень внимательно. Его взгляд скользил по жаркому, заполненному людьми помещению. В это время в космопорте как раз сменилась вахта, и количество рейсов макбоингов было относительно небольшим. Лишь три незагруженных грузовых звездолета находились на орбите Лалонда; шесть кораблей с колонистами ждали распоряжений Рексрю. Большинство обслуживающего персонала космопорта просто приходило к началу каждой смены, рассчитывая получить за это оплату.

«Хотел бы я знать, как они отнесутся к тому, что сверхурочных больше не будет?» – спросил себя Грэм, подумав, что это могло бы стать сюжетом очередного репортажа.

«Рухнувший Склад» явно не испытывал лишений, выпавших на долю остальной части города. Этот удаленный от эпицентра событий район не протестовал против действий Рексрю и не устраивал погромов иветов. В нем проживало множество семей работников Компании Освоения Лалонда. Сидевшая в этот вечер толпа людей заливала свои печали спиртным. Официантки сновали от одного конца длинного помещения к другому. Быстро вращавшиеся под потолком вентиляторы мало что могли поделать с жарой.

Грэм услышал, как колеблется звук аудиоблока, пение замедляется, а голос певца становится все ниже и наконец превращается в неестественный бас. Затем тембр голоса вновь повышается, доходя до девичьего сопрано. Толпа, собравшаяся вокруг аудиоблока, начинает хохотать, а один из весельчаков ударяет по аппаратуре кулаком. Через мгновение звук приходит в норму.

В этот момент Грэм увидел, как мимо него проходят высокий мужчина и красивая молоденькая девушка. Что-то в лице этого мужчины показалось ему знакомым. Он вспомнил, что эта девушка – одна из официанток «Рухнувшего Склада». Однако сегодня на ней были джинсы и простая хлопковая блузка. Мужчина же был средних лет и носил аккуратную бородку. Его волосы были собраны на затылке в небольшой «хвост». На нем была стильная кожаная куртка и шорты пепельного цвета. Он был очень высокого роста, почти такого же как у эденистов.

Бокал светлого пива выскользнул из оцепеневших пальцев Грэма. Ударившись о майоповые доски, он разбился и облил туфли и носки репортера.

– Вот дерьмо! – прохрипел он. Страх, внезапно сковавший его горло, превратил восклицание в шепот.

– С вами все в порядке? – осведомился Диего Санигра, раздраженный тем, что ему пришлось оборвать свои стенания. Он заставил себя не смотреть на эту парочку.

– Да, – пробормотал он, – со мной все в порядке.

«Слава богу, никто не обратил внимания, если бы он только оглянулся...» Он покраснел и нагнулся, чтобы поднять осколки бокала. Когда он вновь выпрямился, парочка была уже у стойки бара. Каким-то образом им удалось пробраться сквозь самую давку.

Грэм активизировал свои нейронные процессоры на выполнение программы главного поиска. Он не мог ошибиться. Файл, в котором хранились данные об общественных деятелях, извлек из ячеек памяти визуальный образ, который был записан сорок лет назад. Сходство было полным.

Латон!

Лейтенант Дженни Харрис дернула поводья, и ее пегий конь обошел стороной большое кволтуковое дерево. Весь опыт ее общения с животными сводился к теоретическому курсу и неделе, проведенной в седле пять лет назад, во время учений секретной службы на Кулу. Теперь, оказавшись здесь, она вела экспедиционный отряд по самым глухим участкам джунглей бассейна притока Джулифф, стараясь при этом не привлечь к себе внимание вооруженных сил вероятного агрессора. Это, конечно, были не лучшие условия для повторного ознакомления с искусством верховой езды. Она считала, что конь почувствует, когда ей будет неудобно, но он делал это весьма неуклюже. Всего через три часа верховой езды каждый мускул нижней части ее тела взывал об отдыхе. Руки и плечи одеревенели, зад перестал что-либо ощущать, кроме жгучей боли, которая с каждой минутой усиливалась.

«Хотела бы я знать, как это издевательство над собственным телом влияет на мои импланты?»

Ее нейронные процессоры поддерживали программу расширенного сенсорного анализа, усиливая возможности бокового зрения и почти запредельного аудиовосприятия, тщательно исследуя любые признаки скрытого враждебного присутствия. По большому счету, все это было, конечно, не более чем электронной паранойей.

С тех пор как они покинули «Исакор», им удалось обнаружить вдалеке лишь одинокого сейса, который явно не испытывал желания помериться силами с тремя лошадьми.

Она слышала как за ней тащились Дин Фолан и Билл Данца. Ей очень хотелось узнать, как они справляются со своими лошадьми. Присутствие за спиной двух бойцов дивизии спецназначения (предназначенной для ведения тактических боевых действий) создавало гораздо более комфортные условия, нежели любая программа-стимулятор. Она была обучена основным методам тайного передвижения в полевых условиях, но их просто выводили для этого. Сочетание генинженерии и поддержки нейронных процессоров превратило их в настоящие боевые машины.

Дин Фолан был мужчиной лет тридцати пяти, с черной как эбонит кожей и вкрадчивыми манерами, приобретенными с помощью генинженерии. Он был среднего роста, но обладал длинными и мощными конечностями, по сравнению с которыми его торс казался чахлым. Дженни знала, что такой эффект получался благодаря усилению мышц. Его кости, усиленные силиконовым волокном, были удлинены, в результате чего он мог более эффективно использовать их в качестве рычагов, к тому же это позволило вживить в них большее количество имплантов.

Что касается двадцатипятилетнего Билла Данца, то этот высокий, широкоплечий, обладавший длинными гладкими мышцами боец был живым воплощением концепции солдата сегодняшнего дня. Это был генотип старого прусского воина – неулыбчивый, но учтивый блондин. Один его вид внушал опасения окружавшим людям. С ним можно было выпутаться из любой кабацкой ссоры, независимо от того, насколько вы сами были пьяны. Дженни подозревала, что у него отсутствует чувство юмора. За последние три года он трижды принимал участие в тайных операциях. При подготовке к выполнению этого задания она получила доступ к его файлу. Ему пришлось выполнять весьма тяжелые задания, одно из которых стоило восьми месяцев пребывания в госпитале, восстановления с помощью клонированных органов, а также Изумрудной Звезды, врученной ему герцогом Салионом, первым кузеном Алистера II и председателем комиссии по безопасности Тайного Совета Кулу. Во время путешествия по реке он ни разу не упомянул этот эпизод.

Между тем характер окружавших их джунглей начал меняться. Плотные заросли низкорослых деревьев, которые скорее походили на кусты, уступили место высоким стройным стволам, пышные ветви которых росли на высоте не ниже тридцати метров. Плотное одеяло ползучих растений покрыло землю и поднималось вверх, опутав нижнюю треть стволов плотным узором своей паутины. Все это значительно улучшило видимость, но лошадям теперь приходилось высоко поднимать ноги. Высоко над головой между деревьями прыгали венналы. Цепляясь за гладкую кору, они стремительно взбирались по тонким стволам наверх и прятались в листве у самой вершины.

Еще через сорок минут они подошли к небольшому ручью. Дженни медленно, в несколько приемов, спешилась и подвела лошадь к воде, чтобы та напилась. Вдалеке она увидела стадо дандерилов, которое удалялось от ручья, над которым клубился пар. С востока надвигались тучи. Она знала, что уже через час пойдет дождь.

Вслед за ней спешился Дин Фолан, а Билл Данца остался в седле, продолжая вести наблюдение с высоты своей лошади. Все трое были одеты в одинаковые сверхпрочные комбинезоны светло-зеленого цвета, предохранявшие от осколков и покрытые специальным слоем, который рассеивал лучи лазеров и мазеров. Легкая броня была превосходно подогнана, а ее внутренний слой был выполнен из губки и предохранял кожу от травм. Вмонтированные в ткань костюма термопроводящие волокна поддерживали заданную температуру, что на Лалонде было настоящим благом. Если бы в них попал осколок снаряда, то сразу же включились бы микровалентные генераторы, размещенные вокруг талии, которые мгновенно укрепили бы ткань, равномерно распределили бы удар и защитили бы хозяина костюма от огня автоматического оружия. (Дженни сожалела только о том, что этот костюм не защищает ее от ран, натертых седлом.) Защиту тела дополнял шлем-раковина, который подгонялся с такой же тщательной точностью, что и костюм. Широкие выпученные линзы, а также небольшой центральный вентиль V-образного воздушного фильтра придавали им внешний вид насекомых. На воротнике разместилось кольцо оптических сенсоров, которыми можно было воспользоваться с помощью нейронных процессоров. Эти сенсоры предоставляли возможность наблюдать за тем, что происходит за спиной. В течение получаса они могли бы существовать даже под водой, поскольку была предусмотрена возможность рециркуляции кислорода.

Ручеек был довольно грязным, его камни были покрыты водорослями, но лошадям это обстоятельство, похоже, было совершенно безразлично. Дженни наблюдала за тем, как они жадно поглощали воду, и запросила питье у своего шлема-раковины. Осматривая свое местоположение с помощью блока инерционной навигации, она, присосавшись к появившейся у рта соски, пила ледяной апельсиновый сок.

Когда Дин и Билл поменялись местами, она активизировала коммуникационный блок защитного костюма, чтобы открыть канал связи с Мерфи Хьюлеттом. Покинув борт «Исакора», команда спецназа секретной службы отделилась от морских пехотинцев Конфедерации. Они сочли, что действуя отдельно, получат больше шансов захватить одного из зомбированных колонистов.

– Мы находимся в восьми километрах от Оконто, – сообщила она, – до сих пор мы не столкнулись ни с противником, ни с местными жителями.

– То же самое и у нас, – сообщил лейтенант морской пехоты, – мы в шести километрах южнее вас, и здесь тоже никого нет, кроме моих молокососов. Возможно, что инспектор Оконто действительно отправился в погоню за иветами, возглавив отряд из пятидесяти человек, но здесь они явно не проходили. В пятнадцати километрах отсюда начинается небольшой участок саванны, там около сотни ферм. Мы попробуем к ним подойти.

Ударил разряд статического электричества. Дженни инстинктивно проверила набор электронного вооружения, которое показывало ноль активности. Должно быть атмосферный разряд.

– Хорошо. Мы будем держаться поближе к деревне и надеемся, что найдем хоть кого-нибудь еще до того, как войдем в нее, – передала она.

– Понял. Предлагаю с этого момента выходить на связь каждые полчаса. Нет... – его сигнал утонул в шумных статических разрядах.

– Черт! Дин, Билл, нас забивают помехами.

Дин посмотрел на свой собственный блок электронного вооружения.

– Никакой активности не обнаружено, – сообщил он.

Успокоив лошадь, она вставила ногу в стремя и забралась в седло. Билл мгновенно проделал то же самое. Все трое сканировали прилегающие джунгли. Лошадь Дина нервно заржала. Дженни натянула поводья, чтобы унять своего коня, который все время крутился.

– Они там, – ровным голосом сказал Билл.

– Где? – спросила Дженни.

– Не знаю, но они наблюдают за нами. Я это чувствую. Мы им не нравимся.

Дженни едва сдержалась от резких возражений. Сейчас едва ли стоило полагаться на солдатские суеверия, хотя Билл имел гораздо более обширный боевой опыт, чем она. Быстрая проверка работоспособности электронного оборудования показала, что помехи оказали воздействие лишь на коммуникационный блок. Между тем ее блок электронного вооружения по-прежнему упорно молчал.

– Хорошо, – сказала она, – единственное, чего нам не стоит делать, так это бросаться в самую их кучу. Эденисты говорят, что они наиболее сильны, когда действуют группами. Давайте-ка рассредоточимся и посмотрим, сможем ли мы выйти из зоны помех. Мы должны быть в состоянии двигаться быстрее, чем они.

– Куда? – спросил Дин.

– Я все еще хочу добраться до деревни. Но не думаю, что теперь по-прежнему можно идти туда прямой дорогой. Мы двинемся на юго-запад, а затем повернем назад к Сконто. Есть вопросы? Нет. Тогда выступаем, Дин.

Они перешли ручей, причем лошади похоже были рады вновь отправиться в путь. Билл Данца вытащил из седельной кобуры свой термо-индукционный карабин, который в его лапище смотрелся как детская игрушка. Информация, передаваемая процессором поиска целей, тихим басовитым жужжанием отдавалась где-то в дальнем углу его сознания. На уровне сознания Билл даже не замечал ее, она стала неотъемлемой частью текущего момента, такой же как ритм идущей лошади или яркий солнечный свет.

Он замыкал маленькую процессию, постоянно наблюдая с помощью сенсоров, размещенных в задней части шлема-раковины, за тем, что происходит за его спиной. Если бы кто-нибудь спросил его, как он узнал, что рядом с ними враги, он бы просто пожал плечами и сказал бы, что не сможет это объяснить. Ему подсказал это инстинкт самосохранения, такой же властный как цветочная пыльца, которая оказывает воздействие на пчел. Кем бы они ни были, но они находились здесь, причем совсем рядом.

Заерзав в седле, он активизировал импланты сетчатки глаз на максимальное разрешение. Однако увидел лишь длинные и тонкие стволы темных деревьев, зеленые конусообразные кроны, которых дрожали в знойном воздухе. Мелькнуло и еще что-то почти неуловимое.

Да, это было движение.

Карабин начал разряжаться еще до того, как он о нем подумал. Когда Билл плавной дугой провел стволом карабина вдоль близлежащих кустов, перед его глазами появилась синяя графическая сетка поиска цели, похожая на подсвеченные неоном двери. В центральном квадратике возник красный кружок, и его нейронные процессоры дали веерный залп, который состоял из пятисот зарядов.

Индукционные импульсы ударили по стволам деревьев и листве. Участок джунглей в центральном синем квадрате прицельной сетки засверкал оранжевыми огоньками. Это продолжалось не более двух секунд.

– Слезайте, – передал он своим товарищам, – противник!

Сам он уже соскальзывал с лошади. Его ноги упруго приземлились на широкие треугольные листья ползучих растений. Инстинктивно подчинившись его команде, Дин и Дженни скатились со своих седел и, пригнувшись к земле, взяли наизготовку свои термо-индукционные карабины. Плавно развернувшись, каждый из них взял на мушку свой участок джунглей.

– Что это было? – спросила Дженни.

– Думаю, их было двое, – Билл быстро воспроизвел ситуацию. Это напоминало плотную черную тень, мелькнувшую за одним из деревьев, а затем разделившуюся на две тени. Именно в этот момент он открыл огонь, и образ задергался. Несмотря на все программы, которые он запускал, черные тени не становились более четкими. Однако не вызывало сомнений то, что по размерам они превосходили сейса. Ясно было и то, что они двигались в его сторону, используя в качестве прикрытия заросшие ползучими растениями нижние части стволов деревьев.

Он почувствовал восхищение – они умело маскировались.

– Что будем делать? – передал он мыслеобраз. Никто не ответил.

– Что будем делать? – спросил он громко.

– Рекогносцировка и оценка, – ответила Дженни, которая только что поняла, что даже передача мыслеобразов на короткое расстояние намеренно искажается противником. – Мы все еще находимся в зоне действия помех.

Над ее головой беззвучно вспыхнуло оранжевое пламя. Верхняя треть дерева, что стояло метрах в десяти левее Дженни, стала валиться на землю, вращаясь на обугленных остатках ствола. Только когда верхняя часть ствола заняла горизонтальное положение, густая зеленая крона на его вершине загорелась. Разгораясь, ветки кроны сразу же затрещали, окутавшись кольцом сизого дыма, а затем их охватило настоящее пламя. Вереща от боли, с них спрыгнули два веннала – их укромные гнезда довольно медленно разгорались. Перед тем как дерево окончательно рухнуло на землю, его ветви и листва горели таким свирепым огнем, который по яркости был сравним с палящим солнцем.

Лошади пятились назад и тревожно ржали. Их осаживали всадники.

Вцепившись в своего коня, Дженни поняла, что животные быстро привыкают к своим обязанностям. Ее нейронные процессоры сообщили, что сенсоры костюма обнаружили луч мазера, который ударил в дерево. Именно он его и переломил. Однако последующего энергетического удара, который стал бы причиной воспламенения, отмечено не было.

Сенсоры Дина также засекли луч мазера. Он открыл огонь, создав вдоль линии, по которой бил луч мазера, заградительный вал.

Между тем упавшая верхушка дерева уже потухла. От нее осталась лишь сужающаяся кверху сердцевина дерева и куча пепла. Вокруг тлели почерневшие ползучие растения.

– Каким образом, черт побери, все это можно было сделать? – спросил Дин.

– Нет сведений, – ответила Дженни, – но это явно небезопасно для нас.

Капли ярко-белого огня, напоминающие какую-то причудливую волшебную жидкость, стремительно поднялись по стволам нескольких соседних деревьев. Кора мгновенно высохла и отвалилась, обвиснув вдоль стволов длинными полосами. Обнажившееся дерево загудело, как пылающая топка. Свирепое пламя стало полыхать с удвоенной яростью. Двенадцать огромных факелов яркого огня окружили Дженни, Билла и Дина.

Импланты сетчатки глаз Дженни пытались справиться с мощным потоком фотонов. Лошадь снова пятилась. Успокаивая животное, Дженни обняла ее за шею. Взбрыкивающие передние ноги лошади оказались в опасной близости от головы Дженни. В глазах животного она увидела ужас. Пена, вырывавшаяся из оскаленной пасти, падала на ее костюм.

– Спасайте снаряжение, – закричала Дженни, – в этом мы просто не сможем забраться на лошадей.

Билл услышал приказ, когда его лошадь встала на дыбы, лягая задними ногами воображаемых врагов. Ударив ее кулаком между глаз, он увидел, что она на мгновение замерла, придя в полное изумление, а затем медленно выгнулась и стала кататься по земле. Одно из пылавших деревьев, предостерегающе скрипнув, рухнуло на землю, ударив лошадь по спине. Ломая ребра и ноги, оно прожигало несчастному животному плоть. Вверх поднялась копоть. Подбежав к лошади, Билл попытался снять седло. Его костюм передавал нейронным процессорам сигнал тревоги, поскольку тепловое воздействие пламени прорывалось сквозь внешний защитный слой.

Шары оранжевого пламени мчались над его головой. Они выплевывали клочья какой-то жирной черной жидкости: венналы спасались бегством и умирали, а их жилища охватывало пламя. Повсюду на землю падали их тела, некоторые из них едва заметно шевелились.

Дин и Дженни все еще ругались, успокаивая своих лошадей. Костюм Билла заблаговременно предупреждал о том, что термическое воздействие уже достигает предела возможностей защиты. Ему наконец удалось снять седло, и он отпрыгнул назад, сжимая в руках снятое с лошади снаряжение. Отводивший излишнее тепло внешний рассеивающий слой костюма вспыхнул вишнево-красным цветом. Вокруг ступней его ног поднимались клубы дыма.

Между тем пламя пожирало деревья с фантастической быстротой, и все новые стволы падали на землю один за другим. Был момент, когда их полностью окружили языки этого странного, губительного белого пламени.

Дженни спасла свое снаряжение и отпустила лошадь. Обезумев от ужаса, та помчалась прочь, ничего не видя перед собой. Не успело животное свернуть в сторону, как прямо на тропу упало еще одно объятое пламенем дерево. Один из пылающих венналов прыгнул прямо на спину лошади, которая с жалобным ржанием понеслась прямо в огонь. Дженни увидела, как она, споткнувшись, упала, потом пару раз перевернулась, попыталась встать на ноги, а затем окончательно свалилась.

Теперь вокруг них горело кольцо диаметром в сотню метров. Пламя не тронуло лишь маленький пятачок, расположенный в самом центре этого круга. Когда рухнули последние два дерева, все трое сгруппировались на этом маленьком участке. Теперь горели только ползучие растения. От них вверх поднимались раздвоенные языки желтого пламени и тяжелые клубы сизого дыма.

Притянув к себе мешки со снаряжением, Дженни приступила к проверке систем. Все было плохо. Блок навигации показывал ошибочные данные, а показания лазерного определителя расстояний, которым был оборудован костюм, внушали сомнения. Боевое поле электронного противодействия, которым располагал противник, усиливалось. Внешние термосенсоры показывали, что если бы не костюмы, покрытые терморассеивающим слоем, они бы уже давно изжарились заживо.

Дженни плотнее сжала в руках карабин.

– Как только пламя станет ниже, я выжгу карабином участок метров в четыреста. Противопоставим огню огонь. Они показали нам, на что способны, теперь наша очередь.

– Отлично, – бодро откликнулся Билл.

Порывшись в мешках с оборудованием, она извлекла мощные силовые батареи сферической формы и подсоединила их витой кабель к прикладу своего карабина. Остальные двое сделали то же самое.

– Готовы? – спросила она. Языки пламени поднимались теперь метра на два, не выше, а над ними летали хлопья пепла, которые затмевали солнце. – Поехали.

Встав плечом к плечу, они образовали треугольник. Дали залп карабины, каждый из которых отправлял по двести пятьдесят невидимых, но смертельных зарядов в секунду. Процессоры поиска целей скоординировали параметры охвата, не оставив мертвых зон. Нейронные процессоры контролировали мышцы, заставляя их направлять стволы карабинов именно туда, куда должен был обрушиться весь этот энергетический шквал.

Прокатившись по уже выжженной дотла земле, разрушительная волна набросилась на еще нетронутую огнем растительность. Ослепительные оранжевые звезды засверкали на стволах деревьев и побегах ползучих растений, лишая их жизненных соков, а затем воспламеняя дерево и переплетенные побеги. Первоначальная волна превратилась в настоящий огненный ураган. Новые залпы карабинов усиливали его мощь.

– Горите, мать вашу! – ликующе орал Билл. – Горите!

Вокруг них уже все горело, а лавина пламени рвалась дальше. Снова сотнями гибли венналы, падая с пылающих деревьев в самое пекло.

Нейронные процессоры докладывали Дину, что его карабин дает сбой, как только он наводит ствол на определенную точку. Он снова перенес огонь на эту точку. Скорострельность тотчас упала до пяти выстрелов в секунду.

– Вот дерьмо! Дженни, они блокируют электронику процессора поиска целей моего карабина.

– Дай-ка я посмотрю, какой именно участок, – попросила она.

Дин показал ей координаты, при этом не возникло никаких помех. Когда она навела в указанную точку ствол своего карабина, его скорострельность почти сразу же снизилась, зато электроника ее костюма стала приходить в норму.

– Черт, эта их электронная защита, просто какая-то фантастика!

– Хочешь, я попробую? – спросил он.

– Нет. Сначала закончим с огневой подготовкой, ими мы займемся через минуту.

Вновь повернувшись к своему участку, она содрогнулась при виде того, как неукротимый огненный вал пожирал все новые участки джунглей. Страх, который она испытала при виде этой чудовищной мощи, уже распространялся по венам, насыщая кровь. Ее психологическое состояние грозило срывом. Дженни пришлось активизировать нейронные процессоры на выполнение программы подавления, благодаря которой она резко ограничила выброс естественного адреналина в кровь. Зачистка района была закончена, и Дженни немного успокоилась. Но она чувствовала, что все еще находится на взводе. Огненный вал удалился от них на сто двадцать метров.

– Так, они сменили позицию, – сказала она. – Дин, Билл, приготовьте, пожалуйста, магнитные пушки. Стрельба снарядами на разрыв хромосом и электронно-разрывными в пропорции сорок к шестьдесяти.

Под шлемом-раковиной Билл ухмыльнулся, склонившись над тяжелым вооружением. Темно-серый ствол магнитной пушки в длину был не менее полутора метров, а весил тридцать килограммов. Подняв его так, как будто он был сделан из полистерена, Билл проверил соединение подводки питания с массивным коробчатым магазином, который лежал у его ног, ввел указанное Дженни соотношение типов снарядов и навел ствол на мерцающие языки пламени. Рядом Дин подготовил к бою точно такую же установку.

Дженни сделала сквозь пламя пристрелочные выстрелы из своего карабина. Фиксируя, в каких точках падает скорострельность, она хотела определить масштабы и местоположение мертвой зоны. Вычислив координаты, она передала их Дину и Биллу. Мертвой зоной оказался овальный участок местности длиной пятьдесят метров, расположенный примерно в трехстах метрах от них.

– Охват – сто пятьдесят процентов, – скомандовала она, – огонь.

Даже Дженни поразилась тому, как эти два бойца управлялись с грозным оружием. Магнитные пушки выбрасывали десять снарядов в секунду, каждый из которых вылетал со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Мощная отдача фактически не производила на бойцов никакого воздействия, они лишь слегка покачивались из стороны в сторону. Дженни усомнилась в том, что ее усиленные мышцы смогли бы выдержать отдачу выстрелов магнитной пушки.

Расположенный за первым рядом языков пламени широкий остров неповрежденных джунглей подвергся жестокому налету. В пяти метрах над землей разрывались снаряды, рассыпая сотни тысяч тонких осколков шрапнели из кристаллического углерода. Острые как скальпель и прочные как алмаз, они косили все вокруг себя, проносясь в воздухе со сверхзвуковой скоростью. Те деревья, что выдержали огненный вал, теперь буквально рассыпались на части, попав под удар бешеного воздушного роя. Кроны деревьев взлетали на воздух и рассыпались подобно венчикам одуванчиков, которые попали в эпицентр урагана.

Оставшаяся шрапнель падала в землю, вспарывая ковер ползучих растений. Осколки уходили на тридцать – сорок сантиметров вглубь мягкого и влажного суглинка. Спастись от них не было ни единого шанса. Сыпавшиеся дождем осколки сопровождались смертельно опасными сгустками жесткого ионного пламени. Комья черной земли взлетали высоко в небо, которое заволокло пеплом. Весь район покрылся сетью двухметровых воронок. Почва стала волнистой как поверхность моря.

Глядя на все эти опустошения, было трудно поверить в то, что здесь уцелело хотя бы одно насекомое, не говоря уже о крупных животных.

Трое агентов секретной службы сквозь угасавшие языки пламени разглядывали заслонявший солнце черный вихрь, образованный комочками земли и щепками деревьев.

С целью проверки электронных блоков нейронные процессоры Дженни активизировали целую серию диагностических программ.

– Это защитное электронное поле вырубилось, – сообщила она. Ее голос слегка задрожал, когда она вспомнила о тех разрушительных силах, которые выпустила на волю. – Похоже, мы их достали.

– И все уже знают об этом, – категорично добавил Дин. – Этот пожар должно быть видно даже из Даррингема. Сюда наверняка придут полчища врагов, чтобы разобраться, что здесь случилось.

– Ты прав, – согласилась она.

– Они все еще там, – промолвил Билл.

– Что?! – заорал Дин, – ты спятил! Ничто не может уцелеть после такой зачистки, даже армейские боевые механизмы. Мы отправили этих ублюдков прямо в преисподнюю.

– Говорю тебе, они все еще там, – настаивал Билл, причем в его голосе сквозили нервные нотки, совсем ему несвойственные.

Дженни остро почувствовала его нервозность. Слушая его, она начала верить тому, что он говорил.

– Совсем неплохо, если кто-нибудь из них уцелел, – сказала она, – я по-прежнему хочу привезти Хилтчу пленника. Давайте-ка рассредоточимся. Надо произвести осмотр местности. Нельзя сидеть здесь и ждать, пока они перегруппируются.

Они быстро распределили между собой оставшееся вооружение и силовые батареи, а также походное снаряжение. Каждый взял свой карабин. Без всяких возражений Билл и Дин закинули на плечи магнитные пушки.

Быстрым шагом Дженни повела их через дымящиеся остатки джунглей к участку, который они подвергли обстрелу из магнитных пушек. Она чувствовала себя совершенно незащищенной. Пожар догорал – больше было уже нечему гореть. Вдалеке отдельные языки пламени еще лизали кусты и переплетения ползучих растений. Они вышли в самый центр поляны, протянувшейся почти на километр. Все здесь было черным: остатки ползучих растений у них под ногами, сужавшиеся десятиметровые остовы деревьев, которые поглотил естественный огонь (а не белая субстанция, похожая на пламя, которой их забрасывал противник), обгоревшие тушки венналов, разбросанные повсюду, останки других небольших животных, изуродованный труп одной из лошадей, даже воздух стал серым от мельчайших темных частиц.

Активизировав коммуникационный блок, Дженни вышла на связь с Мерфи Хьюлеттом. К ее удивлению, он тотчас отозвался на ее вызов.

– Господи, Дженни, что произошло? Мы не могли с вами связаться, а потом увидели эту грандиозную пальбу. Вы все целы?

– Все как один, но остались без лошадей. Думаю, что мы нанесли противнику некоторый урон.

– Некоторый урон?

– Да. Мерфи, остерегайся белого огня. Пока что они использовали его только для того, чтобы осветить скрывавшую нас растительность. Наши сенсоры не смогли определить, каким образом они управляют движением этой чертовой субстанции. Она вылетает непонятно откуда. Но сначала они используют защитное электронное поле. Мой совет – как только их засечет ваша электроника, сразу же начинайте огневую зачистку. Отбрасывайте их подальше от себя.

– Боже, против кого мы, черт возьми, воюем? Сначала призраки колесных пароходов, теперь оружие, которое невозможно обнаружить.

– Не знаю. Пока еще не знаю, но собираюсь выяснить.

Ее удивила собственная решимость.

– Вам нужна помощь? Вы ушли далеко от судна.

– Нет. Не думаю, что нам надо соединяться. Я по-прежнему считаю, что две группы, действуя отдельно, имеют больше шансов достичь цели.

– Хорошо, но если вам будет слишком туго, мы придем на помощь.

– Спасибо. Послушай, Мерфи, я не намерена оставаться в этих джунглях после того, как стемнеет. Проклятье, мы не видим, как они приближаются к нам даже днем.

– Похоже, что это первый разумный совет, который ты дала нам сегодня.

Она обратилась за справкой к своим нейронным процессорам.

– Через семь часов стемнеет. Я предлагаю попробовать встретиться через шесть часов у «Исакора». Если мы не сумеем захватить пленника или выяснить, что, черт побери, все-таки происходит вокруг, то тогда мы совместно обсудим сложившуюся ситуацию.

– Согласен.

– Дженни, – мягко, но настойчиво позвал ее Дин.

– Я еще вызову тебя, – сказала она Мерфи.

Они подошли к самому краю зоны огневой зачистки. Здесь не осталось даже пня. Все было изрыто воронками. Поверхность земли представляла собой чудовищное сочетание конических холмов и ям. Лишенные почвы, изогнутые коричневые корни вздымались в небо. Длинные полосы пара как черви медленно ползли по изрытой земле, соскальзывая в воронки.

Вдали она заметила трех человек, которые выбирались из воронок, вяло цепляясь за твердые края. Суглинок был слишком скользким, чтобы устоять на ногах, и они падали. Извиваясь, они ползали на животах, помогая друг другу выбраться.

Дженни наблюдала за ними с тем же изумлением, что испытывала, когда мимо них вниз по реке проплывал фантастический корабль-призрак.

Люди, которые копошились на расстоянии шестидесяти метров от отряда секретной службы, наконец выбрались из воронок и встали на ноги. Двое выглядели как типичные колонисты: комбинезоны, рабочие рубашки из толстого хлопка и густые бороды. Третий был одет в какую-то допотопную форму цвета хаки: мешковатые брюки, икры ног перетянуты полосками желтоватой ткани. На ремне из коричневой кожи висела отполированная пистолетная кобура. На голове красовалась металлическая шляпа полукруглой формы с полями шириной пять сантиметров.

«Они были здесь, – размышляла Дженни, – несмотря на то что просто не могли уцелеть». Целую секунду она прикидывала, что могло бы случиться, если бы их защитное электронное поле осталось невредимым и передавало бы галлюцинации прямо ее нейронным процессорам.

В течение более чем полминуты две группы пристально разглядывали друг друга.

Блок электроники, которым располагала Дженни, докладывал об усилении статического электричества в диапазоне ближней связи. Это сообщение вывело ее из состояния оцепенения.

– Все нормально, будем их брать, – сказала она. Они стали окружать край зачищенного участка. Те трое молчаливо наблюдали за ними.

– Ты хочешь взять всех троих? – спросил Билл.

– Нет, только одного. Солдат должен быть экипирован самыми мощными системами, если он может создавать такой маскировочный эффект. Я хотела бы захватить именно его, если, конечно, нам это удастся.

– Я думал, что здесь все дело в маскировочных костюмах, – пробормотал Дин.

– Я даже не уверен, что перед нами именно люди, – добавил Билл, – возможно, что так себя маскируют ксеноки. Вспомните тот колесный пароход.

Дженни приказала встроенному в костюм лазерному определителю расстояний сканировать солдата. Это должно было определить подлинные очертания фигуры с точностью более чем в полмиллиметра. Синий луч вырвался из боковой части шлема-раковины. Но вместо того чтобы сканировать фигуру солдата, луч буквально рассыпался в двух метрах от него, превратившись в бирюзовый туман. Еще через секунду вышел из строя модуль определителя расстояний. Нейронные процессоры сообщили, что вся установка больше непригодна к работе.

– Вы видели? – спросила она. Они уже перекрыли треть периметра участка, который подвергли обстрелу.

– Я видел, – резко сказал Билл – это ксенок. Кому еще надо было скрывать свои очертания?

Помехи в диапазоне связи стали усиливаться. Дженни заметила, что солдат начал расстегивать кобуру.

– Стоять! – скомандовала она голосом, который был усилен внешним динамиком коммуникационного блока. – Вы все трое арестованы. Руки за голову, и не шевелиться.

Все трое, незаметно повернувшись, сосредоточили на ней свое внимание. Ее нейронные процессоры докладывали о неисправностях половины встроенной в костюм электроники.

– Черт! Мы должны их разделить, даже втроем они слишком сильны. Билл, готовь один электронно-разрывной снаряд. Разрыв в пяти метрах перед ними.

– Но это слишком близко, – возразил Дин, видя, что Билл уже изготовил к бою магнитную пушку. – Ты убьешь их.

– Они уцелели после первой зачистки, – сказала Дженни бесцветным голосом.

Билл открыл огонь. В воздух взлетел фонтан земли, сопровождаемый ярким шаром сине-белого пламени. Взрывная волна сравняла несколько близлежащих неровностей почвы.

Нейронные процессоры Дженни доложили, что электроника приходит в норму. Когда комья земли упали, оказалось, что эти трое стоят на прежнем месте. В диапазоне связи что-то слабо посвистывало, ее нейронные процессоры не смогли отфильтровать этот посторонний звук.

– Один метр, – прохрипела она, – огонь.

Взрыв разметал их. Шатаясь, они пытались восстановить равновесие. Один упал на колени. Впервые они хоть как-то отреагировали: один из двух «фермеров» зарычал и начал что-то орать. Его лицо почернело то ли от грязи, которую взметнули взрывы, то ли от ожога, Дженни так и не разобрала.

– Продолжай огонь, не давай им соединиться! – кричала она Биллу. – Ну, давай же!

Бутоны взрывов расцветали вокруг этих троих. Билл пользовался магнитной пушкой как полицейский водометом. Он не давал своим противникам соединиться. Взрывы, которые разнесли бы обычного человека на куски, едва действовали на них. В лучшем случае они опрокидывались на спину и растягивались на земле. Он испытывал большое искушение выпустить снаряд прямо в одного из них и посмотреть, что тот будет делать. Он боялся их.

Дженни ступала по обгоревшим побегам ползучих растений. Передвигаясь с полной выкладкой, она не замечала веса мешков со снаряжением и своего карабина. Билл трудился на славу, ему удалось отделить одного из противников от двух других. Это был тот самый «фермер», который до этого орал.

Сняв карабин, она прицелилась в его левую лодыжку. Нейронные процессоры сделали поправку на энергичные движения ее тела. Если бы удалось вывести его из строя, то можно было бы либо начать преследование двух других либо убить их. Рана в ногу не могла стать смертельной.

Нейронные процессоры сделали одиночный выстрел. Она даже увидела индукционный импульс, что было абсолютно невозможно. Дженни отказывалась верить своим глазам. Впереди нее в воздухе материализовалась тонкая фиолетовая линия. Ударив в лодыжку «фермера», она рассыпалась на части, охватив его ногу сверкающими искрами. Дико взвыв, он покатился по земле.

– Дин, возьми его, – приказала она, – он нужен мне в целости и сохранности. Мы с Биллом придержим двух других. – Когда она остановилась, прицельный кружок ее карабина заскользил по фигуре солдата. Он целился из своего револьвера. Оба выстрелили.

Дженни увидела, как ослепительно сверкающие огненные змейки поползли по аккуратно подогнанной форме цвета хаки. Солдат задергался, как будто сел на электрический стул. Затем ее ударила пуля, причем с силой кинетического снаряда магнитной пушки. Ее костюм мгновенно затвердел, а сама она была сбита с ног и отлетела в сторону. Перед ее глазами замелькали серое небо и черная земля. На какое-то мгновение наступила тишина. Она тяжело грохнулась на землю, а ее костюм вновь стал эластичным. Она покатилась по земле, больно ударясь конечностями о твердую почву.

В трех метрах от нее ревела магнитная пушка. Билл по-прежнему удерживал свою позицию. Широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, он проворно двигался, наводя ствол то на одного, то на другого противника.

Дженни ухватилась за его ноги. Солдат и один из «фермеров» находились в пятидесяти метрах. Они были прямо перед Биллом, но, делая мелкие перебежки, отступали, уклоняясь от падающих снарядов. Каким-то образом ей удалось повиснуть на карабине, и теперь она пыталась с его помощью встать на ноги. Сияющие пурпурные линии вновь объяли солдата. Он вскинул вверх руки, как будто таким образом мог отразить мощный выброс энергии. Затем он и «фермер» посмотрели друг на друга. Должно быть, они обменялись какими-то словами, поскольку оба повернулись и побежали к опушке джунглей, которая находилась в восьмидесяти метрах от них.

Дин Фолан сбросил на землю свою магнитную пушку и заплечный мешок, что позволило ему преодолеть последние тридцать метров за две с половиной секунды. Одновременно он сделал два выстрела из своего карабина. Лучи, превратившись в сверкающие пурпурные линии, опрокинули «фермера» на мягкий суглинок. Преодолев последние пять метров в броске, Дин приземлился прямо на голову своего противника. Вес его тела, костюма и снаряжения должен был стать достаточным аргументом для завершения еще не начавшегося поединка. Тем не менее «фермер» сразу же стал подниматься на ноги. Дин удивленно вскрикнул, обнаружив, что отрывается от земли. Он попытался начать душить своего противника, но тот сжал его запястья, не позволяя рукам Дина сомкнуться на его шее. Когда «фермер» встал на ноги, Дин упал на спину. Его пнули ботинком по ребрам. Костюм затвердел, но сила удара была такова, что Дина отбросило в сторону и он упал на живот. Должно быть, «фермер» представлял собой одну сплошную усиленную мышцу! Стандартные программы боевых искусств переместились в главный модуль нейронных процессоров Дина. Делая вращательные движения своим карабином, он предотвратил еще один смертельный удар, который переломил кожух карабина. Но это позволило ему, выбросив освободившуюся руку, нанести удар по другой ноге «фермера». Противник тяжело рухнул на спину.

Где-то вдалеке магнитная пушка извергала поток электронно-разрывных снарядов.

Перейдя в положение партер, оба противника двинулись в атаку. И снова Дин обнаружил, что начинает проигрывать. Удар «фермера» отбросил его в сторону. Дин покатился по земле, отчаянно пытаясь встать на ноги. Его схватили руки, обладавшие силой гидравлического пресса. Рассмотрев тактические варианты, нейронные процессоры пришли к неутешительному выводу о том, что физические возможности Дина намного уступают возможностям его противника. Увлекая за собой «фермера», Дин стал падать на спину. Затем подняв вверх ногу, изо всех сил ударил его в живот. Это был классический прием дзюдо. Изогнувшись в воздухе дугой, «фермер» зарычал от ярости. Вытащив свой двадцатисантиметровый нож с лезвием молекулярного деления, Дин стал вращать им перед собой, рассчитывая таким образом встретить атаку своего противника. Направив лезвие вниз, он нацелился на мышцы предплечья правой руки. Лезвие ударило, разрезав рукав рубашки. Но желтое сияние тотчас померкло, и лезвие скользнуло по коже, нанеся лишь поверхностную рану.

Дин ошеломленно уставился на этот неглубокий порез. Билл был прав, должно быть, это ксенок. У него на его глазах рана на предплечье стала затягиваться. «Фермер» злобно рассмеялся. Ослепительная белизна зубов резко выделялась на его грязном лице. Угрожающе приподняв руки, он двинулся в атаку. Дин намеренно шагнул в его объятия, приказав костюму усилить жесткость в тех местах, где его сжал «фермер». Он почувствовал, как руки противника сжали его плечи медвежьей хваткой. Затвердев по команде встроенных в костюм генераторов валентности, композитные волокна зловеще скрипнули под мощным давлением рук «фермера». Пара встроенных в костюм блоков снаряжения вышла из строя. Инстинктивно Дин отключил питание лезвия молекулярного деления. В его руках осталось только обоюдоострое лезвие зловеще черного цвета. Похоже, что враги умели оказывать противодействие любым видам электрических цепей – может быть, если отключить питание ножа... Он ткнул острием ножа в основание челюсти «фермера».

– Ты умеешь залечивать раны на своей руке. А сумеешь ли ты залечить свои мозги, когда я их разрежу пополам? – лезвие двигалось вверх до тех пор, пока не появился ручеек крови. – Хочешь попробовать?

Злобно захрипев, «фермер» ослабил свою хватку.

– Теперь веди себя очень смирно, – сказал Дин, уменьшая жесткость своего костюма, – потому что я очень нервный, и в любой момент может произойти несчастный случай.

– Ты будешь страдать, – злобно сказал фермер, – ты будешь страдать дольше, чем тебе положено. Я обещаю.

По-прежнему уперев лезвие в шею противника, Дин отошел немного в сторону.

– Ты говоришь по-английски, не так ли? Откуда ты родом?

– Отсюда, я родом отсюда, воин. Точно так же, как и ты.

– Я не отсюда родом.

– Мы все отсюда. А ты так здесь и останешься. Навсегда, воин. Ты так и не умрешь. Не сейчас. Вечное чистилище – вот что ждет тебя. Как тебе это нравится? Это именно то, что с тобой случится.

Дин видел, как Билл подойдя к «фермеру» со стороны спины, приставил к его затылку дуло своей магнитной пушки.

– Все, ему конец, – сказал Билл, – эй, ксенок, одно неверное движение или нехорошее слово, и ты станешь прахом земным, – он рассмеялся. – Ты понял?

Грязные губы фермера искривились в гнусной ухмылке.

– Он понял, – сказал Дин.

Подошла Дженни, которая уже давно наблюдала за этой странной сценой. За исключением высокомерия, все в этом фермере было совершенно обычным. Она подумала о двух его товарищах, которые убежали в джунгли. Там могли быть сотни, тысячи, а то и больше точно таких же, как он. Поэтому у него возможно были все основания быть высокомерным.

– Как вас зовут? – спросила она. «Фермер» вперил в нее свой взгляд.

– Кингсфорд Гарриган. А вас?

– Надень на него наручники, – обратилась Дженни к Дину. – Мы возьмем его с собой на «Исакор». Тебе предстоит долгое путешествие, Кингсфорд Гарриган, до самого Кулу, – ей показалось, что в его глазах мелькнуло удивление. – Для тебя же будет лучше, если твои друзья не будут вмешиваться. Не знаю, кто ты такой, но учти: если ты снова попытаешься вырубить нашу электронику или если нам придется жечь за собой все мосты, то первым мы сбросим тебя, причем сбросим с очень большой высоты.

«Фермер» небрежно сплюнул ей на ногу. Билл ткнул его стволом магнитной пушки.

Воспользовавшись коммуникационным каналом орбитальной станции, Дженни вышла на связь с посольством Кулу.

– Мы взяли в плен одного из неприятелей, – сообщила она Ральфу Хилтчу, – говоря «неприятель», я вовсе не шучу.

– Фантастика! Молодчина, Дженни. Теперь как можно скорее возвращайтесь сюда. Я договорился о вашей доставке на Омбей. Тамошнее отделение секретной службы располагает всем необходимым для проведения полномасштабного личного допроса.

– Не думаю, что это сработает, – возразила Дженни, – выстрелы наших карабинов ему нипочем.

– Повтори, пожалуйста.

– Я говорю – его не берут наши карабины. Энергетический импульс попросту рассыпается на части. Похоже, что против них эффективно лишь физическое оружие. Сейчас нам удалось его усмирить с помощью магнитной пушки. Он сильнее ребят из дивизии спецназа, намного сильнее.

Наступила долгая пауза.

– А он человек? – спросил Ральф Хилтч.

– Выглядит как человек, но я не понимаю, как он может быть таковым. Если хотите знать мое мнение, то мне кажется, что он андроид, созданный при помощи какой-то сверхбиотехнологии. Это, должно быть, биотехнология ксеноков, причем весьма продвинутая.

– Господь Всемогущий. Передай, пожалуйста, его полный спектральный образ. Я исследую его при помощи нескольких аналитических программ.

– Да, конечно.

Заведя руки пленника за спину, Дин надел на его запястья наручники. Это был обруч из полиминия, сделанный в виде восьмерки с замком в центре. Дженни наблюдала за тем, как Дин стянул петли оловянно-серого цвета. Слава богу, никакой электроники, лишь простая механика.

Дженни приказала нейронным процессорам закодировать пикселы сетчатки глаз и передать весь образ в посольство. Затем инфракрасное изображение, а потом спектрографический отпечаток.

Дин отстегнул энергетический магазин от своего сломанного карабина и передал его Дженни вместе с другими оставшимися деталями. Затем он привел в порядок свою магнитную пушку. Билл взял на себя охрану пленника. Выстроившись треугольником, они быстрым шагом двинулись назад к «Исакору». На выжженной поляне она по-прежнему чувствовала себя слишком незащищенной.

– Дженни, – вызвал ее Ральф, – как пленник назвал себя?

– Кингсфорд Гарриган, – ответила она.

– Он лжет. А ты ошиблась, считая его андроидом ксеноков. Я запустил программу поиска, и оказалось, что он колонист из Абердейла по имени Джеральд Скиббоу.

– Здесь, в Даррингеме, сейчас сырая, влажная ночь, обычная для этой убогой планеты. От зноя у меня першит в горле и выступает пот, как будто я подхватил лихорадку. Но меня тем не менее бьет озноб. Внутренний холод пронизал каждую клетку моего организма. – «Слишком красочно? Ничего страшного, на студии всегда можно будет отредактировать».

Грэм Николсон сидел на корточках в глубокой тени, отбрасываемой одним из больших ангаров космопорта. Его затекшие лодыжки нестерпимо болели. Моросил дождь, и его дешевая синтетическая одежда прилипла к дряблому телу. Несмотря на то что дождевая вода была достаточно теплой, Николсона трясло от холода. Слои жира на его выпуклом животе подрагивали, как обычно бывало, когда он смеялся.

В пятидесяти метрах от него на землю падал тусклый желтый свет из окон какого-то кабинета, расположенного в одноэтажном здании административного блока космопорта. Только там еще были люди, остальные помещения уже давно закрылись. Напрягая импланты сетчатки глаз, Грэм Николсон сумел разглядеть за давно немытым стеклом окна Латона, Мэри Скиббоу и еще двух человек. Одним из них был Эмлин Гермон – старший помощник капитана «Яку», который ждал Мэри и Латона в «Рухнувшем Складе». Четвертого Грэм Николсон не знал, должно быть, он работал в администрации космопорта.

Репортер очень сожалел о том, что не может услышать, о чем они договариваются. Увы, радиус действия его усиленного слуха не превышал пятнадцати метров. Никакие сокровища Вселенной не смогли бы заставить его подползти чуть ближе к Латону. Нет уж, пятьдесят метров, это и так слишком близко.

– Я начал выслеживать этого архисатаниста еще в городе, и вот, следуя за ним по пятам, я оказался здесь. И, все что я увидел, не оставляет ни малейшей надежды на будущее. Интерес, который он проявил в отношении космопорта, говорит лишь о том, что он готов пойти далеко. Его миссия на Лалонде закончена. За пределами города царят жестокость и анархия. У меня не хватает воображения, чтобы представить себе, какое же чудовищное заклятие он выпустил на волю, но каждый новый день приносит в низовья реки новые мрачные истории, которые лишают горожан всякой надежды на будущее. Страх это мощное оружие, которым он владеет в совершенстве.

Между тем Мэри вытащила небольшой предмет, который Грэм принял за кредитный диск Джовиан-банка. Чиновник из администрации космопорта предложил свой дубликат.

– Сформирован союз. Его план входит в следующую стадию развития. Не думаю, что он принесет нам что-либо кроме несчастья. Спустя сорок лет страх не стал меньше. Чего же он достиг за эти сорок лет? Снова и снова задаю я себе этот вопрос. Единственным ответом на этот вопрос будет: зло. Он довел зло до полного совершенства.

В окне погас свет. Грэм вышел из своего укрытия и двинулся вдоль ангара. Увидев главный вход в административный блок, он остановился. Тем временем моросящий дождь усилился и превратился в настоящий ливень. Холодная, промокшая насквозь одежда прилипла к телу, затрудняя движения. Потоки воды, хлынувшие с крыши, падали на щебенку прямо у его промокших ног. Несмотря на физические неудобства и постоянный страх, который ему внушало присутствие Латона, репортер ощущал возбуждение, какого не испытывал уже много лет. Это была настоящая журналистика: миллион за одно многоточие, захватывающие преследования, которые увеличивают стоимость репортажа. Это никогда не будет дано тем безмозглым задницам, что сидят в редакциях, без всякого риска делая себе карьеру. Но скоро им придется смириться с его блестящей победой.

Латон и вся его компания нырнули во мрак ночи, укрывшись от непогоды дождевиками. Повернувшись к репортеру спинами, они направились в сторону взлетной полосы, где на фоне еще более беспросветной мглы проступали неясные очертания стоявших вдали макбоингов. Латон (которого выдавал его огромный рост) шел, обнимая рукой Мэри.

– Только посмотрите, красавица и чудовище. Что она в нем нашла? Ведь Мэри – это приличная девушка из семьи колонистов, гордая и скромная. Она любит эту планету, ставшую для нее родной. Она много работает, как и все жители этого города. Эта девушка разделяет взгляды своих соседей и стремится создать для своих детей лучший мир. И все же она оступилась. Это послужит нам предупреждением о том, что никто не гарантирован от того, что в нем возобладает темная сторона человеческой натуры. Я смотрю на нее и думаю: вот, лишь по милости Божьей я еще живу.

На полпути от макбоингов стоял космоплан меньших размеров. Очевидно, он и был целью Латона. Яркий свет исходил из его открытого переходного тамбура, отбрасывая на землю серую тень. Двое работников обслуживающего персонала возились с выдвижными устройствами, расположенными в носовой части.

Скользнув к массивным тележкам шасси макбоинга, стоявшего метрах в сорока, Грэм укрылся за широкими колесами. Космоплан был одним из тех маленьких аппаратов с изменяемой геометрией крыла, которые имелись в ангарах звездолетов. Активизировав импланты сетчатки глаз на максимальное увеличение, он обследовал фюзеляж. Ну конечно, название «Яку» было выведено на низком хвостовом оперении треугольной формы.

Было слышно, как у подножия трапа, который вел к тамбуру, разгорелся какой-то спор. Чиновник из администрации космопорта что-то горячо доказывал человеку, одетому в дождевик с эмблемой Компании Освоения Лалонда на рукаве. Оба энергично размахивали руками. Стоявшие в стороне Латон, Мэри и Эмлин Гермон спокойно за ними наблюдали.

– А вот и последняя преграда на его пути. Какая ирония судьбы! Между Латоном и Конфедерацией сейчас стоит лишь один чиновник иммиграционной службы. Единственный человек отделяет нас от перспективы галактической трагедии!

Спор закончился тем, что был предложен диск Джовиан-банка.

– Можем ли мы его винить? Следует ли нам его обвинять? Какая скверная ночь, какое торжество безнравственности. А ведь у него есть семья, которая смотрит на него с надеждой. И ведь никакого риска – несколько сотен фьюзеодолларов за то, чтобы закрыть глаза всего на одну минуту. В наше тяжелое время он сможет с помощью этих денег купить еду своим детишкам. Эти деньги смогут хоть немного облегчить жизнь. Разве не поступили бы многие из нас точно так же, как он? Сколько человек поступили бы так же? Вот вы поступили бы так? «Всегда задевает за живое, когда вовлекаешь в репортаж простых людей».

Тем временем Латон и Мэри поднимались по разбитым алюминиевым ступенькам, а за ними незаметной тенью следовал Эмлин Гермон. Чиновник из администрации космопорта разговаривал с двумя работниками наземного обслуживающего персонала.

Подойдя к люку переходного тамбура, Латон обернулся. Упавший назад капюшон полностью открыл его красивое, с правильными чертами и намеком на аристократизм лицо. Это лицо вполне соответствовало искушенному вкусу эденистов. В нем не хватало только одного: признаков культурного наследия, которое существенным образом отличало людей, наделенных геном телепатии. Похоже, что он смотрел прямо на Грэма Николсона. Он грубо расхохотался. Это была издевательская насмешка.

Каждый житель Конфедерации, который в течение последующих недель получил доступ к этому репортажу, ощутил, как в этот момент сердце старого журналиста глухо забилось в груди. Он едва дышал, воздух застрял у него в глотке.

Замешательство и осмеяние. Это не было случайным совпадением. Латон знал, что он здесь, но ему было все равно. Грэм был слишком незначительной фигурой для того, чтобы он занялся им всерьез.

– Он уходит. Ничто не помешает ему отправиться к звездам. Должен ли я попытаться остановить его? Противопоставить себя человеку, одно имя которого приводит в трепет Вселенную? Если вы считаете, что я должен, то я весьма сожалею. Потому что он вселяет в меня ужас. И я не думаю, что мне удастся что-то изменить, если я попытаюсь противостоять его силе. Он все равно не свернет со своего пути.

Люк переходного тамбура закрылся. Двое рабочих наземного персонала все еще крутились вокруг космоплана. Сгорбившись под дождем, они отсоединяли толстые ярко-желтые гофрированные шланги от люков, расположенных в нижней части фюзеляжа. Отбросив мириады дождевых капель, закрутились компрессоры. Их пронзительный вой постоянно нарастал, пока космоплан покачивался на еще выпущенных шасси. Затем аппарат поднялся в темное дождливое небо.

– Теперь мой долг предостеречь вас всех. Я сделаю все, что смогу, все, что должен сделать, чтобы вы получили этот репортаж. Итак, теперь вы все знаете. Он идет. Именно вы должны вступить с ним в бой. Я желаю вам удачи. Тем из нас, кто остался здесь, предстоит битва со злом, которому он подверг внутренние районы планеты. Но мы плохо подготовлены к битве, к тому же Лалонд это вовсе не планета былинных героев. Здесь живут обычные люди, похожие на вас. И как всегда тяжкое бремя падает на тех, кто едва в состоянии взвалить его на свои плечи. Ужасная ночь опустилась на Лалонд, и мне кажется, что мы еще не скоро увидим рассвет.

Тем временем космоплан начал круто подниматься вверх. Его крылья стали складываться назад. Проткнув низкую тучу, аппарат исчез из виду.

Дюжина небольших костров полыхала вдоль широкой дороги, ведущей к резиденции губернатора. Огонь пожирал деревянную изгородь и телеги, которые были использованы в качестве топлива. За кучками митингующих пристально наблюдали шерифы и их помощники, окружившие конус здания. После вспышки насилия, которое продолжалось в течение всего дня, теперь наступило некоторое затишье. Шерифам все время приходилось отражать атаки, в ходе которых жители забрасывали их камнями и пустыми бутылками. Хорошо еще, что митингующие на сей раз воздержались от применения настоящего оружия. Теперь они наконец прекратили выкрикивать свои требования, которые днем орали тысячи глоток. В их требованиях слышалась неприкрытая угроза, которая обескуражила Колина Рексрю. Он был не в состоянии выполнить ничего из того, что они выкрикивали в течение последних нескольких дней. К тому же он считал, что на самом деле они хотят только того, чтобы он прекратил всю эту неразбериху. Что он и сделал. Причем очень неумело.

Каждый раз когда Колин Рексрю выглядывал из своего окна, он видел клубы дыма, которые поднимались над темными крышами домов. Сегодня вечером он увидел на горизонте три или четыре ярко-оранжевых зарева горевших зданий. Если бы не постоянные дожди и влажность, Даррингем уже давно превратился бы в один гигантский костер.

Он даже не считал, что ухудшающаяся ситуация в городе является его главной проблемой.

Войдя в его кабинет, Кандейс Элфорд обнаружила, что он как всегда сидит за своим письменным столом, рассеянно глядя в окно на несчастный город. Она и Терранс Смит, на лице которого появилась выразительная гримаса, сели в кресла.

– Боюсь, что треть города уже вышла из-под моего контроля, – начала шериф.

Темой совещания была ситуация, которая может сложиться ночью. Или митинг, посвященный ночному кризису, как про себя цинично назвал это совещание Колин Рексрю. Похоже, что усиливающееся давление всякий раз мешало ему в нужное время сосредоточить все свои умственные возможности. Он бы многое отдал за то, чтобы получить возможность запустить программу-стимулятор или даже на несколько часов расслабиться, наслаждаясь каким-нибудь музыкальным альбомом, как он частенько делал в пору своей юности. Это помогло бы ему выдерживать постоянное напряжение.

Даже от его нейронных процессоров, оснащенных самыми лучшими программами администрирования, было мало проку. Уж слишком много возникало необъяснимых факторов, выходящих за рамки стандартных ответов. Был ли где-нибудь губернатор, который полностью утратил контроль над своей планетой? В ячейках памяти таких губернаторов не значилось.

Так что, возможно, он попадет в анналы истории.

– Так это захватчики? – спросил он.

– Нет, насколько нам удалось выяснить, они все еще достаточно далеко от города. Мы здесь имеем дело в основном с грабежами и иногда с организованным захватом власти. Никаких политических мотивов здесь нет, однако некоторые мощные криминальные группы быстро воспользовались в своих интересах недовольством жителей города. Я хотела бы обратить ваше внимание на то, что большинство районов, из которых были вытеснены мои шерифы, расположены в юго-восточной части города. Это районы самой последней застройки, где живут беднейшие слои населения. Другими словами, там живут наиболее разочарованные горожане, которым особенно нечего терять. Ситуация в центре города и, что еще более важно, в торговых и промышленных районах, по-прежнему остается стабильной. Старожилы с негодованием относятся к случаям нарушения законности. Именно из их числа я намерена набрать дополнительный контингент помощников шерифов.

– Когда вы начнете восстанавливать порядок в юго-восточных районах? – спросил Терранс Смит.

– Как только изолирую очаг опасности, – ответила Кандейс Элфорд.

– Вы хотите сказать, что сейчас не можете это сделать?

– Я этого не сказала, но сделать это будет непросто. Банды захватили два склада и размещенные в них генераторы слияния. Мы не можем допустить, чтобы генераторы вышли из строя, и они об этом знают. Я потеряла много своих людей в Озарке и в результате гибели «Свитленда». К тому же нам придется как-то решать вопрос с транзитными колонистами. Похоже, что сейчас они представляют собой самую насущную проблему. Они скрываются в доках, а я не могу их оттуда вытащить. Все подъездные пути перекрыты баррикадами. Там до сих пор продолжаются разрушения и грабежи. Таким образом половина порта бездействует, что вызывает протесты капитанов судов. Мне придется рассредоточить большое количество своих людей, чтобы присматривать за ними.

– Берите их измором, – посоветовал Колин.

Она недовольно покачала головой.

– Высказывается и такое мнение. Утверждают, что в данный момент надо обойтись минимальными жертвами. Но для этого потребуется много времени, так как портовые склады забиты продовольствием.

– Торговцам это не понравится, – заметил Терранс Смит.

– Нажмите на торговцев, – сказал Колин, – мне, конечно, жаль, что был разграблен инвентарь транзитных колонистов, но это никоим образом не оправдывает их поведение. Раньше или позже мы им, конечно, поможем, но только в том случае, если они не будут путаться под ногами, проявляя свою идиотскую воинственность.

– Некоторые семьи лишились всего...

– Ну что за дерьмо! Нам угрожает опасность потерять всю планету с населением двадцать миллионов человек. Для меня главное – интересы большинства.

– Да, сэр.

Порой Колин в душе был согласен с доводами своего помощника и готов был сказать: вот мое кресло, садитесь в него вместе со всеми вашими выводами относительно сложившейся ситуации и аккуратно сформулированными встречными предложениями. Однако вместо этого он подошел к шкафчику с напитками и стал искать в нем бутылку какого-нибудь приличного охлажденного белого вина. И плевать он хотел на недовольство главного шерифа.

– Сумеем ли мы защитить Даррингем от захватчиков? – спросил он тихо, когда вытащил из горлышка пробку и наполнил бокал.

– Если у нас будет достаточно времени для того, чтобы подготовиться, и если вы объявите военное положение, и если у нас будет достаточно оружия.

– Да или нет?

Кандейс Элфорд посмотрела на бокал, который губернатор держал в руке. Он довольно сильно дрожал, и вино выплескивалось из него.

– Не думаю, – сказала она, – то, с чем мы столкнулись в верховьях реки, обладает мощью, хорошо вооружено и организовано. В представительстве флота Конфедерации считают, что они используют какую-то технологию зомбирования, с помощью которой превращают колонистов в армию рабов. Не думаю, что в случае столкновения с ними мы можем на что-то рассчитывать.

– Зомбирующие нейронные процессоры, – пробормотал Колин, откинувшись на спинку кресла. – Господи, ну кто же такие эти захватчики? Ксеноки? Какая-то группа изгнанников с другой планеты?

– Я не уверена и на сотую долю процента, – сказала она, – но мои люди, которые занимаются анализом снимков, сделанных спутником, обнаружили их сегодня утром. Думаю, что это может пролить некоторый свет на сложившуюся ситуацию, – она активизировала настольный компьютер. Вспыхнувшие настенные экраны показали нетронутый участок джунглей в пятидесяти километрах к западу от Озарка.

Спутник прошел над этим местом в самый разгар дня, и поэтому изображение было четким и ярким. Деревья стояли так плотно друг к другу, что джунгли напоминали нетронутую изумрудную равнину. Пять совершенно прямых черных линий начали проступать на зеленом пространстве. Было такое впечатление, что какой-то огромный невидимый коготь царапает экран. Камеры спутника увеличили изображение одной из линий, и Колин Рексрю увидел, что линии образованы деревьями поваленными на землю. В этот момент, тускло поблескивая серым металлом, на экране появилась большая десятиколесная машина с черной каплевидной кабиной. Ее тупая клинообразная передняя часть без видимых усилий валила стволы деревьев. Вылетавшие из-под ее задних колес брызги красно-коричневой грязи залепили металический кузов. За ней вдоль просеки следовали еще три подобных машины. Они прорывались сквозь джунгли.

– Мы сумели их точно идентифицировать. Это вездеходы из системы Дхайаан DLA404. Их делают на Варцкуезе. Точнее говоря, делали. Дхайаанская компания прекратила производство этой модели более двадцати лет тому назад.

Колин Рексрю активизировал настольный компьютер, запустив программу поиска.

– Компания Освоения Лалонда никогда не ввозила на Лалонд ни одной из таких машин, – последовал ответ.

– Все правильно. Их ввезли захватчики. То, что вы видите, является первым прямым доказательством того, что за всеми последними событиями стоят внешние силы. Они двигаются прямо на Даррингем.

– О боже! – поставив на стол пустой стакан, Колин уставился на экран. Враг обрел физическую форму. После нескольких недель безуспешной борьбы с иллюзорным противником, который вполне мог оказаться лишь плодом воображения, выяснилось, что он вполне реален. Однако причина вторжения по-прежнему оставалась непостижимой.

Колин Рексрю собрал воедино все то, что осталось от его былой решимости. Это материальное свидетельство деятельности врага придало Колину немного уверенности в своих силах, которой ему так не хватало. Он открыл доступ к программе, которой, как он считал раньше, ему никогда не придется воспользоваться. Это была программа стратегии военных действий. Он перевел ее в главный модуль памяти нейронных профессоров.

– Нам нужно прекратить заниматься самообманом и надеяться на то, что мы сумеем справиться с этим своими силами. Мне нужны боевые подразделения, оснащенные серьезными средствами огневой поддержки. Я намерен очистить свою планету от захватчиков. Нам нужно лишь определить местоположение их штаба. Уничтожим мозг, и тело будет парализовано. После этого решим, как изъять зомбирующие нейронные процессоры из пострадавших людей.

– Придется убеждать в необходимости таких действий правление Компании Освоения Лалонда, – заметил Терранс Смит, – а это будет непросто.

– Их поставят перед свершившимся фактом, – отмахнулся Колин, – вы видели эти вездеходы? Через неделю они будут здесь. Мы должны действовать быстро. Кроме того, это в интересах самого правления. В конце концов, кого я буду защищать? Если не будет Лалонда, то не будет и компании по его освоению.

– Где вы возьмете войска, не прибегая к помощи правления? – поинтересовался Терранс.

– Там же где их взяло бы правление. Мы заключим краткосрочный контракт.

– Наемники? – спросил помощник с тревогой.

– Да. Кандейс, где ближайший порт, в котором мы могли бы нанять достаточное количество солдат? Мне также понадобятся вооруженные корабли. Они обеспечат огневую поддержку с низкой орбиты. Это дорого, но дешевле, чем покупать платформы стратегической обороны. Кроме того, они не позволят кораблям захватчиков садиться на планету.

Главный шериф долго смотрела на него оценивающим взглядом.

– Транквиллити, – сказала она наконец.

– Это база черноястребов и так называемых независимых торговцев. Там, где можно найти корабли, всегда можно найти солдат. Иона Салдана еще молода, но не настолько глупа, чтобы вышвыривать нежелательных лиц. Плутократы, живущие в этом обиталище, слишком нуждаются в услугах этих людей.

– Хорошо, – решительно сказал Колин. – Терранс, с этого момента отмените все работы на Кеньйоне. Мы воспользуемся деньгами, ассигнованными на проходку главной шахты. Я всегда считал, что эти работы слишком преждевременны.

– Слушаюсь, сэр.

– После этого возьмите один из кораблей, которые перевозят колонистов, и отправляйтесь на Транквиллити. Там вы займетесь вербовкой солдат.

– Я?

– Вы, – не обращая внимания на невысказанный протест, который он увидел на лице молодого человека, Колин продолжал: – Чтобы восстановить порядок в Даррингеме и мятежных округах, мне потребуется не менее четырех тысяч настоящих солдат. Кроме того, мне будут нужны отряды боевых разведчиков для выполнения операций в округах Кволлхейма. Это должны быть лучшие разведчики, поскольку им придется выполнять задания по поиску и уничтожению объектов, расположенных в самой глубине джунглей. Как только они обнаружат базу захватчиков, ее можно будет уничтожить с помощью бортового оружия звездолетов. Мы будем их обстреливать с орбиты.

– Какого рода вооружение надо будет искать для этих звездолетов? – сдержанно поинтересовался Терранс.

– Мазеры, рентгеновские лазеры, лучи направленных частиц, термостимуляторы, кинетические гарпуны и атмосферные атомные заряды прямого слияния. Я не хочу, чтобы радиация загрязняла окружающую среду, – он посмотрел прямо в глаза своего помощника. – И никакой антиматерии, ни при каких обстоятельствах.

Терранс улыбнулся.

– Благодарю вас.

– Какие корабли находятся в данный момент на орбите?

– Об этом я как раз и хотел сказать, – начал Терранс. – Сегодня вечером «Яку» покинул свою орбиту. Он вышел из нашей звездной системы.

– Ну и что?

– Во-первых, это был грузовой корабль, который разгрузился только наполовину. И в данный момент мы все еще продолжаем доставку этой части его груза в космопорт. У него не было никаких оснований покидать орбиту. Во-вторых, он не получил разрешения на отлет. Он даже не обратился с предварительным запросом к нашему Центру Управления Гражданскими Полетами. Я узнал о его отлете только потому, что Келвин Соланки обратился ко мне по этому вопросу. Когда же я задал Центру Управления вопрос, почему они нас не проинформировали об этом факте, оказалось, что они даже не знают о том, что «Яку» покинул орбиту. Выяснилось, что кто-то стер из памяти компьютера космопорта данные спутника слежения за полетами.

– Зачем? – спросила Кандейс Элфорд. – Можно подумать, что мы смогли бы каким-то образом помешать их отлету.

– Нет, не смогли бы, – задумчиво сказал Колин, – но мы могли бы попросить другой корабль отправиться по их следу. Без данных спутника слежения нам не определить координаты их пространственного прыжка. Мы просто не знаем куда они улетели.

– У Соланки должна быть копия, – предположил Терранс, – подозреваю, что и у Ральфа Хилтча тоже.

– Не хватало нам еще и этой головоломки, – сказал Колин. – Посмотрите, что можно выяснить по этому вопросу, – обратился он к Кандейс.

– Слушаюсь, сэр.

– Однако вернемся к уже заданному вопросу. Какими еще кораблями мы располагаем?

Терранс проконсультировался со своими нейронными процессорами.

– На орбите их осталось восемь: три грузовых корабля и транспорты с колонистами. На этой неделе мы ожидаем прибытие еще двух транспортов с колонистами, а до конца месяца прилетит торговый корабль тиратки, который должен проверить, как обстоят дела с их колонистами.

– Не напоминайте мне о нем, – тяжко вздохнул Колин.

– Думаю, что «Джемаль» был бы для нас лучшим вариантом. В его капсулах ноль-тау всего сорок иветов. Их можно перевезти на «Тачад» или «Мартин». На обоих кораблях есть запасные капсулы. Это займет всего несколько часов.

– Отправляйтесь на его борт сегодня же вечером, – распорядился Колин, – а вам, Кандейс, необходимо любой ценой обеспечить защиту космопорта. Мы должны быть готовы доставить войска в космопорт с помощью макбоингов. Больше им просто некуда садиться. Разведчиков можно разместить на малых летательных аппаратах, которые доставят их прямо в округи Кволлхейма, но для доставки остальной части контингента придется использовать макбоинги.

– Слушаюсь, сэр, я в курсе.

– Отлично, тогда за дело. Терранс, я жду вашего возвращения через десять дней. Дайте мне месяц, и эти ублюдки будут молить меня о капитуляции.

Разрывной снаряд магнитной пушки ударил ему прямо в грудь и, проникнув на глубину десяти сантиметров, пробивал его плоть, парализуя все внутренние органы, расположенные внутри грудной клетки, и превращая их в студенистую массу. Затем он взорвался. Силиконовая шрапнель превратила тело в округлую кучку алых клеток.

Билл Данца даже застонал от удовольствия.

– Попробуй-ка восстановить себя из кучки этого дерьма, мой ксенокский дружок, – обратился он к скользким красным листьям.

Маленький отряд секретной службы уже давно убедился в том, что неприятель был практически неуязвим. Зияющие рваные раны и перебитые конечности – все это лишь на какое-то время сдерживало набеги неприятеля, который, внезапно появляясь из густого кустарника, постоянно беспокоил отряд. Всего за несколько секунд раны затягивались, а кости срастались. Что из того, что лейтенант Дженни Харрис называет пленника зомбированным колонистом? Билл точно знал, кто он такой на самом деле. Ксенокское чудовище. А его дружки, конечно, хотят его отбить.

Дважды за последние три километра Дженни Харрис была вынуждена проводить огневую зачистку. И каждый раз эти твари атаковали их с помощью жуткого белого огня. Один раз такой огненный шар, попав в руку Дина Фолана, стал прожигать ткань костюма так, как будто на ней не было защитного слоя, рассеивающего энергию. Пакет с медицинскими нейронными процессорами, который они наложили на его руку, сразу же позеленел, приобрел форму трубы, сквозь которую просвечивали кости скелета.

– Эй! – завопил Дин. – Сзади!

Дженни Харрис обернулась. Джеральд Скиббоу убегал в джунгли, обе его руки были свободны.

– Вот дерьмо, – пробормотала она. Еще минуту назад на его запястьях были наручники. Дин уже начал поднимать свою магнитную пушку.

– Он мой! – крикнула она. Синяя прицельная сетка ее карабина остановилась на дереве, до которого беглецу оставалось пробежать метров пять. Заряды ударили прямо в тонкий ствол дерева. Его объяли клубы пара и языки пламени. Джеральд Скиббоу делал отчаянные попытки уклониться от падавшего прямо перед ним дерева. Еще один залп, и вокруг него запылали джунгли. Последний заряд попал ему в колено. Ноги беглеца подкосились, и он упал на землю. Все трое бросились туда, где он лежал, растянувшись на грязных побегах ползучих растений.

– В чем дело? – спросила Дженни. Она поручила Дину присматривать за пленником. Пока ствол магнитной пушки упирался ему в спину, Джеральд Скиббоу не мог причинить какого-либо вреда.

Дин поднял вверх наручники. Они не были сломаны.

– Я увидел неприятеля, – сказал он, – и отвернулся лишь на секунду.

– Все в порядке, – вздохнула Дженни, – я тебя не обвиняю. – Склонившись над Джеральдом Скиббоу, запачканное грязью лицо которого злобно ухмылялось, Дженни рванула вверх его правую руку. Вокруг его запястья краснел узкий шрам, который, судя по его виду, уже давно затянулся. – Очень разумно, – устало сказала она ему. – В следующий раз я прикажу Дину отрезать тебе ноги ниже колен. Тогда мы посмотрим, сколько тебе потребуется времени, чтобы отрастить новую пару.

Джеральд Скиббоу засмеялся.

– У тебя осталось не так много времени, мадам сука.

Дженни выпрямилась. Ее позвонки скрипнули так, как будто ей было лет сто пятьдесят. Ей показалось, что она действительно постарела. Потрескивал огонь, пожиравший близлежащие кусты, но он не трогал зеленые прутья.

До «Исакора» оставалось всего четыре километра, но джунгли становились все более непроходимыми. Ползучие побеги оплетали деревья как кровеносные артерии. Повисшие между стволами деревьев, они представляли собой серьезную преграду. Видимость снизилась до менее чем двадцати пяти метров, и это при усиленных возможностях зрения.

«Нам не дойти», – подумала она.

На обратном пути они расходуют слишком много боеприпасов для магнитных пушек. Но без этого не обойтись, ведь больше ничто не действует на неприятеля. Даже силовые запасы двух еще оставшихся карабинов сократились до сорока процентов.

– Поднимите его, – приказала она.

Схватив пленника за плечи, Билл поставил его на ноги.

У самых ног Дженни из-под земли вырвался белый огонь. Разметав влажный суглинок, он выплюнул ослепительные капли, которые поползли вверх по ее ногам. Она закричала от боли, когда ее кожа под тканью защитного костюма покрылась волдырями и загорелась. Нейронные процессоры изолировали нервные окончания, устраняя болевые импульсы с помощью обезболевающих блоков.

В тщетной надежде попасть в неприятеля, Билл и Дин наугад открыли огонь из магнитных пушек по стене безразличных ко всему джунглей. Электронно-разрывные снаряды крушили окружавшие их деревья. Вздымавшиеся в воздух клочья сочной растительности образовали неплотный зеленый занавес, за которым расцветали яркие бутоны взрывов.

Дойдя до бедер Дженни, липкие капельки белого огня испарились. От невыносимой боли в ногах она плотно стиснула зубы. Ее пугало то, от чего ее защищали нейронные процессоры. Она боялась, что не сможет идти. Медицинская программа заполнила ее мозг красными символами, которые скопились вокруг схематического изображения ее ног, как пчелы вокруг меда. Она почувствовала слабость.

– Мы сумеем тебе помочь, – шептали хором мелодичные голоса.

– Что? – спросила она, теряя ориентацию. Чтобы снять с ног напряжение, она села на шероховатую землю. Ее дрожащие мускулы все равно не смогли бы долго удерживать вертикальное положение.

– С тобой все в порядке, Дженни? – спросил ее Дин. Он стоял рядом, нацелив магнитную пушку на изуродованные стволы деревьев.

– Ты что-то сказал?

– Да, ты в порядке?

– Я... Я их слышу. Нам надо отсюда сматываться.

– Первым делом надо наложить нанопакеты на твои ноги. Думаю, этого будет достаточно, – в его голосе послышалась неуверенность.

Дженни знала, что этого будет недостаточно для того, чтобы залатать ее и отправиться в четырехкилометровую прогулку, отражая атаки неприятеля. Прогноз нейронных процессоров был малоутешителен. Программа активизировала имплант ее эндокринной системы, направляя в кровеносную систему мощный поток химикатов.

– Нет, – сказала она напрягая силы, – так нам не вернуться на судно.

– Мы тебя не оставим, – горячо сказал Билл.

На ее губах, скрытых шлемом-раковиной, появилась улыбка.

– Поверьте, я вовсе не собиралась попросить вас об этом. Даже если медицинские пакеты поставят меня на ноги, у нас все равно осталось недостаточно огневых средств, чтобы отсюда пробиться к «Исакору».

– Что же нам делать? – спросил Билл.

Дженни запросила канал связи с Мерфи Хьюлеттом. Жуткий свист разрядов статического электричества обрушился на ее нейронные процессоры.

– Дерьмо. Мне не выйти на связь с морскими пехотинцами, – она гнала прочь мысль о том, что придется обходиться без их помощи.

– Думаю, что я знаю, почему, – Дин показал на верхушки деревьев. – Много дыма к югу отсюда. Должно быть, они проводят огневую зачистку. Видно, у них тоже неприятности.

Дженни уже не могла увидеть дым. Даже листья на вершинах деревьев превратились для нее в единую серую массу. Зрение пропадало. Анализ физиологического состояния показывал, что эндокринная система едва справляется с ее ногами, лишенными кожи.

– Брось мне свой медицинский пакет, – попросила она.

– Сейчас.

Выпустив еще шесть электронно-разрывных снарядов в сторону джунглей, Билл проворно снял заплечный мешок и бросил его в направлении Дженни. Не дожидаясь того, когда он упадет рядом с ней, Билл снова повернулся в ту сторону, куда только что стрелял.

Дженни приказала своему коммуникационному блоку открыть канал связи с Ральфом Хилтчем. Затем открыла мешок и пошарила внутри него. Вместо мелодичного электронного звонка, который свидетельствовал о том, что открылся канал связи через орбитальную станцию, она услышала лишь монотонное гудение.

– Билл, Дин, откройте канал связи через орбитальную станцию, может быть, это удастся нам совместными усилиями, – подняв свой карабин, она навела его на Джеральда Скиббоу, который в четырех метрах от нее молча сидел на корточках рядом с просекой выгоревших ползучих растений. – Эй ты, если я сочту, что ты имеешь хоть какое-то отношение к этим помехам, то мне придется провести небольшой эксперимент и выяснить, какое количество термической энергии ты сможешь отразить. Ты понял меня, мистер Скиббоу? Это послание прорвется сквозь барьер электронного поля?

Коммуникационный блок сообщил, что канал связи с посольством открыт.

– Что происходит? – спросил Ральф Хилтч.

– Беда... – у Дженни перехватило голос, так как она изо всех сил пыталась прохрипеть это как можно громче, медицинский пакет сжимал ее левую ногу. Когда пушистая внутренняя поверхность пакета стала латать изуродованную плоть, Дженни почувствовала, как мириады острых иголочек воткнулись в ее обгоревшую ногу. Она приказала нейронным процессорам заблокировать все нервные импульсы. Совершенно одеревенев, ее ноги теперь не ощущали даже тяжелого воздействия химических обезболевающих средств. – Босс, я надеюсь на то, что ваш план отступления все еще в силе. Теперь нам без него просто не обойтись.

– Хорошо, Дженни. Начинаю приводить его в действие. За вами прилетят через пятнадцать минут. Сможете продержаться это время?

– Без проблем, – до неприличия бодро ответил Билл.

– Вы сейчас находитесь в безопасности? – спросил Ральф.

– Если мы двинемся в путь, то наша безопасность от этого ничуть не пострадает, – ответила Дженни, удивляясь тому, как тихо звучит ее собственный голос.

– Ладно. У меня есть ваши координаты. Вам надо выжечь с помощью карабинов площадку размером не менее пятидесяти метров. Она понадобится нам для посадки.

– Слушаюсь, сэр.

– Я лечу к вам.

Дженни отдала свой карабин Дину, взяв вместо него его магнитную пушку. Прислонившись спиной к дереву, она сидела, держа на прицеле Джеральда Скиббоу. Тем временем два бойца дивизии спецназа корчевали деревья с помощью термо-индукционных карабинов.

Капитаном «Эквана» была женщина средних лет, одетая в синюю форму. Ее крепкая долговязая фигура свидетельствовала о том, что она была родом из семьи, которая поколениями подвергалась генинженированию для полетов в космосе. Стойка аудио-видео показывала, как она лежит в десяти сантиметрах над амортизационной кушеткой, расположенной в маленькой каюте.

– Как вы узнали, что мы покидаем орбиту? – спросила она. Ее голос слегка искажал странный свист, который шел с орбитальной коммуникационной станции Компании Освоения Лалонда. Ее озадаченный тон вызвал у Грэма Николсона улыбку. На секунду он отвел взгляд от проектора. В другом конце Центра Управления Полетами космопорта Даррингема Лэнгли Брэдбери, посмотрев в проектор, снова повернулся к своему монитору.

– У меня есть знакомые в посольстве Кулу, – сказал Грэм, вновь переведя взгляд на проектор.

– Это некоммерческий рейс, – сказала капитан, в голосе которой явно слышались нотки недовольства.

– Я знаю, – Грэм уже слышал о том, что посол Кулу, расширив свои полномочия, фактически взял на себя командование зарегистрированным на Кулу звездолетом-перевозчиком колонистов. Ситуация стала еще интереснее, когда он узнал от Лэнгли о том, что Каталь Фицджеральд, находясь на орбите, убедил капитана делать то, что ей приказывают. Каталь Фицджеральд был человеком Ральфа Хилтча.

Посмотрев в окно Центра Управления полетами, Грэм увидел, что на площадке у близлежащего ангара выстроилась очередь людей, которые входили на борт пассажирского макбоинга ВDA-9008. Это были сотрудники посольства и их семьи. Они стояли, сгорбившись под моросящим дождем.

– Но речь идет лишь об одном диске, – сказал он, обаятельно улыбаясь, – и уверяю вас, редакция «Тайм-Юниверс» заплатит вам значительное вознаграждение, как только вы его передадите им.

– Но мне до сих пор так и не сказали, куда мы отправляемся.

– У нас есть отделения в каждой звездной системе Конфедерации. И потом, это же в ваших личных интересах, – подчеркнул Грэм.

Наступила пауза, во время которой капитан, очевидно, прикидывала, сколько она заработает на доставке этого груза.

– Хорошо, мистер Николсон. Передайте его пилоту макбоинга, я встречусь с ним, как только он причалит к звездолету.

– Благодарю вас, капитан, с вами приятно иметь дело.

– А я-то думал, что ты еще сегодня утром отправил диск на борту «Джемаля», – заметил Лэнгли, когда Грэм выключил стойку проектора высотой в метр.

– Я так и сделал, старина. Сейчас я просто подстраховался.

– Ты думаешь, что людей заинтересует мятеж на Лалонде? Никто даже не знает о существовании этой планеты.

– Еще как заинтересует. Уж будь в этом уверен.

Дождь хлестнул по фюзеляжу маленького космоплана, вырвавшегося из-за туч. Потоки воды с грохотом обрушились на его прочную силиконово-композитную обшивку. Капли дождя испарялись в результате нагрева аппарата, летевшего со скоростью, в пять раз превышавшей скорость звука. Они образовали полосы пара, окутавшие фюзеляж.

Выглянув из-за плеча пилота, Ральф Хилтч увидел, как внизу мелькают джунгли. Над серо-зеленым ковром извивались полосы тумана. Впереди по курсу, там, где заканчивалась облачность, виднелась широкая и более светлая полоса.

– Девяносто секунд, – перекрывая шум, крикнул пилот аппарата Кирон Сайсон.

Когда крылья космоплана стали выдвигаться вперед, маленькую кабину заполнил громкий металлический треск. Аппарат резко дернулся вверх, а шум от ударов дождевых капель возрос настолько, что заглушил все прочие звуки. Торможение с силой трех g вдавило Ральфа в спинку одного из шести пластиковых сидений, размещенных в кабине.

Мимолетной радужной вспышкой сверкнул солнечный свет. Шум дождя внезапно прекратился. Когда скорость стала дозвуковой, полет перешел в горизонтальную плоскость.

– После этого нам придется провести полное обследование на предмет ослабления прочности корпуса, – пожаловался Кирон Сайсон. – Никто не летает на сверхзвуке под дождем. Половина несущих узлов утратила прочность.

– Об этом не беспокойтесь, – заверил его Ральф, – все будет оплачено, – он обернулся к Каталю Фиццжеральду. Они оба были облачены в светло-зеленые противоснарядные защитные костюмы, что были на Дженни и двух бойцах дивизии спецназа. Уже давно Ральф не надевал боевого снаряжения, и теперь ему было явно не по себе.

– Похоже, что ваши люди попали в переделку, – заметил Кирон.

К югу от них высоко в бледно-голубое небо поднимался столб густого черного дыма. Вокруг его основания плясало кольцо языков пламени. В десяти километрах к востоку виднелось эбонитово-черное пятно диаметром в километр, которое было образовано сожженными деревьями.

Космоплан резко накренился, крылья с изменяемой геометрией плавно изменили угол атаки, и машина стала кружить над третьей почерневшей поляной меньших размеров. Диаметр этой площадки составлял всего сотню метров. Небольшие языки пламени еще трепетали вокруг поваленных по краям поляны деревьев. Над пепелищем поднимался прозрачный сизый дым, принявший грибообразную форму. В самом центре поляны находился небольшой зеленый островок увядшей растительности.

– Это они, – сказал Кирон, когда навигационная система космоплана приняла сигнал коммуникационного блока Дженни Харрис.

На смятых побегах ползучих растений и на траве стояли четверо человек. Один из них, как заметил Ральф, вел огонь по джунглям из магнитной пушки.

– Вниз и забираем их, – сказал он Кирону, – и как можно быстрее.

Кирон свистнул сквозь сжатые зубы.

– Боже, ну почему именно я? – пробормотал он стоически.

Ральф услышал, как, развернувшись, сопла заняли вертикальное положение и, лязгнув, выдвинулись шасси. Делая круги над зоной огневой зачистки, они снижались. Ральф приказал своему коммуникационному блоку открыть канал связи с Дженни Харрис.

– Приготовьтесь, через пятьдесят секунд мы сядем, – сказал он.

Открылся внешний люк переходного тамбура. Отошел назад защитный щиток фюзеляжа. Внутрь вместе с воем компрессоров ворвался поток горячего влажного воздуха.

– Быстрее, босс, – прохрипела Дженни, – у нас осталось всего тридцать зарядов. Как только мы прекратим заградительный огонь, они обрушат на космоплан все, чем располагают.

Мелкий черный порошок подобно песчаной буре влетел в кабину. Перекрывая рев компрессоров, зазвучали сигналы предупреждения о загрязнении окружающей среды. На передней панели отчаянно замигали янтарные огоньки.

– Садись сейчас же! – приказал Ральф пилоту. – Каталь, прикрой их огнем, выжигай эти джунгли.

Шум компрессора перешел в скрип. Каталь Фицджеральд, войдя в тамбур, занял позицию у среза выходного люка. Делая стволом карабина широкие дугообразные движения, он поливал огнем открывшиеся перед ним заросли джунглей. Пламя озарило темнеющее небо у краев поляны.

– Десять секунд, – крикнул Кирон. – Я подойду к ним настолько близко, насколько смогу.

Ударив в землю, выхлоп из сопла компрессора поднял вверх целый вихрь пепла. Значительно ухудшилась видимость. Оранжевые языки пламени тускло освещали одну сторону космоплана.

Дженни Харрис наблюдала за тем, как аппарат сел, довольно резко ударившись о землю. На узком треугольном хвостовом оперении она смогла различить надпись «Экван». Теми неясными фигурами, которые она увидела на краю открытого переходного тамбура, были Ральф Хилтч и Каталь Фицджеральд. Одна из этих фигур отчаянно махала рукой. Она догадалась, что это был Ральф.

Израсходовав последние снаряды магнитной пушки, Билл Данца отбросил в сторону массивное оружие.

– Пустая, – пробормотал он с отвращением. Вскинув карабин, он снова открыл огонь.

– Ну же, шевелитесь! – голос Ральфа заглушали помехи статического электричества.

– Возьмите Скиббоу, – приказала Дженни своим солдатам, – я вас прикрою.

Повернувшись спиной к космоплану, она нацелила ствол карабина на покрытые сажей джунгли.

Схватив Джеральда Скиббоу, Билл и Дин потащили его к маленькому зализанному аппарату.

Отстав на несколько метров, вслед за ними ковыляла Дженни. У нее на боку болталась последняя силовая батарея, энергетические запасы которой уменьшились до семи процентов. Уменьшив темп стрельбы своего карабина, она выпустила вслепую пятнадцать зарядов. В ее наушниках раздавались фыркающие и шуршащие звуки, передаваемые внешними микрофонами костюма. Включив на некоторое время оптические сенсоры заднего обзора, она увидела, что Джеральд Скиббоу оказывает сопротивление попыткам четырех человек затащить его в люк переходного тамбура космоплана. Наконец Ральф Хилтч ударил его в лицо прикладом карабина. Кровь хлынула из разбитого носа колониста, и он на какое-то время прекратил сопротивление. Этой паузы оказалось достаточно для того, чтобы Билл засунул ноги Скиббоу в горловину люка.

Дженни снова перенесла внимание на переднюю сферу. Она увидела, как из вихря пепла материализовалось пять фигур. Это были какие-то сутулые гуманоиды, похожие, как ей показалось, на больших человекообразных обезьян. Синяя прицельная сетка подобно аркану поймала одного из гуманоидов. Ее выстрел отбросил фигуру назад.

Из мрака навстречу ей метнулся шар белого огня. Он летел слишком быстро, чтобы можно было увернуться. Последовал мощный удар по карабину. Корпус оружия стал деформироваться и выгибаться, как будто был сделан из мягкого воска. Она не смогла убрать пальцы со спускового крючка. Расплавившись, он прилип к ним. Когда фаланги ее пальцев охватил огонь, из горла Дженни вырвался отчаянный крик. Охваченные пламенем остатки карабина упали на землю. Она подняла вверх свою руку. На ней больше не было пальцев, остался лишь дымящийся обрубок ладони. Споткнувшись о выступавший из суглинка корень, Дженни взвыла от боли. Корень обвил ее лодыжку как змея. Спереди к ней приближались четыре темные фигуры, пятая надвигалась сзади.

Перекатываясь по земле, Дженни двинулась в сторону космоплана, до которого оставалось метров двенадцать. Джеральд Скиббоу лежал на полу переходного тамбура. Две фигуры, одетые в защитные костюмы, пытались протолкнуть его внутрь космоплана. Он смотрел прямо на Дженни. Его окровавленные губы изогнулись в ликующей ухмылке. Врезаясь в лодыжку, корень все плотнее сжимал ее ногу. Она знала, что все это делает Скиббоу.

– Улетайте! – передала она по ближней связи, – Ральф, ради бога, улетайте. Доставьте его на Омбей.

– Дженни!

– Это сейчас главное.

Одна из темных фигур запрыгнула на нее. Это был дородный мужчина, крупный, но не толстый. Густая спутанная шерсть покрывала все его тело. Потом она уже ничего не смогла увидеть, так как он, заслонив обзор, уперся животом в ее шлем-раковину.

Затем она снова услышала тихий хор.

– Не надо бояться, – пел он, – позволь нам помочь тебе.

В это время еще одно человекообразное существо, схватив ее колени и сев на них, прижало изуродованные ноги Дженни к земле. Передняя часть ее защитного костюма была разорвана. Теперь стало трудно дышать.

– Дженни! О боже! Я не могу стрелять, они сидят на ней.

– Улетайте! – молила Дженни. – Улетайте же.

Ей показалось, что все обезболивающие блоки нейронных процессоров перестали действовать. Она изнемогала от боли в ногах и руке. Мысли путались. В ее меркнущее сознание проник треск разрываемого материала. Ей стало жарко. Она почувствовала движение влажного воздуха над своей обнаженной промежностью.

– Мы можем это остановить, – убеждал ее хор тихих голосов. – Мы можем спасти тебя. Впусти нас внутрь.

Она почувствовала, что на ее сознание оказывают давление. Какой-то странный, теплый и сухой ветер гулял внутри ее черепной коробки.

– Идите к черту, – завопила она. Дженни отправила своим уже дрогнувшим нейронным процессорам последнее, твердое как алмазная игла, распоряжение. Это был код камикадзе. Приказ активизировал силовую батарею высокой плотности. Дженни очень хотелось знать, достаточно ли осталось энергии для того, чтобы разнести всех человекоподобных.

Энергии оказалось достаточно.

«Экван» вращался вокруг экватора Лалонда в шестистах километрах над коричневыми и бледно-желтыми полосами пустынь континента Сарель. Транспорт колонистов, с выступающими из центральной части корпуса пятью похожими на крылья ветряных мельниц панелями термосброса, медленно вращался вокруг своей оси, совершая один полный оборот за двадцать минут. Пассажирский макбоинг BDA-9008 причалил к переходной трубе, расположенной в передней части корпуса звездолета.

Это была полная умиротворения картина: звездолет и космоплан тихо скользили над скалистыми берегами Сареля и синевой океана. В тысячах километрах впереди них граница смены дня и ночи покрыла мглой половину Амариска. Через каждые несколько минут из сопла, расположенного между панелями термосброса, вырывалось облачко желтого пара, которое в мгновение ока улетучивалось.

Такое беспечное проявление технологического совершенства создавало эффект, который полностью противоречил тому, что происходило внутри переходной трубы, где орали дети, а их родители с покрасневшими лицами ругались на чем свет стоит, отмахиваясь от неприятных липких капель. Никому не было предоставлено время, необходимое для подготовки к отлету. Они взяли с собой только одежду и некоторые ценные вещи, которыми поспешно набили свои заплечные мешки. Детям не выдали даже лекарств, сдерживающих тошноту. Сотрудники посольства гневно на всех орали, скрывая за своей руганью как облегчение, которое они испытывали, покидая Лалонд, так и отвращение, которое у них вызывала плавающая в воздухе блевотина. Но экипаж «Эквана» привык к поведению обитателей планеты. Они проплывали, держа в руках всасывающие санитарные пакеты. Ублажая расстроенных детей, они загоняли их в одно из пяти больших отделений ноль-тау.

Сидя перед стойкой аудио-видеопроектора, расположенного на командной консоли ходового мостика, капитан Фарра Монтгомери равнодушно наблюдала за тем, что происходило в переходной трубе. Подобные сцены она видела уже тысячу раз.

– Вы, наконец, скажете мне, куда мы держим курс? – спросила она человека, пристегнутого к амортизационному креслу старшего помощника. – Я могла бы начать расчет нашего курсового вектора. Это может несколько сократить время рейса.

– Омбей, – ответил сэр Асквит Периш, – посол Кулу на Лалонде.

– Начальству виднее, – сказала она язвительно.

– Мне это нравится не больше, чем вам.

– В наших капсулах ноль-тау осталось три тысячи колонистов. Что вы им скажете, когда мы прибудем в княжество?

– Понятия не имею, но не сомневаюсь в том, что как только они узнают о реальном положении на Лалонде, то сразу же забудут о всех своих протестах.

С легким чувством вины капитан Монтгомери вспомнила о диске, который лежал в ее нагрудном кармане. Сообщения, которые приходили из Даррингема в течение последней недели, были довольно сильно искажены. Может быть, это к лучшему, что они улетают. По крайней мере можно будет переложить всю ответственность на посла, когда транспортная компания начнет задавать свои вопросы.

– Когда мы сможем покинуть орбиту? – спросил сэр Асквит.

– Как только вернется Кирон. Знаете, у вас не было никакого права посылать его в такой рейс.

– Мы можем ждать в течение еще двух оборотов вокруг планеты.

– Я не полечу без своего пилота.

– Но если их к этому времени не будет на борту, то вы уже никогда больше не увидите своего пилота.

Она посмотрела на него.

– Так что же все-таки происходит там, внизу?

– Хотел бы я знать, капитан. Но могу сказать вам, что я чертовски рад тому, что мы улетаем.

Когда «Экван» вошел в тень, макбоинг произвел расстыковку. Его пилот включил двигатели орбитального маневрирования, и корабль перешел на эллиптическую орбиту, которая проходила через верхние слои атмосферы Лалонда. «Экван» начал предстартовую проверку ионных ускорителей и заправку труб плавления. Члены экипажа носились по капсулам жизнеобеспечения, приводя в порядок разболтавшиеся осветительные приборы и убирая мусор.

– Его взяли, – сообщил штурман.

Капитан Монтгомери активизировала полетный компьютер, запросив изображение, передаваемое внешним сенсором.

Длинный инверсионный след, образованный сине-белой плазмой, протянулся через затемненную восточную сторону Амариска. Аппарат, который его оставил, сейчас мчался над прибрежными горами. Поднявшись на пятьдесят километров, аппарат продолжал набирать высоту. Оставляя довольно яркий извилистый след, он скользил над покрытыми снегом вершинами гор.

Полетный компьютер «Эквана» зарегистрировал открывшийся канал связи.

Как только Ральфу Хилтчу удалось снова выйти на связь со звездолетом, Кирон Сайсон, который все время находился в напряжении, наконец расслабился. Сразу же после посадки на Лалонд связь со звездолетом прервалась, теперь же ее удалось без труда восстановить. Ральф счел, что виной тому были технические неполадки, и теперь ничуть не сомневался в том, что коммуникационный блок будет работать. Он решил, что обязан успешному выходу на связь исправной коммуникационной схеме звездолета.

Пилот отключил звуковые сигналы, но янтарные огоньки, предупреждавшие о загрязнении окружающей среды, по-прежнему мигали. Сухой и пыльный воздух раздражал гортань Ральфа. Как только они поднялись достаточно высоко над океаном и взяли курс на транспорт с колонистами, гравитация в кабине стала уменьшаться. Низкий рев маршевых двигателей стал понемногу затихать.

Пыльный воздух затруднял дыхание. Что касается атмосферы, которая царила в маленькой кабине космоплана, то она была зловещей. В задней части кабины, съежившись в пластиковом кресле, сидел Джеральд Скиббоу. Его запястья были прикованы наручниками к подлокотникам. Костяшки пальцев, сжимавших подлокотники, побелели. После того как люк переходного тамбура закрылся, его быстро усмирили. Однако затем Билл и Дин искали любой повод, чтобы свернуть ему шею. Слава богу, смерть быстро унесла Дженни, но зрелище ее гибели было ужасным.

Ральф знал, что ему нужно поискать в своей памяти сведения о тварях, аналогичных этим человекообразным, и получить стратегически важную информацию об угрозе, которую они представляют. Но он никак не мог заставить себя сделать это. Пусть этим займется отделение секретной службы на Омбей, их не будет так отвлекать эмоциональная сторона дела. Ведь для него Дженни была чертовски хорошим офицером и другом.

Пилот выключил маршевые двигатели. В результате наступившего режима свободного падения желудок Ральфа чуть было не вывернуло наизнанку. Он быстро запустил программу подавления рвотных позывов.

Вжавшегося в кресло Джеральда Скиббоу трясло. Раздвоенные концы его грязной окровавленной бороды подпрыгивали, едва не касаясь кончика носа, из которого все еще шла кровь.

Ангар «Эквана» представлял собой цилиндрическую камеру, выполненную из ребристого металла. Стены состояли из затененных углублений и серебристых выступов. Космоплан, крылья которого полностью сложились, без труда миновал открытые двери, а его закругленный и чуть приплюснутый нос вошел прямо в кольцо фиксатора. Скользнув вокруг фюзеляжа, захваты вошли в загрузочные гнезда, расположенные за куполом радара, и втянули аппарат внутрь.

Три охранника из состава экипажа «Эквана», которые имели опыт усмирения буйных иветов, вплыли в кабину космоплана. Вдохнув воздух, наполненный частицами пепла, они закашлялись.

Билл снял с пленника наручники.

– Беги, чего же ты ждешь? – ласково обратился он к своему подопечному.

Джеральд Скиббоу высокомерно посмотрел на него. Однако как только его тело, оторвавшееся от кресла, взмыло вверх, этот надменный взгляд сменило выражение испуга. Отчаянно размахивая руками, он пытался зацепиться за потолок кабины. В конце концов он вцепился в петлю захвата, которую ему бросили.

Приблизились ухмыляющиеся охранники.

– Так и буксируйте его, – сказал им Ральф, – а вы, Скиббоу, не нарывайтесь на неприятности. Мы вооружены и будем все время у вас за спиной.

– На борту корабля нельзя использовать термо-индукционные карабины, – запротестовал один из охранников.

– В самом деле? Ну ничего, я попробую.

Всем своим видом выражая недовольство, Джеральд Скиббоу все же позволил буксировать себя. Группа из восьми человек выплыла в круглый коридор, соединявший ангар с одной из капсул жизнеобеспечения.

У входа в отделение ноль-тау их поджидал сэр Асквит Периш. Липкие набойки не давали ступням его ног оторваться от пола. Он с неприязнью посмотрел на Джеральда Скиббоу.

– Это из-за него вы потеряли Дженни Харрис?

– Так точно, сэр, – сквозь сжатые зубы ответил Билл.

Сэр Асквит неуклюже отошел в сторону, освобождая проход.

– Тот, кто его зомбировал, обладает несколькими способами управления энергией, – пояснил Ральф. – Он смертельно опасен, и в схватке один на один превзойдет любого из нас.

Посол бросил на пленника быстрый оценивающий взгляд.

Световые полосы, освещавшие коридор, примыкавший к люку отделения ноль-тау, замигали и потускнели.

– Прекрати! – рявкнул Дин, ткнув Скиббоу карабином в поясницу.

Световые полосы вновь загорелись в полный накал.

Джеральд Скиббоу небрежно усмехнулся, взглянув на ошеломленного посла. Между тем охранники уже впихивали пленника в горловину люка. Иронически подняв бровь, Ральф Хилтч последовал за ними внутрь.

Отделение ноль-тау представляло собой большую сферу, разделенную на секции посредством ячеистых настилов. Площадь каждой секции не превышала трех метров. Все здесь выглядело как-то незаконченно и было плохо освещено. Повсюду виднелись ничем не прикрытые металлические балки и километры силового кабеля. Молчаливой колонной стояли капсулы-саркофаги. Их верхние поверхности зияли пустотой. Однако большинство из них было активировано, и внутри находились колонисты, которые, поставив на карту свое будущее, решили стать покорителями Лалонда.

Джеральд Скиббоу приближался к открытой капсуле, которая находилась прямо внутри прохода. Поворачивая голову какими-то не по-человечески прерывистыми движениями, он обвел взглядом отделение. Охранник, который держал его, почувствовал, как напряглись мышцы пленника.

– Даже не думай об этом, – предупредил он. Его резко подтолкнули к предназначенной для него капсуле.

– Не надо, – сказал он.

– Полезай внутрь, – нетерпеливо крикнул Ральф.

– Нет. Только не это. Пожалуйста. Я буду вести себя хорошо.

– Полезай внутрь.

– Нет.

Один из охранников, зацепившись пальцем ноги за решетку, вмонтированную в настил, и таким образом получив точку опоры, стал толкать его вниз.

– Нет! – он уперся руками в края капсулы. На лице появилось выражение твердой решимости. – Я не полезу! – заорал он.

– Лезь!

– Нет.

Теперь уже все трое охранников толкали его внутрь. Джеральд Скиббоу боролся с ними. Уперевшись ногой в балку, Уилл ударил прикладом карабина по левой руке Скиббоу. Раздался хруст сломанных костей.

Он взвыл от боли, но все же сумел удержаться. Его пальцы побагровели, а кожа покрылась буграми.

– Нет!

Карабин снова опустился вниз. Уперевшись ладонями в расположенный сверху настил и встав на спину Скиббоу, Ральф попытался ногами протолкнуть пленника внутрь капсулы.

Оставляя кровавый след, сломанная рука Джеральда Скиббоу соскользнула с края капсулы.

– Прекратите, прекратите, – по его торсу побежали ручейки белого света.

Ральф почувствовал, что сейчас сломается его собственный позвоночник – с такой мощью его усиленные мускулы оказывали воздействие на кости скелета. Он ощутил резкие покалывания в подошвах ног. Змейки белого света обвили его лодыжки.

– Дин, включай капсулу, как только он окажется в ней.

– Да, сэр.

Рука снова соскользнула. Джеральд Скиббоу испустил высокий звериный вой. Билл нанес удар по его левому локтю. После каждого удара из-под приклада карабина вылетал сноп сверкающих искр, как будто удары наносились по кремню.

– Полезай внутрь, сволочь, – заорал один из охранников, лицо которого побагровело от натуги и сморщилось, словно резиновая маска.

Сопротивление Джеральда Скиббоу ослабело, его рука, по которой наносил удары Билл, наконец потеряла опору. Со стоном, вырвавшимся из его раскрытого рта, он рухнул на дно капсулы. Ральф завопил от боли, вызванной резкой встряской его сведенных судорогой ног. Крышка капсулы заскользила на свое место, и ему пришлось изо всех сил подгибать колени, чтобы его ноги не остались внутри капсулы.

– Нет! – орал Джеральд Скиббоу. Он весь светился, как голограмма. В тускло освещенном помещении его тело ярко переливалось всеми цветами радуги. Его голос заглушала задвигавшаяся крышка капсулы. Он окончательно затих после того, как раздался щелчок сработавшего механизма запирания. Раздавались лишь глухие удары кулака, стучавшего по композиту.

– Где это чертово ноль-тау? – в отчаянии вопрошал Билл. – Где же оно?

Крышка капсулы оставалась без видимых изменений, ничто не говорило в пользу присутствия эффекта скользящего черного поля. С упорством человека, похороненного заживо, Джеральд Скиббоу продолжал рваться наружу.

– Оно включено! – хрипло закричал стоявший у панели управления Дин. – Господи, оно включено и набирает силу.

Ральф с испугом смотрел на саркофаг.

«Работай, – взмолился он мысленно, – ну же, давай мать твою, работай! Дженни ради этого погибла».

– Включайся же, дерьмо! – орал Билл.

Джеральд Скиббоу перестал стучать. Над крышкой образовалась черная пустота.

Билл облегченно перевел дыхание.

Ральф обнаружил, что вцепился в одну из балок. Вероятность того, что Джеральд Скиббоу может вырваться, сильно его напугала.

– Передайте капитану, что мы готовы, – сказал он сухо. – Я хочу доставить его на Омбей как можно скорее.