"Нейтронный Алхимик: Консолидация" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер)

4

Поспешность, с которой высшие чины Омбея отреагировали на то, что уже получило название мортонриджского кризиса, вызывала в Ральфе Хилтче одновременно благодарность судьбе и облегчение. К сидевшим за Первым узлом присоединились в полном составе члены совбеза Тайного совета. В этот раз во главе стола в белом пузыре восседала сама княгиня Кирстен, переселив адмирала Фарквара на соседнее кресло. Поверхность стола превратилась в подробную карту северной половины Мортонриджа. Четыре городка, куда успел заехать зараженный «лонгхаунд», – Марбл-Бар, Рейнтон, Гесли и Экснолл – горели зловещими кровавыми точками среди холмов, и вокруг каждого перемаргивались рои значков, электронные армии, брошенные в атаку на врага.

Как только был найден и расстрелян последний мойсезовский грузовик, Диана Тирнан перебросила всю мощность ИскИнов на анализ транспорта, выезжавшего из зараженных городов, и его перехват. Им повезло в одном – на Мортонридже было около полуночи, и движение на дорогах сильно схлынуло по сравнению с дневным временем. Опознать каждую машину было легко. Сложней было решить, что делать с этими машинами, да и с самими городами.

Потребовалось двадцать минут дебатов и вмешательство самой княгини, чтобы разработать наконец общеприемлемую политику. Решающими оказались данные личностного допроса Джеральда Скиббоу, датавизированные с Гайаны. Подтвердить их достоверность перед комиссией появился доктор Райли Доббс, насмерть перепуганный собственными словами – ему пришлось объявить руководству планеты, что им противостоят восставшие мертвецы. Но именно это стало последним фактом, подтолкнувшим комиссию к тому решению, на котором настаивал Ральф, хотя сам Хилтч выслушал доклад Доббса в недоверчивом оцепенении. «Если б я ошибся, выказал хоть каплю слабости...»

Расширенный совбез постановил, что все наземные машины, выехавшие из городов Мортонриджа, должны быть перенаправлены в три отдельные зоны перехвата вдоль шестой магистрали, оцепленные взводами полиции. Отказ подчиниться влек за собой расстрел с орбитальных платформ. У тех, кто доберется до зоны перехвата, потребуют ждать в машинах, покуда власти не удостоверят их личность. Тех, кто выберется из машины, приказано было расстреливать.

В городах следовало немедленно объявить комендантский час. Запрещалось всякое дорожное движение, пешеходам требовалось немедля убраться с улиц. Помимо полицейских патрулей, улицы будут просматриваться низкоорбитальными сенсорами. Всякому, кто нарушит запрет, будет только один раз предложено сдаться. Всему персоналу, ответственному за установление комендантского часа, передавалась лицензия на применение оружия.

С рассветом предполагалось начать операцию по эвакуации четырех городов. Теперь, когда Диана Тирнан и ее ИскИны были практически уверены, что в других районах континента одержимых не осталось, княгиня Кирстен согласилась выделить для этой цели морпехов с Гайаны. Будут вызваны все резервы полиции на Ксингу, чтобы вместе с морпехами оцепить города. Каждый дом будет обыскан. Неодержанных жителей на военных транспортах перевезут на наземную базу флота к северу от Пасто, где им предстояло прожить несколько дней. Что же до одержимых, им дадут выбор: освободить тело или оказаться в ноль-тау. Исключений быть не должно.

– Думаю, это все, – заключил адмирал Фарквар.

– Полагаю, следует специально указать командирам наземных сил, что штурм-механоиды не должны применяться ни при каких обстоятельствах, – добавил Ральф. – Чем примитивнее будет их оснащение, тем надежней.

– Не знаю, хватит ли у нас на всех пулевого оружия, – признался адмирал. – Но мы выгребем все запасы.

– Инженерным фабрикам Омбея должно быть не так сложно переключиться на изготовление новых пулевых винтовок и боеприпасов к ним, – заметил Ральф. – Я бы хотел знать, что можно сделать по этой части.

– На переход потребуется самое малое пара дней, – ответил Райл Торн. – К этому времени ситуация должна разрешиться.

– Да, сэр, – ответил Ральф. – Если мы действительно загнали всех одержимых на Мортонридж. И если ни один не проберется на планету.

– За последние пять часов перехват звездолетов в системе Омбея действовал стопроцентно, – отозвалась Дебора Анвин. – И ваш корабль прибыл с Лалонда первым, Ральф. Я гарантирую, что ни один одержимый не попадет на поверхность с орбиты.

– Спасибо, Дебора, – заключила княгиня Кирстен. – Я не сомневаюсь в компетентности наших офицеров, равно как сети СО, но должна сказать, что мистер Хилтч совершенно прав, требуя экстраординарных мер. Покуда мы вступили лишь в первую стычку с одержимыми, и на бой с ними уходят почти все наши ресурсы. Мы обязаны предполагать, что иные миры окажутся не столь удачливыми в своей борьбе. Нет, эта проблема не будет решена ни завтра, ни в ближайшем будущем. И если, как это весьма вероятно, существование послежизни и посмерия доказывается этим безусловно, философские выводы окажутся необычайными и весьма тревожными.

– Что приводит нас ко второй проблеме, – заметил Райл Торн. – Что сказать людям?

– То, что и всегда, – откликнулась Янникс Дермот. – Почти ничего – во всяком случае, поначалу. Мы не можем рисковать, вызывая всеобщую панику. Предлагаю в качестве прикрытия использовать историю об энергетическом вирусе.

– Убедительно, – одобрил Райл Торн.

Министр внутренних дел, княгиня и ее конюший составили заявление, которое поутру будет обнародовано. Ральфу крайне интересно было понаблюдать, как въяве творится политика дома Салдана. Вопрос о том, чтобы княгиня сама объявила новости народу, даже не вставал – это была работа для премьер-министра и министра внутренних дел. Никто из Салдана не мог приносить столь отвратительные вести. Королевский род должен был выразить сочувствие близким жертв, когда все кончится. А людям потребуется очень много сочувствия, когда официальное сообщение уйдет в сеть.

Городок Экснолл лежал в двухстах пятидесяти километрах южнее перешейка, соединявшего Мортонридж с материком. Основан он был тридцать лет назад и с тех пор неуклонно рос. Почвы в окрестностях его лежали плодороднейшие, а среди многочисленных тамошних растений попадалось немало съедобных. Фермеры сотнями прибывали в Экснолл, чтобы выращивать новые культуры вместе с теми земными видами, что предпочитали влажный тропический климат. Экснолл существовал за счет сельского хозяйства, и те немногие заводы, что обосновались в нем, были заняты производством и ремонтом сельхозинвентаря.

«Но городок вовсе не заштатный», – решил старший инспектор Невиль Латам, проезжая через центр города по Мэйнгрин-стрит. Экснолл вырос в лесу местных харандрид, вместо того, чтобы вырубить их на доски, как поступили в других городках Мортонриджа. Даже в первом часу ночи город был красив; могучие деревья придавали старинный вид обступавшим их домам, точно они веками стояли рядом. Висячие фонари заливали улицу бестеневым бледно-оранжевым светом, и обвислые листья харандрид казались призрачно-серыми. Открытыми оставались лишь несколько круглосуточных кафе и баров. На окнах из жидкого стекла змеились абстрактные узоры, не давая разглядеть, что творится внутри, – впрочем, как усвоил Невиль Латам еще будучи патрульным, двадцать лет назад, никаких безумств там и не творилось. В барах тусовались терминальные пьяницы и стимманы, а в кафе коротали время рабочие ночных смен да патрульные полицейские.

Процессор машины датавизировал Латаму запрос на обновление, и инспектор направил машину на стоянку при участке. В ситуационном зале его поджидали почти все полицейские Экснолла – двадцать пять человек во главе с сержантом Уолшем. Когда Невиль вошел и занял место сержанта, все разговоры смолкли.

– Спасибо, что пришли, – сухо промолвил Латам. – Как вам известно из полученного вами датавиза второго уровня секретности, премьер-министр объявил по всему континенту комендантский час, вступающий в силу в час ночи. Думаю, все мы успели познакомиться с циркулировавшими в сети с самого утра слухами, так что я хочу прояснить ситуацию. Сначала хорошая новость: Лэндон Маккаллок заверил меня, что Омбей не подвергся заражению опасными ксеноформами, как намекали некоторые каналы, равно как мы не атакованы из космоса. Однако похоже, что кто-то выпустил на Ксингу крайне развитую технологию вирусного заражения.

Невиль наблюдал, как меняются знакомые лица. Несгибаемый сержант Уолш даже бровью не повел, детективы – Фероз и Мэнби – опасливо обдумывали, чем это может грозить, а младшие патрульные забеспокоились всерьез: они прекрасно знали, что это на их плечи реально падет забота обеспечивать комендантский час, выходя при этом из машин.

Инспектор подождал, пока ропот утихнет.

– Плохая новость заключается в том, что образцы этой технологии, как уверен совбез при Тайном совете, находятся сейчас в Экснолле. А значит, город отныне живет по закону военного времени. Комендантский час должен исполняться на сто процентов, без исключений. Я понимаю, как это тяжело, – у всех нас здесь семьи, друзья, но поверьте, лучший способ им помочь – исполнить приказ. Люди не должны встречаться; по мнению экспертов, технология распространяется при личном контакте. По-видимому, обнаружить зараженных, пока не стало поздно, достаточно тяжело.

– Значит, сидим по домам и ждем? – спросил Торп Хартсхорн. – Долго ждем? И чего?

Невиль поднял руку:

– Сейчас я перейду к этому, офицер Хартсхорн. Наши усилия будут поддержаны объединенными силами полиции и морской пехоты, которые возьмут весь округ в кольцо. Они прибывают через девяносто минут. Сразу после этого город подвергнется обыску, и все, кроме жертв вируса, будут эвакуированы.

– Весь город? – подозрительно переспросил Торп Хартсхорн.

– Весь, – подтвердил Невиль. – К нам будет послана эскадрилья военных транспортов. Но чтобы собрать ее, требуется несколько часов, так что до этого времени поддерживать порядок придется нам.

«ДатаОсь», единственное в Экснолле агентство новостей, располагалось напротив полицейского участка, по другую сторону Мэйнгрин-стрит, в дряхлом трехэтажном офисном модуле, мало соответствовавшем общему провинциальному характеру городка. Само агентство было вполне типичным для маленького городка – три комм-техника и пятеро репортеров, прочесывавших окрестности в поисках жемчужин новостей. В соответствии с местной спецификой канал был заполнен самыми разными темами – краеведческими заметками, официальными новостями, полицейскими сводками (какими ни на есть) и чудовищно скучными списками закупочных цен на урожаи, которые офисный процессор составлял без участия человека. За последние шесть недель они исхитрились продать крупным медиа-концернам Омбея аж целых четыре статьи из этого широкого ассортимента.

«Но сегодня все переменится», – торжествующе подумала Финнуала О'Мира, когда настольный процессор закончил дешифровку датавиза второго уровня безопасности, переданного Невилю Латаму Лэндоном Маккаллоком. Она провела добрых десять часов, просеивая слухи с момента объявления тревоги на Гайане. Замученная мелочами и параноидальными кошмарами каждого сетемана планеты, она едва было не бросила всю затею, когда час назад положение резко изменилось.

Взвод полиции в Пасто вступил в бой (серьезный бой, судя по всему), но официальные каналы молчали, от полиции – никаких заявлений. По всему континенту перекрывались дороги. Одно за другим приходили сообщения о расстрелах машин с платформ СО, включая вполне подробный отчет о том, как в ста пятидесяти километрах от Экснолла был распылен не подчинившийся приказу автобус. А теперь комиссар полиции Ксингу лично сообщает Невилю Латаму, что в городе свирепствует неизвестный вирус явно инопланетного происхождения.

Финнуала О'Мира датавизировала процессору отключиться и открыла глаза.

– Чертовщина, – пробурчала она.

Финнуале было чуть больше двадцати лет, и всего одиннадцать месяцев назад она закончила Атерстонский университет. Найдя работу на второй день после выпуска, она была в восторге, но состояние это продлилось ровно пятнадцать минут после начала рабочего дня. Агентство Экснолла не новости выпускало, по ее мнению, а снотворное. Отчаяние понемногу переродилось в тоскливую злобу. Экснолл олицетворял для нее все, что может быть омерзительного в маленьких городках. Им правила тесная клика советников, бизнесменов, богатых фермеров, принимавшая все решения за обедами и на поле для гольфа.

Все как в ее родном городке на континенте Эспарта, где ее родители так и не добились настоящих денежных контрактов, потому что у них не было связей. А связей не было потому, что не было денег и влияния.

Когда расшифрованный датавиз перед ее внутренним взором погас, Финнуала с полминуты молча смотрела на настольный процессор. Доступ к полицейским сетям – вещь сама по себе незаконная, а за хранение программ дешифровки второго уровня запросто можно было депортацию схлопотать. Но просто забыть увиденное она не могла. Не для того она стала репортером.

– Хью! – окликнула она.

Комм-техник, деливший с ней полуночную смену, оторвался от альбома Джеззибеллы, который увлеченно просматривал, и с недовольным видом обернулся к Финнуале.

– Ну что?

– Как власти объявят населению о том, что введен комендантский час и всем запрещается выходить на улицу? Вот здесь, в Экснолле.

– Подкалываешь?

– Нет.

Техник сморгнул остаточные глюки и запросил из нейросети файл административного кодекса.

– Так, нашел. Процедура очень простая. Инспектор использует свой рейтинг-код, чтобы загрузить общую команду во все домашние процессоры города. Сообщение воспроизводится, как только происходит доступ к процессору, чего бы от него ни потребовали: попросишь завтрак приготовить или пол подмести – а он тебе про комендантский час.

Финнуала потерла руки, обдумывая услышанное.

– Значит, большинство не узнает о комендантском часе, пока не проснется завтра утром.

– Точно.

– Если мы им не скажем.

– Ты меня накручиваешь.

– Ничуть. – Журналистка хищно ухмыльнулась. – Я знаю, что дальше сделает этот трепач Латам. Он первым делом предупредит своих дружков, удостоверится, чтобы их вывезли первыми. Это в его стиле, в стиле этого гадского городишки.

– У тебя паранойя, – ядовито бросил Хью Рослер. – Если эвакуация проходит по приказу Лэндона Маккаллока, такие фокусы ни у кого не пройдут.

Финнуала улыбнулась и датавизировала команду настольному процессору. Тот снова проник в полицейскую сеть, и разработанная девушкой программа слежения перешла в активный режим.

Результат просочился в сознание Хью бесформенной серой массой иконок. Кто-то в полицейском участке датавизировал в дом за домом по всему городу и в округе. Звонки были, как один, личные, а адреса – удручающе знакомые.

– Уже начал, – вздохнула Финнуала. – Я этих людей знаю не хуже тебя, Хью. Ничего не меняется, даже когда вся планета под угрозой.

– И что ты хочешь сделать?

– Что положено сделать агентству – информировать людей. Я соберу пакет, предупреждающий всех о заразе; но, вместо того чтобы распространять его по новостному каналу, я хочу, чтобы ты перепрограммировал процессор агентства так, чтобы датавизировать его всему городу в качестве личного послания. Тогда у всех нас будет шанс спастись, когда прибудут военные транспорты.

– Не знаю, Финнуала. Может, стоит посоветоваться с редактором...

– В задницу редактора, – огрызнулась она. – Он уже знает. В списке Латама он стоит седьмым. Думаешь, он первым делом нам позвонит? Да? Он сейчас торопит толстуху жену и дебила сынка, чтобы те одевались поскорей, а то к посадке не успеют. А твоей жене и детям сказал кто-нибудь, Хью? Они в безопасности?

И Хью Рослер поступил так, как поступал всегда, – сдался.

– Ладно, Финнуала. Я перебью программу процессора. Но Богом клянусь – лучше бы тебе не ошибиться.

– Я права. – Финнуала встала, сдернув куртку со спинки стула. – Пойду в участок, посмотрю, не удастся ли получить от доброго инспектора Латама личных комментариев касательно кризиса в его маленьком королевстве.

– Ты испытываешь судьбу, – предупредил Хью.

– Знаю, – Финнуала садистски усмехнулась. – Правда, здорово?

Ральф знал, что доказывать ему больше ничего не нужно. Отряды полиции имели представление о величине угрозы и уже побывали под огнем. У него не могло быть причин лететь на Мортонридж, и все же он сидел вместе с Каталем, Биллом и Дином в гиперзвуковике, мчавшемся на юг с пятикратной скоростью Маха. Перед собой он оправдывался тем, что спустившихся с орбиты морпехов надо будет срочно ввести в курс дела. И возможно, он сумеет дать бойцам пару полезных советов.

На самом деле он хотел своими глазами увидеть, что источник заразы взят в плотное кольцо, что угроза остановлена и вот-вот будет стерта с лица планеты.

– Похоже, ты со своей идеей насчет ноль-тау попал в точку, – датавизировал Роше Скарк. – Все шестеро пленников, взятых нами у «Мойсез», помещены в доставленные с Гайаны камеры. Четверо дрались, как чокнутые, прежде чем бойцы загнали их внутрь. Двое остальных излечились самопроизвольно, прежде чем их успели запихать в камеры. Оба одержателя сдались и предпочли оставить тела, лишь бы не попасть в темпоральный стазис.

– Это лучшая новость, какую я слышал за последние десять часов, – ответил Ральф. – Их можно победить, выжать из тела, не убивая одержанного. Иначе говоря, мы не обречены на провал.

– О да. За это мы должны благодарить тебя, Ральф. Почему одержимые не выносят ноль-тау, мы не знаем, но на каком-то из допросов это еще всплывет.

– Исцеленных пленных отправляют на личностный допрос?

– Мы пока не решили. Хотя, на мой взгляд, это будет неизбежно. Но мы не можем отвлекаться от угрозы Мортонриджу. Честно говоря, по сравнению с этим наука подождет.

– В каком состоянии пленные?

– Почти как Джеральд Скиббоу – дезориентация и аутизм, – но по сравнению с ним в крайне легкой форме. В конце концов, они были одержаны всего на пару часов. Скиббоу находился под контролем Кингсфорда Гарригана несколько недель. Во всяком случае, они неопасны. Хотя на всякий случай мы пока поместили их в изолированные камеры. Это был первый раз за день, когда я согласился с Леонардом Девиллем.

Услышав это имя, Ральф фыркнул:

– Я хотел спросить, сэр, что это с ним?

– А, да. Извини, Ральф. Все политические дрязги между нами и нашими коллегами. Девилль – марионетка Янникс. ИСА следит за всеми влиятельными политиками королевства и тех, что чисты, подталкивает вперед. Девилль в глубине души до омерзения честен, несмотря на все хитроумие. Янникс прочит его в преемники Уоррену Аспиналю на посту премьер-министра Ксингу. В идеале она хотела бы видеть во главе охоты его.

– В то время как вы уговорили княгиню назначить меня главным советником...

– Именно. Я переговорю насчет него с Янникс. Может с моей стороны это и ересь, но проблема одержимых представляется мне несколько более значительной, чем наши раздоры.

– Спасибо, сэр. Будет приятно спокойно поворачиваться к нему спиной.

– Сомневаюсь, что от него еще будут проблемы. Прекрасно поработал сегодня, Ральф. Не думай, что никто не заметил. Отныне ты приговорен к посту главы отделения. Заверяю – скука смертная.

Ральф выдавил задумчивую улыбку, надеясь, что в полумраке кабины она будет заметна.

– Звучит очень привлекательно.

Роше Скарк отсоединился.

Освободившись, Ральф сбросил в Первый узел запрос на обновление вводных. Транспортная эскадрилья королевской морской пехоты уже одолела полпути с Гайаны. Двадцать девять полицейских гиперзвуковиков с бойцами на борту неслись над континентом, и маршруты их сходились над Мортонриджем. Все наземное движение по дорогам перекрыто. Приблизительно восемьдесят пять процентов внедорожного транспорта обнаружено и остановлено. На все домашние процессоры Ксингу сброшен приказ о начале комендантского часа. Полиция в четырех зараженных городах готовилась ввести военное положение.

Все выглядело прекрасно. В представлении компьютера, по крайней мере. Надежно. Но обязательно найдется что-то, что мы упустили. Какой-то джокер. Всегда такой попадется. Вроде Микси Пенрайса.

Кто-то... кто бросил морпехов Конфедерации в джунглях Лалонда. Кто оставил Келвина Соланки и его крохотный обреченный отряд в одиночку сражаться с ордами одержимых.

И все это полностью допустимо для защиты королевства. Может, я не слишком отличаюсь от Девилля?

Через двадцать минут после того, как Невиль Латам раздал приказы, суета в ситуационном зале наконец улеглась. Сержант Уолш и детектив Фероз отслеживали маршруты патрульных машин, покуда Мэнби поддерживал прямую связь со штабом СО. Любое движение на улицах привлекло бы патрульную машину за полторы минуты.

В разработке маршрутов патрулей Невиль поучаствовал сам. Приятно было взяться за работу, показать ребятам, что босс не стесняется засучить рукава вместе с ними. Он спокойно принял тот факт, что в его возрасте и чине место в Экснолле было тупиком для карьеры. Он даже не испытывал горечи; еще двадцать пять лет назад он понял, что не создан для высоких постов. И к этим людям он притерся, и городок был ему по нраву. Он понимал его жителей. И знал, что после отставки останется здесь.

Во всяком случае, так ему казалось до сегодняшней ночи. Судя по последним датавизам из Пасто, к завтрашнему утру от Экснолла может не остаться ни дома, куда можно прислать пенсию.

Однако в одном Невиль был уверен. Пусть он ничтожество, но Экснолл он станет защищать до последней капли крови. Комендантский час будет организован так, что позавидуют полицейские самого большого города.

– Сэр... – сержант Уолш поднял голову, оторвавшись от череды толстеньких голопроекторов, обрамлявших его консоль.

– Да, сержант?

– Сэр, я получил датавизы от троих жителей, желающих узнать, что происходит и что это за шутка про комендантский час.

Фсроз, нахмурившись, обернулся.

– Меня пятеро спросили о том же. Все говорят, что получили личное сообщение о начале комендантского часа. Я им посоветовал обратиться за информацией к домашним процессорам.

– Восемь человек? – переспросил Невиль. – И всем пришли личные сообщения в такой час?

Фероз глянул на один из дисплеев.

– Уже пятнадцать, у меня семь датавизов в очереди на ответ.

– Это абсурд, – воскликнул Невиль. – Весь смысл приказа в том, чтобы никто не задавал лишних вопросов!

– А они не тратят время на доступ к нему, – ответил Фероз. – Звонят прямо нам.

– Еще восемнадцать датавизов, – проговорил Уолш. – Через минуту будет пятьдесят.

– Они же не могут так быстро передавать друг другу предупреждения, – пробормотал Невиль себе под нос.

– Сэр, – Мэнби нетерпеливо взмахнул рукой, – орбитальный контроль предупреждает, что по всему городу в окнах загораются огни.

– Что?

– Сто двадцать датавизов, сэр, – воскликнул Уолш.

– Мы что, напутали с этим приказом? – риторически вопросил Невиль.

В глубине его рассудка зашевелилось ужасное подозрение, что глюки вызваны электронным оружием, о котором предупреждал Лэндон Маккаллок.

– Прямо по файлу, – запротестовал Фероз.

– Сэр, с такими темпами у нас не останется каналов входа в есть, – предупредил Уолш. – Уже триста датавизов. Хотите сменить приоритеты сетевого доступа? У вас есть такие полномочия. Мы можем восстановить основные командные каналы, если заглушить гражданский сетевой трафик.

– Я не могу...

Дверь ситуационного зала отворилась.

Невиль обернулся на неожиданное движение (чертовой двери полагалось запираться на кодовый замок!) и задохнулся от изумления, увидев, как мимо покрасневшего Торпа Хартсхорна нахально проталкивается какая-то девица. Программа распознавания в его нейросети подсказала: Финнуала О'Мира, репортерша местного агентства.

Невиль заметил, как она запихивает в сумочку подозрительного вида процессорный блочок. «Кодовая отмычка?» – изумился он про себя. И если у нес хватило наглости взломать дверь в полицейском участке, какие еще сюрпризы у нес припасены?

– Мисс О'Мира, вы вмешиваетесь в ход крайне важной полицейской операции. Если вы выйдете немедленно, я не стану предъявлять обвинений.

– Записываю и передаю, шеф, – триумфально возгласила Финнуала. Ее немигающие глаза с имплантами сетчатки оглядывали его. – И не мне объяснять вам, что это общественное здание. И согласно четвертой коронационной прокламации, общественность имеет право знать, что тут творится.

– Вообще-то, мисс О'Мира, если бы вы потрудились до конца прочитать свою юридическую сводку, вы бы знали, что при объявлении военного положения все прокламации прекращают действие. Прощу вас, уйдите и немедленно прекратите передачу.

– А военное положение давало вам право предупреждать об опасности ксенокского вируса ваших друзей прежде, чем об этом узнали остальные жители, а, старший инспектор?

Латам покраснел. Как, черт возьми, эта сучка прознала? Потом он сообразил, что можно было натворить при ее уровне доступа к сети.

– Это вы, – он обвиняюще ткнул пальцем ей в грудь, – передали предупреждение по всему городу?

– Вы отрицаете, что первыми предупредили своих дружков, инспектор?

– Заткнись, ты, глупая корова, и отвечай! Это ты разослала те личные датавизы?

Финнуала лениво ухмыльнулась:

– Может быть. Так не хотите ответить на мой вопрос?

– Господи Боже! Сержант Уолш, сколько вызовов?

– Тысяча, сэр, но у нас уже все каналы забиты. Может, их куда больше, сказать нельзя.

– Сколько датавизов вы послали, О'Мира? – яростно прошипел Невиль Латам.

Девушка побледнела, но стояла твердо.

– Я делаю свою работу, старший инспектор. А вы?

– Сколько?

Финнуала подняла бровь в попытке изобразить высокомерие:

– Всему городу.

– Ты безмозглая... Комендантский час придуман для того, чтобы избежать паники, а ты как раз ее и вызвала! Единственное, как можно выпутаться из этого положения, – если люди будут спокойно подчиняться приказам.

– Какие люди? – сплюнула девушка. – Ваши? Семейство мэра?

– Офицер Хартсхорн, выведите ее отсюда! При необходимости силой, и без необходимости – тоже можно! И арестуйте.

– Есть! – Хартсхорн с ухмылкой поймал Финнуалу за локоть. – Пойдемте-ка, мисс. – Свободной рукой он держал маленький нейроглушитель. – Вы же не хотите, чтобы я применил это?

Финнуала позволила Хартхорну выволочь ее из ситуационного зала, и дверь за ними захлопнулась.

– Уолш, – прорычал Невиль, – отключите городскую комм-сеть! Немедля! Полицейскую архитектуру оставьте, но весь гражданский трафик следует подавить. Нельзя, чтобы паника распространялась и дальше.

– Есть, сэр!

Гиперзвуковик, на борту которого находились Ральф и его товарищи, уже начал спускаться к городку Рейнтон, когда пришел датавиз от Лэндона Маккаллока.

– Какая-то чокнутая журналистка подняла панику в Экснолле, Ральф. Тамошний старший инспектор делает что может, чтобы подавить ее, но я не жду от него чудес.

Ральф отключился от сенсоров гиперзвуковика. Изображение Рейнтона в инфракрасном спектре, которое он изучал, походило на мозаику из розовых стекляшек на фоне черной земли. Над городом собирались сияющие точки – транспортники морской пехоты, полицейские гиперзвуковики, готовые начать процедуру изоляции. Если учесть, что им полагалось считаться спасателями, то их манера движения до нехорошего напоминала стаю стервятников.

– Предлагаю вам или премьер-министру обратиться к ним лично, сэр. Уговорить следовать приказу о военном положении. Ваше слово значит больше, чем слово какого-то местного чинуши. Расскажите о прибытии морской пехоты, чтобы они видели, как о них заботятся.

– Идея хорошая, Ральф, но, к сожалению, эксноллский старший инспектор отрубил городскую сеть. В рабочем состоянии только полицейская архитектура. Мы можем обратиться только к тем, кто сидит в патрульных машинах.

– Надо подключить сеть снова.

– Знаю. Но возникли какие-то проблемы с местными управляющими процессорами.

Ральф стиснул кулаки, желая оглохнуть и не слушать дальше.

– Глюки?

– Похоже на то. Диана перенаправляет ИскИны на диагностику эксноллской электроники. Но открытых каналов недостаточно, и они не будут так эффективны, как в Пасто.

– Проклятье! Хорошо, сэр, мы уже в пути.

Он датавизировал приказ пилоту, и гиперзвуковик взмыл над своими снижающимися собратьями, чтобы отправиться дальше на юг.

В двухстах пятидесяти километрах над Мортонриджем сенсорный спутник СО совершал четвертый свой проход над Эксноллом с того момента, когда по сети прошел сигнал тревоги третьей степени. Дебора Анвин приказала сенсорам высокого разрешения сосредоточиться на городке. Несколько аналитических групп совбеза и тактических советников теребили ее, требуя текущей информации о положении в эпицентре. Но полной картины они не получали. В нескольких местах спутниковые снимки были смазаны, контуры расплывались, и не помогал даже переход на тепловой спектр – алые волны плыли по изображению, не успокаиваясь ни на миг.

– Точно как в Кволлхейме, – мрачно заметил Ральф, обрабатывая данные. – Они там, внизу. И их много.

– Становится все хуже, – предупредила Дебора. – Даже в относительно незатронутых областях мы не можем получить четкой картинки – все застят эти их клятые харандриды. Особенно ночью. Но я могу точно сказать, что на улицах полно народу.

– Пешеходы? – спросил Ральф.

– Да. ИскИны загрузили во все процессоры дорожного контроля по городу запрет на любое движение. Кто-то, как всегда, сумеет сломать код, но в общем, единственным механическим транспортом в Экснолле остались велосипеды.

– И куда понесло этих пешеходов?

– Некоторые по главной подъездной направляются к М6, но большинство, похоже, стремится к центру города. Я бы сказал, к полицейскому участку.

– Черт, этого нам не хватало. Если они собьются в толпу, мы не сможем остановить одержание. Оно расползется, как чума.

Фрэнк Китсон не злился так уже много лет. Он злился и тревожился немного. Сначала его разбудил посреди ночи срочный звонок от какой-то О'Мира, которой он и не встречал никогда, – оказалось, шизовый бред про ксеноков-захватчиков и военное положение. Он попытался связаться с полицией – и не смог дозвониться до дежурного. Заметив, что у соседей горит свет, он датавизировал старику Ярдли – может, тот знает, в чем дело. Ярдли получил тот же срочный датавиз, что и его родня, и тоже не мог дозвониться до полиции.

Фрэнк не хотел выставлять себя истерическим придурком, но что-то вокруг творилось непонятное. Потом рухнула комм-сеть. Когда Фрэнк обратился к центральному домашнему процессору, чтобы достучаться до полиции по аварийному каналу, в памяти процессора оказалось официальное сообщение от старшего инспектора Латама – тот объявил, что вводится комендантский час, объяснил правила и заверил всех жителей, что поутру их эвакуируют. Здорово напугавшийся Фрэнк объявил семейству, что они уезжают и надо собирать вещички.

Процессор в машине отказался принять его команду. Он переключился на ручное управление – без толку. Вот тогда Фрэнк и отправился поискать ближайшего полисмена, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, и выяснить, что за чертовщина творится. До часа ночи, когда официально начинался комендантский час, оставалось еще несколько минут. В конце концов, он законопослушный подданный короля, он имеет право гулять по улицам. Не может же этот запрет относиться к нему.

И мысль эта пришла в голову не одному Фрэнку. Довольно большая группа людей уверенно шагала в сторону центра из своего тихого жилого пригорода. Иные несли на плечах дремлющих детей, бормочущих что-то в полусне. Люди обменивались предположениями, но что происходит на самом деле, не знал никто.

Кто-то окликнул Фрэнка, и, оглянувшись, Китсон увидел пробирающегося к нему Хэнли Новелла.

– Чертовщина! – пожаловался Фрэнк приятелю.

Она работали на одном заводе удобрений – в разных отделах, но выпивали вместе, и семьи их тоже сдружились немного.

– Точно, – рассеянно отозвался Хэнли. – Машина твоя сдохла?

Фрэнк кивнул, озадаченный тем, что приятель его перешел на шепот, будто опасался быть услышанным.

– Да, официальный запрет дорожной полиции. Я даже не знал, что они такое могут.

– Я тоже. Но у меня есть мой четырехколесник, и я могу отрубить процессор, вести полностью на ручнике.

Оба остановились. Фрэнк опасливо покосился на проходивших мимо горожан.

– Места хватит для тебя и родных, – намекнул Хэнли, когда протестующие ушли.

– Ты серьезно?

Может, дело было в густых серых тенях ветвей, которые колыхались над улицей, взбивая комки сумерек, но Фрэнку показалось, что лицо Хэнли стало другим. Хэнли всегда улыбался или ухмылялся, вечно радуясь жизни. Сейчас он был серьезен.

Наверное, на него тоже повлияло.

– Иначе я б не предложил, – великодушно ответил Хэнли.

– Господи, спасибо. Это все не для меня. Я за жену боюсь, за Тома, понимаешь?

– Понимаю.

– Я пойду приведу их. Мы будем у твоего дома.

– Не стоит. – Вот теперь Хэнли улыбнулся и приобнял Фрэнка за плечи. – Машина за углом. Пошли, подгоню к твоим дверям. Быстрее будет.

Машина Хэнли – скорее, домик на колесах – стояла в маленьком парке за купой старых харандрид, совершенно невидимая с улицы.

– Ты подумал, куда мы можем податься? – спросил Фрэнк, перейдя на шепот. По улице все еще брели небольшие группы людей, направляющихся к центру. Большинство были бы не прочь убраться отсюда и пошли бы ради этого на многое. Фрэнка даже испугало, каким он в одночасье стал трусом и жлобом. Наверное, борьба за выживание на человека плохо влияет.

– Еще не очень, – Хэнли открыл заднюю дверь и поманил приятеля внутрь. – Куда-нибудь да доберемся.

Фрэнк напряженно усмехнулся и полез в кузов. Дверь за его спиной внезапно захлопнулась, и он оказался в кромешной тьме.

– Эй, Хэнли!

Никакого ответа. Он толкнул дверь, подергал за рукоятку – никакого результата.

– Хэнли, приятель, какого черта?

И тут Фрэнк внезапно осознал с ужасом, что он не один в машине. Он застыл, прижавшись грудью к запертым дверям.

– Кто здесь? – прошептал он.

– Это мы, мышицы...

Фрэнк развернулся, и в машине вспыхнул жуткий зеленовато-белый свет, такой яркий, что Фрэнк Китсон зажмурился, чтобы не ослепнуть. Но он успел увидеть, как ринулись к нему гибкие росомашьи тела и как стекает с клыков кровь.

Гул толпы, собравшейся под стенами участка, Невиль Латам слышал даже из ситуационного зала. Волны звука били в окна, то опадая, то нарастая гневом.

Предел невозможного: толпа в Экснолле! И это когда ему, Невилю Латаму, полагалось обеспечивать комендантский час! Господи...

– Вы должны разогнать их, – датавизировал Лэндон Маккаллок. – Им нельзя позволить собираться надолго, это будет катастрофа!

– Так точно, сэр.

«А как? – хотелось ему гаркнуть в лицо начальнику. – У меня в участке пять человек осталось!»

– Когда прибудет морская пехота?

– Примерно через четыре минуты. Но, Невиль, я не допущу их в город. Их основная задача – установить периметр. Мне надо думать обо всем континенте. То, что добралось до Экснолла, не должно из него выбраться.

– Понимаю.

Он покосился на проектор настольного блока, высвечивавший план города. Спутник-наблюдатель СО давал не так много деталей, как хотелось бы, но общая картина была вполне ясна. На Мэйнгрин, близ участка, толпилось около шести сотен человек, и запоздавшие до сих пор прибывали. Невиль принял решение и приказал комм-блоку предоставить ему канал связи с каждой патрульной машиной.

Всему и так конец – карьере, видам на пенсию, наверное, и дружбе. Приказ открыть по горожанам огонь звуковыми зарядами немногим ухудшит положение. И даже поможет людям, хотя сами они это вряд ли осознают.

Эбен Пэвит добрался до полицейского участка десять минут назад, но так и не смог пробиться к дверям, чтобы высказать свою жалобу. А если бы и пробился, что толку? Он и с середины улицы видел, как прорвавшиеся к толстым стеклянным створкам безуспешно колотят по ним кулаками. Даже если этот надутый хрен Латам и сидит на работе, то поговорить с людьми, как положено, его не вытащишь.

Похоже было, что вся его прогулка (два, мать их так, километра в одной майке и шортах) пошла псу под хвост. Весь Латам в этом безобразии. Все у него не так – бессмысленное предупреждение, организации никакой, от сети людей отключил. Старший инспектор должен помогать людям, а этот что?

«Богом клянусь – мой депутат об этом еще услышит. Если я ноги живым унесу».

Эбен Пэвит опасливо покосился на товарищей по несчастью. Презрительные крики в адрес полиции не умолкали, в окна участка уже полетели несколько камней. Сам Эбен был против, но мотивы бросавших были ему очень даже понятны.

Даже уличные фонари на Мэйнгрин поразила какая-то хворь – горели они тускло, и вдали, где толпа редела, несколько фонарей угрожающе подмигивало.

Нет, здесь он ничего не добьется. Надо было сразу из города двигать. Да еще не поздно, если прямо сейчас податься.

Обернувшись, Эбен принялся проталкиваться сквозь озлобленную толпу, как вдруг заметил, что в небе на западе промелькнул тяжелый челнок. Деревья и мерцающие фонари быстро скрыли из виду окутанную золотым туманом каплю, но ничем другим она быть не могла. Судя по размеру – войсковой транспорт.

Эбен ухмыльнулся втихомолку. Что-то толковое правительство все же делает. Может, еще не все потеряно?

И тут он услыхал сирены. С обоих концов Мэйнгрин на толпу надвигались патрульные машины. Сбившиеся вокруг Эбена люди начали оглядываться: что еще за напасть?

– ВСЕМ РАЗОЙТИСЬ! – рявкнул голос из мегафона. – ГОРОД НАХОДИТСЯ НА ВОЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ! РАСХОДИТЕСЬ ПО ДОМАМ И ОСТАВАЙТЕСЬ ТАМ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ!

Эбен был почти уверен, что искаженный усилителем голос принадлежал Невилю Латаму.

Первые патрульные машины затормозили у самого края толпы, словно системы безопасности в них начали ни с того ни с сего давать сбои. Нескольким зевакам пришлось торопливо отскочить; двое или трое, оступившись, упали. Один оказался недостаточно проворен, и бампер машины отшвырнул его на стоявшую рядом женщину – оба рухнули.

Патрульных немедля освистали. Эбену очень не нравилось, что такие настроения вдруг начали преобладать в толпе. Это были уже не обычно мирные жители Экснолла. А действия полиции были просто провокационными. Эбен, всю жизнь чтивший закон, был просто в шоке.

– НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ. ЭТО СОБРАНИЕ ПРОТИВОЗАКОННО.

Над колышущейся толпой просвистел одинокий булыжник. Чья рука метнула его, Эбен так и не заметил, но одно не вызывало сомнений – это должен быть редкий силач. Летящий камень смог пробить ветровое стекло из усиленного кварца.

Послышались едкие насмешки, и воздух внезапно наполнился импровизированными снарядами.

Реакция патрульных была вполне предсказуемой и очень быстрой. Из багажника каждой машины выбралось по паре штурм-механоидов, открывших огонь сенсорно-подавляющими зарядами. Ночное небо на миг расцветили алые вспышки.

Выстрелам полагалось быть предупредительными. Впечатанный в процессоры механоидов запрет на неспровоцированное нападение мог обойти только сам Невиль Латам.

Заряды сдетонировали в двух метрах над головами плотно сжатой толпы – и милосерднее было бы расстрелять собравшихся боевыми пулями.

Эбен успел увидеть, как падают горожане, точно оглушенные, но в следующий миг его ослепила нестерпимо яркая вспышка и слезы, навернувшиеся от едкого газа. Вопли страдальцев заглушил многодецибельный свист. Даже сенсорные фильтры нейросети не могли справиться с атакой (как и предусмотрели создатели зарядов), оставив Эбена слепым, глухим и практически бесчувственным. Такие же слепцы толкали его, пихали, хватали за руки в поисках ускользающего равновесия. Кожу обжигали горячие иглы, плоть вздувалась, распухала вдвое, втрое, раздергивая себя по суставам.

Эбену казалось, что он кричит, но он и сам себя не слышал. Потом ощущения начали возвращаться – самые простые, примитивные. Росистая трава, по которой волочатся голые ноги. Болтающиеся раскинутые руки. Кто-то тащил его за воротник по земле.

Когда рассудок вернулся к Эбену настолько, что он смог оглядеться, ему вновь захотелось плакать – от гнева и беспомощности при виде страданий толпы, собравшейся перед полицейским участком. Обезумевшие штурм-механоиды в упор поливали горожан сенсорно-подавляющими зарядами. Прямое попадание означало мгновенную смерть, а для тех, кто оказался поблизости, – долгую муку.

– Ублюдки, – прохрипел Эбен. – Ах вы, ублюдки.

– Свиньи, одно слово.

Эбен поднял глаза на того, кто вытащил его из свалки.

– Господи, спасибо, Фрэнк. Я бы сдохнуть мог, если б там остался.

– Да, пожалуй, мог бы, – ответил Фрэнк Китсон. – В общем, тебе повезло, что я подвернулся.

Полицейский гиперзвуковик опустился рядом с пятью здоровенными флотскими транспортами, выстроившимися на подъездной дороге, соединявшей Экснолл с шестой магистралью, точно компания отожравшихся черных пауков, продавивших посадочными опорами углебетон дорожного полотна. В двух сотнях метров за ними начинался городской лес из харандрид – отчетливо видимая граница разделяла местную поросль и насаждения цитрусовых.

Уже на трапе самолета сенсоры костюма Ральфа подсказали хозяину, что вдоль городской черты выстраиваются морпехи. Дорогу перекрывал наспех возведенный барьер. Пока что все идет как надо.

Полковник морской пехоты, Янне Палмер, поджидала Ральфа в командной рубке своего транспорта – комнате прямо за пилотской кабиной, куда набилось десять связников и трое тактических интерпретаторов. Даже в помещении, под защитой брони полковник вместе со своими подчиненными носила легкий скафандр. Шлем она, правда, сняла, открыв взгляду Ральфа неожиданно женственное личико. Единственным признаком избранной профессии оказалась прическа – два миллиметра неопределенного цвета поросли на черепе. Когда вошел Ральф в сопровождении молодого солдата, полковник коротко кивнула ему.

– Я проглядела запись операции в «Мойсез», – бросила она. – Серьезный у нас противник.

– Боюсь, что да. И похоже, что Экснолл поражен сильнее, чем остальные города Мортонриджа.

Полковник Палмер заглянула в голопроекцию.

– Приятное задание. Надеюсь, моя бригада справится. Пока что я устанавливаю круговой периметр в радиусе полутора километров от городской черты. Через двадцать минут будет готово.

– Отлично.

– Этот лес патрулировать – та еще боль в заднице. Сенсорные спутники из-за деревьев ни черта не видят, а на обычные системы наблюдения, вы говорите, полагаться нельзя.

– Боюсь, что нет.

– Жаль. Аэроветки нам очень пригодились бы.

– Должен вас предостеречь. Одержимые выводят из строя всякую электронику. Без аэроветок вам будет куда надежней. По крайней мере, вы получите точную информацию, пусть и не очень много.

– Интересный расклад. Со времен тактической школы ничего подобного мне не попадалось.

– Диана Тирнан утверждает, что у ИскИнов почти не осталось каналов связи с городом. Большую часть сети мы потеряли, даже полицейская архитектура отказала. Так что положение вещей в Экснолле остается под вопросом.

– Перед полицейским участком была какая-то драка, пару минут назад закончилась. Но даже если одержать успели всех, кто собрался на Мэйнгрин, остается еще уйма народу, избежавшего такой участи. Что делать с ними?

– Что и планировали. Выжидаем до зари и посылаем команды для эвакуации. Но, Господи Боже, как бы я хотел, чтобы комендантский час сработал. В остальных городках так и случилось.

– Желания в нашем деле всегда оборачиваются сожалениями.

Ральф задумчиво глянул на нес, но полковник уже сосредоточилась на голопроекции.

– Полагаю, сейчас наша основная задача – удержать заражение в городской черте, – заметил он. – Когда рассветет, будем думать, как вывезти здоровых.

– Совершенно верно, – Янне Палмер глянула оперативнику в глаза и сочувственно улыбнулась. – И к этому времени мне потребуется информация как можно более полная. От этого зависит уйма жизней. Спецназовцев в моей команде нет, подняли нас по тревоге. Но у меня есть вы и ваши ребята из спецназа. Я бы попросила вас оценить положение. Думаю, вы во всех отношениях лучшая кандидатура.

– Вы, случаем, не знакомы с Янникс Дермот?

– Лично – нет. Так вы пойдете? Приказывать вам я не могу: адмирал Фарквар вполне доступно объяснил, что вы здесь советник, а мое дело – принимать ваши советы.

– Очень мило с его стороны, – Ральф не стал раздумывать, принимая решение. «Я все уже решил, когда вновь надел броню». – Ладно, пойду скажу своим, что мы опять в деле. Но я бы прихватил с собой отделение ваших морпехов. Нам может пригодиться огневая поддержка.

– В четвертом транспорте вас уже ждет взвод.

Финнуала О'Мира достигла той точки, когда простое разочарование переходит в бешенство, очень давно – с час назад. Она уже целую вечность просиживала койку в камере предварительного заключения. Что бы она ни делала – посылала датавизы на участковый процессор, кричала, барабанила в дверь, – все было тщетно. Никто не приходил – должно быть, по приказу этого хера моржового, Латама. Пусть, дескать, остынет пару часиков. Кретин.

Но она его еще прижучит. В любой момент. И он это знает. Наверное, для того он и упрятал ее в камеру, покуда должен был разворачиваться ее репортаж, – чтобы не допустить ее окончательной победы. Если бы ее репортаж продолжался, к завтрашнему дню она смогла бы диктовать свои условия мэру.

С улицы доносился шум протестующей толпы – не маленькой, насколько могла судить Финнуала. Потом зазвучали сирены несущихся по Мэйнгрин полицейских машин. Рявкнули мегафоны, угрожая, требуя, предупреждая. Донеслось странное монотонное буханье. Вопли, звон стекла.

Просто ужасно. Ей следовало находиться на улице, упиваться этим зрелищем!

После бунта – или что это там было – наступила странная тишина. Финнуала едва не задремала, когда дверь камеры наконец отворилась.

– Давно пора, – буркнула она. Остальное застряло у нес в горле.

В камеру с трудом протиснулась огромная мумия, обмотанная пыльными бурыми бинтами. С пальцев мумии стекал ядовито-зеленый гной, а на темени красовалась безупречная фуражка Невиля Латама.

– Прошу прощения, – глухо извинилась мумия, – задержался.

Полевые командиры полковника Палмер сообщили Ральфу о женщине, когда тот уже готов был войти в Экснолл. Каналы связи сузились до предела под влиянием уже знакомого подавляющего поля, оставляя место лишь для банальной речевой связи. Полного сенсвиза или хотя бы изображения передать не удалось – приходилось полагаться на описание.

Если верить данным сенсоров СО, все население города попряталось по домам. Незадолго до этого под сенью харандрид наблюдались довольно оживленные перемещения расплывчатых инфракрасных пятен, блуждавших туда и сюда. Но с рассветом эти обманчивые следы пропали. Ничто в Экснолле не шевелилось, лишь ветви деревьев колыхались на утреннем ветерке. Очертания домов и целых улиц казались смазанными, точно по линзам орбитальных сенсоров молотил мелкий дождик. В видимом диапазоне город представлял собой мутное пятно, за исключением единственного круга диаметром пятнадцать метров перед придорожной закусочной на подъездной. В центре круга стояла женщина.

– Просто стоит, – датавизировала Янне Палмер. – Может просматривать подъездную до самой магистрали и все, что приближается к городу.

– Оружия не видно? – спросил Ральф.

Сам он вместе с двадцатью морпехами из приданного ему взвода прятался в канаве у дороги, в ста метрах от первого городского дома, под прикрытием насыпи продвигаясь к Эксноллу.

В голове звенело каким-то мысленным тиннитом – наверное, из-за стимуляторов. Проспав два часа из последних тридцати шести, он просто вынужден был подстегивать себя химией и стим-софтвером, чтобы держаться на плаву. Позволить себе расслабиться он не мог.

– Никоим образом, – датавизировала Янне Палмер. – По крайней мере, хардвера крупного калибра. На ней жакет, а под ним можно спрятать лишь дамский пистолетик.

– Если она одержимая, это ни о чем не говорит. Мы еще не видели, чтобы они пользовались оружием.

– Именно.

– Глупый вопрос: она вообще живая?

– Да. Мы видим, как у нес поднимается грудь на вдохе, и инфракрасный след в пределах оптимума.

– Она вроде наживки, не думаете? Я бы предположила – охрана, но они уже знают, что мы здесь. Покуда мы ставили периметр, было уже несколько стычек.

– Черт! Хотите сказать, они шляются по лесу?

– Боюсь, что так. А значит, я не могу быть уверена, что все одержимые попали в кольцо. Я запросила у адмирала Фарквара подкрепления, чтобы прочесать окрестности. Сейчас его рассматривает совет безопасности.

Ральф выругался про себя. Рассеявшихся по окрестностям одержимых будет почти невозможно выследить в гористом кошмаре Мортонриджа. «Жаль, нет у нас сродственных гончих, – подумал Ральф. – Те, которых я видел у надсмотрщиков на Лалонде, прекрасно сошли бы. Представляю, какое будет лицо у Янникс Дермот, если я вылезу с этой идеей на суд совбеза, но... черт, это нам и нужно».

– Ральф, погодите минутку, – датавизировала полковник Палмер. – Мы провели опознание нашей мадам часовой. Подтверждается – это Анжелина Галлахер.

– Проклятье! Это все меняет.

– О да. Есть мнение, что она хочет вступить в переговоры. Она не дура. Позволить себя засечь с ее стороны – эквивалент белого флага.

– Подозреваю, что вы правы.

Ральф приказал командиру взвода остановить наступление, покуда он на связи с советом безопасности. Морпехи заняли круговую оборону, сканируя окрестный лес и ближайшие здания самыми примитивными сенсорами. Ральф пристроился в самой гуще марлуповых зарослей, не выпуская автомата из рук. У него было жуткое предчувствие, что Галлахер, вернее, ее одержатель, не предложит условий скорой капитуляции. «Мира между нами быть не может», – осознал он с тоской.

Тогда что она хочет сказать?

– Мистер Хилтч, мы согласны с полковником Палмер, что эта женщина желает вести переговоры, – датавизировала княгиня Кирстен. – Я знаю, после всего, что вы пережили, мы просим о многом, но я бы хотела, чтобы эти переговоры вели вы.

– Мы можем поддержать вас огнем с орбиты, – добавила Дебора Анвин. – Посадить вас в глаз бури. Любая попытка нападения, и мы выжигаем двухсотметровое кольцо с вами в центре. Мы уже установили, что мощности платформ СО им не по зубам.

– Хорошо, – датавизировал Ральф своим невидимым слушателям. – Я пойду. В конце концов, это я ее сюда привез.

Странно, но проходя по дороге последние полкилометра, Ральф вовсе не беспокоился. Он думал об одном – как лучше сделать свою работу. Путь, начавшийся в устье грандиозной реки на другой, очень далекой планете, завершался здесь, близ заштатного городка в самом медвежьем углу галактики. Если в этом и была какая-то вселенская ирония, Ральф ее не понял.

Одержатель Анжелины Галлахер терпеливо поджидал агента у дверей дешевой одноэтажной закусочной.

Большую часть пути его сопровождали Дин, Билл и Каталь, но в ста метрах от цели он приказал им остановиться и пошел один. В чопорно-элегантных домах по обе стороны подъездной не было заметно никакого движения, но в Ральфе крепло убеждение: враги не показываются потому, что не пришло время. Свою роль они сыграют позже.

Такой уверенности он не испытывал никогда – это был какой-то аналог телепатии, и вместе с ним нарастало предчувствие беды.

Чем ближе он подходил к женщине, тем меньше влияло на его импланты и процессоры брони подавляющее поле. Когда он приблизился к ней на пять метров, совет безопасности вновь получал полный сенсвиз.

Ральф остановился. Расправил плечи. Снял шлем.

Улыбка одержимой была настолько слабой, что казалась скорее жалкой, чем ехидной.

– Похоже, мы прибыли как раз вовремя, – проговорила она.

– Кто вы?

– Аннета Эклунд. А ты – Ральф Хилтч, глава отдела королевского разведывательного агентства на Лалонде. Мне следовало догадаться, что за нашими головами пошлют тебя. Ты неплохо потрудился до сих пор.

– Хватит болтовни. Чего ты хочешь?

– С философской точки зрения – жить вечно. А с практической – чтобы ты отозвал полицейских и морпехов, которые окружают этот город и еще три, которые мы захватили. Немедленно.

– Нет.

– Смотрю, ты уже научился не угрожать зря. «Нет, а то...», «Нет, и ты об этом пожалеешь!» Это хорошо. В конце концов, чем ты можешь мне угрожать?

– Ноль-тау.

Аннета Эклунд задумалась, потом ответила:

– Да. Возможно. Признаюсь, это может нас испугать. Но это уже не конец. Уже – нет. Если мы уйдем из захваченных тел, чтобы избежать ноль-тау, мы все равно в силах вернуться. По планетам Конфедерации уже идет несколько миллионов одержимых. Через неделю их будут сотни миллионов, еще через пару дней – миллиарды. Мне всегда будет открыт путь обратно. Покуда остается в живых хоть одно людское тело, мои товарищи могут воскресить меня. Теперь понимаешь?

– Я понимаю, что угроза ноль-тау действует. Мы рассуем вас по камерам и будем засовывать, пока не упихнем последнего. Это ты понимаешь?

– Извини, Ральф, но я уже говорила – не тебе угрожать нам. Ты еще не понял почему? Не догадался, почему победа будет на моей стороне? Потому что ты рано или поздно присоединишься к нам. Ты умрешь, Ральф. Сегодня. Завтра. Через год. Если повезет – через пятьдесят лет. Когда – неважно. Это энтропия, судьба, закон природы. Смерть, а не любовь, побеждает все. И когда ты умрешь, ты окажешься в бездне. Вот тогда мы станем братьями и сестрами и объединимся против живущих в страстном желании жизни!

– Нет!

– Не болтай о том, чего не изведал.

– Я тебе не верю. Бог не настолько жесток. В смерти есть больше, чем пустота, которую нашли вы.

– Дурак, – горько расхохоталась одержимая. – Безмозглый дурак.

– Но я – живой дурак. И со мной тебе придется иметь дело здесь и сейчас.

– Нет такой штуки, как Бог, Ральф. Только люди настолько глупы, чтобы верить. Не заметил? Никто из обнаруженных нами ксеноков не нуждается в том, чтобы прикрывать собственные страхи и слабости обещанием загробных блаженств, причитающихся каждому усопшему. О нет, Ральф, Бог – это слово, придуманное дикарями для описания квантовой космологии. Вселенная – сугубо естественное творение, крайне агрессивно настроенное к жизни. И сейчас мы получили шанс покинуть ее, шанс спасти. Тебе не остановить нас, Ральф.

– Я смогу. И остановлю.

– Прости, Ральф, но твоя нерушимая вера в человечество остается твоей основной слабостью, и ее ты разделяешь с большей частью верующего населения королевства. А мы намерены этим воспользоваться. То, что я сейчас скажу, покажется тебе бесчеловечным, но ты все равно не считаешь меня более человеческим существом. Как я говорила, мертвые не могут потерпеть поражения в этой войне – вам нечем подчинить нас. Нам бессмысленно угрожать, нас нельзя принудить или уговорить. Подобно смерти, мы – абсолютный враг.

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорю с властями планеты, с княгиней Салдана?

– Да, она в он-лайне.

– Хорошо. Тогда я скажу вот что: этой ночью вы едва не истребили нас, и если так пойдет и дальше, погибнет огромное количество людей. Такой исход и нам не на руку. Поэтому я предлагаю перемирие. Мы оставим себе Мортонридж, и я клянусь, что никто из нас не покинет его. Если вы мне не верите – полагаю, доверие с вашей стороны отсутствует напрочь, – вы можете установить блокаду перешейка.

– Нет, – датавизировала княгиня Кирстен.

– Королевство не бросает своих подданных на растерзание, – ответил Ральф вслух. – Это вы могли бы уже усвоить.

– Мы признаем мощь королевства, – ответила Аннета Эклунд. – Поэтому мы и предлагаем мир. Исход борьбы между нами и живущими решится не здесь. Слишком равны наши силы. Однако не все миры Конфедерации столь развиты и хорошо управляемы, как Омбей. – Она закрыла глаза и подняла голову, слепо взирая в небо. – Там, вдали, решаются сейчас наши судьбы, и не нами. Мы знаем, что победа будет за нами, – так же, как ваша обманчивая вера уверяет вас, что верх одержат живущие.

– И вы предлагаете пересидеть войну по окопам?

– Именно.

– Мне даже не надо связываться с советом безопасности, чтобы узнать их мнение. Мы не дальний окоп, мы – линия фронта, здесь проходит основная схватка. Если мы покажем, что вас можно остановить, изгнать из захваченных тел, иные миры поверят в свои силы.

– Понимаю, – грустно промолвила Аннета Эклунд. – Княгиня Салдана, я пыталась воззвать к вашему рассудку, теперь, боюсь, придется применить средство покрепче.

– Ральф, наши спутниковые сенсоры снова заработали, – сообщила Дебора Анвин. – Внизу движение... Господи, они кишат в домах, Ральф, уноси ноги оттуда, скорей! Беги!

Но агент не сдвинулся с места. Он понимал, что одержательница не угрожает ему лично. Это должна быть демонстрация силы – та, которую он предвидел и которой боялся.

– Нанести лазерный удар? – датавизировал адмирал Фарквар.

– Пока нет, сэр.

Усиленные сетчатки видели, как вдоль всей улицы распахиваются двери домов, как выбегают на мостовые люди.

По невидимому сигналу Эклунд одержимые начали выводить заложников. Иллюзорные тела, в которые они облеклись, были карнавально-красочными, и не без умысла. Полководцы древних эпох соседствовали с зачумленными монстрами и некромантическими полубогами – обретшие плоть вымыслы, призванные подчеркнуть неизмеримую бездну между одержимыми и их перепуганными пленниками.

Рядом с каждым ожившим кошмаром брел один из выживших и не одержанных обитателей Экснолла. Как их пленитсли, они представляли собой пеструю компанию – молодые и старые, женщины и мужчины, в ночных сорочках, пижамах, наброшенных на плечи рубашках, вовсе нагие. Самые упорные сопротивлялись, но большинство давно было запугано до безъязычия. Непокорных одержимые сдерживали без труда – энергистические способности придавали им силу механоидов. Плакали от ужаса дети, попавшие в мертвую хватку твердокаменных рук и когтей. Морщились в потаенном гневе мужчины. По ушам Ральфа била симфония рыданий и беспомощных криков.

– Какого черта вы творите?! – гаркнул он на Эклунд, обводя руками ужасающий парад. – Ради всего святого, они страдают!

– Это не все, – бесстрастно промолвила Аннета Эклунд. – Скажи своим людям, чтобы глянули на берег озера Оцуо, в четырех километрах на юго-запад от города. Там находится домик на колесах одного из жителей Экснолла.

– Погоди, Ральф, – датавизировала Дебора Анвин. – Сканируем: да, точно, брошенная машина. Зарегистрирована на имя Хэнли Новелла, работника завода удобрений в промышленном пригороде Экснолла.

– Ладно, – проговорил Ральф, – машина там. А теперь прикажи своим отпустить заложников.

– Нет, Ральф, – проговорила Аннета Эклунд. – Они их не отпустят. Я пытаюсь объяснить тебе, что мы уже вышли за пределы города. Я могла узнать, где находится машина, только если сама послала туда водителя. И она была не одна, и это не единственный город в нашей власти. Мы избежали цепкой хватки ваших солдат, Ральф. Я хорошо организовала четыре городка, которые проехал автобус; этой ночью, пока вы гонялись за одержимыми в Пасто, мы были очень заняты. Мои последователи рассеялись по всему полуострову – пешком, верхом, на велосипедах, на машинах с ручным управлением. Даже я не знаю, где находится каждый из них. Оцепление городов бесполезно. Теперь, если вы хотите остановить наше распространение, вам придется отсечь Мортонридж от континента.

– Нет проблем.

– Безусловно. Но этой земли вам у нас не отнять. Сейчас – нет. Вы и этот городок отнять не сможете, не пойдя на геноцид. Ты уже видел, на что способен, защищаясь, каждый из нас. А теперь представь себе эту разрушительную мощь, обращенную на разрушение. Взорванные районные термоядерные станции, испепеленные больницы, ясли, обрушивающиеся детям на головы. До сих пор мы никого не убили, но если захотим, если вы не оставите нам иного выбора – планета пострадает очень сильно.

– Чудовище!

– И я это сделаю, Ральф. Это будет мой второй приказ моим соратникам. А первым приказом будет убить каждого неодержанного в Экснолле. Их убьют у тебя на глазах, Ральф, на этой самой улице. Мы будем разбивать им черепа, ломать шеи, душить, вспарывать животы и бросать их, истекающих кровью.

– Я тебе не верю.

– Нет, Ральф, ты не хочешь верить. Большая разница, – голос ее звучал насмешливо-ласково. – Ну что нам терять? Все, кого ты видишь, так или иначе присоединятся к нам. Это я и пытаюсь тебе втолковать. Или их тела будут одержаны, или они умрут и станут одерживать других. Пожалуйста, Ральф. Не позволяй себе и другим страдать из-за твоих дурацких убеждений. Победа будет за нами.

Ральфу хотелось убить се. Страх и омерзение вызывал у него ее голосок, беззаботно болтающий о массовой бойне, но он понимал, что она не блефует. Основной человеческий инстинкт – уничтожить, сокрушить противника одним ударом – готов был возобладать. Нейросети пришлось замедлить его пульс. Рука дернулась, готовая выхватить из кобуры пистолет.

«Но я не могу. Не могу убить ее. Не могу покончить со всем этим единственным варварством, к которому мы так часто прибегали. Господи Боже мой, она уже мертва».

Аннета Эклунд заметила его неосторожное движение. Усмехнувшись, она поманила пальцем одного из своих сородичей.

Ральф молча наблюдал, как вперед выходит мумия в полицейской фуражке. Девчонке, которую тварь сжимала в объятьях, было не больше пятнадцати. На ней не было ничего, кроме длинной малиновой футболки. Босые ноги были исцарапаны и покрыты грязью. Видно было, что девочка долго плакала, но сейчас слезы иссякли, и она могла только беззвучно всхлипывать.

– Симпатичная девочка, – проговорила Аннета Эклунд. – Славное тело, хотя и молодое. Но это можно изменить. Видишь ли, если ты решишь расстрелять тело Анжелины Галлахер, следующей я одержу эту девочку. Мой коллега переломает ей все кости, изнасилует, сдерет кожу с лица, причинит ей такую боль, что она с самим Люцифером пойдет на мировую, лишь бы избавиться от нее. Но Люцифер не ответит ей из ада. Только я. Я вернусь снова. А мы с тобой придем к тому же, с чего начали, только тело Галлахер будет мертво. Поблагодарит она тебя за это, как думаешь, Ральф?

Только нейронный оверрайд не позволил Ральфу оторвать одержательнице голову.

– Что ей сказать? – датавизировал он совету безопасности.

– Не думаю, что у нас есть выбор, – ответила княгиня Кирстен. – Я не могу позволить, чтобы тысячи моих подданных убили у меня на глазах.

– Если мы уйдем, их одержат, – предупредил Ральф. – Эклунд сделает все, о чем говорила, и с этой девочкой, и с остальными. Не только здесь – по всему Мортонриджу.

– Знаю. Но мне приходится думать о большинстве. Если одержимые прошли через кордон, мы уже потеряли Мортонридж. Я не могу потерять и Ксингу.

– На Мортонридже живут два миллиона человек!

– Мне это известно. Но, одержанные, они будут все еще живы. Думаю, эта женщина, Эклунд, права. Проблема одержания решится не здесь. – Короткая пауза. – Надо сокращать потери, Ральф. Скажите ей, что она получит Мортонридж. Пока.

– Есть, мэм, – прошептал он. Аннста Эклунд улыбнулась.

– Она согласилась, да?

– Вы можете оставить себе Мортонридж, – невозмутимо повторял Ральф вслед за княгиней, перечисляющей условия договора. – Мы немедленно начнем эвакуацию людей из районов, вами еще не затронутых. Любая попытка повредить транспортам повлечет за собой орбитальные удары по местам вашего скопления. Любой из вас, кто попытается прорваться через кордон, который мы установим между Мортонриджем и остальной территорией континента, будет помещен в ноль-тау. Любой из вас, кого обнаружат за пределами кордона, попадет в ноль-тау. Любая террористическая атака, направленная на любого жителя Омбея и на любое строение на планете, повлечет за собой карательную экспедицию, которая отправит несколько сотен из вас в ноль-тау. Любые попытки связаться с инопланетными силами одержимых будут наказаны.

– Ну конечно, – насмешливо отозвалась Эклунд. – Я согласна.

– И девочка пойдет со мной, – объявил Ральф.

– Ну-ну, Ральф. Вряд ли власти не забыли и об этом.

– А ты проверь, – посоветовал он. Эклунд бросила взгляд на хнычущую девочку, потом вновь обернулась к Ральфу.

– Будь на ее месте морщинистая старушка, ты бы ее судьбой озаботился? – саркастически поинтересовалась она.

– Но ты выбрала не морщинистую старушку, верно? Ты выбрала ее, зная, как отчаянно мы защищаем свою молодежь. Твоя ошибка.

Эклунд промолчала, только раздраженно махнула рукой мумии. Она отпустила девочку. Та пошатнулась – ее так трясло, что она не в силах была сделать шага, – и Ральф подхватил се, прежде чем девочка упала. Вес пришелся на раненую ногу, и агент поморщился.

– Буду ждать, когда ты присоединишься к нам, Ральф, – пообещала Эклунд. – Сколько бы времени это ни заняло. Ты будешь настоящим подарком. Приходи, когда твоя душа обретет новое тело, познакомимся поближе.

– Поцелуй меня в задницу.

Ральф подхватил девочку и побрел назад по дороге, не оглядываясь на сотни людей, смотрящих ему вслед, – бесстрастных одержимых и отчаявшихся, рыдающих жертв, которых он так страшно подвел. Он шел, не опуская глаз и уверенно шагая. Агент понимал: если сейчас он попытается осознать масштаб катастрофы, которую навлек на этот мир, то умрет от стыда.

– Наслаждайся своей великой победой, – бросила ему вслед Аннета Эклунд.

– Это только начало, – мрачно пообещал Ральф.