"Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]" - читать интересную книгу автора (Гаррисон Гарри, Шекли Роберт)

8

Перед возвращением сознания есть момент, когда вы не помните, как потеряли его. Вы слишком заняты просто возвращением сознания. Итак, мгновение там только это, а затем, мгновение спустя, не воспоминание о том, что лишило вас сознания — это придёт позже — а только предчувствие того, как это случилось. Это предчувствие приходит покрытым тонкой вуалью предварительного волнения. Так было и с Биллом. Если вы, конечно, отследили эту глубокую мысль. Когда оно вернулось снова, он сперва вспомнил, что он — Билл, затем, что кое-что лишило его сознания, а уж затем, что он не мог очнуться в очень приятных условиях. Так часто происходит переход от сновидений к суровой действительности. В своих грёзах, пока он находился в отключке, Билл был императором бесконечного космоса. Возможно. Но видения поблекли, и как только он очнулся, ему на ум пришла мысль, что он охотнее бы не вспоминал, что происходит в это время.

Он действительно не хотел думать об этом, но мысли сами лезли в голову. Почему корабли свинглов атаковали Хама Дью? Что за дела были у Дью на Разбоне-2? Что такое Разбон-2? Как им выбраться отсюда? Когда он наконец получит возможность посетить туалет?

В конце концов поток вопросов пересилил желание Билла зажмуриться и дожидаться лучших времён. Сперва медленно, а затем решительно, он открыл глаза.

Он находился в маленькой пустой комнатке, с кафельным полом, выглядевшим достаточно холодным, хотя справедливости ради нужно заметить, что Билл лежал не совсем на нём. Он находился на чём-то напоминающем большой коричневый коврик, а может очень толстое одеяло, из тех, в которые кутаются люди на спортивных соревнованиях на всех планетах с открытыми стадионами. Комната, в которой он находился, освещалась длинной неоновой трубкой, подвешенной под потолком. На каменных стенах были нацарапаны слова проклятий или молитвы на языке, ранее никогда Биллу не встречавшемся. Билл двигался очень осторожно, так как вы никогда не можете с уверенностью сказать, что может быть сломано после подобной аварии. Он не знал, где он, и пока не особо то и жаждал это узнать. В последнее время его дела шли не очень хорошо. Хотел бы он, чтобы прекратились все эти крушения. Все происходившее с ним ранее с трудом можно было назвать приятным.

Он попытался подняться на ноги, и тут коврик под ним зашевелился и захрюкал. Билл, как вы хорошо должны понимать, поспешно скатился с него, прижался спиной к стене и выпучил глаза. Коврик сел, приняв вид Куки, одного из этих больших мохнатых зверей с умеренным разумом, о которых было известно, что они практикуют космическое пиратство, так как этой профессией может заниматься любой, безо всей этой чепухи относительно дипломов или экзаменов на гражданскую службу.

— Привет, — прозаично произнёс Билл, что, учитывая пережитое им за последнее время, был не так уж плохо. — Как дела?

Услышав это, Куки ответил на своём собственном примитивном языке, представляющем собой смесь рычания и высокотональных подвываний. Встроенный транслятор Билла, слегка потрёпанный во всех этих недавних приключениях, но все ещё более-менее функционирующий, перевёл его ответ следующим образом:

— Гы, господин, Куки чувствует весьма дерьмовенько. Ты не видел мой хозяин, ему имя Хам Дью, рядом где-нибудь?

— Факты таковы, — ответил Билл, — что я попал сюда на его корабле.

Куки приподнялся, даже в этой позе его голова и плечи возвышались над Биллом.

— Ооох, замечательненько. Где он?

— Хотел бы я знать, — ответил Билл. — Мы направлялись сюда, чтобы спасти тебя, когда нас подбили корабли свинглов.

— Дерьмо драконье! — сердито проворчал Куки. — Я много раз говорил Хаму. Используй преобразователь невидимости — замечательная штуковина! Делает космический корабль похожим на большой паршивенький метеоритик. Но нет, он не слушается примитивного Куки с мозгами мусоросборщика, как он всегда говорит. Ну и где он теперь?

— Ты знаешь ровно столько, сколько и я. Я вырубился при крушении корабля, — ответил Билл. — У меня нет ни малейшего понятия, где он сейчас находится. Полагаю, ты не видел Иллирию.

— О чём, чёрт побери, ты говоришь? — произнёс Жвачгумма — так его звали, невероятно, но факт. Типичные именами у куки были Жвачграппа, Жвачбакка, Жвачругга и тому подобные.

— О кое-ком ещё, или кое-чем ещё. Затрудняюсь точно сказать. Это чинжер, выглядящий как двадцатисантиметровая зелёная ящерица с четырьмя руками, трудно с чем-либо спутать. И, мягко говоря, у него проблемы с мозгом. В основном от смены тел.

— А, ну да! Наверное тсурианец.

— Ты знаешь тсурианцев?

— Доводилось сталкиваться, дерутся как черти, — ответил Куки. — Но это было в другое время.

— Что с нами будет? — спросил Билл.

— Скорее всего умрём, — подавленно ответил Жвачгумма. — Они тут пытай-калечь-убивай пиратов. Они мочиться на Хам и я. Налетать их большой город, похищать все сокровища клингонов. Теперь мы схвачены — хо-хо, и ты тоже.

— Спасибо за сочувствие. Осмелюсь спросить, а как был схвачен такой большой мозг как ты?

— Намазанной мёдом сетью, — робко ответил Жвачгумма. — Мы, куки, природа глупые. Клюнул на этот старый фокус.

— А ты знаешь, что они сделают с тобой?

— Ожидать можно чего угодно, — пробормотал Жвачгумма. — Жители Разбона славятся своими ковриками. И всегда готовы использовать новые материалы.

Билл посмотрел на густой роскошный мех куки. И несмотря на сочувствие большому зверю-чужаку, не мог подавить мысль о том, какой прекрасный коврик вышел бы из него.

— Жестокий конец, — с притворным сочувствием заметил Билл.

Куки сердито моргнул маленькими красными глазками, распознав ложь в голосе Билла.

— Знаешь, человеческая кожа ведь тоже водоупорна, — прорычал он.

— Ну-у, да, полагаю это так, — ответил Билл.

— Можно сделать целую кучу хороших ковриков для ванны.

Тут в замке раздался скрежет поворачиваемого ключа, и дверь их камеры распахнулась.

Вошли четверо стражников. Они были невероятно худыми и высокими, с вытянутыми головами, напоминавшими по форме боб, и телами, выглядевшими находящимися в последней степени истощения. Им пришлось согнуться почти вдвое, чтобы войти в камеру. Да и внутри они не могли полностью выпрямиться. Четверо их в комнате, с Биллом и Куки в придачу, целиком заполнили маленькую камеру. Это был первый раз, когда Билл вживую увидел свинглов, хотя и встречал их фотографии в Идентификационной Книге Враждебных Чужаков, которую изучал весь личный состав вооружённых сил человечества, чтобы знать очертания своих многочисленных и различных врагов.

Похоже здесь был офицер свинглов в сопровождении стражи. Он был на пол-головы выше других и, как позднее узнал Билл, входил в офицерскую касту, гордившуюся выдающимся ростом своих членов. На нём была чёрная меховая накидка, увидев которую Жвачгумма съёжился и издал печальный вопль.

Стража вывела их из камеры и повела по коридору, подгоняя небольшими дубинками, носимыми для подобных случаев. Это был длинный коридор, сделанный из грубо обтёсанных камней и накрытый пальмовыми листьями. Где-то через тридцать метров коридор разошёлся на две ветви. Стража здесь разделилась, одни повели Куки по правому проходу, а другие Билла по левому. Офицер в меховой накидке сопровождал группу Билла, и Билл не знал, к лучшему это или худшему. Свинглы до сих пор не произнесли ни слова, хотя Билл и пытался задавать вопросы, сперва на шмендрике, основном торговом языке свинглов, затем на Международном Эсперанто, и в заключение на чинга франка, широко распространённом языке ящериц чинжеров, совсем недавно обнаруженный в машине-трансляторе потерпевшего крушение корабля чинжеров. Его встроенный транслятор мог без проблем использовать любой из этих языков, но свинглы даже не подали виду, что те им знакомы. После нескольких бесплодных попыток Билл заткнулся и стал изучать окружающую обстановку.

Они спустились на один пролёт ступеней, затем другой. В стенных нишах ярко пылали факелы, и там и тут были старинные лампы накаливания, что было вполне достаточно для изменения атмосферы от положительно стигийской до абсолютно мрачной. По пути попадались камеры, из которых доносились странные визгливые звуки, как будто летучие мыши пировали над кем-то, кому это не нравилось. Но он не мог сказать, что это было на самом деле. Последующее расследование показало, что эти звуки издавали машины свинглов, смонтированные для подавления воли заключённых. Не зря свинглы были известны как одна из наиболее искусных галактических рас. Конечно же им помогал их высокий рост. Создания, выглядящие так странно как свинглы, с их пугающими оранжевыми волосами, громадными сутулыми плечами и внешностью маниакальных безумцев, склонны к вызову проявлений чувства юмора, чьим неизменным спутником были попытки сделать так, чтобы над ними не смеялись. Это хорошее направление, которым следуют и другие формы разума. У свинглов ещё не было много времени, считая в эрах, чтобы преодолеть ранние стадии развития способов прекращения насмешек над ними.

Они чувствовали унижение, так как их не было не только в Стандартном Словаре Чужих Рас Моррисона, но даже в приложении о Чужих Расах (Развитых). Некоторые документальные записи о них появились недавно, особенно много в разделе Редкие у Слэна Бастера, изобразившим свинглов в общем в слишком благоприятном свете. Торговцы свинглов изредка появлялись в земном секторе влияния космоса, но стремились избегать людей, так как те постоянно смеялись над ними. Однако на их собственной планете они могли они могли устанавливать свои порядки. Их девизом было: «Никто не может смеяться над нами на на Свингле.»

Из-за необходимости того, чтобы их принимали серьёзно, свинглы шли на огромные затраты, чтобы поддерживать впечатляющее великолепие и церемониальность. Так, когда Билла ввели в большую комнату, он сперва увидел высокий стол, закреплённый над полом так, чтобы трое одетых в чёрные мантии судей свинглов в припудренных париках, сидящих на своём месте, могли разглядывать его через массивные очки.

Свинглы весьма бережно относились к своей системе правосудия. У каждой расы есть свои собственные природные директивы, секретные правила, записанные в генах и распространяющиеся в спиральных ДНК, говорящие им, кто они такие и за что им нужно бороться. Не только это, но также имплантированное в фундаментальное генетическое оборудование знание того, что хорошо, а что плохо, и стимул необходимости выглядеть хорошо во все времена и при любых обстоятельствах. В соответствии с этими расовыми императивами, свинглы, когда они впервые столкнулись с другими цивилизациями, приложили все усилия, чтобы обнаружить форму правосудия, которая бы им подходила. До того, как они столкнулись с цивилизацией, у них не было правосудия или официальной системы, заслуживающей упоминания. Когда у свингла росло раздражение на другого свингла, он бил его по голове короткой залитой свинцом деревянной дубинкой, называемой на свингли УуКу-Олен, или прекратителем-дружбы. Если кому-либо это не нравилось, он бил нарушителя по голове, часто получая ответные удары. В то время прекратитель-дружбы был единственной формой смерти на планете, так как предусмотрительная природа, всегда экспериментирующая, дала свинглам бессмертие, за исключением тех случаев, когда их шлёпали по голове короткой деревянной залитой свинцом дубинкой.

Присущая свинглам система правосудия выглядела прекрасной. На первый взгляд. В то время свинглам отчаянно понадобился новый способ контролирования прекратителей-дружбы, так как популяция неуклонно сокращалась даже после так называемых Неприятных Войн Девяностых. Они создали комбинацию из различных модальностей. У англичан они взяли высокие столы, за которыми восседают судьи и припудренные парики, а главным образом устрашающие титулы, сопровождающие британское отправление правосудия, как это показывалось во множестве фильмов Студии Пайнвуд, извлечённых свинглами из древних банков данных, единственной вещи, оставшейся от той давно уничтоженной планеты. Они думали, что никто не посмеет смеяться над группой из трёх судей, вроде этой.

Билл не мог сдержать хихиканье, увидев троих тощих судей с массивными очками на чешуйчатых лицах, в белых париках на вытянутых головах и общим видом оскорблённого достоинства. Офицер в меховой накидке слегка пнул его невероятно острым локтем в ребро, и он сразу успокоился.

Средний судья произнёс замогильным голосом:

— Подведите обвиняемого к барьеру.

Билл намеревался вести себя достойно и покаянно, но что-то в его несносной чёрной душе заставило сказать:

— У вас есть здесь какой-нибудь другой бар [игра слов: слово bar имеет значения барьер и бар], кроме правосудия? Мне просто необходимо промочить горло перед тем как продолжить.

Судьи посмотрели друг на друга. Публика — за процессом наблюдали сидя в креслах около трёхсот свинглов — посмотрела на судей. Стражники переглянулись. Билл выглядел слегка озадаченным.

Средний судья заметил судье, сидящему слева:

— Вы можете вразумительно объяснить, что он сказал?

— Рискну предположить, — ответил левый судья, — что обвиняемый пытается острить.

— Я думаю то же самое, — заметил правый судья.

— Вы имеете в виду, — произнёс средний судья, — что обвиняемый шутит?

— Невероятно, но это так, — ответил левый судья.

— А в чём соль шутки? — спросил средний судья.

— Трудно сказать, — ответил левый судья, — так как я сам не совсем уловил её. Полагаю, на основе обыгрывания слова барьер. Немного странное начало, не так ли?

— Да, конечно, — сказал средний судья. Он пристально посмотрел на Билла. — Обвиняемый, ты на самом деле взялся шутить в нашем присутствии?

— Ну, э-э, в общем-то, да, — ответил Билл. — Я ничего не хотел этим показать. — Он сновал начал хихикать.

— А что, — спросил средний судья, — здесь смешного?

— Ничего, извините, прошу прощения, — ответил Билл.

Средний судья повернулся к правому.

— Что его так смешит?

— Не знаю, — ответил правый судья, — но опасаюсь наихудшего. Полагаю, если вы сочтёте это необходимым, можно спросить у него.

— Обвиняемый, почему вы смеётесь?

— На самом деле, — ответил Билл, — у меня слева подмышкой сидит чинжер и щекочет.

— Вы слышали это? — сказал левый судья правому.

— Его наглость поражает.

— У него ведь не может на самом деле на теле сидеть ящерица?

— Сомневаюсь. Земляне и чинжеры — потомственные враги.

— Полагаю, — произнёс одетый в меховую накидку стражник, — мы можем обыскать его и убедиться.

— Нет, — сказал средний судья. — Уже достаточно. Честно говоря, мне ничуть это не интересно.

— Послушайте, — сказал Билл, — я не знаю, за что вы собрались меня судить. Я ничо не сделал.

— «Ничо», — произнёс средний судья, — что это значит?

Правый судья, с опущенным правым веком и чудным выражением лица, произнёс:

— Думаю, это «ничего» с опущенным слогом «ег».

— Но зачем он это сделал? — спросил средний судья.

— Наверное это какая-нибудь очередная шутка, — ответил правый судья.

— А! Ещё одна шутка! Это мне уже не нравится, место этого преступника за решёткой.

— Похоже он предрасположен к шуткам, — сказал левый судья.

— Если так, то это прискорбный недостаток, — заметил правый судья.

— И весьма прискорбно, что ему придётся за это заплатить.

Трое судей посмотрели друг на друга и улыбнулись удовлетворёнными улыбками людей, способных сохранять чувство юмора в трудной ситуации.

— Ну а теперь, обвиняемый, вы обвиняетесь в нелегальной и без лицензии посадке на неправомочном космическом корабле на территории общественного фестиваля, таким образом серьёзно нарушив ход фестиваля слизней, и нанеся организатору фестиваля, Зеку Хорсли, публичное оскорбление преступным образом. Обвиняемый, что вы можете сказать в своё оправдание?

— А? — спросил Билл.

— Являлись вы или нет членом команды космического корабля, совершившего посадку на территории фестиваля?

— Послушайте, — сказал Билл, — нас сбили. Я был пассажиром на корабле. Но нас сбили свинглы. У нас не было выбора, где приземляться.

— Я не спрашиваю, был ли у вас выбор, — сказал средний судья. — Я спрашиваю, приземлялись ли вы на вышеупомянутой территории ярмарки?

— Полагаю, да, — ответил Билл. — Я говорю гипотетически.

— Должным образом запротоколировано, — сказал средний судья, его левый глаз характерно прищурился.

— Хорошо, даже если я приземлился на территории ярмарки, во-первых, я ничего не мог с этим поделать, во-вторых, никто не пострадал, так что я прошу забыть это и позволить мне вернуться к своей военной команде.

— Никто не пострадал? — фыркнул средний судья. — А как насчёт слизней?

— Каких слизней?

— Слизней, которые были собраны на выставку слизней, вот каких слизней.

— Да, ну и что насчёт них?

— Ваш корабль раздавил вольер, где спали слизни.

— Вы имеете в виду, что мы раздавили вольер со слизнями? — переспросил Билл, впадая в неуправляемый смех, как склонны поступать люди, когда шутят в крайне напряжённой обстановке. — Как-нибудь я возмещу ущерб. Или Дью. Сколько будет стоить доставить ещё один грузовик слизней?

— Он пытается облегчить свою вину, — прикрывшись ладонью шепнул средний судья левому.

— В его словах есть здравый смысл.

— А как насчёт оскорбления Хорсли?

— А кроме того, разве слизни заменимы?

— Не в таком количестве.

— Очевидно, что не в таком количестве. Я имею в виду другое количество, которое сможет представлять ярмарку, большее чем на ярмарочной бирже.

— Трудно сказать. Вы также хорошо как и я знаете, как трудно набрать целый грузовик действительно отборных толстых слизней, особенно сейчас, с наступлением сухого сезона.

— И всё ещё остаётся нерассмотренным вопрос об оскорблении Хорсли.

— У меня было бы больше сочувствия к положению Хорсли, — сказал правый судья, а его веко перестало дёргаться, — если бы он не был парнем, которого кто-нибудь непременно стукнул бы прекратителем-дружбы, если бы сейчас были старые тёмные дни.

— Верно, — сказал средний судья. — Никакого сочувствия Старому Хорсли. Что вы скажете, если мы отпустим обвиняемого, объявив ему выговор?

— Полагаю это будет то, что надо, — сказал левый судья, — хотя это выглядит немного суровым наказанием.

— Он шутил, — заметил средний судья.

— Он это делал. Да, пусть будет выговор?

Они повернулись к третьему судье:

— А что вы скажете?

— Ээ? — произнёс третий судья.

— Мы голосуем за выговор.

— Прелестненько, — сказал третий судья, — пусть будет суровое наказание. Обвиняемый, вы согласны с приговором?

— Естественно, — ответил Билл, думая, что это самые прекрасные чужаки, которых он встречал за долгую жизнь, и обладающие во многом более цивилизованной и утончённой системой правосудия, чем многие другие, включая его собственный народ.

— Очень хорошо, — сказал средний судья. — Бейлиф! [Бейлиф — судебный пристав.] Внесите выговор!

Впоследствии Билл сам не мог поверить, как он мог быть таким глупым, чтобы согласиться на подобный выговор, не уточнив, что это значит. Расы чужих являлись чуждыми и подлыми, так вдалбливали в него военные. Наряду со множеством других вещей, которые он пытался забыть. Они проповедовали недоверие ко всем, непохожим на них. Так как во Вселенной было всего несколько рас пузатых и преждевременно облысевших, то это означало, что они не доверяли никому. У свинглов была особенно плохая репутация.

— Мошенники, вот как я их называю, — говорил Биллу старый сержант Задодробильщик в учебном центре в Форт Зиггурат, куда Билл был послан для повторного обучения, на тот случай, если он забыл как издавать вопли во время штыкового боя. — Я зову их мошенниками и в этом их сущность. И я скажу тебе кое-что ещё. Они терпеть не могут шуток.

Билл убедился в этом на собственном примере. Но он не мог предвидеть неожиданную природу выговора. Когда они выкатили белую тележку, покрытую черным бархатом, он собирался снова засмеяться. Над тем, что свинглы преподносят выговор на чёрном бархате. Но смех застрял у него в глотке, когда бейлиф, по сигналу среднего судьи, осторожно снял покрывало, обнаружив под ним нечто, на первый взгляд выглядящее как крошечный декоративный скарабей [вид жука]. Затем стража крепко схватила его, а бейлиф поднёс к его уху блестящую маленькую вещь. Это было уже отнюдь не смешно. Билл старался вырваться из захвата и был уже близок к успеху, так как его короткая мускулистая фигура могла достаточно легко справиться со странными высокими и плохо сложенными свинглами — кстати это была ещё одна причина, почему свинглы всегда подозревают смеющихся над ними людей. Но он никак не мог стряхнуть их. Они удерживали его, пока бейлиф приближал блестящее скарабее-образное существо к его уху.

Как только оно приблизилось, под действием некого сенсора это устройство раскрылось словно многолепестковый цветок. Из его середины появился крошечный предмет, выглядевший как короткий платиновый проводок, а на самом деле являвшийся психоактивным передающим устройством. Проводок пролез в ухо к Биллу, не причинив никакой боли, но тем не менее Билл испытывал дискомфорт даже от простого осознавания наличия внутри этой проклятой штуковины. Билл высвободил одну руку и стал царапать ухо, пока охрана не завладела ей снова. Средний судья произнёс:

— Не надо так волноваться, молодой человек. Это всего лишь выговор, и когда он сделает свою работу, он покинет ваше ухо. Вам не будет причинен вред. Но вы будете слушать выговор.

Биллу можно было это и не говорить. В его голове уже некий голос — судя по всему это была запись — повторял:

— Ты был плохим, ты был очень плохим; зачем ты всё это делал; как ты мог; ты был плохим, очень плохим, о да, ты был плохим...

В общем-то он не так уж и раздражал, этот крошечный голос, повторявший: «ты был плохим». Большинству людей не нужно и имплантировать в ухо платиновый проводок, чтобы знать это. Что действительно беспокоило Билла, так это то, что было трудно думать о чем-нибудь другом с бубнящим у него в ухе голосом.

Вот почему снова в камере, напиваясь из бутылочки свингловского бренди, которую принёс ему симпатичный молодой охранник, считавший, что практика выговора — нелепый и варварский обычай, Билл с трудом мог реагировать на хруст, доносящийся из стены около его ног и даже позднее, когда внезапно открылось отверстие, он обнаружил, что с трудом может сосредоточиться.

— Билл! Ты меня слышишь?

— Ты был плохим мальчиком; ты был очень плохим мальчиком...

— Билл!

— Что?

— Плохой мальчик, очень плохой мальчик...

— Что с тобой, Билл? Тебе что, вкатили наркотик?

— ...был очень плохим мальчиком; ох, таким плохим мальчиком...

— Нет, это все этот выговор у меня в ухе.

Хам Дью обследовал ухо Билла, но не увидел ничего необычного, так как платиновый проводок уже пробрался в мозг.

Хам Дью расширил отверстие и влез в камеру. Хам выглядел как всегда великолепно; даже проползая по туннелю он двигался с определённым щегольством.

— Билл, — сказал он, — ты готов выбраться отсюда?

— ...плохой мальчик, плохой мальчик, плохой мальчик...

— Да, я готов, — прокричал Билл.

— О'кей. Но зачем кричать?

— Не обращай внимания, — ответил Билл. — Я плохо слышу тебя из-за выговора.

— Мы займёмся этим позднее, — сказал Дью. — А сейчас, давай убираться, прежде чем они схватят нас и используют Упреждающий Выговор.

Билл согласился, что это звучит невесело. Он проследовал за Дью в туннель, с трудом протискивая плечи, так как был более массивным, чем Дью. Он всё же пролез, оставив на стенках пустяковые куски материи и кожи, и попал в кромешную тьму. Земля под ним была неровной, со множеством небольших камешков. Проход начал расширяться и вскоре они уже шли по старому железнодорожному туннелю, его сдвоенные рельсы слабо светились в исходящем от стен призрачном свечении. Билл удивился, как Хам прокопал все это за такое короткое время. Позднее он узнал, что после спасения куки с Завода Экзотических Ковриков на краю города, где его держали свинглы, пока старший мастер-ковродел не придумает, как лучше использовать эту шкуру, Дью сверился со старыми планетарными картами, похищенными им из Имперского Картографического Управления. На них, естественно, была показана неиспользуемая железнодорожная ветка, так как основное назначение секретных карт — показывать потайные практические маршруты. Остальное было уже историей, или по крайней мере будет, как только они вернутся на корабль Хама, уже отремонтированный Жвачгуммой, и уберутся с этого нерационального и неприятного места.

Едва попав на борт корабля, Хам Дью немедленно начал инициировать процедуру взлёта, а Жвачгумма наблюдал за циферблатами и подстраивал рукоятки. Нельзя было терять времени, так как они видели покидающую город возбуждённо машущую руками большую группу свинглов. С ними вместе катился гигантский бульдозер. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что свинглы решили, что побег из их тюрьмы является оскорблением всей планете, и похоже они собирались кое-что в связи с этим предпринять.

— Не знаю, какая муха их укусила, — сказал Хам Дью. Жвачгумма настойчивым жестом указал на радиотелефон. На трубке мигала красная лампочка, показывая, что поступил звонок.

Дью ударил по клавише приёма и прорычал:

— Кто бы там чёрт возьми ни был, давай поживее. Мы как раз сейчас совершаем побег.

— Билл там? — произнёс хорошо модулированный женский голос с явными интонациями Иллирии, отважной провинциальной сиделки, помогавшей Биллу со значительными неудобствами и даже опасностью для себя.

— У меня нет времени на личные звонки, — ответил Дью.

— Билл там, не так ли? Я просто хочу, чтобы вы передали ему сообщение.

— Эй, — закричал Билл, — дай мне трубку. Это же Иллирия!

— У меня нет для этого времени, — раздражённо ответил Дью.

— ...плохой мальчик, плохой мальчик...

— Иллирия! — закричал Билл, бросаясь к трубке, так как Хам Дью явно собирался её повесить.

— Билл, любимый! Это на самом деле ты?

Свинглы уже достигли космического корабля и взяли его в кольцо. Они стали барабанить кулаками по кораблю и делать другие угрожающие жесты. Бульдозер приступил к работе и начал рыть огромную яму. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять замысел свинглов: свалить космический корабль Дью в яму и, скорее всего, засыпать оставшейся землёй. И хотя это не могло серьёзно повредить космическому кораблю, сделанному из кристаллической астероидной стали марки 5.1, да ещё в придачу обладающему силовыми полями, было очевидно, что Хама Дью отнюдь не обрадует, что его корабль будет вывален в грязи. Так как в космосе нет абразивных камней, за исключением разве что огромных, вроде метеоров, бесполезных в качестве чистящих средств, то это означало, что ему придётся летать на грязном корабле и сносить насмешки от своих собратьев — пиратов. Теперь впервые Хам мог видеть, какое препятствие имели в виду свинглы. Его пальцы принялись танцевать на клавиатуре компьютера, пытаясь запустить все системы, прежде чем свинглы смогут осуществить свои намерения.

Он заметил, что из города другая толпа свинглов тянула брандспойт. Может они собирались помыть его корабль?

Дью в этом сомневался. В их вытянутых маленьких головах явно был какой-то мерзкий план.

— Дорогой, где ты? — спросила Иллирия.

— ...плохой мальчик, плохой мальчик...

— На планете Разбон, — проорал Билл.

— Ты не должен кричать на меня.

— Прости. Это все чёртов выговор, бубнит так громко, что я ничего не слышу.

— Ты сказал выговор? Что выговор делает в твоём ухе?

— Сейчас мне трудно объяснить тебе, — ответил Билл. — Иллирия, а где ты? Как мне тебя найти? С тобой всё в порядке?

— Со мной все нормально, — ответила Иллирия. — Очень хорошо, что секретный агент, ЦРУ, вспомнил о Манёвре Янсенита. В той крошечной комнатке управления чинжером не было психического дыхательного пространства для нас обоих.

Хам Дью нахмурившись сурово смотрел на то, как столбики на шкалах мощности беспорядочно перемещались вверх-вниз.

— Ты можешь обеспечить мне устойчивую мощность? — заорал он. Куки провыл в ответ что-то о факторах точечной эрозии и отсутствии платиновых восстановителей. — К чёрту это, — ответил ему Хам. — Нам нужно отсюда убираться.

Билл спросил у Иллирии:

— На какой ты планете?

— Ройо. Встретимся там, Билл. У меня для тебя несколько замечательных сюрпризов.

— Выпивка, — с надеждой в голосе спросил Билл.

— И секс.

— Ого! — воскликнул Билл. — Два основных принципа удовольствия! Иллирия, откуда ты это узнала?

— Я просто знаю, не задавай вопросов, а просто доверься мне.

— Но поясни мне.

— ...ет времени, — сказала Иллирия. — Ты не слышишь, как наша связь затухает? У меня нет времени вдаваться в планы Историка Чужих или объяснять тебе, как я их узнала. Просто убирайся оттуда, Билл!

— И как я это сделаю? Построю свой собственный космический корабль?

— Ты должен воспользоваться Разрушителем, — ответила она.

— И как интересно я должен разобраться в работе подобного устройства за вероятно чертовски малое оставшееся мне время? Иллирия, компьютер не может помочь?

— Поверь мне, — ответила она, — у компьютера свои собственные проблемы.

— О чём ты говоришь?

— Твой друг Сплок. Ты должен видеть, что за путаницу он устроил.

— Что происходит? Скажи мне, что случилось?

— Ладно, — ответила Иллирия, — ты хотел поговорить, ты получишь разговор. Когда капитан Дирк вернул корабль «Смышлёный» обратно в нормальный космос, как и ожидалось, произошёл обмен между ним и контр-Дирком. Только не так, как ты ожидал.

— Как я мог предполагать, как это должно идти?

— Билл, просто слушай и поторапливайся, поторапливайся... — голос Иллирии продолжал слабеть. Он снизился до шёпота и затем полностью пропал.

Билл повесил трубку. Его обеспокоило то, что сказала Иллирия. Это верно, что он был обязан ей своей жизнью, но всё же она была слегка более чем настойчива. Она слишком многое позволяла для женщины, которая ещё не разу не показала себя в чем-нибудь, напоминающем человеческие формы. Она сказала, что любит его; но так ли это? Сержант-инструктор в учебном лагере предупреждал их насчёт опасности влюбиться или быть любимым чужаком.

— Вы никогда не можете с уверенностью сказать, что они имеют в виду, — говорил им старый сержант Адлер. — Они очень коварны, эти чужаки. И откуда вам знать, что они имеют в виду под любовью? Как минимум у шести рас чужаков партнёрши пожирают своих супругов после спаривания. Так что вы можете начать с любви и закончить в качестве завтрака для своей подружки. У этого нет будущего.

Жвачгумма в это время проорал Дью, что нашёл главную проблему в энергетической системе корабля.

— Очень здорово, ты, меховой идиот, — прогремел Дью. — Но если ты не сможешь по быстрому все исправить, то это уже будет представляет чисто академический интерес.

Свинглы подняли брандспойт и стали поливать тщательно размеченный прямоугольник вокруг космического корабля. Там где они поливали, появлялись блестящие белые хлопья и быстро застывая превращались в камень. Дью увидел, что свинглы полностью заключили корабль в эту субстанцию, возведя вокруг него целое здание. И хотя мысль о том, что лёгкий камень мог оказать серьёзное сопротивление ускорителям корабля была смехотворна, они явно делали это неспроста. Было печально известно, что у чужаков всегда имеется что-либо наготове. И от расы, вроде свинглов, которой так сильно досадили, можно было ожидать, что они будут настолько же изобретательны, как и мстительны.

Жвачгумма воткнул Ускоритель 234V в разъём RUF и посыпались искры. Столбики на шкалах мощности на панели Хама взлетели вверх и застыли на месте. Корабль стал подниматься, и Хам Дью одновременно со Жвачгуммой облегчённо вздохнули.

В этот момент Билл заметил, что и Дью, и Жвачгумма упустили из виду Разрушитель. Ему пришло на ум, что это очень хороший шанс заполучить его, если он вообще собирался сделать это. Он придвинулся ближе, рассуждая, что нужно действовать быстро, потому что Дью явно не одобрил бы заполучение Биллом этой вещи.

Когда его рука взялась за Разрушитель, разразился сущий ад.

Свинглы подтащили ещё несколько брандспойтов и большую машину с двумя U-образными соплами, в которой Дью сразу узнал Промышленный Укрепитель Камней Марк-4. Лицо у Дью само стало каменеть по мере того, как подъем стал замедляться, в ответ на укрепление камней. Он врубил режим экстренного взлёта — было жизненно необходимо не застрять в этом месте — и корабль откликнулся недовольной вибрацией. Пробивавшийся сквозь плексигласовые иллюминаторы дневной свет начал тускнеть по мере того, как вокруг них вырастало сооружение.

Билл вынул Разрушитель из магнитного держателя и стал разглядывать. Его лёгкая стальная крышка сдвинулась, и под ней обнаружилась небольшая компьютерная клавиатура. Сбоку от стандартной клавиатуры QWERTY располагалась дюжина функциональный клавиш, обозначенных от F1 до F12, а также несколько других, помеченных DIN, DON и RES. Источника питания не было видно, если он конечно не работал на батареях AA. В то время Билл ещё не слышал о СТП, Симпатической Технологии Питания, позволявшей Разрушителю подключаться к любому источнику питания, использующему электромагнитный спектр. Он нажал F1, чтобы проверить, загорится ли маленький квадратный экран.

Маленькая машинка начала вибрировать у него в руках. В это же время космический корабль снова стал подниматься, прорываясь сквозь скалу, в которую пытались заключить его свинглы. Дью оглянулся и увидел в руках у Билла Разрушитель. Из прибора раздался пронзительный звук, и его экран вспыхнул ослепительным светом.

— Немедленно положи это! — скомандовал Дью Биллу.

Билл и сам рад был бы сделать это, так как внезапные действия Разрушителя встревожили его. Но машинка не позволила так легко от неё отделаться. Когда Билл положил её на чертёжный стол и попытался отойти, Разрушитель двинулся вслед за ним. Похоже у него был свой способ передвижения. Он приблизился, вспыхивая ослепительным светом и издавая пронзительные металлические звуки, которые складывались в речь.

— Место назначения, пожалуйста? — спросил Разрушитель.

— Не беспокойтесь, я передумал, — ответил Билл.

— Немедленно назовите место назначения! — повторила машинка громким властным голосом.

— Я не знаю как выразить его в точных координатах, — ответил Билл.

— Перестань нести чепуху и просто объясни как знаешь, — приказал Разрушитель.

— ...плохой мальчик, плохой мальчик... — в его голове пронзительно визжал голос выговора. Он не только не мог дать никаких инструкций, он сомневался, что был способен хотя бы правильно завязать шнурки с этим шумом в ухе.

Внезапно шум прекратился.

— Так лучше? — спросил Разрушитель.

— Он исчез! — воскликнул Билл. — Что ты сделал?

— Я вырубил его, — ответил Разрушитель. — Время и пространство — не единственные вещи, которые я могу покорять. Ха-ха-ха!

— Как удобно! Это действительно здорово, даже не знаю, как тебя благодарить...

— Достаточно того, что ты уже сказал. Доброе слово и простой машине приятно.

Разрушитель забыл про своё раздражение и елейным голосом пустился в пространные разъяснения о том, как он смог своими силами вырубить выговор. Потому что если кто-либо путешествует с помощью силы-разрушения, ему нужна вся информация об этом.

— Я этого не знал, — сказал Билл. — Иллирия говорила об этом, как о чём-то лёгком.

— О да, это не трудно, — сказал Разрушитель. — Это достаточно легко. Но видишь ли, проблема в том, что всегда может произойти несчастный случай.

— На самом деле, — произнёс Билл, — я пока ещё не совсем готов куда-нибудь сейчас двигаться.

— В самом деле? — спросил Разрушитель, и в его голосе прозвучало нечто напоминающее сарказм.

— Да, да, — быстро ответил Билл, не желая, чтобы эта электронная колючка в заднице снова разозлилась. — Почему бы мне просто не выключить тебя, пока я не буду готов. — Он перевернул Разрушитель и обследовал всю его поверхность. Там не было даже намёка на кнопку выключения.

— Всё верно, — сказал Разрушитель. — Мне нравятся три желания. Если ты начал исполнять желание, ты должен его закончить. Также и со мной. Теперь перестань отнекиваться и скажи мне, куда ты хочешь отправиться. Немедленно.

— Это все неверно. Тебя нашёл Хам Дью. Ты принадлежишь ему. Он должен отдавать приказы.

— Послушай, парнишка, — произнёс Разрушитель с лёгким акцентом, — вопрос о принадлежности не стоит. Мы говорим здесь о силе. А сила принадлежит тому, у кого она в руках.

Машинка сердито зашипела и замерцала таинственным зелёным светом. Билл запаниковал и попытался положить Разрушитель на место, но тот прилип к его руке как магнит.

— Капитан Дью! — в страхе пронзительно закричал Билл. — Этот Разрушитель работает весьма странно!

Разрушитель издал механическое хихиканье. Когда Билл оглянулся на Дью, он увидел, что лихой пират застыл в середине движения и стал выглядеть как восковая фигура, с единственным отличием, что был немного лучшего цвета. Его друг — куки Жвачгумма, продолжая держать руку на панели управления энергией, выглядел как меховой коврик, побывший некоторое время одушевлённым, а теперь отдыхающий.

Поглядев сквозь иллюминаторы, Билл увидел, что корабль застыл в полёте. Он завис в воздухе на высоте около пятнадцати метров над землёй. Внизу толпа свинглов также застыла, большинство из них — с поднятыми костлявыми кулаками.

Даже двойное солнце, заходящее за горизонт на юго-западе Разбона, застыло на своём пути.

Только Билл был свободен от пут замороженного времени. И он не мог отцепить от своей руки Разрушитель.

— Всё в порядке, — сказал Билл. — Не знаю, что ты сделал, но пожалуйста верни все обратно.

— Болван, я ничего на самом деле не выключал, — сказал Разрушитель. — Но твоё включение меня спроецировало нас в пространство ожидания. Ты должен сказать мне, куда хочешь отправиться, чтобы я мог найти соответствующий временной канал, в который нас вставить.

— Ого, я не знал, что это будет так просто, — заметил Билл.

— Технология Разрушителя так нова, что учёные ещё не успели все усложнить. Послушай, я вырубил твой выговор, не так ли?

— Да, конечно, — ответил Билл.

— Так что ты наверное должен мне небольшую услугу, нет?

— Полагаю, да, — ответил Билл. — Но скажи мне ещё кое-что: почему ты говоришь с акцентом?

— Я скажу тебе это, — ответил Разрушитель, — как только ты назовёшь мне место назначения.

Билл решил, что глупо не воспользоваться преимуществами такого остроумного и любезного транспортирующего устройства. А кроме того ему было интересно, откуда взялся акцент.

— Знаешь планету под названием Ройо?

Разрушитель за несколько наносекунд проверил свои записи и ответил: — Конечно. Какую из них тебе нужно?

— А сколько этих Ройо?

— По моим данным пять. По моим каналам связи могли прийти какие-то изменения, но я и их проверил.

— Но откуда мне знать, какая Ройо мне нужна?

— Милый юноша, а мне откуда знать, какую Ройо ты ищешь?

— Этот акцент! — воскликнул Билл. — Откуда?

— Сперва давай выясним какая из Ройо. Ты знаешь что-нибудь о ней?

— У неё пригодная для дыхания кислородная атмосфера, — ответил Билл, подумав, что лучше ей иметь её, а иначе он ни за что туда не отправится.

— Хорошо. Это вычёркивает одну из них.

— Думаю, там должен быть подходящий для людей климат, — добавил Билл.

— Слабая подсказка. Но думаю мы можем вычеркнуть также Ройо Мёрзлую и Ройо Вулканическую. Соответственно слишком холодная и слишком горячая.

— И сколько осталось? — спросил Билл.

— Минутку, дай сосчитаю — две! Мы практически уже на месте. Я говорю естественно с некоторой степенью метафоричности. На самом деле мы ещё не стартовали.

— Я тоже так думаю, — заметил Билл, так как все ещё мог видеть те же замороженные фигуры вокруг, Дью, Жвачгумму и остальных. — Что ты предлагаешь?

— Причина, по которой я говорю с акцентом, — ответил Разрушитель, — в том, что я являюсь частью специальной мемориальной серии знаменитых земных учёных прошлого. У меня голос венгерского психофизика двадцать первого века по имени Раймондо Сжекли.

— Это всё объясняет, — сказал Билл. — Но почему ты говоришь мне это сейчас?

— Потому что мы отправляемся навестить обе Ройо и найти нужную тебе.

— Ох, — произнёс Билл. — Но разве это не...

У него уже не было времени сказать «опасно». В этот самый миг Разрушитель начал путешествие.